Треснувшие ступени (джен)

Ионад удивлял, только вот Эйд почти не замечал, как центр мира, где сходятся торговые пути четырех рас, разительно отличается от остальных городов. На самом деле юноша фактически не видел Ллин, чтобы сравнивать. Они прибыли туда почти перед самым закатом, нашли постоялый двор, где на эльфов смотрели не так подозрительно, а уже утром отправились во дворец. Получив отказ, Эйд буквально переполнился яростью и не видел, не слышал ничего, кроме клокочущих внутри эмоций. Братья-музыканты предложили покинуть столицу, чему юноша не сопротивлялся — тут им делать было уже нечего. Только на полпути в Ионад Эйд вспомнил странное поведение хозяина постоялого двора, радовавшегося, что странные гости не задерживаются, и тогда Энна рассказал, что если ты не гранди своего народа, в Ллине тебе лучше не появляться. Простые бродячие музыканты людского племени — и те незваные гости для столичных жителей, а что уж говорить об эльфах, ведь неизвестно, что у них на уме. Поэтому братья и предложили отправиться в Ионад, где действительно рады каждому.

Хотя Эйд успел успокоиться, он все равно не замечал прелести города-ярмарки, потому что полностью погрузился в мысли о своих дальнейших действиях, которые виделись ему крайне смутно. Он вполуха слушал восхищенные рассказы Осху об удивительном строении Ионада, хотя не так давно мечтал здесь побывать. В город они попали через Ворота Людей, и эльф с упоением описывал еще три въезда, связанные со светлыми и ночными эльфами и хогменами. Эйд почти ничего не запомнил. Он даже не удивился, что сразу за высокой крепостной стеной начинается Рыночная улица, образующая кольцо вокруг города, самая длинная и самая шумная во всем Ионаде. По словам Осху, здесь торговали скотом и мясом, овощами и зерном, а также всякой безделицей, сваленной в невероятную кучу на одном лотке. На этих словах Эйд даже кивнул, вспомнив торговца, у которого с сестрой купил книжку на лиахском языке: у того тоже лежали какие-то украшения и предметы быта, по словам хозяина лавки, принадлежащие представителям чуть ли не всех рас. Если бы у Эйда тогда оказались лишние деньги, он бы купил Бэйв подвеску, которая была приобретена у ночных эльфов, но теперь, оказавшись в Ионаде, юноша подумал, что правильно сделал, не поддавшись на уговоры торговца. Хотя подвеска была красивой и сестре непременно пошла бы.

Осху пообещал, что они еще пройдутся по рынку, но сначала им следует подумать о ночлеге и дальнейших действиях. Первым занялся Энна, оставив друзей вдвоем и быстро растворившись в толпе, о втором же предстояло позаботиться самому Эйду. Улица, на которую они попали — одна из Народных, улица Людей — казалось, не имела ничего общего с городскими улицами. Шире раза в три тех улиц, на которых довелось бывать Эйду, она оказалась и удивительно красивой. По обе ее стороны шли ряды двухэтажных зданий: справа сплошь торговые лавки, слева — таверны. Вдоль лавок стояли прилавки, на которых была выложена часть товаров, но самые лучшие вещи ждали покупателей внутри заведений. У входов же в таверны стояли столики, за которыми было так приятно посидеть в солнечный теплый день. За одним из таких столиков они и расположились — Осху заявил, что на свежем воздухе ему лучше думается. С этим заявлением Эйд не согласился, но говорить вслух не стал, решив, что эльфам скорее всего нравится густой цветочный аромат: в этом Ионад ничем не отличался от Гаррена, да и от Ллина тоже.

Впрочем, чем бы Осху ни объяснял желание остаться на улице, прежде чем поговорить о деле, он продолжил рассказывать о городе. С его слов, народные улицы носят дух такого народа, в честь которого названы. Именно поэтому на улице Людей можно приобрести товары, созданные только людьми и не встречающиеся у представителей других рас, а в тавернах подают еду, которую едят только люди. С сожалением эльф заметил, что выступают здесь тоже только музыканты-люди, но сразу воодушевленно добавил, что в случае чего они с Энной найдут работу на улице Эльфов. Однако оказалось, что Народные улицы — лишь маленькая часть Ионада. Эти четыре луча вливались в следующее кольцо, которое Осху назвал улицей Развлечений. Одну ее сторону занимали особняки гранди, а напротив шел ряд постоялых дворов, таверн, открывающихся к ужину, и «домов услад». Назвав последние, эльф тут же поинтересовался, не захочет ли Эйд туда заглянуть, на что получил раздраженный вопрос, о каких усладах может идти речь, когда ни в чем не повинные люди погибают от лап порождений тьмы. Согласившись, что Эйд прав, Осху продолжил рассказ и поведал, что за кольцом идет небольшое продолжение Народных улиц, в лавках которых продают особый товар, достойный самих гранди, а в тавернах подают блюда, которые бывают лишь на столах маргрейвов. Ну а эти улочки, в свою очередь, выходили на центральную площадь — огромное пространство с множеством помостов для различных артистов, а в самом ее центре располагались дворец маргрейва Ионада и храм Дахана.

— Я бы посмотрел на храм, — задумчиво протянул Эйд, невидящим взглядом провожая проходящую по улице Людей толпу. Вышел хозяин таверны, выбранной Осху, и поставил на столик тарелки, содержимое которых юношу тоже не особо заинтересовало.

— Сходим, конечно, — пообещал эльф и замолчал на какое-то время.

Эйд даже не сразу заметил, что его друг перестал рассказывать о городе — помешивая ложкой поданную похлебку, он раздумывал, сможет ли тайком пробраться в Ки Моури. И все же, как бы юноша ни желал победить сына Бриннена, такой план казался ему самоубийством. Ладно еще, если бы он заодно сумел уничтожить это сосредоточие тьмы! Тогда и умереть не жалко. Но именно с уничтожением выходило все не так просто, как показалось Эйду, встретившему рассвет в речушке со старым серпом в руке.

— Думаю, вернуться в Рмоу — единственное, что мы можем сделать, — внезапно произнес эльф.

Эйд поднял на Осху удивленные глаза и несколько раз моргнул. Глаза слезились, но не от слов эльфа. Да, те прозвучали предательски, ударили звонкой оплеухой, которая оказалась в разы сильнее той, что отвесил им король. От правителя они получили «родительскую затрещину» — знакомая ситуация. Но как бы ни возмущался отец, сколько бы затрещин ни раздавал, если они с Бэйв что-то задумывали, то доводили до конца, вопреки отцовским крикам и предупреждениям. А тут что? Сразу сдаться? Да если бы Бэйв в подобном случае пошла на попятную, именно ее слова ранили бы сильнее всего. Но даже тогда Эйд бы не расплакался. Юноша и сейчас не расстроился. Разозлился — несомненно, разочаровался — тоже, но реветь, как несмышленый ребенок, не собирался. В детстве редко когда хотелось, а теперь-то тем более. Но вопреки желанию глаза все равно слезились.

— Эйд, ты что! — всполошился Осху и дернул друга за плечо. Набежавшие слезы не остались незаметными от проницательного эльфа. — Я не договорил же! Вернуться не для того, чтобы сдаться. Как ты мог вообще об этом подумать? Повелитель Ки Моури разоряет Живые земли, и наш долг что-то с этим сделать! Ваш король осторожен, но, может, стоит попробовать договориться с маргрейвом?

— Это еще почему? — буркнул Эйд, вытирая рукавом глаза и шмыгнув носом — раз Осху уже заметил, можно не пытаться скрывать свое состояние. Только что это за состояние такое странное? Непонимание собственного организма и злость на него мешали юноше думать, и слушал он вполуха.

— Ну, маргрейвы ведь с одной стороны подчиняются королю, но с другой свободны. Так ведь? Я, конечно, не знаю всех ваших тонкостей, но когда мы выступаем с Энной, то платим два налога: городской и королевский. То есть один маргрейву, второй, отдельный, королю. Понимаешь? Причем в разных городах тот, что первый, разный, а королевский везде одинаковый. Вот я и подумал, что раз они назначают отдельные налоги, то и власть какую-то да имеют. Не просто наместники. Эйд, Эйд, ты слышишь?

— Да… Да, разные налоги. Подожди, я думаю, — он какое-то время помолчал, наконец, сосредоточившись на словах Осху. — Может, ты и прав. Какую-то власть они и должны иметь, чтобы их край цвел. Но что дальше?

— Ну раз они заинтересованы в том, чтобы их край цвел… Цвел… ты ведь «процветал» имел в виду? А не как деревья, покрывался цветками? Хотя цветки — это же тоже хорошо, тоже показатель, потому что за цветками идут плоды.

— Да… А надо было сказать «плодоносил»? — Эйд задумался и внезапно рассмеялся. Осху смешно говорил на лиахском, но юноше отчего-то казалось, что тот владеет языком намного лучше. Эльф осторожно подбирал слова, внимательно поглядывая на Эйда, будто после каждой фразы считывал с лица собеседника, понял он услышанное или нет. Потому речь его получалось простой и недвусмысленной. Такая искренняя забота восхищала — людей, которым было важно не сказать, а оказаться услышанными, Эйд встречал редко, так что он даже не возмущался, что Осху считает его неотесанным крестьянином, плохо знающим общий язык.

— «Цвел» тоже правильно, если не в смысле только цветов, — кивнул эльф и вернулся к своей мысли. — Так вот, если им это важно, маргрейвам, я имею в виду, то они не оставят все так. Думаю, они могут написать королю.

— А толку-то?

Осху криво усмехнулся:

— Ну, может, он хоть наместников своих послушает! Все-таки это не какие-то мальчишки, они за выделенную землю отвечают! А если и не послушает, маргрейвы могут сами армию собрать, я думаю.

— Армию? — Эйд рассмеялся, а затем чихнул. — Откуда? Рмоу почти полностью разорен! По крайней мере, земли вокруг. Столько убитых. Откуда армию взять?

— Поговорить с соседним маргрейвом, землям которого пока не досталось, но они могут стать следующими.

Эйд снова чихнул и снова громко рассмеялся, вытер нос рукавом.

— Ну я бы так поступил, будь маргрейвом, — оторопело произнес Осху и вдруг прищурился. — Тебе платок дать? Рукавом удобно, но стирать рубаху замучаешься. Я сменную, конечно, найду, но все-таки. И вообще, — эльф повел плечами и нахмурился. — Некрасиво это.

Эйд почувствовал, что краснеет, и быстро опустил глаза. Рассматривая руки и тайком поглядывая на испачканную ткань, он пробурчал извинения, а заодно и мнение о плане эльфа.

— Что?

— Говорю: не думаю, что выйдет. Может, к эльфам обратиться?

Осху вздохнул и посмотрел в сторону.

— Не выйдет. Ты у них же был, рассказывал все. Что они сказали? Посочувствовали, наверное, и все. Пока твари не появятся в Солеа, эльфы ничего не сделают. Тем более что человеческий король отказался… Эйд, смотри!

Юноша оторвался от разглядывания рук и, вновь шмыгнув носом, посмотрел на эльфа. Тот уже сидел в пол-оборота, но даже так Эйд смог заметить, как лучится лицо Осху. Светлые эльфы сами по себе были какими-то солнечными: золотые волосы, смугловатая, слегка золотистая кожа, янтарные или медовые глаза — но Осху грел не только своим внешним видом. А сейчас, восхищенный, он светился изнутри, и Эйд едва не протянул руки, желая коснуться солнечных лучей, исходящих от эльфа. Юноша верил, что непременно ощутит их на коже, но представил, как это будет выглядеть со стороны, и не рискнул. Вдруг так вести себя тоже некрасиво? А расстраивать Осху и тушить этот волшебный огонь не хотелось совершенно.

Эйд окинул взглядом улицу. По ней, занятые своими делами, бродили светлые эльфы и хогмены в небывалом количестве, а также люди в ярких одеждах и с необычными прическами. Возможно, в толпе промелькнуло несколько представителей и более удивительных существ, но их юноша до этого времени не замечал. Все его мысли до сих пор были уже там, в далеких темных землях, где не растет трава и почву покрывает толстый слой пепла. Но теперь даже образ злобного Повелителя Ночных Тварей мерк перед тем чудом, что появилось на улице Людей.

— Какая кроха, — восхищенно выдохнул Осху и замер, не дыша.

— И вся голубая, — тихо, боясь спугнуть волшебство, отозвался Эйд. — Прям вся-вся… голубая…

По улице в сторону Рыночного круга шел хогмен, ведя под уздцы свою лошадку.

— Нет, Ишибел, я не продам Лима. Ни за что!

Хогмен остановился недалеко от Эйда и Осху, так что шум улицы не заглушал его хриплый сварливый голос. Рядом с ним остановилась высокая прекрасная женщина в белом кружевном платье — такой покрой Эйд встретил впервые. Удивлял и цвет волос женщины — белый, нет, лучше сказать «снежный». Глядя на них, юноша почувствовал холодок и поежился. Он ярко представил, как рука покрывается инеем, стоит коснуться этих прядей — по коже пробежались мурашки. И все-таки на какое-то мгновение Эйд подумал, что пожертвует всем, даже рукой, лишь бы просто дотронуться до волос необычной женщины.

— Белая Дама, — прошептал Осху, похоже, заметив взгляд Эйда, и тот смутился.

Оказывается, он смотрел на женщину, открыв рот. Да что это с ним? Покраснев, юноша вернулся к разглядыванию похлебки, и чтобы у эльфа не возникло желания обсудить поведение друга, принялся жадно ее уплетать. К слову, еда оказалась совсем недурной.

— Хогмен хоть и спорит с ней, но, похоже, они друзья, — продолжал негромко рассуждать Осху, будто не заметив возникшей неловкости Эйда. — Это очень странно. Мне казалось, что хогмены ни с кем, кроме своих, не общаются. Если только по делу. Торговля, и та нехотя.

Эйд прислушался. Белая Дама, Ишибел, как назвал ее хогмен, мягко, но настойчиво убеждала спутника, что им нужны деньги, много денег, и нет другой возможности их получить, нежели продать коня. Хогмен бурчал, заявлял, что Лим — не просто конь, а друг, сообщал, как унизительно хогмену продавать свой скот кому-либо, кроме другого хогмена, но Дама была непреклонна. Их ждал долгий и опасный путь, к которому следовало подготовиться, а для этого нужны деньги, так что им придется расстаться с Лимом.

— Я бы купил, — тихо прошептал Эйд, косо поглядывая на голубую лошадку. Она была ростом не выше осла, но глядя на ее благородную морду, никто бы не усомнился, что перед ними именно лошадь.

— Я бы тоже, — вздохнул Осху и повернулся к своей тарелке, принимаясь с горя поглощать похлебку. — Но даже наших с Энной сбережений не хватит, чтобы заполучить такое чудо. А у нас немало накопилось.

— Понимаю его, — задумчиво протянул Эйд. — Я ведь тоже думал, что придется Киву продавать. Она не совсем моя, но все равно не по себе было. Совестно перед ней. А ему и того хуже.

— Интересно, что эти двое задумали, — прищурившись, сказал Осху, провожая странную парочку взглядом. Слов Эйда, кажется, он и не слышал. — Хогмен и Белая Дама. И им нужно много денег. Все это неспроста.

— Какая разница? — равнодушно отозвался юноша и ковырнул ложкой остатки трапезы. — Наша цель спокойно сидит на троне из костей далеко-далеко на западе, и нам бы стоило подумать о ней. — Эйд занес ложку и с яростью вонзил ее в кусок какого-то овоща.

— Да-да, но, — отмахнулся было Осху, все так же не глядя на собеседника, а потом резко дернул Эйда за рукав. Их взгляды встретились, и юноша впервые подумал, не слишком ли впечатлителен его новый друг. Сочно-янтарные глаза полыхали одержимостью, от которой Эйду стало не по себе. — Ты просто плохо знаешь хогменов.

— Вообще не знаю.

— Тем более! Они же никогда с другими народами не свяжутся. Ни за что! Нет, торговать, конечно, можно, но с такой великой осторожностью… Мы сходим еще на их улицу — ты увидишь! Или посмотришь, как они у других народов покупают. Хуже них только ночные эльфы — у них даже лавки полупустые. Но не о них сейчас. А Дамы… О них-то ты слышал?

— Нет. То есть, может, что-то и слышал. Сказки всякие, но точно не помню. Кажется, они охраняют клады. Или это другие существа?

— Да! Только они не просто охраняют, они помогают эти клады найти. Только подумай: хогмен, не доверяющий никому, и Белая Дама вместе задумали куда-то идти и им нужно много денег. Может, клад собираются искать?

— А это важно? — не выдержал Эйд и вскочил. — Какое мне до них дело? У них своя жизнь, а у меня своя! Да вообще! Вон они клады ищут, им-то хоть бы что, а тем временем Повелитель Ки Моури скармливает своим тварям людей! Не хогменов, не эльфов даже, людей! Но никому до этого нет никакого дела!

Осху оторопело смотрел на друга, открыв рот, но так ничего и не сказал. Да и что он мог еще сказать, если Эйд прав? Конечно, прав! Вон сколько праздно шатающихся людей и эльфов, и всех остальных, заботящихся лишь о каких-то безделушках и том, как наполнить брюхо. Сейчас они, конечно, присмирели, остановились и замолчали, уставились на кричащего юношу, но Эйд знал, что все они уже через мгновение недовольно зашушукаются и снова вернутся к своим делам, позабыв о странном юноше и его словах. Он представил все это настолько четко, что чуть не завыл от отчаяния. А Осху продолжал молчать. Смотрел оторопело и не произносил ни слова. Хотя что с него взять? Для него случившееся в Аруиле — страшная история, не более, как и для его собратьев в Солеа. Никто из эльфов не пострадал, да и Осху не видел своими глазами жертв ночных тварей. Так почему он должен обо всем этом переживать, раз уж даже правитель людей не беспокоится о своем народе?

— Да пошли вы все! — выкрикнул Эйд и выскочил из-за стола. Стул с грохотом упал на кирпичную мостовую, но юноша даже не оглянулся.

* * *

Он шатался по городу, не разбирая дороги и не слишком понимая, где находится, пока ноги не напомнили о себе. Тогда Эйд обнаружил, что стоит на Центральной площади. На ближайшем помосте выступали артисты, гремела музыка, собравшаяся вокруг толпа зевак смеялась. Юноша скривился, оказавшись в центре беззаботного веселья, вспомнил слова короля, и ему снова стало тошно. Неужели ради этих людей, эльфов, хогменов и прочих погибла целая деревня? И не одна! Разве их смех стоил страха и боли друзей Эйда и подруг Бэйв? И ради того, чтобы эти беспечные люди могли послушать глупые песенки, а потом разойтись, набить себе желудок и лечь спать, где-то далеко умерло столько трудолюбивых крестьян, которые никогда не видели других существ, не слышали этих песен и не ели того, что подают в тавернах Ионада. А ведь среди погибших было столько молодых, кто никогда не любил и не целовался даже. Они не успели пожить, но вместо них теперь живут вот эти…

Эйд чуть было снова не сбежал, не обращая внимания на ноющие ноги, но вспомнил, что Осху говорил про храм Дахана. Бэйв всегда утверждала, что Создатель наблюдает за своим миром и он непременно поможет. Так она говорила и в то утро, когда Эйд отправился в столицу. Тогда он еще спросил сестру, почему Дахан позволил случиться такому. Бэйв ответила, что не может трактовать действия Создателя, ведь не жрица, но теперь она осознала ценность жизни. Ей не хотелось, чтобы Эйд шел против Повелителя Ки Моури, но юноша заверил сестру, что не собирается идти в одиночку — просто сообщит королю о случившемся и вернется к ней. Уже тогда Эйд лукавил: он сразу решил, что непременно запишется в армию короля. Теперь же мысль все сделать самостоятельно снова и снова возвращалась в его разгоряченную голову. Юноше не хотелось нарушать обещание, данное сестре, но что еще он мог сделать? Эйд посмотрел на шпиль, поднимающийся высоко над всеми строениями Ионада — он словно тянулся к небесам.

— Если Бэйв права, и Дахан наблюдает за миром и своими детьми, — прошептал юноша себе под нос и сжал кулон-каплю, спрятанную под одеждой, — тогда он непременно услышит мою молитву и подскажет, что делать дальше.

«А если и не подскажет, — мысленно добавил Эйд, — то там я, по крайней мере, не буду слышать глупый смех и, быть может, что-то и сам придумаю».

Молитвы всегда успокаивали, и хотя ответа он так и не нашел, выходя из храма, Эйд чувствовал удивительную легкость — давно забытое ощущение. После молитв все сложности исчезали, и мир казался таким простым и понятным, что юноша начинал удивляться, почему еще недавно думал, что уже зашел в тупик. Вот и теперь Эйд чувствовал, что следует поступить так, как предложил Осху. Если нет другого плана, то значит, его и быть не может. Ну а если вдруг никто из маргрейвов не захочет пойти против сына Бриннена, то… Об этом Эйд старался пока не думать.

Выйдя из храма, юноша взглянул на розовеющее небо — скоро мир поглотит тьма. Эйд поежился и чихнул. Только теперь, вспомнив, что не узнал, где именно остановились братья-музыканты, он понял, как сильно боится ночей. Ионад защищали мощные стены, но в кругу этих самых стен Эйд чувствовал себя одиноким и потерянным. Как он разыщет Осху, когда полностью стемнеет? И что будет делать, если не найдет? У юноши не было денег, а вся его скудная поклажа осталась притороченной к седлу Кивы. Эйд полагал, что друг, несмотря на его выходку, позаботится о лошадке. И только теперь, вспомнив о случившемся, юноша понял, как провинился перед эльфом. Осху действительно не должен был ему ничего, но мало того, что взял на себя расходы за ночлег и еду для Эйда, так еще всерьез озадачился проблемой другой расы. Эйд прикусил язык, чувствуя, как сильно хочет извиниться перед Осху. Но как бы ни были благородны его порывы, они не отвечали на главный вопрос: как отыскать друга в большом незнакомом городе.

— Эй, парень!

Эйд вздрогнул и обернулся. Высокий незнакомец с темно-медными взъерошенными волосами и узкими бакенбардами до середины щеки смотрел прямо на него. Он был человеком, но говорил на лиахском. Только теперь юноша понял, что смог дойти до Ионада лишь потому, что вместе с Бэйв воплотил детскую мечту. Отец считал их увлечение глупостью — знать настолько хорошо общий язык не нужно было даже старосте деревни. А вон как все оказалось! Представить, осмелился бы он отправиться в дальний путь, почти не говоря на лиахском, Эйд не смог. Скорее всего, пошел бы, да, но добрался ли до своей цели — вот в чем вопрос.

— Это ты несколько чаш назад кричал, что порождения тьмы разоряют земли, а всем наплевать?

Эйд удивленно уставился на мужчину. Конечно, он заметил, что на его крик, адресованный Осху, оглянулись прохожие, но юноша совершенно не думал, что эта выходка обернется серьезными последствиями. А что теперь? Его поймают и отправят в темницу за нарушение порядка и внесение смуты? Он судорожно пытался вспомнить, что наговорил тогда и не обмолвился ли о некрасивом поведении короля, но не получилось. Может, его посадят за клевету на власть? Хотя какая клевета! Он же правду говорил! Только Эйд не знал, запрещено ли это законом или нет. Отказаться от своих слов, заявить, что его перепутали с кем-то другим, было бы, конечно, проще, но юноша понял, что не сможет так поступить. Он не хотел забирать сказанное назад, а если и собирался извиняться, то только перед Осху, но никак не перед остальными.

— Да, это был я, — решительно ответил он, кивнул и сделал шаг навстречу мужчине.

— Человек в эльфийских одеждах в центре Ионада, — усмехнулся меж тем незнакомец. — Занятное зрелище. Идем со мной.

— Куда? — нахмурившись, поинтересовался Эйд. — Пока не скажете, кто вы и зачем нам куда-то идти, я с места не сдвинусь.

— А ты не простак, — расхохотался мужчина. — Это правильно. Что ж, меня зовут Крифан и я тот, кому не все равно. Но говорить о Слуге Бриннена на улице с наступлением темноты мне совсем не хочется. А тебе?

Эйд поежился, вспоминая чувство одиночества и незащищенности, и кивнул. Крифан, несмотря на свои слова, не вызывал у юноши доверия, но и продолжать стоять на улице действительно не хотелось.

— Мы в таверну пойдем? — поинтересовался он, затем добавил: — Да, меня Эйд зовут, кстати.

— Эйд? Хорошее имя, — улыбнулся Крифан. — Пойдем в таверну. Знаю я одно хорошее местечко. Там и на ночлег остановиться можно будет. Или ты уже позаботился о комнате?

Юноша отвечать не стал. Он представил, как будет глупо выглядеть, когда уйдет от Крифана, чтобы вернуться на свой постоялый двор, а вместо этого проведет ночь, шатаясь по городу, но все равно посвящать мужчину в свои секреты Эйд пока не собирался. Тот и не настаивал. Он повел юношу по короткой улочке, на которой продавали особый товар для особых покупателей. Определить, представителям какого народа принадлежали здешние лавки, юноша не смог — все двери и ставни были закрыты. Эйд удивленно рассматривал опустевшую улочку, но так и не смог найти хотя бы одну клетку с эрцинией. Оказаться тут с наступлением ночи ему не хотелось.

Совсем иначе выглядела улица Развлечений. Сторона, занимаемая усадьбами, утопала в свете. Сами дома находились в глубине, за ухоженными садами, где уже вовсю резвились эрцинии. Эйд присмотрелся к птицам — они не были похожи на тех, к которым привык юноша. Обычные эрцинии сидели смирно, а некоторые из них не улетали, даже почуяв опасность. А может, они просто ничего не замечали вокруг. Как бы то ни было, эти огненные птицы свободно парили, перелетая с ветки на ветку, гуляли по траве, а некоторые даже устраивали брачные танцы. Но ни одна не пыталась перелететь через ограду.

Вторая сторона улицы, занятая трактирами, гремела музыкой и смехом. Похоже, веселье здесь только началось. Эйду оставалось дивиться, как постояльцам удавалось уснуть, если кутеж в тавернах шел целую ночь. И как не сходили с ума от шума гранди, живущие в усадьбах напротив. Названия же самих заведений не вселяли доверия, так что, заходя в «Стрекочущего Кабана», Эйд серьезно задумался о целях своего нового знакомца.

«Главное, не в тюрьму тащит, — мысленно заметил юноша. — Буду с ним начеку, вот и все. Раз от тварей Бриннена ушел, неужели с человеком не справлюсь?»

Эйд коротко помолился Дахану и уселся за предложенный столик. В углу, разумеется, где же еще? На возвышении выступали музыканты, но к разочарованию юноши, не его друзья-эльфы, да и не эльфы вообще, хотя пели и играли тоже неплохо.

— Есть будешь? — спросил Крифан, щелчком пальцев подзывая трактирщика. Он продолжал говорить на лиахском, отчего выглядел еще подозрительнее.

— Нет, не хочу, — ответил Эйд, так же не переходя на язык людей. Прислушавшись, он, однако, заметил, что окружающие говорят на родных им языках. А ведь он уже подумал, что здесь каждый знает лиахский!

— Брось, — рассмеялся мужчина. — Я все равно закажу кабана — главное блюдо здесь, и поверь, оно того стоит! Кабанчик, конечно, небольшой, но одному не оприходовать. Поможешь? — и он, подмигнув, дружески толкнул Эйда в плечо. Юноша поморщился, но возражать не стал. — Платить буду я — мой же заказ. Но отдавать половину знатного мяса собакам не хочу.

— Ну хорошо, — сдался юноша. Есть ему хотелось страшно, а если продолжать следить за мужчиной, от предложенного куска зла не будет.

Подошел трактирщик и, увидев Крифана, хитро улыбнулся. Эйд кинул быстрый взгляд на входную дверь и мысленно составил план бегства.

— Нам твоего стрекочущего кабанчика, — заговорил тем временем мужчина на родном языке. — И две кружки пива.

— Но! — возмутился Эйд, договорить он не успел.

— Какое мясо без пива, парень? — расхохотался Крифан, крепко сжимая его плечо. — Все в порядке! Тоже оплачу. Угощаю! Ты ведь согласился со мной поговорить, а это важно. Это я ценю, так что ешь, пей, ни о чем не думай! Ты смельчак, дружище, каких мало! И именно таких, как ты, сейчас не хватает. Ты говорил, всем им плевать, что творится на западе. Оглянись! Ты ведь прав! Уверен, что многие из сидящих тут, если не все, либо слышали твои слова, либо слышали о твоей выходке. Городок вроде и не маленький, но слухи облетают его в считанные чаши. Но только что? Никто даже не смотрит на тебя! Все жрут, смеются, напиваются до беспамятства и говорят на языке людей. А знаешь, почему? Чтобы отгородиться от тебя, как от носителя правды. Ты кричал на лиахском, а они, дескать, его не знают. И не слышали ничего, а значит, могут и дальше продолжать свои спокойные жизни. Они прячутся, потому что страшно выступить против Властелина Ки Моури. Пока где-то там умирают люди, здесь благодать. Так зачем им беспокоиться о городах, где они никогда не были и не собираются побывать? Такое вот большинство людей, и не только людей, на самом-то деле. Но ты — другое дело!

— А какое дело вы? — с усмешкой поинтересовался Эйд. — Вам-то что до этого? Неужели пойдете против сына Бриннена? Или тоже только языком молоть горазды? Двумя даже.

— Что «двумя»? — не понял мужчина и удивленно посмотрел на юношу. Вернулся хозяин таверны и поставил перед ними кружки с пивом.

— Двумя языками, — пояснил Эйд и сделал глоток из своей. — Людским и лиахским.

— А разве в поговорке «молоть языком» говорится не про это? — Крифан высунул язык и подергал за его кончик.

— Не важно, — усмехнулся юноша. — Вы на вопрос ответьте.

— А ты серьезный! Это хорошо. Ты ведь сам не только болтать горазд? Что собирался делать дальше? Каков твой план?

— Пока не ответите на мой вопрос, ничего не скажу.

Крифан снова засмеялся. Трактирщик принес кабана, уже разделенного и разложенного по двум тарелкам, и после кивка мужчины поспешил удалиться. Продолжая хохотать и приговаривать, как хорош Эйд, как смышлен и тому подобное, Крифан взялся за вилку и нож. Эйду не оставалось ничего иного, как последовать его примеру. И лишь когда их тарелки опустели наполовину, а трактирщик снова наполнил кружки пивом, мужчина заговорил.

— Понимаю твою осторожность, парень, но и ты пойми меня. Открыть всем глаза на правду — смелый поступок, кто же спорит, но говорить не так опасно, как делать. Говорить о подобных вещах стоит при солнце, на глазах Дахана, но выбора у нас нет. Времени мало. Согласен, а? И мое время тоже дорого и тратить его на пустобрехов я не хочу. Поэтому признайся сразу, каков был твой план. Если просто покричать, то на этом и закончим. За еду денег не возьму, но говорить нам не о чем. Я ищу серьезных ребят. Ты готов пойти против Властелина Ки Моури?

Эйд внимательно посмотрел на собеседника. Рука сама потянулась к спрятанному амулету. Если он не ослышался, если верно понял слова на лиахском языке, значит ли это, что Дахан внял его молитвам? Неужели этот странный человек с плутоватой улыбкой и хитрыми глазами действительно может помочь ему победить хозяина тьмы? Всей душой Эйд хотел поверить, что так и есть, но разум настаивал: так не бывает. Слишком уж подозрительно выглядел Крифан, чтобы верить в серьезность его слов. С другой стороны, юноша не мог придумать ни одного объяснения, зачем же мужчине потребовалось подначивать незнакомцев отправиться в поход к Мертвым землям.

— Один не пошел бы, — признался Эйд. — В одиночку я даже до его замка не доберусь! К тому же знать бы еще, где именно этот замок находится. Но если бы собралась целая армия, хорошо вооруженная и способная уничтожить эту мразь, я был бы в первых рядах!

И то ли пиво успело ударить в голову, то ли надежда, что в Крифане воплотилась воля Дахана, затмила разум, Эйд, не таясь, принялся рассказывать о своих приключениях. Он не стал подробно описывать нападение, лишь рассказал, что все деревенские жители из окрестностей Рмоу погибли от лап и клыков нечисти. Эйд с горестью описал надежды, возложенные на короля, которые рухнули в Ллине, а вместе с ними изменился и мир юноши. Раньше он думал, что люди не смогут спокойно жить, зная о бесчинствах Повелителя Ки Моури, но оказалось, что тепло очага и сытый ужин им дороже мира во всем государстве. Эйд пил пиво и сетовал на безразличие людей, да и не только людей — он рассказал, что побывал в Солеа, где эльфы, услышав его историю, лишь говорили «Бедный мальчик», но помогать не собирались. Слово за слово, юноша пересказал и план Осху. Единственное, что он сохранил в тайне, так это имя друга и его брата, не упомянул он и о Бэйв, в остальном же Эйд распахнул перед Крифаном свою душу, не стыдясь ни своих мыслей, ни эмоций.

— Только все равно нет уверенности, что они согласятся, — вздохнул в конце повествования Эйд. — Если уж сам король!.. Что говорить о маргрейвах? Но других вариантов все равно нет.

Крифан кивнул, но не проронил ни слова. Пока юноша говорил, он ни разу не прервал его, все время молчал и не издал ни единого звука, хоть как-то показывающего его заинтересованность. Эйд с горечью взглянул на мужчину и почувствовал отвращение: то ли к нему, вынудившему рассказать все накопившееся, то ли к себе, так позорно открывшегося совершенно незнакомому человеку. Крифан — не Осху, который не просто слушал историю Эйда, но и проживал ее вместе с ним, и это было понятно сразу. Так зачем же он доверился такому странному типу и развязал свой язык?

— А если я скажу, что есть еще один вариант? — тихо заговорил мужчина, когда Эйд уже собрался встать и уйти.

— Есть? — грустно усмехнулся юноша. — И какой же?

— Ты когда-нибудь слышал о Совете четырех народов?

Эйд неопределенно качнул головой. Слышать что-то он определенно слышал, но никак не мог понять, какое это имеет отношение к его проблеме. «К проблеме всего Бео, — быстро мысленно поправился он. — Даже если другие жители так не считают».

— В него входят представители всех четырех рас.

— Ага, правители, верно? — предположил Эйд.

— Нет, не правители. В том-то и дело. Совет не зависит ни от короля людей, ни от правителя эльфов. Конечно, представитель народа должен знать о нуждах тех, за кого отвечает, но Совет обязан принимать решение в интересах всех Живых земель, а не только одной расы. Именно поэтому у него есть множество гонцов, ходящих по Бео и изучающих положение дел. Один из них перед тобой, — Крифан улыбнулся и изобразил грациозный жест, которому мог позавидовать даже тот гранди, у которого Эйд учился общему языку. — И знаешь что, парень? Твоя история действительно заслуживает внимания Совета.

— Вы отведете меня к нему?!

Не веря своей удаче, юноша даже вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол. Сердце бешено колотилось, в голове звенело, эмоции переполнили Эйда, и он был готов накинуться на Крифана или хотя бы скакать по всему трактиру, громко крича. Да, Бэйв была права! Дахан услышал его! Может, в этом и состояла воля Создателя, может, Он хотел, чтобы Эйд нашел Совет и рассказал тем о Слуге Бриннена? Странно, конечно, что прежде Совет ничего об этом не знал… Хотя что Эйд понимает? Он даже не представлял, кто входит в Совет, и до сих пор не знает, как у них ведутся дела. Наверное, они просто были заняты другими проблемами. Может, неурожаи или эпидемии.

— Постой! — Крифан дернул его за рукав и усадил на место. — Нет, к самому Совету я тебя не поведу.

— Но почему?! Вы же сказали!.. Ведь если они не узнают и ничего не сделают, что тогда? Кто тогда осмелится поднять меч против Мертвых земель?

— Они и поднимут. Успокойся, — мужчина улыбнулся и похлопал Эйда по плечу. — Послушай, никто, кроме гонцов, не знает, где находится Совет. Знаешь, почему? Конечно, не знаешь. Подумай, если бы каждый знал, где находятся такие могущественные существа, не попытался ли прийти к ним, как ты недавно к королю? И что было бы тогда? Совет только бы сидел и выслушивал нытье бедных и несчастных. Не спорю, некоторые истории действительно печальны, и в некоторых случаях помочь может только Совет, но таких мало! Именно поэтому Совет рассылает гонцов, которые и слушают людей, эльфов, хогменов, а потом отбирают те истории, о которых следует рассказать Совету. К тому же тебе нет смысла к ним идти.

— Почему? Мой рассказ важен! Ты сам сказал.

— Да, но потом тебе будет известно, где можно найти Совет. Знаю, парень, ты не станешь просто так тратить их время, ты серьезный, взрослый человек! Но кто знает, что будет потом? Вдруг друзья попадут в беду? Или возлюбленная? Всяко бывает. Это сейчас ты клянешься, что никогда не пойдешь к Совету из-за глупости, а что будет, когда эмоции возьмут верх? Знаешь? Прости, не могу рисковать. К тому же мы клянемся не разглашать эту тайну. И как я уже сказал, им не нужно слушать твою историю. Не шуми! Они уже все знают и давно думали разобраться с проклятым потомком темного бога, но одна мелочь их останавливала. Никто не знает, как на самом деле устроены Ки Моури. У Совета есть приблизительная карта, конечно, только разве можно лезть в логово зверя, не разведав его хорошенько? Погубить войско — дело нехитрое, но что потом? В общем, нам нужны были разведчики, такие смелые и ответственные, как ты, парень! Проверить карту, указать, есть ли по выбранному пути болота или еще что, понять, пройдет ли там войско. Понимаешь меня?

Эйд потер виски. Кажется, Крифан говорил все правильно, но голова уже отказывалась соображать. Если быть честным, юноша уже хотел согласиться со всем, что скажет мужчина, лишь бы помочь в войне с темными тварями и их господином. И лишь бы отправиться спать. Он даже не подозревал, что так сильно хочет оказаться под одеялом, пока Крифан не заставил его думать. Мужчина внимательно наблюдал за Эйдом и ждал ответа, так что тот кивнул.

— Согласен пойти на это? Не скрою, твое задание будет крайне опасным, но только так мы сможем победить.

— Что именно от меня требуется?

— Слушай внимательно: ты со своими друзьями, если они согласятся, пойдешь прямо в Ки Моури. Карта Совета будет у тебя на руках. Не только карта — я пойду с вами. Сначала отправлюсь к Совету рассказать о том, что нашел разведчиков, и забрать карту, потом присоединюсь к вам. Мы проникнем в Мертвые земли и дойдем до замка сына Бриннена, а тем временем Совет соберет войска, которые будут ждать уточненной карты на границе Бео. Не так уж и сложно, да, приятель? Но опасно, конечно, опасно. Тебе решать.

— Я согласен!

— Ты уверен? Даже не посоветуешься с другом? Дело крайне опасное.

— Но и крайне важное, разве не так?

Крифан кивнул.

— Тогда предлагаю поступить так: ты с друзьями идешь в Ташти, а я тем временем встречаюсь с Советом. Дожидаетесь меня и карты в городе, а уж потом отправляемся дальше. Но перед тем как покинуть Ионад, хорошенько приготовься. Путь будет совсем нелегким. Наше дело не воевать, но без хорошего оружия и годной брони по Ки Моури не пройти. Ты видел этих тварей вблизи, так что понимаешь, я не преувеличиваю.

Эйд с ним был полностью согласен. И когда мужчина снова спросил, уверен ли тот, что хочет стать разведчиком, и согласятся ли на это его друзья, юноша заявил, что Совет может на них рассчитывать. В голове даже не промелькнуло мысли, что Осху окажется против. На самом деле там и других мыслей не осталось — Эйду было слишком легко и хорошо от найденного решения, чтобы еще о чем-то думать.

— Значит, договорились, — широко улыбнулся Крифан и потрепал юношу по плечу. — Ну а теперь нам бы не помешало выспаться. Тебя проводить?

Эйд сам встал из-за стола и хотел было вежливо отказаться, но сделав шаг, споткнулся о ножку стула и чуть не упал.

— Нет, брат, в таком состоянии ты далеко не уйдешь, а тащить тебя мне, если честно, не особенно хочется. Так что пойдем ко мне. Там как раз есть одна свободная кровать.