А если я скажу да? (гет)

Ночь. Самое благодатное время суток. Время, когда мир отдыхает. Моменты, когда сама Жизнь замирает и, трепеща, ждёт рассвета.

Тишина. Темнота. Страх. Этими тремя словами можно было бы без труда описать ночь. Но, сказав так, мы бы забыли о том, что Тьма не всегда есть плохо. Наш мир возник из вечной ночи. Значит, Тьма— это не всегда Смерть? Верно. Иногда самое прекрасное можно увидеть лишь погрузившись во мрак. Как бы мы увидели холодное, но, в то же время, такое манящее сияние звёзд, если бы вечно был день? Оценили бы красоту разгорающегося рассвета без кровавого заката? Услышали бы ласковые трели ночного соловья? Отдохнули бы от вечной суеты?

Без ночи не возник бы день. Просто не было бы этого понятия. Люди жили бы, не зная другой, сумеречной стороны жизни.

Мы так боимся молчания, пытаемся его постоянно чем-то нарушить. Пустые разговоры, ничего не значащие названия, имена, глупые восторги — всё что угодно, лишь бы не пустота. Многие разучились слышать тонкую мелодию тишины. Некоторые считают, что ночь безмолвна. Глупцы! Они, верно, никогда не выходили из дома через несколько часов после захода солнца, не вставали с теплой кровати ради того, чтобы пойти из освещенного круга туда, в неизвестность.

Неизвестность. Люди боятся неизведанного, это вызывает у нас панику. Например, мы боимся темноты. Почему? Тьма есть неизвестность. Всё предельно просто, правда? Не зная и не видя, что нас ждёт впереди, в большей или меньшей степени мы испытываем дискомфорт. Одни отказываются идти в темноту, другие наивно полагаются на осветительные устройства. Если ночь пожелает, она поглотит вас несмотря ни на что, и никто не посмеет встать у неё на пути.

Добро и зло, свет и тьма, белое и черное — вечно враждующие противоположности. Это придумали люди, но кто сказал, что тьма — зло? Для многих как раз наоборот. Ночные животные, птицы, насекомые — для них день далеко не жизнь. Быть может, смерть — это тоже не зло? Существуют люди, ждущие её многие годы, для которых жизнь — пытка и ад. По сути, смерть есть также неизвестность, а мы уже выяснили, что человечество опасается незнакомого. Думаю, если бы кто-то вернулся оттуда и открыл нам правду, многое бы поменялось.. Но мы отвлеклись.

Итак, ночь.

Мы с вами имеем дело с тёплой июньской ночью. Деревья в цвету, в воздухе разливается сладкое благоухание ночных растений. Свежо. Темнота настолько вязкая, что, кажется, можно протянуть руку, и она погрузится в нечто густое, как свежесваренный кисель. Если поднять голову, то сквозь лиственный покров, укрывающий парк, подобно огромному шатру, можно увидеть яркие сполохи звёзд, а, приглядевшись, ещё и луну — серебряный кусочек сыра. Какая-то птичка, наверное, соловушка, начала тихо напевать, и эта грустная мелодия сейчас кажется выразительнее всех симфоний мира. Ночной ветерок нежно треплет распущенные волосы, мягко поглаживает обнажённые руки, лицо, ноги — всё, до чего способен дотянуться. Трава негромко шелестит от легких дуновений и осторожных шагов. Если выйти из парка, можно увидеть удивительную картину: город спит. Такое бывает только в этот слишком поздний или очень ранний час, кому как нравится. Длинные улицы, озарённые луной, дома с тёмными окнами — кажется, будто идёшь по кладбищу. Лишь изредка, точно светляки, мерцают за окнами слабые, дрожащие отблески. Одно окно не занавешено на ночь, и в глубине комнаты вдруг мелькнут на стене серые призраки; другое окно ещё не закрыли и из здания, похожего на склеп, слышатся шорохи и шёпот.

Вот такой ночью в час перед рассветом гуляла одна девушка. Она одинокой фигуркой бродила по парку, будто ожидая чего-то или кого-то в самые страшные минуты. Минуты, когда сама Смерть выходит на променад с целью облегчить чьи-то страдания или забрать чью-то надежду. Вдруг из-за деревьев показалась ещё одна фигура. Посмотрев на неё, создавалось впечатление, что она светится и является единственным источником света вокруг. Силуэт приближался к девушке. Наконец, она заметила, что была не одна в притихшем парке. И правда, природа, казалось, замолкла, предвидя нечто необычное или опасное. Тем временем они встретились, и девушка ошеломленно рассматривала нарушителя своего покоя.

— Здравствуй, Анжелика. Думаю, ты догадываешься, кто я?— промолвил силуэт мягким голосом.

— Здравствуйте. Есть некоторые соображения на этот счет, но я, пожалуй, оставлю их при себе,— девушка по имени Анжелика была явно удивлена.

— Хорошо, тогда я сам скажу тебе. Я Бог Смерти. Пришёл сказать, что заберу тебя с собой через сто дней, если ты не сможешь объяснить мне, чем Жизнь лучше Смерти,— усмехнулся он на последних словах.

— А если я откажусь?

— То умрёшь прямо сейчас,— сказал Бог Смерти спокойным и равнодушным тоном.

— Отлично, я согласна,— в голосе Анжелики не было ни капли страха или паники. Он был под стать интонации незнакомца, то есть, абсолютно равнодушным.

— Итак, я буду сопровождать тебя все ... — начал было её собеседник так, будто читал что-то, повторяемое им уже миллион раз.

— Да нет же, я согласна умереть сейчас!— перебила его девушка.

— Да ну?! Не может такого быть!— Бог Смерти был явно в замешательстве.— Ты, наверное, ошиблась? Даю минуту, чтобы отказаться от своих слов и умолять меня, чтобы я не принял их всерьёз!

— Я уже сказала, что я согласна отправиться с Вами сейчас и не травить душу сотню дней.

— Точно?

— А вы там все такие тормоза?

— Ты хоть понимаешь, какой шанс упускаешь? Он не каждому дается,— протянул Бог Смерти как-то умоляюще.

— Господи, что непонятного в моём ответе?— девушка начинала закипать.

— Не упоминай имя Господа всуе!

— Хорошо, а Вы не увиливайте!

— Ладно, я посоветуюсь с другими Богами Смерти и решу, что с тобой делать. Кстати, сто дней уже пошли. Не теряй время попусту, я могу передумать и вернуться за тобой в любой момент!

— Я ждала Вас столько лет, а теперь Вы так просто уходите?— такой поворот событий явно не радовал Анжелику.

— Ты меня ждала?— вот теперь у незнакомца чуть челюсть с полом не встретилась, — Не может быть, я читал твое досье и там не было суицидальных мыслей!

— Да, не было. Я просто уже семь лет гуляю в предрассветный час, ожидая встретить самую могущественную силу на свете.

— Зачем? Зачем тебе понадобилась аудиенция смерти?

— Вы забрали мою годовалую сестрёнку, когда мне было всего шесть лет! А мой лучший друг?! За что? Я хочу попасть по ту сторону, встретить их, узнать, что с ними всё хорошо,— сказала Анжелика взволнованно.

— Воспаление лёгкого у малышки и сломанный позвоночник и мальчика. Зато теперь ты знаешь, что лучше не лазить по деревьям. Учти: с того света не возвращаются.

— Я знаю. Это приключение будет того стоить. Так Вы возьмёте меня с собой?— не унималась она.

— Подумаю. Не забывай о времени, оно неумолимо утекает, как сквозь пальцы вода... Сто дней..

С этими словами призрак развеялся, а девушка осталась одна в парке. Тем временем, город начинал просыпаться.

Жизнь возвращалась в притихший город, и он начинал гудеть, как просыпающийся улей. Небо посветлело, но солнце ещё не показалось над горизонтом. Что уж там говорить, ни один лучик не пробивался сквозь одеяло тьмы. Люди вновь начинали деловито суетиться, спеша на работу или по каким-то своим делам. Никогда бы не подумала, что так много народу отрывает свою голову от мягкой и тёплой подушки задолго до рассвета, не желавшего почтить своим присутствием простых смертных. Тем временем, небо меняло свою цветовую гамму от чернильно-синего, когда кажется, что весь небосклон — одна большая черная клякса, до нежно-голубого. В эти моменты у нас есть уникальная возможность узреть, так называемую, Утреннюю Звезду. Открою большой секрет: никакая это не звезда, а всего лишь Венера, но человечеству, верно, ещё в древности показалось, что Утренняя или Вечерняя Звезда звучит гораздо эпичнее настоящего названия планеты. Довольно забавно, на мой взгляд.

Вернёмся к Анжелике. Казалось бы, она должна быть напугана встречей с Богом Смерти, но нет. Девушка была самую капельку удивлена, а все остальные чувства уступили место разочарованию.

\"Ну что это за Бог Смерти, если не умеет принимать спонтанных решений? Я, конечно, понимаю, что отошла от задуманного сценария, но он совсем тряпка что ли? Не буду плясать под его дудочку, ни за что на свете не буду! Он сам у меня попрыгает! Посмотрим, кто кого!

Фьюх, спокойно, Анж, спокойно. Сосчитай до двух миллионов, и, пока будешь учиться глубоко дышать да упражняться в устном счёте, уже настанет нормальное человеческое время. Сходишь в кофейню, выпьешь любимого мокко и подумаешь, о том, что дальше делать..

Ага, а вот и довольно миленькая полянка. Тут и остановимся.\"

С такими мыслями девушка кинула полупустую плетёную сумочку на траву и уселась рядом, выполняя задуманное: глубоко вдыхала, выдыхала и не забывала считать. На траве уже начали появляться первые хрустальные слезинки, а она всё сидела с закрытыми глазами в своём зелёном сарафане и не думала уходить.

\"Три тысячи восемьсот шестьдесят один, три тысячи восемьсот шестьдесят два...\"

А в то же время один знакомый нам Бог Смерти брёл по Междумирью к своим коллегам за советом, что же делать с девчушкой. Шёл он в пункт назначения будто через силу и вовсе без энтузиазма. Быть может, на это влияла атмосфера Междумирья — серого, совершенно безликого места без каких-либо достопримечательностей, с давящей тишиной и равномерным тусклым светом, льющимся из ниоткуда. Внезапно некто появился прямо из пустоты.

— Эй, Люк! Ты что здесь делаешь?— нечто размытое приблизилось к Богу Смерти, которого, видимо, звали Лукасом, и приобрело более или менее чёткие очертания низкой миниатюрной женщины, одетой в бежевое платье, с ниспадающими до самого пояса серебряными волосами. Подчеркну: волосы были именно серебряного цвета, но не седые.

— Привет, Эржебет. Я тоже рад тебя видеть, отлично выглядишь,— усмехнулся Люк.

— Ну, знаешь ли, я не виновата, что тебе больше нравится разгуливать в призрачной форме, страх нагонять. К слову, ты почему не развлекаешься со смертной?

— Как раз об этом я и хотел поговорить,— замялся Бог Смерти ( Эржебет тоже Богиня Смерти, если вы ещё не поняли ),— у меня возникла одна маааленькая проблемка.

— Что, опять не верят, что ты Бог Смерти?— подмигнула женщина.

— С чего ты взяла?

— После того англичанишки, который отказался умирать до вечернего чая, потому что к нему должен был подъехать на чашечку янтарной жидкости какой-то профессор из Оксфорда, чтобы сыграть решающую партию в шахматы и выяснить, кто лучше двигает фигурки в течение двадцати шести лет, меня уже ничто не удивит,— рассмеялась Богиня.

— Она согласилась,— выдохнул Лукас.

— Да неужели? Вообще-то это наша работа: предложить, услышать согласие, сопровождать и проводить. Что тебе не нравится?— непонимающе нахмурилась она.

— Эржебет, она согласилась умереть тут же! Я не слышал, что такое бывает,— тихо прибавил Бог Смерти.

— Ты не шутишь?— недоверчиво посмотрела на него Богиня,— За свои три тысячи лет я никогда не провожала такого смелого и отчаянного смертного. Обычно они скулят о семье и неиспользованных возможностях все восемь миллионов шестьсот сорок тысяч секунд..— задумчиво протянула она.

— А мне то теперь что с девчонкой делать? Следуя Кодексу, нельзя её забрать досрочно, надо дать шанс,— всплеснул руками Люк.

— Значит, будь убедителен ... или бери хитростью,— вновь подмигнула Эржебет,— выкручивайся как хочешь, но девчушка должна формально следовать Договору, а дальше уже выпускается на свободу твоя соображалка и фантазия. Без малого тысячу лет придумывал обходные пути и сейчас справишься, вспомни, как брали ту старушенцию в Сингапуре...

— Да, да, я помню, можешь не продолжать,— прервал поток воспоминаний Бог Смерти.— Спасибо за совет, пойду гляну, чем она там занимается, может, что и надумаю.. Пока, Эржебет!

— До встречи, Люк! Вернёшься с ней до положенного срока, будешь со мной нашу библиотеку разбирать, понял?— на полном серьёзе пригрозила Богиня, провожая глазами удаляющегося Лукаса и улыбаясь себе.

Пока длился разговор Люка и Эржебет, на земле уже встало капризное солнце, окрасив небосвод в потрясающе-волшебные оттенки розового, а Анжелика досчитала до двух миллионов, встала с сырой травы, отряхнулась и двинулась по оживлённым улочкам родного города в кофейню за чашечкой бодрости. В кафе было огромное количество желающих позавтракать и ограниченное число столиков. Приобретя любимый мокко и круассан, девушка пробралась к свободному месту в углу. Сделав пару глотков, она чуть не подавилась, так как к ней приближался нечёткий силуэт Бога Смерти, который, сев на кресло напротив, наслаждался произведенным эффектом.

— Тебя все видят или только жертвы?— нарушила молчание Анжелика, откусив круассан.

— Обречённые и избранные, но вы отнюдь не жертвы,— задумчиво ответил он.

— В смысле обречённые и избранные?— не поняла девушка.

— Обречённые — просто умирающие люди, а избранные — счастливчики с сотней дней в запасе. Избранные определяются где-то пару раз за тысячелетие, с целью пробудить чувства Богов, а то мы совсем как котлеты ходить будем,— пояснил Люк.

Внезапно девушка хлопнула себя по лбу и достала мобильный телефон из сумочки.

— Теперь меня не примут за душевнобольную,— она приложила трубку к уху так, будто вела с кем-то разговор.— Чего ты хочешь от меня?

— Вряд ли ты изменила своё решение, я прав?

— Да, абсолютно.

— Ладно. У меня есть предложение.

— Я внимательно слушаю.

— Начиная с сейчас я ухожу и оставляю тебя в покое. Вероятно, я буду частенько мысленно разговаривать с тобой, когда мне станет совсем скучно, так что не пугайся. Когда-нибудь вернусь за тобой, но забирать тебя сейчас отказываюсь,— маленькая речь была явно продумана.

— Жаль, Вы отказываетесь от моего общества Там, но я согласна.

— Обращайся ко мне на ты. Оревуар, не скучай!— и Бог Смерти оставил Анжелику одну уже второй раз за утро.

Анжелика быстро допила кофе и двинулась в сторону дома. Она прошла мимо парка, более похожего на лес, манящий своей прохладой, полутьмой и таинственностью, перешла оживлённое шоссе и оказалась всего в квартале от дома. Быстрым шагом миновала около полудюжины домов, в которых полным ходом кипела жизнь, и вдруг остановилась прямо посреди улицы. Она была подобна скальному выступу в горной реке: люди, как вода, ударялись и спотыкались об неё, поток спешащих существ плавно обтекал инородную фигурку. Через несколько секунд по лицу девушки стало понятно, что у неё появилась какая-то идея, и она (Анжелика, не идея) устремилась к скромной католической церкви на противоположной стороне улицы.

Церковь была небольшой, относительно многих помпезных православных храмов, но утопала в цветах. Гортензии, розы, тюльпаны, нарциссы, ирисы, лилии, пионы — всех и не перечислишь, создавали ощущение неземной красоты и вдохновения. Море зелени с яркими и одновременно нежными вкраплениями даров флоры навевали мысль, что Эдем каким-то чудом оказался на нашей грешной земле, а сочное голубое небо и безмятежное пение птиц только укрепляли эту догадку. Анжелика приближалась к белоснежному зданию, полной грудью вдыхая разливающееся в воздухе благоухание.

В храме было тихо, светло и прохладно. Белые оштукатуренные стены только подчеркивали море плещущегося через край света. Скамьи из светлого дерева, статуи святых из мрамора цвета слоновой кости, тлеющая лампадка у алтаря — всё внушало покой и отдых душе. Здесь не было привычных нам икон, лишь пара старинных, изображающих сцены из Библии картин кисти итальянских мастеров. Искуснейше выполненные витражи, не потерявшие сочность красок за прошедшие столетия, устремлялись ввысь вместе со стрельчатыми окнами. Забытый каким-то прихожанином молитвенник одиноко лежал на скамье и возникало непреодолимое желание пролистать его, возможно, прочитать какую-либо молитву. Девушка, вошедшая в церковь, заметила оставленную книгу и, порадовавшись такой удаче, взяла его в руки, начав усердно листать. Вскоре она нашла, то что искала. Около часа Анж читала про себя, потом отвлеклась и, взглянув на часы, поняла, что ей давно пора домой. С сожалением отложив томик, она обратила свой взор к алтарю и тихо прошептала слова молитвы, знакомые ей с детства:

\"Святой ангел Божий,

хранитель и покровитель души моей!

Пребудь всегда со мной.

Утром, вечером, днем и ночью

направляй меня на путь заповедей Божиих

и удали от меня все искушения зла. Аминь.\"

Неохотно, медленным шагом Анжелика покинула храм света и наконец-то дошла до дома. Это был симпатичный двухэтажный коттедж. На нижнем этаже располагалась кухня и гостиная, а наверху — спальни. Лукас, всё это время размышлявший, что ему делать с подопечной, решил взять её работу на себя и самому интересоваться бытом смертных.

\"Может, хоть какие-нибудь чувства проснутся.. А то как-то не хочется провести следующие несколько сотен лет в компании Эржебет и пыльных книг. Нет, не имею ничего против Богини, но она умеет быть занудой, когда хочет. Интересно, зачем Анжелика ходила в церковь? Я был там почти десять веков назад.. Да-да, нас, посланников Смерти, не пускают просто так в храмы.. Кажется, надо получать приглашение.. А кто пригласит по собственной воле Смерть? Вот поэтому мне туда после моей собственной смерти вход оказался заказан.. Ну да ладно. Что там Анжелика собралась делать? Краски? Интересненько..\"— думал он.

А Анж действительно собиралась рисовать. Она это делала очень даже неплохо, и разнообразные пейзажи висели по всему дому. Сейчас она хотела нарисовать голубое небо с легчайшими облаками, похожими на молочную пенку. Её вдохновляло буквально всё: от росинки до рассвета. Дома никого не было: родители уехали на работу и вернутся только тогда, когда солнце будет клониться к горизонту. Девушка мечтательно прикрыла глаза, а затем начала выдавливать из тюбиков краски и смешивать их. Когда она была готова нанести первый мазок, вмешался Люк.

— Ты правда умеешь рисовать?— он и сам понимал, что это самый идиотский вопрос, какой он только мог задать, ведь все стены увешаны картинами, но надо же с чего то начать беседу!

— Нет, я просто так вожу кисточкой по бумаге..— Анж была удивлена присутствием своего Бога Смерти.— Зачем Вы здесь? Мы же договорились?

— А я уже, кажется, говорил тебе насчёт обращения, верно?— теперь Лукас пытался перевести тему от опасной для него тропинки.

— Да. Ты обещал мне уйти, исчезнуть, оставить меня!— девушка, видимо, начинала сердиться. Только подумала, что отвязалась от надоедливого (откуда она может это знать?) спутника, как получила такой облом.

— Не-не-не,— не получилось увести тему.— Я обещал оставить тебя в покое с просьбами объяснить мне, чем прекрасен этот мир. Оставил. Но от моего общества тебе так просто не избавиться. Правда, мне может надоесть, и я сам уйду, но ты не обольщайся!

Анжелика вздохнула. \"Эхх.. А день так многообещающе начинался.. Почему он не забрал меня с собой? Если отвечать односложными ответами, то ему станет скучно, и он добровольно покинет меня. Эврика! Так и поступим\"

— Хорошо, я умею рисовать. Хотел спросить что-то ещё?

\"Что-то она быстро сдалась. Я то ожидал долгих споров и утомительных аргументов, а тут.. Подозрительно.\"— подумал Люк.

— Да нет, ничего особенного,— ответили ей.

\"Вот ведь удивительный язык: в одном ответе можно и согласиться, и отказаться, и выразить неуверенность.. Куда я попал? Хотя, это весело.\"— думал Бог Смерти.

Прошло минут десять молчания, нарушаемого лишь звуками мажущей кисти о бумагу да сосредоточенно-увлечённого сопения Анж. На рисунке уже проступали первые намёки на картину. Разноцветные линии сливались в одно целое, создавая нечто похожее на небосвод. На самом деле, девушка была действительно талантлива в этой области, но ей никогда не приходило в голову сделать хобби будущей профессией. Она просто любила рисовать, и родители ее в этом поддерживали, гордясь способной дочуркой.

— Какие ты книги читаешь?— внезапно разорвал тишину полушёпот Лукаса.

— Толстые, — последовал ответ.

— Хмм, звучит заманчиво. А фильмы смотришь?— нахмурился он.

— Слезливые драмы.

— Серьёзно?

— Нет.

На этом разговор и окончился. Люк лихорадочно соображал, как разговорить девчушку, но понимал, что ему она ничего добровольно не скажет, а пытать нельзя с семнадцатого века..

\"Как же её обмануть? Какие фокусы у меня есть в запасе? Думай, Лукас, думай! Или книжная пыль ждёт.. Сингапур.. Англия.. Франция.. Америка.. Китай.. Италия.. Церковь никогда этого не одобряла.. Скольких же я провёл.. Никто не хотел добровольно уходить, никто.. А что если?..\"

В тот вечер Анжелика засиделась допоздна. Тени становились длиннее, светило неуклонно приближалось к горизонту, окрашивая небо в множество оттенков алого, в окнах домов загорались первые огни, люди спешили домой, а девушка всё зачарованно водила кистью по бумаге, не замечая возвращения родителей, призывов поужинать и пожеланий спокойной ночи. Её мама с папой уже знали и научились понимать, а значит, принимать и прощать свою чудачку-дочку. Они давно смирились с ночными прогулками любимого чада, хотя их сердца каждый раз болезненно сжимались, стоило им подумать о том, что может случиться однажды в час перед рассветом. Отец Анжелики был архитектором, востребованным и известным в определённых кругах, а мать играла в оркестре одного из оперных театров. Её инструментом являлась флейта — нечто, способное лучше всего тронуть нити души и разбудить самые потаённые чувства после скрипки. Анжелика обожала, когда мама играла ей какие-то мелодии, уносившие девушку в другие миры, полные умиротворения и покоя.

Первый день от ста назначенных, уходя, застал Анж увлечённо творящую очередное произведение искусства. За чуть меньше, чем двадцать четыре часа произошло столько событий, сколько с Анжеликой за последние два месяца не случалось. Примерно к четырём утра глаза закрылись сами собой, и девушка уснула прямо за столом около законченного рисунка.

Следующие четыре дня пролетели, как сон пустой. Ничего интересного или занимательного я вам о них сказать не могу. Анжелика много гуляла, читала, спала и вела себя, как совершенно обыкновенный подросток в летние каникулы, а не как подопечная Бога Смерти. Кстати, она заметила, что последний уже целых четыре дня не объявлялся. Радость радостью, но смутное предчувствие чего-то не давало покоя.

На шестой день она решила выбраться с подругами на прогулку и пробежаться по магазинам. Хотелось приобрести новую книгу, а то непрочитанного дома не осталось. Ясное дело, что подруги Анж не позволили ей ограничиться посещением книжного и повели по магазинам одежды, обещая, как награду, оставить её одну на часик, чтобы выбрать объект для чтения. Ввиду начала лета, внимание было акцентированно на сарафанах. После трёх часов бесконечных верениц разноцветного шёлка, хлопка, шифона и других тканей Анжелику облачили в белый льняной сарафан чуть выше колена. Она была в нём подобно куколке. Тонкая материя, собранная под грудью и ниспадающая вниз, не стесняла свободу действий и не образовывала ни единой складочки. Девушка приобрела платье и счастливая удалилась в обещанный книжный под предлогом удачной обновки.

Добравшись до заветного магазинчика, Анж втянула носом такой знакомый запах множества книг, обитающий здесь. Она проходила мимо стендов, хранящих знания, кропотливо добываемых множеством народов из разных эпох в течение долгих столетий, проводя кончиками пальцев по корешкам томов и ощущая шероховатость некоторых и гладкость других. Наконец, она нашла то, что искала: собрание повестей Рея Брэдбери. Книга стояла на верхней полке, и Анжелика протянула было руку, чтобы достать её, как некто уже захватил последний том прямо перед носом девушки. Она в негодовании подняла взгляд на наглеца и увидела рассеянного молодого человека, довольно красивого и неотрывающего взгляда от неё. Анж набралась храбрости, вспомнив, что ей нечего читать, и решила отстаивать Бредбери до конца.

— Кхм, извините,— начала она, но была перебита.

— Да, Вы что-то хотели?— приятный тихий голос.

— Ничего особенного, Вы просто забрали мою книгу!— несмотря на восклицательный знак и возмущение, это было произнесено ровным тоном.

— Неужели? Простите, не знал, она ведь не подписана,— хитро прищурился он.

— Не могли бы Вы уступить её мне?— отчаянная попытка, но что ни сделаешь ради хорошей литературы.

— Смотря, что я получу взамен,— лукаво улыбнулся посетитель.

— А что Вы хотите?

— Всего лишь предложить Вам чашечку кофе и мою компанию,— подмигнул незнакомец.

— Хмм, только не надолго, а то мы с подругами через час должны встретиться.

— Конечно. Держите книгу. Меня зовут Лукас,— согласился он, с видом довольного кота, который съел крынку свежих сливок.

— Анжелика. Приятно познакомиться,— улыбнулась девушка.

Оплатив столь желанную книгу, Лукас и Анж пошли к тихой кофейне. Заказав кофе, Анжелика стала рассматривать интерьер кафе, а потом переключилась на своего спутника. Коричнево-кремовая цветовая гамма кофейни создавала ощущение тепла и комфорта, а большие мягкие кресла не желали выпускать из объятий. Светлый паркет, маленькие круглые столики тёмного дерева, целый букет восхитительных ароматов готовящегося кофе и льющаяся откуда-то из глубины зала тихая ненавязчивая музыка отбивали всякое желание покидать этот оплот уюта и спокойствия. Парень, сидящий напротив Анж, был высокого роста (выше неё; она обнаружила этот факт по пути в кафе), не худой и не полный, с иссиня-чёрными волосами, тёмно-карими глазами и тонкими чертами лица. Он был довольно бледен, впрочем, как многие люди, прожившие всю жизнь в большом городе. Подобранная со вкусом одежда свидетельствола о чувстве стиля. Анжелика не могла не обратить внимание на то, что её спутник был старше её на несколько лет, но, в целом и общем, ей понравился его облик.

Непринужденная беседа плавно перетекала от погоды к любимым книгам, а от книг к предпочтением к еде, когда у Анж сформулировался вопрос.

\"А он интересный собеседник. Мне нравится его манера общения, но я столько не знаю о нём. Боже, я хотела бы понять, где он живёт, чем занимается, какие у него увлечения и всё-всё-всё, касающееся его жизни. Хотя, что-то я могу узнать.\"

— А в какой части города Вы живёте?— выпалила она.

— Я приехал сегодня утром, ещё не знаю.

— Что же Вас заставило посетить наш город?— не удержалась Анжелика.

— Я пролежал в коме три года, очнулся совсем недавно. Врачи отпустили меня, потому что не заметили таких осложнений, как утрата речи, навыков хождения, потеря памяти, кроме отсутствия чувств. Чтобы их поскорее восстановить, мне посоветовали полностью сменить обстановку. Я приехал в этот город и, гуляя, зашёл в книжный, где встретил Вас. Забавно, не правда ли?

— А как вы попали в кому?— любопытство однажды погубит, но, к счастью, не сегодня. Сообразив, насколько бестактно прозвучал вопрос, она быстро прибавила,— Извините, если я спрашиваю лишнего.

— В Вашем вопросе нет ничего, на что бы я не мог или не хотел ответить. Это было крушение речного корабля,— задумчиво ответил Лукас.

Сообразив, что её спутник больше ничего не прибавит на эту тему, Анжелика случайно кинула взгляд на часы и, к своему ужасу, поняла, что уже опаздывает на десять минут. Спешно извинившись и попрощавшись, она побежала к месту встречи, услышав последние слова Лукаса, сказанные ей вслед: \"Надеюсь, мы ещё встретимся, Анжелика..\"

Согласитесь, бывают иногда моменты, когда встречаешь человека и думаешь: \"Как я жил без него всё это время?\" Такое случается нечасто, одни говорят, что всего лишь раз в жизни, другие — два. Когда происходят такого рода столкновения, кажется, будто время замедлилось, а мир вокруг тебя стал каким-то нереальным. Всё происходящее воспринимается издалека, создается впечатление, что смотришь на себя со стороны и не понимаешь, почему все вокруг суетятся и пытаются сказать что-то погрузившемуся в свой мир существу.

И это произошло снова.

Анжелика.

Придя к подругам, она поймала себя на мысли, что совершенно не слушает их, а витает в облаках, и все её мысли возвращаются, сделав круг, к своему новому знакомому. Лукасу. Она пыталась одёргивать себя, напоминая, что совсем не знает этого человека и, возможно, больше никогда не встретит его. Но разум отказался воспринимать справедливые доводы и всё твердил: \"Лукас то, Лукас сё...\"

Как она дошла до дома, Анжелика так и не могла понять еще много-много дней после. Наверное, на \"автопилоте\". Зайдя в свою комнату, она, не переодевшись в домашнюю одежду, села на подоконник и просто смотрела на небо. Оно всегда завораживало девушку. Шли секунды, они складывались в минуты, минуты — в часы. Вернулись родители, пытались что-то сказать ей, но Анж ничего не слышала. Видимо, сказать-то они хотели что-то действительно важное, раз достаточно долго пытались вернуть дочурку на бренную землю. Не вернули. Мама принесла любимому чаду чашку горячего чая, подумав, что совсем уж питаться воздухом нельзя, и оставила Анжелику наедине со своими мыслями. Хотя, она и не нарушала это уединение.

Через некоторое время девушка всё-таки оторвалась от созерцания изменившего цвет неба и обратила внимание на чашку в руках. А зря. В тот момент она была крайне рассеяна и могла отвлечься на любую мелочь, способную занять её внимание настолько, чтобы не мешать мыслительным процессам (не уводить их в другое русло). Что она с блеском и сделала. Парок над чуть остывшей чашкой (мама, зная свою дочь, наливала чистый кипяток, ведь пока придёт его звёздный час, он успеет поостыть) привлёк внимание Анжелики, и её посетила мысль, что она никогда не обращала внимания на столь прекрасное зрелище. На самом деле, я полностью разделяю её мнение, потому что, на мой взгляд, причудливый танец горячего воздуха действительно заслуживает быть замеченным. Увлекшись рассматриванием пара, она не заметила, как чай окончательно остыл. Мысленно поставив галочку, чтобы не забыть, зарисовать сие чудо, Анж меланхолично отметила, что, похоже, завтра должна быть гроза. Слишком уж было душно и на улице, и в комнате. В конце концов она решила поспать, чтобы совершить утреннюю прогулку перед грозой.

\"Только бы весь дождь не вылился до того, как я проснусь\"

Итак, она легла спать, пожелав спокойной ночи родителям и поставив будильник. Она спала беспокойно, но, как ни странно, ей ничего не снилось. В итоге она проснулась примерно за полчаса до будильника на смятых простынях, запутавшись в одеяле. Умывшись и поняв, что поспать уже не удастся, она одела новый белый сарафан и вышла из дома в духоту спящего города.

Горячий воздух ударил в лицо, всё-таки дома было немного прохладнее, и возникло естественное стремление вернуться туда, где температура воздуха хотя бы чуточку ниже. Но, преодолев это желание, Анжелика двинулась по давно известной дороге в парк. Ноги сами несли её туда, а сознание гадало, прохладнее ли под сенью деревьев. Дойдя до первых насаждений она вобрала в лёгкие такой пьянящий и такой знакомый запах множества растений, обитающих здесь. Подняв глаза,девушка не увидела ни единой звезды: лишь невидимые, сливающиеся с ночным небом тучи. Порядочно углубившись в гущу зелени, Анж услышала отдалённые раскаты грома. Тихий голосок подсказал ей, что неплохо бы вернуться домой, пока не начался ливень, но он был проигнорирован. Впрочем, как всегда. В ответственные минуты мы редко слушаем голос разума. Через час блуждания между деревьев и обдумывания смысла жизни, отношений между людьми, судьбы и так далее, гром оглушительно дал о себе знать прямо над головой Анжелики. Кстати, мысль о Боге Смерти, точнее, об его отсутствии, о Жизни и Смерти так же её посетила, но была бесцеремонна прервана первыми тяжёлыми каплями, упавшими на плечо и лицо.

Затишье.

Еще раз прогремел гром, и стена дождя обрушилась на всех, кто не успел найти укрытие под каким-либо видом крыши. Ливень застал возвращающихся домой врачей, горожан, страдающих бессонницей и решивших прогуляться, чтобы навеять сон, хозяев собак, перед работой выведших питомцев на прогулку, и других несчастливцев, оказавшихся на воздухе. Сарафан Анж мгновенно промок, но она не могла заставить себя идти домой, а лишь, подняв лицо к небу и раскинув руки, кружилась в полубезумном танце под плачущим небом. Ручейки воды стекали по её промокшим волосам на плечи, оттуда по телу вниз и достигали сырой земли. С деревьев тоже лился оксид водорода (а что, звучит), и если случайно заденете ветку, то целые водопады влаги орошат Вашу голову. Сверкала молния, невероятная какофония звуков буйствовала в спящем городе. Капли дождя отбивали каждая собственный ритм о все поверхности: крыши, асфальт, землю, подоконники, скамейки, машины. Они стучались в окна, будто прося впустить их, хлестали по рукам и лицу, пытаясь привлечь внимание, наслаждались своей недолгой жизнью: полётом без парашюта, и смертью от столкновения с различными поверхностями. Это был очищающий поток, смывающий грязь, боль, страх, обман, предательство и остальную скверну с лица земли. На некоторое время она будет чиста и непорочна, а потом... Неважно.

Тем временем, дождь заканчивался, насквозь промокшая Анжелика выбиралась из леса, а в воздухе разливался незабываемый запах озона. Ради этого стоило хорошенько вымокнуть, но гроза принесла не только аромат, но и долгожданную прохладу. Ветерок касался свежих, непыльных листьев, холодил кожу. Нельзя сказать, что ощущения эти были очень приятны. Когда ты мокрый с головы до ног, да ещё и дует, да ещё и ночь на дворе — это попахивает проблемами и простудой.

Так и получилось, но признаки надвигающейся болезни Анж почувствует только этим вечером, а пока она вышла на дорогу к дому, слегка дрожа, и увидела такого же промокшего человека, как и она, движущегося ей навстречу.

Кто бы это мог быть?

Правильно, новый знакомый.

\"Что он здесь делает? Все нормальные люди уже спят. Да и как он оказался в этой части района? Мистика..\"

Тем временем Лукас приблизился к Анжелике и с искренним удивлением посмотрел на неё.

— Не ожидал Вас здесь встретить,— начал он.

— Вз-з-заимно,— отпарировала Анж.

— Что делает столь юная леди около парка после грозы, да ещё и в такой поздний час?— ехидно поинтересовался Лукас.

— Могу з-з-задать вам тот же вопрос,— был ответ.

— Решил прогуляться, по причине отсутствия сна и попал под дождь. Вы, кстати, порядочно промокли. Пойдемте, я отведу Вас домой, — с этими словами он накинул на плечи девушке свою почти сухую кофту.

\"Как ему удалось сохранить её относительно ненамокшей?\"

— Как Вы здесь оказались?— задала она совсем другой вопрос.

— Я снимаю квартиру неподалёку.

— Серьёзно? Никогда бы не подумала, что из всех доступных районов Вы выберете именно этот. Кстати, мы уже пришли. Спасибо, что проводили.

— Не за что. Рад был помочь. Думаю, мы могли бы перейти к более неформальному обращению после этого маленького приключения, если ты не против. Если хочешь, можешь звать меня Люк. Иногда,— с улыбкой добавил он.

— Энжи,— слегка взволнованно ответила она.

— До свидания, Энжи. Советую поскорее переодеться в сухое,— сказал Лукас и шагнул в темноту, в тот же момент растворившись в ней.

— До свидания, Люк,— прошептала Анжелика.

Вернувшись домой, Анжелика попыталась незаметно пробраться в свою комнату и, тихонечко взяв сухую одежду, попасть под горячий душ. Главное — не разбудить родителей. План был хорош, но случайно задетая хрустальная ваза разбилась с таким грохотом, что мама и папа Анж, не заметившие грозы, подскочили с кроватей и обступили дочь с вопросами, что случилось. После сбивчивого рассказа о разбудившем посреди ночи громе и непреодолимом желании вдохнуть свежего воздуха, родители сделали вид, что успокоились. Отец пожурил ребёнка за столь небезопасное времяпрепровождение.

Анжелика, виновато опустив глаза, выслушала небольшую речь папы о безответственности и прокляла себя за неуклюжесть. Что есть, то есть. Пройти, не задев ничего на своём пути, было невыполнимой миссией для девушки. Хорошо, что хоть падать и спотыкаться на ровном месте перестала. А то в детстве все дети, видя впереди складку ковра, переступали её, не задумываясь, а Анж обязательно здоровалась с полом. Можно сказать, он стал её лучшим другом и товарищем в играх. Но годы шли, маленькая Энжи росла, шаги её становились всё смелее, а походка всё менее неуклюжей, и вот она уже бегает, не закусывая губы в ожидании падения, но страх снова встретиться с землёй навсегда остался в подсознании девушки.

Итак, Анж направилась в сторону душа. Горячие струи сначала вызвали довольно неприятные ощущения, соприкасаясь с озябшим телом, но потом девушка начала согреваться и наслаждаться чувством множества потоков воды, стекающих с волос на спину и ноги. Ванную комнату заволокло паром так, что не было возможности разглядеть даже собственное отражение в зеркале. Замотав волосы в пушистое полотенце, чтобы лишняя влага впиталась в махровую ткань, Анжелика обернула вокруг себя полотенце несколько большего размера так, что оно было закреплено над грудью, и прикрывало тело до середины бедра, наподобие мини-халатика. Поддавшись какому-то внутреннему порыву, девушка провела ещё влажной рукой по запотевшей поверхности и вскрикнула от испуга.

Позади неё у противоположной стены виднелся расплывчатый силуэт Бога Смерти, который внимательно наблюдал за всеми действиями ошеломленной Анжелики.

\"Господи, хоть бы родители не услышали вскрика или, если услышали, списали бы это на то, что я как всегда поскользнулась на скользком полу. Да и вообще, что он тут забыл? Какое он право имел подглядывать? Странно, он всегда ходит в какой-то расплывчатой форме.. С чем бы это могло быть связано? Как-то неудобно и страшно об этом спрашивать, вдруг рассердится? Хотя, что мне с того? Сейчас я должна быть зла...\"

— Что. Ты. Здесь. Делаешь?! — достаточно тихо спросила Анж, но так, чтобы в её голосе явно чувствовалось раздражение, которое она начинала испытывать.

— Ничего, что могло бы тебя смутить. Всё равно ничего не чувствую, но, судя по виду, тут, наверное, жарковато. Как ты это выдерживаешь? — невозмутимо ответил Люк.

— Да ты подглядывал за мной! — начала возмущаться девушка. — Ах ты...!

— Я прикрывал глаза, чтобы тебя не смущать, хотя ты меня и не видела. Честно-честно, — эти слова, как ни странно, заставили Анж почувствовать странную смесь разочарования и облегчения.

— Это ничего не меняет. Уходи, я хочу спать, зная, что никто не следит за тем, как я ворочаюсь.

— Я подумаю над этим предложением, но ты можешь идти спать. Моё решение узнаешь утром, — хитро-хитро улыбнулся Лукас.

У Анжелы не было ни сил, ни желания спорить с Богом и что-либо ему доказывать, и поэтому она вернулась в свою спальню, попутно проверив все углы на его наличие, и, не найдя никого ( правильно, на люстру она поднять глаза не догадалась ), переоделась в пижаму, расчесала волосы. Совершенно обессиленная чтобы ставить будильник, она упала камнем на кровать и, только почувствовав прохладное прикосновение подушки к щеке, тут же провалилась в царство Морфея.

Её сон длился около шести часов, и за все эти шесть часов она успела перевернуть кровать и поразглагольствовать на различные темы. Всё это время Люк сидел на люстре. Он честно не подглядывал за своей подопечной во время переодеваний или водных процедур, но теперь внимательно наблюдал за ней и ловил каждое слово, выдаваемое уставшим мозгом. А говорила Анж очень интересные вещи. Темой ночных разговоров был, в основном, её новый знакомый — Лукас. В состоянии лунатизма она выдала своему слушателю, что Люк ей очень понравился, её удивление по поводу появления мужчины около леса после дождя, неуверенность в том, что она ему понравилась и многое другое, волновавшее девушку.

Проснувшись, Анжелика почувствовала необычайную слабость, головную боль и саднящее ощущение в горле. Чертыхнувшись, она попыталась встать и найти родителей, но тело пронзила слабая волна боли, не дающая подняться с постели. Раздумывая, что же с ней могло такого приключиться, девушка заметила скромно сидящего в уголке Бога Смерти ( он решил не выдавать свой наблюдательный пост на люстре и, заметив первые признаки пробуждения своей подопечной, быстренько спустился вниз ).

\"Ну хоть какая-нибудь польза от него будет\"-подумала она.

— Ты давно здесь сидишь? — начала издалека Анж.

— Да нет, всю ночь, — ещё раз порадовался довольно таки большому потенциалу языка Люк, — мой ответ: \"Пожалуй, я останусь здесь, пока не надоест\".

— Ладно, раз ты был здесь всё это время, ты, наверное, знаешь, куда ушли мои родители?

— Ага, конечно знаю, — ответил Бог Смерти, не прибавив ничего более.

— Ну так? — поднажала Анжелика.

— А что \"ну так\"? — в удивлении вскинув бровь, спросил он.

— Что-что, ты мне ответишь, где мои родители? — злилась Анж, гадая специально ли над ней издеваются или на том свете все полные тормоза.

— Могу. На данный момент они переходят улицу в двух кварталах от этого дома. Я ответил на твой вопрос? — лукаво спросил силуэт.

Как только до сознания Анж дошло, что ей сказал Бог Смерти, она разозлилась. Несильно, потому что в её состоянии довольно таки сложно заставить пар валить из ушей.

\"Да что он себе позволяет? Но, должна признать, ловко он меня подловил. Будет мне впредь наука чётче и точнее задавать вопросы.\"

— А зачем они куда-то пошли, хотя сегодня выходной, и они собирались провести этот день дома?

— Твоя мама заметила первые признаки простуды, и они с твоим папой сходили в аптеку, чтобы купить некоторые необходимые лекарства, которых, к сожалению, не обнаружилось в домашней аптечке, — выдал Люк.

— Я заболела? — тупо переспросила девушка.

— У тебя же горло побаливает и голова, это что, нормально, ты считаешь? — удивился Бог.

— Хмм, да, не нормально. Но как я могла простудиться? Сейчас же лето?

\"Ну за что мне такое наказание на мою бедную голову? Чем я провинился? Ах, да. Начал утрачивать чувства. Забыл. Что же мне теперь с ней делать?\"— думал Лукас.

— Кто гулял вчера под дождем? — строго спросил он.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Анжела.

— Дорогуша, я всё про тебя знаю, мне положено. Хотя, теперь я знаю немного больше благодаря твоим монологам во время сна. Я подумывал подключиться к ним, но ты слишком увлеченно рассказывала, и язык не поворачивался тебя прерывать..

— Я говорила во сне?! — девушка побледнела насколько это возможно при болезни ( она уже на тот момент была довольно бледна). — Что же я сказала?

— Ой, много интересного, всего и не припомнить.. Но про дождь и парк ты твердила особенно настойчиво. С этим связано что-то важное для тебя, ведь так?

Анжелика слегка покраснела, но от неприятного ответа её спас звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Вернулись родители.

— Ну ничего, я тебя потом об этом спрошу, — подмигнул Бог Смерти, — несмотря на возраст, на плохую память ещё не жаловался. Вернусь попозже, не буду отвлекать от приёма лекарств.

Когда пришли родители, Анжелику окружили сплошной заботой. Она не сопротивлялась, позволяя делать с собой всё, что им будет угодно. Её отпаивали чаем с мёдом, который Анж терпеть не могла, но была вынуждена примириться со столь неприятным сочетанием на время недуга, одели шерстяные носки и жилетку, которые жутко кололись, и в довершение замотали горло пуховым шарфом, от которого шея почти сразу покрылась липким, неприятным потом. Про милые подробности в виде кучи лекарств я вообще не упоминаю. Горькие, приторно-сладкие, без вкуса и обжигающе-мятные — все они настолько надоели Анж, что через полторы недели своего заточения она воспринимала только апельсиново-ментоловые леденцы за их похожесть на самые обычные конфетки.

Дни тянулись медленно, как расплавленная карамель стекает с ложки. Делать было абсолютно нечего: книги мозг не воспринимал, для рисования слишком дрожали руки, да и вдохновение взяло отпуск. Приходилось обходиться скучным прозябанием в кровати, ничего неделанием, частым обществом друзей и поддержкой Бога Смерти. Друзья по мере своих сил старались навещать свою заболевшую подругу. Они рассказывали Анж новости, описывали погоду, сетовали на злой дождь и пытались заставить девушку улыбнуться.

С миссией под кодовым названием \"Улыбка\" смог справиться только Люк да и то лишь на четвёртый день болезни, когда Анжелику перестало знобить и она обрела способность более или менее ясно мыслить. Бог Смерти рассказывал своей подопечной веселые истории, различные забавные казусы на заданиях, о том, как люди не хотели умирать и какие аргументы ему приходилось выслушивать от них. Ни слова о своей бывшей жизни, ни намека на какие-либо привязанности Анжелика от него не услышала. У Люка был своеобразный юмор, приобретенный им во время так называемой Жатвы Душ, когда почти всех Богов посылали забирать смертных, которым предстояло умереть от массовых эпидемий или войн. Жатва Душ происходила не очень часто, но это время для Богов Смерти было настоящим авралом, ведь речь шла не о сотнях, а о тысячах и десятках тысяч душ, которые надо было пристроить в ближайшее время. Не зная таких подробностей, Анж искренне смеялась, когда Лукас пищал забавным голосом что-то о неоконченном туалете или басил про какую-то драку.

На шестой день болезни или на тринадцатый от ста данных родители Анжелики нашли очаровательный букет герберов у себя на пороге. В цветах был небольшой конвертик, адресованный их дочери. Слегка удивившись, они отдали букет Анж, не забыв спросить от кого он. Девушка понятия не имела, о чём и были проинформированы её папа с мамой. Поскольку герберы были просто очаровательны, а их цветовая гамма заставляла комнату казаться ярче, конверт был надорван, а записка прочитана (о любопытстве Анжелики нам уже известно). Письмо было написано красивым каллиграфическим, немного витиеватым почерком. Оно не было утрачено, поэтому у нас есть возможность самим его прочитать.

Дорогая Анжелика,

Что уж там говорить, Анжелика была потрясена до глубины души этим неожиданным подарком. Она пригляделась повнимательнее к цветам. Ярко и бледно-розовые, солнечно-желтые, оранжевые и даже кроваво-красные герберы поднимали настроение просто поразительно. Всё это буйство красок было установлено в красивую вазу на письменный стол девушки. Каждый раз, когда Анж натыкалась взглядом на цветы, счастливая улыбка появлялась на её лице, а в сердце разливалось странное тепло. Такое девушка испытывала впервые.

\"Я ему не безразлична, иначе он не стал бы тратиться на букет, да ещё и волноваться о моём здоровье. Господи, спасибо тебе за то, что услышал мои молитвы, я просто на седьмом небе от счастья..\" — думала Анжелика.

\"Ну наконец-то дело сдвинулось с мёртвой точки. Она рада, и это главное. Надо заставить её улыбаться каждую минуту моего прибывания здесь. Цветы, кажется, были неплохим ходом. Мда, интересно было бы узнать, что она конкретно думает обо всём об этом, но лезть в её голову — это уже ни в какие ворота. Конечно, я мог бы, но это испортило бы весь план.. Ладно, похоже, что остаётся только сидеть рядом с ней и ждать. Хотя, мне даже нравится такая перспектива. Да что со мной?...\" — думал в это время Люк.

Тем временем, дни шли, болезнь отступала перед стараниями родителей Анжелики и её друзей помочь справится с недугом. Горло перестало болеть, насморк прошёл, температура спала. Минуло восемнадцать дней с момента заключения договора. Хотя Анж не хотела ничего заключать, а добровольно согласилась проследовать за Богом Смерти на тот свет, Боги решили всё за неё, подумав, что она находилась в состоянии аффекта, не поняла, что до неё пытался донести Лукас и еще около пятидесяти официальных отговорок. Можно сказать, Энжи заставили согласиться с так называемым Контрактом, не спрашивая её мнения.

Бог Смерти приблизился к Анжелике, много узнал о её характере за время, проведенное вместе в одной комнате. Он понял, что его подопечная — обычный подросток со своими страхами, надеждами и так далее. Хотя что я говорю? Анж уже не такая как остальные тинейджеры хотя бы потому, что она не боится смерти и у неё восемьдесят два дня до решения Люка. Ах, да, о Лукасе. За многими ли подростками присматривают Боги Смерти? Думаю, нет. Итак, Люк заметил, что Энжи отчаянно скучала до появления нового человека в её жизни. Она была как все. Ходила в школу, делала домашние задания, гуляла, рисовала, проводила время с подругами, но в её существовании не было искры, поэтому, когда появился Бог Смерти с предложением немедленной смерти, она согласилась, увидев приключение, изюминку, новую струю. Маска равнодушия к бытию была отброшена, и вот перед нами та, что дремала много лет — живая девчонка, жаждущая действия, которого ей катастрофически не хватало в её жизни, и любительница пошалить. Конечно она задумчива и застенчива, но это не меняет её сущности. Анж может подшутить над подругой и бежать от справедливого возмездия, как вдруг увидит красоту распускающегося бутона розы, остановится, и ничего на свете не оторвет её от созерцания цветка и размышлений о смысле жизни. Да, да, да, она немножко у нас философ, но что поделаешь... Итак, мы имеем дело с весьма непростым и запущенным случаем: задумчивая, меланхоличная, способная дни напролёт поддаваться сплину девушка, которая может в следующую секунду, задорно подмигнув, убежать играть в салки или чехарду с таким радостным видом, будто ничего интереснее и важнее на свете нет. Энжи была подобна солнечному лучику, что озаряет мир пару мгновений, а потом скрывается в неизвестном направлении и снова появляется в самый неожиданный момент. Она подбадривала окружающих её людей, но получала истинное удовольствие, когда раздразнивала их. Она была девушка-загадка для Люка, для своих одноклассников, для случайных прохожих. Даже друзья и родители не знали её до конца. Лукасу стало интересно понять, что же за человек его подопечная, и поэтому он решил для себя, что сделает очень многое для понимания её сущности, хотя, видимо, Анжелика не очень этого жаждала.

Итак, игра началась.

1167 год от Рождества Христова, Франция, Париж.

Париж.

Город, имя которого стало символом романтики в наши дни. Место, где многие девушки хотели бы встретить свою любовь. Ореол романтики витает над Елисейскими полями, окутывает Эйфелеву башню, клубится возле Собора Парижской Богоматери, чувствуется в Булонском лесу и в каждой частичке этого затягивающего города.

Но всегда ли Париж был таким?

Нет.

В двенадцатом веке он был смрадным, грязным городом, утопающим в помоях и экскрементах. Жуткая вонь пропитывала всю столицу Франции от Версаля до распоследних трущоб. Большинство отходов выливалось прямо из окон на улицу. Представляете, идёте Вы по своим делам, никого не трогаете, и тут Вам на голову сваливается отвратительное содержимое чьего-то ночного горшка. Согласитесь, приятного мало. Или вот ещё зарисовочка. Вы на балу. Танцуете, веселитесь, как вдруг замечаете, что дама присела в реверансе у дальней стеночки, постояла так некоторое время, отошла, а после неё осталась малоприятная кучка. Ароматы витают соответствующие.

Ну как, прониклись духом Парижа нужной нам эпохи? Надеюсь, что да. Продолжим.

Симпатичный молодой человек разгуливал по гостиной. В комнате было мало света из-за маленьких окошек, воздух был полон дыма от коптивших сальных свечей. Помещение было богато обставлено по меркам того времени: резная мебель с элементами позолоты, намёки на такие милые безделушки, как различные виды статуэток из дерева и драгоценных металлов — всё говорило о немалом состоянии их владельца. Мужчина был одет в довольно диковинную для нас одежду, но не будем заострять на этом внимание. Он был хорош собой с пронзительными голубыми глазами, довольно короткими иссиня-черными немытыми волосами и, как бы это невероятно не прозвучало для двенадцатого века, целыми, нетронутыми болезнями, зубами. Высокого роста, но нам бы он показался маленьким — всего-то метр шестьдесят, мужчина будто кого-то ждал.

Через пятнадцать-двадцать минут нервного нарезания кругов по комнатушке в дверь, постучав, вошла растрёпанная служанка, а вслед за ней девушка лет шестнадцати от силы. Она была маленького роста, безумно бледная, настолько хрупкого телосложения, что, казалось, тронешь её, растает в воздухе. Лицо девушки не было тронуто популярной в то время косметикой, но на голове было нечто, видимо, желающее быть прической, а талия не была затянута в тугой корсет, платье было довольно свободным. Кстати, Вы знаете, что из-за корсетов у дам были деформированные ребра, лёгкие и другие жизненно-важные органы. К тому же, по причине постоянной носки этого орудия пыток, женщины не получали достаточное количество кислорода, что сказывалось на их здоровье: обмороки, простуды и ранние смерти ни для кого не являлись шоком или новостью. Но мы отошли от темы.

Итак, девушка вошла, а точнее почти вбежала в комнатку. Оглянувшись, она заметила молодого человека, так и оставшегося стоять в тёмном углу, где его застигла визитерша. Служанка, откланявшись, удалилась, оставив этих двоих наедине. Секунда промедления, а затем они устремились навстречу друг другу. Радостная улыбка играла на их лицах.

— Луанна, любовь моя, как я рад тебя видеть ,— промолвил мужчина, целуя тоненькие пальчики своей возлюбленной.

— Любимый, я так скучала, — ответила она, — отец соизволил сопроводить меня на званый ужин. Ах, как там было скучно. Еда была совершенно невкусной, думаю, пара блюд и вовсе были не первой свежести. А разговоры. Мои уши просто увядали от тех речей, которые вели между собой мужчины. Очень скоро нас, женщин, услали в другие комнаты, а они (сильный пол) остались говорить о \"сугубо мужских делах\". Хотя что может быть хуже чем то, что нам пришлось выслушать?— выпалила она на одном дыхании.

— Дорогая моя Луанна, у меня отличная новость, — вставил мужчина.

— Какая, любовь моя? — поинтересовалась Луанна.

— Отец одобрил наш брак. Он сказал, что не имеет ничего против соединения двух крупных и влиятельных семей.

— Правда? — засияла девушка.

— Да, дорогая. Ты рада?

— Не то слово, любовь моя. Я так боюсь, что все это сон, и я сейчас проснусь, а отец решит выдать меня за кого-то другого, — пролепетала Луанна.

— Это не сон, дорогая моя Луанна. Меньше чем через год мы обвенчаемся и будем жить в моем поместье. У нас будет много-много милых малышей, — проворковал он.

— Мы будем самыми счастливыми людьми во Франции, правда?

— Да, только уедем из этого города. Свежий воздух определенно пойдет нам на пользу.

Тут в комнату робко зашла служанка.

— Простите, госпожа, но Вы просили меня зайти через полчаса, иначе Ваш батюшка хватится нас.

— Да, да, Мари, ты права. Я сейчас спущусь. Будет не очень хорошо, если нас с тобой одних здесь кто-нибудь заметит..

Мари согласно кивнула словам своей хозяйки и убежала лёгким ветерком.

Возлюбленный Луанны заключил девушку в свои объятия и легко гладил её по волосам.

— Я уже скучаю, любимая. Каждое мгновение вдали от тебя — мука, — промолвил он.

— Любовь моя, я попрошу отца пригласить вас к нам, тогда, узрев тебя рядом, мне будет спокойнее, — ответила Луанна, прижимаясь к возлюбленному.

— Я должен сказать тебе идти, ведь нас могут заметить вместе, но сердце кричит против..

Мужчина прикоснулся губами к щеке своей будущей невесты, а потом и жены. Ощущение нереальности происходящего не покидало обоих молодых людей, но чувство абсолютного, всепоглощающего счастья накрывало с головой.

Но время идёт, а миг расставания неумолимо приближается.

Юноша отстранился от своей возлюбленной, и грустная улыбка одновременно посетила их лица.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я люблю тебя, — повторила она.

С тяжелым вздохом она нашла в себе силы, кинув последний взгляд на возлюбленного, пытаясь навсегда сохранить в памяти черты любимого лица, повернуться и выйти за дверь, где её ждала другая жизнь, где ещё почти никто не знал о её помолвке.

Мужчина остался стоять в комнате, задумчиво глядя вслед удаляющейся невесте и не веря в собственное счастье.

Итак, наступил девятнадцатый день. Анжелика уже могла свободно передвигаться по дому, а сейчас родители решили, что она достаточно окрепла для небольшой прогулки. Они отпустили дочь на улицу с друзьями, но наказали вернуться через час. Конечно, товарищи Анж согласно покивали головой и пообещали вернуть только что выздоровевшую девушку вовремя. Всё-таки длительный променад не совсем полезен для ослабленного организма, и все это понимали.

Анжелику вернули, как и было обещано, через час, и она снова погрузилась в беспросветную тоску. Только-только почувствовав вкус \"свободы\", ей было больно и обидно возвращаться в четыре стены, которые она уже досконально изучила за полторы недели заточения. Единственным развлечением был Бог Смерти, который терпеливо выслушивал впечатления своей подопечной от выхода на воздух и жалобы на непродолжительность прогулки.

\"Ей так одиноко здесь сидеть, а ведь даже я не могу полностью подавить всю тоску, накатывающую на нее, когда она остается одна. Ну, то есть она думает, что все время одна. Уже без двух дней три недели я все время рядом, готов выслушать ее, поддержать, но Анжелика не замечает этого, или не хочет замечать.. Кажется, она не воспринимает меня как личность из-за моего облика расплывчатой фигуры, а так же потому что я не человек. Похоже, Энжи легче доверять свои тайны людям, а не каким-то неизученным и, вероятно, опасным существам в виде Богов Смерти. А ведь я тоже был человеком. Неужели она этого не понимает? Видимо, нет. Ладно, что-то я совсем расклеился, еще чуть-чуть и начну разговаривать сам с собой, верно? Ой, Дьявол, чтоб меня! Я уже начинаю беседовать в гордом одиночестве! До чего меня довела какая-то девчонка! Ладно, попробую с другой стороны. Всё лучше, чем киснуть здесь и по-тихоньку сходить с ума. Это надо же, ожидать ответа от самого себя, будто у меня есть еще одно Я. Возмутительно!...\" — размышлял Лукас.

На следующий день мама разрешила Анж пройтись по парку полтора часа, но все знакомые девушки уехали в лагерь, куда она из-за болезни не попала. А ей так хотелось развеяться в компании старых и новых друзей вдали от родителей и контроля, пошалить немного, все-таки это была последняя возможность съездить в подобное заведение: на следующий год можно будет начинать подрабатывать вожатым, а в качестве ребенка уже не возьмут.

Девушка как раз размышляла на тем, с кем ей погулять, когда в дверь позвонили.

\"Кто бы это мог быть? Родители вернутся поздно, все остальные уехали. Может, это какая-нибудь служба приехала предложить свои услуги? Тогда придется попытаться их спровадить побыстрее. Жаль, что они все такие приставучие..\" — с такими мыслями Анжелика поднялась с кровати и направилась к входной двери.

Каково же было ее удивление, когда на пороге своего дома она увидела не рассыльного или работника, предлагающего услуги определенной компании, а всего лишь Лукаса. Через полминуты шок прошел и девушка смогла наконец сказать что-либо внятное неожиданному гостю. Люк все это время терпеливо ждал, наблюдая за довольно-таки занимательными изменениями в поведении Анжелики. В течение нескольких секунд на её лице можно было прочесть массу эмоций, царивших в её очаровательной головке: удивление, смущение, любопытство, интерес, неверие и другие.

— Привет, Энжи! — нарушил повисшую тишину Лукас.

— П-привет, — неуверенно ответила ему девушка.

— Не хотела бы прогуляться со мной? — продолжил юноша, — ты вроде обещала, — подмигнул он.

— Я же ничего не ответила, — полувопросительно посмотрела на визитера Анж.

— Хмм, я всегда думал, что молчание знак согласия, — хитро улыбнулся Люк.

— Это не всегда так, — попыталась отпираться она, — иногда человек просто не имеет возможности дать ответ в силу сложившихся обстоятельств.

\"Кажется, она приходит в себя. Умничка, сильная. Я бы еще минут десять стоял в ступоре, тупо пялясь на незваного гостя\" — усмехнулся сам себе Люк.

— Эй, не увиливай, это моя привилегия! — возмутился парень.

— А разве я увиливаю? — искренне удивилась Анж.

— Ну, ты пытаешься это сделать.

— Если бы я увиливала, то мы не говорили бы сейчас на эту тему! Ты вообще бы забыл первоначальную цель нашего разговора! — рассердилась или сделала вид, что рассердилась, Анжелика.

— Так значит мы погуляем? — примирительно поинтересовался Люк.

— Хмм.. Я пообещала родителям, что не буду выходить надолго из дома, я ведь только что выздоровела, не хотелось бы их обманывать, — она явно сомневалась. Сомнения проскальзывали в речи, тоне, поведении, и казалось, будто Анж сама себя пыталась на что-то уговорить.

— А кто сказал, что мы надолго? Одна нога там, другая здесь, ты даже не заметишь, как вернешься домой. Смотри, какая чудесная погода: солнышко припекает, птички так славно поют, а воздух достаточно сухой, чтобы ты не заболела. Соглашайся, — с улыбкой на идеальном лице уговаривал он.

— Ну, только если быстро.. — протянула Анжелика.

— Конечно, одевайся и пойдем, или ты прямо так собралась гулять? — осмотрев девушку с головы до ног, вздернул бровь Люк.

На Анж были домашние шортики и футболка, подвязанная на талии из-за огромного размера. Вещи растягиваются со временем, а с любимой одеждой порой не хочется расставаться, и оставляешь ее, чтобы носить дома. Все равно здесь практически никто не сможет увидеть или посмеяться. Люк не смеялся. Что уж там говорить, он даже и не думал веселиться. Он видел перед собой симпатичную и неглупую девушку, которую надо развеселить и занять чем-нибудь, а потом вернуть домой в положенное время.

— Ага, я скоренько. Можешь проходить, хочешь, налью чаю? — наконец-то улыбнулась Энжи.

— Я бы с удовольствием, но нет, — ответил Люк, а на вопросительный взгляд девушки добавил,— иначе мы с тобой засидимся и вообще никогда не выйдем. В гости я, если позволишь, зайду как-нибудь в другой раз, ладно?

— Да-да, — получил он рассеянный ответ, а обладательница сего голоса уже скрылась в своей комнате, выбирая одежду.

\"Вот так всегда: придешь, захочешь выманить погулять, а она убежит одеваться на сто лет\" — решил поворчать про себя Лукас. А то, если сетовать вслух, услышит ещё, тогда приключений не оберёшься.

Тем временем Анж успела облачиться в сарафан тёплого кремового оттенка. Стоит признать, что мама Анжелики хорошо поработала над гардеробом дочери, так что там проживала не одна дюжина всяческих сарафанов и платьев. Всем известно, что юбки — это классика, а последняя хороша почти всегда и практически при любых обстоятельствах. Сандалии на небольшом каблучке да маленькая сумочка для ключей телефона и кошелька того же оттенка, что и одежда, завершали образ, делая свою хозяйку подобно ангелу, что отметил про себя Люк.

\"О, Небеса.. Никогда не думал, что повторю эти слова когда-нибудь вновь, но она ангел. Ангел Света.. Что я творю? Эржебет узнает, и всю жизнь мне в библиотеке сидеть.. Как это могло повториться снова? Нет, всё происходящее я сам себе придумал, этого не может быть, самовнушение, видимо, сыграло со мной злую шутку.. Забыть свои мысли, запереть их в шкатулку под названием: \"Не открывать ни при каких условиях\". Ах, да. Также последовать методу \"Скарлетт О\'Хара\". Как Маргарет Митчелл говорила устами своей героини? \"Я подумаю над этим завтра\". Точно, точно, так и поступим. А пока надо отвести Энжи в парк, а потом вернуть вовремя домой, как я и обещал..\"

Так думал Люк, позабыв даже скрыть свою рассеянность и невнимательность от Энжи. Она, если что-то и заметила, то предпочла промолчать на этот счёт.

— Ну что, идём? — задорно и смущенно одновременно (если так вообще возможно) спросила Анж.

— Да, конечно,— ответил юноша, выныривая из омута собственных мыслей,— Ничего не забыла?

— Нет вроде. А почему ты спросил?

— Просто не хочется огорчаться из-за забытого и возвращаться за этим.. — с такими словами они вышли на улицу, наслаждаясь благоприятствующей прогулкам погоде.

Лукас и Анжелика пошли в уже знакомый нам парк, радуясь благоприятствующей прогулкам погоде. Было не слишком жарко и не слишком холодно, ветер — тёплым и ласковым, а не колючим и холодным. Под сенью немолодых деревьев создавался приятный микроклимат, а хрупкая тишина располагала к разговорам. Изначально они говорили на отвлечённые темы, но затем Люк решился задать вопрос, ответ на который он жаждал получить уже несколько дней.

\"Всё-таки Энжи уже не ребёнок, надеюсь, она достаточно мне доверяет, чтобы быть честной. Хотя, это было бы слишком хорошо для правды, но чем чёрт не шутит..\" — думал Лукас.

— Энжи, а ты.. ты.. ты любишь или любила кого-нибудь кроме родни? — вопрос дался ему с трудом, ведь нужна некая смелость, чтобы задать его.

— С чего такой интерес, Люк? — вздёрнула брови девушка.

— А что, нельзя полюбопытствовать? — невинно похлопал глазами её собеседник. — Или это великая тайна?

— Да нет, вообще-то это не секрет. Удовлетворяю твою любознательность: моя фея ещё жива.

\"Хотя за её здоровье я не ручаюсь..\" — добавила про себя Анж.

— Что это значит?

— Ну как тебе сказать..— задумалась она.

— Да скажи уж как есть.

— Знаешь, я верю в одну легенду. Ты слышал когда-нибудь высказывание Эдна Сент-Винсента Миллей?

— Неа. Расскажи, — попросил Люк.

— Он сказал, что детство — это не с рождения до зрелости, вырастет ребенок и оставит детские забавы. Детство — это королевство, где никто не умирает.

— Хмм, он, верно, хотел донести до нас, что детство — это состояние души, — задумчиво протянул Лукас. — Интересно. Так что там с легендой?

— Ах, да. Вечно я на что-то отвлекаюсь, — закатила глаза Анж. — По легенде к каждому в детстве еженощно приходит фея. Она дарит нам волшебные цветные сны. Но эта фея не сопровождает человека вечно. Как только её подопечный или подопечная познает соблазны и наслаждения мира взрослых, она умрёт. Вот так вот. Невозможно воскресить свою фею, но я знаю, что моя чародейка ещё жива. Я ответила на все твои вопросы? — лукаво улыбнулась Энжи.

— Ну да. Довольно интересный ответ, — ответил Люк. — Теперь у меня есть пища для размышлений, что не может не радовать.

Дальше они шли в тишине некоторое время. Мужчина обдумывал услышанное, а девушка решала, стоит ли проявить любознательность или же терпение.

\"Если я сейчас поинтересуюсь, это будет уместно после его вопросов. С другой стороны, я могу его нечаянно оттолкнуть своим неуёмным любопытством. Как же быть, как быть? Время идёт, надо что-то уже решить.. А, ладно, будь, что будет. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, в конце концов.\"

— Люк, — позвала девушка, желая привлечь внимание к своей скромной персоне.

— Да, Энжи?

— Можно кое-что спросить? — робко поинтересовалась она.

\"Мы два еврея. Вопросом на вопрос отвечаем. Дожили.\" — подумала Анж.

— Да, конечно, спрашивай. Я постараюсь ответить.

\"Как бы это лучше сказать? Спросить что ли как есть?\" — размышляла девушка.

— Люк, а ты к..кого-нибудь когда-нибудь л..любил? \"Фух, сказала. Ай да я!\" — добавила про себя Анж.

— Ты правда хочешь знать? — произнес полуутвердительно-полувопросительно мужчина, идущий рядом с Анжеликой.

— Да. — люблю такие ответы: коротко и ясно.

— Можно я расскажу тебе лишь в общих чертах? Потом когда-нибудь ты обязательно узнаешь всю историю целиком, хорошо?

— Ага, я вся во внимании, — Энжи приготовилась выслушать новую интересную повесть из жизни.

Лукас глубоко вздохнул, глаза его подёрнулись дымкой давно минувших дней, ставших нынче историей. Он будто вспоминал то, что хотел бы навсегда забыть, но не мог, что причиняло жуткую боль, впиваясь в сознание миллионами образов и картинок из прошлого и поднимая из глубин души ненужные уже, но не отпускающие ни на минуту эмоции: вину? радость? страсть? горе? счастье? печаль? тревогу? одиночество? страх?

— Трагедия в трёх действиях, — наконец вымолвил он.

— Что? — не поняла Анжелика.

— История моей любви — это трагедия в трёх действиях, — пояснил Люк. — Когда-нибудь я назову тебе имя девушки, которую я когда-то любил, но это произойдет не сегодня. Быть может завтра, быть может через десяток лет, — он снова глубоко вздохнул и продолжил. — Это случилось довольно давно, но порой кажется, что лишь вчера. До сих пор помню, был тёплый летний вечер, я гостил у друзей. Одни пели, другие танцевали, когда она вошла в сад с улицы. В тот момент, в лучах догорающего заката увидев ярко горящие звёзды в её глазах, я почувствовал, будто что-то произошло в сердце. Она была как ребёнок. За её улыбку я готов был принести ей луну и звезды с неба, бросить все сокровища мира к её ногам. Её красота никого не оставляла равнодушным. Бывало, когда мы приходили в церковь, половина прихожан вместо молитвы любовалась ею.. С нашей первой встречи я видел её лицо и слышал её голос, куда бы ни пошел, чем бы ни занялся. Океан безудержной радости заполнил моё Я, когда узнал, что тоже ей далеко не безразличен. Иногда мне казалось, что я маленький мальчик рядом с ней, настолько серьёзной она бывала. Ей нравилось, когда мы прятались ото всех в тени и наблюдали за пьесой под названием \"Бытие\" из-за кулис. Она ночами напролёт рассказывала мне о жизни, которую я никогда не знал. Она была моим ангелом. Ангел Света. Так я ее звал за то чувство счастья, которое она дарила окружающим, за ту заботу, которой она окружала всех близких ей людей, за тот свет и чистоту, что несла в этот мир. Вот такой была девушка, которую я любил. Могу рассказывать о ней бесконечно, но думаю, что начинаю утомлять тебя излишними подробностями, — подытожил Лукас.

— Люк? — неуверенно позвала Анжелика.

— Ммм? — мужчина повернул голову в сторону девушки.

— Ты сказал, что история твоей любви — это трагедия в трёх действиях. Что это за действия? Ты не назвал пока ни одного.

— Когда-нибудь я расскажу тебе, но не сейчас. Ты просто не поймешь этого в данный момент и не захочешь больше меня видеть. Ты же потерпишь? — с мольбой спросил он.

— По-моему, у меня нет выбора, — вздохнула Анж. — Можно еще один вопрос?

— Хоть сто, надеюсь, я смогу на него ответить. Очень не хотелось бы огорчать тебя лишними тайнами и секретами, — подмигнул Лукас.

— Ты говоришь о своей возлюбленной в прошедшем времени. Что случилось? Вы расстались? Обстоятельства разлучили вас? Или просто поняли, что не подходите друг другу? — на одном дыхании выпалила Анжелика практически скороговоркой.

— Нас разлучили, можно сказать и так, — тихо проговорил Люк. — А разлучила нас одно противное явление, имя которому: Смерть.

— Так она умерла.. Прости, я не хотела.. — начала оправдываться девушка.

— Не хотела что? Проявлять любопытство? Или задеть воспоминания, которые не дают мне покоя бессонными ночами? — с горькой улыбкой поинтересовался он.

— И то, и другое, — отведя глаза, ответила Энжи.

\"Черт, черт, черт! О чем я только думала? Задела человека ни за что. Теперь он будет огорчаться. Впредь надо учиться держать язык за зубами! А так хочется задать еще вопросик..\"

Тем временем Лукас наблюдал за девушкой. Вообще-то для него это уже стало довольно привычным делом. На Анжеликином лице читались все эмоции, что иногда могло сыграть с ней злую шутку. Лукас каждый раз отмечал про себя, что она была красива и умна, ему очень не хотелось забирать ее через восемьдесят один день. Но чтобы она не умерла, ему надо разбудить чувства, и у него уже был на этот счет некий план, который он хотел начать воплощать в жизнь уже в ближайшие минуты. Любознательность Анжелики очень кстати играла ему на руку, хотя он не показывал ей этого, ясное дело.

— Напомни пожалуйста, а почему тебя врачи после комы отправили в наш город? — решилась Анж.

— А? — отвлекся ее собеседник.

— Б! — передразнила девушка. — Спрашиваю, зачем тебя медики послали в наш скромный уголок? Ты говорил, но как-то вскользь, и я не поняла.

— Ах, это..

\"Она определенно решила мне сегодня помочь. Счастливый день. Эхх, столько дел еще надо успеть переделать, пока удача не закончилась, как она частенько это любит делать,\" — отметил про себя Лукас.

— После комы я почти ничего не чувствую. Я забыл, что такое радость, страх, любовь, восторг, удовольствие, жалость, милосердие, сострадание.. Мне сказали, что здесь, возможно, мне что-нибудь или кто-нибудь поможет вновь найти эти чувства. И вот я здесь, ищу, ищу, но пока меня преследует лишь одиночество и тоска. Согласись, не лучшая компания, — подмигнул он.

— Ты серьезно не ощущаешь вкус жизни? — удивилась Анж.

— Правда. Ума не приложу, как я найду кого-то, кто помог бы мне, — картинно вздохнул Люк.

Девушка замялась, будто принимала для себя какое-то важное решение. Она даже остановилась, перестав идти впервые за почти час их прогулки. Люк остановился рядом с ней, терпеливо ожидая реакции. Анжелика кусала губы, размышляя над извечным вопросом: \"Быть или не быть?\". Прошла одна минута, другая, третья.

\"Хоть бы она клюнула, хоть бы она клюнула, пожалуйстапожалуйстапожалуйста. Госпожа удача, побудь со мной еще несколько минут, всего несколько минут. Умоляю, прошу, заклинаю!\" — Лукас читал про себя своеобразную молитву.

Тем временем, Анжелика приняла решение.

— Лукас, хочешь, я помогу тебе найти потерянные чувства? — размеренно произнесла она, будто понимая или чувствуя, что от этого решения зависит вся её жизнь, начиная с данного момента. — Конечно, я понимаю, что это будет нелегко, но я постараюсь показать тебе все краски жизни от ярчайших до самых бледных. Акцент будет стоять на светлых тонах, но, может быть, ты познаешь и темные краски.

— Спасибо, Энжи, спасибо, — улыбнулся Люк такой улыбкой, которую ещё ни разу с начала их знакомства не видела Анжелика. — Ясное дело хочу, я так рад, что ты согласилась помочь мне. Просто не знаю, как тебя отблагодарить, и смогу ли когда-нибудь это сделать.

— Я еще ничего не сделала, чтобы меня благодарить. Может, еще ничего и не получится, но лучшей наградой для меня будет, если ты согласишься стать моим другом, — застенчиво добавила она.

— Конечно, Энжи. Думаю, теперь мне надо познакомиться с твоими родителями, чтобы они не волновались за тебя. Увидев, что их дочь гуляет не одна неизвестно где, а с приятным, интеллигентным молодым человеком, который не даст в обиду их чадо, ответственным, чутким..

— И который точно не умрёт от скромности, — перебила его Анж, заливаясь смехом.

— Они будут отпускать тебя на подольше и перестанут так беспокоиться о твоей безопасности, — закончил свою мысль Люк. — По-моему, некоторым очаровательным и недавно выздоровевшим дамам пора возвращаться домой, так как их час прогулки уже двадцать минут как вышел, — лукаво добавил он, предложив своей спутнице опереться на его руку.

— Ты не откажешься выпить со мной у меня дома чашечку чая или кофе — на твой выбор, пока будем ждать моих родителей? — слегка краснея от комплимента и опираясь на предложенную руку, спросила она.

— Как я могу отказать прекрасной даме? — подыграл ей её спутник.

Они двинулись в сторону Анжеликиного дома, болтая о всякой всячине. Наконец, они достигли цели, Энжи, открыв дверь, впустила гостя, первым делом указав ему на ванную комнату, дабы он помыл руки перед едой \"(не стану утверждать, что Энжи была чистюлей с самых малых лет, скорее здесь сказывалось влияние ее матери, искренне верившей, что человек не должен жалеть сил на борьбу с грязью). Затем они прошли в светлую кухню, и Анжелика, усадив гостя, сразу поставила чайник греться, а сама скрылась в недрах холодильника в поисках сладкого дополнения к чаю. Когда чайник начал весело фыркать, намекая на то, что скоро пора будет разливать чай, хозяйка дома поставила на стол две чашки, самодельный шоколадный торт и такую же шоколадную пироженку. Лукас удивленно уставился на угощение, но девушка лишь пожала плечами и вытащила коробку имбирного печенья. Итак, чай был налит, торт разрезан, а Люк готов задать свой очередной вопрос.

— Ты сама делала торт?

— Да, мама не любит возиться с выпечкой, так что приходится самой себя радовать.

— Здорово. А пирожное как появилось? — недоверчиво глянул на последнее Люк.

— Ах, пироженка. Это серединка второго коржа, политая шоколадом, — поймав недоуменный взгляд гостя, она продолжила. — Торт состоит из трех коржей, смазанных шоколадом. Поскольку сейчас лето, я делаю торт — сюрприз: добавляю в середину клубнику. Чтобы все это сладкое великолепие не потеряло форму (не появился ненужный бугорок в центре изделия), я вырезаю стаканом кругляшок из среднего коржа. Таким образом, образуется некое пространство-кармашек для ягод. Смекаешь? — улыбнулась Анж.

— Понял. Очень вкусно. Просто объедение. Жаль, больше съесть не могу, — огорченно посмотрел в сторону оставшегося торта Лукас.

— Да, он очень сытный. Рада, что тебе понравился, — добавила девушка, принимаясь за горячий чай.

— Хмм, странно, — вдруг сказал Люк.

— Ммм?

— Я вроде раньше не чувствовал вкуса пищи..

— Мой волшебный торт творит чудеса, — рассмеялась Энжи. — Это ты еще лазанью в моем исполнении не пробовал.

— Жду не дождусь, — в тон ей ответил Люк.

Они еще долго смеялись и болтали, пока солнце не начало склоняться к горизонту, а люди спешить домой. Тогда они немного посерьезнели, Анж даже заварила новую порцию чая, добавив еще две чашки: маме и папе. Родители пришли раньше обычного и, застав дома гостя, даже обрадовались. Познакомившись, они направились к столу, пытаясь узнать как можно лучше нового друга их дочери, насколько это возможно за один вечер.

Как и ожидал Люк, он произвел хорошее впечатление и понравился маме и папе Энжи. Когда стало совсем темно, он с крайней неохотой признал, что ему пора и направился к двери, чтобы обуться. За ним вышла Анжелика, молча наблюдавшая за его действиями. На прощание он легко обнял ее.

— До завтра, Энжи.

— Я буду ждать, Люк.

Весна, 1168 год от Рождества Христова, Франция, Париж.

На улице капель, хмурятся тучи. Всю неделю во Франции шли дожди, в столице дороги развезло и они стали практически непреодолимым препятствием для желающих выехать из дома и не запачкать платья. На деревьях в скором времени начнут показываться первые листья, но сейчас зелень — явление довольно редкое для этого места. Париж как-то недовольно или настороженно притих. Шум раздавался только из района церкви Сен-Жермен-ле-Ронд. Недавно построенная, она радовала глаз своей свежестью и чистотой, что, как мы помним, было редкостью для того времени и местоположения. Рядом с храмом собралось много людей, постепенно входящих внутрь. То был не какой-то великий католический праздник или, хуже того, похороны. Это была свадьба.

Внутри храма было на удивление светло, хотя на улице хмурились тучи и моросил дождь. Стены были украшены свежими цветами, растения были повсюду. Их белизна привлекала взгляд, бросалась в глаза. Судя по наличию таких дорогостоящих украшений, можно было говорить о немалом состоянии семьи, устраивающей данное торжество. Вопреки всему, тишины в церкви не наблюдалось: свадебные гости тихо переговаривались, что приводило к общему шумовому фону, ненавязчиво обитающем на заднем плане.

Тем временем, церковь Сен-Жермен-ле-Ронд окончательно заполнилась, теперь в храме было негде яблоку упасть. Люди сидели на деревянных скамейках, выставленных ровными рядами и негромко обсуждали убранство собора, последующий ужин в честь молодожен и остальные проблемы, попадающие в поле их зрения. Жених уже стоял у алтаря, задумчиво разглядывая витражи в стрельчатых окнах, сквозь которые практически не пробивался свет в этот пасмурный день. Внезапно орг`ан пропел торжественную мелодию и воцарилась мертвая тишина. Всё внимание было приковано ко двери, откуда должна с минуты на минуту появиться невеста.

Наконец, свершилось. Под звуки церемониальные звуки органа створки портала отворились, и под руку с отцом вошла невеста. Это была хрупкая девушка, облаченная в шикарное по тем временам платье цвета утренней зари: пышная юбка от широкого пояса под грудью ниспадала мягкими фалдами, контрастно выделяя узкую верхнюю часть силуэта — бюст, стянутый корсетом. Тонкая шея и грудь обнажены глубоким остроконечным вырезом платья, настолько основательным, что пришлось его закладывать вставкой из прозрачной вышитой ткани. Очень узкие рукава выгодно подчеркивали пластику тонкой руки. Удлиненные пропорции, тесно облегающий и декольтированный верх платья мягко намекают нам, что мы имеем дело с бургундской модой. Образ завершался генином[1] и вьющимся по земле за новобрачной шлейфом. На верхушке своеобразного головного убора была закреплена легкая вуаль-фата, развевающаяся при ходьбе и вторившая шлейфу. Платье было отделано горностаем, что свидетельствовало о высоком положении невесты. Девушка плавно шла к алтарю, ловя восхищенные и порой завистливые взгляды гостей.

В конце концов, отец передал её мужу, вложив маленькую хрупкую ручку в ладонь будущего жениха. Влюбленные прошествовали к алтарю, после чего церемония началась.

— Во имя Отца, и Сына и Святого Духа, — торжественно начал священник.

— АМИНЬ, — подхватили присутствующие.

— Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога Отца и причастие Святого Духа да будут со всеми вами, — продолжил святой отец.

— И СО ДУХОМ ТВОИМ.

— Помолимся, — молвил он. — Боже, просвещающий своих людей благодатию Святого Духа, мы молим Тебя, даруй нам познание Твоей воли и Твоё благодатное утешение. Ради Христа, Господа нашего.

— АМИНЬ, — выдохнули гости.

Священник прочитал отрывки из Священного писания, которые я не буду здесь приводить, ибо не думаю, что они жизненно важны и будут вам интересны.

Тем временем действо продолжалась.

— Вы пришли в наш храм, дабы в присутствии священника и верующих заключить брак. Поэтому от имени Церкви я спрашиваю вас: граф де Валуа и графиня Бургундская по собственной ли воле и без принуждения хотите вы вступить в брак? — обратился священник к возлюбленным.

— Да, — ответил граф.

— Да, — ответила графиня.

— Готовы ли вы сохранять супружескую верность друг другу в здравии и в болезнях, в благоденствии и в испытаниях, — до вашего смертного часа?

— Да, — ответили они в унисон.

— Готовы ли вы с любовью принять и воспитывать в католической вере детей, которыми вас одарит Господь?

— Да, — решительно сказали они.

— Если кто-то имеет возражения против этого брака, прошу высказать их сейчас или молчать вечность.

Ответом на слова священника была гробовая тишина. Не мигая и затаив дыхание, гости наблюдали за происходящим. Немногочисленные солнечные блики гуляли по застывшим лицам, освещая их. Стоял приятный запах каких-то ненавязчивых благовоний. Благодатная прохлада не давала никому заснуть и освежающе действовала на остальных.

— Так как вы хотите заключить брак по закону Божьему, подайте друг другу правую руку и перед Богом и Его Церковью произнесите слова супружеской присяги, — обратился к стоящим перед ним графу и графине священник.

— Я, граф де Валуа, беру тебя, графиня Бургундская, в супруги и обещаю тебе хранить любовь, верность и супружеское уважение. Обещаю также, что не оставлю тебя никогда и ни при каких обстоятельствах, пока смерть не разлучит нас. Да поможет мне в этом всемогущий Бог и все Его святые.

— Я, графиня Бургундская, беру тебя, де Валуа, в супруги и обещаю тебе хранить любовь, верность и супружеское уважение. Обещаю также, что не оставлю тебя никогда и буду тебе верной союзницей во всех твоих начинаниях. Да поможет мне в этом всемогущий Бог и все Его святые.

— ЧТО БОГ СОЧЕТАЛ, ТОГО ЧЕЛОВЕК ДА НЕ РАЗЛУЧАЕТ, — громко провозгласил священнослужитель. — Заключённый вами брак я именем Католической Церкви подтверждаю и благословляю во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

— Аминь. — подтвердили новобрачные, плохо скрывая счастливые улыбки, рвущиеся наружу.

Затем священник начал обряд благословения обручальных колец, а гости всё неподвижно сидели в ожидании продолжения.

— Благослови, Боже, кольца сии, которые мы благословляем во имя Твоё, дабы супруги, нося их, сохранили друг другу верность и, исполняя волю Твою, пребывали во взаимной любви и в мире Твоем. Ради Христа, Господа нашего.

— Аминь, — закончила чета.

— Во имя Пресвятой Троицы прими, графиня Бургундская, сие кольцо как видимый знак супружеской верности, — сказал граф, надевая кольцо своей жене. Она повторила его слова и действия.

После обмена кольцами последовала молитва. К прочтению необязательна, можно пропустить, так как на сюжет никак не влияет и добавлена сюда для полноты картины.

— Возлюбленные братья и сёстры во Христе: дабы возросла любовь в наших сердцах, обратимся с молитвами к Богу, Который есть любовь и источник всякой подлинной любви между людьми.

Будем повторять все вместе:

«МОЛИМ ТЕБЯ, УСЛЫШЬ НАС, ГОСПОДИ!»

О Церкви Христовой, которую Господь наш возлюбил, как чистую невесту, чтобы все христиане были верны своему призванию, Господу помолимся.

О Папе Александре III и обо всех иерархах, священниках, монахах и монахинях, связавших себя узами обручения с Церковью, дабы в них возрастала любовь к Богу и ко всем людям, Господу помолимся.

Помолимся за новобрачных графа де Валуа и графиню Бургундскую, дабы Господь всегда одарял их благодатию и любовью Своею. Господу помолимся.

О том, чтобы во всех жизненных трудностях они оставались верны друг другу. Господу помолимся.

О том, чтобы, содействием благодати Божией, они создали настоящую христианскую семью, которая, основываясь на бескорыстной любви, послужит примером для других и будет живым свидетельством о Христе. Господу помолимся.

За всех родителей в нашем приходе, дабы они сумели по-христиански воспитывать детей. Господу помолимся.

За молодое поколение христиан, дабы они сохранили веру в Бога. Господу помолимся.

За всю святую Церковь, дабы ее дети жили как одна семья Божия.

Обо всех христианских семьях, дабы в них возросли согласие и любовь. Господу помолимся.

О разрушенных и неблагополучных семьях, дабы и они обрели согласие и счастье. Господу помолимся.

Обо всех одиноких и нелюбимых, дабы они нашли поддержку и утешение. Господу помолимся.

И о нас, здесь собравшихся, дабы, участвуя в Вечери Господней, мы соединились с Богом и еще явственнее ощутили единство между собою. Господу помолимся.

Молим Тебя, Господи, укрепи единство и верность сих супругов благодатию Твоею, дабы любовь их, благословенная Тобою, устояла до конца их жизни. Ради Христа, Господа нашего.

— АМИНЬ.

— Отче Святой, Создатель мира, Ты сотворил мужчину и женщину по Своему образу и подобию и благословил их брачный союз. Смиренно молим Тебя о благодати для сей супруги, которая сегодня сочетается со своим мужем сакраментальными узами брака.

Да снизойдёт на неё и её мужа Твоё, Господи, благословение, дабы они, пользуясь обоюдным даром супружества, сохранили в здравии нравы, хорошо воспитывали детей и обогащали Церковь новыми последователями Христа. Да славят они Тебя в радостях, да ищут Твоей помощи в печалях и в нужде. Во всех трудностях жизни умножь силу их Твоим божественным присутствием. Да возносят они вместе с верующими свои молитвы, да исповедуют Тебя перед людьми.

Одари их, Господи, благодатию Твоею до преклонного возраста, а в Царстве небесном — полнотой счастья среди друзей. Ради Христа, Господа нашего.

— АМИНЬ.

— Господи, ниспошли графу де Валуа и графине Бургундской, сочетавшимся узами супружества, дар Твоей любви, дабы они имели любовь друг к другу, дабы стали едины душою и сердцем и тем свидетельствовали о присутствии Твоём в их брачном союзе. Даруй им детей, которые, воспитанные в Евангельских заповедях, войдут в семью верующих во Христа. Благослови дочь Твою графиню Бургундскую, чтобы она стала добродетельной супругой и матерью, верной своему мужу, щедрой и доброй. И на сына Твоего графа де Валуа. Ниспошли, Господи, с небес благословение Своё, дабы он стал верным супругом и добрым отцом, — громко, ясно и четко проговорил священнослужитель и продолжил. — Бог, Отец всемогущий да исполнит вас небесной радостью, благословляя вас и детей ваших.

— АМИНЬ.

— Единородный Сын Божий да будет с вами во дни благополучия и в испытаниях.

— АМИНЬ.

— Святой Дух да наполняет всегда ваши сердца Своей любовью.

— АМИНЬ.

— Да благословит вас всех Всемогущий Бог Отец, и Сын, и Святой Дух.

— АМИНЬ.

Наконец все закончилось. Храм взорвался градом голосов. Молодожены обнялись и двинулись к выходу. Каждый лично хотел поздравить новоиспеченную чету де Валуа, а последние пытались хоть на минутку остаться наедине. Что им и удалось спустя полчаса и только на несколько минут. Когда они ехали в повозке в дом жениха на свадебный ужин, они смогли перекинуться несколькими словами.

— Я люблю тебя, мой Ангел Света, — нежно прошептал граф. — Теперь ты полностью моя навеки.

— Я и так была твоя, любимый, — тихо ответила ему новоиспеченная жена. — Люблю тебя больше всего на свете, мой Сумеречный Ангел, мой Ангел Полутьмы, — с этими словами она тесно прижалась к мужу, на что тот осторожно, будто фарфоровую куклу, обнял её.

Позже будут говорить, что он держал её так крепко, как может только человек, до ужаса боящийся потерять кого-либо. Будто она была его спасательным кругом и, одновременно, якорем, без которого жизнь потеряет смысл, святыней, которой он дорожил больше жизни.

Пояснения:

[1]Генин— высокий конусообразный убор, как у сказочных колдунов и звездочетов. Его высота зависела от знатности дамы. Иногда генины достигали в высоту метра, отчего приходилось прорубать дверь, чтобы дама могла пройти.

Прошло еще несколько дней, в течение которых Лукас и Анжелика никак не могли видеться. Почему не могли? Потому что Энжи готовилась к важному дню, а если быть точным, то помогала родителям готовиться к нему. Время шло своим чередом, ночь сменялась утром, и девушка вместе с мамой отправлялась в магазин за новым платьем, туфлями, подарками и прочей ерундой.

Но вот теплый бархат ночи сменяется прохладой утра, и на посветлевшем небе появляется первый лучик солнца. Он неуверенно выглядывает из-за горизонта, как бы проверяя, можно ли выходить. На улице прохладно, на всех поверхностях выступили кристально-чистые капельки росы. Девушка в тонкой белой сорочке стоит у окна и смотрит куда-то вдаль, не замечая времени. Её распущенные волосы легкими волнами спускаются чуть ниже лопаток, а тонкий батист не преуспевает в защите нежной кожи от нападок утреннего игривого прохладного ветерка. Карие глаза, подернутые дымкой мечтательности, устремлены за горизонт, в ту страну, где не боишься потерять близких, где нет болезней и боли, страха и печали. Тем временем почти полная луна стала видна гораздо хуже, а за кромкой деревьев и домов показался верхний край светила, отчего на небе начал разгораться настоящий пожар: сочно-оранжевые краски объявили войну призрачно-синим. К сожалению или к радости, мы всегда заранее знаем, кто победит в этой жестокой битве.. Хрупкие плечики Анжелики вздрагивают, когда часы в коридоре бьют полпятого утра. Странные мысли бродят в ее очаровательной головке.

\"Семьдесят пять дней. Мне осталось достаточно времени, чтобы помочь Люку. Он такой несчастный сейчас.. Как я хочу сотый день, чтобы наконец увидеть тот, другой мир.. Но это пока недосягаемо. Удивительно, но, похоже, мой Бог Смерти умотал развлекаться, ведь о нем уже давно ни слуху, ни духу. Оно и к лучшему. Не отвлекает меня сейчас. Рассвело, можно нырнуть в душ, и никто меня не сможет упрекнуть, что я ночью моюсь. Хи-хи. Так, надо не забыть полотенце и ...\"

Солнечный диск и правда поднялся высоко, пока Анж размышляла о всяком. Теперь на улице стало гораздо светлее, и даже первые птички начали просыпаться, что повлияло на общий уровень шума в городе. Пернатые друзья станут молчать после пробуждения? Нет, так не пойдет. Им тоже хочется поделиться свежими сплетнями за чашечкой кофе.. ну, или воды из лужи. Итак, Анжелика поспешила в душ, где она умылась, почистила зубы, причесалась, оделась и так далее. Но войти-то она вошла незамеченной, а вот выйти.. В общем, на выходе, при открытии двери, ее ждал град конфетти, звуки, издаваемые картонными дудочками, и радостные аплодисменты родителей.

\"Хорошо хоть не в полотенце вышла\" — заметила про себя девушка, а полностью одетые родители уже тащили ее в гостиную, где она была усажена на стул, они же исчезли на полторы минуты. За этот промежуток времени Анж успела заметить, что уже почти шесть.

\"Черт, в следующий раз мыться надо быстрее!\"

А в следующее мгновение на нее уже надвигался красивый торт с семнадцатью свечками. Ее мама и папа дружно пели с детства знакомую каждому песенку:

\"С днем рожденья тебя!

С днем рожденья тебя!\"

— Энжи, дорогая, загадывай желание и задувай свечи! — подбодрила ее мама.

— О\'кей, мам, — кивнула девушка и, загадав нечто, известное только ей одной, на одном дыхании задула все свечи, что было непросто, учитывая их количество.

— Сегодня двенадцатое июля, а это значит, что тебе исполнилось семнадцать лет и сейчас ты будешь открывать подарки, — хитро подмигнул ей папа.

— Да ладно вам, — начала было отмахиваться именинница, но ее быстренько перебили.

— Вот этот от нас с папой, — мама Анжелики протянула девушке небольшую коробочку.

— Мам, пап, что это? — удивилась их дочь.

— Открой — увидишь.

Так всегда хочется снять оберточную бумагу, чтобы она осталась целой, но так редко получается предварить это в жизнь.. Вот и сейчас через пару минут после неравного сражения Энжи сдалась и попросту разорвала обертку, предварительно аккуратно отвязав бантик. Коробочка была довольно маленькой, так что идей о том, что в ней, почти не было. Через секунду после того, как крышка \"поздравительного саркофага\"[1] была поднята, раздался восторженный вздох. На белом бархате лежала подвеска на очень тонком черном кожаном шнурке. Украшение представляло собой цветок-четырехлистник очень походивший на крест из-за тонких удлиненных лепестков, их количества и петельки для крепления, расположенной на верхнем лепестке, отчего кулон должен был висеть на шее не как как буква Х, а подобно +. Роль серединки цветка играл маленький бриллиантик, переливающийся на солнце, а восемь его собратьев попарно расположились между лепестками, выполненными из фиолетовых аметистов. Довершал великолепие тот факт, что все это было незаметно скреплено белым золотом, включая застежку на шнурке. Когда именинница одела украшение, подвеска удобно легла чуть ниже впадинки между ключицами. На бледной коже девушки оно смотрелось потрясающе гармонично и естественно.

— Мам, пап, это просто восхитительно! Спасибо вам огромное! Господи, где вы такую красоту нашли?! — восторженно восклицала Анжелика, обнимая и зацеловывая родителей, ухмыляющихся такой реакции.

— Тебе правда нравится? — с довольной улыбкой спросила ее мама.

— Мамочка, как же это чудо может не понравиться! Какие тут вопросы!

— Ну мы рады, — сказал папа счастливой дочери, целуя ее в щеку.

— Ой, а что там еще за коробочки? — пролепетала Анж, заглянув родителям за спину. — Это все мне?! — завизжала она на ультразвуке.

— А ты не рада? — ухмыльнулся ее отец.

— Рада, от кого они? — даром не теряя времени ответила Энжи, приближаясь к заветным сверткам.

— Этот от бабушки, а тот синий от дедушки. Два желтых от кузин, фиолетовый от тети с дядей, зеленый от двоюродной тети. Вон тот серебристый Алина прислала неделю назад с запиской, чтобы мы отдали тебе в день рождения, — перечисляла мама. — Кажется все назвала?

— Еще вот этот, золотистый.

— А, его из школы тоже попросили отдать. Учительницы по русскому, французскому, английскому и математике поздравляют тебя с днем рождения.

\"Да-да. Я настолько милая, что меня поздравляют словесники и классная руководительница. А что, я им часто помогаю, да и на всяких конкурсах далеко не последняя..\"

Когда все подарки были открыты было около семи утра. Вся довольная семья пошла пить чай с праздничным тортом, а затем родители поспешили на работу.

— Милая, ты будешь сегодня с кем-нибудь праздновать? Большинство твоих друзей разъехалось, да? — сочувственно спросила мама Анж дочку.

— Не знаю, мам. Может и погуляю, не все же уехали.

— Ну ладно. Только звони мне пожалуйста хоть изредка, а то я волнуюсь, — тепло улыбнулась женщина и, поцеловав дочку в щеку и заключив в объятия, ушла на работу.

— Ну скучай, дочурка, — крикнул напоследок папа Энжи, помахав рукой, и именинница осталась дома совершенно одна.

На телефон приходило куча сообщений, содержащих поздравления. Кто-то писал стихами, кто-то прозой, а некоторые просто писали \"С днем рождения\". Анжелика решила еще раз разобрать все подарки. Они были изумительны. Новая шерстяная вязаная жилетка и носки от бабушки, такие незаменимые зимой. \"Еще один великолепный МИФ\" Асприна от дедушки, знающего, как сложно достать эту книгу в твердом переплете и как долго его внучка ее искала. Набор косметики и новый фен от кузин — новый мусор, знают же, что она этим не пользовалась. \"Азбука Парфюмерии\" от тети с дядей — потрясающий подарок для всех вменяемых возрастов, правда дом пропахнет ароматами, но это мелочи. Коробка калиссонов[2] и много марципанов от двоюродной тети, она недавно ездила в Будапешт и отдыхала во Франции, знает, чем порадовать племяшку. Альбом для акварелей и пачка простых карандашей от Алины — настоящая подруга, инструменты со временем кончаются. И, наконец, пакет зерен из самой Колумбии, туда ездила француженка, для совершенствования своего испанского — странная женщина, вы не находите? Зная любовь ученицы к кофе, она привезла пакет этого богатства[3].

Когда все подарки были еще раз рассмотрены, было уже десять утра. В дверь позвонили, и посетителем оказался никто иной, как Люк. Он был одет в черные джинсы и белую рубашку и держал в руке большущий букет розовых роз.

— Привет, Энжи. Что-то тебя давно не было слышно, — поздоровался Лукас, неловко переминаясь с ноги на ногу, явно чувствуя себе несколько неуютно на пороге.

— Привет, Люк. Как я могу дать о себе знать, если даже телефона твоего не знаю, а где ты живешь — и подавно, — всплеснула руками она. — Проходи, что стоишь, — Анж правильно поняла своего гостя.

— Это тебе, — протянул ей букет мужчина, зайдя в дом. — С днем рождения!

— Спасибо, — улыбнулась девушка, принимая цветы и пытаясь одновременно обнять Люка. — Проходи, я пока поставлю их в вазу, — махнула рукой в сторону кухни она.

Спустя несколько минут цветы были в вазе, а Люк с Анжеликой на кухне, попивали чай с тортиком.

— Чем планируешь сегодня заняться, — просил Лукас, отрезая себе еще кусочек торта.

— Не знаю, а есть предложения?

— Есть одно, — протянул собеседник, облизывая ложку от крема, — но это на весь день.

— Валяй, я согласна.

— Это будет моим подарком тебе, но и сюрпризом тоже. Уверен, тебе понравится, — лукаво добавил он.

Никаких возражений Люк слушать не стал, поэтому, допив чай, они двинулись в неизвестном для Энжи направлении.

Когда перед ними развернулся огромный парк, именинница все таки не удержалась от невольного вопроса.

— Куда ты меня привел?

— Ты доверяешь мне? — вопросом на вопрос ответил Люк.

— Да, но..

— Тогда никаких но. Идем, мы почти у цели.

Через сотню метров деревьев с вкраплениями фонтанов, соблазнительно журчащих прохладной водой, она увидела ЭТО. Перед ней была открытая площадка, где начинали аттракционы. Много аттракционов. Залитый солнечным светом парк скрывал такое сокровище. Глаза разбегались от такого. В воздухе разливался аромат сладкой ваты, попкорна, хот-догов и еще какой-то неполезной вкуснятины. Слышалась ненавязчивая музыка, восторженные крики детей и взрослых, смех. Настроение поднималось до отметки \"Великолепно\" при виде этого места.[4]

— Эмм, Люк? — неуверенно произнесла Энжи.

— Да, что-то не так, — ответил ей мужчина, доставая две пластиковые карточки и протягивая одну своей спутнице.

— Что это? — удивилась она.

— Как что? Абонемент в Чудо-Град на весь сегодняшний день. Неограниченное посещение всех аттракционов, кроме Евростара, туда можно сходить всего три раза, и картинга, там разрешается кататься не более десяти минут.

— Вау, — выдохнула Анж. — Так чего мы стоим?! Побежали! — радостно прикрикнула она на Люка, махнув рукой в сторону ворот с красочной надписью Чудо-Град и рванув туда.

Лукасу ничего не оставалось, как кинуться вдогонку. За тот день они успели перекататься на всех аттракционах от самых страшных до безобидных по несколько раз, посмеяться и покричать вдоволь, подумать \"Зачем я сюда полез?!\" на Биг Бене[5] и много другого.. Развлечения были на любой вкус: разные горки, из которых самой страшной оказалась водная, так как там надо было держаться самому и не было фиксирующих креплений, страшный на вид Евростар оказался самым безобидным: в креслах невозможно было голову повернуть, а скорость была настолько большой, что мир стал размытым пятном, где сложно чего-то бояться. На поле для машинок разыгралась целая битва. Вообще создавать намеренные аварии нельзя, но кто подчиняется правилам? Правильно, никто. Поэтому посетители разбились на несколько команд и катались из сеанса в сеанс, при авариях получая синяки на коленки и кровоточащие ссадины на шеи.

Было еще очень много развлечений, так что под конец дня, когда Анжелика и Люк зашли в пиццерию перекусить, сил у девушки не было совсем, хотя впечатления просто переливались через край. Этот день рождения был признан лучшим. Домой она пришла около одиннадцати и, умывшись и добравшись до постели, уснула тут же.

Лукасу было на удивление хорошо в этот день, он не чувствовал страха на аттракционах, но в конце дня почувствовал некое удовлетворение и радость от того, что сделал этот день незабываемым для своей подопечной.

[1] Так я называю длинный футляр для драгоценностей, куда обычно кладут браслеты, цепочки, бусы и прочие длинные украшения.

[2] Калиссоны (фр. Calisson) — это традиционная провансальская сладость, которая изготавливается на специальной фабрике в городе Экс-ан-Прованс. В состав входят миндаль, засахаренные фрукты и слой сахарной глазури. По вкусовым качествам напоминает марципан. Имеет форму женских глаз. Изумительная вкусняшка :)

[3] Колумбийский кофе считается одним из лучших и изысканных в мире.

[4] Описан Парк Горького в Москве, когда там еще были аттракционы два года назад. Помним. Любим. Скорбим.

[5] Для тех, кто не знает. На набережной Москвы-реки стоял аттракцион, напоминающий Биг Бен. Суть в том, что людей в креслах резко поднимают на большую высоту (где-то метров 50, не помню), держат там минуту (я засекала :) ), при этом любуешься на всю Москву и речку, что, поверьте мне, занятие не из приятных, затем с бешеной скоростью опускают почти до конца, пару секунд остановка, потом резко вверх и быстро вниз, и так несколько раз. В общем, неприятно и страшно, особенно под палящим солнцем.

На следующий день Анжелика проснулась с неожиданным осознанием того, что что-то обязательно случится. Что-то не заставило себя особенно ждать.

Родители ушли рано утром, Энжи даже не заметила тот момент, когда входная дверь с легким щелчком закрылась и ключ повернулся в замке, оставляя девушку одну. Сладко проспав до позднего утра, Анж проснулась бодрая и готовая на разные подвиги. Хотя какие подвиги? Обычное утро после дня рождения. Ничего вроде не болит, только воспоминания о вчерашнем приятно будоражат сознание. Прошлепав босиком на кухню, девушка довольно улыбнулась: на столе стояла тарелка с блинчиками, накрытая салфеткой. Поставив на плиту турку с кофе и найдя в одном из шкафчиков клубничный джем и шоколадную пасту, Энжи закинула тост в тостер и стала ждать сигнала о готовности хрустящего великолепия, попутно приглядывая за кофе. Микроволновки мама девушки не одобряла, так что блинчики приходилось есть холодными, но от этого вкусовые качества последних ничуть не страдали. Внезапно Энжи хлопнула себя маленькой ладошкой по лбу и, покопавшись сначала в шкафчике, а потом и в холодильнике, с видом победителя извлекла на свет небольшой кувшинчик, наполненный коричневой жидкостью. Запищал тостер, оповещая о готовности хлебца, кофе начал свой подъём, намереваясь устроить побег из турки. Но сей хитроумный план был разгадан, газ выключен, и бодрящему напитку пришлось смириться с неудачей, возвращаясь в поднадоевшую посудину. А Энжи тем временем уже намазала один тост джемом, другой пастой и, наливая в большую чашку кофе, вовсю жевала \"бутерброды\". Когда с тостами было покончено, а кофе с молоком чуть пристыл, пришла пора блинчиков.

Анжелика, по сути, уже утолила первый голод, но отказаться от лакомства было выше её сил. Подцепив вилкой пару штук себе на тарелку, девушка взяла маленький кувшинчик и, нажав на какой-то рычажок, открывающий крышку на носике, обильно полила блинчики коричневой жидкостью, которая, кстати, была довольно липкая, если пролить её мимо тарелки. По кухне поплыл восхитительный аромат чего-то сладкого и одновременно очень тёплого, родного и домашнего. Энжи положила в рот первый, аккуратно отрезанный кусочек блинчика и зажмурилась от удовольствия. Непередаваемо потрясающий сладкий и в то же время свежий вкус приводил в неописуемый восторг все рецепторы, заставляя буквально таять от наслаждения. Главное — сначала попробовать, а потом спрашивать название, ведь многие не познали восхитительного вкуса данного соуса, так как испугались сомнительного наименования продукта. Открою вам тайну, Энжи вкушала блинчики, политые кленовым сиропом.

И как всегда не вовремя приходят кто? Правильно, гости. А кто мог навестить Анж с утра пораньше, учитывая тот факт, что все друзья разъехались? Естественно, Люк.

Звонок в дверь резко вернул Энжи из мира наслаждения на нашу бренную землю. Девушка, будучи в одной лишь ночной сорочке, лихорадочно заметалась, судорожно соображая, кто пришел и что одеть. В итоге, она набросила лёгкий халатик и босиком побежала открывать. Увидев уже немного заскучавшего Лукаса, Энжи слегка растерялась, но мгновением позже на её лице расцвела радостная улыбка.

— Доброе утро, Люк. Что ты тут делаешь в такую рань? — поинтересовалась Анжелика, небрежно облокотившись о дверной косяк.

— Привет, Энжи. — улыбнулся мужчина. — Да так, проходил мимо и учуял вкусные запахи, исходящие от твоего дома. Дай, думаю, зайду, вдруг накормят, — он вдруг наклонился к Анж, резко втянув воздух. — Ммм, ты очень аппетитно пахнешь сладеньким, — доверительно прошептал Люк на ухо опешившей и смутившейся Анжелике. Цвет лица девушки вызывал явственные ассоциации со спелой помидоркой, что неудивительно.

— Ладно, проходи, — махнула она рукой в сторону кухни, — но кофе сам себе вари, я пока приведу себя в порядок и присоединюсь к тебе, — заявила Энжи, скрываясь в ванной.

Люк лишь пожал плечами и направился в уже знакомую комнату. Немного покопавшись в поисках банки с кофе, он наконец нашел искомое и поставил уже вымытую турку на плиту. Заметив оставленные без внимания блинчики, Лукас лишь ухмыльнулся и стал вытаскивать себе тарелку, чашку, вилку и ложку. Когда все было готово, он оглянулся в поиске Энжи, но понял, что та все еще скрывалась в ванной.

Тем временем Анжелика умывалась, причесывалась, одевалась и прикидывала, как же ей вести себя с незваным гостем.

\"Господи, он видел меня в ночнушке с птичьем гнездом на месте, где должны быть волосы.. Неумытую, неодетую.. Ужас! Как он не вовремя пришел. Хотя, на улице такая чудная погода, мы могли бы погулять вместе. Или нет, сегодня хочется чего-то особенного. Может, пикник? А что, по-моему, отличная идея. Мы сможем провести целый день вместе за городом, ни о чем не беспокоясь. Я могу захватить краски и альбом и запечатлеть окружающую природу. А добраться.. Добраться можно на велосипедах, так ведь? Да, так. Я поеду на своем, а Люк, если у него своего нет, может взять на прокат. Гениально! Хмм.. Осталось лишь уговорить его самого на такую поездку. Надеюсь, он не будет сильно против. Родители уж точно мои не будут.\"

С такими мыслями Анжелика вышла из ванной, чтобы застать Лукаса, самозабвенно уплетающего ЕЁ порцию блинчиков и запивающего все это свежесваренным кофе. Кухня вновь наполнилась соблазнительным ароматом напитка.

— Люк, это была моя порция, — беззлобно усмехнулась Анж, покачав головой.

— Прости, устоять было выше моих сил, — томно выдохнул Лукас, с энтузиазмом жуя блинчики.

— Ну ладно, что с тобой делать, — пожав плечами, вздохнула девушка. — Кстати, какие у тебя планы на сегодня? Ты ведь не зря заявился ко мне с утра пораньше?

— В общем-то никаких. Поэтому я и пришел, думал, ты сможешь найти для нас достойное занятие.

— Это же здорово! — захлопала в ладоши Энжи. — Давай съездим на пикник? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — сказала она с умильным выражением лица, сложив руки в молящем жесте на груди.

— Пикник? А что, звучит неплохо. Честно говоря, никогда не был на пикнике, — опустив голову и крепче сжав вилку, признался Люк.

— Как? За всю жизнь ни разу?

— Да, ни разу.

— Ничего, сегодня исправим это упущение. Тебе эту одежду не жаль? — поинтересовалась Анжелика, с сомнением глядя на чистую и выглаженную рубашку и светлые штаны ее гостя.

— Неа, нисколечко, — заверил ее Люк.

— Тогда ладно. Возьмешь велосипед напрокат, а я пока соберу корзины, хорошо?

— Идет, — улыбнулся мужчина, вставая из-за стола.

Пока Анжелика укладывала в две небольшие корзинки для пикника все необходимое, Лукас сходил за велосипедом. По возвращении он увидел Анж в длинных штанах цвета хаки, такой же футболке и кофточке, обвязанной вокруг талии. В руках девушки были две корзинки и ключи от дома. Когда они вышли, Анжелика передала оба комплекта для пикника стоящему рядом Люку, а сама закрыла дверь и прошла к заранее подготовленному велосипеду. Аккуратно прикрепив корзины к багажникам, они тронулись в путь. Энжи довольно хорошо знала дорогу, занявшую чуть больше часа, и они на протяжении всего пути перекидывались шуточками и подколками относительно стиля езды. Наконец они выехали по неприметной дороге за город, направляясь к раскинувшемуся вдали лесу. Девушка явно не раз и не два бывала здесь, так как провела их по узкой тропинке в чащу. Минут через десять ходьбы они остановились возле густых зарослей ежевики, за которыми скрывалась небольшая полянка неправильной формы. Места на ней хватало как раз для небольшой компании.

— Вау, как ты нашла это место? — потрясенно спросил Люк, пристраивая велосипед к стволу одного из деревьев, росших у края полянки.

— Случайно набрела, когда была маленькая, — пожала плечами Энжи. — Мы с папой очень любили пикники, но с годами работа стала занимать у него все больше и больше времени. У меня почти неделю заняло пробраться сюда сквозь все эти заросли, а потом еще неделю я приводила полянку в порядок. Это секретное место, о нем знаем лишь мы с родителями. Они часто отпускают меня сюда, зная, что посторонний человек просто так сам ее не найдет, — девушка говорила ровно, одновременно разбирая корзины.

Вскоре на поляне был расстелен плед, а из корзины появились чашки, термос с кофе, бутылка сока и воды, фрукты, бутерброды, немного печенья, салфетки и так далее. Анжелика красиво и быстро все это разложила на пледе, явно чувствовалась некая сноровка. Они с Люком довольно долго сидели и болтали ни о чем, поглощая вкусную пищу. Через несколько часов еда была убрана, Люк улегся на пледе, подложив руки под голову, Анжелика устроилась рядом, храбро положив голову на живот своему спутнику. Некоторое время они молча умиротворенно вглядывались в небо, такое завораживающе-красивое и недоступное..

— Люк, о чем ты мечтаешь? — внезапно прервала молчание Анжелика, вглядываясь в вышину.

— Я мечтаю вновь полюбить. По-настоящему. — он ответил ей так тихо, что можно было подумать, будто это всего лишь ветерок играючи прошелестел над ними. — А ты? О чем ты грезишь?

— Смотри, Люк. Видишь, там, высоко-высоко, облака? Много облаков. Они высятся целыми ярусами, городами. Замки, сады, парки, крепости, равнины, леса, площади — все мы можем увидеть там, наверху. Воздушные города завораживают.. Люк, я хотела бы жить там, среди облаков. Мне кажется, что там все счастливы. Как думаешь, туда можно попасть?

— Нет ничего невозможного, — вздохнул Лукас. — Думаю, ты когда-нибудь обязательно туда попадешь, Энжи. Но, боюсь, не в этой жизни, — очень тихо прибавил он.

— Это моя мечта.. Наверное мы сможем задержаться здесь еще на несколько часов, я пока зарисую этот воздушный город? Каждый раз я вижу новый пейзаж перед глазами и пытаюсь не упустить его, запечатлев навсегда на бумаге, — прошептала девушка, протягивая руку к корзине и доставая альбом и краски.

Так они и пролежали, думая каждый о своем. Энжи рисовала, а Люк размышлял, что он, вероятно, первый раз за все свое существование на шаг приблизился к своей мечте, просто общаясь с этой смертной девушкой. Ну и что, что они не совсем выполняют договор? Он же чувствует что-то. Хотя Лукас подозревал, что ему данную миссию поручили под давлением Эржебет, настаивавшей на необходимости постоянного облика для сотрудника. Эмоции то вроде почти все оставались при нем все эти трудные годы. Ну да, теперь он чувствует больше положительных эмоций, а самое главное, Люк признался себе, что с недавних пор он не просто существует, а живет.

— По-моему, нам пора возвращаться, — протянула Энжи, убирая законченный рисунок в корзину и собирая вещи.

— Хорошо, тебе помочь?

— Думаю, не стоит, я справлюсь сама, — улыбнулась девушка, убирая плед. — Но спасибо за заботу, мне это очень приятно.

Домой они добирались в тишине под хмурящимся небом. Энжи успела как раз зайти в дом, когда начал накрапывать дождик. Люк отказался от приглашения переждать бурю вместе, ссылаясь на некие неоконченные дела. На самом же деле ему просто хотелось слетать в Междумирье, задать пару вопросов Эржебет. А этот процесс может затянуться — время в двух разных мирах идет по-своему, никогда не угадаешь, насколько пропадешь и когда вернешься назад. Может, через пару минут, а может через год. Кто знает?

1169 год от Рождества Христова, Франция, пригород Парижа.

Мощный каменный замок возвышается над окрестностями. Он строился не один год, и не одна сотня рабочих полегла ради сурового великолепия родового замка семьи Валуа. Сложенная из серых камней, угрюмая крепость давала понять, что такое мощь и сила. Никто еще не пробивался сквозь мощные врата, не доходил до донжона. Несколько лет эта обитель стояла пустой, только слуги, оставленные господами, поддерживали здесь относительную чистоту и порядок. Но почти год назад в замок въехала счастливая чета де Валуа. С тех пор в крепости жизнь била ключом. То приезжали гости с поздравлениями молодоженам, то устраивались охоты, то праздники. Постоянный гомон оглашал окрестности мощного замка, а копошение прекращалось лишь поздно ночью.

Граф и графиня были счастливы в браке. Они гуляли по крепостной стене, читали вместе довольно редкие в этих краях книги, посещали соседей, размышляли о будущем. Жизнь шла своим чередом, а молодые все не могли насладиться друг другом. Правда, графу иногда приходилось надолго покидать свою жену, дабы привести в порядок различные бумаги и дела, но она не отчаивалась. Луанна привносила некий уют в каменные стены, добавляя побольше различных цветов во все комнаты, декоративные элементы вроде штор в жилые покои, картин, ковров, новой мебели и так далее.

Спустя несколько месяцев чета де Валуа получила радостную новость: графиня ждала ребенка. В этот счастливый период жизни графа последний исполнял все, даже самые незначительные, желания своей супруги, переживая минуты истинного счастья. Но срок близился, и опасения графа насчет здоровья жены росли не по дням, а по часам. Он ужасно боялся, что хрупкая девушка не переживет такого испытания, но все вокруг пытались успокоить его, утверждая, что и не такие имели по шестеро детей.

Одним солнечным утром Луанна де Валуа совершала свою ежедневную прогулку по замку, чтобы, если что-то было не так, она могла дать распоряжения устранить неполадки. Граф уехал к соседям неделю назад и обещал вернуться через несколько дней. Боль в спине являлась обычной спутницей девушки уже не первый месяц, но в этот день она была сильнее, чем обычно. Графиня положила обе руки на поясницу, чтобы унять боль. Вдруг бок ей пронзила острейшая боль, отдавшаяся даже в ногу, боль такая сильная, что все другие ощущения будто померкли. Ухватившись за угол стоявшего рядом стола, чтобы не упасть, она в изумлении смотрела, как по ногам ее и дальше стекает какая-то жидкость — стекает и собирается в лужу на чисто выскобленном каменном полу.

— Это воды, — внезапно сказала служанка, приставленная к графине с момента начала беременности, — и почему-то они красные.

Девушку провели в ее покои, положив на шикарную кровать с балдахином. Острая боль не возобновлялась. Луанна чувствовала бы себя прекрасно, если не кровь. Как только начиналась боль или ребенок шевелился, кровь так и хлестала. По словам служанки, воды обычно чистые, крови там быть не должно. Что-то шло явно не так.

Шли минуты.

Служанка принесла чистую тряпицу. При виде насквозь пропитанного кровью полотенца у Луанны между ног женщина насилу удержалась, чтобы не выказать ужаса. Скомкав полотенце, она поспешила с ним к тазику. Графиня глядела на капли алой крови на полу — это был след от полотенца. \"Это моя кровь\", — думала она и не могла этому поверить. Сколько она себя помнила, у нее никогда не было особых порезов. Новая схватка — и на простыни хлынула кровь.

Минуты складывались в часы. Весь замок застыл в тревожном ожидании чего-то неизбежного, притихли слуги. Напряжение слегка ослабло, когда на дороге, ведущей к крепости, раздался топот коней. Это граф неожиданно вернулся раньше обещанного срока, торопясь к любимой жене.

Луанна де Валуа лежала на подушках, в белом чепчике, светлые волосы прядами вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный прелестный ротик был раскрыт, и она радостно улыбалась. Граф де Валуа вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья кровати, на которой она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски-испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. Граф обошел кровать и поцеловал её в лоб.

— Любовь моя! Бог милостив..

Она немного удивилась, что муж приехал раньше времени, но его приезд не имел никакого отношения к ее страданиям и облегчению их. Муки вновь начались, и служанка посоветовала графу выйти из комнаты.

Он, выйдя в гостиную, сел в глубокое кресло и закрыл лицо руками, дожидаясь. Так он и просидел несколько минут. Предчувствие чего-то непоправимого и страшного терзало его душу. Он молился Господу, прося спасти его жену, в случае беды забрать его, а не её. Жалкие, беспомощно-животные стоны слышались из-за деревянной резной двери. Граф де Валуа встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто-то.

— Нельзя, нельзя! — проговорил оттуда испуганный голос служанки.

Мужчина стал ходить по комнате кругами. Крики замолкли, прошло ещё несколько секунд. Вдруг страшный крик — не её крик, Луанна де Валуа, его любимая Луанна не могла так кричать — раздался в соседней комнате, потонув в толстых стенах замка. Граф подбежал к её двери; крик замолк, но послышался другой крик, крик ребёнка.

\"Зачем принесли туда ещё и ребенка? — тупо подумал мужчина в первую секунду. — Ребёнок? Что за ребёнок? Зачем там ребёнок? Или это родился ребёнок?\"

Когда наконец до него дошло все радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подлокотник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Наверное, с ним это произошло первый раз в его жизни. Дверь отворилась. Выбежала служанка и замялась на пороге, увидев графа. Он вошел в комнату своей жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут назад. То же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном детском робком личике. В углу на руках у очередной служанки пищало что-то маленькое и розовое в белых пеленках.

Граф почувствовал, что на душе у него оборвалось что-то, что он виноват в несчастье, которого нельзя ни поправить, ни забыть. Он все еще пребывал в глубоком шоке, когда отпевали Луанну де Валуа. Мужчина, отныне вдовец, взошел на ступеньки гроба, чтобы последний раз взглянуть на любимое лицо.

Графиня лежала такая же красивая и невинная, как и всегда, на ложе из сотен белых цветов, усыпанная ими как покрывалом. Ослепительно-белоснежные одежды ее хорошо гармонировали с бледной кожей, волосы разметались живым золотом вокруг необычайно умиротворенного лица. Она была подобна ангелу, решившему посетить бренную землю, а теперь возвращавшемуся обратно, на небеса.

Когда гроб опускали в приготовленное для него углубление, графа еле сдержали от попытки кинуться вслед за любимой женой. Несколько мужчин крепко держали его под руки, пока сырая земля опускалась на деревянную крышку. Наконец, все закончилось, люди стали расходиться.

\"Ты не спас ее! Как мне теперь жить в мире, где нет ее? На что надеяться? Я ведь готов был свою жизнь отдать в обмен на ее..\", — сквозь слезы проговорил граф, обращаясь к Всевышнему.

У графа осталась лишь грудная дочь да горстка воспоминаний. Но Мойры, когда определяли его судьбу, видно, решили жестоко подшутить. Через четыре дня скончалась новорожденный ребенок графа де Валуа, единственная память об ушедшей супруге. Ее похоронили рядом с матерью, а над могилами со временем соорудили часовню, в которой стоял мраморный ангел с поднятыми вверх крыльями, будто собирающийся улететь. Ангелу были приданы черты покойной графини.

Граф же, узнав страшную новость, взвыл так, что слышно было по всему замку. Он кричал в своей комнате, проклиная Бога. Потом он забрал к себе дочь и не подпускал никого к ней полтора дня. Сам он не пил и не ел. Единственным желанием несчастного было присоединиться к семье.

Граф искал смерти. И однажды он нашел ее. Так сказать, встретился лично...

Люк брел по Междумирью, тщательно обдумывая вопросы, которые он собирался задать старой подруге. Как обычно, вокруг было все однообразно-серое и скучное, взгляду не за что зацепиться, а мысли некуда сбежать. Самая располагающая обстановка для размышлений. Вопросы роились в голове, но думать почему-то не хотелось. Единственным желанием было поскорее выспросить все у Эржебет и спуститься в человеческий мир к Анжелике. Вдруг с ней что-то случится за время его отсутствия? Он конечно почувствует, но с небольшим запозданием, если что-то пойдет не так. Она вроде собиралась поехать на озеро. Хорошо хоть, что несколько подруг вернулись и они решили прогуляться все вместе. Хотя с чего это вдруг такая забота с его стороны о человеческой девушке? Он и сам не знал.

Наконец Бог Смерти дошел одного из немногих зданий в Междумирье. Это было место, где проживали Боги Смерти, пока у них не было определенных заданий. Комплекс был оборудован всем необходимым. Шикарные покои, тренировочные залы, бассейны, парки, сады, мастерские и многое другое умещалось в одном здании, делая его похожим на город. Причем город не маленьких размеров. Гордостью столицы Междумирья были Висячие Сады и Великая Библиотека.

Библиотека могла похвастаться полным собранием всех летописей, книг, альманахов, журналов, собраний сочинений и других источников информации в одном месте. Ничего не было утеряно. Были специальные Боги Смерти — Архивариусы, которые тщательно отсматривали каждую книгу, чтобы потом приобрести том в Библиотеку. Иногда хозяева не хотели отдавать ценность, и Архивариусам приходилось применять свои способности Богов Смерти, то есть просто лишать жизни несговорчивых людей. Так были спасены многие источники информации, которые якобы сгорели в пожарах или просто были уничтожены и утеряны. В Междумирье же всегда был экземплярчик той или иной книги.

Итак, Люк вошел через ворота в столицу Междумирья. Как он нашел эти ворота? Мы бы ничего не увидели и прошли мимо, но он заметил легчайшее сгущение воздуха на месте ворот. Это был своеобразный знак для посвященных. Не мешкая, Лукас начал обыск города на предмет наличия Эржебет. Он успел заглянуть в несколько лавок, парк, тренировочный и обеденный зал, обошел несколько комнат Библиотеки, но так Богиню и не нашел. Отчаявшись, он двинулся к последнему месту, где могла бы быть его подруга — ее комнате. Люк молился, чтобы Богиня не выполняла в данный момент какое-нибудь задание, иначе ее будет практически нереально найти.

Лукас постучал в дверь и стал напряженно ждать ответа, нервно теребя пуговицу на рубашке. Наконец, дверь открылась и на пороге показалась Эржебет собственной персоной, чуточку заспанная и недовольная, зевающая до хруста челюстей и сладко потягивающаяся в дверном проеме.

— Привет Люк, что ты хотел? — задала она вполне логичный вопрос, жестом приглашая друга пройти в ее жилище. — Я смотрю, ты наконец вспомнил свой Истинный Облик? Неужто влюбился? Я и не ожидала, что девчушка так благотворно на тебя повлияет, — хихикнула женщина, удобно устраиваясь в одном из кресел, стоящих у небольшого камина в глубине комнаты.

— Рад видеть тебя, Эржебет, — растерянно пролепетал Люк, проходя в дом и попутно украдкой заглядывая в ближайшее зеркало. Богиня оказалась права: оттуда на него смотрел невысокий брюнет с пронзительно-голубыми глазами в строгих светлых брюках и белой рубашке с короткими рукавами.

Комната Эржебет, а если точнее, то скорее квартира, была весьма скромной, выдержанной в серебристо-белых тонах. Низкая двуспальная кровать, застеленная серебристым покрывалом, стояла по соседству с огромным шкафом из белого дерева. На прикроватных столиках стояло по белому ночнику и какие-то пузырьки. Панорамное окно было открыто, и от этого легкий тюль и белоснежные занавески слегка развевались от порывов теплого летнего ветра.

В гостиной стояло несколько книжных шкафов, в дальнем углу потрескивал камин, рядом с ним уютно расположились два глубоких кресла, в которые приятно забраться с ногами и за книгой коротать длинные зимние вечера. Отблески пламени весело плясали на белом ковре с длинным ворсом перед камином. В ванную и кухню Люк сейчас не заходил, но знал, что это две роскошные и функциональные комнаты, выполненные в той же цветовой гамме, что и весь остальной дом.

— Давно я тебя таким не видела, — протянула хозяйка дома, наливая в стаканы сок. — Все произошло гораздо быстрее, чем я думала. Почти за месяц ты вновь стал похож на человека, коим когда-то был, — женщина лениво сделала глоток ярко-оранжевого сока из высокого стакана. — Что она с тобой делала?

— Да вроде ничего, — почти прошептал Лукас, чисто машинально теребя в руке стакан.

— Ни за что бы не поверила, если бы не видела своими глазами.

— Что? Ты еще и шпионила за мной? — немного повысив голос, поинтересовался мужчина, делая попытку встать из кресла и уйти прочь, но Эржебет его удержала на месте. Кто бы мог подумать, что в хрупкой на вид женщине кроется такая силища?

— Люк, успокойся, — в ее голосе зазвучали металлические нотки. — Я лишь смотрела вскользь за вами, чтобы вы там не наделали глупостей. К тому же, мне было адски скучно: сейчас работы нет никакой, — вздохнув, призналась она.

— Зачем? Зачем ты придумала дать мне эту миссию? В том, что это все пришло в голову именно тебе, я ни на минуту не сомневаюсь, — остановил он все попытки Богини возразить.

— Я забочусь о тебе, Люк. Ты совсем замкнулся в себе после той девушки в Уорикшире. Она сделала свое дело, выполнила свою миссию, пора и честь знать. Ну да, забрали мы ее, но это было необходимо на тот момент, правда. Она слишком много знала. Подумав, я решила, что тебе следует повторить опыт общения с избранным или избранной. Свою миссию эта девчушка выполнила. Анжелика, если я не ошибаюсь, верно? Ты обрел Истинный Облик, выглядишь более живым, — снова хихикнула женщина.

— Эржебет, та девушка в Уорикшире осталась на моей совести. Она умерла из-за меня! — всплеснул руками Люк.

— Что ты за глупости говоришь? Она все равно умерла бы, не сегодня, так завтра. Сто дней прошло, ее забрали. А как ты хотел? Если бы она рассказала об этом своим собратьям? На момент пока она была избранной, по условиям Договора у нее не было ни возможностей, ни желания трепать о неких Богах Смерти. Но вот сто дней прошло, ее оставили в живых, она рассказала обо всем друзьям, те своим знакомым и так далее. Хорошо, если ее сочтут больной или ведьмой, не поверят ей и сами избавятся от нее. А если нет? Что тогда? Ты об этом хоть раз думал? — к концу своей маленькой речи Эржебет уже почти кричала, что для нее было несвойственно.

— То есть ты хочешь сказать, что все избранные умирают независимо от того, выполнили они свою задачу или нет? — ужаснулся Люк.

— Да, дорогой, их всех забирают, — мягко проговорила женщина, вставая из кресла и начиная ходить по комнате. — Ах, если бы ты не отказывался от походов в Библиотеку со мной, то узнал бы много полезной информации, как и эта, например.

— Подожди, то есть, через семьдесят три дня Анжелика все равно умрет?! — высокий стакан с соком полетел на пол, выпав из ослабших пальцев Лукаса, и разбился на множество осколков. Оранжевая жидкость пролилась на белоснежный ковер.

— Лукас де Валуа, ты что творишь, Дьявол тебя забери? — прошипела Эржебет, приближаясь к оторопевшему мужчине и стараясь изо все сил держать себя в руках.

— Эржебет, спокойно, спокойно. Успокойся, а потом поговорим, — испуганно сказал Люк, осторожно встав из кресла и пятясь назад с выставленными перед собой руками. Но места оказалось маловато для капитуляции, и вскоре мужчина уперся спиной в стену.

— Ты. Испортил. Мой. Ковер!

— Прости, прости, — сокрушенно проговорил Люк, опустив глаза, но не забывая поглядывать за разъяренной женщиной и не опуская рук.

— Пока не отмоешь, не уйдешь, понял? — Богиня резко развернулась и ушла в ванную. Вернулась она через полторы минуты с тряпкой, ведром воды и разноцветными бутылочками с моющими средствами. — Это был мой семнадцатый ковер, который ты за последние триста лет испортил! Теперь будешь думать, прежде чем кидать что-либо.

— Хорошо, Эржебет, хорошо, — примирительно вздохнул Бог Смерти и принялся за уборку.

Через несколько часов ковер вновь блистал белизной, а довольная Эржебет разливала по красивым чашкам из костяного фарфора душистый чай. Румяные булочки стояли на журнальном столике, соблазняя своим ароматом свежеиспеченной сдобы. Женщина успокоилась только когда увидела чистый ковер и в качестве награды пригласила портящего ковры Люка выпить чаю. Они молча попивали ароматный, обжигающе-горячий напиток, когда Богиня вдруг вспомнила, что забыла сделать.

— Люк, думаю, ты можешь отдохнуть пару недель, тебе не за чем возвращаться к людям.

— Почему это? — вскинул глаза Люк, ожидая чего угодно, только не последовавшей затем реплики.

— Потому что девчушка выполнила свою миссию: ты вновь обрел Истинный Облик. Теперь она больше нам ни к чему, пора избавиться от нее, — после этих слов Эржебет щелкнула пальцами, а затем вновь принялась за чай.

— Что?!

— Люк, Люк. Ну чем ты вечно слушаешь? Я же сказала, что пришла пора избавиться от девчонки, так как она свое дело сделала. Как ответственная за это предприятие, я уже приняла надлежащие меры, — безмятежно отозвалась Богиня, отправляя в рот кусочек булочки.

— Эржебет, что это значит?! — мужчина вскочил со стула и побежал в сторону входной двери.

— Лукас, куда ты? Ты же не собираешься спасать человечку? Она не сможет стать одной из нас, недостаточно горя перенесла за свою жизнь.. Ты же сам погибнешь! У каждого своя миссия: она должна была помочь тебе обрести Истинный Облик, а ты должен был сопровождать ее и стать самим собой!

— Пусть. Зато я не допущу повторения той истории с англичанкой.

— Но это же бред! Тебя сразу лишат возможности вернуться сюда, ты проживешь месяц своего отпуска, а потом рассеешься, как дым, в ничто. Никто не знает, куда мы попадаем после окончательной смерти, — пыталась вразумить и схватить за руку Люка Эржебет.

— Я согласен. Я согласен на все, лишь бы она не умерла, — прошептал Бог Смерти, выворачиваясь из цепких рук своей подруги. — Пусти меня.

— Нет, Люк, ты все равно не успеешь. Она умрет раньше, чем ты до нее доберешься, а тебя обрекут на смерть только за попытку! Не позволю! — со слезами на глазах прокричала Богиня, крепко схватив сопротивляющегося друга за руку. — Я все равно ничего не смогла бы сделать, она в любом случае умрет.. Одумайся, Лукас! Прошу тебя..

— Прости, Эржебет, — с этими словами Люк сделал неуловимое движение и Богиня мешком упала ему под ноги. Он надавил на специальные точки и женщина потеряла сознание на некоторое время.

\"Надо спешить, она не будет в отключке вечность. А как придет в себя, попытается меня остановить.. Времени в обрез, но я успею, успею..\" — с такими мыслями Лукас де Валуа несся из столицы Междумирья на землю к единственной девушке.

* * *

Тем временем на земле Анжелика преспокойно поехала с подругами на прогулку к озеру. Они решили взять лодку напрокат и, заплыв на середину водоема, поплавать на глубине, а потом вернуться на берег, обсохнуть и пойти в ближайший ресторанчик поужинать. План был хорош, все девушки отлично умели плавать, поэтому не было страха перед глубиной. Доехав на велосипедах до места назначения, девушки оплатили несколько часов пользования лодкой, дошли до берега озера, сложили вещи на берегу, скинули одежду, оставшись в одних купальниках, взяли пару полотенец и погребли на середину водоема.

Анжелика уже успела в который раз восхититься красотой окружающей их природы. Деревья, росшие на берегу, создавали живую светлую ширму, не было никакого нагромождения, одна лишь гармония да зеркальная гладь воды. Озеро было проточным, поэтому в нем даже знойным летним днем было прохладно. Обычно здесь отдыхало множество семей, но сейчас почему-то никого не было, и тишина радостно пела свою неповторимую песню.

Доплыв до середины озера, девушки очень осторожно, чтобы не перевернуть лодку, стали прыгать в прохладную воду. Все расплылись кто куда, договорившись поочередно сидеть в лодке, чтобы ее, не дай Бог, не снесло неспешным течением куда-нибудь.

Анжелика наслаждалась свежестью и даже нырнула под воду, когда ноги ей свело судорогой. Она попыталась выплыть на поверхность и попросить кого-нибудь помочь, но не смогла. Более того, она отплыла от лодки достаточно, чтобы в глаза особо не бросалось ее отсутствие. Воздух кончался, легкие стало жечь огнем. Анжелика открыла глаза и увидела мутноватую воду, в которой танцевали мириады песчинок, а где-то там, у поверхности, видно солнце. Его лучи пробиваются сквозь толщу воды, и ей казалось что это одно из самых красивых явлений, что она видела за всю свою жизнь.

Люди говорят, что перед смертью вся жизнь пролетает перед глазами.. Возможно, с Энжи что-то не так, но она не увидела ни одной картинки из прошлого. Ей только подумалось, как отреагирует Люк, когда узнает, что она утонула.. Она ему еще столько не успела показать.. В голове была предельная ясность, девушка понимала, что скоро, очень скоро ее не станет.. Но страха не было.. Вообще практически никаких эмоций, лишь понимание.

Она касалась босыми ступнями песчаного дна, руки уже тоже давно свело, они раскинулись в воде на уровне плеч. Вода стала заполнять нос, неприятно обжигая слизистую, хлынула в рот, заставляя кашлять, попала в легкие. Сознание отключилось и последнее, что видела Анжелика — это лучи солнца, пробивающиеся сквозь водяной слой, да танец песчинок..

Свет и тьма

На Краю Времени..

Эпидемия.

Анжелика

Сегодня ничем не примечательное утро. Я проснулась от шаловливого солнечного лучика, щекочущего мне нос, странно, что даже желания поваляться в постели не возникало. Выглянув в окно, я поняла, что солнышко также ярко и приветливо светит, как и вчера. Тучки попрятались за горизонт, день обещал быть жарким.

Вчера было такое же утро.

Я умылась прохладной водой, приняла душ, так что теперь от меня пахнет клубникой. Причесалась, одела светлые бриджи и белую футболку, спустилась по залитой светом лестнице в холл, оттуда попала на кухню. Налила себе чаю, сделала бутерброд с сыром, все это съела, но не почувствовала ни вкуса пищи, ни насыщения. Это все-таки довольно странно.

Сделав все то, что я обычно делаю каждое утро, я подумала, что неплохо было бы решить, чем же сегодня заняться. Хмм, какое сегодня число? Какой день недели? Кажется, четырнадцатое июля.. Значит, сегодня я договаривалась пойти с подругами, вернувшимися недавно в город, на озеро.

Вдруг неясные образы ускользающим потоком пронеслись в голове. Солнечный день, велосипеды, озеро, вода, много воды, танец песчинок.. Стоп. Я была на озере вчера. Значит, сейчас пятнадцатое июля. Я, кажется, тонула.. Господи, ничего не помню после этого. Так. Кто-то принес меня домой, следовательно, я выглядела не так уж и паршиво, а то сейчас мама сидела бы рядом, пичкая лекарствами. Некто вытащил меня из воды после того, как я отключилась. Может, девчонки? Надо бы спросить у них, заодно и прогуляюсь, погода чудесная.

Решение было принято, и я вышла на улицу, не забыв запереть входную дверь. Было очень тепло, на улице то и дело попадались прохожие, спешащие куда-то по своим делам.

Шла я довольно долго, успела даже подумать вернуться, как вдруг мне отчего-то стало страшно. Дело было даже не в том, что я поймала себя на мысли, что вокруг очень тихо. Не просто очень тихо, а неестественно тихо. Ни один звук не нарушал гробовую тишину, и это порядочно давило на психику. Оглянувшись вокруг, я со страхом поняла, что все прохожие куда-то пропали. Больше того, ни птиц, ни собак, ни кошек на улице не было.

Паника захлестнула меня с головой, и дикий вопль вырвался из груди, когда я с ужасом догадалась, что, кажется, я осталась одна во всем городе. Пустые дома смотрели на меня темными глазницами окон, непривычная тишина давила на барабанные перепонки, страх расползался холодными волнами по телу.

Собрав волю в кулак, я сделала несколько неуверенных шагов в сторону своего дома, где, как я с детства считала, всегда можно найти спасение. В этот миг и началось самое ужасное: город стал выцветать, окружающие меня краски блекнуть, а пространство превращаться в одну сплошную серую массу. Не выдержав, я, что есть силы, побежала туда, где, по идее, должен находиться мой дом.

Я должна успеть, должна!

А мир вокруг меня все рушился и рушился, пока не превратился в единое серое пространство без неба и земли.

Я бежала до рези в боку, до чудовищной боли в пылающих от недостатка кислорода легких. Я бежала, пока не увидела впереди изменения в пейзаже.

Совершив последний рывок, я всё-таки добралась до серой равнины, окаймленной таким же серым лесом.

Сумерки мягко обволакивали каждую блеклую травинку, каждый бесцветный листик. Здесь не было ни людей, ни зверей, ни даже ветра.. На самом краю равнины величественно возвышался замок. Сложенный из почти черного камня, он казался очень старым, и это отчасти подтверждал тускло-зелёный плющ, обвивший пару высоких узких башен.

Жуткое местечко.

На встречу мне шла молодая миниатюрная женщина маленького роста с заплетенными в аккуратную французскую косу серебряного цвета волосами.

* * *

Лукас

Сбежав от Эржебет, я понимал лишь одно: надо торопиться. Я буквально выбежал из городских ворот, устремившись в серую пустоту Междумирья.

Нельзя терять ни секунды, но сколько времени прошло там, на земле?

Я выбрался из давящей пустоты буферного измерения, когда понял, что не знаю, где искать девушку. То ли она еще дома, то ли в пути на озеро, то ли уже там.. Мне слышалось, будто чей-то голос тихо шептал: \"Вернись назад, впереди ничего, лишь бескрайний ад.. Вернись ко мне.. Что ты делаешь в этой всеми забытой стране?..\" Ясно, Эржебет очнулась, надо ускориться.

Выбросило меня очень удачно около анжеликиного дома. Вот туда-то и наведаемся в первую очередь. Заглянув во все окна и хорошенько прислушавшись, я выяснил, что дома никого нет. И не спрашивайте меня пожалуйста, как я так услышал, что дом пуст. Бог Смерти я пока ещё в конце концов или нет? Тогда я в последний раз использовал свои способности, просканировав все дороги, по которым они могли проехать, на наличие Энжи и подруг и моментально переместившись на озеро.

Почувствовав местоположение нужной мне девушки, я ринулся к ней, задней мыслью отметив, что если Эржебет щелкнула пальцами, пока Анж находилась в воде, то дело — дрянь. Честно говоря, меня не на шутку напряг тот факт, что все полторы минуты моего прибывания на озере Энжи ни разу не вынырнула. И откуда только у неё столько воздуха?

Когда я вытащил Анжелику, первое, что я испытал — это огромное чувство радости. Радости за то, что она жива, за то, что я обманул Эржебет, за то, что вновь на ее губах будет играть улыбка, а звонкий смех разноситься по округе.. Но прошла секунда, другая, эйфория уступила место тревоге: девушка передо мной не двигалась. Присмотревшись повнимательнее, я заметил очень бледное лицо, посиневшие губы, отсутствие дыхания. Пульса тоже не было слышно. Меня охватила паника. Я быстренько мысленно перебрал, что нужно делать в таких случаях, и принялся за искусственное дыхание да массаж сердца.

Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре..

Шли минуты, но ничего не происходило. Способностей Бога Смерти у меня уже не было, ведь я нарушил табу — ринулся спасать человека. Но их и не требовалось, чтобы понять — девушка с мокрыми спутанными волосами, лежащая на земле передо мной, была мертва.

Осознав, что случилось, я прижал к себе пустое тело Анжелики и, заливаясь слезами, взвыл, запрокинув голову к небу.

Я не смог ее спасти. Также как я не смог спасти свою жену, дочь и множество других бесполезных жертв.. Зачем я живу? Мне не место ни в этом, ни в каком-либо другом мире, ведь я абсолютно, совершенно бесполезен. Оно и правильно, что скоро меня не станет. Попрошу отмены отпуска, слишком больно жить в мире, где нет ее..

Проведя рукой по своей щеке, я почувствовал влагу.. Я и правда плачу.. Последний раз слезы пролились из моих глаз много веков назад, когда я еще был человеком, на могиле любимой жены..

За что?! За что вы так со мной поступаете?! Что я сделал не так?!

Я не знал, к кому обращался, но слезы бессилия и осознания собственной слабости текли и текли.. А я всё прижимал к груди, баюкая, хрупкое тело той, что вновь показала мне все краски жизни и дала попробовать ее вкус..

* * *

Анжелика

Я стояла перед странной женщиной, ожидая, что же будет дальше. Все казалось мне дурным сном, но ущипнуть себя за руку я уже пробовала и, кажется, все это реальность.. Тем временем, женщина заговорила.

— Здравствуй, Анжелика, — она приветливо улыбнулась мне, предлагая опереться на ее руку, чем я не преминула воспользоваться. А что, вдруг убежит еще куда-нибудь? Одной тут куковать мне не улыбалось.

— Здравствуйте. Извините, а что это за место? — Вежливость никто не отменял, кто знает, может от этого еще будет зависеть моя судьба. Женщина вела меня в сторону замка.

— Меня зовут Эржебет, я Богиня Смерти, — представилась она, слегка повернув ко мне голову и ускорив шаг. Черт, совсем о них забыла! Мой Бог Смерти давно не объявлялся и я приняла это как данное, просто помня, что скоро умру. Надо бы прислушаться к этой дамочке, повторять дважды она точно не будет.

— Мы с тобой находимся на Краю Времени, — продолжала она. Как все стало сразу понятно.. — Это что-то вроде измерения, где решается, куда отправится человек после смерти. Видишь тот замок, мы к нему идем, — она махнула рукой в его сторону, — там проходит суд. Поскольку каждый день умирает куча народу, частенько их душам приходится, кхм, сидеть в очереди, скажем так. Они содержатся на нижних уровнях. В большом зале происходит само действо. Потом душе дают некоторое время приготовиться, кому-то даже несколько желаний напоследок, — усмехнулась она.

— Мне тоже сейчас предстоит сидеть в очереди? — да уж, куда от них денешься..

— Нет, ты избранная, тебя проведут сразу в зал, — увидев мои недоуменные глаза, она задумчиво добавила, — Я думала, Лукас тебя просветил.. — Лукас? Откуда она про него знает? И каким боком он причастен к творящемуся здесь? — Ты избранная, потому что к тебе был прикреплен Бог Смерти, и дано сто дней до смерти.

— Аа, да, мой Бог Смерти что-то говорил такое..

И все же, каким образом здесь замешан Люк? Он же просто человек, потерявший память. Как он мог знать про Богов Смерти и остальную чертовщину? Или он не ...

Ну, как всегда. Додумать мне не дали, потому что мы уже подошли к замку, дверь нам распахнули двое дворецких, одетых в богатую форму. Войдя в здание, я удивилась, увидев не обшарпанный холл, а вполне себе приличную обстановку. Конечно, у нас такое можно встретить лишь в дворцах девятнадцатого века, но красота просто завораживала.. Не было ничего лишнего. Качественная мебель, красивейшие картины, в которых я узнала знаменитые полотна живописцев с земли, но были и совсем другие жанры, техники и так далее. Все это просто завораживало, но насладиться потрясающей изящностью этого места мне не дала Эржебет, утащившая меня в огромную комнату. Здесь ничего не было кроме больших часов с маленькими чашами и нескольких человек, стоявших возле них.

— Стой здесь, сейчас начнется суд, — прошептала мне на ухо Эржебет, исчезая где-то за моей спиной.

Люди около весов достали что-то из красивого ларца и положили на одну чашу весов. Вытянувшись и встав на цыпочки, чтобы увидеть, что они туда положили, я увидела сердце. Человеческое сердце. На другую чашу было возложено вынутое из ниоткуда сверкающее белизной перо.

— Если перо окажется тяжелее твоего сердца, тебя отправят в Рай, по-вашему. Если сердце перевесит перо, то в ад. Если будет равновесие, останешься здесь, на краю времени. Будешь прислугой или что-то в этом роде.

Мамочки, да как может сердце оказаться легче пера? Не видеть мне рая как собственных ушей.. А Богиня тем временем продолжала.

— Я буду перечислять тебе сначала все твои грехи, а потом добродетели. Обычно мы этого не делаем, но для тебя — исключение, — подмигнула она мне.

Ну ладно, хоть узнаю, что делала не так. Интересно как ни как.

— Итак, ты предавалась унынию и очень часто, — чаша с сердцем опустилась на пару сантиметров вниз, — ты завидовала, — еще сантиметр, — злилась, причем нередко, — вниз, — чревоугодие, иногда, всего пару раз, но было, — чаша чуть дернулась к земле, — и последнее. Ты лгала. Не важно зачем. — чаша вновь метнулась вниз.

Оу, сердце довольно сильно перевешивает. Интересно, шансы вообще есть? Или стоит сразу отправиться в чистилище?

— С пороками покончено, перейдем к добродетелям, мягко продолжила Эржебет. — Молчание. Ты Говорила только то, что может принести пользу тебе или другому и избегала пустых разговоров. Похвально, — несколько сантиметров вверх. — Порядок и чистота. Ты держала все свои вещи на их местах, для каждого занятия иметь свое время, во всем соблюдала опрятность и чистоту. Отлично! — вверх. — Бережливость. Тратила деньги только на то, что приносит благо мне или другим, то есть ничего не расточала. Браво! — чуть выше. — Справедливость и умеренность. Не причиняла никому вреда, не совершала несправедливостей и не опускала добрых дел, кото­рые входят в число твоих обязанностей, избегала крайностей. Эхх, это встречается все реже и реже, — чаша значительно поднялась. — Целомудрие и скромность, — еще выше. Теперь чаши весов были в равновесии. — Вроде ничего не забыла.. — что-то внутри там, где должно было быть сердце упало вниз.. — А, нет. Здесь еще кое-что. Любовь. Искренняя любовь. Когда успела? — с улыбкой спросила Богиня меня.

Чаша с сердцем очень значительно поднялась и теперь перо перевешивало. Радости нет предела! Я здесь не останусь и в ад не попаду! Ура!

— Скажи мне, кого ты любишь? — спросила Эржебет, сворачивая какой-то свиток, по которому она, оказывается, читала мои пороки и благодетели.

— Если бы я только знала..

— А хочешь? — она лукаво улыбнулась, уводя меня из страшной комнаты куда-то по коридорам и в ближайшую дверь направо.

— Думаю, да.

— Лукас. Ты любишь Лукаса, — при этом она немного помрачнела, но лишь на мгновение, что я даже не уверена, действительно ли это было или мне показалось.. — У тебя три желания до отправки туда.

— Любые три желания? — здорово, можно разбежаться!

— Да. Только думай быстрее, мне бы еще хотелось своими делами заняться, — Богиня распахнула тяжелые шторы и внимательно посмотрела на меня.

— Тааак, я хочу.. Я хочу.. Капучино с корицей, бельгийскую вафлю с двойным клубничным топпингом и несколько часов общения с Люком.

— Хорошо, все принесут, только Люка могу предоставить лишь на час, — я удивленно-укоризненно на нее посмотрела, — извини, такие правила, — развела руками Эржебет.

Она ушла, а я стала рассматривать комнату. Она была в стиле остального дома. Деревянная мебель, синяя цветовая гамма, камин в углу, серый пейзаж за окном, тишина вокруг. Через пару минут принесли мой кофе и вафельку. Я вкушала любимую пищу, думая, как сюда смогут заманить Люка и что у него надо узнать, как он замешан во всем этом. А пока я наслаждалась вкуснятиной.

* * *

Лукас

Я оставил тело девушки на берегу, надеясь, что подруги ее найдут, когда почувствовал мощный призыв. Так могли звать только Боги Смерти и лишь по какому-то очень важному поводу. Последовав за зовом, я оказался на Краю Времени. Честно говоря, не очень люблю это местечко, оно навевает тоску и невеселые мысли.. Но противиться приказу я не мог и пошел прямо к темному замку.

Там меня ждала Эржебет, которая, не сказав мне ни слова, затолкала меня в одну из многочисленных комнат ожидания. И там я увидел ее. Она сидела в глубоком кресле, уплетая какую-то сладость, и была очень задумчива. Я приблизился к ней и, тронув за плечо, решил нарушить повисшую тишину.

— Привет, Энжи.

— Люк? — удивленно уставилась на меня она. В чем дело? Ах, дьявол, Истинный Облик.

— Анж, это я, я, — успокоил. Вроде. Ее глаза горят, она так хороша! Боги, ну почему я не смог ее удержать?

— Как я умерла?

— Ты утонула примерно полчаса назад, — мне было больно это говорить, в памяти сразу всплывало бледное лицо с синими губами, неподвижное тело, мокрые волосы и холодная кожа.

— Как ты узнал, — прошептала она.

— Энжи, — я сделал глубокий вдох, поняв, что другого шанса признаться ей у меня не будет никогда, — я не тот, за кого себя выдавал. Сейчас ты видишь мой Истинный Облик. Ты его пробудила во мне. Я твой Бог Смерти, тот, кого ты встретила тем ранним июньским утром в парке. Я взял то тело напрокат, тот мужчина должен был умереть через пару дней, и, да, он и правда был в коме.

— Я даже на тебя не злюсь, честно, — она мне тепло улыбнулась, обнимая. — Я люблю тебя, Лукас, и мне все равно, как ты выглядишь и в каком теле придешь ко мне. Ты это ты.

Честно говоря, я конкретно опешил от такого заявления и повнимательнее прислушался к себе, находя ответ ее чувствам. Какой же я идиот! Признаки любви были на лицо, а я прозевал.. Чрезмерная забота, желание видеть каждую минуту, мысли, вертящиеся вокруг нее, боль потери.. Пора сказать себе и ей честно: я люблю ее..

— Энжи, я тоже люблю тебя, — вот и все..

Три слова, которые однажды спасут мир. Я немного отстранился от нее, заглядывая в ее сияющее личико. Она совершенна.. Жаль, нам осталось так мало времени вдвоем.. Собравшись с мыслями и подавив смущение, я приблизил свое лицо к ее вплотную, глубоко вдохнул запах ее кожи, провел рукой по шелковистым локонам. Так бы и держал ее за талию вечность.. Я легко коснулся губами ее губ, она закрыла глаза и забавно залилась краской.. Я чувствовал чуть горьковатый вкус кофе на ее устах, смешанный с клубничной кисловатой сладостью.. А еще нотка корицы.. Не отпущу ее никогда и никуда..

Но кто станет нас слушать? В дверь постучали, намекая, что пришла пора расставания.

— Я никогда не забуду тебя, Анжелика. Жаль, мы не встретимся там, за чертой.. Меньше чем через пару часов я отправлюсь вслед за тобой, только вот вряд ли попаду в одно измерение с тобой.. — мне было тяжело говорить, но я должен был предупредить ее..

— Нет, Люк.. Ты должен жить, у тебя еще вечность впереди.. — прошептала она, утыкаясь лицом мне в грудь.

— Энжи, я подписал себе смертный приговор, когда ринулся спасать тебя. Нам нельзя любить. А я нарушил этот запрет. Я полюбил и ни о чем не жалею. За это чувство не жаль умереть.

— А почему ты не попадешь со мной в рай?

— Я и не сомневался, что ты уйдешь в те сады, ты же свет.. Я уже умер, Энжи.. Таким как я не положен ни рай, ни ад.. Мы вообще не знаем, куда попадем.. — она огорченно выдохнула, плотнее прижимаясь ко мне. — Может, ты еще что-то хотела спросить, у нас еще минут семь.

— Трагедия в трех действиях, ты обещал рассказать..

— Ах, это. Я жил в двенадцатом веке в Париже и любил девушку, которою хотели выдать замуж за другого. Это первое действие. Мы тайно встречались, и в конце концов я уговорил наших родителей поженить нас. Второе действие. Мы жили счастливо, она носила под сердцем ребенка, я души в ней не чаял, но она умерла при родах, а через несколько дней и моя дочь отправилась вслед за матерью.. Третье действие. Я искал смерти, и в конце концов нашел ее, она предложила мне стать Богом Смерти, обещала успокоение души. Я согласился, но покоя мне это не принесло. Я существовал, испытывая боль и страдания все эти годы. Ты оживила меня, я вновь полюбил.. А теперь за это умру. Вот и все.

Дверь распахнулась, нас буквально оторвали друг от друга, и я понял, что наше время вышло.

— Я люблю тебя, Энжи, — воскликнул я, порываясь побежать за ней, но меня удержали сильные руки.

— Я люблю тебя, Люк.. Всегда буду любить, — с плохо скрываемым отчаянием в голосе, срываясь на плач и на мгновение сумев повернуть голову ко мне, проговорила она. Ее тут же отвернули от меня и увели прочь..

Я остался один, а вокруг тишина.

Скоро пришла Эржебет и какие-то люди из Совета.. Моя давняя подруга сказала мне, что Анжелика благополучно ушла через Ворота Света в измерение садов и счастья.. что теперь совершат ритуал моего распыления, если я сейчас откажусь от отпуска. Я ответил ей, что без моего Ангела Света жить не за чем, что мое существование только что лишилось смысла..

Дальше все становится очень смазано и расплывчато.. Люди, пришедшие с ней, читают какое-то длинное заклинание, хлопают в ладоши и я чувствую необычайную легкость во всем теле, мысли уплывают от меня.. Последние, что я вижу — это сочувствующее лицо Эржебет, слышу тихую ускользающую песню тех незнакомцев и уплываю куда-то далеко-далеко..

Надеюсь, я окажусь в Воздушном Городе, который мне показывала Энжи на пикнике..