Победителей ведь не судят, верно?! (джен)

Ты жив, но для всех исчез

В черных облаках...*

Пустота. Внутри была ужасная, всепоглощающая бездонная пустота.

Его предали. Предали те, ради которых он был готов умереть тогда — в Запретном Лесу. Предали самые близкие люди, которым он доверял и любил. И самым главным, самым гнусным из этих предателей оказался Альбус Дамблдор, его добрый наставник, главный защитник, безоговорочный авторитет, который, как недавно выяснилось, сломал всю его жизнь.

Ведь он не Гарри, не Гарри Поттер. Он вообще теперь был никто, и звали его ничтожество, если, конечно, можно было верить внезапно воскресшему доброму дедушке Альбусу.

Каково же это было, победить Волдеморта и тем самым наконец-то освободиться от дурацкого пророчества, заснуть в теплой и уютной кровати, полный светлых мечтаний и надежд, а проснуться... на холодном, каменном полу в Азкабане?!

Дементоры... Считалось, что они покинули остров, что тюрьму теперь охраняли авроры, люди. Но, видимо, специального для него где-то откопали один экземпляр ужаснейшего из созданий на всем белом свете, порождение Бездны.

Он был не Поттер и даже не Гарри, но всё же именно он был чертовым Мальчиком-Который-Выжил, и это он победил Волдеморта. Не настоящий Гарри Поттер, выросший в окружении любви и заботы своих родителей и не знавший ужасов войны, а он, человек без роду и племени, жалкий подкидыш, проживший не свою жизнь, вытянувший не своё бремя, принявший не свою судьбу...

Они его использовали. Он был всего лишь дублёром, пешкой, марионеткой, сделавшей всю черную работу и от которой затем нужно было избавиться. А вся его слава, хоть она и не была ему нужна, все его заслуги — всё это теперь пожинал настоящий Гарри Поттер, не сделавший ровным счётом ничего для этой победы. Ничего. Было только имя. Просто имя, ставшее символом.

Его друзья. Все они были лишь верными директору людьми. Только теперь он понимал, что они дружили с ним лишь по указке директора, что они попросту не видели в нём человека, только героя. Теперь он по-новому смотрел на свою, с позволения сказать, жизнь. Спасибо дементору. Благодаря ему он не раз переживал вновь почти все сначала, и было так мало, так мало счастливых моментов.

Он не должен был выжить. Не должен. "Дублёр" Гарри Поттера по плану Дамблдора должен был умереть в битве за Хогвартс, унеся с собою Темного Лорда. Но он выжил, и потому он оказался здесь, в Азкабане, хотя мог бы и преспокойно гнить в могиле. Его пощадили в благодарность за то, что он сделал. Теперь же он был обречён, похоронен здесь заживо. Он слишком много знал, чтобы оставлять его на свободе.

Говорят, победителей не судят. Но... Его ведь и не судили. Просто, без всякого суда и следствия заживо отправили в этот ад. Так, что лучше бы сразу убили.

Пройдет время, о нем могли бы забыть. Но сам он забыть не смог бы ничего. Судьба, как мать, милосердна, потому и должна была дать своему брошенному, проклятому дитя ещё один шанс. Она должна была освободить его и дать ему Силу. И он должен был мстить.

* из песни группы Ария

Что же мне делать – один против всех?

Шансы мои – один к десяти.*

Прошло десять лет. Долгих десять лет, оказавшихся самыми худшими во всей богатой истории магического мира. Часть волшебников погибла на войне, часть оказалась в Азкабане, а их имущество было конфисковано в пользу Министерства Магии, оставшиеся же вынуждены были попросту затаиться или вовсе уехать из страны.

Война с Темным лордом нанесла существенный ущерб экономике. Только на восстановление Хогвартса и Гринготтса ушли огромные средства. За тот год, что у власти пробыл всецело контролируемый Волдемортом Пий Толстоватый, магическая Британия потеряла как международный авторитет, так и выгодные связи с другими странами. Убытки были колоссальны. Наверное, именно поэтому Дамблдор решил полностью взять ситуацию в свои руки, лично все проконтролировать, став официально Министром Магии. Министерство подверглось тотальной чистке, все неугодные экс-директору были разогнаны, и было сформировано целое правительство из верных людей нового Министра.

Спустя два года после победы удалось, наконец, вновь договориться с дементорами, и вскоре все стражи Азкабана вернулись на свои посты. Под мудрым руководством Дамблдора жизнь понемногу налаживалась. Дети-оборотни получили возможность обучаться в школах, для них специально создавались рабочие места, эльфам-домовикам дали "вольную", работали они так же, но уже за мизерную плату и с несколькими выходными в месяц, а вот семьи заключенных в Азкабан Пожирателей Смерти вынуждены были влачить жалкое существование. Средств они лишились, а на нормальную работу их принципиально не брали.

Большая часть денег оседала в карманах Дамблдора и его соратников, потому на очередном заседании Визенгамонта было принято решение об экономии бюджетных средств путем "уменьшения числа узников, приговоренных к пожизненному заключению". Неугодных узников за десять лет скопилось очень много — мест в Азкабане на всех банально не хватало. Большие средства на содержание обреченных на гниение в тюрьме "отбросов общества" выделять было жалко. Потому указом №... все узники, приговоренные к пожизненному заключению и отсидевшие там не менее пяти лет, должны были пройти тщательную медицинскую экспертизу. При подтверждении диагноза "сумасшествие" заключенного отвозили на материк в самую чащу непроходимого леса и бросали там на произвол судьбы.

Такая же судьба постигла и нашего героя.

* * *

Он был жив. Все ещё был жив. Вопреки всему. И непонятно зачем. Зачем он упорно продолжал цепляться за жизнь, зная, что обречен?! Может быть, потому, что где-то в самой глубине его души всё ещё жил крохотный лучик надежды и веры?! Или же во всем было виновато его упрямство и непреодолимое желание насолить Дамблдору и своим бывшим друзьям: зная, что они рассчитывают на его скорейшую смерть, он решил продержаться как можно дольше?! А может, и все это вместе?!

Он выдержал долгие, показавшиеся ему веком десять лет в этом земном аду, где вместо чертей — дементоры, а вместо нестерпимого зноя — пронзающий кости зверский холод.

Он не сошел с ума, хотя любой на его месте не выдержал бы и месяца с такими-то счастливыми воспоминаниями. Почему? Почему он из последних сил цеплялся за свой угасающий рассудок, почему не желал провалиться в блаженную пустоту, в такое привлекательное, такое манящее безумство?! Наверное, потому что у него была цель. Цель — выжить и совершить возмездие, ведь он был не виновен. Эта мысль не была счастливой, и дементоры не могли высосать её, но в то же время она давала стимул, желание бороться.

Если первые годы заключения были ещё сносными, так как возле его камеры дежурил лишь один дементор, то последующие, когда в крепость вернулись все порождения бездны, были попросту невыносимыми.

У него была цель. Цель выжить в этом аду и не сойти с ума. Вначале он, вспомнив о том, что Сириус выжил здесь благодаря своим способностям, решил попробовать стать анимагом, но у него ничего не получилось. Он плохо знал теорию, и для того, чтобы стать анимагом, нужны были долгие годы тренировок, да и он не смог даже правильно рассчитать свою анимагическую форму, постоянное присутствие дементора сбивало его с мыслей. В-третьих, в такой гнетущей обстановке, с выпитыми жизненными и магическими силами, стать анимагом было попросту невозможно.

Тогда он начал размышлять том, как же выжили и не сошли с ума в Азкабане Пожиратели Смерти, находившиеся здесь. Например, Долохов, Руквуд, Лейстренджи. Кажется, Снейп говорил, что их спасла окллюменция. Но, как назло сам он в ней ни грамма не преуспел. Как говорил покойный профессор зелий, он был не обучаем. Однако узник не преминул уцепиться и за такую призрачную соломинку, попробовав несколько раз очистить разум, но ничего путного у него не получилось.

Он уже совсем было отчаялся, как заметил, что дементоры медленно, но верно уходят от его камеры. Вскоре он все понял. Дементоры, эти порождения бездны, питались человеческой радостью и счастливыми воспоминаниями, которых у него в жизни было так мало, что за первые годы заключения дементоры умудрились выжить из него все, что можно было, и теперь он был им попросту не интересен. Так что вскоре они стали ограничиваться лишь визитами дважды в день, чтобы принести ему еды. Вот тогда-то наш герой наконец-то вздохнул с облегчением. Самые большие его мучения кончились, но это не спасало его от лютого холода и гнетущей атмосферы.

Он провел в Азкабане десять лет, не проронив за все годы заключения (кроме первого, когда он, как и прочие, впадал в истерики, неконтролируемую ярость, кричал, проклинал севшим голосом Дамблдора, пытался разбить голову об стену...) и нескольких слов. Неудивительно, что комиссия автоматически вписала его в разряд безнадежных невменяемых, подлежащих депортации в "чащобу".

* * *

"Я на свободе, подумать только, я свободен!" — разразился он страшным хриплым, скорее похожим на карканье ворон, полным горечи и самоиронии смехом. Он был совершенно один, изможденный и совершенно обессилевший, а вокруг него был только объятый ночною мглою лес, лес, лес и ещё раз лес.

Ему совершенно не улыбалось, едва освободившись, ещё даже не прочувствовав воздух свободы, окончить свой земной путь в желудке какой-либо местного хищника. Но... судя по-всему, другого исхода для него и не было. Хотя...

— Кикимер! — прохрипел он во тьму, особо ни на что не надеясь.

*Эпидемия

1977* год, больница Святого Мунго.

Это были унылые, полупустые больничные коридоры, и витавший там резкий, чуть пряный запах дезинфицирующих зелий слегка напоминал обыкновенную хлорку. Изможденные, едва не валящиеся с ног от усталости и недосыпа колдомедики, вынужденные работать сверхурочно, торопливо сновали туда-сюда. С момента начала террора Волдеморта и его сторонников Смерть стала постоянной гостьей этого места. Едва войдя в стены больницы, можно было ощутить её гнилостное дыхание, замогильную тоску, отчаянье и безнадежность, царящие здесь.

На одном из подоконников, забравшись туда с ногами, сидел черноволосый юноша. Это был Джеймс Поттер. Вернее — его бледная тень. С трудом верилось в то, что никогда не унывающий главный заводила и просто звезда своего факультета Поттер может выглядеть таким... потерянным, таким жалким.

Белый, как простыня, он не сводил остекленевшего взгляда с окна. Плечи его едва заметно тряслись, но глаза были сухими. А за стеклом, на оживленной магловской улице, вовсю лил дождь, что для Лондона было обычным делом. Северный ветер срывал последние листья с деревьев; не ведающие ни о начавшейся войне, ни о Волдеморте, ни даже о волшебниках редкие прохожие-маглы, укрываясь зонтиками от дождя и кутаясь в свои плащи от пронзительного ветра, спешили домой. Домой... При мысли об этом у Джеймса сжались кулаки — больше у него не было дома. Пожиратели Смерти разрушили его, так же как и его жизнь.

Наверное, что-то сломалось в нем тогда, когда он побывал на руинах, на пепелище их родового гнезда, где жили десятки поколений его семьи, или когда он стоял у постели умирающего отца, силясь понять его предсмертный бред, когда мертвой хваткой вцепился в холодную руку матери, не желая отпускать. Джеймс попросту был не в силах поверить в то, что они оставили его одного.

Он был полностью раздавлен, уничтожен. Ему было некуда возвращаться с Рождественских каникул, и невозможно было поверить в то, что он больше никогда не пойдет с отцом в лес за настоящей Рождественской елью, никогда не сможет опереться на его крепкое плечо, никогда больше не попробует фирменного маминого пирога, и, увы, ему больше не нужно будет старательно избегать её порою надоедливой, но такой искренней заботы о нем.

Он тихонько шмыгнул носом. Определенно, он был законченным неудачником, только и умеющим, что развлекаться, придумывать новые шуточки и задирать слизеринцев. Права была Эванс, что не желает даже посмотреть в его сторону. Он был её не достоин. Он занимался совершенно не тем делом, а ведь с его талантом и магическим потенциалом... он вполне бы мог стать аврором, ловить и уничтожать тех ублюдков, что убили его родителей, а не гоняться всю жизнь за снитчем. Но ведь уже было поздно взять на сдачу ЖАБА дополнительные, так необходимые аврору предметы. Поздно, было слишком поздно. И он не смог бы забыть про всё это: про войну, про зверски замученных, а затем убитых родителей, и не мог отомстить. Он мог только стать профессиональным игроком в квиддич, как раньше мечтал. Да и Лили... Он был ей отвратителен, она терпеть его не могла за то, что он с друзьями задирал Ню... Снейпа, а тот шанс, что она все же изменит свое мнение за этот год, был ничтожно мал. Он опоздал меняться. Вся его дальнейшая жизнь попросту была лишена смысла. Он был ни на что ни годен.

Взгляд его затуманенных карих глаз вновь обратился к окну. "А может, просто послать к черту все это?! Выйти из окна — и всё", — его дрожащие пальцы медленно повернули ручку на оконной раме, на трясущихся ногах Потер, медленно, пошатываясь, встал в полный рост на подоконнике, его черные, как смоль, непослушные волосы трепал ветер, и он стоял на краю — ещё шаг и...

— Стой, придурок! — застал его врасплох женский вопль, Джеймс покачнулся и, с трудом удержавшись на ногах, обернулся. Позади него застыла фигурка миниатюрной, не на шутку перепуганной хорошенькой светловолосой девушки с большими синими глазами в мантии помощника колдомедика. Тут вся решимость Джеймса сброситься вниз, тем самым покончив с собой, куда-то испарилась.

— Тебя как зовут? — хрипло спросил он, спрыгивая с подоконника на... пол.

— Крис... Кристина, — заикаясь, прошептала она.

— Значит, Крис, — Поттер горько усмехнулся. — Меня зовут Джеймс Поттер, и если бы ты тут так вовремя не появилась, то я, наверное, сейчас бы лежал где-нибудь на асфальте, и кто-нибудь соскребал бы мои мозги. И, возможно, это было бы и к лучшему.

* * *

Спустя два года, там же, 1979 г.

Темноволосый мужчина не спеша бродил по коридорам Святого Мунго. Воспоминания об этом месте у него были далеко не радужными, но сейчас он был вынужден привести сюда на обследование свою жену. Лили была в положении. Да, именно Эванс стала его женой. Каким бы невероятным ему ни казалось это два года назад, но... Его знакомство и последовавший короткий роман с Кристиной (из-за неспокойной обстановки в стране девушка раньше времени вернулась домой, намереваясь завершить интернатуру на родине) не только вернули его жизни, но и изменили его. Он перестал донимать Лили своими приглашениями на свидания и шуточками, её заинтриговала такая резкая перемена в его поведении, и теперь они уже поменялись ролями — староста Эванс пыталась докопаться до истинны, начала следить за ним, все больше и больше убеждаясь в том, что "этот Поттер не так уж и плох".

— Джеймс! — внезапно окликнули его со спины, и этот голос он узнал бы из тысячи.

* * *

Альбус Дамблдор сидел за своим рабочим столом. Ситуация была непростой. Волдеморт, Пророчество Трелони, Лонгботтомы, Поттеры — слишком многое на него навалилось за последнее время. Однако вскоре его размышления прервал настойчивый стук в дверь.

— Войдите, — дверь со скрипом распахнулась, и в помещение не спеша вошёл молодой мужчина высокого роста со светлыми глазами и русыми волосами, в дорожной черной мантии хорошего качества, в громоздких сапогах из драконьей кожи.

— Господин директор, сэр, — легкий, но почтительный кивок, — я Виталий Андреевич, князь Добролюбов, пришел к вам по личному вопросу.

— Я бы предпочел просто профессор Дамблдор, мистер Добролюбов. Присаживайтесь, я вас слушаю, — спокойно поприветствовал незваного гостя Альбус, который если и был удивлен, то не показал этого.

Полчаса спустя

— То есть, если я правильно понял, то последней волей вашей скончавшейся сестры было передать ребенка на воспитание его настоящему отцу, верно?

— Да, — кивнул мужчина. — Но самостоятельно найти Джеймса Поттера мне не удалось. Я искал пару месяцев, но тщетно. Этот... как будто сквозь землю провалился.

— Он находится в доме, защищенном Чарами Фидилиус, неудивительно, что вы не смогли его найти, но я, пожалуй, найду способ связаться с ним как можно скорее. Когда, вы говорите, родился этот ребенок?

— Тридцать первого июля, у Кристины были преждевременные роды.

— Поистине неисповедимы пути судьбы, ещё один ребенок, подходящий под пророчество, — тихо прошептал директор, а уже вслух уточнил: — А кем, говорите, была ваша сестра?

— Колдомедиком. Часть своей интернатуры проучилась у вас, в клинике Святого Мунго, а затем ещё полгода отработала "полевым колдомедиком" у вас в Аврорате, не сиделось ей на месте, в безопасности, дуре... — горестно вздохнул князь.

— Опасная и нужная работа, но... Не смею вас задерживать, поэтому я сейчас же свяжусь с Джеймсом. Фоукс!

* * *

Несколько часов спустя

Виталий Андреевич уже ушел. В кабинете остались только директор, колдующий над бессознательным Поттером, и мирно спящий двухмесячный ребенок в люльке. Ещё спустя какое-то время Джеймс вернулся домой, в Годрикову Впадину, с маленьким Крисом, свято убежденный, что этот ребенок на его руках — сын недавно погибших членов Ордена, которого их с Лили пока просил приютить у себя Дамблдор.

* * *

Примечания автора:

*Согласно материалам "Гарри Поттер вики", родители Джеймса Поттера подхватили какую-то магическую болезнь и умерли в 1977 году, но это фик AU, поэтому...

Путь по звездам вновь означен,

И вновь гудит набат,

В алтарях святые плачут,

И воин сходит в ад -

Сущий ад!

Но ни шагу назад!

группа Ария

— Кикимер! — прохрипел он во тьму, особо ни на что не надеясь... А через несколько секунд ночную тишину разорвал легкий хлопок, и яркая вспышка осветила лесную чащу, и из ниоткуда возникло маленькое, сморщенное, дряхлое лопоухое существо, одетое в грязные лохмотья.

— Кикимер?! — сглотнул экс-Гарри, не в силах поверить. — Ты пришел... — Но я же... не Гарри Поттер.

— Кикимер знает. Всегда знал, что господин не полукровный щенок, не отродье. Мы, эльфы, видим сущность людей, — гордо выпятив грудь, завил домовик.

— Но почему же тогда...

— Кикимер обязан служить тем господам, в чьих жилах течет кровь благороднейшего и древнейшего семейства Блэк, представителей которого почти не осталось.

— Значит, во мне... есть эта кровь?

— Да, и старый Кикимер будет вам служить, молодой господин, — кивнул домовой эльф.

— Хм-м... тогда не можешь ли ты перенести меня в то место, где Дамблдор и его... приспешники меня не найдут?

— Кикимер может. Кикимер думает, что старый господский дом на Гриммо подойдет.

— Но это же бывшая штаб-квартира Ордена?! Её месторасположение каждая шавка директора знает.

— Да, дом благороднейших Блэков был осквернен проклятыми предателями рода, грязнокровками и мерзкими полукровками. О, моя бедная госпожа Вальбурга... Но сейчас, когда после смерти этого... негодяя, разбившего сердце моей госпожи, особняк перешел в собственность отродью грязнокровки, и его за ненадобностью попросту запечатали до лучших времен. В доме за эти десять лет не было ни одной живой души. Кроме старого Кикимера, разумеется, — проскрежетал старый эльф.

— Веди, — только и прохрипел свой слабым голосом Гарри. Домовик тут же вцепился в его плечо своими цепкими когтями, и вскоре мир исказился, земля под ногами исчезла, и сознание экс-Гарри куда-то поплыло.

* * *

Просыпаться и вновь сталкиваться с жестокой реальностью ему не хотелось. Совсем. Было тепло... Как давно он это не чувствовал. Оно так приятно разливалось по его венам... Тут было так уютно... И мягко... Не было ни привычного лютого холода, ни жесткой койки, и не было дементоров.

Экс-Гарри открыл глаза. Комната показалась смутно знакомой. Ему потребовалось немного времени, чтобы понять, что он в спальне Сириуса. Крестного... Который на самом деле не его крестный.

— Кикимер, — с трудом позвал он домовика, приподнимаясь с постели.

— Что вам угодно, хозяин? — тут же появился эльф.

— Принеси Зеркало. Хотя нет, лучше не надо, — подумав пробормотал он, отправившись в уборную, где, наверное, добрых четыре часа отмокал, наконец-то расслабившись, в ванной.

Закончив водные процедуры, он высушил голову и позаимствовал кое-какую одежду живших тут когда-то Блэков, а затем, убедившись, что его зубы ещё не до конца сгнили, приговорил твердокаменный кекс, оставшийся в буфете, наверное, ещё со времен Ордена Феникса, ибо другой еды в доме не было.

Набравшись смелости, экс-Гарри решился посмотреть на то, во что он превратился. С опаской подойдя к большому старинному зеркалу с резной рамой, он застыл в изумлении. Со стекла на него холодными, как морская гладь северного моря, глазами взирал живой скелет, обтянутый мертвенно-белой кожей. А его длинные спутанные черные как смоль волосы и отросшая за десять лет немалая борода мешали рассмотреть лицо. Он нашел ножницы и бритву, и вот он наконец увидел собственное лицо... оказавшееся феноменально похожим на лицо небызвестного Гарри Поттера.

— Что за... — он грязно выругался, в неверии ощупывая себя. Да, его лицо исхудало, постарело и осунулось, а его глаза больше не изумрудно-зеленые, да, его зрение теперь не такое плохое, но... Отражение в зеркале было вполне привычным, если так вообще можно было выразиться в его случае.

Кануло в лету время героев,

Настала эра обычных людей.

Ну почему этот мир так устроен?

Ведь танец мечей

Сердцу милей

Праздных речей.

Кто

Нас позовёт

В новый поход?

Время не ждёт!

Эпидемия.

Будни, обыкновенные трудовые будни самого молодого директора Школы чародейства и волшебства Гарри Поттера тянулись невыносимо медленно. Каждый день одно и тоже, то есть нескончаемая рутина и скукота. Гарри широко зевнул: время героев прошло, настала мирная жизнь, а он так и не успел погеройствовать — за него все сделал дублёр.

Да, он Гарри Поттер, но ведь это не он остановил в ту роковую ночь Темного Лорда, не он уничтожил все крестражи, не он положил конец земной жизни Тома Риддла. Это сделал другой. Был ещё один ребенок, подходящий под пророчество Трелони, помимо самого Гарри и Невилла. Планом Великого Дамблдора под буквой "А" был он, Гарри, планом "Б" — тот самый бедолага, даже имени которого Поттер не знал, ну и планом "В" — Лонгботтом. Гарри знал, что он являлся наиболее вероятным кандидатом на роль Избранного, поэтому, как говорил Альбус, его следовало приберечь напоследок, а так надо дать шанс варианту "Б".

И этот кандидат "Б" был им, выполнив всю его, черт подери, работу. Хотя это его, Гарри, готовили к этой миссии с самого раннего детства! Детства... А ведь, по существу, у него и не было детства. Его родителей убил Волдеморт. У него никого не было. Никого, кроме дедушки Альбуса, который вечно что-то не договаривал и вечно плел тонкие нити своих интриг, опутывая ими весь магический мир, мир, который был настолько туп, что не замечал того, как ими управляют, словно марионетками. Ох уж этот старый кукловод. Его игру нельзя было назвать честной... Но никого, кто был бы к нему ближе, чем Дамблдор, просто не существовало.

Говорят, если хочешь что-то спрятать, то положи это на самое видное место. Так он и вырос в Хогвартсе, под чуткой заботой эльфов-домовиков и под бдительным присмотром директора, воспитанником и учеником которого он являлся.

Буквально с пеленок в него старательно вбивались навязчивые идеи о его исключительности и особой важности его миссии. Уже в раннем возрасте он понимал, что был рожден на этот свет с одной лишь единственной целью — избавить всех от присутствия одного зарвавшегося ублюдка, возомнившего себя невесть кем и собирающегося прогнуть под себя весь мир. Его голова была забита пустыми идеалами и яркими лозунгами, и Гарри верил в них, также как слепо верил в непогрешимость и святость своего Наставника, оправдывая его до последнего.

Какой же он тогда был наивный...

Это потом он уже все понял. Почти. Он всю свою сознательную жизнь упорно шел к этой цели, бывали у него и взлеты, и падения, но он всегда поднимался и постоянно учился, стараясь стать таким, как его учитель. Да было время, когда Альбус был для него идеалом, но время часто рушит идеалы, надежды и мечты... Исчезает и цель, которая была смыслом этой жизни.

Тот день, когда пал Темный лорд, стал худшим в жизни Гарри. Именно тогда он внезапно потерял всё, чем жил. Тогда же и ушла его вера в Альбуса. Тот использовал его, как и многих других, но в то же время он научил его всему. В том числе и искусству плести паутины из судеб других людей. Дамблддор угробил всю его жизнь, собственноручно выковав из него — нет, не оружие для победы, а своего преемника. Теперь уже можно было называть вещи своими именами.

В тот день он занял свое, по праву свое место, получив чужие лавры, не причитающиеся ему лавры героя, а вместе с тем и незаслуженную веру простых людей в него, их любовь и признание. Теперь он мог начать плести свою игру. Похоже, Наставник на это и рассчитывал, решив устроить ему финальный экзамен, ну что же...

Если учитель так хочет, то пускай. Он сделает вид, что принимает правила его игры. Однако Поттер знал, что скоро игра перестанет быть просто игрой, выйдя за рамки, когда он будет, будет готов по-настоящему готов сыграть партию с ним на равных.

Хогвартс... Это место полное тайн, часть из которых он уже постиг. Хогвартс — его дом, он вырос здесь, он любит это место больше, чем кто-либо из всех его предшественников на посту директора. Гарри знает, что замок на самом деле живой. Это было просто невероятно. Но ведь он сам выбрал его, отметив как преемника Дамблдора. Хогвартс... Пока он только слышал его голос, их связь ещё была не так прочна, но наставник уверял, что со временем он сможет говорить с замком. Тогда-то Поттер и понял, как учитель был всегда был в курсе всех дел: это замок сообщал ему. Но должность директора была одновременно и великим даром, и проклятием. Директором мог стать только очень сильный маг, и замок нужно было периодически подпитывать. Обычно этот пост был пожизненным, за редкими исключениями, когда замок сам отпускал директора, находя ему замену. И мало кто знал, конечно, но директор Хогвартса всегда был членом Визенгамонта, а это в задуманной Гарри игре никак не могло было быть лишним. Поэтому-то он и согласился с предложением наставника, который решил лично возглавить правительство.

Эти десять лет были годами затишья. Затишья перед бурей, как любил повторять про себя Гарри. Все эти годы он выжидал, совершенствуя свои навыки, потихонечку плетя свою паутину. В политику своего ставшего ещё более безумным, чем прежде, наставника он особо не вмешивался, по крайней мере, пока. Но все же сегодня он отпраздновал первую победу. Ему удалось протащить в Визенгамонт закон об Азкабане, а учитель ничего не заподозрил. Более того: сегодня вышел на свободу вариант "Б". Правда, Гарри пришлось сильно постараться, чтобы Альбус ничего об этом не узнал, а так же — чтобы комиссия не стала тщательно разбираться с душевным состоянием этого постояльца Азкабана.

Это была его маленькая, но победа. Верный ему Кикимер уже доставил узника на Гриммо. Человек, победивший Темного Лорда, должен стать его тузом, тузом в рукаве.

Праздничный прием по случаю десятилетия Победы над Волдемортом в министерстве был в самом разгаре, но сам герой дня уже собирался с него под шумок улизнуть. Вся эта помпезность, красивые и пустые речи тех, кто сам во время битвы за Хогвартс сидел, что называется, поджав хвост, роскошное убранство, яркие плакаты и лозунги, и вообще весь этот пир, когда в бюджете страны зияла черная дыра — всё это не могло не раздражать его.

Он прошел мимо группы министерских чиновников с женами, легким кивком поздоровавшись с аврором Уизли и его супругой. Рон и Гермиона... Вот уж кто почти не изменился за эти годы. Он старался поддерживать с ними хорошие отношения, они и вправду были неплохими людьми. И мозги, по-крайней мере, у Грейнджер варили. Это старший Уизли был настолько глуп и слеп, что позволил сделать из себя и своей семьи своих послушных марионеток Дамблдора. А Рон и Гермиона были не так просты, как кажутся. Да, они были преданы его наставнику, но их вера в непогрешимость Альбуса сильно покачнулась, когда они узнали правду, вернее, лишь малую её часть.

Да, Рон специально, по указке директора, искал тогда в Хогвартс-экспрессе знаменитого Гарри Поттера, но и он, и Гермиона были настоящими, действительно настоящими друзьями его... двойника. Они не могли не заметить подмены, поэтому, взяв с них Непреложный Обет, Дамблдор навешал им изумительной лапши из смеси правды и откровенной лжи. Альбус обставил все дело так, что тот, кто был их другом, был крестражем Волдеморта, поэтому ему в любом случае суждено было умереть, что и произошло в Запретном Лесу, а Волдеморта убил уже он, настоящий Гарри Поттер.

Об ещё одном важном событии Дня Великой Битвы он как-то забыл. Этот день, это же ещё и годовщина "чудесного воскрешения Альбуса". Да, его учитель был горазд на подобные трюки. Обмануть врага, уверить его сначала в собственной слабости — вспомнил он обугленную черную руку, — а затем и в смерти. Конечно, Волдеморт расслабился тогда, глупо полагая, что его противник мертв, и что обезглавленный Орден Феникса ничего не сможет ему противопоставить. Хотя все события того года владычества Темного лорда были спланированы Дамблдором, Волдеморт сам того не замечая, подыгрывал Великому Гроссмейстеру Света. Да, с Астрономической башней учитель тогда гениально сработал. Фанатиков в Ордене Феникса, готовых отдать жизнь за общее благо, всегда было предостаточно. А оборотного зелья у Снейпа также с лихвой хватало. Признаться, сам Гарри немного сомневался в том, что все это сработает, и Волдеморт купится, но, как говорят, все гениальное — просто.

"Только не это!" — обреченно подумал Поттер, который, погрузившись в свои мысли не заметил, как к нему незаметно подкралась... Элеонора Дамблдор, внучатая племянница его наставника, та самая, что активно набивалась ему в жены.

Он уже миллион раз пожалел, что отшил тогда младшую Уизли, которую так активно предлагал ему в супруги Альбус. Джинни оказалась неплохой девушкой, и теперь она была вполне счастлива в браке с Невиллом, став звездой-квиддича и недавно — матерью очаровательных близнецов. Теперь наставник решил осчастливить его своей кошмарной родственницей.

— Привет, Гарри! Потанцуем? — хихикая, замахала руками прямо перед его носом Элеонора. Нет, дело было не в её внешности. Пусть она и смахивала на кошмарную бабочку, но не это было её главным минусом. Внучатая племянница Дамблдора была глупа как пробка, а её надоедливость и непомерное любопытство, буквально выводили его из себя: один звук её противного-приторно сладкого голоса чего стоил.

— Привет, Элеонора! Рад тебя видеть, с удовольствием потанцевал бы, но извини, не сейчас. Э-э-э, понимаешь, мне нужно срочно в уборную! — его отступление скорее напоминало позорное бегство, но иного выхода у него попросту не было.

Эх, как только он уже и не пытался отшить её. Он даже репутацию Дон-Жуана себе создавал, в надежде на то, что Альбус не захочет такого счастья в виде мужа-бабника для любимой родственницы. Но наставник заявил, что ему нужно срочно жениться и тогда он остепенится, а то негоже вести директору Хогвартса такой аморальный образ жизни. Оставался, конечно, ещё один способ избавиться от мисс Дамблдор, но, помня о найденных в ящиках Дамблдора нежных писем к Геллерту Гриндевальду, Гарри решил не рисковать.

Пусть эта его авантюра и не увенчалась успехом, но все же кое-что он из неё извлек. Например, что все жительницы магической Британии делятся на четыре типа: восторженные, жалостливые, заучки и алчные. И ко всем, ко всем он нашел подход. Восторженным он рассказывал занятные истории о его героическом прошлом, жалостливым — о многочисленных тяжелобольных детей, которым помог его личный благотворительный фонд, с заучками заводил разговор на философские темы, блистая знаниями, алчных же брал деньгами и откровенным шантажом.

Но все же, несмотря на все приставания Элеоноры, Поттер стоически терпел, безуспешно ища подходящую кандидатуру. Жена Гарри Поттера — это же одна из самых ответственных профессий! А требований к ней сколько... И он уже всерьез сомневался, что когда-нибудь сможет вообще найти кандидатуру.

* * *

Путь к выходу оказался куда более тернистым, чем он ожидал: каждый присутствующий считал своим долгом окликнуть его и поздравить с годовщиной того подвига, который он на самом деле не совершал, а также лично пожать руку герою. Но он уже ко все этим радостям давно привык, поэтому сейчас лишь вежливо улыбался и кивал, медленно, но верно прорываясь к выходу.

Только очутившись на площади Гриммо, он смог свободно вздохнуть. С одним важным делом на сегодня он покончил, осталось ещё одно.

Это место уже почти стерлось из его памяти. Площадь Гриммо, двенацать... Этот старый, ветхий особняк, расположенный в самом сердце Лондона и сооруженный и окруженный тщательной защитой параноиками-Блэками, перешел к нему в наследство от погибшего крестного, которого он, признаться, совсем не знал. Все ценное Альбус предварительно оттуда уже вывез. Ему там ловить было уже нечего. Поэтому он вскоре запечатал особняк до лучших времен. Куда больше ему пригодился старый домовой эльф Блэков Кикимер. Пусть тот и был любитель поворчать насчет происхождения его матери, но все же Поттер не был бы учеником Дамблдора, если бы не смог заставить уважать себя какого-то жалкого домовика. Кикимер был его верным, пусть и слишком ворчливым слугою.

Вот и сейчас ему пригодился и дом, и домовик, как не помянуть при этом добрым словом своего давно почившего крестного, которого Поттер пусть и совсем не знал, но все тот здорово ему подсобил своим наследством?

Осторожность прежде всего, поэтому входил в дом он с одной палочкой на изготовку и с запасной в рукаве. Особняк встретил его гнетущим тишиной и кромешной темнотой.

— Люмос! — пробормотал он, зажигая свет. — Кикимер!

Домовик не замедлил тотчас появится перед ним.

— Где он? — холодно осведомился Гарри.

— В ванной, хозяин, — поклонился старый эльф.

— Он что-нибудь подозревает? — продолжал допытываться он.

— Никак нет, господин полукровный хозяин.

— Хорошо, я подожду, — кивнул Гарри, проходя в гостиную и падая в изъеденное молью кресло. — А пока достань какой-нибудь еды.

— Хозяин, разрешите сказать...

— Беги, Кикимер, беги! Я голоден, Моргана тебя возьми, а мой гость ещё голоднее! Совсем уже от рук отбился, негодник! — ворчал Гарри, провожая домовика недобрым взглядом.

Какое-то время он просто сидел в тишине, прокручивая в уме все то, что он скажет человеку, который столько лет был им. Когда дверь в гостиную со скрипом распахнулась, не один мускул не дрогнул на его лице, и Гарри медленно обратил свой взгляд на вошедшего, спокойно, с достоинством развалившись на кресле и поигрывая палочкой.

— Степуфай! — Красный луч полетел в сторону Гарри, однако тот почти лениво его отклонил, заметив:

— Успокойся, этим ты меня не возьмешь. Не трать силы попусту. Они и так у тебя ещё не скоро после Азкабана восстановятся. Я не желаю причинять тебя зла, а если бы хотел, то ты бы был уже мертв. Но скажи же, зачем мне тогда было вытаскивать тебя из Азкабана?

— Кто вы? И что делаете здесь? — воскликнул вошедший, силясь разглядеть во тьме лицо собеседника.

— Я Гарри Поттер, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, хозяин этого дома и эльфа Кикимера. Вашего имени я, увы, не знаю, думаю, что и вы тоже, но думаю, тут я могу вам помочь.

— Люмос максима! — воскликнул экс-Гарри, и яркая вспышка света осветила всю комнату и лицо его собеседника.

— Что за?.. — непечатное выражение вырвалось из уст самого молодого директора Хогвартса, когда он увидел свою худую, как скелет и неестественно бледную, но все же копию, ошарашенно смотрящего на него своими синими глазами. Этого он точно не ожидал. Хотя это и многое объясняет. А то он все ломал голову, как же Дамблдор смог сделать его двойника его точной копией, причем на такое длительное время. Оказывается, у него был брат-близнец. Или нет? Откуда тогда взялись синие глаза? Что за черт?!

Все началось не со зла

Ария

Крис, который ещё не знал, что он Крис, все ещё не мог отвести глаз от своего отражения в зеркале. Да... такого он точно не ожидал. Может, Дамблдор просто-напросто забыл снять с него заклятие, иллюзию, дать зелье, возвращающее облик, или что там еще? Но какого тогда, спрашивается, лысого Мерлина, его глаза изменили цвет, да и его зрение восстановилось почти сразу после того, как разбились его очки? Кстати, об очках... Может, это в них все и дело? Хорошо, что Кикимер ещё не успел выкинуть его арестантскую робу, превратившуюся в грязные лохмотья.

— Так, а вот и они, — заключил он, достав из груды тряпья разбившиеся старые добрые очки-велосипеды, оставшиеся ему как напоминание о его прошлом – прошлом Гарри Поттера.

— Репаро! — прошептал он, коснувшись сломанной оправы очков кончиком палочки. Секунда – и вот уже на его дрожащих мелкой дрожью ладонях лежат целехонькие очки.

— Что за чертовщина? — он в ужасе попятился от зеркала: с холодного стекла на него взирал призрак, призрак прошлого, Гарри Поттер, точнее, лишь его жалкая тень. Растрепанные черные, как смоль, волосы, неестественно бледное, осунувшееся лицо, горящие привычным изумрудным огнем глаза, скрытые за толстыми стеклами нелепых очков. Он с замиранием сердца откинул челку со лба и судорожно выдохнул — знаменитый шрам в виде молнии был на месте.

— Нет! — закричал Крис, отшвыривая злополучные очки прочь. Наваждение не исчезло — все вокруг привычно затуманилось, предметы утратили свою четкость, так, как бы это было раньше, сними он свои очки.

— Нет! — в бессильной злобе он разбил зеркало, порезав руки. — Нет, этого не может быть! — и он рассмеялся полным безумия и злорадства страшным смехом: ему даже не вернули его, собственную внешность, оставив умирать в Азкабане под чужой личиной... Или же... Он и есть Гарри Поттер, а Дамблдор снова врал. Но... зачем? Нет, бред. Вероятнее все же первое, но и тут неувязочка.

Прошло меньше минуты, когда, к его изумлению, очертания вновь вернули себе четкость — зрение восстановилось, а радужка снова стала синего цвета.

— Проклятые очки... – ворчал он, поднимаясь в ванную, чтобы смыть все ещё текущую из порезанных рук кровь, — Сколько себя помню, очки были со мной. Наверное, меня к Дурслям вместе с ними подкинули. Сволочи.

Внезапно до его ушей донеслись голоса, раздавшиеся в прихожей. Его нашли? Как, уже? Страх предательским комком подкатил к горлу: он не хочет обратно в Азкабан. Прислушавшись получше, он точно различил, что один из голосов принадлежал Кикимеру, а второй... Нет, этого совершенно исключено.

Выключив воду и вытерев руки, он собрался спуститься вниз, чтобы разобраться с незваным гостем. И сдаваться без боя он не собирался, как и вообще – сдаваться. Куда-куда, а в Азкабан вновь попасть ему больше не улыбалось.

Стараясь идти тихо и не скрипеть половицами, он добрался до двери гостиной. На улице уже смеркалось, поэтому дом Блэков был окутан зловещим полумраком. Незваный гость, лица которого он никак не мог разглядеть, спокойно, можно сказать, по-хозяйски сидел в обитом зеленым бархатом и изрядно пожеванном молью и докси кресле, закинув ногу на ногу. Он его не заметил. Ну, что ж, это было ему только на руку.

"Сейчас или никогда!" — подумал он перед тем, как выскочить из своего укрытия и с молниеносной скоростью запустить в незнакомца оглушающим проклятием. Но каково же было его удивление, когда гость, которого он должен был застать врасплох, ленивым движением палочки, не меняя своего вольготного положения, играючи отклонил его неслабый "Ступефай".

— Успокойся, этим ты меня не возьмешь. Не трать силы попусту. Они и так у тебя ещё не скоро после Азкабана восстановятся. Я не желаю причинять тебя зла, а если бы хотел, то ты бы был уже мертв. Но скажи же, зачем мне тогда было вытаскивать тебя из Азкабана? — произнес незнакомец голосом, знакомым до предательской дрожи в коленках.

Вытащил его из Азкабана? Да ну? А вот насчет того, что он мог бы уже несколько раз его убить, если бы захотел, то тут он, пожалуй, что и прав...

— Кто вы? И что делаете здесь? — воскликнул наш герой, силясь разглядеть во тьме лицо собеседника.

— Я Гарри Поттер, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, хозяин этого дома и эльфа Кикимера. Вашего имени я, увы, не знаю, думаю, что и вы тоже, но думаю, тут я могу вам помочь.

"Гарри Поттер?! Какой Гарри, черт его раздери, Поттер?! Ни... себе! Да, быть этого не может... Или может? Так, черт, надо было успокоиться, надо — иначе сейчас меня точно удар хватит. Директор Хогвартса? Ха-ха! А кто тогда старикашка?" — подумал он, а вслух произнес:

— Люмос Максима! — Помещение озарила яркая вспышка света. Точно он. Это он, и правда он, мать его! Человек, чьей жизнью он жил долгие семнадцать лет, человек, которым он считал себя, человек, которому досталось все, что он достиг в этой жизни. Это был он. И выглядел он весьма удивленным. Надо же.

— Что за…

— Ты... — севшим голосом начал Крис, — и в самом деле Гарри Поттер. Тот, за которого я огребал все эти годы? — кровь хлынула к его лицу, место удивления и растерянности заняла ярость, клокочущая и ненасытная. — Ненавижу тебя, ненавижу Дамблдора! Круцио! — с его палочки сорвался ярко-красный луч, но пребывавший до этого в каком-то странном оцепенении Гарри увернулся, вскочив с кресла и приняв дуэльную стойку.

— Постой! Послушай! Я понимаю, каково тебе сейчас, но... Я тут вообще ни при чем! Дай мне все объяснить! — закричал Поттер, уклоняясь от второго луча.

— Не нужны мне твои проклятые объяснения! Не нужны! И мне плевать, причем ты тут или нет! Я ненавижу вас всех, понятно?! — с болью и яростью в голосе прокричал Крис, посылая теперь уже Аваду.

— Ты что, совсем спятил? Хочешь, чтобы я начал драться с тобой?

— Да! Хочу! Ты ведь ни на что не способен. Это я убил Волдеморта, я сделал за тебя всю грязную работу, а ты... ты только пожинал плоды моих трудов!

— Да ты... Знаешь ты, я вообще тебя первое время ненавидел за то, что ты прикончил Волдеморта! Меня ведь к этому готовили! Меня, а не тебя! Я всю свою сознательную жизнь шел к этому, а ты все сделал за меня!

— Так кто же мешал тебе, герой, а? Прикончил бы его сам, но нет, на слова все горазды, а на деле так кишка тонка!

— Дамблдор! Это он сдерживал меня, ясно? Он считал, что меня лучше приберечь напоследок, и дать шанс тебе! Ты ведь тоже был ребенком пророчества, но я был основным кандидатом на эту роль, поэтому Альбус не стал мной рисковать! И вообще не я принимал те решения, не я! До недавнего времени я был такой же пешкой, как и ты. Меня так же использовали, но теперь... Теперь все изменилось. Угомонись. Пойми, брат, я хочу и могу тебе помочь.

— Как ты меня назвал? — чуть севшим голосом спросил Крис, невольно опуская палочку.

— У-ух, вот так-то лучше... — пробормотал Гарри, стирая пот со лба, — Брат, а что? Ты на себя в зеркало смотрел?

— Ну да...

— Не заметил чертовского сходства?

— К чему ты клонишь?

— Я долго ломал голову над тем, как Наставнику...

— Кому?

— Дамблдору. Он воспитывал меня с детства.

— Ах ты, крыса... — он вновь схватился за палочку.

— Постой, да, он мой учитель. Но теперь я веду свою игру. Не знаю, как тебе, но мне вскоре надоело быть просто пешкой.

— Лжешь! Ты такой же, как он!

— Может быть, но совесть у меня ещё не до конца атрофировалась. Я же вытащил тебя из Азкабана, как только смог.

— Значит, я был нужен тебе. Ты просто хочешь меня использовать, как и все.

— Черт... какой же ты стал недоверчивый! Но это к лучшему. Вести дела с доверчивым мальчишкой-простофилей мне уже не интересно.

— Да ну?

— Тебе придется мне проверить. Потому что я нужен тебе, а ты мне.

— С чего ты взял?

— Ты человек без имени, без связей, без прошлого, без денег, без друзей и родных. Вдобавок ещё и беглый узник Азкабана. А у меня есть связи, деньги, авторитет, но мне нужны преданные люди, на которых я могу положиться. Я ввязался в игру со своим учителем, опасную игру. И мне нужна помощь. У тебя к нему свои счеты, у меня свои. Я помогу тебе, а ты мне. Ты ведь хочешь отомстить?

— Даже если так, то что?

— Один ты не сможешь ничего. И если бы я не протащил в Визенгамонт тот законопроект, если бы я не послал за тобой Кикимера, то ты бы и сгнил заживо там, в Азкабане.

— Возможно, но я не хочу снова становиться пешкой, поменяв лишь цвет с белых Дамблдоровских фигур на твои черные.

— А как насчет места ферзя?

— Ты меня обманешь.

— У тебя нет выбора, брат, смирись.

— Слушай, достал ты уже со своим "братом"! Объясни, с чего ты это вообще решил? — перевел тему Крис.

— О-о-о, — закатил глаза Гарри. — Ты не думал, что нет на свете такого чудесного зелья, заклинания, которое смогло бы сделать человека двойником другого на столь длительный срок? Я думаю, мы либо близнецы, либо сводные братья по отцу, к чему все более склоняюсь.

— Поменьше бы ты думал, а то вырастет борода, как у Дамблдора. Доказательства?

— Вот! Уже шутишь. Хорошо. Будут тебе доказательства, только потом. По-моему, Кикимер уже сообразил нам что-то на кухне. Не знаю, как ты, но я чертовски голоден. Пошли?

— Пойдем, — сдался почуявший пряный запах с кухни Крис. – Брат, — с горькой усмешкой добавил он.

Да, да, да, все сказано,

Да, да, давным-давно,

Да, да, да, все связано

Самым древним и хитрым узлом.

группа Ария

Месяц спустя

— Поттер! Ты где, черт тебя дери? Поттер! — орал Гарри, мечущийся по комнатам дома на Гриммо в поисках своего непутевого брата.

— Да тут я. Тут. А где мне ещё-то быть? — выскочил из-за угла медленно, но верно закипающий от переполняющей его злости и накопившегося раздражения Крис, который заметно поправился и теперь уже не выглядел как ходячий скелет.

— Ого, я смотрю, Кикимер тебя откормил — на человека походить стал! — весело хлопнул его по плечу Гарри.

— Говори, зачем пришел, — бесстрастным голосом спросил Крис.

— Помнишь, я говорил, что могу устроить тебе встречу с директором банка Гринготтс, который имеет полномочия произвести идентификацию твоей личности?

— Да. Ты мне уже все уши прожужжал, как тебе было сложно восстановить нормальные отношения с гоблинами после того, как я фактически уничтожил твою репутацию, сперев крестраж Лорда из сейфа Лейстренжей, попутно разрушив сам банк и стырив их дракона-охранника. А в итоге прошел уже месяц! И я до сих пор не знаю, кто я.

— Это и так ясно, что ты Поттер! Я на сегодня договорился, но... — Гарри сделал многозначительную паузу.

— Что "но"? — нетерпеливо отозвался Крис.

— Завтра у меня важнейший бой, полуфинал, на Чемпионате Европы, — пояснил Поттер.

— Ты занимаешься дуэлингом?

— Да, у меня есть разряд. Я боевой маг второго разряда. Получу первый, если одолею завтра этого русского мастера.

— И что тебе даст этот разряд? — усмехнулся Крис.

— Как что? Этот турнир европейского масштаба! Надо держать марку и зарабатывать международный авторитет, — удивился такой неосведомленности Гарри.

— Так, но это же будет только завтра.

— Да, но я планировал посвятить этот день тренировкам. Я, так и быть выделю, время на визит в Гринготтс, но... — Гарри снова сделал многозначительную паузу, наблюдая за реакцией брата.

— Как же меня бесят твои "но"! — в сердцах произнес Крис.

— Скажи спасибо, что лимонные дольки пока не предлагаю! — Гарри попытался улыбнуться.

— Ну, а ты попробуй... Предложи, братец.

— Ладно-ладно. Остынь. Я, как ты знаешь, директор Хогвартса, и... И мне надо, чтобы сегодня ты вручил письмо и сопроводил в Косой переулок за покупками нескольких маглорожденных волшебников. Наденешь свои очки, и никто не заметит, что это не я.

— Нет! Ты что, с ума сошел?!

— Ты столько лет был мною… а сейчас мне надо выкроить время и для тренировки, и для похода в Косой переулок, и для визита в Гринготтс! — продолжил уговоры Гарри.

— Почему именно ты занимаешься этим?

— А кто?! Минерву просить неудобно, она в последнее время совсем сдала, Хагридом, извини, только детей пугать, да и Статус Секретности ставить под угрозу как-то не особо хочется. Остальные в отпусках, разъехались кто куда...

— Черт... Я столько лет был изолирован от общества... Меня нельзя пускать к детям! Я социопат! — воскликнул Крис, делая последнюю попытку увильнуть от неприятного поручения.

— Заодно и развеешься, а то совсем уже одичал.

— Вот! Вот именно! Одичал! — вновь ухватился за спасительную соломинку Крис.

— Я знаю, что тебе самому хочется развеяться.

— Ты... Чертов манипулятор!

— Спасибо на добром слове, брат, — горько улыбнулся Гарри Поттер.

— Я пойду, но это только потому, что мне и вправду надо развеяться! — сдался Крис.

— Отлично! Кто бы сомневался! — не удержался и съязвил Гарри.

* * *

— Аппарировать ты, надеюсь, не разучился? — холодно осведомился самый молодой директор Хогвартса. Ответом ему послужил легкий хлопок. И вот он уже оказался в гордом одиночестве на крыльце дома на площади Гриммо, двенадцать.

— Да, все-таки Дамблдор — гений... — пробормотал он, покачав головой. — Глупо было не использовать это феноменальное сходство между нами. Глупо. Но... — Гарри тяжело вздохнул, — стоит признать, что это было все же слишком... жестоко. Даже для Альбуса.

* * *

"Черт! Черт! Черт возьми! Моргана его подери!" — ругался про себя Крис, в неверии озираясь вокруг себя. Он стоял посреди Тисовой Улицы. Такой до щемящей боли в сердце знакомой и ненавистной Тисовой улицы. Она почти не изменилась: все те же аккуратные, чуть посеревшие от времени одинаковые домики, все те же идеально постриженные газоны лужаек...

"Убью его! Убью! Вот сволочь! Он знал! Все знал! И специально... Послал меня!" — сквозь стиснутые зубы тихо проскрежетал Крис, комкая в руке злосчастное письмо из Хогвартса.

Написанные такими знакомыми изумрудно-зелеными чернилами, аккуратным убористым почерком Минервы МакГонагалл строчки расплывались перед его глазами:

"Маргарет Дурсль, Графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом 4, самая маленькая спальня".

Деваться ему было некуда. Совершенно некуда. И он направился к дому своих ненавистных родственников, которые, наверное, скорее к счастью, чем к несчастью, оказались вовсе не его родственниками.

Сделав глубокий вдох, он позвонил в дверь.

И все-таки ему было очень любопытно посмотреть на оказавшуюся волшебницей дочь Дадли, а в то, что девочка — дочь его китоподобного кузена, он не сомневался. Дурсли, столько лет пытавшиеся выбить из него магию, считавшие волшебников за нелюдей, эти образцово показательные, совершенно нормальные люди, породили на свет ненормальную... волшебницу! Конечно, помня о собственном детстве, он должен был посочувствовать бедной девочке, которой дважды не повезло: первый, когда она родилась в этой семейке, и второй, когда она оказалась волшебницей, но... ему отчего-то было весело.

— Мы ничего не покупаем! — дверь ему открыла недовольно поджавшая губы Петунья, которая выглядела какой-то странно уставшей и постаревшей. Она не узнала его. Не мудрено. Пусть, благодаря простеньким чарам иллюзии, он был похож на Гарри Поттера, как две капли воды, но все за эти десять лет очень сильно изменился. Настоящий Гарри Поттер никогда не был тем заморенным, болезненного вида подростком, выросшим в чулане под лестницей, каким был он сам. Гарри был сильным, уверенным в себе магом и политиком. Его гордая осанка, сильное, накачанное годами тренировок тело, отточенная походка хищника... Нет, этого у него не было. Но все же он разительно отличался о того доверчивого мальчишки, что помнила миссис Дурсль.

— А я ничего и не продаю, тетя Петунья, — предельно вежливо произнес Крис, подумав, что все же какие-то вещи остаются неизменными.

— Поттер? Гарри? — ахнула миссис Дурсль.

— Да, — тихо произнес он.

— Зачем? Зачем ты снова здесь? — спросила она.

— У меня письмо из Хогвартса. Для мисс Маргарет Дурсль.

— Нет! — Петунья с силой захлопнула дверь прямо перед его носом, однако, спустя мгновение открыла, отрывисто бросив:

— Проходи.

Не гаси фонари

Не глуши моторы, брось патроны

А твои корабли

Всё равно утонут

Линда

— Проходи, — отрывисто бросила резко передумавшая тетя, пропуская Криса внутрь.

В доме мало что изменилось с тех пор, как он одиннадцать лет назад оставил это место, думая, что покидает его навсегда. Ностальгия волной хлынула в его сознание. Вот тот самый чулан под лестницей, в котором он вырос, а вот и та самая любимая ваза тетушки, которую он однажды случайно, когда был ещё совсем маленьким, разбил, а ваза волшебным образом «склеилась», та же идеальная чистота повсюду...

Тем временем Петунья провела его в гостиную.

— Присаживайся, — она кивком указала ему на кресло. — Почему именно ты?

— Почему именно я — что?

— Не строй из себя идиота, Поттер. Почему письмо принес ты. Их же обычно приносят эти... — миссис Дурсль недовольно поджала губы, в её памяти все ещё было свежи воспоминания о бесчисленном множестве сов, о нашествии, устроенном, когда письмо присылали ему. — Совы.

— Я... — Крис замялся, он и сам не понимал какого такого Мерлина этот Поттер послал его сюда. Он что — почтовая сова? Да и то, господин директор Хогвартса Гарри Поттер должен лично ходить домам маглорожденных волшебников, казалось Крису неправдоподобным. Объяснение типа: "Минерва слишком стара для подобных поручений... Остальные в отпусках" казалось ему сейчас каким-то чересчур надуманным.

— Я помню, что к Лили просто пришло письмо из вашей школы. С совой. И не одно.

— Просто письмо? — сказать, что Поттер был удивлен, значит не сказать ничего. Он-то думал, что ко всем магглорожденным приходили Хагрид или кто-то еще и долго-долго убеждали в существовании магического мира.

— Да. Письмо с совой. И подробными инструкциями, как добраться до Дырявого Котла, как пройти в этот ваш банк и как поменять деньги. — Видно было, что ей вовсе не доставляло удовольствия вспоминать.

— Но... Большинство же просто могло решить, что это чья-то глупая шутка!

— Не могли. После того, как мы прочли это письмо, оно превратилось в рисунок с изображением... вашей школы. А затем в список необходимых вещей, — усмехнулась Петунья. — Да и вообще моя сестра уже знала о том, что она... — она замялась, но Крис пришел ей на помощь:

— Вы хотели сказать — "ненормальная"?

— Да, она общалась с этим... как его... Снейпом.

— Угу. — Поттер ещё помнил то, что видел в воспоминаниях зельевара. Такое не забудешь.

— Но почему ты все-таки пришел?

— Наверное, потому что... — Крис замялся, мысленно обещая прибить проклятого Поттера за подставу из подстав. — Потому что я так захотел.

— Ты захотел? — удивилась Петенья.

— Да. Я директор Хогвартса, тетя, — ответил Крис, улыбнувшись, когда лошадиное лицо тетушки вытянулось.

— Ты... кто?

— Директор.

— Что за?.. — она запнулась, видимо, подумав, что ненормальные и в Африке ненормальные. — Ты ведь ещё так молод.

— Да, я самый молодой директор за всю историю Хогвартса.

— Мне кажется, или ты даже по меркам этих ненормальных ненормальный? — тетя Петунья даже не представляла, как она права...

— Мы отвлеклись от темы, тетя. Я пришел не за этим. — Он перевел тему разговора и, бросив взгляд на наручные часы, добавил: — У меня плотный график. Но для начала я хотел бы узнать, Маргарет ваша с Верноном дочь или же это Дадли постарался?

— А тебе какое дело? — тут ощетинилась она.

— Просто если отец — Дадли, то я не совсем понимаю... Ей же сейчас должно быть где-то одиннадцать лет, приблизительно в это время я и в последний раз виделся с вами. Да и вообще я директор школы, я обязан знать.

— Марго — дочь Дадли. — Петунья смерила его тяжелым взглядом. — Какая-то шалава умудрилась обмануть моего сыночка. Я говорила ему поменьше ходить на всякие вечеринки. Догулялся. Вначале мы думали, что она хочет просто развести нас на деньги и окольцевать Дадли, поэтому молчали. Поэтому ты ничего и не знал. А когда мы через год вернулись в Литтл-Уингинг, выяснилось, что она сделала тест ДНК, который, как известно не врет. — Тетя тяжело вздохнула, продолжая рассказ. — Как рассказывала её потаскуха-мать, девочка была с первых дней была очень странной. Наверное, в этом основная причина того, что эта стерва бросила ребенка нам. Дадли учился, Вернон работал, забота о девочке полностью пала на меня. Это было тяжело. Тем более что вскоре я окончательно уверилась в том, что моя внучка такая же, как моя ненормальная сестра. Вскоре это заметили и Вернон с Дадли. Когда... — её голос предательски дрогнул. — Вернон пришел с работы, Марго вдруг заставила кружиться в воздухе все свои игрушки. У неё эта ненормальность проявлялась очень сильно уже тогда. Сильней, чем у Лили или у тебя. У моего мужа и так в последнее время болело сердце, а когда он все это безобразие увидел... — голос тети стал каким-то совсем безжизненным, — его сердце не выдержало. Инфаркт. Он долго лежал в больнице, а затем умер. И... Я до сих пор помню, как он проклинал себя за то, что связался со мной, ведь я, по его мнению, не лучше, чем моя ненормальная семья. Может он и прав, — тихо закончила она.

Какое-то время они просто сидели молча. Этот рассказ Петуньи привел его в очень подавленное состояние. Пусть Дурсли столько времени издевались над ним, пусть рассудок его твердил, что они заслужили это, но сердце... Сердце жалело их.

— Мне жаль, тетя, — прошептал Крис, смотря в пол.

— Мне тоже, — еле слышно ответила она.

— Что? — в неверии переспросил он.

— Мне жаль, что мы... я с тобой так обращалась. Небо покарало меня за это. И за то, что я завидовала Лили тогда... — видно было, что слова с трудом ей давались.

— Я... Гм-м... — Поттер замялся, не зная, что и сказать. — Можно её увидеть?

— Да, она сейчас в парке гуляет. Скоро придет. Время уже обеденное. Отобедаешь с нами. Все равно кроме меня и Марго никого не будет.

— А Дадли? — спросил он. Не то чтобы ему, конечно, хотелось увидеться с кузеном, но...

— Он сегодня так рано не придет. Слишком много дел накопилось на работе.

— Ба! Я дома! — прервал их громкий детский возглас из прихожей.

Улететь бы птицей

Прочь от проклятой земли,

С небом чистым слиться

Вот о чём мечтаешь ты.

Ария

— Ба! Я дома! — прервал их громкий детский возглас из прихожей.

Крис переглянулся с Петуньей, та коротко кивнула. В это же самый момент в комнату вихрем ворвался мини-ураганчик в лице Маргарет Дурсль. Увидев незнакомца, девочка остановилась, и Крис наконец-то получил возможность её рассмотреть.

Маленькая, тоненькая, бледноватая, она выглядела очень хрупкой и уязвимой. С первого взгляда на Марго можно было сказать, что от Дурслей ей досталось крайне мало. Своей фигурой, длинной, тоненькой шеей она походила на Петунью, а вот лицом маленькая, довольно миловидная брюнеточка, судя по всему, была похожа на мать, решил Крис. Впрочем, от семейства Эванс ей досталась ещё одна характерная черта. Крис был очень удивлен, встретившись взглядом с такими знакомыми зелеными миндалевидными глазами. Было непривычно видеть их на... чужом лице, как, впрочем, и не видеть в них того хорошо скрываемого лютого холода и безразличия, которые он порою замечал в глазах Гарри Поттера.

— Марго, — начала Петунья, — познакомься, — она кивнула на Криса, — это мой племянник, Гарри Поттер. Он директор Хогвартса.

— Здравствуйте, — девочка протянула ему свою маленькую ладошку, — я совсем не таким представляла директора Школы волшебства, — продолжила Марго, обиженно поджав пухлые губки. Последние два слова она произнесла чуть ли не с придыханием. Видимо, Петунья рассказала ей обо всем.

— А каким же тогда? — Крис против воли улыбнулся — эта девчушка его забавляла.

— Ну... — Марго замялась, растерянно хлопая длинными ресницами. Она не хотела показаться невежливой, но ответить что-то надо было. Крис решил прийти к ней на помощь:

— Этаким мудрым волшебником с длинной-длинной белой бородой в длинной причудливой мантии и странным колпаком на голове, да?

— Ага, — девочка смущенно улыбнулась.

— А ты не подумала, что, появись я в таком виде посреди Тисовой улицы, ваши соседи позвонили бы в службу скорой помощи? — Крис откровенно забавлялся и ему было плевать, что он ведет себя не так, как полагается директору Хогвартса. В конце концов, Гарри сам был виноват — не стоило посылать его сюда.

— Мистер Поттер, а вы забавный, и совсем не старый... Знаете, а мне так даже больше нравится! — воодушевленно выпалила Марго.

— Зови меня Гарри, пока мы не в школе. Я все же твой двоюродный дядя.

— Ой! — девочка покосилась на бабушку, притихшую в уголке, — ба, а почему ты мне не рассказывала о том, что мой дядя не просто волшебник, а директор Хогвартса! Это же так круто!

— Милая, я сама только что узнала.

— А-а-а, понятно, — девочка повернулась к Крису, — а вы расскажете мне о магическом мире? Ба рассказала мне все, что знала. Но знала она немного! Ну, пожалуйста, дядя Гарри! — шустрая девочка сразу смекнула, что к чему.

— Ну... — Гарри замялся, в сотый раз проклиная своего братца-интригана, — это долгая история, да и у меня не так много времени, — но увидев умоляющий взгляд Марго, сдался. — Ладно, но пока только в общих чертах. Магический мир... Когда попадаешь в него впервые, то кажется, что ты попал в сказку, однако это не так. Есть в нем и своя элита, и свои отбросы. Есть в нем свои гласные и негласные правила и законы. Есть войны, взяточничество, воровство… и несправедливость. Так что... Магический мир — это не сказка. Напротив, его развитие остановилось едва ли на средневековом уровне, что компенсирует, пусть и не полностью, наличие волшебства. Но школьные годы в Хогвартсе — это счастливое время, которое, как правило, проходит вдалеке от всего этого. Выучишься там, научишься управлять своей силой и, быть может, ты найдешь свое место в том мире, если же нет, то ты всегда можешь вернуться сюда. Не бойся, — добавил он, когда понял, что его занесло, и маленькая Марго вряд ли поняла хотя бы половину из того, что он сказал.

— Это правда? — тихо прошептала Петунья, нарушив неудобную тишину, повисшую после этих слов Криса.

— Да. Но так всегда было. Я не хотел никого запугивать, просто предупредил о том, что нельзя считать магический мир сказкой, это может дорого вам стоить.

— Как же так... — в глазах у девочки стояли слезы. Крис пожалел о том, что все это сказал. Это было жестоко — так разбивать мечты ребенка о сказке.

— Ну-ну, не надо! Улыбнись, хочешь, я провожу тебя в Косой переулок за учебниками и куплю тебе упаковку «Шоколадных лягушек»?

— А кто сказал, что она туда поедет? Я своего разрешения пока не давала, — поднялась со стула Петунья.

— У вас нет выбора, тетя. Она должна научиться контролировать себя. Все эти выбросы не прекратятся. Нет, дальше будет только хуже. Однажды она ненароком может нарушить Статус Секретности, но это не самое страшное, хуже, если своей неконтролируемой магией она причинит кому-то вред. И тогда проблем не оберешься — ни среди волшебников, ни среди магглов. Ей придется ехать в Хогвартс.

— А где моё письмо? — девочка чуть-чуть приободрилась.

— О, совсем забыл, — хлопнул себя по лбу Крис и вручил конверт. К концу чтения письма на лице Маргарет уже играла по-детски счастливая улыбка.

— А ты можешь показать мне что-нибудь?

— Э-э-э, думаю, что...

— Ну, пожалуйста, хоть маленькое, но волшебство!

— Ладно! — согласился Поттер, думая, что же такое ему продемонстрировать. Тут как раз некстати вспомнился оставленный Хагридом поросячий хвостик Дадли ...

— Ой! — Марго заливисто рассмеялась, рассматривая в зеркале свое отражение, в особенности маленькие черненькие усики... — Э-э-э... А обратно убрать можете?

* * *

Он все-таки остался на обед. Странно, сейчас он испытывал смешанные чувства, но общение с Дурслями давалось ему на удивление легко. Пообещав, что зайдет за Маргарет чуть позже, он отправился в ещё один дом, гадая, какую же ещё пакость приготовил ему Гарри Поттер.

Медленно плетёт судьбу веретено,

Затмение наступит — всё давно предрешено.

Ария

Маленький, провинциальный городок, находящийся в нескольких милях от Лондона, был даже меньше Литл-Уингинга. По пыльным улочкам носилась весело галдящая стайка ребятишек, поднимающих за собою целые клубы этой самой пыли.

Стройные ряды небольших домиков выглядели довольно уныло. Безжалостно палящее солнце находилось в самом зените. Но несмотря на это, у многих прохожих, встретившихся Крису, были при себе сложенные зонты. Погода в Британии славилась на весь мир своей непредсказуемостью и изменчивостью — пусть сейчас нещадно палило солнце, но уже через какие-то несколько минут оно могло скрыться за черным, грозовым облаком, а безветрие смениться холодным северным ветром.

Уже неведомо в какой раз от всего сердца пожелав своему братцу гореть в аду, Крис рукавом идеально отглаженного и жутко неудобного магловского пиджака отер крупные капельки пота со лба. Вот он, этот чертов дом. Мечтая как можно скорее оказаться в спасительной тени и прохладе, он несколько нетерпеливо начал звонить в дверь. Пришлось подождать добрых десять минут, пока взмыленному и измученному от жары Поттеру наконец-то открыли дверь.

На пороге перед ним предстала невысокая пухленькая миловидная женщина лет сорока-сорока пяти, почему-то так некстати напомнившая ему миссис Уизли. "Мать-наседка", — тут же охарактеризовал её Поттер. Пестрый фартук, измаранный в муке, чудесный запах пирожков с корицей... Стрижка каре, чуть рыжеватые каштановые волосы, серые, добрые глаза... Крису стало плохо. Судорожно выдохнув, он спросил:

— Миссис Элк*?

— Да, — вежливо кивнула женщина, — Чем могу быть полезна?

— Вы случайно не в родстве с Уизли? — не смог удержаться Поттер.

— Нет, а что? — насторожилась она.

— А с Молли Пруэтт? — попробовал Крис зайти по-другому.

— Молли... Кажется, именно так звали мою двоюродную тетушку. А что? — забеспокоилась женщина.

— Нет, ничего. Просто вы очень, — Крис мучительно сглотнул, — на неё похожи.

— Вы знали её? — полюбопытствовала миссис Элк.

— Да... Было время, когда... — к горлу подошел предательский ком, — а впрочем, неважно.

— А я вот ни разу её не видела. Так вы только за этим пришли, мистер?..

— Что вы... Нет, конечно. Я принес письма для мисс Сары Элк и мистера Джонатона Элка.

— Откуда письма? — вмиг похолодевшим тоном спросила миссис Элк.

— Из Хогвартса, — неуверенно сказал удивленный такой резкой переменой к нему отношения Крис.

— Убирайтесь отсюда, шутники недоделанные! Убирайтесь! Десять писем! Десять! Принесенных этими ужасными птицами! Когда же вы, наконец, отстанете от нас! Ищите других идиотов, готовых отослать вам кучу денег на учебники магии! Убирайтесь! Вон! — и она захлопнула дверь прямо перед его носом.

* * *

Невысокий мужчина, кутавшийся в темный плащ-дождевик, медленно, размеренным шагом брел по не самым приветливым улочкам вечернего Лондона. Шел дождь, причем неслабый. Но странного незнакомца, похоже, это мало волновало. Сохраняя какое-то странное, неестественное спокойствие, мужчина продолжал двигаться к своей цели, невзирая на то, что ещё сворачивая в предыдущем квартале, он заметил за собою слежку. Единственное, что выдавало его напряжение, так это побелевшие костяшки пальцев левой руки, крепко сжатые в кулак.

За ним следили. Причем, похоже, от самого министерства. Видимо, профессионалы. Непонятно, конечно, кому, лысого Мерлина ради, взбрело в голову сесть на хвост Невыразимцу? Ладно, могли следить за обычным Невыразимцем, но за ним? Кто этот отчаянный самоубийца, решившийся поиграть с огнем? А впрочем, это он скоро и так узнает. Его бледные губы растянулись в нехорошей усмешке.

Через пару минут сотрудник самого таинственного отдела во всем министерстве магии уверено толкнул дверь одного из сомнительных заведений. Пройдя к барной стойке и заказав стаканчик эля у одноглазого, небритого бармена, он сделал вид, что сейчас его не интересует ничего, кроме как созерцание белой пенки на кромке его стакана. Боковым зрением Невыразимец заметил, как его преследователь, проявив явную неосмотрительность, вошел в питейное заведение. "Все-таки не профи", — даже немного огорчившись, подумал незнакомец, делая наконец глоток, видя, как горе-шпион медленно продвигается поближе к нему. Он уже хотел было незаметно проклясть наглеца, а затем, стерев всем свидетелям память, разобраться с ним лично, но тот опередил его:

— Доброго вечера, мистер Элк, или, может, вы предпочтете, чтобы вас называли Поттер? — нагло ухмыльнувшись во все свои тридцать два зуба, поздоровался отбросивший капюшон плаща и столь любящий такие эффектные появления Гарри Поттер.

* Элк — с английского Лось

31 октября 1981-го года, Годрикова Впадина

Маленькая, уютная кухня и хлопочущая на ней хозяйка — что может выглядеть естественнее? Вот только тыквенный пирог в печке был не обычным тыквенным пирогом, а пирогом в честь праздника — Хэллоуина, а сама хозяйка кухни, рыжеволосая молодая женщина, была настоящей волшебницей.

Лили, в девичестве Эванс, а ныне Поттер, торопливо вытащила из духовки уже успевший немного подгореть пирог и, слегка подув на слегка обожжённые пальчики, присела на краешек стула.

Вся эта предпраздничная беготня изрядно вымотала её. Но в последнее время у них было так мало поводов для радости, что сегодня Лили решила постараться на славу. И ей это удалось. Атмосфера праздника все же витала в их маленьком, но уютном доме, несмотря на все те ужасающие новости, что приносили им редкие гости. Сами Поттеры уже долго были вынужденно изолированы от внешнего мира. Но сказать, что ей было скучно, Лили никак не могла. Как ей могло быть вообще скучно, когда у неё сидели на шее целых трое спиногры... кхм, ладно, детей? Да-да, хоть по факту у Лили и был только один сын — Гарри, но, если брать в расчет его так и не повзрослевшего до конца отца, то получается целых двое, да плюс ещё и...

И Лили углубилась в воспоминания.

Это был обычный осенний день, их сыну недавно исполнилось три месяца. Но столь радостное событие было омрачено. Опасность, которая грозила Гарри, была слишком велика, и если в первые месяцы его жизни Поттеры постоянно меняли место жительства, то сейчас даже такая мера предосторожности не гарантировала безопасности. Поэтому, последовав совету Дамблдора, они все же решились на наложение заклинания Доверия на старый дом в Годриковой Впадине. Теперь их судьба оказалась целиком и полностью в руках самого неприметного из друзей Джеймса — Питера Питтегрю. Лили, конечно, это не слишком нравилось, но особого выбора у них с мужем не было. На Сириуса бы подумали в первую очередь, у Ремуса никто не отменял его мохнатую проблему, ну а Дамблдор в роли Хранителя выглядел, конечно, надежней всех, но... Тут уже Джеймс уперся и настоял на кандидатуре Блэка, который в свою очередь переложил эту обязанность на Питера.

* * *

Джеймс Поттер неловко потянулся ото сна: кажется, напевая колыбельную никак не желавшему засыпать сыну, он не заметил, как заснул сам. Поэтому он не сильно удивился, застав Гарри за попыткой разбудить Криса.

Оттащив Гарри и шутливо погрозив ему пальцем, получив в итоге короткую истерику, Джеймс собрался была наведаться и проверить жену на кухне, но помешала ярко-оранжевая вспышка света, в которой внезапно появился феникс Альбуса Дамблдора — Фоукс.

А уже спустя пару минут Джеймс вместе с Гарри на руках появился в кабинете директора школы Чародейства и Волшебства. Когда Альбус Дамблдор просит тебя вместе с сыном срочно явиться в свой кабинет, да ещё и присылает за тобой феникса, на раздумья времени не остается, не то чтобы предупредить жену.

— Что случилось, профессор? — успел лишь только спросить Поттер перед тем, как получил оглушающим проклятием между глаз.

— Джеймс? — настороженно прислушиваясь, позвала Лили. Ей показалось, что в гостиной что-то упало.

«Надо проверить», — подумала она, покидая кухню.

— Да, Лили? — Натянутая улыбка на лице мужа и его бегающий взгляд насторожили ее.

— Что случилось? Я слышала шум.

— Н-ничего. — Она была готова поклясться, что Поттер врет.

— Точно? Где дети, Джеймс?

— Один спит, — он махнул в сторону стоящей чуть поодаль переносной люльки. — Второй в манеже играет, кажется...

Окинув странного себя ведущего Джеймса недоверчивым взглядом, Лили заглянула в манеж. Крис и вправду был на месте. А Гарри?

— Стой, — преградил ей дорогу Джеймс. — Не надо — разбудишь.

— Ты совсем с ума сошёл? — рассердилась Лили. — Пусти меня к моему сыну! — И, с силой оттолкнув его, оказалась перед люлькой.

Та была пуста.

— Где Гарри?! Где!? Отвечай! — Она в отчаянии набросилась на него с кулаками, а он и не думал защищаться, и только растеряно глядел на неё.

— Послушайте, миссис Поттер, успокойтесь, я...

— Ты не Джеймс? — прошипела Лили. — Кто ты и куда дел моего сына и мужа!?

— Да послушайте... Прекратите меня бить. Я из Ордена. Меня профессор Дамблдор к вам отправил.

— Не лги мне!

— Я не вру! Правда!

— Тогда почему мне ничего не сказали? Ты лжешь!

— Тихо! — внезапно произнес мужчина, голос его дрогнул. — Кто-то пришел.

— Джеймс! — Лили побежала к окну. — О, нет... — она побледнела. — Это он.

— Кто он? — не понял «Джеймс».

— Волдеморт! — Лили бросилась к манежику, хватая оттуда ребенка и устремляясь вверх по лестнице.

— Что? — теперь уже настал черед незнакомца бледнеть. — Нет... нет... Как же так? Профессор Дамблдор просто... — Он начал нервно похлопывать себя по карманам. — Я забыл у него палочку! — Руки у него обреченно опустились. — Нет... Он же не мог... знать. Дамблдор не мог так поступить!

Единственное, на что у бедолаги хватило сил так, это выйти навстречу своей смерти в коридор, прокричав вслед скрывшейся на втором этаже малознакомой женщине странно всплывшую, как будто заранее кем-то подготовленную и подброшенную фразу:

— Лили, хватай Гарри и беги! Беги! Быстрее! Я задержу его…

* * *

Лили бежала. Бежала без оглядки, зная, что это бесполезно. Смерть в лице Волдеморта уже пришла в их дом. Всё было кончено. Для неё и для Криса.

Она даже не знаела, где Джеймс и Гарри, может быть, они уже были мертвы... А может, это и вправду был план Дамблдора.

Но это было слишком безумно, да и на Дамблдора совсем не похоже. Нет, он не стал бы...

Или стал бы? Что, если Дамблдор знал об этом? Знал. И забрал Гарри. И Джеймса. Прислав на верную смерть какого-то ничего не подозревающего мальчишку под оборотным, списав их всех.

Убив их, Волдеморт будет думать, что покончил с Гарри Поттером. Нет, профессор Дамблдор не мог так поступить!

Она вбежала в детскую, положив ребенка в кроватку.

— Тиши, маленький... — рассеянно прошептала Лили, чувствуя, как у неё самой защипало в глазах. Их загнали в угол. Выхода не было. Умом она это понимала, но инстинкты самосохранения были сильнее. Горка наставленных друг на друга коробок образовалось у двери, но это не могло остановить Волдеморта.

— Прости... — тихо прошептала она, глядя на притихшего в кроватке Криса. — Если бы мы не решили оставить тебя у себя, то ты был жив... Прости... Я ужасная мать... Я не знаю, где Гарри и что с ним, и я не могу защитить тебя, как бы сильно я этого не желала.

Дверь слетела с петель. Волдеморт стоял на пороге и смотрел на нее насмешливым взглядом своих холодных глаз. Он не ведал жалости, и ему было все равно. Он не щадил никого. Он пришел убивать.

— Не трогай его, пожалуйста, не надо! — Лили встала перед ним, заслонив от него кроватку. — Убей лучше меня! Меня!

Она знала, что мольбы бесполезны, но не могла совладать с собой.

Наверное, ей стоило сказать, что это не Гарри... Но он все равно не поверил бы ей. Даже если бы и поверил, то после встречи с Волдемортом не выживал никто...

— Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь…

Он предлагает ей отойти? Почему?

— Пожалуйста, не надо… Убей лучше меня, меня… — Лили не могла отойти от своего ребенка, сына, пусть и не родного.

— В последний раз предупреждаю… — Волдеморт терял терпение.

— Пожалуйста, пощади его… Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно… — она срывалась на крик.

— Отойди… Отойди, девчонка… — Терпение Лорда кончилось. Он мог просто оттолкнуть её с дороги, но счел благоразумным покончить со всей семейкой разом — обещание Снейпу не Непреложный Обет.

— Авада Кедавра! — Зеленая вспышка на миг осветила детскую.

И Волдеморт не заметил, что в ней было две кроватки...

Не заметил он и того, что принял условия договора, отняв жизнь Лили...

— Вот мы и встретились, Гарри Поттер, — тихо прошелестел страшный шепот Волдеморта, нависшего над мальчиком. Ребенок заплакал. Лорд не переносил детского плача: короткий взмах волшебной палочки — и ставшие привычными два слова.

И Темный Лорд оказался развоплощен собственным же проклятием, оставившим маленькому мальчику по имени Крис шрам в виде молнии, и заодно — часть черной души.

Да, да, да, все сказано,

Да, да, давным-давно,

Да, да, да, все связано

Самым древним и хитрым узлом.

группа Ария.

Спихнув нескольких особо проблемных маглорожденных на своего братца, Гарри также поспешил покинуть площадь Гриммо. Если подумать, то не так уж сильно он и солгал, ссылаясь на свои неотложные дела. Они действительно у него были. Да ещё какие... Только вот совсем не те, про которые он ему рассказал. Да и грядущий поединок не особо волновал Поттера. Его ищейки наконец напали на след. На след человека, которого он всю сознательную жизнь считал мертвым.

Поводом для более тщательной проверки некоторых фактов произошедшего в роковую ночь Хэллоуина послужило именно появление его незадачливого родственника. Гарри нужны были ответы. Он уже давно подозревал, что всё произошло совсем не так, как ему рассказывал Дамблдор.

Мальчишка был крестражем Волдеморта, как бы ни отпирался при этом его Наставник. Поттеру хватило одного взгляда на поблекший шрам, чтобы это понять. А это значит, что в ту ночь его "дублёр" был в Годриковой Впадине. Именно его, а не Гарри, спасла тогда Лили, и отметил равным Волдеморт. Но как он там оказался? Куда делся сам Гарри? Кто вообще такой его "братец"?

На все эти вопросы ему могли дать ответы лишь несколько человек. Один из них уж точно не станет делиться своими воспоминаниями, двое других давно в могиле. Но так ли это?

Это и предстояло ему в скором времени выяснить. По крайней мере, после проведенных исследований у Гарри появились все основания полагать, что в ту ночь в Годриковой Впадине из Поттеров уцелел не только он сам и его брат.

Особенно любопытным ему казался тот факт, что ниточки привели его не куда-нибудь, а к самому Отделу Тайн и... двум маглорожденным волшебникам, чьи родители столь настойчиво игнорировали письма из Хогвартса.

* * *

Несмотря на красноречиво захлопнувшуюся перед его носом дверь, Крис никуда уходить не собирался. Им овладело любопытство. Ещё бы, ведь хозяйкой дома оказалась пусть и дальняя, но все же родственница миссис Уизли, так похожая на неё и упорно не желающая верить в существование магии. Это было интересно. Но куда интереснее был тот взгляд, которым наградила его миссис Элк, когда увидела его у порога. Это было удивление пополам с недоумением. Что же такого в его облике удивило её? Разве они могли пересекаться где-то раньше? Или же он просто похож на кого-то...

И Поттер вновь постучал в дверь.

— Миссис Элк, откройте, и я докажу вам, что магия существует.

— Ну, конечно! Так вы не просто шутники, но ещё и сектанты. Прочь! Убирайтесь отсюда, пока я не вызвала полицию, — потребовали по ту сторону двери.

— Никуда я отсюда не уйду, пока вы не выслушаете меня, — уперся Поттер.

— Тогда я вызываю полицию.

— Пожалуйста, — усмехнулся Крис, — вот только я все равно приду к вам. Позже. И никакая полиция не сможет остановить волшебника.

— Сумасшедший! Чего вы к нам пристали?

— Ваши дети — маги. И они должны обучаться в Хогвартсе, чтобы научится контролировать свою силу. Иначе это может плохо окончится, как для них, так и для окружающих, — попробовал убедить ее Крис.

— Я не отпущу своих детей в какую-то там секту под названием Хогвартс! Знаю я ваши сказки... Мозги-то вы неплохо людям промываете! — продолжала распыляться миссис Элк.

— Послушайте... Во-первых, Хогвартс — это не секта, а школа чародейства и волшебства...

— Что одно и то же! — перебила его хозяйка.

— Во-вторых, — продолжил Поттер, — ваша родственница Молли и её семья — маги, вообще всё Пруэтты были магами, только вы, видимо, сквиб, то есть лишены магического дара, такое бывает.

— Слушайте, меня вашим бредом не проймешь. Да и вообще, я эту Молли почти не знаю, но до меня доходили слухи, что у неё в семейке не все дома, что называется, так что не удивлюсь.

— Но ведь я могу доказать... — предпринял, наверное, последнюю попытку Крис. — Только впустите меня в дом, здесь нас могут увидеть посторонние, а это нарушение Статута Секретности.

— Вы что, всерьез думаете, что я пущу в дом такого сумасшедшего маньяка, как вы? — удивилась миссис Элк.

— А когда это я успел стать маньяком? — удивился Поттер.

— То есть то, что вы сумасшедший, вы не отрицаете, да?

— Почему же... А почему я до сих пор не слышу рева полицейских машин. Вы не вызвали полицию?

— Пока нет, но сейчас я это сделаю.

— Ну-ну, — потянул Поттер, смекнувший, что полицию, скорее всего, не вызовут. — А что же тогда скажут ваши соседи? Вы ведь этого боитесь?

— Да вы... вы… вы... — едва задохнулась от возмущения хозяйка.

— Я ведь вам кого-то очень напоминаю, да? И вашим соседям, наверное, тоже... Я правильно понял? — самодовольно выпятил грудь Крис.

— Да как вы?..

— Узнал? Ну, я догадливый... — улыбнулся он. — Может, все-таки откроете дверь, а то вон уже из соседнего дома на нас поглядывают. Обещаю, что не сделаю вам ничего плохого. Клянусь.

Воцарившееся за дверью молчанье подсказало Поттеру, что он попал в точку, и что его собеседница теперь занята раздумьями.

Тем временем его окликнул детский голосок.

— Простите, сэр, но кто вы и что делаете у дверей нашего дома? — набравшись смелости, спросил его похожий на взъерошенного воробья рыженький мальчуган, держащий за руку похожую на него как две капли воды девочку.

— Дети, — резко распахнув дверь, выскочила на порог миссис Элк. — В дом, живо!

— Мам, а кто этот мистер? — поинтересовалась девочка.

"Должно быть, это Сара, а её брат — Джонатан. Близнецы, значит. Интересненько. Кого-то они мне напоминают..." — подумал Крис и, проигнорировав сопротивление хозяйки, вошёл в дом.

— Уютненько у вас тут, — оглядываясь по сторонам, произнес он.

— Убирайтесь, моих детей вы не получите! — решительно воскликнула миссис Элк, загораживая собой детей.

— Никто и не собирается их у вас отнимать. Я просто прошу вас выслушать меня. Только и всего. Решение — отдавать детей в Хогвартс или нет — будете принимать вы. Но для начала дайте мне высказаться.

— Хорошо, — недоверчиво покачав головой, согласилась наконец миссис Элк. — У вас есть пять минут. Излагайте.

— Прекрасно, меня зовут Гарри Поттер, и я директор школы чародейства и волшебства Хогвартс...

— А разве волшебство существует? — удивленно распахнули свои глазищи близнецы.

— Конечно, нет! — всплеснула руками их мать. — Не слушайте этого дядю, у него не все в порядке с головой.

— Вы, кажется, обещали меня выслушать, — начал терять терпение и потихоньку звереть Крис. — Да, конечно, Джонатан, Сара, волшебство существует. Это не сказка. И я сейчас вам это докажу. — И Поттер с видом заправского фокусника вытащил палочку из кармана, после чего превратил висевшую над камином замысловатую лепнину в оленьи рога.

— Ух ты! — восторженно приоткрыли рты детишки.

— Не может быть, — тихо ойкнула миссис Элк, прижав ладонь ко рту.

— Может, и разве вы сами не замечали каких-нибудь странностей за своими детьми? — поразился Поттер.

— Замечала, — нехотя, призналась она, — но не стала придавать этому большого значения. Мой муж утверждал, что это нормально.

— Ваш муж? — заинтриговано переспросил Крис. — А кстати, где он?

— На работе. У него необычная работа. Даже я о ней мало что знаю. Он работает в каком-то секретном государственном исследовательском центре. И... Вы очень на него похожи. Очень. Это странно, я знаю...

Вот тут уже поплохело самому Крису, внезапная догадка поразила его, и он поспешил задвинуть эту мысль на задний план.

"Этого не может быть. Гарри мне всё рассказал о той ночи. Или не всё?"

— А я могу дождаться его у вас? Он скоро придет? — тихо осведомился он, на ходу выдумывая объяснение, — Просто мне нужно разрешение от обоих родителей. Только после этого я могу сопроводить вас за покупками к школе. А пока я мог бы побольше рассказать вам о волшебном мире.

— И показать? — с надеждой осведомились детки.

— И показать, — улыбнулся Поттер.

— Ура! Ну, пожалуйста, мам! Это же здорово! — начали они упрашивать мать.

— Ну, хорошо, — вынуждена была сдаться миссис Элк. — Пройдемте на кухню, там как раз должен был испечься пирог, мистер Поттер, или вас можно называть Гарри?

— Конечно, можно, — кивнул он, ощущая острое чувство дежавю. Очень уж и запахи, и сама атмосфера в доме напоминала Нору.

— А вы и вправду директор? — не доверчиво спросила она.

— Да, самый молодой в истории, — продолжал лгать Крис, чувствуя себя из-за этого неуютно.

— А мы правда волшебники? — синхронного дернув его за рукава, поинтересовались у него близнецы.

— Правда-правда, — поспешил заверить их Крис, впервые с Азкабана улыбаясь легко, без усилия. Странно, но эти дети, да и сам дом вызывали у него теплые чувства.

* * *

— Доброго вечера, мистер Элк, или, может, вы предпочтете, чтобы вас называли Поттер? — показательно нагло ухмыльнувшись во все свои тридцать два зуба, произнес Гарри. На самом деле он не был до конца уверен, что перед ним именно тот, о ком он подумал. Однако, как известно, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Правда, директор Хогвартса предпочитал несколько иной вид алкоголя, но и против шампанского ничего не имел.

— Га... мистер Поттер? — поправился Невыразимец, судя по всему застигнутый врасплох.

— Он самый, — осклабился Гарри. — Вопрос в том не кто я, а кто ты... отец. Я прав?

— Не думаю, что этот грязный притон — подходящее место для разговора, — уклончиво ответил Невыразимец.

— А по-моему, так в самый раз, ни тебе агентов Дамблдора, ни кучки любопытных магов, только маглы, которым нет до нас никакого дела, — нетерпеливо возразил Поттер.

— Ты так в этом уверен? Присмотрись получше, — разочарованно покачал головой его собеседник. — Признаться, я был чуть большего мнения о тебе.

— Да, а что... — Гарри замолк на полуслове, действительно, в самом дальнем углу выделялась рыжая голова Перси Уизли.

— Вот видишь, — кивнул Невыразимец, заметив его взгляд...

— Тогда, может быть...

— Предлагаю пройти со мной, — приподнимаясь с места, сказал Невыразимец. — Полагаю, у меня дома нас дожидается Крис с письмом?

— Какой ещё Крис? — нахмурил брови Гарри, который упустил нить.

— Твой брат. Его так зовут. Признаться, был удивлен, когда ты вытащил его из Азкабана. Не ожидал, что после воспитания Дамблдора в тебе осталось хоть что-то человеческое.

— Откуда?.. Вы не имеете право говорить о моем воспитании! Только не вы! — горячо возразил Поттер, на что его собеседник грустно рассмеялся:

— Почему же? О, как я вижу, темперамент Поттероа из тебя все-таки не вытравили...

— Да как ты смеешь спрашивать? — откровенно злился Гарри.

— Смею. Потому что мне было запрещено приближаться к вам обоим. Непреложный Обет никому обойти не удавалось. Хотя честно пытался. И... сегодня у меня это получилось, — самодовольно усмехнулся Джеймс Поттер.

— Как? — заинтригованный спросил Гарри.

— Я оставил следы, ниточки, вроде бы совершенно незаметные, но ты сумел с ними разобраться и правильно понять. И вот ты здесь. Сам пришел ко мне. Догадался о том, кто я, и Непреложный обет пал...

— То есть это все было подстроено? — изумился Гарри.

— Конечно, уж не думал ли ты, что один такой в семье хитрожопый? — не выдержал и рассмеялся Джеймс.

— Не хочешь рассказать, как тебе это удалось? — Гарри скрестил руки на груди, мрачно уставившись на Джеймса.

— Что именно? — делая вид, что вообще не понимает, о чем его спрашивают, поинтересовался тот.

— Как тебе удалось вырваться из-под влияния Дамблдора!? — уже начиная постепенно закипать, спросил Гарри. Этот внезапно оживший призрак прошлого поднял внутри у него всплеск таких эмоций, о наличии которых он раньше и не подозревал. Это нервировало, и Гарри чувствовал, что ещё немного — и совсем потеряет контроль.

Ведь нормальном состоянии он бы никогда этого не сказал, но слова уже вырвались, давая выход застарелой обиде и боли:

— Ты ведь был наивной марионеткой в его в руках, иначе почему я сейчас... я сейчас... тот, кто я есть?!

— Ключевое слово тут "был", — спокойно ответил Джеймс, и лишь слегка побледневшее лицо да чуть подрагивающие руки выдавали его. — И...

— Но что же изменилось? Ты ударился головой, и этот удар неожиданно отправил твою избитую бладжерами и забитую снитчем голову на место? — в совершенно несвойственной ему манере резко оборвал его Гарри. — Я знаю, знаю, как нелегко самостоятельно вырваться из сетей Альбуса, это практически невозможно! Старик выпускает жертву лишь в нескольких случаях: либо потому, что она уже мертва и оттого бесполезна, либо потому, что ему выгодно её отпустить... Так вот, перефразирую вопрос, почему... за какие, черт тебя подери, заслуги Дамблдор тебя отпустил? Может быть, за то, что ты добровольно отдал ему меня?! Хотя — нет, этого явно недостаточно. Что же ещё ты натворил? — Гарри и сам не заметил, как скатывается в истерику, достойную импульсивного подростка, а уж никак не директора Хогвартса и воспитанника Дамблдора. Это всё проклятый Поттеровский темперамент и... сам Джеймс, действующий на него отчего-то, как красная тряпка на быка.

— Ты ничего... ничего не знаешь! — практически одними зубами проскрежетал Джеймс, при этом как-то ухитряясь сохранять внешнее спокойствие. — Дамблдор, — он выплюнул это слово, как ругательство, — вызвал меня к себе в тот проклятый вечер, велев взять тебя с собой... что я и сделал, получив по прибытии Степуфаем промеж глаз. После...

— Ну и идиот! — в сердцах воскликнул Гарри, плюнув на все трещавшие по швам маски, что он натягивал перед выходом в общество. Он выскажет своему непутевому родителю все, что о нем думает. Ведь это он виноват в том, что Гарри так и не узнал, что такое нормальное детство. Это вина его отца в том, что он попал в руки Дамблдора. Его вина! И несмотря на то, что голос разума шептал, что Джеймс виновен лишь отчасти, Гарри не желал его слушать.

— Идиот, — неожиданно согласился с ним Джеймс. — А откуда ты знаешь? — тут же полюбопытствовал он, однако увидев, как схватился за голову сын, заметно сник, попытавшись объяснить... — Понимаешь, мы с друзьями просто были ани...

— Анимагами, я знаю! — вновь перебил его Гарри. — Удивительно, как твоя форма совпала с...

— Ты когда-нибудь прекратишь меня перебивать?! — нехорошо прищурившись, не стерпел такой наглости Джеймс. — Ты даже не даешь мне возможности хоть что-то сказать, не то что объяснить! Пожалуйста, просто немного помолчи и послушай.

— Хорошо, — наконец Гарри прервал затянувшуюся паузу, во время которой Поттеры соревновались в испепеляющих взглядах. — Излагай, я постараюсь, — он особенно выделил это слово, — постараюсь не перебивать.

— Спасибо, — особо ему не поверив, тем не менее с робкой надеждой произнес Джеймс. — Так вот, известно, что люди — что маглы, что маги боятся неизвестности, неизведанного, отличного от их понимания действительности... — Тут Гарри фыркнул, не удержавшись, обозначив своё отношение к тому, что Джеймс начал настолько издалека. — Отдел Тайн как раз этим и занимается... Изучением неизвестности, постижением непостижимого. Работа в Отделе Тайн — тайна, покрытая мраком, все работники первым делом приносят клятву неразглашения, они зачастую живут в вечной лжи перед обществом, перед семьей... Которая, к слову, у невыразимцев бывает очень редко...

— Но ты-то, конечно, не все! — не удержался и встрял Гарри. — Ты похоронил жену, возможно, ещё и любовницу, а откуда иначе взялся мой братец, но тебе этого показалось мало... Ты женился минимум ещё раз! На магле, почти сквибе, если брать в расчет то, что она родственница Молли, и, пользуясь тем, что та ничего не знает о магии и о том, чем ты занимаешься, завёл ещё двоих детей! Неужели решил претендовать на звание "Многодетный Отец года"? Учти, оно тебе не грозит, все титулы давно забрал Артур!

— Я, кажется, просил тебя не перебивать!

— А я, кажется, предупреждал, что могу не сдержаться!

— Не трогай Марту... Пускай она и не знает всего, но я ей, по крайней мере, верен... И вообще! Не тебе меня судить. Молва о твоих любовных похождениях доходит и до закутков нашего отдела... Нет, я, конечно, рад, что ты не как Дамблдор вздыхаешь по Геллерту, но, может, хватит менять девушек как перчатки?

— Ты ещё и учить меня будешь?! Нет, уж лучше рассказывай дальше... Что там с трудной службой в Отделе Тайн? Никто идти туда не хочет? Оклады и трудовые обязанности засекречены, требования к кандидатам неизвестны, система подбора кадров тоже... Желающих, соответственно, не так много? В этом дело?

— В этом... Желающих и правда не много. Не каждый хоть сколько-нибудь честолюбивый и действительно одаренный маг захочет превратиться в тень, чьи подвиги так и останутся неизвестными, его лицо никогда не попадет на разворот "Пророка", а имя не отразится в учебнике истории, в общем, не видать невыразимцу славы как своих ушей...

— Это ты поэтому такой злой, что порисоваться не можешь? — язвительно усмехнулся Гарри, однако, поймав тяжелый взгляд Джеймса, заткнулся.

— Поэтому у Отдела Тайн налажено своего рода сотрудничество с Дамблдором в кадровом вопросе. Помнишь его одержимость коллекцией редких артефактов? Никогда не задумывался, откуда они?

— Конечно, помню! Неужели Дамблдор обменивал их на своих Фениксовцев? Хе-х, держу пари — он обменял тебя на ту штуковину, которая... Ах-ах! Точно — время-то подходит, как и любой коллекционер, Альбус обожал хвастаться своей коллекцией, рассказывая, в каком году ему "подарили" тот или иной артефакт. Подарили!

— Мозги у тебя все-таки работают, — скупо "похвалил" его Джеймс. — Действительно, Дамблдор так избавлялся от уже отыгравших свою роль фигур. При условии, что эти фигуры смогли заинтересовать Отдел Тайн. Остальных он просто пускал в расход.

— И много вас? — вспоминая внушительную коллекцию директора, озадачился Гарри.

— Достаточно, за десятилетия такого "бартера" Дамблдор пополнил отдел более четвертью сотрудников.

— Но тогда...

— Конечно, они не пылают к нему любовью после такого, но Дамблдор же не идиот, естественно, он обезопасил себя, взяв с нас Непреложный Обет. Прямо навредить и пойти против мы никак не можем, косо тоже получается не очень.

— Подожди, это что, получается, когда этот... как его... Крис проредил его коллекцию — Альбуса потом чуть инфаркт не хватил — то он уничтожил артефакты из Отдела Тайн? Сколько вреда от одного мальчишки для вашего отдела. Кстати, давно хотел спросить, как вы допустили, чтобы какие-то подростки ворвались прямо к вам в святая святых и все там разнесли?

— Данная информация разглашению не подлежит... — только и сказал Джеймс, слегка разводя руками.

— Неужели? А я вот, кажется, припоминаю, почему он был так расстроен. Сириус Блэк, твой друг, кажется. В общем, он упал в Арку Смерти, которая стоит в вашем отделе. Неужели ты и этот момент проморгал? Хотя — что это я... Ты же ухитрился двух своих детей похерить.

— Не смей! Говорить! Об! Этом! — тут Джеймс на миг утратил контроль, потому как Гарри почувствовал, как его взяли за грудки, резко встряхнули и так же внезапно отпустили.

Кажется, в случившемся с Блэком тот до сих пор винил себя и переживал крайне болезненно любые упоминания об этом.

"Нужно это запомнить", — решил Гарри.

— Извини, — словно и не было только что этой вспышки гнева, сказал Джеймс, возвращая себе контроль. — Я не хо...

— Я устал слушать твои глупые оправдания, — вновь перебив его, как можно более холодным и отстраненным тоном проговорил Гарри, пытаясь восстановить сбившееся от недавно пережитого дыхание. — Прибереги их для Криса. Мне отец уже не нужен... Тем более такой, — мстительно прибавил он, надеясь насладиться последовавшей за тем реакцией.

Однако при взгляде на заметно потемневшего Джеймса никакого торжества Гарри не испытал, наоборот, он почувствовал, что-то большее похожее на горечь и... сожаление? Странно, а с чего бы это?

Поспешив отделаться от этого ощущения, Гарри бросил следующую фразу, призванную ещё больше добить его горе-папашу:

— Впрочем, вряд ли ты сможешь когда-нибудь к нему приблизиться. Непреложный Обет никто не отменял. Не думаю, что Крис окажется настолько прозорливым, как я! Он сейчас в твоем доме, общается с твоими детьми и женой, но ты, ты до сих пор здесь! Магия не дает тебе вернуться домой, значит, он ни о чем не догадался. И не догадается... Крис слишком уверен в твоей смерти и будет отрицать всё на подсознательном уровне.

— Что ж... — Джеймс горько улыбнулся ему. — Вряд ли стоило ожидать и надеяться на что-то иное от ученика Альбуса Дамблдора. Конечно, тебе все равно, но я хочу, чтобы ты знал, я... Мне жаль, что всё так вышло.

— Прошлого не вернуть.

— И не забыть, — согласился с ним Джеймс. — Хорошо, раз уж мы разобрались, то не смею вас более задерживать, мистер Пот...

— Я могу его подтолкнуть, — неожиданно предложил Гарри, остановив уже собравшегося аппарировать Джеймса.

— Что? — застыл, как вкопанный Джеймс.

— Я могу помочь Крису догадаться о том, что ты жив...

— Гарри, — Джеймс против воли расплылся в счастливой улыбке, не веря до конца в то, что только что услышал. — Ты и вправду...

— Я не закончил. Я помогу тебе, но не даром, — поспешил сообщить ему Гарри, который не знал, что озадачило его больше: то, что у него сейчас вырвалось или реакция на это Поттера. — Я... — Он не знал, что бы такого придумать коварного, чтобы не упасть в собственных глазах. — Я хочу тот артефакт, который получил Дамблдор за тебя. Только — нет, он мне нужен не для коллекции, я же не Альбус, я коллекционирую не ценные артефакты, а, увы, непутевых, невесть откуда взявшихся на мою голову родственников. Мне он нужен... Нужен... — Гарри не мог придумать ничего лучше, кроме как сказать. — В общем, для дела нужен!

— Ты рехнулся! — пораженно ответил Джеймс. — Ограбить Дамблдора — это же просто замечательная идея! — в глазах его впервые за долгое время плясали озорные искры.

Гарри тяжело вздохнул: эффект получился совсем не тот, на который он рассчитывал... Пожалуй, плохой из него вышел ученик Дамблдора. Слишком дурные гены. Обладатель которых сейчас с надеждой смотрел на него.