Согрей меня, Ханна (гет)

Что-то стукнуло в ночной тишине, и Ханна подняла голову. Прислушалась.

Тук-тук… Пауза. Тук-тук-тук…

Шаги? Он пришёл? Нет, лестница скрипит, а не стучит. Огонёк надежды сразу потух.

Неужели кто-то барабанит в дверь паба ночью? Ясно же, что закрыто. Время работы «Дырявого котла» не менялось уже лет сто, она и спускаться не станет. Если какому-то пьянчужке не хватило Огденского, то внизу по улице есть новенький «Огнедышащий дракон», работающий круглые сутки. Там и огни горят, и двери зазывно открыты.

Тук-тук…

В сердце вдруг прокрался страх. Кто-то пытается вломиться?

Да что у неё брать? Кружки, тарелки? Плетёнки с луком и чесноком, висящие под потолком? Старые портреты, украшающие стены? Касса хранится в надежном месте — к тому же, как раз вчера она отнесла выручку в банк. Паб совсем недавно начал приносить прибыль — точнее, после выплаты ежемесячного долга теперь оставалось достаточно денег, чтобы и интерьер обновить, и меню расширить, и себя побаловать новым платьем, и немного отложить на чёрный день. Всё, что удавалось сэкономить, Ханна относила в Гринготтс — у гоблинов заработанное будет сохраннее, да и соблазна тратить меньше.

Взяв палочку, Ханна засунула ноги в домашние туфли, встала с кровати, подошла к двери и решительно её распахнула. Из спальни наверху был виден лишь угол паба со стойкой, рядом с которой, казалось, что-то промелькнуло.

Всё-таки воры? Но что им нужно?

— Кто здесь? — отважно прокричала она, и голос неожиданно громко разнёсся по пустому залу.

Ответа не последовало. Ханна подошла к краю лестницы, откуда можно было рассмотреть почти весь паб, включая вход, чуть перегнулась через перила и пустила тройной Люмос, разлетевшийся в разные стороны. Никого.

— Если сейчас же не выйдешь, пеняй на себя!

Тишина. Она приготовилась поставить щит для себя и бросить в вора — или кто бы это ни был — средней силы оглушающее. Палочкой вверх, круг по часовой, против, потом быстро в центр, как шпагой… Флитвик когда-то научил их этой модификации заклинания: целиться не надо, а в ограниченном пространстве слегка оглушит.

— Конфундус Корреус!

Что-то глухо стукнуло — не похоже, чтобы это рухнуло тело… Никто в ответ не атаковал.

Ханна прислушалась. На улице протопали чьи-то каблуки, раздался смех. Мотыльки Люмуса погасли. Она опустила палочку и стала спускаться в зал по крутым ступенькам. Крыса там была, что ли?

Внизу она зажгла с помощью магии грубый потолочный канделябр и двинулась к барной стойке, за которой на полу что-то темнело… Кошка? Ханна присела на корточки, тронула неподвижное тело. Кошка не шевелилась. Какая-то новая, незнакомая. Дымчато-серая. Человеку такой Конфундус был не опасен, а вот мелкое животное мог и убить.

Ханна встала и вытянула перед собой руку.

— Энервейт!

Кошка не пошевелилась.

В пушистый комок полетели одно за другим заживляющие, отрезвляющие, пробуждающие и даже одно веселящее — весь арсенал заклинаний, которые, по мнению Ханны, могли хоть как-то помочь. Бездыханное животное не двигалось.

Она убила кошку… Храбрая, всегда готовая защитить себя и отразить нападение врага хозяйка паба.

Тук-тук…

Ханна резко повернулась в сторону звука и наконец поняла, что это стучало незакрытое окно. Пришлось его закрывать, а заодно проверять остальные — поднимался ветер. Ханна обошла зал и устало опустилась на скамью. Если бы это был вор или даже Пожиратель, ей было бы не так обидно. Хотя до сих пор в пабе ей ничто не угрожало, она привыкла спать с палочкой на прикроватном столике, а защитные и атакующие заклинания наверняка пустила бы и во сне… Но кошка?

Ханна опустила лицо в ладони и разрыдалась. Никому не нужная жертва магии, попавшая под горячую руку… Когда немного полегчало, она взяла себя в руки, встала и направилась к бару. Выбросить труп даже с помощью палочки не хватало духу. Налив себе из бочки в кружку сливочного пива, Ханна опёрлась о стойку и стала медленно пить содержимое.

Почему Невилл не приходит? С ним можно было бы всё свести к шутке — не убитую кошку, конечно, а стук и страхи. С ним было не так одиноко. С ним было очень хорошо и спокойно, но он в последнее время постоянно работал, даже по ночам — проводил много времени в школе, читая книги и готовясь стать помощником Помоны Спраут — между прочим, декана её факультета. Невилл неустанно и преданно следил за какими-то прихотливыми растениями в теплице, в гости её не приглашал, на свидания тоже…

Шутка ли, всего двадцать лет — и уже преподаватель Травологии в Хогвартсе! Он был очень рад такому предложению, хотя Ханна считала, что Невилл способен на большее. Не аврорствовать, нет — ещё чего! Нет в нём геройства, приписанного ему восторженными газетёнками после Битвы. То есть помогать и защищать он при необходимости станет, но ловушки, засады, рейды — всё, о чём иногда рассказывал заходящий в её паб Гарри — это было не для Невилла. Как и не для Рона. Тот тоже сначала восторгался тренировками в Аврорате и новой крутой работой, а потом ушёл во «Вредилки» — и правильно сделал.

«Всевозможные волшебные вредилки», находившиеся совсем неподалёку от «Дырявого котла», процветали. Рон всем рассказывал, будто ему пришлось помогать брату, но на самом деле служба в Аврорате была не для него. Ему не хватало терпения, настойчивости и жёсткости, необходимых аврору. Рон, как и Невилл, был создан для мирной жизни. Положа руку на сердце, Ханна больше видела Гермиону в роли аврора, нежели этих двоих.

Она очень обрадовалась, когда Невилл выбрал мирную профессию, хоть и не самую престижную. Он мог бы стать известным учёным! Хотя что значит «мог бы»? Он им станет. Вряд ли работа в Хогвартсе ему в этом помешает.

Они не виделись почти две недели, и Ханна стала в который раз размышлять над мучившим её вопросом: чем она отпугнула его? Своей прямолинейностью? Тем, что сама предложила ему остаться на ночь? Тем, что сгоряча пообещала ни к чему его не обязывать и воспринимать их отношения как лекарство от одиночества? Ей было так хорошо с ним, что она вообразила, будто и Невиллу с ней — тоже, будто он влюблён и вот-вот сделает ей предложение — нет, не руки и сердца, а просто стать его девушкой, официально.

После их первой ночи он каждый вечер приходил в паб, оставался после закрытия, и они много говорили — о смерти её мамы от рук Пожирателей, ныне сидящих в Азкабане, о сожжённом старом доме, восстановить который не получилось даже у МакГонагалл, о продаже доставшегося ей в наследство участка земли и покупке в кредит «Дырявого котла», о его родителях и бабушке… Иногда, очень редко, они вспоминали «Орден Дамблдора», Битву и шестой курс, но Ханна не любила эти темы.

Всего два дня назад она случайно услышала часть беседы Луны и Джинни, заглянувших к ней в гости, и, уловив имя Невилла, напрягла слух. Луна сказала что-то о том, что ушла от него под утро, и Джинни понимающе закивала. Это показалось таким невероятным, что Ханна запретила себе об этом думать — она не собиралась ревновать к Луне.

А Луна была очень красивой. И на шестом курсе они с Невиллом и Джинни были не разлей вода…

«Может быть, Невилл выбирает, и ему нужно время?» Поэтому он взял паузу и за последнюю неделю ограничился коротким Патронусом в ответ на её длинное письмо…

От этой мысли стало так неуютно, что Ханна подлила себе сливочного пива.

Она уже один раз повела себя нескромно, первой бросившись ему в объятия, и теперь не хотела навязываться.

Самый свой большой и ужасный секрет, сокрытый в стенах Хогвартса, Ханна не раскрыла никому. Сначала боялась, что её друзья так разозлятся на мерзкого Кэрроу, что совершат что-то ужасное, и их накажут, несмотря на чистокровность — а её, полукровку, вообще сотрут в порошок… Потом стало стыдно — но не из-за позора, а из-за трусости и малодушия. Она позволила какому-то мерзавцу так обойтись с собой и не отомстила, не поделилась с друзьями, не доверилась им. А вдруг Кэрроу водил в подвал «на отработки» и других учениц, а она ничего не сделала, чтобы это предотвратить? Не сообщила ни Спраут, ни МакГонагалл — уж они бы точно это так не оставили…

Когда оставшийся у неё на ночь Невилл с присущим ему тактом спросил, в первый раз у неё это будет или нет, она помотала головой, сгорая от стыда. Он не стал задавать вопросов, и за это Ханна была ему ужасно благодарна. Она не хотела вспоминать о прошлом — тем более, о столь позорном. Тогда, в подвале Хогвартса, несмотря на ужас и унижение, она собрала волю в кулак и не вскрикнула, не проронила ни слезинки, до боли прикусив ладонь — Кэрроу был разочарован, потому что, как оказалось, не любил покорных. Наверное, поэтому она больше его не интересовала… Как долго она после этого мечтала, что однажды направит на него палочку и запустит Авадой в его самодовольную свинячью рожу! На суде над Пожирателями её не было, но, говорят, он сидел тихо, глаз не поднимал, изображая ягнёнка…

Невилл же был добрым, ласковым и немного робким. Он даже спросил у неё совета, чтобы узнать, как ей нравится, полагая, что занимается любовью с искушённой девушкой, а на самом деле у неё всё тоже было в первый раз: настоящее доверие и тепло, настоящее желание и не знакомый ранее восторг.

Ханна не знала, что Невилл подумал о её прошлом, но не могла поверить, что так же горячо станет обнимать другую… Даже красивую Луну.

По Косому переулку кто-то протопал, громко ругаясь, и снова всё стихло.

— Мя-я-я!!!

Ханна подскочила от вопля, уклоняясь от бросившейся под ноги серой тени, и больно ударилась бедром о барную стойку. Очнувшаяся кошка решила поскорей убраться из этого страшного места, вот только знакомое ей окно уже было закрыто. Пометавшись по залу и сбросив с подоконника цветочный горшок, она запрыгнула на стол и злобно зашипела. Ханна, тихо ругаясь, отворила чёрный ход и выпустила несчастного зверя на волю. Глянула вслед мелькнувшему во мраке хвосту, заперла дверь и после долгой паузы дико расхохоталась.

И в этот момент в камине полыхнуло.

— Невилл? — Ханна бросилась вперёд.

Он был взъерошенный и перепачканный землей, с палочкой в одной руке и какой-то склянкой в другой.

— Кажется, получилось, — многозначительно проговорил Невилл.

— Привет!

С удивлением глянув на одетую в ночную рубашку Ханну, он вышел из камина, споткнулся об осколки опрокинутого кошкой горшка и спросил:

— Ты почему внизу? Что-то случилось?

— Нет, всего лишь наглая кошка… Забралась через окно и навела беспорядок.

— Испугалась?

— Не знаю, я у неё не спросила.

— Я о тебе.

— Не особо.

— Хорошо.

Он обессиленно сел на скамью, поставил на стол склянку и уставился на неё, будто видел в первый раз.

— Невилл, что с тобой? — с тревогой спросила Ханна, садясь рядом.

— Это растение привезли нам в теплицу. Спраут узнала про него и выписала для нас из Китая… Ханна, мы нашли рецепт.

— Какой?

Он поднял на неё победоносный взгляд.

— Локонс поправился. Сначала не получилось, но потом мы добавили туда сок корландрулы, и он все вспомнил.

— Правда? А твои родители? — наконец поняла она.

— Завтра им дадут это зелье, — он шумно выдохнул и вдруг уткнулся лбом ей в плечо. — Я верю, что всё получится.

— Я тоже, Невилл! — она обняла его одной рукой. — Ты молодец!

— Если бы не Луна со своими мозгошмыгами… — он снова выпрямился, и его глаза возбуждённо блеснули. — Это она предложила сначала напоить мозгошмыгов, чтобы те занесли зелье в голову Локонсу.

Ханна на мгновенье замерла, а потом сочувственно погладила Невилла по спине.

— Невилл, — её голос стал вкрадчивым и спокойным, — но ты же знаешь, что мозгошмыгов не существует, и…

— Конечно, я с ума не сошёл, — перебил он. — Просто заклинание, которым она их вызывала, помогло. К зелью нужно было приложить заклинание! — он просиял. — Луна узнала его от матери, а откуда та его взяла, неясно.

Вдруг Ханна поняла, что Невилл не спал и не ел уже долгое время: его лицо осунулось, грязные волосы вихрились на макушке, брюки были испачканы землёй.

— Невилл, я очень рада! Поздравляю!

— Конечно, Локонс пробыл не в себе гораздо меньше, чем мои родители, но зато он вспомнил всё, включая названия всех своих книг.

— О, я не сомневаюсь, — она улыбнулась. — Отметим?

Он кивнул, и они прошли к барной стойке, из-под которой Ханна достала вторую кружку и наполнила её пивом.

— Ты что-то уже отмечала? — с усмешкой спросил Невилл, потом повнимательней пригляделся к её лицу и посерьёзнел. — Ты что, плакала?

— Я думала, что убила кошку, — призналась Ханна. — А на самом деле всего лишь оглушила.

Невилл залпом выпил пиво, отставил пустую кружку и наклонился вперёд.

— Прости, что я был занят и не мог прийти. Я очень рад тебя видеть.

Ханна тоже подалась вперёд и осторожно поцеловала его в губы.

— От меня, наверное, воняет землёй и ещё чем похуже, — он виновато отстранился. — Но я хотел быстрей тебе всё рассказать.

— Правильно сделал. А душ можно и у меня принять, — она погладила его небритую щёку. — Согреть тебе суп?

— Да-а! — он закрыл глаза в предвкушении. — Я так устал. Согрей меня, Ханна…

Она рассмеялась и достала из кармана палочку, чтобы навести чары тепла на миску с супом.

— Непременно.