Дитя Слизерина (гет)

Боль, сначала незаметная, а теперь практически нестерпимая сдавливала сердце. Только одно слово билось в полубезумном сознании – убийца. Такой же, как все эти люди, которые не знают жалости, больше похожие на хищников, учуявших запах крови. Перед глазами все расплывалось, он плохо различал завернутые в плащи фигуры, окружавшие кого-то плотным кольцом. Гарри зябко поежился, здесь не было ветра, но, казалось, что ледяной холод пробирает до костей. Мышцы все еще сводило судорогой, вчерашний день оставил свой след на теле и в душе. Стоило ему закрыть глаза, и перед ним возникало беззащитное лицо, наполненное удивлением и детской наивностью.

— Сегодня Люциус привел нам своего наследника, — Гарри, наконец, смог разглядеть белокурого юношу, стоящего в центре зала.

На его лице странно перемышивались равнодушие и страх. Пронзительные серые глаза обреченно блестели в тусклом свете факелов.

— Подойди, Драко, — Лорд поднялся с трона.

Юноша послушно шагнул вперед. Мужчина, стоящий рядом, хищно ухмыльнулся. Гарри неотрывно наблюдал за происходящим.

— Повторяй за мной…

Вместо голоса мальчика, такого же, как и он сам, Гарри слышал свои слова, сказанные в тот роковой день. Ему хотелось схватить незнакомца за шиворот и бежать так далеко, чтобы никто никогда не нашел его, чтобы больше не видеть тупой покорности в неживых глазах. Неужели и у него теперь такой взгляд – лишенный разума, наполненный только отчаянным страхом и рабским преклонением перед существом, которое именовало себя Темным Лордом?

— Я надеюсь, ты оправдаешь свое имя, мальчик, — Волдеморт приблизился к Драко. Юноша вздрогнул, когда холодный палец коснулся уродливой отметины на бледной коже.— Ты будешь достойным слугой, Малфой.

Гарри с ненавистью взглянул на высокую фигуру Лорда. Неожиданно, метка на руке вспыхнула невыносимой болью. Гарри вскрикнул и упал на холодный каменный пол.

— Не стоит так открыто выставлять на показ свои эмоции, мальчик. Я могу их заметить, — Волдеморт взмахнул палочкой, и Гарри оказался в плотном кольце упивающихся. – Я думаю, тебе стоит преподать урок. Я научу тебя терпеть боль, Гарри. Ты будешь достойнешим из моих слуг. Вы будете лучшими…, — рядом с ним оказался тот самый юноша, что совсем недавно стал таким же рабом, как и он сам. …Дети Слизерина. Первенцы сильнейших станут новой силой, — торжественно произнес Волдеморт, с жаждой дрессировщика разглядывая замерших юношей, их было человек десять не больше. Боль утихла, но от этого не стало легче. Красные, безумные глаза прожигали насквозь.

— Подойди ко мне, Гарри, — шепот обволакивал его невыносимым отчаянием.

Юноша шагнул вперед, не поднимая глаз. Он чувствовал на себе пристальные взгляды упивающихся. Волдеморт что-то прошипел на странном непонятном языке и ногу обвило плотное холодное и отвратительно скользкое кольцо. Гарри столкнулся взглядом с желтыми зрачками огромной кобры. Змея угрожающе зашипела, когда юноша попытался вырваться из ее железной хватки. Он словно слышал, как она говорит: «Я убью тебя, мальчик. Только оступись, и ты будешь умирать мдленно и мучительно». Гарри дерзко вскинул голову.

— Смелый мальчик, — Лорд довольно усмехнулся.

Гарри неотрывно следил за рукой Волдеморта, медленно поднимающей палочку. Но привычной красной вспышки он не увидел. Только почувствовал, как руку обвивает что-то холодное и скользкое. А потом резкая боль заставила согнуться пополам, казалось, что все его плечо сейчас сгорит в несуществующем огне.

Пусть это прекратиться…

Он не видел ничего, кроме ослепляющего красного зарева. Скользкое тело сжимало руку стальными тисками. Непонятные слова, что произносил Темный Лорд проникали в самую глубь воспаленного сознания. Пока, наконец, все не прекратилось. Невыносимую тишину прерывало лишь его сбивчивое дыхание. Горло саднило от крика и стонов.

-Встань…

-Не могу, — хрипло прошептал он, закрывая глаза.

— Круцио! – Гарри скорчился от пронзающей насквозь боли. – Забудь это слово, мальчик, — яростно прошипел Волдеморт. – Встань!

Юноша попытался привстать, но слабость повалила его обратно. Гарри стиснул зубы и еще раз попытался подняться. Разбитое тело отказывалось подчиняться, но ему все же удалось нетвердо встать на ноги. И только сейчас он смог разглядеть свою руку. Его глаза наполнились ужасом. Рукав куртки полностью выгорел, выставляя на показ красноватую, покрытую ожогами кожу. Вдоль всей руки тянулась длинная серебрянная змея.

— Дитя Слизерина, я научу тебя всему, что нужно будет тебе в этой войне. Я сделаю из тебя хладнокровного убийцу, — слова Волдеморта усилили ужас, который теперь так явственно плескался в зеленых глазах. – Северус, я хочу, чтобы ты достал для него палочку…

Гарри уже не слышал, что говорит Лорд. «Я сделаю из тебя хладнокровного убийцу…», — фраза была невыносимо пугающей.

— Уведите его в комнату, — Волдеморт кивнул двум мужчинам, стоящим рядом с ним. – Я увижу тебя очень скоро, мой мальчик…

Его небрежно схватили за руки.

Почувствовав под собой мягкую кровать, он завернулся в одеяло: отчего-то стало нестерпимо холодно. Кто он был теперь? Гарри не знал. Все, что происходило с ним раньше, казалось, нереальным, словно все то, что было – прошлая жизнь, оставшаяся где-то за глухой стеной. Волшебник… Что означает это слово? Что его ожидало в этой жизни, так не похожей на ту, прошлую?

Курить в заброшенных парках, прятаться по углам с чужими деньгами в руках, а потом с удовольствием напиваться до беспамятства, убегая от проблем, пусть и совсем ненадолго; вечные разборки на улицах, а потом синяки и шрамы, и полицейские, и приюты, и безразличные взгляды прохожих… Такой была его жизнь. Пусть поломанной на части, тяжелой и серой – но его. А теперь он больше не принадлежал себе. Раб, обреченный выполнять каждую прихоть своего хозяина.

Но больше всего его пугало будущее, не предвещавшее ничего хорошего. И с каждым новым днем, с каждым новым часом, проведенным в этом замке, он все лучше понимал, что должен будет стать преданным слугой красноглазого урода… или умереть. А он хотел жить. И пусть это было эгоистичное желание пятнадцатилетнего подростка, но он ничего не мог поделать, даже несмотря на всю ту боль, что пережил.

Он ненавидел себя. За то, что сломался, за то, что позволил себе сдаться и убить, за то, что отличался от других, за то, что Мэтью больше не было рядом… И за то, что продал душу за кровь, боль и унижения.

Гарри закрыл глаза, чувствуя горячие слезы на щеках.

Когда юноша был маленьким, он часто мечтал: что будет, если он вдруг станет волшебником? Добрая сказка из его детских снов превратилась в кошмар, который преследовал его теперь. И ничего уже не изменить.

Тяжелый тревожный сон давил на свинцовые веки. Гарри коснулся змеи на руке. Татуировка уже почти не болела, но ее присутствие лишний раз демонстрировало его слабость. Юноша глубоко вдохнул затхлый воздух.

Ничего не изменить. Слова – как приговор. Ничего не изменить…