Дом потерянных ангелов (джен)

— Так значит, ты всем довольна? — голос в телефонной трубке звучал ненавязчиво, но все же достаточно настойчиво, чтобы Маргарет Коулсон услышала то, что неуклюже пыталась завуалировать его обладательница. Она знала, что Виолетта никогда не спросит ее напрямую, жалеет ли она о переезде в Нью-Йорк, и испытывала из-за этого двойственный чувства: с одной стороны, ее устраивало нежелание подруги поднимать эту тему напрямую, но, с другой стороны, она уже немного устала от этого хождения вокруг да около.

— Да, я ведь уже сказала, — она села за стол, стоящий у окна компактной квартиры-студии, которую она снимала в Нью-Йорке. Сегодня у нее был выходной, и Маргарет использовала его в том числе для того, чтобы позвонить подруге в Лондон — из-за разницы во времени, а также, в большей степени, из-за постоянной усталости она теперь делала это по расписанию. — Работы много, конечно, но мне нравится. Всегда мечтала играть в квартете.

— Ну да, это я помню… — протянула Виолетта, и повисла тишина. Маргарет с досадой подумала, что правильно сделала, что решила поговорить без видеосвязи, иначе подруга обязательно увидела бы, как она закатила глаза.

— Но ты хоть занимаешься чем-то, кроме работы? — пытливо нарушила паузу Виолетта. — Ходишь куда-нибудь?

— Хожу. Гуляю, — подтвердила Маргарет. — Недавно была в кино.

— Одна? — полюбопытствовала Виолетта.

Маргарет почувствовала, как в груди что-то кольнуло, но ответила вполне спокойно:

— Да. Одна. Ты же знаешь, мне трудно заводить друзей. Да я и… не хочу этого делать.

Виолетта снова помолчала, а затем, видимо, собравшись с духом и призвав всю свою «женскую мудрость», изрекла:

— Слушай, я понимаю, тебе тяжело после случившегося, но ты не должна себя винить. В том, что ты не захотела с ним остаться, нет ничего криминального. Так что перестань переживать и постарайся начать новую жизнь. Это твой выбор, и тебе нечего стыдиться.

Маргарет прикусила губу. Ей вспомнился отец, который всегда учил ее стараться быть вежливой в любой ситуации и прощать людям их маленькие недостатки. Что ж, она надеялась, что сейчас он ею гордится.

— Я понимаю, Ви, и ничего не стыжусь, — сказала она. — А теперь извини, я хотела немного поспать.

— У вас же там только четыре часа вечера, — недоуменно заметила Виолетта.

— Я рано проснулась. Если не посплю, то хотя бы подремлю. Так что созвонимся на следующей неделе, ладно?

— Ладно. Береги себя, хорошо?

— Хорошо.

Подруги попрощались, и Маргарет погасила экран телефон. Виолетта не зря заподозрила неладное: несмотря на то, что она действительно рано проснулась, спать ей не очень хотелось. И все-таки она с удовольствием растянулась на кровати в спаленке, отделенной от кухни и чего-то типа «гостиной» двумя стеллажами с книгами, нотами и сентиментальными безделушками. Выходные Маргарет так и проводила — либо гуляла по окрестностям, либо ходила в кино, но чаще просто лежала с книгой или ноутбуком и смотрела какой-нибудь глупый сериал, потому что больше у нее ни на что не было сил.

Конечно, терзать свою душу сожалениями было бессмысленно и глупо, ведь для принятого тогда решения имелись основания. Ей нужно было уехать, потому что ей нужно было время, чтобы понять, какой теперь будет ее жизнь, чтобы в одиночестве во всем разобраться. Но сердцу не прикажешь, и все эти недели, когда она намеренно зарывалась в работу и балансировала на грани депрессии, Маргарет не переставала тосковать. Тосковать по прежней жизни, по оркестру имени Пёрселла, по малышу Уильяму, которому она давала уроки игры на скрипке, даже по Лондону. Но больше всего, конечно, по нему. По Шерлоку Холмсу.

Маргарет принадлежала к той части британского населения, которая была равнодушна к сенсациям и детективным историям, поэтому тот сумасшедший период тотального обожания, когда фотографии Шерлока Холмса и его напарника доктора Ватсона не сходили со страниц газет и социальных сетей, прошел мимо нее. Конечно, она знала о существовании этих, как их тогда называли, «Интернет-феноменов», но не попала под воздействие всеобщего безумия, потому что ей не было это интересно. Однажды, ища в сети информацию об искусстве изготовления скрипок (мистер Гардинер, дирижер и друг ее покойного отца, собирался написать о нем статью — мистер Коулсон был скрипичных дел мастером, и изготовленные им инструменты до сих пор высоко ценились), она наткнулась на сайт Шерлока Холмса, где было несколько статей на тему скрипок Страдивари, и узнала, что он был музыкантом. Причем, судя по тому, что он писал, довольно неплохим — было очевидно, что у него был богатый исполнительский, а также композиторский опыт, и Маргарет задумалась, почему он тогда не сделал карьеру в этой сфере. Однако она и представить не могла, что у нее появится возможность спросить его об этом лично, когда его брат и невестка пригласят ее стать учительницей музыки их трехлетнего сынишки.

Только встретив Майкрофта и Молли Холмсов, Маргарет начала понимать, почему Шерлок Холмс стал знаменитым и пользовался такой популярностью. Было что-то притягательное в этой семье, что-то необъяснимое, но пробуждающее любопытство и желание узнать их поближе. Когда Маргарет предложили пройти собеседование на должность учительницы музыки трехлетнего и, как ее уверили, весьма одаренного мальчика, чей отец был чиновником, а мать — домохозяйкой, она представила себе семью богатых «пафосных» нуворишей, помешанных на экологии, равноправии, деньгах и пустых либеральных идеях, от которых не было пользы ни уму, ни сердцу. К ее несказанному удивлению, она оказалась в корне неправа. Майкрофт Холмс словно сошел со страниц старых романов о британской аристократии; в нем идеально сочетались безупречный стиль, энциклопедические знания, мудрость истинного государственного мужа и галантность джентльмена, которого Маргарет и не надеялась когда-либо встретить. Он был консерватором, но не ретроградом, ценил удобство, красивую одежду и хорошую еду, но не был их рабом, а еще он обожал свою жену и своих детей так, как это может делать только англичанин. Маргарет доводилось встречать любящих мужей и отцов семейств, но никто из них не был в выражении своих чувств столь тактичен и сдержан и при этом ласков и нежен.

Возможно, дело было в Молли Холмс. Она была старше Маргарет на восемь лет, но до сих пор выглядела как ребенок — тоненькая, невысокая и худенькая, с немного детскими большими карими глазами и робкой улыбкой, как бы недоумевающей, взаправду ли все это происходит именно с ней. Сначала Маргарет подумала, что Молли Холмс была тенью своего мужа, со всем соглашалась и ни во что не вмешивалась, но очень скоро она убедилась в ошибочности подобной трактовки. Молли была спокойной и готовой идти на компромиссы, но при этом в ней жила непоколебимая воля, которая в сочетании с ее стойким характером делала ее очень сильной женщиной — сильной не в том смысле, который ему придавала современная пропаганда, а в том, какой видели в нем раньше. Молли умела принимать решения и брать на себя ответственность, не боялась отстаивать свое мнение и в кризисных ситуациях проявляла мудрость, которой во все века славились лучшие представительницы ее пола. Неудивительно, что Майкрофт выбрал ее своей женой, и неудивительно, что Уильям и Филипп родились такими необыкновенными.

Маргарет не дано было знать, как развивались бы ее отношения с семьей Холмсов, если бы вскоре после трехлетия Уильяма в ее гримерке не нашли труп. До этого события она почти не общалась с Шерлоком Холмсом. Они встречались на семейных мероприятиях, куда, как учителя Уильяма, приглашали и ее, но у них не было шанса ближе узнать друг друга, потому что они всегда были окружены другими людьми. Теперь же, когда Шерлок взял на себя расследование упомянутого убийства, они с Маргарет стали встречаться чаще, и вскоре она поймала себя на мысли, что думает о нем не как о родственнике своих работодателей и не как о частном детективе, что взял ее дело, а как о незаурядном и, в общем-то, привлекательном мужчине. Маргарет обнаружила, что то, о чем она прочитала в блоге доктора Ватсона (куда она перед началом работы на Холмсов заглянула чисто для проформы, чтобы в случае чего найти темы для разговора), не совсем соответствовало действительности — а в некоторых вопросах полностью ей противоречило. Да, Шерлок Холмс не был особо учтив, когда дело касалось его работы и взаимодействия с коллегами «по цеху», но Маргарет привыкла к резкости отдельных представителей музыкального мира, и такое отношение не слишком ее шокировало. Да, на месте происшествия он вел себя как холодный профессионал, но невооруженным глазом было видно, что эмоции ему ничуть не чужды, а происходящее действительно его трогает. Наконец, если Шерлок и был высокомерен, то для этого имелись все основания. Он видел и понимал больше других, и Маргарет не находила ничего вопиющего в том, что он отдавал себе в этом отчет. Ложная скромность всегда ей претила, и она была рада обнаружить, что он был ее лишен.

Однако настоящим откровением стал для нее гастрольный тур по Америке, куда Шерлок, расследование которого шло полным ходом, отправился вместе с оркестром. Только тогда Маргарет начала догадываться о его чувствах, только тогда впервые предположила, что он, возможно, в нее влюблен. В Нью-Йорке он пригласил ее на ужин, который более искушенные в подобных вопросах люди обязательно окрестили бы «свиданием». Но Маргарет поняла это только потом, когда вдруг обнаружила, как сильно они привязались друг к другу за время этой поездки. Они оба влюбились, и оба об этом не догадывались. Почему именно к Шерлоку у нее возникли чувства, если до этого Маргарет никогда ни в кого не влюблялась?.. Она бы не смогла ответить — по крайней мере, не тогда. Возможно, потому, что она никогда не встречала такого человека, как он, кто носил бы в своем сердце целый океан эмоций и при этом имел репутацию бесчувственной машины, кто был бы так внимателен к ней, так деликатен и даже робок, кто защищал бы ее, не боясь выйти на линию огня, и при этом страшился собственных чувств к ней. Все это было таким новым и таким притягательным, что даже тягостная неопределенность из-за нераскрытого дела не смогла помешать Маргарет испытать тихую радость, которую может подарить только зарождающаяся настоящая любовь.

Все омрачала лишь неизвестность. В Нью-Йорке Шерлок так и не смог поймать сталкера, отравлявшего жизнь Маргарет в течение последних нескольких месяцев, а в Лондоне их поджидал взрыв, устроенный в квартире, которую она снимала вместе с Виолеттой. К счастью, никто не пострадал, но Маргарет стало настолько страшно, что она сбежала на побережье, в маленькую гостиницу, где она когда-то отдыхала с отцом. Конечно, Шерлок ее нашел. Он хотел, чтобы они встретили это вместе. Он хотел ее защитить.

Маргарет знала, что до конца своих дней будет помнить тот вечер, когда он приехал к ней в гостиницу. Он привез футляр со скрипкой, который она оставила в Лондоне, и сказал, что не может ее потерять. Они стояли в маленьком номере у открытого зашторенного окна, через которое в комнату проникал холодный морской воздух, и Маргарет боялась даже вздохнуть, чтобы не спугнуть это нежное, трепещущее признание в любви, которое окутывало их обоих как заботливая мать, что бережно накрывает одеялом своего спящего ребенка.

— Ведь не может быть, чтобы вы…

Она так и не договорила. Она не знала, что сказать, не знала, имеет ли право говорить это вслух. Шерлок взял ее за руку и очень тихо произнес:

— Быть может, это абсолютно не соответствует тому, что написано в блоге, но что-то подсказывает мне, что всё именно так и есть.

Маргарет не отрываясь смотрела в его глубокие кристальные глаза, и в следующий миг они потянулись друг к другу, и она ощутила на своих губах нежное прикосновение его губ. Ее сердце рухнуло куда-то вниз, она почувствовала ноющую слабость в коленях, но Шерлок обнял ее за талию и прижал к себе, и она словно обрела второе дыхание. Если бы они были не они, а кто-то другой, эти несколько секунд могли длиться вечность, но они отстранились друг от друга одновременно, и оба знали, почему.

— Я должен… Если ты хочешь, я могу остаться, но тогда я должен предупредить хозяйку, и… — Шерлок машинально заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос, и Маргарет взяла его за руку.

— Да, я хочу, — тихо сказала она. — Я думаю, так будет правильно.

Шерлок еле заметно кивнул и, коснувшись губами ее лба, вышел из комнаты.

Первые несколько секунд Маргарет так и стояла, не двигаясь с места, не в силах поверить в то, что только что произошло, и на что она только что согласилась. Как бы она ни старалась, она не могла убедить себя в том, что все это действительно происходило с ней. Она словно смотрела фильм, который произвел на нее настолько сильное впечатление, что она стала по-настоящему переживать за героев, так, что ее сердце едва не выпрыгивало из груди. И Маргарет все ждала, что вот-вот этот фильм закончится, и она вернется к своей обычной жизни, в которой нет места таким сильным эмоциям, в которой она никогда не знала любви, в которой за ней никто по-настоящему не ухаживал, никто не хотел быть с ней… настолько близким.

Словно проснувшись по щелчку, Маргарет вздрогнула, возвращаясь в реальный мир. От волнения она вся дрожала, и она почувствовала, как к ее лицу приливает краска. В голове было пусто, и только благодаря какому-то интуитивному рефлексу она вспомнила, что, идя в номер после ужина, собиралась принять душ, и решила придерживаться плана. Волосы она собрала в высокий пучок с помощью крабика и, включив горячую воду на максимально возможную мощность, несколько минут стояла под обжигающими струями душа, которые почему-то казались ей ледяными. Насухо вытершись длинным белым полотенцем, она завернулась в него, как в тунику, и поняла, что все еще дрожит.

Маргарет пробыла в ванной около десяти минут, но Шерлок до сих пор не вернулся. Она погасила верхний свет и включила прикроватную лампу, что стояла на тумбочке с левой стороны кровати. Чтобы свет не бил в глаза, она легла с правой стороны, отвернувшись к стене. Было холодно, и она укрылась стареньким покрывалом. Одеяло, подушки и постельное белье в гостинице были новыми, а вот покрывала хозяйка так и не заменила — они были теми же, что и в те годы, когда Маргарет приезжала сюда вместе с отцом. Воспоминания из другой жизни, к которым она никогда не вернется. Маргарет так привыкла каждый раз сжигать мосты и все начинать с чистого листа. Когда отец забрал ее из приюта, она отгородилась от прежних воспоминаний, приказав себе никогда к ним не возвращаться, чтобы не бередить старые раны. Когда он умер, она снова выстроила барьер — думать о том, как многое она потеряла в его лице, было слишком больно. Каждый раз, оказавшись на перепутье, Маргарет отказывалась от своего прошлого и становилась немного другим человеком. Неужели сегодня она решила положить этому конец? Неужели теперь ее жизнь наконец-то станет целостной, неужели она все-таки перестанет рвать ее на части и сможет обрести покой?

Ей с трудом в это верилось. Как и в то, насколько сильно она влюбилась. Когда-то давно, когда она была подростком, смущенный отец отвел ее к миссис Гардинер, чтобы она рассказала ей об этой стороне жизни. Маргарет вежливо ее выслушала, даже поблагодарила, но заметила, что ей вряд ли понадобится эта информация, потому что она ни с кем не собирается заниматься чем-то подобным. Миссис Гардинер возразила, что еще рано выносить подобные суждения, на что Маргарет лишь покачала головой — она была вполне уверена в своем решении. Много лет спустя она подумала, что, возможно, дело было в том, что у нее никогда не было матери, а значит, не было человека, который помог бы ей принять ее женское естество, кто успокоил бы ее и объяснил, что все не так страшно, как она думает, и что ей нечего бояться. Но потом Маргарет решила, что, скорее всего, ей просто суждено полюбить лишь единожды, что если она и пойдет на близость, то не для того, чтобы доставить кому-то удовольствие, и не для того, чтобы поставить галочку в невидимом списке «достижений», а потому, что полюбит настолько сильно, что захочет стать с другим человеком единым целым, что не захочет отпускать его от себя. Однако она и помыслить не могла, что встретит кого-то, кто будет чувствовать то же самое по отношению к ней.

Она не слышала, как Шерлок вернулся. Тяжелый день и волна новых эмоций утомили Маргарет сильнее, чем она предполагала. Она не заснула, даже не задремала, но ее тело охватила слабость, и ее восприятие притупилось, словно защищая ее от новых потрясений.

— Прости, не хотел разбудить, — Шерлок опустился на кровать с ее стороны и мягко взял ее сзади за плечи, когда она села, придерживая покрывало.

— Я не спала, — Маргарет покачала головой. Странно — в невзрачном свете лампы его глаза были почти черными, но она знала, что он все равно оставался Шерлоком, ее Шерлоком, ее любимым мужчиной, отчаянно пытающимся защитить ее от того, с чем ей неизбежно придется встретиться.

Когда-нибудь потом. Не сейчас.

— Я обо всем… позаботился, так что, если ты все еще хочешь, чтобы я остался…

— Хочу, — неслышно ответила она, не опуская взгляда. — А ты?

— Больше всего на свете… — прошептал он, и, обвив руками его шею, Маргарет прильнула губами к его губам. Она никогда не думала, что сама сделает первый шаг, но, наверное, это было закономерно — как и его брат, Шерлок порой был чересчур джентльменом.

Все было не совсем так, как она предполагала, но гораздо приятнее, чем ей казалось в детстве, во время того разговора с миссис Гардинер. Маргарет словно медленно падала с обрыва, но это падение было сродни полету, будто ее окутали чьи-то мягкие крылья, и она очутилась в невесомости, отторгнутая от своего собственного тела и от остального физического мира. Шаг за шагом Шерлок заполнил собой все ее существо, и вскоре она уже не могла отпустить его, не могла дышать без его поцелуев и вместе с этим задыхалась от его любви. Они полностью растворились друг в друге, и Маргарет уже не могла различить, какая часть ее души принадлежала ей одной, а какую она навсегда разделила с Шерлоком.

Маргарет не помнила, как заснула в ту ночь, зато все, что было потом, запечатлелось в ее памяти очень отчетливо. Она проспала всего несколько часов, но, когда она проснулась, за окном уже начало рассветать. Шерлок спал рядом. Его дыхание было почти неслышным, а сон, видимо, глубоким, потому что он не проснулся, когда Маргарет осторожно села. Ей хотелось освежиться, но она поняла, что вся ее одежда была в шкафу, куда она положила ее вечером, и ей нечего было надеть. Вдруг ее взгляд упал на его рубашку, лежащую на стуле у кровати. Маргарет быстро надела ее и, выскользнув из постели, скрылась в ванной комнате.

Умывшись, она окончательно пришла в себя и только сейчас смогла осознать, что произошло. У нее подкосились ноги, и она присела на краешек ванной. Маргарет нисколько не жалела о случившемся, но на нее вдруг накатила волна вопросов и проблем, о которых она совсем забыла ночью, но которые неизбежно вернулись утром. Что будет после того, как расследование окончится? Кем они станут друг для друга? И кем они были теперь? И чего ждет от нее Шерлок? Любит ли она его так же сильно, как он, без сомнения, любит ее?

Маргарет смяла край рубашки и тут же его разгладила, поняв, что может испортить дорогую вещь. Ей подумалось, что для человека, который, по мнению доктора Ватсона, не придает значения общественным условностям, Шерлок слишком внимательно за собой следил. Он всегда безупречно выглядел, носил умеренно дорогую одежду и пользовался брендовым одеколоном. Маргарет уткнулась носом в рукав рубашки, вдыхая ее запах, и у нее слегка закружилась голова. Почему он только был таким невыразимо прекрасным, таким притягательным?.. Он ведь даже не был красивым — симпатичным, возможно, но в том, что касалось красоты, он уступал многим мужчинам, которых ей доводилось встречать. А влюбилась она почему-то в него. Наверное, все дело в том, что он был Холмсом. Шерлоком Холмсом — не столько детективом, сколько художником, и это, наверное, и сблизило их с Маргарет. Им обоим нравилось убегать от реальности, создавать параллельные вселенные, порой не имеющие отношения к действительности. Не этим ли они занимались в данный момент? Но чем тогда была их любовь? Миражом, что исчезнет, стоит лишь ближе к нему подойти, или чем-то настолько реальным, что оно останется с ними на всю жизнь?

Маргарет встала, на секунду приложила к щекам тыльные стороны ладоней. Какими бы сложными ни были вопросы, что она себе задавала, она знала, что не найдет на них ответа, запершись в ванной комнате.

Она погасила свет и, бесшумно открыв дверь, вернулась в спальню. Шерлок продолжал спать, и Маргарет подумала, насколько уязвимым он сейчас был — обнаженный, спящий… влюбленный. И ведь никто раньше не видел его таким. Почему-то именно ей он решил довериться, хотя прежде, если верить пресловутому блогу, отвергал всякие чувства. А впрочем, подумала Маргарет, ей пора было перестать верить в писанину доктора Ватсона. В конце концов, человек видит только то, что хочет увидеть.

Маргарет подошла к окну и слегка приоткрыла занавески. Рассвет у моря — разве можно представить себе нечто более волшебное? Маргарет невольно улыбнулась, вспомнив, каким счастливым был отец, когда они сюда приезжали. Папа. Да, они с Шерлоком бы точно понравились друг другу. Отец был бы на седьмом небе, если бы узнал, что она нашла свою любовь. Он всегда в это верил и говорил своим знакомым, когда думал, что дочь его не слышит: «Маргарет чудесная девочка, и ее ждет большое счастье. А большого счастья нужно подождать чуть дольше обычного, но это того стоит».

«Да, папа, это того стоило», — она плотнее закуталась в рубашку, но это не помогло, ведь охватившая ее дрожь была вызвана вовсе не холодом.

— Ты такая красивая.

Она вздрогнула и обернулась. Шерлок внимательно смотрел на нее, подперев голову рукой.

— И давно ты за мной наблюдаешь? — с улыбкой вопросила Маргарет, не двигаясь с места.

— Сколько бы я ни наблюдал, я всегда смогу найти что-то, чего я доселе не замечал.

— Не может такого быть, — она рассмеялась, качая головой.

— Нет, все именно так, — сказал Шерлок. — Я впервые нашел загадку, которую мне ни за что не разгадать.

— Я уверена, мистер Холмс, что это лишь временное явление, — Маргарет вернулась на кровать и села, подобрав под себя ноги. — К полудню все обязательно пройдет.

— Но я не хочу, чтобы это проходило, — Шерлок опустил взгляд и взял ее руки в свои. — Ты самое лучшее, что было в моей жизни, Маргарет, и я хочу, чтобы эти воспоминания остались со мной навсегда.

Она дрогнула, не в силах посмотреть на него, и вместо этого посмотрела на их соединившиеся руки. Его предплечья, как и его грудь, и его спина, были покрыты шрамами, маленькими отметинами, неровными линиями, которые когда-то были глубокими царапинами. Маргарет никогда не думала о том, как многое он пережил и как многое скрывал. Наверняка он ни один раз был на краю гибели, но груз этой боли и этих воспоминаний нес самостоятельно. До этой ночи.

— И они останутся, я обещаю, — она обвила руками его шею, поцеловала его в голову, зарылась лицом в его вьющиеся черные волосы. — Я люблю тебя, Шерлок.

— И я тебя люблю, медвежонок, — прошептал он в ответ, и Маргарет отстранилась.

— Медвежонок? — она рассмеялась. — Почему я медвежонок?

— Не знаю, — Шерлок пожал плечами. — Наверное, потому что ты добрая и пушистая. Как медвежонок, которого я Уильяму подарил, когда он только родился. Он так его описал, когда я его спросил.

— Что ж, мне нравится, — Маргарет пропустила пальцы сквозь его волосы, а затем нежно поцеловала его в нос. — Так меня еще никто не называл.

— И не будет — я намерен запатентовать это имя, — Шерлок мягко снял с нее рубашку и осторожно положил ее на спину. — А теперь спи. Еще очень рано.

— В этом ты прав, — она прикрыла рот ладонью, подавляя зевок.

— Что ж, я рад, что моих умственных способностей хватает хотя бы для этого, — Шерлок поцеловал ее в лоб и, не отпуская, лег рядом.

Маргарет сама удивилась тому, как быстро заснула, учитывая, что она не привыкла делить с кем-либо постель. Но с Шерлоком ей не было неудобно, скорее наоборот: все будто наконец-то встало на свои места, словно это утверждение о том, что у каждого человека на свете есть вторая половина, все-таки оказалось верным и в отношении нее.

Проснулись они очень поздно, в двенадцатом часу. Маргарет не привыкла так долго спать, и поэтому у нее немного болела голова, а еще она поняла, что очень хочет есть. Шерлок предложил ей заказать завтрак в номер, и она сначала засомневалась — они словно были новобрачными, что отправились провести медовый месяц на побережье, а не парой одиноких людей, что прятались от неуловимого противника, который неизбежно должен был их настигнуть. Однако одного его взгляда хватило, чтобы она снова обо всем забыла. Маргарет раньше никогда не видела, чтобы он был таким нежным и одновременно веселым, чтобы ему было настолько легко в чьем-то обществе. Сначала это так ее смутило, что ей захотелось опустить взгляд, будто она вдруг увидела нечто совершенно личное, не предназначенное для посторонних глаз. И только потом она поняла, что она имела на это полное право, что этот Шерлок отныне был ее Шерлоком, и эта его улыбка, эта его нежность были адресованы только ей одной, потому что только она была его единственной, его любимой женщиной.

После завтрака они пошли гулять и провели на открытом воздухе почти весь день. Маргарет не сразу это заметила, но они держались за руки, пока бродили по окрестностям. У них были похожие ладони — тонкие длинные пальцы, подушечки шершавые от игры на скрипке, но прикосновение нежное, нематериальное. Маргарет не думала, что найдет любовь в лице другого музыканта, но, наверное, это было вполне естественно для такой женщины, как она.

Вечером они отправились на холм, где устроились на скамейке, откуда можно было любоваться прекрасным видом на залив. В течение дня они мало разговаривали (слова почему-то оказались им не нужны), поэтому Маргарет немного удивилась, когда Шерлок нарушил молчание.

— Сегодня я впервые за долгое время спал без снов, — он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, не отпуская ее руки. — Наверное, я целую вечность так хорошо не спал. Я и не знал, насколько это важно.

Маргарет слегка сжала его руку и положила голову ему на плечо.

— Тебя мучают кошмары? — промолвила она.

Шерлок ответил не сразу, словно ему требовалось время, чтобы обдумать, что сказать ей, чтобы не слишком ее встревожить.

— Да, — наконец признался он. — То есть, последние пару лет они были не такими частыми, но раньше… Раньше мне постоянно снились… ужасные вещи. Я видел во сне, как погибает Мэри, снова и снова. Я знал, что ее вот-вот настигнет пуля, пытался ее оттолкнуть, спасти, но каждый раз терпел неудачу. Это было настоящей пыткой, я… не мог заснуть, потому что боялся, что снова увижу этот сон. А потом мне стало сниться, как кто-то неизвестный — мне никогда не удавалось разглядеть его лицо — похищает Майкрофта и Эвр, чтобы сделать с ними что-то ужасное, и, что бы я ни делал, я не мог это предотвратить. И еще мне снился Джон — в тот день, когда он…

Шерлок замолк, а Маргарет напряглась. Она поняла, что он имеет в виду. В газетах об этом писали. Пять с лишним лет назад Шерлок засадил в тюрьму Кальвертона Смита, филантропа и селебрити, оказавшегося серийным убийцей. Однако до того, как последовало разоблачение, Шерлок попал в больницу, покровителем которой был Смит. И только сейчас Маргарет вспомнила, что случилось это из-за какого-то инцидента в морге той самой больницы. Сообщавшие об этом происшествии новости были на удивление расплывчатыми, но Маргарет была уверена, что в них упоминался доктор Ватсон.

— Что произошло? — вслух спросила она.

Шерлок не сразу ответил. Он выпрямился и, мягко выпустив ее ладонь, достал из внутреннего кармана пиджака свой бумажник.

— Это письмо, — он подал ей сложенный в несколько раз листок бумаги. — Письмо, которое Джон передал мне через Молли, после того как погибла Мэри.

Маргарет взяла бумагу, но замешкалась, не зная, что с ней делать.

— Прочитай, пожалуйста, — попросил Шерлок.

— Но это же личное… — попыталась она возразить.

— От тебя у меня нет секретов.

Маргарет помедлила еще несколько секунд, но невозможно было отвергнуть такое доверие, и она осторожно развернула письмо. Видно было, что его нечасто перечитывали — бумага почти не износилась, и сгибы были довольно жесткими. Значит, Шерлок не открывал его, а просто повсюду носил с собой, как некий талисман.

Благодаря необходимости постоянно заучивать большое количество нот у Маргарет развилась отличная память, и поэтому она запомнила письмо если не слово в слово, то очень близко к тексту. Даже спустя несколько недель, закрывая глаза, она порой видела некоторые его пассажи столь ясно, будто она снова держала его в руках.

Дорогой Шерлок,

в течение последних нескольких дней ты позвонил мне по телефону такое огромное количество раз, что я считаю своим долгом уберечь тебя от дальнейшей траты времени и раз и навсегда расставить между нами все точки над и. Я боюсь, что буду не в силах сказать тебе все это вслух и не сорваться, поэтому лучше обойтись письмом.

Все это было ошибкой. Моей ошибкой, Шерлок, не твоей. Я позволил себе верить в то, что это была лишь игра, что, как только я захочу, я смогу все это прекратить. Не вышло. Я должен был оставить эти глупости еще тогда, когда Майкрофт отправил тебя на задание в Восточную Европу, и если бы ты тогда улетел, ничего этого бы не случилось. Но взявшийся из ниоткуда Мориарти все перечеркнул. Я знаю, что он мертв. Но если бы вы с ним тогда не вернулись, Мэри была бы жива.

Я прошу тебя, Шерлок, не пытайся больше со мной связаться. Все кончено. Все кончено, и я хочу провести остаток своей жалкой жизни спокойно, без этих твоих «игр» и «приключений». И я настоятельно прошу тебя, Шерлок, держаться подальше от меня и от Рози. Она ничего не сделала, чтобы это заслужить.

Джон

Маргарет прочитала письмо два раза и только потом вернула его Шерлоку.

— Зачем ты носишь это с собой? — тихо спросила она.

Он невесело усмехнулся.

— Тебе это тоже кажется слишком нерациональным, да? — он сложил письмо и снова спрятал его в бумажник. — Наверное, я считаю это чем-то вроде долгового обязательства. Оно напоминает мне, что я в любой момент могу снова все потерять. То, что кажется мне нерушимым, может рухнуть в один лишь миг.

Маргарет снова взяла его за руку.

— Но разве в Нью-Йорке мы не решили, что в смерти миссис Ватсон нет твоей вины? — напомнила она.

— Но дело не только в этом, — Шерлок покачал головой. — Видишь ли, Маргарет, я не послушал Джона. То есть, наверное, я бы сделал это, если бы не нашел запись, которую Мэри сделала перед смертью.

— Что это за запись? — Маргарет это почему-то совсем не понравилось.

— Инструкция для меня. Мэри оставила инструкцию на тот случай, если погибнет. Она объяснила мне, что я должен сделать, чтобы спасти Джона.

— Спасти? — повторила Маргарет. — От чего спасти?

— От него самого, — Шерлок пожал плечами. — От горя, которое его убьет. Мэри знала, что Джон не справится с ее потерей и попросила меня… сделать так, чтобы он снова нашел смысл жизни. Заставить его спасти меня, чтобы спасти таким образом самого себя.

— Спасти тебя? Что это значит?.. Неужели…

И тут мозаика сложилась. Маргарет поняла, почему Шерлок попал в больницу Кальвертона Смита. И почему вдруг начал теребить левый рукав пальто, словно хотел что-то прикрыть, что-то, что до сих пор причиняло ему боль.

— Ох, любимый… — она взяла его лицо в ладони, а затем обняла его. — Любимый, зачем ты только пошел на это…

— Потому что я должен был, — глухо ответил Шерлок, уткнувшись носом в ее плечо. — Потому что это было мое дело.

— Дело, за которое никто не сказал тебе спасибо, верно?.. — Маргарет покачала головой. — Шерлок, этот мир тебя не заслуживает, ты…

Вдруг она осеклась. Он ведь не просто так затронул эту тему. Шерлоку было неимоверно тяжело говорить о своих чувствах прямо, поэтому он выбрал окольный путь. Показал ей, что случилось, когда он в последний раз не смог, как ему казалось, уберечь своих близких от катастрофы. Чтобы она знала, на что идет, и чтобы дала ему свое согласие, чтобы пообещала, что он никогда в жизни не получит второе такое письмо.

— Шерлок, в таких вопросах у меня совсем нет опыта — впрочем, как и у тебя, — она отстранилась, чтобы видеть его лицо. Он еле заметно улыбнулся, признавая справедливость ее слов. — Но я знаю, что, как бы сильно мы ни старались, порой мы не в силах исправить то, что перестает работать. В этом нет нашей вины, просто такое… случается. И это нужно признать и жить дальше, потому что иначе мы будем вечно обречены на разочарования и кошмары. Такова жизнь — иногда нужно отпустить, чтобы получить что-то взамен.

Шерлок снова улыбнулся, на этот раз чуть веселее, и, развернув ее ладонь, коснулся ее губами в том месте, где обычно проверяют пульс.

— Где ты только была всю мою жизнь, — тихо сказал он. — Где ты только была.

Ту ночь они снова провели в объятьях друг друга, и на сей раз у Маргарет осталось больше осмысленных воспоминаний. Ей удалось лучше разобраться в своих ощущениях и привыкнуть к тому чувству невероятной уязвимости и вместе с этим безопасности, которое дарила его близость. Она уже давно поняла, что Шерлок был собственником и самым сокровенным ни с кем не делился, но теперь ей стало ясно, что ей нравилось принадлежать ему, что ей хотелось, чтобы он всецело обладал ею и взамен навсегда отдал ей свое сердце. Таковой была цена настоящей любви, и Маргарет знала, насколько катастрофической может стать ее потеря, но все же была готова за все заплатить.

Когда она проснулась на следующий день, она почувствовала, что сегодня все закончится. Наверное, это была та самая интуиция, что помогала Шерлоку в его работе все эти годы. Сегодня она наконец-то с ней встретится и все закончит. Это было ее дело, и она должна была его закрыть.

Они сидели на той же скамейке, что и вчера, когда к ним прибежал маленький Генри, сын хозяйки гостиницы. На какой-то миг Маргарет подумала, что рассказанное им было правдой, что доктор Ватсон с женой и дочерью и правда приехал просить помощи у своего старого друга, от которого он когда-то столь лаконично отказался. Но потом она напомнила себе, о чем они говорили с Шерлоком. Ему не требовалось объяснять ей, что сталкером, преследовавшим Маргарет, была ее биологическая мать (пусть действовала она и чужими руками). Шерлок сказал ей, что та не желает ей смерти — если бы это было так, Маргарет была бы уже мертва. Нет, миссис Мабли, бухгалтер оркестра имени Пёрселла — а это о ней шла речь — хотела сделать своеобразное заявление, хотела привлечь к себе внимание и подсознательно желала, чтобы ее раскрыли, потому что только таким образом она сможет высказать все в лицо Маргарет, объяснить, ради чего она все это затеяла. И, разумеется, Шерлок не хотел, чтобы Маргарет все это выслушивала, а если это было так уж необходимо, собирался остаться вместе с ней. Но именно этого Маргарет и не могла ему позволить. Она не могла допустить, чтобы он слышал то, что собиралась сказать ее биологическая мать — такого позора Маргарет бы не вынесла. Поэтому она его отпустила. И поэтому он ушел, хотя прекрасно понимал, что маленький Генри, случайная жертва чужой игры, повел его в ловушку.

— Наконец-то твой кавалер изволил тебя покинуть. Должна признать, он настоящая заноза.

Маргарет выпрямилась, аккуратно складывая ладони на коленях. В тот миг ей было гораздо спокойнее, чем тогда вечером, когда она ждала Шерлока. Наверное, она и правда убедила себя в том, что теперь, когда она была с ним, ей больше ничего не грозило.

— Зачем вы пришли, миссис Мабли? — спросила она.

Бухгалтер, в плаще и туфлях, каблуки которых оставляли глубокие следы на рыхлой земле, смерила ее долгим взглядом.

— Передать тебе это, конечно, — она бросила Маргарет под ноги увядший бутон двухцветной розы Осирия. Преступник, выполнявший ее заказ, послал ей эти цветы уже четыре раза. Сегодня был пятый — и последний.

— Спасибо, но я больше люблю пионы, — Маргарет даже не взглянула на мертвый цветок. — Это были любимые цветы моего отца.

— Нет, — миссис Мабли покачала головой. — Ты никогда не знала своего отца. Этот мистер Коулсон взял тебя из жалости. Тебя все берут только из жалости — миссис Кистнер из приюта Святой Сеселии, Филипп Коулсон, музыкант-недоучка, даже Шерлок Холмс. Это единственная причина, по которой ты можешь кому-то понравиться. Жалкая бедная сиротка. Оливер Твист в юбке. Я думаю, после случившегося найдется масса талантливых авторов, которые захотят написать о тебе книгу. Может быть, ты хотя бы на этом разбогатеешь.

— А вы? — спросила Маргарет, не отводя от нее спокойного взгляда. — Вы что получите от всего этого?

— Я? — миссис Мабли жестко усмехнулась. — Раз твой мистер Холмс так удачно во всем разобрался, меня наверняка привлекут к ответственности. Но все равно — я не жалею о случившемся. Конечно, мне жаль бедного мистера Додда, но он и так умирал от рака, поэтому я лишь облегчила его мучения. А все остальное, без сомнения, того стоило. Я рада, что указала тебе твое место.

— Вы? — повторила Маргарет и медленно встала. — Вы облегчили, вы указали? Простите, миссис Мабли, но это сделали не вы. Вы были всего лишь заказчиком и трусливо отсиживались, заставив других выполнять свою работу. В этом все дело — всю вашу жизнь вы ни на что не могли решиться. Отказались от мечты о музыкальной карьере. Не сделали аборт, когда решили, что не хотите оставить себе нежеланного ребенка. Кстати, давно хотела спросить — а почему вы не сделали аборт? — она чуть наклонила голову набок, с легким интересом изучая собеседницу.

Миссис Мабли покраснела от такой дерзости, и негодование послышалось в ее голосе:

— Потому что, моя дорогая, аборт оставляет гораздо больше следов, чем все думают. Оказалось, что проще избавиться от тебя после рождения, чем убивать в утробе.

— Понятно, — кивнула Маргарет. Самообладание начало ей изменять — она почувствовала, как у нее задрожали ладони, и решила, что с нее хватит. — Что ж, если это все… — она повернулась, собираясь уходить.

— О, хочешь вернуться к своему кавалеру? — ядовито поинтересовалась миссис Мабли. — Не трудись, он вряд ли сейчас тобой заинтересуется. Он встретил старую знакомую. Ирэн Адлер — не думаю, что ты о ней слышала, ты ведь ничего не знаешь о реальной жизни. Она была кем-то вроде дорогой шлюхи для очень богатых клиентов обоего пола, пока лет десять назад не перешла дорогу британскому правительству. Шерлок Холмс положил конец всем ее планам, а потом, в чем я ничуть не сомневаюсь, хорошенько ее отымел. Сама понимаешь, Адлер — женщина на миллион, не то что ты, так что на твоем месте я бы не тешила себя ложными надеждами.

Маргарет с усилием повернулась, стараясь сохранять бесстрастную невозмутимость.

— Так вот, значит, кто выполнял для вас всю грязную работу? — уточнила она. — Сбежавшая проститутка? В таком случае, миссис Мабли, вы были правы. Нам действительно стоило встретиться. Я бы даже сказала, что должна вас поблагодарить.

Краем глаза Маргарет заметила, как к ним приближается инспектор Лестрейд, и подавила рвавшийся наружу вздох облегчения. Играть эту роль с каждой минутой было все сложнее и сложнее.

— За что ты будешь меня благодарить, ничтожество? — почти сплюнула миссис Мабли.

— За то, что развеяли мои иллюзии, — годами подавляемый гнев на секунду дал о себе знать, и с его помощью Маргарет даже позабыла о своем страхе. — Столько лет я сожалела о том, что у меня не было матери. Столько лет мечтала найти вас, мечтала узнать женщину, которую я могла бы назвать мамой. И когда я поняла, что это вы были сталкером, мне стало очень больно — я подумала, чем я только заслужила такое отношение со стороны собственной матери? Но теперь я вижу, что в этом нет моей вины. Это просто вы такая. Маленькая, злобная, разочаровавшаяся. Ничтожная. И я очень рада, что не имею к вам никакого отношения. Мне жаль только, что того же не может сказать и Фрэнк.

Упоминание сводного брата, единственного сына миссис Мабли было ударом ниже пояса, но сейчас, по прошествии месяцев, Маргарет поняла, что не жалеет о нем, несмотря на то, что произошло дальше.

— Ах ты маленькая шлюшка… — прошипела миссис Мабли.

Где-то за их спинами раздался предостерегающий голос инспектора Лестрейда:

— Миссис Мабли, пожалуйста, отойдите от мисс Коулсон. Все кончено. Прошу вас, будьте благоразумны.

— Благоразумна? — повторила миссис Мабли, сверля Маргарет взглядом. — Благоразумна?

В следующую секунду ее рука нырнула в сумочку, и через мгновение в воздухе сверкнуло лезвие. Это был обыкновенный нож для канцелярской бумаги, но, когда миссис Мабли приставила его к горлу дочери, он оцарапал ей кожу.

— Миссис Мабли, немедленно отпустите мисс Коулсон! — в руке инспектора появился пистолет, но эта пустая угроза лишь сильнее ее раззадорила.

— Да как ты только смеешь?! — она заорала так громко, что у Маргарет зазвенело в ушах. — Надо было убить тебя, когда ты была еще эмбрионом! Тупая бездарь, выскочка без роду и племени — что ты себе только позволяешь?! Или ты думаешь, что, став чьей-то подстилкой, ты окончательно поставишь крест на своем прошлом?! Да как бы не так!!

На это фразе самообладание ей изменило. Маргарет была права — миссис Мабли была достаточно труслива для убийства, поэтому, вместо того чтобы полоснуть ее по горлу, она лишь взмахнула руками. Это позволило Маргарет вырваться, но от шока она потеряла ориентир, а миссис Мабли нечаянно (это было бесполезно оспаривать), но очень сильно ее толкнула, и через несколько ужасных мгновений Маргарет поняла, что летит с обрыва в воду.

Судьба была к ней благосклонна. Когда-то отец научил ее плавать, и в полете Маргарет успела сгруппироваться, чтобы смягчить удар. Вода оказалась ледяной, моментально намокшая одежда тянула ее вниз, а сердце забилось как сумасшедшее. Волны в тот день было довольно сильными, и Маргарет моментально наглоталась соленой воды, но продолжила отчаянно работать руками и ногами, чтобы остаться на плаву. Ей пришлось ждать спасателей около пяти минут, и все это время она думала только о том, какой глупой оказалась, и как сильно подвела Шерлока. Если бы с ней что-то случилось, он бы никогда себе этого не простил.

Когда береговая охрана вытащила ее из воды, от шока и перенапряжения Маргарет потеряла сознание. Очнулась она уже в больнице. Она отделалась легкими ушибами и царапинами, и врачи считали, что ей очень повезло, но они просто не видели, какие глубокие раны были в тот день нанесены ее душе.

В тот день Маргарет встретилась только с инспектором Лестрейдом, который сообщил ей об аресте миссис Мабли и, к ее глубокому шоку, о смерти хозяйки гостиницы, где они с Шерлоком остановились (ее случайно застрелила Ирэн Адлер, спустя несколько мгновений павшая от руки Стеллы Лестрейд, открывшей огонь на поражение). В остальном, по словам инспектора, все наконец-то было кончено. Маргарет необязательно было присутствовать на суде над миссис Мабли, поэтому она была вольна делать что угодно, не опасаясь больше никаких преследований.

Шерлок пришел к ней только на следующее утро. Она сама ему позвонила и попросила не спешить с визитом — в таком состоянии она никого не хотела принимать, даже его. Ей нужно было время, чтобы понять, как дальше будет развиваться ее жизнь. Чего хочет она. И чего хочет Шерлок.

Маргарет знала, что он скажет. Он предложит ей вместе вернуться в Лондон, где они… по всей видимости, станут парой. Она, Маргарет, будет девушкой Шерлока Холмса. Скорее всего, он предложит ей переехать к нему, после чего они оба украсят собой газетные передовицы. В оркестре будут сплетничать до конца года, а может, и дольше. А еще Маргарет предстоит как бы заново встретиться с его семьей. Потому что те, кто раньше был мистером и миссис Холмс, мастером Уильямом и мастером Филиппом, превратятся в… Майкрофта и Молли и в двух мальчуганов, которые будут видеть в ней… кого-то вроде тети? Это не говоря о том, что Маргарет предстоит встреча с доктором Ватсоном (которой она не хотела), с Эвр Холмс (которая вызывала у нее тревогу) и с миссис Холмс (которая не сулила ей ничего, кроме новых огорчений, ибо Маргарет знала о том, что родители Холмсов не приняли жену их старшего сына, и не видела причины для того, чтобы они поступили иначе в случае… девушки младшего). Одним словом, Маргарет была не в состоянии противостоять новым испытаниям, когда она еще не оправилась от потрясений последних недель, и не без оснований считала, что ей нужен был тайм-аут.

Значило ли это, что ей необходимо было вернуться к одиночеству? Шерлок считал, что нет, но Маргарет не была в этом так уверена. Он был человеком, созданным для семьи, обожал брата и невестку, души не чаял в племянниках и не оставлял надежды вернуть сестру на истинный путь. У Маргарет же никогда не было семьи, и она не знала, хочет ли она становиться ее частью. Шерлоку был нужен кто-то, кто станет для него не только любимой женщиной, но и партнером, готовым сделать его жизнь своей жизнью, принять ее со всеми трудностями, странностями и непрекращающимися вызовами. Могла ли Маргарет стать для него этой женщиной? Она не знала.

Поэтому она выбрала тот путь, который когда-то выбрала ее мать. Маргарет сбежала. Во время гастролей в Америке ей сделали несколько выгодных предложений, и она решила примкнуть к струнному квартету «Времена года». Это был престижный ансамбль, выступавший на благотворительных и светских мероприятиях, известный далеко за пределами США. Его постоянной резиденцией был Нью-Йорк, но частые гастроли давали музыкантам возможность повидать мир, и Маргарет была рада немного попутешествовать. Ей нужно было все осмыслить, в очередной раз оставить позади тяжелое прошлое и начать жить заново.

Однако теперь, лежа на кровати в своей квартире-студии и тщетно пытаясь немного подремать, Маргарет вынуждена была признать, что потерпела поражение. Прошлое тащилось за ней, словно тяжелая обуза, которая никогда не станет преимуществом, и Маргарет понимала причину этого. Она не хотела забывать. Она смертельно скучала по Шерлоку, и теперь не могла не признать, что поспешила со своим решением. Ей следовало довериться чувству и остаться с ним, позволить ему помочь ей решить те проблемы, о которых она думала, лежа тогда в больнице. Они смогли бы научить друг друга, каково это — не быть больше одному, и Шерлок, он наверняка не стал бы на нее давить. В конечном итоге Маргарет приняла бы эту реальность, смогла бы стать для него той, кто был ему так нужен, возможно, даже помогла бы ему достучаться до Эвр и окончательно примириться с доктором Ватсоном.

Если бы она тогда осталась с ним. Если бы не стала убегать и во всем ему призналась. Если бы не стала ждать того момента, когда будет уже слишком поздно.

Оставив попытки заснуть, Маргарет встала и прошла в ванну. Умылась, причесалась, заплела волосы в длинную косу. Раз уж она не смогла поспать, то ей хотя бы стоит погулять. Она любила гулять в Нью-Йорке, ей нравилось теряться в огромном городе, где никто не обращал на нее внимания, где никто не знал, кто она такая. Особенно сейчас, когда наступила осень — ее любимое время года, так хорошо отражавшее ее настроение тихой печали и одиночества.

Надев свой любимый светло-серый плащ и захватив сумочку, Маргарет вышла из квартиры. Лифт, который она вызвала, уже шел вниз, так что она оказалась в компании мистера Денниса Робинсона, ее соседа с верхнего этажа.

— Добрый день, мисс Коулсон, — вежливо поздоровался он.

— Добрый день, — она улыбнулась. Мистер Робинсон был примерно ее ровесником. Симпатичный — с правильными чертами лица, светлыми кудрявыми волосами и веснушками, он был похож на школьника, любимца и учителей, и одноклассников.

Несколько секунд они ехали молча, а затем он мягко проговорил:

— Мисс Коулсон, я был на вашем концерте в пятницу. Я журналист, и меня часто приглашают на благотворительные вечера. Должен признать, что я был весьма впечатлен вашей игрой.

— Спасибо, — кратко поблагодарила Маргарет. Ей следовало бы добавить что-то еще, но она молчала, и мистер Робинсон снова заговорил:

— Вы ведь приехали из Лондона?

Она сжала ремешок сумочки.

— Да, — последовал лаконичный ответ. Поняв ее намек, он больше ничего не спросил и только попрощался с ней, когда она вышла на первом этаже (сам он направился на подземную парковку).

Оказавшись на улице, Маргарет поняла, что лучше бы ей было сегодня остаться в квартире. Все равно в деле строительства новой жизни она снова потерпела провал.