Ужин настоящего викинга (джен)

Профитроли с козьим сыром с пюре из варёной моркови, пенкой из фенхеля и стружкой из вяленой кабанятины. Пятьдесят порций. Именно таким было первое серьёзное задание Джулиана. Он год проработал в ресторане, и только сейчас ему доверили что-то сложнее нарезки овощей и варки бульона. Вчера из ресторана неожиданно уволился су-шеф (уже третий за год!), его место занял один из давно работающих поваров, а у Джулиана появился шанс на повышение.

Сегодня в ресторане в два часа должен был пройти обед для участников конференции по глобальному потеплению, где и подавали доверенные Джулиану профитроли, а на семь вечера был запланирован тот самый, элитный и эксклюзивный (если верить «Трипадвайзеру»), «Ужин настоящего викинга» — авторский ужин Маттиаса Форсберга, настоящей звезды кулинарного искусства европейского масштаба, хозяина и шеф-повара стокгольмского ресторана «Бальдр».

Джулиан вдохновенно принялся творить. Он очень хотел впечатлить своего шефа, которым был совершенно очарован.

Форсберг казался Джулиану кем-то вроде Тора от кулинарии: он был властным, сильным, красивым, умным и невероятно талантливым. Аутентичным. Двадцатилетний Джулиан не до конца понимал смысл слова «аутентичный» и не помнил, когда услышал это слово в первый раз, но ему казалось, что оно очень подходит Форсбергу.

Джулиан приготовил пять порций профитролей и, пытаясь не демонстрировать свой страх так уж явно, позвал Форсберга для их проверки. Форсберг тщательно попробовал и понюхал все составляющие блюда по отдельности и вместе, скрупулёзно рассмотрел профитроли, подняв тарелку к глазам, поставил тарелку на стол и молча кивнул Джулиану. Этот кивок аутентичного кулинарного бога был знаком высочайшего одобрения.

Профитроли Джулиану отлично удались. Все гости ресторана, обеспокоенные глобальным потеплением, были довольны.

— Вечером будешь моим личным помощником на ужине, — обратился Форсберг к Джулиану. — Сегодня я начинаю новый сезон ужинов, в меню будут новые блюда. Новые блюда и новый помощник, да? А там и до су-шефа недалеко, да? — Форсберг подмигнул Джулиану.

Джулиан едва не задохнулся от восторга.

Форсберг прошёл в центр кухни.

— Собрание по поводу ужина! — громогласно провозгласил он, и все повара подошли к нему, готовые внимать каждому его слову.

В качестве основного блюда ужина нового сезона Форсберг запланировал большой кусок жареного мяса без каких-либо добавок, подаваемый на обычной терракотовой тарелке.

— Готовлю образец, — сказал Форсберг, вытаскивая из пакета кусок ярко-красного мяса с прожилками жира.

Через десять минут блюдо было готово.

Джулиан удивился: неужели шеф думает, что этим мясом он сможет удовлетворить желания людей, которые заплатили огромные деньги и приедут в ресторан даже не из другого города, а из другой страны? Да, мясо было необычным, но то, как его приготовили, не впечатляло.

— Шеф, а что это за мясо? — спросил Джулиан.

— Медвежатина, — медленно, словно смакуя само слово, проговорил Форсберг, — от моего давнего проверенного поставщика. Пища наших славных предков! И ей не нужны приправы и гарниры. Только соль!

Джулиан принял концепцию Форсберга, но всё-таки в глубине души засомневался в её правильности.

* * *

Форсберг поручил Джулиану нарезать двенадцать порций мяса и подготовить их к жарке. Джулиан жалел, что задание было настолько простым: мясо было жирным и мягким, его было трудно испортить, а, значит, и трудно было блеснуть своим кулинарным талантом.

— Пища наших славных предков! — повторил Форсберг, выходя к гостям. — Ей не нужны приправы и гарниры!

Джулиан улыбнулся — оказывается, шеф на кухне перед поварами репетировал свою речь. Однако Форсберг продолжил:

— Только соль, — он сделал драматическую паузу, — и ещё один ингредиент!

Шестеро официантов вынесли тарелки с мясом и встали в шеренгу, а Форсберг медленно закатал до локтя рукав своего поварского кителя, обнажив мощное предплечье, взял со стола длинный охотничий нож и вдруг резким и точным движением полоснул себе ладонь.

Гости дружно ахнули.

— Да! Ещё один ингредиент! Кровь охотника! Кровь охотника как символ того, что мясо никому легко не достаётся! Я, Маттиас Форсберг, — настоящий потомок викингов! И страсть к охоте у меня в крови!

С этими словами Форсберг прошёл вдоль шеренги официантов и капнул ровно по пять капель крови на каждый кусок мяса.

Официанты расставили тарелки перед гостями.

Джулиан подумал, что гости возмутятся этому представлению и откажутся и пробовать основное блюдо, и вообще от ужина, но этого никто не сделал: они, восхищённые увиденным, с удовольствием принялись за мясо с тем самым «ингредиентом от настоящего викинга». Форсберг же, довольный произведённым эффектом, медленно вытер окровавленный нож белоснежной льняной салфеткой, обернул этой салфеткой раненую руку и пристально посмотрел на Джулиана.

— Думаю, мы прекрасно сработаемся, — тихо сказал он. — Вижу и в тебе дух настоящего викинга!

Форсберг похлопал абсолютно счастливого Джулиана по плечу, а Джулиан понял, почему су-шефы так часто увольнялись: не каждый смог бы вынести участие в таком представлении.

* * *

Эксклюзивные ужины Форсберг устраивал примерно раз в два месяца, и на них всегда была «полная загрузка» — присутствовали все двенадцать гостей.

За несколько дней до ужина Форсберг впадал в особое состояние ума, выглядел отстранённым и сосредоточенным на чём-то своём, внутреннем, а за сутки до ужина покидал ресторан на несколько часов и уходил гулять, как он выражался, «на природу». Природа, по-видимому, давала Форсбергу глубокое умиротворение — он возвращался очень спокойным, тихим и как будто просветлённым.

Закуски и десерты в меню ужина в зависимости от сезона менялись, но основное блюдо — необычное мясо с кровью шефа — оставалось. Наверное, многие гости приезжали в ресторан только ради этого блюда.

Джулиан каждый раз ждал этот момент ужина, когда сверкающий нож разрежет нежную кожу на ладони шефа и на горячее жареное мясо прольётся его ярко-алая кровь потомка настоящего викинга. Когда падала первая капля, Джулиан чувствовал, что его сердце бешено колотится, а рот наполняется слюной. Во всём этом было что-то очень первобытное. И очень аутентичное.

Увольняться Джулиан и не думал. Он вообще теперь жил от одного эксклюзивного ужина до другого.

* * *

Ресторан процветал, Джулиан был счастлив. Вот уже два года он был су-шефом и многому научился в этом ресторане. Форсберг всё больше доверял Джулиану и даже пообещал в будущем назначить его своим преемником.

Очередной эксклюзивный ужин должен был состояться сегодня вечером. Джулиан зашёл в холодильник для овощей, чтобы взять брюкву, и вдруг заметил, что на полу лежит какой-то документ. Джулиан поднял его и увидел, что это товарная накладная, из которой следует, что в ресторан три дня назад была доставлена килограммовая банка пищевого красителя Е129 «Очаровательный красный» и её получил лично Маттиас Форсберг.

Краситель?! Джулиан очень удивился: в ресторане никто никогда не использовал красители, а тут шефу понадобился целый килограмм.

Зачем?

И тут Джулиан догадался.

Он давно должен был догадаться.

Кровь шефа не была настоящей. Он обманывал гостей!

У Джулиана перехватило дыхание и застучало в висках.

Как он мог?! Гости приехали к нему на ужин, а он… Он…

Джулиан захлопнул дверь холодильника, быстро пересёк кухню и ворвался в кабинет к Форсбергу.

— Как?! Как вы могли?! — проорал он.

Форсберг вздрогнул.

— Как я мог что? — осторожно спросил он.

— Обманывать… краситель… — задыхаясь от возмущения, произнёс Джулиан.

— Краситель? — еле слышно переспросил Форсберг. — Ну да, краситель. А что?

— А как же «кровь настоящего викинга»?!

Форсберг уставился на Джулиана:

— Ты что — думал, что я каждый раз режу себе руку до крови?

— Да…

— Ужас какой! — рассмеялся Форсберг, а Джулиан почувствовал себя идиотом. — Я и представить не мог, что моё шоу настолько убедительное, что в него поверит такой исключительный профессионал как ты! Нет, Джулиан, ради ужина я калечить себя не собираюсь. «Кровь» из красителя, нож фокусника, который я приобрёл на цирковой выставке в Монте-Карло, — вот и весь мой перформанс. И никакой я не потомок викингов. Я даже не швед.

— А кто?

— Хорват.

— Я увольняюсь, — сказал Джулиан и рванул ворот своей поварской куртки так, что от неё отлетели три пуговицы.

* * *

Жарить бургеры и кормить ими по-настоящему голодных людей — вот это было аутентично. Джулиан уже четыре месяца работал в обычном «Макдоналдсе» на окраине Стокгольма и радовался, что не участвует ни в каком обмане. Всё было честно: булочки, обычное мясо, овощи, соус… Все получали ровно то, за чем пришли, без всяких шоу и за нормальные деньги.

Форсберг часто снился Джулиану, и в этих снах он по-прежнему был похож на Тора. Честного и сильного Тора. Джулиан просыпался в слезах.

Как-то вечером Джулиан возвращался домой с работы, и к нему подошёл пожилой мужчина в сером плаще.

— Джулиан Словик? — спросил он.

— Да.

— Детектив Мартин Фредрикссон, полиция Стокгольма, — представился мужчина. — Вы можете сейчас поехать со мной в участок? Это касается вашего бывшего шефа, Маттиаса Форсберга.

— Могу, — удивлённо проговорил Джулиан.

В полицейском участке Джулиан узнал, что Форсберга арестовали по подозрению в совершении серии убийств. По версии следствия, Форсберг примерно раз в два месяца убивал полного молодого мужчину. Их было, по меньшей мере, семеро.

Джулиана допрашивали как свидетеля, спрашивали, как и когда он познакомился с Форсбергом, как Форсберг себя вёл с подчинёнными и гостями, с кем разговаривал и куда из ресторана отлучался. Джулиан не поверил детективу: насквозь фальшивый Форсберг убийцей, по его мнению, быть не мог.

— Смотрите, это даты убийств, о которых мы знаем, — Фредрикссон положил перед Джулианом лист с данными, и Джулиан увидел, что указаны дни тех самых эксклюзивных ужинов. — Вам они о чём-нибудь говорят?

Джулиан задумался.

— Нет, — ответил он.

— Мы нашли семь тел, — продолжил Фредрикссон, — но… не полностью. Удалена часть мягких тканей. Вы можете предположить, что с этими частями делал Форсберг? — спросил Фредрикссон с намёком.

— Понятия не имею, — отозвался Джулиан, делая вид, что намёк детектива не заметил, и уже решил, что в ближайшее время займётся своей карьерой и вернётся в высокую кулинарию, потому что в ней ещё оставалось место настоящему искусству.