Перекрёсток (джен)

Корабль метался на экране радара дергано, рывками, словно стрелка компаса в магнитной буре. Он трижды запрашивал инструкции на посадку, но Хранитель не отправил в эфир ни звука. Вещание — по протоколу. Коды — правильные. Но договор с Конгломератом касался только космоса.

А гостям здесь не рады.

Мужчина отошел от стойки с древними аналоговыми экранами (единственным, что стабильно работало на этой планете) и жестом отправил маленькую голограмму на световой проектор в центре бункера. Посреди помещения замерцала посадочная площадка. Вокруг — стена джунглей. Наверху зависла модель корабля, которая искажалась, словно в ряби на воде, сжималась и вытягивалась, а в моменты сильного волнения и вовсе исчезала.

Цифровые датчики сканера были исправны, но сигнал, отраженный от бушевавшей на поверхности гравитационной бури, возвращал только помехи. Опознать прибывших в таких условиях не смог бы и сам господь Бог.

Вместо гнева в груди нехотя распутывалось безразличие. К серому потолку поднимался сигаретный дым, пока Хранитель раздумывал над ситуацией. Планета переварит незваных гостей — это ясно. Не флора, так фауна, не она — так разлом. Раз в пару лет находились идиоты, считавшие, что именно им улыбнется удача найти в руинах «технологии древних», но по итогу все они заканчивали одинаково.

Как компост.

С другой стороны, это прибытие отличалось: сенсоры ловили лишь белый шум, пока корабль не вышел на посадку. Потом — запрос, как по учебнику. Но где импульс от гиперпрыжка на орбиту? Или они на субсветовых двигателях добирались с соседних планет? Глупость.

Даже отдельным ячейкам Конгломерата, который фактически контролировал этот край галактики и в какой-то мере самого Хранителя, не было нужды вести себя так. Власти Спектрум, преследуя беглецов, всегда работали прямолинейно и интереса к необитаемой, по их мнению, планете раньше не проявляли.

Может, эти «гости» не так просты? Расползутся, как крысы по дырявому складу, разнюхают про бункер. И вылавливай их потом поодиночке.

Хранитель свистнул. Из-за угла появился здоровяк — с цепким взглядом, с руками, висящими едва ли не до колен, ссутуленный, как земляная насыпь. Потомок первых колонистов в системе, верный ему до гроба.

— Я наверх. Через два дня всплеск активности в разломе. Если эти гении полезут в Дикий космос раньше, уровень в накопителях снова просядет ниже критической отметки. Как два года назад, помнишь?

Здоровяк молчал. Наверняка помнил — ему тогда руку прострелили в колонии на торговой планете, так он до сих пор ее нянчил перед бурями.

— В общем, следи за уровнем. И начинай по одному подключать резервные контуры — на случай, если стабилизаторы опять лягут в пик выброса.

Ряды шкафчиков послушно хлопали металлическими дверцами: походный рюкзак, кислотный нейтрализатор, штурмовая винтовка с запасом патронов, достаточным на маленькую войну. На шею — тонкий дыхательный фильтр. Каждая деталь лежала на своем месте — слишком аккуратно. Как будто он всегда ждал, что снова придется идти наверх, просто не хотел себе в этом признаваться.

Мужчина в последний раз затянулся сигаретой перед выходом и скинул ее в контейнер измельчителя. Первое правило, обеспечивающее Перекрёстку уже сорок лет условную автономию. Самое важное.

На поверхности — никаких следов человека.

Он кинул из-за плеча здоровяку:

— Если кто без очереди попытается пробраться на ту сторону, отказывай. Пропустим лишнего — будем сидеть тут с пустыми батареями и голыми жопами. Через пять часов можно запускать стабилизацию, если я еще не вернусь.

Тот издал в ответ что-то среднее между «Понял» и «Пошел ты», затем послушно уселся в кресло перед голографическими экранами, где модели и графики рассыпались на цветные кубики помех.

Молодежь. Что бы они понимали в надежности.

Два поворота, одна нога ступает чуть глуше по бетонному полу — как память о застарелой травме. Шлюз «чистого» отсека, зашипев приводами, закрылся за его спиной. Впереди распахнулись двери бункера. За ними — подъем на поверхность, изрезанный бурными потоками сероводородного дождя. Хранитель вдохнул, ощущая внутри привычное жжение. Легкие наполнил сладковатый смрад гниющей органики.

Он улыбнулся, поднимая на лицо фильтр.

Это его дом. И они принадлежали друг другу целиком.

На много километров южнее была другая посадочная площадка — замаскированная, окруженная менее агрессивной средой, с которой они со здоровяком инкогнито вылетали на другие планеты системы. Этой же, над которой кружил неизвестный корабль, они не пользовались уже много лет. Транспортные платформы в подземных тоннелях постоянно заваливало, биом мутировал быстрее любой другой зоны. Просто слишком близко к разлому — энергетической радиационной аномалии, служившей источником для прыжковых сверхсветовых двигателей.

Именно из-за разлома эта планета лет триста назад стала главным хабом между освоенной частью галактики и неисследованной, прозванной «диким» космосом. Чем-то вроде перекрестка всех дорог, который одинаково не любили как конкурирующие банды Конгломерата, так и редко залетавшие сюда корабли «официальной» власти Спектрума.

Но у первых был фулл-хаус: накопители со стабилизированной энергией и Сид, получивший позывной «Хранитель». У вторых же — только проблемы с постоянными изменениями координат выхода из гиперпрыжков.

Наверху небо переливалось плазмой, оно то выплескивало из темных облаков дождь, то преломляло свет в воронках гравитационной бури. Хранитель двигался под ним большую часть пути, корректируя знакомые маршруты: с прошлой вылазки минул месяц, и всё слишком быстро менялось. Пик выброса энергии еще не наступил, но землю под ногами уже потряхивало, будто тектонические плиты по миллиметру начали свое движение.

Первое, что он увидел, добравшись до возвышенности над посадочной платформой, — синее зарево на горизонте: сияние из разлома. Тело сработало быстрее мыслей — остался лишь импульс: спрячься. Земля будто спружинила, лианы и папоротники задрожали. Это был старый страх, но он никуда не делся. Хранитель находился не под прямыми лучами, но слишком высоко и слишком открыто, чтобы их не опасаться. Капсула со средством от радиации громко хрустнула под зубами.

Внизу на изрезанном корнями сером основании стоял накрененный корвет. Искореженный при посадке и чудом уцелевший, он напоминал дохлую птицу — свежая блестящая обшивка облезла, двигатели перекошены. Хищный изгиб корпуса выдавал в нем переделку кораблей контрабандистов: тех, которые сновали по всей системе, но были слишком мелкими, чтобы соваться в Дикий космос или к Перекрёстку.

Значит, прибыли искатели приключений, угробившие кучу кредитов на бессмысленное самоубийство. Тем лучше.

К нему пробился сигнал радиосвязи, замедленный искривлением пространства и времени, отправленный, очевидно, еще до жесткой посадки. В передатчике в ухе зазвучал голос, до попадания в зону нестабильности требовавший координаты:

— На борту внештатная ситуация! «Сокол» запрашивает помощь «Хранителя»! Запрашиваю помощь «Хранителя»! Мы с особо важным заданием от Спектрума, запрашиваю помощь!

Взгляд цепко ухватился за фигуры, которые муравьями высыпались из грузового отсека и волокли тяжелые ящики к краю площадки. Спектрум — поборники законности и лицемеры галактического масштаба, они ничего не могли знать о нем. А если и знали, то не стали бы соваться на территорию Конгломерата на такой хлипкой посудине.

Он не испытывал ни жалости к глупым авантюристам, пытавшимся обманом спасти собственные шкуры, ни удовлетворения от того, что планета получит свою жертву. Просто естественный порядок вещей. Причина и следствие.

Буря в этом секторе сходила на нет, воздух насытился озоном и мускусом. Шевеление кустарников внизу для неподготовленного человека мало чем отличалось от движения ветра, но Хранитель знал, что произойдет дальше, и понимал, что ему тоже следует убираться.

За уцелевшими ресурсами можно будет вернуться через неделю.

Руки жестко ухватились за пару лиан, ноги заскользили по мокрой земле склона. Крики за спиной смолкли почти сразу, а очередь из автоматического оружия оборвалась. Ожидаемо.

Хранитель едва добрался до замаскированного транспортного тоннеля у подножия, когда следующий сигнал настиг его:

— «Сокол» из Конгломерата запрашивает посадку! «Хранитель»… Проклятье, здесь никого нет!

И другой голос вклинился в эфир, взволнованный, и оттуда же — с писком корабельных систем на заднем плане.

— Он там, я точно… — Помехи. — Сид! Ты слышишь меня? Последняя планета, он должен... Сид! «Хранитель». Нам нужны координаты!

Мышцы одеревенели, пальцы сжались на прикладе штурмовой винтовки. Эмоции, старые, ущербные, словно растения, измененные радиацией, плюнули наружу облако ядовитых спор — на мгновение показалось, что он задыхается. Рука коснулась фильтра — проверить.

Его имя знали примерно три человека в галактике. И первым был он сам, второй находился в статусе мертвеца последние сорок лет (собственноручная отправка — туда — не вызывала сомнений), а третий — Элдон — должен был еще сотню лет храниться в стазисе той же галактической тюрьмы, в которой хранился свой срок Сид.

И он очень хотел знать, как и почему этот «призрак прошлого» оказался в его радиоэфире. И как многое он выдал Спектруму в обмен на свою свободу.

Металлически щелкнул рычаг предохранителя на винтовке. Раздался треск генератора магнитного поля — на грани слышимости.

Самое время спросить это лично.

* * *

Твари снова изменились. Если еще три месяца назад они светились в картинке тепловизора, то теперь молодые особи, которые напали на экипаж «Сокола», стали едва заметны — их температура приблизилась к окружающей среде. Две из них разрывали трупы на границе посадочной площадки, и кровь на клыкастых мордах выступила точным прицельным маркером.

Выстрел, еще один — в беспорядочном огне из грузового отсека их бы никто не услышал. С глухим треском проснулось магнитное поле и захватило вылетевшие из экстрактора стальные гильзы.

Никаких следов.

Позади огромными тропическими листьями зашелестела трава, подложка из токсичного мха, мягко и ритмично качнувшись, застыла. Рука сама собой потянулась к ремню рюкзака. Щелчок — волна ультразвука ударила по сторонам, и взвизг, похожий одновременно и на скулеж, и на карканье, раздался где-то сбоку.

— Я — не твой обед, — усмехнулся Хранитель.

По крайней мере, не сегодня.

По тем тварям, что окружили трап, изнутри корабля лился шквальный огонь. Пули, не причиняя особого вреда, отскакивали от костяных воротников, но подсвечивали их в тепловизоре краткими вспышками. Даже три таких хищника — и шансов нет. Четыре? Перебор. Один из призрачных силуэтов пригнулся, готовясь к прыжку; покрытый кровью хвост с острым шипом на конце, как горячая яркая метка, заходил из стороны в сторону.

Выстрел. Треск. Щелчок гильзы, примагниченной к ствольной коробке.

Тварь упала, потеряв маскировочные свойства кожного покрова, а из посудины раздались победные выкрики. Они не знали: слабые места противника с их позиции не достать.

Спустя еще пару минут все было кончено. Люди с оружием наизготовку вышли на площадку — настороженно, вразнобой. Хранитель, не двигаясь, лишь снял тепловизор и рассматривал разношерстную форму прибывших. Он тоже оценивал, было ли для него безопасным обнаружить себя.

Человек в потертой, пропитанной кровью форме Спектрума привалился к ящикам. Другой — лысый, в куртке, похожей на те, которые чаще других носили техники и пилоты Конгломерата, — пнул тушу у трапа. Щёголь в гладкой броне с синими вставками, выделявшийся на их фоне, словно турист на пафосном лайнере, зашарил глазами по листве, будто ожидал нападения. Остальные побежали к телам на границе — выяснять потери. Всего — пятеро.

В горле свербило. Кожа горела от слишком долгого и слишком близкого контакта с флорой биома после дождя, сустав в бедре, раздробленный до стазиса и замененный на какую-то дрянь, ныл от холода. Ответы. Чем быстрее, тем ближе стабилизация.

Он засвистел. По-особому — как не делал уже сорок четыре года, если выкинуть из летоисчисления время, проведенное в морозилке галактической тюрьмы.

Люди не отреагировали, продолжив таскать ящики обратно к кораблю. Только щёголь — молодой, светловолосый — замер. Оборвалась его перепалка с нервным до истерики техником корвета.

— Сид! — крикнул он.

Собеседник взвизгнул что-то неразборчивое и направил на него пушку. Хранитель не видел знакомых черт, а потому и не торопился вмешиваться во внутренний конфликт. Лишь когда звонко и мелодично прозвучал ответный свист, он нажал на спусковой крючок. Техник упал.

Четверо.

«Турист» тупо уставился на тело, а потом заметался по площадке перед ощетинившимися оружием людьми. Идиот. Полный.

Ничуть не изменился.

— Не стреляйте! Это Сид! «Хранитель»! Слышите? Человек! Он с нами, мы спасены!

Медленно, без резких движений, Хранитель поднялся с земли. Винтовка под рукой на случай, если кто-то из команды решит ослушаться этого чужого внешне, но знакомого по повадкам человека.

— Элдон.

Фильтр приглушил речь, но тот всё понял. Подошел ближе — моложе, чем до заморозки, явно вложился кредитами в изменение внешности. Что с ним стряслось, если опустился до дешевых модификаций?

Его рука дернулась навстречу, но так и не поднялась. В голосе звучало облегчение, радость и что-то еще, вызвавшее рефлекторное желание отгородиться.

Беспомощность.

— Сид… Черт. Я уж было подумал, про человека-Хранителя — это на самом деле просто пьяная болтовня. Не можешь ты им оказаться. Что ты умер давно... или сгинул, как все остальные.

Голос знакомый, повадки тоже. Но прежнее доверие разрушили годы. Чувствовалось: хочешь услышать ложь — задай вопрос, и потому Хранитель промолчал.

Прошел мимо.

— Я и сгинул. Просто никто не закопал.

По дуге, не поворачиваясь спиной к экипажу, добрался до твари. Нож из-за пояса тепло лег в руку, чтобы четким движением вспороть жесткую чешуйчатую кожу.

Эл отступил. Всегда был слишком нежным для копошения в кишках и дерьме. Зато идеально вел переговоры и подбирал команду. Последнее, очевидно, отбил стазис, раз связался со Спектрумом и наемниками из Конгломерата.

— Ты с ума сошел? Прямо здесь? Только что же…

— Они мутировали. Я хочу знать, что происходит.

Территория словно затихла после перестрелки. Внутри — опустошение. Он не «хотел знать», но тело выбирало привычные сценарии.

Времени было мало: поверхность кожи покалывало электричество (признак того, что здоровяк запустил стабилизаторы энергии), и еще один хищник, которого он спугнул ультразвуком, должен был находиться где-то неподалеку.

Но сейчас — так.

— Мы даже не видели их, пока они троих не прикончили. Рэю… такой с темными волосами, подобрал его еще на дальнем контуре, когда только выяснял, что случилось… осматривался там, пытался хоть кого-то найти, кто знал бы… — трещал Эл, перескакивая с темы на тему. Перетрухнул в перестрелке как пить дать. — Столько лет… ты же видел, как все поменялось? Вот бы нам тогда эти технологии… но нет, только не такой ценой… Столько разрушений…

Хранитель не ответил, ловя эти мелкие проявления жизни, но даже не представляя, как на них реагировать. Просто резал тварь, будто не слышал.

— Конечно, четыреста с лишним лет… голова кругом, да? Второй шанс, словно можно все исправить. Я так часто думал, Сид… А тут — так близко. И главное — из ниоткуда! Ногу Рэю — насквозь, чуть меня не задело. Проклятая падаль. Она ядовитая?

Вопрос привлек его внимание, и взглядом он пригвоздил бывшего компаньона к месту. Эл запнулся, закашлялся, словно подавился воздухом. Конечно, они не видели. Кожа тварей хамелеоном отражала среду, и поступь была кошачьей: не наскочит — и не поймешь, что рядом. Раньше их можно было хотя бы увидеть в тепловизор, теперь придется придумывать что-то другое.

Он вытер нож о листья вьющегося растения, которое изодрало до серого крошева площадку, и сунул его в чехол на поясе. Окинул взглядом периметр в поисках чего-нибудь подходящего.

— Не ядовитая. Но раненому это не поможет.

— Ты уходишь?.. Снова? Эй, куда? — вскинулся Эл, когда Хранитель направился к восточной границе джунглей. «Я скоро» в ответ, и, вернувшись, он протянул клубок искрящихся наэлектризованных нитей. Они тянулись за пальцами, как живые, и шелком скользили в ладони.

— Скатай и засунь в нос. Этого хватит на пару часов. Что останется, наложите на раны. Ну и убирайтесь отсюда поскорее, потому что скоро здесь начнет собираться энергия из разлома.

Наверняка никто его предупреждений не понял, но кто-то из экипажа прикрикнул на других, и они затаскали ящики к кораблю активнее.

— Я отсюда при всем желании убраться не смогу. Ты моего пилота застрелил вообще-то, — скривился Эл. Незнакомые черты лица сложились в знакомую разочарованную гримасу, и он — Сид — испытал ребяческое желание улыбнуться.

— Круглую штуку, я же трижды сказал тебе! Круглую! Нам не заплатят за это ни кредита! — прозвучал его голос в ушах — издалека.

— С той стороны она и казалась круглой, — говорил он, наблюдая как Эл рвал на себе волосы из-за очередного нарушенного договора с каким-то очередным контрабандистом. Тогда черная полоса в жизни каждого из них еще не началась.

Фильтр, почти бесполезный уже в атмосфере Перекрёстка, скрыл его порыв.

Их руки оказались рядом, и Хранитель невольно сравнил свою — землистую, с узловатыми суставами — с чистой холеной ладонью Эла. Чужак.

Дистанция между ними снова выросла.

— Что это? — в реальности.

— Трава. Биологов на планете не водится.

— Ботаников.

— Насрать.

Светлые волосы вспыхнули, поймав случайный луч заходящего солнца. Начинало темнеть, две мелких луны поднимались над зелеными кронами деревьев. Тяжелый фиолетовый отсвет ложился на посадочную площадку, и в этом свете — так близко — удалось рассмотреть броню Элдона. Пластины — кевлар с нитинолом. По краям едва заметно переливались энергетические ячейки, и воздух вокруг них казался плотнее, чем должен. Кинетический барьер? На ноге аптечка, сквозь гибкое прозрачное окно которой виднелся ряд ампул с механизмом автовпрыска. Не «турист», а элитная галактическая проститутка на службе у Спектрума.

Вот только почему в такой дерьмовой компании?

Хранитель развернулся. Его шаги были размеренными, тяжелыми, будто с каждым движением он вдавливал землю в прошлое, чтобы ничто из него не смогло догнать.

Но Эл засеменил следом.

— Эй, Сид! Подожди, ну куда ты?

— Я же сказал. Отсюда надо уходить.

— Но мы должны — хоть какие-то припасы, оружие… Дай десять минут. Ты знаешь, что мы без тебя в этом нужнике не выживем.

— Знаю, — коротко ответил Хранитель, не замедляя хода. — Но об этом следовало думать раньше, когда ты собирал этих покойников на дело.

Где-то вдалеке за холмом прозвучал грохот обрушившихся в разлом камней. В воздухе — электричество, под ботинками — дрожь. Компаньон догнал его, но не осмелился схватить за плечо. Просто встал столбом посреди дороги и вперил в него осуждающий взгляд.

— Зачем ты вообще тогда нас спас от этих… кого-то. Не знаю, как они называются, да и ты, наверное, тоже. Бросил бы нас умирать. Какая разница — когда?

Хранитель не отозвался. Он пришел за ответами, и он их в какой-то мере получил. Он бы, может, хотел спросить: как? Почему Спектрум? Но тогда пришлось бы говорить и о себе тоже. Оправдываться.

И значит — снова войти в игру. Стать тем, кто объясняет, почему он здесь. Почему выжил. Почему остался.

А игра — она как карточный долг: чем дольше играешь, тем больше должен.

Он не хотел оправдываться. И долг увеличивать не хотел — хватит.

— Ты… изменился, Сид, — после паузы добавил Эл. В воздухе повисло напряжение — не угроза, а усталость, смешанная с чем-то тяжелым, почти неразрешимым. — Ты выглядишь, как часть этой проклятой планеты.

— В точку. Только, похоже, это не комплимент.

— Мы прилетели не просто так. Я могу всё исправить. Вообще всё, Сид. Может быть, ты меня хотя бы выслушаешь?

Плечо медленно свело судорогой — то ли от старых травм, то ли от мысли, что бросить Эла вот так, просто, было неправильно.

Эл его не бросал.

— Я не любопытный. Но там, — он кивнул в сторону догоравшего на горизонте заката, — полтора километра по прямой до пещеры. И у вас есть четыре минуты, чтобы собраться.

— А ты?

Папоротники обнимали его ноги листьями, будто ласкались. Хранитель на ходу вставил в винтовку новый магазин.

— А я проверю угодья.

* * *

— Ты помнишь это место? Еще до того, как всё произошло?.. На каждой радиоволне говорили о системе, в которой найдена «новая Земля»... Стабильная звезда, четыре планеты — атмосфера и никакой разумной жизни. Только в первые пять лет прибыли десятки ковчегов с колонистами…

Ткань разъело кислотой. Кожа под броней — воспаленная, багровая. Эл наливал на нее остатки жидкости из флакона и перематывал запястья бинтами. Когда они ввалились в пещеру через двадцать минут после Хранителя, тот не стал задавать вопросы: просто вытащил из рюкзака кислотный нейтрализатор и поставил рядом.

Эл, раненый на площадке боец Спектрума и второй техник корвета. Покрытые едкой слизью, задыхающиеся, с кашлем до рвоты.

Трое.

— Тогда никто не задумывался, что руины древних — это проблема, а не подарок. — В ответе Хранителя не звучала ностальгия, которая пронизывала речь Эла. Просто информация. Части собираемой винтовки в его руках мягко лязгнули.

— Не было бы проблемы, если бы я не взял тот заказ, Сид. Океан, леса, поселения вокруг космодромов… Местное солнце было оранжевым, как нормальное пламя. — Эл, будто пытаясь придать своим словам больший вес, бросил остаток бинта в бледно-голубой огонь костра. — Люди верили, что смогут жить здесь! Что-то построить. А теперь одна гниль и падаль кругом…

С тихим щелчком затворная рама зафиксировалась в ствольной коробке. Клацнул, войдя в паз, магнитный уловитель гильз — без эмоций.

Элдон пытался подцепить его на крючок сожалений. Заставить снова включиться, быть «кем-то». Что-то исправить. Но Хранитель молчал: того человека, на которого бы подействовали такие разговоры, давно перемололи годы.

— Это всё — наша вина. Разве ты не видишь? Мы должны найти его, Сид. То устройство… артефакт, который тогда включили. Я уверен: он до сих пор где-то под поверхностью. И если мы его достанем...

— Нет.

— Если мы его достанем, — продолжал Эл, словно не слышал отказа, — можно будет закрыть разлом. Всё восстановится. Даже если не сразу... то хотя бы начнется.

Хранитель отложил винтовку. Плечи снова сводила судорога — как протест, который не оформлялся в чувства, но поднимался с самого примитивного уровня. Он посмотрел в упрямое лицо собеседника.

— Прошлое мертво. Нет смысла оправдываться. Я четыреста лет пролежал в морозилке. А потом сорок — торговался с Конгломератом за автономию этой системы. Мой долг давно выплачен.

— Да не хочу я оправдываться, черт побери! — дергано откликнулся Эл и ухватился дрожащими пальцами за лохмотья рукавов, будто пытался прикрыть наготу. — Я просто хочу это всё исправить, понимаешь?

— Это одно и то же.

Эл вскочил на ноги. Полимерный флакон из-под нейтрализатора с гулким эхом упал на камни, заставив вскрикнуть во сне раненого бойца. Снаружи послышался шум — второй член экипажа, который стоял в карауле, заглянул в пещеру. Он окинул их взглядом и отвернулся обратно. Зазвучали шаги. Темно-синяя ночь, превращавшая все цвета в плоскую картинку, сожрала его силуэт.

— Меня вытащили не просто так. Спектрум нашел систему с цепью руин на планетах, подобную этим — в прошлом. Они откопали такое же устройство, как мы, и тоже его активировали. Но у них слишком мало информации. Они думают, что эти системы — причина существования Дикого космоса.

— Ты же знаешь, что это чушь. Он был всегда. Мы столько раз прыгали туда за всяким дерьмом…

Эл перебил его, как бывало очень редко.

— Я не сказал «возникновения». Я сказал «существования».

Хранитель молчал, глядя на взвинченного компаньона. Его слова не имели смысла, или этот самый смысл был слишком глубоко запрятан за недомолвками. Элдон всегда был готов идти на сделку — с кем угодно. Влезать в авантюры. Лгать, выкручиваться. Главное, чтобы его фантазии исполнялись.

Но человек перед ним был погребен под чувством вины.

Они влезли в те проклятые руины вместе: Эл за информацией, Сид за трофеями. Как активировали перезапуск терраформирования, он и сам не понял. Только — раз! И грохот из глубины планеты. Четкое — надо сваливать, мутное — камни, бросавшиеся под ноги, и Эл, волочивший его обмякшее тело к шаттлу.

Ближайший космопорт на соседней планете, но там — такое же зарево разлома. А потом и на третьей, и лишь последняя, ставшая ныне торговой, почти не пострадала. Мир рушился. Тогда еще никто не знал, чем это обернется, но старый Спектрум мгновенно заклеймил их террористами и объявил охоту. Они могли бы скрываться годами, только одного из команды перекупили обещаниями — и каждый получил сотни лет стазиса.

Предателю Сид вынес и исполнил приговор сам.

И с тех пор делал всё, чтобы превратиться в бесплотный миф. Но снова — безрезультатно.

— Я не понимаю, — ответил он через время, когда стало ясно, что Эл не будет давать никаких пояснений.

— Ядра таких планет — это огромные батареи в круглых металлических оболочках, — медленно начал он, казалось, подбирая слова, чтобы предложения звучали проще. Или маскируя ложь, чтобы она звучала как правда. — Они были созданы для чего-то... Возможно — ограничить Дикий космос. Или проложить безопасные коридоры для кораблей в нем. Или это раньше как-то иначе работало — я не знаю. Но они так думают. И когда мы приоткрыли шлюз вокруг ядра, здесь стало для Спектрума слишком опасно.

Мысли закрутились облаком мошкары над болотом: сталкивались, зудели в ушах, жалили. Накопители энергии. Стабилизаторы. Очередность. Хранитель вытащил из внутреннего кармана жилета сигарету и протянул ее в бледно-голубой огонь. Его выводы прозвучали насмешкой:

— Они хотят лишить Конгломерат преимущества в этом секторе. Из-за меня коридор стабилен только для одной стороны.

Элдон кивнул — заторможено, будто сомневался.

— Они дали мне кредиты, обещали настоящую свободу... за информацию. Если не справлюсь, придут сюда сами. За тобой. Будут отправлять всё больше и больше групп, понимаешь?.. Прочесывать каждый квадрат, пока не разрушат всё то, что ты создал за эти годы.

Сид вдыхал горький, с примесью аммиака, сигаретный дым и смотрел, как его серые клубы поднимались к сводам пещеры. Пустота в груди ширилась, ощущения падали в нее мелким дождем. Что-то не клеилось.

Странная внешность Эла, разношерстная команда, противоестественное, будто навязанное чувство вины. Внутри от этого зрелища становилось муторно, несмотря на то, что сам Хранитель не искал искупления.

И — страшно.

Последнее — от мысли, что угроза реальна, даже если Эл чего-то недоговаривал или пользовался ситуацией. Попасть в жернова между Конгломератом и Спектрумом Сид мог в любой момент, хотя и первым из «Хранителей» ушел так глубоко в тень, что его перестали считать человеком.

Но хорошая новость заключалась в том, что он не обязан был верить Элу. Достаточно наблюдать — так долго, пока правда не выплыла бы наружу.

Он затянулся. Глубоко, расправляя легкие. Думая о том, что и костер из пропитанной сероводородом древесины, и сигаретный пепел ему утром придется утопить где-нибудь в кислотной луже по пути к руинам. Если это всё еще имело хоть какой-то смысл.

— Я проведу тебя, — услышал свой голос Хранитель будто со стороны. — Но не для того, чтобы ты поиграл в Бога и что-то «исправил». Ты просто заберешь свою информацию и оставишь планету в покое.

Эл расцвел: улыбка потянула углы губ в стороны, голова замоталась в подтверждении. Эта радость — наивная, мальчишеская — ударила под дых. Он почти выдавил из глотки слова, которые все равно собирался сказать:

— Но если ты попробуешь меня обмануть, я брошу тебя прямо там, Элдон. Ты — угроза. А я не люблю, когда мне угрожают.

Сигарета сплющилась о камни и скрылась в кармане жилетки. Узловатые пальцы дрогнули.

— Рассвет примерно через семь часов, если считать в общегалактических. Я вернусь к этому времени.

— Я… — Элдон замямлил, потом не к месту хохотнул, усаживаясь обратно к костру. — Я хотел пожелать тебе удачи, но потом вспомнил, как ты бесился из-за этого постоянно, и подумал: ничего ж не поменялось, да?.. Да точно не поменялось. Так что просто надеюсь, тебя не сожрет по пути какой-нибудь слизняк-переросток.

Обновленный, набитый искрящейся травой фильтр Хранитель уже успел нацепить на лицо. И это позволяло отгородиться от компаньона.

— Не поменялось.

Или от чувства, что на его существование кому-то не насрать.

— Но спасибо.

* * *

Шлюз «чистого» отсека, зашипев, герметично закрылся. Загудели динамики, раздался шорох, словно за микрофон неаккуратно схватились, но в итоге передумали говорить. Всё смолкло. Верхний слой одежды из плащевки Хранитель бросил на корзину, ботинки, измазанные в земле — у выхода. Сейчас не имело смысла выполнять все заведенные им правила.

Или — теперь?

Вода холодила кожу. В полированном металле обшивки шлюза над раковиной Сид увидел себя: неровно обкромсанные седые виски, исполосованное шрамами лицо, выцветшие глаза. Собственная жизнь устраивала его целиком, во всех проявлениях, но теперь с мутного дна поднимались неудобные вопросы.

Он не следовал за фантазиями Элдона. Но мнимая или реальная угроза со стороны Спектрума вынуждала задуматься: остается ли твоим дом, в котором устроили разборки две твари? Ведь на деле ни баланс сил в галактике, ни процветание колоний в системе Хранителя не интересовали.

В большом зале бункера привычно потрескивали электроустройства. Здоровяк, отвернувшись от мерцавших графиков на голоэкранах, исподлобья следил за его движениями.

— Привет, Хью.

Булькающий, невнятный звук, и до Хранителя с опозданием дошло, что обычно он не тратил слова на все эти общественные ритуалы. Он дернул плечом: слишком глупая ситуация, чтобы придавать ей значение. В рюкзак, едва очищенный от внешней среды, полетели пайки, флаконы и бинты. После краткой паузы — фильтры. Три.

— Ты говорил: нельзя раскрываться. Ни в колонии, ни на поверхности. А сам — разговаривал с чужими. Я видел.

На стойке с экранами горела маленькая голубая голограмма — с накрененным корветом на посадочной площадке. Четкая, яркая, как и всегда в интервалах между гравитационными бурями.

— Другая ситуация.

— Объясни, — потребовал здоровяк.

— Не твое дело, — без запинки.

Он засопел. Выпятил губу, надулся — Хранитель даже не оборачивался, чтобы посмотреть. Просто знал.

— Кто такой Сид?

Молчание.

— Ты придумал, как жить, — глухо продолжал здоровяк. — И я хочу понимать.

И снова тишина и зычный пульс в ушах. А потом Хранитель кинул рюкзак на пол — со злостью.

— Я говорил, как выжить, а не как жить. — Он обернулся, чтобы поставить точку, но встретился со спокойным взглядом напротив. — Нарушил. Может быть, зря. Или потому что мир меняется и нужно меняться следом.

Здоровяк кивнул ему. Махнул длинной рукой, мол, ну ладно; буркнув что-то неразборчивое, отвернулся к экранам. Резервные контуры светились зелеными точками, стабилизаторы стягивали энергию в накопители, чтобы первые пятнадцать-двадцать кораблей прыгнули в Дикий космос без задержек. Ровно так, как он велел.

— Я думал, ты никогда не ошибаешься, — прозвучало… удивленно? Или одобрительно. Но не так, чтобы снова захотелось поставить парня на место.

— Ошибаюсь. Но научился не увеличивать свои долги оправданиями.

Хранитель закинул в рюкзак две рации и россыпь химических огней. Он не знал, к чему готовиться, и на всякий случай предпочитал подготовиться ко всему.

— Если не вернусь, действуй по протоколу. — И уже перед тем, как отправиться к выходу, добавил: — А если разлом станет опасен — больше, чем обычно — бери кредиты, улетай в колонию. И не возвращайся.

Скрипнул стул. Здоровяк обернулся.

— Нет. Тащи свою задницу обратно и сам разбирайся с разломом. Мне там места нет.

Шаг замедлился. Именно это сорок с лишним лет назад привело Сида на Перекрёсток.

Домой.

Ночь была тихой. Синей. Плоской.

Транспортный тоннель, который должен был привести Хранителя прямо к руинам, перегородили завалы камней и ползучих лиан, выпускавших тонкие цепкие шипы при прикосновении. На поверхность пришлось выбраться раньше. И идти — дольше, чем планировал.

Воздух гудел: электричеством, плотностью. Что-то стрекотало, что-то скользило сквозь траву и кустарники, но не показывалось. Шаги Хранителя тихим шорохом разносились по округе.

— Не стреляй, — подал он голос, приближаясь к пещере. В ответ — тишина. И лишь когда обогнул густые заросли, увидел причину: на неровной каменистой площадке валялась темная туша твари, а рядом с ней — исполосованное когтями тело. В серой с оранжевыми вставками куртке, в озере из лязгающих под ботинками гильз. Наемник Конгломерата.

— Мы внутри, — донесся из пещеры голос Элдона.

Значит — двое.

Бледные, суровые лица. Жгут пересекал вытянутую ногу темноволосого паренька в светлой форме Спектрума. Под коркой засохшей крови — искрящиеся нити. Тонкие, слабые, почти мертвые. Хранитель не знал, какие чувства — если вообще какие-то — вызывала в нем эта сцена.

— Раненый не дойдет, — просто.

Эл дернулся. Из его рук выскользнули и с глухим пластиковым шелестом рассыпались по полу инфокарточки с дальнего контура. Хранитель кинул фильтры. Эл не поймал.

— Тогда… Тогда я его донесу.

— Даже трупом?

На секунду всё смолкло. А потом парень рассмеялся: истерически, надрывно. Закашлялся, будто тварь на площадке перемесила ему легкие, а не продырявила ногу, а когда смог сделать нормальный вдох, рассмеялся снова. Эхо в пещере подхватило звук и вернуло его сторицей.

Хранитель не мог это вынести.

— Пора уходить. Я буду снаружи.

Занимался рассвет. Косые лучи, мерцая в завесе плазмы, ложились пятнами на листву деревьев и тонули в тумане у земли. Мертвые тела у выхода из пещеры выделялись на этом фоне, как коряги, торчащие в чистой глади воды. Не стоило находиться поблизости, когда они привлекут падальщиков.

Элдон вышел через несколько минут. Решительный, мрачный. Один.

Сид отвернулся. Внутри царапалось что-то. Он не хотел знать — что.

— Не отставай.

Почти сразу после выхода началась буря. Рации смолкли, топи, по которым они двигались в обход гнездовья хищников, превратились в ядовитое плато. Продираясь сквозь густые заросли лиан, Хранитель пытался избавиться от ощущения, что планета стремилась задержать их. Не уничтожить — потому что животные тоже скрывались от бури, — но преградить путь.

Они достигли руин, когда звезда вошла в зенит. Стены из черного камня изогнутым, изломанным хребтом клонились к земле, темные своды гудели, будто проглатывали напряжение.

Но никто не нападал.

Толчки землетрясения от разлома докатились до них внутри коридоров. Подгоняя, кидая крошево под ботинки, с изрезанных трещинами потолков посыпались камни. Слева — прыжок. Рука дернулась к кнопке на ремне рюкзака, и жалобный, полный боли взвизг добавился к грохоту разрушений.

От химических огней заплясали тени.

Проржавевший механизм стонал шестернями, пока Эл колотил по панели доступа. Они нырнули в круглый зал с десятком дверей, и огромные сомкнувшиеся створки заглушили какофонию звуков.

Над головой — фиолетовые всполохи неба Перекрёстка сквозь трещины в крыше.

Передатчик в ухе проснулся, принимая сигнал рации Эла. Хранитель слышал теперь два голоса: внутри и снаружи.

— Мы сделали это, Сид! Мы сможем…

— Нет. — Белый шум открытого канала. Дыхание: тяжелое, загнанное. — «Мы» не сможем ничего. Забирай информацию и уходим.

На чужом, незнакомом лице Эла — боль. Он отвернулся к ряду дверей в поиске нужной, а Хранитель откинулся на пол. Каменное крошево впилось в спину.

Он долго лежал без движения. Слышал шипение механизмов, бормотание Эла. В памяти всплывали картины их прошлой вылазки в эти руины, которые до неузнаваемости изменили систему. Он заговорил, когда Эл победно вскрикнул «Есть!» и к шуму эфира добавился тонкий писк активируемых панелей.

— Ты ведь солгал мне, да? — Голос Хранителя прозвучал тихо, но каждый слог был острым, как бритва. — Они не знают ничего о Перекрестке? Обо мне. Не знают, где искать информацию. Все твои угрозы — это просто способ заставить меня помочь.

В ухе — тишина. Сид представил, как пальцы Эла застыли над контролами. В воображении на «старом» лице компаньона нарисовалась вина.

— У них действительно нет информации о том, что такое «Хранитель», Сид, — прозвучало быстро, словно пытаясь перебить нарастающее напряжение. — Они думали, это какая-то система с ИскИном, которую сделал Конгломерат для защиты своего хаба. И да, меня… меня действительно отправили выяснить это. Моей задачей было узнать, насколько ты… насколько «это» опасно для них. Насколько ты можешь дать отпор…

Хранитель вклинился в паузу, словно не слышал его слов.

— И ты взял с них кредиты, сменил внешность и попытался удрать на дальний контур галактики. Как всегда, играя с огнем. — Он рассмеялся. Без грамма веселья, но так, словно все воспоминания разом сложились в идиотскую картинку. Эл молчал. Панели тоже. — Я одного не понимаю, зачем тебе эта история с искуплением? Зачем ты всё же полез сюда?

— Рэй, Дебиан, Алан… они все были из колоний… И каждый всего лишь хотел жить. Ты не понял главного! Не просто информация — Спектрум собирается прилететь и разбомбить эту систему. Они хотят закрыть все коридоры в Дикий космос… перекрыть поток ресурсов. — Его голос стал умоляющим: — Сид, единственный шанс на выживание всего этого — закрыть разлом! Конгломерат потеряет свое преимущество, Спектруму больше не будет нужна эта система. А мы… а я — выполню свое обещание.

— Они наемники, Элдон, — жестко откликнулся Хранитель. — Как мы с тобой — даже через сотни лет. Сколько раз говорили о покое, но никогда не могли его вынести. А тебя обвели вокруг пальца, как ребенка: Спектрум не сунется на эту территорию, пока здесь Конгломерат. И уж тем более не станет взрывать его планеты.

В эфире зазвучал писк контролов. Торопливый, хаотичный, будто Эл ожидал, что Сид ворвется в зал и оттащит его от панелей. Хранитель поднялся на ноги.

— Даже если и так, неужели ты не видишь? Мы создали здесь ад. Исправить его — наш долг. Сид, посмотри, как мы близко!

Для Элдона это была очередная авантюра под названием «Исправление ошибок»; для Хранителя — ничто. Нет смысла переживать о прошлом: Сид жил тем, что имел. И стал тем, кем стал.

Если бы пришлось выбирать, он прошел бы свой путь еще раз.

— Эл, ты даже не знаешь, что ты делаешь. Закрываешь разлом или готовишься его до конца разрушить. Никто не знает.

Хранитель стукнул по панели доступа главного шлюза. Скрип прорезал тишину, дохнуло мускусом и озоном. Гул бури и вой хищников канонадой нарастал за порогом.

Голос Эла в передатчике поднялся на октаву: он не слушал — он торопился добиться своего.

— Можно вернуть сюда людей! Положить конец этому проклятому миру на этой чертовой планете. Можно всё исправить!

Двери разъехались.

Позади, в болотном зеленом свете химических огней, — твари, сбросившие маскировку. Центральная приготовилась к прыжку. К нему или мимо? Хранитель посмотрел в ее желтые с вертикальными зрачками глаза — впервые — и улыбнулся.

— Можно. Но зачем?