Гордость и предубеждение и лепреконы (гет)

Примечания:

Эта глава является воплощением фразы "А потом они пили чай", потому что всю главу Драко и Гермиона устраивают чайную церемонию.

У Драко была всего секунда, чтобы остановить поцелуй, но поначалу он, конечно же, оказался слишком шокирован, чтобы отреагировать как подобает джентльмену. Поскольку всё произошло так внезапно и… стало настоящей удачей — целовать мисс Грейнджер.

Её мягкие розовые губы были тёплыми и пахли клубникой, и, стоило ей открыть рот, Драко обнаружил, что это чувство вызывает в нём необъяснимое головокружение. Их языки переплелись, и между ними завязалась трепетная дуэль, продолжавшаяся, пока смятение не покинуло разумы, а поцелуй не стал глубоким и отчаянным, полным нужды и шёпота тайных желаний. Драко притянул Гермиону ближе, проводя руками по её тщательно уложенным волосам и вынимая шпильки, которые удерживали пышные кудри на месте.

Тихий стон, вырвавшийся из её прелестных губ, едва не уничтожил Драко, словно неопытного третьекурсника. Он отбросил все мысли о том, что их взаимная страсть была лишь делом рук безумного лепрекона с его зачарованными монетами.

Теперь это не имело ни малейшего смысла.

Драко Малфой просто хотел её.

Гермиона с уверенностью могла сказать, в какой момент Драко поддался её напору. Сияющая зелёная дымка теперь полностью поглотила их, мерцающей пылью оседая на коже и пульсируя светом на каждом вдохе. Драко застонал ей в рот и отстранился, проводя губами по подбородку, вниз по изгибу шеи. Гермиона пересилила себя и отодвинулась.

— Не здесь, — прошептала она, — Мал… Драко, нужно найти… Мы должны уйти отсюда.

Драко не нужно было повторять дважды. Он крепко обнял мисс Грейнджер, прижав её к груди, и аппарировал из Лютного переулка прямо в спальню на втором этаже своей квартиры в Косой аллее.

Гермиона слегка покачнулась, почувствовав лёгкое головокружение от совместной трансгрессии, и ей потребовалась пара секунд, чтобы восстановить контроль над собственным зрением. Когда она повернулась к Драко и одарила его улыбкой, то уже уже твёрдо стояла на ногах.

Мистер Малфой ухмыльнулся в ответ и продолжил целовать Гермиону, руками блуждая по плечам, снимая с неё плащ, расстёгивая пуговицы на спине. Одна. Две. Три. Четыре. Как только платье оказалось расстёгнуто наполовину, он отстранился и позволил ему соскользнуть к талии. Гермиона сбросила наряд, пока Драко быстро расправлялся с корсетом, дёргая за завязки нижнего белья.

Застонав, Драко оторвался от её губ и взглянул на налившуюся грудь, выступающую из-под хлопковой сорочки. Он поднял руки, обхватил её и умело приподнял ткань, открывая себе лучший из возможных видов.

— Мерлин, — жадно прошептал он и впился губами в сосок.

— М-м-м, — невнятно промычала Гермиона.

Больше они не произнесли ни слова. Драко закинул ноги Гермионы себе на бёдра и отнёс её на кровать, бросив на ту без особых церемоний. Сорочка девушки скомкалась вокруг талии, и он стянул её окончательно, а потом практически сорвал с Гермионы панталоны и бросил на пол, оставив её обнажённой, за исключением одних лишь чулок. Малфой с удовольствием отметил, что подвязки были зелёными.

Гермиона опёрлась на локти, не чувствуя ни малейшей необходимости в скромности, и взглянула на Драко из-под полуприкрытых век. Глаза блуждали по его телу, поджарому благодаря многолетней игре в квиддич. Драко выпрямился, развязывая галстук, потому что знал, что обладает прекрасной фигурой. Гермиона заметила, как его серебристо-серые глаза потемнели, когда он оглядел её саму, но его взгляд был гораздо более хищным.

Раздевшись, Драко снова забрался на неё и продолжил посасывать грудь. Гермиона извивалась под ним, прижималась бёдрами, а он одобрительно стонал. Его руки двинулись вниз по её животу, туда, где росло напряжение, которое он безжалостно проигнорировал, но усилил хватку на бёдрах, сподвигая раздвинуть ноги.

Выпустив один сосок с влажным звуком, Драко повторил то же самое с другой её грудью. Гермиона бессильно потянула его за взлохмаченные светлые волосы, но затем внезапно сжала ладони в кулаки, когда его руки, наконец, переместились туда. Его пальцы раздвигали, поглаживали, прощупывали её влажное лоно и погружались в него, доводя желание до исступления.

Это было уже слишком.

Этого было недостаточно.

Гермиона выгнулась под рукой Драко, умоляя о разрядке. Безмолвно и безнадёжно она впилась в его ягодицы, уверенная, что от ногтей потом останутся следы-полумесяцы. Невозможно было остановить то, что должно было произойти, и ни один из них смог бы это сделать, даже если бы захотел.

Наконец, когда Драко навис над ней и вошёл одним уверенным толчком, Гермионе почудилось, будто он достигает самого глубокого, потаённого места внутри неё. Достигает самой её утробы. Гермиона подняла ноги и обвила их вокруг него, слушая, как его дыхание сбивается на хрип. Драко набирал скорость, двигаясь всё сильнее и сильнее, пока она не смогла больше терпеть и не была вынуждена нарушить молчание:

— Драко, — взмолилась она, — пожалуйста. Ох… Ах!

— Да, — сказал он, зарывшись лицом в ее кудри. — О, да. О, да.

Вместе они обрели долгожданную разрядку, Гермиона почувствовала прилив тепла, когда он излил в неё своё семя. Драко прижался к ней, удерживаемый только локтями, что вызвало у Гермионы ленивую улыбку, а затем устроился рядом, уже начиная засыпать.

Заметив, что зелёная дымка рассеялась и ни следа её не было заметно, мисс Грейнджер задумалась, что бы сказал Драко, если бы она упомянула лепреконовы счастливые монеты, но не менее сильно её волновало, изменило бы что-либо их отсутствие.

Свернувшись калачиком рядом с ним, Гермиона погрузилась в красочные сновидения быстрее, чем смогла решить, говорить ему об этом или нет.