Без лишних жертв (джен)

Гарри был готов ко всему, даже к тому, что Мерлин предстанет перед ним в облике сисястой блондинки в красных туфлях на шпильке. «А чему тут удивляться? — подбодрил его Хмури. — Любой волшебник, если ему повезет прожить почти полторы тысячи лет, рано или поздно слетит с катушек». «Захочет разнообразия», — дипломатично поправил мистер Уизли. Он целиком и полностью поддержал идею Гарри попросить помощи у великого Мерлина.

На самом деле идея разыскать Мерлина принадлежала Гермионе, потому что она единственная из всего Гриффиндора внимательно читала книги по истории магии. Там говорилось, что, когда лидерам волшебников нужна была помощь, чтобы спасти мир от очередной страшной напасти, они отправлялись на поиски Мерлина. И находили, но весьма часто его облик оказывался за гранью их представления о величии. Из-за чего и пошли все многочисленные предупреждения. «Блондинка так блондинка, — смирился Гарри. — Лишь бы помогла».

Но он никак не ожидал того, что великим Мерлином окажется Чарли Притчит, живущий в доме напротив тети Петуньи. Мистер Притчит был одним из самых ярких воспоминаний Гарри о жизни на Прайвет Драйв, что не удивительно. Мало кто даже при большом желании смог бы забыть чокнутого старика, длинного, как жердь, с лицом, которое будто расплющило чугунной сковородкой. Его нос и щеки были краснее, чем зад у макаки, волосы торчали во все стороны, из-за чего он походил на отцветший одуванчик. Вдобавок старик в любое время года носил зеленое пальто и трижды оборачивал шею красным шарфом, а обувался в ковбойские сапоги с серебряными шпорами, которые звякали при каждом его шаге. От одежды пахло потом и мочой, но сам Притчит утверждал, что это запах бархатцев.

Дадли называл его «долбанутый Чэ Пэ». Однажды, когда Гарри учился в первом классе, старикан пришел на школьный двор и стал призывать детей носить затычки для ушей и носа, чтобы злобные черви-мозгоеды не заползли им в голову. Все закончилось тем, что его забрала полиция. А еще одним воскресным утром дядя Вернон стриг живую изгородь, к нему подошел Чэ Пэ и начал читать лекцию о вреде презервативов, которые специально делают из материала, вызывающего у мужчин импотенцию. Мол, это часть тайного плана Мао, китайцам ведь выгодно вырождение западной цивилизации. Ответных возражений и увещеваний он не слышал, так как, верный своим правилам защиты от червей-мозгоедов, носил беруши, зато его слова «вялый хер» разносились по всей улице. В тот день Чэ Пэ опять увезли на полицейской машине. Полиция вообще часто его забирала, но он всегда возвращался, чтобы снова и снова шокировать своим выходками добропорядочных обитателей Прайвет Драйв. И теперь, когда заклятие поиска привело Гарри к дому Притчита, тот начал думать, что старикану все сходило с рук благодаря магии, а не из-за разгильдяйства стражей порядка, как любил повторять дядя Вернон.

Дверь открылась, выпустив на волю волну удушающего запаха. Несомненно, в доме жили кошки, здесь же они сдохли и разложились до состояния удобрения.

— Чего надо? — спросил Притчит, как всегда, обряженный в зеленое пальто, из-под которого виднелись грязные пижамные штаны в полоску. Голос у него был под стать вороньему карканью.

— Простите, вы великий чародей Мерлин? — вопросом на вопрос ответил Гарри, сцепив за спиной руки. Только так можно было удержаться от желания зажать нос.

— Ага, я ж вам тыщу раз говорил. — Старик отодвинулся в сторону, пропуская Гарри внутрь, тот зашел, все еще неуверенный, что попал по адресу. Ведь Чэ Пэ много чего говорил. Например, что его пытается завербовать КГБ и каждую ночь подкладывает ему в постель старых шлюх.

— Так вы и вправду великий Мерлин?

Бесцветные глаза старика весело блеснули, а губы разошлись в чокнутой усмешке. Гарри тут же подбросило к потолку. И начались превращения. За одну минуту Поттер побывал птицей, рысью, мышью и бревном. У него вырастали уши и исчезали кости, тело то становилось тверже камня, то разлеталось на тысячу мелких пушинок, но не успевали они опуститься на грязный ковер, как магия снова собирала Поттера в одно целое. И тут же сгибала дугой. Перед глазами вспыхивали яркие звезды, а в голове проносились воспоминания: одни хотелось бы забыть навсегда, другие, наоборот, удержать в памяти. Но все они канули в темноту, а потом и сам Поттер рухнул вниз на лоскутный коврик, подняв с него крохотное облачко пыли.

— Хватит с тебя?

— Да.

— Тогда ладно, отскребай себя от пола и пошли пить чай.

Гарри уткнулся носом в ковер и попытался собраться с силами, чтобы встать на ноги. Если к здешнему воздуху он как-то начал привыкать, то при одном упоминании о чае желудок болезненно дернулся, будто намеревался вылезти через горло и галопом помчаться по улице, лишь бы только избежать мерлинового угощения.

Кухня была похожа на помойку. Если бы тетя Петунья когда-нибудь встретила боггарта, то он точно бы выглядел, как кухонный стол Чэ Пэ. Тяжелый липкий запах забился в горло, будто вата, Гарри не хватало воздуха, рубашка взмокла от пота.

Мерлин на его появление никак не отреагировал, продолжая колдовать над чайником, а точнее, напевать: «Слониха Нелли упаковала свой сундук и сказала цирку: "Прощай!"» И обернулся, лишь когда Гарри обессилено плюхнулся на металлический табурет, а тот, едва не опрокинувшись, со стуком покачнулся, потому что одна из ножек была короче других. Старик хитро подмигнул Поттеру:

— Сейчас, уже скоро, когда я пою, он всегда закипает быстрее. И сбежала она, трубя во всю мо-о-ощь...

Его дребезжащее пение могло поторопить чайник, могло добавить излишней прыти мертвецу, и только Гарри остался сидеть на месте, не пытаясь удрать из этого дурдома. После магической демонстрации, которую устроил ему Мерлин, ноги все еще были как желе.

Решительный свист оборвал пытку «Слонихой Нелли». Порывшись в груде наваленных как попало коробок, Мерлин отыскал два чайных пакетика, кинул их в щербатые чашки и залил кипятком. «Может, это проверка? — подумал Поттер. — Если выпью этот чай, то докажу, что достоин помощи». Что ж, с таким испытанием он справится.

Однако желудок снова решил проявить самостоятельность и сжался в тугой комок. Понимать это послание следовало только так: сделаешь хотя бы один глоток, и он вернется к тебе еще быстрее, чем твой Мерлин успеет сказать «епт!»

— Ты чего в гляделки с кружкой играешь? Ждешь, что она судьбу тебе предскажет?

— Э-э-э... нет, сэр. Я пришел к вам за советом и помощью. Может, вы знаете, что у нас идет война, потому что Волдеморт...

— Конечно, знаю, — раздраженно оборвал его старик. — Я ведь всеведущий, или в книжках об этом уже не пишут?

— Эм-м-м... В общем, мы боимся, что война выйдет за пределы магического мира и будет много жертв.

— Ну, какая ж это война без жертв?

— Но я не хочу, чтобы погибли ни в чем не повинные люди, и поэтому пришел к вам.

— Погодь, — Мерлин порылся в куче коробок. — Забыл про печенье. — Он вытащил помятую пачку, а потом резко размахнулся и ударил по дверце холодильника. На грязно-белой поверхности осталось расплющенное пятно. «Таракан, — отстраненно подумал Гарри. — Большой, черный, а теперь еще и дохлый». Пачка крекеров, послужившая орудием убийства, увенчала мусорную кучу на столе, сам Мерлин сел напротив Поттера.

— Дам тебе совет, ты ведь за этим сюда пришел. Попробуй посмотреть на все с моей точки зрения. За полторы тысячи лет я этих войн столько перевидал, что понял одно. Люди гибнут, деревни горят, города превращаются в руины, но рано или поздно любая война заканчивается, поля битвы зарастают травой, люди отстраивают города и деревни, плодятся и размножаются. Так что на каждого погибшего получается по два орущих младенца. Человек конечен, а жизнь вечна. Но что есть, то есть.

— А что есть?! — Гарри разозлился. — Есть Темный Лорд, и он хочет убить меня и моих друзей. А я хочу его остановить, хочу, чтобы никто не погиб.

— Даже Волдеморт?

Поттер резко замолчал, будто в него попало заклятие немоты.

— Парень, ты сначала определись, чего ты точно хочешь, тогда я, может, тебе помогу.

— Я хочу, чтобы была битва между силами добра и зла, чтобы мы смогли сразиться и навсегда покончить с Волдемортом и его слугами, но при этом не разрушить весь остальной мир.

— Пойдем, я кой-чего покажу.

Они вышли из кухни, и Мерлин повел Гарри к лестнице; как и у тети Петуньи, под ней находился чулан. Внутри все было затянуто паутиной, плотной, хоть одежду из нее шей. Заглянуть туда было все равно что посмотреть на привидение изнутри.

— Мои паучки постарались, — похвастал Мерлин. — А моих тараканов ты уже видел. Наглые твари, но здоровые, как танки.

— Рад за них, — Гарри не пытался скрыть свое разочарование. Он надеялся, что Мерлин даст ему суперпалочку или волшебный меч...

— И вот мое предложение: я переселю твою душу и души всех твоих товарищей в паучков, а Волдеморта и его упивающихся — в тараканов. И тогда можете сражаться сколько угодно, остальной мир ваши разборки не затронут. Я и свой чулан готов вам отдать.

— Вы что, серьезно?! Вы хотите превратить борьбу добра и зла в драку между пауками и тараканами?

— А что тебя смущает? Если бы ты смотрел на Землю с какого-нибудь седьмого неба, то все войны казались бы тебе возней блошек и вошек.

— Да вы спятили! — Гарри не удержался и высказал то, что уже давно вертелось у него в голове.

— Я тебя не заставляю, — Мерлина его слова ничуть не задели. — Справляйтесь сами. Хочешь, покажу, что тогда будет? Взгляни на нашу улицу через пять лет.

Ответить Поттер не успел — его будто затянуло в трубу очень большого пылесоса. И вот уже ветер нес его над морем, воздух был чист и сладок. А на месте Лондона с его шумными улицами, домами — старыми, новыми и ультрасовременными, — потоками машин, людьми, вечно куда-то спешившими с деловитым видом, как маленькие упорные муравьи, теперь расстилалась бесконечная водная гладь. Гарри вернулся в настоящее.

— То, что вы мне показали... Неужели весь город уйдет под воду?

— Бери шире — вся страна. Да и Европу тоже тряхнет неслабо. Зато рыбы будут сыты. Ты только сильно не переживай, смотри на все с седьмого неба. Я слышал, скоро льды растают, и нас затопит. Какая разница, раньше или позже? А мое предложение пока в силе. Но ты решай быстрее, скоро начнется «Коронация». Я ни одной серии не пропустил и начинать не собираюсь. — На морщинистом, плохо выбритом лице появилась веселая, немного хитроватая улыбка, но взгляд оставался серьезным. Гарри понял, что все уговоры, просьбы, мольбы будут бесполезной тратой времени. И он решился.

* * *

Чэ Пэ, он же великий Мерлин, сидел у двери в чулан и наблюдал за борьбой пауков и тараканов. Наблюдал внимательно и жадно, прерываясь лишь для того, чтобы сходить в туалет, прихватить из кухни пачку чипсов и, конечно, посмотреть «Коронацию».

Война тем временем шла не на жизнь, а на смерть, но пока ни одна из сторон не смогла добиться перевеса. Пауки демонстрировали сплоченность, чувство товарищества и немалую изобретательность. Ловушки они расставляли с умом, да и сети плели крепкие. Будто всю жизнь этим занимались. Тараканы отвечали им наглостью, напором и подлостью. Они были безжалостны к противнику, собственными товарищами они тоже жертвовали без колебаний.

Мерлин встал с железной табуретки, помассировал затекшую поясницу и решил, что пора размять ноги, а заодно закупить продуктов. Он оставлял Прайвет Драйв погруженной в летаргический сон, который надежно охраняло жаркое летнее солнце, высоко стоящее в небе. Но когда он вернулся, то увидел, что улица стряхнула с себя дремоту, будто ее окатили холодным душем. Из пожарных шлангов. Его дом превратился в почерневший остов, чем-то похожий на разломанную деревянную клетку. Все самое страшное было уже позади, пожарная команда сматывала шланги и грузила их в машину, полицейские натянули вокруг дома желтую ленту, любопытная толпа послушно отступила за эту границу и принялась бурно обсуждать случившиеся.

Любой человек должен расстроиться, обнаружив на месте своего дома пепелище. Но Чэ Пэ нацепил на лицо бодрую улыбку, с наслаждением втянул в себя воздух, будто тот пах жареной курицей, а не дымом и пеплом, и направился к констеблю, бдительно охраняющему место происшествия. Тот был молод, на бледном лице выделялись яркие веснушки и прыщи. Можно было смело ставить пенни, что волосы под синим шлемом у него рыжие и вдобавок мокрые, как шерсть извалявшейся в луже собаки. Летнее солнце не знало жалости.

— Стойте, сэр, вам сюда нельзя!

— Я здесь живу!

Разговоры в толпе смолкли, и в Притчита полетели возмущенные взгляды. Тот чувствовал себя так, будто кто-то трет ему спину дикобразом с очень острыми иголками. Толпа в основном состояла из детей, пенсионеров и домохозяек, а последние орудовали колкими взглядами так же ловко, как пикинеры — своим оружием.

Констебль достал блокнот.

— Пожалуйста, назовите ваше имя, сэр.

— Чарли Притчит. Эх, вот несчастье.

— Сэр, мы думаем, — со значительностью начал констебль, — что произошел несчастный случай, но до выяснения всех обстоятельств нельзя исключать поджог. — Надежда, что в этом деле замешан международный терроризм или что покруче, осветила его лицо.

— Да какой поджог, это я, старый дурень, забыл на плите чайник. Сколько народу погибло из-за моей дырявой головы.

— Не волнуйтесь, пожарные быстро потушили огонь, и обошлось без жертв.

— Как без жертв? А мои паучки, мои тараканчики...

— Сэр... — Паренек отчаянно морщил лоб, вспоминая, чему его учили на курсах. — Вы можете завести себе других паучков.

— Правильно-правильно, — рот старика разошелся в широкой мультяшной улыбке. — Я рад, что обошлось без лишних жертв.

— Скажите, сколько еще будет продолжаться это безобразие? — из толпы выбралась худая темноволосая женщина с вытянутым лицом и строго поджатыми губами. Констеблю она напомнила школьную учительницу, на уроках которой хочется превратиться в невидимку. — Почему мы должны терпеть все его безумные выходки?!

— Мэм, пожалуйста, назовите ваше имя.

— Петунья Дурсль, я живу в доме напротив, мой муж — уважаемый человек и бизнесмен. Мы платим налоги и хотим чувствовать себя в безопасности. У меня, между прочим, ребенок, и я не могу спокойно спать, зная, что рядом с нами живет этот сумасшедший тип. Чудо, что мы еще живы. Разберитесь с ним наконец!

— Да, мэм. — Но, когда констебль отвел от нее взгляд, оказалось, что разбираться уже не с кем. Чэ Пэ исчез. Хотя ему-то в толпе было немногим легче затеряться, чем слону. Опешивший полицейский повертел головой, а потом встретился глазами с разъяренной Петуньей Дурсль и понял, что таинственное исчезновение мистера Притчита — это еще не самая главная из его проблем.

* * *

Миссис Дурсль была до глубины души возмущена некомпетентностью лондонской полиции, она успела пожаловаться подругам, знакомым, а вечером очередь дошла до ее мужа. Они ужинали вдвоем — Дадли уехал в молодежный лагерь, а племянник теперь большую часть лета проводил со своими странными друзьями. Вернон — грузный, рано поседевший мужчина с солидным брюшком и пышными усами — доедал вторую отбивную. Миссис Дурсль к еде почти не притронулась, она говорила и говорила, прерываясь, только чтобы сделать глоток вина.

— Этот ненормальный чуть не спалил всю улицу, а они его упустили!

— Я уже давно говорил, что с тех пор, как в полицию стали брать кого попало, порядка у нас нет...

Звонок в дверь не дал ему как следует пройтись по любимой теме.

— Ты кого-нибудь ждешь, дорогая?

— Нет, но, может, это полицейские, наверно, они должны подробно опросить всех нас.

— Тогда я сам открою, у меня есть, что им сказать.

Но на пороге, к большому разочарованию Вернона, стоял его бедовый племянник Гарри. И мало того, что он нагло заявился без предупреждения, так еще и не снял свой дурацкий балахон.

— Где Чарли Притчит? — спросил Поттер. «Ни здравствуйте, ни как дела, щенок мог бы проявить побольше уважения к людям, которые его содержали и терпели все его безумные выходки», — Вернон хотел как следует отчитать наглеца, но любопытство успело первым вставить свое слово.

— Зачем он тебе?

Поттер молчал. Нет, он прекрасно слышал вопрос дяди, но сам не знал, для чего он ищет Мерлина — Чэ Пэ: чтобы поблагодарить или чтобы убить? Поблагодарить за то, что спас его и его друзей, а упивающихся оставил гореть в огне. Убить, потому что старик устроил себе небольшой цирк, а они должны были скакать перед ним, как блохи…

Наверно, он бы понял, если бы еще раз взглянул в бесцветные глаза. Но чутье подсказывало, что Мерлин уже далеко и вряд ли вернется, а Прайвет Драйв теперь может спать спокойно.

* * *

На одной из улиц большого города прямо на обочине тротуара сидел старик в поношенном зеленом пальто и раскуривал самокрутку. Он посмотрел на небо, но сияние городских огней затмевало звезды.

— Запиливаешь косячок, брат? — рядом плюхнулся оборванец, такой же худой, но выглядевший упитанным из-за того, что вся его верхняя одежда: бейсболка, двое штанов, три кофты и плащ — была в тот момент на нем.

— Нет, всего лишь старый добрый табак. — Старик протянул ему самокрутку.

— Жаль, — сказал тот, но самокрутку взял и затянулся. Он давно усвоил правило: дают — бери, а бьют — беги. — Мне бы сейчас не помешало продуть мозги. Пока ходил по своему району, встретил десять проституток и пять проповедников.

— А чего удивляться? Святые и грешники вечно оказываются в одном месте. Противоположности притягиваются.

— Я поглазел на шлюх, за это они денег не берут, но бросил это дело и пошел слушать проповедников.

— С чего вдруг?

— Говорят, что скоро конец света. Пора уже о душе позаботиться, пока не поздно. А я устал в одиночку воевать со своими демонами и пороками! Устал от войны с самим собой!

«Зеленое пальто» молча затянулся, ожидая продолжения, и оно последовало:

— Но чем больше слушаешь всех этих болтунов, тем больше заходит ум за разум. Каждый утверждает, что только его идея, религия, партия самые верные. Так кому мне верить? Что выбрать?

Мужчина выдохся и с благодарностью взял протянутую самокрутку. В воздухе повисло ровное колечко дыма, но быстро растаяло. Бродяга улыбнулся, втайне гордясь своим умением, и выдохнул еще одно. Его собеседник медленно заговорил:

— Я видел, как люди, которые сражались за правое дело, убивали, жгли, пытали. И все ради высшей цели или всеобщего блага или справедливости. Сколько ни говорили людям, что путь к счастью или в рай, называй как хочешь, лежит через тернии, они все равно прут по трупам. И приходят в никуда.

— Но как ты проверишь, кто из них хороший, а кто плохой?

Старик хмыкнул и взял из рук правдоискателя самокрутку, от той осталось всего ничего, и тлеющий огонек почти добрался до его узловатых мозолистых пальцев.

— Я бы сделал вот что: превратил бы врагов в тараканов и пауков и посмотрел, что они будут делать, оказавшись в одном чулане.

Бродяга расхохотался, смех у него был неприятный, колкий, как острые щепки.

— Хорошо придумал. Посадить бы всю эту сволочь в одну банку, и пусть грызутся друг с другом. Главное — самому там не оказаться. Ты вроде старик умный, может, подскажешь, какой путь мне выбрать?

— Есть много способов спасти разум, и только один путь, который приведет к спасению души. Один для всех религий, наций, стран и времен. Если ты хочешь остаться человеком, то защити того, кто сам себя защитить не может, поделись с тем, у кого ничего нет, и не подводи тех, кто на тебя надеется и от тебя зависит. Правда, друг, одна, и она на стороне слабых.

Бродяга нахмурился — видимо, эти слова напомнили ему о чем-то неприятном.

— Твоя правда слишком тяжела.

— Что поделать. Но ты ведь не правду ищешь, а утешение.

— Что ж ты, знаток душ, в проповедники не подался?

— Подался, и не раз, — старик беспечно усмехнулся и бросил окурок на дорогу.

Мимо прогрохотал грузовик, бродяги встали и разошлись каждый в свою сторону. Тот, который уже давным-давно не считал себя великим Мерлином, брел по ночной улице и высматривал, не мелькнет ли в темноте знак, который приведет его к новой жизни. Ему хотелось поскорее найти этот знак, натянуть новую шкуру, избавиться от ощущения неприкаянности и беззащитности. Он давно уже понял, что в этом мире нельзя быть никем. На двери одного из баров висело объявление: «Нужен вышибала».

— Почему бы нет? — сказал старик и толкнул дверь.