Треснувшие ступени (джен)

Хотелось ругаться… и зевать. И он не знал, что сделать в первую очередь. Ругаться хотелось потому, что вдохновение, которое энное количество времени назад буквально ткнуло его носом в идею опробовать на практике полученные знания, махнуло белыми одеждами и объявило, что уезжает на каникулы домой. Муза, чтоб ее. То истерить начинает, что не знает, откуда брать идеи, то вот так… ткнет, а потом уедет. И ведь до конца каникул еще много времени, а мир хотелось доделать побыстрее.

Первый опыт все-таки.

Стопки тетрадей, папирусов и книг по созиданию и составлению карт устилали пол, скрывая ковер. Не самый мягкий, не самый новый, зато сплетенный из звездного света.

Лентяй тяжело вздохнул и снова осторожно прислонился лбом к стеклянной крышке. В прозрачном ящике расположился его еще не живой мир. Основные территории и границы молодой создатель уже разметил, даже поставил аккуратную фигурку замка Темного Властелина и налил воду, которой предстояло стать океаном. Теперь дело было за малым, но самым главным — доработать этот мир.

И карта ему не особо нравилась, но переделывать было сильно лень.

— Хватит сопеть, стекло сломаешь.

— Угу, — вяло откликнулся на добродушное ворчание своего соседа Лентяй. — Знаешь, эти лекции по созиданию и мироустройству вообще не помогают. Чем круче фантазия, тем лучше. И все.

— Ты это лектору расскажи, — фыркнул сокурсник, собирающийся в будущем создавать исключительно высокотехнологичные миры. — Тебе напомнить его рассказ о Большом Взрыве, который случился из-за нерадивого дипломника? Ставил свои склянки с частицами на край и недоглядел.

— Я помню.

— А потом случился Большой Взрыв, и мир пошел сам развиваться, — совершенно проигнорировал его ответ Ученый. — Хотя у тебя все проще, конечно.

— Да не собираюсь я особо выдумывать тут. Муза еще домой уехала, — досадливо поморщился Лентяй и почесал коленку. — Все обещала, что поможет довести до конца, а теперь…

— Музам вообще лучше не доверять, — Ученый принялся рыться в сваленном в углу железе. — Вдохновение вечно — придет, не придет… Капризные они.

— Много мнят о себе.

— Ага. Видишь ли, мало того, что чьи-то создания, так еще и нос задирают, мол, сумели перерасти все придуманные миры и добраться сюда.

Лентяй тяжело вздохнул и налил себе амброзию.

— А воды не много? — сунул нос в ящик Ученый.

— Хватит, — паренек наконец зевнул и отставил полную чашку подальше от края. А то мало ли.

— Спать бы ты шел, — посочувствовал сосед. — Завтра, конечно, выходной, но в понедельник-то опять на лекции. Кажется, модели системных миров или дублей разбирать будем.

— Всегда мечтал.

— А то. Ладно, я к Шуту.

— Ага.

Лентяй снова зевнул и все-таки засучил рукава.

— Так, — забормотал он себе под нос, пристально разглядывая единственный толково сделанный материк, — остальные пусть плавают, существа сами будут разбираться. Всяких зверей из тех книг вроде «Как создать мифы и легенды» я добавил. Расы… люди, конечно, куда без них-то, они ж по всем мирам расползлись. Кто у нас там еще из классики?

Он потянулся, выудил из небольшой свалки томик с нетривиальным названием «Расы: классика», бросил взгляд на второй том, где значилось «Расы: новшества и фантазии», и остановил свой выбор на первом. Для новшеств придется всякие дополнительные условия продумывать, а классику используют все, кому не лень. Лентяй кивнул своим мыслям, убеждая сам себя, что так и надо, да и вообще — и снова почесал коленку.

Классика была проверена такой субстанцией, как время. Причем временем в самых разных мирах, олицетворенным и не олицетворенным. Персонификации времени из разных мирозданий, как высшие существа, периодически сюда захаживали, и Ботаник любил с ними разговаривать. Шут тоже частенько утаскивал какую-нибудь симпатичную персонификацию и долго-долго обсуждал идеи, как запихнуть время в мир. Или что-нибудь еще. На их курсе было много странных богов и божков, которые вместе или по одиночке, но собирались строить миры. Ну а чем еще богам заниматься? Другое дело, что у некоторых был только один мир, где они селились, а другие создавали миры и оставляли их на своих замов, если таковые находились, или вовсе бросали.

Лентяй уже начал понимать, что окажется из последних. Не то чтобы мир ему надоел, но пока просто не хватало терпения. Тем более мироздание получалось каким-то банальным и чересчур классическим, но для новшеств нужна была Муза, а она укатила в свои горы в одном из старых человеческих миров.

Вот же зараза.

Для классического фэнтези-мира был нужен Темный Властелин, но это он уже создал. Людей, пожалуй, стоило, все-таки поселить как можно подальше от темного, а то они слишком любят геройствовать. Лентяй кивнул и передвинул эльфийский лес немного в сторону, а человеческое государство задвинул к краю, почти в угол, окруженный горами. Высокие непроходимые вершины вообще практически везде окружали материк. А нечего. Вдруг еще захотят куда-то уплыть, а молодому творцу сейчас было слишком лениво еще и остальные материки продумывать. Им же тоже истории нужны, а он еле наскреб прошлое для одной территории. Нет уж. Вот если Темный Властелин захочет — пожалуйста, ему можно, все равно далеко не уплывет, у него на землях деревьев нет вообще.

Парень усмехнулся и решительно отпил амброзию.

Так. С картой было покончено, оставались сущие мелочи. Расы он выбрал, список зверей тоже, всякие чудесные птички и волшебные существа определены… А. точно.

Лентяй скривился. С поэзией у него было плохо, этим занималась Муза. Ведь любому миру с Темным Властелином нужен Избранный, который в случае чего этого Темного Властелина может свергнуть. И пророчество тогда надо поместить в историю. Другое дело, что у этих рас на самом деле почти не будет прошлого, ну да они станут считать по-другому. Потому что кидать их в самое начало мира… Парень покачал головой. С этим свои сложности, а ему так не хочется еще и с ними разбираться.

Нет уж. Пусть у людей уже будет какое-никакое, а почти королевство, дальше сами уже по землям расползутся. Эльфы пусть в лесах живут, хогмены займут горные пещеры… Нечего им бродить да выбирать. И ведь просто в какой-то точке жалко кидать первопроходцев, уж лучше так.

Отлично. Лентяй одобрительно кивнул и снова вернулся к Избранному. Посмотрел на фигурку замка Темного Властелина и понял, что сочувствует ему. Придется, бедному, сидеть там, посиживать, злые козни строить и темных по всему миру собирать. Вот же… Избранный. Создатель довольно улыбнулся. Чудесная идея — а пусть в пророчестве будет сказано, что Избранный придет из другого мира. Вон, например, из того, что Ученый когда-нибудь создаст. Или из мира Шута. Или Танцовщицы. Ну мало ли миров они насоздают и сколько их уже создано? Проблемно, конечно, для самих народов такое, ну да ладно. Может, Избранный и не понадобится вовсе.

Кто знает, как пойдут события.

Пророчество, правда, все равно получилось не особенно красивым, но Лентяй уже готов был скрипеть зубами. Хотелось превратиться в белый бесплотный шарик и улететь в какой-нибудь далекий мирок, да только в понедельник с ним много чего могут сделать, если не прийти на лекцию. А вылететь из Академии и записаться в какие-нибудь духи не хотелось. Создателем быть все же интереснее.

Парень тяжело вздохнул и мановением руки вселил в уже расселенные народы память о ненастоящем прошлом. Верования, языки, начальные традиции и, конечно, богов и их почитание. Причем богов не было на самом деле, но как показывала практика (и как говорили на лекциях), большинству разумных или не очень тварей не требовалось доказательство существования бога. Они сами были горазды выдумывать несуществующее.

О себе Лентяй предпочел промолчать. Все равно не собирался сильно следить за этим неуклюжим миром, как только выпустит его на волю.

А Музы все-таки сильно не хватало.

Ллин цвел, обрушиваясь на жителей столицы не только множеством опадающих лепестков, но и смесью запахов, слишком сильных и резких, чтобы непривычный человек смог не потерять сознание. Но на этой улице только Эйд, редко бывавший в городах, опирался о стену ближайшего дома и хватал ртом воздух. Для остальных стоял привычный вечер Оживления, самый обыкновенный, как множество лет до этого. А он здесь был незваным гостем, которого старательно обходили стороной.

Поняв, что резкий запах цветов, заточенный в узких улочках, заменил собой чистый воздух, Эйд откашлялся, попытался втянуть его носом, чтобы смириться, и чихнул. Неужели снова простуда? Эйд не боялся заболеть, но простуда причиняла значительное неудобство. Смешно было вспоминать, но по пути в столицу он чуть не умер из-за подобной мелочи, но на счастье оказался рядом с лесом Солеа.. А еще, подумал юноша мельком, он бы не выжил, очутись в тот раз среди людей. Вон как косо глянул на него мужчина, проходящий по другой стороне улицы, и сжал пальцами рубаху. Не рубаху, а кулон, что прятал под ней — это Эйд знал хорошо, у него был такой же. Но вокруг не кружило ни одного сегбеда, да и простуда, разве она так опасна? Эйд снова чихнул и вытер нос грязным рукавом.

Кива ткнулась носом ему в плечо, и парень, кивнув, медленно пошел дальше. Быстрее идти он не мог, да и спешить пока было некуда. Нужно найти постоялый двор с конюшней. Хотя кого он обманывает? Эйд прекрасно понимал, что за постель и бочку горячей воды придется расплатиться лошадкой, какой бы хорошей и выносливой она ни была. А лошадь оправдывала свое имя и, пожалуй, еще пару месяцев назад за нее бы дали такую сумму, какую Эйд никогда в глаза не видел. Но кто теперь поверит, что она эльфийская? Наверное, и заикаться не стоит, разве что хозяин таверны упрется и не заявит, что за такую кобылу не даст и пару медяков. А, да, нужно бы и немного монет выручить, чтобы прикупить новую одежду — в такой к королю соваться точно не стоит! Она тоже была эльфийской, но пыль и грязь настолько впитались в ткань, что даже стирка вряд ли бы ее спасла. А еще было бы хорошо поесть, но если к постели не будет прилагаться ужин, то что ж, Эйд перетерпит. Давно уже привык засыпать на голодный желудок, так что еще одну ночь переживет. Обидно, конечно, будет, если его не пустят к правителю из-за бурчащего живота, но тот, похоже, уже понял, что хозяин мольбам не внемлет, так что крайне редко давал о себе знать.

Эйд шел по улице, разглядывая дома и выискивая постоялый двор, но нет-нет, а ловил себя на том, что рассматривает прохожих. Люди привлекали его не меньше, чем дома, хотя тело и молило найти поскорее кровать, в которую можно упасть и забыться крепким сном. И все же вот они какие, ллиновцы. Эйд с усмешкой вспоминал, как они с Бэйв мечтали попасть в столицу. Какими же глупыми были, когда совсем детьми верили, что когда-нибудь доберутся до Ллина, ведь их отец — староста деревни! Ага, староста. Много ли это давало? Уже через пару лет они поняли, что Рмоу — их предел. Еще какой-то год они убеждали друг друга, что если не в Ллин, то хотя бы в Ионад непременно попадут, но и эта мечта постепенно превратилась в привычку.

— А вот попадем с тобой на ярмарку в Ионаде, куплю тебе эльфийские подвески, будешь самой красивой в деревне!

— Дурак ты, я и так самая красивая!

Вот и все мечтания. Постепенно они перестали говорить и об этом.

— Видела бы ты Ллин, Бэйв, — прошептал Эйд и нехорошо усмехнулся. — Ничем не лучше Рмоу. И горожане точь-в-точь как наши, ну совсем не отличаются.

Ллиновцы не нравились Эйду больше, нежели сам город. Такие праздные! Казалось, они боялись только сегбедов. Нет, сегбедов, конечно, бояться стоит, но только если рядом чумной, а не просто грязный худой путник, время от времени чихающий и вытирающий нос рукавом. Казалось, что эти мужчины и женщины, торопливо переходящие на другую сторону улицы и шепчущие молитвы против болезни, даже не представляли, что на свете есть существа и пострашнее, которых ни молитвой не отпугнешь, ни жертвами не задобришь — для них ты и есть жертва, и чем больше таких, как ты, тем лучше. Эйд еле сдержался, чтобы не плюнуть одному из ллиновцев прямо в лицо, когда тот, грязно выругавшись на юношу, заслонил своим необъятным телом дочурку, будто в случае чего, это и правда могло спасти.

— Как-то не так я все это представлял, — признался Эйд Киве, и лошадка понимающе заржала. Впрочем, грусть ненадолго затуманила его голову, и юноша снова улыбнулся своей несколько кривой улыбкой. — Но ничего! Не найдем бочку горячей воды, так в холодной искупаемся! И тебя почистим и покормим, — Эйд кивнул сам себе. Говорить лошади, что скоро отдаст ее за ночлежку, которая, скорее всего, окажется местом на конюшне, было неловко. Пусть Кива — всего лишь животное, но если бы не она, Эйд вряд ли бы добрался до Ллина.

Ночь стремительно приближалась. Весной всегда темнело как-то неожиданно, вот вроде бы еще солнце и не намерено садиться, и вдруг, как обухом, полная темень. Иногда удавалось поймать этот недолгий миг и устроиться на ночлег, но Эйд в этом деле все равно не сильно преуспел. Чаще всего он почти на ощупь спускался с дороги на обочину, рискуя переломать ноги не только себе, но и лошади. Спать в такие дни приходилось как попало, так что в итоге Эйд почти всю ночь бодрствовал, вскакивая от каждого шороха, не зная, кого боится больше: разбойников, диких зверей или же детей Бриннена, слуг Властелина Ки Моури. В городе все обстояло совсем иначе. Солнце еще не успело скрыться, как ллиновцы принялись вывешивать на своих домах клетки с эрциниями. Не все, конечно, спешили осветить улицу — в основном, в этом были заинтересованы владельцы таверн и постоялых дворов, но и на некоторых жилых домах тоже появлялись чудо-птицы с ослепительным опереньем — видимо, их хозяева считали, что свет отпугнет воров. Может, они были и правы. Пожалуй, не заметь Эйд, как перед самым его носом некий мужчина повесил клетку, он бы снова осознал, что наступила ночь, только оказавшись в полной темноте. Хотя какой темноте, когда вокруг было столько эрциний! Но проситься на ночлег было бы уже поздно.

Эйд хотел было заговорить с мужчиной, который так долго мучился с клеткой, спросить о каком-нибудь дешевом постоялом дворе или чем-то в этом роде, но тот открыл рот первым и лишь для того, чтобы обругать юношу, обозвать его попрошайкой и прогнать подальше. Эйд, конечно, никуда не ушел — одних слов «Вали отсюда» для этого было недостаточно, но когда он посмотрел на вывеску, освещенную эрцинией, настроение юноши окончательно испортилось. Уж если тебя не пускают в таверну «Кривое копыто», то есть ли вообще надежда найти крышу над головой?

— Интересно, как бы поступили в Рмоу, — задумчиво пробубнил Эйд, припадая к грязному окну таверны и пытаясь хоть что-то рассмотреть внутри. Ясное дело, что так же — Эйд это знал.

А внутри вовсю шло веселье. Три клетки освещали помещение недостаточно хорошо, оставляя много темных углов, так что Эйд даже на мгновение соблазнился мыслью тихо пробраться внутрь. Только вот что потом? Таскать еду со столов, как последний воришка? Нет уж, ни за что! Да и о Киве нужно было позаботиться. Он уже хотел пойти дальше, все еще надеясь, что хоть где-то сможет пристроить лошадь и хотя бы выспаться, как дверь «Кривого копыта» открылась, выпуская развеселую гурьбу подвыпивших. Вместе с их смехом и хохотом оставшихся внутри, на улицу выпорхнула легкая залихватская песенка. Эйд замер. Текст ее, кажется, был простым, незамысловатым, какие любят петь не только горожане, но и крестьяне, умеющие веселиться от души. Причем звучала она на языке людей, но только что-то в ней было не так. Попросив Киву вести себя смирно, юноша юркнул в проем прежде, чем дверь успела закрыться, и спрятался в тени.

Вот оно что! На небольшом возвышении на простых табуретах сидели эльфы: один, постарше, пел, держа в руках арфу, второй, младший, подыгрывал на свирели. Эйд наблюдал за ними, разинув рот. Кто бы мог подумать, что простая песенка превратится во что-то такое… А вот какое именно «такое» он описать все-таки не смог бы. Когда речь заходила об эльфах, ему всегда не хватало слов. Точнее теперь не хватало. А ведь как раньше все было просто! Играя с Бэйв, мечтая когда-нибудь встретиться с эльфами, они придумывали множество синонимов, описывая их внешность, голоса, походку. А потом Эйд побывал в Солеа и понял, что слова нисколько не отражали реальность. Какие же подходили, он так и не узнал и потому не мог описать, какой именно стала простая человеческая песенка в исполнении эльфа. Легкой, но не воздушной, не такой, как гусиный пух, а ниспадающей… Да, именно, как капли дождя, текущие по длинным листьям.

— Хочешь есть?

Эйд вздрогнул от неожиданности и повернулся на голос. Снова вздрогнул и чуть не вскрикнул, даже хотел попятиться, но отступать было некуда. Перед ним стоял один из музыкантов, тот, что играл на свирели. Юноша метнул взгляд на возвышение — второй эльф все еще сидел на табурете, напевая какую-то балладу и подыгрывая себе на арфе. Через несколько тактов Эйд узнал и ее. Снова человеческая, но звучавшая совсем не так, как он привык слышать. Надо же, он даже не заметил, как одна песня сменилась другой!

— Энна перешел на баллады, значит, у меня есть небольшой перерыв. Песни на две, думаю, — сообщил тем временем второй музыкант.

Говорил он на лиахском, но при этом пристально разглядывал лицо собеседника, будто пытаясь узнать, понимает тот его или нет. Лиахский считался общим языком, известным всем народам, но на деле среди людей его знали далеко не все. В основном надобность общаться с представителями других рас была у торговцев и у городской знати. В деревне лиахский знал только староста, да и то набор общих фраз. Эйду и Бэйв еще повезло, что отец одной зимой разрешил им отправиться в Рмоу. Там брат с сестрой прислуживали гранди, за что тот учил их общему языку. Гранди на деле сам оказался лишь учеником посла, но языком владел значительно лучше, нежели староста деревни. Через год ребята заработали денег и купили книгу на лиахском. Книги для бедняков вообще казались дорогой вещью, так что в их домах сложно было найти что-то, кроме «Слова Дахана», написанного на языке людей. Та же книга, что купили Эйд и Бэйв, совсем тонкая и потрепанная, с загнутыми углами и пометками на страницах, для ребят стала настоящим сокровищем. Это были сказки о разных существах, сюжеты которых в большинстве своем оказались знакомы с детства. Но это не имело никакого значения. Эйд и Бэйв открывали книгу, когда рядом никого не было — эта тайна принадлежала только им, и учились читать, а заодно пытались представить, кто держал книгу прежде и кто оставлял эти пометки. Был ли это мальчик из светлых эльфов, который, спрятавшись от родителей в гуще леса, читал сказки и представлял, как станет Героем? Или же девочка из ночных эльфов, которая, как и героиня одной из легенд, собиралась объехать весь мир, а потому в этой сказке столько пометок и особенно подчеркнут список вещей, взятых героиней с собой? А может, ее читал юный хогмен, следя одним глазом за пасущимися невероятными голубыми зверями? Эйд и Бэйв представляли все это и учили лиахский, чтобы однажды встретиться с другими расами (а может, и с теми, кто читал эту книгу). Уроки пригодились Эйду: он спокойно общался с солеанскими эльфами, лишь изредка переспрашивая значение их слов. Таким он видел общение в Ионаде и, если честно, в Ллине тоже, так что поведение эльфа-музыканта удивило его не меньше, чем услышанные из эльфийских уст песенки людей. Чтобы рассеять сомнения паренька, Эйд кивнул, хотя тут же подумал, что такой жест ни о чем не говорит. Подобрать слов для ответа он так и не успел: эльф заметил, что на него смотрят не пустыми глазами, и победоносно улыбнулся.

— Я бы горло промочил, но бесплатно нам только пиво положено, а оно мне не нравится, — он забавно скривился и подмигнул. — А если заказывать за деньги, так почему заодно и еду не попросить? Кстати, меня Осху зовут.

— Э… Эйд, — удивленно ответил юноша, когда тонкие пальцы обвились вокруг его запястья и с неожиданной силой рванули к столу.

Свет от ближайшей эрцинии заиграл бликом на колыхнувшейся сережке эльфа, и юноше даже показалось, что он услышал перезвон тонких висюлек. Точно, серьги! Такие носил каждый светлый эльф, длинные, созданные из маленьких сочленений. При резких движениях они мелодично звенели, и именно с этим звуком у Эйда ассоциировалось пение и игра музыкантов.

— Эйд! — тем временем восклицал Осху, так и горящий внутренним огнем. — Отлично! Так что будешь есть?

— Еду, — ответил тот, все еще не понимая, что происходит. Энна незаметно перешел к следующей песне, так что Осху нетерпеливо усадил Эйда за стол и начал очень живо жестикулировать, привлекая к себе внимание трактирщика. — Зачем ты это делаешь? — нахмурившись, спросил Эйд, потянув эльфа за рукав и вынудив того сесть.

— Пока он подойдет, выслушает, что я хочу, уйдет, вернется, закончится песня, и мне нужно будет вернуться… Эй! Хозяин! Стакан воды и что-нибудь поесть. Воды поскорее.

— Это ты! Я же сказал!.. — трактирщик, завидев Эйда, забыл об эльфе и пропустил его просьбу мимо ушей. Обслуживать оборванца он явно не собирался. Говорил, как и на улице, на языке людей.

— Он мой гость. А я заплачу. Ты же знаешь, — нахмурившись, заявил Осху. Понял ли он слова трактирщика или же догадался по его позе и интонации, было неясно. Зато выяснилось, что трактирщик отлично понимает лиахский. — Воды! Ох, не успел. Тогда еды уж. А увижу, что ты ему ничего не принес, испорчу песню и расскажу про клопов.

Трактирщик и Эйд проводили эльфа удивленным взглядом. Тот же взмыл на возвышение и уселся на табурете так, будто и не покидал его. Снова поднес к губам свирель и заиграл веселую мелодию, прикрыв глаза, будто растворяясь в музыке. Но стоило Эйду подумать, что Осху забыл о своем требовании, как эльф открыл глаза и внимательно посмотрел на трактирщика.

— Ладно, — почесав затылок, произнес тот снова на языке людей и повернулся к юноше. — Чего хочешь?

* * *

Когда последние посетители разошлись, музыканты и их гость поднялись в отведенную им комнатку, эльфы уселись на полу, приняв позу, уже хорошо знакомую Эйду, и он повторил за ними, сумев замысловато скрестить ноги со второго раза (для человека такое — верх мастерства!) и даже почти идеально выпрямил спину. Конечно, ему не нужно было так издеваться над собой, но сидеть самым банальным образом, когда рядом создают из себя удивительные скульптуры такие изумительные существа, он не мог. Не выходило в Солеа, а теперь уже привык. Эйд решил, что с эльфами всегда так — хочешь не хочешь, а пытаешься перенять их обычаи. Конечно, не выходит — человеческие тела для такого не созданы, — но все равно пытаешься. Ноги переломаешь в нескольких местах, пока так заплетешь, а потом без чужой помощи не расплетешься, но все равно попытаешься приблизиться к идеалу. А тут, в небольшой комнате, восседало целых два идеала, и уйти от них было нельзя — показаться неблагодарным Эйду хотелось меньше всего. В конце концов, эти музыканты приютили его на ночь в их небольшой, но светлой комнатке под крышей с нормальными кроватями и чистыми простынями, одна из которых достанется Эйду. Накормили, позаботились о Киве и даже дали возможность вымыться. И все это безвозмездно! Эйд, конечно, уже обдумывал, как отплатит эльфам. Когда он поговорит с королем, то сразу же запишется в ряды собранной против Властителя Ки Моури армии, но выступят они, скорее всего, не сразу же. Как бы юноша ни хотел поскорее расквитаться с мерзавцем, он понимал, что поднятие большой армии — дело непростое и требует время. И если все действительно окажется, как представлял Эйд, у него будет несколько дней, когда он сможет помочь братьям-музыкантам и таким образом расплатиться за их доброту.

Ну а пока он мог лишь сидеть рядом с эльфами и не мешать им. Осху и Энна уже застыли, прикрыв глаза, но не полностью, и стали настолько похожи на статуи, что по спине Эйда пробежал холодок. Они не дышали! Точнее, конечно, глупости — дышали, но только делали это настолько незаметно, что создавалось впечатление, будто они не рождены, а созданы непревзойденным мастером. А потом братья запели. Их голоса сплетались, читая чуть нараспев стихи на эльфийском языке. Эйд хотел узнать, о чем эта песня, даже подумал, что запишет ее и покажет Бэйв, но так и не сделал этого. Молитвы Дахану — не простые стишки, и Эйд полагал, что ему оказана великая честь слышать их, пусть даже не понимая значения слов. В лесу эльфы молились на рассвете и закате, если не считать личных молитв, которые каждый эльф произносил по своему усмотрению, благодаря Создателя. Насколько понял юноша, они никогда ни о чем не просили Дахана, полагая, что тот дал им и без того достаточно, чтобы вымаливать что-то еще. И все-таки Эйд подозревал, что не совсем точно понял объяснения эльфийского жреца — тогда он недостаточно знал лиахский, так что жрецу приходилось упрощать речь, и в конце он смотрел на юношу так снисходительно, что тот решил проглотить оставшиеся вопросы и закончить разговор.

Братьям-музыкантам приходилось молиться не на закате — в это время в трактире начиналась самая жаркая пора — а перед сном. Осху поведал, что Энна поначалу страдал из-за этого, но быстро свыкся и решил, что Дахан услышит его слова и во сне, улыбнется и повернется на другой бок. (Энна, услышав вольный пересказ младшего брата, заявил, что ничего подобного не говорил, но при этом так широко улыбался, что у Эйда закралось подозрение — доля правды в рассказах Осху была.) Сам же Осху спокойно воспринимал молитвы в темноте, замечая, что раз Дахан велик, то ему ничего не помешает услышать слова, и когда солнце покинуло горизонт. Этот юный эльф совсем не походил на тех благородных существ, которые спасли Эйда и дали приют в лесу, хотя в том, что Осху тоже благороден, хотя несколько иначе, сомневаться не приходилось. Это он уговорил брата взять на себя расходы о незнакомце.

— Он отлично знает лиахский и на нем эльфийские одежды, — заявил паренек, аргументируя свое решение. Эйда бы подобная фраза не удовлетворила: наверняка эльфы торгуют в Ионаде одеждой, так что описанный этими словами человек мог оказаться простым купцом, а купцы — народ жухлый. Среди них и честные есть, конечно, но если у человека на уме одна прибыль, как можно ему столь безоговорочно доверять? Впрочем, Энне было достаточно и такого заявления.

Закончив молитву — она всегда длилась недолго — старший музыкант сразу отправился в постель. Осху же явно не спалось. Он с интересом рассматривал Эйда, пытающегося распрямить ноги, затем встал, плавно и быстро, вызывая у юноши волну зависти, забрал клетку с эрцинией и какую-то ткань, затем присел напротив своего гостя.

— Рассказывай, — потребовал эльф, накидывая на клетку ткань. В комнатке сразу стало совершенно темно, отчего голос Эйда прозвучал совсем нерешительно.

— Чего?

Осху внезапно приподнял край ткани, осветив свое лицо снизу, Эйд вздрогнул и попятился, но далеко не уполз, быстро сообразив, что перед ним все тот же эльф, а не порождение Бриннена.

— Кто ты?

* * *

Его звали Эйдом, Эйдом из деревни Аруил, Эйдом, сыном Калваха. Отроки людского племени становятся мужчинами в шестнадцать, но Эйду пришлось пойти иным путем. Возможно, с юношеской страстью он не раз и заявлял, что готов стать взрослым, но если бы ему сказали, что взяв свои слова назад, он изменит случившееся, Эйд, сын Калваха, непременно бы отрекся от них. Ему не дали выбора, ни до, ни после.

В тот вечер закат полыхал особенно ярко, и девушки собрались в коровнике гадать. Бэйв не хотела поддаваться уговорам подружек, считая такие затеи — играми дурочек, но сдалась, когда Эйд шепотом предположил, что сестрица вместо суженого может увидеть что-то важное. Он часто называл ее Сосье, но лишь наедине — крестьяне полагали, что все колдуны отдали сердца Бриннену, и теперь вместо них в груди — комья грязи с шевелящимися червями. Но Эйд знал, что именно сердцем его Сосье в эту ночь увидит что-то важное.

А чуть позже уже сам юноша пытался отказаться идти в коровник с друзьями наблюдать за гадальщицами, потому что полагал предательством увидеть Бэйв без одежд. Но пошел, решив, что спугнет девушек раньше, чем юноши успеют разглядеть чьи-либо прелести: позволить им увидеть голой свою сестру Эйд не мог.

Снега уже почти сошли, но землю еще покрывала холодная корка — она громко хрустела под ногами, и в темноте, сменившей слишком яркий закат, казалось, что за их спинами раздается скрежет чьих-то клыков. Света от птенца эрцинии не хватало, да и его старались прятать, чтобы девушки не узнали о приближении наблюдателей. Вытащить птенца из-за пазухи — проверить дорогу — снова спрятать. Эйд думал, что такие хитрости излишни — их услышат по хрусту наста под ногами.

Скрежет преследовал их неотрывно, но даже зная, что это трескается тонкий лед под подошвами ботинок, избавиться от страха ребята не могли. Они не смели разговаривать и подбадривать себя шуточками, опасаясь, что их голоса в полной тишине ночи прозвучат слишком громко, и единственным их утешением был птенец эрцинии. А ведь раньше ни один человек не смел выходить из дома, когда на землю спускался Бриннен и выпускал своих тварей на волю. Эйду такое описание ночи всегда казалось очень красивым, но только теперь, идя рядом с друзьями, скрадываемыми полной тьмой, и оттого оставаясь наедине со своими страхами, юноша думал, что речь шла не о каждой ночи.

Скрежет шел по пятам и обходил справа, но смельчаки не останавливались, пока не услышали такой же скрежет чуть слева впереди. Затем раздался девичий крик, а что дальше — Эйд помнил смутно. Эрцинии у него не было, и куда делся тот, кто нес птенца, Эйд не знал, но он помнил путь к коровнику. Он мчался, проваливаясь в рытвины, и скрежет клыков усиливался, ему вторил жуткий вой, звучащий прямо за спиной юноши. Девичий крик повторился, и Эйд забыл о собственных страхах — он узнал голос близкой подруги Бэйв. Слева послышался злобный рык и затрещал лед. Юноша на бегу пригнулся и перекатился через голову, лишь через мгновение почувствовал, что часть рукава осталась в чей-то пасти. Остановиться он не мог. Замер, лишь когда услышал сзади крик одного из своих друзей, оглянулся: яркая вспышка (птенец эрцинии пытался взлететь) озарила дорогу и лежащее на земле тело, но вскоре исчезла и она, проглоченная тенью, похожей на волчью морду. Вместе с эрцинией исчезли и мысли из головы Эйда, пока вновь не раздалось рычание. Теперь в голове юноши плясал вопрос, как он найдет дверь в сарай в полной темноте. Искать долго не пришлось, да и двери уже не было. Где-то сзади продолжали рычать черные твари и кричать друзья, а впереди бешено мычали коровы, заглушая все остальные звуки.

В коровнике властвовала тьма. Тьма и безумие. Найти там Бэйв. Как? Эйд не задавался этим вопросом, он знал, что должен, и это было главным. Под ногами одной из коров мелькнул огонек и белоснежная кожа. Эйд ринулся туда, но замер, услышав шорох сена, отступил назад — перед ним промчалась очередная тень, невидимая глазу, но слышная даже в безумном мычании. Нащупав за спиной вилы, приставленные к стене, Эйд схватился за деревянную рукоять и прислушался. В прошлом году ему довелось пасти коров и даже встретиться с волком, так что юноша уже знал, как важно заставить сердце перестать биться громче, чем шелест травы под лапами хищника. В дальнем углу замычала корова и вскрикнула девушка. Нет, не Бэйв, но рубаха Эйда все равно пропиталась холодным потом — в том самом углу кто-то чавкал.

Снова вспышка — совсем рядом, почти напротив юноши — и тихий вскрик. На этот раз сердце Эйда замерло. Он не увидел ее лица, но понял, что перед ним стояла сестра, а между ними… Юноша сделал выпад, пронзая темноту на удачи. Хриплый взвой, снова крик сестры. Он ее задел? Нет, не может быть!

— Бросай! Бросай их!

Эйд отпустил вилы, и чья-то рука потянула его в сторону. Нет, не чья-та.

— Вот, — прошептала Бэйв, быстро вложив в ладонь юноши что-то. «Серп», — догадался юноша.

Они уже бежали прочь из коровника, по полю. Сестра теперь не держала Эйда за руку, но он слышал треск льда под ее ногами, и пока этот жуткий хруст раздавался рядом, он был спокойным.

— К реке, — еле слышно выдохнула девушка.

— Догонят.

— Может быть. Или нет.

Их, кажется, не преследовали — твари были заняты другим. Ребята соскользнули с оврага и забрались в воду. Речушка была неглубокой, но она — дар Дахана, его рука, кормящая крестьян, а сейчас обнимающая двух детей. Она должна защитить, иначе… Иначе!..

Так они и сидели до рассвета, по пояс в воде: Бэйв в наспех надетом платьице и куртке отца, в которой прятала птенца эрцинии и прижимала его к сердцу, словно оберег, и Эйд, сжимающий в одной руке серп, а второй прижимая к себе сестру. Оба одними губами шептали молитвы, пока небо не обратилось в серую муть.

* * *

— Когда совсем рассвело, мы отправились в деревню, — хрипло закончил Эйд. — Там никого не было, одни трупы.

— Так это?.. — Осху, слушавший рассказ юноши, не проронив не слова, потянул за ткань, и яркий свет озарил комнату. Сидеть и дальше с тенями в углах они не могли.

— Да, его слуги, — уверенно заявил Эйд. — Отец рассказывал, что бывают такие ночи, когда тьма пожирает земли. Он не говорил прямо, никто никогда не говорил прямо, будто боясь сглазить. Но ведь это случилось! — он не заметил, как повысил голос. В глазах защипало от несправедливости, но Эйд и этого не чувствовал. — А еще они всегда говорили, что нужно на ночь запирать двери и окна, читать молитвы и вешать обереги. Помогли им засовы, железяки и символы?! Нет! Только мы… Я и Бэйв… Ведь они не просто убиты были, Осху, их жрали, как девушек в коровнике, а я… — Он шмыгнул носом и вытер его рукавом. — Я отвел Бэйв в Рмоу. Она хотела со мной, но мы не знали, опасно ли на дорогах или уже нет. Рмоу пострадал, но не так сильно, только окраины, район бедняков. Сестра осталась у одного гранди, мы работали у него как-то, и он согласился позаботиться о ней, я же отправился к королю. Почему мы должны жить в вечном страхе? Сколько деревень погибло в ту ночь? Я не проверял. Мне и того, что случилось с Аруилом, достаточно. Король живет слишком далеко и, наверное, потому не знает, а нашему маргрейву сейчас не до визитов ко двору: надо городом заниматься. Может, письмо он и отправил, не знаю, и если так, значит, король уже в курсе и согласится меня принять. А если нет… Но он же наш правитель! Он должен заботиться о всех нас! Уверен, он послушает и согласится, что больше терпеть нельзя.

Эйд с отчаянием смотрел в глаза Осху, будто говорил не с эльфом, а с самим королем и теперь ждал его ответа. От прежней улыбки нового знакомца не осталось и следа, а его взгляд стал таким печальным, что у Эйда все сжалось изнутри: он уже не знал, кто только что пережил заново самую темную ночь, рассказчик или его слушатель.

— В общем, вот так я и оказался в Ллине.

Осху решительно кивнул, а затем как-то странно качнул головой.

— Да, он непременно услышит, — согласился эльф. — Только вот… — он задумчиво покусал губу и внимательно посмотрел на юношу. — Не хочу тебя огорчать, но ты не в Ллине.

Глаза Эйда расширились, и он упал на локти, отпрянув от слов Осху, будто от них можно было на самом деле уйти.

— К-как? — только и смог он выдавить из себя.

Эйд действительно не понимал, как могло случиться, что он ошибся. Нет, скорее он что-то не так услышал. Он уже в столице! Ведь город такой большой, и люди такие… и… Юноша опустил глаза и шумно выдохнул, шепча себе под нос: «И так похож на Рмоу…» Глупец! Он же заметил это сразу, так почему не заподозрил неладное?

— Это Гаррен, — раздалось откуда-то из-за спины Эйда, и тот резко обернулся. Энна не спал, а полулежа наблюдал за сидящими на полу. Встретившись взглядом с юношей, старший музыкант тепло улыбнулся. — Отсюда до столицы, — он задумался, что-то вспоминая, затем кивнул: — где-то столько же, сколько от окраин Солеа до Гаррена.

— Всего-то! — радостно воскликнул Осху и легонько толкнул Эйда, вновь выпрямившегося напротив, в плечо. — Не серей: уже совсем скоро увидишь короля.

Юноша невольно улыбнулся. «Не серей». Он ведь правда чуть не посерел от огорчения. Точнее, люди называют такое выражение лица иначе. «Не кисни», например. Но «Не серей» тоже показалось верным. Эйд поднял глаза, собираясь поблагодарить внезапного знакомца, и улыбнулся шире. Да и как не улыбаться, когда напротив тебя сидит будто бы настоящее солнце и хитро щурится.

— И мы пойдем, — внезапно заявил Осху. — Король, конечно, согласится, тут сомнений нет, но мне ой как хочется это увидеть своими глазами.

— А потом сложить песню? — со смехом уточнил Энна.

— Балладу о великом правителе людей! — серьезно кивнул эльф.

* * *

— Что за глупости?!

Когда они добились встречи с королем, Эйд решил, что дело сделано. Пренебрежение гранди, которых они так долго убеждали в важности будущего разговора, юношу ничуть не смущало. Прежде он не часто общался со знатью, но и тех случаев ему хватило, чтобы понять — гранди нет дела до простого народа. Им куда важнее выслужиться перед маргрейвом или королем, нежели разбираться, зачем пришли очередные просители. Эйд также понимал, что не все из желающих увидеть правителя пришли по серьезному вопросу, поэтому не ленился разъяснять, почему его просьба особенная. Осху, правда, шепотом уверял, что ни один из тех, с кем они разговаривали, не был гранди на самом деле, что они просто служащие или как-то так — подобрать верное слово на лиахском он не мог, а у эльфов таких должностей вообще не было. Эйда не смутила его ошибка, и чванливое поведение служащих показалось ему еще понятнее: им повезло оказаться среди знати, так что с простым народом они говорить теперь не хотели.

Они долго мучились с разными служащими и гранди, пытаясь рассказать свою историю, их через слово прерывали и требовали уйти, угрожая позвать охрану, но все же не выполняя угрозы. И все-таки они добились своего: счастливые и полные уверенности, что тирании Темного сына Бриннена пришел конец, предстали перед королем. Но для чего? Неужели для того, чтобы услышать:

— Что за глупости вы несете?

Король усмехнулся, глядя на двух юношей, почти мальчишек, одного — человека, второго — эльфа. Оба аккуратные, в чистых эльфийских одеждах, прекрасно владеющие лиахским и вроде бы здоровые рассудком. В последнем, однако, король явно сомневался. Эйд отвечал на его насмешливый взгляд упрямым молчанием. Конечно, хотелось высказать все то, что уже крутилось на языке, но мысли путались, и в голове звучали лишь обрывки фраз, поэтому оставалось медленно дышать и пытаться успокоиться. Эйд даже не знал, что злило его сильнее: сам отказ или интонация и слова, которые использовал король.

— Послушайте, дети, — снисходительно произнес Его Величество и чуть подался вперед, вызывая у Эйда новый приступ ярости. Вот теперь он почти вспылил, даже рот открыл, чтобы сообщить королю, что давно уже не ребенок, с той самой ночи, о которой только что рассказывал. Не успел — Осху коснулся его руки, и Эйд промолчал.

— Может, вы и не знаете, — продолжал король, — но мы так счастливо живем лишь потому, что уже несколько веков следуем Договору. Господин Ки Моури собрал на своих землях всех чудовищ, которых только видели эти небеса, потребовав с нас незначительную плату. Если вы оглянитесь вокруг, если пройдетесь по городам и деревням, если вдохнете воздух, наполненный ароматом цветов, то согласитесь: плата совсем мала. Да, иногда он выпускает своих тварей, но это случается так редко, что наш мир стоит и таких жертв. Наши земли могут зваться Бео, лишь покуда действует Договор.

Они молчали, не веря своим ушам. Нет, что-то подобное отец рассказывал Эйду, да и Осху слышал от брата о каком-то договоре с Правителем Мертвых Земель, но то были лишь отголоски истории, и в них не звучало ни слова о крови. Эйд полагал, что речь шла о деньгах и натуральном хозяйстве, Осху думал, что говорилось о драгоценных камнях и металлах, но ни один из них даже представить не мог, что за их спокойную жизнь, за то, чтобы они могли беззаботно спать по ночам и просыпаться с первыми лучами солнца, уже давно платят болью и скорбью. Да кому нужен такой мир? Разве можно быть счастливым, зная, что ради этого погибают целые деревни? И ведь их никто не спросил, готовы ли они отдать жизни ради остальных жителей Бео? Никто из Аруила не думал, что тот яркий красивый закат окажется для них последним.

— Теперь-то вы поняли? — продолжал правитель людей. — Тогда подумайте, чего просите. Собрать армию, огромную армию — треть всего человечества, если не больше — чтобы развязать войну, которую мы, скорее всего, проиграем! Думаете, после такой выходки Темный сын Бриннена согласится и далее следовать Договору? Очень сомневаюсь.

— Но почему? — не выдержав, выкрикнул Эйд. Он всю речь короля то сжимал кулаки, то разжимал их, но вот уже несколько фраз пальцы сжимались настолько сильно, что побелели костяшки, разжать их теперь он не мог.

— Что почему? — с усмешкой переспросил король.

— Почему мы обязательно проиграем?

— Потому что на его стороне все самые злобные твари, которые только смог придумать Бриннен.

— И никакой надежды? — с вызовом спросил Эйд.

Король вздохнул и прикрыл глаза:

— Будь ты постарше, знал бы ответ на свой вопрос.

— Зато я знаю, — буркнул юноша себе под нос и, резко развернувшись, покинул дворец. Осху просил его не сереть, так что сдаваться он не собирался.

Противно скрипел мел. Иван Агапоныч специально нажимал сильнее, а мы только и могли морщиться. За год учебы уяснили — если попросить его так не делать, он ухмыльнется и еще сильнее будет. Вредный старикашка.

Я скривилась и демонстративно зажала уши: все равно стоит спиной и не видит. Низкий, лысоватый, в какой-то древней одежде и дружно не любимый нашей группой. Да его хоть кто-то вообще любил? Единственная положительная черта Агапоныча — отпускал он всегда вовремя, секунда в секунду, стоило заиграть нашему радио, заменявшему звонки. Правда, была и отрицательная сторона к такого поведения — он легко мог замолчать на полуслове, собраться и уйти, не договорив тему. А мы сидели дома потом и пытались разобраться, чей закон он нам не рассказал до конца. Жаль, что историю астрономии частично прошли на первом курсе, там было всяко интереснее.

Скрип продолжался, за окном порывистый ветер бросал в стекло колючий снег. Октябрь — не лучшее время года, сейчас бы просто никто не поручился, что буквально полторы недели назад действительно стояло бабье лето. Но сентябрь закончился, и зима, похоже, почуяв неуверенность осени, решила взять бразды правления в свои руки.

— Опять завтра грязно будет, — пробубнила моя соседка не только по парте, но и по квартире, Аленка. — Растает ведь, а джинсы опять стирать.

— Угу.

Я почесала ухо, стараясь не обращать внимания на скрип. Ну и где радио? Агапоныч ведь только на него реагирует. Если не заиграет, может до следующей пары увлеченно рассказывать о том, как, например, Иоганн Гмунден поносил своих собратьев-астрофизиков, когда те в 1432 году восприняли парад планет в качестве предвестника грядущих несчастий. И не стеснялся ведь Агапоныч выражения даже передавать. На немецком, к счастью, но все равно звучало внушительно. Наверное, знала бы значения, могла бы на английском повторить.

На русском материться как-то нехорошо, мне об этом мама талдычит с детства, отец ее не особо активно поддерживает. Да оно и правда звучит не сильно изящно, а в большинстве случаев матерные слова вообще не несут оскорбительного оттенка. В английском тоже, но тут мне легче, потому что в большинстве своем мои одногруппники язык знают не очень, это я с десяти лет на курсы хожу и частенько начинаю говорить на английском. Ну и ругаться предпочитаю на нем же. Все равно не все понимают.

Наконец заиграла какая-то французская песня, и мы дружно облегченно выдохнули. Агапоныч замолчал, шустро сложил свои бумаги в поношенный портфель и молча вышел в коридор, не удосужившись даже попрощаться с нами. Ну да мы привыкшие. К тому же у меня была другая забота, пока народ не разошелся.

— Люди, стоять! — я бросилась к двери, закрывая ее и загораживая выход. — Есть дело.

— Олле, пусти, — заворчал Артем, бросив сумку обратно на парту. — Ну жрать охота, в столовой опять очередь будет.

Его поддержали, но я только хмыкнула.

— Опоздать на следующую пару можно, Светлана Сергеевна сама на двадцать минут вечно опаздывает.

— Да говори уже, — нервно бросила Аня, поглядывая на часы.

— Дебют.

Слово не вызвало у второкурсников энтузиазма. Я их понимала: в прошлом году некоторые участвовали в этом прекрасном мероприятии, устали как собаки, да еще пришлось нескольких преподов потом вылавливать, чтобы сдать пропущенные контрольные. И мне в том числе. Точнее, мне в основном и пришлось их выискивать: группа сказала, мол, раз староста, вот и выкручивайся. А мне не сложно — зайти на кафедру да оставить. Другое дело, что ребятам об этом было знать не обязательно, хотя пронюхали, конечно. Будущие астрофизики и просто астрономы — народ ушлый. По крайней мере, пока не начнутся кафедральные предметы, потому что, глядя на наших старшекурсников, не веришь, что они тоже могли быть шебутными и ленивыми. Хотя, конечно, разные экземпляры попадались.

— Не-не, — начали открещиваться мои любимые подопечные, — на фиг дебют.

— На фиг, — согласилась я и вздохнула. — Ну ребя-я-ят, мне нужны оформители. В этот раз старшие курсы почти дружно отказались, согласилось-то от силы человека три. А там рисовать задник и шар, они немаленькие.

— Иди к первокурсникам, — посоветовала Аня и вздохнула. — Оль, выпускай давай, нам дебют неинтересен. В прошлом году хватило.

Ее подружки согласно закивали.

— So… Мальчики, — я довольно улыбнулась, — вы не отвертитесь. Вас много надо будет, потому что придется колотиться, гвозди покупать, что-то сверлить… Для вас работа всегда найдется, не бойтесь.

— Эксплуататорша, — буркнул Сережка и, подойдя, аккуратно переставил меня в сторону. — Пусти народ уже в столовую, а то тебя съедим.

— И где вы возьмете новую старосту? — скептически поинтересовалась я, благодарно кивая Аленке, принесшей мою сумку.

— Черт, — засмеялся Артем, легко толкнув меня плечом, — придется оставить в живых.

— А вам за помощь заплатят, — запоздало крикнула я, но парни только махнули рукой, даже не обернувшись.

Ну да, не становись на пути голодного студента, съест и не заметит.

В коридоре царил привычный и такой родной гомон. В прошлом году, когда мы впервые оказались здесь вместе с другими группами, было немного не по себе. Старшие курсы казались умудренными опытом, очень умными и едва ли не всезнающими. Вот преподаватели, особенно с нашей кафедры, точно знали все и могли назвать любую звезду даже в отдаленном секторе вселенной. Нам, глупым и маленьким, это представлялось чудом-чудным и дивом-дивным. Вокруг все произносили какие-то умные слова, о которых мы вроде бы знали, а вроде как и слышали почти впервые.

Я шла довольно целенаправленно именно на астронома, еще с детства грезя звездами и ночным небом. Правда, по физике стояла вечная четверка, и сколько бы я ни старалась, никак не могла нормально сдать итоговые контрольные за четверть. Родители недоумевали, а мне становилось обидно до слез. Ну ведь знаю все формулы, применять умею, а на контрольных какие-нибудь идиотские ошибки да вылезают. Мама, правда, махнула рукой и сказала, что быть мне гуманитарием, как и она, интеллигентным и вежливым. Угу, ее счастье, что она в школе французский изучала и не понимает, какие иногда на английском слова произносит ее драгоценная доченька. Мама была гуманитарием, работала выпускающим редактором в местном журнале и усиленно с детства прививала мне любовь к книгам. И писала иногда, но показывала свои творения только нам с отцом, да и то под страхом смерти. Позориться не хотела. Было бы чем, конечно…

Папа работал инженером на заводе по производству пластиковых окон, так что не сильно вникал на самом деле. Помогал с алгеброй и геометрией, иногда с химией, но с физикой у него тоже не ладилось.

Короче. Когда я взяла и поступила на факультет астрономии, да еще и на бюджет (ну мало ли, что была последней в списке бюджетников), у родителей едва ли не в буквальном смысле отвисли челюсти. Нет, они знали, что я документы туда подала, специально ЕГЭ сдавала по физике, но шансов поступить на журналистику у меня было куда больше. Еще я предполагала в случае чего пойти на психолога, там тоже надо много разговаривать, а я это дело люблю. Не всегда, но большую часть времени. Иногда — преимущественно на английском. Мне нравилось произносить слова на другом языке, нравилось их звучание. Словно начиная говорить на английском, я становилась чуть-чуть другой — немного чопорной или немного развязной. Или еще какой, но — другой. Как если иной язык был маской, надевая которую, я бы перевоплощалась.

Кстати о масках.

— Shit, — я хлопнула себя по лбу. — Забыла совсем, мне же завтра на тренировки.

— Вы спектакль готовите?

— Ага, «Сон в летнюю ночь».

— Шекспир, — закатила глаза Алена, — как обычно. Тебя ждать-то во сколько?

— В девять, — я начала спускаться на второй этаж, — это же начало. До генеральной репетиции нам пилить и пилить.

Моя соседка по квартире только фыркнула.

Мы жили с Аленкой вместе, снимая однокомнатную квартиру неподалеку от центра. Вот еще одна причина головной боли для моей мамы. Пройти-то на бюджет я прошла, да только в другом городе, ближе к столице. Может, родители еще и поэтому не верили, что я поступлю. Ну а что сделать, если у нас нет этого факультета? А на физику мне не хотелось, больно надо. Астрономия интереснее, хотя и тут физики выше крыши, конечно.

С Аленкой я познакомилась в соцсети. Во «Вконтакте» уже была создана группа наших первокурсников, там я и увидела ее вопрос, мол, где можно снять жилье. Написала ей сразу, объяснила, кто такая, и как-то слово за слово мы разговорились. Договорились, что жить будем вместе, по скайпу с вебкой пообщались и в итоге сняли однушку на двоих. Второй год так и живем. Хозяйка квартиры хорошая, она еще после первого курса, когда мы на летние каникулы разъезжались по домам, сказала, что может сдать нам помещение снова. Грех было отказываться, между прочим.

Стипендии хватало на всякие побрякушки и еду, конечно, плюсом мне как старосте еще сверху пару тысяч добавляли. Родители что-то присылают, но я не могла сидеть без дела. К тому же театральный кружок не бесплатный, да еще я на курсы английского снова пошла, уже здесь, в чужом городе. Словарный запас никогда не поздно пополнить, к тому же после третьего курса собиралась съездить в США по программе «Work and Travel», заодно поработать там и отдохнуть. Деньги никогда лишними не будут.

Так что с Аленкой мы на пару устроились по вечерам подрабатывать в небольшой пекарне неподалеку от дома. Заодно и кулинарный навык разовьем, хотя от пирожков через какое-то время едва ли не тошнить начало, наелись и наготовились досыта.

— Кстати, ты меня в выходные подменишь?

Я отстраненно кивнула, параллельно адресуя кивок и проходящему мимо первокурснику. Кроме обязанностей старосты, я взяла на себя еще и кураторство, хотя теоретически оно начиналось с третьего курса. Впрочем, я ходила к малышам с Машей, четверокурсницей, и перенимала у нее опыт. Машик была одной из тех немногочисленных девушек, что твердо намеревались доучиться до конца. Она говорила, что многие ее одногруппницы или просто ушли, не сумев справиться с нагрузкой, или повыходили замуж и теперь сидели дома в ожидании ребенка. Хотя первая причина была распространеннее.

— В конце концов, — как-то однажды задумчиво заметила Машик, — среди астрономов парней все больше, а девушкам полагается быть гуманитариями.

Вот именно поэтому у меня всегда были проблемы с оформителями. Ну, как «всегда». На первом курсе я вообще почти случайно угодила в оформители. Рисовать не умею, максимум — могу накалякать цветочек, да и тот зачастую смахивает на мутанта. Зато получается руководить, так что Ирина Александровна, наша боевая Дама — просто женщиной ее назвать язык не поворачивается — и куратор по внеучебной деятельности, шустро записала меня в помощники главы этих пресловутых оформителей. Тогда над художниками стояла Алика Меньшикова, но в этом году она вышла замуж и уехала в родной город мужа, так что я осталась одна. А рисовать-то надо, для целого факультета, между прочим. Но среди парней художников мало, а девчонки отказываются. На нашу группу из тридцати человек приходилось восемь девчонок всего, трое из них рисовать умели, еще двое более-менее управлялись с кисточками. Проблема в том, что им жутко лень было сидеть в универе целыми вечерами и рисовать что-то. Впрочем, я точно знала, что Иришка согласится, она вообще нас с Аленкой держалась. Аня и ее подружки как раз ни за что не пойдут, ну да ладно. У меня и правда еще малыши есть, а их вроде расшевелить можно. Человек десять набрать все равно просто необходимо. Художников. А парней вокруг и так толпы.

— Олле, в стену врежешься.

— А?

Я едва успела отпрянуть назад и почесала смущенно нос. Аленка покачала головой.

— Блин, Олле, возвращайся в реальность.

— Художники мне нужны, — проныла я, падая на диван, поставленный на втором этаже. — Дама же требовать будет этот чертов воздушный шар, а я понятия не имею, как его рисовать. Еще ватманы закупать, краски, кисточки. Парней за гвоздями отправлять, потому что корзину и помост надо будет объемными делать.

— Малыши в твоем расположении, — фыркнула подруга, вытаскивая из сумки йогурт. — Вспомни нас, везде пытались участвовать. Уж ты точно совала нос даже куда не следует.

— Да ну тебя, — беззлобно огрызнулась я, заглядывая в сумку в поисках минералки. — Слушай, я в аудитории бутылку вроде оставила.

— Ее Тим стащил.

— Arse!

— Не знаю, что ты сказала, но соглашусь, — Алена фыркнула. — Хотя лучше было бы вспомнить какие-нибудь заумные термины.

— Сейчас мне вспоминается только сферическая астрономия, — я потерла глаза и откинулась на спинку. — Слушай, наверное, нам тоже надо было в столовую сходить?

— Не, все равно еще три пары впереди. А раньше В.В. нас не отпустит.

— Не отпустит, — уныло согласилась я и снова вернулась к мыслям о художниках.

У малышей пары на сегодня закончились, так что к ним я пойду уже завтра. Надо бы до расписания будет пробежаться, посмотреть, в какую перемену лучше зайти. С тем же Агапонычем встречаться жутко не хотелось. Ему бы белый халатик, и получится идеальный сумасшедший доктор, ставящий безумные эксперименты. Пока же он испытывал исключительно наши нервы. Старшие курсы советовали терпеть и говорили, что те, кто пережил пары Агапоныча, уже ничего могут не бояться. Поживем — увидим, конечно.

Зазвонил телефон, я несколько удивленно взглянула на дисплей. Обычно все мои знакомые в курсе, что когда я в универе, то беру трубку очень редко. Только по делу. Хотя, конечно, эти самые знакомые в большинстве своем учатся со мной же. Впрочем, высветился номер Анжелики Аркадьевны, моей преподавательницы на курсах английского.

— Да?

— Hi, — раздался в ответ какой-то охрипший голос. — How are you?

— I’m fine, — это прозвучало на автомате. Анжелика общалась со мной и остальными преимущественно на английском, даже если звонила. — How are you?

— I got sick. Therefore we do not meet that week.

— Оу… What a pity! — я расстроено вздохнула. — Okay, get well soon! See you letter.

— Of course, — Анжелика на другом конце трубки страшно закашлялась. — Sorry, see you.

— Bye!

— Я так понимаю, Анжелика? — Аленка потягивала вытащенный из все той же сумки сок.

Я не выдержала.

— Слушай, у тебя там холодильника нет часом? А, да, Анжелика. Заболела, так что на этой неделе занятий не будет.

Ответить подруга не успела. Радио смолкло, и студенты принялись разбредаться кто куда. У нас следующей парой стояла геометрия, выделенная отчего-то как отдельный предмет. Можно было не торопиться, но Аленка уже поднялась и встала, выжидающе глядя на меня.

— Олле, идем.

— Ну за-а-ачем? Она же все равно опоздает.

— Олле, — подруга потянула меня за руку, — староста не должна подавать плохой пример.

— А я нехорошая староста.

— Ну да, ты сильно занятая, — засмеялась Алена, подходя к лестнице. — Пойдем, то вдруг Свет наш захочет устроить контрольную.

— Не захочет. Она добрая.

— Олле!

— Иду я, иду.

На самом деле, конечно, глупое прозвище «Олле» к моему настоящему имени не имело никакого отношения. Просто Артем когда-то взял еще на первом курсе и назвал меня так. Вот и прицепилось. Большая часть группы только так и называла, остальные — Оля, преподы преимущественно Ольга или Ольга Викторовна. Хотя к Олле я привыкла и считала вторым именем.

А Светлана Сергеевна была вообще рассеянным человеком. Мы не сразу к этому привыкли, недавно вот крепко запомнили, что она на свою же пару опаздывает всегда стабильно на двадцать минут, а когда и больше. Потом все извиняется, крутится, роняет что-то, а мы терпеливо ждем. Свет наш еще довольно молода, так что парни мгновенно становятся джентльменами. Ну, учитывая процентное соотношение женщин и мужчин на факультете, нас вообще холить и лелеять должны, а они меня даже слушать не хотят. Вредные.

В аудитории сидели уже шесть человек.

— Ни слова о дебюте, — предупредил Александр Первый, заметив меня. — Я приду забить гвозди, но не рисовать.

— Больно надо, — махнула я рукой, с Аленкой проходя на свое место.

Александров в группе было трое, как и Дим. Так что мы на первом курсе долго веселились, особенно на паре истории, когда и раздали им прозвища, чтобы отличать. Особенно учитывая, что Сашки любили сидеть очень близко друг с другом, а шутки ради Дмитрии тоже рассаживались рядом с ними. Преподы первое время изумлялись и путались. Мы тоже, пока не начали называть по прозвищам. Те не обижались, да и где-то в это же время ко мне намертво прилипло «Олле».

* * *

На последней паре нас задержали минут на двадцать. Я нервно поглядывала на часы, не зная, как бы вежливо намекнуть Виктору Владимировичу, что опаздываю. До репетиции оставалось еще часа полтора, но хотелось сначала забежать домой, захватить томик Шекспира в оригинале да переодеться. До студии, где мы занимаемся, ехать минут сорок, так что времени на самом деле было не сильно много. До дома тоже добраться надо.

А В.В., как мы между собой называли нашего куратора с кафедры, разглагольствовал о зимней сессии, о том, как нам необходимо хорошо учиться и не забывать о контрольных работах. Что на следующий год нужно будет писать курсовые, а также решать, где проходить практику. Кстати, хороший вопрос, где будущему астроному пройти практику? Ну не в школе же: там, кажется, вообще этот курс отменили.

Одногруппники откровенно скучали, кто-то игнорировал В.В., и тогда куратор начинал стучать указкой по столу, но ни на миг не замолкал, что характерно. Ну вот как прервать этот словесный поток? Loud mouth, В.В. Наконец мне это надоело, я подняла руку. Мужчина меня заметил и просто спросил:

— Да, вы что-то хотите спросить?

А то!

— Понимаете, Виктор Владимирович, у нас пара закончилась двадцать минут назад, и тут многим по делам надо бежать…

— Дела важнее учебы? — он как будто удивился, даже бровь приподнял.

Я постаралась мило улыбнуться.

— Просто, Виктор Владимирович, мы… то есть, примерно половина группы, в том числе и я, приехали из других городов. И нам нужно на подработку, чтобы платить за квартиру, учебу, купить продукты. А кто-то на курсы ходит, у кого-то собака может квартиру разнести, если ее не выгулять вовремя. Дел много. Поэтому отпустите нас.

Аленка показала мне большой палец. Сзади Игорь прошипел что-то явно одобрительное.

— Староста верно говорит, — подал голос Александр Третий. — Мне вот на работу надо, кредит выплачивать.

— Какой кредит? — оторопел на этот раз на самом деле В.В. — Вам сколько лет?

— Девятнадцать.

— И кредит?

— Мне нужен был нетбук, — Сашка пожал плечами.

— Давайте перенесем разговор, Виктор Владимирович, — я поспешила вмешаться, бросив взгляд на часы. — Например, в конце нашей следующей пары выделим полчаса. Хорошо?

— Хорошо, — моргнул мужчина и спохватился. — Только не забудьте сделать домашнее задание!

— Я прослежу, не волнуйтесь, — я улыбнулась, подхватывая сумку. — До свидания!

Мы толпой вывалились из аудитории. Парни что-то проорали мне вслед, но мы с Аленкой уже бегом спускались по лестнице. Ей надо было на еще одну подработку, репетитором, а я уже почти опаздывала в театральный кружок. Поспешно натянули куртки и выбежали на улицу. Остановка нашего автобуса располагалась через две дороги. Через первую был светофор, а вот на второй вечно приходилось ждать, пока какой-нибудь водитель соизволит остановиться, да и то порой тормозила только одна полоса, зато на второй напрочь игнорировали пешеходов. Автомобилисты в этом городе были те еще.

Мы перешли через первую дорогу и остановились у пешеходного перехода, дожидаясь, когда остановится поток машин. Я нервно притопывала ногой, мысленно ругаясь на водителей.

— Нет, блин, нельзя, что ли, остановиться, — Аленка бросила взгляд на часы. — Придется звонить и предупреждать, что опоздаю. Да пропустите уже!

Ее словно услышал кто-то свыше, и машины как-то вдруг закончились. Стало подозрительно тихо, что мы с подружкой удивленно переглянулись. Нет, бывали моменты, конечно, когда удачно совпадали светофоры на предыдущих перекрестках, но нам везло редко.

— Идем? — я потянула подругу, но она вдруг заартачилась.

— Стой, там из-за угла машина едет.

— Да нету, — я шагнула вперед. — Ален, мы же опоздаем, бежим.

— Олле!

Я уже пересекла половину дороги, но обернулась на оклик. Визг тормозов вылетевшей из-за угла машины заставил вздрогнуть, свет дневных фар ослепил буквально на мгновение, а потом стало слишком больно и слишком темно.

* * *

Раскалывалась голова, и нещадно болели ребра. По крайней мере, так было в первые мгновения, когда я пришла в себя. Открыла глаза и резко села, даже не задумавшись о неожиданно пропавшей боли. Это я где?

Кровать была похожа на мою, оставшуюся дома, в родительской квартире. Светлая, односпальная. И вообще сама комната как-то подозрительно смахивала на ту, где я жила прежде. Это я когда успела домой вернуться? Да нет, стоп. Чудеса чудесами, волшебство в книгах, рационализм рулит. Другое дело, что вон тот стол в углу точно мой, только совсем пустой и чистый, словно привезли только что. Еще комп не поставлен, тетрадки не свалены, учебников нет. И шкаф тоже мой, новый опять же. Никаких глупых наклеек и случайной глубокой отметины, оставленной дротиком от дартса. Хм. А еще в этой комнате нет ни окон, ни двери. Что за бред?

— Не бойся.

Я вздрогнула, да так и осталась сидеть на постели. Буквально из ниоткуда на трехногом табурете появился парень. Довольно высокий, светло-русый, в обычной такой одежде. Даже джинсы модные, с прорехами.

— Ты кто?

— Лентяй.

— What? — я непонимающе моргнула и нервно улыбнулась. — Лентяй?

— Ага, — он как-то безмятежно улыбнулся и качнулся на табурете. — Не буду многословным. Ты тут из-за меня оказалась.

— Правда? — я хмыкнула. — Это почему? Я вообще на театралку опаздываю. Мы роли сегодня разбираем, и я сильно не хочу играть какое-нибудь дерево.

— Ты туда не попадешь, можешь не волноваться, — Лентяй постучал пальцами по стулу и будто задумался. — Спросишь ведь почему… Говорить… Или не стоит…

— Говори, — потребовала я.

Не попаду. Ага, как же. Так, меня вроде сбила или почти сбила машина. Возможно, я потеряла сознание, а это водитель? Он привез меня домой? Та-а-ак. А что, если он маньяк какой-нибудь? Хотя это из области фантастики, конечно. А в комнате потайная дверь. Ну, тогда точно маньяк.

— Да ты просто умерла, — вдруг расплылся в улыбке парень и развел руками, — сбила машина, на всей скорости. Насмерть сразу. Твоя подруга в обморок свалилась, когда увидела. Приехала скорая, констатировала твою смерть. А водитель, кстати, уехал, даже не остановился.

— Стоп, — я выставила руку, пытаясь собрать мысли в кучку и переварить услышанное. — Ты несешь какой-то бред.

— Да нет, — Лентяй пожал плечами. — Не несу. Хочешь, покажу?

— Что покажешь? — оторопела я, оглядываясь. — Тут ни телека, ни компа…

— Да не так, — парень поморщился и махнул рукой.

Теперь я могла ловить свою челюсть, да только руки словно отказали. Машинально принялась вспоминать формулы и правила, но ни одно не объясняло, каким образом в воздухе посреди комнаты появилось круглое… окно, что ли, в котором мелькало изображение. Этакий портативный телевизор. Или огромный круглый планшет. А на картинке я видела уже почти знакомую ситуацию. Девушка, в которой я узнала себя, перебегает дорогу и останавливается на полпути. Да, Аленка меня окликнула. Сказала же еще перед этим, что из-за угла машина выедет, а я поторопилась…

На моих глазах вылетела машины — серая десятка — и на полном ходу меня сбила. Не самая красивая картинка… Машина уехала, моя фигурка упала где-то в стороне, и я отчетливо увидела кровь, растекающуюся подо мной. Сбоку упала в обморок Алена, забегали люди. Через какое-то время приехала скорая, и мое ненаглядное тельце переложили на носилки, укрыв с головой.

Ну, из этого короткого фильма можно было действительно сделать вывод, что я мертва. Только, пожалуйста, скажите, какой здравомыслящий человек может в подобное сразу поверить? Не знаю, наверное, те, кто точно верит в волшебство и магию. Я с детства усвоила, что если хочу чего добиться, то лучше сделать это самой. Поскольку то, что доставалось моей семье довольно легко, потом приносило нехилые проблемы. Спасибо, не надо такого счастья.

— Ты не веришь, — как-то грустно констатировал Лентяй, опять же взмахом руки убирая портативный телевизор. — И я ведь не смогу тебя убедить… Слушай, у тебя есть выбор.

— Да? — рассеянно поинтересовалась я, пытаясь осмыслить увиденное. — Это какой же? Остаться здесь или умереть? Ты маньяк или кто?

— Я бог, — парень взъерошил волосы. — В дипломе написано «Созидатель». В смысле, миры могу создавать. Так, насчет выбора. Да все просто — ты и правда либо выбираешь смерть, либо сыграешь роль Избранного.

— Что-что?.. — я кашлянула, изумленно на него уставившись. — Слушай, бог… Или к тебе на «вы»? В общем, я бы хотела вернуться в нашу квартиру. К Аленке, в смысле. И пойти в театралку.

— Если я верну тебя в твой мир, там ты умрешь совсем, — пожал плечами Лентяй. — То кино было реальным вообще-то.

— Но я здесь. Или там мой клон?

— Вроде того, — бог задумчиво кивнул. — Я скопировал твою внешность и общие параметры. Копию оставил на дороге, а тебя вылечил и сюда перенес. Это вообще межмирье, перекресток миров, если говорить по-простому. На самом деле, конечно, вид у него не такой, но я выцепил эту комнату в твоем сознании. Ничего, что по минимуму ее обставил?

— Ничего, — ошарашено ответила я, в очередной раз стараясь уложить услышанное.

Так. Передо мной сидит вроде бог с дипломом Созидателя. Боги учатся и получают дипломы? Вот те новость. Хорошо. Эта комната на самом деле перекресток миров. В своем мире — на Земле — я вроде как умерла, но этот… Лентяй меня клонировал, оставив копию скорой, а оригинал вылечил и перенес сюда. Зачем? А… чтобы я сыграла роль какого-то избранного.

Ну чушь же.

Парень покачивался на табурете и не сводил с меня взгляда. Я невольно поежилась и бросила взгляд на часы, но секундная стрелка не двигалась. Остановились, похоже.

— What the hell? — я потерла лоб. — Лентяй… ничего, что по имени?

— Ничего, — благосклонно кивнул бог, продолжая раскачиваться.

— Так вот. Как я могу поверить в это все?

Он дернул плечом.

— Почти никак, — Лентяй сморщил нос. — На самом деле, если я верну твое тело на Землю, ты сразу умрешь, потому что тебя уже вычеркнули из мировой сети… Э… в общем, вычеркнули. Ты мертва. Окончательно и бесповоротно. Поэтому если я попробую так доказать, то просто тебя потеряю. А оно мне не надо.

— А второй вариант?..

— Второй вариант… — задумчиво протянул парень и кивнул. — Если ты выбираешь второй вариант, то придется играть роль Избранного до конца. Тут уже ничего не поделаешь. Я помещу тебя в мой мир, и ты там останешься навсегда, пока не умрешь.

— Прекрасно, — только и смогла выдать я. — Короче, выбора у меня почти нет.

— Да я тебя потому и вытащил, что мне Избранный нужен! — возмутился Лентяй, прекращая качаться.

— Я-то почему?

— Ну…

— Да? — я скептически взглянула на него. — Почему? Что, более подходящих кандидатур не нашлось?

— Да нашлись бы, наверное, — бог вздохнул. — Просто я тут заглянул в свой мир — а он самый первый, который я создал — и обнаружил, что там как-то все очень плохо. Так что пора появиться Избранному. Чтобы не откладывать дела в долгий ящик, пошел в ближайший мир, которым оказался ваш. Один из древних, между прочим. Ну и первой умирающей оказалась ты. Я же не могу просто так из общей сети вырывать живых. А ты умерла. Наверное, в следующую секунду еще кто-то где-то умирал, но ты оказалась первой.

— Oh crap, — только смогла пробормотать я. — Ты хочешь сказать, что я попала сюда тупо из-за тонны совпадений?!

— Не тонны, — возразил Лентяй и встал. — Решай уже. В моем бедном мире все как-то грустно. Или тебе пожить еще не хочется?

Я вздохнула. Все равно в происходящее не особо верилось, хотя все пять чувств, включая интуицию, твердили, что это реальность. Странная, но все-таки настоящая. Стать избранным… А, нет. Избранным, именно с большой буквы. Что у нас там Избранные обычно делают? Ага, спасают мир. Он шутит, что ли? Мне, будущему астроному, спасать мир? Ах да, я же вроде как померла…

Ох. Я похолодела. Если я и правда погибла, сбили меня насмерть, то каково моим родителям? Я видела их последний раз всего два месяца назад, но уже успела соскучиться, и завтра должна была с мамой созвониться, а теперь… Боже, как они там? Что они почувствуют? Боже…

Напротив вон бог стоит.

— Лентяй…

— А?

— А мои родители?..

— Будут плакать, — неожиданно грустно сообщил он. — Потерять любимую дочь — это всегда печально. Настоящая неизбывная печаль, которая навсегда останется с ними. Но у них будет еще ребенок, насколько я могу видеть.

— Что? — я изумленно вскинула голову. — В смысле?

— В прямом, — парень криво улыбнулся. — Сын родится, только не знаю, когда именно.

Стало чуть легче. Может, и им будет не так… грустно. Да нет же, глупости. Как я вообще могу представить, что испытывает человек, который потерял близкого? Я, слава… то есть, к счастью, никогда и никого не теряла.

— Что ты решила?

Решить… Умереть окончательно на Земле и поиграть в Избранного в каком-то другом мире? Оh, shit. Я астроном! Астрофизик! Какие боги, другие миры и перекрестки миров? Не то чтобы законченная атеистка, но как-то не верю я в богов. А он вон, сидит тут прямо передо мной. Вроде бы бог. Ну, по идее, чтобы проверить правдивость его слов, я должна выбрать вариант, где нужно сыграть роль. Заодно проверю, какая из меня актриса. Да и к тому же… и правда, все-таки еще сумею пожить. Возможно, до глубокой старости. Ну, чем черт не шутит.

— Хорошо, — я кивнула, чувствуя смутную подставу. Такой шанс спасения нехорошо легко плыл в руки, а это могло означать неприятности. — В смысле, я стану Избранным.

— Прекрасно! — Лентяй как-то слишком активно обрадовался и засуетился. — В общем, если кратко — тебе придется победить Темного Властелина. В том мире его называют Властелином Ки Моури, Мертвых земель.

— Угу. Твои народы говорят на английском?

— Нет, — бог махнул рукой, — но ты не волнуйся, я подарю тебе возможность понимать их. Язык там не самый легкий, да и затягивать поход ради обучения смысла не вижу. Так что этой способностью я тебя наделю. Дальше… — он как-то задумчиво оглядел меня. — Встань.

Я послушно поднялась на ноги. Вот же, джинсы внизу загнулись, кофта вся мятая… И почему я босиком, спрашивается? Колготки было рано надевать, так что я ходила в носках. Куда делись? Кто съел? И кроссовки, мои любимые кроссовки!

— Мда, воин из тебя плохой, — недовольно цыкнул парень. — Значит, будешь потихоньку осваивать. Я, конечно, мог бы дать тебе способность великих воителей, но нет, ты этого просто не вынесешь. Мускулатуры тебе побольше надо, да и вес увеличить. Ну и вообще. Волосы, кстати, придется обрезать, но это уже на месте сделаешь.

Я только хлопала глазами.

— Конечно, — только и сумела выдавить. — Слушай, может, ты просто сразу закинешь меня к этому Темному Властелину своему с каким-нибудь супер-пупер кинжалом, который разит без промаха? Пока Властелин будет приходить в себя от моего внезапного появления, я кину кинжал. А раз тот не промахивается, то как раз и убьет? А? Ну что тебе стоит?

— Не, — мотнул головой Лентяй, — так неинтересно.

— Неинтересно? — я фыркнула. — Зато легко и просто!

— А ты потом что делать будешь? — парировал он. — Я тебя вплету в сеть жизней, и пока не умрешь, не смогу из мира вытащить. Как будешь из замка выбиратьcz? Там много всяких чудовищ, между прочим. И они тебя с удовольствием съедят.

Я скривилась. Ну да, не самые лучшие перспективы.

— В замке и поселюсь, — буркнула я, закатывая рукава кофты. — Хорошо, поняла. Будет поход?

— Будет, — кивнул Лентяй. — Но с этим ты на месте разберешься. Немного все-таки еще упрощу тебе жизнь. Вещи верну. И чуть улучшу твой воинский навык.

— Какой?

— Ну, чтобы тебе было немного проще учиться меч таскать, — пояснил парень. — Тебя же вообще будут считать великим воином, наверное, так что придется тебе учиться.

— Ролевики, окей, поняла, — перспективы откровенно не радовали, если на то пошло, но уж раз я решила провести эксперимент, то надо доводить его до конца. — Только, я так понимаю, ты своему народу моим появлением подбрасываешь огромную свинью, да?

Лентяй на минуту задумался, а потом щелкнул пальцами.

— Точно, это ж выражение у вас такое. Вроде того, да мне как-то… без разницы.

— Без разницы? — возмутилась я. — Слушай, это же твой мир вообще-то.

— Мой первый мир, — уточнил бог.

— Тем более.

— Да он какой-то скучный получился, — голос прозвучал неожиданно жалобно. — И Муза тогда не вовремя укатила… Ну, ладно. Понимать ты их будешь, воинскому делу обучишься быстрее, чем могла бы при нормальных обстоятельствах. Твоя цель как Избранного — убить Властелина Ки Моури. Остальное — как хочешь.

— Угу.

Я покосилась на из ниоткуда появившуюся сумку и подтянула ее к себе. Тетрадки, телефон, еще работающий, между прочим, с полной зарядкой. Другое дело, что сети нет, и я никому не могу позвонить. Ручки, помада, ридер, блокнот… о, паспорт и ключи от дома. Все, что было у меня с собой в тот день. Я усмехнулась.

Ну что ж, все-таки какая-то часть меня относилась к происходящему скептически, и я прекрасно это понимала. Не каждый день вроде как умираешь, а какой-то парень, представившийся настоящим богом, просит стать Избранным в его первом созданном мире. Для приличия можно представить себя на месте Алисы. Только надеюсь, что этот Лентяй меня в дыру не кинет, а аккуратно перенесет. Я вроде как его мир должна спасти от злого властелина. И у бога прямо-таки говорящее имя…

— Слушай, Лентяй.

— А?

— Ты перед переносом верни кроссовки, а то босиком я не хочу там разгуливать.

Бог улыбнулся и кивнул, поднимая руки.

— Договорились.

И резко отмахнулся.

Ионад удивлял, только вот Эйд почти не замечал, как центр мира, где сходятся торговые пути четырех рас, разительно отличается от остальных городов. На самом деле юноша фактически не видел Ллин, чтобы сравнивать. Они прибыли туда почти перед самым закатом, нашли постоялый двор, где на эльфов смотрели не так подозрительно, а уже утром отправились во дворец. Получив отказ, Эйд буквально переполнился яростью и не видел, не слышал ничего, кроме клокочущих внутри эмоций. Братья-музыканты предложили покинуть столицу, чему юноша не сопротивлялся — тут им делать было уже нечего. Только на полпути в Ионад Эйд вспомнил странное поведение хозяина постоялого двора, радовавшегося, что странные гости не задерживаются, и тогда Энна рассказал, что если ты не гранди своего народа, в Ллине тебе лучше не появляться. Простые бродячие музыканты людского племени — и те незваные гости для столичных жителей, а что уж говорить об эльфах, ведь неизвестно, что у них на уме. Поэтому братья и предложили отправиться в Ионад, где действительно рады каждому.

Хотя Эйд успел успокоиться, он все равно не замечал прелести города-ярмарки, потому что полностью погрузился в мысли о своих дальнейших действиях, которые виделись ему крайне смутно. Он вполуха слушал восхищенные рассказы Осху об удивительном строении Ионада, хотя не так давно мечтал здесь побывать. В город они попали через Ворота Людей, и эльф с упоением описывал еще три въезда, связанные со светлыми и ночными эльфами и хогменами. Эйд почти ничего не запомнил. Он даже не удивился, что сразу за высокой крепостной стеной начинается Рыночная улица, образующая кольцо вокруг города, самая длинная и самая шумная во всем Ионаде. По словам Осху, здесь торговали скотом и мясом, овощами и зерном, а также всякой безделицей, сваленной в невероятную кучу на одном лотке. На этих словах Эйд даже кивнул, вспомнив торговца, у которого с сестрой купил книжку на лиахском языке: у того тоже лежали какие-то украшения и предметы быта, по словам хозяина лавки, принадлежащие представителям чуть ли не всех рас. Если бы у Эйда тогда оказались лишние деньги, он бы купил Бэйв подвеску, которая была приобретена у ночных эльфов, но теперь, оказавшись в Ионаде, юноша подумал, что правильно сделал, не поддавшись на уговоры торговца. Хотя подвеска была красивой и сестре непременно пошла бы.

Осху пообещал, что они еще пройдутся по рынку, но сначала им следует подумать о ночлеге и дальнейших действиях. Первым занялся Энна, оставив друзей вдвоем и быстро растворившись в толпе, о втором же предстояло позаботиться самому Эйду. Улица, на которую они попали — одна из Народных, улица Людей — казалось, не имела ничего общего с городскими улицами. Шире раза в три тех улиц, на которых довелось бывать Эйду, она оказалась и удивительно красивой. По обе ее стороны шли ряды двухэтажных зданий: справа сплошь торговые лавки, слева — таверны. Вдоль лавок стояли прилавки, на которых была выложена часть товаров, но самые лучшие вещи ждали покупателей внутри заведений. У входов же в таверны стояли столики, за которыми было так приятно посидеть в солнечный теплый день. За одним из таких столиков они и расположились — Осху заявил, что на свежем воздухе ему лучше думается. С этим заявлением Эйд не согласился, но говорить вслух не стал, решив, что эльфам скорее всего нравится густой цветочный аромат: в этом Ионад ничем не отличался от Гаррена, да и от Ллина тоже.

Впрочем, чем бы Осху ни объяснял желание остаться на улице, прежде чем поговорить о деле, он продолжил рассказывать о городе. С его слов, народные улицы носят дух такого народа, в честь которого названы. Именно поэтому на улице Людей можно приобрести товары, созданные только людьми и не встречающиеся у представителей других рас, а в тавернах подают еду, которую едят только люди. С сожалением эльф заметил, что выступают здесь тоже только музыканты-люди, но сразу воодушевленно добавил, что в случае чего они с Энной найдут работу на улице Эльфов. Однако оказалось, что Народные улицы — лишь маленькая часть Ионада. Эти четыре луча вливались в следующее кольцо, которое Осху назвал улицей Развлечений. Одну ее сторону занимали особняки гранди, а напротив шел ряд постоялых дворов, таверн, открывающихся к ужину, и «домов услад». Назвав последние, эльф тут же поинтересовался, не захочет ли Эйд туда заглянуть, на что получил раздраженный вопрос, о каких усладах может идти речь, когда ни в чем не повинные люди погибают от лап порождений тьмы. Согласившись, что Эйд прав, Осху продолжил рассказ и поведал, что за кольцом идет небольшое продолжение Народных улиц, в лавках которых продают особый товар, достойный самих гранди, а в тавернах подают блюда, которые бывают лишь на столах маргрейвов. Ну а эти улочки, в свою очередь, выходили на центральную площадь — огромное пространство с множеством помостов для различных артистов, а в самом ее центре располагались дворец маргрейва Ионада и храм Дахана.

— Я бы посмотрел на храм, — задумчиво протянул Эйд, невидящим взглядом провожая проходящую по улице Людей толпу. Вышел хозяин таверны, выбранной Осху, и поставил на столик тарелки, содержимое которых юношу тоже не особо заинтересовало.

— Сходим, конечно, — пообещал эльф и замолчал на какое-то время.

Эйд даже не сразу заметил, что его друг перестал рассказывать о городе — помешивая ложкой поданную похлебку, он раздумывал, сможет ли тайком пробраться в Ки Моури. И все же, как бы юноша ни желал победить сына Бриннена, такой план казался ему самоубийством. Ладно еще, если бы он заодно сумел уничтожить это сосредоточие тьмы! Тогда и умереть не жалко. Но именно с уничтожением выходило все не так просто, как показалось Эйду, встретившему рассвет в речушке со старым серпом в руке.

— Думаю, вернуться в Рмоу — единственное, что мы можем сделать, — внезапно произнес эльф.

Эйд поднял на Осху удивленные глаза и несколько раз моргнул. Глаза слезились, но не от слов эльфа. Да, те прозвучали предательски, ударили звонкой оплеухой, которая оказалась в разы сильнее той, что отвесил им король. От правителя они получили «родительскую затрещину» — знакомая ситуация. Но как бы ни возмущался отец, сколько бы затрещин ни раздавал, если они с Бэйв что-то задумывали, то доводили до конца, вопреки отцовским крикам и предупреждениям. А тут что? Сразу сдаться? Да если бы Бэйв в подобном случае пошла на попятную, именно ее слова ранили бы сильнее всего. Но даже тогда Эйд бы не расплакался. Юноша и сейчас не расстроился. Разозлился — несомненно, разочаровался — тоже, но реветь, как несмышленый ребенок, не собирался. В детстве редко когда хотелось, а теперь-то тем более. Но вопреки желанию глаза все равно слезились.

— Эйд, ты что! — всполошился Осху и дернул друга за плечо. Набежавшие слезы не остались незаметными от проницательного эльфа. — Я не договорил же! Вернуться не для того, чтобы сдаться. Как ты мог вообще об этом подумать? Повелитель Ки Моури разоряет Живые земли, и наш долг что-то с этим сделать! Ваш король осторожен, но, может, стоит попробовать договориться с маргрейвом?

— Это еще почему? — буркнул Эйд, вытирая рукавом глаза и шмыгнув носом — раз Осху уже заметил, можно не пытаться скрывать свое состояние. Только что это за состояние такое странное? Непонимание собственного организма и злость на него мешали юноше думать, и слушал он вполуха.

— Ну, маргрейвы ведь с одной стороны подчиняются королю, но с другой свободны. Так ведь? Я, конечно, не знаю всех ваших тонкостей, но когда мы выступаем с Энной, то платим два налога: городской и королевский. То есть один маргрейву, второй, отдельный, королю. Понимаешь? Причем в разных городах тот, что первый, разный, а королевский везде одинаковый. Вот я и подумал, что раз они назначают отдельные налоги, то и власть какую-то да имеют. Не просто наместники. Эйд, Эйд, ты слышишь?

— Да… Да, разные налоги. Подожди, я думаю, — он какое-то время помолчал, наконец, сосредоточившись на словах Осху. — Может, ты и прав. Какую-то власть они и должны иметь, чтобы их край цвел. Но что дальше?

— Ну раз они заинтересованы в том, чтобы их край цвел… Цвел… ты ведь «процветал» имел в виду? А не как деревья, покрывался цветками? Хотя цветки — это же тоже хорошо, тоже показатель, потому что за цветками идут плоды.

— Да… А надо было сказать «плодоносил»? — Эйд задумался и внезапно рассмеялся. Осху смешно говорил на лиахском, но юноше отчего-то казалось, что тот владеет языком намного лучше. Эльф осторожно подбирал слова, внимательно поглядывая на Эйда, будто после каждой фразы считывал с лица собеседника, понял он услышанное или нет. Потому речь его получалось простой и недвусмысленной. Такая искренняя забота восхищала — людей, которым было важно не сказать, а оказаться услышанными, Эйд встречал редко, так что он даже не возмущался, что Осху считает его неотесанным крестьянином, плохо знающим общий язык.

— «Цвел» тоже правильно, если не в смысле только цветов, — кивнул эльф и вернулся к своей мысли. — Так вот, если им это важно, маргрейвам, я имею в виду, то они не оставят все так. Думаю, они могут написать королю.

— А толку-то?

Осху криво усмехнулся:

— Ну, может, он хоть наместников своих послушает! Все-таки это не какие-то мальчишки, они за выделенную землю отвечают! А если и не послушает, маргрейвы могут сами армию собрать, я думаю.

— Армию? — Эйд рассмеялся, а затем чихнул. — Откуда? Рмоу почти полностью разорен! По крайней мере, земли вокруг. Столько убитых. Откуда армию взять?

— Поговорить с соседним маргрейвом, землям которого пока не досталось, но они могут стать следующими.

Эйд снова чихнул и снова громко рассмеялся, вытер нос рукавом.

— Ну я бы так поступил, будь маргрейвом, — оторопело произнес Осху и вдруг прищурился. — Тебе платок дать? Рукавом удобно, но стирать рубаху замучаешься. Я сменную, конечно, найду, но все-таки. И вообще, — эльф повел плечами и нахмурился. — Некрасиво это.

Эйд почувствовал, что краснеет, и быстро опустил глаза. Рассматривая руки и тайком поглядывая на испачканную ткань, он пробурчал извинения, а заодно и мнение о плане эльфа.

— Что?

— Говорю: не думаю, что выйдет. Может, к эльфам обратиться?

Осху вздохнул и посмотрел в сторону.

— Не выйдет. Ты у них же был, рассказывал все. Что они сказали? Посочувствовали, наверное, и все. Пока твари не появятся в Солеа, эльфы ничего не сделают. Тем более что человеческий король отказался… Эйд, смотри!

Юноша оторвался от разглядывания рук и, вновь шмыгнув носом, посмотрел на эльфа. Тот уже сидел в пол-оборота, но даже так Эйд смог заметить, как лучится лицо Осху. Светлые эльфы сами по себе были какими-то солнечными: золотые волосы, смугловатая, слегка золотистая кожа, янтарные или медовые глаза — но Осху грел не только своим внешним видом. А сейчас, восхищенный, он светился изнутри, и Эйд едва не протянул руки, желая коснуться солнечных лучей, исходящих от эльфа. Юноша верил, что непременно ощутит их на коже, но представил, как это будет выглядеть со стороны, и не рискнул. Вдруг так вести себя тоже некрасиво? А расстраивать Осху и тушить этот волшебный огонь не хотелось совершенно.

Эйд окинул взглядом улицу. По ней, занятые своими делами, бродили светлые эльфы и хогмены в небывалом количестве, а также люди в ярких одеждах и с необычными прическами. Возможно, в толпе промелькнуло несколько представителей и более удивительных существ, но их юноша до этого времени не замечал. Все его мысли до сих пор были уже там, в далеких темных землях, где не растет трава и почву покрывает толстый слой пепла. Но теперь даже образ злобного Повелителя Ночных Тварей мерк перед тем чудом, что появилось на улице Людей.

— Какая кроха, — восхищенно выдохнул Осху и замер, не дыша.

— И вся голубая, — тихо, боясь спугнуть волшебство, отозвался Эйд. — Прям вся-вся… голубая…

По улице в сторону Рыночного круга шел хогмен, ведя под уздцы свою лошадку.

— Нет, Ишибел, я не продам Лима. Ни за что!

Хогмен остановился недалеко от Эйда и Осху, так что шум улицы не заглушал его хриплый сварливый голос. Рядом с ним остановилась высокая прекрасная женщина в белом кружевном платье — такой покрой Эйд встретил впервые. Удивлял и цвет волос женщины — белый, нет, лучше сказать «снежный». Глядя на них, юноша почувствовал холодок и поежился. Он ярко представил, как рука покрывается инеем, стоит коснуться этих прядей — по коже пробежались мурашки. И все-таки на какое-то мгновение Эйд подумал, что пожертвует всем, даже рукой, лишь бы просто дотронуться до волос необычной женщины.

— Белая Дама, — прошептал Осху, похоже, заметив взгляд Эйда, и тот смутился.

Оказывается, он смотрел на женщину, открыв рот. Да что это с ним? Покраснев, юноша вернулся к разглядыванию похлебки, и чтобы у эльфа не возникло желания обсудить поведение друга, принялся жадно ее уплетать. К слову, еда оказалась совсем недурной.

— Хогмен хоть и спорит с ней, но, похоже, они друзья, — продолжал негромко рассуждать Осху, будто не заметив возникшей неловкости Эйда. — Это очень странно. Мне казалось, что хогмены ни с кем, кроме своих, не общаются. Если только по делу. Торговля, и та нехотя.

Эйд прислушался. Белая Дама, Ишибел, как назвал ее хогмен, мягко, но настойчиво убеждала спутника, что им нужны деньги, много денег, и нет другой возможности их получить, нежели продать коня. Хогмен бурчал, заявлял, что Лим — не просто конь, а друг, сообщал, как унизительно хогмену продавать свой скот кому-либо, кроме другого хогмена, но Дама была непреклонна. Их ждал долгий и опасный путь, к которому следовало подготовиться, а для этого нужны деньги, так что им придется расстаться с Лимом.

— Я бы купил, — тихо прошептал Эйд, косо поглядывая на голубую лошадку. Она была ростом не выше осла, но глядя на ее благородную морду, никто бы не усомнился, что перед ними именно лошадь.

— Я бы тоже, — вздохнул Осху и повернулся к своей тарелке, принимаясь с горя поглощать похлебку. — Но даже наших с Энной сбережений не хватит, чтобы заполучить такое чудо. А у нас немало накопилось.

— Понимаю его, — задумчиво протянул Эйд. — Я ведь тоже думал, что придется Киву продавать. Она не совсем моя, но все равно не по себе было. Совестно перед ней. А ему и того хуже.

— Интересно, что эти двое задумали, — прищурившись, сказал Осху, провожая странную парочку взглядом. Слов Эйда, кажется, он и не слышал. — Хогмен и Белая Дама. И им нужно много денег. Все это неспроста.

— Какая разница? — равнодушно отозвался юноша и ковырнул ложкой остатки трапезы. — Наша цель спокойно сидит на троне из костей далеко-далеко на западе, и нам бы стоило подумать о ней. — Эйд занес ложку и с яростью вонзил ее в кусок какого-то овоща.

— Да-да, но, — отмахнулся было Осху, все так же не глядя на собеседника, а потом резко дернул Эйда за рукав. Их взгляды встретились, и юноша впервые подумал, не слишком ли впечатлителен его новый друг. Сочно-янтарные глаза полыхали одержимостью, от которой Эйду стало не по себе. — Ты просто плохо знаешь хогменов.

— Вообще не знаю.

— Тем более! Они же никогда с другими народами не свяжутся. Ни за что! Нет, торговать, конечно, можно, но с такой великой осторожностью… Мы сходим еще на их улицу — ты увидишь! Или посмотришь, как они у других народов покупают. Хуже них только ночные эльфы — у них даже лавки полупустые. Но не о них сейчас. А Дамы… О них-то ты слышал?

— Нет. То есть, может, что-то и слышал. Сказки всякие, но точно не помню. Кажется, они охраняют клады. Или это другие существа?

— Да! Только они не просто охраняют, они помогают эти клады найти. Только подумай: хогмен, не доверяющий никому, и Белая Дама вместе задумали куда-то идти и им нужно много денег. Может, клад собираются искать?

— А это важно? — не выдержал Эйд и вскочил. — Какое мне до них дело? У них своя жизнь, а у меня своя! Да вообще! Вон они клады ищут, им-то хоть бы что, а тем временем Повелитель Ки Моури скармливает своим тварям людей! Не хогменов, не эльфов даже, людей! Но никому до этого нет никакого дела!

Осху оторопело смотрел на друга, открыв рот, но так ничего и не сказал. Да и что он мог еще сказать, если Эйд прав? Конечно, прав! Вон сколько праздно шатающихся людей и эльфов, и всех остальных, заботящихся лишь о каких-то безделушках и том, как наполнить брюхо. Сейчас они, конечно, присмирели, остановились и замолчали, уставились на кричащего юношу, но Эйд знал, что все они уже через мгновение недовольно зашушукаются и снова вернутся к своим делам, позабыв о странном юноше и его словах. Он представил все это настолько четко, что чуть не завыл от отчаяния. А Осху продолжал молчать. Смотрел оторопело и не произносил ни слова. Хотя что с него взять? Для него случившееся в Аруиле — страшная история, не более, как и для его собратьев в Солеа. Никто из эльфов не пострадал, да и Осху не видел своими глазами жертв ночных тварей. Так почему он должен обо всем этом переживать, раз уж даже правитель людей не беспокоится о своем народе?

— Да пошли вы все! — выкрикнул Эйд и выскочил из-за стола. Стул с грохотом упал на кирпичную мостовую, но юноша даже не оглянулся.

* * *

Он шатался по городу, не разбирая дороги и не слишком понимая, где находится, пока ноги не напомнили о себе. Тогда Эйд обнаружил, что стоит на Центральной площади. На ближайшем помосте выступали артисты, гремела музыка, собравшаяся вокруг толпа зевак смеялась. Юноша скривился, оказавшись в центре беззаботного веселья, вспомнил слова короля, и ему снова стало тошно. Неужели ради этих людей, эльфов, хогменов и прочих погибла целая деревня? И не одна! Разве их смех стоил страха и боли друзей Эйда и подруг Бэйв? И ради того, чтобы эти беспечные люди могли послушать глупые песенки, а потом разойтись, набить себе желудок и лечь спать, где-то далеко умерло столько трудолюбивых крестьян, которые никогда не видели других существ, не слышали этих песен и не ели того, что подают в тавернах Ионада. А ведь среди погибших было столько молодых, кто никогда не любил и не целовался даже. Они не успели пожить, но вместо них теперь живут вот эти…

Эйд чуть было снова не сбежал, не обращая внимания на ноющие ноги, но вспомнил, что Осху говорил про храм Дахана. Бэйв всегда утверждала, что Создатель наблюдает за своим миром и он непременно поможет. Так она говорила и в то утро, когда Эйд отправился в столицу. Тогда он еще спросил сестру, почему Дахан позволил случиться такому. Бэйв ответила, что не может трактовать действия Создателя, ведь не жрица, но теперь она осознала ценность жизни. Ей не хотелось, чтобы Эйд шел против Повелителя Ки Моури, но юноша заверил сестру, что не собирается идти в одиночку — просто сообщит королю о случившемся и вернется к ней. Уже тогда Эйд лукавил: он сразу решил, что непременно запишется в армию короля. Теперь же мысль все сделать самостоятельно снова и снова возвращалась в его разгоряченную голову. Юноше не хотелось нарушать обещание, данное сестре, но что еще он мог сделать? Эйд посмотрел на шпиль, поднимающийся высоко над всеми строениями Ионада — он словно тянулся к небесам.

— Если Бэйв права, и Дахан наблюдает за миром и своими детьми, — прошептал юноша себе под нос и сжал кулон-каплю, спрятанную под одеждой, — тогда он непременно услышит мою молитву и подскажет, что делать дальше.

«А если и не подскажет, — мысленно добавил Эйд, — то там я, по крайней мере, не буду слышать глупый смех и, быть может, что-то и сам придумаю».

Молитвы всегда успокаивали, и хотя ответа он так и не нашел, выходя из храма, Эйд чувствовал удивительную легкость — давно забытое ощущение. После молитв все сложности исчезали, и мир казался таким простым и понятным, что юноша начинал удивляться, почему еще недавно думал, что уже зашел в тупик. Вот и теперь Эйд чувствовал, что следует поступить так, как предложил Осху. Если нет другого плана, то значит, его и быть не может. Ну а если вдруг никто из маргрейвов не захочет пойти против сына Бриннена, то… Об этом Эйд старался пока не думать.

Выйдя из храма, юноша взглянул на розовеющее небо — скоро мир поглотит тьма. Эйд поежился и чихнул. Только теперь, вспомнив, что не узнал, где именно остановились братья-музыканты, он понял, как сильно боится ночей. Ионад защищали мощные стены, но в кругу этих самых стен Эйд чувствовал себя одиноким и потерянным. Как он разыщет Осху, когда полностью стемнеет? И что будет делать, если не найдет? У юноши не было денег, а вся его скудная поклажа осталась притороченной к седлу Кивы. Эйд полагал, что друг, несмотря на его выходку, позаботится о лошадке. И только теперь, вспомнив о случившемся, юноша понял, как провинился перед эльфом. Осху действительно не должен был ему ничего, но мало того, что взял на себя расходы за ночлег и еду для Эйда, так еще всерьез озадачился проблемой другой расы. Эйд прикусил язык, чувствуя, как сильно хочет извиниться перед Осху. Но как бы ни были благородны его порывы, они не отвечали на главный вопрос: как отыскать друга в большом незнакомом городе.

— Эй, парень!

Эйд вздрогнул и обернулся. Высокий незнакомец с темно-медными взъерошенными волосами и узкими бакенбардами до середины щеки смотрел прямо на него. Он был человеком, но говорил на лиахском. Только теперь юноша понял, что смог дойти до Ионада лишь потому, что вместе с Бэйв воплотил детскую мечту. Отец считал их увлечение глупостью — знать настолько хорошо общий язык не нужно было даже старосте деревни. А вон как все оказалось! Представить, осмелился бы он отправиться в дальний путь, почти не говоря на лиахском, Эйд не смог. Скорее всего, пошел бы, да, но добрался ли до своей цели — вот в чем вопрос.

— Это ты несколько чаш назад кричал, что порождения тьмы разоряют земли, а всем наплевать?

Эйд удивленно уставился на мужчину. Конечно, он заметил, что на его крик, адресованный Осху, оглянулись прохожие, но юноша совершенно не думал, что эта выходка обернется серьезными последствиями. А что теперь? Его поймают и отправят в темницу за нарушение порядка и внесение смуты? Он судорожно пытался вспомнить, что наговорил тогда и не обмолвился ли о некрасивом поведении короля, но не получилось. Может, его посадят за клевету на власть? Хотя какая клевета! Он же правду говорил! Только Эйд не знал, запрещено ли это законом или нет. Отказаться от своих слов, заявить, что его перепутали с кем-то другим, было бы, конечно, проще, но юноша понял, что не сможет так поступить. Он не хотел забирать сказанное назад, а если и собирался извиняться, то только перед Осху, но никак не перед остальными.

— Да, это был я, — решительно ответил он, кивнул и сделал шаг навстречу мужчине.

— Человек в эльфийских одеждах в центре Ионада, — усмехнулся меж тем незнакомец. — Занятное зрелище. Идем со мной.

— Куда? — нахмурившись, поинтересовался Эйд. — Пока не скажете, кто вы и зачем нам куда-то идти, я с места не сдвинусь.

— А ты не простак, — расхохотался мужчина. — Это правильно. Что ж, меня зовут Крифан и я тот, кому не все равно. Но говорить о Слуге Бриннена на улице с наступлением темноты мне совсем не хочется. А тебе?

Эйд поежился, вспоминая чувство одиночества и незащищенности, и кивнул. Крифан, несмотря на свои слова, не вызывал у юноши доверия, но и продолжать стоять на улице действительно не хотелось.

— Мы в таверну пойдем? — поинтересовался он, затем добавил: — Да, меня Эйд зовут, кстати.

— Эйд? Хорошее имя, — улыбнулся Крифан. — Пойдем в таверну. Знаю я одно хорошее местечко. Там и на ночлег остановиться можно будет. Или ты уже позаботился о комнате?

Юноша отвечать не стал. Он представил, как будет глупо выглядеть, когда уйдет от Крифана, чтобы вернуться на свой постоялый двор, а вместо этого проведет ночь, шатаясь по городу, но все равно посвящать мужчину в свои секреты Эйд пока не собирался. Тот и не настаивал. Он повел юношу по короткой улочке, на которой продавали особый товар для особых покупателей. Определить, представителям какого народа принадлежали здешние лавки, юноша не смог — все двери и ставни были закрыты. Эйд удивленно рассматривал опустевшую улочку, но так и не смог найти хотя бы одну клетку с эрцинией. Оказаться тут с наступлением ночи ему не хотелось.

Совсем иначе выглядела улица Развлечений. Сторона, занимаемая усадьбами, утопала в свете. Сами дома находились в глубине, за ухоженными садами, где уже вовсю резвились эрцинии. Эйд присмотрелся к птицам — они не были похожи на тех, к которым привык юноша. Обычные эрцинии сидели смирно, а некоторые из них не улетали, даже почуяв опасность. А может, они просто ничего не замечали вокруг. Как бы то ни было, эти огненные птицы свободно парили, перелетая с ветки на ветку, гуляли по траве, а некоторые даже устраивали брачные танцы. Но ни одна не пыталась перелететь через ограду.

Вторая сторона улицы, занятая трактирами, гремела музыкой и смехом. Похоже, веселье здесь только началось. Эйду оставалось дивиться, как постояльцам удавалось уснуть, если кутеж в тавернах шел целую ночь. И как не сходили с ума от шума гранди, живущие в усадьбах напротив. Названия же самих заведений не вселяли доверия, так что, заходя в «Стрекочущего Кабана», Эйд серьезно задумался о целях своего нового знакомца.

«Главное, не в тюрьму тащит, — мысленно заметил юноша. — Буду с ним начеку, вот и все. Раз от тварей Бриннена ушел, неужели с человеком не справлюсь?»

Эйд коротко помолился Дахану и уселся за предложенный столик. В углу, разумеется, где же еще? На возвышении выступали музыканты, но к разочарованию юноши, не его друзья-эльфы, да и не эльфы вообще, хотя пели и играли тоже неплохо.

— Есть будешь? — спросил Крифан, щелчком пальцев подзывая трактирщика. Он продолжал говорить на лиахском, отчего выглядел еще подозрительнее.

— Нет, не хочу, — ответил Эйд, так же не переходя на язык людей. Прислушавшись, он, однако, заметил, что окружающие говорят на родных им языках. А ведь он уже подумал, что здесь каждый знает лиахский!

— Брось, — рассмеялся мужчина. — Я все равно закажу кабана — главное блюдо здесь, и поверь, оно того стоит! Кабанчик, конечно, небольшой, но одному не оприходовать. Поможешь? — и он, подмигнув, дружески толкнул Эйда в плечо. Юноша поморщился, но возражать не стал. — Платить буду я — мой же заказ. Но отдавать половину знатного мяса собакам не хочу.

— Ну хорошо, — сдался юноша. Есть ему хотелось страшно, а если продолжать следить за мужчиной, от предложенного куска зла не будет.

Подошел трактирщик и, увидев Крифана, хитро улыбнулся. Эйд кинул быстрый взгляд на входную дверь и мысленно составил план бегства.

— Нам твоего стрекочущего кабанчика, — заговорил тем временем мужчина на родном языке. — И две кружки пива.

— Но! — возмутился Эйд, договорить он не успел.

— Какое мясо без пива, парень? — расхохотался Крифан, крепко сжимая его плечо. — Все в порядке! Тоже оплачу. Угощаю! Ты ведь согласился со мной поговорить, а это важно. Это я ценю, так что ешь, пей, ни о чем не думай! Ты смельчак, дружище, каких мало! И именно таких, как ты, сейчас не хватает. Ты говорил, всем им плевать, что творится на западе. Оглянись! Ты ведь прав! Уверен, что многие из сидящих тут, если не все, либо слышали твои слова, либо слышали о твоей выходке. Городок вроде и не маленький, но слухи облетают его в считанные чаши. Но только что? Никто даже не смотрит на тебя! Все жрут, смеются, напиваются до беспамятства и говорят на языке людей. А знаешь, почему? Чтобы отгородиться от тебя, как от носителя правды. Ты кричал на лиахском, а они, дескать, его не знают. И не слышали ничего, а значит, могут и дальше продолжать свои спокойные жизни. Они прячутся, потому что страшно выступить против Властелина Ки Моури. Пока где-то там умирают люди, здесь благодать. Так зачем им беспокоиться о городах, где они никогда не были и не собираются побывать? Такое вот большинство людей, и не только людей, на самом-то деле. Но ты — другое дело!

— А какое дело вы? — с усмешкой поинтересовался Эйд. — Вам-то что до этого? Неужели пойдете против сына Бриннена? Или тоже только языком молоть горазды? Двумя даже.

— Что «двумя»? — не понял мужчина и удивленно посмотрел на юношу. Вернулся хозяин таверны и поставил перед ними кружки с пивом.

— Двумя языками, — пояснил Эйд и сделал глоток из своей. — Людским и лиахским.

— А разве в поговорке «молоть языком» говорится не про это? — Крифан высунул язык и подергал за его кончик.

— Не важно, — усмехнулся юноша. — Вы на вопрос ответьте.

— А ты серьезный! Это хорошо. Ты ведь сам не только болтать горазд? Что собирался делать дальше? Каков твой план?

— Пока не ответите на мой вопрос, ничего не скажу.

Крифан снова засмеялся. Трактирщик принес кабана, уже разделенного и разложенного по двум тарелкам, и после кивка мужчины поспешил удалиться. Продолжая хохотать и приговаривать, как хорош Эйд, как смышлен и тому подобное, Крифан взялся за вилку и нож. Эйду не оставалось ничего иного, как последовать его примеру. И лишь когда их тарелки опустели наполовину, а трактирщик снова наполнил кружки пивом, мужчина заговорил.

— Понимаю твою осторожность, парень, но и ты пойми меня. Открыть всем глаза на правду — смелый поступок, кто же спорит, но говорить не так опасно, как делать. Говорить о подобных вещах стоит при солнце, на глазах Дахана, но выбора у нас нет. Времени мало. Согласен, а? И мое время тоже дорого и тратить его на пустобрехов я не хочу. Поэтому признайся сразу, каков был твой план. Если просто покричать, то на этом и закончим. За еду денег не возьму, но говорить нам не о чем. Я ищу серьезных ребят. Ты готов пойти против Властелина Ки Моури?

Эйд внимательно посмотрел на собеседника. Рука сама потянулась к спрятанному амулету. Если он не ослышался, если верно понял слова на лиахском языке, значит ли это, что Дахан внял его молитвам? Неужели этот странный человек с плутоватой улыбкой и хитрыми глазами действительно может помочь ему победить хозяина тьмы? Всей душой Эйд хотел поверить, что так и есть, но разум настаивал: так не бывает. Слишком уж подозрительно выглядел Крифан, чтобы верить в серьезность его слов. С другой стороны, юноша не мог придумать ни одного объяснения, зачем же мужчине потребовалось подначивать незнакомцев отправиться в поход к Мертвым землям.

— Один не пошел бы, — признался Эйд. — В одиночку я даже до его замка не доберусь! К тому же знать бы еще, где именно этот замок находится. Но если бы собралась целая армия, хорошо вооруженная и способная уничтожить эту мразь, я был бы в первых рядах!

И то ли пиво успело ударить в голову, то ли надежда, что в Крифане воплотилась воля Дахана, затмила разум, Эйд, не таясь, принялся рассказывать о своих приключениях. Он не стал подробно описывать нападение, лишь рассказал, что все деревенские жители из окрестностей Рмоу погибли от лап и клыков нечисти. Эйд с горестью описал надежды, возложенные на короля, которые рухнули в Ллине, а вместе с ними изменился и мир юноши. Раньше он думал, что люди не смогут спокойно жить, зная о бесчинствах Повелителя Ки Моури, но оказалось, что тепло очага и сытый ужин им дороже мира во всем государстве. Эйд пил пиво и сетовал на безразличие людей, да и не только людей — он рассказал, что побывал в Солеа, где эльфы, услышав его историю, лишь говорили «Бедный мальчик», но помогать не собирались. Слово за слово, юноша пересказал и план Осху. Единственное, что он сохранил в тайне, так это имя друга и его брата, не упомянул он и о Бэйв, в остальном же Эйд распахнул перед Крифаном свою душу, не стыдясь ни своих мыслей, ни эмоций.

— Только все равно нет уверенности, что они согласятся, — вздохнул в конце повествования Эйд. — Если уж сам король!.. Что говорить о маргрейвах? Но других вариантов все равно нет.

Крифан кивнул, но не проронил ни слова. Пока юноша говорил, он ни разу не прервал его, все время молчал и не издал ни единого звука, хоть как-то показывающего его заинтересованность. Эйд с горечью взглянул на мужчину и почувствовал отвращение: то ли к нему, вынудившему рассказать все накопившееся, то ли к себе, так позорно открывшегося совершенно незнакомому человеку. Крифан — не Осху, который не просто слушал историю Эйда, но и проживал ее вместе с ним, и это было понятно сразу. Так зачем же он доверился такому странному типу и развязал свой язык?

— А если я скажу, что есть еще один вариант? — тихо заговорил мужчина, когда Эйд уже собрался встать и уйти.

— Есть? — грустно усмехнулся юноша. — И какой же?

— Ты когда-нибудь слышал о Совете четырех народов?

Эйд неопределенно качнул головой. Слышать что-то он определенно слышал, но никак не мог понять, какое это имеет отношение к его проблеме. «К проблеме всего Бео, — быстро мысленно поправился он. — Даже если другие жители так не считают».

— В него входят представители всех четырех рас.

— Ага, правители, верно? — предположил Эйд.

— Нет, не правители. В том-то и дело. Совет не зависит ни от короля людей, ни от правителя эльфов. Конечно, представитель народа должен знать о нуждах тех, за кого отвечает, но Совет обязан принимать решение в интересах всех Живых земель, а не только одной расы. Именно поэтому у него есть множество гонцов, ходящих по Бео и изучающих положение дел. Один из них перед тобой, — Крифан улыбнулся и изобразил грациозный жест, которому мог позавидовать даже тот гранди, у которого Эйд учился общему языку. — И знаешь что, парень? Твоя история действительно заслуживает внимания Совета.

— Вы отведете меня к нему?!

Не веря своей удаче, юноша даже вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол. Сердце бешено колотилось, в голове звенело, эмоции переполнили Эйда, и он был готов накинуться на Крифана или хотя бы скакать по всему трактиру, громко крича. Да, Бэйв была права! Дахан услышал его! Может, в этом и состояла воля Создателя, может, Он хотел, чтобы Эйд нашел Совет и рассказал тем о Слуге Бриннена? Странно, конечно, что прежде Совет ничего об этом не знал… Хотя что Эйд понимает? Он даже не представлял, кто входит в Совет, и до сих пор не знает, как у них ведутся дела. Наверное, они просто были заняты другими проблемами. Может, неурожаи или эпидемии.

— Постой! — Крифан дернул его за рукав и усадил на место. — Нет, к самому Совету я тебя не поведу.

— Но почему?! Вы же сказали!.. Ведь если они не узнают и ничего не сделают, что тогда? Кто тогда осмелится поднять меч против Мертвых земель?

— Они и поднимут. Успокойся, — мужчина улыбнулся и похлопал Эйда по плечу. — Послушай, никто, кроме гонцов, не знает, где находится Совет. Знаешь, почему? Конечно, не знаешь. Подумай, если бы каждый знал, где находятся такие могущественные существа, не попытался ли прийти к ним, как ты недавно к королю? И что было бы тогда? Совет только бы сидел и выслушивал нытье бедных и несчастных. Не спорю, некоторые истории действительно печальны, и в некоторых случаях помочь может только Совет, но таких мало! Именно поэтому Совет рассылает гонцов, которые и слушают людей, эльфов, хогменов, а потом отбирают те истории, о которых следует рассказать Совету. К тому же тебе нет смысла к ним идти.

— Почему? Мой рассказ важен! Ты сам сказал.

— Да, но потом тебе будет известно, где можно найти Совет. Знаю, парень, ты не станешь просто так тратить их время, ты серьезный, взрослый человек! Но кто знает, что будет потом? Вдруг друзья попадут в беду? Или возлюбленная? Всяко бывает. Это сейчас ты клянешься, что никогда не пойдешь к Совету из-за глупости, а что будет, когда эмоции возьмут верх? Знаешь? Прости, не могу рисковать. К тому же мы клянемся не разглашать эту тайну. И как я уже сказал, им не нужно слушать твою историю. Не шуми! Они уже все знают и давно думали разобраться с проклятым потомком темного бога, но одна мелочь их останавливала. Никто не знает, как на самом деле устроены Ки Моури. У Совета есть приблизительная карта, конечно, только разве можно лезть в логово зверя, не разведав его хорошенько? Погубить войско — дело нехитрое, но что потом? В общем, нам нужны были разведчики, такие смелые и ответственные, как ты, парень! Проверить карту, указать, есть ли по выбранному пути болота или еще что, понять, пройдет ли там войско. Понимаешь меня?

Эйд потер виски. Кажется, Крифан говорил все правильно, но голова уже отказывалась соображать. Если быть честным, юноша уже хотел согласиться со всем, что скажет мужчина, лишь бы помочь в войне с темными тварями и их господином. И лишь бы отправиться спать. Он даже не подозревал, что так сильно хочет оказаться под одеялом, пока Крифан не заставил его думать. Мужчина внимательно наблюдал за Эйдом и ждал ответа, так что тот кивнул.

— Согласен пойти на это? Не скрою, твое задание будет крайне опасным, но только так мы сможем победить.

— Что именно от меня требуется?

— Слушай внимательно: ты со своими друзьями, если они согласятся, пойдешь прямо в Ки Моури. Карта Совета будет у тебя на руках. Не только карта — я пойду с вами. Сначала отправлюсь к Совету рассказать о том, что нашел разведчиков, и забрать карту, потом присоединюсь к вам. Мы проникнем в Мертвые земли и дойдем до замка сына Бриннена, а тем временем Совет соберет войска, которые будут ждать уточненной карты на границе Бео. Не так уж и сложно, да, приятель? Но опасно, конечно, опасно. Тебе решать.

— Я согласен!

— Ты уверен? Даже не посоветуешься с другом? Дело крайне опасное.

— Но и крайне важное, разве не так?

Крифан кивнул.

— Тогда предлагаю поступить так: ты с друзьями идешь в Ташти, а я тем временем встречаюсь с Советом. Дожидаетесь меня и карты в городе, а уж потом отправляемся дальше. Но перед тем как покинуть Ионад, хорошенько приготовься. Путь будет совсем нелегким. Наше дело не воевать, но без хорошего оружия и годной брони по Ки Моури не пройти. Ты видел этих тварей вблизи, так что понимаешь, я не преувеличиваю.

Эйд с ним был полностью согласен. И когда мужчина снова спросил, уверен ли тот, что хочет стать разведчиком, и согласятся ли на это его друзья, юноша заявил, что Совет может на них рассчитывать. В голове даже не промелькнуло мысли, что Осху окажется против. На самом деле там и других мыслей не осталось — Эйду было слишком легко и хорошо от найденного решения, чтобы еще о чем-то думать.

— Значит, договорились, — широко улыбнулся Крифан и потрепал юношу по плечу. — Ну а теперь нам бы не помешало выспаться. Тебя проводить?

Эйд сам встал из-за стола и хотел было вежливо отказаться, но сделав шаг, споткнулся о ножку стула и чуть не упал.

— Нет, брат, в таком состоянии ты далеко не уйдешь, а тащить тебя мне, если честно, не особенно хочется. Так что пойдем ко мне. Там как раз есть одна свободная кровать.

Все-таки Лентяй свое имя оправдывал полностью. Неужели было так сложно обставить мое появление? Не знаю — свет с небес, я плавно опускаюсь, и все в восторге. Это потом поймут и разберутся, что Избранный из меня, как из мухи слон, но первое впечатление будет сильным. Другое дело, что я не представляю, как буду играть, и с этим придется разбираться по ходу дела. Oh my God, что называется.

Бог закинул меня в свой мир отнюдь не на мягкую перину. И даже соломку не позаботился постелить. Когда я разлепила глаза и наконец смогла осмотреться, был вечер. Солнце отчетливо клонилось к горизонту, но еще не начинало темнеть. Надеюсь, луна здесь светит нормально, потому что в темноте искать дорогу до жилых мест мне очень не хотелось. И еще надеюсь, что эти самые жилые места неподалеку. Вопрос по-прежнему был актуален: почему Лентяй не мог меня сразу отправить к своим детям? Лентяй и есть Лентяй, что с него взять.

— Oh, shit, — земля оказалась твердой. Настолько, словно почву кто-то залил бетоном и выкрасил в черный цвет. Возможно, это была и не земля. Я даже ради смеха постучала по поверхности, когда села. Костяшкам стало больно.

Кажется, я очутилась в лесу. В очень странном лесу. Босиком стоять оказалось холодно, но, к счастью, Бог не забыл о моей просьбе, и кроссовки я обнаружила неподалеку. И на том спасибо. Сумка с вещами тоже лежала поблизости, блокнот почему-то оказался вынут. Корявым почерком на русском красовалась фраза, явно оставленная Лентяем: «Жди здесь. За тобой придут. Надеюсь, что успеют до наступления темноты, потому что я забыл при создании повесить луну».

What the Hell? Я криво улыбнулась и потянулась к кроссовкам. Хорошо… Будем считать, что нас предупредили. То есть, здесь ночами стоит такая темень, что ничего не видно? Скорее всего, если луны нет. А звезды? Хотя от них проку никакого…

Я вздохнула, подняла сумку, расправила сбившиеся рукава кофты и осмотрелась вновь. Все-таки это был не совсем лес. Деревья росли чересчур редко для полноценной чащи и выглядели… Да, странно. Не сильно выше меня, и создавалось впечатление, что когда-то некто высокий и могущественный обломил им верхушки. И лес был мертвым. Ни листочка, ни почки, даже коры не было на этих матово-белых деревьях. Что за зверь ободрал их? И настолько скрупулезно: не осталось ни намека на то, что эти деревья когда-то цвели и вообще были обычными. Я осторожно коснулась выбеленного ствола и удивленно хмыкнула. Странное ощущение, как будто под рукой… кость. Костяное дерево? И ведь не засохшее, просто гладкое-гладкое и прочное. На самом деле складывалась жутковатая картинка. Меня окружали одинаковые деревья — матово-белые, не сильно высокие и словно со сломанной верхушкой. В стороны торчали ветки, от которых отходили еще маленькие тонкие веточки — и все это без единого намека на листочек или хотя бы почку. Словно эти деревья никогда не распускались. Как-то не по себе было в этом мертвом лесу, и ведь, на сколько хватало глаз, царила такая же картина. Я поежилась и машинально поправила сумку. Окей, ждем. Знать бы еще, кого ждем…

От нечего делать принялась снова рассматривать деревья и неожиданно обнаружила, что некоторые все же отличаются. У них были странные… узоры, по большей части все похожие на человеческие лица. Выше или ниже, некоторые стволы оказались причудливо изогнутыми, словно некогда человек застыл, а узор повторял его испуганное лицо, рот остался открыт в безмолвном крике. Я невольно отступила назад от одного дерева, упираясь спиной в другое. Так… Кажется, нужно срочно вспомнить, что мне рассказывал Лентяй. По его словам, я должна сразить некоего Темного Властелина. Как же он его назвал? Повелитель чего-то там. Не помню.

Ладно, полагаю, те, кто за мной приедет, все прекрасно знают. И хочется верить, что Бог решил меня забросить не вблизи замка моего антагониста. Ну ведь не так сразу, правда? Я нервно усмехнулась и потерла щеку, не сводя взгляда со странного дерева. Либо у Лентяя причудливое воображение, либо это дело рук врага. Хочется верить, что среди этих деревьев большая часть именно деревья. Костяные. Мертвые. Если бы еще солнце на закате стало багровым, я бы совсем струсила, наверное. До сих пор было тихо: ни дуновения ветерка, между прочим, ни пения птиц. Правильно, конечно, вряд ли в мертвом лесу водится живность. Другое дело, что наверняка с наступлением полной темноты повылазят какие-нибудь твари. Они любят, когда нет солнца. Так, спокойно, не накручиваем себя. Хотя действительно становилось жутко, и никто не собирался меня куда-то забирать. Ну, Лентяй, если ты ошибся…

Солнце продолжало клониться к горизонту и обещало закатиться в скором времени. Обычное такое желтое солнце, наверное, немного больше нашего. Интересно, получается, эта планета находится немного ближе к местной звезде? И есть ли в галактике другие планеты? И… применимы ли вообще земные законы к миру, который создал Бог? Что-то у меня такое ощущение, что Лентяй не сильно задумывался над подобным, учитывая, что он даже луну забыл.

Внезапно раздавшийся стук показался мне упавшим колоколом. Или пулеметной очередью. Не особо важно, но тишина была нарушена слишком резко, я вздрогнула. Всадники подъезжали откуда-то со спины, и я поспешила обернуться. Мало ли. Вдруг мой антагонист прознал о плане Бога и послал своих подчиненных? Впрочем, кажется, нет… Верхом на разномастных конях появился целый отряд. Человек десять, не меньше. Или… не человек. Я недоверчиво смотрела на голубого пони и восседающего приземистого вроде бы человечка в доспехах. Большая часть отряда была в доспехах, за исключением троих, но голубой пони вызывал некий диссонанс. Что-то мне кажется, таких животных в природе не существует? Ах да, другой мир. Странная у Лентяя фантазия.

— Точно то место? — ворчливо поинтересовался низкий всадник.

В его голосе отчетливо звучало недоверие, и я едва ли не ощущала кожей скептический взгляд. Ага, ожидали увидеть не меня. Явно не девчонку в странных одежках с сумкой наперевес. Я их понимаю. Избранный должен выглядеть куда внушительнее, а… а не как я.

— Дахан указал сюда, — один из тех, кто был в плащах с глубокими капюшонами, подъехал ближе. — Дахан… Дахан не ошибается.

— На Избранного не похожа, — буркнул человечек, и голубой пони всхрапнул, словно подтверждая слова всадника. — Тощая и слабая.

— Мудрость Дахана…

— Хватит, маг, — перебил его высокий мужчина в доспехах, тоже приближаясь. Он, в отличие от остальных, соизволил спешиться и подошел уже на своих двоих. Ого, выше меня сантиметров на двадцать будет.

Я криво улыбнулась, задирая голову, чтобы хоть как-то смотреть в его небритое лицо. Короткая военная стрижка рыжеватых волос и обветренное лицо — это все, что можно было разглядеть. Тело надежно укрывал доспех, и я невольно пожалела коня. Страшно подумать, сколько это все весит.

— Мудрость Дахана неоспорима, — твердо вновь повторил тот, кого воин назвал магом. — Если он указал сюда, то эта девица и есть Избранный. Избранная, в нашем случае.

— Легенде больше пятисот лет, — вмешался еще один всадник, и голос его оказался удивительно мелодичным. Он спешился и скинул капюшон, открывая чуть смугловатое лицо. Под плащом, кажется, тоже блеснули доспехи. И… длинные волосы? От неожиданности я удивленно моргнула. Нет, а как сражаться? Ему длинные волосы не мешают? Незнакомец подошел ближе, не сводя с меня глаз, а я в свою очередь увидела характерные уши.

А, ясно. Обычный набор. Люди, эльфы, а тот человечек на голубом пони — гном. Прекрасно. Интересно, а у Темного Властелина нет башни с всевидящим оком? Это было совсем смешно, конечно.

На меня скептически смотрели, явно не веря. Я тоже пока не сильно верила, но решила действовать по ситуации, а там посмотрим. Актриса я или нет?

— Здравствуйте, — вежливое приветствие — половина успеха. — Ваш Бог прислал меня на помощь, и я готова сделать все, что будет в моих силах.

— Дахан прислал тебя? — гном выделил последнее слово и фыркнул. — Я скорее поверю, что Бриннен посмеялся над нами!

— Тедор! — названный магом тоже скинул капюшон и, бросив поводья, бессильно сжал кулаки. — Не произнеси это имя здесь, в лесу Кнаах!

Ага. Это лес Кнаах. Наверняка, слово что-то значит, и хорошо бы это выяснить. Позже, конечно. Наверное, мне еще следовало отблагодарить Лентяя за то, что он сразу дал мне возможность понимать здешний язык. Потому что в противном случае время бы еще ушло на его изучение. Вряд ли нам следовало тратить его на нечто подобное.

Эльф неожиданно отошел в сторону и коснулся дерева. Прислонился к нему лбом и что-то забормотал себе под нос, но я не сумела разобрать ни слова. Маг и гном принялись переругиваться, споря насчет мудрости Дахана и этого леса. Маг был довольно молод, лет двадцать пять, наверное, он покраснел от возмущения, и я поспешила отвернуться, чтобы не захихикать от такого зрелища.

И наткнулась на внимательный взгляд воина. Желание смеяться тут же слетело, и я постаралась вежливо улыбнуться.

— Это нормально?

Воин чуть качнул головой, нахмурился и вдруг тяжело вздохнул.

— Верить ли нам, что именно вы — Избранная?

— Можно на «ты», — я вновь улыбнулась, стараясь успокоить быстро бьющееся сердце. Все-таки было немного не по себе. Маска маской, но внутри я все равно волновалась, особенно сейчас, когда начала понимать, что это все правда. Разговор с Богом дался легко, это было странно, но просто, да и сейчас происходящее до сих пор отчасти кажется игрой. И все же… передо мной вполне живые люди и, как ни смешно, эльф и гном.

Маг и гном перешли на повышенный тон, и их голоса эхом разносились по округе, эльф все так же стоял около дерева. Остальные всадники удерживали заволновавшихся коней, и я покосилась на заходящее солнце.

— Меня прислал ваш Бог, — нужно быстрее разобраться с этим. Я повысила голос, чтобы перекричать ругающихся. — И я пришла сюда, чтобы выполнить его волю и победить зло, что причиняет вам столько бед!

Гном и маг замолчали, эльф внимательно посмотрел на меня, но я не опустила голову. Играем до конца, и пусть зрители следят. Воин вдруг хмыкнул и коротко кивнул.

— Мое имя — Ферус, Избранная, — назвался он и протянул руку в латной перчатке. — Позвольте мне сопровождать вас. Сомнительно, что мы сегодня сумеем добраться в Доннан, поэтому придется ночевать где-то здесь.

— Лучше покинуть этот лес, — встревоженно подал голос эльф. — Скорее всего, ночные твари пройдут по нашему следу. Нужно быть готовым к схватке.

Ночные твари. Схватка. Ха-ха.

— Oh, it’s very interesting, — я нервно усмехнулась и позволила себя усадить в седло. Ферус вскочил следом, остальные тоже оседлали коней.

— Тогда вперед. Но!

Лошади сорвались с места, и я на всякий случай вцепилась в гриву коня, стараясь не соскользнуть. Воин поддерживал меня, конечно, одной рукой управляя лошадью, но что-то не внушало мне доверия седло. Кажется, скоро моя бедная пятая точка превратится в сплошной синяк… после такой стремительной поездки!

Земля под копытами коней словно звенела, как если бы мы ехали по очень прочному стеклу. Деревья проносились мимо, и мне в какой-то миг показалось, что они сейчас протянут к нам свои ветви-руки. Не надо, ой не надо такого счастья. Кажется, все-таки Лентяй подложил огромную свинью не только своим народам, но и мне. Надо было его более детально расспросить о своей миссии. Сама виновата, конечно, а сейчас стенать поздно.

Shit.

Конь перескочил через поваленное дерево, как-то горестно вскрикнул скачущий рядом с нами эльф, и где-то позади заржали лошади. Я чуть вытянулась, выглядывая из-за плеча Феруса, но только увидела, как перелетает через упавший ствол голубой пони. Интересно, а что еще есть у гномов необычного?

Внезапно кто-то пролил черную краску. Буквально. Темнота на нас грохнулась как кирпич, и Ферус резко натянул поводья. Всхрапнул его конь, снова тревожно заржали остальные лошади, и то тут, то там раздались вскрики и хлопки. Я заставила себя разжать пальцы, чтобы окончательно не вырвать клок гривы бедного коняшки.

— Останавливаемся здесь, — бросил Ферус. — Уиншен, помоги Избранной спуститься.

Ума не приложу, как некий Уиншен нас найдет. Мне казалось, что я ослепла. Под руками с одной стороны нащупала сталь лат Феруса, с другой — теплую шкуру коня. Воин негромко дышал. Внезапно кто-то коснулся меня, и я каким-то чудом не пнула этого неведомого помощника.

— Осторожнее, — заметил Ферус. — Уиншен тебя поймает.

Это обнадеживает…

Сильные руки меня и правда сумели удержать и поставить на землю. Сзади сбряцали доспехи, и плеча коснулся холод лат. Ферус тоже спешился.

— Костер не разводить, — велел он. — Только одна эрциния, остальных держать наготове. Внимательно слушайте, выставить часовых. Избранную защищать в первую очередь.

Я машинально — ну так, на всякий случай — вцепилась в плащ неведомого мне Уиншена. Обладатель плаща стоял рядом и, похоже, не собирался двигаться с места. Костер не разводить… И как мы без огня хоть что-то увидим? Я все моргала по привычке, но разницы не было никакой. Опущены веки или нет — перед глазами стояла непроницаемая тьма. Забыл он луну… Your are crap, Bummer!

Неожиданно где-то совсем рядом не сильно ярко засветил огонек. Я потерла глаза, чтобы убедиться: нет, не показалось. Неяркое свечение исходило от птицы, укрытой полупрозрачной тканью. Похоже, если убрать покрывало, птичка станет светить еще сильнее. Природный фонарик? Оригинально. С огнем здешние народы явно были знакомы, раз речь шла о костре, но, похоже, лампы им успешно заменяли эти птицы. Я чуть прищурилась, глядя на наш фонарик. Эрциния. Ее свет притушили, но, вполне возможно, что несколько птичек с легкостью могли осветить целый дом. Правда, такой тусклый свет не сильно разгонял тьму. Зато я увидела, кто этот таинственный Уиншен. Тот самый эльф, что разговаривал с деревом. Даже в неверном свете птицы-фонарика можно было заметить, что он светится сам по себе. Или просто эффект? Эльф почувствовал мой взгляд и, кажется, чуть улыбнулся. Или мне почудилось? Я почему-то неожиданно ощутила себя ребенком, маленькой-маленькой девочкой, которая решила с какой-то радости поиграть во взрослые игры, до которых просто не доросла.

Интересно, как там ребята и папа с мамой? Надеюсь, Дама найдет мне замену, и с Дебютом все будет нормально. Я тихо выдохнула и почесала висок, отпуская плащ Уиншена. Не о том думаю. Да и плакать теперь как-то не с руки. Маска. Я надела маску сильной и уверенной девушки. Избранной. Играем, милая, играем.

— Ферус.

Воин сразу ко мне повернулся.

— Да, Избранная?

Я поморщилась. Точно, даже не представилась. Нехорошее начало. Я быстро вошла в образовавшийся круг и встала так, чтобы меня видели все. Солдаты расселись вокруг эрцинии, и маг подсыпал ей зерна. Эльф остался стоять все там же, рядом с конем Феруса, но я довольно отчетливо видела его. Гном сидел рядом со своим голубым пони, и мне почему-то казалось, что он ухмыляется. Не верил гном в мою избранность и правильно делал. Но ему об этом знать не обязательно.

— Меня зовут Ольга, — громко произнесла я. — Ольга. Или Олле. Ваш Бог прислал меня, чтобы помочь. Я сделаю все, что в моих силах. Но пока не знаю вашего мира и смиренно прошу рассказать о нем.

Я немного склонила голову, надеясь, что в этом мире подобный жест не считается оскорбительным. А то мало ли… Хотя вряд ли Лентяй менял многое. Что-то он привнес, точно, голубых пони, например, но в целом, скорее всего, это был классический фэнтези-мир, какой описывают во многих книгах. Но лучше на книги не опираться, они все же плод фантазии человека, а не Бога с дипломом Созидателя.

— Ольга, — медленно повторил гном и громко фыркнул. — Чудное имя какое-то. Маг, могут так звать твою Избранную?

— Она не моя, — огрызнулся, мужчина. — Между прочим, она должна и твои горы освободить, хогмен.

Ого. Не гном. Или это имя? Нет, не похоже. Я криво улыбнулась, наблюдая за вновь начавшейся перепалкой, но на этот раз Ферус ее остановил, просто велев прекратить.

— Замолчите все, — негромко приказал он, усаживаясь на землю. — Только в тишине мы сумеем услышать приближение врага. Укройте эрцинию еще одним слоем. Слишком ярко. Ольга, — Ферус обратился ко мне, и я чуть склонила голову набок, показывая, что слушаю, — садись возле птицы. Если что, ни в коем случае не двигайся с места. Мы защитим тебя.

— Хорошо, — кажется, голос не дрогнул.

Мне было очень неуютно в наступившей тишине. Тогда в лесу я хотя бы видела, что творится вокруг, но сейчас нас окружала непроницаемая тьма. Где-то в ней стояли лошади, я слышала изредка их ржание. Интересно, почему не привели в круг… А, понятно. Поводья каждый держал в руке, а хогмен вовсе сидел, опершись спиной на улегшегося пони. Но его лошадка была маленькой и легко помещалась здесь. Кони людей и эльфа сильно бы расширили круг.

Время шло. Люди тихо дышали, птица спокойно сидела под тканями и, кажется, прикрыла глаза. Может, ее вырастили в неволе? Скорее всего. Но это интересно. Природный фонарик, который, наверное, погаснет, если погибнет, но не раньше.

— Тебе не холодно, Избранная?

Я оторвала взгляд от птицы и качнула головой.

— Нет, Уиншен, все в порядке.

Эльф коротко кивнул, садясь рядом.

— Если на нас нападут, — негромко заговорил он, — я останусь защищать тебя. Эльфы более ловкие, а мой конь быстрее и выносливее, чем у людей. В случае опасности я увезу тебя.

— Ты видишь в темноте? И… Уиншен, зови меня по имени.

— Твое имя определит Совет, — откликнулся эльф. — Настоящее имя, которое определит исход битвы. Сейчас Совет это решает.

— А чем мое плохое? — удивилась я. — Если вам трудно произносить мое полное имя, зовите Олле. Я привыкла. Мои друзья меня так всегда называли.

Уиншен покачал головой.

— Нет, Избранная. Дахан не сообщил нам твоего имени, а значит, мы должны сами дать его. Твое имя станет проклятием для Повелителя Ки Моури, и он будет бояться его.

— А… Ясно, — я неловко кашлянула, — только… все равно зовите по имени.

Эльф промолчал.

— Я не вижу в темноте, — наконец заговорил он, нарушая тишину. — Но ночные эльфы отказались нас сопровождать, объяснив, что должны остаться в Доннане на случай нападения. В этом они правы, потому как никто из мирных рас больше не видит в темноте так же хорошо.

— Доннан — это ваш город? Эльфийский? Или общий?

— Общий, — Уиншен словно потускнел, и его голос зазвучал еще тише, на грани шепота, — тот Костяной лес, где ты появилась, некогда назывался лесом Солеа. Мы жили там, светлые эльфы, под изумрудными кронами высоких деревьев. И лес наш был светлым, солнечным, там всегда росли цветы, и в центре сияло озеро. Мы играли с птицами, мастерили красивые безделицы из дерева и трав, и…

Он оборвал себя и отвел взгляд.

— Там было хорошо, — скупо закончил эльф. — Слишком давно, чтобы быть правдой. Я же не видел леса Солеа, лишь слышал об этом от родителей. Властелин Ки Моури спустил с цепи своих тварей, и они пятьсот лет назад смертоносной волной прошли по нашим землям, убивая все живое. И тех, кто не успел спастись, настигло проклятие. Ты ведь видела странные деревья? Это мои братья и сестры, не сумевшие покинуть Солеа вовремя, не успевшие сбежать.

В его голосе зазвучала едва ли не осязаемая ненависть, я немного отодвинулась, хотя прекрасно понимала, что мне вреда здесь не причинят. Но… пятьсот лет? И Лентяй только сейчас спохватился? Что это за Бог такой, который свое первое творение бросил? Я поежилась и на всякий случай оглянулась, но ничего не менялось. Люди и хогмен по-прежнему молча сидели. Только двое — временная стража — отвернулись от птицы и вглядывались во тьму. Неужели они сумеют что-то разглядеть в этом непроницаемом черном цвете? Эрциния казалась сейчас последним оплотом света, а где-то там, в темноте росли мертвые деревья. Росли или это были тоже застывшие эльфы?

Не нравилось мне происходящее, сильно не нравилось. Лентяй вообще задумывался, когда меня сюда бросал, куда и во сколько отправляет свою Избранную? Или просто закинул и все? Спасибо, что предупредил этих людей и вернул мне кроссовки, но… Ладно, сетовать бесполезно, что сделано, то сделано. Я потерла щеку и коротко кивнула сама себе. Сначала необходимо добраться в… Доннан, верно? Значит, там будет некий Совет, который даст мне новое имя и, надеюсь, объяснит, что делать. Хотя, наверное, они как раз будут ждать от меня плана, я ведь Избранная. Значит, план нужно придумать заранее.

Я украдкой бросила взгляд на сидящего рядом эльфа. Ну, по идее, простейший план — собрать армию и отправиться к этому Властелину. Если он не идет к нам, то мы сами к нему явимся. Другое дело, что я не знаю всей ситуации, а значит, мне нужно будет выяснить, какова военная мощь Доннана, сколько человек они могут выставить… и как далеко идти до убежища мирового зла. Вряд ли получится марш-бросок. Значит, необходимо будет проложить оптимальный путь, при этом учитывая врагов. Как-то так, да? Запастись водой и едой, оружием… По идее, так и воюют?

— Уиншен, — окликнула я тихо эльфа, и тот сразу же бросил на меня вопросительный взгляд. — Доннан хорошо укреплен?

— Две стены, — ответил он. — Внешняя достаточно прочная, но на нас нападают волнами, и мы не можем предсказать, когда придет следующая. Стена пока держится. Есть еще внутренняя, но она ниже. Ее укрепили как смогли, потому что внутри укрыты беззащитные. Женщины, дети, старики и калеки… Те, кто выжил, но уже не может сражаться. Или слишком мал для этого… Никсы редко восходят на стены, если разобьется сосуд с водой из их родного источника, они мгновенно умрут.

— Никсы?

— Водные эльфы, — пояснил Уиншен. — Они очень привязаны к своим рекам и озерам и не могут находиться слишком далеко. Были привязаны, — поправился эльф. — Сейчас большая часть рек пересохла, озера ушли под землю. Те никсы, что спаслись, сумели унести с собой родную воду в кувшинах или в чем-нибудь еще. Но если вода испарится или впитается в землю, они умрут.

Кажется, план мне придется все-таки менять. Хотя если им удается в течение пятисот лет защищаться, наверное, достаточно сил. Оставить меньше половины на защиту Доннана, а большую часть направить к Властелину. Например. Хотя, думаю, в Доннане есть нормальные полководцы, а не такие, как я.

Снова наступила тишина. Сколько уже прошло? Хотелось верить, что ночь скоро закончится. Казалось, что время течет совсем медленно, и возможно, не прошло и часа. Я украдкой полезла в сумку, вытаскивая телефон. Он неярко засветился при активации. Ну конечно, сети не было, да и откуда бы здесь появилась сотовая связь? Мой оператор, конечно, бывал зачастую чересчур настырным и навязчивым, предлагая поголовно всем свои услуги, но вряд ли сумел пробраться даже в другой мир. Не то время и не то место. Хотя я бы не отказалась сейчас от возможности позвонить домой. И что бы сказала? Здравствуй, мама, не волнуйся, я в другом мире играю роль Избранной? Боюсь, маму бы инфаркт хватил от такого привета с того света.

Телефон утверждал, что сейчас три часа дня. На Земле. Удивительно, что не сбились настройки, но вряд ли они зависели от местонахождения. Пожалуй, мне следовало с самого начала засечь время, потому что сейчас я даже предположить не могла, сколько прошло часов или минут с наступления местной ночи. Цифры немного сменились, на Земле пробило полчетвертого.

Я выключила телефон, чтобы не садить батарею слишком быстро. Конечно, у меня были еще наручные часы, но в неверном свете эрцинии я бы на них не разглядела стрелку. Сколько раз порывалась купить другие, потому что на этих стрелка сливалась с фоном, но так и не собралась. А теперь вовсе не куплю.

— Уиншен?

— Да, Избранная?

— Много ли прошло времени с наступления ночи?

Эльф пожал плечами.

— У нас нет с собой чаш, чтобы это узнать. Мы торопились, когда уезжали. Возможно… две чаши. Может, три. Это только кажется, что время тянется медленно, оно все равно капает, и рассвет неминуемо наступит.

Я медленно кивнула и прикрыла глаза. Ну да, рассвет наступит, это понятно. Другое дело, что до рассвета надо еще дожить. Надеюсь, что осталось действительно не очень долго.

Снова наступила тишина, нарушаемая только редким ржанием коней. Я начала клевать носом и все старалась не уснуть. Быстрая и не самая удобная поездка бодрости не принесла. Я не устала, но вот такое ожидание навевало дремоту. Как на паре, честное слово. Хорошо, что еще никто не бубнит у доски о том, как образовались планеты.

Раздавшийся где-то вдалеке грохот заставил птицу вздрогнуть. Эрциния завозилась под тканью, и я невольно положила на нее руку. А вдруг улетит? И что нам тогда делать? В полной темноте-то. Хотя с другой стороны… мы же, наверное, с этим светом как маяк. Эй, твари, мы здесь! Возможно, стоило погасить птицу, но вряд ли Ферус стал бы просто так отдавать приказы. Сейчас он, правда, молча поднялся и вытащил меч — широкий тяжелый, и крепко сжал его руками. Остальные солдаты тоже начали вставать, не все приготовили оружие, кое-кто лишь сжал рукоять, но все явно напряглись. Их волнение невольно передалось и мне, я немного приподнялась, но Уиншен внезапно дернул меня к себе и укрыл плащом. Из-под его руки я видела, как раздуваются ноздри эльфа и легонько подрагивают кончики ушей. Испуганно заржали лошади, поднимая шум. Меня вздернули на ноги, и я поспешно выпрямилась, стараясь не выскользнуть из-под плаща. Простите, сейчас вам придется меня защищать. Обещаю, научусь сражаться, но попозже. Я и оружия-то не держала.

Как говорится, Houston, we have a problem. И хочется верить, что у нас тоже все закончится благополучно.

Пока я раздумывала, держась за эльфа, солдаты уже вскочили на коней, которые теперь стали заметны в тусклом свете эрцинии. Хогмен был здесь же, его голубой пони виднелся куда отчетливее, выделяясь среди своих собратьев. Дальше Уиншен смотреть мне не позволил: он усадил меня на свою лошадь и вскочил сам.

— Мы отведем угрозу, — бросил Ферус. — Тедор, Лиэн, вы едете с ними. Лиэн, возьми эрцинию, спрячь ее.

— У меня своя, — маг кивнул на сумку около седла. — Ферус, опасность может отойти.

Словно опровергая его слова, грохот раздался совсем близко, буквально в шагах десяти от нас. Кони заржали, и теперь все солдаты обнажили мечи. Хогмен подобрал эрцинию, пряча птицу, и мир снова погрузился во тьму. Я на минуту задержала дыхание и услышала выкрик Феруса.

— Вперед! За мир! За Доннан!

— За Доннан! — послышался многоголосый ответ, и всадники пустили коней вскачь.

Лошадь эльфа переступала с места на место, но Уиншен сдерживал ее. Я непроизвольно снова вцепилась в гриву и поморщилась, когда эльф слишком сильно сжал мои бедные ребра.

— Едем, — неожиданно скомандовал маг, и мы сорвались с места.

Лиэн скакал впереди, позади ехал Тедор на своем голубом пони, и лошадка ничем не уступала эльфийскому и человеческому скакунам. Снова под копытами звенела земля, и Уиншен едва успевал натягивать поводья, чтобы конь перескакивал поваленные деревья. Позади кто-то громко рычал и топал, отчетливо звенела сталь и слышались приглушенные крики.

Похоже, «Аполлону-13» повезло куда больше.

Да нет же. Ферус может погибнуть? Я только пригнулась к шее лошади, и эльф наклонился вслед за мной и снова хлестнул поводьями.

— Скорее.

Впереди дорогу освещала эрциния, и она же первая увидела ярко-желтые глаза, захлопала крыльями, вытянула шею, а маг вскинул руку, словно защищаясь. Я увидела это лишь потому, что тогда рискнула поднять голову и заметила, как с руки мага сорвался огненный сгусток, вспышкой прорезавший темноту и почти сразу пропавший.

— Скорее, — рявкнул оказавшийся рядом хогмен. — Нужно оторваться!

И пони легко обогнал коня.

Я буквально услышала усмешку Уиншена, и его лошадь побежала быстрее. Интересно, эльфийские кони не оснащены крыльями? Ну так, мало ли…

Рядом слышались рычание и взвизги. Неожиданно раздался вой, и в нем было столько счастья, что мне стало совсем не по себе. Не хочу, чтобы меня сейчас съели. Не хочу. Эльф шумно выдохнул и опять щелкнул поводьями.

— Скорее! Быстрее!

А через несколько минут тьма пропала, будто ее и не было. Еще тусклый свет почти ослепил, кони заржали, встали на дыбы. Я вскрикнула, чувствуя, что сейчас упаду, и рванула в сторону, когда лошадь повалилась на другой бок. Уиншен оттолкнулся от седла, подхватывая меня, и его конь забился на земле. Эльф не дал мне упасть, приземлившись и держа меня на руках. Я только ошарашенно смотрела, как метнулась от нас в противоположную сторону от восходящего солнца огромная волкоподобная тень. И пропала, припав к земле. Провалилась, что ли?

— Ты… можешь меня опустить.

Эльф молча выполнил просьбу, и я едва устояла на дрожавших ногах. После бешеной скачки хотелось только сесть, но было нельзя. Эльфийский конь хрипел, он больше не мог подняться — та тварь, что нас преследовала, оторвала ему заднюю ногу в самый последний момент, и я поспешно отвернулась, чтобы не видеть растекающуюся кровь и белевшую кость.

Так, я попала не в сказку, это точно. А хогмен и маг?

Я вскинула голову, но голубой пони, прихрамывая, уже подъезжал ближе. Маг тоже был верхом, и грудь его лошади перечеркивала огромная окровавленная царапина.

— Жить будет, — бросил Лиэн, тяжело соскальзывая на землю. Рука, которой он запустил огненный шар, кровоточила, и красные капли падали вниз.

— Вервольф, — прорычал Тедор, хлопая своего пони по шее. — Ферус вряд ли вернется, если наткнулся на стаю.

— Они не вернутся до ночи, — тускло отозвался Уиншен и скинул плащ, наконец обнажая легкий серебристый доспех. — Мы успеем добраться до Доннана. Те, кто выжил из людей — тоже.

Лиэн тяжело вздохнул и посмотрел на меня.

— Почти сразу в бой, Избранная, — он усмехнулся. — И это лишь начало.

Я нервно кивнула и размяла пальцы.

— Ну, я что-то вроде такого и предполагала!

Вряд ли в моем голосе звучало слишком много… храбрости. Да и никак не проходила дрожь в коленях. Конь эльфа дернулся в последний раз и затих, Уиншен присел перед ним и погладил по морде, закрывая глаза, скрытые за шорами.

— Спасибо, — шепнул он и резко встал. — Надень плащ, Избранная, ты поедешь с магом.

— А ты? — Лиэн нахмурился. — Уиншен, не глупи.

— Я пойду пешком.

— Смеешься? — Тедор хрипло фыркнул. — Ты же не дойдешь. До Доннана, конечно, не так далеко, но не пешим ходом. До ночи ты не дойдешь.

— Дойду, ты забываешься, кто я, хогмен, — эльф чуть улыбнулся и вдруг коснулся моего плеча. — Давай же, Избранная. Ферус и его отряд отдали свои жизни, чтобы спасти тебя, и теперь твоя очередь спасать нас. Мы верили в пророчество долгие-долгие века, и теперь Дахан ниспослал тебя. А значит, мы победим.

Я могла только улыбнуться. Ну да, вроде того. Осталось уложить в голове, что тот воин, с которым я ехала сначала, больше не вернется. Или вернется? Мне еще придется осознать, что тут умирают по-настоящему, и моя игра — это лишь моя маска, которую нужно показать другим.

— Мы справимся, — твердо сказала я и запахнула плащ, протянула руку Лиэну. — Поможете?

Маг коротко кивнул, втаскивая меня в седло и усаживая сзади. Да, нужно научиться ездить верхом, никуда не деться. Мое бедное тело… Надеюсь, в Доннане можно будет отдохнуть и поспать. Ну хоть чуть-чуть.

— Я поеду медленнее, — буркнул хогмен, наглаживая пони. — Если что, эльфа вытащу. Вези Избранную в крепость, маг. Сохрани ее.

Лиэн вдруг усмехнулся и снова кивнул. Я вцепилась в него, когда лошадь разворачивалась. Щелкнули поводья, и мы снова продолжили свой путь в пока неведомый мне город.

Что такое тяжелое похмелье, Эйд в свои неполные пятнадцать уже знал, только успел позабыть, отчего именно оно наступает. Впрочем, если человек за свою жизнь напивался лишь второй раз, можно понять, почему он не думал о последствиях. Хотя даже помни он, как на утро может трещать голова, вряд ли бы Эйд все равно не напился на радостях. Убедившись, что он не стеснит Крифана (а значит, не придется всю ночь блуждать по темным улицам незнакомого города), юноша, и без того охмелевший, предложил новому компаньону отметить встречу, так нужную им обоим. Мужчина сначала не соглашался, пытаясь напомнить Эйду, что тот и пиво не хотел пить, а затем взывал к его разуму и напоминал, что уже с рассветом их ждет трудный путь, но разум юноши отдыхал, его сменили эмоции. Эйд был готов лезть на стол и восхвалять Дахана… Это было до того, как принесли вино, или после? Юноша не помнил. Но из памяти не стерлись те чувства, что переполняли его. Еще он помнил, но не так четко, как составлял с Крифаном план разведывательной вылазки — точнее, составлял все тот же Эйд, а Крифан то ли подливал еще вина, то ли просто прикладывал бутылку ко лбу, тяжело вздыхая. Оба варианта были возможны или даже чередовались друг с другом. А вот что было дальше — этот вопрос лучше задавать собутыльнику, хотя поручиться за то, что он ответит, юноша не мог. Он очнулся в незнакомой комнатке на низкой кровати в полном одиночестве, если не считать головную боль. Пролежав некоторое время со слабой надеждой, что та утихнет, Эйд наконец понял: ждать милости Дахана не стоит, он и так получил слишком много, чтобы сметь желать чего-то еще.

Вечно лежать было нельзя, так что, собрав волю в кулак, юноша встал с кровати и спустился в обеденный зал. Как бороться с похмельем, Эйд не знал, Крифана поблизости не наблюдалось, а юноша не к добру вспомнил, что эльфы в лесу Солеа лечили его от простуды такими отварами, о которых людям ничего не было известно. Думать в его состоянии оказалось неприятно, но некоторые мысли явились непрошенными, оттого Эйд в конце концов решил: спасти его сможет только Осху. И его опасения подтвердились, стоило юноше столкнуться с трактирщиком. Тот встретил Эйда насмешливой ухмылкой, и паренек еле сдержался, чтобы не попытаться скрыться в тени у стены или уйти из таверны, сделав вид, будто не заметил хозяина. Оба варианта его не устраивали: нужно было узнать, куда делся Крифан. В зале его не наблюдалось.

— Он ушел, за все заплатив, — усмехнулся трактирщик, заметив, как Эйд ищет нового знакомого взглядом. Юноша нахмурился, раздумывая, не слишком ли затравленным он выглядел, и тут же скривился от нового приступа боли. То, что хозяин говорил с ним на языке людей, Эйд не заметил. — Еще сказал покормить тебя. Так что располагайся.

Уже от слов о еде Эйда чуть не вывернуло прямо на собственные ботинки. Представлять, что будет, если он увидит перед собой тарелку, юноша не хотел. Жестом он отклонил предложение.

— Ну как хочешь, — довольно расхохотался трактирщик, явно наслаждаясь бледно-зеленым лицом мальчишки. Кажется, он и не ожидал другого ответа, а вот созерцание мучений Эйда приносило ему невероятное удовольствие.

Пробурчав слова прощания, юноша покинул «Стрекочущего кабана», зарекшись сюда когда-либо вернуться. Но только оказавшись на утопающей в солнечных лучах улице и вдохнув цветочный аромат из садов гранди, он чуть не взял свое обещание обратно и не вернулся в тихий полумрак таверны. Пришлось выбирать из двух зол, и слепящее солнце, от которого головная боль лишь усиливалась, показалось меньшим по сравнению с наслаждающимся его состоянием хозяином заведения. А ведь и его, этого злорадствующего мерзавца, собирается спасать Совет, и без Эйда и его друзей ему не справиться. Конечно, пока тот не осознает, что тьма уже близко, и если повезет, даже не узнает. Как нелепо, что и такие подлецы получат возможность радоваться жизни, не боясь, что однажды твари из Ки Моури перегрызут им глотки в собственных постелях.

Скверные мысли, порожденные больной головой, преследовали Эйда, как роящиеся слепни в жаркий день. Похмелье омрачалось странной простудой: юноша чихал чаще, чем прежде, и уже не мог сдержать слез, никак не связанных с его внутренним состоянием. В очередной раз вытирая нос рукавом, Эйд вспомнил слова Осху и усмехнулся. Интересно, как он выглядел сейчас со стороны? Хмурый, с воспаленными глазами, постоянно вытирающий нос и щеки рукавами. Не удивительно, что замечавшие его прохожие старались отойти подальше. А вот что действительно заставляло задуматься, так отсутствие поблизости сегбедов. Разве Эйд сейчас не подарок для этих полупрозрачных тварей, сотканных из дыма и заразы, похожих скорее на растрепанные плащи, чем на разумных существ? Но ни одного из них рядом не наблюдалось. Эйд долго приглядывался, затем пожал плечами и помрачнел еще сильнее: внезапно понял, что не имеет ни малейшего представления, где искать Осху. Бесцельно покружив по улице Развлечений, юноша с трудом, но выбрался на улицу Людей, а затем отыскал ту самую таверну, возле которой расстался с эльфом. Уронив голову на руки, он бессвязно молил Дахана о таких вещах, о которых не стал бы просить, понимай он, о чем думает. Эйд буквально выпрашивал, чтобы боль и муть прекратились, умолял потушить солнце или хотя бы согнать облака, обещался вести самую праведную жизнь, если только Создатель намекнет Осху, где нужно искать его непутевого друга. Он даже со стоном просил Светлого Бога не подпускать к нему хозяина таверны с его назойливыми вопросами: что будет господин, как это «ничего», если он пришел в таверну, и все ли с господином в порядке, а то выглядит он не очень. Ничего из этого Эйд в полной мере не осознавал — он и себя не чувствовал, если можно так выразиться. Да, головная боль и тошнота досаждали, но были только они, словно составляя существо юноши, а все остальное будто бы принадлежало не ему вовсе, да и большую часть этого остального он просто не замечал.

— Эйд!

То, что это голос Осху, паренек понял не сразу. Сначала ему пришлось осознать: он что-то слышит. Потом понять: вроде как это не просто звук, а его собственное имя. И только справившись с первыми двумя сложностями, Эйд оказался готов узнать друга.

— Надо же, Эйд! Фехин утверждал, что мы вряд ли найдем тебя здесь, но я решил рискнуть. Вариантов все равно у тебя было не так уж и много.

Юноша приподнял голову, взглянул на друга и застонал:

— Отойди, ты слепишь!

— Слеплю? О чем это он?

К кому обращался Осху, Эйд уже не видел — он снова уронил голову на сложенные руки и старался дышать так, чтобы его внутренности не оказались на столе и одеждах, любезно одолженных эльфом. Будь его воля, он с удовольствием перестал бы осознавать и слова Осху, которого совсем недавно мечтал увидеть, и его собеседника. Тот называл Эйда дураком, только причину для оскорблений юноша увидеть так и не смог, хотя сварливый мужчина (судя по голосу), что-то пытался объяснить. Эйда подергали за плечо, затем смачно выругались — нет, не на лиахском, а на каком-то другом, незнакомом юноше, но звучавшим грубо и явно недовольно.

— Так твой дружок налакался вусмерть! — презрительно фыркнул незнакомец. — А ты за него всю ночь переживал. И ведь я же говорил, что он наверняка веселился где-нибудь.

— Говорил, — сокрушенно согласился Осху. — Но ведь это Эйд, а Эйд — не такой!

— А какой? — с нескрываемым презрением отозвался ворчливый незнакомец. Его голос раздражал Эйда настолько, что тот еле сдерживался, чтобы не пнуть мужчину.

— Осху, как ни жаль, но Фехин прав, — внезапно прозвучал третий голос. В нем отчетливо слышалась горечь, будто собравшиеся обсуждали своего сына или брата, совершившего мерзкий поступок, и только через мгновение Эйд понял, что на этот раз говорил Энна. — Ему бы отоспаться, а не сидеть на шумной улице. И солнце сегодня слишком яркое…

— И я, — тихо произнес Осху, скорее прошелестел, словно ветер в верхушках деревьев, чем сказал. — А я лишь радовался, что нам удалось его найти.

— Хорошо, что мы его нашли, — ответил Энна. — Помоги мне его поднять и довести до нашего постоялого двора. Эйд, потерпи еще немного.

Заботливый голос Энны и извиняющийся Осху сделали свое дело — юноша терпел и был готов продолжать терпеть столько, сколько потребуется. И даже колкие замечания некоего Фехина и его брюзжание почти не сводили с ума. Встать оказалось тяжело: тошнота подкатила к самому горлу, а голова буквально разваливалась на части, так что Эйд схватился за виски, пытаясь не дать ей распасться. Обошлось. Энна и Осху, придерживая страдающего друга и поддерживая его словами, довели его до спасительной кровати в полутемной комнате. Третий шел следом, но в поле зрения Эйда так и не попал, чему юноша на самом деле был рад: обладатель подобного голоса вряд ли имел приятную внешность, а на уродства в таком состоянии смотреть не хотелось.

* * *

Через несколько чаш мир снова стал прекрасным. Когда Эйд открыл глаза и поверил, что голова действительно перестала трещать, и это ему не кажется, он подумал, что время близится к ужину. В комнатке, куда его привели братья-музыканты, царил приятный полумрак, и уже за него Эйд был готов благодарить своих спасителей. Потом ему вручили плошку с каким-то отваром и уложили спать. Больше он ничего не помнил.

Теперь же, придя в себя, Эйд обнаружил, что в комнатке три узких кровати, впрочем, удобных, если верить ощущениям тела, а окна закрывают шторы из плотной светло-коричневой ткани. Убедившись, что в состоянии передвигаться самостоятельно, Эйд подошел к окну и раздвинул шторы, удивленно вскрикнул — оказалось, солнце едва успело перейти зенит. Он не думал, что проспал больше суток и потому так удивлялся своему состоянию. Ощупал себя, убеждаясь, что все-таки не спит, и радостно присвистнул.

— Хотя, что еще ждать от чудесных эльфийских зелий? — рассмеялся он, глядя на залитую солнцем улицу.

Как раз напротив располагалось одно из поместий гранди с цветущим садом. Даже в ясный день Эйду удалось разглядеть на ветвях пару эрциний. Он задумался, смог ли жить в таком доме, среди всей этой роскоши и в окружении прислуг. Может быть, из него даже вышел бы неплохой гранди, особенно если он станет послом между людьми и эльфами. Конечно, Эйд не знал еще всех тонкостей дипломатии, но они не представлялись ему особо сложными. Так что, вполне возможно, после уничтожения повелителя Ки Моури он займется чем-то в этом роде, станет настоящим гранди и привезет Бэйв в такую вот усадьбу, как та, на которую Эйд сейчас смотрел. Ей бы понравились цветы и эрцинии на ветках деревьев, а ему было бы интересно и дальше общаться с эльфами и помогать Бео становиться действительно живыми землями. А кто бы справился с этим лучше, как не тот, кто уничтожил Сына Бриннена?

Эйд улыбнулся своим мыслям и тут же понял, что не сильно расстроится, если мечты об усадьбе не сбудутся. Жил же он пятнадцать лет простым крестьянином и если и желал чего, так увидеть живых эльфов и хогменов. Увидел. Останется только показать их Бэйв, а потом можно и на пашню вернуться. Восстанавливать деревню из руин и помогать земле вновь стать плодородной — не менее полезное дело, нежели заключение договоров между народами.

Еще раз окинув усадьбу мечтательным взглядом — он был уже в том будущем, где нет проклятого Повелителя Ки Моури — Эйд отвернулся от окна. В комнате больше никого не было, так что он решил отправиться на поиски своих друзей, а заодно и еды — как же он проголодался, оказывается, со вчерашнего вечера! Очередной спуск в таверну почти полностью напоминал тот, что был утром, только Эйда уже не выворачивало, а его голова не разваливалась на куски. Мысли были легки, а грандиозные планы казались легко осуществимыми.

Они ждали его внизу — Осху, Энна и третий, хогмен. Вспомнив неприятный голос незнакомца, обвинивший Эйда в пьянстве, паренек решил, что он принадлежал как раз этому хогмену. По человеческим меркам ему на вид было лет сорок, только ростом он оказался где-то по пояс Эйду — словно уменьшенный вариант обычного мужчины, как и та голубая лошадка, которая хоть и размером была с осла, но все равно являлась именно лошадью, а не другим животным. На морщинистом лице хогмена, похоже, навсегда отпечаталось выражение недовольства и презрения. И как светлые эльфы могут спокойно общаться с таким неприятным существом? А главное, зачем им это нужно? Эйд не слышал, о чем говорили трое, но видел улыбки на эльфийских лицах и все то же выражение брюзги, и эти две вещи казались ему совершенно несовместимыми. Уже подходя к занятому ими столику, Эйд вспомнил, что именно этот хогмен не хотел продавать свою лошадку, но какая-то женщина убеждала, что у того нет иного выхода. Интересно, совершил ли он сделку, и кто да и зачем купил хогменскую лошадь? Может, какой-нибудь низкорослый человек и сможет ездить на маленьком звере, но вот остальным какой от него толк? Хотя еще вчера сам Эйд хотел купить голубую лошадку, даже не представляя, что будет делать с ней потом.

— О, очухался, — усмехнулся хогмен, первым заметивший подошедшего юношу.

— Фехин, пожалуйста, — попросил Осху как-то виновато, на что хогмен лишь хмыкнул. Тогда эльф повернулся к Эйду и широко улыбнулся: — Пока тебя не было, я познакомился с…

Он не договорил. Стоило другу упомянуть о новых знакомствах, как Эйд тут же вспомнил о своем, более важном, чем любые знакомства эльфа. Он оперся кулаками о стол и восторженно заглянул в лицо Осху.

— Я тоже познакомился! С человеком, который связан с Советом.

— Советом? — недоверчиво протянул хогмен и хрипло расхохотался. — Неужели Совет все-таки существует?

— Представь себе, — грубо ответил Эйд, резко повернувшись к Фехину и одарив его презрительным взглядом. — Но тебя не спрашивают. Я вообще с Осху говорю.

Хогмен снова хмыкнул и изобразил презрительный жест, Эйд чуть не ответил ему тем же.

— Хватит, — внезапно подал голос Энна, и одного это слова хватило, чтобы охладить пыл спорщиков: Эйд почувствовал себя пристыженным, Фехин, судя по отведенному взгляду, тоже. — Эйд, мы с интересом выслушаем тебя, но нас кое-кто ждет. Осху, согласишься, что теперь мы можем пойти на встречу с Ишибел? — его брат быстро закивал. — Хорошо. Там и расскажете друг другу о событиях прошлого вечера.

Эйд с удивлением посмотрел на Энну. Что здесь происходит и что он пропустил? Ишибел — где-то он слышал это имя, но не мог вспомнить, где именно. Да и поведение его друзей выглядело как-то странно: услышав о Совете, они никак не отреагировали, даже хогмен проявил к сообщению Эйда больше интереса, нежели эльфы. Разумеется, его рассказ мог немного подождать, и все-таки равнодушие друзей задело. Настроение Эйда начало стремительно портиться.

«Ладно, может, они не слышали о Совете, — подумал он, выходя вслед за компанией на улицу. — Вон, хогмен вообще считает, что Совета давно нет. Поэтому-то их новости им кажутся важнее. Ничего, сейчас встретимся с Ишибел, и я все смогу рассказать».

Довольно улыбнувшись своим мыслям, Эйд сделал глубокий вдох и чихнул. Глаза снова начали слезиться, и он раздосадовано шмыгнул носом. Да что за напасть!

— Ты точно не простыл? — заботливо спросил Осху, положив руку другу на плечо. Его взгляд был не просто обеспокоенным, а уже встревоженным.— Похоже, ему неприятна твоя компания, — раздался откуда-то сбоку насмешливый голос, принадлежащий, однако, не Фехину. Эйд удивленно повернулся, чтобы увидеть его обладателя, и был застигнут врасплох: чьи-то пальцы неглубоко, но все-таки ощутимо вошли в ноздри. Парень отпрянул, мутным взглядом окинув наглеца — некто высокий, как и Осху, в короткой куртке с глубоким капюшоном, скрывающим лицо своего хозяина, и штанах из той же кожи. Потрясенный Эйд попытался сделать вдох, но не смог. Судорожно хватая воздух ртом, он попробовал сообщить, что не может дышать, но вместо слов изо рта вырывался только хрип.

— О, ну прекрати, — фыркнул незнакомец. В его голосе чувствовалось презрение, но все равно он звучал приятно, и, слыша его, Эйд вспоминал, как гулял по пружинистому мху в лесу еще совсем ребенком. Голос был таким же мягким и пружинистым, даже не смотря на насмешливые нотки. — Дыши носом, глупец. Все ты можешь. Да и так лучше будет.

Эйд попытался сделать, как говорил незнакомец, и к своему удивлению обнаружил, что действительно получается. Хуже, чем раньше, словно в носу появилась какая-то пленка, пропускающая лишь часть воздуха, но все равно дышать он мог. А то, что себе вообразил, оказалось приступом паники, не более того. Смущенно откашлявшись, Эйд окончательно пришел в себя и обнаружил еще кое-что: в носу не свербело и глаза перестали слезиться. Его странная простуда закончилась в один миг. Ничего не понимая, он посмотрел на Осху, а тот лишь пожал плечами. На какой из немых вопросов он отвечал, Эйд так и не понял.

— Риан, он, конечно, еще тот прохвост, но зачем же так? — рассмеялся Фехин, подошел к незнакомцу в куртке и похлопал его по руке. Видимо, хотел бы по плечу, но рост не позволял.

— А что я сделал неправильно? — отозвался тот. — Теперь парень не чихает. Так нет, чтобы поблагодарить, — он недобро усмехнулся. Эйд так и не видел его лица, отчего складывалось ощущение, что с ними говорит призрак. Неприятное ощущение. — Он и за отвар «спасибо» не сказал. А ты, светлячок, утверждал, что он хорошо по-лиахски говорит. Переоценил дружка?

— Так это твое зелье было?! — ошалело воскликнул Эйд.

— Ну а чье еще?

— Я думал, что Осху или Энны… Так ты, выходит, лекарь?

Он снова пропустил быстрое движение нового знакомца и не успел отшатнуться прежде, чем длинные, но сильные пальцы сжались на его шее. Эйд захрипел, на этот раз задыхаясь по-настоящему, и его спутники кинулись к парню в капюшоне, убеждая того успокоиться. Они даже пытались разжать его пальцы, но тот словно никого вокруг не замечал.

— Назовешь меня еще раз «лекарем», — прошипел Риан, сильнее сжимая шею Эйда, — услышишь хруст своих позвонков.

— Думаю, он понял, — вмешался Фехин. — Смотри, как он моргает — полагаю, это значит «извини».

— С чего ты взял? — недоверчиво протянул тот, все так же не отпуская Эйда, хотя хватку слегка ослабил.

— Иначе он все равно ничего сказать не может. Отпусти-ка мальчишку. Он с самим Советом разговаривал, кстати.

— Чушь, — отозвался Риан, но пальцы разжал и отошел от Эйда. Тот принялся лихорадочно дышать и ртом, и носом, с опаской поглядывая на странного парня.

— Кто этот умалишенный? — хрипло прошептал он, обращаясь к Осху, теперь поддерживающему друга. Хогмен увел парня в куртке и что-то говорил ему, сосредоточив на себе все внимание собеседника, только Эйд все равно подозревал, что тот продолжает наблюдать за ним, а может, даже слышит шепот, обращенный к эльфу. Находиться в компании с таким существом было опасно.

— Риан? Он эльф, только темный, — извиняющимся тоном отозвался Осху, будто говорил не о другой расе, а о каком-то заболевании, которого стыдился. Как-то так обычно говорили в деревне Эйда о родственнике, любящем приложиться к бутылке: с чувством вины, будто началось это все из-за них, а не по желанию самого пьянчужки, но и с выражением, мол, ничего с этим не поделаешь, придется мириться. Ясное дело, мириться с таким раскладом соглашались только родственники, вот и сейчас Эйд не собирался соглашаться на подобное поведение эльфа, даже если тот и был темным.

— И что, они все такие? — недоверчиво уточнил он у друга.

— Ну, да, наверное… Мы с темными не общаемся почти. Они совсем другие. Может быть, у них так и принято себя вести, не знаю. Но от простуды он тебя спас! И от похмелья тоже.

— Ага, а потом чуть не убил, — потерев шею, отозвался Эйд. — Неприятный он. И капюшон этот… Зачем он тут? В смысле, почему с вами, если вы с темными предпочитаете не иметь дел.

— Так об этом я и хотел рассказать! Ради некоторых дел приходится идти на уступки, Эйд. Энна идет, я иду, тебе тоже придется. Может, даже извиниться за слова о лекаре. Не любят они, когда их так называют. Вот наших можно, для наших это даже честь, хотя мы скорее врачеватели. То есть не все мы — я, например, слаб в снадобьях…

Осху не договорил, печально посмотрев на Риана, которого Фехин уже вел по улице, продолжая с ним о чем-то беседовать. Казалось, эти двое совсем забыли о своих спутниках. Впрочем, Эйда это не расстраивало, а даже наоборот — радовало неимоверно.

— Еще и хогмен, — с усмешкой заметил он.

— Фехин, — кивнул Осху. — Он ничего. Для хогмена, конечно. В общем, нелегко придется, конечно, но, думаю, мы найдем общий язык. Как-то послы находят, не так ли? — он вновь посмотрел на Эйда и озорно улыбнулся. — Мы тоже справимся.

— С чем справимся? И зачем нам находить с ними общий язык?

— Пусть они сами все расскажут.

* * *

Они вышли на улицу Светлых Эльфов, но полюбоваться ей Эйд не успел — у первого же трактира Осху дернул друга за рукав и завел его внутрь. Юноша вздрогнул — ему показалось, что он попал на лесную поляну. Стены таверны были увиты растениями, но при этом в помещении оказалось столько окон, что лучи солнца, проникающие внутрь, играли на листьях, создавая ощущение, будто гости посетили лес Солеа. Растения спускались и с потолка, напоминая молодые ветви ракит. В углу журчал небольшой фонтан, а рядом с ним за резным столом из красноватого дерева сидела та самая необыкновенная женщина, которую Осху назвал Белой Дамой.

Фехин и Риан вошли в таверну лишь мгновением раньше, и оба сразу принялись язвительно отзываться о заведении. Эйд смотрел на них с недоумением: более прекрасного места он еще не встречал. В открытые окна залетал ветерок и раскачивал свисающие ветви, так что шелест листьев, журчание фонтана и игра света создавали неповторимую атмосферу, мирную и радостную. Здесь совсем не хотелось спорить, только разговаривать с близкими друзьями, а лучше — слушать эльфийские песни или шелест природы, в котором угадывался шепот Дахана. Фехин и Риан с их недовольством были здесь неуместны, и Эйд даже подумал — еще парочка замечаний из их уст, и он вытолкает неприятных субъектов за дверь. Их компания юноше совсем не нравилась, а мириться с таким их поведением здесь, в небольшом островке леса Солеа на улицах человеческого города, он тем более не собирался. Эйда на самом деле удивляло, почему ни Осху, ни Энна никак не реагируют на выходки своих новых знакомых, но потом он подумал, что эльфы мудрее людей и умеют не обращать внимания на разные мелочи, какими бы оскорбительными те ни казались.

Они все расселись за тем столом, где их ждала Белая Дама, Ишибел. Риан спрятался в угол, куда не попадали солнечные лучи, и фигуры остальных бросали на него тень. Тогда темный эльф снял капюшон, и Эйд поразился его красоте. Он был столь же прекрасен, как и светлые эльфы, только к нему не хотелось тянуться, а от серебристо-бледной кожи исходил холодок, как и от льдисто-голубых глаз. Длинные черные волосы Риана были заплетены в косички и собраны в замысловатый пучок, который в пору носить девушкам, но глядя на темного эльфа, не возникало ощущения, будто он чересчур женственен. Даже эта прическа подчеркивала его серьезность. Если Осху казался Эйду солнечным лучом, то Риан напоминал клинок кинжала, украшенный витиеватыми письменами на неизвестном языке. Такие письмена кажутся слишком красивыми и часто принимаются за ничего не значащий узор, но Эйд, слышавший немало сказок и легенд, знал, что чаще всего за ними скрываются мощные заклинания. Такое оружие, конечно, казалось надежным, но во всех сказаниях магические вещи всегда имели свой характер, который проявляли в самый неподходящий момент. Если бы Эйду предложили взять в поход меч с неизвестными ему письменами на клинке, он бы хорошенько подумал и потом все равно отказался. А что делать, если этот самый меч принял облик живого существа?

— Эйд, познакомься, — говорил тем временем Осху, — это Ишибел, Фехин и Риан. Вчера, когда ты убежал, я отправился за странной парочкой, решившейся продать хогменскую лошадку в Ионаде.

— Его зовут Лим, — перебил эльфа Фехин. — И продавать его я не стану. Ишибел, не начинай, я все сказал.

Белая Дама лишь понимающе улыбнулась, и почему-то Эйд вспомнил свою мать. Та умерла лет десять назад, и он совсем позабыл ее лицо, но что-то в улыбке Ишибел заставило сердце Эйда сжаться и опустить глаза. Может, мать улыбалась так же, когда совсем маленький Эйд пытался с ней спорить? «Говори, что хочешь, милый, но все равно будет по-моему». И ее слово действительно всегда было последним. Эйд судорожно сглотнул и покосился на Осху. Тот, кажется, ничего не заметил.

— В общем, я пошел за ними, — продолжал эльф, поглядывая то на друга, то на новых знакомых, — и узнал, что им тоже не нравится Договор со Слугой Бриннена.

— А кому он понравится? — фыркнул Фехин, снова не давая Осху закончить рассказ. — Его оборотни таскают наш скот. Когда-то этому должен прийти конец!

— Но тем не менее других жителей Хол-Дайте все устраивает, — мягко улыбаясь, напомнила Дама. Она даже положила руку на плечо хогмену, и тот не попытался скинуть ее, лишь недовольно нахмурился. Только что ему не понравилось — слова Ишибел или ее действие — узнать было невозможно.

— В общем, я как раз об этом, — снова заговорил Осху. — Оказывается, они шли к твоему королю, Эйд, чтобы поговорить о Договоре. Я услышал, когда они об этом говорили друг с другом, и подошел, чтобы сообщить, что в Ллине им делать нечего. Так мы и познакомились. Потом я с Энной пытался разыскать тебя, чтобы обо всем рассказать и попробовать придумать, что нам всем делать дальше, но не смог.

— Забавно, — чуть рассмеялся Эйд, — а Крифан сказал, что найти меня не составило и труда.

— Кто такой Крифан? — нахмурился Осху.

— Человек, связанный с Советом! О нем я и хотел тебе рассказать.

— Совет четырех народов? — насмешливо переспросил Риан. — Это не сказки?

— Ну, когда-то он точно существовал, — ответил ему Фехин. — Но это было так давно, что о Совете в Хол-Дайте говорит лишь один старик, самый древний из хогменов. Но верить ему я бы не стал.

— А куда потом делся Совет, раз вы говорите, что он когда-то определенно был, а теперь его уже нет? — поинтересовалась Ишибел, глядя не на Эйда, а на Фехина и Риана.

— Ну, об этом доподлинно никому не известно, — отмахнулся хогмен. — Паюк, может, и рассказал бы, но он давно впал в маразм. Он многое болтает, и о Совете в том числе, но верится ему с трудом. Он даже говорит, что Сын Бриннена на деле совсем не его сын, а дитя Дахана, отравленный водой из Мертвой реки, что течет в Ки Моури. Глупость, да и только!

— Но Совет существует до сих пор, а Крифан — его посланник, — настойчиво заявил Эйд, ощущая, что начинает злиться. — Вы с ним даже не говорили, а смотрите насмешливо. Все, что вы знаете — бабушкины сказки или рассказы выжившего из ума старика. А я говорил с ним, с посланником Совета. Он, как и многие другие, ходит по городам, пока Совет занят принятием важных решений. Такие, как Крифан, — глаза и уши Совета.

— И ты веришь во всю эту чушь? — расхохотался Риан, и Эйд сжал кулаки, борясь с желанием съездить хорошенько по его красивому лицу.

— Чем докажешь, что сказанное мной, ерунда? Что Совета действительно нет, а Крифан все наврал?

— Тем же, чем ты докажешь, что все это — правда, — невозмутимо отозвался темный эльф. Он даже подался вперед, поставил локти на стол, сплел пальцы в замок и положил на них подбородок, выжидающе глядя на Эйда.

— Крифан сказал, что Совет уже давно хочет положить конец бесчинствам Властелина Ки Моури, — перейдя на грозный шепот, заговорил Эйд. Он не отрывал взгляда от глаз Риана, какими бы острыми и неприятными те ему ни казались. Стоит дать слабину, и темный эльф уже никогда не воспримет Эйда всерьез. Юноша же еще надеялся, что скоро их пути разойдутся, но полной уверенности не имел, а значит, проиграть эту битву было никак нельзя. — Совет способен собрать войско, и у них даже есть карта Мертвых Земель, но неточная. Потому им нужны разведчики, которые проверят карту и подправят ее, чтобы войско не застряло в болоте или еще чего.

— Чушь, — повторил Риан, и его губы расползлись в самодовольной улыбке.

— Как по мне, это больший бред, чем речи старины Паюка, — усмехнулся хогмен. — А ты что думаешь, Ишибел?

— Мы никак не можем проверить слова этого Крифана? Не можем встретиться с Советом и поговорить с ним? Я так понимаю, что тебе, мальчик, предложили стать этим разведчиком?

— Да, мне и моим друзьям, — недовольно ответил Эйд. Ему все меньше нравились эти трое, считающие себя самыми умными. Он тем же злым шепотом объяснил им, почему встретиться с Советом нельзя, но даже это не вразумило их.

— Тебя провели, — усмехнулся Риан. — Ты не можешь встретиться с Советом, а значит, нет гарантии, что он и правда существует. Но ты все равно хочешь пойти за этим Крифаном в Ки Моури? Я думал, что такими глупыми бывают лишь дети. Хотя ты и есть ребенок!

— Дурак я или нет, наивный или же самый разумный из вас, но я пойду в Ташти и буду ждать там Крифана. Вы так и не знаете, что вам делать со Слугой Бриннена, а у меня есть план, а в Ташти появится карта. Так кто из нас еще глупый ребенок?

— И куда тебя приведет эта карта? — кривя губы в ухмылке, спросил Риан.

— Туда, куда не попадешь ты, потому что у тебя нет даже и ее. Не хочешь верить Крифану, считаешь, что Совета не существует, а значит, не будет и войска, и карта заведет меня в болото — пожалуйста! Только я сейчас уйду, оседлаю Киву и попытаюсь хоть что-то сделать, чтобы уничтожить Его. А что будете делать вы? Попробуете снова пойти к королю? Или обратитесь к маргрейвам всех человеческих городов? Раз вы все тут, раз хотели встретиться с правителем людей, значит, ваши правители предпочитают жить согласно Договору, писанному кровью. И сколько бы вы тут не смеялись и не издевались надо мной, вы прекрасно знаете, что выхода у вас нет. Даже Осху, предлагавший поговорить с маргрейвом Рмоу, в глубине души знает, что это ничего не даст. И что нам остается? Попробовать отыскать Совет, который выше любого правителя, или же отправиться в Ки Моури самим? Первое потребует слишком много времени, а второе — безумие. Так почему бы не отправиться в Ташти и не встретиться с Крифаном, поговорить с ним снова, а главное, получить карту? Я для себя решил, теперь думайте, как поступите вы.

Желудок в энный раз жалобно напомнил, что он вообще-то еще жив и очень хочет, чтобы я ну хоть что-нибудь в него закинула. Плохая из меня хозяйка даже для собственного тела, но в сложившейся ситуации я ничего не могла поделать. Костяной лес — Кнаах? — закончился, последние несколько деревьев остались позади, и теперь конь мага мчался по пыльной равнине.

У меня от голода и общей усталости начинала кружиться голова. Это сначала мне было не до еды, а ведь если подумать, то последний раз я перекусила в универе, да и то маленькой булочкой, и с того момента ни крошки во рту не было. По здешнему времени еще не закончились первые сутки моего пребывания… кажется, но легче мне от осознания этого не становилось. Прошел полдень, по крайней мере, я отчетливо видела, что местное светило прошло точку зенита. Лиэн останавливался дважды, и оба раза поил коня из кожаного мешка. Когда я попросила напиться, маг как-то замялся, но нехотя протянул бурдюк. Хм, воды ему жалко, что ли? Хотя, если подумать, сам он не выпил ни капли. Конь отдыхал недолго, я от нечего делать специально засекла время — прошло всего семь минут, а меня вновь усадили в седло.

Говорить о том, что ноги у меня болели, не хотелось. Потому что просто «болели» -не самое подходящее слово, но я молчала, вцепившись в плащ Лиэна.

Земля снова звенела под копытами лошади. Как в лесу, словно под огромным слоем пыли кто-то некогда оставил толстое неразбиваемое стекло. Или Лентяй так и задумал? А может, тут когда-то бушевал огонь такой силы, что сплавил песок в стекло? Хотя вряд ли, здесь же нет технологий для создания огня такой огромной температуры. Да и тогда пламя, получается, прошло и через лес Кнаах, но ведь деревья устояли. Или не совсем деревья…

Желудок снова пробурчал, на этот раз куда более сердито, и под ребрами от голода заболело. Этак скоро желудок начнет есть сам себя, и так уже прилип к позвоночнику, кажется.

Равнина с небольшими холмами… Скорее даже степь, переходящая в пылевую пустыню. Здесь не было ни растения: на первой остановке я заметила какие-то бурые листочки, отдаленно напоминающие траву, но стоило коснуться, как они превратились в серую пыль. Мда. Не хватает багряного солнца и разрушенных зданий вдалеке, а так хоть апокалипсис снимать. Вернее, постапокалиптику. Идеально же.

В третий раз мы остановились слишком резко, и я едва не свалилась назад. Перед глазами ненавязчиво помелькал рой несуществующих черных мушек, и я помотала головой. Oh, I’m going crazy!

— Ты в порядке, Избранная?

Я с трудом разлепила глаза и поморгала, пытаясь прогнать подступающую дурноту. Лиэн обернулся в седле, обеспокоенно глядя на меня.

— Есть что-нибудь поесть? — вяло поинтересовалась я и облизнула пересохшие губы. — И пить хочется.

— Еды нет, — маг выглядел одновременно растерянным и виноватым. Он вытащил из седельной сумки бурдюк. — Но немного воды можно.

Я жадно сделала три глотка, хотя бурдюк немного нагрелся, и спасительная жидкость не оказалась такой уж вкусной. Желудок протестующее заворчал, мгновенно распознав, что его обманули. Зато голова почти перестала кружиться, да и тошнота отступила.

— Недалеко осталось, — сообщил Лиэн, закрывая сумку. Там же у него, кажется, еще спала эрциния. Или с другой стороны? Моя собственная сумка болталась через плечо и преимущественно била бедного коня по крупу. Я почувствовала некое подобие вины: все-таки мы с магом явно не пушинки, а лошадь скачет, выбиваясь из последних сил. Да еще отдыхать ей толком не дают. Я потерла покрывшийся испариной лоб и прижала сумку к груди, слабо кивая.

— Спасибо. Едем?

Маг молча отвернулся и снова взмахнул поводьями, едва дождавшись, пока я крепко обниму его, снова прижимаясь к спине.

Опять звенела земля. На самом деле очень тихо, но из-за головной боли стук копыт казался мне просто таки набатом, который разместили прямо в моей бедовой головушке. Oh, shit. It’s very bad, you know? По-моему, настолько плохо мне еще не было. Особенно учитывая, как встряхивало каждый раз при очередном скачке. Конь мчался вперед, а я просто закрыла глаза, стараясь не уронить опять сумку. Хотя было жутко неудобно. Надеюсь, телефон не раздавлю… Впрочем, все равно помрет скоро, так что ладно. Я слабо улыбнулась. А ведь местные не видывали подобных вещей, может, посчитают за волшебный предмет? Волшебную палочку, ага. А я тетушка-Избранная-фея.

Конь опять остановился, и я вяло выпрямилась, выглядывая из-за плеча мага. Стена?

— Мы приехали? — пожалуйста, скажи, что да. Я так устала, я хочу лечь и спать… и есть, конечно, но лучше спать, чтобы прошла голова. Хочется верить, что желудок за время сна сам себя не доест окончательно.

Словно поняв, о чем я думаю, мстительный орган скрутило так, что я тихо охнула, неловко скрючившись.

— Избранная?

— Что?

— Ты в порядке? — в голосе Лиэна звучала тревога… да разве не видно, что не все в порядке?

— Are you fool? — раздраженно поинтересовалась я, медленно выпрямляясь и глядя ему в глаза. — Я просто человек, из плоти и крови. Я устала, хочу есть и спать. Как и ты, наверное, — уже спокойнее закончила я, понимая, что ведь никто в отряде тоже не спал и не ел. Так что мы были в равных условиях. Другое дело, что они-то явно привыкли к подобному, а я оказалась в такой ситуации впервые.

У мага вдруг вытянулось лицо, и он поджал губы. В глазах отчетливо читалась растерянность.

— What? Что? — недовольно переспросила я, немного удивленная такой реакцией. — Вы ждали, что придет… сверхчеловек какой-нибудь? Которого не нужно кормить, поить, которому не надо спать, он никогда не устает, и сразу же, как ознакомится с ситуацией, пойдет и просто убьет вашего врага?

Закончив, я судорожно сглотнула, чувствуя вновь подступающую тошноту. Молчать. Все, буду молчать, пока не доберусь до кровати. Иначе меня где-нибудь стошнит. Правда, в желудке все равно пусто, и как бы там черная дыра не появилась. Случайно так.

— Вроде… того, — выдавил Лиэн. Всхрапнул конь, переступив с ноги на ногу, и маг отвернулся. — Мы не ждали, что Избранный окажется столь молод, слаб и…

— И девушкой, — вяло закончила я, утыкаясь лбом ему в спину. — Все претензии к вашему богу. Он тот еще… лентяй.

— Дахан!.. — спина Лиэна будто окаменела. — Дахан желает нам лишь добра!

— Угу. Поехали уже, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Come, my friend, let\'s go home.

Вряд ли он понял последние слова, вряд ли вообще понимал все, что я говорю… Но маг промолчал, а я до боли сжала зубы, чтобы не застонать от очередной встряски. Прирастите кто-нибудь этим лошадям крылья, пусть летят. Сумка больно врезалась в грудь, но я уже не выпускала ее просто из страха потерять. Там, конечно, не ахти какие важные вещи, только вдруг, например, лекция об изучении созвездий, мне пригодится? Хотя ведь в этом мире не то что звезд, даже луны нет… Вот интересно, а все ли земные законы тут действуют? В том смысле, что раз нет других звезд… или они слишком далеко, и их свет просто не доходит? Или Лентяй забыл о них? Да о чем я думаю, этот мир вообще по-настоящему создан богом. Мысли начали путаться, и я предпочла сосредоточиться на том, как вообще не упасть с коня. Набат в голове продолжал настырно бить, желудок молча поедал сам себя, и по телу разливалась нехорошая слабость. Не привыкла я к таким условиям, не привыкла.

То, что выглядело издалека черной стеной, на поверку оказалось лесом. Черным, что характерно. O, it’s very beautiful, I think. Черные гладкие деревья, чем-то похожие на костяные, росли так близко друг к другу, что верхние ветви, причудливо переплетаясь, образовывали своеобразный навес, почти не пропускающий солнечный свет. Я вяло следила, как Лиэн, въехав в лес, создал маленький белый шарик, тускло освещавший дорогу.

— А эрциния?

— Эрциния будет светить ярче, — скупо ответил он и словно нехотя пояснил: — Мы можем привлечь ненужное внимание. Не все твари приходят ночью, среди них полно и тех, кто не боится света.

Я глубокомысленно промычала, мол, поняла. На самом деле, Костяной лес казался мне более жутким. А здесь просто стояли черные деревья, росли близко, да, толстые верхние ветви не пропускали свет, но страшно не было. Или мне просто уже без разницы? Здесь тоже не росло ни травинки,— Лиэн придерживал коня, хотя животное явно выглядело испуганным и порывалось перейти хотя бы на рысь, так что я смогла разглядеть, что творилось под его копытами. Конь вынужден был медленно идти. Только поэтому я смотрела по сторонам, а не жмурила глаза, пытаясь бороться с тошнотой.

Под копытами ломались упавшие ветки, и звук разносился далеко вокруг. Хм, эрциния, значит, может кого-нибудь привлечь, а этот шум — нет? Словно прочитав мои мысли, вдалеке тоже раздался хруст, и Лиэн вздрогнул. Я тоже — от неожиданности. Лошадь заржала, замотала головой, и магу пришлось приложить усилия, чтобы ее успокоить.

— Что это?

— Тебе лучше пока не знать, — маг оглядывался по сторонам. Внезапно, словно что-то заметив, он погасил свет и взмахнул поводьями, давая испуганному коню волю. Лошадь почти встала на дыбы, и я буквально вжалась в спину Лиэна, чтобы не свалиться. Он тоже — мне показалось — каким-то чудом не упал, но конь уже мчался по лесу, и маг только натягивал поводья, указывая животному, куда повернуть, чтобы не натолкнуться на дерево.

У меня замелькало в глазах. Деревья слились в одну сплошную стену, из которой иногда будто выглядывали страшные рожи, и они щерились, скалились беззубыми ртами, а сами стволы тянули черные ветви, намереваясь вытолкнуть нас из седла и… И что? Я зажмурилась, слушая хруст ломающихся ветвей под копытами и какие-то непонятные шорохи, доносившиеся теперь то ли сзади, то ли по обеим сторонам от нас. А ведь было тихо, совсем тихо до этого, но на очередной звук среагировало нечто, заставившее даже Лиэна поторопиться. И, между прочим, то, что я закрыла глаза, храбрости мне не добавило. В совокупности с темнотой, которая стояла под веками, шорохи и непонятные звуки казались еще более жуткими.

Please, help us, somebody. Please! Oh, shit. I hate you, Lazybones!

Понятия не имею, сколько продолжалась эта бешеная скачка. Я только помнила момент, когда выскользнула из захвата сумка и больно ударила меня по бедру, и я на ощупь, рискуя упасть, схватила ее за замок. И второе, что я отчетливо запомнила — падение с коня, когда он резко остановился. Слишком резко, я просто не удержалась в седле, и скатилась в пыль. Откуда-то сверху раздался взволнованный вскрик Лиэна, и я соизволила открыть глаза.

Слева тускло светило солнце, уже опускающееся за лес, за спиной, переступая с ноги на ногу, стоял конь Лиэна, а сам маг присел со мной рядом и легонько тряс меня за плечо.

— Все хорошо? — он все-таки беспокоился.

Я попробовала улыбнуться, но тут заметила каменную кладку и задрала голову. Тошнота на мгновение отступила, хотя голова уже не переставала болеть, а перед глазами назойливо носились черные мушки. Но это была стена. Кажется, мы добрались до крепости, целые и невредимые. А потом я увидела это. Трупы. Отвратительно пахнущие, гниющие трупы под стенами. Человеческие и не только, многие потеряли форму, там же белели кости давно мертвых. Запах ударил в нос, меня замутило с новой силой, и я самым некрасивым образом, похоже, потеряла сознание. По крайней мере, после вида смердящих трупов ничего не помнила.

* * *

Мне снилось, что я дома. Не в квартире, которую мы с Аленкой снимали, а в родительской, в родном городе. Как будто еще учусь в одиннадцатом классе, экзамены уже сдала, но теперь готовлюсь к выпускному. Платья, туфли, макияж. То есть, мы с утра собирались с мамой по магазинам, потому что сегодня была суббота, и мама оказалась свободна. А папа уехал на дачу к другу, помочь ему с печкой, но должен вернуться вечером, потому что мы собирались сходить все вместе в кафе.

Хороший был сон… И все-таки что-то меня в нем смущало. А, поняла. Матрас. Мой матрас дома был довольно старым, и мы все хотели купить новый. Он уже проваливался, пружины впивались в спину, и я спала на двух одеялах, постеленных поверх, под простыней. А сейчас возникало ощущение, что я сплю как минимум на пуховых перинах, как принцесса, разве что горошину мне никто не подкладывал. Ну, я ведь и не принцесса, чтобы ее почувствовать.

And… Where I’m? Я была в комнате. В пустой деревянной комнате, в которой кроме кровати в углу, на которой я и спала, больше не было ничего. На пол был брошен какой-то потрепанный коврик, явно видавший лучшие времена. Интересно… Так. Я на всякий случай потрогала голову — шишки не было. Ну мало ли… В изголовье кровати обнаружилась моя сумка. И меня никто даже не разул. То есть ничего, что я спала в кроссовках? Угу, don’t worry, be happy. Good morning, darling. Проснись и пой.

В противоположной стене красовалось окно, именно благодаря ему, а еще отверстию в потолке — тоже закрытому не сильно чистым стеклом, в комнату попадал свет. Я неуверенно поднялась и прислушалась к ощущениям. Болели ноги… Я криво улыбнулась. Ага, okay. Значит, все-таки не сон. Прекрасно. Бешеная скачка, черный лес и трупы под стенами. Я так понимаю, меня внесли в крепость? Стало немного стыдно: угораздило же так свалиться в обморок прямо на глазах у тех, кого должна спасать. Теоретически. Наверняка же меня все видели… Ладно, убиваться буду потом.

Я подошла к окну, потирая пустой живот. Судя по ощущениям, желудок меня пожалел и не съел сам себя. И на этом спасибо. А из окна открывался чудесный вид… Настолько чудесный, что захотелось поинтересоваться, нет ли у них ритуала вызова Лентяя. Чтобы его получить сюда и ткнуть носом во-о-он в тех людей в каких-то лохмотьях. Или это просто местные нищие? Тогда почему Избранную оставили здесь? Не поняла. Меня что, никто не собирается восхвалять как минимум? Are you joke? Нет, ребята, так не пойдет.

Я подхватила сумку и вышла из комнаты. Дверь, как-то нехотя выпуская меня, скрипела громко и протяжно, словно стремилась оповестить всех, что гостья проснулась. Впрочем, в коридоре все равно никого не показалось, и я растерянно остановилась. Коридор уходил в обе стороны, да и был не особо широк. И куда идти? Если налево, то там было еще одно окно. Так что, пожалуй, туда и пойду. Желудок напомнил, что неплохо бы все-таки, спустя сутки или даже больше, что-нибудь поесть. Хорошее предложение, но для начала мне придется хоть кого-нибудь найти. Так что я и правда двинулась налево, останавливаясь у окна.

Is that ok? То есть, окно выходило на улицу, но напротив виднелся дом. В смысле, тот же дом, в котором сейчас находилась я. Тьфу. Короче, было похоже на то, что внутри самого дома есть… терраса? . короче, вроде как внутренний дворик. Довольно большой. Сквозь мутное окно не особо было видно, есть ли там еще что-то кроме стоявших скамеек, но я впервые заметила траву — желтая, пожухлая, все-таки то, что росло около противоположных стен, очень было похоже на обычные сорняки. Учитывая, что до этого даже в лесу я не видела ничего подобного, такая неприглядная трава подняла мне настроение.

— Избранная?

Я резко повернулась: из-за угла выглядывала растрепанная девочка в каком-то балахоне, явно ей большом.

— Привет, — я доброжелательно улыбнулась и направилась к ней. — Прости, ты не подскажешь…

Девочка пискнула и исчезла. Я озадаченно замерла на месте. И… что? Но девочка опять выглянула и наконец несмело вышла, вставая напротив. Вслед за ней показался еще один человек — паренек, на вид то ли мой ровесник, то ли чуть младше. Он был одет куда приличней… в такой же плащ, что и у Лиэна, а что было под ним, тщательно скрывал. Что за мания кутаться в плащи не первой свежести?

— Привет, — повторила я. — Только не убегайте…

Девочка спряталась за паренька, но он только покачал головой, словно не обратив на нее никакого внимания.

— Вы чувствуете себя лучше, Избранная? — в голосе послышался благоговейный трепет. Я поморщилась. Нет, наверное, показалось. С другой стороны… я же Избранная, пусть уважают.

— Да, — я медленно кивнула. — Как твое имя?

— Ниалл, Избранная, — паренек улыбнулся и кивнул на девочку. — Это моя младшая сестра, Кила.

— А я Ольга. Или Олле, — я подошла ближе и присела перед девочкой, улыбаясь. — Не бойся, Кила, я же не кусаюсь.

Она спряталась за брата и выглянула уже из-за другого бока.

— Ты избранная, — пискнула она.

— Ну и что?

— С тобой так просто нельзя разговаривать.

Кхм. Я почесала подбородок.

— Детям можно, правда. Дети не похожи на взрослых.

Сверху раздалось вежливое покашливание, и мне пришлось выпрямиться. Ниалл выглядел смущенным. Он даже слегка покраснел, хотя для меня оставалась загадкой причина этого.

— Избранная... — несмело начал он, но договорить пареньку не позволили.

— Избранная!

Лиэн едва ли не подбежал. Он выглядел встревоженным.

— Как твое самочувствие?

— Куда лучше, — заверила я мага, ощущая смутную радость от встречи. Хоть кто-то знакомый, и то хорошо. — Только есть хочется.

— Конечно, — Лиэн успокоился.

Он до сих пор был в плаще, но теперь я могла отчетливо разглядеть его одежду. Уже явно поношенную, между прочим. В одежде преимущественно был серебряный цвет. И красный. Кажется, сверху маг носил что-то вроде кафтана, а внизу обычные красно-коричневые штаны. Я наклонила голову — похоже, это нормально, ну, ходить здесь в обуви. По крайней мере, из нас четверых только Кила была босиком, Лиэн и Ниалл были в коричневых сапогах с высоким голенищем, а я так и не сняла кроссовки, не зная, нужно ли это.

— Ниалл.

Паренек встрепенулся, как-то преданно глядя на мага.

— Отведи сестру обратно, — велел Лиэн. — И сообщи потом королю, что Избранная завтракает. После мы сразу отправимся в Стеклянную залу.

— Да, наставник.

Ниалл подхватил сестру на руки и, еще раз кивнув мне, отправился куда по коридору в ту сторону, откуда пришла я. Лиэн потянул меня за рукав.

— Идем, Избранная, кухня в той стороне.

— Ниалл — это кто? — чуть позже поинтересовалась я, когда прошли мимо второй развилки. Кажется, этот дом был похож на лабиринт. И не позвонить даже, если вдруг заблужусь…

— Ниалл из молодых магов, — откликнулся Лиэн, уверенно шагая вперед. — Из тех, кто еще рождается. Раньше… — маг сделал короткую паузу, словно не зная, стоит ли говорить, — раньше, когда Сын Бриннена еще держал в узде своих тварей, когда на месте Доннана стояла столица человеческого государства Ллин, у нас существовал Круг магов. И мне подобных было много. По крайней мере, куда больше тех жалких тридцати человек, что есть сейчас.

В последних словах прозвучало столько горечи, что мне невольно стало страшно. Тридцать магов — это мало. И раньше, значит, этот Темный Властелин не нападал? Почему тогда сейчас случилось подобное? Wait… Кажется, еще Уиншен называл какую-то большую цифру.

— Лиэн, как давно стоит Доннан? — с подозрением поинтересовалась я, пока отметая страшные предположения.

— Примерно пятьсот лет, — коротко ответил маг и замолчал.

Ну Лентяй… То есть вот эта фигня началась настолько давно, а бог, создавший мир, забивал на все пятьсот лет? Что же он мне тогда при встрече сказал-то? Блин, не помню… Но пятьсот лет!

— Как выжили хоть? — пораженно пробормотала я, пытаясь переварить свалившуюся информацию.

Это ж получается, они пятьсот лет отбиваются от всяких тварей! Dammit! You are fool, Lazybones! You are… fuckwit! Sorry, but that’s right. И точка. Вот же… Спустя пятьсот лет отправить к своим детям меня! Что ему мешало найти кого-нибудь действительно сильного? А… да, первого попавшегося схватил. Я ухмыльнулась. Okay. Играем, девочка, играем. И решаем проблемы по мере их поступления. Пока что.

Блин, интересно, Лиэн не ответил на мое бормотание, или я все прослушала, разозлившись на этого придурка-бога?

Кухня располагалась в самом конце коридора. К счастью, мы никуда больше не сворачивали, так что дорогу сюда я вроде даже запомнила. Кухня оказалась… ну, кухней. Столовой. Обычной такой школьной или университетской столовой, где в огромном зале стояли столы — куда больше, правда, чем у нас, — а за невысоким ограждением располагалась сама кухня, где что-то кипело. Правда, тут были печи и огромные котлы вместо современной техники, ну так мир не тот.

— Крон! — крикнул кого-то Лиэн, останавливаясь около ограждения. — Крон!

Из-за высоких шкафов, заставленных какими-то склянками, показался худощавый человек, уже полысевший и вообще полураздетый. Этот Крон щеголял в одних дыроватых черных штанах, тоже босиком. А на груди покачивался какой-то кулон, выполненный в виде капли. И выглядел Крон ужасно усталым.

— Чего? — его голос оказался надтреснутым, словно повар (если он был поваром) болел и никак не мог избавиться от кашля. В подтверждении моих мыслей мужчина закашлялся и громко что-то проглотил.

— Накорми Избранную, — коротко велел Лиэн. — И скорее, нас ждет Совет.

— Она, что ли, Избранная? — Крон пристально посмотрел на меня. — Тощая какая-то, ни рожи, ни кожи. Меч хоть умеет в руках держать? Лиэн, это ж Бриннен ее прислал, наверняка.

— Накорми ее, — спокойно повторил маг. — И мы уйдем.

Крон сплюнул куда-то на пол за ограждение.

— Всех кормить надо, — огрызнулся он устало, — сдох бы хоть кто-то скорее из сирот, чтобы не кормить этих нахлебников.

— Из детей вырастают воины, которые защищают тебя, — отозвался Лиэн. Я покосилась на его сжавшиеся кулаки, но вмешиваться не спешила. Иногда лучше сначала понаблюдать за человеком. Хотя Крон мне и так не нравился, еще поэтому говорить с ним не хотелось.

— Защищают, — фыркнул повар, загремев огромной поварешкой в котле. — Да там соплячек больше, чем мальчишек. Может, пустить их на корм, а? У нас почти нет мяса, скот скоро сдохнет окончательно, и мы перейдем на конину полностью. А так можно и человеческое мясо поесть. Как думаешь, эльфы или хогмены поймут, если им подсунуть такое мясцо?

Он хрипло расхохотался, и я, разозлившись, пнула перегородку. Крон замолк, уставился на меня мерзким взглядом, и я невольно оскалилась.

— Заткнись.

— Чего? — он ощерился, показывая почерневшие передние зубы. — Соплячка старше, изображающая Избранную, будет возражать?

Я усмехнулась. Эта сцена была прописана недавно, но я могла сыграть свою роль. Правда, сценарий может измениться в соответствии с ответами этого тощего урода, ну да не страшно.

— Именно, я — Избранная, Крон. Не забывайся.

Повар хрипло захохотал.

— И? — весело осведомился он. — Дальше-то что? Да мне не важно, кто ты…

— Избранная, — повторила я и скрестила руки на груди, поднимая голову. — Поэтому слушай меня, Крон. Только я буду решать, спасать вас или нет, ясно? А если тебе хочется сдохнуть — ты отправишься разведчиком вперед нас. Не могу же я идти просто так, правда?

Он не верил мне и правильно делал, но знать Крону об этом не обязательно.

— Ты не сможешь никому приказать, — презрительно бросил он.

— Избранная…

— Не вмешивайся, — велела я Лиэну, и маг замолк. И на том спасибо. — А ты, Крон, забылся. Я — Избранная. Я решаю, спасать мне ваш мирок или не спасать. И я же решу, спасти мне лично тебя или выкинуть. Ясно?

И я улыбнулась — совершенно спокойно, уверенная в своей правоте. Нет, знающая, что права, а это разные вещи. Я — Избранная, и если не захочу, я не буду спасать этот мир. И пусть это поймут все, а особенно такие уроды, как Крон. Уж не знаю, проняло это его или нет, но тощий повар с громким стуком поставил деревянную плошку с непонятной субстанцией на низкий стол, бросил ложку и скрылся за шкафами. Я тихо фыркнула, нашла взглядом стоявший поближе поднос с чем-то хлебным и прихватила пару кусков с собой.

— Идем, Лиэн. Надеюсь, эта бурда съедобна.

Маг молча сел напротив меня за ближайший стол.

— Ты… серьезно?

— Что? — Я поморщилась, мешая непонятную серо-белую субстанцию. — Это точно съедобно?..

— Да, — Лиэн выглядел удивленным и взволнованным. — Ты серьезно говорила, что можешь отказаться и не спасать нас? Ты ведь Избранная…

Я опустила ложку, хотя уже вроде собралась попробовать суп, и чуть улыбнулась.

— Нет, — я понизила голос, — просто этот Корн мне очень не понравился, и его нужно было поставить на место.

Послышался тихий вздох.

— И все-таки мы представляли кого-то другого, — тихо ответил маг, снимая плащ. — Кого-то… рыцаря, наверное. Или могущественного мага.

— И не девушку, — я тихо фыркнула и все-таки осторожно попробовала едва теплый суп. — Понимаешь, Лиэн… я пришла из другого мира, совсем. Там, где на мечах давно не сражаются, а магии и вовсе нет. Поэтому… мне нужно осознать, что все происходит на самом деле. И чтобы вы рассказали о текущем положении. Понимаешь, у меня вообще в голове не укладывается, что вы, получается, в таком положении целых пятьсот лет живете. Это же невероятно! Протянуть так долго и не сойти с ума. А… — я закусила губу и смущенно улыбнулась, — и никому не говори… ну, о первой части, ладно? Что я из другого мира и ничего не понимаю пока. Пожалуйста.

Лиэн кашлянул и коротко кивнул.

— Хорошо, — как-то неуверенно согласился он и покачал головой. — Тебе придется многому научиться… Ты никогда не убивала, верно?

— Угу.

Суп оказался неплохим, между прочим. На вид так себе, а на вкус — явно варили из травы, иногда попадалось разобранное на волокно мясо. Здесь экономили на продуктах, потому и кормили подобной бурдой. Хлеб тоже был серым, но пока съедобно — можно радоваться.

— Это будет сложнее, чем мне казалось, — пробормотал Лиэн, не сводя с меня взгляда.

Я только пожала плечами и снова откусила серый хлеб.

* * *

Стеклянной залой оказался тот самый дворик. Лиэн провел меня по однообразному коридору к двухстворчатой двери и распахнул ее, пропуская вперед. Я вышла на улицу, и теплый порыв ветра сразу взъерошил мне волосы. Мда, вообще не мешало бы помыться, на самом деле. Ну да придется это отложить на потом.

В зале собрался… Совет. На скамьях по обе стороны сидели люди, эльфы и хогмены. В угол забился еще один паренек — красивый, златокудрый, словно и правда вышел из сказки. Впрочем, заметив мой взгляд, он улыбнулся, и его зубы болотного цвета мгновенно убили всю красоту. Впрочем, сказочности только добавили.

Жухлая трава действительно росла по края около скамеек, в центре насыпали некогда песок, ставший давным-давно серым. Я прошла вперед, и песок заскрипел под подошвой кроссовок. Еще и их мыть придется… Лиэн поспешно обогнал меня и встал так, словно укрывал пока от посторонних взглядом. Он чуть склонился, приветствуя Совет.

— Ваше Величество Рагналл, Совет, Избранная пришла к вам.

И отступил в сторону. Я тоже склонила голову в знак приветствия и выпрямилась почти сразу. Полагаю, Избранная должна быть как минимум ровней если не королю, то остальным. Интересно, приехали ли в крепость хогмены и эльфы, или они тоже здесь живут?

— Здравствуй, Избранная, — устало приветствовал меня седой человек, сидящий в центре в кресле. На трон этот предмет мебели походил меньше всего. Но золотая корона на голове мужчины в серебристо-синих одеждах недвусмысленно указывала на его титул. — Я рад, что ты наконец предстала перед нами. И приношу извинения, что путешествие до Доннана прошло не так легко, как мы надеялись. Но мир за стенами опасен, и мы торопились. Надеюсь, ты не забудешь жертву Феруса и его людей.

— Они так и не вернулись? — мне стало немного грустно. Не то чтобы я могла оплакать этих воинов, я и не знала их почти, но… все равно было печально. Пусть даже я пока не осознавала, что действительно никогда их больше не увижу. — А… Уиншен и Тедор, сумели ли они добраться?

— Они здесь, — откликнулся король, — лекари их осматривают. И раны их, слава Дахану, не страшны. Но вернемся к нашим делам, Избранная. Сначала позволь, я представлю тебе Совет. Тебе придется разговаривать и обсуждать с нами свои планы, и лучше, если ты узнаешь наши имена сразу.

Я склонила голову в знак согласия, хотя так хотелось сказать, что все равно не запомню. Не так быстро. Вроде и немного их, конечно, в Совете, но все равно.

— По правую руку от меня, — заговорил Его Величество Рагналл, — верные жрецы Дахана, нашего Создателя и Покровителя. Их осталось немного, к сожалению…

— Но жрецы по-прежнему несут волю Святого Бога, — спокойно, ничуть не смущаясь, перебил его сухонький лысый старичок. Он улыбнулся, и морщины на его лице как будто сложились в забавный, но непонятный узор. — Мое имя Сагерт, Избранная. А это мой помощник, Уаллгарг.

Рядом с ним, тоже в белом балахоне, как и старик, сидел худой высокий мужчина. Он коротко мне кивнул, пристально глядя в глаза, и я чуть склонила голову в ответ. Жрецы Дахана… Лентяя этого несчастного. Сагерта я запомню, а вот у второго имя куда более сложное. Ну да ладно. Похоже, Сагерт тут главнее.

— Рядом с ними, — снова подал голос король, — главные маги Круга.

Маги? Он же один вроде… Я посмотрела на низкого седого человека с острой бородкой в такой же одежде, что и Лиэн, и растерянно оглянулась на моего сопровождающего. Лиэн чуть улыбнулся.

— Мое имя — Нуада, — тем временем басовито представился старший маг, и его голос так не вязался с внешностью. — Не удивляйся Избранная, второй главный маг стоит рядом с тобой. Лиэн, не желаешь ли сесть?

— Благодарю, Нуада, — откликнулся он и качнул головой, — но полагаю, что я и дальше буду сопровождать Избранную.

— Негоже этим заниматься одному из глав Круга, — вмешался король, и его взмах руки показался мне действительно властным. Наверное, я только сейчас поняла, что этот Рагналл и правда король, каким бы усталым он мне не казался.

Лиэн чуть склонил голову.

— Мне не в тягость… — начал было маг, но повелитель его перебил.

— Я попрошу своего брата этим заняться, а ты займи свое место в Совете, Лиэн.

Теперь я осталась стоять одна, но страшно не было. В конце концов, сколько раз на сцене приходилось читать монологи? Так что играем, к тому же тут, можно сказать, тоже артисты. Могли ведь в другой обстановке все объяснить, так нет, надо устроить представление. И я даже затрудняюсь сказать, для кого именно.

— По левую руку, — наконец продолжил Рагналл, — глава светлых эльфов, Анвира.

Высокий эльф в плаще, очень похожий на Уиншена, но явно старше, коротко кивнул, но промолчал.

— Я представлюсь сам, — вмешался сидящий рядом с ним еще один эльф, и в его голосе мне послышалось едва ли не презрение. — Вы серьезно считаете, что перед нами — Избранная? Что эта девочка убьет Врага? Она вообще умеет держать меч или кинжал? Посмотрите на ее руки! Она не сражалась, ни разу. А вы как стая эрциний — смотрите на нее и верите!

— Каладрии предсказали ее появление, — зазвучал добродушный голос Сагерта, и эльф скривился.

— Каладрии могут ошибаться! Этим птицам пора свернуть шею.

Эльф был старше светлого, и он отличался от своего собрата. Меня вроде как оскорбляли, а я с любопытством просто рассматривала его. Ночной эльф, о которых говорил Уиншен. Кажется… так? Серебристо-белая кожа, голубые глаза и черные — чернее черного — волосы, собранные в длинный хвост. Он был сильным, этот эльф, определенно. И самым старым среди всех.

— А, да, — ночной фыркнул. — Мое имя Шенах. И я не верю, что ты Избранная.

— Мы обсуждали это, — тяжело обронил король. — И ты единственный, кто не верит, Шенах.

— Поверить, что Избранной окажется, девчонка, свалившаяся в обморок из-за вида трупов? — эльф оскалился. — Смешно!

— Ей было нехорошо из-за перемещения, — неожиданно вмешался Лиэн. — Это не так просто, перейти…

— Не учи меня, маг, — перебил его ночной. — Я видел падение Ллина, я видел смерть собственного леса и своих сородичей. Я видел столько смертей, что и не сосчитаю. И ты хочешь меня чему-то учить, человек?

Вот теперь я собралась вмешаться. Чую, спорить они так могут до бесконечности, а я уже, между прочим, начинала уставать стоять и молчать. Слушать их перепалку не хватало. Но король меня опередил.

— Хватит! — и в голосе его не прозвучало ни капли усталости. — Совет решил, что эта девушка — Избранная, большинством голосов решил, Шенах! И не тебе сейчас спорить.

Ночной фыркнул, но замолчал и больше не произнес ни слова.

— Приношу извинения за неподобающее поведение моего собрата, — раздался вдруг из угла веселый голос, и на площадку скользнул тот сказочный юноша. Он опять улыбнулся, и я заставила себя не отшатнуться от резкого запаха тины и болота. — Мое имя — Лихра, я представляю здесь никсов.

Его голос звучал так весело, что я только недоверчиво кивнула и невольно улыбнулась.

— Привет.

Лихра засмеялся и кивнул в сторону хогмена.

— Этот ворчун, его зовут Фианн, если честно, тоже не верит, что ты Избранная, но не говорит этого. Ой, — он словно спохватился и виновато посмотрел на короля, — Ваше Величество, ничего, что я тут заговорил вне своей очереди?

Рагналл только махнул рукой.

— Я говорил, что можно было и не собираться так… — он стянул корону и потер лицо. — Последнее, Избранная, все равно совет стал похож на театр… Твое имя, мы выбрали его, и отныне тебя зовут — Киарни.

— Меня зовут Ольга, — возразила я. — Или Олле. Но не… Киарни. Мне оно не нравится.

— Имя Избранной очень многое значит, — заговорил неожиданно тонким противным голосом второй жрец. — И мы долго решали, каким оно будет. И решили. Сам Дахан согласился с этим, он ниспослал нам знак. И во имя веры нашей, ты примешь свое новое имя, Избранная. Киарни — та, что принесет победу, и Враг испугается, и ты убьешь его и принесешь нам кровь.

Я усмехнулась.

— На блюдечке с голубой каемочкой, что ли?

— Что?

— Нет, ничего, — я махнула рукой. — А мое мнение относительно имени не учитывается?

— Нет, — король склонил голову, исподлобья глядя на меня и словно собираясь броситься вперед. — В этом твое желание не учитывается, Избранная.

Я вздрогнула: король тоже был силен, и не просто ему по праву наследования, похоже, достался титул. Я могу попробовать настоять на своем, но, кажется, ничего дельного из этого не выйдет. А, ладно, пусть зовут этой… Киарни, я же все равно останусь Ольгой-Олле и буду так себя называть при первом удобном случае. И представлять тоже сначала буду настоящим именем, а потом уже… Киарни.

— Благодарю, — холодно ответила я и чуть склонила голову. — Полагаю, теперь я могу осмотреть крепость?

— Я могу показать, — вызвался Лиэн, поднимаясь. — Мне все равно…

— Нет, — отрезал король и поднялся. За ним последовали остальные. — Совет действительно окончен, и я устал от этого фарса. Лихра.

Никс, так и стоявший около меня, расплылся в улыбке.

— Конечно, Ваше Величество, я с удовольствием покажу Киарни Доннан. Не волнуйтесь! Идем!

Он потянул меня за собой, и я молча развернулась, только поправила сумку на плече, когда выходила из Стеклянной залы. Мда, по-моему, какое-то не самое удачное начало. Киарни… Ну и имечко! It’s all so complicated, but… I made my choice. Ну вот и будем ему следовать.

На этот раз уходить от Осху в праведном гневе Эйд не стал. Высказав Риану все, что он думал, юноша резко поднялся. Он горел желанием поскорее покинуть эту компанию, но взглянул на эльфа и задержался.

— Осху, тебе решать, кому из нас ты веришь, — произнес он, глядя в его медовые глаза. На лице друга читалось беспокойство — именно оно заставило Эйда натянуть поводья своих эмоций. — И пойти в Ки Моури ты можешь либо с ними, либо со мной. Подумай хорошенько. А я буду ждать твой ответ ближе к закату. Если что, ищи меня в храме.

Осху лишь медленно кивнул, и Эйд почувствовал, что злость на Риана, не успев погаснуть, перепрыгнула на другой объект. Именно так горят леса: еще одно дерево не превратилось в пепел, а ненасытному пламени подавай уже следующее, а за ним еще одно, еще, еще, еще… Чтобы не наговорить глупостей, Эйд поспешил покинуть таверну. Правда, прежде чем он отвернулся, ему показалось, будто Осху поднял руку и потянулся, чтобы схватить Эйда за рукав. Да нет же, просто показалось!

Выйдя на улицу, он сделал несколько глубоких вдохов. Точнее попытался — после самодеятельности ночного эльфа все вдохи Эйда стали поверхностными, будто он дышал через какую-то ткань, чтобы наполнить легкие воздухом до отказа, пришлось приложить огромные усилия, от которого заныли ребра, и Эйд в конце концов закашлялся.

— Что это за доброжелатели, которые лечат без спроса? — выругался он себе под нос. — Уж лучше чихать, чем это.

Ко всему прочему, Риан так и не объяснил, что именно за хворь мешала Эйду жить и почему были нужны именно такие нестандартные действия с крайне неприятными последствиями. Нет, такому лекарю юноша доверять не стал бы. А вот Осху доверился. Прежние обида и злость вернулись. То, что друг предпочел ему этого язвительного типа, жгло сердце. Эйд сжал кулаки и хотел ударить по стене заведения, от которого так и не отошел, но проходящие мимо эльфы бросили на него взгляд, и Эйд сдержался. Не хватало еще, чтобы его приняли за обычного хулигана и бросили в тюрьму за беспорядки. Эйд не знал, как поступают с возмутителями спокойствия здесь, в Ионаде, но в Рмоу за порчу городского имущества придется выплатить огромный штраф и отсидеть несколько дней в темнице — именно так всегда повторял гранди, у которого они с Бэйв работали.

Снова тихо выругавшись себе под нос на языке людей, Эйд отправился в храм. Он старался не думать о предательстве Осху — входить в Дом Дахана с такими мыслями казалось святотатством. Все злые мысли — от Бриннена. Их рассылают его слуги, похожие на сегбедов, только полностью невидимые. Они разносят сомнения, сея в сердцах и сознании черноту. Идти к Дахану с сердцем и умом, овитыми тьмой, неправильно. Конечно, жрецы могут снять эти путы, но Эйд считал, что будет лучше, если дитя Дахана сам научится очищаться от скверны. А уж если ты знаешь, в чем причина темных мыслей, дело остается за малым!

По крайней мере, так казалось в идеале, пока «сегбеды злобы» не посеяли свое зерно в сознание Эйда. Прежде, чем он окончательно перестал думать о выборе Осху, юноша обошел площадь вокруг храма дважды, останавливаясь у каждого помоста и разглядывая артистов. Он не слушал их песен и не интересовался выступлениями, но пока изучал яркие костюмы, отвлекался от всех мыслей. В третий раз Эйд обошел храм только для того, чтобы рассмотреть здание со всех сторон. Каким бы скромным оно ни выглядело по сравнению с рядом стоящим дворцом, украшенным различными барельефами и фресками, но величием своим не только не уступало слишком красивой резиденции главы города, но и превосходило ее. Когда Эйд остановился у входа в храм, его сердце замерло, а затем радостно затрепетало. На лице сама собой появилась улыбка: нынче он шел не спрашивать совета, а благодарить Дахана за уже данный им ответ. Без сомнения, встреча с Крифаном была волей Создателя.

Когда Эйд покинул храм, солнце снова клонилось к горизонту, а в тени здания он разглядел какую-то фигуру, явно его поджидающую — стоило Эйду появиться на улице, как через мгновение фигура шелохнулась и двинулась к нему. Какое-то время юноша был уверен, что перед ним снова Крифан, и события прошлого дня повторяются. Впрочем, даже если ему дали шанс поступить иначе и не пойти за незнакомцем, Эйд бы им не воспользовался. А потом он отказался от этой мысли и решил, что мужчина захотел перед отъездом встретиться с ним снова. Сколько это продолжалось? Каплю, две? Только когда ожидавший подошел совсем близко, Эйд увидел, что перед ним Осху. Улыбки пропали почти одновременно, и когда Эйд понял, что эльф снова встревожился из-за выражения его лица, мысленно отругал себя. Почему он расстроился, если его ждал друг? Раз Осху здесь, значит, он выбрал Эйда. Подумав об этом, юноша снова повеселел.

— Завтра выступаем в поход? — радостно спросил он, приобнимая друга за плечи и ведя его к одной из улочек-лучей.

— Завтра вряд ли, — признался тот, мягко направляя Эйда в другую сторону. — Нам стоит подготовиться. Все-таки мы отправляемся в Земли Мертвых. Провизию можно закупить и в Ташти, но оружие или еще что-нибудь особенное вряд ли найдем за пределами Ионада. И да, Эйд… — Осху замялся и даже остановился. Посмотрев в глаза юноши, он твердо произнес: — Мы идем все. Все вместе.

— И эти тоже?! — выкрикнул Эйд, не веря своим ушам. — И ночной эльф, как его там?

— Риан, — терпеливо напомнил Осху. Он все так же не опускал глаза, а выражение его лица стало настолько суровым, что Эйд почувствовал, как по спине пробежался холодок. Впервые он задумался, что жизнерадостные эльфы могут быть опасными противниками.

— Но он громче всех заявлял, что Крифан жулик и никакого Совета нет!

— Они решили, что лучше убедиться в этом, встретившись с ним. К тому же Ташти все равно по дороге.

— Ну а ты что думаешь? — нахмурился Эйд. — Что меня обманул какой-то прохвост? Что Совета не существует и никакая армия не собирается напасть на слугу Бриннена?

— Не знаю, — качнул головой эльф. — О Совете я почти ничего не слышал, ведь с юных лет путешествую вместе с Энной, собирая людские песни и выступая в трактирах. Да, мы слышали какие-то легенды, в том числе и о Совете всех народов, но это были лишь сказки, причем человеческие! Я даже не знаю, что о нем думает наш народ.

Эйд почувствовал, как снова закипает. Ему приходилось прилагать усилия, чтобы не вспылить. А вот за выражением лица он так и не уследил — Осху вздохнул и заговорил снова:

— Я не видел этого человека и не могу сделать каких-либо выводов. Мне нужно услышать его слова, понимаешь? Может, таковы все светлые эльфы — мы верим лишь тому, что услышали сами. Нам нужны не только слова, но и голос, и интонации, с какими они были произнесены. Я почти верю и в Совет, и в армию, о которых ты рассказывал, но, увы, знаю, что сам ты не видел ни первого, ни второго. В любом случае, твой знакомый обещал карту, а это уже кое-что. Если же насчет армии он обманул… Эйд, не начинай! Я лишь предполагаю!

Но его было уже не остановить. Любые сомнения в словах Крифана Эйд воспринимал как личное оскорбление потому, что не видел ни единой причины не верить ему. У юноши было слишком много подтверждений, что Крифан ему не врал, и лишь один аргумент против — едкие замечания Риана. И похоже, именно их услышал Осху, тут же отвернувшись от слов Эйда.

— Ты предполагаешь только потому, что ночной так сказал! И хогмен! Но сколько ты их знаешь? И чем они объяснили свое неверие? Лишь тем, что они лично не встречали Совет? До недавнего времени я не видел короля! Я тоже мог сказать, что его нет, и что король — лишь вымысел!

— Это иное, — качнул головой Осху.

— А как по мне, то же самое. Да что я буду тебе объяснять? Хочешь верить им, пожалуйста!

— Но в Ташти идем мы все! И уже там решим, что станем делать дальше.

— Поступайте, как хотите, — буркнул Эйд и направился к улочке, которая, похоже, являлась эльфийской.

До постоялого двора они дошли в полной тишине. Эйд слишком злился, чтобы возвращаться к разговорам, а Осху либо понимал это, либо больше не имел слов, которые хотел сказать другу. Только возле постоялого двора, он негромко произнес:

— Сюда.

Эйд остановился и посмотрел на друга, уже взявшегося за ручку, но еще не открывшего дверь.

— Извини, — тихо сказал он. — Ты ведь действительно не слышал всех его слов и объяснений. А еще… я не говорил, что встретил Крифана после молитвы Дахану. Я просил Создателя указать путь в борьбе с Повелителем Мертвых Земель, а потом вышел, а там — он. Искал меня. Разве такие вещи могут быть случайным совпадением?

Осху не ответил, но на его лице снова появилась теплая улыбка, и Эйд почувствовал, как злость уходит.

* * *

И все-таки он не понимал Осху. Зачем тот цеплялся за незнакомцев, двое из которых язвительны и сварливы? Даже сопровождающая их женщина вела себя надменно. Но ей такое поведение еще можно было простить: Эйд слышал легенды, вернее, даже отголоски легенд о Белых Дамах, и в них эти существа представлялись могущественными колдуньями. Так оно было на самом деле или нет, но Ишибел выглядела настоящей королевой, так что Эйд, вновь увидев ее, забыл, каким тоном та разговаривала с ним.

Осху привел Эйда на тот же постоялый двор, где он отсыпался днем, и пока Энна выступал перед публикой, друзья поужинали. Тут же находилась и троица, эльф хотел подсесть к ним, но Эйд наотрез отказался, и друг не стал настаивать. К тому же ему очень хотелось поговорить с другом, узнать, почему он так доверяет новым знакомцам и почему намерен идти с ними, но не вышло. Осху, делая заказ, попросил хозяина таверны поторопиться и шепотом объяснил Эйду, что ему скоро идти на сцену. Тарелки перед ними появились действительно быстро, и глядя, как жадно ест его друг, юноша не стал заводить разговор. Не время. Ему хотелось понять Осху, но для этого пары фраз не хватит, да и обстановка в таверне была слишком шумной. Расправившись с едой, Осху внимательно посмотрел на друга и спросил, помнит ли тот, где проснулся днем. К собственному удивлению, Эйд помнил и по просьбе эльфа описал, за какой именно дверью находится их комната.

— Хорошо, — лучезарно улыбнулся тот, поднимаясь со стула. — В Ионаде ночь наступает значительно позже, так что мы можем задержаться. Если устал, не жди нас. Завтра будет суматошный день, всем нам лучше хорошо отдохнуть.

Эйд с горечью наблюдал за выступлением эльфов, как и прежде, прекрасным, и чувствовал, как виноват перед ними обоими. Поэтому он мысленно пообещал себе, что утром поговорит с Осху и узнает, может ли им как-то помочь. Им действительно нужно будет подготовиться к походу, приобрести оружие, что-то еще. А ведь он даже об этом не подумал сначала! Хотя Крифан, скорее всего, в Ташти объяснил бы Эйду и друзьям, что им нужно взять с собой, и необходимые для похода вещи можно найти и в том городе, только не будет эльфийских изделий. Или хогменских. Эйд не знал, какое оружие лучше, но возможность выбрать не стоило упускать. Все-таки Осху был прав, говоря о подготовке, и в этом вопросе Эйд доверится другу полностью. Ему придется. А ведь он даже мечом не владеет! Конечно, драться Эйд умел, он даже мог использовать палку для самообороны, но ему не приходилось даже охотиться.

— Тьма приносит сомнения, — напомнил он себе шепотом и потряс головой. Опасения действительно куда-то пропали.

Какое-то время Эйд наслаждался выступлением братьев. На мгновение он даже представил, что снова находится в волшебном лесу Солеа среди прекрасных эльфов, где нет места злу. Сердце Эйда заныло — ему захотелось остаться там навсегда или хотя бы подольше побыть околдованным песней эльфов, но громкий пьяный человеческий смех вернул его к реальности. Он с горечью посмотрел на выпивающих и совсем не замечающих красоты, творившейся на сцене, и вдруг почувствовал, как на самом деле устал.. Им действительно предстоял непростой день, особенно, если теперь мерзкая троица станет сопровождать их по пятам. Эйду, конечно, хотелось поговорить с другом, но он слишком устал, чтобы ждать эльфа. Этот вопрос можно будет обсудить и утром — так решил юноша, поднимаясь в комнату. Сейчас же лучше поскорее уснуть.

Но вопреки ожиданиям, сон не шел. Мрак в комнате прогоняла эрциния, сидящая в клетке под полупрозрачной тканью. Птица чистила перья и водила головой, отчего на стенах и потолке плясали тени. Вслушиваясь в приглушенный шум, доносившийся снизу, Эйд наблюдал за их странным танцем, и мысли скакали вместе с тенями — ни на одной из них ему не удалось сосредоточиться. И Осху с Энной, как назло, не возвращались. Эйд решил сам спуститься вниз.

Выйдя из комнаты, он заметил, что дверь в соседнюю приоткрыта, и из щели льется мягкий свет. Подойдя ближе, Эйд услышал женский голос.

— Воин, ее сердце пусто, как ночное небо,

Воин.

Воин, ее слова холоднее темного ветра,

Воин.

Так почему, воин, ты не смотришь на нас?

Воин?

Твой путь далек, а мы знаем,

Знаем, что хочет уставший мужчина.

Так почему же?..

Песня смолкла внезапно, и женщина спросила:

— Кто здесь?

Эйд, подслушивающий за дверью, вжался в стену, не понимая, откуда она узнала. Еще удивительнее прозвучал ее голос: женщина не встревожилась и даже, кажется, не особо интересовалась, кто ее гость. Такой спокойный и полный достоинства голос! А еще жутко знакомый… Решив, что таиться не стоит, Эйд зашел в комнату и вздрогнул. Ишибел. Правда, чему он удивился, ведь узнал же ее голос?

Дама сидела на кровати, расчесывая свои длинные белоснежные волосы. Увидев Эйда, она улыбнулась и пригласила сесть рядом. Клетка, в которой сидела эрциния, стояла на подоконнике, отчего казалось, будто свет исходит не от птицы, а от некоего светила на темном небе.

— Вам не спится? — неловко спросил Эйд, присаживаясь на кровать.

— Белым Дамам не нужен сон, — ответила та. — А тебе бы пригодился, юный воин.

Услышав обращение Ишибел, Эйд усмехнулся:

— Да, вы же знаете, что нужно уставшим мужчинам.

Дама рассмеялась, и ее смех напомнил Эйду перезвон серег светлых эльфов. Искоса взглянув на нее, он даже подумал, не находятся ли Белые Дамы в родстве с народом Осху. Что-то общее в их облике определенно было — та самая красота, которую не встретишь у людей, а еще некий свет, исходящий изнутри. Только свет Дамы, казалось, имел иную природу: как искрятся льдинки, отражая солнечные лучи, но не светятся сами по себе. Да и красота, наверное, не могла служить показателем родства, других же признаков Эйд рассмотреть так и не смог.

— Ты решил, что эта песня Белых Дам? — улыбнулась Ишибел и легонько покачала головой. — Нет, она принадлежит душам леса.

— А кто такие эти души?

— Ты никогда не слышал, что путникам в лесу стоит быть осторожными? Если встретишь в чаще прекрасных девушек, то ни в коем случае не иди за ними — назад не вернешься.

— Вы тоже красивая, — заметил Эйд и, смутившись своей дерзости, принялся рассматривать колени. — За вами тоже нельзя ходить?

— Спасибо за теплое слово, милый, — мягко ответила Ишибел, и Эйду показалось, что он чувствует ее улыбку. — Но я не душа леса, за мной можно. Как и за моими сестрами. К тому же, мы знаем, где зарыты клады, так что пойти за нами даже полезно.

— Хороший клад тоже пригодится уставшему воину, — заметил Эйд, вновь подняв глаза на собеседницу. — Правда… жену не заменит. Хотя богатому найти жену проще: родители своих дочерей с радостью за богатых выдают. Только вот будут ли его любить…

— Ты влюблен в кого-то?

— Я? — Эйд удивленно заморгал от внезапного вопроса. — Н-нет! А должен?

— Не знаю. Но воины, защищающие то, что дорого их сердцу, способны совершить подвиги, о которых еще долго будут слагать легенды. Твои речи пламенны, так разве сердце пусто?

— Мне есть, кого защищать, если вы об этом, — пробурчал он в ответ, снова отведя взгляд от дамы. — Это не жена и не подружка. Но не думайте, что мое желание меньше, чем у влюбленного.

— Хорошо.

Такой спокойный ответ и наступившая за ним тишина смутили Эйда больше, чем нескромные вопросы Ишибел, и он снова украдкой посмотрел на Даму. Та отвернулась к окну, продолжая расчесывать волосы, и, кажется, задумалась о чем-то своем.

— А вы кого защищаете?

Дама повернулась к Эйду и вопросительно посмотрела на него. «Как истинная королева!» — мелькнуло в его голове. Ишибел не тратила свои слова на такие мелочи, как переспрашивания, и это особенно поразило юношу.

— Вы хотите расправиться с сыном Бриннена, ведь так? Но почему? Вы тоже защищаете тех, кто дорог вашему сердцу?

— Можно сказать и так, — слегка кивнула Ишибел. — Наша роща гибнет. Последняя атака уничтожила почти треть деревьев. А ты когда-нибудь бывал в роще Белых Дам? — Эйд отрицательно покачал головой, и Ишибел кивнула. — А в Солеа?

— Был.

— Необычный лес, не правда ли?

Эйд только кивнул, не зная, какими словами правильнее описать ощущения, которые он испытывал в эльфийском лесу.

— Они почти живые, эльфийские деревья, но еще не совсем. В роще же деревья действительно живые, они дышат.

— Но все деревья живые и дышат, — возразил Эйд. — И во всех деревьях течет живительный сок.

— Если бы ты побывал в роще, то решил бы, что обычные деревья мертвы, — покровительственно улыбнулась Ишибел. — Точнее, будто погружены в глубокий сон. Деревья в Солеа почти проснулись, а в Ойхе, лесу ночных эльфов, еще спят и видят сумеречные сны, но те деревья, что в роще Белых Дам, почти полностью сбросили сонные оковы.

— А те, кто совершенно проснулся, превращаются в души деревьев, тех прекрасных девушек, чью песню вы пели? — догадался Эйд, на что Ишибел ответила загадочной улыбкой. — Или же в Белых Дам… — предположил он, на что собеседница не отреагировала, оставив Эйда наедине с его домыслами.

— Я и правда не был в роще и не видел ваших деревьев, — продолжил он после паузы, — но понимаю ваше желание уничтожить властелина Ки Моури. После нападения его слуг, от моей деревни ничего не осталось. Я не хочу, чтобы так стало и с другими деревнями и городами, и не хочу, чтобы исчез лес, простой или же волшебный. И все-таки мне кое-что неясно.

Она снова не произнесла ни слова, лишь кивком головы сообщая, что слушает его вопрос. На мгновение Эйду даже показалось наглостью говорить с Ишибел об этом, но с другой стороны она уже ответила ему честно и при этом не насмехалась. Вряд ли бы подобной чести стоило ждать от Риана или Фехина. Кивнув ей в ответ, Эйд спросил:

— Вы не верите в существование Совета, так почему же идете со мной в Ташти?

— В него не верят мои спутники, — поправила его Ишибел. — Белым Дамам о его существовании ничего не известно. Однако есть ли Совет на самом деле или же тебя обманули, почти не имеет значения. Твой друг рассказал об ответе вашего короля, и мы знаем, что скажут правители других рас, а значит, самим собрать армию все равно не удастся.

— Нам с вами просто по пути, а Ишибел считает, что лишние руки и глаза не помешают, — раздался насмешливый голос.

Эйд резко повернулся: на пороге стояла сварливая парочка. Риан скрестил руки на груди, капюшон не скрывал его лица, так что Эйд мог наслаждаться презрением, написанным на нем.

— А Ишибел — умная девочка, — заметил хогмен, рассматривая юношу каким-то странным взглядом. Эйду показалось, что он еле сдерживается, чтобы не выкинуть его в окно. Впрочем, вряд ли хогмен был способен поднять Эйда, но избить — вполне возможно. — Твоя комната, кажется, соседняя, — заметил Фехин и кивнул в сторону выхода.

Эйд и сам уже собирался встать и уйти, так что хогмену повторять дважды не пришлось.

— Твоя компания нравится нам так же, как тебе наша, — прошептал Риан, когда тот проходил мимо него. — Но ради великой цели можно и потерпеть. Если, конечно, ты не окажешься совсем бесполезным.

— Не окажусь, — с вызовом ответил Эйд, и ночной эльф в очередной раз усмехнулся.

* * *

Утро должно было прогнать все сомнения Эйда, но не вышло. Ни свет солнца на безоблачном небе, ни цветущие сады, полные певчих птиц, ни улыбки прохожих не радовали его и не напоминали, ради чего он собрался в опасный поход, а лишь раздражали. Правда, Эйд быстро нашел причину своего скверного настроения: последние слова Риана вновь и вновь звучали в его голове, и хотя он ответил ночному эльфу, с собой приходилось быть честным. — Осху, ты владеешь оружием? — шепотом спросил Эйд друга.

Они втроем сидели за одним столиком и завтракали. Неприятная троица сидела в стороне, обсуждая что-то свое. Эйд украдкой следил за ними и думал, выйдет ли что-то у такого отряда, где нет ни доверия, ни желания работать вместе.

— Эйд, я всего лишь музыкант, — напомнил Осху. — С раннего детства выступаю с Энной. Конечно, за себя постоять могу и знаю, как обращаться с кинжалами. Немного. Музыкантов часто пытаются ограбить, так что пришлось научиться. А вот Энна умеет стрелять из лука! Когда-то проходило соревнование лучников в одном из городов. Может, даже в самом Ллине… Не помню. Награду предлагали хорошую, так что Энна захотел поучаствовать. Специально для турнира взял в руки лук и упорно тренировался. Но все-таки не победил, чуть-чуть не хватило — опередил один из наших, из светлых эльфов, но не музыкант, а только приехавший из Солеа. Он воином был, кажется… В общем, профессионалом. Но Энна был хорош!

Осху посмотрел на брата восторженным взглядом, но тот лишь улыбнулся, ничего не ответив.

— А ты что-то умеешь? — спросил друг Эйда, внимательно глядя на него. — Охотился когда-нибудь?

Эйд удрученно покачал головой и с опаской посмотрел на неприятную троицу. Беспокоился он, похоже, зря — Риан даже не кинул на них косого взгляда да и вообще был увлечен спором Ишибел и Фехина. Эйд сам не заметил, как перестал изучать реакцию ночного эльфа и начал слушать их разговор. Тема спора оказалась не нова.

— Не продам я Лима, и не надейся! — бурчал хогмен, гневно глядя на Белую Даму. — Он вынослив и может тащить телегу с провизией.

— А нужна ли нам такая телега? — резонно заметила Ишибел.

— Путь до западных гор неблизкий, — не унимался Фехин. — А нам нужно что-то есть.

— Да, нужно, но по дороге встретится не один город, а еще множество других селений.

— Ишибел в чем-то права, — внезапно произнес Риан. Он говорил медленно, будто еще додумывая свою мысль. — Мы можем брать с собой столько провизии, сколько хватит до следующего города, и вряд ли для этого потребуется целая телега. Мы ведь говорим о хорошей, добротной телеге, а такая будет иметь определенную цену. У нас же есть другие расходы, более важные. Оружие, броня. Если мы действительно собираемся довести дело до конца, с простыми ножичками и палками лезть в темное логово не следует. Ну а если мы хотим посмешить сына Бриннена, то пожалуйста: потратим все деньги на красивую телегу с пологом и въедем на ней, запряженной твоим Лимом. Красота!

— Ладно, пусть без телеги, но передвигаться нам на чем-то надо, — напористо ответил Фехин. Эйд задался вопросом, как же ему удалось проглотить насмешку Риана, но потом заметил, сколь сильно хогмен сжал кулаки, и понял, что даже внутри этой троицы нет согласия.

— Сможем ли мы такой компанией что-то сделать? — подумал он вслух, чего даже не заметил.

— Ты о чем? — переспросил Осху, но Эйд вместо ответа шикнул на него и принялся слушать троицу дальше.

— Считаешь, что надо? — усмехнулся Риан. — Как по мне, можно и пешком дойти. Как-то же я шел, прежде чем вас повстречал!

— Медленно, — мягко произнесла Белая Дама и чуть улыбнулась.

— Что, Ишибел? — не понял ее ночной эльф.

— Как-то шел, ты говоришь, а я отвечаю: медленно. С нами все быстрее получилось. И я думаю, что Лима следует обменять на эльфийскую лошадь, а разницу потратить на провизию. Или же оружие, доспехи. Что еще назвал Риан?

— Так, подожди, ты хочешь сказать, что мне придется ехать не на моем чудесном коне, а на эльфийской кобыле?! Знаешь, Ишибел, я долго терпел, но это!..

— Не только тебе, — миролюбиво произнесла дама и накрыла ладонью сжатый до белых костяшек кулак Фехина. — Я поеду с тобой вместе.

— С Фехином на одной лошади?! — на этот раз вспылил Риан. Он даже оттолкнул тарелку с остатками трапезы и схватился за нож. — А мне придется одному? Ни за что, Ишибел! Да я близко к твоему никсу не приближусь!

— Ох, снова… — простонал хогмен и прикрыл свободной рукой лицо, будто не желая видеть разборку между Рианом и Ишибел. Руку же, на которой лежала ладонь дамы, он так и не сдвинул с места. Та, впрочем, тоже не переменила позы.

— Риан, мальчик мой, почему ты продолжаешь называть моего коня никсом?

— Потому что он белый! И постоянно нуждается в воде! А мне, уж поверь, известно, кто такие никсы и для чего они обращаются в лошадей.

— И для чего же? — мягко поинтересовалась Дама, и Эйд подумал, что та разговаривает с Рианом как мать с упрямым сыном. Интересно, замечает ли ночной эльф такое обращение? Почему-то ему показалось, что нет — Риан был не из тех, кто позволит подобное даже таким красивым и величественным женщинам, как Ишибел.

— Чтобы утащить к себе на дно и… — глаза эльфа блеснули, он скрежетнул зубами и сильнее сжал нож. — И сожрать. Но Дамам, конечно, нечего бояться, так что пока ты на нем, и другим всадникам ничего не грозит, но стоит тебе слезть…

-Не думала, что одно мое присутствие может помешать никсу осуществить его коварный план. И все же, одного окраса разве хватает, чтобы определить, будто лошадь — превратившийся никс? Мы уже столько времени в пути, а он не поменял форму.

— Вообще-то ты не знаешь, как он выглядел по ночам, да и сейчас вполне может разгуливать по городу в истинном обличии. И повторю: он слишком нуждается в воде. На всех привалах мы останавливались на берегу реки, а если водоемов рядом не оказывалось, ты обильно поила его водой.

Ишибел звонко рассмеялась и лукаво посмотрела на собеседника.

— Ты тоже много пьешь, Риан. А ну-ка, покажи свои зубы? Они точно не зеленые? Это лошадь, милый, и ей тоже нужно пить, как и любому живому существу. Думаешь, им легко носить на своих спинах путников? Будь хоть капельку благодарен.

Риан лишь усмехнулся и отложил в сторону нож.

— Я все равно ей не доверяю и не поеду на ней. По крайней мере, в одиночку. Почему ты решила пересесть со своего скакуна?

— Потому что Фехину будет непросто управлять эльфийской лошадью, и если мне придется ехать с тобой, мы не сможем продать Лима.

— И не надо! — вставил хогмен с прежним жаром в голосе.

— Фехин, твоя лошадка стоит в полтора раза дороже любой эльфийской, — напомнила Ишибел. Ее взгляд стал таким усталым, что Эйд понял — этот разговор она заводит не второй и даже не третий раз.

— Ей с ними тоже трудно. Но почему она не оставит их? Если бы к нам присоединилась только Ишибел…

— Фехин и Риан могут оказаться полезными, — возразил Осху, понимая, о чем говорит друг. — Ночные эльфы способны видеть в темноте, а хогмены даже в незнакомых горах найдут дорогу. К тому же, Риан, как мне кажется, разбирается в походах. Я ведь с ними говорил уже, и слова Риана вполне разумны. Вот и сейчас, насчет оружия и брони, ну и провизии тоже.

— А насчет никсов? — улыбнулся в ответ Эйд, отвернувшись от троицы и озорно посмотрев на друга. Мысль, что высокомерный эльф боится ездить на лошадях в одиночку, его забавляла.

— Ну, насчет никсов не уверен, — согласился Осху. — Но я не видел коня Ишибел. Может, он правда странный?

— Энна, а ты что думаешь? –поинтересовался тогда юноша у второго музыканта, который до этого предпочитал отмалчиваться.

— Пока не узнаешь сильные и слабые стороны возможного союзника, не стоит от него отказываться.

Эйд хотел было возразить, что никакие сильные стороны не помогут, если этот самый союзник — язвительный козел, но не успел.

— Признавайтесь, кто какое оружие предпочитает, — насмешливо произнес Риан, возникший у Эйда за спиной. Его хитрый взгляд остановился на юноше, и тому показалось, что эльф прочел его неблагородные мысли. Ну и Бриннен с ним! Эйд ответил ему хмурым взглядом, так что Риан заговорил снова: — Нам следует выбрать оружие и броню в соответствии с нашими способностями и по возможности приобрести самое лучшее.

— Ты в этом, значит, разбираешься? — скрестив руки на груди, поинтересовался Эйд. — Говорить ты и правда умеешь, но что знаешь на самом деле?

— Думаю, больше некоторых, — яростно прошептал в ответ Риан и распахнул куртку, демонстрируя кожаный нагрудник, затем наклонился и достал из сапога кинжал, повертел им перед носом Эйда и снова спрятал оружие в сапог. — Не скажу, что это отличные варианты защиты, но у тебя, как я вижу, и того нет. У светленьких тоже. Так кто из нас должен заниматься вопросами вооружения?

— И с чего я должен тебе доверять? — фыркнул в ответ Эйд, поднимаясь со стула. — Ты не скрываешь свое презрение, а я должен позволить тебе выбирать броню для меня и моих друзей?

Риан громко рассмеялся. Он долго хохотал, не отводя серебристых глаз от лица Эйда, а тот смотрел на ночного эльфа со смешанным чувством: каким бы ненавистным не казался юноше этот смех, он все равно был прекрасен, как и его обладатель.

— В плохой кольчуге (а тем более без нее) и с неподходящим оружием, ты станешь для меня обузой, — снова зашептал Риан, резко оборвав смех. Его глаза гневно блеснули. — Так что мне выгоднее оставить тебя здесь одного или же по возможности сделать из тебя компаньона, за которым не придется постоянно следить. Снова повторю свой вопрос: какое оружие предпочитаешь? И сделай одолжение: если знаешь, что способен лишь на бравады, но в бою будешь только путаться под ногами, найди в себе смелость и благородство, скажи об этом сразу и оставь нашу компанию. Мы собираемся уничтожить сына Бриннена и разобраться с его порождениями. Это не игра для крестьянских детишек, уясни, наконец.

— Я не играю, Риан, — ответил таким же шепотом Эйд и смерил эльфа взглядом. — И я выбираю меч.

— Меч? — усмехнулся тот. — И каким же мечом ты владеешь? Одноручным, двуручным?

Эйд закрыл глаза и попытался вспомнить, как держал палку, когда дрался с мальчишками. Вспомнил он, и как держал в ту злополучную ночь вилы, а затем серп. Взмахнув несколько раз воображаемым оружием, он кивнул сам себе и открыл глаза.

— Двуручным. По крайней мере, я не знаю, что делать со второй рукой, когда оружие лишь в одной из них.

На этот раз Риан не смеялся и даже не кривил губы в ухмылке. Его взгляд стал непривычно серьезным, а лицо на мгновение перестало быть отвращающе неприятным.

— Что ж, хорошо, — произнес он наконец. — Но я бы попробовал оба варианта, прежде чем принять окончательное решение. Увы, мечом я не владею, но оружейники Ионада знают, как использовать свой товар, так что помогут. Во время привалов нам всем придется тренироваться, так что несогласным предлагаю остаться в уютной таверне и не лезть в Мертвые Земли. Светлячки, а вы что молчите?

— Кинжал, — с улыбкой ответил Осху и, взглянув на Эйда, благодарно кивнул ему.

«Кинжал — это практически нож», — подумал тот и чуть улыбнулся другу в ответ. Эйд только теперь понял, что, похоже, единственный в их компании, кто не умеет обращаться с оружием. Это, конечно, его слабая сторона. А какая, в таком случае, сильная? Если бы не он, а Риан собирал отряд, взял бы Эйда с собой?

— Лук, — голос Энны вывел его из задумчивости, и Эйд, вздрогнув, посмотрел на старшего брата.

Тот, оказалось, говорил, глядя не на Риана, а на Эйда, и когда их взгляды встретились, подбадривающе улыбнулся и кивнул юноше. Неуверенность, на мгновение охватившая его, отступила. Осху и Энна собирались идти с Эйдом, а не Рианом, значит, он не бесполезен, он может вести за собой сильных и благородных, и это уже что-то, да значит.

— Тогда не будем терять время, — скомандовал ночной эльф.

— Не будем, — согласился Эйд и двинулся к выходу. Его друзья пошли за ним, и только потом — троица Риана.