A Sentimental Man (джен)

* * *

Давным-давно в сказочной стране Оз, что находится далеко-далеко от цивилизованного мира, у края смертельной пустыни в чудном краю кводлингов, владычествовала волшебница Глинда. Это была очень юная волшебница. Столь юная, что ещё даже не получила собственное прозвище. Не звали её ни мудрой, ни великой, ни доброй.

Лишь с недавних пор она приняла бразды правления и уже успела сильно об этом пожалеть, поскольку выпало оно на тяжелейшую пору в истории Оз.

— Хорошо, — устало повторила Глинда, — чем я вам тут могу помочь?

Волшебница восседала на рубиновом троне в большом зале. Вот уже который час она принимала послов со всех сторон света. Казалось, этот день никогда не закончится.

— Страна Жевунов и страна Кводлингов веками помогали друг другу, — вновь заладил блеющим тоном старенький посол жевунов, — и сейчас, когда на нас напала злая ведьма востока, нам, как никогда прежде, нужна помощь юга, юная госпожа.

— Думаете, одним жевунам приходится сейчас нелегко? — сурово отвечала Глинда. — Сейчас главное — поддержка мигунов! Лучшие воительницы юга сражаются на их стороне. Мне жаль, мне правда очень жаль, — попыталась она смягчить ответ, — но кводлинги не могут воевать на два фронта.

— Но вы же волшебница! — затрясся старичок, и в такт зазвенели колокольчики на его голубой шляпе. — Вы должны вмешаться. Сделайте хоть что-нибудь! Сотворите чудо!

— Чудо? По-вашему, всё так просто!.. — в гневе начала было Глинда, но оборвала себя на полуслове.

В ожидании её ответа в зале повисла тягучая, мучительная тишина. В раздумье Глинда невольно обратила взгляд к ближайшему зеркалу.

Ныне никто не посмел бы назвать владычицу юга прекрасной. Обычно идеально уложенные кудрявые волосы были растрёпаны. Прелестное белоснежное платье помято. Под глазами круги. Что сказала бы мать! Она, которая всегда говорила дочери, что никто и никогда не должен видеть волшебницу в неподобающем виде. К несчастью, на приведение себя в порядок чарами давно уже не оставалось ни сил, ни времени.

С тех самых пор, как загадочным образом пропала принцесса Озма, не было ни единого спокойного дня. Она была последней законной властительницей Изумрудного города. Без неё злые колдуны и ведьмы сразу почуяли свою безнаказанность и мигом повылезали из всех щелей. Каждый хотел отхватить свой кусок от страны Оз.

Сначала злая ведьма Момби захватила власть над гилликинами, жителями севера. Затем летучие обезьяны, ведомые злой ведьмой запада, напали на страну Мигунов. Однако мигуны так просто не сдались и организовали подпольное сопротивление. Мужчины со всего Оз вступали в него. Пока сопротивление держалось, но надолго ли?

Потом с неба свалился этот проклятый шарлатан. “Нашёлся Волшебник!” — раздражённо думала Глинда. Жаль, нельзя прогнать обманщика, покуда его любит народ. Жители Изумрудного города практически всучили ему ключи от столицы, готовые принять любого, кто пообещал бы им заменить исчезнувшую принцессу.

Теперь ещё и жевуны… “Когда же это всё закончится, и у нас снова будет мир?” — без конца спрашивала себя Глинда.

— Все вы, — наконец медленно начала она, — ждёте от меня чудес. Как выйдет сейчас волшебница, как взмахнёт руками, и не станет больше зла на этой земле. Или рассчитываете, что я, как этот Волшебник, — процедила она, — стану сказки рассказывать. Скажу, что всё будет хорошо, надо просто надеяться. Но нет! У меня для вас есть лишь правда, суровая, неприятная правда. И правда в том, что вы сейчас сами по себе. Аудиенция окончена.

Старичок-жевун с понурым видом направился к двери, но подле неё остановился и полуобернулся в сторону Глинды.

— Недобрая вы, — с горечью в голосе сказал он. — Ваша мать никогда бы не оставила жевунов в беде. О, она была доброй и мудрой женщиной и в равной степени заботилась о всех жителях Оз! А вы ей не чета, юная госпожа. Да, не чета! — назидательно повторил он.

— Но её сейчас здесь нет, не так ли? — с иронией спросила Глинда. — Нет больше вашей прекрасной, вседобрейшей волшебницы! Осталась лишь я. И со мной вы застряли надолго. Не смею больше задерживать, — подытожила она.

После этих слов жевун наконец-то ушёл, закрыв за собой дверь.

* * *

Стоило жевуну покинуть зал, как Глинда безвольно откинулась в кресле. “Зачем, ну зачем я сорвалась? — в мыслях укоряла она себя. — Надо было держать себя в руках, вести себя подобающе волшебнице, а я опять всё испортила! Как только мать справлялась со всем этим?”

— Флорина, кто у нас дальше по плану? — наконец обречённо спросила она.

В одночасье у трона объявилась придворная дама преклонных лет в розовом платье и в розовом же чепчике. В руках она держала длинный пергамент. Надвинув пенсне на нос, Флорина принялась пальцем водить по строчкам, что-то суетливо бормоча под нос, а потом вдруг радостно воскликнула:

— Это был последний!

— Разве? — удивлённо переспросила Глинда. — Неужели это всё?

Мыслями Глинда уже перенеслась из большого зала в личный сад, где она обожала в редкие свободные часы возиться с растениями. С каждым днём на подобный досуг оставалось всё меньше времени.

— Боюсь, что нет, юная госпожа, — вздохнула Флорина и с извиняющейся улыбкой протянула ей письмо в красивом зелёном конверте.

Глинда знала, от кого это приглашение, даже не читая.

— Вот как! — возмутилась она. — Значит, когда я с месяц посылала Волшебнику письма про мигунов, он молчал, но стоило речи зайти о празднике, так он горазд приглашения рассылать!

— Ну, юная госпожа, — улыбнулась придворная дама. — Он всё-таки какой-никакой, а правитель всего Оз. Должно быть, у него хватает своих забот.

Придворная дама Флорина знала Глинду с младенческих лет. Лишь наедине с этой милой бабушкой могла волшебница слегка расслабиться и забыть на мгновение о фасаде величественной владычицы юга.

— Надутый дурак он. И самозванец, — раздражённо пробормотала Глинда и со вздохом вскрыла конверт. — Знаешь, Флорина, порой я перечитываю свои старые записи в дневнике. Ещё тех лет, когда мать была жива, а я только и думала, как унаследую престол. Так обидно, — она невесело усмехнулась. — Я думала, что изменю всё, буду править мудро и справедливо, а что в итоге? Трачу всё время на то, чтобы заслужить признание знати! А южане на всё, что я сделала, только требуют, ещё и обижаются, если мне не по силам помочь.

— Что поделаешь, такое уж ваше бремя, юная госпожа, — мудро отвечала придворная дама.

— Только ты одна меня понимаешь, Флорина, — грустно ответила Глинда и погрузилась в чтение. — Представь себе, — добавила она некоторое время спустя, — у них там, оказывается, праздник! Подумать только. Кругом война, разруха и чума, а они в своей Изумрудной столице пируют и веселятся!

— Возмутительно, юная госпожа, просто возмутительно, — согласилась придворная дама.

— Хорошо, — Глинда вскочила с трона. Возмущение придало ей новые силы. — Прикажи запрягать воздушную карету! Посмотрим, что у Волшебника ко мне за срочное дело.

— Сию секунду, юная госпожа, — засуетилась Флорина.

И когда её и след простыл, Глинда задала ещё один вопрос, на этот раз скорее размышляя вслух, нежели к кому-то обращаясь:

— И что это вообще за праздник нелепый такой — Рождество?!

* * *

Сколько Глинда себя помнила, ей никогда не нравился Изумрудный город. Очень уж высоко задирали нос здешние жители, слишком хорошо знавшие, что живут в самом центре сказочной страны. К тому же её не устраивал местный бешеный темп жизни. Здесь, чтобы просто остаться на месте, надо было бежать, а чтобы куда-то успеть, приходилось бежать ещё сильнее. Но одного у Изумрудного города всё же было не отнять.

Это был очень красивый город.

По улицам стояли прекрасные дома из зелёного мрамора, под ногами стелился мраморный же тротуар, и всё вокруг зелёное, и повсюду радовали глаз изумруды, сиявшие под лучами солнца. В зимний сезон к этому прибавился снег, белый, пушистый снег, а в честь намечающегося торжества каждый житель Изумрудного города, как мог, разукрасил своё жилище. На стенах домов висели гирлянды и блестящие игрушки, а во дворах стояли снеговики и фигурки Волшебника.

— И всё же я не понимаю, — задумчиво сказала Глинда, отводя взгляд от окошечка кареты, — с каких пор в Изумрудном городе нужны зелёные очки?

Волшебница обращалась к попутчику — стражнику в зелёном мундире, с длинными рыжими усами и бородой, которого ей выделили для сопровождения по городу.

— Дело в чём, — принялся объяснять он грубым басом, — эт такая находка нашего замечательного Волшебника, чтобы люди, ну, не слепли от сияния изумрудов, а то изумрудов же много, ну и...

— Ясно, — бесцеремонно прервала его Глинда, — ещё одна глупость. Впрочем, как и этот праздник.

“Сколько раз была в этом городе, никогда не слепла. Интересно, зачем на самом деле это Волшебнику?” — крутилась у неё в голове мысль.

— Не любите Рождество? — с иронией спросил стражник.

— Считаю, что всему есть место и время, — серьёзно ответила Глинда. — Вы знаете, какое тяжёлое положение сейчас в Оз? Празднество можно и отложить до лучших времён, а деньги отправить на помощь мигунам. И жевунам, — добавила она, вспомнив недавнюю аудиенцию, — им сейчас тоже нелегко.

Стражник неловко поёжился.

— Нынче мало кому живётся легко. А праздник нужен людям.

— Зачем? — резко спросила Глинда. — Чтобы забыться в вине? Набить пузо до отвала? Что такого прекрасного в Рождестве, что его обязательно надо праздновать?

— Ну, Рождество — это счастливейшая пора года, — пуще прежнего смутился стражник. — Время, когда семьи собираются вместе у очага. Дарят детям подарки, притворяясь, что они от Волшебника. Едят рождественский ужин с индейкой. Разве же это плохо? Да и, — грустно добавил он, — нельзя же всё время только выживать. Когда-то надо ещё и жить. Если всё время думать о плохом, то так всё плохо и будет!

— Подарки? Рождественский ужин с индейкой? Знаете ли, не всем это по карману, — возмущённо фыркнула волшебница. — Равно, как и жизнь в Изумрудной столице. Пока я летела сюда, то видела множество домов, стоящих за городской чертой. Ветхих домов. Нищих домов. Уверена, их жители тоже не отказались бы от подарка или сытного ужина. Жаль, Волшебник слишком занят развлечениями во дворце, чтобы обратить внимание на их невзгоды! — заявила она.

— На самом деле, — с ноткой обиды протянул стражник, — в этот раз Волшебник принимает письма от детей со всех краёв Оз, как бедных, так и богатых, и обещает помочь всем нуждающимся в этот праздник.

— Что ж, все мы горазды раздавать обещания… — начала было Глинда, но вдруг её осенила мысль, и она внимательно присмотрелась к своему попутчику. — Вы не простой стражник, не так ли? — она подозрительно прищурилась.

Тут карета остановилась на центральной площади, где уже собралось порядочно народа. На выходе из кареты Глинду уже ожидала пара воительниц кводлингов.

— Мы прибыли, — стражник оставил её вопрос без ответа. — Волшебник примет вас после церемониального зажжения ёлки. Боюсь, здесь нам придётся расстаться.

— Зажжения ёлки? — недоумённо откликнулась Глинда. — Зачем понадобилось сжигать ёлку?

— Увидите, — сухо ответил стражник.

* * *

В центре площади, в окружении толпы людей, стояла гигантская ёлка.

Присмотревшись, Глинда нашла в толпе и синие остроконечные шляпы жевунов, и розовые платья кводлингов, и фиолетовую одежду гилликинов, и пышные зелёные наряды жителей Изумрудного города. Казалось, что, за вычетом мигунов, люди со всего Оз съехались поглядеть на зажжение ёлки. “И что они только находят в этом празднике? — всё гадала волшебница. — Дерево и дома при желании можно прекрасно пожечь".

Больше всего бросалось в глаза то, насколько же счастливыми выглядели люди на площади. Давно, слишком давно не видела Глинда улыбок на лицах простых людей. И сама не знала, как сильно соскучилась по радостному детскому смеху, пока снова его не услышала.

Одно смущало в идиллической картине: вокруг не было ни единого юноши. Девушки, матери с детьми, бабушки, дедушки были. Юношей не было. Ни одного.

Все вокруг ждали чего-то с предвкушением, и вот наконец стало понятно, чего именно: раздался Голос, громкий, неестественно чётко слышимый Голос, доносившийся будто бы сразу отовсюду. Отчего-то он показался Глинде смутно знакомым.

— Граждане…

Люди в толпе затрепетали, кто-то даже захлопал в ладоши. “Волшебник”, — с усмешкой подумала Глинда.

— …я, Оз Великий и Ужасный, объявляю этот рождественский сезон открытым!

Тут гирлянды и украшения, которыми была доверху увешана ёлка, будто сами собой засветились изнутри сотней разных цветов, повергнув толпу в изумление. Глинда всё ещё смотрела на это скептично, хоть и не могла не признать, что никогда в жизни не видела таких диковинных чар. "Так вот о каком зажжении говорил стражник", — невольно подумалось ей.

— И сейчас в честь последних двенадцати дней перед Рождеством я сотворю своё новое заклинание и подарю вам… огненные цветы!

Тут Волшебник начал говорить одно за другим чудные слова, ни одно из которых не было знакомо Глинде.

— Ханаби! Фаэр! Воркс! — торжественно провозглашал Волшебник, делая драматичную паузу после каждого слова. — Коппер! Фо! Дартифис!

И вдруг прямо из-под ёлки в небо взлетели красивые огоньки и каждый с весёлым хлопком рассыпался ещё на десяток ярких звёзд, которые одна за другой гасли, не долетая до земли.

Что уж толпа, тут даже сама Глинда оказалась поражена до глубины души. Ещё никогда в жизни она не видела такой красоты! Огоньки всё взлетали и взлетали в небо, превращаясь в звёзды, а она заворожённо смотрела на них, не в силах оторвать взгляд. Всего на одно чудное мгновение она почувствовала себя… как в детстве. В чудном, безмятежном детстве. И втайне ей хотелось, чтобы это мгновение не кончалось никогда.

— Вам нравится? — послышался из-за спины Глинды робкий, застенчивый голос.

Лишь тут она опомнилась и резко обернулась. За спиной у неё стоял всё тот же рыжий стражник, попутчик из кареты. Люди были слишком заворожены огненными цветами, чтобы обратить на них двоих внимание. В их числе оказались и приставленные к Глинде воительницы. "Надо будет потом серьёзно отчитать их, — недовольно подумала она. — А вдруг бы меня ждала здесь серьёзная опасность?"

“Стражник” повернулся в направлении прочь от площади и рукой поманил следовать за собой со словами:

— Пойдёмте через чёрный ход. Лучше нам переговорить наедине, — тонкий и высокий голос Волшебника в эту минуту был совсем не похож на тот нарочито грубый бас, коим он изъяснялся ранее.

— Хорошо, — Глинда была неприятно поражена этим глупым маскарадом и с трудом удержалась от того, чтобы не нагрубить. — Чем раньше это закончится, тем лучше.

* * *

Пока Глинда с Волшебником добирались по улице до чёрного хода, пока шли по потайным коридорам дворца в тронный зал и в то время, как Волшебник отклеивал накладные усы с бородой и снимал мундир, у неё появилась прекрасная возможность получше его рассмотреть.

Это был очень энергичный и суетливый человек с рыжими волосами и куцей бородкой. На вид куда моложе и меньше ростом, чем казался в мундире. Под мундиром он носил ярко-зелёный камзол. Ещё у Волшебника была забавная привычка сутулиться, втягивая шею в плечи.

Это, в сочетании с беспорядочным размахиванием руками и нервной походкой, в какой-то момент резко напомнило Глинде аистов, возивших её воздушную карету. “Кто бы мог подумать, что такой забавный маленький человечек когда-нибудь окажется во главе Изумрудного города?” — подумалось ей.

— Простите за этот спектакль, — нарушил неловкую тишину Волшебник, — но поймите, я обязан был убедиться… к тому же, меня никто не должен видеть за пределами дворца! Это разрушило бы иллюзию. Народ не должен знать, что я простой смертный…

— …обманщик, — договорила за него Глинда.

Они стояли за ширмой в тронном зале. Никогда ещё волшебница не видела в одном месте столько разных костюмов, декораций и приспособлений чудного вида. Волшебник всё это время складывал вещи в сундук, повернувшись к Глинде спиной, и только сейчас прервался и кинул на неё взгляд из-за плеча.

— Да, можно сказать и так, — ничуть не смутившись, ответил он.

Тут же Волшебник пружинистым шагом направился в другой конец комнаты, и Глинда пошла вслед, с трудом поспевая.

— Почему, — говорила она на ходу, — вы так уверены, что я сохраню вашу тайну? С чего бы мне это делать? Откуда такое доверие?

— Неужели это не очевидно? — удивился Волшебник.

Он наконец-то остановился перед диковинной конструкцией из множества стеклянных трубок, уходящих в потолок.

— У нас общие интересы, мисс Глинда. Я же могу обращаться к вам так? — обеспокоенно переспросил он. — Боюсь, у меня не было времени нормально разобраться в местном этикете.

Глинда пожала плечами. В эту минуту этикет волновал её в последнюю очередь.

— Так вот, дело в том, — снова неловко начал Волшебник, — что мы оба хотим одного и того же. Помочь народу Оз. Я… не шутил, — он издал нервный смешок, — когда говорил, что собираюсь исполнить желания всех страждущих в это Рождество. И вы поможете мне!

Глинда скептически приподняла бровь и скрестила руки на груди.

— С чего бы мне помогать наглому обманщику?

Волшебник тепло улыбнулся и нажал на пару кнопок рядом с загадочной конструкцией из стеклянных трубок. Та зашумела, задребезжала и вот наконец одна из трубок выплюнула прямо ему в руку письмо.

— Потому что вы добрая волшебница. А значит, ни за что не откажете в помощи даже такому бессовестному обманщику, как я.

— Вы мне льстите, и зря! — невольно покраснела Глинда. — Доброй была моя мать. Меня доброй не звал никто и никогда.

— Но позвольте, — мягко возразил ей Волшебник. — Вашей матери здесь нет. Я вижу только вас. А вы во время всей нашей поездки лишь о том и говорили, что о бедах простых людей. Что это, если не знак доброго сердца? Потому я и решил довериться вам, наплевав на все риски.

Он протянул ей письмо.

— Если никто прежде и не называл вас доброй, то сейчас самое время начать.

Глинда погрузилась в чтение.

— Хорошо, — чуть погодя сказала она. — Пусть и не ради вас, но я всё же соглашусь помочь. Однако вы пойдёте со мной, — сурово добавила она.

Волшебник сразу растерялся, и улыбка его слегка померкла.

— Поймите, меня не должны видеть за пределами дворца, я… — забормотал он.

— Волшебника и не увидят. Или хотите сказать, — добавила Глинда, — что среди ваших обширных запасов не найдётся костюма лекаря?

* * *

— Вы ведь взяли то, о чём я просил вас в приглашении?

Тревожное выражение лица Волшебника и беспокойный тон совершенно не сочетались с выбранным им для поездки образом. Костюм, подходящий почтенному лекарю, накладной живот, фальшивая лысина, грим, добавляющий проседь в рыжие волосы и румянец на щёки, и вот мужчина средних лет превратился в пухленького розовощёкого старичка. В чём, в чём, а в искусстве перевоплощения Волшебнику не было равных.

Глинда потянулась рукой под сидение и не без труда достала саквояж.

— Всё здесь. Признаться, я долго думала, зачем вам понадобились травы из моего сада. Откуда вы про них вообще узнали? — с подозрением спросила она.

Волшебник застенчиво полуулыбнулся.

— Прошлые властители оставили после себя прекрасную библиотеку. Книги из неё очень сильно помогли мне, на первых порах. Колдовать я не умею, это правда, — он не смел взглянуть Глинде в глаза и вместо этого всё как-то косился в окно кареты и неловко ёжился на месте, — поэтому постарался хотя бы побольше узнать. Порой Волшебник — это просто человек, хорошо владеющий информацией. Вы не согласитесь?

Глинда на это только закатила глаза и ничего не ответила. А затем и вовсе сменила тему, когда её внимание вдруг привлёк изменившийся пейзаж за окном.

— Она живёт за городской чертой?

Волшебник поёжился.

— Вы же сами сказали, — сказал он сухо. — Не всем по карману жизнь в Изумрудной столице.

Так они разговаривали ещё некоторое время. Вот наконец карета остановилась у ветхой лачуги, стоящей далеко-далеко от ворот Изумрудного города. На пороге их уже ждала женщина в бедной одежонке.

— Ох, счастье-то какое, вы всё-таки пришли! — торопливо заговорила она, лишь только завидев идущего к ней “лекаря” и Глинду. — Не верится, что Волшебник откликнулся на письмо.

— Волшебник помогает всем, — решительно пробасил лекарь, вместе с Глиндой входя в лачугу.

— Да, но, — забормотала женщина, — нас таких ведь много, а Волшебник… один.

— Никто не заслуживает такого несчастья в Рождество... — начал было он, но тут Глинда не выдержала и вмешалась:

— Где больная?

— О, — засуетилась женщина, — конечно-конечно! Сюда, пожалуйста.

Они прошли всего пару шагов и оказались в крохотной комнатушке, где только и была, что кровать и лежащая в ней маленькая девочка болезненного, бледного вида. Поначалу она даже не заметила посетителей, а затем послышался её тонкий, слабый голос:

— Кто это, мама?

— Лекарь из Изумрудного города, — поспешила успокоить её женщина. — Его прислал Волшебник! Представляешь? Ты спасена! А с ним… — она с немым вопросом в глазах повернулась к Глинде.

— Глинда. Добрая волшебница юга, — она решительно выступила вперёд с саквояжем наперевес, тут же поставила его у кровати и открыла.

Волшебник подсел к кровати с другой стороны и пока Глинда делала все приготовления, развлекал девочку разговором.

— Не переживай, Волшебник знал, что делал, когда позвал Глинду на помощь. Перед её могуществом отступит любая, даже самая страшная болезнь, поверь!

Он всё говорил и говорил, да так живо и убедительно, что даже сама Глинда на секундочку поверила в его слова, хотя всего несколько минут назад лично говорила Волшебнику в карете, что её чары могут оказаться бессильны против недуга девчушки.

Она вымочила тряпку в горячей воде, обернула в неё лечебные травы, прижала ко лбу девочки и начала проговаривать одно за другим слова заклинания.

— Как тебя зовут? — меж тем спрашивал Волшебник.

— Верити, — застенчиво отвечала девочка.

— Приятно познакомиться, Верити. Я… — Волшебник вдруг запнулся, а затем решительно докончил: — А меня зовут Оскар.

“Что ж, может, от его вранья и есть какой-то прок”, — думала Глинда, наблюдая, как прямо у неё на глазах Верити оживилась и даже попыталась приподняться на кровати.

Наконец волшебница встала с края кровати.

— Это всё. Я оставлю вам нужные травы, их нужно будет прикладывать ко лбу ещё некоторое время. Если это не… — Глинда сама вдруг засомневалась и неожиданно для самой себя сказала нечто совершенно иное: — Это поможет. Должно помочь. Пойдёмте, лекарь. Здесь наша работа закончена.

Они направились к выходу из комнаты, но когда они подошли к двери, девочка вдруг их окликнула:

— Постойте!

— Да, Верити? — обернулся Волшебник.

— Мой отец…

Мать шикнула на неё, но Волшебник остановил её жестом.

— Нет-нет, пусть говорит.

— Мой отец… Он ушёл в страну Мигунов, и… и с тех пор, — голос Верити задрожал, и по её щеке пробежала слеза, — от него не было писем. Ни одного. Может, Волшебник… он может…

— Понимаешь… — откликнулась Глинда, но её перебил Волшебник, который сам того не заметил, как заговорил своим голосом, а не басом лекаря.

— Дело в том, что… Волшебник…

Он вернулся к кровати девочки, встал на колени, чтобы быть с ней на одном уровне и взял её за руки.

— Волшебник не может остановить войну, но… я попрошу его, и он наложит такое заклинание, что… с твоим отцом обязательно всё будет хорошо, — судорожно и не разбирая слов, говорил “лекарь”, — любая опасность просто минует его, понимаешь? Вот, — он достал из кармана красный камешек и вложил в руки девочки, — держи, Верити. Это оберег. Его мне подарил Волшебник. Пока он у тебя, с твоим отцом всё будет хорошо и он обязательно вернётся домой.

Верити крепко-крепко сжала камешек в руках и счастливо улыбнулась.

— Спасибо.

Волшебник встал с колен, медленно попятился назад, нащупал рукой дверь и вышел из комнаты со словами:

— Прошу прощения… я… мне нужен воздух.

* * *

Глинда нашла его стоящим снаружи у кареты. Снег сыпался Волшебнику за шиворот, но тот будто вовсе не замечал его. На Глинду он также не обратил внимания, пока она не подала голос.

— Значит… — нерешительно начала она. — Оскар. Вас правда так зовут?

— Да, — мрачно отозвался он. — У меня очень длинное имя.

— Я думала, вы никогда не говорите правду.

— Кому нужна правда? Правда жестока и неприятна, — горько усмехнулся Волшебник. — Люди хотят верить в чудеса, в красивые сказки. Они примут солнце даже из папье-маше, лишь бы оно выглядело, как солнце, а не как раскалённый шар из газа.

— Не соглашусь, — мягко возразила Глинда.

— Да… — неопределённо хмыкнул Волшебник и снова замолчал.

— Знаете, — вдруг добавила она, — думаю, я останусь в Изумрудном городе ещё ненадолго.

Волшебник резко обернулся и посмотрел на неё недоверчивым взглядом.

— Правда?

— Конечно, — Глинда неспешно приблизилась к карете, — в конце концов, до Рождества осталось всего двенадцать дней. И нам надо раздать ещё очень много подарков, — заключила она с тенью улыбки на лице.

* * *

Так оно и повелось. Каждую ночь Глинда и Волшебник встречались во дворце, чтобы вместе отправиться в очередной дом, где их ждали больные дети, лишённые поддержки отцов бедные семьи и многие другие, нуждающиеся в помощи удивительного Волшебника и доброй волшебницы юга.

И вот однажды, в последнюю ночь перед Рождеством, Глинда пришла в тронный зал в назначенное время и никого в нём не обнаружила. Нахмурившись, она прошла к тому, что сперва могло показаться ещё одной стеной и решительно отдёрнула ширму.

Волшебник лежал, закопанный по плечи в гору писем, и безучастно перебирал их, одно за другим. Когда он заметил Глинду, то лишь невесело усмехнулся.

— Я знаю, что в этих письмах, не читая, — грустно сказал он. — Они все просят остановить войну. Положить конец злой ведьме запада и её летучим обезьянам. А я… я бессилен помочь. Последний раз, когда я пытался выступить против ведьмы, она обратила мои войска в бегство. Как я могу спокойно жить в стенах дворца, когда знаю, точно знаю о всём том горе, что творится в Оз и ничего не могу с этим сделать?! — в отчаянии воскликнул он и обхватил голову руками. — Какой может быть дух праздника в такое время?

Глинда прошла вперёд и уселась рядом с ним, обхватив колени руками.

— Поэтому вы заменили изумруды на стекляшки? Чтобы втайне помочь мигунам? Бросьте, Оскар, — сказала она в ответ на изумлённый взгляд Волшебника. — Думали, я не замечу?

Волшебник бросил очередное письмо и принялся теребить в руках другое.

— Завтра я должен обратиться с речью ко всему Оз, — меланхолично сказал он. — А я не могу. Не получается. Начинаю писать, и слова выходят не те. Неискренние. Фальшивые. Я просто не знаю, что сказать. Все мои старые трюки тут не к месту, — он тяжело вздохнул.

— Знаете, Оскар, — нерешительно начала Глинда, — я очень хорошо понимаю, о чём вы говорите. В стране Кводлингов есть книга. В ней пишется обо всём, что происходит в стране Оз. И когда всё это началось, я не могла перестать её читать. Всё перелистывала и перелистывала страницы. Хотя знала, что никак не могу помочь! Если бы придворные дамы не забрали книгу у меня, я бы так и читала её без конца.

— Почему же не можете, — возразил Волшебник. — Вы оказали поддержку мигунам. И каждый день принимаете послов, просящих о помощи. Это всяко лучше тех глупостей, которыми занимаюсь я!

— А вы вернули людям надежду! — воскликнула Глинда. — Подарили им праздник в мрачную пору. Эти “глупости” дали им веру, что может ещё быть светлое завтра. Нигде в Оз я не видела столько счастливых людей, как за последние двенадцать дней в Изумрудном городе. Разве этого мало? Я ошибалась на ваш счёт. И теперь ясно это вижу.

Она поднялась с горы писем.

— На самом деле я пришла попрощаться. Завтра мне надо будет вернуться в южную страну, к моим людям. Думаю, я позволю вам и дальше править. Однако, — строго добавила она, — вы должны дать слово, что, когда страна Оз перестанет нуждаться в вашей лжи, когда кончится власть злых ведьм, вы добровольно оставите трон, — она прикусила губу. — Принцесса Озма была мне дорога. Всё равно что... маленькая сестрёнка. До сих пор не могу простить себя за то, что не уберегла её. Если она когда-нибудь всё же вернётся… если всё это закончится… — в голосе волшебницы послышался надрыв.

— Хорошо. Я даю слово, — проникновенно сказал он. И когда волшебница повернулась к нему спиной, вдруг добавил: — Простите, мисс Глинда, всё-таки из меня получился… никудышный волшебник.

Глинда на вечность тянущееся мгновение замерла, а потом обернулась. На её устах впервые за долгие годы расцвела добрая улыбка и разгладилась складка на вечно недовольном, суровом и нахмуренном лице.

— Зато вы хороший человек, Оскар. А это, должно быть, важнее любых чудес на свете!

* * *

Волшебник вскарабкался по стремянке к нагромождению техники, которое венчал рупор. Раньше этого приспособления хватало лишь для вещания по Изумрудному городу, но теперь, благодаря заклинанию Глинды, он должен был разнести его голос по всей стране Оз. “По крайней мере, в теории”, — нервно подумал он. На тесты не хватило времени.

В тот день, Глинда тоже не сидела без дела. Она на пару с Флориной украшала рождественскую ёлку.

— Зачем это нужно, юная госпожа? — непонимающе спрашивала придворная дама.

— Сама не знаю, — отвечала Глинда. — Но ощущения на диво приятные, скажи?

Волшебник неловко прокашлялся. Честно говоря, сейчас он ощущал себя никаким не мудрецом, а всего лишь беспомощным мальчишкой Оскаром из Омахи. Он всё перебирал и перебирал бумаги — исчёрканные вдоль и поперёк черновики речи. Ему никак не хватало смелости начать. Однако больше откладывать было нельзя.

Они закончили украшать ёлку. Глинда позвала Флорину на балкон, чтобы показать сюрприз. Прощальный подарок Волшебника ей на Рождество.

И вот наконец…

“Жители Оз…

Раздался его голос в каждом доме, каждом дворце, каждом крохотном уголке сказочной страны.

…уже долгое время я с вами. И долго, слишком долго насаждали свою власть злые ведьмы."

Глинда с Флориной стояли на балконе и слушали речь. В то же самое время они любовались огненными цветами, что один за другим распускались в небе.

— Очень красиво, — восхищалась Флорина, — вашей матери они бы понравились!

Глинда лишь улыбалась в ответ. И глядя в небо, предавалась воспоминаниям.

"Мне на ум приходит счастливая пора детства, когда война казалась мифом. Страшной сказкой, которую родители рассказывали на ночь. Чем-то, что осталось в далёком прошлом и просто не может случиться вновь. А если и случится, то не с тобой и не с теми, кто тебе дорог. Разве может быть иначе?"

Она вспоминала про чудное, мирное время, что сейчас уже казалось таким далёким. Когда ещё жива была мать, а от Глинды никто не просил решать чужие судьбы. Весь её досуг тогда занимали пиры и балы в Изумрудном городе.

"Это было наивно уже тогда. Война и не думала никуда уходить. Она лишь затаилась, как зверь в засаде. И до тех пор, пока есть на свете люди, жаждущие власти во вред ближнему своему, пока мы наконец не поумнеем, будут и войны. Однако ничто не может длиться вечно, и эта война тоже рано или поздно закончится."

Ей в воспоминаниях являлись также счастливый детский смех и беззаботный образ юной Озмы. Тогда эта девочка стала её лучшей подругой, а в какой-то момент осталась единственной причиной возвращаться в Изумрудную столицу. Без неё это место потеряло всякую привлекательность. До недавних пор…

"Поэтому, как бы это не было нагло с моей стороны, я прошу у каждого из вас — храните надежду. Не бросайте мечты, потому что кажется, что завтра уже не наступит. До тех пор, пока у нас остаются ещё силы праздновать Рождество, остаётся и вера в светлый завтрашний день."

“Возможно, стоит почаще теперь навещать Изумрудный город, — пришла Глинде мысль в голову, — надо же кому-то присматривать за Оскаром.”

"И я никуда не уйду. Даже если злые ведьмы явятся в Изумрудный город, всё равно останусь в нём. Буду на своём месте до самого конца, что бы ни случилось.

С Рождеством вас! И счастливого Нового года!”