А если я скажу да? (гет)

1167 год от Рождества Христова, Франция, Париж.

Париж.

Город, имя которого стало символом романтики в наши дни. Место, где многие девушки хотели бы встретить свою любовь. Ореол романтики витает над Елисейскими полями, окутывает Эйфелеву башню, клубится возле Собора Парижской Богоматери, чувствуется в Булонском лесу и в каждой частичке этого затягивающего города.

Но всегда ли Париж был таким?

Нет.

В двенадцатом веке он был смрадным, грязным городом, утопающим в помоях и экскрементах. Жуткая вонь пропитывала всю столицу Франции от Версаля до распоследних трущоб. Большинство отходов выливалось прямо из окон на улицу. Представляете, идёте Вы по своим делам, никого не трогаете, и тут Вам на голову сваливается отвратительное содержимое чьего-то ночного горшка. Согласитесь, приятного мало. Или вот ещё зарисовочка. Вы на балу. Танцуете, веселитесь, как вдруг замечаете, что дама присела в реверансе у дальней стеночки, постояла так некоторое время, отошла, а после неё осталась малоприятная кучка. Ароматы витают соответствующие.

Ну как, прониклись духом Парижа нужной нам эпохи? Надеюсь, что да. Продолжим.

Симпатичный молодой человек разгуливал по гостиной. В комнате было мало света из-за маленьких окошек, воздух был полон дыма от коптивших сальных свечей. Помещение было богато обставлено по меркам того времени: резная мебель с элементами позолоты, намёки на такие милые безделушки, как различные виды статуэток из дерева и драгоценных металлов — всё говорило о немалом состоянии их владельца. Мужчина был одет в довольно диковинную для нас одежду, но не будем заострять на этом внимание. Он был хорош собой с пронзительными голубыми глазами, довольно короткими иссиня-черными немытыми волосами и, как бы это невероятно не прозвучало для двенадцатого века, целыми, нетронутыми болезнями, зубами. Высокого роста, но нам бы он показался маленьким — всего-то метр шестьдесят, мужчина будто кого-то ждал.

Через пятнадцать-двадцать минут нервного нарезания кругов по комнатушке в дверь, постучав, вошла растрёпанная служанка, а вслед за ней девушка лет шестнадцати от силы. Она была маленького роста, безумно бледная, настолько хрупкого телосложения, что, казалось, тронешь её, растает в воздухе. Лицо девушки не было тронуто популярной в то время косметикой, но на голове было нечто, видимо, желающее быть прической, а талия не была затянута в тугой корсет, платье было довольно свободным. Кстати, Вы знаете, что из-за корсетов у дам были деформированные ребра, лёгкие и другие жизненно-важные органы. К тому же, по причине постоянной носки этого орудия пыток, женщины не получали достаточное количество кислорода, что сказывалось на их здоровье: обмороки, простуды и ранние смерти ни для кого не являлись шоком или новостью. Но мы отошли от темы.

Итак, девушка вошла, а точнее почти вбежала в комнатку. Оглянувшись, она заметила молодого человека, так и оставшегося стоять в тёмном углу, где его застигла визитерша. Служанка, откланявшись, удалилась, оставив этих двоих наедине. Секунда промедления, а затем они устремились навстречу друг другу. Радостная улыбка играла на их лицах.

— Луанна, любовь моя, как я рад тебя видеть ,— промолвил мужчина, целуя тоненькие пальчики своей возлюбленной.

— Любимый, я так скучала, — ответила она, — отец соизволил сопроводить меня на званый ужин. Ах, как там было скучно. Еда была совершенно невкусной, думаю, пара блюд и вовсе были не первой свежести. А разговоры. Мои уши просто увядали от тех речей, которые вели между собой мужчины. Очень скоро нас, женщин, услали в другие комнаты, а они (сильный пол) остались говорить о \"сугубо мужских делах\". Хотя что может быть хуже чем то, что нам пришлось выслушать?— выпалила она на одном дыхании.

— Дорогая моя Луанна, у меня отличная новость, — вставил мужчина.

— Какая, любовь моя? — поинтересовалась Луанна.

— Отец одобрил наш брак. Он сказал, что не имеет ничего против соединения двух крупных и влиятельных семей.

— Правда? — засияла девушка.

— Да, дорогая. Ты рада?

— Не то слово, любовь моя. Я так боюсь, что все это сон, и я сейчас проснусь, а отец решит выдать меня за кого-то другого, — пролепетала Луанна.

— Это не сон, дорогая моя Луанна. Меньше чем через год мы обвенчаемся и будем жить в моем поместье. У нас будет много-много милых малышей, — проворковал он.

— Мы будем самыми счастливыми людьми во Франции, правда?

— Да, только уедем из этого города. Свежий воздух определенно пойдет нам на пользу.

Тут в комнату робко зашла служанка.

— Простите, госпожа, но Вы просили меня зайти через полчаса, иначе Ваш батюшка хватится нас.

— Да, да, Мари, ты права. Я сейчас спущусь. Будет не очень хорошо, если нас с тобой одних здесь кто-нибудь заметит..

Мари согласно кивнула словам своей хозяйки и убежала лёгким ветерком.

Возлюбленный Луанны заключил девушку в свои объятия и легко гладил её по волосам.

— Я уже скучаю, любимая. Каждое мгновение вдали от тебя — мука, — промолвил он.

— Любовь моя, я попрошу отца пригласить вас к нам, тогда, узрев тебя рядом, мне будет спокойнее, — ответила Луанна, прижимаясь к возлюбленному.

— Я должен сказать тебе идти, ведь нас могут заметить вместе, но сердце кричит против..

Мужчина прикоснулся губами к щеке своей будущей невесты, а потом и жены. Ощущение нереальности происходящего не покидало обоих молодых людей, но чувство абсолютного, всепоглощающего счастья накрывало с головой.

Но время идёт, а миг расставания неумолимо приближается.

Юноша отстранился от своей возлюбленной, и грустная улыбка одновременно посетила их лица.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я люблю тебя, — повторила она.

С тяжелым вздохом она нашла в себе силы, кинув последний взгляд на возлюбленного, пытаясь навсегда сохранить в памяти черты любимого лица, повернуться и выйти за дверь, где её ждала другая жизнь, где ещё почти никто не знал о её помолвке.

Мужчина остался стоять в комнате, задумчиво глядя вслед удаляющейся невесте и не веря в собственное счастье.