Другая Надежда (гет)

“Война — страшное преступление,

грехи которого не искупаются победой”

Надпись на стене в Отделе Тайн.

В этом году зима пришла рано. Лучи холодного ноябрьского солнца падали на башни Хогвартса. Замок спал, и все его обитатели ещё были в постелях. Впрочем, не обошлось без исключений. В Запретной секции школьной библиотеки сидела Гермиона; перед девушкой лежали книги и свитки по Тёмной магии и психологии. Будь у неё шанс, она защитила бы по этим темам дипломный проект, но это было невозможно.

Уже восемь недель школьная староста практиковалась в Тёмных искусствах, пытаясь хоть чуть-чуть разобраться в психологии Тёмных магов и желая узнать как можно больше о самом могущественном из них: о наследнике Слизерина. Девушка могла гордиться собой, ведь она нашла ответы на многие мучавшие её вопросы, но на самые главные: “Что ждёт их дальше? Что сделает Лорд с последними защитниками Хогвартса?” ответа дать не могли ни лучшая ученица Хогвартса, ни Министерство Магии, ни кто бы то ни было ещё.

Герми откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором предстали картины двухмесячной давности, до сих пор являющиеся ей в ночных кошмарах. Смерть надежды всего магического мира — Мальчика, которому суждено было проиграть, Рон, бросившийся после этого на Волдеморта, и Минерва, приказавшая аврорам закрыть ворота Школы. Мрак, устремленные в небо невидящие глаза Симуса, алые от крови волосы младшего Малфоя, который в той последней битве выступил на светлой стороне и убил своего отца. Дора и Люпин, лежащие рядышком с безмятежными улыбками на губах; трость Грюма — всё, что от него осталось; и смертельно раненая Джинни, плачущая над телом Рона, умершего под пытками Лорда. Но тем, о чем девушке совсем не хотелось думать, был взгляд. Взгляд триумфатора, деспота, стоящего среди трупов своих врагов. Взгляд победителя, жажду власти которого уже никто и ничто не могли остановить, наоборот, этой власти хотелось подчиниться, хотя бы ради того, чтобы просто выжить. Она помнила, как посмотрела в его глаза. Ей пришлось приложить всё своё мужество и гордость, чтобы не броситься в ноги Лорду и не молить его пощадить тех, кто выжил в этой кровавой битве.

Вот уже девять недель Хогвартс находился в осадном положении. Уцелевшие в сражении успели-таки закрыть ворота и активировать внутреннюю защиту замка. Но уже тогда стало ясно: надолго её не хватит. Максимум — на два с половиной месяца, потом Школа падёт. Гермиона боялась даже подумать о том, что может ждать их, несчастных и изможденных, когда это случится. Больше не существовало Министерства Магии, у власти стоял расчётливый и безжалостный диктатор — Том Марволо Риддл, Великий Тёмный Лорд.

После его победы мир Гермионы рухнул, но ни смерть друзей, ни два месяца осады замка не смогли сломить её сопротивления. Именно она возглавила своеобразный “гарнизон” Хогвартса, день и ночь изучала Тёмную магию, однако, прекрасно понимала, что без практики все её старания тщетны. Против Лорда им не выстоять.

Последовавшее за смертью Гарри Поттера время тоже не обошлось без трагических событий: умер от проклятья одного из Пожирателей Невилл, у декана львиного факультета не выдержало сердце, Тёмный Лорд убил профессора Снейпа через чёрную метку, а Сибилла Трелони покончила с собой, оставил предсмертную записку: “Я видела, надежды нет”. Их осталось всего пятеро: профессор Флитвик, сама Гермиона и три молодых аврора — Мот, Джон и Тобиас. До падения защиты была ещё неделя, а путь к спасению они так и не нашли. Девушка замечала, что вначале все ещё пытались держаться, но смерть соратников сильно поколебала их душевное равновесие. И чем меньше Пожирателей появлялось под стенами замка, тем больше возрастало нервное напряжение осаждённых.

“Хогвартс, — размышляла девушка, — оплот Армии Дамблдора и символ старого режима”. Их всё равно уничтожат, и иного выхода нет. Но они не могли просто так сдаться, даже несмотря на то, что борьба в их случае означала смерть. У них отняли право на жизнь и надежду.

Тяжело вздохнув, Гермиона вышла из библиотеки.

— Мисс Грейнджер, как ваши успехи? — обратился к своей ученице проходивший мимо профессор Флитвик.

— Я изучила большинство книг из нашего собрания по Тёмной магии, — отозвалась она, — но, боюсь, всё впустую, без практики эти знания ничто. Да и зачем они, если мы всё равно умрём?

— Бросьте, дорогая. Вам ли отчаиваться? Вы же представительница Гриффиндора, — подмигнул девушке Флитвик, желая ободрить её. — А если серьёзно, то я хочу посвятить вас в наш план. Когда падёт защита, у вас будет не больше пяти минут, чтобы занести некоторые артефакты директора в Выручай-комнату и спрятаться там самой. Это единственный шанс для...

— Профессор! — прервала его Гермиона. — Но разве комната сможет открыться?

— Конечно, ведь мы не пользовались ей, чтобы не ослаблять наши защитные чары, но с их падением комната вновь обретёт свою силу, — пояснил профессор.

— Но вы сказали “не более пяти минут”. Что это значит? — девушка вопросительно взглянула на собеседника.

Тот старательно отводил глаза и с особой тщательностью рассматривал древние своды замка, под которыми они стояли.

— Профессор?

— Это значит, что я, Тобиас, Мот и Джон постараемся задержать Пожирателей, пока вы заносите артефакты в комнату, — последовал ответ.

— Это безумие, профессор! Я не буду прятаться, я буду сражаться. Мы сможем...

— Мы ничего не сможем, мисс Грейнджер, — оборвал студентку Флитвик. — Вы должны это понимать. Я более чем уверен, что через несколько дней по наши души явится сам Тёмный Лорд. Неужели вы не видите, что он играет с нами? Он позволяет нам поддерживать иллюзию неприступности Хогвартса, но не откажет себе в удовольствии лично взять замок. Это будет ещё одним доказательством его могущества. Он придёт, Гермиона, — с горечью констатировал маг.

Заметив, что девушка хочет возразить, он произнёс:

— Это не обсуждается, мисс. Мы уже приняли решение. И я прошу вас, не совершайте необдуманных поступков. Вы молоды, дорогая, и должны попытаться выжить.

Сказав всё, что считал нужным, профессор пошёл дальше. Бывшая ученица проводила его взглядом и, резко развернувшись, отправилась в Гриффиндорскую башню. Заглушающие чары не позволили никому услышать, как Гермиона плакала.

* * *

— Протего! Гермиона, быстрее! — отбиваясь от атак пожирателей, поторопил девушку Тобиас, подтолкнув её к Выручай-комнате.

Гермиона только занесла в неё последний артефакт: книгу Серебряной судьбы, когда услышала отчаянный крик Мота:

— Профессор, сзади!

Мелькнула зелёная вспышка, и всё стихло. Гермиона быстро оглянулась и успела заметить, как смертельное проклятье сразило старого волшебника.

— Нет! — она кинулась к оседающему на землю Флитвику, но путь ей преградил Джон.

— В комнату! Живо! Я запечатаю дверь!

Девушка послушалась и быстро проскользнула в появившийся в стене проход. Комната встретила её тихим потрескиванием дров в камине и запахом книг. Гермиона прислонилась спиной к стене и сползла прямо на пол. Слёз не было, только сухие всхлипывания выдавали начинающуюся истерику. Потом они перешли в смех, высокий и сумасшедший. Девушка провела рукой по лицу — ледяные пальцы не чувствовали мягкости щеки, не ощущали ничего. Уже проваливаясь в забытьё и видя перед собой остекленевший взгляд профессора, гриффиндорка отчаянно надеялась, что и ей уже не суждено проснуться.

Она уже не слышала предсмертного крика Тобиаса, заслонившего собой Джона, накладывавшего защитные чары на Выручай-комнату; не смогла увидеть и услышать, как оборотень бросился на Мота и впечатал его в стену, как хрустнули шейные позвонки, и тело молодого аврора с глухим стуком упало на пол. И её счастье было в том, что она не увидела, как умер Джон...

Запечатав комнату, он обернулся и застыл на месте, так и не подняв палочку на противника. В двух шагах от него стоял человек в наглухо застегнутой чёрной мантии. Он не пытался приблизиться к аврору или напасть на него, и Джон оглянулся по сторонам.

Слева от себя он увидел Мота, шея которого была вывернута под неестественным углом. Чуть в стороне, в луже собственной крови остывало тело Тобиаса: “Сектумсемпра” рассекла аврору верхнюю часть груди, а смертельное проклятье довершило дело. Справа лежал труп профессора Флитвика. Странно, но даже сейчас, зная, что тот уже мертв, молодой человек не мог не обратить внимания на выражение лица почтенного мага: казалось, в последние секунды своей жизни тот думал не о себе, а о том, смогла ли спрятаться Гермиона в Выручай-комнате.

Осознание того, что все три его товарища мертвы, захватило Джона, но сердцем он чувствовал: они его не покинули, а значит, ему оставалось только мужественно встретить свою смерть.

Джон оторвал взгляд от тела профессора и, подняв палочку, посмотрел на противников. Лица волшебников, стоявших полукругом, скрывали белые маски, а тела — длинные просторные мантии, которые не позволяли определить, мужчина перед тобой или женщина. На их фоне выделялись лишь две фигуры.

Оборотень, убивший Мота, скалил острые зубы, а в его янтарных глазах не отражалось ничего, кроме лютой ненависти ко всему живому. Джон его не боялся, всё-таки, если перевёртыш мог чувствовать хотя бы что-то, пусть ненависть, значит, он не был потерян. Злоба, ярость, также как доброта, забота или нежность — сильные чувства, и не существовало разницы в их качественных или количественных характеристиках, важным являлось то, что они просто были; следовательно, человек, их переживавший, всё ещё оставался жив. Чего нельзя было сказать о второй фигуре, привлёкшей внимание молодого человека.

Маг, стоящий в центре полукруга Пожирателей и позволяющий Джону оглядываться, откинул капюшон, и аврор невольно вздрогнул. Голубые глаза Лорда Волдеморта — а это был именно он — не выражали ничего. Он равнодушно смотрел на юношу и молчал. Но от этого молчания невольно хотелось отгородиться, закрыть уши руками и кричать. Оно сводило с ума, казалось, Лорд не раздумывает, как убить Джона, он только ждёт, когда аврор, не выдержав нервного напряжения, кинется на него, подписав себе смертный приговор. И не выдержавший больше аврор вскинул палочку и первый раз в своей жизни произнёс непростительное проклятие:

— Авада Кедавра!

Рука дрогнула. Он промахнулся.

В следующую секунду его палочка оказалась в руках одного из Пожирателей, а Тёмный Лорд с убийственной неторопливостью достал свою и выдохнул:

— Круцио.

"Нет, нельзя кричать, я не доставлю им такого удовольствия. Нет!" Джон прикусил нижнюю губу. Боль была невыносимой. Он беспорядочно шарил руками по каменному полу, царапая в кровь ладони, но через несколько секунд уже не помнивший себя от боли человек закричал. Он не соображал, что именно, может, проклинал Волдеморта и его приспешников, или умолял его прекратить пытку. Только бы не последнее, это противоречило его чести. Представляя себе в минувшие месяцы свой последний поединок, он рассчитывал, что если и умрёт, то умрёт как воин: в бою, лицом к лицу с опасностью. А на деле выходило, что он корчился в агонии у ног своего врага, цепляясь руками за его мантию.

Джон не почувствовал, когда прекратилась пытка, но ощутил, что кто-то присел рядом с ним и перевернул его на спину. Открыв глаза, он встретил насмешливый взгляд своего мучителя.

— Что вы прячете в Выручай-комнате? — спросил Волдеморт.

Вместо ответа Джон мысленно послал его подальше и, собрав последние силы, показал Его Темнейшеству средней палец. Тот усмехнулся и, сломав мысленный блок аврора, посмотрел его последние воспоминания: об их плане, артефактах, Гермионе и, наконец, точный маршрут того, куда ему следовало отправиться, захватив с собой своих Пожирателей.

Последним, что услышал молодой аврор в своей жизни, стало окончание “... давра”, а потом был лишь свет...

Отойдя от трупа Джона, Лорд приказал Пожирателям уходить. Когда последний из его слуг покинул Хогвартс, маг подошёл к стене, где находилась Выручай-комната, и придирчиво осмотрел камень. Никто не видел, как после нескольких взмахов палочки по нему разлилось бледно-жёлтое сияние, а по лицу мужчины скользнула едва уловимая усмешка. С негромким хлопком он аппарировал.

* * *

Гермиона видела прекрасный сон. Праздник — семнадцатилетие Гарри Поттера, мага, на которого возлагала надежды не только магическая Британия, но и весь волшебный мир. Счастливые улыбки на лицах друзей, ощущение уюта и душевного равновесия стали почти реальными, почти осязаемыми. Повернув голову, Гермиона увидела танцующих Люпина и Дору, Гарри и Джинни, Артура и Молли Уизли. Тогда ещё никто не знал, что им всем недолго остаётся жить. Девушка заплакала, чем привлекла внимание Рона. Он, удивившись, обнял её и притянул к себе. Гермиона обняла его в ответ и положила руку ему на грудь туда, где было сердце. Оно не билось. В панике девушка распахнула глаза и резко поднялась. Сон растаял, остались лишь Выручай-комната, сваленные в одну кучу сокровища и артефакты, тяжелые плотные шторы, не позволяющие увидеть, день за окном или ночь, и воспоминания.

Гермиона бросилась к двери и прислушалась. Профессор, Мот, Тобиас, Джон... Из коридора не доносилось ни звука. Сколько она проспала? Выжил ли кто-нибудь? А если нет? Тогда ей нечего терять. Не могли же они серьёзно полагать, что она будет сидеть в комнате сложа руки? И потому, подхватив с пола волшебную палочку, девушка выбежала в коридор… И резко остановилась.

Они были там. Четыре трупа последних защитников Хогвартса. Девушка присела около профессора Флитвика и закрыла ему глаза. Её всегда удивляли его добродушный нрав и безграничное терпение. Она не раз убеждалась в том, что он умел находить подход к людям, за что его так любили ученики. Стоящий на стопке книг в бежевой мантии он вызывал уважение, несмотря на свой маленький рост. Девушка постоянно вспоминала своё первое практическое занятие по заклинаниям, когда она единственная из класса справилась с заданием и подняла в воздух перо, помнила она и охватившее ее тогда чувство гордости, Новый Год и большую ёлку, помогала профессору развешивать украшения. Последние недели Флитвик фактически заменил ей отца. А теперь он ушёл. Девушка коснулась рукой его бороды. Та была мягкой на ощупь, как и характер её обладателя.

Всхлипнув, Гермиона обернулась в другую сторону. Тобиас… Она не видела его лица: он лежал на животе. Кровь впиталась в мантию, а пол вокруг его тела был чёрным. Девушка невольно подумала о том, сколько же крови поглотили каменные настилы древнего замка. И сейчас, сидя между телами таких близких ей людей, она молила Мерлина, чтобы пролитая здесь сегодня кровь стала последней в этой чудовищной войне.

Мот всегда был душой их своеобразной семьи, лучился оптимизмом и мог радовался абсолютно всему. Девушка вспомнила, как однажды, пытаясь найти в библиотеке редкий труд одного чернокнижника, она попросила Мота помочь. Парень целый день лазил по полкам вверх и вниз, с бесконечным терпением объявляя ей названия фолиантов и не выказывая при этом ни капли неудовольствия. С ним всегда было легко общаться. Возможно, не осознавая этого до конца, девушка видела в Моте своего брата, которого на деле никогда не имела.

— Мерлин, за что?! Он не заслужил такой смерти… — голос Гермионы оборвался. — Ему было всего двадцать лет... У него могла бы быть семья, дети, будущее, жизнь... Почему?

Но замок не ответил.

Гермиона погладила Мота по спутанным русым волосам и перевернула на спину. На его лице застыло выражение напряжения. Он боролся до последнего вздоха.

И Джон... Он с самого начала знал, что умрёт. Не притворялся, что всё хорошо, не закрывал глаза, а с присущим истинному воину хладнокровием доживал отпущенное ему время. Его глаза. Девушка вглядывалась в них несколько минут. Там навсегда застыло глубокое разочарование. Она поняла: его пытали. Он им что-то рассказал? Умолял о пощаде? Она часто слышала от него, что такое равносильно бесчестью. Смог ли он отомстить? Судя по тому, что коридор был пуст, смог. Враги ушли. Но девушка знала, это ненадолго. Ей нужно было уходить, и, поднявшись с колен и мысленно попрощавшись с павшими товарищами, она решила в последний раз обойти замок.

Мысли в голове путались. Мерлин! Почему Волдеморту мало было просто победить? Почему он уничтожает своих врагов, физически стирая их с лица земли и запрещая вспоминать о них под страхом смерти? Сколько молодых людей погибло на этой войне? И за что? Неужели в мире есть что-то важнее человеческой жизни? Власть? Проклятая страсть безумцев, закомплексованных имбецилов, которые используют её как средство самоутверждения. Это не глупо, но еще и страшно. Особенно тогда, когда она попадает в руки таких, как Том Риддл. Сирота, выросший в маггловском приюте. Кто знал, что он станет демоном? Разрушит старый мир и установит новый порядок? Почти никто. Его главное оружие — страх; именно он заставляет волшебников преклоняться перед этим исчадьем ада. Но, отдавая Лорду должное, Гермиона признавала, что он умеет манипулировать людьми, поощряя их самые тёмные и тайные желания, и охотно пользуется этими знаниями. Она слишком рано поняла, что знание — сила, и притом не всегда светлая. Да любые знания в магическом мире были относительны, всё зависело от человека, который их использовал. Примеров этому Гермиона видела немало: с одной стороны — директор Дамблдор, идеал светлого и мудрого мага, а с другой — Лорд Волдеморт, олицетворение сухого расчёта и эгоизма.

А она? Она была зажата в таком знакомом, но уже качественно ином мире, где ей не оставили места. Рано или поздно её найдут. И что? Отведут к Лорду? Нет, вряд ли, невелика птица. Да и какая, к дьяволу, разница, что именно с ней сделают? Теперь уже всё равно.

В конце коридора Гермиона остановилась, бросив последний взгляд на своих друзей, повернула за угол и двинулась прочь: в сторону главного входа. Хлопка аппарации она уже не услышала.

* * *

Большой зал... Она помнила свои ощущения, когда, садясь на табурет и надевая Распределяющую Шляпу, отчаянно хотела попасть на Гриффиндор. Много воды утекло с тех пор, непривычной воды красного цвета. Теперь волшебство оставило это место: свод не отражал неба, не горели огни, а на стенах не висели полотна с гербами факультетов.

Гермиона прошла к столу Гриффиндора и встала напротив своего места. Отсюда — она знала по опыту — прекрасно было видно место младшего Малфоя, который шесть долгих лет занимался тем, что отравлял её существование; виден был и стол для преподавателей. Крупный стул Хагрида, который соответствовал габаритам своего владельца, заостренная спинка кресла заместителя директора, самый крайний стул — место профессора Снейпа — ибо оттуда был хороший обзор и, наконец, кресло директора школы, почтенного старца в просторной алой мантии...

Стоп. В алой мантии?! Гермиона в шоке уставилась на преподавательский стол. Сомнений быть не могло: в кресле директора кто-то сидел.

* * *

Гермиона несколько раз моргнула, но фигура за преподавательским столом не пропала. Чтобы не рисковать лишний раз, Девушка стала медленно обходить один из факультетских столов, стараясь подобраться к выходу. Это ей почти удалось. Оказавшись в десяти шагах от распахнутых настежь заветных дверей, она рванула с места, но они захлопнулись прямо перед ней.

Гермиона медленно развернулась. Волшебник стоял прямо напротив неё в другом конце зала. Недолго думая, она выхватила волшебную палочку и прокричала:

— Ступефай!

Противник продолжал стоять на том же месте: заклинание отскочило (или он его просто отбил?). Не дожидаясь её следующего заклинания, человек пропал. В ужасе от того, что теперь имеет дело с невидимкой, девушка побежала туда, где он только что был, держа палочку наготове и нервно оглядываясь по сторонам.

Расчёт оказался правильным: стоило ей обернуться, как она тут же заметила его у дверей Большого зала, где недавно стояла сама.

— Экспеллиармус! — ещё одно заклинание не достигло цели.

— Диффиндо! Импедимента! — ничего не происходило, и, только начав произносить непростительное проклятье, девушка заметила: маг вновь исчез.

В следующую секунду её палочка оказалась выбита из руки и отлетела под стол Рэйвенкло, а сама Гермиона была сбита с ног и, падая, больно ударилась бедром о каменный пол.

Приняв сидячее положение, она застыла, уткнувшись взглядом в широкие полы чёрной мантии. Над ней стоял человек и вертел в руках её волшебную палочку. “Как такое может быть? Я не слышала, чтобы он поднимал или призывал её. Великий Мерлин, неужели это...”

— Верно, девочка, — произнёс Тёмный Лорд и откинул капюшон.

Убрав её палочку в складки мантии, Волдеморт начал медленно наклоняться к девушке. Гермиона шарахнулась в сторону. Голова закружилась от резкого движения, и, поднявшись, девушка вцепилась в стоящий рядом стул обеими руками.

Волдеморт наблюдал за ней, склонив голову набок.

— Последняя из Золотого Трио, школьная староста, заучка Грейнджер и боевая подруга Мальчика-Который-Наконец-то-Сдох, — перечислил он. — Вот уж не думал, что ты окажешься настолько глупа и не воспользуешься потайным выходом из Выручай-комнаты.

— Отправляйся к дьяволу, — сквозь стиснутые зубы пожелала девушка, в глубине души признавая его правоту.

Флитвик действительно говорил, что из Выручай-комнате существует потайной ход. Он ведет прямиком к железнодорожной станции; так что у неё была прекрасная возможность спастись.

— Это будет символично, — Лорд подошёл вплотную к Гермионе, — я убью тебя здесь, в Большом зале, поставив точку во всей этой эпопее.

Та попыталась отодвинуться, но шум в голове и боль в ноге не позволили сдвинуться. Так она и стояла, почти уткнувшись носом в мантию Волдеморта и не зная, чего ожидать.

Лорд небрежно провёл рукой по её лицу.

— Впрочем, убью не сразу, — задумчиво добавил он, окинув девушку оценивающим взглядом.

Она резко вскинула руку и наотмашь ударила Тёмного Лорда по лицу. Он, не ожидавший ничего подобного, отступил назад. Воспользовавшись моментом, Гермиона, превозмогая боль в ноге, тут же скрылась за преподавательским столом, где находился ещё один выход из зала. Толкнув тяжелую дверь и оказавшись в полутёмном коридоре, ведущем к центральным лестницам, она побежала назад, к Выручай-комнате.

— Пожалуйста, мне необходима помощь. Я должна спрятаться, — попросила Гермиона, еле переводя дыхание.

И комната появилась. Впереди оказалась дверь, открыв которую, Гермиона сделала шаг внутрь.

— Петрификус Тоталус! — раздался голос Лорда за её спиной.

Он приблизился и, подняв девушку на руки, вошёл в комнату.

* * *

Волдеморт положил свою ношу на мягкий диван и опустился в кресло напротив. Неуловимое движение пальцев, и вот уже в руке у Лорда оказался бокал вина. Сделав глоток, волшебник принялся наблюдать за лежащей перед ним девушкой. В её глазах застыло изумление. А она что думала? Что успеет проскользнуть в комнату, а он снова будет караулить её под дверью? Лорд усмехнулся своим мыслям и снял заклинание.

Гермиона почувствовала, что может двигаться. Она опустила ноги на пол и решилась сесть. В кресле перед диваном расположился Он. Маг был красив, глупо было отрицать очевидное. Но не той глянцевой красотой, которая отличала мальчишек с обложки Ведьмополитена. Эта была строгая и холодная красота, обрамлённая замаранной аурой чёрного мага, аурой, отягощенной смертью. На ум приходило сравнение с ядовитой змеёй, в которой яркость окраса сочеталась со смертоносностью укуса. И ты предпочёл бы не приближаться к террариуму, а любоваться ею со стороны, потому что стоит подойти, и змея нанесёт удар.

Вдруг Лорд настолько сильно сжал свой бокал, что тот лопнул. Осколки врезались в кожу, и вино вперемешку с кровью потекло на пол. Волдеморт молчал, да и Гермиона не горела желанием что-либо говорить, прекрасно всё понимая и без слов. Она сама была этим бокалом, и Лорд просто продемонстрировал возможное развитие событий, и осколки тут же исчезли по мановению его руки. Да, они все исчезали, кто-то позже, кто-то раньше, все они. Её родители, друзья, боровшиеся против сумасшедшего мага и верившие, что обязательно победят. Они словно растворились, будто и не жили вовсе. В этот момент Гермиона была уверена, что ей осталось только последовать за ними.

— Осколки, — прошептала она. — Они врезались в кожу.

— Ну и?

— Надеюсь, они причинили хоть немного боли, — усмехнулась девушка.

Вместо ответа Лорд взглянул на свою ладонь, и царапины пропали, но Гермиона на этом не остановилась:

— А что, Томми, долго ты невербальной магии учился? — невинным тоном осведомилась она. — А может, это наследственная способность преемника Слизерина? Или начал с горя заниматься, когда Дамблдор отказал тебе в должности преподавателя ЗОТИ? Конечно, ещё б тебя взяли, он же знал...

В следующую секунду Гермиона почувствовала, что не может вздохнуть. Перед глазами замелькали чёрные мошки, голова закружилась, и дезориентированная в пространстве девушка упала на ковер между диваном и креслом. Её сил едва хватило на то, чтобы поднять взгляд на Волдеморта, с интересом наблюдавшего за ней. Ещё через несколько секунд сознание стало оставлять её. Она была уже на грани между реальностью и забытьём, когда действие заклинания прекратилось.

Лёгкие стали наполняться воздухом, и девушка закашлялась. Кое-как, прислонившись спиной к креслу, она села прямо на полу и постаралась восстановить дыхание.

И только тут до гриффиндорки дошло, насколько близко она находилась к Волдеморту, практически вплотную, сидя на части его мантии. Гермиона попыталась встать и отодвинуться, но руки Лорда легли ей на плечи, заставив остаться на месте.

— Ш-ш-ш, не так быстро. Ещё одна подобная выходка, и это будет Круциатус. Ты поняла?

Молчание.

— Поняла? — нетерпеливо повторил Лорд.

— Да...

— Да, милорд, — поправил он.

Девушка не повторила. Тогда Волдеморт сдавил её плечи так сильно, что она невольно вскрикнула.

— Да, — сдалась Гермиона и едва слышно добавила: — милорд.

— Неплохо для первого раза, — похвалил её Тёмный Лорд, наклонившись, поднял её с пола и усадил к себе на колени.

Не давая девушке опомниться, он заглянул ей в глаза:

— Легилименс!

Лорд сразу же обратился к её последним воспоминаниям. Вот она сидит за книгами: “Практический курс чёрной магии — защита и нападение”. Хм, весьма любопытно, неужели девчонка действительно на что-то надеялась? А тут что? Флитвик в первый день осады приносит успокоительное, как мило. А здесь разговор с профессором за ужином: они сидят рядом, и так каждый вечер. Последние дни: они впятером складывают книги и несколько коробок у Выручай-комнаты; снова Флитвик, на этот раз он объясняет, как открыть тайный проход из комнаты и куда тот ведет, уверяет девушку, что это единственная возможность спастись. И Гермиона ему верит. Что было дальше, Тёмный Лорд уже знал.

Школа, друзья и всего лишь одно воспоминание о семье: о смерть родителей зимой шестого курса. Лорд ещё раз прокрутил его. Ничего сверхъестественного. Приличествующие происшедшему эмоции: пустота и желание отомстить. Но что-то всё равно настораживало, воспоминание казалось искусственным. Грязнокровка действительно потеряла отца с матерью, об этом тогда кричали все магические газеты: старших Грейнджеров нашли убитыми в своём доме в Лондоне; расследование показало, что они собирались уехать из страны: были уже забронированы билеты на самолет, но не успели. Магглы не смогли назвать причину смерти, Аврорат постановил — Авада Кедавра.

Исходя из этих сведений, желание Грейнджер умереть было более чем обоснованным. Мысли об одиночестве, игнорирование предложенного Флитвиком шанса на спасение, твёрдая убеждённость, что ей незачем жить, глупая попытка разозлить его. Провал. Вывод, который напрашивался сам собой, слегка удивил немало повидавшего чародея: девчонка хотела умереть, и здесь что-то не состыковывалось.

Даже сейчас, лёжа у него на руках и чувствуя, какие именно воспоминания он видит, она тщетно пыталась понять, почему он не убивает её. Ему же не было от неё никакой пользы — всё, что хотел, он уже выяснил. Лорд уловил эти мысли. “Пользы, тебе известной, малышка”, — мысленно возразил он и прекратил воздействие на её сознание.

— Один вопрос, грязнокровка, и, возможно, я исполню твоё желание, — негромко произнёс Волдеморт, — попытаешься солгать — я почувствую.

Гермиона вопросительно взглянула на него. Он достал из внутреннего кармана мантии фотографию и показал ей:

— Ты знаешь, кто это?

Девушка взглянула на маггловский снимок. Летний солнечный день, безоблачное небо, Национальная Галерея и фонтаны Трафальгарской площади. В центре фотографии была девочка лет семи. Прямые русые волосы обрамляли её розовощекое личико. Она улыбалась и с нежностью смотрела на фотографа, но Гермиона не знала и никогда раньше не видела её.

Лорд ждал.

— Нет. Я не знаю её и никогда раньше не встречалась с ней.

Волдеморт вскинул брови, словно ожидая продолжения.

Девушка вздохнула:

— Я не знаю её, милорд.

Тёмный Лорд медленно кивнул.

— Что ж, ты не солгала мне. И поэтому сегодня я тебя не убью, — решил он.

Непонимающий взгляд Гермионы встретил его — насмешливый. Она уже хотела снова что-то сказать, когда почувствовала, что против воли засыпает.

Гермиона уже не видела той глубокой задумчивости, с которой смотрел на неё Волдеморт. Было очевидно, он о чём-то напряжённо размышлял; и если не о девушке у него на руках, то на тему, явно с ней тесно связанную. Причём, те выводы, к которым он приходил, магу явно не нравились. И чем меньше света давал огонь в камине, тем глубже становилась складка между темными бровями волшебника.

“Позади меня было искусственное прошлое, но оно ни капли не спасало от кошмаров настоящего. А ещё... ещё у меня была надежда на быструю и скорую смерть; надежда на выход из адского круга, но и она развеялась как дым, когда я совершила очередную глупость”

Из дневника Леди Гермионы.

Гермиона была за городом, в доме, где она часто отдыхала со своей семьёй. Широкие раскидистые дубы над разлившейся рядом речушкой и зелёные английские луга до горизонта. Ей хотелось раскинуть руки и бежать по ним, бежать и бежать до бесконечности. Чтобы такой любимый и дорогой сердцу ландшафт никогда не кончался, чтобы его не пересекла невесть откуда взявшаяся трасса; чтобы не вырос на её пути словно из-под земли невзрачный сельский городишко. Хотелось наслаждаться солнцем и ни о чём не думать. Примостившись на шатком любимом рыбаками мостике, девушка опустила ноги в воду и умиротворённо закрыла глаза. На душе было светло и тихо.

— Герми, давай поиграем, а? — раздался рядом негромкий голос.

— Спокойно тебе не сидится, да? Неужели ты не можешь отдохнуть полчасика? — раздраженно ответила девушка, даже не взглянув на собеседницу.

— Могу. Но может, всё-таки, сыграем?

— Хм. Во что? — спросила Герми.

— В карты! Будешь играть? — предложила девочка.

— Буду, если ты не станешь жульничать, — охладила её пыл Гермиона.

— Я? Жульничать? Да никогда в жизни! — удивление в голосе было почти искренним. — Ладушки, я сейчас принесу колоду. Не сбегай!

— Угу.

Гриффиндорка не смотрела, как её собеседница вприпрыжку бежит к дому. На полпути к крыльцу девушка остановилась и, обернувшись, крикнула:

— Кстати, тебя мама искала! — после чего скрылась на террасе.

Герми закатила глаза и легла на деревянный настил. Рядом с ней квакали лягушки, а в кронах деревьев негромко насвистывали птицы. Лёгкий ветерок забавно играл с девичьими кудрями, перебрасывая их из стороны в сторону. Девушка провела рукой по волосам и, сладко потянувшись, взглянула на небо. Над её головой был тяжёлый зелёный балдахин.

“Мерлин! У меня галлюцинации!” — подумала Герми и резко села на постели. Она была в какой-то комнате, лежала на большой двуспальной кровати. “И что я здесь делаю?” — вопрос был риторическим, а потому девушка не ждала ответа. Она посмотрела по сторонам. Напротив кровати в другом конце комнаты располагался камин, правда, сейчас огонь в нём уже не горел, лишь от углей шло едва различимое свечение; но, тем не менее, он производил большое впечатление. Над камином была широкая полка, на концах которой стояли два пятисвечника. Перед камином возвышались два массивных кресла, покрытые зелёными покрывалами. Между креслами и кроватью лежал ковёр, сымитированный под мозаичное панно с орнаментом. Слева от девушки было окно, закрытое плотными льняными шторами, между ними был небольшой просвет, откуда пробивался слабенький солнечный лучик, который и разбудил девушку. Справа стояла прикроватная тумбочка, на ней ничего не было. Чуть дальше были тяжелые занавески из зелёного бархата, по-видимому, скрывающие дверь. Справа от камина, рядом с окном, стоял резной комод из тёмного дерева. Напротив окна была видна дверь. Шестое чувство подсказывало девушке, что она была закрыта. Рядом с дверью стоял невысокий шкаф, а вплотную к нему — небольшое трюмо.

В целом, обстановку можно было назвать изящной, если бы не гнетущие впечатления от зелёной цветовой гаммы и тёмного оттенка мебели. Но больше всего Гермиону пугала кровать. Темный балдахин давил на голову. Было, конечно, ясно, что он не упадёт, но чувство было не из приятных. По четырём углам кровати были столбы, каждый из которых оплетали вырезанные из дерева змеи. В ногах было свёрнуто такое же зеленое, как и балдахин, покрывало. И если бы не белизна простыней, то девушка не выдержала и соскочила с кровати. Потому что на кровать, в её традиционном понимании, ЭТО никак не тянуло, скорее, эта постель походила на языческий жертвенник. Воображение тут же услужливо подсунуло картинку: её привязывают за руки и за ноги к этим столбам и приносят в жертву в очередном черномагическом ритуале Волдеморта. Герми помотала головой и постаралась вспомнить, как здесь оказалась. Волной накатили воспоминания: Выручай-комната, Хогвартс, смерть ребят и профессора, неудачная попытка погеройствовать и Он с какой-то идиотской фотокарточкой. А что было потом? Она, кажется, уснула? Или нет? А, точно, он её усыпил. Что же он сказал ей? Что сегодня не убьёт. А когда? Мерлин знает! Если она была до сих пор жива, то, очевидно, он сказал правду. “Наверняка, впервые в жизни”, — ехидно прокомментировал внутренний голос. Но тогда зачем притащил её сюда? И, кстати, сюда — это куда? Где она вообще? Девушка встала с постели и подошла к окну, отдёрнула шторы и выглянула: было утро, солнце только вставало из-за деревьев. Большую часть пейзажа, который отсюда можно было рассмотреть, составлял лес. Гриффиндорка посмотрела вниз: высота примерно третьего этажа, внизу сад, а у самого леса высокие ворота. Закрыты они или нет, было не видно: “Чёрт, я в поместье” — вывод был однозначен — “Но в чьём”? А вот на этот вопрос было не так просто ответить. Комната, где Герми находилась, явно принадлежала слизеринцу, и если предположить, что остальной интерьер особняка был схожим, то количество владельцев этого домика значительно сокращалось.

Девушка помнила, как несколько лет назад, читая “Пророк”, наткнулась на фотографию четы Малфоев на фоне их поместья. На снимке была видна часть ворот и забора. Грейнджер попыталась сравнить их ворота с теми, что были видны из окна — здесь ворота были другие — значит, она не в Малфой-Мэноре. Это открытие не принесло ни облегчения, ни разочарования. Вздохнув, Гермиона задёрнула шторы и прошлась по комнате: повертела ручку входной двери, как и ожидалось, дверь была заперта, выдвинула ящики комода, проверила тумбочку, залезла в шкаф, осмотрела трюмо — в комнате не было никаких посторонних предметов. В шкафу было сложено постельное белье, комод был пуст, а в шкафчике трюмо лежала расчёска. Это была комната для гостей. Девушка отодвинула зелёные занавески — за ними обнаружилась ещё одна дверь, но она была открыта и, толкнув её, Гермиона оказалась в ванной комнате, где тоже не обнаружилось ничего сверхъестественного. Обычная ванна с краном и душем, слева при входе — небольшой шкафчик, напротив — раковина и сбоку туалет. Над раковиной висело большое зеркало. Девушка посмотрела на себя: растрёпанные волосы, большие зрачки, бледные губы, грудь поднималась и опадала от частого дыхания — нервы брали своё. Фиолетовая футболка и чёрные джинсы — по-маггловски, но зато удобно. Сейчас было не совсем подходящее время, чтобы следить за собой, поэтому, сполоснув лицо ледяной водой, Гермиона ушла в комнату. Недолго думая, она достала расчёску и причесала свои непослушные волосы. В принципе, она делала всё, чтобы отвлечься от мыслей. А поскольку заняться было особенно нечем, то девушка начала ходить по кругу, размышляя и сопоставляя то, что уже знала.

Выбраться отсюда не было шанса, решетка на окне и приличная высота не позволяли этого. Интересно, как бы отреагировал Лорд, найди он её под окном с переломанными ногами? Сколько Круциатусов обеспечили бы ей смерть? Девушка хмыкнула. Как она не билась над главным вопросом, мотивы Риддла ей были не ясны, и это пугало ещё больше. Странном казалось и то, что он оставил её здесь, хотя мог бы отправить в подземелье или, на крайний случай, в Азкабан. Что ему было нужно? Герми не знала. Но что бы это ни было, ничего хорошего это не предвещало и предвещать не могло.

Устав наворачивать круги, Гермиона плюхнулась на кровать. Постичь логику Тёмного Лорда она не могла, поэтому решила вспомнить свой сон. Что это был за бред? С кем она разговаривала? Какая мама? Мама умерла. Значит, это была мама той девушки? А её она откуда знает? Что они с её мамой делали у них в загородном доме? И почему, задери её гиппогриф, она не могла открыть глаза и посмотреть на собеседницу? Во сне она чувствовала, что хорошо её знает. А когда та сказала, что её зовёт мама, девушка мысленно отметила, что нужно будет к ней зайти, видимо, той нужна была помощь по хозяйству. Интуиция подсказывала девушке, что это был не просто сон, но вот его смысла она не улавливала. Потерев виски, Гермиона легла на спину: “Я упускаю что-то важное, какую-то деталь, которая бы всё объясняла. Ладно, ещё раз. Что там было? Дом, река, мостик. Да всё как обычно. Ну, должно же что-то быть? Или нет? Чёрт, я схожу с ума”. Гермиона забралась под одеяло и тупо уставилась в балдахин. Все её логические заключения разбивались о мысленную стену. Было впечатление, что она не помнила чего-то важного, что могло объяснить и её сон, и Лорда с его идиотским поведением. Но пробить эту стену она не могла. Вскоре, занятая своими мыслями, девушка погрузилась в неглубокий сон.

* * *

— Гермиона, хватит спать, завтрак уже на столе! — раздался за дверью звонкий голос.

Негромко послав его обладательницу на несколько последних букв алфавита, Гермиона села на кровати.

— Вставай, лежебока, а то блинчиков не достанется!

— Сейчас! Не ори так! Спущусь через пять минут! — ответила Герми и встала.

Заправив постель и переодевшись, девушка направилась в ванную. Закончив утренний туалет, она вышла из комнаты и пошла на кухню. Там уже никого не было. Сделав кофе и достав клубничный джем, Гермиона принялась за блинчики. Окно на кухне было открыто. Со двора доносились голоса. Один голос был женским, второй — чуть более высокий — детским.

— Мама, а я буду такая же, как Гермиона? — спросила девочка.

— Конечно, солнышко, вот подрастёшь немного, пойдёшь в школу, будешь учиться и станешь, — ответила женщина.

— А можно не ходить, а сразу стать такой как она?

— Нет, золотце, нельзя. Наша Гермиона хорошо учится в школе, ты тоже должна быть прилежной ученицей, когда пойдёшь в школу, чтобы стать такой как она, — возразил женский голос.

— Но это же так долго! Она уже окончит школу, и я не успею с ней посоревноваться, — посетовал ребёнок.

— Но её результаты никуда не денутся. У тебя будет надёжный ориентир.

— Да, а если я буду учиться лучше, то она всё равно не сможет вернуться и переучиться ещё один раз! — сделала гениальный вывод малышка.

— Конечно, ангел мой, конечно, — охотно согласилась женщина.

Разговор прекратился на некоторое время. Гермиона успела доесть завтрак и сделать себе ещё одну чашку кофе, когда голоса зазвучали снова.

— Мама, а ты всегда будешь со мной? — спросила девочка.

— Ну конечно. Я очень люблю тебя, — уверила ребёнка женщина, — но ты должна помнить, что у тебя ещё есть Гермиона. Она будет беречь тебя, всегда поможет и никогда не оставит. Всегда будет рядом.

— Мамочка, ты говоришь так, будто скоро умрёшь. Мамочка, пожалуйста, не оставляй меня, — ребёнок начал плакать.

— Что ты, милая моя, что ты! Мы всегда будем вместе. Ну не плачь. Ш-ш-ш... Не надо плакать, — женский голос нежно успокаивал девочку, — иди ко мне, ложись рядышком и засыпай.

— А ты споёшь мне? — спросила девочка.

— Спою, родная.

— Спасибо.

— “Крошка Вилли Винки

В доме погасли огни;

Пчелки затихли в саду,

Рыбки уснули в пруду.

Месяц на небе блестит,

Месяц в окошко глядит...

Глазки скорее сомкни,

Крошка Вилли Винки

Усни! Усни!

Сладко мой птенчик живет:

Нет ни тревог, ни забот,

Вдоволь игрушек, сластей,

Вдоволь веселых затей.

Все-то добыть поспешишь,

Только б не плакал малыш!

Пусть бы так было все дни!

Крошка Вилли Винки

Усни! Усни!”*

Мелодичный голос матери набирал силу. Гермиона сама невольно заслушалась. Она не сразу заметила, что плачет. Девушка перевернулась на другой бок и всхлипнула в голос.

Сон распался. Слёзы продолжали течь по лицу. Гермиона посмотрела на окно. Солнце садилось — она проспала весь день. Кто же она? Эта девочка, снова преследовавшая её во сне. На этот раз она разговаривала с матерью Гермионы. Эту женщину нельзя было не узнать даже по голосу. Это точно была она. Такая родная и понятная, с мягким нравом и любящей улыбкой — как живая. Гермиона закрыла глаза, в голове снова зазвучал её голос. Кому она пела? Может, ей самой? Но не могло же там быть две Гермионы? Тем более, девчонка разговаривала с матерью о ней самой, разбудила её с утра. Раздвоение личности? “Что ж, совсем кстати. Только этого мне не хватало для полного счастья”, — улыбнулась Гермиона сквозь слёзы. — Я должна выяснить, кто она, эта девочка“. А в первом сне? Она сказала, что меня искала мама, может она меня имела ввиду? Тогда она и я — разные люди. Белиберда какая-то”, — девушка помотала головой, прогоняя наваждение.

Гриффиндорка встала и прошла в ванную к зеркалу. Выглядела она неважно: под глазами залегли тени, которых с утра не было. Сами глаза были красными и опухшими. Девушка включила холодную воду. Она облокотилась на раковину и долго смотрела, как течёт холодная струя.

Школьную старосту, первую везде и во всём, пугала неизвестность. Пугало то, что её жизнь может зависеть от кого-то другого. Для представительницы факультета Годрика это было немыслимо. Она привыкла сама за себя отвечать, сама решать свою судьбу, а сейчас, запертая в этой изящной клетке со своими кошмарами и без надежды на будущее, она сама себе казалась мышкой, которую скоро убьёт кот; она медленно сходила с ума.

Выключив воду, девушка направилась в комнату. Она уже была готова на что угодно, лишь бы прекратилось это ожидание, ей было всё равно, как оно прекратится, она ждала конца и была к нему готова.

Но, как оказалось, была готова только в мыслях. Потому что когда в коридоре раздались шаги, медленно, но верно приближающиеся к комнате, девушку охватила настоящая паника, она заметалась по комнате: то ли хотела спрятаться, то ли найти какое-нибудь оружие. После нескольких секунд безуспешных поисков взгляд гриффиндорки упал на каминную полку, схватив один из пятисвечников, она обернулась на дверь — с той стороны кто-то стал открывать замок. Недолго думая, а в условиях такого нервного напряжения, видимо, не думая вообще, девушка с орудием убийства в руках забралась на трюмо и с него перелезла на шкаф. Свесив ноги с другой стороны, она поудобней обхватила рукой подсвечник и приготовилась. Ручка повернулась, дверь открылась и закрылась. В комнату зашёл Волдеморт. Нужно было срочно действовать. И, не дожидаясь, пока он её заметит, девушка спрыгнула со шкафа прямо на Тёмного Лорда, метя подставкой ему в голову...

_______________________________________

*— Текст колыбельной песни "Крошка Вилли Винки".

“Она была бессильна перед судьбой,

она хотела жить, не ведая, что уже умерла”

Августа Летицкая “Биография Леди Гермионы”.

Дальнейшие события развивались слишком быстро. Девушка спрыгнула со шкафа, но Лорд исчез. Она упала на пол и выронила подсвечник. Резко обернувшись, девушка увидела Риддла. Он сидел в кресле у камина. На нём была тёмно-синяя рубашка, выгодно оттенявшая цвет его глаз, и чёрные брюки. В руках он вертел волшебную палочку.

— Поставь пятисвечник на место, — сказал он, даже не взглянув на гриффиндорку.

Девушка всё ещё пребывала в шоковом состоянии, а потому без слов подчинилась. Она поставила подставку на место и обернулась к Волдеморту, тот жестом приказал ей занять кресло напротив.

Гермиона села и спросила:

— Где я?

— Риддл-Мэнор, — последовал ответ.

— Зачем? — задала она свой главный вопрос.

Лорд медлил. Он не торопясь осмотрел сидящую перед ним девушку с ног до головы. Его взгляд остановился на её покрасневших глазах. Он вглядывался в них несколько минут и, наконец, произнёс, будто не расслышав вопроса Гермионы:

— Хорошо спалось?

Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал гриффиндорке, что сам Тёмный Лорд будет интересоваться, как она спала, девушка, не задумываясь, вызвала бы целителей из св. Мунго, чтобы они помогли этому человеку.

— Хорошо, — буркнула она первое, что пришло в голову.

Лорд усмехнулся:

— Кошмары не мучали?

“Он издевается, сволочь”, — подумала Гермиона и ответила:

— Нет, — и тут же выплюнула, — милорд.

— Что тебе снилось, деточка?

— Ваша смерть, Повелитель, — прошипела она, разозлённая таким обращением. Риддл вскинул брови в притворном удивлении:

— И поэтому ты плакала?

— Не дождётесь, — последовал ответ.

— Если ты не хочешь говорить, тогда я посмотрю сам, — предупредил он.

Герми почувствовала, как он проникает в её сознание.

— Нет! — выкрикнула она и схватилась руками за голову, желая закрыться от его вторжения. — Я всё расскажу. Сама.

— Слушаю.

Особого выбора не было. И Гермиона пересказала Волдеморту содержание своих сновидений. Лорд слушал её, не перебивая, на его лице не отражалось никаких эмоций, так что нельзя было определить, имели ли эти сведения для него какой-то смысл или нет.

— И что ты об этом думаешь? — собеседник прервал молчание.

— Что это бред, — категорично отрезала девушка.

— Ты действительно так считаешь? — спросил Тёмный Властелин. В его голосе явственно звучала издёвка. Было очевидно, что он ни на йоту не верит Гермионе.

Девушка вздохнула. Интерес Риддла к её снам очень настораживал. Зачем ему было знать, что ей снится? Тут же не было никакой связи. Ну, по крайней мере, Гермиона её не видела.

— Полагаешь, что её нет? — прервал её размышления Волдеморт.

— Кого нет?

— Связи.

“Чёртов легилимент, мать его”! — зло подумала она и постаралась сосредоточиться на какой-нибудь глупости. Думать при нём было опасно.

— Именно, — согласился Лорд.

Что он имел в виду, так и осталось загадкой. Был ли он согласен с тем, то он легилимент или с тем, что думать было опасно? Мерлин его разберёт. Да и какой ей был прок от того, что он узнает её соображения? Точно, ни жарко, ни холодно.

— Да, думаю, что нет, — заключила девушка после недолгого раздумья.

— Хорошо. Кто эта женщина? — тихо поинтересовался Риддл.

— Моя мать, — голос гриффиндорки против воли дрогнул.

Миссис Грейнджер всегда выглядела слишком молодо и жизнерадостно, для нее существовала только её дочь; она жила для неё и ради неё. Девушка платила ей тем же. Просьбы и наказы матери всегда выполнялись в срок и с особой тщательностью; а если мать что-то советовала, то проигнорировать это её дочь никогда бы не осмелилась. Для Гермионы мать была целым миром, окунаясь в который можно было почувствовать себя ребёнком. Попросить “спрячь меня” и знать, что тебя надёжно укроют и защитят. С раннего детства мать стала для девушки авторитетом, наставником, к которому девушка обращалась. Она была всем при жизни. Осталась всем и после смерти. Гермиона вспоминала… В тот момент ей было плевать, что все её эмоции слишком явно отражаются на лице, слишком честно.

Да, она скучала. Сердце до сих пор кровоточило. И некому было поплакаться в жилетку. Теперь некому. Она ушла.

Парадоксальное существо — человек. Он страшно боится одиночества, но когда вокруг собирается слишком много народу, начинает задыхаться. Он может сбежать, сменить имя, переехать в другой город, страну. Но всё равно останутся люди, от которых он не сможет скрыться — самые близкие родственники. А когда они уходят, человек действительно остаётся один, сколько бы друзей и приятелей он при этом не имел. Так случилось и с Гермионой. Только она тогда не знала, что смерть родителей — это не последний удар судьбы. Оставшись один на один с миром, девушка впервые по-настоящему испугалась. И страшно было не потому, что она боялась не справиться, а потому, что посоветоваться было не с кем. Решая за себя, бывшая гриффиндорка никогда не пренебрегала советами более мудрых и более опытных. Не надо говорить, что судьба поступила с девушкой несправедливо, просто перемена оказалась слишком резкой. И то, что Гермиона до сих пор была в здравом рассудке, было настоящем чудом.

Но эти сны... Они делали её слабой, воскрешая в сердце те чувства, от которых она старательно пыталась отгородиться, забыть. Что, в конечном итоге, было невозможно. Как смерть для любого человека, когда он последовательно пытается не думать о ней, выкинуть из головы, но временами сдается, и осознание неминуемого накатывает с новой силой, осознание того, что ты скоро умрёшь и ничего не сможешь с этим поделать. Это сейчас и происходило с Гермионой. Теперь девушка по опыту знала, что время не лечит, оно просто обезболивающее с очень непродолжительным сроком действия, оно не помогает и не скрывает, просто притупляет боль. И увидев во сне мать, девушка снова почувствовала себя одинокой, и если год назад это чувство было продиктовано потерей близких, то сейчас оно было тяжелее, потому что ушли все: и близкие, и друзья.

Лорд видел, как мысли и эмоции сменяют друг друга на лице девушки. И чем дольше она думала, тем тяжелее ей становилось. И если бы Риддл мог чувствовать, он бы понял это. Но, к её несчастью, он всего лишь виртуозно манипулировал чувствами других, не переживая их сам. Он не умел этого.

— Хочешь узнать, кто она? — наконец негромко проговорил он.

Девушка долго смотрела на него, а потом кивнула:

— Да.

— Я помогу тебе, — ответил Лорд.

— А какая Вам от этого выгода? — изумлённо выпалила собеседница.

— С чего ты взяла, что она есть?

— Вы — слизеринец, — припечатала гриффиндорка.

Риддл ожидал продолжения.

— А змеи ничего не делают без личной выгоды. Чего вы хотите?

— Вижу, общение с Малфоями пошло тебе на пользу, — прокомментировал маг.

— Так чего же вы хотите? — повторила Гермиона, не обратив внимания на его выпад.

Она нервничала. Её затравленный взгляд невольно скользнул вглубь комнаты к кровати со змеями. Она содрогнулась. Лорду не надо было читать мысли, чтобы понять, о чём она подумала. Девушка вновь посмотрела на собеседника и увидела, что тот пристально наблюдает за ней. В его глазах был какой-то непонятный блеск. Если бы она хоть немного знала Тёмного Лорда, то поняла бы, что он изо всех сил старался сдержать смех. Она, сама того не ведая, дала ему против себя ещё одно оружие. Риддл с удивлением понял, что ничто так не пугало отважную гриффиндорку, бившуюся в своё время с ним и его пожирателями, как близость с мужчиной. Он находил это забавным. Такие знания никогда не были лишними, если знать, как ими пользоваться. А мельком взглянув на её мысли, Лорд призвал на помощь всё своё самообладание, чтобы не рассмеяться в голос: девчонка представляла, что он может с ней сделать. Она так сильно побледнела, что он начал всерьёз опасаться, что она упадёт в обморок. Нужно было прекратить этот зрительный контакт. И он сказал то, ради чего сюда пришёл:

— Мне нужна твоя кровь.

Её удивление было таким искренним, что Лорд невольно задумался, а так ли она его поняла. Решив удостовериться, он произнёс:

— Ты не ослышалась.

— Но... но зачем? — спросила девушка, запоздало сообразив, что он не будет давать ей отчёт.

— Да, не буду.

Герми дёрнулась, как от удара — он снова читал её мысли. Это уже не вызывало удивления, только неприятное чувство вторжения в личное пространство. Но, Мерлин, зачем ему кровь? Неужели он собирается использовать её в черномагическом ритуале? Или саму её принести в жертву? Моргана, помоги!

— У тебя слишком бурная фантазия, девочка, — почти нежно заметил маг, — хотя это весьма неплохая идея.

Он видел её реакцию: она вцепилась в подлокотники кресла так, что ладони покраснели от напряжения.

Лорд поднялся и, преодолев, разделявшие их расстояние, навис над девушкой. Если бы можно было исчезнуть, Гермиона бы так и поступила. Но гриффиндорская гордость не позволила ей этого. Она сидела в кресле и смотрела на него снизу вверх, не позволяя себе отвести взгляд.

— Гриффиндорцы, — проговорил Лорд, — ваша так называемая храбрость граничит с безумием. Но и вы ломаетесь рано или поздно.

Он провёл рукой по её волосам, заправив за ухо выбившуюся прядку. Дотронулся до щеки, кожа была тёплой и гладкой. Риддл наклонился ниже, еле касаясь волос девушки, и прошептал:

— Знаешь, чем отличаются под Круциатусом гриффиндорец от слизеринца?

Гермиона молчала.

— Ничем. Они одинаково умоляют прекратить пытку. У всех людей одни и те же слабости и страхи, — ответил маг.

— У гриффиндорцев есть хотя бы честь! — смело возразила девушка.

— Честь, — повторил Лорд и добавил, — не идеализируй себя. Любой из нас готов мать родную продать, главное не ошибиться с ценой.

— Да, то-то ты и продал её. На что ты её выменял? На силу и власть? Продешевил ты, однако, продешевил.

Герми не знала, что бы она ещё добавила, потому что сразу за её словами последовал удар. Она вывалилась из кресла, едва не перевернув его, и растянулась на полу, слизывая кровь из разбитой губы. Она слышала, как Волдеморт подошёл к ней и следующим, что она почувствовала, была боль. Волна боли поднималась изнутри, от неё невозможно было отгородиться, невозможно скрыться. Она была везде: от кончиков пальцев ног до ладоней, взрывалась в голове красными искрами, растекалась по всему телу. Девушка видела перед собой только красную пелену, дышать становилась всё труднее, из груди вырывались короткие, перемешанные с кровью, хрипы. Осколком сознания, за который она так истово пыталась зацепиться, Герми понимала, что не должна кричать, пусть пытает до смерти, но неотделимое от сущности человека желание жить взяло верх над разумом, и гриффиндорка закричала. Пытка не прекратилась. Крик перешёл в неясное бормотание и вскоре совсем стих. Из последних сил девушка постаралась сфокусировать взгляд, но у неё не получилось, и тогда она просто повернула голову туда, где по её предположению был Риддл, и прошептала:

— Умоляю, милорд.

Заклинание перестало действовать. А Гермиона всё продолжала просить Волдеморта остановиться. Вдруг она почувствовала, как что-то твёрдое коснулось её щеки. Девушка открыла глаза. Зрение с трудом приходило в норму. Рядом с ней присел Тёмный Лорд и водил палочкой по её лицу. Её взгляд стал наполняться ужасом, стоило ей посмотреть в его глаза. Они пылали яростью, холодной и безжалостной. Он сдерживался из последних сил. Гриффиндорка застыла, она не пыталась отодвинуться или закрыть глаза, потому что любое её действие могло снова спровоцировать Лорда. Вдруг он резко встал и отошёл к окну. Девушка облегчённо вздохнула и тут же зашлась в приступе кашля — кажется, буря миновала.

Волшебница встала на колени и прижалась лбом к подлокотнику кресла, всё тело ломило, а руки онемели.

— Тебе ещё нужны доказательства? — раздался голос Риддла.

В ответ Герми отрицательно помотала головой — сил говорить не было.

— Отвечай! — голос прозвучал ближе и, подняв голову, девушка обнаружила, что Тёмный Лорд вновь стоял рядом с ней. Он взял девушку за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Волдеморт был спокоен, ледяная маска надёжно скрывала его эмоции, и девушка прошептала:

— Нет, милорд.

— Впредь не смей рассуждать о том, чего не понимаешь, девчонка! — предостерёг маг, и, отпустив её, стремительно вышел из комнаты. Несколько раз повернулся в замке ключ, и девушка осталась одна.

* * *

Гермиона осторожно добралась до ванной и залезла в душ. Включив холодную воду, она несколько секунд стояла неподвижно: вода притупляла боль и давала иллюзию, что ничего страшного не случилось. Наконец, завернувшись в полотенце, девушка вылезла из ванны и прошла в комнату. Натянув джинсы и футболку, она расчесала волосы и легла в постель. Ощущения были как при гриппе: ледяные ладони и пылающие щёки. Были ли это последствия Круциатуса или купания в холодной воде, трудно сказать. Да и девушку это мало волновало. Она лежала и думала о том, что только что сделала. Она уступила. Не просто проиграла, а даже не попыталась бороться. Герми горько усмехнулась. Одного проклятья хватило, чтобы её сломить. Сколько продолжалась пытка? Десять секунд или пять минут? Она не помнила, да и не было особой разницы, и то, и другое было одинаково позорно. Она должна была реабилитировать себя! Она всего лишь проиграла одну битву, но не войну! Она будет бороться! И Волдеморту её не победить.

Но сейчас, лёжа в постели и находясь между сном и явью, о том, что эта была уже не первая, проигранная ею битва с Лордом, девушка предпочла не думать. Она не хотела верить, что Волдеморт уж победил в этой войне, и у замученной Круциатусом и запертой в одной из комнат его особняка девочки не было шанса победить. Но она была из гриффиндорцев, а им никто не запретит пытаться! И уж подавно она не думала о том, что своими рассуждениями и поведением лишний раз подтверждала отношение Лорда к её факультету. Мысли становились всё запутаннее, планы всё грандиознее, и Гермиона не заметила, как уснула.

Её сон не потревожили ни поворот ключа в замке, ни легкие, приближающиеся к кровати шаги, ни теплая рука, коснувшаяся её холодных ладоней, ни едва слышный шёпот, из которого нельзя было разобрать ни слова. Девушка повернулась лицом к двери и подложила ладони под голову — руки снова становились тёплыми. И уж тем более Гермиона не услышала, как где-то ещё через полчаса кто-то вновь запер её и неслышно удалился.

“Никогда не говори “Это просто ужасно”,

потому что Это может стать ещё хуже”

Надпись на стене в камере Азкабана.

— Мисс! Мисс! Просыпайтесь!

Гермиона перевернулась на спину и открыла глаза. На неё обеспокоенно смотрел домовой эльф.

— Мисс, — позвал он, — вы меня слышите?

— Да, слышу, — ответила девушка.

— Господин велел разбудить вас в десять утра. А Фини слушается господина, — вновь заговорил эльф.

Герми села на постели. Она с удивлением обнаружила, что вполне сносно себя чувствует, будто бы и не было вчерашнего Круциатуса. Это, конечно, было хорошо, но не могло не вызвать новых вопросов. Вчера, ложась спать, девушка чувствовала себя так плохо, что сегодня надеялась и вовсе не проснуться. Насколько она знала, после пыток Лорда, если они не заканчивались летальным исходом, встать на следующий день было невозможно. А на ней не было никаких защитных чар или амулетов, и она встала, правда, ощущала лёгкое головокружение. Но и это ничего объяснить не могло.

Посмотрев в сторону своего притихшего собеседника, девушка наткнулась на его вопросительный взгляд и спросила:

— Тебя зовут Фини?

— Да, мисс. Фини ваш личный эльф, мисс. Если мисс соизволит встать, то Фини принесёт ей завтрак. Ей необходимо поесть, так сказал хозяин, — просветил он гриффиндорку и решился спросить: — Мисс плохо себя чувствует? Фини позвать хозяина?

— Нет! — ответ прозвучал громче, чем Герми рассчитывала, и она продолжила уже спокойнее: — Нет, не надо. У меня слегка кружится голова, вот и всё.

— Это потому, что мисс ещё не завтракала. Мисс нужны силы. Хозяин велел вам позавтракать, — ответил Фини.

— Велел мне позавтракать? — едко повторила девушка.

— Точно так, мисс. Это приказ, — кивнул домовой эльф.

— А что ещё было приказано? — осведомилась девушка, но увидев, как боязливо эльф поджал ушки, она вздохнула и добавила, — ладно, считай, что я этого не спрашивала.

Фини немного успокоился.

— Так мисс угодно позавтракать? — спросил он.

Ну вот, объяснение головокружению было найдено. Гермиона почти двое суток ничего не ела. А поскольку вчера она решила, что ей понадобятся силы для борьбы, то завтрак был ей просто необходим.

Она кивнула:

— Да, угодно.

— Слушаюсь, — поклонился Фини, — завтрак будет подан через пятнадцать минут.

Домовой эльф ещё раз поклонился и исчез с негромким хлопком.

Гермиона решила пока принять душ. Зайдя в ванную, она обнаружила рядом с раковиной свёрнутый махровый халат. И всё бы ничего, но он был зелёного цвета. Нельзя было не заметить иронию. Девушка поразилась, как тонко всё было сделано: сначала интерьер комнаты, теперь халат. Всё цвета Слизерина, факультета, который она ненавидела. Даже такая, казалось, безобидная вещь, как халат, напоминала ей о том, где она находится. Надев его после душа, Герми проиграла Лорду ещё несколько очков.

Девушка сидела на кровати и расчёсывала волосы, когда в комнате появился эльф с небольшим столиком в руках. Он поставил его рядом с креслом и объявил:

— Мисс, завтрак подан.

— Спасибо, — ответила девушка и, опустившись в кресло, принялась за еду.

Обычный английский завтрак немного разочаровал Герми, хотя она сама не знала, чем именно. Быть может, хрустящие тосты с вишнёвым джемом и горячий кофе не очень вязались с тем чудовищем, которое обитало в этом замке и выдавало себя за образцового англичанина. Представив себе Тёмного Лорда в цилиндре и с тростью, девушка чуть не подавилась кусочком бекона. Еда оказалась вкусной, поэтому девушка сменила гнев на милость и всё съела, оставив напоследок стакан апельсинового сока.

Всё время, пока Гермиона завтракала, эльф молча стоял в стороне, он чего-то ждал.

— Фини! — позвала девушка, допивая сок.

— Да, мисс? Ещё что-нибудь желаете?

— Нет, спасибо. Я наелась.

Эльф приблизился к столу и хлопнул в ладоши — поднос и складной столик исчезли.

— Мисс, — начал он, — вам нужно выпить зелье.

— Какое ещё зелье? — насторожилась волшебница.

— Да вот, — сказал Фини, и в его ладони появился блестящий флакон.

— Я не буду ничего пить! — отрезала гриффиндорка.

Следующая мысль была подобна грому среди ясного неба.

— Еда, — прошептала девушка и уставилась на то место, где несколько минут назад был столик с едой. — В ней что-то было, да?

— Нет, мисс! Фини клянётся! — запричитал эльф.

— Какой у тебя был приказ? — спросила Герми, всё ещё не смотря на собеседника.

— Господин приказал дать вам зелье после завтрака, — ответил тот.

— И. естественно, не сказал, что это за зелье, так? — предположила девушка с едва заметкой улыбкой.

— Нет, мисс. Он не объясняет приказы. Фини ни к чему обсуждать приказы, он должен их выполнять, — ответил эльф и добавил, — пожалуйста, мисс, примите зелье. Фини нужно отнести пустой флакон повелителю.

— Я не буду пить зелье. Иди и отнеси его обратно, скажи, что я отказалась, — ответила гриффиндорка.

— Мисс, хозяин рассердится, — попытался образумить её собеседник.

— Я сказала, пошёл вон! — прикрикнула она на эльфа.

Тот исчез. Девушка успела несколько раз обойти комнату, когда дверь отворилась, и к ней в комнату вошёл Лорд Риддл.

* * *

Герми сразу обратила внимание на то, что он, по-видимому, собирался уходить. На нём была длинная тяжёлая мантия с капюшоном тёмно-синего, почти чёрного, цвета и в тон к ней перчатки. Он ещё не успел ничего сказать, как девушка выпалила:

— Я не буду ничего пить!

Она предусмотрительно отошла в другой конец комнаты и встала за спинку кресла. Лорд молча следил за её передвижениями. Он подошёл к спинке другого кресла, таким образом оказавшись напротив Гермионы, и стал не торопясь снимать перчатки.

— Я просто так не сдамся! — претенциозно изрекла девушка, не придумав ничего лучше.

— А как ты хочешь сдаться? — вкрадчиво прошептал Волдеморт.

Он обошёл кресло и начал приближаться к гриффиндорке со стороны камина. Гермиона пошла в другую сторону — к кровати. Это сейчас не имело значения, главным было оказаться подальше от него. Лорд, стоявший у камина, только усмехнулся. У девушки мелькнула мысль, что она сможет спрятаться в ванной и посидеть там, пока Риддл не уйдёт. Она почти вплотную приблизилась к кровати и уже собиралась обойти её и двинуться к спасительной двери, когда Лорд возник прямо перед ней, преграждая путь к отступлению.

Герми инстинктивно отшатнулась и, запутавшись в полах халата, полетела на кровать. Приземление оказалось на удивление мягким, девушка отползла к спинке кровати и стала следить за Риддлом. Он прислонился к одному из столбов в ногах кровати и мрачно смотрел на гриффиндорку, скрестив руки на груди.

Гермиона осмотрелась. Спрыгнуть с кровати и не угодить при этом прямиком в объятья к Лорду не представлялось возможным. А сидеть, завернувшись с головой в одеяло, и представлять себя его десертом было противно. Поэтому девушка встала в полный рост на кровати и сбросила с себя одеяло. Скомкав его, она соорудила себе что-то вроде постамента и забралась на него.

Скопировав позу человека напротив, она произнесла:

— Ваше поведение нелогично, Милорд.

— Почему? — спросил он.

— Вы забрали меня из Хогвартса и держали здесь, чтобы теперь отравить? Это нелогично. А я не так глупа, что бы собственноручно выпить яд, — ответила Гермиона и топнула ногой по одеялу.

Волдеморт задумчиво оглядел нахалку. Длинный махровый халат, который можно было при желании обернуть вокруг нее, по крайней мере, дважды, надёжно скрывал фигуру девушки и доходил ей до щиколоток. Гермиона была в нём как в броне. Она посмела скрестить руки на груди, скопировав его жест, и сейчас смотрела на него с видом триумфатора, разгадавшего хитроумный план своих врагов. Это было забавно, но у него не было времени играть в её игры, ему нужно было уходить, а потому он произнёс:

— Да, ты не глупа, девочка.

Гермиона победно улыбнулась, наконец-то она выиграла первый раунд.

— Но я докажу тебе, что ты очень наивна, — продолжил Лорд и, резко наклонившись, выдернул из-под девушки одеяло. Такого поворота она не ожидала, поэтому не успела ни за что зацепиться и упала, приземлившись точно на руки появившегося за спиной Лорда. Тотчас его руки сомкнулись вокруг талии Гермионы и прижали к своему телу. Девушка постаралась вырваться и лягнуть Волдеморта посильнее, но это было бесполезно, Риддл крепко держал её. Он сел на кровать и посадил девушку рядом, спиной к себе, продолжая крепко обнимать за талию. Её голова оказалась у него на плече, а руки были скованы его хваткой. Гермиона была обездвижена, она больше не пыталась вырваться или ударить его, понимая, что это всё равно ничего не даст, а в худшем случае, разозлит его ещё больше. Она ждала. Несколько минут тишину в комнате нарушало лишь её сбивчивое дыхание и стук сердца, который, казалось, слышал не только человек, сидевший за спиной, но и всё поместье.

Лорд первым нарушил тишину:

— Что вы проходили по зельеварению осенью пятого курса?

— Зелье восстановления памяти, — последовал молниеносный ответ.

Тёмный Лорд усмехнулся, даже находясь в состоянии стресса, эта девчонка превосходно помнила всё, связанное с учёбой.

— Отлично, — ответил он, — а как оно выглядит?

— Зелье восстановления памяти имеет очень густую консистенцию. Оно бледно-желтого цвета, и в него входит розовое масло, чей запах является его отличительной чертой. Принимают это зелье по-разному, в зависимости от тяжести случая, от двух дней до нескольких месяцев строго после еды. Существует легенда, что в одиннадцатом веке некий чародей смог с помощью этого зелья восстановить память после заклинания Забвения, но документально это нигде не подтверждается. Имеет вторую степень сложности и варится около шестнадцати часов. Требует постоянного контроля со стороны зельевара, — лекторским тоном ответила девушка, словно процитировав параграф учебника.

-Верно, — произнёс Волдеморт, а мысленно прибавил, — “двадцать баллов Гриффиндору”.

Лорд щёлкнул пальцами, и в его ладони появился всё тот же блестящий флакончик. Он открыл его. Гермиона неосознанно теснее прижалась к Риддлу, видимо, желая оказаться подальше от странного зелья, и Лорд в очередной раз поразился её наивности.

— Понюхай, — приказал он.

Гермиона очень осторожно склонилась к флакону и понюхала зелье. Запах розового масла нельзя было перепутать ни с чем. Это было зелье восстановления памяти. Девушка обернулась к Тёмному Лорду, задев его волосами по лицу, и уже открыла рот, чтобы что-то сказать... Что сказать? Что она конченая идиотка? Судя по выражению лица Волдеморта, он знал это не хуже неё. Гермиона закрыла рот, так и не подобрав нужных слов. Что теперь делать, она ещё не придумала. Зато Лорд знал, что делать. Резким движением правой руки он запрокинул гриффиндорке голову, а другой поднёс к её губам флакон с зельем и приказал:

— Пей.

Руки Герми оказались свободны, и она вцепилась ими в руку Лорда, в которой он держал флакон, отрицательно помотала головой и плотно сомкнула губы.

— Или ты выпьешь зелье, или я наложу на тебя Империус, и ты сделаешь не только это, — прошипел Риддл ей на ухо. Видимо, она окончательно его разозлила.

Гермиона испугалась, но постаралась не показывать этого. Угроза была слишком реальной, чтобы её проигнорировать. При мысли о том, что он тогда сможет ей приказать, девушке сделалось совсем дурно. Но, несмотря на это, она боялась пить это зелье. В учебнике было сказано, что на каждого человека оно действует по-разному. Кто-то мог не ощутить, что принял его, а у другого зелье могло вызвать как галлюцинации, так и кошмары, связанные с самыми тяжёлыми моментами жизни. Гермиона поняла, что не хочет снова переживать события войны, она панически боялась этого. Но если со своими кошмарами она ещё могла бороться, и у неё был шанс победить и не сойти с ума, то Империус Лорда был равносилен самоубийству. Она попыталась кивнуть. Очевидно, Риддл понял её, потому что флакончик вновь оказался у её губ. Девушка выпила зелье, оно было похоже на фруктовый йогурт, такое же густое, но, жаль, не такое же сладкое. На вкус разобрать, были ли там какие-то посторонние компоненты, Герми не могла, потому что раньше никогда не пила его.

Волдеморт отпустил её, встал с кровати и, надевая перчатки, двинулся к двери, на ходу бросив:

— Фини сегодня не жди.

— Почему? — спросила Гриффиндорка, сидя на кровати.

— Он будет наказан, — ответил Лорд.

— За что? — голос девушки прозвучал чуть громче, чем следовало.

Риддл резко обернулся:

— Он не выполнил приказ.

— Какой он... — начала Герми и тут же осеклась. Она поняла. Фини было велено принести Лорду пустой флакон, как доказательство, что он убедил её выпить зелье. А она отказалась и прогнала его. Она в ужасе смотрела на человека у двери и понимала, что если не вмешается, то может больше не увидеть незадачливого домового эльфа. Она должна была это остановить.

Девушка спрыгнула с кровати и побежала к Риддлу, схватив того за руку, она принялась отчаянно трясти её:

— Нет, Милорд, пожалуйста, он не виноват! Пожалуйста, не трогайте его! — она вглядывалась в его глаза, пытаясь сделать невозможное: найти там искру понимания или хотя бы неравнодушия.

Да она просила. В её глазах стояли слёзы, она бы не перенесла ещё одну смерть. Их и так было предостаточно. Она не могла позволить этому случиться, не хотела становиться виноватой в смерти живого существа.

Так она и стояла, босая, с растрёпанными волосами и в сбившемся на один бок халате, прижимая к сердцу правую руку самого страшно чародея последнего тысячелетия, руку убийцы, бессердечного демона, которому были не известны ни жалость, ни понимание. Гермиона молилась о чуде. И оно произошло, или это Волдеморту действительно надо было спешить, но он отцепил девушку от своей руки и уклончиво произнёс:

— Я подумаю.

— Милорд, что будет? — спросила она и поняла, как жалобно это прозвучало, она была напугана.

Лорд взглянул на девушку и негромко ответил:

— Тебе снова будут сниться сны, возможно, ты начнёшь что-то вспоминать. Не исключено, что это будут кошмары.

— Сколько продлится действие зелья?

— До вечера. Уснёшь ты через несколько часов. Когда действие кончится, ты проснёшься, — проговорил Риддл и добавил, — сейчас тебе нужно отдохнуть, тебя ждёт трудное испытание, поэтому марш в постель.

Гермиона дошла до кровати и легла, укрывшись одеялом, она вновь посмотрела на Лорда. Тот уже открыл дверь и на пороге обернулся:

— Если будет страшно, кричи громче, я оставлю Фини дежурить рядом с тобой.

Он быстро вышел и запер дверь. И, видимо, услышал её тихое “спасибо”, потому проходя дальше по галерее, он витиевато выругался сквозь зубы, так что все висевшие там портреты удивлённо уставились ему вслед. Такого за ним раньше не водилось.

“Грань между галлюцинацией и реальностью

проводит сам человек”

Из записок целителя Дугласа.

Часы в кабинете пробили три часа дня. На письменном столе перед человеком, сидящем в кресле, уже почти не осталось документов, когда раздался негромкий стук в дверь.

— Войдите, — сказал хозяин кабинета.

Дверь отворилась, и в комнату зашёл секретарь, молодой человек лет двадцати пяти. Он остановился на почтительном расстоянии от стола и доложил:

— Милорд, ваш приказ выполнен.

— Какой именно приказ, Рубенс? — спросил Волдеморт, продолжая возиться с бумагами.

— Девушка, милорд, она найдена и доставлена в больницу, — ответил юноша.

— Отчёт? — спросил Лорд и посмотрел на собеседника.

— Прошу, милорд, — ответил тот и, подойдя к столу, положил перед Риддлом объёмную коричневую папку.

— Ты свободен, — ответил маг.

— Слушаюсь, милорд, — поклонился Рубенс и покинул кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

Тёмный Лорд раскрыл принесённую им папку и углубился в чтение. Следующий час в кабинете были слышны только шелест переворачиваемых страниц и скрип пера, которым Лорд делал в тексте какие-то пометки. Дочитав отчёт, он посмотрел на дверь и тихо произнёс несколько слов. Не прошло и пяти секунд, как та отворилась, пропустив в комнату всё того же Рубенса.

— Да, милорд? — спросил он, войдя.

— Почему в тексте нет сведений о применённых заклинаниях? — обратился к нему Волдеморт. — Или вы не знаете, как составлять подобные документы?

— Позвольте объяснить, милорд, — голос юноши слегка дрогнул.

Выводить этого человека из себя означало подвергать себя смертельной опасности. В магическом Лондоне, да и во всей Британии, о нём ходило множество легенд и вымыслов. Одни говорили, что он лично пытает всех узников Азкабана по пятницам утром, другие утверждали, что ему неведомы никакие чувства, кроме ярости и жестокости. И те, и другие были неправы. Это юноша мог сказать точно. Лорд не знал ни жестокости, ни ярости. Как так? А вот так. Он не испытывал чувств. Рубенс видел его в разных обстоятельствах, но ни одно из них не смогло поколебать мёртвого покоя его голубых глаз. Там было пусто. А все мимолётные эмоции, та же ярость или интерес, иногда проскальзывающие по лицу Тёмного Лорда, создавали всего лишь видимость жизни. Юноша чувствовал, что его повелитель существует, но не живёт. Для жизни ему чего-то не доставало. И за эту недостачу расплачивались и ближайшее окружение, и все чародеи Британских островов. О таких людях, как Слизеринский наследник, говорят, что у них нет души. Что ж, с этим, пожалуй, Рубенс бы согласился, если бы доподлинно не знал, что перед последней битвой под стенами Хогвартса Волдеморт провёл ритуал и восстановил разъединённые части души. Так что душа у него была. Но вот чего-то другого не было. И последние месяцы тёмный маг занимался тем, что пытался найти это что-то. А что это что-то — юноша не знал.

Кивок Риддла вывел его из задумчивости:

— У тебя десять секунд.

— Милорд, к этой девушке не было применено никаких заклинаний, поэтому этого пункта нет в отчёте, — проговорил Рубенс.

Лорд жестом приказал ему продолжать.

— Девушку длительное время содержали в психиатрической лечебнице, куда её доставили воспитатели приюта. Судя по истории болезни она... — он замолчал на полуслове, взглянув на своего собеседника.

— Не пересказывай мне историю болезни, Рубенс, — тихо проговорил Волдеморт.

— Милорд, но у неё... — начал было говорить секретарь, но счёл за лучшее не продолжать.

— У неё что? — спросил Лорд.

— Её кровь, милорд, — ответил Рубенс и, заметив лёгкий интерес во взгляде собеседника, продолжил уже более уверенно, — в ней нашли фенилциклогексилпиперидин.

— Фенциклидин? — уточнил Риддл.

— Да, милорд. Мы обнаружили девушку в очень тяжёлом состоянии. Наши целители говорят, что в ближайшие две недели будет ясно, выживет она или нет, — доложил юноша.

— Кто из целителей её сейчас наблюдает? — вновь спросил Лорд.

— Целитель Дуглас, милорд, — последовал ответ.

— Хорошо. Ты сказал, что её нашли в тяжёлом состоянии? — продолжил расспрашивать Риддл.

— Точно так, милорд, почти в бессознательном. Когда её вынесли из здания лечебницы, девушка отключилась и избавила нас от необходимости усыплять её. Потом целители сообщили, что любое магическое воздействие на её организм могло стать фатальным, — отчитался Рубенс.

— Сколько раз после этого девушка приходила в себя?

— Всего два, милорд.

— Что она при этом делала?

— Звала родных и кричала, что говорит правду, — ответил секретарь.

— Какую ещё правду? — голос Тёмного Лорда звучал несколько раздражённо.

— Нам неизвестно, милорд. Хотя, целители не склонны считать эти слова бредом.

— Она называла какие-нибудь имена?

— Нет, никаких.

— Ясно, — констатировал волшебник и постучал пальцами по столешнице, — на сегодня ты свободен. Продолжай держать меня в курсе деятельности целителей и сообщи мистеру Дугласу, что завтра я навещу его пациентку.

— Слушаюсь, милорд, — поклонился Рубенс и покинул кабинет своего повелителя. Но через пару минут снова постучался.

— Да, — отозвался Тёмный Лорд.

— Милорд, — с порога начал говорить молодой человек, — я только что получил это. Просили срочно вам передать.

Рубенс подошёл к столу и протянул Риддлу маленький матерчатый мешочек.

— Это от Ломбхарта, милорд. Он руководил операцией, — проинформировал мага его секретарь.

Лорд кивнул и, взяв посылку, жестом приказал Рубенсу покинуть кабинет. Тот не стал задерживаться.

В мешочке оказался свёрнутый вчетверо лист пергамента и золотой медальон. Лорд поднял его ближе к свету. Ничего особенного. Медальон представлял собой маленькое солнце с расходящимися в разные стороны лучами на золотой цепочке; на его оборотной стороне были выбиты инициалы “А.Д.Г.”. Риддл посмотрел на него и произнёс пару латинских фраз. Медальон остался лежать неподвижно в его ладони — он не был зачарован.

Убрав его во внутренний карман мантии, Волдеморт развернул пергамент и прочёл:

“Милорд,

Глава девятого разведывательного отряда ПС, Готфрид Ломбхарт”.

Риддл поднялся и, убрав записку в ящик письменного стола, вновь потянулся за отчётом, когда один из сигнальных кристаллов, лежавших на столе, замигал красным. Лорд нахмурился и, подхватив коричневую папку и кристалл, тотчас исчез. В Риддл-Мэноре что-то происходило.

* * *

— Гарри! — его крик потонул в гуле сражения. Гермиона обернулась и увидела, как Рон бежит к рухнувшему на траву другу. Он упал рядом с ним на колени и принялся трясти его за плечи:

— Нет! Вставай, Гарри! Ты не можешь бросить нас!

— Он уже бросил, — ответил негромкий голос.

— Ты! Ты... — Рон сжал кулаки и, поднявшись, бросился на врага, — я убью тебя!

В ответ прозвучал смех и блеснул красный луч. На девушку накатило оцепенение. Умом она понимала, что вокруг неё идёт сражение, и ей нужно защищаться от проклятий, но ничего не могла поделать. Она стояла и смотрела на разыгравшуюся перед ней сцену. Гарри лежал на спине, его очки были окончательно разбиты. Рядом с ним валялась теперь уже ненужная и сломанная волшебная палочка. Из разбитого черепа юноши сочилась кровь, окрашивая траву в отталкивающий бордовый цвет. Гермиона закрыла глаза и принялась отчаянно мотать головой, но это не помогало. И вдруг она услышала крик, на фоне однообразного гула голосов, выкрикивающих проклятья и оскорбления, его нельзя было не услышать. Девушка посмотрела в ту сторону и судорожно всхлипнула — это кричал Рон. Его пытал Волдеморт. Он стоял над катавшимся по земле юношей и спокойно смотрел на его мучения. Потом поднял взгляд и встретился с полными ужаса глазами гриффиндорки. Они просили прекратить, но Лорд никогда, из чисто практических соображений, не оставлял в живых своих врагов, поэтому только убедившись, что рыжеволосый парень уже долго не протянет, он снял заклинание. И снова посмотрел в испуганные глаза девушки. Она, не отводя взгляда, подняла палочку. Риддл покачал головой, переступил через тело поверженного противника и скрылся в лесу, а Гермиона так и осталась стоять с поднятой волшебной палочкой, переводя взгляд с одного мёртвого юноши на другого. Они были для неё жизнью, смыслом и опорой. Она никогда не бросала своих мальчиков. Их, всегда действовавших сообща, недаром называли Золотым Трио, они были единым целым. А может ли один элемент системы жить самостоятельно без опоры на другие её части? Нет, не может. И девушка не могла. Да и толку учиться не было.

Выйти из ступора её заставил ещё один душераздирающий крик, это Джинни бежала к телу своего брата, самого младшего из шести и ушедшего последним. Она ничего не замечала вокруг и не обращала внимания на обернувшихся на её крик пожирателей. Девушка присела рядом с телом брата и разрыдалась в голос, никого и ничего не видя. И ей было всё равно, когда один из противников взмахнул палочкой, и смертельный луч ударил ей в спину. Крик оборвался, девушка упала, и её рука в последнем прощании опустилась на руку любимого брата. В тот момент у Гермионы мелькнула совершенно глупая мысль “А знала ли Джинни, что Гарри уже мёртв?” Девушка сорвалась с места и побежала к телам друзей, когда её настиг крик “Гермиона!” Она оглянулась: Невилл, отбиваясь от троих Пожирателей, делал ей какие-то знаки. Гриффиндорка ещё раз посмотрела на мёртвых друзей и поспешила на помощь живым.

Она снова посылала заклинания во врагов, но меньше тех не становилось, зато ряды союзников редели на глазах — защитников Школы оттесняли к главным воротам замка. Гермиона сбила проклятьем одного из пожирателей и побежала к воротам. Боковым зрением Герми уловила зелёную вспышку и, оглянувшись, увидела, как Авада поразила одного из авроров. И в тот момент она снова встретилась взглядом со своим кошмаром последних шести лет. Но лишь мельком взглянув на её, Лорд продолжал методично сыпать проклятия на головы своих врагов.

— Грейнджер, быстрее! Гермиона! — прокричал кто-то со стороны главных ворот.

Она кинулась на голос и вскоре очутилась в объятьях профессора Макгонагалл. Ворота с лязгом захлопнулись за её спиной.

* * *

Они собирались вокруг неё. Плотное кольцо немых серых фигур. Они говорили. От гула их голосов разрывалась голова. Каждый из них пытался обратиться к ней, увидеть её глаза, устремлённые на себя. Гермиона оглядывала людей, сомкнувших кольцо вокруг неё. Она знала их всех, призраков тех, кто ушёл. Она пыталась обнять их, но хватала только воздух, хотела заговорить, но не могла издать ни звука. Они были здесь, и их не было, не было в материальном мире, но они продолжали жить в её сознании. Ужасы прошлого, принявшие облик самых близких и любимых, они смыкали кольцо.

Вдруг кто-то произнёс её имя, Герми оглянулась. Мама. Она протягивала руки и звала за собой. Девушка пошла. Призраки расступились и, пропустив гриффиндорку к матери, продолжали идти за ней следом. Опять только воздух. Почти незримый, лёгкий, силуэт матери начал таять на глазах.

Девушка закричала:

— Мама! Мамочка! Нет! Мама!

— Ты не выполнила обещание, — прошелестел голос.

— Какое обещание, мама? — спросила Гермиона, но не получив ответа, снова закричала, — останься со мной, пожалуйста, мне страшно!

Девушка кинулась к исчезающему видению и обняла его. И кто-то обнял её в ответ. Волшебница уткнулась лицом в шею этого человека и продолжала бормотать.

— Не уходи, мама. Ты так нужна мне. У меня никого не осталось, постой. Я не перенесу одиночества. Что я такого совершила? Какое обещание не выполнила? Кого я не спасла? Мама! — голос Гермионы снова сорвался на крик.

Она видела, как фигуры снова окружают её, и начала вырываться из рук, которые её держали. Ей нужно было убежать! Но она не могла, так крепки были чьи-то объятья.

Лорд Волдеморт, сидевший на кровати и прижимавший к себе бьющуюся в истерике девушку, в тот момент думал о том, что родственные узы были самым страшным оружием на земле. Правда, доказательство этого было слишком буйным, оно то обнимало его, грозя ненароком задушить, то пыталось вырваться и убежать от кошмаров, которые его мучали.

Он взглянул на часы, Гермиона должна была скоро очнуться. Заметив, что она начала понемногу успокаиваться, Риддл встал с кровати и положил на неё девушку. И только он хотел отойти, как она мёртвой хваткой вцепилась в его руку и прошептала:

— Нет.

Гермиона несколько раз моргнула, приходя в себя, и выпустила его руку. Наконец открыв глаза, она увидела стоящего рядом с кроватью Волдеморта. Этот факт почему-то принёс облегчение. Она до сих пор ощущала, они были где-то неподалёку, но пока рядом находился этот человек, они не приближались к ней, не решались.

— Вы видели их? — тихо спросила она.

— Кого “их”? — спросил Риддл.

— Значит, не видели, — выдохнула девушка и добавила, — вы давно наблюдаете?

Он кивнул.

— Поговорите со мной, пожалуйста, — попросила она.

— Ты выбрала не лучшее время для душеспасительных бесед, — немного резче, чем было нужно, произнёс Волдеморт.

Гриффиндорка вопросительно посмотрела на него.

— Действие зелья закончилось, так что кошмары тебя сегодня уже не потревожат, — сказал он.

Лорд ещё раз взглянул на лежащую в постели девушку и вышел из комнаты, закрыв гриффиндорку на ключ. Всё время, пока он шёл до своей спальни, он видел перед собой её глаза. Была какая-то ирония в том, что она едва не обратилась к нему за помощью. Он, конечно, мог остаться и поговорить с ней, но он не был бы самим собой, если бы так поступил.

Дверь закрыта. Он ушёл. Что из этого её пугало больше, Гермиона не задумывалась. Она снова ощущала их, они кружили вокруг комнаты и перешёптывались. Они становились ближе и сводили её с ума. Понимая, что ещё немного, и она действительно заработает психологическую травму, девушка слезла с кровати и позвала:

— Фини!!

Хлопок и эльф уже рядом с ней.

— Звали, мисс?

— Где он?? — спросила девушка.

Фини видел, что она то и дело озирается по сторонам, словно высматривая невидимых противников.

— Хозяин, мисс?

— Да!! Где он? Как его найти? И как открыть эту долбанную дверь? Отвечай! Живо!!

— Наверно Милорд в своей спальне, мисс. Это на этом же этаже направо по коридору, в конце, двойная дубовая дверь.

— А моя дверь? — крикнула девушка. — Как её открыть?

— Ключом, мисс, — сказал эльф и достал из-за пазухи маленький дверной ключик.

— Так открывай мне её, кретин, чего ты ждёшь?! Они уже близко!! Быстрее! — Гермиона обняла себя руками, желая защититься.

Они уже были внутри комнаты, собираясь около камина. Они показывали на неё руками, скалили такие знакомые лица в жутких гримасах и проклинали её. Девушка поёжилась, её знобило, и длинная белая фланелевая ночнушка не спасала от холода и страха. Кто переодел её? Об этом лучше было не думать.

Фини знал, что ему завтра будет. Мысленно попрощавшись с жизнью, эльф отпер дверь, и девушка вырвалась на свободу.

Она бежала. Они догоняли, тянули к ней руки. Вот уже заветные двери. Мерлин, только бы они не были заперты! Она распахнула их и оказалась в просторной комнате, но осматриваться не было времени, ей нужен был Он! Волдеморт стоял у окна и расстёгивал чёрную рубашку. Он обернулся на звук открываемых дверей. Заметив его, Гермиона бегом пересекла комнату и обняла, спрятав лицо в вороте его на половину расстёгнутой рубашки. Она прерывисто дышала. Волдеморт стоял неподвижно, позволяя девушке цепляться за него, как за последнюю ниточку к спасению из этого кошмара.

— Не прогоняйте меня, — заговорила она, — они отступают, только когда вы рядом. Я всё что угодно сделаю, пожалуйста.

Ну вот, она произнесла это, сама спилила сук, на котором сидела. Она не видела, как Волдеморт улыбнулся, щёлкнув пальцами, закрыл распахнутые двери спальни и снова посмотрел на жавшуюся к нему девушку:

— Ложись в постель, — негромко приказал он.

Гриффиндорка забралась на кровать и юркнула под одеяло. Лорд как был, в рубашке и брюках, последовал её примеру. Он лёг на спину, прислушиваясь к дыханию находившейся рядом девушки. Гермиона некоторое время лежала неподвижно. Серые фигуры маячили где-то за дверью, не подбираясь ближе. Но они и не исчезали. Девушка подняла голову и посмотрела на мужчину на другом конце кровати. Он размеренно дышал и не обращал на неё ни капли внимания. Страх не проходил, и девушка осторожно подползла к нему поближе.

— Можно? — едва слышно спросила она.

Риддл вздохнул и кивнул. Гермиона положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Тени. Их шёпот постепенно сходил на нет. Они начали исчезать. Девушка успокаивалась и вскоре заснула. Волдеморт укрыл её одеялом и ещё долго лежал и думал, какого чёрта он только что сделал?

“Они были из разных миров, но их встреча стала откровением.

Они шли друг к другу всю жизнь, но не сразу поняли это”

Эльнара Радховска “Жизнеописание великих магов”.

Больница св. Мунго. Целители никогда не покидали своих постов, что бы ни происходило в мире чародеев, кто бы ни приходил к власти. Это было самое постоянное учреждение во всей магической Британии. Узкие, ярко освещённые коридоры, в которых можно было с лёгкостью запутаться, ординаторские и приёмные, палаты, лаборатории и люди в белых или лимонных халатах и мантиях. Несмотря на отсутствие тёмных тонов, это место навевало только грустные мысли, и тот, кому не посчастливилось попасть сюда однажды, начинал ненавидеть вязкую ночную тишину, побелённые потолки палаты, звон колбочек и запах зелий, которыми целители с завидным упорством пичкали своих пациентов. Волшебники, которые бывали здесь по работе, стремились поскорее завершить дела и покинуть эти стены, слишком тяжела была атмосфера в больнице, да и эмоциональное состояние находившихся в здании людей отличалось относительным постоянством и пессимизмом. Потому что, оказываясь здесь, люди неизбежно задумывались о быстротечности человеческой жизни и своём возможном конце.

Но, как известно, исключение ещё раз подтверждает правило. Об этом думали не все. Мысли человека, шедшего ранним утром по пустынному коридору третьего этажа и направлявшегося, судя по всему, к кабинету заведующего отделением токсикологии, были далеко. Они вертелись вокруг одной девушки.

Том Риддл, более известный всему миру как Лорд Волдеморт, проснулся сегодня перед самым рассветом. Правая рука у него затекла, и он решил посмотреть, какого дьявола спал в такой неудобной позе. Причина этому обнаружилась мгновенно. Девушка. Она спала на его руке, положив голову ему на плечо, и её волосы щекотали щёку. Волшебник несколько мгновений лежал неподвижно, ему не хотелось вставать. Это чувство, пусть в данном случае и иллюзорное, что рядом кто-то есть, было странным, а для такого, как Риддл, во многом даже и опасным. Загнав свои мысли подальше, он оглядел обнимавшую его девушку. Она так доверчиво положила руку ему на грудь, что стало понятно — она крепко спит. Одеяло сползло куда-то на пояс и открывало его взору фигуру Гермионы. Плотная фланелевая ткань мягко облегала полушария её груди. Лорд не мог не поддаться искушению — он осторожно положил руку на левую грудь девушки и слегка сжал её. Гермиона, пробормотав что-то во сне, перевернулась на правый бок, спиной к мужчине, и сбросила с себя одеяло.

Риддл тихо, стараясь не шуметь, поднялся с постели и прошёл в ванную.

Переодевшись, он вновь зашёл в комнату и подошёл к кровати: девушка по-прежнему мирно спала. На её губах была умиротворённая улыбка, а на щеках играл лёгкий румянец. Волдеморт дорого бы дал, чтобы знать, что ей снилось. Она лежала на боку, подложив правую руку под голову, а левую опустив на живот. Ночная рубашка задралась наверх, обнажив её стройные ноги. Лорд поймал себя на мысли, что жалеет, что не заставил её вчера раздеться полностью. Но ничего, у него ещё будет такая возможность. Он склонился над спящей девушкой и провёл рукой вверх по её бедру до резинки трусиков: кожа была холодной. Риддл взял одеяло и, расправив его, аккуратно укрыл гриффиндорку и покинул комнату.

Спустившись на первый этаж, он негромко позвал:

— Фини!

— Звали, милорд? — с поклоном обратился к нему появившийся из воздуха эльф.

— Да. Разбудишь девушку в десять утра. Ей нужно будет позавтракать и принять зелье, — дал распоряжения Волдеморт.

Эльф молча поклонился.

— Зелья в лаборатории, какое давать, ты знаешь, — тем временем продолжал мужчина, — потом ей нужно будет отдохнуть. Если Гермиона будет спрашивать, скажи, что сегодня ей тоже могут присниться кошмары.

Фини вопросительно посмотрел на своего господина.

— Что? — раздражённо бросил тот.

— Хозяин, а если молодая мисс вновь откажется принять зелье? — спросил эльф.

— Ты не можешь убедить её, мы это уже выясняли, — холодно ответил Риддл и взглянул на Фини так, что тот вздрогнул, — поэтому в такой ситуации ты должен вызвать меня. Но, возможно, этого не понадобится, и я вернусь как раз к десяти.

Фини снова поклонился.

— И ещё, — добавил Риддл, уже открывая входную дверь, — запри её в моей спальне.

Домового эльфа до смерти напугал блеск, появившийся при этих словах в глазах Тёмного Лорда. Фини продолжал стоять на одном месте после того, как дверь закрылась, и послышался хлопок. Он молил великих волшебников древности о защите всё ещё мирно спавшей в постели чёрного мага девушки.

* * *

И сейчас, приближаясь к кабинету целителя Дугласа, Лорд никак не мог сосредоточиться на делах, и его это, естественно, не слишком радовало. По убеждению Риддла, виновата во всём, конечно, была эта грязнокровка. Но он успокаивал себя тем, что заставит её за это расплатиться, возможно, даже сегодня. Эта мысль вызвала на лице мага мимолётную ухмылку.

Дверь кабинета внезапно отворилась, и навстречу волшебнику вышел уже немолодой мужчина в длинной серебряной мантии. Завидев направляющегося к нему человека, он учтиво поклонился и поздоровался:

— Приветствую Вас, милорд.

— Целитель Дуглас, — кивнул ему подошедший Волдеморт.

— Меня проинформировали о Вашем приезде, Милорд. Вы желаете видеть девушку прямо сейчас? — спросил его целитель.

— Она пришла в сознание?

— К несчастью нет, милорд.

— Пожалуй, сейчас, — ответил он, подумав.

— Что ж, следуйте за мной, — попросил мистер Дуглас Тёмного Лорда.

Они прошли дальше по третьему этажу и открыли дверь отделения токсикологии. Оно представляло собой обычное больничное отделение с шестнадцатью палатами, ординаторской, операционной и лабораторией. Они прошли мимо операционной и лаборатории и подошли к столику дежурного целителя.

Заведующий отделением взял у того карточку больной и обратился к Лорду:

— Палата номер одиннадцать. Прошу сюда, милорд.

Они двинулись дальше по коридору к названной палате.

— В каком она состоянии? — спросил Риддл.

— Состояние тяжёлое, но стабильное, мы его контролируем. Когда она поступила, мы всерьёз опасались, что не сможем спасти её, но критическая стадия миновала, — ответил целитель и вдруг указал рукой на одну из палат, — нам сюда, милорд.

Палата, куда зашли маги, представляла собой небольшое прямоугольное помещение, с белым потолком и бежевыми стенами. Противоположную от двери стену занимало окно, слева от него находилась небольшая дверь в ванную комнату. Рядом с окном располагалась кровать, возле неё стоял стул, неподалёку от кровати, рядом с входной дверью, стоял небольшой диванчик.

Мужчины подошли к кровати. На ней лежала очень молоденькая девочка, казалось, что она крепко спала, но её равномерное дыхание не могло обмануть посетителей. Её лицо было очень бледным, и под глазами залегли глубокие тени. Волдеморт присел на стул рядом с кроватью и, откинув одеяло, взял девочку за руку. На её руке в районе локтевого сгиба были синяки и кровоподтёки — ей делали инъекции. Лорд посмотрел на целителя:

— На другой руке то же самое?

— Да, Милорд, — вздохнул врач, — в течение где-то восьми дней ей было сделано от десяти до четырнадцати уколов.

— Как давно она приходила в себя?

— Позавчера вечером, милорд.

— И?

— Девочка звала родителей, милорд, — ответил целитель.

— Что показал анализ крови? — спросил Риддл.

— Передозировка психотропными веществами, Милорд, — дал отчёт мистер Дуглас, — сейчас мы занимаемся тем, что стараемся вывести их из её организма.

Волдеморт вновь укрыл девочку одеялом и встал.

— Есть ли гарантия, что вам удастся полностью вывести отраву из её крови?

— Конечно, милорд. Мы не сомневаемся, что выведем яд, существуют опасения, что она может не очнуться, а если и очнётся, то не исключены повреждения психики. Девочка очень слаба, мы даже не можем поддерживать жизнедеятельность её организма с помощью магии, нам приходится обходиться капельницами, — ответил целитель, указав рукой на стоящий рядом с кроватью аппарат.

— Существует ли крайний срок? — задал Волдеморт очередной вопрос.

— Да, по нашим подсчётам, если девочка не очнётся через неделю, то шанс спасти её позже будет минимален.

— Среди целителей вашего отделения есть астральные маги?

— В нашем — нет, но в больнице — разумеется, — последовал ответ.

— Вы не пробовали “найти её”?

— В смысле попытаться таким образом ускорить выход из комы? — уточнил мужчина.

— Да, если астральный маг обнаружит её, то сможет направлять до того момента, пока она не очнётся, — объяснил Риддл.

— Вы совершенно правы, милорд. Для неё это будет последним шансом, если через неделю она не придёт в себя самостоятельно, — согласился токсиколог после недолгого размышления.

Волдеморт кивнул ему:

— Пойдемте, целитель.

Они вышли из палаты и направились в кабинет мистера Дугласа.

— Я собрал все документы, которые вам необходимы, милорд, — отозвался целитель из-за шкафа в кабинете, куда они пришли.

— Всё по списку?

— Да, данные свежие, мы получили их, когда проводили обследование, — ответил маг и передал Лорду небольшую папочку.

— Хорошо, целитель, — задумчиво проговорил Волдеморт, принимая папку, — в самое ближайшее время я пришлю вам образец крови для анализа и хочу, чтобы вы лично контролировали исследование.

— Слушаюсь, милорд, как вам будет угодно.

— Сообщайте мне об изменениях в состоянии вашей пациентки, — напоследок приказал волшебник и покинул кабинет заведующего отделением.

* * *

Гермионе снился Лондон. Она с родными гуляла по историческому центру города. С детства такие знакомые серые стены Тауэра, утопающие в летней зелени, вороны, кружащие над белой башней, и кучи туристов, совершенно невообразимым образом появляющиеся в самых неожиданных местах. Мутные воды Темзы и пресловутая лондонская мэрия на другой стороне реки. Небольшой сувенирный магазинчик в самом центре музейного комплекса и несколько бифитеров, с удовольствием фотографирующихся с посетителями. Но сон стал постепенно таять, девушка, сладко потянувшись, открыла глаза и замерла. Она вспомнила, как оказалась в этой незнакомой комнате. Боязливо оглядевшись, гриффиндорка немного успокоилась — теней не было ни видно, ни слышно. Но комната… Мерлин, спаси и помоги! Что она ему сказала?? Что всё, что угодно, сделает? Девушка в ужасе закрыла лицо руками. Как она могла такое ляпнуть? Гермиона прислушалась, она была в комнате одна.

Тяжело вздохнув, девушка встала и прошла в ванную. Умывшись, Гермиона вернулась в комнату и огляделась.

Комната пугала не меньше, чем её хозяин. Огромная кровать производила жуткое впечатление, мало того, что она была гигантских размеров и из тёмного дерева, так ещё и балдахин со столбами в виде змей. Создавалось ощущение, что они шипели на всякого, кто подходил к постели. А сам балдахин…. Несколько секунд Гермиона тупо таращилась на него. Он был не просто зелёного цвета, серебряными нитями на нём был вышит рисунок, изображающий, как огромная змея убивает льва. “Не иначе, василиск”, — вставил ремарку внутренний голос. Это было невыносимо, смысл тут был очень прост, Слизерин наголову разбивал Гриффиндор. В остальном обстановка ничем не отличалась от её комнаты, разве что размером как помещения, так и мебели. В ногах кровати стоял низенький прикроватный пуфик. Для чего он был нужен? Девушка не знала. Герми подошла к окну. Из него открывался шикарный вид на сад и ворота поместья, они были закрыты.

Не успела она отойти от окна, как раздался хлопок, и появился Фини с завтраком.

— Доброе утро, мисс, — поклонился он, — я принёс вам завтрак.

— Спасибо, Фини, — ответила девушка и, устроившись в кресле, принялась за еду.

Следующие несколько минут прошли в абсолютной тишине.

— Мисс, — негромко позвал эльф, и она подняла на него глаза, — Фини хотел поблагодарить вас, вы спасли Фини от гнева господина. Он не прощает ошибок, если бы не Вы, мисс...

— Успокойся, всё позади, — попросила девушка, поставив на поднос пустую тарелку.

— Мисс ещё что-нибудь желает? — спросил эльф, заметив, что она уже допивает кофе.

— Нет, спасибо.

— Как будет угодно юной мисс, — поклонился Фини и исчез, прихватив с собой поднос.

Гермиона с ногами забралась на кресло и закрыла глаза, перед мысленным взором вновь предстало изображение с балдахина. Как же тяжело было смириться, что они действительно проиграли! Вспомнив безжалостный взгляд василиска, девушка с удивлением поняла, что плачет. Слёзы текли по лицу, но она не пыталась их остановить. Этот взгляд, она уже видела его — так смотрел Риддл на своих поверженных противников, так он смотрел на неё. Погубленные жизни, искалеченные судьбы, василиск полз к своей победе по трупам своих врагов, не щадя и не прощая тех, кто сумел избежать смерти. Неудивительно, что Тёмный Лорд любит змей, он так на них похож.

Вдруг кто-то коснулся её мокрой щеки и отнял руку. Гриффиндорка встрепенулась и посмотрела в непроницаемые голубые глаза. Глаза того, кто был во всём виноват. Глаза убийцы, к которому она вчера прибежала, и которого просила не прогонять её.

— Это всё ты, всё из-за тебя, — прошептала она, задыхаясь, — я убью тебя.

И в следующий момент она бросилась на Тёмного Лорда. Но он был готов к этому, обхватив девушку одной рукой за талию, он другой рукой сжал её запястья. Она продолжала шептать, что убьёт его, судорожно пытаясь освободиться. Волдеморт подошёл к кровати и швырнул на неё свою ношу, придавив сверху своим телом. Девушка была обездвижена, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, даже если бы захотела. Лежать так было очень неудобно, и, пытаясь передвинуться, она попыталась приподнять бёдра, намереваясь таким образом спихнуть с себя мужчину. Но, кажется, сделала только хуже, потому что его хватка на её руках стала жёстче. Гермиона посмотрела в его глаза. Пустота. “Так не бывает”! — хотела крикнуть девушка, но не произнесла ни звука. Она перевела взгляд вверх и снова уставилась в балдахин. Древние говорили, что история имеет свойство повторяться, теперь девушка отчётливо понимала, что они были правы.

Почувствовав, что она немного успокоилась, Волдеморт выпустил её руки и встал с кровати. Ощутив, что он больше не держит её, Гермиона залезла с головой под одеяло и отодвинулась на самый дальний край постели, повернувшись к Лорду спиной.

Волдеморт неслышно обошёл кровать и присел рядом с девушкой. Гриффиндорка никак не прореагировала. Тогда он взял один конец одеяла и потянул его вниз. Она позволила ему это сделать. Оказавшись без одеяла, Гермиона легла на спину и снова посмотрела на Лорда.

Он молча взял её за левую руку и осмотрел её.

— Будет немного неприятно, — предупредил он и, в его руке появилась стеклянная пробирка, — потерпи.

Девушка как завороженная смотрела, как он подносит пробирку к её руке и произносит несколько слов. Кожу в районе локтя начало жечь, и там появилась первая капелька крови, за ней — вторая, и вскоре тёмно-вишнёвая струйка устремилась в подставленную ёмкость.

Набрав полную колбочку крови, Лорд вновь что-то произнёс, и порез исчез, а пробирка с кровью скрылась где-то в складках его просторной мантии.

Из другого кармана он извлёк пузырёк с зельем и протянул его Гермионе. Девушка села на постели и взяла его. Открыв и понюхав содержимое, она выпила его.

— Хорошая девочка, — не без сарказма похвалил Лорд, забирая флакончик.

— Это повторится? — спросила она.

— Вполне возможно, — ответил Риддл, правильно истолковав её вопрос, и продолжал, — что ты видела вчера?

— Тени. Они ведь снова появятся, да?

Мужчина кивнул.

— Посмотри мне в глаза, — приказал он.

Девушка подчинилась, благодарная уже за то, что он не заставил её рассказывать о видениях. Она взглянула на него и почувствовала, как он накрывает её сознание и начинает просматривать её воспоминания. Через пару минут Риддл прервал зрительный контакт:

— Какое обещание ты не выполнила?

— Я не знаю, — совсем тихо ответила девушка.

Он ничего не сказал, просто поднялся с кровати и пошёл к двери. Щёлкнул замок, и особняк снова погрузился в тишину.

— Фини! — позвала девушка, выждав минут десять.

— Да, мисс? — спросил явившийся по первому зову эльф.

— Риддл запретил мне читать?

— Нет, мисс, насчёт чтения никаких особых приказов не поступало, — ответил Фини немного удивлённо.

— Тогда знаешь, что? Принеси мне “Историю Хогвартса”, — попросила девушка.

— Слушаюсь, мисс, — ответил эльф и исчез.

Правда, вскоре он вновь появился и положил на тумбочку рядом с кроватью книгу в красной бархатной обложке.

— Прошу вас, мисс.

— Спасибо Фини. Ты свободен, — кивнула ему девушка.

Эльф пропал, а она уселась поудобнее на кровати и стала читать.

* * *

— Милорд, милорд, — кинулся к нему Рубенс, едва заметив входящего в дверь Волдеморта, — Вам новое сообщение от Ломбхарта.

Тот кивнул и прошёл в свой кабинет, куда через секунду влетел взвинченный секретарь.

— Прошу, милорд, — сказал он, положив перед Лордом небольшое письмо с печатью. — Будут ли какие-нибудь распоряжения?

— Да, — ответил Риддл и, достав из кармана мантии небольшую прямоугольную коробочку, подвинул её секретарю, — возьми это и немедленно доставь целителю Дугласу. И как только получишь от него результаты исследования, сразу же доложи мне.

— Будет выполнено, милорд, — ответил с поклоном секретарь и, прихватив коробочку, удалился.

Лорд посмотрел на оставленное Рубенсом письмо, и, немного поразмыслив, достал из шкафчика письменного стола бутылку огневиски со стаканом и плеснул себе немного.

Виски обожгло горло. Том Риддл откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Его мысли никак не могли прийти в норму. Он всё думал о девушке в своей спальне. Находясь рядом с ней, он вновь мог чувствовать. Рядом с ней он становился таким мягким. Мягким? Лорд улыбнулся. Он хорошо знал себя и вполне отдавал себе отчёт в том, что любая другая девица на месте этой грязнокровки уже была бы мертва. Он просто достал бы волшебную палочку и произнёс одно единственное слово, и любая умоляла бы убить её. Но Грейнджер... Сначала даёт пощёчину, потом прыгает со шкафа с подсвечником, теперь кидается на него с кулаками. Гриффиндорцы. Волдеморт презрительно поморщился. Он плеснул себе ещё виски и повертел стакан в руках.

Почему он не свернул ей шею? Волшебник сам этого не знал, но, почувствовав сегодня её тело под своим, еле сдержал себя. Чертовка. Она доиграется. Он сжал стакан, и по тому пошла трещина. Если играть, то играть по его правилам. Лорд выпил ещё и убрал бутылку в стол.

Он вскрыл письмо Ломбхарта и прочёл:

“Милорд,

Сообщаю Вам, что нами была обнаружена директор приюта св. Жозефины. Ей внушили мысль о том, что девушка психически больна и надоумили сдать её в лечебницу. Она заплатила руководству и договорилась, чтобы девушку забрали навсегда. Она попросту избавилась от ребёнка. Поиски остальных, причастных к этому делу, лиц продолжаются. Какие будут распоряжения насчёт этой женщины?

Глава девятого разведывательного отряда ПС, Готфрид Ломбхарт”.

Волдеморт убрал письмо. Он взял чистый лист пергамента и написал там всего два слова. Скрепив записку печатью, он вновь вызвал Рубенса и приказал отправить её Ломбхарту.

* * *

Вечер обещал быть очень интересным. Придя домой и обнаружив уснувшую за “Историей Хогвартса” девушку, Риддл перенёс Гермиону обратно в её спальню и стал ждать. Она каталась по кровати, комкала одеяло и то и дело звала кого-то. Никто не отвечал. Она кричала, плакала, просила — всё было тщетно. Волдеморт сидел в кресле и вот уже полтора часа наблюдал за ней. Скоро представление должно было кончиться. Ей уже пора было очнуться. Он тихо встал и ушёл к себе в спальню, не запирая девушку на ключ. Он знал, что она сама придёт к нему, она не сможет заснуть одна.

Гермиона резко села на постели.

— Милорд? — робко позвала она.

Никто не откликнулся — Риддла в комнате не было. Приглядевшись, девушка поняла, что находится в своей комнате. Нет, только не это! Тени. Они снова проскальзывали в комнату одна за другой. Они держались за руки и подходили ближе. Нет! А если он ещё не вернулся? От этой мысли сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди. Она слезла с кровати и, стараясь не слишком приближаться к теням, осторожно пошла к двери. Тени обернулись за ней. Она уходила. Они подплывали ближе, они должны были её задержать. Гермиона ледяными от страха руками дотронулась до ручки двери и повернула её…. Дверь отворилась. И тогда гриффиндорка побежала, она слышала за собой шёпот, тени пытались окружить её, но вот уже перед ней заветные двери. Мерлин, только бы он был там. Пожалуйста. Гермиона распахнула их вбежала внутрь. Он был там.

Том Риддл сидел в кресле у камина и задумчиво смотрел в огонь. Он не повернул головы в её сторону. На нём были чёрные брюки и просторная белая рубашка.

— Милорд, — позвала девушка, — можно на ночь остаться у Вас? Они снова здесь.

Он посмотрел на неё. Её глаза были широко распахнуты, а грудь часто вздымалась от прерывистого дыхания. Она была напугана. Лорд пожал плечами и как можно небрежнее бросил:

— Раздевайся и ложись.

Девушка застыла на полпути к кровати.

— Но, Милорд, я и так не одета, — попробовала возразить гриффиндорка, боязливо оглядываясь по сторонам. Тени шептались за дверью.

— Либо ты разденешься и ляжешь в постель, либо уйдёшь спать в свою комнату, — равнодушно ответил маг.

Гермиона развернулась и пошла к дверям. Она уже повернула ручку и открыла их, когда серая тень коснулась её руки. Девушка вскрикнула и отдёрнула руку. Она не могла уйти. Пока она была здесь, теней не было. Они боялись его. Герми вновь посмотрела на мужчину в кресле. Он наблюдал за ней. У неё не было выхода: если она сейчас уйдёт к себе, её убьют тени прошлого, если останется, то... Девушка вздрогнула, Риддл усмехнулся. У неё был выбор и не было. Он был иллюзией. Всё шло к этому. А она-то думала, что сможет бороться. И что теперь? Раздеться, лечь в постель и окончательно сдаться на его милость? Или пойти к себе и там сойти с ума?

— Милорд, — снова позвала она, не смотря на Волдеморта, — можно нижнее бельё оставить?

— Можно, — уже мягче ответил маг.

Гермиона облегчённо вздохнула и, сняв ночную рубашку, забралась под одеяло. Лорд встал, подошёл и запер двери спальни на ключ. Девушка настороженно следила, как он приближается к кровати и ложится. Он повернулся к ней лицом и позвал:

— Иди сюда.

Гермиона подползла и осторожно прилегла рядом с Лордом.

— Ближе, — едва слышно выдохнул он.

Она недоумённо посмотрела на него. Риддл взглянул на камин, и огонь начал гаснуть.

— Нет, пожалуйста, — попросила девушка и придвинулась к Лорду вплотную, уткнувшись лицом ему в шею.

— Вот так, — улыбнулся он, и огонь вновь ярко разгорелся.

Она лежала тихо, прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за дверей спальни, не смея двинуться и дыша через раз. Она уже не была уверена, кого больше боится, кошмаров, которые преследовали её, или мужчину, в кольце рук которого она сейчас лежала.

— Расслабься, — тихо произнёс волшебник, — они не войдут сюда.

— Они-то может и не войдут, — всхлипнула девушка, — но Вы-то здесь.

— Я не трону тебя, — заверил он её и добавил, — пока не трону. Спи.

— Милорд, — снова послышался её приглушённый голос, — а если опять кошмар?

— Я разбужу тебя, — уверил её Риддл и прижал к себе так, что холодная пряжка его ремня врезалась в её живот.

Гермиона затихла и, окончательно расслабившись, быстро заснула. Поняв, что она уже спит, Лорд заклинанием потушил камин и, прислушиваясь к ровному дыханию девушки, тоже вскоре уснул.

“— Что общего между магией и любимым хобби? — спросил чародей ученика.

— А то, что и то, и другое подчас отвлекают нас совершенно не вовремя”

Гидерина фон Розенкрац “Слияние мудрости”.

Когда лорд Риддл открыл глаза, была глубокая ночь. Он щёлкнул пальцами, и в камине зажегся огонь. Девушка крепко спала, полностью укутавшись в одеяло, так что торчали только ее кудряшки. Волдеморт устало закатил глаза — эта девица не только развалилась почти поперёк кровати, но и забрала у него всё одеяло. Интересно, а что она сделает, если ее сейчас разбудить? Правда, Лорд быстро отбросил эту мысль и, тихонько встав, вышел из спальни. Он спустился на второй этаж и прошёл в свой кабинет. Что его разбудило? Он не мог сказать, но знал, что уже не уснёт, хотя и не чувствовал себя выспавшимся. Бросив взгляд на каминные часы, он не удивился, часы показывали полвторого ночи. Волдеморт приблизился к шкафу и достал простую чёрную мантию с капюшоном; уже закрывая дверцу шкафа, он уловил рядом с ним свечение — сигнальный кристалл Рубенса горел синим. Лорд быстро оделся и аппарировал. Его вызывали.

Он оказался в просторном помещении, которое при более детальном рассмотрении можно было счесть за кабинет. Это и был кабинет. Справа от двери, у которой появился Риддл, горел небольшой камин. Противоположную от входа стену занимали два больших окна, завешанные плотными льняными шторами. В центре комнаты располагался большой круглый стол, на нём в беспорядке были разбросаны какие-то записи: несколько карт с планами комнат, график дежурств по этажам, отчёты и заявления.

Напротив камина, у противоположной стены, стоял большой письменный стол и несколько кресел перед ним. За столом сидел человек. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, его короткие с проседью волосы обрамляли худое лицо с глубокими морщинами. Он задумчиво склонился над лежащими на столе документами, то и дело теребя рукав своей синей мантии. Он нервничал. Еще один человек сидел в кресле напротив и что-то объяснял волшебнику в синей мантии. Ему было не больше тридцати пяти лет, и если надеть на него красивую парадную мантию и расчесать то, что он называл волосами, то можно было счесть его привлекательным, если бы не отчуждённый уставший взгляд карих глаз и пересекавший левую щёку шрам. На волшебнике был длинный чёрный балахон с капюшоном и тёмно-зелёные сапоги из змеиной кожи. Третий собеседник стоял у стола, опиравшись на него руками, и мешал другим магам своими комментариями. Он первым заметил возникшего в кабинете Риддла.

— Милорд, — поклонился он, — у нас есть новости.

Другие волшебники поднялись и тоже склонились в поклоне. Риддл подошёл к ним.

— Я слушаю.

— Милорд, — начал маг в чёрном балахоне, — мы обнаружили мистера Чивинса. Сейчас он здесь, и мы...

— Милорд, — начал пожилой собеседник, — если мне будет позволено...

— Не будет, — оборвал его Волдеморт и продолжил, обращаясь к другому волшебнику, — Подробнее, Ломбхарт.

Готфрид Ломбхарт продолжал:

— Мы нашли его чисто случайно, повелитель, по всплеску магии в одном из маггловских районов Лондона. Чивинс — волшебник, он около десяти лет был шпионом Ордена, потом его отправили к магглам, это было его последнее задание.

— Рассказывай сначала, — посоветовал ему молодой человек, всё также стоявший у стола.

— Помолчи, Рубенс, — оборвал его Ломбхарт.

Риддл поднял руку в предупреждающем жесте, и в комнате воцарилась тишина.

— А почему он здесь? — спросил он.

— Он убил главврача лечебницы, — начал разведчик и, увидев кивок Волдеморта, добавил, — Авада, милорд. Мы располагаем сведениями, что это он заставил врача согласиться на договор с приютом, который сам же и подстроил. Орден пытался всеми правдами и неправдами избавиться от девочки, причём в физическом плане. Это всё, что удалось выяснить, на мыслях Чивинса стоит блок, поэтому он ещё здесь.

“Поэтому он ещё жив”, — прочитали все между строк.

— Авторство? — спросил у волшебника со шрамом Тёмный Лорд.

— Блока, милорд? Аластор Грюм. Мы не смогли его снять, повелитель, — покаянно произнёс разведчик.

— А это и не ваша забота, Ломбхарт, — заметил Лорд, — а в остальном неплохо сработано.

Готфрид Ломбхарт поклонился.

— Милорд, мы пытались, — не дождавшись вопроса, начал волшебник в синей мантии. Он обошёл стол и встал напротив Волдеморта. Его руки дрожали, и он прятал их за спину.

— Неужели, Санмерс? — прошептал Риддл так, что трое собеседников вздрогнули.

— Милорд, мы правда... пожалуйста, повелитель, поверьте, мы старались его снять, но... — залепетал человек, которого Лорд назвал Санмерсом.

— Я охотно верю, — улыбнулся собеседник, чем заставил мужчину отшатнуться, — но ты не выполнил приказ, комендант, и это уже не в первый раз.

В руке Лорда мелькнула волшебная палочка, и красный луч угодил прямо в сердце коменданта тюрьмы Азкабан. Он упал на каменный пол крепости и закричал. Пытки доставляли чёрному магу особое удовольствие. Крики жертвы и её беспрестанные мольбы о пощаде давали ему ощущение собственной значимости и всевластия. Это было, похоже, единственное чувство, которое он ещё не разучился испытывать. В мучениях и страхе других он находил своё удовлетворение. Именно страх смерти или боли стал фундаментом основанного им режима. Риддл хорошо разбирался в людях, без труда умел находить их слабые места и давить на них. Он был кукловодом в театре марионеток. Он мечтал об этом и добился-таки своего.

И сейчас он равнодушно смотрел на корчащегося в агонии человека и знал, какие чувства отражаются на лицах двух других магов. Ему не надо было поворачивать головы, чтобы увидеть, что на лице разведчика застыла холодная вежливая маска. Ломбхарт научился скрывать свои чувства и делал это почти профессионально. Почему почти? Потому что Волдеморт доподлинно знал, чего тому это стоит. Он видел его насквозь, и Ломбхарт прекрасно сознавал это. Рубенс был менее опытен, а посему ещё более легко читаем. На лбу молодого человека выступили капли пота, не нужно было читать мысли, чтобы понять: он представлял себя на месте Санмерса. Его глаза лихорадочно перебегали с Волдеморта на его жертву и обратно. Была в этом какая-то детская непосредственность. Она забавляла Лорда. Как забавляли взгляды секретаря, изредка бросаемые на видавшего и не такое разведчика. В них было такое недоумение, что наблюдая их последние несколько минут, маг готов был расхохотаться. Но он знал, что не стоит этого делать. Если он сейчас рассмеётся, то юношу точно хватит удар. Нет, не то чтобы Лорд был против, просто такой расторопный секретарь, как Рубенс, был ему очень нужен, и не стоило выводить его из игры раньше времени.

Комендант последний раз дёрнулся и затих, Лорд прекратил пытку и обратился к Рубенсу:

— Составь к обеду приказ о назначении нового коменданта Азкабана. Я подпишу.

— Слушаюсь, повелитель, — глухо отозвался секретарь и перевёл взгляд на распростёртого на полу мага, тот действительно уже не дышал.

— Ломбхарт, проводи меня к мистеру Чивинсу, — как ни в чём не бывало, приказал Риддл разведчику.

* * *

Азкабан. Этакая Бастилия магического мира. Одинокая мрачная башня на одном из островов холодного северного моря. Тяжёлые кованые ворота и пустырь вместо внутреннего дворика. Ветер, склоняющий немногочисленные одинокие травинки и пронизывающий насквозь тех, кому не повезло оказаться на этом Мерлином забытом островке, волны, разбивающиеся о его скалистый берег и небеса, скрывающие собой верхушку этой страшной темницы.

За всю историю магического мира Британских островов выйти оттуда удалось лишь единицам. А потому совершенно справедливым казалось выражение, выбитое серебряными буквами над главным и единственным входом в башню: “Оставь надежду, всяк сюда входящий”. Входили туда многие, но вернуться удавалось не всем. И когда за очередным узником закрывалась дверь, то ему можно было смело прощаться с жизнью, потому что если он со временем не сходил с ума, то его убивали дементоры; медленно, эмоция за эмоцией, радость за радостью, они делали из него тряпичную куклу.

Но особого восторга пребывание здесь не вызывало и у стражников тюрьмы. Каждый день видеть, как люди сходят с ума, вести приговорённых на смерть к дементорам и ловить на себе безумные взгляды, выражающие только одну просьбу, просьбу о быстрой смерти. И отворачиваться в самый последний момент. Психологически это было невыносимо. Немногочисленные свечи, низкие потолки, бесконечные винтовые лестницы и коридоры, которые как губки столетиями впитывали крики и мольбы осуждённых, тоже не стабилизировали душевное состояние тех, кто работал в Азкабане.

Пятый этаж тюрьмы стражники между собой называли “пограничной зоной” или “перевалочным пунктом”. Там находилось несколько камер временного заключения. Нет, это не значило, что в них можно было посидеть несколько суток, и потом тебя выпустят на свободу. Из таких камер было всего два пути: первым был путь к смерти, к поцелую дементора, а вторым — к пожизненному заключению. Именно по пятому этажу сейчас шли двое мужчин. У идущего впереди в руке был зажат небольшой ржавый ключик. Это был Готфрид Ломбхарт. За ним, неслышно ступая по каменному настилу, шагал Лорд Волдеморт.

Они остановились у одной из камер и, открыв дверь, вошли внутрь. По размерам помещение было сравнимо разве что с чуланами Риддл-мэнора, которые располагались на каждом этаже, и где домовые эльфы хранили тряпки, вёдра и мётлы. Кроме койки, туалета и маленькой дырочки в стене, именуемой окном, в камере ничего не было. Зато был кое-кто. На койке в пол-оборота к двери сидел человек. Это и был мистер Чивинс. Его биография мало чем отличалась от сотен других биографий шпионов и тайных агентов Ордена. Он был гриффиндорцем. Он закончил Хогвартс (а вы что думали?), поступил в Аврорат, который тоже закончил с отличием, и перед началом второй войны с Лордом вступил в ряды Ордена Феникса. В основном он занимался тем, что отслеживал контакты пожирателей с магглами, предпочитая не ввязываться в открытые передряги и столкновения с противником. Всегда честно выполнял все свои задания, и его без натяжки можно было назвать неплохим солдатом. Некоторое время назад, когда ему было поручено последнее задание, Чивинс попросил поставить на свои мысли блок, потому что сознавал, что слишком много знает. Не только он, весь Орден чувствовал, что им недолго оставалось, а потому такие просьбы не были редкостью или чем-то из ряда вон выходящим. Грюм согласился. И теперь Чивинс был спокоен, нет, ему, конечно, было страшно, как и любому нормальному человеку, но он черпал свою стойкость и удовлетворение в том, что они не смогли прочесть его мысли и воспоминания. Хоть в чём-то он победил.

Так думал бывший психиатр, когда в его камеру зашли двое. Он не повернулся в их сторону, ограничиваясь косым взглядом. Первого мага он знал, именно его отряд задержал его. Ломбхарт, кажется? Да. Второй человек стоял в тени, и глубокий капюшон надёжно скрывал его лицо от глаз заключённого.

Чивинс продолжил методично изучать противоположную стену и негромко произнёс:

— Что, Ломбхарт, привёл тяжёлую артиллерию?

Нужно было отдать должное профессору по маггловедению, он его хорошо учил.

И тем не менее разведчик не откликнулся, зато второй маг приблизился на несколько шагов и произнёс какое-то непонятное заклинание. Буквально через мгновение Чивинс обнаружил себя прикованным к стене, которую только что рассматривал, железными кандалами.

Маг подошёл к нему и, откинув капюшон, поздоровался:

— Добрый день, мистер Чивинс.

Да, вот к чему он не был готов, так это к тому, что Ломбхарт притащит с собой этого грёбанного психопата, называющего себя великим волшебником. Это был точный, очень мудро спланированный удар под дых. Война кончилась, но Чивинс, смотря в холодные глаза Волдеморта, думал о том, что не он первый и не он последний. Её отголоски ещё долго будут преследовать новый мир, превращаясь то в плач супруги, оставшейся одной без мужа, то в крики тех, кто проиграл, разносимые эхом по тёмным коридорам британских темниц.

— Красные глаза шли тебе больше, выродок! — выплюнул психиатр.

— Как невежливо, что за манеры у Вас, мистер психиатр, — насмешливо ответил Лорд и уже серьёзнее добавил, — предполагаю, что ныне покойный Грюм не предупредил Вас, что если Ваш блок взломают, Вы умрёте.

Чивинс побледнел.

— Вижу, не предупредил, — проговорил Риддл, с мстительным удовольствием всматриваясь в лицо побелевшего человека.

— Вы его не сломаете, — тихо произнёс Чивинс. Кого он хотел в этом уверить? Скорее всего, себя.

— Увидим, — ответил Волдеморт и, приблизившись вплотную к Чивинсу, приложил того головой об стену камеры.

Из глаз посыпались искры, и расфокусированный взгляд психиатра встретился с пристальным взглядом голубых, чуть прищуренных глаз. Чивинс почувствовал, как Лорд проверяет блок на прочность. После нескольких таких проверок психиатр почувствовал, что тот дал трещину. Это было немыслимо. Его сознание стало наполняться мыслями и образами, которые он так старательно пытался забыть. Чивинс дёрнулся, но цепи надёжно держали его на месте, он попытался отвести взгляд, но Риддл схватил его за шею и заставил посмотреть себе в глаза. Горе-психиатр ощутил, как что-то липкое падает ему на спину и шею и течёт вниз. Он запоздало сообразил, что это была кровь из его же разбитой головы. Перед его взором проносились картины годичной и месячной давности, и Лорд пристально просматривал каждое воспоминание. Наконец, Чивинс почувствовал, что тот узнал всё, что хотел. “Это конец”, — понял аврор.

— Да, — ответил на это Риддл и снял последние крупицы защиты с мыслей волшебника.

Тело Чивинса некоторое время содрогалось в конвульсиях и повисло на цепях. Человек был мёртв.

Волдеморт обернулся к Ломбхарту и успел заметить потрясённое выражение его лица, которое тот поспешно скрыл.

— У меня для тебя ещё одно задание, Готфрид, — негромко проговорил он.

— Да, повелитель?

— Вам нужно уничтожить все данные о пребывании девушки не только в лечебнице, но и в приюте,— ответил Риддл.

— То есть изменить память всем, кто с ней контактировал? — уточнил разведчик.

— Да.

— А как быть с документацией, Милорд? — спросил Ломбхарт.

— Этим уже давно занимается Рубенс, как только документы будут готовы, он их тебе передаст, — объяснил ему Лорд.

— Слушаюсь, повелитель. О ходе операции мы будем Вам сообщать, — заверил Ломхарт Волдеморта.

— Не сомневаюсь, — ответил тот и, обойдя своего разведчика, скрылся в коридоре Азкабана. Ломбхарт же шумно выдохнул и позвал стражу, перебросившись с парой пришедших стражников несколькими фразами, он удалился.

* * *

Гермиона шла по пустынному коридору и смотрела по сторонам. По всему выходило, что она была в больнице: номера палат, место дежурного медработника, сложенные на подоконнике лабораторные карты пациентов и наполовину не работающее дежурное освещение. Но она-то что здесь делала? Как здесь очутилась? Девушка недоумённо пожала плечами и пошла дальше. Двери всех палат были закрыты, кроме одной, палаты номер одиннадцать. Подойдя ближе, гриффиндорка услышала приглушённый голос — плакала девочка. Она заглянула вовнутрь: вокруг кровати у окна стояла ширма, так что нельзя было разглядеть пациентку. Герми осторожно зашла в палату и, подойдя к ширме, прислушалась. Девочка звала мать. Но тут не было ничего удивительного. Странным Гермионе показалось другое, ребёнок не просил мать прийти, он спрашивал её, где “она”. Что это за таинственная особа, девочка естественно не уточнила. Зато просила мать, чтобы та позвала её, и уверяла, что здесь ей плохо, и что “она” наверно её бросила, просто мать не хочет признаваться ей в этом.

Чуткое гриффиндорское сердце Гермионы заныло, и девушка решила отодвинуть ширму, чтобы зайти и успокоить ребёнка. Но стоило ей коснуться рукой белой ширмы, как девушка почувствовала, что начала куда-то проваливаться. Изображение стало расплываться перед глазами, а палата с плачущей девочкой — исчезать.

— Нет! — крикнула Гермиона, но сон уже пропал, она оказалась в другом коридоре с низким потолком и серыми мрачными стенами.

По всей длине коридора горело всего несколько факелов, покоившихся в тяжёлых настенных подставках. Гермиона подошла к одной из них и хотела дотронуться, но её рука прошла сквозь эту подставку. Девушка была призраком.

Но не успела она до конца осознать, что это могло значить, как почувствовала, что к ней кто-то приближался. Инстинктивно она стала озираться по сторонам в поисках укромного местечка, чтобы спрятаться. Такового не оказалось. И тогда она просто отступила в тень коридора. Буквально секунду спустя свет ближайшего факела выхватил из темноты высокий силуэт, который становился всё ближе. В следующий миг мужчина полностью вышел на свет. Гермиона приглушённо вскрикнула и прикусила язык. Ей навстречу шёл Лорд Волдеморт, и его чёрная мантия мягко шелестела по полу. Но он прошёл мимо, не увидев гриффиндорку, и она облегчённо вздохнула. Но расслабляться было рано. Отойдя на несколько шагов, Лорд остановился и оглянулся. Герми показалось, что он смотрел прямо на неё, но так не могло быть! Она как будто приросла к полу и с ужасом наблюдала, как Том Риддл медленно приближается к ней. “Чёрт, я призрак. Он не может меня видеть”! — думала в этот момент гриффиндорка. Он подошёл ближе и опёрся руками о стену по обе стороны от девушки и задумчиво оглядел её. Герми же молилась о том, чтобы он рассматривал стену, а не её. И хотя рассудок подсказывал, что если она ещё не получила Авадой, значит, он её не видит; сердце билось как сумасшедшее, впрочем, как всегда, когда Лорд оказывался рядом. Тем временем Риддл, простоявший несколько мгновений неподвижно, провёл рукой по стене сквозь стоявшую перед ним девушку. Наконец, он убрал руку и скрылся в темноте коридора.

Герми тут же бросилась в противоположную сторону. Завернув за угол в конце коридора, она оказалась в небольшом холле и остановилась. По обеим сторонам от входа находилось несколько камер. “Мерлин Великий, да я в Азкабане”, — дошло до гриффиндорки. Она привалилась к ближайшей стене, ноги её уже не держали. Отсюда надо было как-то выбираться, а сон или что это, чёрт побери, было, никак не хотел заканчиваться.

Вдруг сзади неё послышались шаги, и в холл вошли двое стражников. Они направились к одной из центральных камер, и девушка последовала за ними. Они вошли внутрь: тяжёлый потолок сразу сдавил голову, затхлый запах ударил в нос, а серо-чёрный цвет стен больно резанул по глазам. Но стражников это нисколько не смутило, они прошли вглубь помещения и поздоровались:

— Приветствуем, мистер Ломбхарт. Вызывали?

Сначала Гермиона решила, что они обратились к заключённому, но потом поняла, что ошиблась. Маги поприветствовали высокого мужчину в длинном чёрном балахоне. Он стоял в тени, и девушка не могла разглядеть его лицо.

— Да. Приведите камеру в порядок, — отрывисто приказал он и указал на одну из стен.

Девушка перевела туда взгляд. К стене был прикован мужчина, она присмотрелась — человек не дышал, на его шеи и груди была кровь. Он был мёртв.

— Вы разбили блок этого аврора, мистер Ломбхарт? — спросил один из стражников.

— Нет, не я. Наш Лорд сломал блок, — ответил разведчик и попрощался, — до свидания, джентльмены.

Уже после того, как маг ушёл, Гермиона стояла и смотрела, как охранники снимают тело с цепей. “Так вот откуда шёл Волдеморт”, — мелькнула в сознании гриффиндорки идиотская мысль. Они швырнули тело на пол, и Герми смогла лучше рассмотреть его. Короткие волосы мужчины были тёмными от крови, на запястьях остались кровавые полосы от кандалов, а глаза были плотно закрыты, создавалось впечатление, что перед тем, как умереть, он крепко зажмурился. Гермиона не знала его.

Она впереди стражников вышла из камеры и медленно двинулась по коридору. Что это был за аврор? Почему Лорд лично убил его? И что ещё за блок? На первые два вопроса ответа у Гермионы не было. Насчёт последнего на ум приходила всего лишь одна мысль, что они имели в виду мысленный блок. Девушка, будучи лучшей ученицей Хогвартса, конечно, знала, что это такое, но не имела представления, как его накладывать. Но что аврор делал в Азкабане? Насколько Герми знала, пожиратели убивали их сразу без, что называется, суда и следствия. А этот случай был явно не типичен. И это порождало у девушки новые вопросы. И чем больше их становилось, тем меньше появлялось ответов. Тенденция была не самая радостная. Очевидным было одно — у Лорда была какая-то тайна. И Гермиона не была бы собой, если бы не хотела её разгадать. Постепенно коридор стал терять свои очертания и, открыв глаза, девушка обнаружила себя в спальне Тёмного Лорда.

* * *

Это был сон. Девушка несколько мгновений приходила в себя, потом огляделась по сторонам — за окном ещё было темно. В камине ярко горел огонь, освещая помещение. Но в комнате она была одна — Риддл куда-то ушёл. Гермиона понимала, что должна дойти до своей спальни, лечь в постель и постараться заснуть, но интуиция подсказывала, что она не уснёт, просто не сможет. Оставался один выход — пойти в свою комнату и снова перечитать “Историю Хогвартса”. Поэтому девушка встала с кровати и, надев свою ночнушку, подошла к дверям. Они не были заперты. В коридоре было темно, горело всего несколько свечей. Гриффиндорка хорошо знала дорогу, но на половине пути она остановилась. А что если Лорда куда-то вызвали, и его нет в замке? И он забыл закрыть на замок комнату? Тогда у неё был шанс обследовать замок! Было, конечно, темно и неприятно, но такой возможности могло больше не представиться.

Девушка вернулась на несколько шагов назад и ступила на лестницу. Она была освещена лучше, чем коридор, потому Герми несколько минут постояла на ступенях, раздумывая, куда идти дальше, наверх или вниз. Повинуясь своему шестому чувству, девушка начала спускаться.

В коридоре этажом ниже было совсем темно, только в его конце из-под какой-то двери пробивалась еле заметная полоска света. Герми по стеночке добралась до этой двери и прислушалась, за дверью стояла абсолютная тишина. Собрав волю в кулак, она толкнула дверь и вошла.

Кабинет Лорда вопреки ожиданиям не производил какого-то жуткого впечатления. Напротив двери располагался камин, перед которым стоял широкий письменный стол. За таким столом писали разве что в Средние века. И, по всей видимости, так оно и было. Сверху он был обит зелёным бархатом. На нём был идеальный порядок; такой педантичности Гермиона не замечала даже за собой. Перед столом стояло два широких кресла. “Видимо для посетителей”, — решила девушка. Справа от стола было широкое окно, выходившее, как и окно спальни, на сад и ворота. Слева был небольшой шкаф с одеждой. Дальше стоял столик, на котором в вазе лежало несколько сигнальных кристаллов — ни один из них не горел. За столиком стояло несколько стеллажей с книгами. И вот они-то очень заинтересовали Гермиону. Она несколько раз обошла их, то охая, то ахая, когда попадались особо редкие экземпляры. Большинство книг, находившихся здесь, были по тёмной боевой магии, попалось также несколько фолиантов о ядах и защитных зельях, о старинных артефактах и о магии крови. На самой верхней полке стояли книги на незнакомых гриффиндорке языках, так что понять, что в них, не представлялось возможным. В самом низу лежали большой справочник по друидской магии неизвестного Гермионе автора и практический курс окклюменции. Именно он привлёк пристальное внимание девушки. Заинтересовавшись книгами, она напрочь забыла, где находится, и что хозяин кабинета вряд ли придёт в восторг, обнаружив здесь такую гостью. Схватив с полки книгу, гриффиндорка, не размениваясь по мелочам, забралась с ногами в хозяйское кресло за письменным столом и стала читать.

Материал, найденный автором, был настолько интересен и актуален, что полностью поглотил внимание девушки. Только спустя какое-то время она стала понимать, что глаза начали слипаться. Буквы и схемы расплывались по страницам, и желание поспать победило в Гермионе всезнайку. Девушка уснула. Поэтому она не увидела выражение лица вскоре зашедшего в кабинет Волдеморта...

“Родственные узы — страшное амбивалентное оружие.

Но и они иногда преподносят сюрпризы”

Лорд Волдеморт из трактата “Основы харизматической власти”.

Покинув негостеприимные стены Азкабана, Лорд оказался в своём кабинете в бывшем Министерстве магии. На столе его уже ждали принесенные Рубенсом документы и корреспонденция. Мужчина усмехнулся. У этого юноши было одно достоинство, которое признавал даже Риддл: Рубенс молниеносно выполнял все его приказы. И когда только успевал? Вот и сейчас приказ о назначении нового коменданта уже лежал на столе. Лорд подписал его. Согласно ему новым управляющим тюрьмы был назначен Людвиг Брант. Волдеморт знал его. Дурмстранг. Северянин Брант, норвежец по происхождению, присоединился к пожирателям незадолго до начала второй войны. Его преданность никогда не вызывала у Лорда сомнений, хотя он и не был фанатиком. Риддл не любил фанатиков. Да, ими было легко управлять, но иногда они становились чересчур старательными. Это немного раздражало. Поэтому Тёмный Лорд и решил назначить на этот пост проверенного человека без излишнего желания выслужиться, но и не забывающего своего места. А его заместителем вполне можно было поставить фанатика. Закон равновесия никто не отменял, и заключённым это было бы полезно.

Риддл отложил приказ и взял письмо. Мельком взглянув на имя отправителя, он быстро вскрыл конверт и достал послание:

“Милорд,

Сразу после Вашего визита на наше отделение, Ваш секретарь, мистер Рубенс, передал мне второй образец крови для исследования. В соответствии с поступившим от Вас приказом, я сразу приступил к экспериментам. Могу Вас уверить, что с инвентарём и компонентами используемых зелий никаких трудностей не возникло, так как перед началом работы всё было тщательнейшим образом перепроверено. Вследствие того, что Вы пожелали лично сравнить результаты обоих исследований, я приложил к своему сообщению подробный отчёт по этому эксперименту; полный анализ данных, полученных при исследовании первого образца крови, был передан мною Вам лично.

Как целитель и токсиколог могу, с Вашего позволения, резюмировать следующее: во-первых, подтвердился Ваш прогноз относительно скорости реакции образцов на добавляемые зелья, она оказалась абсолютно одинаковой. Во-вторых, касательного первого образца должен особо отметить, что в нём не было обнаружено фенциклидина, это свидетельствует о том, что отраву из организма нашей пациентки удалось полностью вывести. В-третьих, нужно особо подчеркнуть, что реакция первого образца отличается уникальным, с моей точки зрения, постоянством, то есть никаких иных компонентов для её продления и поддержания не требуется. В— четвёртых, говоря о реакции, следует особо подчеркнуть, что второй образец, наоборот, нуждается в постоянном контроле в период смешивания с каким-то другим компонентом. Образец отличается очень непостоянной реакцией, которой требуется поддержка, иначе субстанция, полученная с добавлением такой крови, очень быстро потеряет свои свойства. Тем не менее, это только первые, обработанные нами сведения, и исследование будет продолжаться. При получении новых лабораторных данных мы будем уведомлять Вас в письменном виде.

Пользуясь случаем, хочу попросить Вас внести ясность в очень важный для целителей нашего отделения момент. Дело в том, что у девочки мы забрали достаточное количество крови, как для исследований, так и для использования её в практических целях. Так что, если она не придёт в себя, на ходе наших изысканий это никоем образом не отразится. И как учёный я вполне сознаю, что спасение её жизни не является отныне нашей первостепенной задачей, тем более что наши шансы преуспеть на этом поприще крайне малы, если не сказать иллюзорны. Но как целителя меня не может не беспокоить её состояние, и мне крайне неприятно писать такие слова. Если её жизнь больше не играет роли в Ваших планах, то больница, естественно, только с Вашего личного разрешения, возьмёт на себя задачу прекратить страдания девушки. В ином случае мы будем стараться спасти её, даже если надежды нет. Поэтому смиренно прошу Вас, Повелитель, внести ясность в этот вопрос. Пока же мы продолжаем бороться за её жизнь.

Заведующий отделением токсикологии, целитель больницы св. Мунго, мистер Бартоломью Дуглас”.

Риддл дочитал письмо и занялся присланными целителем данными исследования. Поизучав их некоторое время, он достал лист пергамента, на котором начертил небольшую табличку, куда что-то записал. Если бы кто-нибудь наблюдал за ним в этот момент, то он бы увидел, как Волдеморт сидит, склонившись над своими записями, и кивает головой, словно сам с собой соглашаясь.

Да, результаты, которые предоставил мистер Дуглас, полностью устраивали Волдеморта. Он сидел и сравнивал их с теми, которые были получены им ранее. По всему выходило, что он был на верном пути, и жизнь так и не пришедшей больше в сознание девочки в палате больницы никак не влияла на это. Зато она влияла на кое-что другое. И с этим нужно было поскорее разобраться.

Лорд взял письмо, свои записи и, оставив на столе подписанный приказ, аппарировал в своё поместье.

Уже занимался рассвет, когда он поднялся на второй этаж и зашёл в кабинет. И так и застыл на пороге, даже не закрыв за собой дверь. В его кабинете, в его шикарном кресле, где при особом желании можно было поместиться вдвоём, спала грязнокровка Грейнджер, прижав к груди... Что это там у неё? Ага, прижав к груди его, мантикора её придуши, чуть ли не настольную книгу — практический курс окклюменции! Волдеморт схватился за волшебную палочку и уже хотел выпустить в девчонку Круциатус, когда присмотрелся внимательнее. Та была так бледна, что цветом лица могла сравниться разве что со снеговой шапкой Бен-Невиса, и то там снег был явно чуть темнее. Она с такой силой схватилась за книгу, что стало ясно, во сне с ней что-то происходило. Вначале он хотел разбудить её, но вдруг она стала что-то шептать. Риддл подошёл к ней и прислушался: сначала не было слышно почти ничего, но потом ему всё-таки удалось разобрать её бормотание. “Аля, Алисия”, — без конца повторяла девушка. Тёмный Лорд торжествующе улыбнулся.

* * *

— Гермиона!

Девушка обернулась на голос, но никого не увидела. Гриффиндорка находилась посреди какого-то серого облака. Она посмотрела по сторонам: вокруг не было видно ничего, кроме густой пелены.

— Гермиона!

Она оглянулась. К ней навстречу шла девочка, одетая в длинную белую мантию с капюшоном. Она подошла к Герми и, остановившись напротив, спросила:

— Почему ты не приходишь?

В этом юном голосе было столько претензии и обиды, что Гермиона невольно почувствовала себя последней сволочью. Она только открыла рот, чтобы ответить, как девочка продолжала:

— Ты меня больше не любишь?

— Извини, но...— гриффиндорка лихорадочно подбирала слова, — кто ты? Я тебя знаю?

— Ты меня забыла? — голос девочки из-под капюшона звучал жалобно.

— Я просто... — начала говорить бывшая староста.

— А мама говорила, что ты меня никогда не оставишь, значит она соврала? Ты меня бросила? — прервала её собеседница.

— Эм… Давай начнём с начала, хорошо?

Девочка кивнула.

— Где мы?

— В твоём сознании, — последовал ответ.

— А как ты здесь оказалась? — спросила ребёнка слегка опешившая волшебница.

— Не знаю. Я подумала, что раз ты ко мне не приходишь, значит, я должна прийти к тебе, — рассудила девочка.

— Мда, логично, — согласилась Гермиона.

— А где твой медальон? — спросил ребёнок, справедливо заметив, что собеседница не смогла найти ответов на её предыдущие вопросы.

— Что?

— Золотой медальон, как у меня, — пояснила девочка и, сняв с шеи украшение, протянула его гриффиндорке.

Девушка взяла его и поднесла ближе к глазам. Это было маленькое золотое солнце с лучиками. Перевернув его другой стороной, девушка обнаружила выбитые там инициалы “А.Д.Г.”. Тупо уставившись на буквы, гриффиндорка спросила:

— У меня был точно такой же?

— Да, только с твоим именем, — ответила девочка и забрала медальон.

Несколько секунд прошли в молчании. Наконец, решив, что Гермиона, видимо, не совсем её поняла, она пояснила:

— У тебя там написано “Г.Д.Г.”

— Как тебя зовут? — шёпотом спросила Гермиона, смотря прямо перед собой. Что она там видела? Один Мерлин ведает. Но она бледнела на глазах, и её безумный взгляд вновь обратился к ребёнку, словно ожидая, когда тот ответит.

— Алисия, — представилась собеседница и сняла капюшон. Русые волосы тут же рассыпались по плечам и, заправляя их за уши, девочка с интересом наблюдала за реакцией гриффиндорки.

Она не заставила себя долго ждать. Мгновение та стояла неподвижно, а потом бросилась к девочке и порывисто обняла её. Она что-то шептала, приговаривала, гладила ребёнка по волосам, прижимала к сердцу, но Алисия, казалось, ничего этого не слышала и не чувствовала. Она обняла девушку в ответ и горько заплакала. Они не слышали друг друга. Каждая старалась выговориться, поделиться с другой своими страхами, поэтому они говорили и говорили без конца. Когда все доводы, оправдания и обещания кончились, девочка продолжала тихо плакать, а Гермиона, зажмурившись, шептала: “Аля, Алисия, родная моя”.

Они не заметили, как тело Алисии стало терять очертания.

Гриффиндорка, открыв глаза, с ужасом поняла, что та начала исчезать.

— Где ты? Как мне найти тебя? — спрашивала она, вглядываясь в карие глаза Алисии.

— Я в больнице.

— Как ты туда попала?

— Я не знаю, помню только свою палату и двух мужчин, — Алисия грустно посмотрела волшебницу.

— Каких мужчин? — спросила та.

— Я их не видела, только несколько раз слышала, как один обращаясь к другому, называл его милордом, — объяснил ребёнок.

— Нет! — прошептала гриффиндорка, и, казалось, побелеть больше было просто невозможно, но девушка тотчас доказала обратное. Она знала только одного человека, к которому обращались подобным образом. И это не сулило ничего хорошего.

— Пожалуйста, помоги мне, — попросила на прощание девочка и пропала.

* * *

Гермиона очнулась. Она лежала на чём-то мягком. Рядом с ней горел огонь в камине, он был совсем близко, из чего девушка заключила, что лежит на ковре. Над ней был потолок. Герми принялась изучать его. Мысли с трудом возвращались в норму. В груди ныло, сердце не могло смириться с происходящим. Девушка не плакала, слёз не было.

— Этого не может быть, — прошептала она в пустоту, — как такое возможно? Почему я не помнила? Неужели это тоже был какой-то блок, или кто-то просто стёр воспоминания?

Ответом ей была тишина.

Конечно, Гермиона знала эту девочку. Её звали Алисия Джейн Грейнджер, она была младшей сестрой гриффиндорки. Единственный родной человек во всём мире. Девушка понимала, что должна ей помочь, но как это сделать, если она сама в этой новой системе взаимоотношений была ничем? Её жизнь зависела от человека, в доме которого она сейчас находилась. Она была его. Полностью принадлежала ему. Странно, но в этот момент девушка была почти уверена, что в этом мире её не считают даже за человека. Она была тем элементом, который система, перестраиваясь на новый уровень, попросту выкинула. Она невольно сравнила себя с аврорами, которых убивали как бешеных собак, просто потому, что им в этом новом образовании тоже не было места. Они были не нужны, как не нужна была она сама. Ещё некоторое время назад Герми считала, что её жизнь кончилась, более того, с самого начала она глупо провоцировала Лорда. Девушка зажмурилась. Что если бы он убил её? Она бы так и не вспомнила, что у неё есть сестра, и девочка осталась бы совсем одна. А что теперь? Теперь она была ответственна ещё за одну жизнь. Она была обязана помочь Алисии выжить. Но как?

Парадоксальная складывалась ситуация. Единственный человек, к которому она могла обратиться, был её ночным кошмаром. Но что она могла ему предложить? У неё ничего не было. И самым страшным была не смерть, теперь уже не смерть, а чувство бессилия. Она не могла помочь сестре. Но это не значит, что она не могла пытаться. Она была готова умереть, только бы жила сестра. Но даже эта, по-гриффиндорски слепая готовность не меняла сути происходящего. Девушка отчётливо поняла, что и жизнь её сестры, и её собственная теперь целиком и полностью зависели от воли Тёмного Лорда.

— Мерлин, пожалуйста, скажи, что мне делать, — тихо произнесла девушка сквозь непролитые слёзы, комкая пушистый ворс персидского ковра.

— Встать для начала, — раздался за спиной чей-то властный голос.

Девушка вздрогнула, медленно обернувшись, поднялась на ноги и оперлась рукой о каминную полку.

Он сидел в кресле за письменным столом и пристально наблюдал за ней. Рядом с ним на столе лежал практический курс окклюменции. Моргана, значит, она так и заснула с книгой в руках? Только не это!

— Именно это ты и сделала, — проговорил Риддл.

Гриффиндорка молчала.

— Что ты хотела там узнать? — спросил он у неё, кивнув на книгу.

— Ничего, я заснула на оглавлении, — пролепетала волшебница, плохо представляя, что можно было соврать ещё.

— Проверим, — сказал Лорд.

Он взял книгу в руки. Страницы стали переворачиваться и, наконец, остановились. Риддл посмотрел на название главы, не закрывая, отложил книгу и перевёл взгляд на девушку.

— Подойди ко мне, — тихо приказал он.

Гермиона никогда не слышала о том, чтобы Волдеморт кричал на своих подчинённых. Она слышала, да и сама наблюдала, совершенно обратное. Чем злее становился Лорд, тем тише звучал его голос, постепенно переходя во что-то на подобии шипения. И сейчас голос прозвучал уж слишком тихо. Казалось бы, что ей нужно было немедленно подойти к нему, чтобы не злить ещё больше, но девушка словно онемела. Даже если бы она захотела, она не смогла бы сдвинуться с места.

— Подойди ко мне сейчас же, — его голоса почти не было слышно.

Волдеморт несколько секунд, прищурившись, смотрел на застывшую у камина девушку, а затем произнёс:

— Империо.

В её глазах отразился испуг, но мгновение спустя они уже потеряли всякое осмысленное выражение. Словно зомби она стояла и ждала приказаний.

— Иди сюда, — приказал Риддл.

Девушка приблизилась к столу и остановилась прямо рядом с сидящим в кресле человеком, практически вплотную, так что ткань её ночной рубашки задела полы его чёрной мантии. Лорд снял Империус. На её лице отразилась буря эмоций от растерянности до страха, но она справилась с собой и взглянула на мужчину.

— Сядь ко мне на колени, — сказал он.

Он, конечно, мог и не снимать заклинание, но наблюдать за тем, как она пытается перебороть себя, было куда интереснее, чем приказывать кукле.

Гермиона осторожно оперлась рукой о высокую спинку кресла и присела к нему на колени. Но она умудрилась всё равно сделать всё по-своему. Она села так, чтобы как можно дальше оказаться от самого Волдеморта, а сидя у него на коленях, сделать это было очень не просто, потому что у неё не было дополнительной точки опоры. Она выпрямила спину и, обхватив себя руками, уставилась в стену перед собой. Стоило ей устроиться, как мужчина обнял её за талию и посадил ближе к себе, потом он развернул кресло, и девушка оказалась зажата между дубовым столом и телом волшебника.

Волдеморт взял со стола раскрытую книгу и показал её гриффиндорке. Девушка задержала дыхание. Чёрт, книга раскрылась там, где она читала её, на параграфе о мысленных блоках. Зачем она читала о них? Мерлин!

— Сама расскажешь? — негромко спросил её Риддл.

Гермиона вздохнула. Если она расскажет ему всё, что она видела во сне, или где она там была, он свернёт ей шею, а если не расскажет, то он почувствует неладное и посмотрит сам, но потом тоже убьёт её. Она подняла взгляд от книги и посмотрела ему в глаза.

— Как хочешь, — проговорил Волдеморт.

Девушка напряглась, но уже не могла отвести глаза.

— Легилименс!

Он заставил её заново пережить свои сны и видения. Их встречу в коридоре Азкабана он медленно прокрутил несколько раз. Для чего это было сделано? Герми решила, что он хотел помучить её таким образом, но на самом деле Лорд пытался убедиться, что его подозрения оказались вполне обоснованными. Он действительно тогда почувствовал её присутствие, но не мог понять, каким образом она могла там очутиться.

Теперь он был уверен. Астральная магия, вид магического искусства доступный очень ограниченному числу волшебников. Во всей Британии их можно было пересчитать по пальцам. Это была очень сложная, требующая огромной отдачи практика, овладеть которой было не под силу даже взрослым и матёрым магам. На её изучение у некоторых уходили годы, другие же ломались ещё в начале пути. Лорд не понаслышке знал это. Он сам был сильнейшим астральным магом Британии, и прекрасно представлял себе всю серьёзность этой техники. Но Грейнджер… Более правдоподобным бы было счесть это спонтанное путешествие за побочный эффект зелья восстановления памяти, что мужчина и сделал, пообещав себе тем не менее проверить эту теорию.

Она видела Ломбхарта. Риддл ещё раз повторил этот эпизод. Так вот чем объяснялся её интерес к окклюменции. Познакомившись с её логическими построениями, где она доказывала, что аврор знал что-то важное, раз ему поставили блок, а Лорд сам пришёл снять его; и что блок был сильным, если никто кроме него не смог этого сделать, Лорд наткнулся на её желание разгадать его тайну. Что ж, желание что-то разгадывать было неотделимо от этой малышки. Неудивительно, что, проснувшись, она отважилась прогуляться по замку и что решила почитать именно эту книгу. Но замок? Как ей в голову могло прийти, пойти ночью гулять по его поместью? Она была либо ненормальной, либо гриффиндоркой. Хотя Волдеморт всю жизнь был убеждён, что это синонимы. Слишком много доказательств этому он видел.

Последними он просматривал самые интересные воспоминания, причём начал с конца. Она хотела помочь сестре. Мужчина мысленно усмехнулся. Он всегда считал родственные связи страшным оружием. И если оно попадало в его руки, то становилось смертельным. Он слишком часто пользовался этими узами и очень хорошо знал, как с ними обращаться. Это знание стало одной из причин, по которым у Лорда не было привязанностей. Он расценивал это как большую удачу.

Люди ради своих близких подчас были готовы на самые ужасные поступки, которые бы они ни за что не совершили, находясь в здравом уме. Но вид занесённого над близким человеком меча делал их очень мягкими и позволял лепить из них всё, что Волдеморту было угодно.

А эта малышка... Она посмела в глаза назвать его этим чёртовым маггловским именем и вспомнить о его матери. Но она не знала тогда, что жизнь её сестры висит на волоске и полностью зависит от него. Да, не знала. Но Волдеморт не расценивал незнание или неведение как оправдание. Он наказывал за это. Он с удивлением обнаружил то, что девушка в этот момент думала точно также. Она не строила иллюзий. Умная девочка, но только временами.

Он с особой медлительностью просматривал её воспоминание о встрече с сестрой. Снова и снова, заставляя гриффиндорку извиваться в его руках. Её губы что-то шептали, из глаз текли слёзы. Он не останавливался, ему доставляло удовольствие видеть её мучение. Она провела рукой по его плечу, схватила за мантию и крепко сжала. Лорд снял заклинание. Гриффиндорка спрятала лицо в его мантии и разрыдалась в голос.

Волдеморту оставалось нанести ей последний удар. Он призвал со стола пергамент и письмо из св. Мунго. Скопировав заклинанием из письма последний абзац, он убрал письмо и тихо приказал:

— Читай.

Гермиона обнаружила, что фактически лежит на Риддле. Она отодвинулась, насколько позволяли его руки, и взглянула на пергамент. Пробежав его глазами, она ещё раз взглянула на одну единственную фразу:

“Если её жизнь больше не играет роли в Ваших планах, то больница, естественно, только с Вашего личного разрешения, возьмёт на себя задачу прекратить страдания девушки”.

— Милорд, — тихонько произнесла она, переводя взгляд на Риддла, — пожалуйста, не делайте этого.

Он даже не взглянул на неё, только отодвинул кресло от стола и, разжав руки, отрывисто бросил:

— Иди в свою комнату.

Гермиона встала с его колен и отошла на несколько шагов. Девушка понимала, что если сейчас уйдёт, то потеряет даже призрачный шанс на спасение сестры. Она постояла неподвижно, а потом развернулась лицом к мужчине и спросила:

— Что я должна сделать?

— В каком смысле?— прикидываясь удивлённым, спросил он.

— Что я должна сделать, чтобы Вы спасли её? — перефразировала вопрос девушка.

Губы Лорда растянулись в некоем подобии усмешки:

— А на что ты готова?

— Я готова на всё, только бы жила она, — глухо отозвалась гриффиндорка.

— Тебе нечего мне предложить, девочка, — спокойно ответил Риддл.

— Так уж и нечего? — спросила она, и на её щеках проступил лёгкий румянец.

Волдеморт покачал головой и спросил:

— А что ты хотела предложить мне?

Девушка не могла выдержать его взгляда, она опустила глаза и тихо пробормотала:

— Себя.

— Громче, — приказал Волдеморт.

— Себя, — твёрдо ответила Гермиона и подняла взгляд на Тёмного Лорда.

Он плавно поднялся из кресла и подошёл к ней вплотную. Девушка усилием воли заставила себя стоять на месте и не броситься наутёк.

— Увы, это, — при этих словах Риддл оценивающе оглядел её фигуру, — я могу взять и сам.

— Это будет насилие, — возразила девушка, и её голос дрогнул.

— А если я наложу Империус? — продолжал допытываться Лорд.

— Тогда это будет не по-настоящему, — привела ещё один довод гриффиндорка и, немного подумав, добавила, — и всё равно останется насилием.

— Не по-настоящему? — переспросил Риддл и, взяв девушку за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза, — а как, по-твоему, по-настоящему?

— Только с моего добровольного согласия, — ответила Гермиона.

Риддл приподнял брови:

— Ты предлагаешь мне сделку?

— Да.

— И каковы твои условия?

— Вы спасаете мою сестру и оформляете её документы на человека, которого я Вам укажу, после чего изменяете ей память о последних событиях, отправляете в маггловский Лондон и гарантируете ей и её опекуну неприкосновенность, — перечислила она.

— Допустим, я соглашусь. А что я получу взамен?

— Меня.

Риддл отпустил её и принялся ходить вокруг неё кругами.

— Ты и так моя, малышка, и это твое, как ты сказала, добровольное согласие, меня не остановит. Я могу создать тебе такие условия, что ты будешь рада сама отдаться мне, — задумчиво проговорил волшебник, — без сделок и обязательств. Поэтому я предлагаю следующие условия: ты отныне беспрекословно выполняешь все мои приказы. Гермиона кивнула.

— Не спеши соглашаться, — насмешливо бросил маг и, ещё раз обойдя девушку, встал у неё за спиной и положил руки ей на плечи, — что бы я ни приказал тебе, мои приказы не обсуждаются.

Девушка ещё раз кивнула.

— Я же сказал, не спеши, — произнёс Волдеморт и склонился к девушке, почти косясь губами её уха, — ты будешь моей столько, сколько я захочу, как я захочу, когда и где. И ты больше не увидишь свою сестру. Возможно, тогда я приму твои условия.

— Но... — вставила девушка, — Вы сделаете это только после того, как спасёте её!

— Ты просишь, — маг снисходительно усмехнулся, — дать тебе время?

— Да, — едва слышно ответила она.

— А что ты будешь делать, если я спасу её сегодня? — спросил Риддл.

— Выполнять свою часть сделки, — обречённо отозвалась бывшая староста.

Мерлин! Он предлагал ей стать его шлюхой. Гермиона думала, что честь и гордость — это всё, что у неё оставалось, но теперь выходило, что и это он хотел отобрать. Судьба в лице этого исчадья ада предлагала ей страшный выбор. Цена за жизнь сестры была непомерной. Она должна была отдать ему всё. Именно отдать, а не позволить забрать. Это было легче предложить, чем сделать. Она всё равно умрёт, но заключив с ним сделку, она сможет спасти жизнь сестры, а, не заключая, они умрут обе. Пусть ей, коли она согласиться, не суждено было увидеть смеющиеся глаза Алисии, обнять её и заверить, что она любит её. Это тоже была плата, плата за спасение её жизни. Чаша выбора склонялась к предложению Лорда. Почему? Почему всё, что её касалось, напрямую было связано с ним, как будто на нём свет сходился клином. Она была согласна. Она решила продать честь за жизнь близкого человека. Она подписывала контракт.

— Я согласна, — наконец произнесла она.

— Ты уверена, девочка? Если мы подпишем магический контракт, дороги назад не будет, — предупредил стоявший за спиной волшебник.

— Уверена, — твёрдо произнесла девушка.

— Тогда приступим, — решил Волдеморт и стал произносить какие-то неизвестные девушке заклинания.

Перед Гермионой появился лист пергамента, где красными чернилами, подозрительно напоминающими кровь, были выведены условия их соглашения.

— А что будет, если кто-то не выполнит соглашения? — решилась спросить она у Лорда.

— Он не сможет не выполнить, судьба заставит его, — как-то туманно пояснил маг.

Пергамент вспыхнул, и в конце контракта появилась печать. Договор был заключён.

“Все розовые очки должны спасать от законов реального мира.

Такие очки стоит снимать, хотя бы иногда”

Из записок одной ворожеи.

Гермиона отложила книгу и, встав с кресла, подошла к окну библиотеки. Было ещё утро, а в замке она уже была одна. Ну, относительно одна, если не считать всюду сующих свой нос портретов и армии домовых эльфов. Вчера Риддл сказал ей, что с утра отправится в больницу св. Мунго к её сестре. Вот почему даже книги не помогали отвлечься. Девушка ждала от него известий.

Со дня подписания магического контракта прошло почти шесть дней, но и они показались девушке вечностью. Стоило тогда появиться печати, как пергамент пропал. Лорд сразу же отпустил её, предупредив напоследок, что теперь у них будет общая спальня. Поэтому вот уже которую ночь она просыпалась в его постели. Нет, он не тронул её, как и обещал, но лежать и чувствовать его объятия было очень непривычно. Девушка, естественно, не доверяла ему и не могла нормально спать, когда он рядом. Так что последнее время Гермионе приходилось спать днём, а ночью лежать и думать, слушая размеренное дыхание спящего рядом мужчины. Только утром Риддл избавлял её от своего присутствия, когда Гермиона просыпалась, его уже не было, и до обеда она могла свободно ходить по замку, гулять по парку, сидеть на террасе или с книгой в библиотеке. Гриффиндорка чаще всего выбирала последнее.

Надо отдать Лорду должное, в первый же день он показал ей, где находится библиотека. Правда разрешил пользоваться только несколькими стеллажами, где находились книги по истории магии, психологии и теоретические работы по трансфигурации, прорицаниям, рунологии, астрологии и нумерологии. Практические работы оказались ей недоступны, потому что на остальную часть библиотеки Риддл наложил сигнальные чары, так что если бы она решила прочесть что-нибудь более существенное, Волдеморт тут же узнал бы об этом. Книги помогали Гермионе отвлечься. Раньше она читала их ради получения знаний, теперь же — чтобы не сойти с ума и скоротать время.

Но один раз это принесло неожиданные плоды. Как-то утром, по обыкновению сидя в библиотеке, Гермиона наткнулась на книгу одного известного средневекового нумеролога. Дело было не в самой книге, а в закладке. Закладкой для книги служил подробный план поместья. Девушка сначала не поверила своей удаче. Но, перепрятав его в другую книгу, она принялась пристально изучать его. Так, гуляя по поместью, она обнаружила, что в соответствии с планом в западной части земельных владений, там, где находился лес, был расположен небольшой охотничий домик. Предприимчивая гриффиндорка выпросила у Фини ключ. Она два дня подряд по утрам обследовала домик и пришла к выводу, что он может ей пригодиться. Этот домик стал её маленькой тайной.

Между ней и Тёмным Лордом практически сразу установились очень странные отношения. Они почти не разговаривали. Он уходил рано утром, а приходил только к обеду. Обедали они вместе в столовой на первом этаже; потом он снова уходил, и до ужина его не было. Ужинали они тоже вместе, а после расходились, кто куда. Риддл чаще всего уходил к себе в кабинет, а Гермиона отправлялась в библиотеку или на вечернюю прогулку по саду. Она гуляла допоздна, ориентируясь на свет в окне второго этажа, если он горел, то девушка знала, что Лорд до сих пор работает в кабинете. Она не дожидалась, пока свет погаснет, уходила в его спальню (именно его, Гермиона называла её только так) и готовилась ко сну. Обычно, когда Волдеморт приходил в спальню, девушка притворялась спящей, а потому не сопротивлялась, когда он обнимал её за талию и притягивал к себе. Она прекрасно понимала, что он знал, что она притворяется, но не могла объяснить, почему он не разоблачал её обман? Этот вопрос постоянно крутился в голове, но чаще всего девушка пыталась ответить на него бессонными ночами, но так и засыпала под утро, не приходя к какому-либо однозначному выводу. Она знала одно: Волдеморт медлил специально, он прекрасно сознавал, что деться ей было некуда. Но самым смешным было то, что она сама отсрочила своё падение, фактически попросив его дать ей время. И теперь мучилась.

Сейчас она стояла у окна и смотрела, как уже негреющее солнце золотит опавшие листья парка и голые стволы деревьев. И, хотя в библиотеке горел камин, Гермионе было холодно, она куталась в просторную синюю мантию, но это слабо помогало. Этот холод поднимался изнутри, из самого сердца. Чего она боялась больше? Того, что Риддл не спасёт её сестру, или того, что спасёт? Мерлин, ей так нужны были силы! Она так устала. Устала жить ожиданием. Она вздрагивала при любом шорохе, думая, что это он пришёл сказать, что Алисия мертва, или, наоборот, что она спасена, и теперь он требует от неё выполнения условий их соглашения.

Несколько дней назад она назвала Лорду имя опекуна девочки. Ею должна была стать единственная оставшаяся у них обеих родственница, тётушка Анджела. Маг сказал ей, что уже отдал приказ о подготовки документов. Ему оставалось только спасти её сестру. И её требования будут выполнены.

Вдруг в коридоре раздался негромкий хлопок, и скрипнула дверь кабинета — Волдеморт вернулся в поместье. Девушка резко обернулась и выбежала из библиотеки и, пробежав по коридору второго этажа, влетела в кабинет Риддла, даже не постучавшись.

* * *

— Милорд, у нас всё готово, — поклонившись, доложил целитель Дуглас.

— Очень хорошо. Пойдёмте, — ответил только что появившийся в кабинете токсиколога Волдеморт.

Мужчины зашли на отделение и двинулись к знакомой одиннадцатой палате. Там их уже ждали.

— Приветствую Вас, повелитель, — поклонился пожилой маг.

— Милорд, это Адриан Уайт, астральный маг нашей больницы, — представил коллегу целитель Дуглас.

Тёмный Лорд кивнул.

— Какие будут приказания, Милорд? — обратился к нему мистер Уайт.

Риддл подошёл к кровати, несколько секунд посмотрел на лежавшую на ней девочку и обернулся к собеседникам:

— Мистер Уайт, вашей задачей будет следить, чтобы выход из комы прошёл без последствий. Мистер Дуглас, как только девушка очнётся, она поступает в ваше распоряжение, — дал указания волшебник.

Волдеморт встал в изголовье кровати и взял девочку за руки.

— Целитель Уайт, займите своё место, — кивнул он магу.

Астральный маг встал в ногах кровати и посмотрел на Тёмного Лорда:

— Можем начинать, повелитель.

Тот перевёл взгляд на девочку на кровати и, закрыв глаза, зашептал заклинания. Мир завертелся.

* * *

Пелена. Липкая и вязкая. Волшебник шёл через неё. Он знал, что этот отрезок пути должен скоро закончиться. Ничего не было видно впереди, и идти было очень неприятно.

Вдруг пейзаж резко изменился. Теперь Волдеморт оказался загородом. Он стоял на краю леса. Перед ним простиралась зелёная равнина, пересечённая слева небольшой речушкой. Маг огляделся, краски были такими яркими, что казались ненатуральными. Он понял, что находится в вымышленном мире девочки, в её сознании. В лесу пели птицы, а с реки долетал прохладный лёгкий ветерок. Эта искусственная идиллия настораживала.

— Тебе здесь нравится? — раздался рядом с ним негромкий голос.

Мужчина оглянулся. Рядом с ним стояла Алисия. На ней были маггловские шорты и футболка, и она с нежностью смотрела на волшебника. Так смотрит мать на своего непослушного ребёнка. Лорду очень не понравился этот взгляд.

— Нет, — также тихо ответил маг.

— Что ты! Посмотри, как здесь прекрасно, и они рядом! — удивилась девочка.

— Кто это "они"?

— Пойдём, я покажу тебе, — сказала Алисия и, взяв Тёмного Лорда за руку, потащила по тропинке через лес. Маг настолько опешил, что даже не возразил, когда её маленькая ладошка оказалась в его руке, и девчушка потянула его за собой.

— Ты не сказал, почему, — напомнила она.

— Что "почему"? — спросил ещё пребывавший в некоторой прострации Риддл.

— Почему тебе здесь не нравится, — сказал ребёнок.

— Твой мир слишком идеален, в реальности так не бывает. Ты живёшь в мире иллюзий, малышка, и смотришь на действительность сквозь призму этого своего мира, — пояснил волшебник.

— Зато в моём мире никогда не бывает зла, — попыталась убедить мужчину Алисия.

— Зло и Добро — это слишком идеализированные понятия, — улыбнулся её наивности Риддл, — в окружающем мире ты никогда не найдёшь абсолютного добра или абсолютного зла, всё будет относительно. В любом человеке есть как зло, так и добро. Среди людей нет ни ангелов, ни демонов.

— Я не понимаю тебя, — ребёнок поднял на него глаза, — ты хочешь сказать, что ты добрый или злой?

Лорд преувеличенно тяжело вздохнул и ответил:

— Нет, я вообще не это хочу сказать. Все люди способны совершать как хорошие, так и плохие поступки. Но чаще всего, выбором человека тех или иных действий руководят внешние обстоятельства, от него не всегда зависящие. И постепенно человек приходит к тому, что какие-то действия ему нужно совершать, вне зависимости от его желания, безотносительно того, хочет он того или нет. В конечном итоге он просто приучает себя всегда следовать той роли, которую он исполняет, и со временем это становится привычкой, обычным делом, частью личности самого человека.

— Ты сейчас говоришь о себе? — подумав, спросила собеседница и с интересом взглянула на волшебника.

— С чего ты взяла, детка? — бросив на не в меру проницательного для своего возраста ребёнка косой взгляд, спросил он.

— Ты просто рассуждаешь так, будто сам через это прошёл, — выдал личный психотерапевт Лорда Волдеморта.

— И да, и нет, — ответил маг и добавил,— но мы сейчас не обо мне говорим. Ты утверждаешь, что в твоём мире нет зла. Так?

— Да, — кивнула Алисия.

— Скажи, а считается ли злом убийство одного животного другим? — продолжил спрашивать волшебник.

— Конечно, — недоуменно ответила она и вопросительно уставилась на Тёмного Лорда.

— Тогда смотри туда, — сказал он и указал рукой на что-то впереди.

Алисия перевела туда взгляд и увидела, как с неба вниз спикировал сапсан и поймал своими когтистыми лапами небольшого голубя. Сокол задушил добычу и, приземлившись на широкую ветку векового дуба, начал терзать её клювом. Девочка потрясённо следила за происходящим. Когда сокол отбросил обглоданную тушку голубя и взмыл в небеса, она повернулась к мужчине и потянула его дальше по дорожке.

Несколько минут они прошли в тишине, и, наконец, Алисия спросила:

— Зачем? Неужели он зло?

— Нет, — снисходительно отозвался Волдеморт, — он не зло, сокол — хищная птица. Он убивает, чтобы выжить, и идёт на убийство, потому что не может иначе добыть себе пропитание. Убийство — часть сущности хищника.

— Получается, что в моём мире тоже есть хищники? — поинтересовалась девочка.

— Да, есть. Ты попыталась воссоздать здесь естественный природный мир. А он так устроен, в нём есть всё: и добро, и зло.

— Имеешь в виду, что у людей то же самое? — грустно спросил ребёнок.

— Да, то же самое. Есть хищники и их добыча. Это, если хочешь, тоже закон природы, закон выживания. Люди убивают, чтобы выжить. Бывает, правда, что убивают не в физическом плане, но и это случается. Одна группа уничтожает другую, потому что та уже изжила себя. И те, кто приходит, устанавливают свои правила игры, — ответил волшебник.

Он услышал тихий всхлип, и обнаружил, что ребёнок плачет.

— Что тебя расстроило? — спросил Риддл.

— Не расстроило, а удивило, что ты так спокоен. В одном ты оказался прав, — ответила Алисия, — зло — часть человека. Ты сам тому доказательство.

— Возможно, — задумчиво произнёс Волдеморт.

Они снова вышли из леса, и впереди показался небольшой двухэтажный домик. Волшебник и девочка подошли ближе. На первом этаже окна коттеджа были открыты, из них доносились звуки переставляемых банок и стук ножа о разделочную доску. Алисия заглянула и улыбнулась, слез как ни бывало.

— Посмотри, — сказала она.

Маг заглянул. На кухне была женщина, она готовила еду и что-то тихо напевала. Волдеморт повернулся к своей собеседнице:

— Кто она?

— Это моя мамочка, но она нас не видит, — отозвалась Алисия и затихла.

— Ты сказала мне "они"? Здесь есть кто-то ещё? — спросил её Риддл.

— Да, вон там, смотри, — ответила она и показала рукой куда-то за него.

Волдеморт посмотрел туда. В тени огромного дуба прямо на траве было постелено одеяло, на нём на животе лежала молодая девушка и читала книгу. Всезнайку Грейнджер было трудно не узнать, даже здесь она занималась своим любимым делом.

— Моя любимая сестрёнка, — послышался голос Алисии, — я её очень люблю. Она — это всё, что у меня осталось.

— Осталось? — переспросил Риддл.

— Да, я чувствую, что мамы нет, — ответила девочка. — Ведь не зря же меня отправили на зимние каникулы к тёте Анджеле? Родителей убили, правда?

Волдеморт кивнул.

— Ты убил их?

Маг повернулся к своей собеседнице и обнаружил, что она пристально вглядывается в его лицо.

— Нет, — отозвался он, — но это было сделано по моему приказу.

Волдеморт удивился, она не плакала, но её осуждающий взгляд был хуже любой истерики.

— А она? Она жива, я знаю, — Алисия показала на свою сестру.

— Да, — подтвердил волшебник.

Волдеморт на секунду прикрыл глаза и почувствовал, что её сознание начинает постепенно закрываться. Ему нужно было вернуть её в реальный мир. Шанс, что у него получится, был очень маленьким, но он был. Маг обратился к девочке:

— Возьми меня за руку и посмотри мне в глаза.

И она посмотрела. Сначала пропал дом, потом исчезли дуб и читавшая под ним Гермиона. Краски стали блекнуть, и, в конечном итоге, исчезли совсем. Риддл повёл Алисию сквозь серую пелену. Они медленно, но верно продвигались вперёд. Вдруг волшебник ощутил присутствие ещё одного человека, это был целитель Уайт, значит, им оставалось всего чуть-чуть. Видимо девочка тоже почувствовала, что их путешествие подходило к концу, и обратилась к Волдеморту:

— Пожалуйста, не обижай её, она всего лишь хотела спасти меня.

"Поздно, она уже подписала магический контракт", — подумал он. Но эта невинная просьба окончательно добила его железное (так он считал) самообладание, и он резко дёрнул свою спутницу вперёд. И обнаружил себя в одиннадцатой палате больницы св. Мунго держащим за руки недоумённо хлопающую глазами девочку.

— Бесподобно, повелитель, — потрясённо прошептал целитель Уайт.

Волдеморт отпустил Алисию и отошёл от кровати, его место занял заведующий отделением, который стал отвечать на вопросы маленькой пациентки, параллельно пичкая её какими-то зельями. Ему было не в первой.

Риддл вышел из палаты и прошёл в кабинет целителя Дугласа, ему нужно было дождаться результатов обследования.

Волдеморт подошёл к окну и посмотрел на маггловский Лондон. Он спас её. Мужчина задумался и попытался вспомнить, спасал ли он кого-нибудь до этого дня? Нет, наверное. Да и этот свой поступок Лорд считал продиктованным исключительно эгоистическими и корыстными целями. А так ли это было на самом деле? Волдеморт покачал головой. Почему, чёрт его дери, он согласился на это? Ведь он не врал этой грязнокровке, когда говорил, что может получить её тело и без магического контракта. Так какого Мерлина ему это было надо? Впервые в жизни Лорд Волдеморт не мог объяснить своего поступка. Зато теперь маг был абсолютно уверен, его ждал ещё один акт спектакля в исполнении гриффиндорки, успевшей за короткое время стать его головной болью, под названием “драма о спасении”. Именно драма, потому что это спасение не состоится. Да, в ближайшее время у него будет масса приятных минут. И только ради этого стоило затевать эту игру.

— Милорд, — обратился к нему вошедший в кабинет целитель Дуглас, — позвольте мне выразить восхищение вашей работой. Это была потрясающая операция.

Погруженный в свои мысли волшебник сухо кивнул:

— Что скажете о её состоянии, целитель?

— Состояние лучше, чем мы предполагали, повелитель, выход из комы прошёл без негативных для её здоровья последствий. Я думаю, что ближайшие два дня мы подержим её в стационаре, — отчитался целитель.

— Хорошо. Если будут какие-то непредвиденные обстоятельства, немедленно сообщайте мне. Через пару дней мистер Ломбхарт и мистер Рубенс заберут её из больницы, — предупредил целителя волшебник.

— Слушаюсь, милорд, — поклонился заведующий отделением токсикологии.

Ещё раз кивнув магу, Риддл покинул кабинет, а мистер Дуглас с интересом посмотрел ему вслед, уж больно хмуро выглядел Тёмный Лорд.

* * *

— Рубенс, — позвал Волдеморт, — документы готовы?

— Да, повелитель, — ответил явившийся на зов секретарь и передал Лорду несколько бумаг.

Тот просмотрел их. Это были маггловские документы о назначении опекуна. Опекуном Алисии Джейн Грейнджер, сироты, потерявшей родителей, становилась дальняя родственница семьи, троюродная тётка отца девочки Анджела Майндлесс, жившая в Лондоне. Все документы были в порядке. Рубенс научился первоклассно подделывать бумаги, не используя при этом магию.

— Неплохо, Рубенс, — подытожил Риддл. — Через два дня, как только получишь сообщение от целителя Дугласа, ты вместе с Ломбхартом отправишься в больницу за девочкой. Вашей задачей будет доставить её к мисс Анджеле.

— Слушаюсь, милорд, — поклонился юноша.

— Ещё, — продолжил Волдеморт, — вы измените опекунше память. Она не должна уезжать из Лондона и разговаривать с девочкой о родных. Внуши ей, что она была в ссоре со старшими Грейнджерами, потому что они запрещали ей общаться с девочкой.

— Милорд, — обратился к нему секретарь и, дождавшись кивка, продолжал, — позвольте спросить, а для чего нужны подобные меры?

— Всё очень просто, — небрежно бросил маг, — девочка уже соприкасалась с нашим миром, поэтому мы будем следить за ней, как и за всеми, кто знает о нас.

— Но, повелитель, — робко возразил секретарь, — не проще ли будет изменить девочке память?

— Нет, Рубенс, ещё одного вмешательства её слабая психика попросту не выдержит,— покачал головой Волдеморт, — тебе ясен приказ?

— Да, милорд, — поклонился юноша и вышел из кабинета.

Но, спустя некоторое время, снова постучался.

— Да, — отозвался Риддл.

— Милорд, мистер Ломбхарт просил Вам передать, что память всех, кто контактировал с девочкой, успешно изменена. Теперь мы можем следовать придуманной легенде, — доложил Рубенс.

— Хорошо, ты свободен, — отпустил его волшебник.

Дверь закрылась за молодым человеком, и маг остался один.

Он сделал всё. Всё, о чём она просила. Пришла пора представить доказательства и напомнить девушке об её обязательствах. Риддл усмехнулся. Сегодня у него будет несколько развлечений. Раздался хлопок аппарации, и кабинет опустел.

* * *

Девушка буквально влетела в его кабинет. Волдеморт стоял у стола и пристально смотрел на неё.

— Как она? — тихо спросила Гермиона.

— Она пришла в сознание, — последовал лаконичный ответ.

— Доказательства?

— Думоотвод тебя устроит? — насмешливо спросил Риддл.

— Да, вполне, — отозвалась бывшая староста.

Мужчина открыл шкафчик стола и достал небольшую чашу. Затем он достал волшебную палочку, и, приложив её к виску, вытащил две не очень длинных серебряных нити и опустил их в думоотвод.

— Смотри, — сказал маг.

Гермиона подошла к столу и взглянула в мысли Лорда Волдеморта.

Палата. Белый потолок. Кровать. Алисия. Что они, чёрт побери, делают? Трое мужчин стоят около кровати, у двоих из них закрыты глаза. Риддл держит её сестру за руки. Не проходит трёх минут, как Волдеморт открывает глаза и, вслед за ним в себя приходит Алисия. Мага сменяет какой-то человек в серебряной мантии, он начинает успокаивать девочку и попутно вливает ей в рот какое-то зелье. Её сестра жива.

Другое воспоминание. Кабинет. Риддл в кресле, молодой человек стоит перед столом и что-то протягивает волшебнику. Гермиона присмотрелась, там были какие-то документы. Мерлин, маггловское свидетельство об опекунстве. Анджела Майндлесс. Тётушка Анджела, наконец-то! Девушка видит, как Лорд даёт юноше указания забрать девушку из больницы через два дня и отвезти к тёте. Молодой человек кланяется.

Герми вынырнула из воспоминаний и закрыла глаза. Он сделал это. Поверить в это было невероятно сложно, но у неё были доказательства. Волдеморт выполнил свою часть соглашения, он спас её сестру.

— Документы уже зарегистрированы, так что через два дня к твоей родственнице приедут сотрудники детского приюта св. Жозефины и привезут ребёнка и все бумаги, — вывел её из задумчивости тихий голос мужчины.

— Она будет что-нибудь помнить?

— Нет, твоей тётке изменят память, а твоя сестра будет, но фрагментарно, так что ей никто не поверит, — ответил Риддл.

— А почему Вы не измените ей память? — спросила она.

Да, теперь Лорд понимал, кого она ему иногда напоминала. Она чем-то была похожа на Рубенса. Такая же наивная, но она старалась глубоко прятать эту наивность и казаться окружающим умудрённой опытом ведьмой. Признаться, вместе с амплуа всезнайки ей это неплохо удавалось.

— Нельзя, — ответил маг, — её психика слишком неустойчива для подобного вмешательства.

Девушка кивнула. Она сделала всё, что могла сделать. Теперь её маленькая русоволосая сестричка была в относительной безопасности. У Герми защемило сердце, она очень надеялась, что со временем Алисия забудет об их беседе в её сознании и не будет печалиться о смерти родителей. Она будет жить дальше, это было сейчас самым главным. Это было джокером, крывшим всё остальное, и её ничего не стоившую жизнь в том числе.

— Когда? — глухо спросила она.

— Ты слишком торопишься, милая, — притворно нежно ответил Риддл.

— Сейчас? — вновь спросила Герми и подняла на него глаза.

— Думаю, нет, — делая вид, что размышляет, проговорил маг.

Он убрал думоотвод на место и взял со стула свою чёрную мантию. Он открыл дверь и обернулся к девушке:

— Дамы вперёд.

Гермиона вышла из его кабинета и несколько мгновений наблюдала за тем, как он закрывает дверь. Волдеморт отошёл от двери и направился к лестнице. На первой ступеньке он обернулся:

— Ты сегодня обедаешь одна, я вернусь только к шести вечера. И тогда мы обсудим твои обязательства в нашей спальне. Жди меня, малышка.

И он ушел, девушка молча смотрела ему вслед. “В нашей спальне”, — сказал он. Мерлин! Гермиона привалилась к стене и сползла на пол. На то, чтобы придумать выход, ей оставалось всего несколько часов.

“Безумство — не есть порождение глупости,

это всего лишь помутнение утончённого рассудка”

Надпись на стене шестой палаты больницы св. Мунго.

Гермиона ходила кругами по библиотеке, придумывая план своих действий. Если кто-то предполагал, что девушка просто так сдастся, то он не учёл одной существенной детали — эта девушка была из гриффиндорцев, а для них не существовало понятия “безвыходная ситуация”. При любых обстоятельствах, когда остальные умывали руки или пускались во все тяжкие, представители факультета Годрика разрабатывали новую стратегию своих действий и снова вступали в бой. И не беда, что план, видевшийся им гениальным, на поверку оказывался заведомо обречённым на поражение.

Гриффиндорцы находили удовольствие в борьбе и, умом понимая, что проиграют, продолжали биться с врагами с утроенной силой. Недаром символом их факультета был лев. Они всегда шли напролом. Храбрость, гордость, благородство, честность — это те качества, которые отличали красно-жёлтых от студентов других факультетов.

Чего было больше в Гермионе, гордости или храбрости, сказать довольно трудно, и какое из этих чувств сейчас руководило девушкой — тоже. Только типичный слизеринец не стал бы задумываться над этим вопросом, он ответил бы однозначно — гриффиндоркой руководило безрассудство. Позднее, оглядываясь назад, девушка с ним согласится. Но сейчас она мерила шагами библиотеку, пытаясь наметить путь к спасению. Впрочем, несколько идей у неё уже было.

— Фини! — позвала она.

Не прошло и пары секунд, как рядом с ней появился домовой эльф и, поклонившись, произнёс:

— Звали, юная мисс?

— Да. Скажи мне, Волдеморт когда-нибудь расстаётся со своей волшебной палочкой?

— Нет, мисс, никогда, — удивлённо ответил Фини.

— А ты не знаешь, где он, в таком случае, хранит мою палочку? — спросила гриффиндорка.

— Ваша палочка в кабинете хозяина, мисс, — отозвался эльф.

Уже интуитивно зная реакцию эльфа на свою просьбу, Герми всё же решилась спросить:

— Ты можешь её достать?

В мгновение ока глаза эльфа сделались огромными, словно два больших блюдца. Он замотал головой с такой силой, что девушка испугалась, что та может отвалиться.

— Нет, нет, нет! Нет, мисс, и не просите. Фини не пойдёт на такое! Если господин узнает, он убьёт бедного Фини, а Фини не хочет умереть, дорогая мисс, пожалуйста, оставьте эту идею, пока не поздно! — бормотал Фини.

Девушка смотрела, как эльф замахал ручками и принялся бегать вокруг неё, продолжая убеждать её не делать глупостей.

— Стой, — сказала она, потому что от бессмысленной беготни эльфа зарябило в глазах. — А ты можешь дать мне ключ от его кабинета?

— Мисс, придите в себя! — испуганно пискнул он.

— Тогда просто скажи мне, какой из ключей в твоей связке мне нужен, — попросила девушка.

— Мисс, — голос эльфа прозвучал очень жалобно, — Вы уверены? Хозяин убьёт Вас. Прошу Вас, примите свою судьбу, покоритесь повелителю.

При этих словах Гермиона воззрилась на эльфа так, будто тот произнёс непростительное заклинание.

— Никогда! Этого не будет, слышишь?! — злобно проговорила она. — Дай мне ключ.

Эльф грустно вздохнул и, сняв с пояса связку ключей, посмотрел на девушку:

— Я сам покажу Вам, мисс, пойдёмте.

Гермиона последовала за ним. Фини открыл кабинет хозяина особняка и пропустил девушку вперёд. Он подошёл к шкафу и, открыв его дверцы, достал небольшой ларец. Бывшая староста подошла к стеллажу с книгами и пробежалась глазами по названиям. Вроде ничего нового не появилось. Вдруг девушка посмотрела на верхнюю полку, и, её взгляд уперся в очень интересное название “Чары невидимости”. Это как раз то, что было нужно! Герми поднялась на носочки и зацепила рукой корешок книги. Она приложила усилие и резко дёрнула книгу на себя. В кабинете раздался оглушительный грохот. С полки упало несколько увесистых фолиантов.

— Мерлин! Мисс, Вы не ушиблись? — проговорил подбежавший к девушке эльф и хотел уже навести порядок, как она остановила его:

— Нет, не трогай здесь ничего.

— Мисс?

— Да, оставь всё как есть, — подтвердила своё решение Герми. Эльф мельком взглянул на девушку. На её губах была задумчивая улыбка. Она что-то придумала.

— Мисс, — кивнул он на стол, — Ваша палочка.

— Да, идём.

Девушка и эльф приблизились к ларчику.

— Откройте, мисс, — сказал Фини и протянул гриффиндорке небольшой серебряный ключик.

— Откуда он у тебя? — в шоке спросила она, рассматривая изящную вещицу.

— Я сам убирал вашу палочку, мисс, — тихо ответил Фини. — Так велел господин.

Герми открыла ларец и подняла крышку. Внутри на бархатной зелёной подушке лежала её волшебная палочка. Девушка схватила её и крепко сжала. Теперь у неё было оружие. Но как победить Лорда, она пока не представляла.

— Мисс, Вы точно уверены? Может, положим её на место? — робко спросил домовой эльф.

— Да, я уверена, спасибо тебе, — отозвалась она и, грустно взглянув на Фини, выбежала из комнаты, прихватив палочку и книгу.

Гермиона забежала обратно в библиотеку и достала из одного из манускриптов план поместья. Ей оставалось только спрятаться и прочитать парочку заклинаний.

Эльф убрал ларец на место и закрыл шкаф, посмотрел на разбросанные по полу книги и вышел из кабинета, так и не убрав их. Всё равно его судьба уже была решена. Но домовой эльф думал не о себе. Он размышлял о молодой гриффиндорке. Фини был уверен, что видел девушку в последний раз. Салазар Слизерин презрительно поморщился с портрета, увидев плачущего домового эльфа.

* * *

Гермиона вышла во двор и повернула к лесу, тропинка, пролегавшая через него, вела к домику на берегу небольшого прудика. Этот домик действительно был надёжным убежищем: его не было видно из окон особняка. Он находился недалеко от западной границы поместья и служебных ворот, которые открывались всего два раза в сутки: один раз ночью и второй раз днём, около трёх часов. Именно к этому времени Гермионе нужно было быть у ворот. Это был её шанс. Отойдя от поместья на приличное расстояние, бывшая староста направила на себя палочку и пробормотала несколько заклинаний. Её тёплая синяя мантия тотчас превратилась в маггловские чёрные джинсы и вязаную шерстяную кофту тёмно-серого цвета — чем неприметнее она будет выглядеть, тем лучше. Не хватало, чтобы ещё кто-нибудь из эльфов увидел, как она спешит к охотничьему домику, и доложил Волдеморту.

Девушка взбежала на крыльцо домика и, открыв дверь, быстро заперла её за собой на замок. Она на мгновение закрыла глаза. Ей оставалось совсем немного времени, если она не успеет проскочить в ворота и, тем самым, выбраться за пределы поместья, то весь её план рассыплется как карточный домик. Гермиона села в кресло и взяла в руки книгу по чарам невидимости. На шестом курсе они проходили их, но накладывали только на окружающие предметы, а на себя — никогда. Гриффиндорка открыла главу номер пять и прочла: “Наложение чар невидимости на себя”. Прочитав параграф, она решила, что, в принципе, заклинания были не так уж сложны. Главным критерием успеха при их использовании была концентрация. И как раз её-то Гермионе сейчас не хватало. Сердце билось в груди пойманной птицей, холодные руки намертво вцепились в книгу — девушка была на грани срыва, но это не было оправданием, она должна была справиться.

Герми конечно могла бы выучить заклинание и в особняке, но рассудила, что на него наверняка были наложены сигнальные чары. Поэтому, чтобы подстраховаться, девушка прибежала сюда. Она попыталась сосредоточиться, подумать о чём-нибудь приятном и потренировать заклинание. С первого раза у неё ничего не вышло — невидимой стала только голова. Вторая попытка тоже закончилась ничем — невидимыми стали джинсы. И, наконец, в третий раз произнеся заклинание, девушка осталась довольна результатом — неё получилось. Она встала пред большим зеркалом и посмотрела на себя, но никого она не увидела. Вместо её отражения в зеркале была видна противоположная стена с расположенным около неё небольшим шкафом, столик в центре комнаты, диван рядом с ним и камин — напротив.

Гриффиндорка взглянула на часы. Они показывали полтретьего, ей нужно было торопиться. Она трансфигурировала из одной из диванных подушек сумку и вышла из домика, направляясь дальше, вглубь леса. Теперь она казалась себе немного спокойнее, потому что была невидима. Вскоре она вышла к высокому забору и воротам, к которым со стороны особняка спешило трое домовых эльфов. Странным показалось то, что они не использовали магию, а шли пешком. Но задумываться о причудах слуг Тома Риддла у неё не было времени. Гермиона последовала за ними. Эльфы остановились около ворот и прислушались. “Неужели они заподозрили что-то неладное?” — мысленно ужаснулась девушка, но почти сразу отбросила эту мысль, когда увидела, как эльфы стали произносить какие-то заклинания. Раздался лязг металла, и одна из створок начала открываться. И эльфы, и Гермиона поспешили в образовавшийся проход. Ворота за ними захлопнулись. Тотчас трое её случайных помощников в побеге исчезли, и девушка осталась в лесу одна. Назад дороги не было, как в прямом, так и в переносном смысле. Ворота стали для девушки Рубиконом, перейдя который она не только нарушила приказ Волдеморта ждать его и снова подвергла опасности свою сестру, но и подписала им обеим смертный приговор, нарушив магический контракт. И ещё неизвестно, что было более опасно: вызвать гнев Тёмного Лорда или нарушить магическое соглашение.

Бывшая староста огляделась. За её спиной теперь были наглухо закрытые ворота, как открыть которые она не имела понятия, а впереди лежал лес. Но он разительно отличался от того, который был на территории поместья. Этот лес просто пугал. Высокие деревья, устремлённые вершинами в серые тяжёлые небеса, масса упавших деревьев, то спиленных, то выдранных из земли с корнем, бесконечные холмы, промозглый осенний ветер и мох такого неприятного тёмно-зелёного цвета. На территории леса, насколько Гермиона могла видеть, лежали огромные валуны, поросшие мхом и травой. Не иначе именно отсюда кто-то таскал камни для Стоунхенджа — так зловеще они тут выглядели. А в поместье лес был совсем другой, было очевидно, что за ним тщательно следили: никаких упавших деревьев и огромных валунов, деревце к деревцу, было впечатление, что их специально рассаживали в каком-то определённом порядке. Да, глупо было надеяться, что лес будет одинаков. Тяжело вздохнув, гриффиндорка зашагала вперёд. Где она находится и куда ей идти, девушка не представляла. Самым главным для неё сейчас было оказаться как можно дальше от этого поместья и его хозяина.

* * *

Том Риддл уже несколько часов работал с бумагами, дел было невпроворот. Чем больше бумаг он разбирал и подписывал, тем больше их становилось. Где-то в глубине души (а она у него была, чтобы ни говорили все британские сплетники) он был этому рад. Работа была отличным средством, чтобы отвлечься и не аппарировать в поместье раньше времени. Часы пробили пять вечера, когда раздался стук в дверь, и послышался голос Рубенса:

— Милорд, можно?

— Да, — отозвался волшебник.

— Милорд, — поклонился вошедший в кабинет Волдеморта юноша, — я только что из больницы св. Мунго. Целитель Дуглас просил передать Вам письмо, там новые данные исследований.

Секретарь подал Риддлу конверт и хотел уже откланяться, когда тот остановил его:

— Постой, Рубенс.

— Да, повелитель?

— Как девочка? — спросил Тёмный Лорд.

Рубенс старался не показывать, что его немало удивил этот вопрос. Юноша думал, что теперь, когда Алисия была спасена, и документы были готовы, Тёмный Лорд потребует отсчёта только тогда, когда они с Ломбхартом доставят девушку опекунше. Но не тут то было. Риддл снова поразил его. Пытаясь выглядеть невозмутимо, он ответил:

— Целители утверждают, что её физическое состояние стабильно, и она быстро идёт на поправку. Мистер Дуглас назначил дату выписки из больницы — послезавтра. В соответствии с Вашим, милорд, распоряжением мы заберём её.

— А как её психическое состояние?

— Никаких существенных отклонений, повелитель, — быстро отозвался Рубенс.

— Существенных? — спросил Волдеморт и посмотрел в глаза своему собеседнику. Тот начал нервничать, и маг понял, что он на верном пути. — Что ты подразумеваешь под этим словом?

Юноша прикусил язык. Чёрт, он никак не ожидал, что его повелителя дёрнет привязаться именно к этому слову. Он был на грани разоблачения.

— Я хочу сказать, милорд, — начал объясняться секретарь, — что в целом её психика в порядке, хотя и ослаблена действием психотропных веществ, и никаких отклонений не наблюдается.

Тёмный Лорд поднялся из-за стола и, обойдя его, приблизился к своему секретарю:

— А теперь, скажи мне правду.

— Милорд, я... — начал Рубенс, — я сказал правду, повелитель, молю Вас, выслушайте меня.

Риддл кивнул.

— Дуглас наверняка сообщил Вам об этом в письме. Я умоляю Вас, не делайте этого, прошу, милорд, она ещё совсем ребёнок, — сбивчиво пролепетал юноша.

— Чего мне не стоит делать, мальчик мой? — прошептал Волдеморт и приблизился к Рубенсу ещё на один шаг, оказавшись рядом с молодым человеком.

Тот как-то обречённо посмотрел на него несколько секунд и упал перед ним на колени, ухватившись руками за полу его чёрной мантии. Он что-то шептал, но разобрать, что именно, было невозможно. И только мелькнувший красный луч остановил это бормотание.

Волдеморт снял заклинание уже через несколько секунд, и всё также стоявший на коленях человек поднял на него взгляд.

— Скажи правду, Рубенс, — тихо приказал Тёмный Лорд.

Юноша окинул мага рассеянным взглядом и задержал свой взгляд на его волшебной палочке. Хоть та и была опущена вниз, на её кончике светился зелёный шарик — Риддл был готов прочитать смертельное заклинание.

— Она просила о встрече с Вами, милорд, — вздохнул секретарь, так и не подняв глаз на волшебника. Он цеплялся руками за его мантию и молил Мерлина, чтобы тот помог ему убедить Тёмного Лорда.

— Мерлин в этом не помощник, — спокойно отозвался Риддл. — Что она помнит?

— Встречу с сестрой, частично Ваш разговор с целителем Дугласом, когда Вы были у него в первый раз, и то, как Вы спасли её. Она вбила себе в голову, что должна встретиться с Вами и попросить Вас отпустить её сестру, она была уверена, что та у Вас, — ответил юноша.

— Интересно, — протянул волшебник, — а откуда всё это известно тебе?

— Я был у неё сегодня, — чётко произнёс его секретарь.

— Вот как, — сказал Волдеморт. Его голос прозвучал спокойно, но слишком тихо. Так что те, кто знал его, поняли бы, что это спокойствие было обманным. — А я отдавал тебе такой приказ?

— Нет, повелитель, — помотал головой Рубенс.

— Посмотри мне в глаза, Алекс, — приказал волшебник.

Волдеморт назвал его по имени. Алекс Рубенс на миг задержал дыхание, это был очень плохой знак. Он поднял взгляд и окунулся в мёртвое спокойствие глаз своего повелителя.

— Я разрешал тебе делать нечто подобное?

— Нет, милорд.

— Ты признаёшь свою ошибку? — спросил Том Риддл.

— Да, повелитель, но... — заговорил юноша.

— Ты осмелишься возражать мне? — голос мага стал переходить в шипение.

— Нет, молю, позвольте закончить, — пролепетал уже порядком испуганный секретарь.

— Что ж, заканчивай, — дал разрешение Тёмный Лорд.

Юноша опустил взгляд. Какое-то время Алекс собирался с мыслями и прощался с жизнью, потом снова посмотрел на стоявшего перед ним мага и проговорил:

— Вы ведь убьёте её, милорд. Что она для Вас? Она ребёнок, маггла, милорд, из тех, которых Вы так ненавидите. Пустое место. Она ни в чём не виновата. Прошу, повелитель, не трогайте её. Она ещё так наивна, что не понимает, кто Вы. Не встречайтесь с ней.

— А ты понимаешь, кто я? — спросил волшебник и, чуть наклонившись, пристально посмотрел на коленопреклоненного человека.

— Да, милорд, — глухо выдохнул тот.

— Ты ведь не просто её навещал, так, Алекс? Ты что-то предпринял, — задумчиво проговорил Риддл. — Что ты сделал?

— Я убедил её, что Вы ей просто приснились, что Вас не существует, — ответил секретарь.

— И она поверила тебе?

— Кажется, да, милорд, — последовал ответ.

— Легилименс!

Рубенс сказал правду, он действительно навещал её. Вот он, сидит у неё в палате и весело болтает с девчушкой о всяких пустяках. Моргана, он действительно “весело болтает”. Волдеморт поморщился, как от зубной боли. Что за болван! Слизеринец в здравом уме никогда бы не сделал ничего подобного, а Рубенс был в школе не последним слизеринцем. Алисия действительно спрашивала юношу о самом Тёмном Лорде. Риддл ясно видел, как она задумчиво слушает объяснение Алекса и в конце, кивнув, резюмирует, что этот “ злобный дяденька” действительно не существует, и, что она этому рада, но продолжает беспокоиться за сестру, от той давно не было известий, недаром же Гермиона начала ей сниться. Рубенс облегчённо вздыхает и, попрощавшись с девочкой, уходит.

Всё было очень просто и правдоподобно, но в то же время Риддл не мог объяснить одного факта — как юноша мог за короткий срок так привязаться к девчонке, что посмел скрывать от него правду и указывать, что делать? Этот факт был очень любопытным.

— Ты знаешь, какое наказание следует за подобные выходки? — спросил Волдеморт Алекса, сняв заклинание.

— Да, повелитель, — ответил тот и опустил голову.

Тёмный Лорд отошёл от слизеринца и снова опустился в кресло.

— Встань, — бросил он Алексу.

Тот поднялся и взглянул на своего повелителя. Волдеморт направил на него волшебную палочку и произнёс:

— Круцио.

Следующие минуты волшебник безучастно сидел в кресле и наслаждался криками своей жертвы. Почувствовав, что Рубенс начал терять сознание, Тёмный Лорд снял заклинание. Он подошёл к человеку на полу и перевернул его на спину. Алекс был почти без сознания. Из его носа текла кровь, а глаза были плотно закрыты, он прерывисто дышал, но был жив.

— Ты свободен до завтра, — сказал Волдеморт и вышел из кабинета.

Алекс приоткрыл глаза и увидел мелькнувшую в дверях фигуру волшебника. Из-за двери послышался хлопок, и молодой человек потерял сознание. Готфрид Ломбхарт, заглянувший в кабинет Тёмного Лорда двадцатью минутами позже, только покачал головой и отправил секретаря в больницу. Он был удивлён, что тот выжил.

* * *

Поздней осенью темнеет рано. Солнце лишь на несколько часов появляется на небосклоне и, вдоволь раздразнив уставших от нескончаемых дождей англичан, снова убегает. В лесу же света почти не бывает, лишь иногда заблудившийся лучик проскальзывает сквозь колючие ветки деревьев и достигает земли. Но это не помогает отличить рассвет от вечерних сумерек. Единственное, что может сказать человек, заблудившийся в лесу, это ночь сейчас или день. Днём бывает видно хоть что-то, например, пруд в двухстах метрах впереди или поляну, непонятно как образовавшуюся посреди леса.

Обычно в глухой чаще видимость под вечер не превышает тридцати метров. Об этом знают не только заядлые охотники, но и те, кому не посчастливилось вечером забраться в такое место. В подобной ситуации люди, наконец, понимают, насколько сильно и беззаветно они любят естественную среду обитания. Но, как правило, оказываясь вновь среди благ цивилизации, они начинают любить её ещё больше, но только на расстоянии.

Перелезая через очередное упавшее дерево, Гермиона Грейнджер осознала, насколько сильно её вдохновляют вечерние прогулки по лесу. Впрочем, об этом она думала, преследуя исключительно одну цель, чтобы не думать ни о чём другом. Сколько она была в пути? Девушка не знала. Первые где-то полчаса она бежала вперёд, не останавливаясь и не разбирая дороги, продираясь через кусты, переходя вброд канавы и перелезая через бурелом, потом поняла, что надолго её не хватит, и пошла пешком, сил бежать уже не было. И уже несколько часов, ориентируюсь по уже заходящему солнцу, гриффиндорка шла вперёд. Из ветки дерева она сделала себе посох и теперь была похожа на настоящего странника.

За время своего путешествия Герми поняла многое. Первое, что дошло до сознания девушки, это то, что она не настоящая представительница факультета Годрика, а только безответственная эгоистка. Будь она гриффиндоркой, никогда бы не отступила и не сбежала позорно с поля боя, а именно так девушка теперь расценивала свой побег: она испугалась. И ни страх за жизнь сестры, ни нарушение контракта не смогли её остановить. Волдеморт и здесь выиграл. А чего он, собственно, ожидал? Что она останется и будет бегать от него по всему особняку? Или спрячется в охотничьем домике? Нет, девушка не строила иллюзий, долго убегать бы от него она не смогла, он наверняка лучше знал расположение комнат в доме и быстро бы нашёл её. А охотничий домик.… Это, конечно, был вариант, но выбить дверь заклинанием Риддлу ничего не стоило. А встречаться с ним один на один...

Вот это был путь, достойный настоящей гриффиндорки, которая не боится сражаться с противником, и не имеет значения, что и в физическом и в любом другом плане он на много превосходит её. А что сделала она? Забрала свою палочку, украла из кабинета Лорда книгу, подставила домового эльфа, сестру и сбежала. А побег с поля боя равносилен поражению. Гермиона отчётливо поняла, что проиграла. Но когда это случилось? Ведь не с подписания магического контракта, не с восстановления памяти? Когда она проиграла? Ответ был очевиден: она проиграла тогда, когда был убит Гарри Поттер. Они все проиграли, только она до сих пор не могла с этим смириться. Ей нужно было сразиться с противником, встретить опасность лицом к лицу, и погибнуть, как погибли все защитники старого мира. Она же бежала, пытаясь спасти свою жизнь. Чёртова эгоистка.

Гермиона остановилась и села, привалившись спиной к стволу могучей ели. Заклинание невидимости уже давно перестало действовать, и девушка была вынуждена постоянно держать наготове волшебную палочку, прислушиваясь к шорохам окружающей природы. Пока ей не встретилось ни одного лесного обитателя, это было ни хорошо и ни плохо. Либо лес был настолько глухой и непроходимый, что животные попросту ушли отсюда, либо это была территория, где охотились хищники.

По мысленным подсчётам бывшей старосты выходило, что время приближается к семи часам, и вокруг было уже ничего не видно. Нужно было найти место, где устроить ночлег. Волшебница огляделась. Оказалось, она вышла на какую-то небольшую поляну. За ней начиналась новая лесная полоса ещё хуже той, по которой девушка шагала до сих пор. Идти туда на ночь глядя смысла особого не было. В пределах видимости от девушки находилось четыре ели. Под одной она сейчас сидела, а остальные стояли чуть поодаль и образовывали полукруг. Их длинные игольчатые лапы соприкасались друг с другом, так что человека, спрятавшегося под ними, можно было заметить только с поляны.

Гриффиндорка перешла туда, расчистила парочкой заклинаний место для сна, трансфигурировала из сухих веток плед, разожгла рядом небольшой костерок, обложив его камешками, и расположилась на ночлег. По-хорошему, нужно было перекусить что-нибудь, но собранные за время путешествия грибы так и остались лежать в сумке. Гермиона так устала, что её сил едва хватило на то, чтобы положить рядом с собой палочку и укрыться пледом. Как только её голова коснулась импровизированного ложа, девушка провалилась в сон.

* * *

Её разбудил шорох. Кто-то медленно, но верно приближался к ней. Гермиона открыла глаза и прислушалась. Костёр уже давно погас, и вокруг было темно. Кто-то был рядом. Девушка схватила волшебную палочку и осторожно поднялась. В лесу было тихо — противник затаился. Герми медленно обошла своё укрытие и вышла на поляну. В небе уже светила луна, разбавляя темноту холодным серебряным светом, так что на поляне было светло, только от деревьев на неё падали длинные, как когти, тени. Герми с палочкой наготове обошла поляну по периметру и снова прислушалась: со стороны её костра послышалось, как хрустнула ветка, и на поляну упала новая тень. Девушка сжала палочку и приготовилась, она ждала, когда враг появится в поле видимости. В следующее мгновение на поляну, осторожно ступая по моховому настилу, вышел чёрный волк, и его янтарные глаза ярко засветились в ночной темноте.

Гермиона в ужасе смотрела, как животное постепенно подкрадывается к ней. Она стала инстинктивно отходить назад. Вдруг девушка за что-то зацепилась и упала на землю, выронив палочку. Поняв, что до неё не дотянуться, Герми обернулась к волку и увидела, как хищник, присев на задние лапы, оттолкнулся от земли и прыгнул прямо на неё. “Прости, Алисия”, — пронеслось у гриффиндорки в голове, и она закрыла глаза.

— Авада Кедавра, — раздался в ночной тишине спокойный голос.

Гермиона открыла глаза. В пяти шагах от неё стоял человек с волшебной палочкой в руке. Его лицо было скрыто капюшоном, но его голос она узнала бы из тысячи. Это был Лорд Волдеморт. Девушка среагировала мгновенно. Она быстро встала и, добежав до своей палочки, подняла её, направив точно на нового противника. Она отошла ещё на несколько шагов, но тут же испуганно вскрикнула, отскочив назад — рядом с ней лежал большой чёрный волк, он был мёртв.

— Отдай мне волшебную палочку, — приказал Волдеморт.

Гермиона перевела взгляд на Тёмного Лорда. Ей выпал шанс реабилитироваться в своих собственных глазах, и теперь у неё было оружие. Она должна была драться, и она будет драться. В неравном поединке гриффиндорец идёт ва-банк. Девушка помотала головой и глухо ответила:

— Нет.

— Будешь драться? — прошептал противник.

— Да, буду, — подтвердила бывшая староста и, попросив у Мерлина прощения за то, что собиралась сейчас сделать, чётко произнесла, — Авада Кедавра!

Блеснувший зелёный луч на мгновение ослепил её, этого хватило, чтобы, когда она вновь смогла видеть, не обнаружить противника на месте.

— Не меня ищешь? — спросил за спиной насмешливый голос.

Гриффиндорка обернулась.

— Экспеллиармус!

Её палочка оказалась в руке Волдеморта и мгновение спустя скрылась в кармане его мантии. Волшебник стал подходить к девушке, шаг за шагом, заставляя свою добычу пятиться назад, пока она не уперлась спиной в ствол дерева. Маг подошёл вплотную.

— Куда теперь? — спросил он.

Гермиона сильнее вжалась в дерево, настороженно смотря на Риддла. Он коснулся рукой талии девушки, и та дёрнулась, однако руку маг не убрал.

— Нет, — тихо выдохнула она и попыталась отпихнуть его от себя. Разумеется, её попытка не увенчалась успехом. Волдеморт лишь тихо усмехнулся и, прижавшись к девушке ещё теснее, дотронулся рукой до её лица.

— Ты помнишь, что я сказал тебе утром?

— Да, — сказала она.

Его лица не было видно, но девушка была готова биться об заклад, она знала, что он ухмыляется. Лорд Волдеморт наклонился к Гермионе и дотронулся губами до её виска. Кожа была неестественно горячей, у девушки был жар. Вдруг недалеко от них раздался волчий вой, и девушка вздрогнула.

— Я оставлю тебя здесь, — решил Волдеморт, услышав волков.

Он отошёл от неё и направился к лесу. Страх сковал девушку от одной мысли, что сейчас он уйдёт, и, она останется одна без волшебной палочки против стаи волков.

— Нет, — крикнула она и, наступив на горло своей гордости, прошептала, — пожалуйста!

— Не слышу, — отозвался Тёмный Лорд, внутренне забавляясь поведению девушки.

— Пожалуйста, не оставляйте меня, — попросила Герми уже громче.

Волшебник остановился. Бросать её он, конечно, не собирался, но не мог отказать себе в удовольствии увидеть страх в её карих глазах. Риддл обернулся к девушке и протянул руку. Гриффиндорка опасливо приблизилась на несколько шагов и вложила в неё свою ладонь. Он дёрнул её на себя и обнял за талию другой рукой.

— Закрой глаза, — приказал он.

Гермиона последовала приказу, и они аппарировали.

"Нежность, проявленная злодеем, вызывает недоумение,

когда его жестокость считается закономерностью"

Гилдерой Страдский "О психологии зла".

Оставив Алекса Рубенса на полу своего кабинета, Лорд Волдеморт аппарировал в поместье. Оказавшись в библиотеке, он взглянул на часы — ровно шесть вечера. Что ж, он как раз к сроку. Волшебник вышел из библиотеки и решил зайти в свой кабинет, чтобы убрать письмо от целителя Дугласа, всё равно читать его сегодня не будет времени.

Зайдя в кабинет, маг сразу понял, что случилось нечто непредвиденное. На полу рядом со стеллажами с книгами валялось несколько манускриптов. Лорд взмахом руки поставил их на место. Но на верхней полке чего-то не хватало, и, просмотрев все стоявшие на ней книги, маг понял, чего не доставало — “Чар невидимости” Бертрана Рамстелла. Это было уже интереснее.

— Фини, — позвал он.

Домовой эльф тотчас появился перед своим хозяином.

— Что ты сделал? — спросил Волдеморт и, увидев, как расширились и без того огромные зрачки его слуги, он приказал, — подойти.

Фини приблизился и посмотрел на своего повелителя.

— Легилименс!

В первые секунды Лорда захлестнула такая ярость, что он еле справился с ней, сейчас было ни к чему крушить кабинет и размазывать эльфа по стенке, нужно было найти девчонку. Он отдал ей палочку. Сам по себе этот факт не слишком беспокоил мага, потому что волшебная палочка не делала грязнокровку хоть сколько-нибудь серьёзным противником. Но она не просто забрала палочку, а ещё и стащила у него “Чары невидимости”. Не то, чтобы ему было жалко книги, просто если она вздумала применить такие чары на себя, то найти её будет весьма проблематично. А в том, что она так и поступила, Лорд не сомневался. Если бы она применила магию в доме, то сработали бы сигнальные чары, но они не среагировали. Вывод напрашивался один: она тренировалась не в особняке. Волдеморт ещё раз просмотрел воспоминания эльфа. Вот, то, что нужно! Фини дал ей ключ от охотничьего домика. На него не были наложены сигнальные чары, из чего выходило, что девица упражнялась там.

— Винзи! Бинзи! — позвал он, сняв с эльфа заклинание.

Рядом материализовались двое. На них были чёрные робы, а на поясах висели цепи. Эти домовые эльфы были смотрителями подземных камер поместья.

— В карцер его, — приказал им Риддл, кивнув на Фини.

Тот никак не прореагировал, он смотрел в пространство перед собой и что-то тихо бормотал. Он не оказал сопротивления, когда двое других эльфов надели на него кандалы и, подхватив под руки, вместе с ним аппарировали. Такая привязанность эльфа к девушке была, по меньшей мере, странной, конечно, не считая того, что, следуя философии волшебника, любая привязанность была в принципе ненормальной. Но здесь было что-то другое. Провести параллель Лорду не составило труда: сначала Алекс и девчушка, теперь гриффиндорка и домовой эльф. Волшебник на миг задумался, если так и дальше пойдёт, то подтвердится его теория, над которой он бился несколько последних месяцев с момента своей безоговорочной победы.

Мгновение спустя маг оказался рядом с охотничьим домиком. Внутри никого не было. Тёмный Лорд достал палочку и произнёс несколько заклинаний. Кончик волшебной палочки засветился сначала вишнёвым, а потом светло-синим цветом. Мужчина покачал головой. Чары обнаружения магии свидетельствовали, что в этой комнате было произнесено четыре заклинания: три попытки наложения невидимости и заклинание трансфигурации. Видимо, у неё не сразу получилось полностью исчезнуть. А то, что гриффиндорка забрала с собой книгу, представлялось не очень логичным, скорее всего она спрятала её где-то здесь.

— Акцио, книга “Чары невидимости”, — произнёс волшебник.

И в его руку прилетел небольшой том серого цвета, который до этого был спрятан под диваном. Один элемент из трёх был найден.

Маг вышел из домика. Куда она могла пойти? У неё было два варианта: либо она где-то на территории поместья, либо за его пределами. Волдеморт поднял волшебную палочку и прочитал заклинание обнаружения: в пределах Риддл-мэнора девушки не было.

Он остановился у служебных ворот. Тёмный Лорд был уверен, что именно этим путём девчонка сбежала из поместья. Но навряд ли она знала, что на ворота наложены фиксирующие чары, которые запоминают каждого, кто ими пользуется. И действительно, ворота зафиксировали, что девушка покинула пределы поместья в три часа после полудня. А сейчас время приближалось к семи вечера. Идиотка! Нет, маг всегда знал, что умственное развитие гриффиндорцев оставляет желать лучшего, но не до такой же степени! Неужели он так сильно её напугал, что она решилась на подобное? На эти леса были наложены чары рассеивания и подавления магии, это было сделано специально, чтобы противники не могли наткнуться на поместье или применить магию вблизи особняка.

С момента её побега прошло чуть меньше четырёх часов, и за это время она уже вполне могла дойти до границы этих чар. Это не сулило ей ничего хорошего, потому что магия, наложенная на эти леса, отпугивала зверей, а за их пределами обитало много хищников, по большей части голодных волков. Ареал поисков был очень большим: нужно было проверить все прилегающие леса, а потом выйти за их пределы, и, если девушка вышла за границу зачарованного леса, то останется надеяться только на то, что он успеет найти её до того, как она встретиться с волками. Лорд Волдеморт вышел за ворота Риддл-мэнора и углубился в лес.

* * *

Он успел вовремя и нашёл её в двенадцати милях к северо-западу от поместья, далеко за пределами охраняемого чарами леса. Она спала под широкими еловыми лапами, положив под голову походную сумку. Найти её Волдеморту помогли волки, он услышал, как завыл вожак, призывая к себе остальную стаю: волк обнаружил еду, и, видимо, решил сам с ней расправиться, тем самым зверь хотел лишить волшебника его, как тот считал, законного права самому разобраться с девушкой.

Риддл видел, как гриффиндорка упала, и больше ждать не было смысла.

— Авада Кедавра, — произнёс он, и заклинание угодило прямо в сердце прыгнувшего на девушку волка.

Гриффиндорка вскочила, подняла свою палочку и встала напротив волшебника. Сначала Риддл даже не поверил своим глазам, она приготовилась к поединку и собралась с ним драться. Убедиться же в её намерениях ему помогло выпущенное Гермионой смертельное заклинание. Она пыталась его убить, но промахнулась, и он выбил палочку из её руки. Гермиона стала пятиться назад, пока не уперлась в дерево. Волдеморт приблизился к ней вплотную и дотронулся губами до её виска. Девушка вся горела. Её нужно было срочно доставить в поместье, но, услышав вой стаи, Лорд не мог не разыграть последний акт комедии. Как же она испугалась, когда он сказал, что оставит её волкам! Она буквально побежала за ним. Что ж, стая была уже близко, и им нужно было уходить. Резко дёрнув девушку на себя, Лорд аппарировал.

* * *

Когда он прибыл в Риддл-мэнор, Гермиона уже отключилась. Мужчина поднялся в свою спальню и положил девушку на кровать. Кожа гриффиндорки горела, а её дыхание было слабым и прерывистым. Риддл развязал шнурки кроссовок Гермионы, снял их, потом осторожно расстегнул джинсы и стянул их с девушки. За джинсами последовали её шерстяная кофта, носки и джемпер. Раздев путешественницу до нижнего белья, волшебник укрыл её одеялом и негромко позвал:

— Лейли!

Эльфиха тут же появилась рядом.

— Звали, милорд?

— Да, у девушки лихорадка, приготовь компресс, — приказал он, и Лейли исчезла.

Волдеморт подошёл к шкафу и достал небольшой чёрный чемоданчик. Подойдя к кровати, он опустил его на стол и открыл. Внутри в четыре ряда лежали разноцветные флакончики. Маг пробежался по ним глазами и вытащил один, синего цвета. Он склонился над девушкой и левой рукой приподнял ей голову, а правой осторожно поднёс к губам флакон с зельем и осторожно влил его содержимое ей в рот. Убрав чемоданчик на место, Волдеморт оставил девушку на попечение появившейся эльфихи и спустился к себе в кабинет.

Не прошло и пяти минут, как пламя в камине вспыхнуло зелёным светом, и в кабинете волшебника появилось двое магов.

— Приветствуем, милорд, — поклонились они.

Риддл кивнул.

— Милорд, — обратился к нему волшебник в серебряной мантии, — это целитель Дембрич, заведующий отделением интенсивной терапии и вирусологии.

— Милорд, — снова поклонился представленный волшебник.

На вид целителю Дембричу можно было дать лет пятьдесят. В целом он походил на целителя Дугласа, но от токсиколога его отличала пышная белая борода и лимонная мантия вирусолога. Он держался очень спокойно и с уважением смотрел на человека напротив.

— Прошу за мной, — сказал Тёмный Лорд и двинулся прочь из кабинета. Целители последовали за ним.

— Как давно она заснула? — спросил мистер Дембрич Лорда Волдеморта.

— Минут пятнадцать назад, не больше, — кивнул он.

— Вы что-нибудь ей давали?

— Да, жаропонижающее зелье, — последовал ответ.

Трое волшебников вошли в комнату. Лейли, которая сидела у постели гриффиндорки, поклонилась вошедшим и исчезла. Целители подошли к кровати. Токсиколог водил палочкой над кроватью, вполголоса произнося заклинания, а мистер Дембрич опустил ладонь на лоб Гермионы и тоже что-то шептал. Тёмный Лорд отошёл к камину и молча наблюдал за этой сценой.

Наконец, двое целителей оставили пациентку в покое и подошли к мужчине в другом конце комнаты.

— Она в тяжёлом состоянии, милорд, но угрозы для жизни нет, — начал целитель Дембрич, — температура уже начала падать, и, по нашим подсчётам, девушка должна будет очнуться завтра днём.

— Причина лихорадки? — спросил Риддл.

— Сильное переохлаждение, повелитель, — ответил токсиколог, — оно и вызвало лихорадку, но для окружающих она не опасна, это не вирус и не проклятие, обычная болезнь.

— То есть, её можно оставить здесь?

— Да, милорд, — ответил мистер Дембрич, — нет надобности отправлять её в Мунго.

— Ей нужно будет дать ещё один флакон жаропонижающего через четыре часа, то есть, — коллега вирусолога взглянул на часы, — в шесть часов утра. Потом ещё через час — зелье для укрепления иммунной системы. Также настоятельно рекомендуется через полчаса убрать компресс и следить, чтобы снова не поднялась температура.

— И всё? — спросил Тёмный Лорд.

— Да, осложнений быть не должно, лихорадка в начальной стадии, нужно лишь победить её, — отозвался целитель Дембрич. — Вы поймёте, что кризис миновал, когда девушка очнётся.

— Чего от неё ждать в ближайшие часы?

— Ничего, милорд, — ответил токсиколог, — единственное, чем она может доставить Вам неудобство, это бред. Она вполне может начать говорить во сне.

— Хорошо, господа.

— Милорд, — обратился к Волдеморту заведующий отделением вирусологии, — когда девушка очнётся, нам нужно будет её осмотреть, чтобы определиться, стоит ли нам назначать ей дальнейшее лечение.

— Разумеется, — дал разрешение волшебник.

Риддл проводил целителей и вернулся в спальню. Гермиона по-прежнему спала. Мужчина снял свою мантию и, повесив её на спинку кресла, прошёл в ванную. Выйдя оттуда спустя некоторое время, он убрал компресс со лба девушки, достал из чемоданчика несколько флакончиков и поставил их на тумбочку с другой стороны кровати. Затем потушил огонь в камине и стал раздеваться. Оставшись в одних мягких брюках, Тёмный Лорд лёг в постель. Ему оставалось спать меньше четырёх часов.

* * *

Гермиона просыпалась очень тяжело. Сначала она попробовала открыть глаза, но поняла, что это слишком сложно; потом попыталась пошевелить рукой, но тоже бросила это занятие. Она была настолько слаба, что практически любое движение давалось ей с трудом. Она кое-как села на постели и поспешила облокотиться о неё руками, потому что комната сразу поплыла перед глазами.

— Слава Мерлину, мисс! — раздался рядом с ней писклявый голос.

Гермиона перевела взгляд на говорившего.

— Мы так беспокоились, мисс, — продолжала причитать Лейли, — наконец-то Вы очнулись.

— Очнулась? — тупо переспросила девушка.

— Да, мисс, у Вас была лихорадка, — ответила собеседница.

— Как долго я болела? — продолжила расспрос Гермиона.

— Вы почти сутки не приходили в себя, — объяснила эльфиха. — К Вам даже приходили целители из больницы.

— Целители? Кто их вызвал?

— Хозяин, мисс. Он принёс Вас в поместье вчера ночью и вызвал их. Что Вы помните?

— Немного, — соврала девушка. На самом деле в этот раз память её не подвела.

Гермиона помнила почти всё: свой побег, огромного волка и Лорда; как побежала за ним, тоже помнила, и это было её последнее воспоминание. Девушка огляделась и поняла, что находится в спальне Волдеморта. Как он нашёл её? И тут в голову неожиданно пришла страшная мысль.

— Где Фини?? — почти выкрикнула она.

Лейли вздохнула:

— Вчера днём его заперли в карцере, мисс, а сегодня...

— Что сегодня?

— Господин с утра спускался туда, мисс, а потом приказал убрать камеру, мисс, — всхлипнула Лейли.

— Что это значит?

— Это значит, что узника там уже нет, мисс, — тихо ответила эльфиха.

— Он что? Убил его?? — в шоке уставилась на собеседницу волшебница.

Та только несколько раз обречённо кивнула головой.

— Мисс, ванная готова, — сказала Лейли. — Теперь я Ваш личный домовой эльф. Меня зовут Лейли.

Герми кивнула и встала с кровати, но вынуждена была ухватиться за руку Лейли, потому что ноги ещё плохо слушались её. Эльфиха продолжала что-то говорить, пока вела её в другую комнату и помогала забираться в ванную, но девушка не слушала её. Теперь она была виновата в ещё одной смерти. Моргана! Зачем она попросила его помочь ей? По щеке гриффиндорки скатилась слезинка.

— Мисс, — заметив, что девушка плачет, сказала Лейли, — Вам нельзя расстраиваться. Он сам выбрал свою судьбу, ведь он мог не помогать Вам, а доложить хозяину. Он знал, на что идёт.

— Да, конечно, — рассеяно ответила Гермиона.

— Сколько сейчас времени? — спросила она, когда надев ночную рубашку, снова легла в постель.

— Пять часов вечера, мисс, — ответила Лейли и добавила: — сейчас должны прибыть целители, я сообщила господину, что Вы очнулись.

— Хорошо.

— Вам ещё нужно что-нибудь?

— Нет, — ответила девушка.

— Если что-нибудь понадобится, зовите меня, — сказала Лейли и, поклонившись, исчезла.

Вскоре раздался стук в дверь.

— Да, — ответила Гермиона.

В комнату вошли двое мужчин. Одного она знала, видела его в воспоминаниях Лорда. На целителе была длинная серебряная мантия и белые перчатки. Второй человек был одет в лимонную мантию. У него была белая борода и очки. Им обоим было где-то около пятидесяти лет.

— Добрый вечер, мисс, — поздоровался лимонный, — я — целитель Дембрич, вирусолог. Это мой коллега, целитель Дуглас, он токсиколог.

Мистер Дуглас поклонился.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась девушка.

Маги подошли к постели.

— Как Вы себя чувствуете? — спросил вирусолог.

— Хорошо, только немного кружится голова, и слабость во всём теле, — отозвалась волшебница.

Целители кивнули.

— Сядьте, пожалуйста, мисс, — попросил мистер Дембрич.

Гермиона села на постели. Вирусолог подошёл к ней и, достав палочку, обвёл ею контуры тела гриффиндорки. Все время процедуры кончик волшебной палочки светился жёлтым.

— Хорошо, никаких отклонений,— подвёл итог маг. — Сожмите мою руку, мисс.

Герми взяла мужчину за руку и попыталась сжать ее, одной рукой этого сделать не получилось, она попробовала двумя, но с тем же результатом. Целитель кивнул: она действительно была очень слаба.

К Герми подошёл целитель Дуглас и, взяв девушку за подбородок, навёл на неё палочку.

— Следите за кончиком палочки, мисс, — попросил он.

Следующие несколько секунд девушка наблюдала, как кончик палочки перемещается, то уходит вправо, то вниз, то наверх, то оказывается рядом с носом.

— Реакция хорошая, — резюмировал волшебник, — Ваш организм справился с болезнью, мисс. Теперь Вы быстро пойдёте на поправку.

— Вот мисс, — сказал второй целитель и протянул Гермионе маленький красный флакончик, — выпейте, это зелье восстановления.

Девушка приняла зелье.

Целители задали ей ещё несколько вопросов, предупредили, что слабость как побочный эффект лихорадки продержится ещё пару дней, и ушли. Девушка села на кровати и свесив ноги на пол, обняла один из столбов — голова продолжала кружиться. Сколько она так просидела? Она не считала, но за окном уже совсем потемнело, и на небе взошла луна. Гермиона продолжала сидеть в той же позе, когда дверь в комнату отворилась, и в спальню зашёл Тёмный Лорд.

* * *

— Она в полном порядке, милорд, — сказал вошедший в кабинет Лорда Волдеморта вслед за своим коллегой мистер Дембрич, — но физически ещё очень слаба.

— Мы бы советовали дать ей завтра ещё зелья восстановления, утром и вечером, — добавил токсиколог.

— Хорошо, — ответил стоявший у окна Риддл, — камин подключён к системе.

Оба целителя молча поклонились и вошли в зелёное пламя камина.

Волдеморт сел за стол и достал письмо от целителя Дугласа, которое вчера он так и не прочитал.

“Милорд,

P.S.: данные исследований прилагаются”.

На губах Тома Риддла появилась задумчивая улыбка. Он убрал письмо в ящик стола, когда напольные часы пробили девять вечера. Мужчина встал и вышел из кабинета.

* * *

Да, Лорд всегда был склонен к некой театральности. Он так нарочито медленно поворачивал ключ в замке, будто ждал от гриффиндорки какой-то реакции, но её не последовало, и дверь оказалась заперта. Риддл посмотрел на Гермиону.

Только взглянув в его глаза, девушка поняла, что пощады не будет. Да и с чего ему было щадить её? Ослабленная лихорадкой, опозорившая себя в своих собственных глазах, замаравшая честь своего факультета гриффиндорка, она сама себя не щадила и не прощала. И его приход она воспринимала как расплату за свой позор и свою трусость. Но если холодный рассудок девушки, привыкший решать сложные задачи и просчитывать варианты, соглашался с подобными логическими построениями, то сердце... Мятежное сердце юной девушки не хотело мириться с действительностью. Её пульс участился, выдав её внутреннее волнение.

Однако Риддл не сказал ей ни слова. Он снял свою мантию и, повесив её на спинку кресла, прошёл в ванную. “Почти по-домашнему”, — едко прокомментировал внутренний голос девушки. Гермиона продолжала сидеть, прислушиваясь к звукам льющейся в ванной воды. Потом она осторожно поднялась и сняла ночную рубашку, справедливо рассудив, что Лорд всё равно заставит её это сделать, да ещё будет наблюдать за ней. Нет, уж лучше она сама. Гриффиндорка аккуратно свернула её и положила в нижний ящик тумбочки со своей стороны. Затем осторожно опустилась на кровать, накрылась с головой одеялом и, повернувшись спиной к двери, закрыла глаза.

Волдеморт пугал её. Нет, не то чтобы раньше он не вызывал у неё чувства страха, но сейчас этот страх был почти осязаем. Почему он не оставил её в лесу? Почему не убил или хотя бы не выпустил в неё парочку Круциатусов? Такое поведение было ему не свойственно. Но, скорее всего, и этот вариант девушка рассматривала как единственно верный, он накажет её по-другому, и гриффиндорка, похоже, догадывалась, как именно, но от этого знания не становилось легче. Оно было подобно знанию о будущем, когда человек страстно желает узнать, что его ожидает, и, наконец, узнав это, думает, что теперь ему станет спокойнее и легче, но оказывается неправ. Такое знание, как правило, не приносит облегчения, а иногда от него и вовсе становится тяжелее.

Наконец, шум воды прекратился, и через некоторое время мужчина вошёл спальню. Риддл потушил камин, и теперь комнату освещал только холодный лик луны. Волшебник неслышно подошёл к кровати и сел рядом с укутавшейся в одеяло гриффиндоркой. Он опёрся левой рукой о кровать позади девушки и прошептал заклинание. В следующее мгновение одеяло исчезло, и очень серьёзный, что, несомненно, было плохим признаком, взгляд Тёмного Лорда встретил растерянный взгляд Гермионы. В первое мгновение она уставилась на него в немом изумлении, а потом, сообразив, что осталась без одеяла, прикрыла холодными руками грудь и постаралась лежать так, чтобы не касаться телом его рубашки, но это не совсем удавалось. “Почему он победил”? — в отчаянии думала Гермиона, смотря в его глаза, — “это же несправедливо”.

— Почему? — спросил у неё Риддл.

Герми вздохнула, она постаралась не задумываться о том, что он снова читал её мысли, словно книгу, она решилась пояснить:

— Потому что всё зло, которое человек совершает, всегда возвращается к нему.

— А добро тоже возвращается?

— Конечно, — удивлённо отозвалась она, — зло возвращается злом, а добрые дела добром, это закон.

— Закон? Тогда скажи мне, что ты сделала такого в своей жизни, чтобы оказаться здесь? — снова спросил мужчина.

Гермиона уже хотела ответить, когда сама себя остановила. Чёрт бы его побрал, он был прав. У него была просто безупречная логика. Почему он смог победить, если не совершил ни единого доброго поступка, так что она, по сравнению с ним была ангелом, почему ему это удалось?

— Неважно, — выдохнула она и посмотрела в окно, чтобы не видеть его проницательных глаз, — тогда на Вас найдётся другая сила, более мощная, и она уничтожит Вас.

— Поэтому-то я и предпочитаю заведомо разбираться со своими потенциальными врагами, моя маленькая гриффиндорка, — ответил волшебник, но по его интонации нельзя было определить, была ли это угроза или нет.

Тёмный Лорд взял девушку за руку, Герми попыталась выдернуть её, но это было бесполезно, и поднёс её ладонь к губам. Бывшая староста не успела и глазом моргнуть, как мужчина обхватил губами её мизинец. Он осторожно обвёл языком её пальчик медленным, успокаивающим движением, ещё раз и ещё, потом переключился на безымянный, затем на средний.

Увидев, что её дыхание постепенно восстанавливается, волшебник осторожно положил правую руку девушке на живот и стал выводить на нём одному ему ведомые узоры. Она никак не прореагировала, просто закрыла глаза.

Теплота его рта и мягкость языка успокаивали и расслабляли. Но для Гермионы эти ощущения никак не могли быть связаны с Волдемортом, это не мог быть он. Она силилась приписать ему ещё какой-нибудь страшный план, но, как ни искала доказательства, ничего не находила. Своими действиями он просто сбивал её с толку, потому что она не могла найти им объяснения. А это было верным залогом того, что он что-то придумал. Герми была убеждена, что Волдеморт не знал слова “нежность”, но его действия полностью противоречили этому, так что предугадать его план было невозможно.

Тем временем маг поцеловал её запястье и спокойно спросил, продолжая размеренными круговыми движениями руки водить по её животу:

— Ты знаешь, что ты сделала?

— Что?

Гриффиндорка распахнула глаза и вопросительно взглянула на него, она не услышала его вопроса.

Волдеморт повторил.

— Я сбежала, — Гермиона постаралась, чтобы её голос звучал спокойно.

— Сбежала? — отозвался Риддл. — Ты не сбежала, ты попыталась, малышка, но я не это имел в виду.

— Контракт, — поняла волшебница, — Вы об этом?

— Об этом. Что случается, когда одна из сторон нарушает магическое соглашение?

Девушка задумалась. И, Мерлин Великий, у неё не было ответа. Чёрт, она так привыкла, что знала практически всё, так гордилась этим, что не обращала внимания на элементарные и незначительные на первый взгляд вещи. И поплатилась за это.

— Я не знаю, — ответила она.

Волдеморт вскинул брови в притворном удивлении, он явно издевался:

— Я не ослышался?

— Нет, — покачала головой Герми.

— Что ж, я объясню тебе, — тихо проговорил он и наклонился к девушке. — “Если одна из сторон не соблюдает условия магического контракта, то контракт автоматически становится бессрочным, и с другой стороны снимаются все обязательства”.

— Что это значит? — прошептала она.

Из того, что сказал волшебник, Гермиона уловила только одно слово “бессрочный”, но и этого ей хватило.

— Это значит, что теперь контракт перестанет действовать только тогда, когда я решу, что ты выполнила свои обязательства, — ответил он, — но при этом я теперь не ответственен за судьбу твоей сестры.

— То есть Вы... — начала гриффиндорка и остановилась, до неё дошёл смысл сказанного.

— Да, — заглянув в её глаза, подтвердил маг, — я могу убить её, а тебе придется несмотря на это выполнять контракт.

Шок, осознание, неверие и, наконец, мольба, — все эти чувства отразились в её широко распахнутых глазах перед тем, как девушка сделала то, чего даже Тёмный Лорд от неё не вполне ожидал: она села на постели и крепко, насколько позволяло её физическое состояние, обняла его. В первую секунду Риддл решил, что девица собралась его задушить, но заглянув в её мысли, понял, что об этом она не думала. Гермиона ничего не говорила, она знала, что он и так прекрасно знал, что она могла сказать, а точнее, о чём могла просить. Маг притянул её ближе к себе и посмотрел на склонённую к нему макушку. Волдеморт слишком хорошо разбирался в людях и знал, как она отреагирует на его слова. Конечно, пока убивать обеих девушек не входило в его планы, но знать ей об этом было совершенно необязательно. Он упивался ощущением своей власти над ней, с удовлетворением наблюдая, как постепенно эта дерзкая грязнокровка, которая имела наглость перечить ему, становится мягкой, как масло. Он уже говорил ей недавно, что у каждого человека есть своя цена, она не поверила, но теперь у неё были доказательства этим словам, её ценой была жизнь сестры.

Волшебник осторожно завёл руку за спину девушки и расстегнул бюстгальтер. Гермиона вздрогнула, но препятствовать ему не стала.

— Опусти руки, — сказал он.

Гриффиндорка разжала объятия, и Тёмный Лорд снял его с неё и швырнул куда-то в сторону. Девушка снова прижалась к его рубашке и, закрыв глаза, обняла его за шею, когда волшебник провёл рукой по её спине, будто размышляя, как ему поступить, наконец, придерживая Гермиону за талию, он опустил её обратно на кровать, накрыв сверху своим телом. Девушка напряглась, но, кажется, мага это совершенно не интересовало, он завёл ей руки за голову и приник губами к её груди. Мерлин! Мужчина даже самому себе бы не признался, как давно хотел это сделать, провести языком по её соску и услышать прерывистый вздох девушки. Риддл проложил дорожку из поцелуев к ключице и поцеловал девушку в шею. Он чуть прикусил кожу там, где билась жилка, и покатал её между зубами, потом его губы поднялись к её лицу, он поцеловал её в уголок рта и легко коснулся сомкнутых губ, а левой рукой дотронулся до трусиков гриффиндорки. Она тут же открыла глаза и вздохнула, собираясь, что-то сказать, когда он накрыл её губы своими. Маг медленно целовал Гермиону, не подгоняя её и не причиняя боли; он прикусил её нижнюю губу и чуть пососал её. Девушка не сводила с него настороженного взгляда. Она не могла сказать, что ей было неприятно, она даже немного расслабилась, но страх не проходил, потому что она не знала, как этот человек поведёт себя в следующий момент.

Тем временем Риддл одной рукой сжал её грудь и обвёл большим пальцем затвердевший сосок, а другой нарочито медленно стал стягивать с неё трусики. Впрочем, ему это быстро надоело, и он одним резким движением сорвал их с девушки и снова вернулся к её груди, играя то с одним соском, то с другим. Тёмный Лорд начал неторопливо ласкать тело гриффиндорки, плавно обводя его контуры, он задержался на талии, провёл рукой по бедру, поцеловал ложбинку между грудями и, услышав тихий стон девушки, снова вернулся к её лицу и впился в её губы. И она ответила, вначале неуверенно, но он засчитал ей эту попытку и углубил поцелуй. И тут он почувствовал ещё кое-что: она очень осторожно, почти невесомо обняла его за плечи и стала теребить ворот его рубашки. Риддл мысленно усмехнулся и, не прерывая поцелуя, легко остановил её. Правой рукой он аккуратным, но в то же время твёрдым движением, раздвинул ноги Гермионы, устраиваясь между ними. Даже если бы она сейчас захотела его остановить, она бы не смогла. Во-первых, просто не хватило бы сил, а потом она чувствовала, как её охватывает доселе неизвестное ей чувство, оно скручивалось внизу живота и требовало выхода. Лорд дотронулся до её бедра и погладил ладонью его внутреннюю сторону, постепенно подбираясь к жёстким волоскам. Всё же Герми вздрогнула, и тогда маг успокаивающе поцеловал её в шею, одновременно проведя пальцами по чуть влажным складкам, потом не торопясь ввёл в тело девушки палец, наслаждаясь мягкостью внутренних стенок и упиваясь удивлённым, и уже чуть затуманенным желанием, взглядом карих глаз. Девушка уже была мокрой, но ещё очень напряжённой. Волдеморт медленно гладил её внутри, слушая, её прерывистое дыхание. Потом он вновь поцеловал гриффиндорку, отвлекая её от того, что собирался сделать, и осторожно ввёл в неё ещё один палец, дотронувшись большим пальцем до маленького чувственного бугорка, и начал тереть его.

Гермиона поняла, что это конец, когда её тело окончательно её предало. Она неосознанно шире развела ноги, давая мужчине больший доступ к себе, и двинула бёдрами навстречу его руке. Очевидно, Риддл понял её, потому что понемногу стал наращивать темп и вскоре почувствовал, как девушка задрожала. Она судорожно хватала ртом воздух, впиваясь ногтями в его рубашку чуть ли не всхлипывая, и он почувствовал, как по его руке потекла влага, а её внутренние мышцы стали сокращаться.

Тёмный Лорд посмотрел в её глаза. Бывшая староста взглянула на него так, будто бы увидела привидение. Пока девушка приходила в себя, волшебник щёлкнул пальцами, и его одежда испарилась. Он лёг между её ногами и перенёс вес на руки. И тут, видимо, наконец-то пришедшая в себя Гермиона уперлась руками в его грудь.

— Пожалуйста, — едва слышно прошептала она.

— О чём ты просишь меня? — отозвался Волдеморт, поддерживая её за подбородок и заставляя посмотреть в себе в глаза.

— Не делайте мне... — всхлипнула она.

— Не делать чего?

— Не делайте мне больно, пожалуйста, — тихо проговорила она и уткнулась носом в его плечо.

— Боль быстро пройдёт, — спокойно ответил маг, — я буду осторожен. Расслабься.

Девушка расслабилась и зажмурила глаза. Тёмный Лорд приподнялся на руках и замер у входа.

— Посмотри мне в глаза, — приказал он.

Гермиона взглянула на него, маг поддержал её за поясницу и в следующее мгновение одним резким движением ворвался в её тело, полностью заполнив собой и закрыв ей рот поцелуем, поглотив крик. Том Риддл замер на несколько мгновений. Он сам еле сдерживался, его дыхание постепенно становилось рваным и прерывистым, но он продолжал неподвижно лежать на ней до тех пор, пока Гермиона осторожно не подняла бёдра ему навстречу. Тогда Лорд начал двигаться. Вначале медленно и размеренно, целуя девушку и следя за её реакцией, потом быстрее, наблюдая, как желание заволакивает её полуприкрытые глаза. Он почувствовал, как гриффиндорка стала водить руками по его спине, крепче прижимая к себе. Она забросила ноги ему на пояс, окончательно сдаваясь и разрешая полностью завладеть собой. Её мягкие высокие стоны и сбивчивое дыхание подсказали Лорду, что она была почти готова. “Пожалуйста”, — шептали её губы. Волдеморт внял её мольбам и ускорил темп. И только почувствовав, как стали судорожно сжиматься вокруг него её мышцы, он сам стал сбиваться с темпа и вскоре присоединился к ней, достигнув освобождения.

Тишину ночи нарушало только их тяжёлое дыхание. Лорд скатился с Гермионы и уставился в балдахин, наколдовав для них одеяло.

— Милорд, — через некоторое время проговорила девушка, — Вы убьёте её?

Он повернулся к ней и похлопал по кровати рядом с собой.

— Иди сюда.

Гермиона придвинулась к нему вплотную и заглянула в его глаза.

— Милорд?

— Это будет полностью зависеть от твоего поведения, моя маленькая девочка.

— Милорд, я что...

— Хватит на сегодня разговоров, спи, — оборвал он её и, придвинув девушку к себе, укрыл их обоих одеялом.

Не прошло и десяти минут, как её дыхание выровнялось — гриффиндорка заснула. А Лорд уснул только через несколько часов, после долгого размышления. У него появилась новая теория, которую он собирался проверить завтра.

“Маг, считающий себя великим, зачастую оказывается неспособен разобраться

заниматься подобными пустяками. Он ошибочно мнит чувства слабостью”

Гилдерой Страдский "О психологии зла", раздел II: "психология Тёмных магов".

Мужчина. Она очень любила его. Гермиона притянула его ближе к себе, погладила по пушистым волосам и поцеловала так, будто хотела в нём раствориться. Ей так хотелось, чтобы он обнял её, защитил, чтобы сказал, что всё будет хорошо, успокоил и дал надежду. Он ответил на её поцелуй, и девушка, полностью расслабившись, окунулась в то ощущение, которое дарили его губы.

— Не знал, что ты такая любвеобильная, — отстранившись, проговорил волшебник.

Гриффиндорка распахнула глаза и встретила холодный взгляд Лорда Волдеморта. Его лицо находилось так близко от её, что девушка с ужасом поняла, что только что целовалась с ним. Мерлин! Она посмотрела в окно: солнца не было видно, и над землёй висели тяжёлые свинцовые тучи. Чёрт, сколько сейчас времени?

— Сейчас около десяти часов, пора вставать, — насмешливо отозвался Тёмный Лорд.

Герми мгновенно натянула одеяло на своё обнажённое тело и подозрительно уставилась на сидящего рядом с ней человека. Лорд уже был одет в тёмно-зелёную мантию, но пока был без перчаток. Странно, она не слышала, как он вставал. Ей так хотелось верить, что он просто ей приснился!

В ответ на её действие маг лишь вопросительно приподнял брови и проговорил:

— Должен огорчить тебя, малышка, но это не было сном.

Герми медленно осмотрела кровать и поблагодарила высшие силы, что одеяло было достаточно широким, чтобы скрыть свидетельства прошедшей ночи.

— Дай мне правую руку, — тем временем приказал Волдеморт.

Девушка осторожно вытащила из-под одеяла руку и вложила её в ладонь волшебника. В руке у мага тотчас оказалась небольшая пробирочка.

— Терпи, — сказал он.

Потом прошептал заклинание, и, как в прошлый раз, её локтевой сгиб прожгла боль, а на коже выступила капелька крови. Лорд наполнил кровью пробирку и убрал её в карман мантии. Он больше ничего не сказал, только, уже открывая дверь, обернулся и предупредил:

— На мой кабинет наложены сигнальные чары, как в библиотеке. Так что не вздумай снова сделать какую-нибудь глупость.

И он ушёл.

А она даже не успела спросить его про сестру. Как только шаги Тёмного Лорда стихли в галерее, Гермиона легла на спину и изо всех сил постаралась сдержать подступившие к глазам слёзы, когда её взгляд упёрся в балдахин. Лорд снова перехитрил её. Моргана! Гриффиндорке не были понятны мотивы его поведения, впрочем, как и всегда, но она ожидала, что он возьмёт её силой, желая наказать и доказать своё превосходство, тогда бы она не сдалась без сопротивления, но в том, что он сделал ночью, не было насилия. А она и предположить не могла, что Волдеморт мог оказаться способным на нежность. Такое казалось полнейшим абсурдом до вчерашнего вечера. Его действия были какими-то неправильными, что ли, и это не могло не настораживать девушку. Бывшая староста осторожно встала с постели: сегодня она чувствовала себя ещё более слабой, чем вчера. Откинув в кровати одеяло, девушка поджала губы и несколько секунд смотрела на простыню — прошедшая ночь не была сном или плодом её воображения. Её иллюзии рассыпались в прах. Пока она ходила в душ и переодевалась, её маггловские джинсы и кофту теперь надёжно скрывала светло-бежевая мантия, в голове пронеслось много разных мыслей, но ни одна из них не была радостной. Гермиона замирала от страха, когда думала, что Волдеморт убьёт её сестру; она не могла позволить ему совершить это, тем более что в таком случае в смерти Алисии будет виновата она сама. У неё больше не было никого, кроме сестры, и она не могла её потерять. Нет. Ей нужно было остановить Лорда любым способом.

Гриффиндорка выскочила из спальни и со всех ног понеслась к его кабинету. Дверь не была заперта, как будто Риддл знал, что она придёт к нему. И стоило ей забежать в кабинет, как она врезалась в Волдеморта, который, по-видимому, собирался выходить.

— Уже соскучилась? — спросил он, чуть отстранив от себя девушку.

— Нет, я... — Гермиона подняла на него затравленный взгляд, — Милорд, прошу Вас, не трогайте её, она тут не причём, убейте лучше меня...

Она говорила что-то ещё, но он уже не слушал, всматриваясь в её глаза, где плескалось отчаяние. Он первый раз видел это чувство в её взгляде. Страх — да, вызов — да, мольбу — да, но отчаяние? Никогда прежде. Данный факт вызывал одновременно и удовлетворение, что он наконец-то сломал её, и огорчение, потому что он не ожидал, что она так быстро сдастся. Впрочем, зная, что она может выкинуть какой-нибудь сюрприз, волшебник всё равно был настороже.

— Я ведь немногого прошу, заклинаю Вас, — закончила лучшая ученица Хогвартса свой монолог.

Несколько мгновений Волдеморт и стоявшая перед ним девушка неотрывно смотрели друг другу в глаза: она, пытаясь найти в его взгляде хоть каплю сострадания, он в ответ — спокойно и холодно.

А потом медленно, словно не желая до конца признавать поражение, девушка опустилась на колени перед человеком, который был кошмаром нескольких поколений факультета Годрика, и посмотрела в пол.

— Вы ведь этого хотели, — обречённо выдохнула она.

Тёмный Лорд положил руку гриффиндорке на голову и перебрал пальцами несколько прядей. Да, со временем он стал привыкать, что люди часто становились перед ним на колени, и это уже не вызывало чувства превосходства, как раньше, но в случае с этой девицей у волшебника было ощущение не просто победы, а полного триумфа, с которым нередко возвращались в Вечный город полководцы древности. Будь он помоложе, нет, не так, будь он чуть менее опытен, и его лицо выдало бы его эмоции, но он был собой, и поэтому отошёл от коленопреклоненной девушки к столу и стал перебирать на нём какие-то бумаги. Гриффиндорка не сдвинулась с места.

— В прошлый раз ты говорила то же самое, — произнёс Волдеморт после недолгого молчания. — А что вышло на деле?

— Я нарушила контракт, — отозвалась Гермиона и села на полу, повернувшись лицом к собеседнику.

— Верно, — с сарказмом подтвердил тот и приказал: — Встань.

Девушка поднялась на ноги и вопросительно посмотрела на мага. Он стоял около стола и задумчиво смотрел на огонь в камине.

— Подойди ко мне, — сказал он, обернувшись к ней.

Гермиона обошла стол и приблизилась к волшебнику. Он прошёл мимо неё и встал между ней и камином, отрезав ей путь к двери. Склонившись к девушке, он опёрся руками о стол по обе стороны от неё и прошептал ей на ухо:

— Я уже говорил тебе, теперь её жизнь зависит от твоего поведения. Предупреждаю, невыполнение любого моего приказа, и твоя сестра умрёт. Ты поняла меня?

— Да, милорд.

Мужчина взял девушку за подбородок и, неторопливо проведя большим пальцем по её нижней губе, заглянул ей в глаза. И ему очень не понравилось то, что он там увидел. Облегчение и надежда. Волдеморт, даже если бы захотел, не вспомнил, вызывали ли его слова у кого-нибудь такие чувства? Наверное, нет, иначе бы он непременно запомнил того человека, потому что убил бы его на месте.

Но она... Она никак не хотела вписываться в созданную Лордом ещё в глубокой юности классификацию людей, как соратников, так и врагов. Гриффиндорка была феноменальным явлением в его жизни. Уже хотя бы потому, что своими действиями то приводила его в ярость, то ставила в тупик, слишком быстро сдаваясь, вот как сейчас. Парадоксально, но что ему с ней делать, маг не представлял, хотя не признавался в этом даже себе. Такое незнание было слабостью недостойной великого правителя.

Волдеморт коснулся губами мочки её уха, провёл языком по скуле и поцеловал девушку в уголок рта, будто приказывая подчиниться. Та робко приоткрыла губы и позволила волшебнику поцеловать себя. Его язык проник в её рот, и гриффиндорка забыла, зачем вообще к нему приходила. Его руки оказались на её талии, и спустя мгновение Гермиона обнаружила себя сидящей на столе, крепко прижатой к телу мужчины. И когда она начала задыхаться, он наконец-то оторвался от её губ.

— Прости, малышка, — хрипло проговорил Тёмный Лорд, — но мне уже пора, я сегодня вернусь к пяти вечера, и мы сможем закончить начатое. Возвращайся в спальню.

Дважды повторять ему не пришлось, стоило произнести эти слова, как бывшая староста соскочила со стола и бросилась вон из его кабинета. Лорд проводил её глазами, вышел из помещения и, закрыв его на замок, аппарировал.

* * *

Лорд Волдеморт зашёл в свою приёмную, громко хлопнув дверью, чем заставил бедного Рубенса подскочить на месте. Маг подошёл к юноше и передал ему прямоугольную коробочку.

— Немедленно доставь это целителю Дугласу и передай ему, чтобы он сразу же приступал к экспериментам. Если через пару часов я не получу результаты, вы оба будете наказаны, — тихо сказал Риддл.

— Есть, повелитель, — ответил испуганный секретарь.

— И, кстати, с тебя и Ломбхарта ещё отчёт, — напомнил ему правитель магического мира.

Алекс поклонился. И, как только за Тёмным Лордом закрылась дверь кабинета, слизеринец взял коробочку и аппарировал.

* * *

Том Риддл опустился в кресло за своим письменным столом и прикрыл глаза. Моргана! Он всегда считал себя человеком со стальной выдержкой, и всегда неотступно следовал намеченному плану. И что он сделал вчера? Стоило ей прикоснуться к нему, как все его планы и мысли тут же вылетели из головы.

За всю свою долгую жизнь волшебник никогда не опускался до примитивного насилия, ну, если только не использовал его как способ воспитания или наказания, а по своей прихоти — никогда. Вот и прошлой ночью он хотел всего лишь наказать её, заставить плакать и просить пощады, поставить на колени последнюю представительницу золотого факультета. А вместо этого? Когда она так доверчиво прижалась к его груди, Лорд со злостью понял, что не может совершить задуманное. И сейчас Волдеморт тоже не знал, чего он хочет больше: вернуться в поместье и запустить в неё Авадой или снова услышать её хриплое “пожалуйста” и почувствовать мягкость её губ. Потом она попросила не делать ей больно. Дьявол, не делать того, к чему он стремился. На какой-то краткий миг он увидел в её глазах вопрос, могла ли она довериться ему. Ему! Если бы в тот момент маг мог трезво мыслить, то поразился бы абсурдности ситуации.

Да, иногда жизненные обстоятельства складываются так, что кроме врагов вокруг человека больше никого не оказывается. Тогда и появляется это извращённое доверие, когда ты вполне отдаёшь себе отчёт в том, что рядом с тобой твой враг, и что он последний, к кому бы ты обратился, но в какой-то момент понимаешь, что если попросить его о чём-то, он не откажет тебе. Нет, потом он может припомнить тебе секундную слабость, что чаще всего и бывает, но он выполнит твою просьбу. И человек совершает этот шаг отчаяния, он начинает в каких-то вопросах доверять тому, кого раньше считал злейшим из своих врагов. Волдеморт прекрасно знал эту сторону человеческой психики и даже в чем-то понимал таких людей. Но доверие к нему? Слепая вера в то, что, если он сказал, то не поменяет решения? Это был сущий бред, достойный, однако, представительницы красно-жёлтых фанатиков. Облегчение, увиденное им в её взгляде, окончательно повергло Лорда в ступор. Оно могло означать только одно — она на самом деле доверяла ему. Ладно бы, он ещё мог понять её поведение ночью, но такое развитие событий не вписывалось ни в одну схему. Быть может, на сознательном уровне девушка не интерпретировала свои чувства как доверие, но интуитивно это было именно так. И вот этого Волдеморту явно не хватало для полного счастья.

Но если уж говорить по правде, то сейчас мужчина был зол не на Гермиону. Он злился на себя за то, что пошёл у неё на поводу. Даже считая обстоятельства абсурдными, он не обманул её доверия. И наградой ему послужил поражённый взгляд её карих глаз.

У Тёмного Лорда никогда не было проблем с женщинами. Они всегда сами вешались на него. В юности — потому что он был привлекательным молодым человеком, а некоторые убивали сразу двух зайцев, отправляясь на ночное свидание к своему ухажёру, они регулярно оплачивали ему проход, как школьному старосте. После Хогвартса, когда он стал тем, кого панически боялись люди, женщин привлекала в нём именно эта опасность и таинственность. Поначалу он поражался, как их могло возбуждать осознание того, что в любую минуту он мог убить их, даже не применяя волшебной палочки, но потом плюнул на это дело, рассудив, что даже ему, величайшему магу современности, не удастся разгадать секрет, имя которому женщина. Но в тот период были и те, кто спал с ним по другим причинам, таким образом девушки платили ему за жизнь своих близких. А иногда случалось и так, что, когда девушка из семьи его сторонников выходила замуж, её жених и отец в знак преданности отдавали ему право первой ночи. После, когда он стал, по меткому выражению одного уже, правда, мёртвого аврора, “змееподобным красноглазым ублюдком”, он любил наблюдать, как кто-то из его пожирателей берёт женщину. Сам он тогда не делал этого, но не потому что не мог, а потому что думал, что стоит ему только откинуть капюшон, как у его потенциальной любовницы случится сердечный приступ, такое нередко бывало на практике. Но, несмотря на это, была одна женщина, которая не боялась его внешности, это была Беллатрикс. Да, всё в ней было хорошо, кроме того, что она была чересчур фанатична, даже в постели. Иногда, наблюдая за ней во время их совместных ночей, Лорд поражался, насколько самозабвенно выглядела её одержимость им. Убей он её прямо под собой, Беллатрикс была бы ему благодарна. Белла умела сносить от него всё, начиная с пытки Круциатусом и заканчивая ласками и какой-то гипертрофированной нежностью, но она умерла, и всё, что он мог сделать, это жестоко отомстить за её смерть.

И теперь от особ женского пола у Лорда не было отбоя. Они сами шли к нему, словно бабочки, летящие на пламя. Он уже не убивал их, просто стирал память и не спал с одной и той же женщиной больше одного раза. Их снова привлекала его внешность, но больше всего их заводила его власть, абсолютная и непоколебимая, которой они с лёгкостью подчинялись. Переспать с ним для них значило коснуться этой власти, вобрать её в себя и быть ею покорёнными; им это нравилось.

Ни одна женщина за всю его жизнь никогда не отказывала ему. Он брал их так, как хотел, никогда не делая скидок на их состояние, маг не считал это насилием, но порой, конечно, он доходил до умеренной жестокости. Вот почему Лорд не любил девственниц, имея дело с девушками, ему всё же приходилось как-то контролировать себя, а он не терпел этого. Но ни одна из них никогда не просила его быть осторожным и не причинять лишней боли, так как они наперёд знали, что это было бестолковое занятие. Они смирялись и принимали его действия как данность, имея твёрдую убеждённость в том, что как ни проси и ни умоляй, волшебник всё равно поступит по-своему. А вот теперь из этого неписаного правила появилось исключение с пышными кудрявыми волосами, карими глазами и молочной белизной кожи. Она просила его. Мерлин его побери, знай он наперёд, что выполнит её просьбу, то отдал бы девицу на ночь тому же Ломбхарту. Нет, стоп. Не отдал бы. При мысли о том, что другой может коснуться её тела, мага охватила такая злоба, что если бы в его кабинет сейчас кто-то вошёл, то это было бы последние, что бы он сделал в своей жизни. Риддл был вынужден мысленно сосчитать до десяти и сосредоточиться на своём дыхании, чтобы прийти в себя. Это уже точно переходило все рамки и границы разумного.

А сцена в кабинете... На краткий миг он почувствовал себя победителем, пока не понял, что и в этой просьбе не сможет ей отказать. Его начинало бесить, что он всё время искал повод, чтобы сделать её зависимой от себя. Такое поведение могло быть продиктовано только одним желанием — он не хотел её отпускать, а постоянно держать при себе. Маг бы, наверное, согласился с этим, если бы его холодная слизеринская расчётливость не подсказывала ему, что этот бред не может к нему относится. Он был выше, как он сам считал, таких низменных желаний, и девчонка была не нужна ему.

Ладно, ему нужно сосредоточиться на делах, а не думать об этой девчонке, благо Тёмному Лорду действительно было, чем занять себя. Убедив себя в правильности подобного решения, волшебник принялся за свои дела. Недалеко от Гиффорда, что в Восточном Лотиане, разведывательный отряд пожирателей наткнулся на нескольких мятежников, завязалась драка, нарушители оказались убиты. Сейчас волшебнику нужно было разобрать бумаги и приказать, чтобы в Шотландию послали карательную экспедицию. Волдеморт вздохнул и углубился в бумаги.

Через некоторое время раздался стук в дверь.

— Войдите, — отозвался Риддл.

В помещение, плотно прикрыв за собой дверь, вошли двое мужчин. Они приблизились к столу и поклонились.

— Милорд, оба Ваши приказа выполнены, — доложил Рубенс. Ломбхарт просто кивнул.

Лорд поинтересовался:

— Отчёт?

— Девочка доставлена в Кэмден, повелитель, к своей тётке, — сказал Ломбхарт и подал волшебнику документы.

Тёмный Лорд открыл папку и просмотрел их.

— Больше ничего не хотите мне сообщить? — спросил он через некоторое время, взглянув сначала на разведчика, а потом — на Алекса.

Любому было понятно, кому прежде всего был адресован этот вопрос.

— Нет, повелитель, — отозвался юноша, твёрдо встретив пристальный взгляд волшебника, — девочка ничего не спрашивала.

— Что ж, ты свободен, Рубенс, — сказал маг.

Секретарь поклонился и вышел из кабинета.

— Присядь, Ломбхарт, — бросил Риддл, дождавшись, когда за Рубенсом закроется дверь.

Готфрид опустился в кресло.

— Сегодня же ближе к двум часам после полудня отправишь пятый отряд в Шотландию, — начал Волдеморт, — Восточный Лотиан и Мидлотиан уже оцеплены, пожирателям нужно будет прочесать местность и найти базу мятежников. Главарей они должны взять живыми и доставить в Азкабан, а остальных — убить.

Ломбхарт кивнул.

— Повелитель, — сказал он, — чисто теоретически, их может возглавлять кто-то из старых авроров?

— Нет, не может, — ответил самый известный слизеринец. — Загляни в архивную картотеку, Готфрид, все авроры первой и второй войны либо убиты в боях, либо казнены, так что этот вариант не проходит.

— Тогда кто мутит воду? — снова спросил пожиратель.

— Я уверен, что это кто-то из молодёжи, скорее всего те, кому не удалось закончить Аврорат, но кого почти не коснулась война, хотя я также не исключаю, что они вполне могут додуматься и прикрыться каким-нибудь известным именем. Ты знаешь, прецеденты уже были, — отозвался Волдеморт и, увидев, как разведчик убеждённо кивает, добавил: — Что ещё известно?

— Вы абсолютно правы, мой Лорд, — проговорил тот, — они называют своим лидером Фреда Уизли.

— Вполне подходящий кандидат, — задумчиво проговорил Тёмный Лорд через некоторое время.

— Он жив, милорд? Может, нужно послать ещё один отряд? — сразу же заинтересовался Готфрид.

— Не стоит, он мёртв.

— Но, повелитель, а что если он и вправду жив?

Лорд чуть склонил голову набок:

— О том, что он мёртв, Готфрид, знает только три человека, двое из которых, Артур и Джордж Уизли, были убиты третьим.

— А кто третий? — задал собеседник чрезвычайно логичный вопрос.

— Я, — проговорил Риддл.

— Но... — Ломбхарт с трудом мог подобрать слова, — тогда с каким расчётом действуют те, кто скрывается в лесах Шотландии?

— А ты уверен, что у них есть такой расчёт? — насмешливо осведомился собеседник.

— Это у слизеринцев есть стратегия и планирование, а наши шотландские товарищи — выходцы с другого факультета.

— Вы полагаете, повелитель, что у них нет цели? — поражённо спросил разведчик.

— Конечно, цель у них есть, — снисходительно сказал Волдеморт, — но она заведомо невыполнима.

— То есть как? — не понял собеседник.

— Готфрид, чего хотят все несогласные с режимом?

— Совершить государственный переворот, — ответил Ломбхарт. — Милорд, но не хотите ли Вы сказать, что...

— Именно, — отозвался Лорд.

— Это самоубийство, повелитель, — поражённо проговорил человек.

— Это борьба, Готфрид, пока у них будет хоть призрачный шанс на победу, они продолжат сражаться.

— Но в этой ситуации у них в принципе нет шансов, милорд.

— Нет, но они верят в успех, а вера, тем более вера гриффиндорца, вещь очень упрямая.

— Повелитель, такая вера сродни фанатизму, — сказал пожиратель.

— Да, они сами идут к нам в руки, нам остаётся только избавиться от них. Но я оставил тебя не для философских бесед, — отозвался Тёмный Лорд, — у меня для тебя задание.

Готфрид Ломбхарт встал и поклонился.

— Установи круглосуточное наблюдение за нашей общей знакомой и за её тёткой, — приказал волшебник.

— Сколько человек, повелитель?

— Троих хватит.

— Будет исполнено, Милорд.

— Хорошо, ступай, — подвёл итог их беседе Волдеморт. — И ещё, это твоё задание, ты понимаешь, что это значит?

— Да, повелитель, оно останется в тайне.

— Свободен.

Разведчик поклонился и вышел из кабинета.

* * *

Где-то с час Тёмного Лорда никто не отвлекал от работы, но это время кончилось, когда раздался стук в дверь.

— Да, — отозвался Риддл.

В кабинет вошёл Алекс и доложил:

— Повелитель, здесь мистер Дуглас, он просит Вас об аудиенции.

— Что-то срочное?

— Да, это насчёт экспериментов.

При этих словах волшебник поднял голову от бумаг и приказал:

— Пусть войдёт.

Секретарь, поклонившись, вышел.

Секунды спустя в помещении появился токсиколог и приблизился к письменному столу.

— Добрый день, повелитель, — поклонился он.

— Мистер Дуглас, — кивнул Тёмный Лорд и, указав на одно из кресел напротив, сказал: — Присаживайтесь.

— Благодарю, милорд, — отозвался целитель и опустился в кресло.

— Я слушаю Вас, — перешёл к делу Волдеморт.

— Милорд, у меня для Вас две очень хорошие новости, — начал мужчина, — во-первых, реакция предоставленного Вами сегодня образца просто потрясающая, её устойчивость и предсказуемость просто ошеломили меня.

Тёмный маг смотрел на человека напротив и думал о том, что тот недаром являлся одним из ведущих специалистов в своей области. Он был не просто целителем, он был ещё и учёным. И кого в нём было больше — лекаря или исследователя, волшебник не знал, зато ему хорошо был знаком фанатичный блеск его глаз, когда тот открывал что-то новое или ему удавалось доказать какую-то свою теорию.

— Во-вторых, — продолжал мистер Дуглас, — мы почти нашли пропорции для приготовления необходимого Вам зелья. Так что в ближайшие дни оно будет готово.

— Я всё равно буду проверять вашу разработку, целитель, — охладил его пыл собеседник, — но будет намного проще, если ко времени моей экспертизы вы подготовите несколько образцов по вашей схеме.

— Непременно, повелитель.

— Это всё, что вы хотели мне сообщить?

— Нет, милорд, есть ещё кое-что. Я только что начал проводить всестороннее исследование второго образца...

— Как начали, так и закончите его, — прервал его Волдеморт, — продолжите только тогда, когда я вам прикажу, если, конечно, в этом будет необходимость.

— Простите мне моё любопытство, повелитель, но могу ли я задать вам вопрос? — опасливо спросил токсиколог.

— Что ж, задавайте, — разрешил волшебник.

Целитель некоторое время собирался с мыслями, а затем выпалил на одном дыхании:

— Это она, милорд?

Мужчине хватило одного взгляда на лицо великого слизеринца, чтобы понять, ему нужно было промолчать. Токсиколог с ужасом наблюдал, как волшебник закрыл глаза и глубоко вздохнул. Маг осознал, что его повелитель старался сдержаться и не убить его. Наконец, Волдеморт взглянул на своего собеседника и прошептал:

— Это ещё неизвестно, мистер Дуглас. Вы свободны.

Целитель не стал спорить и, поклонившись, удалился.

Зато глава пятого разведывательного отряда, вскоре пришедший сообщить волшебнику, что его пожиратели готовы отправиться в Шотландию, получил разнос, ничего не совершив.

* * *

После ухода Волдеморта Гермиона позавтракала, приняла зелье и, по своему обыкновению, отправилась в библиотеку. Проходя по галерее второго этажа, она услышала, как в библиотеке разговаривали двое домовых эльфов.

— Дунзи, Лейли же предупреждала тебя, не ходи к той комнате в левом крыле, — послышался первый голос.

— Энзи, как ты не понимаешь, я же убираюсь на четвёртом этаже, это значит, что я должен убираться и там, так велел хозяин, — ответил собеседник.

— Он так и приказал? — спросил Энзи.

— Да, сказал, что Дунзи убирает четвёртый этаж, — ответил второй голос.

— А нам господин приказал под страхом смерти не подходить к той комнате. Как думаешь, что там спрятано?

— Дурак ты, Энзи, мы не обсуждаем приказы, мы их выполняем, — сказал Дунзи.

— Но комната даже не закрыта на замок, там только ручка в виде головы дракона и всё, — проговорил собеседник и тут же, спохватившись, стал кричать, — нет, Энзи плохой, Энзи нужно наказать. Энзи не смеет думать о комнате, хозяин убьёт Энзи...

Как собирался Энзи сам себя наказать, гриффиндорка слушать не стала. То, о чём говорили домовые эльфы, наверняка было как-то связано с секретом Тёмного Лорда, и она решила посмотреть, что такого в этой таинственной комнате. Девушка поднялась на четвёртый этаж и свернула налево. В конце просторной галереи было четыре комнаты, но на двух из них висели замки, а вот вход в третью комнату закрывала дверь с ручкой в форме головы дракона.

Гермиона осторожно повернула её, толкнув дверь, тихо вошла в комнату и обомлела... она оказалась в Выручай-комнате Хогвартса...

“Казавшееся абсолютным может в один миг

становится повседневной реальностью”

Эрнест Шаинсбери “У Судьбы тоже есть чувство юмора”.

Лорд Волдеморт уже некоторое время читал книгу Люциуса Дембринга, одного из самых известных средневековых чернокнижников, который был сожжён святой инквизицией на костре в Лионе. Дембринг — первый волшебник, серьёзно занимавшийся магией крови. Единственную его книгу, написанную в одном экземпляре незадолго до его казни и чудом спасённую от аутодафе, ещё пару веков назад запретило Министерство магии. Откуда же им было знать, что книгу надёжно спрятали в Хогвартсе? Она фактически являлась собственностью директоров Школы. Так было до падения великого учебного заведения, теперь этот фолиант лежал на письменном столе перед Тёмным Лордом; он назывался “Книга серебряной судьбы”. Волдеморт считал большой удачей, что обнаружил её в Выручай-комнате. Но сейчас, читая этот фундаментальный труд, маг уже не был в этом так уверен. Закончив изучать предпоследнюю главу, он отложил книгу.

Очень немногие из его сторонников понимали истинные причины захвата Хогвартса. Для большинства из них это была показательная операция, главным в которой был не сам замок, а убийство людей, в нём скрывавшихся. Но не знали они, что их предводителя больше всего интересовали не замок и кучка поверженных противников, а артефакты Выручай-комнаты и девчонка, которую Флитвик усиленно пытался там спрятать.

За некоторое время до последней битвы с Гарри Поттером Волдеморт провёл обряд восстановления души. Но это восстановление оказалось неполным, потому что последним крестражем был сам юный волшебник. Так что душа у Риддла была, но она не ощущалась как нечто единое — там недоставало одной маленькой частички. Волшебник справедливо предполагал, что, узнав правду о том, кем он является, сынок Джеймса сам придёт к нему. Так оно и вышло. Но это была только половина успеха, потому что Лорд рассчитывал, что смерть Поттера-младшего вернёт ему частицу души, однако этого не произошло: убив юношу, он просто разрушил свой крестраж. Теперь перед новым правителем магического мира встала другая проблема. Маг чувствовал неполноту своей души и вот уже несколько месяцев искал способ устранить её.

Ещё в юности, заинтересовавшись идеей бессмертия, Тёмный Лорд чисто случайно наткнулся на заметку одного чародея, пытавшегося в своё время создать крестраж, но потерпевшего неудачу и потерявшего в итоге частичку души. Так вот этот маг писал, что “заменить” потерянное ему помогло зелье “вражеской крови”, но, к несчастью, он не расписал, что это значит, зато Дембринг восполнил пробел. Ссылаясь на автора заметки, он указывал, что его тоже чрезвычайно заинтересовало упомянутое в ней зелье, и решил попробовать воссоздать его. У него получилось, и свои соображения и наблюдения Люциус изложил в своей работе.

Именно это зелье занимало сейчас мысли волшебника. Нехватка одного крестража могла запросто стоить Лорду не только бессмертия, которого, к слову, у него и так уже не было, он поддерживал себя с помощью философского камня, но и всей жизни. Просто потому что если он не найдёт способ заткнуть “дырку”, оставшиеся части его души постепенно станут рушиться, и тогда он потеряет силу и будет убит. Благо очень многочисленная группа людей по всему миру спала и видела его мёртвым. Но доставлять им такой радости он, конечно, не собирался, поэтому тщательнейшим образом стал собирать информацию об этом загадочном зелье. Дембринг подчёркивал, что в его состав ходят два основных компонента: кровь подруги врага и кровь её близкой родственницы, имеющей с ней ментальную связь. Нужно было просто правильно подобрать пропорции этих ингредиентов.

Гермиона Джейн Грейнджер подходила по всем параметрам. Она не просто была подругой врага, но и имела сестру с очень необычными для маленькой магглы способностями. Девчонка, известная как Алисия Джейн Грейнджер, обладала даром ментального контакта, в чём волшебник имел возможность лично убедиться. Многолетний жизненный опыт Лорда Волдеморта подсказывал ему, что этого в реальности просто не могло быть. Нет, ему, конечно, было известно, что и магглы иногда обладали такой магической способностью, но в подобных случаях навыки астральной практики передавались в одной семье от поколения к поколению. Так что маг совершенно точно был уверен, что сестра гриффиндорки была исключением из этого правила. Всё это делало сестёр Грейнджер лучшими, если не сказать единственными кандидатами для его исследований. Теперь Риддлу оставалось дождаться, когда целитель Дуглас подберёт правильные пропорции, и зелье будет готово.

Но, если с младшей Грейнджер было всё ясно, то сама Гермиона вызывала у мага весьма неоднозначные мысли. И причиной тому был скорее он сам. Волдеморт последнее время стал замечать за собой, что постоянно о ней думает. Для него это было не очень характерно. Точнее, почти всю свою жизнь он ни о чём другом не размышлял, кроме как о том, как захватить власть и расправиться с врагами. Понятие “враг” действовало на мага не хуже красной тряпки на быка. Враг ассоциировался с тем, что должно было быть уничтожено, физически стёрто с лица земли. Этот принцип всегда был основным для Лорда Риддла, вплоть до последней битвы, именуемой теперь сражением за Хогвартс. Тогда-то он впервые увидел её так близко от себя: девушка в ужасе смотрела на то, как он пытал младшего Уизли, а потом он встретился с ней взглядом: страх и растерянность, нежелание верить в происходящее. Она уже знала, что они проиграли, и, уж конечно, прекрасно представляла себе, какой конец, согласно главному правилу Волдеморта, их всех ждал, но не могла сдаться. Только этим объяснялось то, что она посмела поднять на него волшебную палочку. Лорду было очень интересно, какое бы она тогда произнесла заклинание, но ни одно из них не сорвалось с её губ. Мужчина до сих пор не мог понять причины её поступка: несмотря на всю свою “гриффиндорность”, она не стала с ним сражаться, но не потому, что это было самоубийством, а потому... потому... почему? Волшебник не знал, как не мог объяснить себе, почему она до сих пор жива. Моргана! Правда, на этот счёт у мага были соображения...

В ту ночь Гермиона постоянно попадалась ему на глаза, сначала рядом с Уизли, потом он увидел, как она отправилась на помощь Лонгботтому, затем она снова посмотрела на него, и в конце Лорд увидел, как за её спиной захлопнулись ворота замка. Спрашивается, какого Мерлина он за ней следил? Для самоуспокоения маг объяснял это тем, что ему была нужна её кровь, и он просто смотрел, чтобы девчонку не убили, ведь приказа взять её живой он не давал — ни к чему его пожирателям было знать, что она имела для него какое-то значение. И определяющим здесь было слово “какое-то”.

Волдеморт вспомнил, как слышал от своих подчинённых о Гермионе Грейнджер. Они наперебой твердили, что она слишком умна для грязнокровки, и чуть ли не боялись её. Они окрестили её боевой подругой Гарри Поттера. Именно тогда, подслушав, (разумеется, чисто случайно), диалог своих слуг, маг понял, чья кровь была ему нужна. Но если бы дело было только в крови...

Волдеморт смотрел на себя будто бы со стороны и понимал, что это не он. Те чувства, которые девушка в нём вызывала, были для него не характерны. Нет, он, конечно, был ещё тем собственником, но держать девчонку при себе, просто потому, что ему так хотелось? В этом не было никакого смысла, и это очень настораживало, потому что не объяснялось логически. Ещё с детства, сражаясь с мальчишками из детского приюта, Том понял, что должен научиться не только скрывать свои чувства, но и подавлять их. Он научился, и сейчас делал это мастерски, а потому не слишком-то слушал голос своей интуиции, надеясь на холодный слизеринский рассудок. А его интуиция, между тем, говорила, что гриффиндорка должна принадлежать только ему, во всех смыслах этого слова. И где-то она была права, потому что та ярость, которую он испытал от одной мысли о том, что Гермионы мог коснуться кто-то другой, пугала. Лорд прекрасно видел, как постепенно присутствие гриффиндорки в его жизни стало не просто необходимостью, а последовательно перерастало в зависимость. И самый страшный маг всея Британии неожиданно понял, что не может уже обходиться без гриффиндорки, ему было нужно, чтобы она была рядом, словно наркотик для зависимого или бутылка хорошего вина для аристократа. Она была нужна ему. И, возможно, впервые, благодаря лежавшей перед ним книге Риддл понял почему, но это понимание вызвало только новый приступ бессильной ярости. Но чтобы проверить свою теорию, слизеринцу следовало сначала разобраться с зельем. А девушка... Был ещё один нерешённый, хотя и связанный с ней, вопрос. Для ответа на него Гермиона должна была прочитать одну книжечку, а Лорду требовались помощники, впрочем, он уже успел дать им задание. Мужчине очень интересно было узнать, как она отреагирует на то, что там прочитает.

Только с гриффиндоркой, пусть и на краткий миг, Лорд мог скинуть маску тирана и убийцы. Нет, нельзя сказать, что за маской он отличался пушистой шёрсткой и кротким нравом, просто Том ещё раз убедился, что у жизни подчас бывает очень странное и извращённое чувство юмора. Он, Лорд Волдеморт, мог ненадолго расслабиться только в присутствии магглорождённой волшебницы, близкой подруги Поттера-младшего, гриффиндорки... врага. А была ли она врагом? Лорд уже не верил в это. Он скорее бы сравнил её с непослушным ребёнком, который, если ему говорят одно, тут же делает прямо противоположное и пакостит назло взрослым. Кареглазая девица поступала также, и ей всё сходило с рук, пусть она этого и не понимала, что, несомненно, было для волшебника только к лучшему.

Ну вот, опять! Вместо того чтобы заниматься делом Волдеморт продолжал думать о ней. Маг устало взглянул на часы: время обеда уже давно прошло, и скоро, уже примерно через полчаса, ему надо было вернуться в поместье. Том Риддл надеялся, что его домовые эльфы успешно справились со своей задачей...

* * *

Только выглянув в окно, Гермиона поняла, что ошиблась. Она по-прежнему была в Риддл-мэноре, а никак не в Хогвартсе... но комната... Девушка обошла её по периметру несколько раз и только потом опустилась в кресло у камина. Да, это была Выручай-комната. Но, что она делала в особняке Лорда? У бывшей старосты было только одно объяснение: Тёмный Лорд перенёс её сюда... Моргана, зачем ему это понадобилось?! Гриффиндорка ещё раз огляделась.

Камин, два кресла рядом с ним, несколько стеллажей с книгами, какой-то шкаф с тремя стеклянными дверцами, там, видимо, хранились зелья, Гермиона видела такой только в кабинете зельеварения. Новым оказался только стоявший у окна стол, его не было в Школе, а здесь он стоял у окна. На нём были разложены те книги и артефакты, которые она заносила в комнату в самый последний момент. Постойте, девушка встала и, подойдя к столу, принялась пристально рассматривать лежавшие на столе предметы — среди них чего-то не хватало. Конечно, тогда у неё не было времени изучить их все, но у неё было такое ощущение. А вот чего не доставало? Она не могла сказать.

Ещё раз осмотрев комнату, бывшая староста принялась за изучение книг. Несколько фолиантов по рунологии, алхимии, ядам... Большинство книг было по Тёмной магии, причём их авторов девушка не знала. У всех манускриптов, стоявших на полке, на корешках были написаны названия, и только одна тетрадка составляла исключение. В самом конце нижней полки была небрежно всунута небольшая книжонка в потёртой коричневой обложке. Естественно, Гермиона тут же вытащила её и, вновь опустившись в кресло, открыла на первой странице.

— Филиус Флитвик, — прочла вслух девушка, — личный дневник.

Мерлин, рука, державшая его, дрогнула. Судьба вновь заставляла её вспоминать то, что она так старательно пыталась навсегда запереть в своём сердце. Тетрадь упала на пол. Сознание девушки стало наполняться воспоминаниями... Ей нужно было собраться с силами и прочитать его, возможно, там были какие-то важные сведения.

Немного успокоившись, Гермиона подняла дневник и углубилась в чтение.

* * *

— Мисс, — обратилась к девушке появившаяся в спальне Лейли, — Вас вызывает хозяин.

Гермиона лежала на кровати. Девушка была без мантии, в одной футболке и джинсах, услышав хлопок аппарации, она подняла голову:

— Что?

— Господин в своём кабинете, он приказал Лейли позвать Вас. Прошу, Мисс, идите к нему, — отозвалась Лейли.

— Да, конечно, я уже иду.

Гриффиндорка встала с постели и, пройдя мимо застывшей эльфихи, вышла из комнаты.

Лейли могла только проводить её изумлённым взглядом, таким потерянным был взгляд юной девушки.

* * *

Она вошла в его кабинет. Тёмный Лорд сидел за столом, и, казалось, совершенно не обратил внимания на звук открывшейся двери.

Гермиона подошла ближе к столу и спросила:

— Вы звали меня, Милорд?

Он посмотрел на девушку. Если Волдеморт и заметил её покрасневшие от слёз глаза, то никак не показал этого.

— Да, — ответил он и поманил её рукой к себе.

Гриффиндорка приблизилась к его креслу и спросила:

— Мне садиться?

Он кивнул.

Девушка села к нему на колени. Её поведение несколько озадачило Лорда. Что с ней случилось?

Волшебник вновь углубился в изучение каких-то цифр, и, мельком взглянув на них, бывшая староста поняла, что ничем интересным и сверхъестественным они не отличались: это был обычный финансовый отчёт.

Следующие полчаса прошли в полном молчании, тишину кабинета нарушал лишь треск дров в камине. Наконец, девушка почувствовала, что у неё начала болеть спина, всё-таки сидеть без опоры было не слишком удобно. Тогда она очень-очень медленно, не желая обращать на себя лишнее внимание, прислонилась к груди мужчины и положила голову ему на плечо.

— Повелитель, — прозвучал её тихий голос, — Вас часто предавали?

Повелитель... она никогда так его не называла. Это слово так приятно ласкало слух...

— Часто, — просто ответил он.

— Вам было больно? — спросила Гермиона.

— Больно? — насмешливо отозвался Риддл. — Конечно, нет.

Волшебница несколько раз кивнула:

— Я так и думала.

Внимание Лорда вновь переключилось на документы. Маг чувствовал, что девушка хотела ещё что-то сказать ему, но не осмеливалась. Он решил дать ей время.

Гермиона не знала, как начать с ним разговор о дневнике профессора, она же фактически побывала там, куда нельзя было никому входить! Она нарушила его приказ и снова сунулась туда, куда ей вход был заказан. А он говорил, что стоит ей хоть раз ослушается его, то он убьёт Алисию... Мерлин! Девушка вздрогнула, и Волдеморт с интересом взглянул на неё.

— Милорд, я... — начала гриффиндорка, — я была на четвёртом этаже.

— И что там?

Его собеседница выдохнула и быстро проговорила:

— Я ходила в Выручай-комнату, милорд.

Лорд Риддл отложил отчёт и пристально посмотрел на девушку:

— Был такой приказ?

— Нет, милорд.

— Следовательно, ты пошла туда без разрешения, так?

— Так, Ммилорд.

— А зачем призналась мне?

— Вы же всё равно узнаете, — ответила гриффиндорка.

Маг усмехнулся:

— Обычно я не засчитываю чистосердечное признание и одинаково наказываю и тех, кто признаётся, и тех, кто молчит. Но что-то подсказывает мне, что ты не просто так рассказываешь мне о своей выходке, я прав?

— Да, — отозвалась девушка, он правильно понял её. — Я нашла там дневник профессора Флитвика... почему вы не сказали мне?

— Не сказал чего?

— Почему они пытались заставить меня забыть о том, что у меня есть сестра? — Гермиона всматривалась в его голубые глаза. — Я же вижу, Вы знаете. Скажите, пожалуйста, прошу Вас, чего они хотели? Они предали меня?

— Ты бросаешься слишком громкими словами, девочка моя, — отозвался Волдеморт. — Да, я знаю, чего они хотели, но это совершенно не значит, что я расскажу об этом тебе. Они действительно старались заставить тебя забыть её. Замечала ты последнее время что-нибудь странное в поведении Филиуса?

— Нет, — помотала головой собеседница после недолгого раздумья.

— Какое зелье вызывает частичную потерю памяти?

— Зелье забвения, правда, там существует несколько ограничений. Его следует принимать около полутора или двух месяцев вечером во время еды... — ответила бывшая староста и, открыв рот, во все глаза уставилась на Тёмного Лорда. — Мерлин! Конечно! Он же сам писал об этом!

— Что конкретно он писал?

— Что у него есть последнее задание, которое он должен выполнить. Профессор отметил, что не может обманывать меня, но вынужден так поступать ради общего блага, — потерянно прозвучал голос Гермионы.

Лорд уже хотел было что-то ответить, когда услышал тихий всхлип и увидел, как девушка изо всех сил пытается не разреветься у него на коленях.

— Ради общего блага, — совсем тихо повторила она. — Почему они просто не рассказали мне, что происходит, возможно, вместе мы бы придумали выход? Я же знаю, что это каким-то образом связано с Вами. Чего они хотели этим добиться, и какое вообще отношение имеем мы с сестрой ко всему происходящему? Это ведь они пытались убить её? Поэтому она попала в больницу?

— Я уже говорил, что не буду ничего объяснять тебе, — терпеливо ответил Волдеморт. — Скажу только, что то, что они сделали, не было предательством в том смысле, в котором ты это понимаешь, с их точки зрения они просто хотели остановить зло, а если для этого нужно было заставить тебя забыть о сестре, а её убить, то твои благородные орденцы так бы и поступили.

— Зло? Они хотели остановить Вас?

— Да, меня, — подтвердил Риддл.

— Значит, у меня и Алисии есть что-то, что Вам нужно? — сделала вывод девушка.

— Ты поздно до этого додумалась, — снисходительно проговорил маг, — я уже забрал это.

Несколько секунд Гермиона молча смотрела перед собой, а потом поняла:

— Кровь!

Волшебник кивнул.

— Но причём здесь моя сестра? Какая разница, помнила я о ней или нет? — спросила гриффиндорка.

Собеседник не ответил, он только как-то странно взглянул на неё. По его губам скользнула улыбка, но тут же растаяла.

* * *

— Кстати, у Вас там ошибка, — сказала девушка после непродолжительного молчания, справедливо решив, что Тёмный Лорд больше не станет отвечать на её вопросы.

— Где? — рассеянно спросил он, и девушка подумала, что наверняка отвлекла его от придумывания ей наказания.

Гермиона пододвинула к себе бумаги Волдеморта и ещё раз просмотрела столбцы с цифрами.

— Вот здесь, — ткнула она пальцем в крайний левый столбец. — Смотрите, тройка переходит сюда, четвёрка в уме, получается семь, а тут написано девять. И из-за этой двойки, то есть разницы между семёркой и девяткой, дальше все вычисления неправильны.

— Верно, — ответил Риддл после того, как сам всё перепроверил. — В этом отчёте ещё, — Лорд пролистал документ до конца, — двадцать страниц. Завтра ты должна будешь проверить его.

— Но...

— Это и будет твоё наказание, — не дал ей продолжить маг, — как справишься, Лейли даст тебе следующий отчёт. Ты всё поняла?

— Да, милорд, — машинально ответила гриффиндорка, хотя сама совершенно ничего не понимала. Какого чёрта он опять придумал?

Их беседу прервал бой часов: был уже седьмой час вечера. Мужчина обнял девушку и поцеловал её в губы. Оторвавшись от неё, он негромко приказал:

— Через полчаса будет подан ужин, встретимся в столовой. Иди.

Гермиона кивнула и, встав с его колен, вышла из кабинета.

* * *

Мерлин! Сознание девушки было переполнено разными мыслями, то, что она прочла в дневнике и то, то сказал ей Лорд, никак не хотело укладываться в голове. Было очевидно, что и профессор Флитвик, и сам Риддл что-то знали, и, хоть они были по разные стороны баррикад, в их действиях прослеживалась некая солидарность: они оба не хотели, чтобы их тайну узнала она. Волдеморт сказал, что она бросается громкими словами, и то, что сделал профессор, не было предательством. Мантикора забери их всех, да он чуть ли не защищал его! Что, чёрт возьми, происходило?! Да ещё вместо того, чтобы искать в библиотеке поместья ответы на свои вопросы, она будет вынуждена проверять финансы Лорда, только этого не хватало. Впрочем, справедливости ради нужно было признать, что она фактически сама напросилась на это, хотя особой радости от того, что она это понимала, гриффиндорка, естественно, не испытывала. А ослушаться приказа она не могла.

Но, как часто бывает, когда человек пытается подумать сразу и обо всём, все сколько-нибудь рациональные и полезные мысли постепенно отходят на второй план, а самого мыслителя начинают занимать абсолютно бредовые и, с его точки зрения, совершенно ненужные идеи. И, дойдя до спальни, чтобы взять свою мантию, девушка неожиданно поймала себя на том, что думает о самом Лорде. Интересно, он сам понимал, что последние дни слишком часто заставлял её сидеть у себя на коленях? Что это было? Будь девушка философом, она бы решила, что для волшебника это был своеобразный фетиш, но она не считала себя таковым, поэтому объясняла такое поведения до абсурдности просто. Гермиона относила это на счёт того, что это был не просто волшебник, но Лорд Волдеморт, а предугадать, объяснить его действия и поступки было напрасно даже пытаться. Такое неблагодарное занятие было сравнимо разве что с составлением прогноза погоды на следующий месяц — также бестолково, как и бесполезно.

Но не само наличие такого поведенческого ритуала беспокоило бывшую старосту. Она с ужасом поняла, что ей это начинало нравиться. Находясь в кольце его рук, девушка вопреки всем здравым доводам и схемам чувствовала себя абсолютно спокойно. Мерлина ради, о чём она вообще думает?! Она, последняя представительница славного факультета Годрика, обретала покой и душевное равновесие в обществе убийцы своих близких и друзей. Проклятье! Это немыслимо. Такого не должно было случиться!

Гермиона ещё не была готова признаться самой себе, но Лорд не вызывал у неё отвращения, да что там скрывать, никогда не вызывал. С ним неразрывно были связаны другие чувства: ненависть и страх. Но отвращение? Даже увидев его после возрождения в одном из воспоминаний Гарри, девушка не испытывала его, хотя зрелище, конечно, было не для слабонервных. А теперь, заглядывая в его мёртвые голубые глаза, она не могла соотнести этого красивого молодого мужчину с тем чудовищем, которое когда-то подсмотрела в чужих видениях. В её сознании они не как не хотели сливаться в единое целое.

Давая выход переполнявшим её мыслям и чувствам, гриффиндорка громко захлопнула за собой двери спальни.

* * *

— Не волнуйся так, хорошо? — тихо, словно успокаивая маленького ребёнка, проговорил волшебник.

Лежавшая под ним девушка подняла на него свои карие глаза и судорожно кивнула. В то же мгновение Лорд полностью заполнил её собой, оказавшись глубоко внутри неё. Он замер и снова взглянул на Гермиону:

— Больно?

— Нет, — отозвалась та.

И маг стал двигаться, сначала медленно и размеренно, доведя гриффиндорку до того, что она начала поднимать бёдра ему навстречу и, притянув его голову ближе к себе, поцеловала в губы.

— Пожалуйста, — простонала она, уже не соображая, кого и о чём умоляет.

Гермионе казалось, что если он будет продолжать в том же темпе, то она просто умрёт. Лучшая ученица Хогвартса вцепилась в его спину, и почувствовала, как её ногти врезаются в кожу, царапая до крови. Это стало её последним осознанным действием.

* * *

Мужчина осторожно убрал со своей груди руку девушки и тихонько поднялся с кровати. За окном давно стемнело, время приближалось где-то к двум часам ночи. Волдеморт взглянул на крепко спящую, освещённую только мягким светом луны, Гермиону. Её волосы в беспорядке разметались по смятой подушке, одеяло прикрывало только ноги девушки, и маг мог беспрепятственно любоваться её мерно вздымающейся грудью. Простояв рядом с постелью ещё некоторое время, он что-то прошептал, посмотрев в сторону горевшего огня в камине, накинул мантию и вышел из комнаты.

Портреты в галерее давно спали, Волдеморт прошёл в свой кабинет и, переодевшись, достал со стеллажа какой-то фолиант, один из тех, которые так и не смогла классифицировать Гермиона, потому что не знала, на каком языке они были написаны.

Стоило волшебнику опуститься в кресло и открыть книгу, как со стороны входной двери послышалось приглушённое шипение.

— Давно тебя не было, — прошипел маг в ответ, и к нему, плавно скользя по полу, подползла змея. Четырёхметровая чёрная мамба чуть ли не вопросительно взглянула на своего хозяина.

— Я вижу, ты хорошо поохотилась, — продолжал волшебник, погладив свою любимицу по гладкой коже. — У меня для тебя есть задание, присмотри за девчонкой в моей спальне, уверен, она будет рада тебя видеть, когда проснётся.

Мамба, слегка кивнув, скользнула прочь из кабинета.

Где-то через час ночную тишину особняка прорезал пронзительный женский вопль.

“— Бабушка, а кто страшнее: волк или змея? — спросила девочка пожилую ведьму.

— Все хищники опасны, радость моя, — ответила та, — но самый бескомпромиссный из них — человек”

Амалия МаксБимберри “Однажды в Оксфордшире”.

Если Лорд Риддл и услышал крик гриффиндорки, то никак на него не отреагировал. Вместо того чтобы броситься в спальню и посмотреть, что там случилось, он преспокойно закрыл кабинет с книгой в руке и прошёл в библиотеку. Маг разжёг огонь в камине, устроился на диване и, прошептав заклинание, продолжил чтение. Библиотеку медленно наполнял свет разгоравшихся свечей.

Но вскоре Волдеморту вновь пришлось отложить манускрипт.

* * *

— Почему ты такая задумчивая?

Гермиона поперхнулась чаем и обернулась на голос.

— Алисия? Что ты здесь делаешь? — спросила она, удивлённо воззрившись на свою младшую сестру.

— Мне показалось, что мы давно не виделись, — объяснилась та, — и я решила навестить тебя.

— Навестить меня в моём сне? Тебе не кажется, что постепенно это входит у тебя в привычку?

— Нет, — улыбнулась девочка и продолжала. — И, кстати говоря, это не совсем твой сон.

— То есть?

— Я просто подумала, что ты, наверное, в школе, а мне так хотелось увидеть тебя, что я сразу оказалась здесь, — пожала плечами Алисия.

Она прошла между двумя длинными столами и опустилась на стул рядом с сестрой.

— Подожди, — сказала Гермиона, — а почему ты подумала именно о Большом Зале?

— Ты часто рассказывала мне о нём, — ответила собеседница.

Сёстры Грейнджер сидели за столом Гриффиндора в пустом Зале Хогвартса. Гермиона грустно улыбнулась, посмотрев по сторонам, хотя бы во сне Школа была целой и невредимой. Четыре факультетских герба украшали стены, столы были до блеска начищены, на преподавательском столе лежала новая скатерть, а вместо потолка простиралось голубое, безоблачное небо, и все оконные стёкла были на своих местах. Девушка почти поверила на секунду, что сейчас откроются тяжёлые двери, и дети войдут на завтрак, послышится смех, приглушённый гул голосов, застучат ложки, зашелестят страницы, а вскоре совы принесут почту и свежие газеты. Но ничего из этого не произошло, ни через мгновение, ни через минуту, и не произойдёт никогда. История Хогвартса навсегда закончилась, и только иногда звенящую тишину мёртвого замка теперь нарушал несмелый порыв ветра, рождая гулкое эхо в недрах тысячелетней крепости.

Алисия видела, как в глазах её сестры заблестели слёзы, она придвинулась ближе и обняла её.

— Не надо плакать, — успокаивала она Гермиону, гладя по спутанным кудрявым волосам.

— Я не плачу, — послышался голос гриффиндорки, и она обняла девочку в ответ. — Ты спросила, почему я такая задумчивая? Я скучаю, Аля, о том, что навсегда потеряла, о том, что мне больше не суждено уви... увидеть родителей.

— Ты ведь хотела сказать “увидеть меня”, ведь так?

Впервые в своей жизни бывшая староста почти пожалела о том, что её сестра была слишком проницательна и умна для своего возраста. Она не ответила ей.

— Знаешь, когда я лежала в больнице, ко мне во сне приходил человек, он доказывал мне, что зло и добро — относительные понятия, ты с этим согласна?

При этих словах Гермиона резко отстранилась от Алисии и очень серьёзно посмотрела на неё:

— Что это был за человек?

— Я не знаю его имени, об этом я его не спросила. А выглядел... — девочка на мгновение задумалась, — молодой, привлекательный, волосы чёрные и глаза голубые... Только был он какой-то странный, как мне показалось.

— Вот с этого момента поподробней, — попросила старшая Грейнджер.

— Ну, во-первых, — Алисия загнула один палец, — меня напугал его взгляд, — и, увидев заинтересованность в глазах сестры, продолжала: — так смотрел на нас наш дедушка, помнишь?

Гермиона кивнула.

— А тут по возрасту он был явно моложе дедушки, но смотрел точно также.

— «Также» — это как?

— Будто бы знает всё наперёд и поэтому ему очень скучно, — пояснил ребёнок.

— А что ещё было в нём странного?

— Его одежда, — отозвалась Аля, — он был завёрнут в какую-то чёрную тряпку.

Гриффиндорка на миг прикрыла глаза и мысленно поблагодарила Мерлина за то, что Тёмный Лорд не слышит, как отзываются о его гардеробе.

— Хотя потом я поняла, что это было не так уж и странно, — добавила её сестра. — Там, где я лежала, все врачи носили такие штуки, только ярких цветов.

— Видимо, у них форма такая, — поддержала беседу Гермиона.

— Может быть, но тот человек не был врачом, — возразила девочка. — Когда я очнулась, он оказался рядом со мной, и я уверена, что оба врача, которые были в палате, тоже его видели. Он настоящий!

— А тебе кто-то сказал, что он твоя иллюзия?

— Да, ко мне в палату приходил юноша, он работает в том приюте, где я была, мы с ним немного поболтали, и я решила рассказать ему о своём сне, — подтвердила девочка. — И знаешь, что он мне сказал?

— Ну?

— Что тот дяденька — плод моего воображения! — сказала Алисия. — Но, по-моему, Алекс был прав.

— Почему? — спросила Гермиона, решив, что Алекс — это имя этого юноши.

— Потому что больше он не появлялся, значит, он мне просто приснился, — резюмировала Алисия.

“Как всегда, логично”, — мысленно похвалила гриффиндорка.

— И всё-таки он прав...

— Прав? — изумилась Алисия.

— Что?

— Ты сказала, что он прав.

Только тут до девушки дошло, что она ляпнула это вслух. Проклятье! Она только что согласилась с Лордом! Теперь придётся объясняться...

— Ну да, — начала она, — добро и зло действительно относительны.

— А в мире может существовать одно зло?

— Нет.

— Это почему?

— Аля, — снисходительно проговорила волшебница, сделав глоток чая, — какое основное условие существования зла?

— Эм... — задумалась девочка. — Может, сам злодей? Ну, то есть тот, кто совершает зло.

— Не совсем, есть ещё варианты?

Несколько минут девочка размышляла, а потом проговорила:

— Тот дяденька... Он сказал мне, что любой человек способен совершать как добрые, так и злые поступки. Может, тогда это просто человек?

— Нет, — отозвалась бывшая староста.

— Ладно, я сдаюсь. Объясняй, — махнула рукой Алисия.

— Зло не может существовать без добра, моя дорогая, — сказала Гермиона.

— А добро — без зла, так что ли? — девочка не поверила старшей сестре.

— Да, так, — подтвердила та. — Видишь ли, если бы не было понятия зла, ты бы никогда не определила добро как добро. Только сравнивая какие-то явления и поступки с общепризнанными моральными ценностями и идеалами, проще говоря, с добром, мы можем различать зло. Поэтому от понимания добра зависит понимание зла. Эти понятия не есть что-то абсолютное, они относительны и прежде всего потому, что их интерпретация зависит от самого человека и общества, в котором он живёт.

Ребёнок задумчиво вертел кружку в руках и внимательно слушал рассуждения гриффиндорки. Когда та закончила, Алисия сказала:

— Он привёл мне пример с хищной птицей, доказывал, что в мире природы это естественно, когда одни животные убивают других. Значит, для них убийство — это не зло?

— Нет, просто способ существования животного сообщества, — согласилась волшебница. — Для хищников убийство — норма, закон выживания.

— Он сказал то же самое, — грустно прокомментировала девочка. — Хорошо, а как тогда у людей?

Гермиона вздохнула, она плохо представляла, с чего можно начать и какой пример привести.

— На протяжении всей человеческой истории смысл нравственных категорий... — начала было она, но увидев непонимающий взгляд своей сестры, пояснила: — то есть добра и зла, очень часто менялся. Когда-то и в мире людей убийство было нормой...

— Как сожжение на костре? — прервала её Аля.

— Что? Откуда ты это взяла? — поражённо спросила старшая Грейнджер.

— Папа читал мне книжку по истории Средневековья.

“Нашёл, что почитать ребёнку”, — мысленно ужаснулась девушка, а вслух продолжила:

— Да, можно вспомнить и эту страницу истории. А потом наступила другая эпоха, где жизнь человека стала восприниматься как высшая ценность.

Она не стала рассказывать ребёнку, что и там всё было не так радостно, как хотелось бы, не сказала и того, что ради достижения своих целей и идеалов, в частности, идеалов религиозных, люди всех времён запросто шли на убийство, не задумываясь о том, добро это или зло. Гермиона неожиданно поняла, что в магическом мире как раз творилось нечто подобное. Лорд, пожиратели... Они несли смерть своим врагам не потому, что были ослеплены жаждой убийства (впрочем, имелись исключения), а потому, что другие посмели встать у них на пути. Среди магов, как и в животном мире, физическое уничтожение противников давно стало нормой, только это был не способ выживания, а метод утверждения своей власти.

— А в наше время убийство стало преступлением, то есть злом, — добавила волшебница. — Теперь понятнее?

— Да, спасибо, — ответила её сестра. — А можно задать тебе ещё один вопрос?

— Конечно.

— Вы твердите мне, что человек может совершить, как что-то хорошее, так и плохое, значит, злодей способен на милосердие? — спросила Алисия.

— Да, получается, способен, — согласилась гриффиндорка, а про себя прибавила: “Хотя в этом правиле больше исключений, чем примеров”.

— Можно я навещу тебя ещё?

— Конечно, сестрёнка, — ответила девушка и крепко обняла Алисию.

Девочка встала из-за стола и пошла к выходу из Большого Зала. Лязгнули цепи, и двери закрылись за её спиной.

Гермиона отставила чашку и, положив руки на стол, уронила на них голову. Но через некоторое время её левой руки коснулось что-то очень гладкое, девушка отдёрнула руку и открыла глаза... Рядом с ней на кровати лежала змея.

* * *

Гриффиндорка закричала и, инстинктивно отшатнувшись, полетела с кровати на пол. Мгновенно встав на ноги и поискав глазами, что-нибудь, чем можно было прикрыться, девушка аккуратно подошла к креслу и сняла с него покрывало, ни на миг не сводя глаз с хищницы. Мамба с интересом наблюдала за её действиями, иногда шипя, но не делая попытки сползти с кровати и оказаться ближе к девушке. Гермиона обмотала ткань вокруг себя и, придерживая её руками на груди, стала отступать к двери, молясь Мерлину и всем остальным, чтобы она была не заперта.

Тихонько повернув ручку и толкнув дверь, девушка медленно сделала шаг в коридор. Стоило ей только ступить в галерею, как змея тут же переползла на тумбочку, и, спустившись по ней на пол, поползла прямо на Гермиону. Это было последней каплей. Едва увидев, как к ней ползёт длинный шипящий канат, бывшая староста опрометью бросилась к лестнице.

На втором этаже было очень темно, но она знала, в какой стороне находится кабинет Лорда. Волшебница бросилась туда. Он просто обязан был быть дома! Чуть не врезавшись в дверь кабинета, она подёргала ручку — дверь оказалась закрыта. Девушку начала охватывать паника. Что, если его нет?! Она не сможет бегать от змеи по всему поместью. Мерлин! Услышав с лестницы негромкое шипение, Гермиона повернула туда голову — в конце галереи была приоткрыта дверь в библиотеку, и оттуда пробивался лучик света! Риддл был там!

Она только успела проскочить мимо лестницы, как с неё выползла её преследовательница. Очень медленно девушка начала отступать к двери библиотеки, прекрасно понимая, что если Лорда там не окажется, то убежать от змеи она уже не сможет. Мысленно попросив Тёмного Лорда быть внутри, Гермиона зашла в библиотеку.

* * *

Волдеморт поднял глаза на звук открывающейся двери и увидел странную картину. В библиотеку боком проскользнуло нечто, что при детальном рассмотрении оказалось девушкой, замотанной в тяжёлое зелёное покрывало. Она одной рукой крепко прижимала “накидку” к себе, а другой — осторожно прокладывала себе дорогу, чтобы не наткнуться на какой-нибудь предмет мебели. Создавалось впечатление, что она пристально следила за кем-то в галерее. Но стоило ей обернуться и увидеть Лорда, как в её глазах мелькнуло облегчение.

Мужчина отложил книгу. Рационализм мага никак не хотел принимать то, что происходило в реальности. Нет, Гермиона, конечно, прекрасно понимала, с кем имеет дело, но она не боялась его так, как все остальные. Он не видел ни ужаса, ни благоговения в её взгляде. Но даже не это было самым главным. Она умела просить. Не так, как просили те, кому доводилось общаться с Тёмным Лордом, она делала это со стойкой бессознательной уверенностью в то, что, в конце концов, он не откажет ей в её просьбе. Эта слепая уверенность начинала раздражать волшебника. Но проанализировав своё поведение, он пришёл к неутешительному выводу, что сам был виноват в её вере в него.

“Вера”, — мысленно усмехнулся Волдеморт, наблюдая за тем, как девица осторожно обходит кофейный столик и направляется к дивану. Применительно к нему это слово звучало очень неубедительно. Хотя, нет, почему же? Вера, как бездоказательное знание, как раз точно характеризовало то, как к нему относилась девушка. Она именно верила в него, зная, на что он способен.

А чем была оправдана эта вера? Всё просто, её отношение обуславливали его поступки не по отношению к другим, магглам или волшебникам, а по отношению к ней самой. Действительно, была ли хоть одна просьба, которую он, в конечном счете, не выполнял? Волшебник задумался, но на ум что-то ничего не приходило.

Том Риддл отвлёкся от своих мыслей, когда услышал донёсшееся от двери шипение и почувствовал, как вздрогнула девушка. Пока он рассуждал, она успела обойти диван и встать у него за спиной.

— Я вижу, вы познакомились, — маг первым нарушил тишину.

— Хозяин, — прошипела мамба в ответ, — я нечаянно её разбудила. Девочка сразу побежала к Вам.

Маг кивнул:

— Я вижу.

— Господин, разрешите заметить, что она кажется спокойной, только когда спит.

— Ты права, Шеша, — сказал маг.

Мамба осторожно свернулась прямо около двери и, не мигая, уставилась на людей.

— Милорд, уберите её, — послышался голос гриффиндорки. Она встала рядом с камином и посмотрела на волшебника.

— А зачем? Шеша мне не мешает, — отозвался он, и девушка увидела, как при звуке своего имени пресмыкающееся подняло голову.

— Пожалуйста, — попросила бывшая староста, — я... я боюсь змей.

— Серьёзно? — с издёвкой спросил Тёмный Лорд.

Он насмешливо смотрел на девушку и ловил себя на мысли, что не знает, чего хочет больше: взять гриффиндорку и аппарировать в спальню или запереть её здесь вместе с Шешей, а самому пойти в кабинет и спокойно дочитать книгу.

— Да, — подтвердила тем временем Гермиона.

— А этого ты не боишься? — задал вопрос Волдеморт и посмотрел куда-то на пол рядом с ней.

Гермиона проследила за его взглядом, и второй раз за ночь поместье огласил её крик.

* * *

Волдеморт задумчиво гладил девушку по волосам. Прошло уже почти полчаса, а она всё никак не могла успокоиться.

Стоило ей увидеть то, на что намекал Лорд, как она закричала и отпрыгнула от камина. Не давая Риддлу ничего сказать, она залезла с ногами на диван и не просто вцепилась в его рубашку, а забралась к нему на руки, спрятала лицо у него на груди и крепко обхватила коленями его ноги. Девушка не видела, как мужчина улыбнулся, заметив, что она судорожно пытается поправить съехавшее покрывало. Впрочем, маг был уверен, что она сама ещё не до конца понимала, в какой интересной позе сидела. И он очень хотел посмотреть, что она сделает, когда поймёт это.

Волдеморт взмахнул рукой, и Шеша, кивнув на прощанье, скрылась за дверью. Но вот что сделать с тем, что сейчас напугало девчонку, маг пока не придумал.

Возле камина рядом с диваном, на котором сидел Волдеморт с девушкой на руках, лежала шкура большого чёрного волка, того самого, который хотел пообедать последней представительницей красно-жёлтого факультета во время её запоминающейся “прогулки” по лесам, окружающим поместье.

Маг не знал, о чём этот хищник напомнил девице, о том ли, что она пыталась сбежать, или о том, что она боится волков, и если бы не он, то они разорвали бы её на части? Так или иначе, Гермиона продолжала плакать, и Волдеморт уже начал думать, что немного переборщил сегодня с животным миром.

Она не желала сама успокаиваться, и мужчина решил привести её в чувство другим способом. Лорд Риддл положил руку на внутреннюю сторону бедра девушки. Кожа там была не просто тёплой, а горячей. Легонько проведя рукой вверх, он осторожно коснулся пальцами непослушных завитков. Метод сработал мгновенно, перестав плакать, Гермиона тут же попыталась отстраниться, но волшебник крепко держал её, тогда она предприняла отчаянную попытку свести ноги, но тут же поняла, что в такой позе сделать это было невозможно.

— И куда это ты собралась, моя маленькая гриффиндорочка? — спросил Волдеморт.

Девушка почувствовала, как его палец плавно проник в её тело, и на миг задержала дыхание. Его ритмичные движения, нарушая все законы формальной логики, приносили успокоение, и Гермиона постаралась расслабиться. Она даже не сразу заметила, что её тело стало отзываться на них, а покрывало постепенно сползло на пол. Внизу живота скручивался клубок непонятных ощущений, и гриффиндорка громко втянула в себя воздух, когда губы Лорда нашли её грудь. Ощущение было такое, будто в кожу вонзились тысячи тоненьких иголочек, и девушке казалось, что если Риддл сейчас отпустит её, то она умрёт. Именно это он и сделал. Взяв девушку за талию, он уже хотел снять её с себя, но она крепко обняла его за шею и прижалась к нему всем телом, вслушиваясь в его дыхание. Гриффиндорка медленно опустила одну руку к пуговицам рубашки и стала методично расстёгивать их, её руки дрожали, но, чертыхнувшись, она справилась с ними и приникла губами к груди мужчины. И если её сердце давно сбилось с ритма, то его пульс был на удивление ровным. Волшебник взял девушку за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Что он увидел в её взгляде, неизвестно, но мгновение спустя маг уже жадно целовал её в приоткрытые губы.

Гермиона не помнила, как очутилась лежащей на шкуре чёрного волка. Она на секунду очнулась только тогда, когда мужчина обхватил губами её сосок, а его пальцы вновь оказались у неё между ног, но ритм их движения стал резче, и девушка начала приглушённо постанывать.

— Пожалуйста, Том, — пробормотала она и взглянула в потемневшие глаза Тёмного Лорда.

Но вот от чего они потемнели, от желания или от гнева, гриффиндорка выяснять не стала. Она увидела, как в них отразился красный отблеск огня, и её мир взорвался.

Волшебник развёл ноги гриффиндорки в стороны и посмотрел ей в глаза.

— Умоляю, милорд, — тихо прозвучал её голос. Но в ответ маг лишь отрицательно помотал головой.

— Нет так, — сказал он на её непонимающий взгляд и приказал: — Назови меня по имени!

И тут она поняла, чего он ждал.

— Том, пожалуйста, — прошептала она еле слышно и протянула к нему руки.

Риддл взял девушку за руку и поцеловал в ладонь, плавно входя в неё одним движением.

* * *

— Что это? — спросила Гермиона.

— Это сигнальный браслет, — ответил маг, защёлкивая на её запястье дорогое украшение. — Если ты применишь магию, эти чары сообщат мне об этом, также я всегда буду знать, где ты находишься.

Гриффиндорка попробовала открыть браслет и снять его со своей руки.

— Даже не пытайся это сделать, — произнёс Риддл, — он не снимается.

Мужчина притянул сопротивляющуюся девушку к себе и сказал:

— Спи, уже скоро рассвет, и тебя ждёт проверка отчётов, если ты не забыла.

— Милорд, — спросила она, — а куда делась змея?

— Я не слежу за её перемещениями, — ответил он, — но если я ей не прикажу, она к тебе не приползёт.

— А как же... — Гермиона отвела глаза. Хотя и было темно, но ей казалось, что Лорд может её прекрасно видеть, — как же шкура?

— А тебе до сих пор страшно? — прошептал маг.

— Да.

— Ты врёшь, малышка, — отозвался волшебник. — Шкура останется там, где она сейчас.

— Но, милорд... — начала, было, собеседница.

— Это моё последнее слово, ты поняла? — в его голосе послышались металлические нотки.

— Да, повелитель, — прошептала девушка.

Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться с ним.

* * *

— Милорд, здесь была только одна бутылка. Вам принести ещё?

— Нет, ступай, Алекс.

За юношей закрылась дверь, а Волдеморт продолжал смотреть в пространство перед собой, вертя в руках бутылку огневиски.

Во-первых, он совершенно не выспался, аппарировав в спальню из библиотеки, он не смог удержаться и не повторить с девушкой то, что они там проходили, тем более что сама гриффиндорка была очень даже не против. При мысли о ней мужчина сильнее сжал стекло. Что он ей приказал? Назвать себя по имени. Волшебник не помнил, когда в последний раз его называли настоящим именем, но был уверен в том, что тот, кто на это осмелился, не отделался обычной Авадой. Он ненавидел своё маггловское имя, но из её уст оно звучало как-то по-особенному. Поразмышляв ещё некоторое время, маг убрал в стол огневиски — алкоголь для слабаков.

В дверь постучали:

— Да.

В кабинет вбежал Рубенс и доложил:

— Повелитель, к Вам мистер Ломбхарт.

Маг кивнул, и в помещение вошёл разведчик. Он поклонился и весьма красноречиво посмотрел на секретаря. Тот немедленно оставил волшебников одних.

— Милорд, я по поводу моего задания, — начал Готфрид, — сегодня ночью там произошло что-то странное.

— А именно?

— Наши датчики зафиксировали небольшой всплеск магической энергии. Он был очень слабым, но был, повелитель, я клянусь Вам своей жизнью, он был!

— Допустим, — произнёс Волдеморт. — Вы нашли источник?

— Да, это сама девочка.

— Она сделала это специально?

— Нет, Милорд, это произошло во сне.

— И что ты думаешь?

— Что это уже не просто астральная практика, — задумчиво отозвался собеседник. — Если такое будет повторяться, то вывод напрашивается один.

— Какой?

— Да Вы же сами его прекрасно знаете, повелитель.

— Я спросил, какой!

— Что эта маггла, — разведчик опасливо покосился на Тёмного Лорда, — волшебница.

Волдеморт кивнул.

— Продолжайте наблюдение, — приказал он. — А что слышно о наших шотландских возмутителях спокойствия?

— Половина из них схвачена, повелитель, — сказал Ломбхарт. — Но ещё Ральф, вернее, глава пятого отряда мистер МакРаут, сообщает, что поймать главарей его людям пока не удаётся. Он просит помощи, милорд.

— Чьей?

— Прежде всего, Вашей, повелитель.

— То есть, ты предлагаешь мне всё бросить и рвануть в Шотландию? — холодно спросил Риддл.

— Нет, милорд, — поспешно заверил его маг, — но если они не справятся с заданием через неделю, то у нас не будет другого выхода, кроме как отправить им подкрепление.

— Это правда, — согласился Волдеморт.

— Тем более, — продолжил пожиратель, — у нас в таких делах богатый опыт.

Собеседник подозрительно посмотрел на него:

— Намекаешь на события месячной давности в Дублине?

— Да, милорд, — подтвердил разведчик. — Наш самый молодой отряд тогда не справился с кучкой скрывавшихся там орденцев. Вы сами тогда отправились в Дублин и...

— У тебя неплохая память, — оборвал его Волдеморт. Он не хотел слушать, как сам убивал членов ордена Феникса, потому что и так прекрасно всё помнил. — Кстати, я и не знал, что у Вас с Ральфом МакРаутом такие близкие отношения.

Разведчик не нашёлся, что ответить, а потому спросил, чтобы замять эту тему:

— Будут какие-нибудь приказания, повелитель?

— Пока нет, — ответил волшебник и добавил: — Ты свободен.

* * *

Стоило Ломбхарту сделать шаг за порог, как в кабинет зашёл Алекс:

— Повелитель, — обратился он к волшебнику, — мистер Дуглас просил срочно передать Вам это, — молодой человек подошёл к письменному столу и протянул магу небольшую коричневую коробочку. — Он сказал, что получил это буквально пять минут назад.

— Хорошо, — ответил Волдеморт и взмахом руки отпустил секретаря.

Открыв коробочку, маг достал оттуда небольшой флакончик серого цвета и сложенный вдвое лист пергамента. Развернув его, волшебник прочёл:

“Господин,

Токсиколог больницы св. Мунго, мистер Дуглас”.

Следующий час Лорд, то с чем-то смешивал зелье, то добавлял его в какую-то прозрачную жидкость и следил за тем, как изменяется её цвет.

Наконец, закончив последний эксперимент, маг тяжело вздохнул: это был тот самый состав, на поиски которого он убил столько времени. Отмерив нужное количество зелья, Лорд Волдеморт выпил его.

“— Профессор, а правда, что чувственный опыт часто вводит нас в заблуждение? — спросил у седого волшебника юноша в школьной мантии.

— Конечно, ошибается, — усмехнулся собеседник, — но в случае неверных выводов твоя совесть будет чиста, и ты всегда сможешь сказать себе “Я же подумал перед тем, как сделать”!”

Дэвид О’Нил “Ирландские сумасшедшие”.

Гермиона Джейн Грейнджер, лучшая ученица Хогвартса, сидела на подоконнике в кабинете хозяина Риддл-мэнора и, машинально теребя браслет на левой руке, смотрела в окно. Были первые числа декабря, и на улице стояла та погода, которую зачастую сложно назвать однозначно: температура колебалась где-то в районе минус трёх, и с неба падали первые мелкие хлопья снега: в центральную Англию стучалась зима. Девушка взглянула на часы — полвторого, он должен был скоро прийти. Она ждала Алекса Рубенса...

С той ночи, когда она впервые назвала Тёмного Лорда по имени, прошло две с половиной недели. Мерлин! Сколько всего успело произойти за это время!

Весь следующий день она отбывала наказание, уйму времени просидев над финансовыми бумагами Лорда за его письменным столом. Проверяя цифры, сверяя графики и обводя ошибки, девушка поняла, почему волшебник заставил её заниматься этим — документы съедали все те часы, которые она обычно посвящала чтению (то есть, все время, от ухода и до прихода Волдеморта), так что на библиотеку у неё просто не оставалось и минутки. Также дошло до неё и другое, а именно, почему Риддл не убрал из книгохранилища шкуру волка. Девушка, решив в тот день взять новую книгу, с удивлением обнаружила, что боится туда заходить. Когда она увидела волка, пусть и давно мёртвого, ей показалось, что он сейчас встанет и прыгнет на неё, так что в то же мгновение она пулей вылетела из помещения и остановилась только в спальне. Несколько дней спустя, после очередной неудачной попытки выбрать, что почитать, Гермиона попробовала попросить Волдеморта убрать этот своеобразный ковёр. “Убеди меня”, — сказал он в ответ на её просьбу. При воспоминании о том, как она это делала, девушка покраснела и плотнее укуталась в мантию, обняв себя руками. До того времени она считала, что обивка письменного стола мягкая на ощупь, но волшебник доказал ей обратное. Лорд решил, что стола ему мало, поэтому она продолжила убеждать его в спальне, но не смогла достичь желаемого результата. Вспоминать почему, не очень хотелось. Он приказал ей встать на колени, прямо на кровати, и опереться руками о подушки. В первый момент она отказалась, но его безразличное “как знаешь” сыграло свою роль. Сейчас девушка понимала, что это было сказано специально. Но тогда эти слова задели её за живое, потому что она вспомнила, что гриффиндорцы никогда не отступают. Маг как раз собирался что-то ещё сказать, когда она остановила его и ответила, что согласна. Мужчина бросил на неё очень странный взгляд и сделал приглашающий жест рукой. Моргана! На что она согласилась. Даже в своих самых потаённых мыслях она не предполагала, что он решится на подобное. Она оказалась полностью открыта для него, но Риддл прекрасно знал её мысли и, видимо, решил удивить её. Гермиона усмехнулась, ему это удалось. Она надолго запомнит его взгляд, то собственническое выражение, которое на миг появилось в его голубых глазах и полностью добило её. Но это был ещё не конец, решающий удар маг нанёс, когда, похлопав её по ягодицам, он встал с кровати и, надевая мантию, сказал, что ей не удалось повлиять на его решение. Её выдержки едва хватило на то, чтобы спросить его, почему. Он холодно усмехнулся в ответ и пояснил, что, если бы она продолжила стоять на своём и не подчиняться ему, то он бы выполнил её просьбу, а согласившись, она проиграла.

Когда мужчина ушёл, девушка откинулась на подушки и зажмурилась. Что с ней творилось?

* * *

Две недели назад она нарушила ещё один его приказ. Был вечер, Гермиона сидела за туалетным столиком и расчёсывала волосы, а Лорд расположился в кресле у камина с бокалом вина в руке и лениво наблюдал за ней, когда один из сигнальных кристаллов, лежавших на столе, загорелся синим цветом. Мужчина поднялся и, взяв кристалл, направился к двери, на ходу приказав:

— Оставайся здесь.

Естественно, гриффиндорка не смогла усидеть в комнате и через некоторое время, одевшись, поспешила следом. Из кабинета волшебника доносились голоса. Один принадлежал Лорду, другой — чуть более высокий и неуверенный — его собеседнику. Девушка стояла за дверью, но разобрать то, что они говорили, не могла. Она так старалась, что увлеклась и еле успела отскочить в сторону, когда дверь внезапно отворилась, и из комнаты вышел молодой человек.

— Простите, мисс, — извинился он и, на несколько секунд задержав на ней взгляд, прошёл мимо.

Рассудив, что Лорд наверняка слышал эту реплику, Гермиона тяжело вздохнула и вошла в кабинет, но мага там не оказалось. Тогда она побежала обратно в спальню, надеясь, что его нет и там, и она успеет вернуться до его прихода, чтобы он не заметил, что она куда-то выходила. План провалился. Девушка только переступила порог спальни, как дверь захлопнулась за её спиной, и холодный голос тихо поинтересовался:

— Далеко ходила?

Проклятье! Как же она не любила этот вкрадчивый, иногда переходящий в шипение, голос. Когда она слышала его, все её логичные и рациональные мысли моментально куда-то пропадали, уступая место панике, которую она никогда бы не отважилась ему показать, потому что это означало дать ему против себя ещё одно оружие. Она, конечно, боялась его, но всепоглощающее чувство страха испытывала каждый раз, видя его в таком состоянии. Если бы девушку попросили сравнить Лорда Волдеморта с каким-нибудь цветом, то она выбрала бы не зелёный, истинно слизеринский цвет, а тёмно-синий. Да, именно синий. Почему? Да потому что синий был цветом его ярости. Она была холодной, но не ослепляющей и неконтролируемой, а в том смысле, что, если нормальный человек в ярости начинает махать кулаками и кричать, то у Лорда всё было наоборот: тихий голос и один взмах палочкой, минимум движений и слов, но это было во много раз страшнее. И сейчас, стоя перед ним, она думала, что он сделает в следующий момент, а в том, что он был если не в ярости, то очень разозлён, девушка не сомневалась.

— Ты не слышала вопроса? — спросил Тёмный Лорд.

— Я... — Гермиона на миг задумалась. Что она могла сказать? Только правду, врать было бессмысленно. — Мне было интересно, что случилось, и я пошла вниз, чтобы...

— Напомни мне, — прервал он её, — что я приказал тебе перед уходом?

— Оставаться здесь, — отозвалась она.

— И что под этим подразумевалось?

Гриффиндорка решила рискнуть.

— То, что мне нельзя выходить.

— Откуда?

— Из дома, — пожала плечами девушка.

Маг на мгновение опустил голову, а когда вновь посмотрел на девушку, на его лице была привычная маска, надёжно скрывающая все эмоции.

— Ложись в постель, — прошептал он.

Гермиона с сомнением взглянула на него, не вполне уверенная, он ли это на самом деле, она ожидала, что Волдеморт выпустит в неё парочку Круциатусов, но он не сделал этого, пока не сделал. Девушка разделась и легла в постель, всё это время Лорд не сводил с неё безразличного взгляда. Так, наверное, наблюдает лежащий на диване человек за ползающей по потолку мухой. В следующую секунду гриффиндорка почувствовала, что не может не только сдвинуться с места, но даже пошевелить рукой. Какого гиппогрифа он хочет с ней сделать?! Она поняла, чего он ждал, когда дверь в спальню открылась, и в комнату вползла змея.

— Шеша, — прошипел маг, — можешь согреть девчонку.

Мамба осторожно заползла на простыню и приблизилась к неподвижно лежавшей на ней Гермионе. Она медленно проползла у неё по ногам, задержалась на животе и, свернувшись там в несколько колец, положила голову на правую грудь девушки.

— Ты ей нравишься, — сказал подошедший к постели маг.

Гриффиндорка скосила глаза на то, что лежало у неё на груди. Моргана! Это чешуйчатое чудовище с интересом разглядывало её. Потом оно приподняло голову и, немного вытянувшись к её лицу, раскрыло пасть и зашипело. Чёрная пасть и раздвоенный язык были последними, что увидела девушка, потому что её поглотила тьма. Очнувшись, Гермиона не увидела Шешу, и теперь никакое заклинание не сковывало её движений. Она уже собиралась спрыгнуть с постели, когда волшебник положил руку ей на живот и произнёс:

— Не торопись.

Девушка замерла.

— Скажи мне, как долго это будет продолжаться?

— Что? — шепнула Гермиона, не сводя глаз с его лица.

— Твоё поведение.

— Милорд, я... честное слово, мне просто стало интересно, я не подумала...

— Вот, наконец-то ты призналась.

— В чём?

— В том, что ты не подумала, — проговорил маг. — Я знал много гриффиндорцев, и всех вас объединяет один главный принцип, которым вы руководствуетесь во всех своих действиях. Вы никогда не думаете, прежде чем что-то сделать.

Она не решилась возразить.

— И не надо, — усмехнулся он, — не возражай мне. Завтра я запру вас с Шешей в библиотеке, чтобы вы нашли общий язык.

Но зачем, Мерлин! Она же ничего не сделала! Ну, подумаешь, попыталась подслушать его разговор с тем молодым человеком, но она ведь ничего не услышала, почему он так разозлился?

— Нет, Милорд, — попросила она, схватив его за мантию. — Лучше Круциатус, пожалуйста, — добавила девушка.

Только потом она сообразила, что сказала.

— Как хочешь, — равнодушно кивнул маг и, отойдя от неё, достал волшебную палочку.

Гермиона словно в замедленной съёмке следила за тем, как он оборачивается и направляет волшебную палочку ей в сердце.

— Круцио!

Девушка старалась не кричать, но боль оказалась сильнее чувства гордости. Гермиона скатилась с кровати и, упав на ковёр, вцепилась в него руками, пытаясь удержаться на месте. Наконец Лорд снял заклинание. Гриффиндорка трясущимися руками оперлась о тумбочку и постаралась встать. Удалось это только с третьей попытки. Всё это время мужчина наблюдал за ней, стоя у окна и прислонившись плечом к раме, если бы ей сказали, что на долю секунды из его глаз пропало безразличие, уступив место каким-то смешанным и неидентифицируемым чувствам, она бы не поверила.

Аккуратно присев на тумбочку и склонив голову к столбу кровати, мисс Грейнджер подняла глаза на мага.

— Мне повторить? — спросил Риддл.

— Нет, милорд, — выдохнула она.

— Что ж, думаю, завтрашнее общение с моей змеёй тебе больше понравится, — усмехнулся волшебник и добавил: — ложись спать, я сейчас вернусь.

Тогда он действительно скоро вернулся, но Гермиона не помнила этого, потому что уже крепко спала. Риддл сдержал обещание и запер её в библиотеке, но не со змеей, а с новыми документами. Неизвестно, что было хуже.

* * *

— Завтра я уеду на полторы недели, — известил волшебник вошедшую в кабинет девушку.

— Зачем? — оторопело спросила Гермиона, опустившись в кресло, и во все глаза уставилась на сидящего за столом мужчину.

Он слегка улыбнулся своей холодной и как будто неживой улыбкой:

— Ты уверена, что хочешь знать это?

— Эм... — собеседница замялась. Если Лорд уезжал, то это явно было не туристическое путешествие, у него были какие-то дела. А все дела у него, по общепринятому мнению, могли быть только одного сорта. Мерлин! Не иначе он собирался кого-то убить. — Да.

Девчонка продолжала удивлять его, он никогда ни перед кем не отчитывался, а она спросила его, зачем. Он чуть было не начал объяснять ей, что случилось, но во время остановил себя.

— Я буду в Шотландии, нужно покончить с кучкой мятежников-гриффиндорцев, — просто сказал он, наблюдая за её реакцией.

— Кто-то остался в живых? — в её дрогнувшем голосе прозвучала надежда.

— Нет, — отозвался он, — точнее, не останется никого, когда я вернусь оттуда.

Гермиона опустила голову. Теперь она точно знала, что этот процесс естественен. Чёрт, да она сама объясняла его своей сестре, одни уничтожали других ради утверждения своей власти. Но чувство отчаяния, гнездившееся в её душе, не давало покоя: их она спасти не могла.

— Когда ты с ней разговаривала? — резко спросил Тёмный Лорд.

Гермиона подняла голову и увидела, что маг стоял рядом с ней. Когда он подошёл? Она ничего не слышала.

— Во сне, — машинально отозвалась она.

Волдеморт приблизился ещё на шаг и, подняв девушку на руки, посадил её на край письменного стола.

— Посмотри мне в глаза, — приказал он.

Да, девчонка сказала правду, она разговаривала во сне с сестрой. Лорд прикинул... даты совпадали... как раз тогда ему сообщили, что в Кэмдене ночью зафиксировали использование магии. Мерлинова борода! Не хватало ещё, чтобы Ломбхарт оказался прав, и её сестра действительно была волшебницей. Ладно, что тут было ещё... Волдеморт нашёл её воспоминание о короткой встрече с Алексом. Мага насторожил взгляд, который молодой человек бросил на неё, тем более что теперь ему придётся оставить своего секретаря в качестве связного. В его глазах промелькнула жалость. Как бы он не попытался выручить её… Даже весь его профессионализм его не спасёт, Риддл неожиданно понял, что убьёт Рубенса на месте, если тот что-то предпримет.

Раз уж он смотрел её воспоминания, то решил обратиться и к самому интересному.

— Нет, не нужно! — выкрикнула девица.

Тёмный Лорд отпустил её.

— Почему?

— Это слишком личное, — отозвалась Гермиона, старательно отводя взгляд. Это были те воспоминания и ощущения, которые она бы никогда ему не открыла. Мерлин! Он не должен был добраться до них. — Милорд, пожалуйста, поверьте на слово, Вам незачем знать это.

— Запомни раз и навсегда, — холодно проговорил маг, — у тебя больше нет ничего личного, — он особенно подчеркнул последнее слово, — я могу увидеть всё, что ты знаешь и чувствуешь, и ты не можешь мне в этом помешать, — издевательски добавил он.

— Повелитель, — он слышал в её голосе первые нотки паники, — я прошу Вас, не делайте этого, — девушка взяла его за руку и крепко сжала, но, посмотрев в его глаза, поняла, что он намерен дальше настаивать на своём, и ей не удастся его переубедить.

Маг наклонился и легко поцеловал её в губы.

— Нет, малышка, — произнёс он, — я выясню, что ты так старательно хочешь от меня скрыть.

Гермиона на секунду прикрыла глаза, и по её щеке скатилась слезинка, именно тогда он узнал о её противоречивых чувствах. Мерлин, в следующее мгновение, когда она поняла, что все её мысли стали полностью доступны ему, гриффиндорка подумала о том, что он теперь-то уж точно убьёт её, но волшебник сделал нечто другое, из-за чего они благополучно пропустили обед и чуть не опоздали на ужин. Но он ни словом не обмолвился о том, что узнал. Может, это было и к лучшему? Нет, вряд ли.

* * *

А на самом деле, что она к нему чувствовала? Почти восемь дней со дня отъезда Волдеморта бывшая староста пыталась ответить на этот вопрос. Она знала, кем был этот волшебник, как прекрасно представляла себе и то, что ничто не сможет заставить её не видеть в нём убийцу, забыть о том, сколько жизней он забрал, пусть в некоторых случаях и не лично, но по его приказу. А она была убеждена, что подобные приказы у Лорда никак не отличались от любых других. Убийство для него было инструментом достижения своей цели, а страх — способом держать в своих руках абсолютную власть. Ещё учась в Школе, гриффиндорка порой поражалась, как ему удавалось всё это? Он словно был выкован из стали и жил по какой-то одному ему ведомой схеме. Она не знала, что конкретно в неё входило, но она со стопроцентной уверенностью могла сказать, чего в ней точно не было: никаких чувств. Их он считает слабостью. Тогда как быть с ней?

Гриффиндорка покачала головой. Чёрт, его разберёт. Она сама постоянно твердила себе, что понять и предугадать его действия просто нельзя. В принципе, объяснить то, что её ещё не убили, капризом Лорда можно было, если бы не одно “но”: у Волдеморта не было капризов, и он никогда не совершал поступка ради его ценности, все его действия исходно имели два ключевых момента — причину и следствие, проще говоря, цель. Но она? Хорошо, допустим, он не убил ее, потому что ему нужна была кровь. Это бы подошло, если бы не реплика самого мага, сказавшего ей, что он уже забрал её. Из этого следовало, что такая версия была полностью несостоятельна. А кровь Алисии? Этот момент, к сожалению, тоже вызывал больше вопросов, чем ответов. А потом... Тёмный Лорд сделал всё, чтобы перекрыть ей доступ в библиотеку. Это могло означать только одно: он не хотел, чтобы она там рылась и что-то нашла. Но что?

Гермиона спрыгнула с подоконника и села за стол. Моргана, помоги! Гриффиндорка печально улыбнулась, у Волдеморта была очень говорящая фамилия, маг был загадкой, разгадать которую ей оказалось не по зубам. И если в вопросе, связанным с кровью, у неё был вариант решения, то разобраться в себе она так и не смогла.

Буквально влетев вчера в библиотеку и намеренно не оборачиваясь к камину, девушка обежала несколько стеллажей с книгами по истории магии и наткнулась на работу знаменитого ирландского профессора Конора О’Рейли “Тысяча великих открытий в Тёмных Искусствах”, о которой прочла ещё в школьной библиотеке. Вероятность того, что этот труд мог оказаться в чём-то полезным, была минимальной, но чем дементор не шутит! Она заснула уже под утро, полностью проштудировав весь собранный в книге материал. И у неё появилась зацепка. О’Рейли сообщал, что магией крови серьёзно занимался только один чернокнижник, его звали Люциус Дембринг. Мерлин Великий! Гермиона слышала о нём, он был автором того фолианта, который она прятала в Выручай-комнате Хогвартса. Историк сообщал, что этому магу удалось найти состав знаменитого и полулегендарного зелья крови, которое, по предположению ирландца, незнакомого с этим манускриптом, должно было “заместить потерянную или повреждённую часть души”. Вдруг это было как раз тем, что искал Тёмный Лорд? Тогда можно было легко объяснить его интерес и к комнате, и к ней с Алисией. А что значило словосочетание “потерянная или повреждённая часть души”? На миг Гермиона задержала дыхание — это о крестражах! Ну, конечно! Гарри... Убив его, Лорд разрушил свой крестраж, а следовательно, и частицу души, а чтобы заменить её, ему и понадобилось это зелье! Наконец-то, всё сходилось.

Радость от того, что она докопалась до истины, продлилась ровно до следующего прихода Алекса, сообщившего, что он получил сообщение от своего господина, тот извещал, что, скорее всего, ему придётся задержаться ещё на несколько дней. После того, как молодой человек ушёл, на Гермиону будто вылили ушат холодной воды. Волдеморт вернётся, и неизвестно ещё, что с ней сделает. Теперь она знала его тайну, конечно, гарантии, что она не ошиблась, не было, но интуитивно гриффиндорка чувствовала, что была абсолютно права. Если зелье подействовало, то получалось, что девушка становилась ему не нужна. Но если бы это касалось только её, она бы даже не сдвинулась с места... В душе бывшая староста давно призналась себе, что ей надоело бороться, какой смысл играть в теннис с каменной стеной, если никогда не сможешь у неё выиграть? И если бы она была совсем одна, то уже давно бы постаралась как следует разозлить Лорда и получить Аваду в сердце. Но у неё была сестра, и чувство ответственности за её жизнь заставляло гриффиндорку жить. А теперь ей нужно было придумать, как сделать так, чтобы Риддл не убил их, когда вернётся, а в том, что он так и поступит, она не сомневалась.

* * *

— Ты что-нибудь выяснил? — услышав хлопок аппарации, спросила Гермиона.

— Да, — ответил появившейся в кабинете молодой человек, — я знаю, как снять его, но для этого мне пришлось целых два дня просидеть в министерской библиотеке.

Девушка посмотрела на молодого человека. Под его глазами залегли круги, а цвет лица был бледнее обычного — юноша не спал уже больше суток.

— И что мы должны сделать?

— На браслете сложные кровные чары, — начал объяснять Алекс и уселся в кресло напротив собеседницы, — чтобы их снять, нужно, чтобы браслет пропитался твоей кровью.

— И как ты себе это представляешь? — с сомнением спросила она.

— У меня есть один вариант, можем попытаться.

Тёмный Лорд точно был фетишистом, видимо, однажды столкнувшись с силой кровной магии, он решил, что это одна из самых надёжных форм защиты, поэтому теперь накладывал такие чары где надо и где не надо.

— Давай попробуем, — решила гриффиндорка, закатывая рукав джемпера.

Рубенс подошёл к ней и достал из кармана мантии складной нож и мешочек с ватой. Заметив изумлённый взгляд девушки, он пояснил:

— Здесь нельзя использовать магию, иначе Он застукает нас прямо на месте преступления.

Гермиона кивнула и протянула ему руку. Лезвие прошло по коже, и на ней появилась бордовая полоса крови.

Достав из-за пазухи какой-то неглубокий контейнер, Алекс открыл его и подставил к руке. Они стали ждать. Девушка почувствовала, как у неё начинает кружиться голова, сфокусировав взгляд на лице слизеринца, она попыталась пошутить:

— Ты решил продолжить его опыты?

Секретарь Тёмного Лорда чуть заметно улыбнулся.

— Почти всё, — сказал он, взглянув на количество крови.

— Зажми порез, — посоветовал волшебник, подавая Гермионе кусочек мокрой ваты, один Мерлин знает, чем пропитанной.

— Теперь опусти в контейнер руку с браслетом, а другой покрути его, — проинструктировал он, когда девушке удалось немного остановить кровь.

Она стала делать, как он сказал, и браслет уже через несколько минут начал менять окраску, он приобретал бордовый цвет, а кровь в контейнере стала постепенно убывать.

— Ты смогла достать палочку?

— Нет, я не знаю, куда он дел её, — пожала плечами гриффиндорка, — мне и так еле удалось уговорить Лейли перестать следить за каждым моим шагом, кажется, она начала мне доверять.

— Хорошо, — кивнул Алекс и снова полез в карман своей мантии, — вот, держи, — сказал он, передавая девушке волшебную палочку.

— Где ты взял её?!

— В отделе конфискованных личных вещей, — отозвался юноша, и девушка подумала, что он точно был типичным слизеринцем.

— Чья она?

— Не знаю, но её обладательница уже мертва.

— Спасибо тебе, утешил, — буркнула Гермиона.

Их беседу прервал звонкий щелчок — браслет, который теперь был насыщенного тёмно-красного цвета, открылся.

— Мерлин, получилось! — хором выдохнули молодые люди.

Рубенс быстро убрал следы их опыта со стола.

— Теперь аппарируем? — спросила гриффиндорка.

— Да, у твоей сестры скоро закончится последний урок, мы должны успеть перехватить её, пока она не вышла из школы и не встретилась с вашей тёткой.

— За ней продолжается слежка?

— Естественно.

— А потом что?

— Я доставлю вас туда, куда вы решите, а потом выпью оборотное зелье и выйду из школы.

— Надолго тебе его хватит?

— Зелья? Максимум на две недели.

— А что потом? — ужаснулась девушка.

— Тёмный Лорд раскроет обман. Две недели — это максимальный срок, он может докопаться до всего гораздо раньше, — Алекс заметно погрустнел.

— И как же ты... — начала Гермиона.

— Оставь, — махнул рукой маг. — Нам пора.

Он взял её за руку, и они исчезли из кабинета.

* * *

— Где мы? — девушка посмотрела по сторонам.

Они стояли в пустом коридоре: справа — она заметила несколько дверей, а слева — были широкие окна, выходившие в школьный двор. Она была одета в свою обычную маггловскую куртку и синие джинсы.

— На втором этаже, — ответил Алекс. — Твоя сестра в том классе, — он указал на самую дальнюю дверь, — сейчас будет звонок.

Урок закончился, и дверь кабинета отворилась. Алисия Грейнджер, закидывая сумку на плечо, вышла из кабинета.

— Аля! — окликнули её.

Девочка обернулась и не поверила своим глазам: у лестницы стояла её сестра и молодой человек из приюта.

Алекс Рубенс смотрел, как девушки обнимаются и что-то наперебой говорят друг другу. Он взглянул в окно: ничего подозрительного, но всё равно им нужно было уходить.

— Нам пора, — прервал он их.

— Конечно, — первой очнулась старшая Грейнджер.— Алисия, закрой глаза.

Трое молодых людей исчезли из коридора.

— Где это мы? — спросил ребёнок.

— Я потом тебе всё объясню, — проговорила сестра и повернулась к Алексу. — Может, ты останешься? Подумай, что он с тобой сделает!

— Нет, — сказал он, добавляя в зелье несколько светлых волосков. — Ты же не хочешь, чтобы тебя нашли? Я сделаю так, что для него это будет затруднительно, поэтому я должен уйти.

— Ты не понимаешь...

— Напротив, очень хорошо понимаю. Не волнуйся за меня, я сам со всем разберусь, — грустно улыбнулся юноша и, помахав на прощание обеим сёстрам, исчез.

Гермиона вздохнула и, взяв сестру за руку, пошла по дорожке к небольшому загородному домику.

“Гермиона делала его человечнее,

чем Том был на самом деле, и её счастье было в том,

что он вовремя осознал это. Не знаю, правда это или нет,

но мне кажется, что тогда, сбегая он него в очередной раз,

она сама не верила в успех своего предприятия”

Алисия Грейнджер “Мемуары”.

— Их главарь сдался, повелитель.

— Что он рассказал? — повернулся к вошедшему разведчику Тёмный Лорд.

Он стоял у окна в большой гостиной древнего шотландского замка, принадлежавшего одному из его ближайших сторонников.

— Что они готовили переворот, — сказал Ломбхарт. — Вы были правы, повелитель.

Его собеседник чуть улыбнулся:

— Конечно. Ты израсходовал весь запас сыворотки правды, ведь так?

— Я, признаться... — замялся волшебник.

— Я так и думал. Что с ним сейчас?

— Он потерял сознание, повелитель.

— Твоя гениальность иногда поражает меня, Готфрид, — голос Волдеморта был пропитан сарказмом.

Пожиратель согласно кивнул и вопросительно взглянул на Лорда, ожидая указаний:

— Милорд?

— Доставьте оставшихся в живых в Азкабан.

— Пожизненное, повелитель? — с интересом спросил Ломбхарт.

— Нет, — холодно ответил Риддл и пристально посмотрел на собеседника, — поцелуй дементора.

— Как прикажете, — сглотнул маг.

Риддл кивнул и, жестом отпустив пожирателя, снова посмотрел в окно.

* * *

Что она сейчас делает? Маг еле заметно улыбнулся. Его маленькая девочка, запертая в огромном особняке в компании армии домовых эльфов и чёрной мамбы. Поместье… Он никогда не думал о нём, как о чём-то…хм, живом. Оно всегда было только местом для сна, окружённым массой защитных заклинаний. А теперь он мог назвать его домом, то есть тем местом, где его ждут. Ведь его ждали? Да. Лорд с удивлением обнаружил, что Риддл-мэнор уже не казался ему пустым, возвращаясь домой, он часто ловил себя на том, что размышляет, что на этот раз устроит гриффиндорка. Серые стены старинного замка стали приобретать для волшебника всё более яркие краски, потому что отныне у него была она — Гермиона Грейнджер.

Так думал Тёмный Лорд, вглядываясь в сгущающиеся над шотландскими холмами сумерки. Мужчина, наверное, не сразу бы сообразил, какое заклинание выпустить в того, кто сейчас сказал бы ему, что влияние Гермионы далеко не ограничивалось его поместьем, оно распространялось на всю его жизнь. Долгие годы он жил тем, что сражался с Дамблдором и его сторонниками, у него не было ничего кроме жажды победы… долгие годы. А что теперь? Добившись абсолютной власти, он, наконец, понял, как ни странно это звучит, что ничего не изменилось, и если раньше у него было желание выиграть, то теперь не осталось ничего. Жизнь великого волшебника современности отныне сводилась к работе, и весь парадокс заключался в том, что он сам к ней с остервенением стремился. Оставив девушку в живых, маг сам нарушил свою схему, но, кажется, до конца ещё не понял этого. Для того чтобы мужчина смирился с тем, что Гермиона стала частью его жизни, причём очень значительной, нужно было разлучить его с ней.

Естественно, ни Волдеморт, ни тем более Гермиона об этом не думали, но линии судьбы сплелись иначе. Тёмный Лорд ещё не знал, что, вернувшись в поместье, не обнаружит там гриффиндорки.

* * *

— Милорд, операция завершена, — доложил глава пятого отряда пожирателей смерти Ральф МакРаут.

— Я не слепой, — прохладно отозвался волшебник. Было раннее утро. Он только что вышел на крыльцо замка, когда к нему буквально подбежал этот шотландец. — Что с главарями?

— Согласно вашему приказанию, повелитель, они доставлены в Азкабан.

— Хорошо.

— Повелитель, позвольте обратиться!

Маги обернулись и увидели поднимающегося к ним по каменной лестнице Готфрида Ломбхарта.

— Я слушаю тебя.

— Охранные системы Восточного Лотиана и Мидлотиана полностью восстановлены, местные жители вернулись в свои дома. Ваше задание выполнено, господин.

Тёмный Лорд кивнул.

— Это же не всё, что ты хотел мне сказать, я прав?

— Да, повелитель.

— Продолжай.

— Милорд, люди интересуются, что будет с системой образования, — выпалил разведчик на одном дыхании.

Ральф МакРаут также с интересом взглянул на Лорда Волдеморта:

— Да, повелитель, все ждут Вашего решения по этому вопросу.

— Я уже отдал приказ — к августу Хогвартс будет восстановлен, и, как только я получу отчёт об этом, я подпишу приказ о назначении директора и преподавательского состава, — ответил Риддл на вопросительные взгляды своих пожирателей.

— Но, повв... повелитель, — заикаясь, прошептал Ральф, — а как же... как же...

— Гриффиндор? — закончил за него Ломбхарт.

— Я ещё не решил.

Волдеморт обошёл впавших в ступор волшебников и спустился с крыльца в сад.

— Господин!

— Что ещё, Ральф?

— Вы действительно хотите открыть Школу?

— Да, — откликнулся маг и, не пройдя и трёх метров по заваленной наметённым за ночь снегом дорожке, аппарировал.

— Он не оставит Гриффиндор, — убеждённо сказал шотландец.

— Сомневаюсь, — поморщился Ломбхарт. — Время покажет.

— Как думаешь, кто будет директором?

— У меня два варианта...

— Ну и?

Готфрид подошёл и встал рядом со своим другом, положив голову ему на плечо:

— Вариант первый: если Лорд оставит красно-жёлтых, то управление Хогвартсом он точно захочет взять под свой личный контроль, то бишь сам станет директором.

— Логично, — огласился Ральф. — А второй вариант?

— Если Лорд закроет Гриффиндор, то будет, мне так кажется, контролировать Школу издалека, — изложил своё предположение разведчик. — А ты что думаешь?

— Даже загадывать не буду, посмотрим, что будет, — махнул рукой МакРаут. — Куда мы сейчас?

— В Азкабан.

— Он приказал?

— Да.

Пожиратели уже готовились аппарировать, когда сигнальный кристалл Готфрида Ломбхарта засветился зелёным.

— Чёрт, меняем планы, — воскликнул маг. — Ты — в Азкабан, я — к Лорду в поместье. Он вызывает.

— Хм, не иначе его маленькая проказница что-то выкинула.

Разведчик серьёзно взглянул на своего близкого друга:

— Если ты хочешь ещё пожить, то не советую тебе при нём её так называть.

* * *

Её не было. Только войдя в кабинет Риддл понял, что что-то случилось. Девчонка снова сбежала. На его зов явилась Лейли, и из всего её истерического бормотания маг понял, что эльфы сами не могут объяснить, как ей это удалось.

Лорд активировал браслет: он указал, что гриффиндорка находится в поместье. Это могло означать только одно: она узнала, как можно его снять.

— Вызывали, господин? — спросил появившийся в комнате Ломбхарт, но не стал интересоваться, что случилось.

Одного взгляда на лицо волшебника разведчику оказалось достаточно, чтобы понять, что тот был в ярости. В глубине его голубых глаз мелькнул красный огонёк, но тут же исчез — Тёмный Лорд восстановил своё хвалёное самообладание.

— Она сбежала, Готфрид.

Пожирателю не нужно было объяснять, кого он имеет в виду.

— Охранная система?

— Не повреждена.

— Ворота?

— Она не выходила, ей помогли аппарировать.

Ломбхарт собирался ещё что-то спросить, но Волдеморт прервал его:

— Отправляйся в Кэмден и проверь, всё ли там спокойно, потом возьми Рубенса и аппарируйте сюда.

— Слушаюсь, поклонился разведчик и отправился выполнять поручение.

“Почему, мантикора меня дери, я так разозлился?” — спросил себя слизеринец, опустившись в кресло, — “она всё равно больше не нужна мне”. Да, зелье, полученное совместными усилиями целителя и его самого, действительно подействовало. Лорд больше не чувствовал, что в его душе чего-то не хватает, наоборот, теперь она ощущалась как нечто целостное и гармоничное, так что девушка больше не представляла для него интереса. Мужчина устало помассировал переносицу. Дырявая мантия дементора, кого он хотел обмануть?! Только себя. Маг с силой оттолкнул от себя лежавшую на столе названием вниз книгу, и она упала на пол, открывшись где-то на середине. Никогда раньше одиночество не являлось для него большой проблемой, он всегда был один, и толпа пожирателей, стоявшая за спиной, была не в счёт. Интуитивно волшебник давно догадался, что с появлением в своей жизни этой девочки, он больше не чувствовал одиночества, теперь у него был кто-то, кто не позволял ему окончательно превратиться в машину, круг интересов которой сводился бы только к удержанию собственной власти. Боевая подруга злейшего врага делала его человечнее, чем он был на самом деле. Смешно, правда? А вот Волдеморту, когда, сидя в кресле и не моргая уставясь в противоположную стену, он понял это, было совсем не до смеха. Ему было жизненно необходимо, чтобы Гермиона находилась рядом с ним, но для этого её сначала нужно было найти, а также узнать, кто осмелился ей помочь.

* * *

— Милорд, его нет.

— Кого нет, Готфрид? — рассеяно спросил Волдеморт своего пожирателя. Тот отвлёк его от мыслей.

— Алекса, повелитель, ни дома, ни на работе.

— Что показали данные чар слежения?

— Последний раз он аппарировал к Вам в поместье, после этого он не возвращался в Министерство.

Лорд сложил руки домиком и задумчиво опустил на них подбородок:

— Наблюдалось ли за ним что-то странное в последние дни?

— Да, господин, если под этот критерий попадает посещение библиотеки в нерабочее время.

— Какая область магического знания его интересовала?

— Защитные кровные чары, повелитель, — ответил разведчик и встретил прямой взгляд волшебника.

В этот момент маги поняли, что догадались об одном и том же.

— Это он, — высказал их общую мысль пожиратель.

— Да, — кивнул Волдеморт. — Как обстановка в Кэмдене?

— Всё в полном порядке, милорд.

— А чуть более развёрнуто?

— Ничего подозрительного за время Вашего отсутствия не происходило, и вспышек магической энергии не наблюдалось.

— Теперь мы знаем, что Рубенс помог ей, если мы найдём его, мы выйдем и на саму девушку.

— Повелитель, в отделе конфискованных личных вещей сообщили, что Ваш секретарь забрал у них одну из волшебных палочек...

— Которую он передал мисс Грейнджер, — прервал его маг и взмахнул своей волшебной палочкой.

В следующее мгновение в его руке оказалась палочка Гермионы.

— Она не смогла её найти, — то ли спросил, то ли констатировал Готфрид.

— Вы совершенно правы, хозяин, это был юнец, — дверь в кабинет отворилась, и Шеша вползла внутрь, подтвердив логические построения волшебников.

Краем глаза Волдеморт заметил, как вздрогнул разведчик, и непроизвольно подумал, что тот был не единственным, кто боялся змей.

— Откуда ты знаешь? — прошипел он.

Мамба, не обратив ни малейшего внимания на застывшего словно изваяние мага, заползла на кресло и устроилась на коленях Тёмного Лорда, свернувшись калачиком и положив голову ему на руку.

— Я не помню точный день, хозяин, но я как раз спала вон там, укрытая частью покрывала — хищница указала мордой на одно из кресел для посетителей, — когда в кабинете появился Ваш секретарь, и девица спросила его, что ему удалось выяснить.

— Короче, Шеша, — приказал волшебник, его терпение было на исходе.

— Они сняли браслет, а потом сказал: “ у твоей сестры скоро закончится последний урок, мы должны успеть перехватить её, пока она не вышла из школы и не встретилась с вашей тёткой ”, — прошипела змея.

Несколько следующих минут прошли в молчании. Шеша, прикрыв глаза, дремала, Готфрид не сводил глаз с чёрной хищницы, а Лорд задумчиво гладил свою любимицу по голове.

— Готфрид, — неожиданно сказал он, и пожиратель едва не подскочил на месте, но сдержался в последний момент, — отправляйся обратно и посмотри, применялись ли к девочке какие-либо заклинания.

— Есть, господин, — тут же ответил маг, он был счастлив избавиться от этой шипящей компании. Ему даже в какое-то мгновение показалось, что он понял сбежавшую из поместья девушку, потому что на её месте поступил бы точно также. Хвала Мерлину, Лорд не прочитал эти его мысли.

— Это ещё не всё, — возразил Волдеморт, — проверь, не давали ли ей каких-либо зелий. Только сделай всё незаметно, не привлекая внимания, если обнаружишь что-то, измени память тётке и доставь девочку сюда. Ступай.

Пожиратель поклонился и исчез.

* * *

— У меня весьма интересные новости, господин, — с усмешкой сказал Ломбхарт, появившись в кабинете Волдеморта двадцатью минутами позже.

На его руках лежала молоденькая девочка — она была без сознания.

— Докладывай.

Маг подошёл и положил свою ношу на диван.

— Оборотное зелье, повелитель.

Тёмный Лорд встал и подошёл к своему пожирателю, устремив пристальный взгляд на лицо Алисии Грейнджер.

— Кто? — спросил он разведчика.

— Алекс, повелитель, — чуть ли невесело ответил тот.

— А что такого смешного ты в этом находишь?

— Просто мальчик оказался умнее, чем я предполагал, это ж надо было додуматься!

— Не умнее, Готфрид, — покачал головой Лорд, — а глупее.

Волдеморт направил на девочку волшебную палочку и произнёс заклинание. Её тело начало меняться, и через несколько секунд на диване уже лежал юноша. Лорд снова взмахнул палочкой.

— Повелитель! — попытался остановить его Ломбхарт, думая, что маг сейчас прочтёт Аваду. — Может, сначала выясним у него, где девушка?

— Готфрид, — прошептал волшебник, — не смей вмешиваться.

— Простите, милорд.

— Агуаменти!

Из палочки Тёмного Лорда прямо на молодого человека полилась вода. Он моментально проснулся и, отплёвываясь, скатился на пол. Алекс прислонился спиной к ручке дивана и только тут заметил стоявших над ним мужчин. По его губам скользнула горькая усмешка: “Да, я не так представлял себе конец”, — подумал он. Всё-таки прав был английский народ, прибавляя к имени Лорда эпитет “великий”, маг оказался непревзойдённым тактиком. Том Риддл холодно улыбнулся.

— Мой мальчик, — прошипел он, и оба мага вздрогнули, — твой план был неплох, жаль, что он не совсем удался. Люди всегда представляют свою смерть не такой, какой она оказывается на деле. Так что, если ты сейчас не расскажешь мне, что ты тут устроил, Круциатус покажется тебе райским блаженством.

Алекс поднял глаза на своего господина и молчал.

— Скажи мне, — продолжал Тёмный Лорд, — на что ты надеялся?

— Я хотел всего лишь помочь ей, — приглушённо ответил секретарь.

— Ты предал свою семью, Алекс, — констатировал Волдеморт, и заметил, как в глазах Рубенса мелькнула ярость, он был не согласен с этим. — Твои родители погибли в битве с Орденом, а что сделал ты? Помог бежать грязнокровке.

— Мне кажется, для Вас она давно перестала быть таковой, — усмехнулся юноша.

Маг наотмашь ударил Рубенса по лицу так, что изумруды в его перстнях резанули по коже.

Алекс схватился за щёку и отнял ладонь, на ней осталась кровь.

— Алекс, — позвал его Риддл и опустился рядом с ним на одно колено.

Молодой человек отрешённо посмотрел на него. В его взгляде была покорность, но не воле Лорда, а судьбе, он смирился с тем, что умрёт.

— Это предательство, ты понимаешь? — доверительно спросил его волшебник.

— Да, я знал, на что шёл.

— Я бы ещё понял, если бы ты перешёл на сторону врага ради собственной выгоды, ты же слизеринец, но то, что ты сделал... я не вижу мотивов.

— Их нет, повелитель, — юноша улыбнулся.

Лорд уже видел эту улыбку. Так улыбались те его жертвы, которые свято верили, что дело, за которое они сражались, было самым справедливым и правильным. Это была улыбка мученика, полагавшего, что он умирает за то, что считает правдой, за свой выбор.

— Какой факультет заканчивал твой дедушка?

Алекс удивлённо посмотрел на мужчину. К чему он это спросил? Какой здесь был подвох?

— Слизерин, милорд, — опасливо ответил он.

— А бабушка?

— Гриффиндор.

Тёмный Лорд кивнул с видом человека, наконец-то докопавшегося до истины, и поднялся. Он подошёл к юноше ещё на шаг и положил ладонь ему на лоб.

— Посмотри мне в глаза, — приказал маг.

Секретарь глубоко вздохнул и встретил его взгляд.

— Легилименс!

* * *

День выдался очень насыщенный. Гермиона отнесла пакет с продуктами в холодильник и заглянула к сестре, та сидела в отведённой ей комнате и читала книгу.

— Ты уже вернулась? — спросила она, увидев сестру.

— Как видишь.

— А почему так долго?

— Попала в пробку, из города не выехать, — пожаловалась гриффиндорка.

— Завтра ты тоже весь день будешь в Лондоне?

— Нет, завтра мне на работу, разнесу почту и сразу вернусь. Давай, минут через пятнадцать на кухню, я разогрею ужин.

— Ага, спущусь, только главу дочитаю, книжка интересная.

Гермиона кивнула и скрылась в коридоре.

Был первый час ночи, когда, убедившись, что Алисия уснула, девушка сама легла в постель. Они жили в этом доме уже несколько дней, он принадлежал когда-то бабушке самой Гермионы, а после смерти по завещанию перешёл к матери, как раз сегодня она ездила в Лондон, чтобы оформить на него документы. Гриффиндорка была убеждена, что Лорд о нём не знал. И всё равно глубоко в подсознании её мучило тревожное чувство ожидания. Запирая дверь дома на несколько замков каждый вечер, она молила Мерлина, чтобы и утром они все оказались на месте, а дверь не была выломана. Прошлой ночью она проснулась от страшного кошмара, ей снилось, что Лорд нашёл её и, бросив в карцер в своём поместье, выкинул ключ. А позавчера ей приснился Алекс. Он был весь бледный, с растрёпанными волосами и безумным взглядом. Он спрашивал, почему она втравила его в это. Юноша пытался дотянуться до неё, но не мог, его руки были крепко прикованы к стене.

С той ночи Гермиона буквально жила на успокоительных, но они более или менее помогали только ночью, а днём девушке приходилось самой сражаться со своими демонами. В какой-то момент ей захотелось вернуться к Лорду, чтобы он прекратил тот кошмар, в котором она жила; она чувствовала, что постепенно начинает сходить с ума.

А ещё... она скучала. Моргана! Абсурдность этого чувства была просто поразительна. Девушке не хватало его, она так привыкла, что по вечерам можно было на короткое время почувствовать себя защищённой, когда Лорд усаживал её к себе на колени и начинал проверять то, что она успела разобрать за день, а сама девушка засыпала у него на руках.

Гермиона усмехнулась и перевернулась набок. Она обманывала себя, ей не просто хотелось обратно к Лорду, она мечтала объясниться с ним, но понимала, что этого не будет. Едва увидев её, он выпустит в неё Аваду, не дав ей вставить и слова.

Бывшая староста зажмурилась, чтобы не заплакать и постаралась уснуть, наконец, провалявшись в кровати ещё несколько часов, она провалилась в неглубокий сон.

* * *

— Я знал, что ты так поступишь, что ж, ты сам сделал свой выбор.

Гермиона вздрогнула, услышав этот голос, и, обернувшись, увидела Ломбхарта и Тёмного Лорда, перед которым на коленях стоял Алекс Рубенс.

— Том, нет! — крикнула девушка, но на неё не обратили внимания, и Гермиона поняла, что она снова путешествовала во сне.

— Вы выяснили, милорд? — спросил стоявший за спиной мага пожиратель.

— Да, — отозвался тот.

— Мерлин Великий — прошептала девушка.

Внезапно Волдеморт резко развернулся и посмотрел прямо на неё. Что он произнёс, Гермиона не слышала, но почувствовала, как её стало куда-то затягивать. Последнее, что она увидела, был блеснувший в кабинете Тёмного Лорда зелёный луч.

— Гермиона, проснись! Просыпайся!!

Гриффиндорка распахнула глаза и увидела склонившуюся над ней Алисию. Она села на кровати и прижала к себе изумлённую девочку.

— Всё хорошо, сестрёнка, всё хорошо, — успокаивала та Гермиону.

Когда девушка затихла и перестала плакать, Алисия спросила:

— А кто такой Том?

— Тёмный волшебник, сестрёнка, — ответила девушка, — не бери в голову. А почему ты спросила?

— Ты уже не первую ночь зовёшь его, — объяснила сестра. — Он нужен тебе?

— Ээ... — старшая Грейнджер замялась на секунду, — иди-ка ты спать, ещё очень рано.

— Хорошо, — быстро проговорила девочка и покинула её спальню.

Уже засыпая, Алисия подумала о том, что ей обязательно нужно встретиться с этим Томом.

* * *

— Я нашёл её, милорд, — сказал вошедший в библиотеку Ломбхарт. — Вот адрес, — он протянул Волдеморту клочок бумаги, — дом отныне принадлежит самой Грейнджер.

— Почему отныне? — спросил тот, взглянув на листок.

— Девушка оформила собственность буквально только что.

Готфрид собирался откланяться.

— Куда ты?

— Отправить туда отряд пожирателей, гарантирую, через час — максимум девчонка будет у Вас, повелитель.

— Отставить, — приказал Волдеморт, — не надо торопиться. Оставь её, пусть поживёт ожиданием. Единственное, что сделай, установи наблюдение.

— Слушаюсь, господин, — поклонился разведчик.

Весь следующий день Готфрид Ломбхарт всё никак не мог понять, что, чёрт побери, творилось в этом безумном мире британских волшебников?

* * *

— Прости меня, Том.

Было уже утро, когда молодая девушка осторожно подползла к лежавшему на кровати мужчине и опустилась на колени рядом с ним. Он крепко спал, подложив правую руку под голову. Его всегда слегка заострённые черты лица во сне немного смягчились, а губы не были сжаты в одну тонкую линию. Она аккуратно коснулась рукой его щеки, её пальцы были холодны, она нервничала.

— Знаешь, я благодарю Мерлина за то, что ты не слышишь, как я называю тебя по имени. Я тут подумала, — Гермиона едва заметно улыбнулась, представив себе реакцию Тёмного Лорда на её фразу “я подумала”, — что, наверное, поступила неправильно. Ты не раз говорил мне, что я сначала делаю, а только потом думаю. Нелегко в этом признаваться, но ты был прав.

Гриффиндорка осторожно прилегла рядом с магом и положила голову ему на грудь.

— Мне не следовало сбегать, — продолжила она, — ты предупреждал меня об этом. Я знаю, ты убеждён, что гриффиндорцы продолжают сражаться даже тогда, когда надежда на победу уже давно мертва. А что сделала я? Я только подтвердила твои взгляды.

В глазах девушки заблестели слёзы.

— Сначала я и вправду ждала тебя, но потом пришёл Алекс и сообщил, что тебе удалось создать зелье крови. Тогда я испугалась, ведь получилось, что я была больше не нужна тебе. Пойми, — шепнула Гермиона и крепко сжала его руку, — будь я одна, мне было бы уже всё равно, убьёшь ты меня или нет, но у меня есть сестра, а родственные узы — самое опасное оружие. Да, ты не ошибся, это твои слова, всё-таки чему-то ты меня научил.

Она глубоко вздохнула и продолжала:

— Я понимаю, что не могу о чём-либо просить тебя, но я хотела сказать…не трогай Алекса, Том. Ты прекрасно понимаешь, что, если ты убьёшь его, его смерть будет на моей совести, но я очень боюсь, что моя просьба запоздала.

— Мне хочется, чтобы ты хотя бы выслушал меня, прежде чем убить, — через некоторое время сказала Гермиона, — и я... я... мне не хватает тебя. Ну вот, я произнесла это вслух.

Девушка истерически расхохоталась, не боясь впрочем, разбудить волшебника.

— Моргана, — шепнула она, немного успокоившись, — не думала, что скажу тебе нечто подобное. А вообще, знаешь, что? — Гермиона взглянула на лицо мага. — Найди меня, пожалуйста, я очень устала.

Она не знала, что за несколько сотен километров от неё Лорд Волдеморт сел на постели и задумчиво уставился в пространство.

Гриффиндорка открыла глаза и увидела свою спальню. Короткий взгляд на часы — пол одиннадцатого. До работы оставался час.

Гермиона встала и собиралась пойти в ванную, когда почувствовала лёгкое головокружение и была вынуждена опуститься обратно на постель.

— Я попробовала заварить чай и приготовить тосты, — сказала Алисия, входя в комнату и неся перед собой небольшой поднос с завтраком.

Ощутив запах еды, девушка замахала руками на свою сестру:

— Отнеси на кухню, я сейчас приду.

Та не стала спорить и быстренько ретировалась, а сама гриффиндорка еле успела добежать до ванной, где её буквально вывернуло наизнанку.

“Устами ребёнка глаголет истина,

очевидное и подтолкнуть их к верному решению”

Дэниел Чоббс “Целительство и детская психология”.

Лондонская подземка. Каждый, кто мечтает побывать в британской столице, должен обязательно включить в свою культурную программу посещение её метрополитена. Лучше сделать это в будний день — во вторник или среду — утром, где-нибудь в девятом часу. Даже самый одинокий и нелюдимый человек почувствует себя частью чего-то большого и значительного. Это ощущение не покинет его в течение всей поездки, и он наконец-то на практике поймёт, как тесен мир, и каким разнообразием может отличаться разговорный английский язык.

Из безликой толпы, вышедшей из поезда на Ватерлоо и направившейся к вагонам метро, выделялась одна девочка. Она не спеша шла между куда-то вечно торопящимися лондонцами, пристально вглядываясь в мелькавшие перед ней лица, пока не уперлась в находившуюся в центре зала схему столичной подземки и не принялась с интересом её разглядывать, будто раздумывая, какую станцию выбрать. Стороннему наблюдателю могло показаться, что ребёнок потерялся, так оно, в сущности, и было.

Сегодня Алисия Грейнджер решилась на то, что ещё несколько дней назад показалось бы ей чистым безумием. Но теперь Аля не видела иного выхода, кроме как найти человека, которого беспрестанно звала её сестра. Дошло до того, что последние три ночи она вообще не спала, просидев всё время у постели Гермионы. Девушка металась по кровати и что-то шептала. Але удалось услышать всего несколько слов “Том”, “пожалуйста”, “ребёнок” и “милорд”. Девочка решила, что под “ребёнком” сестра подразумевала её саму, потом она просила о чём-то какого-то Тома, но наибольшее внимание младшей Грейнджер привлекло обращение “милорд”. Она видела всего лишь одного человека, кому так говорили. Господи! Девочка перешла в свою комнату и спряталась под одеялом. Неужели тот человек действительно существует? Аля не знала почему, но она чувствовала, что милорд Гермионы и тот милорд, которого видела она — одно и то же лицо. Именно этого мужчину необходимо было отыскать.

Вчера утром, зайдя к сестре в спальню, девочка по-настоящему испугалась. Гермиона лежала на кровати, и, услышав звук открывающейся двери, повернула голову. Улыбка так и застыла на лице вошедшей. Девушка казалось очень бледной, под глазами были тёмные тени, а сами глаза покраснели от слёз. Увидев сестру, гриффиндорка сразу постаралась выглядеть бодро.

— Доброе утро, — поздоровалась она.

— Что с тобой? — девочка подошла к ней и присела рядом.

— Ничего страшного, я просто немного приболела, — ответила Гермиона и ободряюще похлопала свою собеседницу по руке. Она не хотела, чтобы та за неё волновалась.

— Может, тебе вызвать врача?

Алисия задала тот вопрос, который уже пару дней крутился в голове самой девушки. Интуитивно (да уже и не только) гриффиндорка чувствовала, что беременна, но чтобы подтвердить то, что подсказывало сердце, лучше было обратиться к врачу.

— Да, — кивнула она, — вызови.

Алисия встала и направилась к телефону.

Что сказал Гермионе приехавший доктор, девочка не слышала, но вечером, когда она спустилась на кухню, старшая Грейнджер уже была там и готовила ужин. Её руки сильно дрожали, и тарелка, которую она держала, упала на пол, разбившись вдребезги.

— Что сказал врач?

— Что я скоро поправлюсь, — задорно улыбнулась сестра, но в ее глазах не было и тени радости.

Она поставила перед ребёнком тарелку с ужином.

— А ты не будешь?

— Нет, не хочу, — отмахнулась гриффиндорка, — ты кушай, а я пойду прилягу.

В тот вечер она больше не вставала. Алисия заглядывала к ней несколько раз за вечер. Гермиона крепко спала. Именно этой ночью девочка решила найти Тома, человека, который, как она думала, должен был помочь её сестре.

Теперь она стояла посреди станции Ватерлоо и смотрела на схему метрополитена. Куда ехать? Найти человека в Лондоне, зная только, как его зовут, и как он выглядит? Иголку в стоге сена отыскать и того проще. Гермиона! Что она подумает? Найдёт ли её записку? А что будет, если она сама потеряется? Не разыщет этого Тома? Что тогда? Тогда её сестра сойдёт с ума.

— Ты потерялась, деточка?

Младшая Грейнджер обернулась. Перед ней стоял мужчина. На вид он был чуть помладше её отца, года тридцать два, не больше. Его карие глаза смотрели спокойно и как-то покровительственно. Так обычно смотрят на детей все мужчины, заведомо считая себя мудрее и опытнее их. Единственное, что портило его образ, это небольшой шрам на левой щеке и длинное чёрное пальто, которое, при том, что выглядело далеко не дёшево, производило несколько отталкивающее впечатление.

— Нет, — настороженно ответила девочка.

— А как тебя зовут?

— Алисия.

— Ты кого-то ищешь, Алисия?

Она присмотрелась к мужчине. Было в её случайном собеседнике что-то особенное. Он выглядел так, будто заранее знал, что она ответит положительно.

— Да.

— Кого? Возможно, я смогу тебе помочь.

Терять ей было нечего, ребёнок не видел опасности в том, чтобы рассказать, кто ей нужен, всё-таки вероятность того, что этот странный субъект знает Тома, стремилась к нулю.

— Я ищу человека по имени Том, — выпалила она.

— Хм, — человек сделал вид, будто глубоко задумался, — я знаю только одного Тома.

— Как он выглядит? — задала вопрос Алисия.

Готфрид Ломбхарт стал описывать внешность того Тома, которого он имел в виду. Его описание полностью подходило и к тому человеку, с которым она познакомилась во сне.

— Вижу, — от проницательных глаз мага не укрылось, что он попал в точку, — именно этот То... — он запнулся, произносить маггловское имя Тёмного Лорда было чревато, — человек тебе нужен.

— Да, — девочка подошла к нему ближе, — как его найти?

— Я могу доставить тебя к нему, — предложил Ломбхарт.

Ребёнок с сомнением взглянул на него:

-А вы меня не обманываете?

Волшебник устало поднял глаза к потолку.

— Нет, — ответил он, — но если ты такая трусиха, то ищи его сама.

Готфрид кивнул Алисии и направился к выходу.

— Моё дело предложить... — донеслось до неё его бормотание.

Что делать? Если дать ему уйти, то она потеряет единственную зацепку, которая у неё так неожиданно появилась, а если согласиться, кто знает, куда он её приведёт. И тут девочка вспомнила о своей сестре, ради неё она готова была рискнуть.

— Дяденька, подождите!

Если бы она знала, что никто из пожирателей Лорда ещё никогда не ходил так медленно! Разведчик специально дал ей время, чтобы она приняла решение. Ему отчего-то было важно, чтобы ребёнок был уверен, будто это он сам захотел пойти с ним, несмотря на то, что у мужчины был приказ не вмешиваться, а только наблюдать за ней и её сестрой.

Он остановился, услышав её оклик, и обернулся:

— Да?

— Проводите меня к нему!

— А волшебное слово? — прищурился волшебник.

— Пожалуйста!

Ломбхарт усмехнулся и протянул девочке руку:

— Идём?

— Идём.

Алисия взяла его за руку, и они вместе вышли на улицу.

— Мы не поедем на метро? — удивлённо спросила она.

— Эм... нет, мы доберёмся несколько иным способом.

Они свернули на ближайшую пустынную улицу, и разведчик поднял девочку на руки:

— Закрой глаза.

Уже через мгновение они пропали.

* * *

— МакРаут, у меня такое ощущение, что ты увидел привидение. Ты вообще слышал, что я тебе сказал?

Резкий, похожий на удар, голос Волдеморта наконец-таки вывел пожирателя из ступора.

— Простите, господин, я...

— Задумался? Забыл, где находишься? Что ты?

— Я не знаю... — Ральф как-то печально на него посмотрел, — я не представляю, как подобрать слова, повелитель.

Тёмный Лорд облокотился бедром о стол и скрестил руки на груди. Шотландец также продолжал стоять столбом, но теперь в его мозгу была только одна мысль: “Это конец”.

— Что ты сделал? — спросил его Риддл.

В последнее время все стали замечать, что Лорд немного изменился. Он стал более резок в своих действиях, так что уже несколько пожирателей, сдававших ему отчёт об операциях, отправились на тот свет, и Ральфу совсем не улыбалось последовать за ними, тем более с его-то новостью!

— МакРаут, — вздохнул Тёмный Лорд и медленно потянулся к внутреннему карману мантии, — моё терпение не безгранично.

— Милорд, понимаете...

— Пока что я ничего не понимаю.

— Я насчёт того наблюдения, — маг собрался с дух и продолжал: — Вчера к ним приезжал маггловский целитель.

— Врач, ты хотел сказать, — автоматически поправил его Риддл. — Ну и что?

— Мы действовали согласно Вашему приказу, милорд.

Том Риддл положил волшебную палочку на стол, и, увидев, какой оттенок приобрело лицо его собеседника, понял, что зря вообще её достал. Пожиратель был сейчас в том состоянии, когда открытая угроза и последующее за ней наказание вводили его в положение, близкое к ментальному диссонансу, когда он знает, что его ждёт, если он не скажет правды, но и сказать он не может, потому что уверен, что за сказанное придётся расплатиться сполна.

— Попробуем ещё раз, — сказал Волдеморт, сегодня он проявлял просто ангельское терпение. — С кем ты дежурил?

— С Готфридом, господин.

— Странно, что вы двое ещё и что-то заметили, потому что, оказываясь в обществе друг друга, вы, как правило, никого и ничего вокруг себя не видите, — едко прокомментировал маг. — Как долго вы были на посту?

— Весь вчерашний день, милорд, — пожиратель отвёл глаза.

— Когда приезжал врач?

— Во второй половине дня, повелитель.

— Ты сказал, что вы действовали в соответствии с моим приказом, — проговорил волшебник, — значит, вы скорректировали память этого человека?

Ральф молча кивнул и приготовился к самому страшному.

— И что вам удалось узнать?

От Волдеморта не укрылся горький вздох шотландца и отчаяние, блеснувшее в его глазах.

— Повелитель, — сказал он, — я всего лишь гонец, характер вестей от меня не зависит...

— Перестань оправдываться и скажи, что случилось!

— Мы изъяли у врача амбулаторную карту, составленную на имя Гермионы Грейнджер.

Маг подошёл к своему повелителю и с поклоном отдал ему её.

— Это всё, что вам удалось выяснить? — в голосе слизеринца слышалось сомнение.

— В сущности, да, милорд.

— Хорошо, — прошептал Риддл, — подожди в приёмной, я уверен, что ты мне ещё понадобишься.

— Конечно, повелитель, — согласился Ральф и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

* * *

Том Риддл не знал, сколько прошло времени после побега Гермионы, он не считал дни. Волшебник мог сказать точно, что дома с того утра он бывал крайне редко, предпочитая чуть ли не спать на работе. Дела были тем, что помогало ему отвлечься: работа снова становилась главным в его жизни. Не имело значение даже то, что его люди выяснили, где скрывались сёстры Грейнджер. Он вспомнил, как Готфрид пришёл к нему и доложил, что их местонахождение установлено. Почему, Мерлина ради, он остановил его? А ведь тот был прав, когда сказал, что ему нужно было подождать всего час, и они снова оказались бы у него, причём обе. Что бы он сделал тогда с младшей Грейнджер, Лорд не знал, а вот со старшей… у него имелось много вариантов, и большинство из них было напрямую связано с его спальней. Но он приказал всего лишь держать их под наблюдением.

Некоторое время назад он видел Гермиону. Первый раз тогда в кабинете, когда Ломбхарт притащил к нему Алекса, её глаза и крик “Том, нет!”. Волдеморт усмехнулся. Интересно, успела ли она увидеть его Аваду? Ему было чрезвычайно любопытно, неужели она корила себя за то, что его секретарь совершил глупость? Наверное, да.

Что касается второго раза, то тут Лорд был не уверен, возможно, ему гриффиндорка просто приснилась? Или нет? Во всяком случае, он слышал всё, что она ему говорила, а сон это был или не сон... не так важно.

Она испугалась, что станет ненужной ему... Спасибо Мерлину, что она не знала, что он уже давно держал её рядом с собой не ради какого-то там зелья, а ради неё самой. Лорд Волдеморт не обладал ни поэтическим, ни музыкальным даром. Последнее, впрочем, представлялось ещё менее вероятно, чем первое, потому что маг был убеждён, что когда-то, в далёком детстве, ему на ухо наступил гиппогриф, а, может, и не один... Но, не обращая на это никакого внимания, Риддл неожиданно понял, что девица уже давно заменила ему утраченный хоркрукс, вернув его миру его прежние цвета. Тогда зачем он продолжал искать формулу зелья крови? Нежели аналитический склад ума не позволял ему догадаться, что на фоне его гриффиндорки это чёртово зелье было ничем? Правда, оно позволяло ему быть независимым… что там делать-то? Выпил флакончик, и готово. А тут... тут другое дело. Он забрал у неё всё, а она в ответ стала его ходячим хоркруксом, так что теперь какая-то часть души была неразрывно связана с ней, а может быть, и вся...

Она сказала, что скучает по нему. Моргана, да девчонка ненормальная! Тёмный Лорд сосредоточился на своём дыхании, чтобы успокоиться. А способен ли он сам признаться хотя бы себе, что ему тоже её недостаёт, а не считать это сумасшествием? Волдеморт скучает! Мерлин, куда катится мир! Сколько он ещё сможет держать её в отдалении? Риддл не знал. Её отсутствие и так негативно сказывалось на всём, что он делал. Волшебник чувствовал, что он на грани срыва.

Гриффиндорка просила прощения за то, что сбежала. Тёмный Лорд знал, что уже простил её, только сообщать об этом ей было пока рановато.

Что Гермиона ещё говорила? Ах да, она просила его найти её. Похоже, что она не понимала, что их местонахождение давно известно ему. А какой у девушки был мотив? Она сказала, что очень устала, что ж, это откровение приносило Волдеморту хоть не много удовлетворения, значит, не он один...

Сейчас впервые за много лет маг почувствовал сильную тревогу. Что ещё могло с ней случиться? Его люди ходили за девушкой практически по пятам и ничего существенного пока не замечали. Волдеморт устроился в кресле и, открыв принесённую Ральфом медицинскую карточку, углубился в чтение.

— МакРаут! — позвал он через некоторое время. Холодный голос мага прозвучал чуть выше, чем обычно.

* * *

— Давно сидишь?

— Только вышел.

— Ты сказал ему?

— Нет, просто отдал медкарту.

Ломбхарт поставил девочку на пол и отпустил её:

— Аля, знакомься, это Ральф.

— Привет, Ральф.

Пожиратель секунду тупо смотрел на протянутую ладошку и только благодаря взгляду Готфрида вспомнил о правилах хорошего тона.

— Привет, — поздоровался он.

Маги наблюдали, как девочка огляделась в приёмной Тёмного Лорда. У неё был такой вид, будто бы она бывала здесь каждый день.

— А где же Том? — поинтересовалась младшая Грейнджер.

— Эмм... он скоро будет,— выкрутился МакРаут, мысленно поблагодарив Мерлина за то, что Волдеморт не слышал этого вопроса.

Он переглянулся со своим другом и спросил у ребёнка:

— А если не секрет, зачем он тебе?

— Я хотела попросить его помочь моей сестре, — ответила девочка, — мне кажется, ей очень не хватает его, она даже заболела. Им нужно увидеться. Ой, — она подбежала к окну, выходившему на внутреннюю площадь Министерства магии. — Как красиво!

Воспользовавшись тем, что она их не слышит, Ральф тихо произнёс:

— Она заболела не от этого, просто Лорд зря времени не терял.

За что тут же получил несильный удар локтём в живот.

— Заткнись, придурок, — посоветовал разведчик.

— А что? Скажешь, что я не прав?

— Ты хоть понимаешь, что...

Их беседа была прервана. Волдеморт позвал МакРаута к себе.

— Удачи, — пожелал ему Готфрид.

* * *

— Кто ещё знает?

— Только Ломбхарт, повелитель.

Шотландец уже в который раз поразился выдержке, которой обладал Тёмный Лорд. Он не мог понять, как маг воспринял такую новость, потому что на его лице не отражалось никаких эмоций, а голубые глаза как прежде взирали на мир надменно и холодно. Его умение держать всё в себе и никогда не показывать другим своих истинных чувств вызывала у Ральфа уважение, наверное, потому что он сам так и не научился этому.

— Где он? На дежурстве?

— Нет, господин, он только что прибыл сюда.

— Ещё что-то случилось?

— Можно и так сказать, — пробормотал пожиратель.

— Позови его.

Через минуту в кабинет вошёл разведчик.

— Вызывали, милорд?

Лорд кивнул:

— Почему ты не на посту?

— Непредвиденные обстоятельства, повелитель, — объяснил он.

— Это какие же? — мягкий голос волшебника не сулил двум друзьям ничего хорошего. Они оба понимали, что одно неверное слово, и одному из них придётся соскребать другого с пола.

— Мне пришлось сопровождать человека, который очень хотел Вас видеть.

— Готфрид, — Волдеморта забавляли их растерянные лица, — подойди к двери кабинета и прочитай, что там написано.

Разведчик отошёл туда, куда ему приказали, и взглянул на объявление.

— Что там сказано?

— Что сегодня не приёмный день, господин.

— Что ж, читать ты не разучился, — насмешливо похвалил его Риддл.

— Господин, — МакРаут решился привлечь его внимание, — он просто не знал, что с ней делать.

— С кем?

— Со мной, — послышался детский голос.

Трое волшебников обернулись к входу.

“Твою ж...” — эта мысль одновременно посетила обоих пожирателей, и они как по команде взглянули на своего повелителя.

— Господа, оставьте нас, — бросил он, не отрывая взгляд от стоявшей в дверях девочки.

МакРаут и Ломбхарт поклонились и вышли из кабинета.

— Я знала, что ты есть на самом деле!

Алисия была рада. Она нашла его, оставалось только рассказать ему про Гермиону.

— Неужели Алекс не смог до конца убедить тебя? — спросил маг и указал своей юной посетительнице на одно из кресел. Девочка села.

Волшебник смотрел на неё и пытался понять, что толкнуло ребёнка пуститься на его поиски. Идею о том, что её послала сама гриффиндорка, он отмёл сразу, она бы не отпустила свою сестру к нему. Даже представительница факультета Годрика не способна на подобную глупость.

— Твоя сестра знает, где ты?

— Нет.

— Ты её не предупредила?

— Я оставила ей записку.

— Что ты ей написала?

— Что отправилась искать тебя.

Да, Волдеморт попытался представить себе состояние девушки, когда она найдёт это послание.

— А зачем я тебе? — спросил он, с интересом ожидая ответа.

— Потому что только ты можешь ей помочь.

— С чего ты взяла это, крошка?

Он догадывался, как именно он может это сделать, но ему очень хотелось услышать версию её сестры.

— Понимаешь, — Алисия подняла на него глаза, — она постоянно зовёт тебя во сне, а когда я спрашиваю, кто ты, она меняется в лице и начинает говорить о чём-нибудь другом. Я уже не маленькая, — ребёнок выпрямился в кресле и приготовился отстаивать свою позицию, если вдруг он станет возражать, — и понимаю, что ей тяжело без тебя. Пожалуйста, помоги ей.

Тёмный Лорд попытался представить себе со стороны эту картину. С этими двумя девушками никогда нельзя было быть полностью в чём-то уверенным. Что он мог ей ответить? Отправить её домой не представлялось возможным, она могла рассказать сестре, что действительно была у него, тогда Гермиона поймёт, что он вычислил их и сорвётся с места, а в том положении, в котором она находилась, ей не хватало только ещё одного срыва и переезда. Он начал всерьёз беспокоиться о ней. Но причиной тому послужило не то, что девушка ждала от него ребёнка, это стало скорее последней каплей. Ещё утром маг спрашивал себя, как долго он сможет держаться? Теперь у него был ответ, нужно увидеться с гриффиндоркой как можно скорее. Теперь волшебник прекрасно понимал, зачем приказал присматривать за ней, он дал время прежде всего себе, чтобы наконец-то осознать, что без этой девочки он больше не может.

А ребёнок... Когда он увидел то, что было написано в карточке, то подумал, что стал забывать родной английский язык, он сначала не поверил. А кода до него дошёл смысл слов, Волдеморт испытал шок: у него будет ребёнок. В его ближайших планах не значилось создание семьи, но, видимо, Мерлину было угодно распорядиться иначе. Опыта обращения с младенцами у него не было никакого. Точнее, так: этот навык был обратно пропорционален его знанию Тёмной магии, но волшебник был убеждён, что он справится. Дело было за малым: вернуть в Риддл-мэнор мать его будущего наследника. А может, наследницы? Нет, Риддл верил, что это будет именно сын.

— Хорошо, — согласился он, — я попробую помочь твоей сестре, но для этого мне потребуется твоя помощь.

Малолетняя заговорщица просияла и кивнула:

— Что мне нужно сделать?

Маг взглянул на часы: полдесятого утра.

— Когда обычно встаёт твоя сестра?

— Последнее время около одиннадцати.

— Всё, что от тебя требуется, это остаться здесь, пока я навещаю её, тем более с тобой побудет один человек, с которым ты уже знакома.

— Вы скажете мне, как она?

— Конечно, — Волдеморт улыбнулся, — не переживай.

Он увидел, как Алисия облегчённо вздохнула.

— Ральф, — позвал слизеринец.

В комнату зашёл шотландец, и маг заметил, как тот обеспокоенно посмотрел сначала на девочку, а потом — на него.

— Да, мой Лорд?

— Проводи мисс Грейнджер, — ребёнок тут же постарался выглядеть очень серьёзно, копируя поведение взрослых, — к её знакомому и прикажи ему доставить её в поместье и ждать моих указаний.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил МакРаут и протянул девочке руку, — Алисия, нам пора.

Пожиратель уже собрался закрыть дверь кабинета, когда младшая сестра Гермионы обернулась и вновь посмотрела на Тёмного Лорда:

— Ты поможешь ей?

— Помогу.

— Пообещай мне, пожалуйста!

— Обещаю.

Ральф от греха подальше быстрее потянул ребёнка за собой. А Волдеморт подумал, что хорошо, что эта крошка ничего не знала о непреложных обетах.

— Куда мы? — спросила Аля своего спутника.

— Тут недалеко, — отозвался он и, свернув в коридор, толкнул одну из трёх дубовых дверей.

— Проходи, — сказал он, пропуская её вперёд, и добавил, обращаясь к находившемуся в комнате человеку, который разбирал за столом в углу какие-то документы: — Приказ Лорда: отправишься с девочкой в Риддл-мэнор и будешь приглядывать там за ней до получения от него следующих инструкций. Всё ясно?

— Да, я понял, — ответил маг.

Аля обернулась на голос и улыбнулась.

* * *

— Готфрид, останешься здесь, — сказал Тёмный Лорд, закрывая кабинет.

— Повелитель, позвольте, но разве Вам не нужно сопровождение? — с сомнением спросил маг.

— Думаешь, я не смогу справиться с гриффиндоркой? — его любезный тон был обманчив. Волдеморт отошёл от двери и аппарировал.

— Нет, — ответил разведчик в пустоту, — я опасаюсь, как бы она не справилась с Вами.

Он махнул рукой и пошёл в столовую, выпить чашечку кофе, чтобы хоть немного прийти в чувство, иначе весь этот дурдом окончательно сведёт с ума и его.

* * *

Гермионе снился мальчик, её сын. Он играл в детской комнате и обернулся, когда она позвала его, и её глаза встретились с его, голубыми. Девушка ещё не до конца поняла, что скоро станет матерью. Она о себе и своей сестре едва могла позаботиться, а о младенце, куда уж ей. Но её пугал не столько страх перед ответственностью за ещё не родившееся дитя, сколько то, как отреагирует на её беременность Тёмный Лорд. Может и вовсе не говорить ему? Ведь она не знала, что он сделает, и не представляла, что ей предпринять. Вчера она полночи думала об этом, но так и не нашла ответа. Единственным человеком, который мог внести ясность в тот сумбур, в котором она находилась, был сам Волдеморт.

Гриффиндорка не знала, проснулась ли она или снова путешествует во сне, но, открыв глаза, она уперлась взглядом в расшитую серебряной нитью зелёную мантию.

“Привязанность к кому-либо или любовь — это слабость, собственно, поэтому у нашего Лорда никогда не было ни того, ни другого. Он практически сжился со своим одиночеством, когда появилась гриффиндорка”

Цитата Ральфа МакРаута из сборника Алекса Рубенса

“Лордодицея глазами Пожирателей Смерти”.

— Надо же, они ещё и разговаривают! — громко сообщил восторженный детский голос.

Волшебник только усмехнулся в ответ. То, что для него было обыденностью, для Алисии стало сказочным миром. Вот уже добрых полчаса, медленно прогуливаясь по галерее, он наблюдал за тем, как она перебегала от одной картины к другой, заливисто смеялась и корчила рожи персонажам некоторых полотен. Маг поражался тому, как странно она смотрелась в этом особняке. Отделанные тёмным деревом стены, старинные серебряные рамы, зелёные ковры и шторы на окнах никак не сочетались с голубым джемпером и клетчатой юбкой самой Алисии. При этом он знал, что проблема оказалась, конечно, глубже, чем разница в цветовой гамме, сам факт её присутствия здесь стал чем-то из ряда вон выходящим. Посмотрев на портреты, мужчина заметил, что с этой его мыслью они были полностью согласны, достаточно было увидеть выражение брезгливости, исказившее аристократические черты лица Салазара Слизерина, и потрясение, застывшее в глазах его главного идеологического противника.

Но сейчас самым отвратительным для Алекса Рубенса, присматривавшего по приказу Волдеморта за Алисией, было то, что он мог понять обоих. Маленькая маггла в доме Тёмного Лорда, само по себе это не являлось чем-то удивительным, мало что ли их здесь поубивали? Негодование Салазара вызывало то, что она была до сих пор жива, естественно, он ждал от своего наследника большего. Алекс невольно прислушивался к своим внутренним ощущениям, когда он был в её возрасте, примером для подражания для него был именно этот основатель Хогвартса, может, потому, что его родители считались (и, как потом выяснилось, являлись) ярыми сторонниками Волдеморта. Сына они воспитывали на его идеях. Юношу приучали ненавидеть магглов, чтить только двух великих волшебников, а полукровок не считать за людей. В общем, в какой-то мере Рубенсы добились своего: их сын попал на змеиный факультет, а потом вступил в ряды пожирателей смерти. Хотя они никогда не отличались особым фанатизмом, им суждено было погибнуть в битве с аврорами за те идеи, которые они принимали за истину. Они навсегда ушли, так и не узнав, что вся присущая слизеринцам хитрость их ребёнка была направлена не на достижение почёта и уважения среди своих сверстников, а на сокрытие своей внутренней борьбы. Да, гриффиндорское влияние бабушки им не удалось уничтожить. Оно заставило Алекса через несколько лет после вступления выйти из боевой группы пожирателей смерти и стать личным секретарём Тёмного Лорда. Свой поступок он объяснил и родителям, и приятелям (в Слизерине не бывает настоящих друзей), тем, что хотел быть ближе к своему господину, от себя же он не скрывал того, что всегда, когда он поднимал палочку и произносил непростительное заклятие, он видел перед глазами грустную улыбку и осуждающий взгляд своей бабушки. Она словно говорила ему: “Алекс, родной мой, разве этому я тебя учила?” Сначала он пытался бороться с наваждением, но потом плюнул и добился-таки места секретаря в качестве компромисса между своим слизеринским и гриффиндорским воспитанием.

Годрик Гриффиндор... Алекс видел потрясённое выражение его лица и понимал, что удивлён не меньше его. Волшебник на портрете вопросительно посмотрел на юношу, но тот в ответ только пожал плечами, он сам до конца не мог объяснить происходящее. Будучи одним из пожирателей смерти, Рубенс знал, что последнее слово во всех сферах их деятельности всегда остаётся за Волдемортом, только он может наказывать их и миловать, но юноша давно привык, что Лорд всегда только карает. И тогда, посмев пойти против него, он не ждал другого решения от своего господина. Стоя перед Волдемортом на коленях, когда тот ответил Ломбхарту, что выяснил всё, что хотел, Алекс понял, что хоть на миг в своей жизни он смог стать “гриффиндорцем”, у него получилось совершить доброе дело ради выгоды другого человека. Видимо, Лорд сделал тот же вывод, но чуть раньше, когда спросил, какой факультет заканчивали его родственники, найдя тем самым мотив его предательства.

Работая личным секретарём Тёмного Лорда, Рубенс не уставал поражаться ему. В далёком детстве он восхищался им, а узнав поближе, изо дня в день наблюдая за его поведением, отношением к подчинённым, пленникам, другим волшебникам, он стал испытывать к магу не только чувство почтения, но и уважения. Силе воле Лорда Волдеморта и его умению держать себя мог позавидовать каждый, юноша ни разу не видел на его лице других эмоций, кроме холодной вежливости и какого-то лёгкого чувства превосходства, с которым он взирал на окружающих его людей. Только иногда в его глазах мог мелькнуть слабый интерес, сменяя собой беспредельную скуку, почти всегда царившую в его взгляде. Сначала Алекса удивляло это чувство, но через какое-то время до него дошло, почему это была именно скука.

Ответ пришёл неожиданно. Тогда был шестой год обучения Поттера в Хогвартсе, и только что закончились зимние каникулы, когда в штаб пожирателей, располагавшийся в Малфой-мэноре, явился один из приближённых Тёмного Лорда, входящий в ближний круг, и попросил того об аудиенции. Алекс находился в библиотеке и прекрасно слышал всё, о чём волшебник разговаривал с Волдемортом. Их предали. Несколько пожирателей сдались Ордену и выдали весьма ценную для Риддла информацию, но вопреки их ожиданиям, их приговорили к поцелую дементора. Рубенс видел, как его господин, на лице которого не было и капли удивления, молча кивнул пожирателю, тем самым давая понять, что тот свободен. Проводив волшебника глазами, юноша решился спросить:

— Вас не удивило их предательство, мой Лорд?

— Нет, — ответил Волдеморт, взглянув на своего секретаря. Его тёмные с красным отблеском глаза смотрели на юношу спокойно и холодно, — я был уверен, что они так поступят.

— А Орден... — начал тот. — Вы знали?

— О приговоре? — спросил маг всё тем же бесстрастным голосом. — Конечно, я предполагал именно этот вариант развития событий.

— Они не оригинальны, — добавил он и, поднявшись из кресла, вышел из кабинета.

— Не оригинальны, — медленно повторил Алекс.

Интересно, могло ли произойти хоть что-нибудь, что было бы способно его удивить? Нет, наверное. Волдеморт в этой жизни видел всё, и все происходящие события он воспринимал исключительно рационально. Конечно, он не сразу научился этому, просто постепенно окружающий мир стал для него всего лишь предметом для анализа, будь то поступки людей или эмоции. Лорд жил схемами, которым должно было соответствовать всё вокруг него, и которые отличались странной для такого амбициозного мага аскетикой и жёсткостью. Риддл был аналитиком, всегда просчитывал возможные последствия действий как своих, так и своих врагов. Он сам выбрал для себя такую роль, и эта зацикленность на разуме в конечном итоге сделала из него наблюдателя в своей собственной жизни. Он словно со стороны смотрел на себя и свои поступки, что привело к тому, что волшебник стал подвергать анализу не только мир, но и себя самого, поэтому во всей его деятельности присутствовал минимум эмоций, а подчас наблюдалось их полное отсутствие. Они ничего не давали ему, только разум и знания, которые не противоречили его доводам, решали всё.

Рубенс усмехнулся. Знаменитая формула Тёмного Лорда, которую он постоянно слышал от него в разных вариациях. Но всегда ли её достаточно? Алекс стал одним из немногих людей, которые теперь доподлинно знали, что иногда и в подобные расчёты закрадывается исключение. Оно редко персонифицируется, но в данном случае это было так. Феномен, нарушающий эту философию, обладал не только материальным бытием и именем, но и имел кудрявые волосы и карие глаза. У юноши были доказательства тому, что Волдеморт мог чувствовать и воспринимать действительность чисто эмоционально. Он весьма скептически отнёсся к тому, что этому могло способствовать зелье крови, причиной он считал Гермиону Грейнджер, девушку, которая нарушила годами формировавшийся мир его господина и решительно отказывалась вписываться ни в одну из предложенных Лордом схем. Благодаря ей вся его хвалёная система летела к дементорам. А теперь ещё и ребёнок… Алекс дорого бы дал, чтобы увидеть выражение лица Тёмного Лорда, когда он узнал эту новость. Молодой человек не верил, что тот ничего не почувствовал.

— Алекс, кто это?! — Алисия подбежала к нему и спряталась за его спиной, судорожно вцепившись в его руку и отрывая от раздумий.

Молодой человек посмотрел, что могло испугать девочку. Лейли стояла в конце галереи с какими-то тряпками в руках и во все глаза таращилась на выглядывавшего из-за его спины ребёнка.

— Это домовой эльф, её зовут Лейли, — спокойно объяснил он, приобнимая Алисию за плечи.

— Раз она домашняя, значит, она не кусается? — спросила она.

— Нет, — улыбнулся Алекс. Он с трудом мог представить себе, насколько же надо разъярить домового эльфа, чтобы тот осмелился кого-то покусать.

— А она разговаривает?

Видимо, теперь девочка решила понадоедать не только портретам.

— Конечно, — удивился волшебник.

— Юный господин, — подтвердила его ответ Лейли, подав голос, она приблизилась на несколько шагов и вопросительно посмотрела на него, — эта юная мисс теперь будет вместо... — она осеклась, и юноша увидел слёзы в её больших чёрных глазах, — той мисс? Хозяин её...

— Нет, — быстро ответил он, верно решив, что Алисия вряд ли была в курсе странных взаимоотношений своей сестры и Тёмного Лорда.

— Её нашли? — в голосе старой эльфихи слышалось облегчение.

Рубенс кивнул.

— Мисс желает позавтракать? — успокоившись, она тут же вернулась к своим прямым обязанностям и перевела взгляд на Алисию.

— Я бы не отказалась, — осторожно ответила та, всё ещё не уверенная, что существо, стоящее напротив, может приготовить хоть что-нибудь съедобное. — Только не кашу!

Лейли слабо улыбнулась и сделала приглашающий жест рукой:

— Прошу за мной, мисс. Я провожу вас в столовую.

— Алекс? — Алисия с сомнением взглянула на волшебника.

— Иди, не бойся, я скоро присоединюсь к тебе.

Он стоял и смотрел, как девочка и эльф идут к лестнице в конце галереи. Алисия без умолку болтала и о чём-то спрашивала Лейли, которая терпеливо отвечала ей. И внезапно у Алекса мелькнула мысль, что он вполне мог никогда не увидеть этого, если бы не решение Волдеморта.

Перед глазами снова встала сцена в кабинете Лорда. Просмотрев тогда воспоминания Рубенса и перебросившись парой фраз с Ломбхартом, Волдеморт вдруг резко обернулся к двери, будто почувствовал чьё-то незримое присутствие, потом произнёс какое-то неизвестное ни Алексу, ни Готфриду заклинание и, развернувшись к коленопреклоненному юноше, взмахнул палочкой. Зелёный луч сорвался с её кончика и полетел прямо в его сердце. Алекс отстранённо наблюдал за ним, действия Лорда не стали для него сюрпризом. Но неожиданно, проклятие изменило направление и угодило в стоявшее рядом с Рубенсом кресло, не задев молодого человека.

— Готфрид, оставь нас, — нарушил тишину кабинета бесстрастный голос Риддла.

Скрипнула дверь и всё стихло. Рубенс продолжал стоять на коленях с закрытыми глазами, боясь поверить в происходящее. Он тяжело дышал, и в его сознании сейчас была только одна мысль: “Что это было?”

— Иллюзия, мальчик мой, — ответил Тёмный Лорд.

Алекс поднял на него взгляд. Сосредоточенность, с которой тот смотрел на него, напугала юношу. Если он решил не убивать его Авадой, значит, собрался подвергнуть изощрённым пыткам.

— В какой-то степени ты прав, — усмехнулся волшебник, — в августе ты перейдёшь на другую должность. Это и будет твоим наказанием.

— А до августа? — еле слышно выдохнул молодой человек.

— Ты будешь выполнять свои прежние обязанности, но прежде, — Волдеморт вновь взмахнул волшебной палочкой. — Круцио.

Алекс рухнул к его ногам, корчась от боли, однако, Лорд довольно быстро снял заклинание. Он присел рядом с ним и провёл палочкой по его лицу.

— Тебе придётся подумать над своим поведением, — сказал Риддл.

Рубенс непонимающе взглянул на него.

— Поднимайся, — приказал тот и, встав, убрал палочку в карман.

Юноша медленно поднялся на ноги.

— Милорд? — тихо окликнул он волшебника, который, казалось, потерял к нему всякий интерес и теперь задумчиво смотрел в окно.

Лорд обернулся к нему.

— Скопилось много документов, которые требуют твоего внимания, займись наконец-то делом и запомни, что я делаю тебе последнее предупреждение, — сказал он и, махнув рукой на дверь, добавил: — Вон отсюда, пока я не передумал.

Алекс попятился к двери и у самого порога выдохнул:

— Спасибо, повелитель.

— Я сказал: убирайся!

Дверь за секретарём закрылась. Лорд снова посмотрел в окно — на улице шёл снег.

Алекс очнулся от воспоминаний и тряхнул головой. Теперь всё это было в прошлом. Полюбовавшись на благодарные выражения лиц портретов, которых он избавил он надоедливой девчушки, юноша направился в столовую Риддл-мэнора.

* * *

— Я взял тебе двойной без сахара, как ты любишь, — МакРаут поставил перед Готфридом чашку с кофе и опустился на соседний стул.

Министерский обеденный зал, или, проще говоря, столовая, была почти пуста, если не считать двоих волшебников, сидящих в другом конце зала и тихо переговаривающихся о чём-то своём, и только что пришедших сюда пожирателей.

— Спасибо, — отстранённо поблагодарил тот.

— Почему ты такой потерянный? Господин поручил руководство новой операцией?

— Нет, — усмехнулся Ломбхарт, — на этот раз он сам отправился на задание.

— Да, — казалось, Ральф очень заинтересовался словами своего друга, — и на какое же?

— Миссия под кодовым названием “Убеди Грейнджер”, — хмыкнул тот.

МакРаут, который как раз в этот момент делал глоток кофе, поперхнулся.

— Твой сарказм не уместен.

Готфрид проигнорировал это замечание.

— Мне интересно, что ещё этот недоделанный алхимик добавил в зелье нашего Лорда.

— Говори тише, — шикнул на него Ральф, оглядевшись по сторонам, к счастью, никто не слышал их. — Не мог целитель Дуглас туда ничего добавить, ты же сам говорил, что господин лично всё перепроверил, прежде чем выпить зелье, приготовленное, как ты выразился, алхимиком.

— Да знаю я, — скривился Готфрид и подул на чашку с кофе, — просто последнее время наш Лорд совершает абсолютно не характерные для себя поступки, вот я и пытаюсь найти им объяснение.

Шотландец задумчиво кивнул.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы он менял свои планы в самый последний момент?

— До того, как в его поместье оказалась Грейнджер, ни разу, — ответил Ломбхарт. — Знаешь, я был очень удивлён, когда узнал от Дембрича, что после своего первого побега девушка осталась жива.

— А Рубенс? — спросил Ральф. — Лорд ведь не убил его, значит, его тоже что-то остановило.

— Скорее кто-то.

МакРаут заинтересованно посмотрел на своего собеседника.

— Опять Грейнджер? — предположил он.

— Думаю, да.

— Но больше всего меня удивило другое, — произнёс Готфрид несколько минут спустя.

— Почему в этот раз он сразу не вернул её в поместье?

— С этим всё очень просто, — оживился Ральф.

— Просвети меня, — с сомнением взглянув на него, попросил Ломбхарт.

— Лорд стал понимать, что слишком привязался к девушке, и, видимо, решил таким образом избавиться от наваждения.

— Ну да, а она, как обычно, спутала ему все карты, — добавил разведчик.

— Мне кажется, в этом он сам виноват.

Волшебники переглянулись, стараясь сдержать смех.

— Можно и так сказать, — немного успокоившись, сказал Готфрид, — а если серьёзно?

— Привязанность к кому-либо или любовь — это слабость, Готфрид, собственно, поэтому наш Лорд всегда был один, — пояснил Ральф. — Он практически сжился с этой ролью, когда появилась гриффиндорка. И, сдаётся мне, очень вовремя появилась.

— Почему?

— Ни один человек в мире, — вздохнул шотландец и откинулся на спинку стула, — будь то маггл или волшебник, не может пережить одиночества.

— Но Лорд сам так решил, — возразил ему Ломбхарт.

— Да, — кивнул тот, — выбрав власть, наш господин автоматически остался один. И применительно к нему, можно сказать, что понятия “правление” и “жизнь” стали полностью синонимичны.

— Так можно сойти с ума, — прокомментировал разведчик.

— Несомненно, — согласился МакРаут, делая очередной глоток кофе, — но тут появилась Грейнджер.

— И?

— Он запер её в своём поместье, — философствовал шотландец, — и она стала полностью зависеть от него.

— Это ничего не объясняет, — прервал его Ломбхарт, — в конечном счёте, мы все от него зависим.

— Да, — очень снисходительно заметил Ральф, за что удостоился предупреждающего взгляда от своего собеседника, — но помимо службы Тёмному Лорду у большинства из нас есть своя жизнь: семья, друзья, дети...

Он остановился на середине предложения и, убедившись, что его внимательно слушают, продолжил:

— А у неё нет ничего подобного, с того момента, как она оказалась в Риддл-мэноре, вся её жизнь крутится вокруг одного человека. Девушка не стремилась к этому, но получилось, что именно она спасла его от одиночества, поэтому не удивительно, что Лорд привязался к ней.

— Судя по тому, что я слышал и видел, с ней определённо не соскучишься.

— Мерлина ради, Готфрид, — поморщился МакРаут, словно тот ляпнул какую-то глупость, — у него была уже масса возможностей убить её, если бы он хотел, он бы так и поступил.

— А как же зелье?

— Да дементор с ним, с зельем! — повысил голос Ральф и заметил, как на них обернулись другие волшебники. — Девушка вернула его к жизни, слышишь?!

— Не ори так, — попросил его Готфрид, — на нас уже люди косо смотрят.

— Ты не понимаешь элементарного...

— О, нет, теперь понимаю, — прервал он своего друга.

— Почему теперь? — уже спокойнее спросил тот.

— Потому что благодаря сёстрам Грейнджер у меня появилась возможность сравнить.

— Поясни.

— С чего бы начать, — разведчик на мгновение задумался, — я видел Тёмного Лорда в разных обстоятельствах и, Мерлин свидетель, давно привык к его жестокости и бескомпромиссности, но с появлением Гермионы я начал замечать изменения в его поведении. Сначала они были стихийными, и я подчас не обращал на них пристального внимания, но потом они вошли у него в привычку, и это меня насторожило.

— Ты о чём? — спросил его Ральф, но по его лицу было видно, что он и так догадывался о том, что подразумевал его собеседник.

— Раньше он засиживался в штабе допоздна, мог среди ночи вызвать к себе кого-то из ближнего круга, а теперь он бывает в своём рабочем кабинете исключительно в приёмные часы, никогда не остаётся дольше...

— Это понятно, сейчас же нет войны, — вставил шотландец, но его голос прозвучал неуверенно.

— Нет, Ральф, не в этом дело, просто он как будто хочет поскорее разобраться с делами и вернуться в поместье, — Готфрид поднял удивлённый взгляд на своего собеседника, он сам был поражён, что сказал это. — Или я неправ?

— Допустим, — сказал тот. — Что-то ещё?

— Алекс...

— Да, — МакРаут опёрся локтями о стол, — мальчишка точно в рубашке родился.

— Я ещё могу понять, почему Лорд не убил его в первый раз, — продолжил рассуждать Ломбхарт, — но почему он оставил его в живых после того, как тот помог Грейнджер?

Ральф несколько секунд смотрел прямо перед собой, а затем, переведя взгляд на разведчика, заявил:

— Чувство вины.

— Что?

Его собеседник возвёл глаза к потолку и тяжело вздохнул.

— Чувство вины, дорогой мой, — словно маленькому ребёнку объяснил он. — Гермиона из гриффиндорцев, а у них вина — это абсолютная категория, уступающая в их случае разве что храбрости и глупости. Их психология, в отличие от нашей, очень понятна.

Выдав всё это на одном дыхании, пожиратель, в котором, как оказалось, всю жизнь дремал учёный, наткнулся на совершенно обалделый взгляд Готфрида Ломбхарта.

— Неужели дошло?

— Да, — кивнул тот, — я наконец-то понял, почему ты так плохо учился на Слизерине.

— И почему же?

— Потому что ты всегда пытаешься остаться объективным, — припечатал разведчик, — для тебя важно знание ради знания, так что, тебе больше подошел бы Рэйвенкло.

— Шляпа предлагала мне пойти туда, — пожиратель слегка улыбнулся, — но я уговорил её изменить своё решение.

— Почему?

— Отец пригрозил, что, если я не попаду на Слизерин, он лишит меня наследства.

— Мерлин, — вздохнул Готфрид. — Ты никогда не рассказывал мне об этом.

Могло показаться, что в его голосе прозвучала обида.

— Да дело прошлое, — отмахнулся Ральф и вернулся к другой проблеме. — Так ты понял или нет?

— Честно говоря, не совсем.

— Я думаю, — начал объясняться шотландец, — что если бы господин убил Алекса, то Гермиона всю оставшуюся жизнь винила бы себя в его смерти и...

Он не закончил фразу, потому что заметил, что его собеседник изо всех сил пытается не рассмеяться.

— А теперь что?

Ответа ему пришлось ждать пару минут, потому что Ломбхарт всё никак не мог успокоиться.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Лорд заботился о её чувствах? — его вопрос прозвучал так, будто он только что услышал самую смешную шутку в мире.

— Сознательно конечно нет, но, тем не менее, он оставил Алекса в живых, — серьёзно ответил Ральф.

— Наверняка у него были какие-то скрытые цели, — возразил Готфрид, всё ещё улыбаясь.

— То есть ты мне не веришь?

— Нет, прости, Ральф.

— Что ж, — вопреки ожиданиям собеседника тот воспринял такой ответ совершенно спокойно, будто знал, что разведчик так скажет, — посмотришь сам.

— И я не удивлюсь, — тут же добавил он, не давая Ломбхарту и рта раскрыть, — если вдруг окажется, что Алекс понадобился Лорду для какого-то сложного задания, с которым никто кроме него не справиться.

— В сущности, — проговорил Ральф после недолгого раздумья, — девушка никогда не сможет изменить того, что сделал Тёмный Лорд, просто потому что в эту сферу своей деятельности он её не допустит. Даже ей не под силу поменять его представления о власти.

— По-моему, — Готфрид положил руку ему на плечо и слегка сжал, — ты слишком долго был на дежурстве, тебе надо отдохнуть.

— А ты разве не составишь мне компанию?

— Нет, боюсь, сегодня мне это не удастся, — с сожалением ответил разведчик.

— Почему?

— После обеда моя смена, забыл?

— А, — тут же закивал Ральф, — вспомнил. Тогда, — маг отставил чашку и поднялся из-за стола, — до завтра.

— До завтра, — попрощался Готфрид.

Шотландец обошёл стол и приблизился к двери.

— Ральф! — позвал его Ломбхарт.

— Что? — обернулся тот.

— Тебе не кажется, что ровным счётом ничего не изменилось? — вопрос абсолютно не вязался с тем, о чём они до этого разговаривали, но, шотландец похоже понял, что имел в виду его друг.

— Ломбхарт, — вздохнул МакРаут, — мы всего лишь получили то, к чему так стремились, пожалуй, тебе пора смириться с этим.

Он кивнул Готфриду и вышел из столовой. Тот проводил его усталым взглядом и отпил кофе. Он показался разведчику каким-то уж очень противным на вкус.

* * *

Гермиона зажмурилась. “Этого не могло быть, пожалуйста!” — в отчаянии подумала она и решилась приоткрыть один глаз, затем второй. Девушка резко села на постели и огляделась: в спальне никого не было. Восстановив дыхание, Гермиона взглянула на часы: полдесятого утра. Вставать было ещё рано. Откинувшись на подушки, она прошептала:

— Слава Мерлину, показалось.

Галлюцинации. С недавнего времени, о котором она не очень любила вспоминать, ей постоянно что-то мерещилось. Просыпаясь среди ночи от очередного кошмарного сна, она долго не могла понять, где сон, а где реальность. Её видения отличались впечатляющим разнообразием, и единственным, что в них наблюдалось общего, был образ Тёмного Лорда: высокая фигура в чёрной мантии в Отделе Тайн, тот же человек, сидящий во главе длинного стола в каком-то мрачном помещении с высоким потолком и что-то говорящий другим волшебникам в длинных мантиях. Иногда гриффиндорка пробовала позвать его, и когда он оборачивался, она встречала ясный и спокойный взгляд красных глаз, но девушка даже не успевала испугаться, как они меняли цвет на светло-голубой.

Гермиона укрылась одеялом, повернулась на бок и закрыла глаза, решив ещё часик поспать. Через пару минут тишину спальни нарушало только размеренное дыхание девушки, однако реализовать задуманное ей не удалось, и через полчаса она снова проснулась.

“Мной двигало только одно желание — помочь. Я не имела понятия о том, какие отношения связывали Гермиону и Тёмного Лорда, и уж точно не представляла, что моя сестра была беременна, просто чувствовала, что Том ей нужен. Я знаю, ты не осудишь меня, Алекс, и я очень рада, что тогда заставила себя выйти из дома”

Алисия Джейн Грейнджер. Цитата из личной переписки.

Человек — животное, и как и любой другой живой организм, он может привыкнуть практически ко всему. Такую его способность люди давно назвали красивым латинским словом “адаптация”. Правда, в философском и антропологическом дискурсе у данного понятия есть ряд особенностей, среди которых выделение двух типов социальной адаптации: естественной и искусственной, или “рваной”. Вряд ли, конечно, Тёмный Лорд интересовался категориальным аппаратом маггловских гуманитарных наук, но то, что ему придётся заставить Гермиону Грейнджер привыкнуть к тому миру, который он сам создал, маг понимал очень хорошо. Также он был абсолютно уверен в том, что теперь ей некуда деваться, вряд ли маггловский мир примет её с распростёртыми объятиями. Но стоило ли ему в таком случае менять тактику? Так как в этом принципиальном для него вопросе все средства были хороши, то Риддл, надо признать, не очень-то об этом беспокоился. Всё, о чём сейчас думал мужчина, подходя к небольшому двухэтажному коттеджу и в который раз восторгаясь предупредительности волшебников, придумавших когда-то чары невидимости, это возможность увидеть девушку. Конечно, ему постоянно сообщали, что она делает, с кем общается, так что за всё то время, что она жила в пригороде Лондона, он успел почти выучить её распорядок дня, но всё это было не тем, чего он хотел.

Остановившись перед входной железной дверью, Лорд придирчиво изучал её некоторое время, потом взялся за ручку и пробормотал заклинание, — дверь с лёгкостью поддалась. Оказавшись внутри, маг тихонько закрыл её за собой и невольно усмехнулся, увидев на её внутренней стороне четыре замка. Неужели девчонка и вправду думала, что какие-то маггловские штуковины смогут его остановить?

Волдеморт прислушался. В доме было тихо, видимо, Гермиона ещё не встала, и это оказалось ему на руку. Осмотрев гостиную, маг прошёл на кухню и заметил небольшой клочок бумаги, небрежно брошенный на середину обеденного стола.

“Герми! — гласила записка. — Не волнуйся, я вернусь, когда найду Тома. Твоя сестра”.

Тёмный Лорд решил, что подвергать Алисию пыточному заклинанию за такое фамильярное к нему обращение уже поздно, а лишать Гермиону возможности лично найти послание и ознакомиться с его содержанием — просто недопустимо, поэтому, сунув бумажку в карман мантии, маг поднялся на второй этаж.

Планировка второго этажа в подобных коттеджах была стандартной. Три примерно одинаковых по размеру комнаты окружали лестницу с трёх сторон. Дверь ближайшей к Лорду оказалась плотно закрыта, естественно, мириться с этим маг не собирался, а потому, обследовав комнату, пришёл к выводу, что это было нечто среднее между гардеробной, кладовкой, библиотекой и игровой. В общем, такой компот у себя дома наблюдают практически все магглы, и, закрывая за собой дверь, Волдеморт поморщился, в очередной раз подумав о том, насколько же они всё-таки бестолковые. Вторая комната, судя по её обстановке, принадлежала младшей Грейнджер: кровать оказалась аккуратно застелена, на тумбочке рядом с ней лежала книга, а пол был усеян всевозможными игрушками. Волшебник направился к третьей двери и, оказавшись в последней комнате, на мгновение неподвижно застыл. В спальне был минимум мебели: небольшое трюмо стояло справа от входа. Напротив него виднелась дверь в ванную комнату. У окна рядом с торшером стояло кресло, а на невысоком столике лежала книга. Но пристальное внимание волшебника привлекла кровать, точнее девушка, на ней лежавшая. Маг прошёл вглубь комнаты и, положив записку Алисии на трюмо, сел в кресло. Задумавшись на мгновение, он вытащил волшебную палочку и прошептал заклинание, направив её в сторону двери, затем обернулся к окну и проделал то же самое. Внезапно Гермиона заворочалась во сне, и Лорд понял: ждать ему осталось недолго.

* * *

Гермиона просыпалась очень неохотно. Открыв глаза и посмотрев на будильник заспанным взглядом, девушка поняла две вещи. Во-первых, она дремала всего полчаса, во-вторых, ей и вовсе не надо было снова ложиться спать, потому что теперь у неё очень сильно болела голова. Нашарив под подушкой волшебную палочку, она как будто почувствовала себя лучше: последнее время она предпочитала не расставаться с ней ни днём, ни ночью.

Несколько минут Гермиона лежала неподвижно, напряжённо вслушиваясь в окружающую её тишину, лишь изредка нарушаемую тиканьем часов и шумом проезжающих за окном машин, последние были визитной карточкой маггловского мира. Несколько дней назад, застряв в традиционной пробке на выезде из Лондона, девушка поймала себя на мысли, что с детства такие понятные и привычные звуки, вещи и обозначения, как звук работающего в машине двигателя, сотовый телефон, круглый символ столичного метрополитена, двухэтажный автобус, который по открыткам узнавали в любой стране мира, стали для неё чужими. Наблюдая в окно за спешащими куда-то лондонцами, озабоченными грузом собственных проблем, причём явно вселенского масштаба, она с ужасом поняла, что в этом мире ей отныне не было места, и стать одной из них не суждено. Все их мысли и проблемы вмиг показались ей такими приземлёнными и недостойными внимания, и тогда девушка неожиданно почувствовала себя очень уставшей. А сейчас её злило то, что она никак не может заново привыкнуть к таким обыденным звукам. Гермиона осознала, чего в первую очередь ей не хватает: потрескивания дров в камине в кабинете Тёмного Лорда, скрипа пера по бумаге, которым маг обыкновенно делал какие-то пометки в документах, и шелеста его мантии...

Этот дом, отныне принадлежащий ей, был своеобразной границей того межмирья, в котором она поневоле оказалась. Но самым обидным стало то, что девушка со своей младшей сестрой и ещё народившимся младенцем, не имела доступа ни в сообщество британских магов, ни в мир магглов, и ей не к кому было обратиться за помощью… разве что...

Отогнав мрачные мысли, Гермиона встала с постели и потянулась. Цепкий взгляд Тёмного Лорда тут же прошёлся по её телу, отыскивая возможные изменения. Нет, она осталась такой же, какой он её запомнил. Значит, у него будет возможность с самого начала пронаблюдать за тем, как в ней развивается новая жизнь. Тем временем девушка поправила бретельку ночной рубашки на левом плече и направилась в ванную. Но на полпути к двери она неожиданно замерла и быстро подошла к трюмо, буквально схватив маленький клочок бумаги.

Волдеморт всегда знал, что у него есть садистские наклонности, поэтому не удивился, что почувствовал удовлетворение, увидев, как на глазах бледнеет Гермиона, и её зрачки расширяются от шока.

— Мерлин, — глухо выдохнула она.

Алисия... Её нужно остановить! Девушка выронила послание, бросилась к двери и дёрнула ручку... ничего не произошло. Вторая попытка, третья… ничего. Магия? Но, Мерлин, откуда? В панике Гермиона подбежала к окну и попыталась открыть его, но с тем же результатом. Тёмный Лорд видел, как она обернулась и нервно оглядела комнату, затем, словно что-то почувствовав, прислонилась к стене, сползла на пол и заплакала.

Её руки дрожали, и она обхватила ими колени. Её сестра, единственный родной человек во всём мире, ради жизни и безопасности которого она продала себя, своим поступком перечеркнула всё. Неужели Алисия слышала, как она кричала по ночам и звала Тёмного Лорда? Да, теперь понятно, чем объяснялся её интерес к Тому. Но зачем, Морганы ради, она решила найти его?

Со времени своего побега Гермиона не применяла магию, из чего следовало, что это сделал кто-то другой. И у неё не было сомнений в том, что этот “другой” находится сейчас в её спальне. “Алисия не была бы собой, если бы не преуспела в своём поиске”, — обречённо подумала девушка. Она не удивилась, в сущности, всё шло именно к такому концу. Она могла убегать от него сколько угодно, но он всё равно найдёт её, где бы она ни пряталась.

Вдруг её всхлипы прекратились, и Волдеморт увидел, как девушка медленно потянулась за своей волшебной палочкой.

— Я знаю, что Вы здесь, милорд, — сказала она, держа её наготове.

— А когда ты просила меня найти тебя, ты не была столь официальна, — отозвался маг.

Гермиона резко повернулась на звук его голоса. Тёмный Лорд сидел в кресле, сложив руки домиком и опустив на них подбородок, и насмешливо смотрел на неё. Если бы она сейчас увидела его впервые в жизни, то, наверное, не заметила бы облегчение, мелькнувшее в глубине его холодных глаз. Что за чёрт?!

— Не знаю, что Вы имеете в виду, — возразила она, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее.

— Конечно, — снисходительно заметил Волдеморт.

“С того времени он стал ещё привлекательнее”, — подумала Гермиона и тут же одёрнула себя: нашла, о чём беспокоиться, но волшебник уже заметил румянец на её щеках. Она прекрасно помнила своё путешествие.

— Зачем тебе палочка? — спросил он, кивнув на её руки.

Она проследила за его взглядом и посмотрела на волшебную палочку так, словно первый раз увидела её, но затем, мгновение подумав, она направила её прямо на сидящего в кресле волшебника.

— Убьёшь меня? — усмехнулся тот, но его глаза остались серьёзными.

Гермиона не шелохнулась. Иллюзия — вместо выбора, и клетка — вместо свободы. Она уже никогда не сможет самостоятельно принимать решения. Хотя, если сейчас поднести палочку к виску и прочитать Аваду… Заманчиво, конечно, но она не могла так поступить, потому что эгоизм, присущий в той или иной степени всем людям, у гриффиндорцев был практически атрофирован, Гермиона не могла убить ребёнка, если у неё имелся хоть один шанс на жизнь. А судя по тому, что Тёмный Лорд терпеливо ждал её решения, шанс у неё был.

Волдеморт действительно ждал, как она поступит, он сознательно не читал её мысли, полагаясь на свою реакцию, так что, если девчонка задумала бы сделать какую-нибудь глупость, ему не составило бы труда остановить её. Но то ли гриффиндорка начала умнеть, то ли действительно устала бегать от него, как бы то ни было, она только мельком взглянула на него и буквально швырнула палочку к его ногам. Та прокатилась по полу и остановилась рядом с его сапогами.

— Хорошая девочка, — похвалил волшебник.

Взмах руки, и Гермиона увидела, как её волшебная палочка исчезла в складках его мантии, но была не готова к тому, что неожиданно в руке мага окажется его собственная. Он произнёс заклинание, и записка Алисии, до этого валявшаяся на полу у кровати, обратилась в пепел, а в комнате раздался взволнованный детский голос:

— Я обязательно найду его, сестрёнка, обещаю. Я знаю, что он тебе нужен.

Гермиона уткнулась лбом в колени. В этот момент её не волновало, что Алисия высказала ту мысль, которую бы никогда не произнесла вслух она сама. Девушка не могла поверить, что её сестре удалось совершить задуманное, здесь явно было что-то нечисто.

— Как моя сестра смогла найти Вас? — шепнула она, не поднимая головы.

В ответ послышался его тихий смех.

— Неужели ты думаешь, что это она нашла меня?

— Но тогда кто...

— Мои пожиратели, — просветил он, не дав ей договорить. — Они привели её ко мне.

— Что Вы с ней сделали? — девушка резко вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Пока ничего.

— Где она?

— В Риддл-мэноре.

Неожиданно в её сознании возник вопрос: как тогда пожиратели нашли Алисию?

— Обыкновенно, — Лорду не нужно было читать её мысли, в своих вопросах она была легко предсказуема. — За вами обеими уже давно следят.

— Как давно? — быстро спросила она.

— С твоей первой поездки в Лондон.

Интересно, был ли хоть один шанс, что его разведчиков не насторожил визит врача? Зная Лорда и его маниакальную любовь к фактам, можно точно сказать — нет, не было. Тогда он уже должен знать...

В жизни каждого человека иногда случается так, что принимать решения самостоятельно просто не остаётся сил, руки опускаются, и сознание накрывает белая пелена, он просто не знает, что делать дальше. Попросить совета? А если рядом нет того, кому можно довериться? Плюнуть на всё? А как же ответственность и долг? Гермиона помотала головой. Она больше не могла жить в постоянном напряжении, с беспокойством оглядываясь по сторонам, ожидая… чего? Того, что Лорд даст ей свободу? Бред, он никогда не отпускает тех, кому не посчастливилось попасть в поле его зрения. А она… Теперь девушка была связана с ним куда более крепкими узами, разрывать которые она не хотела, ведь он мог дать ей то, что она искала. Гермиона искренне считала, что дети не должны отвечать за грехи своих отцов. Она уже любила своего ребёнка. Если бы не он и Алисия, то кто знает, возможно, сейчас Гермиона бы не бросила Волдеморту свою палочку, а сделала то, о чём думала сначала, — прошептала Аваду.

Да, девушка была гриффиндоркой, это означало, что она не имеет права сдаваться. Гермиона была уверена, что друзья не одобрили бы то, что она собиралась совершить, но сейчас, выкинутая из обоих миров с сестрой и не родившимся ребёнком на руках, она склонялась к тому, что ей пора было остановиться и сдаться... нет, не сдаться, а прийти к компромиссу. Пусть Лорд сам решает, что с ней делать.

Волдеморт сидел неподвижно. Шли минуты, но Гермиона больше не поднимала на него глаз. Он, конечно, мог усыпить её и аппарировать с ней в поместье, где ей было самое место (так, похоже, он наконец-то признал и это), но ей предстояло стать матерью его наследников, и чем быстрее она сама поймёт то, что им необходимо найти решение проблемы, тем лучше.

Тяжёлый вздох вырвался из груди девушки. Она медленно поднялась на ноги и сделала один шаг к креслу. Второй. Третий. Четвёртый. Пятый. Гермиона старалась не смотреть на волшебника, она глядела в пол и сосредоточилась на том, что считала шаги. Остановившись в полуметре от Тёмного Лорда, она бросилась на колени и, вцепившись руками в его мантию, прижалась лбом к подлокотнику кресла.

— Вы ведь знаете?

— Знаю, — его голос звучал спокойно. В нём не слышалось ни злости, ни раздражения. Это подтолкнуло Гермиону задать следующий вопрос.

— Что Вы намерены делать?

— Прямо сейчас?

Она кивнула.

— Отшлёпать тебя.

— Что? — девушка в шоке подняла на него глаза и отшатнулась.

Тёмный Лорд наклонился и, подняв Гермиону на руки, положил её лицом вниз к себе на колени. Она не успела и пикнуть, как волшебник задрал её ночную рубашку и приспустил трусики. Девушка очнулась только тогда, когда его рука с силой опустилась на её ягодицы.

— Нет, не надо! — она попыталась перевернуться, но добилась только того, что свободной рукой маг прижал её руки к креслу.

Следующий удар оказался сильнее и заставил её сжаться.

— Мне давно следовало так поступить, — говорил Тёмный Лорд, наблюдая за тем, как под его рукой краснеет нежная девичья кожа. — Я и так был слишком снисходителен к тебе.

Гермиона тихо всхлипывала, при каждом ударе, но не вырывалась из его хватки. Через некоторое время кожу там, куда опускалась его рука начало жечь, а руки затекли, и девушка больше не могла терпеть.

— Остановитесь, милорд, — попросила она.

Но он и не думал выполнять её просьбу, продолжая свою воспитательную работу в каком-то одному ему ведомом ритме. Гермиона стала ёрзать, всячески стараясь помешать ему, отвлечь, за что удары стали сыпаться чаще.

— Том, — наконец тихо выдохнула она, не представляя, как ещё заставить его прекратить это. За использование этого имени Волдеморт мог равно, как разозлиться, так и отпустить её. — Прошу тебя, пожалуйста, перестань.

Удара не последовало. Гермиона замерла, когда волшебник осторожно дотронулся до её ягодиц, почти нежно, растирая её кожу круговыми движениями рук. Он наклонился, и девушка почувствовала на себе его тёплое дыхание, потом его губы. Он медленно целовал её кожу, поднимаясь к пояснице. Лорд застал её врасплох, и девушка даже не заметила, что он уже отпустил её руки. Она неподвижно лежала, прикрыв глаза.

— Том, — попробовала она позвать его через пару минут.

Мгновение спустя волшебник перевернул девушку и одёрнул её рубашку. Теперь Гермиона сидела боком к нему, растирая затёкшие запястья, на которых постепенно исчезали следы его пальцев.

— Как я понимаю, — негромко произнёс он, — ты не собиралась сообщать мне, что беременна?

— Нет, — честно ответила она.

— Почему?

Такой простой вопрос, заданный без каких-либо эмоций, но что она могла на него ответить?

— Я боялась, — голос девушки прозвучал еле слышно.

Волдеморт взял её за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. В них был вопрос, маг ждал объяснений.

— Из-за ребёнка я думала, что...

Гермиона запнулась. Теперь идея о том, что он бы убил её и ребёнка, показалась ей настолько дурацкой, что она не осмелилась высказать её вслух. Как человек, пусть даже этим человеком и был Волдеморт, может убить своего ребёнка?! Тёмный Лорд тем временем достал волшебную палочку. Девушка с ужасом наблюдала за ним. Неужели он так и поступит? Нет!

Лорд почувствовал, что она попыталась отодвинуться, и сильнее прижал её к себе, потом произнёс заклинание, и торшер, стоявший рядом, превратился в другое кресло.

— Сядь, — отрывисто приказал он.

Гермиона опустилась в появившееся кресло и посмотрела куда-то поверх плеча волшебника, очень заинтересовавшись узорами на обоях.

— Гермиона, — её имя, произнесённое Волдемортом, заставило девушку вздрогнуть и взглянуть на него, — я не могу тебя отпустить, забудь об этом.

Лорд начал с главного. Она не ожидала, что он будет объясняться с ней, но раз так, то она очень надеялась получить от него ответы на все волнующие её вопросы.

— Из-за ребёнка?

— Да.

— А если бы я не была беременна, милорд?

— Называй меня Томом, малышка, — поправил её Тёмный Лорд и продолжил: — Тогда бы я вернул тебя в поместье и позаботился о том, чтобы в скором времени ты забеременела.

— Мил... Том, зачем тебе это?

— Я хочу, чтобы ты стала матерью всех моих наследников. И тебе же будет легче, — продолжал он, наблюдая, как Гермиона поражённо смотрит на него во все глаза, — если ты смиришься со своей судьбой.

— Почему я? Неужели ты не можешь найти себе девушку из чистокровной семьи?

— Из чисто практических соображений, — ответил Лорд. — Если я женюсь на представительнице одной чистокровной семьи, то остальным это не понравится, а нам сейчас только гражданской войны недостаёт.

— Но твои пожиратели... они не примут меня! Я же...

— Молчи, — с неожиданной злостью в голосе оборвал он её. — Никто не будет их спрашивать, и тебя не должно волновать их мнение. А если кто-то вдруг отнесётся к тебе без должного почтения, то это очень просто решаемый вопрос.

Гермиона положила руку на свой живот. Пройдёт совсем немного времени, прежде чем на свет появится малыш. И всё, чего она хотела, это возможность быть рядом с ним, наблюдать за тем, как он растёт, воспитывать его. А если для этого ей придётся стать супругой Тёмного Лорда, что ж, она была готова.

— Я согласна, — кивнула она.

— Так просто?

— Да, только, пожалуйста... — она запнулась, не зная, как облечь в слова то, о чём собиралась попросить.

— Слушаю тебя, — Лорд давал ей возможность высказаться.

— Я хочу покоя, — наконец произнесла она, — для всех нас. Я больше не могу жить в тревоге и просыпаться ночью в холодном поту после кошмаров. Если бы у меня была возможность забыть войну! — тяжело вздохнула девушка. — Знаешь, профессор Флитвик был прав, сказав, что, чтобы ни произошло, отчаиваться нельзя, нужно жить дальше. Дай мне спокойно жить и растить детей, это всё, о чём я прошу тебя.

-Ты и правда повзрослела, — заметил он. — Это точно всё?

— Нет, есть ещё кое-что, — Гермиона облизала губы, — насчёт Алисии. Понимаешь, она — это всё, что осталось от моей семьи, я не расстанусь с ней!

— Ты противоречишь сама себе, Гермиона.

— В чём?

— Ты просишь обеспечить тебе спокойную жизнь, а как ты можешь быть спокойна, если рядом с тобой не будет сестры?

— Никак.

— Правильно, — полуулыбка появилась на губах волшебника и, чуть наклонившись вперёд, он легко прикоснулся к щеке девушки, — поэтому, естественно, сестра останется с тобой. Тем более что с её способностями пока не всё ясно.

— Значит, это правда?

— Что именно?

— Алекс, — начала Гермиона, это имя отозвалось острой болью в сердце; молодой парень, в смерти которого она винила себя, — он говорил, что такие способности могут быть свидетельством того, что Алисия — волшебница.

— Весьма вероятно, — кивнул Риддл. — Но чтобы точно это установить, Алисию придётся отправить на обследование в Мунго.

— Хорошо.

— Не волнуйся, — сказал он, заметив её неуверенность, — к каким бы выводам не пришли целители, твоя сестра от тебя никуда не денется.

Гермиона с благодарностью кивнула и снова взглянула на Тёмного Лорда, не зная, стоит ли задавать ему следующий вопрос.

— Спрашивай.

— Где похоронены защитники Хогвартса? — выпалила она.

— На кладбище в Хогсмиде.

— И Гарри?

— Все.

— Я смогу их навестить?

— Нет смысла запрещать тебе это, — задумчиво ответил волшебник, — ты всё равно найдёшь способ обойти табу.

— Значит, можно?

— Да.

Гермиона чувствовала себя так, словно с её плеч свалился огромный груз. Только как теперь заставить Тёмного Лорда выполнять её просьбы?

— Ты знаешь, — отозвался он, — что согласно нашим законам у супругов есть по отношению друг к другу определённые обязательства?

— Конечно.

— Поэтому, — продолжил маг, — если для душевного спокойствия, — Волдеморт усмехнулся. Не думал он, что когда-нибудь скажет ей нечто подобное, — тебе необходимо посещать кладбище Хогсмида, так тому и быть.

— Не спеши радоваться, — добавил волшебник, заметив, как Гермиона ещё очень неуверенно, но всё же улыбнулась, — у тебя передо мной тоже есть обязательства: повиноваться и никогда не лгать мужу, быть преданной и верной супругой, — процитировал он. — Сможешь?

— Я постараюсь выполнить хоть часть, — ответила девушка Волдеморту.

— Хотя бы честно, — оценил он. — Что ж, думаю, мы пришли к соглашению?

— Да, — кивнула Гермиона.

— В таком случае, — маг поднялся из кресла, и Гермиона автоматически последовала его примеру, — предлагаю скрепить его.

— Как?

— Я с удовольствием покажу тебе, — он подошёл к ней вплотную и обнял за талию, — только не здесь, а в нашей спальне.

* * *

— Портреты когда-нибудь молчат? — поинтересовалась Алисия, попутно приканчивая вторую порцию персикового пудинга.

— Да, ночью, когда спят, но будут очень недовольны, если ты их вдруг разбудишь, — ответил Алекс.

Они сидели в столовой поместья и завтракали. Хотя это слишком громко сказано, завтракала только девочка, а Алекса хватило только на кофе, и то он злился на себя, что поддался на уговоры Лейли и выпил чашечку. Сейчас юноша чувствовал, что кофе встал поперёк горла. Рубенсу было не по себе.

— Мисс желает ещё что-нибудь? — рядом с Алисией появилась Лейли.

— Нет, — выдохнула та, — в меня больше ничего не влезет. Спасибо.

— Как пожелает мисс, — поклонилась Лейли, забирая пустую тарелку. — Юный господин?

Алекс помотал головой.

— Ты свободна.

Она исчезла.

— Почему ты нервничаешь?

Алекс удивлённо вскинул брови, взглянув на Алисию.

— Я не нервничаю, — он как можно небрежнее пожал плечами.

— Ты как моя сестра, — фыркнула та, — честное слово! Она мне тоже ничего не рассказывает!

Обида, прозвучавшая в её голосе, заставила молодого человека улыбнуться.

— Нечего лыбиться, — сердито буркнула девочка и, насупившись, ударила кулаком по столу, — из-за неё я вынуждена была действовать вслепую!

Алекс очень стараться не рассмеяться, и, кажется, у слизеринца это получилось.

— А если серьёзно, — Рубенс отметил про себя, что помимо всего прочего, у этой юной особы была удивительная способность становиться серьёзной в мгновение ока. Не все взрослые так умели, — ты зря переживаешь, Гермиона поправится, Том поможет ей.

Алекс прикрыл глаза. Он ещё никак не мог привыкнуть, что она так запросто обращалась к Тёмному Лорду, но он не стал ей ничего объяснять, решив, что это обязанность старшей Грейнджер. Всё-таки его добрые побуждения не распространялись так далеко.

— Конечно, — рассеянно ответил он. — Если ты позавтракала, то я могу показать тебе библиотеку.

— Потом покажешь, Рубенс. Лейли! — юноша немедленно поднялся, когда в обеденный зал вошёл Тёмный Лорд. — Алисия, твоя сестра хочет видеть тебя, — добавил тот, обращаясь к девочке.

— Где она?

— Хозяин? — пискнула появившаяся эльфиха.

— В своей комнате, — ответил Алисии маг, — Лейли проводит тебя.

— Слушаюсь, хозяин, — поклонилась та. — Следуйте за мной, юная мисс.

Волшебники проводили их взглядом.

— В мой кабинет, Алекс, — приказал Волдеморт и первым вышел из столовой.

Рубенсу ничего не оставалось, как последовать за ним. У них было, чем заняться, отметил он про себя, вспомнив кипу документов, которую сам же недавно разбирал.

“Обо мне слишком много написано,

но это не значит, что всё написанное — правда.

Биографы называли меня по-разному,

от шлюхи и предательницы до матери и королевы.

Вам не стоит ворошить прошлое и придумывать небылицы,

я Леди Гермиона и останусь ею до конца своих дней”

Цитата из официального заявления Леди Гермионы журналистам.

— Ты отправишь её в Мунго прямо сегодня? — обеспокоенно спросила Гермиона, выходя из ванной, у стоявшего возле окна Тёмного Лорда.

— Да, я уже послал сообщение целителю Дугласу.

— А сколько времени займёт обследование?

— Максимум неделю.

— Я смогу навещать её? — гриффиндорка всё ещё не сводила с волшебника пристального взгляда.

— Конечно.

Девушка кивнула и села в кресло, поплотнее запахнув на груди шерстяную кофту. Заметив её жест, Лорд взглянул на камин, и огонь тут же разгорелся ярче. Сам он не замечал, что в комнате было прохладно.

Деловая беседа. Минимум эмоций. Будто они находились не в спальне, а в кабинете, обсуждая какую-то абстрактную проблему. Это была игра, кто не выдержит первым и сломается, показав другому свои чувства. И Гермиона понимала, что проигрывает. Она вновь посмотрела на мага. Её взгляд скользнул по его лицу, чуть задержавшись на плотно сжатых губах и голубых глазах, в которых было то непроницаемое выражение, которое всегда так пугало её. Маска. Ни ей, ни кому бы то ни было другому никогда не удастся снять её. Барьер, возведённый волшебником много лет назад, защита, превратившаяся в привычку, настолько слившуюся с личностью самого Волдеморта, что уже нельзя было понять, какие эмоции, иногда появляющиеся в его глазах, настоящие, а какие — фальшь.

Лорд предложил ей стать частью его мира, и она согласилась. Но кем она будет в этой новой реальности? Опять-таки всего лишь винтиком, послушным воле своего создателя, матерью его наследников, как он сам говорил, но это только роль, которая не значит ничего для него самого. Девушка получит то, к чему так отчаянно стремилась, но сможет ли желанное спокойствие помочь ей перестать обращать внимание на этот непреодолимый барьер? Гермиона подумала, что теперь будет занимать такое положение, которое сопоставимо с положением любого из пожирателей Лорда. Супруга, мать — для него только должность, и ничего больше. Девушка могла быть настолько близка к нему, насколько это в физическом плане вообще возможно, и в то же время очень далека. Странно, она знала, что с этим придётся столкнуться, но не представляла, что бороться окажется так сложно, тем более если существующее положение вещей нельзя изменить. Мерлин! Да к дементорам такие мысли!

— Ты привыкнешь, — послышался рядом тихий голос Лорда.

Гермиона вздрогнула, когда его руки легли ей на плечи. Задумавшись, девушка не заметила, как он подошёл и встал рядом с её креслом.

— Я постараюсь, — твёрдо сказала она.

— Что тебя беспокоит?

Скрыть своё состояние от Волдеморта оказалось не так-то просто, а поделиться с ним своими умозаключениями она, конечно, не могла.

— Я боюсь за Алисию.

“Дура, — тут же зашипел на неё внутренний голос, — причём тут твоя сестра?!”

Маг вздохнул.

Гермиона обернулась к нему.

— Вдруг она откажется отправиться в больницу, что тогда?

— Не откажется, — уверенно ответил Волдеморт и провёл рукой по её волосам. — Если ты не сможешь её убедить, это сделаю я.

Девушка хотела что-то сказать, но, видимо передумала, с тревогой вглядываясь в его глаза.

— Я не собираюсь накладывать на неё Империус, — в голосе Тёмного Лорда отчётливо слышалось презрение. — Существуют и другие методы убеждения.

— Я… — Гермиона встала в кресле на колени и облокотилась о его спинку, — она... после того, что с ней сделали...

“Ты идиотка, Грейнджер, и не лечишься”, — мелькнула в её голове мысль.

Тёмный Лорд поджал губы.

— Том, пойми, она ещё ребёнок, — девушка предприняла отчаянную попытку не сорваться.

Но она потерпела фиаско. Слезы застилали глаза, и девушка заплакала. Что её так расстроило, может, действительно перспектива вновь отправить Алисию в больницу? Нет, хватит, пора перестать себя обманывать. Интуиция подсказывала, что причиной её слёз был волшебник, сейчас наблюдавший за этой сценой.

Тёмный Лорд ненавидел себя в этот момент, ему хотелось прижать девушку к себе и целовать, целовать её, пока она не успокоится. Но вместо этого он просто неподвижно стоял рядом с ней. Он не будет этого делать!

Несколько минут прошли в молчании. Девушка плакала, а маг прислушивался к её тихим всхлипам.

Наконец, послав всё к мерлиновой родне, Тёмный Лорд подхватил Гермиону на руки и, опустившись в другое кресло, устроил её у себя на коленях. Стоило ему немного разжать объятия, как она обхватила его за шею руками и уткнулась носом ему в грудь.

— Если ты сейчас же не успокоишься, то я отправлю на обследование в Мунго и тебя за одно, — нарушил он тишину.

Она не ответила, только ещё теснее прижалась к нему, боясь, что он оттолкнёт её или посмеётся над её глупыми мыслями. Нет, смех будет к лучшему, а вот ещё одного холодного взгляда она точно не перенесёт.

Лорд снова вздохнул. Подобную истерику у Гермионы он наблюдал впервые и не мог понять, что так расстроило девушку. Почему-то он был уверен, что если спросит, она не ответит. Что ж, придётся посмотреть самому. Осторожно, чтобы она не заметила, маг проник в её сознание.

Мгновение спустя Тёмный Лорд был готов придушить её. Девушка хотела того, чего он… Она просила слишком о многом.

— С твоей сестрой всё будет хорошо, — сказал Лорд, решив притвориться, что не догадывается об истинной причине истерики.

Постепенно Гермиона успокоилась и теперь старалась восстановить дыхание, наслаждаясь тем ощущением безопасности, которое дарили ей объятия мага.

— Я просто перенервничала, — оправдалась она, взглянув на Тёмного Лорда.

— Конечно, — на его губах появилась усмешка. — Это так по-гриффиндорски — видеть проблему там, где её нет.

Гермиона пропустила насмешку мимо ушей.

— Кстати, с кем ты оставил Алисию? — поинтересовалась она, чтобы избежать лишних вопросов.

— Странно, что ты вспомнила об этом только сейчас.

Девушка бросила на Волдеморта ещё один тревожный взгляд из разряда “знает или нет?”. Лорд был также невозмутим.

— С кем?

— С Алексом.

— Что? Мерлин! Я была там, ты убил его! Или нет? Как это возможно? Что я видела?

— Давай я отвечу на какой-нибудь один вопрос, хорошо? — предложил Тёмный Лорд, слегка поморщившись.

Гермиона выжидающе посмотрела на него и кивнула.

— Ты видела иллюзию.

— Он жив?

Поразительно, с какой надеждой прозвучал её голос. Заглянув в её карие, мокрые от слёз глаза Лорд решил, что поступил абсолютно правильно, оставив Рубенса в живых.

— Да.

Почему он не убил его? Не нужно было читать мысли, чтобы понять, что этот вопрос будет следующим, но Волдеморту очень не хотелось на него отвечать, поэтому Лорд поднялся из кресла и, подойдя к кровати, опустил на неё Гермиону.

— Я пришлю к тебе твою сестру, — сказал он, направляясь к двери.

— Том!

Уже на пороге Тёмный Лорд обернулся.

— Спасибо.

Он кивнул и вышел за дверь.

* * *

Невероятно, Алекс жив! Гермионе с трудом в это верилось. Она была настолько сбита с толку, что не успела спросить Волдеморта о самом главном: почему он оставил юношу в живых? Сидя на кровати, она перебирала в уме все возможные варианты ответов, но ни один из них её не устраивал.

Почему организация её побега не стоила Алексу смерти? О милосердии Тёмного Лорда говорить не приходилось, значит, пощадив своего секретаря, Лорд преследовал другую цель, но какую?

Гермиона слезла с кровати и, мельком взглянув в зеркало, пригладила волосы, когда раздался стук в дверь.

— Войдите.

— Мисс, — в комнату вошла эльфиха, — Лейли так рада вас видеть. Вы хорошо сделали, что вернулись, мисс.

— Спасибо, — девушка тепло улыбнулась ей.

— К вам ваша сестра, мисс, — поклонилась Лейли и пропустила в спальню Алисию. — Если вам что-нибудь понадобится, зовите меня.

Она вышла, затворив за собой дверь.

— Герми! — спустя мгновение Алисия уже обнимала старшую Грейнджер. — Я так беспокоилась за тебя!

— И поэтому ты решила окончательно меня добить своей выходкой? — строго спросила та.

Она испытала облегчение, увидев, что с девочкой всё в порядке, но не могла не вспомнить о её идиотском поступке.

— Я пыталась помочь тебе и найти Тома! — девочка вырвалась из её объятий. -

Да я же оставила тебе записку!

Гермиона тяжело вздохнула и, отойдя от Алисии, села в кресло.

— Я чуть с ума не сошла, когда её прочитала, — нервно ответила она. — Ты же умная девочка, Аля, как ты додумалась пойти искать какого-то мифического человека?

— Ну почему ж мифического, он вполне реальный, — заметила девочка, пожав плечами.

— Ты слышишь, что я тебе говорю?! — Гермиона начала злиться.

— Вполне, — спокойно ответила Алисия.

Её ответ вывел до этого пытающуюся сдержаться Гермиону из себя. Та, никогда прежде не повышавшая голоса на сестру, сорвалась на крик. Она отчитывала девочку и не могла остановиться.

— Как только у тебя ума хватило на это? — в который раз спрашивала девушка, впрочем, не очень рассчитывая на ответ.

Её сестра стояла посреди комнаты, низко опустив голову, и тихо всхлипывала. Вначале она пыталась оправдаться и объяснить Гермионе, что сделала это для её же блага, но слова старшей сестры так больно ранили девочку, что она почувствовала, как из глаз брызнули слёзы, а в сердце осталось только одно желание — убежать.

— Поставь себя на моё место! Попробуй, глупая девчонка! — в сердцах выкрикнула Гермиона и хотела ещё что-то прибавить, но тут же замолчала, почувствовав резкую боль в груди.

Удивившись, Алисия подняла голову и увидела, как её побледневшая сестра замерла в кресле, прижав к груди левую руку.

— Герми, — позвала она, — что случилось?

— Ничего, — натянуто прозвучал голос старшей Грейнджер, — сейчас отпустит.

Девочка быстро подошла к ней и осторожно обняла за плечи, коснувшись мокрой от слёз щекой её волос.

— Прости меня, — тихо сказала Алисия, — я действительно думала, что смогу помочь тебе. Я не хотела, чтобы ты так нервничала. Пожалуйста, сестрёнка, успокойся.

— Всё хорошо, — Гермиона притянула девочку ещё ближе к себе, — теперь всё будет хорошо, — точно молитву повторяла она.

— Мисс, — обратилась к Гермионе появившаяся рядом с креслом Лейли, — прибыл целитель Дуглас.

— Ой, — гриффиндорка отстранилась от своей сестры и взглянула в её заплаканное лицо. — Аля, ты хочешь научиться контролировать свои “путешествия”?

— Да, — девочка улыбнулась.

— Для этого тебе нужно пройти обследование в больнице, — сказала ей Гермиона, с тревогой ожидая, что сейчас она закатит истерику.

— А ты не бросишь меня? — в глазах Алисии мелькнул страх.

— Нет, родная, что ты, — Гермиона снова прижала к себе сестру и погладила её по голове.

— Тогда я согласна.

— Мисс? — окликнула Гермиону Лейли.

— Где мистер Дуглас? — спросила та.

— В большой гостиной, мисс, — ответила эльфиха и, заметив, смятение во взгляде девушки, пояснила, — это рядом со столовой. Я провожу вас.

Сёстры Грейнджер последовали за Лейли на первый этаж и остановились у распахнутых двустворчатых дверей слева от обеденного зала.

— Прошу, — Лейли пропустила девушек вперёд.

Мистер Дуглас, до этого сидевший на диване, тотчас поднялся навстречу и обменялся с ними приветствиями.

— Сегодня утром мне пришёл приказ от Тёмного Лорда, — начал объясняться он. Упоминание этого титула Волдеморта заставило Алисию нахмуриться. — Вам, юная мисс, — целитель улыбнулся девочке, — нужно пройти обследование в больнице.

— Там же, где я была в прошлый раз?

— Да, мисс.

— Хорошо, — сказала Алисия таким тоном, будто делала всему коллективу св. Мунго колоссальное одолжение, — только с одним условием!

— Каким? — хором выдохнули волшебник с Гермионой. У обоих появилась одна и та же мысль, Алисия была не в том положении, чтобы ставить условия.

— Я хочу, чтобы Герми могла меня навещать.

Девушка облегчённо вздохнула, но посмотрев на токсиколога, наткнулась на его вопросительный взгляд.

— Я не очень уверен...

— Он разрешил, — прервала его Гермиона.

— Отлично. Тогда, мисс, — целитель вновь обратился к наблюдавшей за ними девочке, — вы беспрепятственно можете видеться с сестрой.

Алисия торжествующе улыбнулась.

— В таком случае, — подвёл итог их беседе мистер Дуглас, — вы, юная мисс, сейчас же отправитесь со мной в больницу.

Девочка позволила Гермионе ещё раз крепко обнять себя, прежде чем приблизиться к токсикологу.

— И да, — вспомнив что-то важное, тот взглянул на старшую Грейнджер, — пожалуйста, мисс, окажите любезность, — с этими словами маг извлёк из внутреннего кармана своей мантии небольшую папочку, — передайте это лично в руки господину.

Гермиона кивнула, принимая документы.

— Как вы доберётесь до больницы? — спросила она. — Аппарируете?

— Нет, — в руке целителя появился старинный медальон, — используем портключ.

Несколько минут Гермиона наблюдала за тем, как волшебник пытается объяснить Алисии принцип действия портключа, потом ещё раз поцеловала сестру и, проводив их, вышла из гостиной.

* * *

— Мой Лорд, а что насчёт Дембрича? Я не нашёл здесь его личной карточки, — Алекс беспомощно обвёл взглядом заваленный документами стол и с беспокойством посмотрел на Волдеморта.

— Её здесь и нет, Рубенс, — отозвался тот, продолжая изучать какие-то записи. — У тебя по трансфигурации было “превосходно”?

— Да, повелитель, — подтвердил юноша. — А откуда вы знаете?

Вместо ответа Лорд поднял папку, и его секретарь с удивлением прочитал, что это было его собственное личное дело. Но спрашивать ничего не стал.

— А зелья и травологию, — продолжил Волдеморт, — ты не очень любил.

— Да, я так и не научился пересаживать мандрогору, — покаялся Рубенс, раскладывая документы по стопкам. — А зелья...

— Что с ними? Если я тебе сейчас дам задание сварить амортенцию, ты справишься?

— Боюсь, нет, господин, — Алекс скептически усмехнулся, — из всего курса зельеварения я помню только рецепт анти-похмельного зелья.

— Не ты один, — тихо проговорил Волдеморт, бросив взгляд на одну из граф в составленной им же таблице.

Неожиданно одна из папок, лежавших на самом углу стола, начала падать, и Алекс успел подхватить её в последний момент. Открыв её на первой странице, он углубился в чтение.

— Надо же, — не смог сдержать восхищённого возгласа юноша.

— Что там?

— Оказывается, Ломбхарт в школе был неплохим зельеваром, — Алекс перевернул ещё несколько листов, — у него “превосходно” по зельям.

— Не в пример тебе, — холодно ответил Тёмный Лорд, наблюдая, как юноша низко опускает голову, молча соглашаясь с ним. — Лучше скажи мне, — маг закрыл личное дело своего секретаря и отложил его на край стола, — как обстоят дела с реставрацией Хогвартса.

— Сегодня утром пришло сообщение, что восстановительные работы вступили в новую фазу, повелитель, осталось воссоздать интерьер.

— Почти по графику, — одобрительно сказал Волдеморт.

Алекс хотел сказать что-то ещё, когда пламя в камине вспыхнуло зелёным, и в кабинете появился Ральф МакРаут.

Шотландец был бледен. Он переводил безумный взгляд с Волдеморта на Рубенса и обратно и что-то шептал, дрожащими губами. Из его бормотания маги смогли разобрать только несколько слов: “милорд”, “Готфрид” “Мунго” и “нападение”.

Волдеморт взмахнул волшебной палочкой и наложил на прибывшего Круциатус. Пары секунд хватило, чтобы истерика прекратилась. Лорд снял заклинание.

— Что произошло, Ральф?

— Повелитель, на Готфрида напали, когда он был на дежурстве, — откашлявшись, ответил МакРаут и поднялся с пола.

— Он в Мунго?

— Да, мой Лорд.

— В каком состоянии?

— В тяжёлом, но целители говорят, что угрозы для жизни уже нет, он выкарабкается, правда, о службе в разведке ему придётся забыть года на полтора.

— Нападавших задержали?

— Не совсем, мой Лорд.

— И что это должно означать?

— Их было двое, когда я аппарировал к Готфриду, он отбивался от их атак. Заметив меня, они попытались скрыться, но не успели, — к концу фразы голоса Ральфа практически не было слышно.

— Ты убил их, — понял Тёмный Лорд.

— Так точно, повелитель.

— Ты узнал, кто они?

— Да, господин. Я занялся этим сразу после того, как доставил Готфрида в больницу.

— И?

— Двое грязнокровок, ярых сторонников Дамблдора, — с ненавистью выплюнул пожиратель.

Алекс, до этого молча слушавший их диалог, удивлённо вскинул брови — таких интонаций в голосе Ральфа ему ещё не приходилось слышать.

— Я поражён, милорд, — в смятении проговорил МакРаут, — Дамблдор и с того света умудряется доставлять нам кучу неприятностей. Даже при жизни он не был такой занозой в за... Мерлин, прошу прощения, мой Лорд.

Тёмный Лорд кивнул.

— Ральф, — ответил он, — раньше мы имели дело с самим Дамблдором, теперь же у тех, кто разделяет его взгляды, остался только образ, который они стремятся наполнить новым содержанием. И постепенно этот сконструированный идеал замещает собой реального человека. Так что не Дамблдор дотягивается к нам из могилы, — Лорд усмехнулся, довольный удачной формулировкой, — нам досаждают те, кто просто прикрывается его именем. Альбус давно мёртв.

— Мне кажется, что он никогда не отпустит нас, его пристальный взгляд из-за очков всегда будет преследовать наш мир, — с плохо скрываемым страхом произнёс шотландец и с мольбой посмотрел на Волдеморта, видимо, рассчитывая, что тот развеет его опасения.

— Отпустит, — убеждённость в голосе Тёмного Лорда могла успокоить кого угодно, — просто дай нашему миру время прийти в себя, скоро имя Альбуса Дамблдора станет всего лишь воспоминанием и частью истории.

— Ваши слова, господин, да Мерлину б в уши, — задумчиво обронил МакРаут. Чувствовалось, что слова Тёмного Лорда немного приободрили его.

— Когда твоя смена?

— Только завтра, мой Лорд, и если у вас нет дополнительных приказаний, то я хотел бы вернуться в Мунго. Вы позволите?

— Конечно. Вечером доложишь Алексу, — Лорд кивнул на задумчивого молодого человека, который, казалось, резко потерял к лежащим перед ним бумагам всякий интерес, — о состоянии Готфрида.

— Слушаюсь, милорд, — МакРаут поклонился и, шагнув в камин, исчез в зелёном пламени.

— Очень вовремя, — протянул Тёмный Лорд, и на его губах появилась полуулыбка. Он явно что-то задумал.

Внезапно раздался стук в дверь.

— Да.

В кабинет вошла Гермиона и изумлённо застыла, увидев Рубенса.

— Алекс! — девушка бросила переданную Дугласом папку в гостевое кресло и порывисто обняла слизеринца. — Слава Мерлину, ты жив.

— Гермиона! — молодой человек был искренне рад её видеть.

Казалось, они оба забыли о Тёмном Лорде. Несколько мгновений Волдеморт с непроницаемым выражением лица наблюдал за ними, только в глубине его глаз появились опасные красноватые блики, потом не спеша поднялся из-за стола и достал из кармана волшебную палочку.

— Я вам не мешаю? — ледяным тоном осведомился он.

Молодые люди резко отпрянули друг от друга и как по команде взглянули на него.

— Он ничего... — начала оправдываться Гермиона.

— Молчать! — резкий окрик Тёмного Лорда заставил её вздрогнуть.

На секунду Лорд прикрыл глаза, а когда открыл их, то они снова стали насыщенного голубого цвета. Маг взял себя в руки.

— Алекс, — Волдеморт с удовлетворением заметил, как юноша вздрогнул от звука его голоса. В его дурной, (по твёрдому убеждению волшебника), голове находился целый ворох разных мыслей, но все они так или иначе были связаны с медленной и мучительной смертью. — Чьих дел у нас не хватает?

— Нет только, — юноша прерывисто вздохнул, не вполне уверенный, что его счастливая звезда снова спасла его от гнева Тёмного Лорда, — документов Дембрича, мой Лорд.

— Вот они, — это Гермиона подала голос. Она взяла с кресла папку и протянула её Волдеморту, — целитель Дуглас принёс их.

Бегло просмотрев полученные документы, тот передал их Алексу.

— Отправляйся в министерство, — приказал он, — рассортируй все карточки в соответствии с моим списком, — Лорд кивнул на несколько исписанных его каллиграфическим, чуть заострённым почерком, листиков пергамента, — а я завтра проверю. Свободен.

Алекс подхватил несколько папок, поклонился своему господину и, вымученно улыбнувшись Гермионе, вышел из кабинета. Дверь за ним закрылась.

Волдеморт снова устроился в кресле и сосредоточил своё внимание на работе. Он старался не обращать внимания на застывшую перед ним женскую фигурку. И у него это почти получалось.

Гермиона обошла его стол и остановилась за креслом. Маг как раз делал в тексте очередную пометку, когда её руки осторожно легли на его плечи и замерли, словно ожидая его реакции.

Волдеморт расслабился и откинулся на спинку кресла. Девушка придвинулась ближе, слегка наклонила голову и, едва касаясь губами его шеи, прошептала:

— Пожалуйста, скажи, почему ты оставил Алекса в живых.

Тёмный Лорд слегка обернулся и, посмотрев ей в глаза, ответил, решив сказать правду:

— Убей я твоего ненаглядного Рубенса, — уголки его губ дрогнули, — ты бы всю оставшуюся жизнь винила себя в его смерти. Ну, ответь мне, разве тебя не мучили кошмары, когда ты думала, что он мёртв?

— Мучили, — ответила девушка.

Она всматривалась в его черты, не зная, как реагировать и о чём спрашивать. Это было невероятно, но...

— Так ты... ты сделал это ради меня?

— Да, — ответил Волдеморт, — но должен предупредить, — продолжил он, заметив, что Гермиона уже готова рассыпаться в благодарностях, — я не всегда буду таким… сентиментальным, не смей меня идеализировать. И ещё, — маг освободился из её объятий и встал, — сегодня я вернусь очень поздно, поэтому не жди меня и ложись спать.

— Хорошо, — согласилась девушка, увидев предостережение в глубине его голубых глаз.

Лорд легко поцеловал её в уголок рта и вышел из кабинета. Всего лишь мимолётное касание губ, а Гермиона уже почувствовала, что ноги становятся ватными.

— Не идеализировать, — вслух повторила она и неожиданно улыбнулась каким-то своим мыслям.

* * *

Было далеко за полночь, когда Волдеморт вернулся в поместье и поднялся в спальню. Девушка лежала на кровати, закутавшись в одеяло, и спала. Лорд взглянул на камин и, убедившись, что огонь даёт достаточно тепла, ушёл в ванную. Как только дверь за ним закрылась, и послышался шум льющейся из крана воды, Гермиона открыла глаза.

Его реальность, его законы, его воля… В этом новом мире у неё не осталось практически ничего, всё, что она когда-то имела, Тёмный Лорд отнял. К сожалению, в этой войне она оказалась неспособна противостоять ему, но поняла это слишком поздно, и если бы не ребёнок, то кто знает, возможно, она и сошла бы с ума, а теперь девушка не могла позволить себе такой роскоши.

Гермиону грела мысль о том, что, несмотря на её положение, у неё осталось кое-что своё — душа. И так бы и было, если бы не Алекс. Подумать только, ради неё Волдеморт не убил парня, значит, всё-таки он о ней заботится. Конечно, все люди заботятся о своей собственности. Но девушка против воли чувствовала, как тепло разливается у неё в груди. И сейчас, прислушиваясь к потрескиванию дров в камине, она понимала, что и душа её уже давно не принадлежит ей. Нет, девушка могла за неё побороться, и шанс отстоять её был, но к чему победа над самой собой, если она будет бессмысленна и не принесёт ничего, кроме отчаяния? Правильно, к дьяволу такую победу!

Гермиона отдавала себе отчёт, что, даже если она полностью растворится в мире Лорда, прошлое никогда не отпустит её. Кошмары ещё будут сниться, а призраки — протягивать руки из темноты.

Гермиона резко приподнялась на локте и огляделась.

— Что случилось? — спросил Лорд, приблизившись к кровати. Она даже не заметила, как он вошёл.

— Ничего, показалось, — девушка вновь откинулась на подушки и из-под полуприкрытых век наблюдала, как маг ложится в постель.

Секунду Гермиона раздумывала, а потом, повернувшись к Лорду лицом, прошептала:

— Я боюсь спать с краю.

Волдеморт ничего не спросил. Ленивое движение пальцев, и вот в его руке волшебная палочка. Девушка напряглась. Сделав вид, что не замечает этого, волшебник произнёс заклинание, и прикроватная тумбочка оказалась в другом конце комнаты, ещё один взмах, и кровать, на которой они лежали, поднялась в воздух. Отлевитировав к стене, маг опустил её на пол и снял заклинание. Палочка исчезла, а Лорд снова обернулся к Гермионе.

— Так лучше?

— Да.

Теперь она была зажата между глухой стеной с одной стороны и телом мага — с другой. В этот момент она чувствовала себя в безопасности, хоть холодный камень, из которого были сделаны стены поместья, и представлялся ей чем-то вроде границы с её прошлым, до которого, хоть разбей голову, было уже не дотянуться.

Но был и другой путь. Девушка обернулась к Лорду. Он внимательно наблюдал за ней. И вдруг она протянула к нему руки и попросила:

— Обними меня.

Он крепко прижал её к себе. Гермиона почувствовала на своей шее его тёплые губы, его руки медленно заскользили по её телу, как бы невзначай пробираясь под ночную сорочку, и девушка расслабилась, отдаваясь этим ощущениям.

Уже засыпая, перед самым рассветом, она взглянула на Лорда, даже во сне продолжавшего обнимать её.

— Ты нужен мне, — еле слышно шепнула она, поцеловав его в висок.

Услышал он её или нет, но его объятия стали крепче.

“Извини, забыла сказать тебе самое главное: я ведь люблю его”

Леди Гермиона. “Беседы с другом” (посмертное издание).

Сентябрь, почти четыре года спустя

— Гриффиндор.

— Рэйвенкло.

— Гриффиндор.

— Рэйвенкло.

— Да почему ты так в этом уверен? — Гермиона попыталась повернуться лицом к Тёмному Лорду, но тот остановил её, крепко прижав спиной к своей груди.

— Интуиция, малышка, — похвастался он.

Девушка фыркнула. Не понаслышке зная об ослином упрямстве своего мужа (в этом он до ужаса походил на гриффиндорцев), Гермиона была уверена, что спорить с ним сейчас бессмысленно, нужно дождаться окончания церемонии распределения. Поэтому она оставила бесполезные попытки вразумить Тёмного Лорда и посмотрела на импровизированный экран, устроенный прямо на письменном столе в кабинете директора Хогвартса.

Богато украшенный большой зал школы призван был произвести на первокурсников ошеломляющее впечатление. Молодая женщина с улыбкой наблюдала, как они, держась за руки, следуют за своим провожатым, восторженно оглядываясь по сторонам. Группа приблизилась к преподавательскому столу, перед которым на возвышении стоял небольшой табурет. Алекс Рубенс с распределяющей шляпой в одной руке призвал детей к порядку, а другой развернул свиток.

Гермиона вздохнула. Вот уже три года, как Алекс работал преподавателем трансфигурации в Хогвартсе. Каково же было удивление юноши, когда Волдеморт назначил его ещё и деканом Гриффиндора. Заметив тогда панику в глазах молодого человека, девушка попросила Лорда изменить решение, но тот был непреклонен и сказал, что рано или поздно Рубенс научится управляться с детьми. Сейчас, наблюдая, как молодой декан Гриффиндора приглашает первокурсников по очереди примерить распределяющую шляпу, она подумала, что Тёмный Лорд оказался прав.

— Алисия Грейнджер, — позвал Алекс, и стоявшая в самой гуще будущих студентов девочка, поднялась по ступенькам.

Когда она устроилась на табурете, профессор трансфигурации надел ей на голову старинную шляпу.

— Момент истины, — шепнула Гермиона и затаила дыхание.

Ей показалось, что прошла вечность перед тем, как на весь Большой зал шляпа громко провозгласила:

— Рэйвенкло!

Младшая Грейнджер улыбнулась и поспешила к остальным рэйвенкловцам.

— Невозможно, — Гермиона на мгновение прикрыла глаза.

— Взгляни на неё, — Волдеморт указал рукой на стол Рэйвенкло, где Алисия уже непринуждённо болтала с другими студентами. — Мне кажется, она очень довольна, но больше всего за неё рад их декан.

Гермиона увидела, как Ральф МакРаут, преподаватель ЗОТИ и по совместительству декан факультета Рэйвенкло одобрительно кивает своей новой студентке.

— Вижу, — мрачно изрекла девушка и, потеряв всякий интерес к дальнейшим событиям в Большом зале, обернулась к Тёмному Лорду. — Тебе не пора присоединиться к преподавателям? А то я первый раз вижу праздничный вечер в Хогвартсе без директора.

— Пытаешься избежать выполнения условий пари? — Лорд чуть заметно улыбнулся, окинув свою молодую супругу насмешливым взглядом.

— А мы разве его заключали? И на что-то спорили? — невинно поинтересовалась та, хлопая ресницами.

— Тебе напомнить?

Волдеморт привычным жестом притянул Гермиону к себе и стал покрывать поцелуями её лицо.

— Мы, — Лорд поцеловал её в кончик носа, — спорили, — его губы коснулись её виска, — на желание.

— Правда? Чего же ты хочешь?

— Я хочу ещё одного ребёнка, — прошептал волшебник.

Улыбка застыла на губах Гермионы, и несколько мгновений девушка молча вглядывалась в его глаза. Уже больше трёх лет она была его женой, и полагала, что достаточно хорошо изучила его, но вот Лорду снова удалось удивить её.

— Но у нас же их и так двое… — заметила она.

— Логично, — отозвался Волдеморт, наблюдая, как девушка обдумывает его слова.

Та вздохнула. Дети, конечно, цветы жизни, и она была безумно счастлива, что у неё есть дочка и сын (старшенькая — Александра, её ангел с карими глазами, и младшенький — Том, копия своего отца. Мальчику недавно исполнилось семь месяцев). Но, как бы то ни было, Лорду придётся подождать с выполнением его желания... хотя бы до сегодняшней ночи. Заметив, что церемония распределения подходит к концу, Гермиона вновь стала торопить Волдеморта.

— Том, тебе действительно пора. Давай займёмся твоим желанием, — она усмехнулась, поняв, как двусмысленно это прозвучало, — дома. Всё равно без твоей помощи мне его не исполнить, — девушка улыбнулась и мягко поцеловала Тёмного Лорда в губы.

— Уговорила, — ответил он, прервав поцелуй, — я иду в Большой зал, а то ещё немного, и Ломбхарту или МакРауту придётся брать на себя обязанности директора, не думаю, что декан Слизерина или Ральф будут очень рады такой перспективе.

Несколько взмахов палочки — магический экран пропал, и волшебники направились к двери.

— Ты сейчас домой?

— Нет, я хотела зайти к Гарри, — ответила Гермиона, выходя из кабинета.

— Уже поздно.

— Ну... — девушка глянула в окно. На улице действительно почти стемнело, — хорошо, тогда завтра.

Тёмный маг кивнул и, ещё раз поцеловав свою супругу, отправился приветствовать студентов Хогвартса.

А в закрытом кабинете директора с одного из портретов на мир спокойно смотрел Альбус Дамблдор и чему-то почти незаметно, но грустно, улыбался.

* * *

— Здравствуй, Гарри, — молодая женщина в тёплой шерстяной мантии опустилась на деревянную скамейку рядом с могильной плитой и ласково провела рукой по ровному холодному камню, — я каждый раз говорю тебе “здравствуй”. Знаешь, почему? Я надеюсь, что там, где ты сейчас, тебе действительно хорошо. Ты заслужил это, Гарри, как и все они, — она подняла глаза от выбитых на серо-чёрном мраморе букв и обвела взглядом находящиеся рядом могилы.

Минерва МакГонагалл, Северус Снейп, Рон Уизли, Аластор Грюм.… Теперь просто имена забытых героев недавнего прошлого.

— Я не успела, Гарри, — снова начала волшебница, сморгнув набежавшие на глаза слёзы, — не успела сказать, как люблю и дорожу каждым из вас, думала у меня для этого ещё много времени… но теперь уже всё. Мне так не хватает вас.

Порыв холодного сентябрьского ветра затерялся где-то в желтых кронах деревьев, и леди Гермиона, зябко поёжившись, накинула на голову капюшон. Луч багрового солнца, на миг вынырнувшего из-за туч, отразился от гладкой поверхности изумруда в кольце волшебницы, надетом на безымянный палец.

— Ты знаешь, вот уже несколько лет подряд я спрашиваю себя, простишь ли ты меня когда-нибудь? Мы ведь были Золотым Трио, и я верила, что никто и ничто не способно нас разлучить... но возрождение Тёмного Лорда и война полностью разрушили наш союз и мою веру, — Гермиона покачала головой, словно не соглашаясь со своим молчаливым собеседником. — Нет, Гарри, ты не прав, если веришь, что я сознательно предала вас, не знаю, будет ли это достаточным оправданием, но только встретившись с реальной опасностью, я наконец поняла, как безумно хочу жить. Да, жить! Оказалось, дело было не только в моей сестре.

На несколько минут девушка замолчала и уставилась в пространство прямо перед собой. Приходя сюда, она очень любила предаваться воспоминаниям и разговаривать с Гарри, правда, как показывала практика, говорила всегда только сама Гермиона и исключительно об одном и том же.

— А потом, — продолжила волшебница свой монолог, — у меня появились дети, как ты уже знаешь. Маленькие Александра и Том стали смыслом моей жизни. И я уже свыклась с тем, что Томми смотрит на меня голубыми глазами, как две капли воды похожими на глаза своего отца. Ещё, — она быстро сменила тему разговора, — мне очень нравится учить детей. Конечно, практика ещё не большая, всего год, но говорят, что из меня получился толковый преподаватель. Кстати, — неожиданно встрепенулась Гермиона, — нужно не забыть завтра дать новый материал по ранозаживляющим заклинаниям третьему курсу, по целительству ещё не разработали экзаменационную программу, но, думаю, эти знания не будут для них лишними.

Внезапно Гермиона почувствовала, что больше не одна. Она обернулась. Рядом с выходом с кладбища, прислонившись плечом к ограде, стоял директор Хогвартса. Его зелёная мантия резко контрастировала с чёрной решёткой ворот и серым камнем расположенных рядом с ними надгробий. Ветер играл с его чёрными волосами и заставлял мага время от времени откидывать их со лба.

Молодая женщина поднялась со скамейки.

— Я приду снова, Гарри, — пообещала она и уже сделала несколько шагов к выходу, когда снова вернулась к могиле. — Извини, забыла сказать тебе самое главное, — Гермиона бросила косой взгляд в сторону своего мужа — тот спокойно стоял на том же месте, ожидая её. — Я люблю его.

Попрощавшись с другом, она направилась к Тёмному Лорду и, чем ближе к нему подходила, тем сильнее верила в то, что это так.

Никто из студентов не видел, как эти двое не торопясь шли к замку. Женщина держала своего мужа под руку и что-то тихо ему говорила. Разобрать, что именно, было невозможно, но мягкая улыбка на её губах и теплота, появившаяся в глазах волшебника, говорили сами за себя. Гермиона была спокойна, а значит, всё было правильно.