Беленорские хроники (джен)

Примечания:

Наконец-то дописано. Галлочка рядом с кланом Грейджоев поставлена. Кому теперь хочется прочитать про великолепных сыновей Колемона Ланнистера? Есть тут заядлые поклонники "Американской истории ужасов"? Как относитесь к Каю из Культа и Майклу из Апокалипсиса? А если объединить их? Сделать братьями? Адская смесь, а?

---

Hans Zimmer — Marry Me.

Black Rebel Motorcycle Club — Done All Wrong.

God Of War (OST) — God Of War.

Overdose — grandson.

Slept So Long — Korn.

VALHALLA CALLING — Miracle Of Sound.

Три года спустя.

Одинокие Острова, отрезанные от остальной части континента неумолимым глубоким синим морем, считались покинутыми. Разбросанные по карте в произвольном порядке куски суши даже не являли собой никакого узора — просто хаотично оторванные друг от друга возвышенности с серыми камнями и подтопленными полуразрушенными каменными строениями, поросшими мхом и ракушками. Пять островков, разных по размеру и очертанию, сгрудились на Северо-Западной оконечности Беленора, отделившись от материка заливом Хугина и Мунина или же Мысляще-Помнящим Заливом. С другой стороны сероватые берега архипелага омывало Мидгардское море, родящее заволакивающий туман и штормовые ветра. Испокон веков на неприветливой мрачной земле селились такие же сумрачные, свирепые и нелюдимые грабители морей. Неизвестно, откуда они явились и почему избрали местом обитания столь скудно наделенные каменистые делянки. Почва, абсолютно непригодная для посева, дарила самым отчаянным и упорным земледельцам урожай, едва способный прокормить семью из четырех человек зимой. Поэтому основным ремеслом морских пилигримов стало разбойничество и, разумеется, рыбная ловля. Все разраставшаяся безымянная народность островков круглыми сутками не отходила от илистого берега и не сходила с палубы. Когда количество кланов непомерно возросло и начало представлять угрозу всей группе островов, от мала до велика, полилась кровь.

Говорят, само море окрасилось багровыми оттенками с примесью грязи и нечистот.

Победителем из схватки, длившейся девять дней и ночей, вышел могущественный грозный воин, не страшившийся более опытных и опасных соперников. Вооружившись секирой, пропитанной кровью золотистого кракена, невысокий воин зарубил всех претендентов на полновластное царствование и вписал собственное имя в историю как родоначальник Грейджоев. С тех пор налетчики подчинялись всем представителям победившего клана, присягнув на верность и короновав. Тогда же, по легенде, на месте побоища возвели громоздкую черную твердыню, ставшую резиденцией Короля Пиратов. И набеги грабителей морей участились, беспокоя соседей по ту сторону Залива. Впоследствии жители островков называли себя одинокорожденными, все еще плохо воспринимая личность предводителя и предпочитая действовать самостоятельно. Они приходили в этот бренный мир одни и покидали во имя Валгаллы в совершенном одиночестве. Множество раз разобщенное войско терпело поражение от мелкопоместных дворян и правителей плодородных регионов, выставлявших против толп пиратов легкую кавалерию или хорошо организованную пехоту. Через столетие прибытие семьи Таргариенов и последовавший за ним захват и объединение всего Беленора под властью единого властелина все же положило конец бесчисленным набегам ненасытных корсаров.

Еще через полвека восседающий на троне монарх принял крещение и заставил разбойников забыть языческие ритуалы, отречься от старых богов и признать Христа Искупителя вместе с Творцом. Иных божеств не существует. Ничего, кроме крестов, не может возвышаться над крепостными стенами. Но укоренившиеся традиции сломить нелегко. Не единожды Грейджои поднимали восстания, собирали воинство, высаживались на отдаленных берегах и принимались грабить деревушки и города, убивая невинных поселенцев. Их неизменно выбивали из захваченных городов или же они сами бежали на Острова с богатой добычей. Вереница нескончаемых мятежей кровожадных Кракенов и их вассалов продолжалась до знаменитого государственного переворота Майкла Ланнистера, вырезавшего всю династию Таргариенов и занявшего престол вместо павшего царя. Спустя десятилетие после победы над драконовым родом едва восстановившаяся страна вздрогнула от очередной смуты на Одиноких Островах. Внезапно возвратившиеся из изгнания братья-Грейджои атаковали архипелаг и убили всех, кто противился их власти. Включая собственного старшего брата-грандлорда и половину вассалов. В течении нескольких месяцев они заправляли Островами, вынашивая планы по истреблению нового повелителя, и пировали в залах, некогда принадлежавших старшим членам семьи. Они и представить себе не могли, какой поддержкой пользуется нынешняя царская династия. В кратчайшие сроки Львы собрали преданных сторонников и, погрузившись на корабли бывших врагов с красным солнцем на оранжевых парусах, взяли в кольцо Одинокие Острова и заблокировали выход к морю.

Вопреки всеобщему мнению, командиры не собирались брать оккупантов измором. Слишком много чести для такой долгоиграющей военной стратегии. Ланнистеры приказали полностью разрушить все укрепления на скалистой местности при помощи осадных орудий, установленных на судах. На штурм ушло около недели, в течении которой остатки сил двоих братьев были полностью разбиты, цитадели — сровнены с землей, а самих захватчиков похоронили под завалами огромных башен. Большая часть знатных лордов погибла, остальные считались пропавшими без вести или же сбежавшими от страха быть покаранными за пособничество изменникам. Одинокие Острова считались погибшим регионом без вассалов и поданных, способных возродить былое могущество пиратского пристанища. Из клана Грейджоев выжил лишь однорукий Рагнар, унаследовавший секиру и малопригодные земли. Приняв решение посвятить остаток жизни служению короне, он перебрался в столицу и поспешно забыл про родные края и могилы знаменитых предков на двадцать долгих лет. Однако мечтания о безмятежной жизни на суше не оправдали себя в тот день, когда Рагнар решился преследовать будущего монарха по всему государству и наносить непоправимый вред всем его начинаниям.

Как и ожидалось, по возвращению утерянного Ланнистерами владычества, король Никлаус приказал Грейджою оставить пост лорда-командующего и вернуться домой для восстановления Островов. Ему сопутствовал успех, ведь из недавней экспедиции в Волантис с ним вместе возвратился вассал Харви Волмарк, бежавший из королевства после поражения династии Таргариенов в попытке спрятаться от царского гнева на другом конце земли. В качестве сопровождения монарх выделил им целые отряды пехотинцев, сошедших на туманную сушу крупнейшего островка и выбивших угнездившихся в руинах замка заморских пиратов, работорговцев и бежавших преступников. Сопротивление оказывали еще и полчища искушенных в боях захватчиков с далеких краев, ловко орудующих клинками с изогнутыми лезвиями и облаченными в кожаные дублеты. Отразив многочисленные нападения, Рагнар принялся укреплять полуразрушенный бастион аспидно-черного оттенка. Каждодневно, с рассвета до заката в зловещих тонах, жалкая горстка островитян таскала неподъемные каменные блоки под проливным дождем, после чего придавала им необходимую форму и закрепляла на заоблачных высотах.

Возраст брал свое и двоим лордам приходилось невыносимо тяжело, но Грейджой ни разу не пожаловался, ни разу не взмолился о передышке.

Из отстраиваемой столицы регулярно поступала помощь в виде строительных материалов, рабочих, продовольствия и финансов. Особые царские грамоты позволяли захватывать иноземные корабли и грабить земли, лежащие за чертой Беленорской полосы. Непогода лишала одинокорожденных пищи и урожайности, посему им жизненно-важны альтернативные источники дохода. Грабители морей не могли не оценить столь щедрого жеста: скептически относясь к единственному оставшемуся в живых сыну Болевангара, они считали его старым и неспособным к правлению, но убедились в обратном и воодушевленно заполнили палубы подаренных союзниками судов. Единственным условием Клауса было отсутствие эмблемы дома Кракенов на черных парусах корсаров — не стоило портить хорошие отношения с соседями, пусть и сильно богатыми. Согласившись отправлять морских разбойников на многообещающие экспедиции, Падальщик не рисковал отдаляться от Островов больше, чем на пару десятков миль. Набеги изгнанных врагов в основном происходили под покровом ночи — небольшие караулы не справлялись с поставленной задачи. Однажды постовой отказался исполнять приказ, яро подстрекая других к мятежу против законной власти. Растерявший вспыльчивость с годами, Рагнар с удивительным спокойствием наблюдал за бунтовщиком, а затем прижал его к плите и отсек ударом секиры руку по кисть.

Душераздирающие вопли заглушил громогласный приказ держать оборону до победного. В ту ночь, до наступления предрассветных сумерек, они перебили около сотни налетчиков и зашвырнули трупы в море. Провинившийся солдат с культей вместо конечности последовал за ними на следующее утро, сильнее укрепив авторитет постаревшего Грейджоя. Превратившись в немногословного, надежного и вдумчивого лидера, он продолжал трудиться на стройке и объезжать окрестные деревни с грубыми неказистыми хижинами, слепленными из глины и отбитых скал, чтобы следить за порядком. Вынося решения по сложным тяжбам и предупреждая конфликты между островитянами и новыми жителями во имя общего мира, лорд-Жнец добился небывалых успехов. Никто не верил в лишенного амбиций отпрыска угасшего рода, проведшего больше времени в роскошных покоях юга, чем в родных краях, сулящих гибель либо на пропитавшейся кровью палубе, либо в отсыревшем замке на вершине утеса. Тем не менее, новоявленный владыка Островов не давал поводов к недовольству и принимал почти всех просителей, сидя на поверхности сложенных наподобие трона булыжников.

Облачившись в мантию с волчьим мехом, он прижимал к груди секиру с резьбой и внимательно следил за линией горизонта.

Осьминожий Предел закончен лишь наполовину. Оставалось возвести мосты, соединяющие вместе башенные надстройки и бастионы, нависающие над проходящими под арочными скалами галерами и парусниками. Через пару недель под ними прошли корабли без опознавательных знаков и бросили якоря возле наспех сколоченного порта. Из многочисленных лодок, покачивающихся на волнах, сразу посыпались золотые слитки, медь, шелка, амбра, фарфор, бриллианты, сандаловое дерево и штабеля обычной древесины для построек новых быстроходных судов. Инкрустированные редкими камнями сундуки буквально переполнялись от несметных богатств рыботорговых стран и изобилующих пищей и полезными ископаемыми краев. Три судна буксировали по две небольшие лодочки и один весьма крупный галеон с изорванными парусами, пришвартованные за укрывающими их утесами. Их можно было использовать в рыболовном промысле или, в случае с гигантской махиной — разобрать на куски ради постройки нового средства передвижения. Собравшиеся на главном остров Лонмаут грабители и крестьяне восхищенно взирали на рассыпавшиеся по берегу драгоценности. Награбленное сможет существенно облегчить торговлю с союзниками по ту сторону пролива и поможет пережить суровые зимы. Скоро они перестанут кормиться с королевской ладони и вновь станут грозой морских глубин.

— Удачная охота? — осмотрев привезенную добычу, Рагнар перевел помутневшие сероватые глаза на отряхивающихся воителей, улыбающихся кривыми желтыми зубами и сверкающих повязками вместо глазных впадин. В длинных слипшихся бородах виднелись бурые водоросли и ошметки рыбьих жабр. — Распредели золото между своими людьми и оставь себе большую часть на восстановление замка. — подойдя вплотную к возглавлявшему набег капитану с посиневшим лицом, Падальщик пристально вгляделся в обветренные, чуть деформировавшиеся черты. — Ты же не напивался в каюте?

— За кого ты меня принимаешь, родич? Разве я тебя подводил когда-нибудь? — технически, они вряд ли могли именоваться родственниками: сестра Харви вышла замуж за старшего брата Рагнара, но так и не смогла родить наследников, умерев через десять лет после заключения брака. Отношения меж домами скорее испортились, чем укрепились. Особенно, если принять во внимание тот факт, что сам брак был заключен после того, как по вине однорукого островитянина погиб старший сын Волмарка-старшего. — Ну ладно. Повод имелся веский! — воскликнул пошатывающийся корсар, пытаясь быстрее схватить болтающуюся на плече фляжку. — Мы бы и половины не привезли, если бы нам не помогли.

— Кто именно?

— Великий Созерцатель Вечности! — воскликнул Волмарк обиженным тоном, будто объяснял ребенку очевиднейшие вещи. — Ты не заметил лишний корабль? Кто бы мог подумать, что у такого угрюмого парня есть друзья на краю света. — схватив сюзерена под локоть, бражник указал рукой на вереницу тяжеловооруженных солдат с разукрашенными деревянными щитами и серебрившимися доспехами с вмятинами. Их возглавлял худощавый мужчина с клинообразной всклоченной бородой с проседью, чье усеянное шрамами желтоватое лицо покачивалось в такт уверенным шагам. — Познакомься. Хотя вы уже знакомы. Неправда ли?

— Воланд, — мгновенно нахмурив остатки тонких бровей, Грейджой схватился за секиру, висевшую за спиной, и сделал грозный шаг вперед. Клан Драммов являлся вторым по могуществу на Островах, не раз подавая признаки непокорности и неподчинения. Ситуация осложнилась в годы правления Луциана, последнего из драконов: один из братьев Драмм получил титул королевского гвардейца и выступил против коалиции Кракена и Льва. После поражения в кровопролитной трехлетней бойни почти весь род погиб, а оставшиеся представители разбежались по вольным городам. И вот, храбрец отважился появиться на безлюдных берегах после пережитого. — Я думал, ты издох где-то между морскими пучинами и безызвестностью. Надеялся, ты гниешь на дне, а твое тело пожирают моллюски и рыбины. — подойдя вплотную к скромно ухмыляющемуся воителю, Падальщик оскалился и вызывающе распрямил грудь. — Я мечтал получить извещение о смерти, но взамен лицезрю тебя, целого и невредимого. Здесь. В моем доме.

— Эй! Он помог нам захватить корабль из Браавоса! Их моряки оказали нам сопротивление! — Харви, проливший больше вина на камзол, чем себе в рот, пошатнулся, но удержался при помощи валунов. — Я-то всегда считал жрецов бесполезными, однако этот — выше всяких похвал.

— Жрец? — переспросил Рагнар, бросая оценивающие взгляды на доселе молчавшего вассала. Будучи двадцатилетним юнцом до восстания, он превратился в крепкого мускулистого воина с татуировками на выбритых сторонах черепа. — С каких пор?

— Я услышал глас Божий, когда умирал в яме с ядовитыми змеями, разрывающими мне плоть. Тогда-то на меня и снизошло озарение. Я научился умиротворять гнев и контролировать свой дар. Меня не интересует месть или другие земные блага, которым вы придаете столько значения. Я предсказываю будущее. Я вижу истину. Живу ею. И делюсь. Я не собираюсь воевать против Грейджоев. Я собираюсь верно служить вам и вашим наследникам. — произведя неизгладимое впечатление на наблюдателей, Воланд завершил эффектное выступление тем, что опустился на колени и склонил голову. Принимая любое решение предводителя. *

— Как ты пророчишь? — сын Болевангара не спешил поддаваться искушению принять нового товарища и выполнить хотя бы половину требований короля. Слишком велико искушение. — В чем твой секрет?

— Установи вон на том холме крест и узнаешь, — синеватые губы растянулись в улыбке. Жрец поднялся на ноги и, кивнув соратникам, велел опустить на землю оставшиеся сундуки с богатствами заморских краев. — Я буду ждать на берегу.

Распределив сокровища между членами экипажа, главари разбежались по хижинам и упились вином из позолоченных рогов, украденных у лучших мастеров заморских держав. Моряки занесли шкатулки и ларцы в погреба недостроенного Осьминожьего Предела с хрупкими деревянными мостиками. Их должны были заменить на каменные постройки между скалами, дабы уменьшить количество трупов, ежегодно сваливающихся с хрупкой конструкции во время шторма. Строители предупреждали о том, что камень будет неизменно стачиваться морской водой и мельчать на глазах, но плевать — отпрыски дома Грейджоев, если он когда-либо их заведет, — не превратятся в рыбью подкормку по вине буйных предков. Состарившийся Заклинатель Акул стал предельно осторожен. Отчасти. Ибо мастера тут же изготовили требуемый атрибут христианской веры и воткнули в промежутки между валунами, чтобы порадовать полоумного провидца. Отказавшись от сопровождения, Рагнар приблизился к сидящему в причудливой позе Драмму, нашептывающему себе под нос неразборчивые молитвы.

Почувствовав присутствие чужого, он моментально обернулся и прошелся затуманенным взглядом по грандлорду.

— Докажи, что ты — потомок Великого Кракена! — потребовал Воланд, размешивая в деревянной чаше подозрительные смеси синеватого оттенка. — Докажи мне! — громко зарычав, Грейджой резко скинул длинный плащ и плотную льняную рубашку, оголяя грудные мышцы. На сморщенной коже виднелась потускневшая татуировка, изображавшая осьминога с черепом вместо головы, обвивающего боевой клич дома. Длинные щупальца, усеянные прорисованными присосками, пробирались до ключицы и тянулись по здоровой руке и заканчивались в промежутках между пальцами. Такую набивали детям, рожденным под знаком золотого кракена, на протяжении столетий. Знаменитые грабители моря, не обремененные милосердием к врагам и мореходам. — Великолепно. О чем ты хочешь знать? Помни: я могу ответить лишь на один вопрос.

— Ты упомянул про наследников. Я не собирался заводить детей. Могу передать Острова кому угодно. Но если ты что-то видел, то… поведай, — предсказатель смиренно кивнул и приложил емкость к губам. Прошло не менее пяти минут, прежде чем Воланда затрясло и буквально опрокинуло в сгустки грязи.

— Не трогай меня! — заревел он, ощущая прикосновения к вспотевшему лбу. Одернув руку, Грейджой молча следил за конвульсивным танцем скрючившегося тела. Обхватив выбритую голову с длинными завязанными в косички волосами, островитянин завопил и вонзил ногти в кожу под глазами. Из них сочились кровавые слезы. — Грейджои не сеют. Так говорят? Но ты все изменишь. Все исправишь. Не бойся. Ты уже вошел в легенду. Кракену ты больше не нужен. Но твои сыновья познают бога. Истина откроется им гораздо раньше, чем тебе. — встав на колени, он сверкнул расширившимися зрачками.

— Милорд! — прокричал с возвышенности один из постовых, призывая ко вниманию. — Там корабль с белым парусом! Он собирается причалить! Мы подаем сигнал об опасной местности! Прикажите нам отправить шлюпку?

— О приходе Одина возвещали вороны Хугин и Мунин. О появлении Иисуса — три волхва. Твоя судьба предрешена, — прошептал Драмм, ударяя себя по груди и выплевывая синюю жижу с примесью крови на песок. — Прими ее в свое сердце!

Фыркнув и откинув седые взмокшие волосы со лба, Грейджой направился следом за встревоженным глашатаем, доведшим его до усеянной гниющими водорослями береговой линии. Приставив к виску сложенные козырьком пальцы, Жнец усиленно наблюдал за переговорами на прибывшем судне. Им понадобилось не менее получаса, чтобы уладить все детали и переправить на остров гостей. Каково же было удивление принимающей стороны, когда из покачивающейся на волнах шлюпки выбрались всего три человека. Сред них: невысокая женщина с короткострижеными темно-коричневыми волосами, почти полностью захваченные хаотичными серебристыми прядями, торчащими в разные стороны. Их пути пересекались ранее. Пронзительные глаза небесного оттенка внимательно изучали мрачный пейзаж и зациклились на хозяине ощетинившегося башнями бастиона. Рядом с ней стоял настоящий гигант, закованный в крепкие звенящие при каждом движении цепи. Растрепанные лоснящиеся кудри могли превратить его в красавца из сказочных историй про доблестных рыцарей, если бы не лихорадочный взгляд загнанного в угол морского волка со всклоченной темной порослью на пожелтевшем лице. И оно казалось знакомым.

Быть не может.

— Сет, — издав внутриутробное рычание, Рагнар бросился вниз по каменистому склону и весьма резво накинулся на пленника. Повалив того на землю, он опустил протезированную конечность на крупную голову в обрамлении спутанных солоноватых волос. — Поганый изменник! Ублюдок! Мразь!

— Ко мне в видениях приходил висельник, но кто бы мог подумать, что им окажется знаменитый Сет из дома Майеров. Рыцарь Смерти и первый из посвященных на Одиноких Островах, — усмехнувшись и опустившись на колено перед поваленным узником, Воланд не спешил подпускать солдат к бойне. — Так что великий Отец Убийц забыл в нашей захудалой бухточке? Мы же птицы разного полета.

— Я в отставке. Давно никого не убивал и сам не мертв, — сплюнув кровавый сгусток себе на грудь, Сет слизал капли с разбитой прокушенной губы. — Рад видеть тебя, Драмм. Костяной лорд. Или так звали твоего братца-гвардейца? Где он сейчас? Кормит червей в зеленых землях? А ты еще не упился своей отравой?

— Оставь его в живых. Он принесет тебе удачу, — похлопав невольника по оковам, островитянин едко хмыкнул и обнажил часть зубов под приподнятой щетинистой щекой. — Или казни его прямо сейчас. Он растерял всю полезность после смерти десятерых своих учеников. Сколько виселиц в твоем гербе на белом поле? Ровно десять?

— Если бы наш несравненный сюзерен мог говорить, то сказал бы тебе, что я тренировал Солдат Ада. Я создал воинский орден собственными руками и уже сделал больше для Островов, чем вы все! И я не собираюсь просить прощения за то, что поддержал законного наследника десять лет назад.

— Который убил родного брата! — обхватив воротник расползшегося кафтана заключенного, Кракен ударил его затылком об стесанные валуны. — Прокрался под покровом ночи на спущенных парусах и проник в покои, зарубив Гастона во сне! Он не успел схватиться за меч! И оттого не попал в Валгаллу. Хотя никогда в нее не верил. Носил крест на шее. Но кому от этого легче? — переместив морщинистую, изрезанную шрамами ладонь на подрагивающий кадык смертника, Рагнар принялся надавливать. Он чувствовал, как по венам бурлит выкристаллизовавшаяся ненависть, как глаза застилает пелена. — Не буду щадить тебя. Не оставлю тебе ни одного шанса. Как ты когда-то не оставил моему брату.

— С каких пор великий сынок Болевангара расточает время на пустые бравады? Стареешь, дружище, — сквозь плотно сжатые зубы, Сет умудрялся перейти на злобное шипение и хрипло рассмеяться. — Я не буду вымаливать прощение. Можешь лишить меня пиршества в Валгалле. Но избавь от сентенций о прошлых победах!

— Отпусти его, лидер, — наклонившись почти к самому уху покрасневшего грандлорда, Воланд молил о милости для проклятого предателя. — Пусть живет с тяжелым грузом на черной душе и гниет рядом с нами. Я видел во сне его восстановленный дом. Петля станет твоим спасением.

— К черту! — прорычал верховный правитель Островов, выпуская посиневшую шею и подскакивая без посторонней помощи на подгибающиеся ноги. — Отвести в водные темницы. Решу его судьбу позже. И благодари любое божество, в кое веруешь, за помощь. Не увижу, как ты молишься на коленях — тут же отправлю на дно темной пучины, выблюдок. — выдохнув, разбушевавшийся воин запустил пальцы в налипшие на лоб волосы и пригладил назад, словно забеспокоился о своем внешнем виде. За ним ведь пристально следили два голубоватых глаза, отмеченные необъяснимой печалью. — Ваше имя?

— Фрэнсис Мур. Вы меня не помните, но мы хорошо знакомы. Возможно, вам что-нибудь скажет имя моего брата — Рассела, — Грейджой поморщился от нахлынувших воспоминаний и мешанины имен с прозвищами доброй половины Беленора. — Не имеет значения. Мы не общались больше пятнадцати лет. Я уехала после досадного инцидента и решила вернуться только со вступлением Клауса на трон. Он снисходительно относится к изгнанникам и прочим плебеям.

— Вас изгнали? — полюбопытствовал Драмм, облокачиваясь на противовес вонзенной в землю секиры и водя пальцами по посиневшим губам. — За что?

— Давняя история. Древнее мира, — явно уставшая от длительного путешествия по опасным морским просторам женщина, впрочем, сохраняла благородное спокойствие и держала спину прямо. — Может, расскажу в обмен на пищу и кров. Не желаю навязывать свое присутствие старшему брату, взявшему молодую жену, или соприкасаться с семейством нового монарха. Престарелая безденежная дева им никак не поможет. А вам должно быть плевать, кто займет и обработает кусок засоленной земельки на отдаленном берегу.

— Вас убьют морские разбойники или местные жители, — констатировал лорд Костяшек, касаясь меток на обритом черепе. Поначалу скрестив руки на груди, он постукивал пальцами по плечам, производя в уме известные ему одному расчеты. — У меня имеется предложение получше. Покровительство. Ну или брак. Второй вариант намного лучше. Обеспечим Острова долгожданной стабильной семьей.

— Сначала я напишу и отправлю письмо Никлаусу. Без его согласия мы не можем просто так…

— Я согласна, — сделав уверенный шаг вперед, леди Мур упрямо вздернула подбородок. — Но условия за мной. Всего одно. Никаких детей. Я не приемлю волнения и переживания за чужих наследников.

— Она тебе по судьбе, Рагни, — схватив Падальщика за фальшивую конечность, Драмм притянул его к себе, чтобы закончить фразу полушепотом: — Соглашайся. И получишь то, о чем мечтаешь, уже через год. Слово твоего второго преданного союзника. И товарища.

Десять лет спустя.

Буквально вывалившись с причалившего суденышка, мальчишка упал на мерзко липнувший ко всему оголенному телу песок и зашелся диким кашлем. Остатки пережитого страха. Близость смерти. Сама Преисподняя разверзлась под ногами и поглотила несчастного ребенка, утаскивая в беспроглядную тьму, облепившую со всех сторон и давившую на неокрепший рассудок. Схватившись дрожавшими и неподдающимися контролю руками за пульсирующую голову, горе-пловец силился перебороть боль и унять нестерпимый звон в ушах. Создавалось ощущение, что барабанные перепонки лопнули из-за долгого пребывания в холодных северных водах. Он пошел на дно, едва вывалившись за борт. Волны накрывали безвольное тряпичное тело, хлестали по захлебывающемуся лицу и направляли на лодку с целью оглушить, принимая очередную жертву вечности. В угасающем сознании мелькали картинки до обидного короткой жизни. И в тот момент, когда его обступила кромешная тьма, все рассеялось, заиграло золото-красными красками и явило невиданный образ бесформенного морского чудовища. Показавшись на мгновение за надвигающейся стеной кошмара, оно испарилось, став миражом. Еще одной несбыточной фантазией, принесшей желанный покой на берегу. Чьи-то крепкие ладони резко потянули его наверх и вытащили на сушу, швырнув на жесткую деревянную обшивку суденышка. Там мальчик провалялся не менее получаса, пока команда не переправилась на берег и не спустила вниз драгоценный груз в виде трепыхающегося наследника Островов.

— Какого Дьявола?! — вскричала взбешенная Фрэнсис, вмиг передав пятилетнюю малышку стоявшей рядом служанке и подлетев к спустившемуся на песок супругу. Толкнув его в грудь, она замахнулась для предстоящего удара кулаком, но вовремя сдержала гневный порыв — слишком много свидетелей из числа обыкновенных подчиненных. — Ты взял его! Наплевав на мою просьбу не делать этого. И что теперь? Он чуть не умер! — опустившись подле задыхающегося сына, леди Грейджой опасалась как-либо прикоснуться к нему, дабы не ухудшить состояние. — Он же еще совсем юн! Десяти лет отроду!

— Мне было всего пять, когда отец впервые повел нас с братьями к волнорезам. В семь лет я спокойно мог рассекать по Мидгардскому морю между островами. Даже в шторм. — ответил Заклинатель Акул без особого энтузиазма, глядя на рассыпавшиеся на песке светло-коричневые волосы с водорослями меж намокших прядей. — Все с ним будет хорошо. Флоки следует научиться держаться за борт, но уж никак не сваливаться за него. Миккирори в этом плане не вызывает никаких опасений, ибо… — Рагнар запнулся, натолкнувшись на осуждающий взгляд супруги и напуганный — малыша, перевернувшегося на спину и прикусившего губу в попытке не разрыдаться. Боже, как же он напоминал самого Рагнара. Младшего из лихих сыновей Болевангара, успевших до совершеннолетия разграбить множество судов, пока он отсиживался в высокой башне с протезом вместо конечности. — Неважно. Ты чуть не умер сегодня, сын. А я не мог помочь. Но ты не утонул сразу и это похвально. В тебе жив дух наших предков. — сурово окинув простирающийся в морские дали остров Лонмаут, повелитель тяжело вздохнул и направился к замку, сросшемуся со скальными породами.

— Он испугался, — доверительным тоном сообщил Воланд, наблюдавший за семейной сценой издали и, в конце концов, рискнувший подойти к женщине поближе. — Судно попало в опасное течение. Мы справлялись, но внезапно налетевший шквал отбросил нас в сторону и Флоки поскользнулся. Старый морской закон обязывал команду оставить упавшего за борт. Важен экипаж, а не один человек. Да и что однорукий вояка, выкручивающий штурвал до предела, мог бы предпринять? Я прыгнул в воду и вытащил твоего ребенка. — поймав на себе благодарный взгляд с толикой удивления, Драмм склонил округлую голову и слегка улыбнулся. — Но я видел боль в глазах Рагнара. Как наяву. Он любит детей. Но выражает это по-своему. — успокоившись, Фрэнни приподняла старшего сына за локоть и помогла утвердиться на подкашивающихся ногах. Став на колени, татуированный Созерцатель осмотрел едва заметные порезы на лбу и хмыкнул. — А еще я видел кое-что в твоих глазах. Ты станешь властелином всех Островов. Одним из величайших.

— Когда и мне нарисуют такой же узор, как у моего отца? — поразительно. Мальчишка чуть не пошел на дно со своей обворожительной улыбкой и тонкими, женственными чертами, однако по-прежнему мечтал о пиратской нательной живописи. — Осьминога с длинными щупальцами!

— Очень скоро, — заверил Костяной лорд, поправляя отросшую челку малыша и искренне улыбаясь. — А пока беги за отцом и помоги ему на стройке. До захода солнца мы трудимся на другой части острова и помогаем сиру Майеру.

— Старый закон разбойников и головорезов? Что за чушь? Почему его не отменили или не упразднили за ненадобностью? — возмутилась Фрэнсис, забирая оставленную ранее дочь у кривозубой служанки с грязными ногтями и рытвинами на щеках. — Сколько лет Одинокие Острова считались покинутыми? И даже сейчас вы следуете отжившим уставам.

— Так называемые отжившие законы спасли мне жизнь, — ему не составило огромного труда привлечь внимание леди Мур, напрягшейся всем телом и вопросительно изогнувшей бровь в ожидании столь захватывающей истории. — Мой старший брат, да заменит ему Валгаллу вечное пекло, получил титул королевского гвардейца и возгордился им как великим достижением. Как следствие, во время войны черных и алых он принял сторону монаршего дома и поспешил выслужиться. Ему поручили следить за каждым действием лорда Гастона Грейджой, прежнего главы дома, и докладывать в столицу. И он раскрыл готовившийся заговор против короны, поспешив нейтрализовать сюзерена. Будучи юным и неопытным, я отправился вместе с ним, так как считал, что принимаю участие в забавной авантюре, а не предательстве законного правителя. Когда до меня дошел смысл происходящего, поворачивать назад было поздно, но древние пиратские законы никто не отменил. Я добровольно прыгнул за борт ночью и оказался предоставленным самому себе. Если ты вне корабля, то ты — вне команды. Больше не ее часть. И не подчиняешься ее капитану. — Созерцатель провел мозолистыми пальцами по черепу и ощутил начавшие отрастать жесткие волоски. — И вот я здесь. Помогаю вашему мужу и сыну познать мир.

Остальные корсары наконец высадились на неприветливый каменистый берег и двинулись понурым строем следом за предводителем. Флоки обогнал их на склоне и, подбежав к сидящему верхом отцу, протянул к нему руки и очутился позади, обхватив широкую спину. Вместе они доскакали галопом до Петли — убогого искореженного строения, по форме напоминающего полукруг. Усеянный уродливым подобием зубцов и полуразрушенными круглыми башнями с окошками. Бастион с тремя большими прямоугольными донжонами возвышался над безлюдной местностью. Всю южную сторону, некогда представлявшую цельную конструкцию, предстояло отреставрировать и укрепить, пока на береговой линии не начали скапливаться толпы захватчиков. Ежемесячно они высаживались на незащищенной земле и грабили несчастных рыбаков, с трудом добывающих пищу для семьи и продажи на рынок. В который раз приходилось отдавать должное проницательности лорда Драмма, посоветовавшего не лишать владельца территории удовольствия отбиваться от толп немытых мародеров с затупленными топорами и жуткими намерениями. К счастью, десятилетние правление Островами смягчила Кракена — он сжалился и пришел на подмогу опальному вассалу.

— Долго я ждал помощи от грандлорда, — жаловался Сет, попутно перетаскивая массивный булыжник угольного оттенка, призванного укрепить брешь в плотной двуслойной стене. Обвязав веревками как минимум троих работников и одного вола, они вместе тащили неподъемный материал к стройке, но высокий рыцарь держался особняком и предпочитал работать самостоятельно. — Дожили. Волмарки и Драммы нынче важнее соседей по острову. Ты же знаешь, Рагнар: захватят меня — придут и к тебе. За твоими детьми. И женой.

— Ты больно много рассуждаешь о моей семье, — впервые за много лет Жнец напрямую обратился к неудавшемуся военнопленному, чудом избежавшему участи быть разрезанным на куски и скинутым в море. — У тебя проблемы? — потянувшись здоровой рукой к висящей на спине секире, пират схватил младшего сына, игравшегося с камнями, за локоть и подтянул к себе. Майер оскалился, насупившись и припав к земле, точно в готовности совершить впечатляющий прыжок и повалить обидчика. Он был способен на подобный выпад, однако на них обратили внимание достаточное количество взоров.

— Налетчики! Спасайтесь! К оружию! К оружию!

Началась суматоха. Женщины вскрикивали и кидались прочь от берега, хватаясь за железные крюки, дабы по ним взобраться на обломок стены и скрыться среди развалин. Несчастные рыбаки и пастухи тряслись за собственное имущество, нажитое непосильным трудом. Им пришлось взяться за оружие и принять неумелую боевую стойку. Патрульные мгновенно подскочили и, вооружившись луками со стрелами, направили их в сторону полусотни лодочек, перевозивших очередных врагов на архипелаг. Выругавшись сквозь зубы и поправив растрепанные отросшие волосы, Грейджой взял командование на себя и приказал солдатам выстроиться шеренгой и выставить перед собой щиты. Живая стена без особых усилий могла сдерживать напор тысячи вооруженных противников, но стоит нанести по ней существенный урон и обнаружить просвет — все закончится очень быстро. Позабыв о назревавшем в рядах конфликте, Майер извлек из ножен огромный клинок и соприкоснулся плечом с грандлордом, дожидаясь подхода недружественных отрядов. В запале сражения они совершенно позабыли о двух наследниках Островов, испуганно взирающих на суетившихся взрослых, готовившихся к бойне. Ведь на кону стояли их жизни.

И мирное существование на лишенном краске клочке земли.

— Микки! Иди сюда! — подхватив напуганного, забившегося под тележку брата на руки, Флоки рывком отпрыгнул от ринувшегося на них вола со сломанным ярмом. — Держись рядом со мной. — потребовал мальчишка, уверенно направляясь к провалу и уворачиваясь от падающих окровавленных тел. Таща за собой едва поспевающего малыша, Грейджой силой всунул его между обрушающимися камнями, треснувшими подпорками и грудами строительного мусора. — Сиди тихо и не смей высовываться! Эй. Смотри на меня. — приподняв чужой подбородок, сын Рагнара прикрыл темно-карие глаза на секунду и выдохнул скопившийся в груди воздух. — Я защищу тебя. Слышишь? — семилетний мальчонка слегка закусил губу и медленно наклонил голову. Выдохнув, Флоки потянулся к подвязкам на бриджах, взял нож и практически сел на землю спиной к брату, прижимая того к шероховатой поверхности стены.

Грянул гром, разверзнувший небеса и низвергший водяные потоки. Их тесное убежище заливало, но они бы ни за что не выбрались наружу. За спасительной стеной раздавались вопли умирающих. Лязг металла смешивался с оглушительными раскатами. В какой-то момент им показалось, что все стихло. Миккирори помалкивал, сжимаясь в темном сыром углу, постепенно заполняющимся водой. Следует переждать в надежном укрытии. Сжимая дрожащей рукой оружие, Флоки напряженно выжидал хоть какого-то сигнала от отца. Либо защитников Петли перебили, либо они обирали трупы и позабыли о преемниках верховного лорда. Худшие опасения оправдались: в отверстии мелькнула чья-то голова, а затем мужская ладонь проскользнула внутрь и вцепилась в серый кафтан ребенка, потянув на себя. Не раздумывая, Грейджой-младший вонзил острое заточенное лезвие прямо в предплечье с синими вздувшимися венами. Из глубокой раны хлынула кровь. Раздался характерный крик раненного зверя. Отпрянув, мальчишка совершил серьезную ошибку и выронил орудие защиты, тем самым став легкой мишенью для разъяренного разбойника. Тот действительно попытался вытащить отпрыска Кракена, но замешкался и, издав нечеловеческий рев, вылетел из прибежища с такой скоростью, будто кто-то потащил его за ноги.

— Вот вы где, — жуткую картину выпотрошенных внутренностей перегородило знакомое лицо с целой росписью темных рисунков на выбритом черепе. Светящиеся нездоровым блеском глаза интенсивно пожирали две скрючившиеся фигуры. — Выбирайтесь оттуда. — все еще испуганно удерживая ладонь брата, Флоки недоверчиво поглядывал на улыбчивого Костяного лорда. — Ну же. Тут холодно. Лучше наслаждаться дождливой погодой снаружи. Хватайся. — осторожно протянув руку, Воланд терпеливо дожидался, пока малыш не потянется к нему и не позволит вытянуть себя вместе с родичем. — Они тут. И оба живы!

— Хвала Всевышнему, — вытерев рукавом окровавленное лицо, Кракен убрал разросшиеся волосы со лба и опустился на колено перед насквозь вымокшими мальчиками. Сняв не успевший промокнуть и затвердеть плащ, он накинул его на хрупкие дрожавшие плечи сыновей. Пройдясь здоровой ладонью по щеке вздрогнувшего Флоки, мужчина чуть отпрянул, словно испугавшись непривычной ласки. — Я не думал, что ты… не предполагал…

— Он молодец, — произнес Воланд, подгадав верный момент для вмешательства. Переместив руки на живот, он мерно покачивался в такт громыхающим небесам. — Спас младшего брата. Ранил врага. Не убил, конечно, но татуировку заслужил. Осьминога. Как ты и хотел.

— С щупальцами? — восторженно вопрошал малыш, с восхищением глядя на высоких солдат с кровью на одежде и орудиях.

— Можно нарисовать их на лице? — внезапно задался вопросом Микки, вырываясь из-под мокнущего плаща и стряхивая раздражающие водяные капли со смоляных прядей. Пристальный взгляд голубых глаз оттенком напоминал материнские, а необычайно подвижные брови явно унаследованы от отца в лучшие годы. — На щеке?

— У Болевангара Грейджоя они вились по всему телу и пересекали один глаз, — сообщил Майер, беря испачканный клинок и вытирая об изодранный кафтан. — Зрелище впечатляющее. Хочешь также?

— А можно, папа?

— Нет, — рявкнул Рагнар, обрывая разговор и сцепляя зубы от подступившей злобы. — Идем домой. Не хочу обсуждать это здесь. Я изможден.

Пять лет спустя.

Смахнув пыль со старого фолианта, Флоки зачесал ладонью вьющиеся волосы и сел в удобное кресло возле резного стола, чьи ножки походили на уродливое морское создание с расширенными глазами. Внимательно пробежавшись по малоинтересным и выученным наизусть строчкам с перечисленными именами знатных представителей различных домов, юноша наконец дошел до забытых глав истории Беленора. Опальный дом Таргариенов, правивший государством на протяжении трех веков, являлся кладезем невероятных историй. Каждый их деятель отличился как монарх, как соправитель или воин, наводящий ужас на верноподданных, недругов и соратников. Страниц двадцать их подвиги занимали — и что с того? Перечень заслуг предков не особенно помог при восстании несокрушимых Львов, Роз и Кракенов. При этом ими правили сравнительно молодые лорды, изнеженные роскошью и вялостью родителей. Кто бы мог подумать, что отчаянный смельчак Майкл, отвоевавший трон, уничтожит всю многовековую династию, захватившую огромный клочок земли верхом на ангелах и драконах. Далее, под гербом с трехглавой красной тварью, следовал перечень вассальных домов с длинным списком незнакомых имен с иностранным и христианским налетом. Пролистав пару пожелтевших треснувших страничек, нарушитель тишины, ранее царившей в обширном зале библиотечной башни, зациклился на знакомом имени. Под рисунком трех желтых пшеничных колосков виднелась цепочка привычных для той эпохи прозвищ и регалий, но одна деталь все-таки смутила читателя.

— Флоки. Ты опять тут прячешься? — вошедшая без предупреждения Фрэнсис замерла и поморщилась от пыли и грязи, осевших на оставленных без внимания полочках и столах, заваленных картами. — Что такое? Тебя ищет отец.

— Ты была помолвлена, — севшим голосом проговорил мальчик, облизав пересохшие губы и ногтями очерчивая имя собственной матери, написанное рядом с мужским. — С Абэлардом Селми. Одним из величайших воинов Беленора. — промелькнувшая в голубых глазах боль сменилась безразличием. За пожатием плеч следовала приподнятая бровь и приоткрытый в ожидании рот. Флоки прокашлялся и закрыл книгу. — Не хочешь — не рассказывай. Но я знаю, что его убил мой отец. У солдат хороший слух и длинные языки. Это для них что-то вроде местной легенды.

— Оставь прошлое в прошлом. Мне пятьдесят семь лет. У меня трое детей и живу я не в самом лучшем месте на карте, хотя не имею ни малейшего права жаловаться, ибо родилась и провела детство среди заснеженных гор. Один снег, куда не посмотри. В не самом богатом доме по меркам Востока. И это это сильно беспокоило нашего отца, решившего выдать пятнадцатилетнюю девочку за старого лорда из плодородных земель. Этот дурак думал, что раз в гербе у кого-то золотые колоски, то и на складе их полно. — она глухо рассмеялась, смахнув скопившиеся в уголках глаз слезы, но мускулы на лице не дрогнули. — Сир Абэлард был добрым, храбрым и благородным человеком. Это его и погубило, когда он повстречал на своем пути сира Рагнара. Такую сказку ты хотел услышать?

— Прошу прощения, — нервно оправив непослушные взъерошенные волосы, юнец подобрал фолиант и поставил обратно на полку. Неловко помявшись, он стоически выдерживал тяжелый взгляд матери. — Я должен найти отца сам или ты скажешь мне, где он?

— Спускайся в главный зал. У нас гости.

Скупое донесение. Выпрямившись, наследник Островов привел в порядок столешницу, собрал листы с набросками морской твари и запер дверь, медленно двигаясь по тяжелым грубоватым ступенькам, ведущим в удлиненный узкий коридор. Горящие факелы, закрепленные на стене подставками, ярко освещали путь идущего. Где-то за массивной каменной кладкой слышался шум прибоя. Волны мерно бились о скалы, грозно скалившиеся на причудливый бастион, вписавшийся в мрачный пейзаж. Меж специально отведенных водяных труб бродило жуткое завывание, тревожившее покой спящих. Сыны Рагнара обожали фантазировать о том, как они вырастут и победят спрятавшуюся под замком тварь, издающую такие пронзительные душераздирающие вопли. Позднее они поняли, что это лишь ветер бродит между щелей. Посетив свои небольшие скудно обставленные покои, Грейджой отдал приказ слугам зажечь свечи, растопить камин и принести стеганую куртку и плащ, подбитый мехом. Зимние холода беспощадны. Особенно в неотапливаемых цитаделях, возведённых на скалах. Приодевшись, будущий лорд присоединился к матери в огромном чертоге с высокими серыми потолками и арками, украшающими дверные проемы.

— Брат! — вскричала девушка, вихрем налетевшая на старшего из детей Кракена и заключившая в крепкие объятия. Ее длинные темно-каштановые волосы разметались по круглому улыбчивому лицу, а широкие, подведенные черным глаза заблестели от искренней радости. — Ты становишься выше и выше. Скоро сира Майера догонишь. — толкнув родича в плечо, Мэдисон расхохоталась и привлекла того к себе вновь. — Смотри, из-за чего мать пришла в бешенство. — вырвавшись из легкой хватки, дочь Рагнара указала пальцем на свой точеный нос, пробитый золотым кольцом. — Оказывается, Север тоже умеет развлекаться. Не спрашивай, что проткнули себе братья-Старки. Все равно не поверишь.

— В письмах ты жаловалась на то, что северяне — унылый скучный народ. Закостенели в своем уютном снеге, — процитировал Флоки по памяти один из самых ярких пассажей младшей сестренки. — И стоит ли нам рассчитывать на стабильный мир с волками после твоего посещения?

— Хрена с два они будут жаловаться, — с годами голос Миккирори стал глубже и тверже. Даже грубее. Под стать лихому пирату из мрачных историй про Одинокие Острова. — Погляди, что я себе набил на костяшках в Просторе. — сжав обе руки в кулаки и соединив вместе, мальчишка продемонстрировал немного корявые завитушки букв, складывающихся в фамилию их семьи. По букве на костяшку. Какой необычный отличительный знак. — Сдружился с сынком Тиреллов. Теперь тот мечтает стать морским разбойником.

— Следи за языком, Миккирори, — оборвала Фрэнсис, опустившаяся на край деревянного кресла. Она провела на Островах семнадцать лет, но до сих пор чувствовала себя чужой. Единственным местом, напоминавшим ее личный уединенный уголок, являлся сад во внутреннем дворе крепости, накрытый тентом и защищенный от буйства стихий. — Выражаешься, как сапожник, а не сын верховного лорда. А ты, Мэдисон, должна была спросить разрешения у меня. Я бы согласилась, а вот твой отец придет в ярость, и я не буду его успокаивать.

— Ты зря отказался принимать участие в задумке короля, — окольцевав рукой шею брата, Микки почти повис на нем и улыбнулся одними ярко-голубыми глазами. — Всем детям гранлордов надлежит хотя бы год погостить вместе с другими наследниками ради знакомства, дружбы или тесного союза. И мы не обязаны приносить друг другу клятву верности или обещать своих сестер, но можем узнать обычаи других регионов.

— Я не хотел надолго покидать отчий дом. Мне хватило путешествия в Дорн и на Запад. Провел годы в праздности и лености, — шутливо толкнув младшего в бок, Флоки взял его в захват и начал опускать на пол до тех пор, пока не заметил под распахнутой рубашкой часть татуировки с осьминогом. — Тебе позволили набить ее? — гордо ухмыльнувшись, Микки оголил юношески несформированную грудь с редкими темными волосами и явил публике рисунок огромной твари с щупальцами. — Пририсовали пару за все мои поездки. Отец радовался тому, что я поддержал инициативу монарха. Он уже написал письма в столицу, чтобы я смог туда поехать.

— О, Королевская Гавань, несбыточная мечта всех Грейджоев, — зашедший в помещение гигант одним ударом распахнул тяжелые двери и, оглядевшись, снял шлем с прорезью, позволяя копне шелковых волос с серебристыми вкраплениями рассыпаться по широким плечам. — Ты не представляешь себе, сколько ваших предков желали разграбить Драконье пристанище. А потом стало слишком скучно. На престол взошел друг вашего отца, сам Рагнар жарился под столичным солнцем, совсем позабыв обо всех друзьях, однако вернулся обратно еще большим другом Ланнистеров. И никаких набегов. Ныне мы отыгрываем роли верных подданных короны, готовых сорваться в море по первому зову Льва.

— На деньги короны мы отстроили флот, а вы — собственные замки, — напомнила леди Мур, выцарапав ногтями причудливый узор на поверхности стола. Ее приняли в клан с распростертыми объятиями за несдержанные речи и прямолинейность. Напыщенные рыцари зеленых земель вряд ли восприняли бы подобные речи с аналогичной благосклонностью. — Не забыли?

— Я же не жалуюсь на царскую власть, миледи. Я жалуюсь на бездействие, — оправдался Сет, расчесав спутанные клочья бороды и чуть наклонив голову в своеобразном повиновении. — Но ваш сын помог мне скоротать томные вечера, проводимые в борьбе с налетчиками и укреплением башен. Спасибо, Флоки, за совет по разведению пчел. Кто бы мог подумать, что этим жалящимся тварям наплевать на погодные условия. Я защитил их от постоянного дождя и впряг в ремесло. Могу похвастаться лучшим медом на Островах. — попросив у снующих по округе слуг чашу с вином, Майер осушил ее залпом, не разрешая намочить внушительные бороду и усы. — Так зачем меня призвали?

— Вы еще помните о своей родной сестре, сир? — кивком подав сигнал караулившему дверной проем Микки, Фрэнсис старалась звучать как можно непринужденнее. Но это не помогло. Мужчина напрягся и, откинув мешавшиеся волосы назад, нахмурил кустистые темные брови и вопросительно взглянул на госпожу. — Сколько лет вы не виделись?

— Со Сьюзен? Больше, чем хотелось бы, — пробормотал Майер, поворачиваясь лицом к закрывшимся створкам и встречаясь взглядами со сравнительно немолодой женщиной. Ее губы растянулись в чуть печальной улыбке, образовавшей линии морщин возле крыльев тонкого носа. Волосы уже потеряли прежние блеск и пышность, но по-прежнему обрамляли миловидное вытянутое лицо. — Не верю. Ты жива.

— Тоже самое могу сказать про тебя, Сети, — ответила женщина и осторожно приблизилась к родному человеку, которого больше двадцати лет считала погибшим. — Где ты был все это время? Неужели ты жил неподалеку, позволяя считать себя умершим? Ни разу не додумался послать весточку? Или хотя бы попытаться приехать к нам?

— Куда? К твоему муженьку в зеленые земли? Отец был против этого брака, ты сама помнишь. На нем настояли поганые Ланнистеры, чтобы укрепить союзы регионов. А ты так легко согласилась и уехала, оставив меня одного в Петле. И после этого смеешь удивляться, что я не хотел показываться на глаза? Я прожил прекрасную жизнь и без покровительство какого-то напыщенного южанина!

— Согласна. Неимоверно интересная жизнь. Особенно когда ты атаковал мой корабль с пособниками и угодил в цепи лишь благодаря аристократическим манерам, выдавшим в тебе дворянина, — супруга Рагнара порядком устала от взаимных обвинений только что воссоединившихся родичей, поэтому не замешкалась и встала на сторону разочарованной сестры. — Будет что рассказать наследникам, да?

— Хватит пререкаться! — прогремел однорукий Кракен, ворвавшийся в комнату и струсивший с плаща дождевые капли. Швырнув испачканную секиру на стол, он повелел принести больше вина гостям и буквально рухнул в резное кресло по самому центру. — Юнкайские головорезы на своих корабликах. Стычки становятся постоянными. Надо переправиться на другой остров и выбить их оттуда. Вы давно вернулись, дети? — оба младших Грейджоя синхронно кивнули, усиленно пряча глаза от пристально-подозрительного Жнеца. Будучи уставшим, тот не обратил внимание на странное поведение ребятни и сосредоточился на старшем. — Флоки, отправишься с Драммом и Волмарком на остров Уробороса. И Святого Винсента. Обучишься настоящим сражениям.

— Ты обещал выслушать мое предложение насчет выпаса волов. Мы могли бы получать с них молоко.

— Поговорим об этом позже, — отмахнулся Рагнар, кладя подрагивающую здоровую руку на колено и разжимая пальцы в попытке проверить реакцию. — Почему вы без сына, леди Кью? — обратился он к гостье, севшей слева от хозяйки Осьминожьего Предела.

— Муж не разрешил. Сказал, плавание через Залив бывает опасным, а потерять единственного сына — роскошь, нынче недопустимая.

— Ну да, с требованиями короля о возрождении былого могущества домов иначе нельзя, — фыркнув, Сет потребовал еще вина и, прикусив щеку с внутренней стороны, прошелся зыком по ряду зубов. — Но тебя твой муж рискнул отпустить сюда, в регион грязных жестоких недоумков?

— Я вернусь позднее, — громко оповестив собравшихся, ввязавшихся в очередную перепалку, о своем решении, Флоки моментально выбрался из чертога и, пройдя лабиринт коридоров, вышел наружу. — Чертов Рагнар. — выругавшись, он подошел к импровизированному материнскому саду и достал под одним из неравномерно приставленных булыжников курительную трубку. Мать мастерски скрывала пристрастия, но однажды старший сын обнаружил ее курящей, после чего между ними установились доверительные отношения. — Всегда такой занятой.

Почувствовав легкое жжение в горле, молодой Кракен прокашлялся и решительно двинулся к выходу из внутреннего двора. Пришлось преодолеть нескончаемое число лестничных проемов. Выбравшись из каменного скрюченного склепа с давившими на психику смоляными стенами, юноша прошелся по широкому мосту, соединяющему бастион с внешним миром, и оказался у подножия высокой скалы. Извилистая тропа, круто спускающаяся к илистой, вязкой береговой полосе темных оттенков, сплошь усеяна догнивающими водорослями, костями погибших животных и каменистой грядой, тянувшейся вдоль всего унылого побережья. Спустившись по выбитым в скальных породах кривым ступенькам с острыми углами, Грейджой упорно игнорировал усиливающийся дождь. Капли стучали по кожаному дублету, утяжеляли вес плаща. Смахнув пряди налипших на лоб волос, он спокойно достиг нижнего берегового предела и подошел к квадратичной каменной плите с вырезанными на внешней стороне рунами. Будто не замечая появление непрошеного гостя, жрец, восседающий на камне в необычной позе, продолжал бормотать слова на неизвестном языке, периодически проводя пальцами по хвосту воткнутого в камень боевого топора. Островитянин бы долго углублялся в ритуал, если бы не легкое покашливание за спиной. Напрягшись всем телом, отчего выпирающие лопатки четко обрисовались, как и твердые мускулы на руках, Воланд неспешно повернул голову. При этом туловище оставалось в неизменном положении, что не могло не пугать, но мальчишка выдержал испытание и выпрямился с подчеркнутым достоинством. Лишь поднял обе брови в ожидании дальнейших действий провидца. Тот не пошевелился, ни разу не моргнул и не произнес ни слова. В безжизненных ледяных впадинах отражались пороки и раскаяния.

— Зачем ты помог мне тогда, жрец? — наконец, Созерцатель подал признаки жизни и, перевернувшись набок, едва ли не распластался на мокром холодном булыжнике с обрывками водорослей и травы в трещинках. — Зачем вытащил меня из воды? — наклонив шею, вассал рассматривал будущего лорда с секунду, пока резко не соскочил вниз, предварительно вытащив топор, и не подошел почти вплотную к говорившему. И все еще не моргал. — Ты нарушил закон. — сглотнув, Флоки игнорировав навязчивую идею отойти подальше. — Мой собственный отец не собирался спасать меня. Так почему ты рискнул и нарушил…?

— Законы? Какие? Кто их придумал? — впервые Драмм перевел взор на висевший на шее мальчишки крест и промычал нечто нечленораздельное.

— Закон сильнейшего! Если падаешь с корабля, то погибаешь или остаешься в одиночестве. Выживает лишь тот, кто… — его речь не произвела особого впечатления на скучающего пирата, расправлявшего плечи и поворачивающегося спиной. — Я не понимаю. Что это должно означать? В чем смысл?

— Ты хочешь в Валгаллу? — неожиданно повернувшись, Воланд занес топор, остановив лезвие прямо около неподвижного лица юноши, и подцепил краем опасного орудия покоившийся на груди атрибут христианства. — Или в Ад? Я могу отправить в любое из названных мест. Я сохранил тебе жизнь — и я же могу ее отнять. — поддавшись вперед, Костяной лорд опалил его горячим дыханием и мгновенно отстранился, изменившись в лице. — Не переживайте, господин. Не по судьбе мне ваше убийство. Не для того я существую. У меня другая цель.

— Это тебе твои боги сказали, жрец? — выплюнул осмелевший сын Рагнара, наблюдая, как разбойника сотрясает от смеха. В глазах заиграли искорки неподдельного веселья, раскрасив льдистую радужку в оттенки золота.

— Ты видел его, не так ли? Там, на морском дне? — оголив неровный ряд зубов, Воланд заметил страх. Мимолетный, омрачивший правильные черты лица. — Я вижу частички души в уголках твоих глаз. Она окутана тьмой, сынок. — Флоки отвел голову назад, прикусив треснувшую от вечно влажного воздуха губу. — Ты боишься. Боишься своего монстра. Ты вообще знаешь, как он выглядит?

— Иногда я вижу вещи, которые не видят другие. И это пугает меня, — признался наследник Островов, сжимая ладонью подаренное распятие и прикрывая веки. — Иногда мне кажется, я теряю рассудок.

— Что произошло с Иисусом после распятия? — внезапный вопрос застал врасплох. Грейджой перевел взгляд на жреца, чьи потускневшие татуировки на гладко выбритых стенках черепа казались гадкими, уродливыми и деформированными. — До воскрешения?

— Он умер…?

— Правда? Мне не сообщили, — грустно покачав головой, Воланд снова перестал моргать. — Бросьте. Вы можете лучше, повелитель. — сложив израненные мозолистые ладони на животе, солдат напевал какой-то смиренный религиозный мотив. — И тут же разорвалась надвое завеса храма сверху донизу. И всполохнулась земля. И раскололись камни. **

— Землетрясение? Ты про него говорил? — получив в ответ легкий кивок, Флоки нахмурился и тяжело вздохнул. — И какое отношение это имеет к тому, что я видел на дне морском?

— Ты можешь не верить в Валгаллу. Можешь не верить в Рай или Ад. Можешь почитать одно божество или множество божественных сущностей, — при каждом слове Драмм делал шаг вперед, чтобы стать напротив спасенного мальчика. — Но ты не можешь отрицать силы природы. Она повсюду! Оглянись! — дождевые капли беспощадно хлестали оратора по изрезанной коже, принося облегчение старым и новым ранам. — Она станет твоим богом и проводником! Поклоняйся ей, потому что она вечна. Ты умрешь и очутишься в Аду, или Валгалле, или во Внешнем Кольце. Но эти камни будут помнить о тебе и хранить твой след. Твои отпечатки. Вечность. — опустив подбородок к груди, Созерцатель пустился в причудливый пляс, точно посланец из преисподней. — То, что ты видел — лишь отголосок вечности. Запомни его. И сохрани в воспоминаниях. Тебе понадобится сила природы, чтобы получить рисунки на теле. И дожить до дня своей смерти.

— Ты знаешь, когда я умру? — в ответ послышался приглушенный смех на грани помешательства.

— Нет, — протянул Воланд, почему-то указывая свободной рукой на бушующее море, вспенивающее нарастающие волны. — Но он знает. — все верно. Тварь, что Грейджой видел на дне морской пучины. — Помни. И следи за горизонтом. Нас подстерегает штормовая благодать.

В тот самый миг один из караульных, занимавших грубо сколоченную башенку на берегу моря, стал упорно жестикулировать и криками предупреждать о приближении единственного корабля, сильно отличающегося от привычных судов захватчиков. Присмотревшись, Флоки заприметил темную точку на фоне затянутого серым полотном неба. Завороженно наблюдая за борьбой деревянного людского изобретения с силами природы, юноша терпеливо дожидался, пока шлюпка с одинокорожденными не возьмет нарушителя границ на своеобразный абордаж и не выяснит обстоятельства его прибытия. Прошло около часа, прежде чем судно с белыми парусами, на которые нанесли золотой крест, стало на якорь у ближайшей труднодоступной гавани. Еще полчаса потребовалось на переправу на шлюпке и швартовку к неприветливому каменистому берегу. Оттуда, поддерживаемый любезными слугами, выпрыгнул престарелый мужчина в пышных бело-черных одеяниях, увешанный золотыми крестами и сверкающими побрякушками. Помедлив, незнакомец отставил ладонь вправо и простоял так около секунды, пока торопливые лакеи не вложили ему длинную трость с набалдашником. Неторопливым шагом двинувшись к немногочисленному посольству принимающей стороны, экстравагантный лорд остановился на середине пути, бросил оценивающие взгляды на обстановку и снизошел до поклона.

— Дом милый дом. Почти не изменился. Кажется, вон тот камень там всегда стоял, — взмахнув тростью и звонком рассмеявшись, непрошеный гость с голым черепом, покрытым пигментными пятнами, не стал долго церемониться. — Кто тут теперь заправляет? — сконцентрировав внимание на юнце перед собой, новоприбывший отметил висевший на его груди крест и ухмыльнулся. — О, единоверцы. И ты говоришь на нашем языке? — только сейчас можно было заметить, что глаза незнакомца подведены черными несмываемыми красками, подчеркивающими заостренные черты. — Или все-таки нет?

— Каким морским ветром тебя сюда занесло, Атрей? — растолкав столпившихся островитян, Грейджой возник перед старым недругом с секирой в здоровой руке и нахмуренными бровями. — Тебя пустили без моего разрешения?

— Велик дар моего убеждения, — разведя руками, старый прохвост чуть улыбнулся, но не вызывающе. — Послушай, мы не с того начали. Я сопровождал твоих старших братьев в том сомнительном походе и способствовал уничтожению Островов, но стоило мне узнать, что ты их восстановил, я примчался к тебе на помощь. Хотя провел десятилетия в добровольном изгнании.

— Ты сбежал после поражения вашего флота на море от Мартеллов и прихватил с собой часть добычи моих скверных братьев, — уставшим голосом изрек Падальщик, нахмурившись еще больше. — Их было не так легко провести, но тебе удалось. Почему должен поверить я? Кеннинги всегда вносили смуту в наши ряды и были низвергнуты до положения обыкновенных солдат, а не лордов.

— Потому я здесь. Чтобы доказать свою преданность, — выпятив нижнюю губу и облизав верхнюю, не знающий стыда престарелый разбойник сжал трость и распрямил плечи. — Твои братья были дикими, необузданными и не ведающими милосердия. А у одного из них еще было нездоровое пристрастие к детям. — Рагнар поморщился от отвращения и отвернулся, вспоминая ненавистного брата, убившего всех, кого он любил. — Я знал об этом. И проявил величайшее благородство в отношении одной очень важной персоны. Помнишь клан Солтклиффов?

— Третий по значимости на Островах? Припоминаю. Но все представители погибли.

— Кроме леди Маришки. Я спас ее и вывез при первой же возможности, — Атрей упивался удивлением и шоком на исказившихся лицах слушателей, давно похоронивших верных сторонников на войнах и в набегах. — Она родила. Законного наследника Черноголовой Змеи.

— От тебя?

— Бога побойся. У меня своих сыновей хватает. От законной христианской жены, — уточнил Кеннинг с присущей ему манерностью и ухмылкой, растягивающей плотные губы в окружении белых волосков. — Она вышла за местного итальянского князька с неблагозвучной фамилией Медичи. Умерла родами и подарила мне, своему покровителю, чудесного мальчишку. Назвал его Лестат. Имя для правителя.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Мой старинный друг Ренси Ланнистер рассказывал про тебя. Конечно, ты знал его под именем Эомира Мятта, но особой разницы нет. Ты с моими братьями хорошо проводил время. Грабил, убивал, насиловал. Такова твоя мораль?

— Это прошлый Атрей. Он умер и воскрес, как наш Спаситель. Помнишь девиз одинокорожденных? — подняв обе ладони вверх в молитвенном жесте, старик прижал их к груди. — То, что мертво, умереть не может — оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде. — прочитав своеобразный псалм островитян, изгнанник помотал головой. — После поражения я отправился к нашим соседям в Европе. У них там столько материков, ты не представляешь. А развлечений — еще больше. Я же вел примерную жизнь набожного, благонравного священнослужителя. Они назначили меня главой Ватикана! Места прекраснее нет на целом свете. Они полагают, что Иисуса распяли на их земле, воображаешь? Я спорить не стал. Ведь они назначили меня главным. Провозгласили Папой и одели тиару. Увы, позднее в храм ворвались какие-то люди и назвали меня Антипапой. Чуть не убили старого пирата, однако им не особенно везло. — широко улыбнувшись, повеселевший Атрей подмигнул собравшимся зрителям в изорванных рабочих рубахах. — А где сейчас Эомир? Я подозревал, что он не тот, кем хотел казаться, но в родстве с Ланнистерами я бы его упрекнуть не смог.

— Так, значит, отъявленный бандит и мерзавец заделался святым и попал в анналы истории Европы? — неустанно кривляясь, отплясывая специфический танец и попутно надвигаясь на Кеннинга, Воланд придвинул собственной лицо к сопернику. В лучшем случае их разделяло пару миллиметров. — И ты полагаешь, в твою набожность кто-то поверит? Ты же не более, чем престарелый сладострастник, на чьей совести по меньшей мере десятки убийств наших соотечественников. И мы примем его обратно с распростертыми объятиями ради какого-то безымянного мальчонки, который, возможно, является родственником умершей женщины? Это не кажется вам нелепым?

— Его зовут Лестат и у меня хранятся оригиналы документов о браке и рождении ребенка. Благо, наши соседи добросовестно подходят к фиксированию простых смертных. Я принесу вам все в замок, стоит бури поутихнуть и позволить моему судну зайти в гавань. Вы разрешите, лорд Грейджой? — Рагнар, с величайшей осторожностью, кивнул и приказал стражникам караулить новоприбывшего. — А юношу-то можно спустить на берег? Можете послать мою шлюпку.

— Эй! — громоподобный окрик спешившегося островитянина эхом разнесся над бушующим морем и, казалось, отразился на кончиках оголенных скал. — Долго я еще буду ждать подкрепления? Мой дом хотят разграбить! — серые стяги с черным левиафаном развевались на ветру, напоминая скучившейся братии о данном обещании. — Рагнар, мать твою! Мы потеряем остров Уробороса!

— Приводи мальца. Он одного возраста с моим старшим сыном? — Атрей подтвердил предположение сюзерена и гордо выпрямился, словно рассказывал о личных достижениях. — Драться умеет? — на сей раз старик неуверенно пожал плечами, сославшись на отсутствие практики. — Пойдет за Флоки. Пусть оба заслужат татуировки.

Через пару часов, на протяжении которых шли приготовления к защите острова, к подножию насыпи, представлявшую целую систему скальных пород, доставили ужасно худого пятнадцатилетнего юнца с грустным взглядом больших глаз под вечно нахмуренными кустистыми бровями. Длинные волосы коричнево-грязного оттенка лежали спутанными прядями на впалых щеках. На бледной коже алели свежие ссадины и мелкие порезы — по словам Кеннинга, он часто ввязывался в драки на палубе или же в городе, отчего попадал в тюрьму и портил репутацию блаженного воспитателя. Оглядевшись по сторонам, Лестат сцепил зубы и уселся на ближайший валун, убрав мешающий капюшон плаща. Как бы там ни было, за внешней нелюдимостью, угрюмостью и нарочитой отчужденностью проглядывался аристократ, умеющий держаться в обществе и отличающийся от черни небрежными манерами.

— Каким оружием владеешь? — полюбопытствовал Флоки непринужденным тоном, опершись спиной на неровную скальную поверхность. Подняв смущенный взор, Лестат вопросительно изогнул брови, начиная постепенно выходить из себя. — Ты раньше принимал участие в настоящих битвах? На море? На суше? — скривившись и подперев подбородок рукой, Солтклифф сдерживался и пожевывал губу в нервном напряжении. — Напасть на меня ты не можешь. Я — сын грандлорда. А ты — обычный вассал.

— Ты уже потерял расположение одного из вассалов, будущий грандлорд, — наконец заговорил юнец, оголяя ряд зубов под приподнятой щекой. Голос его оказался глубоким, с заморским акцентом и чуть растянутыми гласными. — Если будешь так со всеми разговаривать, то растеряешь союзников раньше. У моего наставника с этим проблем не было. Кучка фанатиков возложила ему на голову корону. Из чистого золота. Он сам так сказал.

— Это его потом погнали оттуда, как прокаженного? — перескочив через камень, Миккирори ворвался в чужое пространство и, усмехнувшись крем пухлых губ, снова соединил татуированные кулаки, дабы лишний раз похвастаться. — Хочешь такие же? Отвечай на его вопросы.

— Трезубец, — тихо пробормотал Лестат, привлекая внимание обоих братьев, не ожидавших контакта с понурым одногодкой. — Велели оставить его на корабле, но я хорошо им владею. Убил пару человек и освоил этот навык. Наставник против. Считает, я порчу первое впечатление о себе.

— Вы на Одиноких Островах, лорд Солтклифф. Хуже не станет, — демонстративно поклонившись, юный Кракен поправив висевший на груди крест и с надеждой взглянул на очертания отдаленного острова, по форме напоминающей змеиный позвоночник.

Три года спустя.

Пустив вороных коней бешеным галопом, двое всадников буквально врезались в вопящую, снующую по ущелью людскую массу, сминая копытами хрупкие черепа и трещавшие кости. Выудив из-за спины древко с тремя острейшими зубцами на конце, солдат без доспехов перевесился через конскую шею и вонзил их одному из соперников промеж глаз. Услышав душераздирающий крик, он силой потянул на себя застрявшее копье, попутно оттолкнув ногой дерзнувшего приблизиться варвара. Второй боец в измятой кирасе с потертым золотистым кракеном в центре и шлемом с осьминожьими щупальцами уверенно лавировал между скопищами разукрашенных налетчиков, чьи лики напоминали рисунки на полотнах неудавшихся художников. Орудуя небольшими кинжалами, легко вонзающимися в оголенную плоть и скользящими по сухожилиям, юноша избегал неумелых выпадов копий и летающих топоров. Отовсюду доносились боевые кличи и призывы держать строй. Который уже давно нарушился. Но с окружающих их вершин, изрезанных скалами, начало стремительно спускаться воинство с серыми стягами, направленными остриями книзу. С другой стороны им вторили воины под знаменами лорда Майера, облаченные в восхитительные черно-красные доспехи.

— Отступаем, Лестат! — прокричал старший Грейджой, натягивая поводья и выводя жеребца из рядов налетавших друг на друга ратников, теснящихся в и без того узком пространстве. — Нужно найти Харви и вытащить отсюда!

— Ты чертовски хреново доносишь информацию, тебе говорили? — сменив трезубец на короткий меч, Солтклифф откинул со лба налипшие грязные пряди и двинулся наперерез одному из захватчиков. В это же время Флоки наткнулся на престарелого полупьяного товарища отца, отбивающегося топором и пошатывающегося после каждого удара, и затащил в седло. — Где мой рог? — усиленно обыскав обе боковые подушки, лорд выудил необходимый инструмент из внутреннего кармана камзола, призвав к отступлению, пока ловушка не схлопнулась. — Назад. Назад!

— Отпусти меня! Немедленно, кракенский выблюдок! — горлопанил Волмарк, цепляясь за мальчишку и умышленно накреняясь в седле, чтобы поскорее свалиться и вернуться к горячившей кровь бойне. — Я — командующий! Я должен быть рядом со своими людьми!

— Не в таком состоянии! Ты перепутаешь своих с чужими! — свалившись на землю, Харви откашлялся и оперся подрагивающим плечом на осыпающуюся стену ущелья. Выглядел он отвратительно, будто его оторвали от величайшей попойки в жизни и приказали рубиться с противником. — Не вставай. Ты меня слышишь? Не двигайся! — спешившись, Флоки толкнул бражника в грудь, роняя на камни. — Эй. Отец наделил меня полномочиями командира. Ты обязан подчиняться!

— Хочет сдохнуть — позволь ему. У него куча наследников, свое предназначение он исполнил, — Лестат окинул спасенного островитянина презрительным взглядом и с яростью смахнул прилипшие волосы. — Когда ты уже построишь укрепления над бухтами у Змеиного Перевала?

— Твой отец что, прислал мне на помощь работников? Или денег? Все уходит на остров асов, где стоит твой замок, чужеземный выродок! — указав пальцем на всадника, Волмарк рисковал разгневать юнца и ввязаться с ним в драку. К счастью, Грейджой остановил их взмахом ладони и велел прекратить. — Передай Рагнару, что мне нужно. Или сам приходи достраивать пограничье. Если несильно занят.

— Сир Майер поможет тебе со всем разобраться, — надев взмокший от пота шлем, будущий властелин Островов призвал товарища разворачиваться и взобраться верхом по склону, дабы переправиться на другой клочок земли. — Перестань провоцировать конфликты. Вы с ним не соседи, но соплеменники. Если тебе потребуется помощь, он первым сможет ее оказать. Его остров ближе к твоему.

— Слушай, иногда мир нуждается в эгоистичных ублюдках. Вот он я, — поручив лошадей паромщикам и взобравшись в хлипкую покачивающуюся лодочку, Лестат взял весело и принялся энергично грести. — И не может мне делать замечание тот, кто недавно проколол ухо и продлил татуировку. И за какие заслуги? — усмехнувшись, Флоки присоединился к гребле, тем самым ускорив небольшую посудину. — За долгожданное путешествие по остальным регионам Беленора? Где нас мучили званой трапезой в кругу напыщенных вельмож, светскими беседами и неспешными прогулками. Меня начало мутить на вторую неделю.

— Я думал, тебе нравится быть в центре женского внимания, — машинально коснувшись болтающейся сережки в форме маленького золотого креста, Грейджой подал сигнал поджидавшим их караульным, призывая помочь суденышку пришвартоваться в подобии гавани. — Сколько брачных клятв ты дал? С учетом того, что мы посетили всего две области.

— Я не виноват, что большинство девушек считали меня твоим братом Микки, — став по колено в воду, Солтклифф проклял сраный прилив, и швырнул исполнительным дозорным веревку, обвязывающую кольцо на обшивке. — Видел бы ты их лица, когда они поняли, что не примут в себя семя Грейджоев. А заслышав название моего замка, они так кривились, точно я затаскивал их в Ад.

— Черноголовая Змея ничуть не хуже Осьминожьего Предела, — утешил юнец, выпрыгивая из лодки и оттряхивая камзол от ошметков водорослей. — Особенно после того, как бастион отстроили. Красота. С окон прекрасный вид не незасеянные поля и безбрежные морские просторы.

— Милорд! В бухту прибыл корабль с желтыми парусами и оленем в гербе. Ваш отец дожидается вас.

— Оленем? — переспросил Флоки, прикусывая губу в раздумьях. Солдаты неожиданно настигли их где-то на подступах к недавно образовавшемуся поселению, обнесенному деревянным частоколом. — Не понимаю, что Баратеоны забыли в наших краях?

— Ты помнишь все гербы? Черт, не зря родился первым в семье, — закатив глаза и отдав распоряжения насчет свежих лошадей, сын Рагнара облокотился спиной на нелепые защитные укрепления и достал курительную трубку, припрятанную в надежном месте. Посторонние не упрекнут будущего владыку в дурном поведении. По крайней мере, сейчас. — Оставь и мне немного. — выпустив дым, Солтклифф накинул капюшон плотного черного плаща и вновь лихорадочно завозился с волосами. — Хочу как-то попроситься к сиру Майеру в ученики. Стану одним из его Рыцарей Смерти.

— Значит, тебе все-таки понравилось общество ветеранов войны и самодовольных крестоносцев? — с долей насмешки поинтересовался юноша, ловя на себе недовольный взгляд товарища. — Возможно, ты забыл, но мой отец тоже рыцарь. Обещал посвятить меня после совершеннолетия или же ратного подвига. Хочешь, походатайствую за тебя? Станешь его оруженосцем и через пару лет пройдешь все эти обряды посвящения. Он все равно практически не выезжает за пределы цитадели. Несложно. Но скучно.

— Нет, хочу активно помогать на рубежах. Или патрулировать берега и отбивать набеги, — вскочив на подведенного мустанга, лорд Змеи старался не отставать от мчащегося соратника. Им потребовалось менее получаса, чтобы выйти к Осьминожьему Пределу, возвышающемуся над скалистыми утесами, в туманной дымке. — Сбавь скорость! Собьешь брата или сестру!

— Миккирори! — приструнив норовистого коня, Флоки помахал родичам, удобно устроившимся прямо на обрыве, открывающим доступ к всепоглощающим морским пучинам. Вспенивающиеся волны без труда разбивались о скалы, жалкими брызгами пытаясь достичь высот. — Вы снова играете с кораблем на веревочке? Не пробовали заняться чем-то более полезным? Поисками жениха для Мэнди или еще одним набегом для продления татуировки?

— Моя все равно больше, чем твоя, — хвастливо заявил подросший Микки, подбирая с земли модель небольшого корабля, в точности воспроизводящего свою огромную копию. С двумя мачтами, черной тканью на парусах и носовой фигурой. — И пускать его по воде гораздо веселее!

— И опаснее, — предупредила вышедшая из-за поворота Фрэнсис, державшая в руке полупустое ведро и вырванное с корнем растение, погибшее от недавних ливней. — Я много раз просила их не играть в такой близости от пропасти, но разве меня кто-то слушает?

— Отец нам тоже самое говорит. Мы просто даем тебе повод обвинить его в плохом воспитании, — не стесняясь присутствия постороннего, Мэнди упрямо закусила губу и выпятила грудь, напоминая сира Рагнара сильнее, чем любой из его сыновей. — К нам приехали родственники. Впервые видела нашего отца таким счастливым. Будто собственные дети уже не радуют.

— Не могу винить его в этом, — съязвила Фрэнсис, подходя ближе к старшему сыну и окидывая кирасу с вмятинами и кровавыми пятнами придирчивым взглядом. — Отправляйся в главный чертог. Только тебя там и ждут.

Согласно кивнув, Флоки попросил сопровождающего остаться здесь или вернуться домой на остров, чтобы в одиночку добраться до мрачной крепости, угрожающе нависающей над путниками, идущими по долине. Массивные каменные стены, заходящие на кромки отвесных склонов, нагромождались с подъемом на невысокий холм и представляли мощные неприступные строения с квадратичными башнями. Остальная часть Предела расположилась на отстающих друг от друга высоких островках со скатами и крутыми откосами. Их вместе соединяли построенные отвесные мосты, выделяющиеся на фоне гнетущего пейзажа свежим цветом, не успевшим отсыреть и покрыться тиной. Проехав арочные ворота, высотой и шириной производивших удручающее впечатление, наследник Островов передал зверя в конюшни на первом островке и стремительно направился к большому замку посередине, где семья обычно принимала заморских или материковых гостей. Пропустив мимо ушей доклады слуг, Кракен замер перед дверью и, оправив камзол, приведя непослушные взлохмаченные волосы в порядок, он все же решился доложить о себе.

Через минуту его впустили внутрь и представили вставшей из-за стола женщине с ласковой улыбкой и светящимися болотными глазами на тонком лице в обрамлении светлых волос. Рядом с ней стоял высокий двадцатилетний юноша с непослушной темно-коричневой копной и едва пробивающимися усиками над верхней губой. Весь его облик говорил о неимоверном достоинстве: держался он прямо, отнюдь не вызывающе, но взгляд не отводил, хотя периодически хмурился без причин. Примерялся к родственнику и оценивал, однако неприязненных ощущений не вызывал. Поразительный контраст.

— Поприветствуй мою племянницу леди Лилит и ее старшего сына Грегори из рода Баратеонов, — не удосужившись подняться с грубого, неизящного трона на подиуме в форме переплетенных щупалец, Рагнар откинулся на спинку и сжал протезированную конечность в кулак. — Думаю, ты знаешь, но на всякий случай просвещу: Лилит — дочь моего верного друга и двоюродного брата Винсента. Он погиб в борьбе с твоими дядями. Я отнял у них оружие, прежде чем разрубить секирой на куски, так что ни один из них в Валгаллу не попал. — постучав здоровыми пальцами по подлокотнику, Жнец выдохнул и стиснул зубы. — Суть не в этом. Грегори приехал к нам как гость. На целый год.

— По задумке короля? — Грейджой напрямую обратился к молчаливому наследнику Рогов, но никакой реакции не последовало. Вежливая улыбка мгновенно спала с юношеского лица. Прокашлявшись, он коснулся серьги в ухе и постепенно успокоился. — Я могу показать окрестности. Только переоденусь, если разрешите. Миледи. — поклонившись, Флоки дождался отцовского жеста и вышел.

— Он так похож на тебя, — подметила Лилит, наблюдавшая за походкой юного Кракена. — Кто бы знал, что великий, непобедимый Падальщик станет примерным семьянином. — с натяжкой улыбнувшись и поправив протез, Заклинатель Акул поморщился от боли. — Ты в порядке? — подойдя к престолу, леди Баратеон положила руку на дядино плечо. — Грегори, прикажи послать за лекарем, а сам выходи.

Исполнив поручение матери, мальчишка обошел слуг, снующих по тесным сырым коридорам и сразу же убрался подальше от сжимающихся стен. На свежем воздухе значительно легчало. Осматриваясь и оценивая будущее пристанище, сын Вильгельма пришел к неутешительным прогнозам. Здесь легко можно подхватить тяжелую болезнь, последствия которой придется ощущать до конца дней. Или же на него свалятся ненадежные башенные укрепления и потянут на морское дно. Пройдя через ворота, тщательно охраняемые постовыми, Грегори спустился вниз по выдолбленным кривым ступенькам и оказался на береговой линии, усеянной булыжниками. На одном из таких восседал островитянин, подставляющий скудным солнечным лучам выбритый по сторонам череп и оголенную грудь.

Доселе житель Юго-Восточного региона ни разу не сталкивался с такими диковинными воинами.

— Не беспокой его, — посоветовал спрыгнувший с валуна Флоки, отмахиваясь от дымного купола. — Не думаю, что он обрадуется лицезрению твоей напуганной физиономии, когда очнется. А сегодняшняя смесь особенно сокрушительная. Он несколько дней выискивал грибы на деревьях. — спрятав трубку в потаенный карман вычищенного свежего камзола с золотистыми пуговицами, будущий властелин Островов неуверенно дернул плечами. — Ты сколько раз уже путешествовал? Весь Беленор объездил?

— Да, — отойдя на приличное расстояние от пребывающего в летаргическом сне пирата, Баратеон чуть скривился от едкого запаха табака. — Ну, за исключением Островов. Мне понравились Центр и Север. На Востоке царит вечный траур по погибшему лорду, хотя нынешний не давал мне заскучать. Моему младшему брату, конечно же, полюбился Запад. Они там нашли общий язык с будущим Хранителем. А вот ты Штормовые Земли не посещал.

— Стараюсь обходить дождливые места стороной, — грустно усмехнулся одинокорожденный, показав на вечно хмурое небо, готовое сорваться в бурный пляс под аккомпанемент громовых труб. — Лично мне хватило четырех направлений. Дорн, Запад, Простор и Восток. И то, в последнем регионе я пробыл полгода из-за матери. — не собираясь вдаваться в детали, Грейджой впервые заметил заинтересованность на лице собеседника и неловко наклонил голову вбок. — Она там родилась, но большую часть жизни провела за морем. Вернулась лет семнадцать назад, повидала родного брата и причалила к берегам Острова Лонмаут, чтобы выйти замуж за человека, когда-то убившего ее жениха в нечестном бою.

— Сира Селми? — изумленный взгляд рассказчика заставил Баратеона снизойти до улыбки. Впервые. — Об этом во многих книгах написано. Безусловно, историки немало приукрасили, но финал все равно одинаков. Если бы не твой отец, то силы повстанцев Майкла Ланнистера и Гастона Грейджоя вряд ли смогли бы соединиться, и мы бы сейчас не стояли тут и не обменивались мнениями на этот счет.

— Почему же? Сидели бы в цепях в подземельях Драконьей Гавани и развлекали кронпринцев. Я бы подносил вино, а ты мог бы стать чудесным придворным шутом. Твоя угрюмость сыграла бы на руку. — вот оно, растапливание льда и приобретение новых союзников, как обещал государь. Гость не смог сдержать рвущейся наружу улыбки и приглушенно засмеялся. — Будь я королем, подавившим мятеж, совершил бы над ними великое мщение наказаниями яростными. * * *

— Читал Библию? — приятно удивленный Грегори оценил общую осведомленность родственника. — У нас дома такие разговоры не поощряются. Отец не особенно верующий, но учителя настаивают. Мне бы хотелось свободно носить христианские атрибуты. Мой младший брат Райан менее привередлив. И более циничен. Зато у вас, одинокорожденных, множество богов и никто этого не стесняется.

— Творец один. А богов действительно немало, — подтвердив догадки жителя Юго-Востока, Флоки не стал упорствовать в религиозных вопросах. Вместо этого он перевел взгляд на бегущего по ступеням солдата, запыхавшегося и едва не переломавшего себе ноги. — Что такое?

— На северном берегу высадились налетчики! С белым флагом, — сначала выругавшись и вздохнув от раздражения, Грейджой резко выпрямился и приказным тоном велел подать лошадей. — Сир Майер уже там. И ваш отец предупрежден.

Сорвавшись с места, юноша остановился на вершине холма и выжидающе взглянул на оторопевшего Баратеона, не сразу догадавшегося последовать за ним. В течении получаса кавалькада выстроилась на возвышенности перед тремя узкими длинными кораблями с высоким носом. Варвары пригребали на них, мгновенно высаживались на берег, совершали грабительские набеги и исчезали за полотном бушующего моря. На сей раз они не выглядели воинственно, хотя спустились в воду с оружием. Встав в одну своеобразную линию, чужеземцы расступились лишь перед одним человеком. Средний рост, особенно на фоне собравшихся тяжеловооруженных воинов, не производил должного впечатления. Тем не менее, походка была уверенная, немного прихрамывающая от приобретенных увечий. Лицо, вытянутое и по-женски точеное, с заостренными скулами и прямым лбом, выражало решительность и непоколебимость. Под широкими черными бровями виднелись глубоко посаженные глаза оттенка оливки с фиолетовыми кругами под веками. Над поджатыми припухлыми губами росли черные усы, не выходящие за условные границы самого рта, а на подбородке разрослась легкая поросль того же цвета. Светло-коричневые волосы покрывали значительную часть затылка, но по бокам черепа были выбриты и открывали шрамированные участки кожи. Дополняли эффектную картину навершия двух мечей, видневшихся из-за крепкой неширокой спины.

— Знаю я этого сукиного сына, — облизнувшись, прорычал Сет и слегка припал к земле, будто готовясь покрыть расстояние, отделяющие их от опустошителей. — Утред Бич Божий. Разрушил две мои башни и поджег деревушку на берегу. Один раз прорвался в Петлю и почти настиг меня. Настало время тебе отплатить, поганая языческая мразь.

— Он не выглядит агрессивным. Или это ловушка? — пристально разглядывая скудное воинство врага, Флоки вопрошающе посмотрел на отца, с трудом удерживающего равновесие в седле. — Все хорошо?

— Да быть того не может, — внезапно воскликнула леди Баратеон, моментально спустившись вниз и с величайшей осторожностью приближаясь к мужчине, сперва показавшемуся незнакомым. — Сайлас? Это правда ты? — опустив голову, захватчик смущенно кивнул и, переведя дыхание, встретился с ней взглядами. — Мне сказали, тебя убили. Нас разделили, когда братья-Грейджои захватили замок отца. Ты должен быть мертв.

— Черт возьми! Сын Винсента? — забыв о расползающейся по груди боли, Рагнар спрыгнул с жеребца и, покачнувшись на трясущихся ногах, подошел ближе. Вопреки требованиям охраны и соратников. Не веря в увиденное, он замер и раскрыл рот в недоумении. — Я словно призрака узрел. Боже, как ты похож на него. Но почему ты не прибыл раньше? Не попытался связаться со мной? Не прекратил набеги?

— Сколько лет прошло с момента гибели отца? Тридцать или больше? Какая разница? — голос мягкий, но мужественный. Прямо как у отца. — Ваши братья разрушили мой дом и утащили меня на корабль, в качестве заложника. Однако проиграли сражение и потеряли все. Меня никто не искал. Я считался всего лишь погибшим наследником еще одной крепости на острове. Одним островитянином больше — одним меньше. Но меня подобрали с обломков варвары и приютили у себя. Сначала как слугу. Я не стал выдавать свое происхождение, ибо не видел смысла. Одинокие Острова пали. Грейджои пали в битве и оставили земли. Я же принял веру своих спасителей, изменил имя и, в конце концов, стал во главе племени. — поведав краткую историю собственной жизни, Утред грустно улыбнулся. — Я провел немало лет за морем, подрабатывал наемником в Вольных Городах и приобрел кличку Бич Божий. А потом вернулся в свой новый дом и завоевал место лидера силой. Но я всегда знал, что ты жива. — с этими словами он обратился к сестре, прикрывшей ладонью половину лица и сдерживающую слезы. — Знал, что ты вышла замуж и обзавелась детьми. Однажды я высадился на берег Штормовых Земель и проник в Оленьи Рога. Так называется твой дом? — Лилит сжала руки в кулаки и прошептала мольбу покончить с терзаниями. — Видел твоего мужа и твоих детей. Еще маленькими. Во второй раз я…

— Прекрати. Довольно. Не хочу это слушать, — оборвала леди Баратеон, толкая родного брата в грудь. Удержавшись на ногах, Харлоу вскинул правую руку, тем самым призвав товарищей не вмешиваться. — Мне плевать. Мой брат погиб. Сайлас погиб много лет назад. — развернувшись, женщина поспешно вернулась к своему строю, вскочила на кобылку и помчалась к бастиону, чья боковая стена нависала над ними и поглощала все тревоги.

— Зачем же ты вернулся? — полюбопытствовал Кракен, протезированными пальцами приглаживая на голове спутавшиеся волосы. — В Оленьих Рогах тебя точно не ждут.

— Хочу вернуть себе титул лорда Харлоу. Я знаю, Его Величество дарует помилование сбежавшим или изгнанным. Я ни тот, ни другой. Я добровольно покинул родные края и вернулся обратно. Потому что знаю, что принесу пользу общине. Я похоронил троих законных жен, которые подарили мне семь детей. Четырех дочерей и троих сыновей. Есть наследники, а именно это важно для короля.

— У меня нет причин отказывать тебя, хотя велика вероятность, что Никлаус зарубил бы тебя на куски как самозванца.

— Он принял в семью пропавшего без вести дядю. Опыт у него имеется, — осклабившись, Утред отвел прищуренные глаза в паутинке морщин и вдохнул морской воздух полной грудью. — Клянусь. Я здесь ради сестры и своих детей. И я не причиню вам зла.

— Хотелось бы верить. Ладно. Одну дочь ты выдашь замуж за лорда Майера, чтобы укрепить дружбу между важнейшими домами Островов. Вторую дочь выдашь замуж за лорда Волмарка. Он одинок и стар, но по-прежнему удерживает Змеиный Перевал за собой. Третью дочь отправишь в столицу для засвидетельствования почтения монарху с письмом и просьбой выделить дополнительные средства на перестройку цитадели. Четвертую, самую младшую, можешь оставить у себя. Одного сына пришли в качестве заложника в Осьминожий Предел. Второму посчастливится попасть на служение Кеннингу с острова Христа Спасителя. Двоих оставь рядом с собой или переправь через Залив Хугина и Мунина и разошли по Беленору на обучение. Они могут стать солдатами, рыцарями и героями. Или добычей аристократических кланов. Все понятно? — предводитель налетчиков согласно кивнул, не произнеся ни слова. — Добро пожаловать, лорд Харлоу. Я пришлю несколько отрядов тебе в помощь. Она точно пригодится, когда столкнешься с головорезами, периодически облюбовывающими остров Святого Винсента.

Полгода спустя.

Прижав указательный палец к губам, мужчина буквально вжался в каменную потрескавшуюся стену, чудесно укрывающую от зорких глаз вражеских лазутчиков. Сделав пару нетвердых шагов, он присел на колени и, мысленно сосчитав до десяти, распластался на грязной земле и пополз вперед. Кольчуга с зещитными наплечниками и кожаными ремешками взрыхляла влажную почву и замедляли движения. Ползущий за ним упирался лбом в каблуки сапог и постоянно ругался сквозь плотно сжатые зубы. Дожидаться сигнала пришлось слишком долго. Онемевшие конечности начинали давать о себе знать тянущей болью. Нужно лежать в полнейшей тишине и вслушиваться только в собственное утруднённое дыхание. Наконец, раздался приглушенный свист, разнесшейся по округе и привлекший внимание насторожившихся налетчиков. Вмиг подвившись, сокрытые в тени воины ринулись на потерявших бдительность врагов и прорвали слабую оборону лагеря. Настоящее кровавое побоище опьяняло. Игнорируя отчаянные вопли жертв, защитники Островов беспощадно вырезали всех подряд. Орудуя двумя мечами, Утред вырезал куски мяса и отрубал сжимавшие оружие руки резкими рваными ударами. Градус жестокости не снизился вплоть до наступления сумерек. До тех пор, пока внутренности последнего варвара не разметало по скалам, превратив их в своеобразный стол с яствами для чаек и ворон.

Оттолкнув завонявший изуродованный труп, Сет с небольшим отрядом бросился в погоню за двумя десятками беглецов, надеющихся спастись на лодках. Лестат проводил их внимательным взглядом и принялся добивать постанывающих смертников при помощи заточенного трезубца. Грегори остался контролировать пути к отступлению, не испытывая ни малейшего сочувствия по отношению к ворам, захватившим чужую собственность. Его научили убивать и жить с этим дальше. Флоки извлек трубку и задымил, забравшись на башенные руины и спрятав окровавленные изогнутые кинжалы в ножны. Как забавно. Наверное, он первый Грейджой, не получающий удовольствия от страданий других. Его прельщали философские размышления о бренности всего сущего, а не вид искореженного туловища с размозженной головой. Дед бы утопил такого романтика в море, а отец тактично помалкивал. Итак считаясь величайшим позором семейства из-за потерянной руки и союза со Львами, Рагнар не носил маску лживого наставника и не требовал от других того, чего не выполнял сам. Пространство утопало в дыму. За ним едва проглядывались метаморфозы Воланда, опускающегося на колени перед трупо и подставляющего деревянную чашу под открытые раны ради сцеживания крови.

— Спасибо, — тронув вздрогнувшего Баратеона за плечо, Утред поднял руки в примирительном жесте и натянуто улыбнулся. — Ты не обязан был помогать мне отбивать замок. Твоя мать вряд ли придет в восторг от такого.

— Я — совершеннолетний. Могу поступать так, как сам считаю нужным, — пожав плечами, изрек юноша и провел пальцами по незаметной щетине на впалых щеках. — Но не буду лгать — в последнем письме мама просила держаться от тебя как можно дальше, а отец клялся убить при первой встрече.

— Вильгельм, да? С боевым молотом и рогатым шлемом? — подтверждением догадки стало хмыканье. Усмехнувшись, лорд Харлоу задумался на секунду, после чего потянулся к бедру с висящими на ремне скальпами и ножами, чтобы вытащить оружие и, хорошенько рассмотрев рукотворную резьбу, отдать собеседнику. — Возьми. Скажешь, что от Рагнара.

— Нет, — оборвал Грегори, принимая щедрый дар и расплываясь в легкой улыбке. — Я не лгу родителям и не боюсь забывать о прошлом, а еще называть имена неугодных родственников.

— Неугодных? — спрыгнув с высокого булыжника, Флоки перешагнул через раскуроченное тело и стал напротив родни. Поступь плавная, будто бы парящая. — Я — мастер по части семейных неурядиц. Отца не вижу круглыми сутками, ночую под открытым небом в компании двух так называемых братьев. Но толку никакого.

— Раньше ты не жаловался, — фыркнул Солтклифф, убирая пряди слипшихся от песка и крови волос. — Ваш жрец совсем умом тронулся. Зачем ему кровь мертвецов? — громко бормоча себе под нос стихи их Писания вперемешку с сомнительными заклинаниями, Воланд поднялся с колен и прижал чашу к грудной клетке. — Убери это от меня.

— Тебя пора крестить, — проигнорировав выпад юнца, Драмм взболтал емкость и продемонстрировал мутно-красную жидкость верховному правителю. — И продлить татуировку. Сегодня свершится нечто великое. И ты вознесешься. — вперив расширенные зрачки в лик смутившегося Грейджоя, Воланд как-то странно подергивался и пританцовывал. Действие очередного варева затянулось. Туманный взор перешел на молчаливого Баратеона. — А ты не хочешь татуировку?

— Господин! — один из сыновей Кеннинга, малополезный в битвах, рухнул в грязь и закашлялся. Пару драгоценных секунд ушло на приведения себя в чувство. Если бы не скорость, которой он славился, то старик наверняка лишился бы одного из отпрысков. — На Лонмауте высадились варвары и бросили вызов вашему отцу! Требуют поединка или сдачи острова. Они захватили вашего младшего брата.

Шок сменился неподдельной яростью. Прикусив нижнюю губу до крови, Флоки рванул к лошадям и, потратив не больше минуты на борьбу с норовистым животным, вырвался из лагерного оцепления с проворством израненного хищника. Главное — добраться до спрятанных за утесами кораблей, быстро догрести до расположенного вверху клочка земли и преодолеть расстояние до главного укрепления в кратчайшие сроки. За ним уже гнались опомнившиеся друзья, подгоняющие лошадей нещадными ударами. Их поджидало удобное суденышко на манер варварских, способное перевезти до тридцати человек одновременно. Младший Кракен не стал дожидаться швартовки у ближайшей гряды, почти свалившись за борт и достигая устойчивой поверхности раньше гребцов — времени катастрофически не хватало. Отобрав у первого попавшегося караула лошадей, Грейджой сорвался на галоп, заставляя клячу калечить ноги в истрескавшихся ущельях и неровных ландшафтах. Его не волновали остальные — при желании можно добежать. Проскакав под природной аркообразной скалой, юноша вылетел из крутого поворота и резко натянул поводья.

— Я хочу увидеть прославленную мощь древнего рода Грейджоев! — горланил незнакомец, махавший руками, исступленно бьющий себя по груди и пританцовывающий на песке, что вызывало дикий смех собравшихся соплеменников. — Ну давай, Рагнар! Иди ко мне! — расставив руки в разные стороны, он поднял над головой боевой топор. — Долго я буду ждать? Или мне проще прирезать твоего ублюдка? — приблизившись к связанному черноволосому юнцу, крикун провел языком по треснувшим губам и провел лезвием по девственно-гладкой щеке пленника. — Осьминожий выродок.

— Не смей! — раскатистый баритон наследника превратился в бас, вынудивший зрителей обернуться. Стоя в грязном потасканном кафтане, Флоки наверняка казался до смешного грозным, но почему-то никто не смеялся. — Я — сын Рагнара. И я принимаю твой вызов. — на выдохе произнес будущий лорд, не моргая и не отводя взгляд.

— Еще одно отродье? — оскалившись в жалком подобии улыбки, заинтригованный налетчик убрал от чужого лица острейший край орудия и запустил свободную руку в рыжеватую всклоченную бороду с легкой проседью. — Невежливо поначалу спрашивать чье-то имя, не назвав прежде своего. Я Ибрагим Тауни. Наполовину одинокорожденный, наполовину варвар. Враг и тех и других. — перейдя на вопль, представившийся дикарь поклонился многочисленной публике, начавшей пополняться крестьянами, солдатами и патрульными. — А ты кто таков?

— Флоки. Наследник Одиноких Островов. Ты вызвал на поединок моего старого и больного отца. Без руки он не сможет противостоять тебе так, как мог бы лет двадцать назад. Поэтому я займу его место. — Падальщик, нацепивший продавленную кирасу для предстоящего боя, помалкивал и внимательно наблюдал за действиями сына.

— А если я не соглашусь? — ироническим тоном протянул Ибрагим, хищно облизываясь.

— Тогда ты прославишься тем, что одержал победу над немощным стариком, а потом умрешь на этом же месте, будучи разорванным моими людьми, — впервые он говорил прямо, не сбиваясь и не впадая в легкую панику из-за публичных демагогий. — Лучше убить наследника. Потом добить второго сына и лишить сира Рагнара последней надежды сохранить за собой Острова. — покачав головой, Тауни не стал заранее праздновать легкую победу, но уже предвкушал ее.

— Какая чушь! Прикажи лучникам немедля расстрелять их и покончи с этим фарсом! — подойдя к мужу, Фрэнсис обхватила рукой его плечо и притянула к себе, умоляя избавить ее от кровавого зрелища. — Я не хочу на это смотреть.

— Тогда иди в крепость, — предложил Кракен, вырываясь из слабой женской хватки и, потянувшись за спину, вытащил оттуда фамильную секиру с тончайшей резьбой, и поджал губы. Отдав распоряжение не перерывать дуэль ни при каких обстоятельствах, Жнец взобрался на невысокий камень, принял сидячую позу и положил оружие лезвием вниз, прижимая хвост к груди. Он не собирался ободрять и напутствовать. Хватило одного сдержанного кивка, воспринятого Флоки как знак одобрения. — Один и Иисус да хранят тебя. — прошептал ветеран одними губами, прикрывая глаза и распрямляя плечи.

Вытащив изогнутые кинжалы, юноша поддался корпусом вперед и сделал неуверенный шаг, не сводя карих глаз с неподвижного соперника. Позади раздалось протяжное мычание, до дрожи пробравшее всех присутствующих, обступивших бойцов по кругу. Это Воланд влез на отвесной склон и завел свои жреческие песнопения, призывая видимых и неосязаемых божеств на помощь мальчишке. Подобное едва не стоило Грейджою жизни: отвлекшись, он пропустил выпад худого изворотливого оппонента и был вынужден упасть на землю, чтобы откатиться в сторону. Вскочив на ноги, он глубоко вздохнул, призывая сошедшее с ума сердце успокоиться. Сколько раз ему доводилось убивать? Не перечислить и не сосчитать. Отпрянув, Флоки сжал рукоятки орудий и, мысленно измерив расстояние, напрыгнул на замешкавшегося варвара, порезав предплечье. В результате такого маневра Тауни расхохотался и похвалил юнца за находчивость и энергичность.

Но этого мало.

— Если что-то пойдет не так, я снесу ему голову, — прорычал Сет, сжимая навершие огромного клинка до побелевших костяшек. Глаза лихорадочно бегали по неутомимым фигурам, двигающимися в провонявшем агрессией пространстве. — Успею раньше, чем он прикончит нашего лорда.

— Становись в очередь, смертник, — поддел Лестат, намекая на прозвище Рыцаря Смерти и вертя меж пальцев древко трезубца. Он не признавал поединков во имя чести. Главное на Острове — выживание, и совершенно необязательно при этом сдерживать сомнительные обещания или следовать дурным правилам. — Я моложе. И спасу его раньше, чем ты успеешь раскрыть рот и вдохнуть морской воздух.

Обхватив Флоки со спины, хохочущий Ибрагим применил своеобразный захват с целью задушить его, однако получил затылком по лицу и отшатнулся с расквашенным носом. В какой-то момент казалось, что взбешенный чужеземец одержит победу над выдохшимся мальчиком. Но череда ударов в череп и сломанная рука, чей хруст эхом отозвался от безразлично нависающих скал, все-таки свалили воина на песок с приглушенными хрипами и ругательствами. Весь пораненный, истекающий кровью, Тауни улыбнулся красноватыми зубами и сдавленно рассмеялся. В полубезумных льдистых глазах читалась готовность получить кинжалом в сердце перед почтенной публикой единомышленников и недругов. И будь Флоки хотя бы наполовину так жесток, как знаменитый дед, то добил бы падшего захватчика без колебаний и лишних размышлений. Но он обожал думать и анализировать ситуации. Посему тут же заменил оружие на протянутую руку и, дождавшись колеблющейся взаимности, поднял Ибрагима на ноги.

— Я дарую тебе жизнь, — сообщил Грейджой, отталкивая валявшийся в грязи клинок и поворачиваясь к смутившейся толпе варваров, потрясенной поражением главаря. — Я пощажу любого, кто склонится перед моим кланом и признает меня лордом. В обмен я дарую незаселенные земли и разрушенные замки, которые мы вместе восстановим. За верность я отплачу преданностью. За защиту — защитой. И я приму всех. Неважно, течет в ваших жилах кровь одинокорожденных или нет. Но если вы пойдете на меня с мечом, то будете убиты и принесены в жертву морскому божеству. Лорд Тауни, вы должны быть наказаны за попытку насильственного захвата власти. — онемевший налетчик несмело кивнул и вперился в будущего сюзерена. — Три удара плетью. И с этих пор она станет вашим личным гербом, вашим домом станет любая крепость на острове Святого Винсента, а ваши дети унаследуют титулы и земли, которые вы добудете, сохраните и обработаете. Все предельно ясно?

— Что нам делать с мальчишкой, Ибрагим? Он убил четырех наших! — напомнил заросший пират, весь усеянный потускневшими шрамами. — Настоящий берсерк.

— Для тебя — лорд Тауни! — рявкнул островитянин, немало удививший собравшихся. — Отпустить. Ведь он брат моего господина и благодетеля. — склонив голову в знак повиновения, Ибрагим вмиг порвал на себе рубашку и продемонстрировал костлявую спину. — Три удара. Все честно.

— Я же сказал, тебя ожидают великие деяния, — спрыгнув с молебного камня, Воланд подошел к двум обнимающихся братьям, воссоединившимся после недолгой мучительной разлуки. — Нужно крестить тебя, иначе удача покинет твои берега. Возьми своего нового рогатого друга и приходи на рассвете.

Не желая наблюдать за экзекуцией новоиспеченного вассала, Флоки поднял один из упавших ножей и, словно почувствовав пронизывающий отцовский взгляд, повернулся и победно вознес оружие над головой, а затем прижал к собственной груди. Толпа взорвалась одобрительными криками. Удары в щиты провозгласили начало новой эпохи Молодого Кракена. Рагнар осознавал произошедшее, глядя на скромно улыбающегося сына, обеими руками обнимающего брата и сестру. Значит, Жнец умел не только разрушать. Нестерпимо длинный день подходил к концу. Изможденные островитяне уплыли на родные островки или же направились в ближайшие селения, дабы посмаковать детали поединка. Семья Грейджоев вернулась в крепость и устроила скромный пир в узком кругу, на котором говорила в основном Фрэнни, осуждающая вспыльчивость и неосторожность мальчишек.

На следующее утро, когда вечно рыдающий небосвод забылся крепким сном, двое друзей медленно спустились по привычно неровным ступенькам и предстали перед читающим молитвы жрецом. Пыл взрослого мужчины все еще не угас — ему хватало сил на резкие телодвижения и приемы различной отравы под видом провидческого зелья. Распахнув веки, Драмм велел юнцам зайти в воду и стать на колени, соединяясь таким образом с силами могучей, вековечной природы. Выполнив просьбу, оба посвященных в синхронном отвращении отшатнулись от чаши с помутневшей кровью. Грязная жижа с тошнотворным запахом вызывала неподдельное желание вырваться и сбежать как можно дальше. Но пути назад нет. Поздно отступаться от блаженных видений и сущих кошмаров, обещанными ядом.

— Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю, — Воланд без предупреждения перевернул емкость и вылил содержимое на опущенную голову островитянина с протяжным мычанием. — И третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела. — второй сосуд, поданный слугой, содержал обрывки травы и пепел из-под выжженной древесины. Высыпав поверх кровавого месива очередную смесь, Созерцатель воздел руки к небу и прокричал молитву. — Второй Ангел вострубил, и большая гора, пылающая огнем, низверглась в море. — посыпав спутанные волосы измельченными камнями, он осмотрел проделанную работу. — И третья часть моря сделалась кровью и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла. — достав рыбьи останки с отшелушившейся чешуей и принявшись втирать в головы мальчишек, Драмм издал громкое рычание. — Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая как светильник. И пала на третью часть рек и на источник воды. — приняв горящую деревяшку, прорицатель приставил ее к испачканным лбам, задерживая подолгу. — Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны, и третья часть звезд. — отбросив горящий обрубок, Воланд завыл и, обойдя причащающихся со спины, схватил их за затылки и стремительно опустил в воду. — И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить! — удерживая жертв под водой, барахтающихся и сопротивляющихся, он мысленно отсчитал половину минуты и выпустил их. — И будут трубить! * * *

— Какого черта?! — взревел Грегори, впервые взбесившись по-настоящему. Доползая до берега, он не мог перестать откашливаться и сплевывать воду. — Что ты творишь, язычник?!

— Выпей это. И больше не почувствуешь боли, — придержав ползущего Баратеона за плечо, Жрец дал ему испить настойки, по вкусу напоминающую пересахаренное вино. — Глотай. И прими живопись на свое тело. Но сначала возьми руку своего брата и поклянись ему в вечной верности. — замешкавшись, сын Вильгельма неторопливо протянул ладонь и сжал дрожавшую руку Грейджоя. — Вы связаны. Вам предначертано пройти извилистый тернистый путь вместе. Сойти с него не получится. Отныне. И вам не сбежать, ибо вы приняли истинного Бога в душу. — обхватив рукав насквозь промокшего кафтана, Драмм стянул с пошатывающегося Грегори верхнюю одежду и усадил на камень. — Я набью оленя на твоей спине. С крестом меж рогов. И тебя никто не тронет.

— Флоки! — истошный вопль единственной дочери Рагнара вырвал Кракена из дурманящей неги. — Он упал! Микки упал со скалы! Помоги, пожалуйста! — всхлипывая сквозь душащие рыдания, Мэдисон с придыханием выговаривала слова. — Все из-за кораблика… тот зацепился за камень и Микки… я не… мать твою, что нам делать?!

Без лишних вопросов наследник Островов сорвался с места и, преодолев острые ступеньки, ранящие колени, он в считанные секунды покрыл небольшое расстояние и прибыл к месту трагедии. На краю стоял Рагнар, с трудом снимающий плащ с помощью протеза. Неподалеку в истерике билась Фрэнни, пытаясь вырваться из крепких объятий высокого Майера. Драгоценное время заканчивалось. Вынув изогнутые кинжалы и швырнув на землю, Флоки разбежался и в прыжке полетел вниз, оказавшись в темном обволакивающем пространстве. Открыв глаза, он завертел головой в поисках тонущего брата, начиная энергично работать ладонями и отталкиваться от невидимых порогов. Вокруг царила тишина. Не гнетущая, не замогильная, а просто безграничная, простирающаяся вдаль. От одного конца мира до другого. Вдруг что-то мелькнуло невдалеке. Едва заметное, неосязаемое и завораживающее. При этом расползающееся по темно-синему полотну. Все вокруг точно замерло, растворилось в небытие и рассыпалось на миллионы частиц. Лишь маленький золотистый лучик озарил полнейший мрак. Не понимая, почему собственное тело не слушается, Грейджой поплыл в направлении света.

Тот стал разрастаться, принимать очертания плавной изгибающейся линии, в которой пульсировала жизненная энергия. Оно опутывало нечто бесформенное, придерживая и не позволяя пойти на дно. Приблизившись, Флоки обвил торс младшего брата и покрепче прижал к себе. Дыхание не получится задерживать вечно. Нужно выплывать. Однако золотистая полоска неожиданно скользнула вверх по орбите и прошлась по бедру юноши. Тогда он различил контуры гигантского существа, зависшего на расстоянии вытянутой руки. Золотой Кракен, покровитель их клана, медленно отстранился от людей и скрылся за серой завесой. Наблюдая за плодом своего воображения или же чудесной реальностью, Грейджой быстро всплыл на поверхность и набрал в рот побольше воздуха. Ему уже метнули веревку, обвязанную вокруг остроконечного булыжника, и двое человек потянули задыхающихся мальчиков к берегу. Оказавшись на твердой земле, Флоки наконец не выдержал и раскашлялся.

— Ты молодец, ты справился, — голос Лестата показался обеспокоенным и надрывным. — Дыши. Дыши.

— Он выжил, — другой голос принадлежал подошедшему жрецу, наклонившемуся над теряющим сознание лордом и улыбающимся одними безжизненными глазами. — Он видел истинную природу. Истинную суть. Творец явился ему.

Угасающее сознание улавливало обрывки чужих фраз пару мгновений. И все закончилось. Боль ушла. Сменившись умиротворением. Через несколько дней он очнулся и, пошевелившись, ощутил жжение в области грудной клетке. Татуировку осьминога с изгибающимися щупальцами продлили до нижней части поясницы и горла, не выходя за края ворота рубахи. Одну из конечностей можно было дотянуть до черепа, но с условием личного желания хозяина тела. Поднявшись с постели, Флоки скинул с себя тонну одеял, призванных прогреть замерзшего спасителя, и самостоятельно облачился в одежду. Не отвечая на волнительные просьбы слуг, он двигался вдоль неосвещенных запутанных коридоров, ни разу не сбившись с пути. Выбравшись наружу, потратив немало сил, изнуренный Грейджой очутился у подножия скалы, среди равнодушных камней и липнущего противного песка.

— Эй, тебе разве можно вставать? — подбежавшая сзади сестра несильно толкнула его в бок и широко улыбнулась, искренне радуясь выздоровлению. — Нас посетил старый друг отца. Они сейчас на берегу вместе со жрецом. Грегори на острове асов с Лестатом и сиром Майером. А остальные отстраивают замки дальше. Лорд Тауни справлялся о твоем здоровье. — облокотившись плечом на часть каменной крепостной постройки, Мэдисон перечислила все известные имена. — Представляешь, отец похвалил Микки!

— Ну разумеется. Он вообще помнит, кто его спас?

— На самом деле Миккирори ходил жутко расстроенный. Придя в себя на следующий же день, он не мог места себе найти. Постоянно бродил у твоей комнаты или на береговой линии, швырял камни в воду. Винил себя в произошедшем и боялся, что ты не проснешься. — Флоки узнавал младшего. Вечно нахмуренный и угрюмый полу-разбойник с добрым, открытым для любви сердцем. — Отец успокоил его и назвал храбрецом.

— Мы точно говорим о человеке, подарившим нам жизнь? — Мэнди пожала плечами и чуть отступила, дабы освободить проход к набережной. Вдвоем они подошли к сидящей поодаль матери, курившей дымившуюся трубку и всматривающейся в окрасившееся в красные оттенки небо. — Мама, твой сын воскрес. — подняв необычайно глубокие пронзительные глаза наверх, Фрэнсис вскочила с камня и, в безудержном радостном порыве, привлекла юношу к себе. — Пожалуй, оставлю вас вдвоем. Пойду к дяде Расти.

— Знаешь, сражаясь в том поединке, я заметил, как сильно ты переживала, — отстранившись, старший отпрыск Рагнара опустился на сырой булыжник и поежился от пробирающего холода. Легкий плащик не спасал от пронизывающих ветров, поэтому Фрэнсис сняла собственный и накрыла им трясущегося мальчишку, после чего вернулась к брошенной трубке. — Не отрицай.

— Честно, я просто не хотела видеть Миккирори в качестве грандлорда, — с самого детства ей тяжело давалось проявление эмоций, в особенности материнских. Но она справилась. Лучше, чем кто-либо. — С тобой гораздо проще сладить.

Усмехнувшись краем губ, Грейджой бережно вытащил из женских пальцев трубку и прикурил сам. В таком месте, чью тишину нарушал лишь шум свистящего морского ветра и беспокойного моря, легко потерять счет времени. Облокотившись друг другу на плечи, они сидели и изучали закатное солнце, не согревающее, не привлекающее и не призывающее воспевать свою красоту. Как и все на Островах. Их идиллию нарушил улыбающийся мужчина с гладко выбритыми обвисшими щеками и длинными, до плеч волосами соломенного цвета с седыми корнями. Попросив прощения, он поклонился, сразу же угодив в объятия возликовавшего наследника. Они не виделись несколько лет, в течении которых знаменитый лорд Мэннинг воспитывал подрастающего сына и защищал рубежи царских земель. Бывший королевский гвардеец обожал всех детей своего близкого товарища и постоянно радовался их успехам.

— Ты так вырос, — констатировал Расти, рассматривая высокого островитянина с копной каштановых, как у отца в молодые годы, непослушных волос. — Рагнар только что поведал мне, как ты спас брата, отбил несколько островов у захватчиков и усмирил их самих. Я горжусь тобой.

— Ну хотя бы ты, — рассмеявшись, Мэннинг понимающе кивнул и похлопал юнца по плечу. — А Микки на берегу? — Фрэнни подтвердила предположение сына неопределенным жестом, который Флоки никак не стал истолковывать и просто спустился вниз. Почему-то жрец стоял на коленях перед сюзереном, возвышающимся над прочими благодаря камню и массивному плащу, подбитому мехом. Миккирори стоял рядом, прижав короткие пальцы к переносице и сжав свободную руку в кулак. — Что случилось? — обойдя молчавших соплеменников, Грейджой поднял глаза и замер в нерешительности. Перед ним сидел не человек, восстановивший былую славу Одиноких Островов, а хладный труп, прижимавший к себе хвост секиры и глядящий пустыми глазницами вдаль. — Боже мой. Как это возможно… он же…

— Он теперь в Валгалле и пирует со своим единственным достойным братом. Возможно, он вместе с отцом, который отрубил ему руку за непослушание. И скорее всего он его простил, — произнес Драмм севшим голосом, прикрывая покрасневшие веки и сдерживая рвущиеся наружу слезы. — Вы увидите друг друга. Но нескоро.

---

Примечания:

* "Когда умирал в яме со змеями..." — прямая отсылка к Рагнару Лодброку, чья внешность вдохновила на создание образа Воланда.

** Евангелие от Матфея. 27:51.

* * *

Иезекииль. Глава 25:17.

* * *

Откр. 8:7-13.

Для общего понимания персонажей:

Рагнар Грейджой — Джек Николсон.

Фрэнсис Мур — Фрэнсис Макдормэнд.

Флоки Грейджой — Пол Гранч.

Миккирори Грейджой — Ноэль Фишер.

Мэдисон Грейджой — Джейн Леви.

Воланд Драмм — Трэвис Фиммел.

Сет Майер — Тимоти Омандсон.

Харви Волмарк — Донал Лог.

Атрей Кеннингем — Джон Малкович.

Лестат Солтклифф — Ричард Хармон.

Утред Харлоу — Александр Дреймон.

Ибрагим Тауни — Пол Кэй.

Грегори Баратеон — Хью Лори (юный, разумеется).