Решительный отказ (джен)

— Какой чёрт тебя вообще дёрнул залезть в это окно? — сердился Диего Фараколло, промывая раны на спине и плечах Марка вином.

Марк громко выдохнул, едва слышно выругался (судя по обилию рычащих звуков — на каком-то из кратхонских наречий), но на вопрос Диего не ответил.

Был уязвлён случившимся, догадался Диего. И уязвлён сильнее, чем хотел показывать. Впрочем, сколь бы Диего Фараколло ни сочувствовал своему знакомцу и вроде как приятелю, не чужд он был сочувствия и к незадачливой даме, привлёкшей внимание Марка, ибо Марк при всех своих неоспоримых достоинствах как воина и драконьего всадника, на взгляд Диего, совершенно ничего не понимал в благообразных благовоспитанных барышнях и том, как следовало за подобными барышнями ухаживать.

— Это, конечно, не то чтобы моё дело — в какие окна ты залезаешь и каким дамам надоедаешь с ухаживаниями, и не мне читать тебе морали, — ворчливо добавил Диего, заглядывая в заботливо собранную кардиналом Козимо сумку и вытаскивая оттуда бинты, — но, не пойми меня неправильно — я не очень-то хочу оказаться во время твоей безвременной и насильственной кончины в том же городе, где это кончина случится — хотя бы потому, что тогда твоя милая плюющаяся огнём дама с радостью этот город испепелит!

— Я не думал, что на меня нападут, — раздражённо и непривычно глухо бросил Марк, не поворачивая головы к Диего. — Я предложил девушке выйти за меня замуж и вместе улететь из города, она согласилась и пустила меня ночью к себе, там на меня напали — всё.

Диего тяжело вздохнул. Что же... За каких-то пять месяцев со дня своего знакомства с драконьим всадником Марком Диего успел уяснить, что Марк, умевший быть великодушным другом почти в любых обстоятельствах, становился поистине невыносимым, если что-то оказывалось выше его понимания. А выше понимания Марка оказывалось... К сожалению, почти всё, что не предполагало прямых, решительных и стремительных действий — или, по-простому «действий в лоб».

Если бы жизнь была шахматами, а люди — шахматными фигурами, подумал Диего, прямой словно стрела Марк Лерэа (вроде как происходивший из рода палдайнских королей и кратхонских драконьих всадников), не понимающий ровным счётом ничего ни в тонких ходах, ни в хитросплетениях человеческих взаимоотношений, непременно оказался бы ладьёй, не способной ни свернуть, ни пойти наискосок.

Вообще, подумал Диего, заканчивая обрабатывать раны, находиться рядом с Марком, вопреки всем опасениям в день их знакомства в обители святой Розиты и тем слухам, что ходили о принце-драконе из Палдайна, было вполне неплохо — там, где Диего не мог сделать чего-то сам, Марк непременно подавал руку помощи (и нередко — даже молча), никогда не задирал Диего физически (что было бы ему вполне несложно) и без вопросов делился всем, что попадало ему в руки, как едой, так и деньгами, ну а к грубоватому чувству юмора Марка и некоторому вполне простительному для принца высокомерию можно было и привыкнуть. Тем более, что шутки над собой Марк вроде как тоже сносил вполне кротко.

Ну а прямота Марка в каком-то смысле была даже достоинством — если вовремя отслеживать ход его мыслей и не попадаться под горячую руку.

— Предложил замуж... — устало вздохнул Диего, а потом, вспомнив, что в этом городе они не провели ещё и недели, решил поинтересоваться. — А на какой день знакомства ты предложил ей замуж?

— На третий, — буркнул Марк, и Диего опять тяжело вздохнул.

Он попытался представить, как удивилась — и вероятно, испугалась — та барышня напору со стороны заявившегося в эти края драконьего всадника. Диего видел эту девицу однажды — в церкви на мессе, куда он и Марк пришли несколько дней назад. Хорошенькая, белокурая, в зелёном платье по последней моде этих мест — с узкими рукавами и разрезами на них, через которые видна была нижняя рубашка. Личико у девицы было, пожалуй, премиленькое, но держалась она отстранённо и холодно даже с родными, с которыми стояла в тот день в церкви.

Стоило ли ждать от подобной особы, что она сумеет оценить столь пылкие и стремительные ухаживания?...

— Это для тебя на третий, — хмыкнул Диего, возвращая на место сумку кардинала Козимо и садясь напротив Марка, — а для барышни?

— На третий, — упрямо повторил Марк, а потом добавил словно смущённо. — Она посмотрела на меня тогда в церкви. Это ведь считается за встречу?

Диего не выдержал и расхохотался. Марк гордо вздёрнул свою кучерявую голову и упрямо поджал губы.

— Я не понимаю, почему ты смеёшься, Диего, — голубые глаза Марка опасно сверкнули, и Диего поспешил поднять ладони вверх в примирительном жесте.

— И на третью встречу она согласилась выйти за тебя замуж и впустить тебя в своё окно? — спросил Диего, изо всех сил стараясь унять смех. — На третью встречу, учитывая, что в первую вы даже не подошли друг другу ближе, чем на четверть акта⁽¹⁾ и не перемолвились и словом?

Марк запустил ладонь здоровой руки в свои кудри и поправил их. Затем Марк кивнул и вновь опустил взгляд в пол.

Диего не знал, стоит ли ему что-то говорить или делать. Он знал — Марк не желает гибели этому городку в целом и вероломной девице в частности. Иначе Шьямма уже ревела и бесчинствовала бы. Вообще-то, она даже хотела — Марку насилу удалось её успокоить.

Вероятно, стоило. Марк, напомнил себе Диего, был неплохим другом — даже если он всего лишь исполнял обещание, данное кардиналу Козимо, отношение к которому у Диего существенно улучшилось с тех пор, когда кардиналу пришло в голову выпроводить его, Диего Фараколло, из Енернадада. Пусть и таким способом.

Только что стоило сказать?..

Марк, впрочем, опередил его.

— Она могла просто отказать мне, если я ей не понравился, — сказал Марк ещё более глухо, и Диего услышал боль в его голосе. — Могла просто не приглашать к себе этой ночью.

— И ты бы... отстал от неё? — поинтересовался Диего и подложил ладонь себе под подбородок.

Девица побоялась отказывать драконьему всаднику, понял Диего с сожалением. Побоялась того, что он может с ней сделать за отказ и, по не знанию, совсем не подумала, что может сделать со всем городом рассвирепевшая Шьямма, если Марк умрёт.

— Может быть... Не сразу, но... — Марк замялся и вновь посмотрел на Диего своими светлыми голубыми глазами. — Я бы отошёл в сторону, если бы отказ был решительный.

Диего — с очередным вздохом — подумал, что Марк, пожалуй, в юности слишком много общался с кратхонскими ведьмами. Или скорее — одной ведьмой, образ которой до сих пор был в его сердце.

— В таком случае, советую считать случившееся этой ночью решительным отказом, — Диего хлопнул Марка по здоровому плечу, — и свалить подальше от этого городка во избежание лишних соблазнов как для горожан, так и для тебя.

Диего подал Марку рубашку и, заметив, что горечь и обида ещё не исчезли из голубых глаз, добавил, присев на корточки:

— Эта девица ведь не могущественная кратхонская ведьма, не королева и даже не какая-нибудь там графиня, — сказал Диего и увидел, как смягчается выражение на лице Марка, — она просто дочь какого-то богатого горожанина и испугалась тебе отказать, потому и пошла на эту глупую подлость. И поэтому мы с тобой сейчас отсюда улетим на Шьямме, пока ты не захотел ещё разок объясниться с барышней, горожане тебя убить, а Шьямма уничтожить весь город.

1) Акт — древняя единица измерения длины, равная приблизительно 35 метрам

Вернуться к тексту