Игра в реальность (гет)

Бывают такие дни, когда с самого утра не покидает предчувствие чего-то особенного, сердце бьётся часто и ощутимо, и за что бы ты ни принялся, всё валится из рук. В сознании стучит: "А, всё это ерунда! Как же медленно бежит время! Господи, когда же, когда...?"

"Когда уже начнётся репетиция?" — думала Лера, полагая, что готовится к ней, хотя в действительности она была не в состоянии что-либо делать.

Как водится, нетерпение, с которым Лера ждала назначенного времени, вовсе не помешало ей опоздать.

— Василий Палыч! Ау, эй, Василий Палыч! — ворвавшись в театр, подскочила девушка к дремавшему на табуретке в углу охраннику. Тот вздрогнул и даже слегка привстал, уронив лежавшие на его широкой груди сканворды.

— Что, пожар? Горим? Террористы? А, Лер, это ты... — зевнул он.

— Я сильно опаздываю, Василий Палыч? — выпалил Лера, которая всё ещё не могла отдышаться после быстрого бега.

Василий Палыч добродушно подмигнул ей маленьким бесцветным глазом и ответил:

— А зайди и узнаешь.

Не тратя время на дальнейшие разговоры, Лера круто развернулась и бросилась по коридору, едва не задевая рукавами пуховика узкие стены, с которых меланхолично сыпалась голубая краска.

Ей повезло. Это был один из тех редких случаев, когда опаздываешь не только ты, но и твоё начальство. Появившись в зале и даже не успев раздеться, Лера кинула взгляд на стол режиссёра — тот пустовал. Сценарий с пометками ещё лежал в лаврушкинском портфеле, а сам великий и ужасный стоял рядом, счищая грязь со своих брюк.

Можно перевести дух.

Лера сгрузила сумку на ближайшее сиденье, сняла пуховик и наспех пригладила волосы — зеркала у неё, как всегда, с собой не было, а бегать в гримёрную было уже некогда. Тем временем к готовившемуся Лаврушкину подошёл Евгений и начал что-то объяснять, эмоционально жестикулируя. За его спиной застенчиво пряталась невысокая белокурая девушка, с любопытством осматривавшая то сцену, то зрительный зал. В конце концов Лаврушкин согласно махнул рукой, и Евгений просиял. Он повернулся к девушке и кивнул ей. Та мигом перестала казаться застенчивой и принялась деловито искать себе место в зале, с которого сцена представала бы в самом удобном ракурсе.

"Сестра, наверное, пришла поглазеть," — подумала Лера и тут же забыла о ней.

— Так, всё, тихо! — рявкнул Лаврушкин. Макс и Петя, бродившие по сцене и обсуждавшие преимущества арбалета перед луком, замолчали, Наташа украдкой поправила тени (у неё, в отличие от Леры, зеркальце всегда было с собой), а Инга, зевнув, убрала смартфон в задний карман джинсов. — Начнём с прогона сцены... не помню номер... приезда Аннет. Вторым составом, как договаривались. Евгений, рискнёшь?

Друг Леры сглотнул и кивнул. Сама Лера, плохо понимавшая, что происходит, тем не менее поспешила подняться — эта сцена была одной из немногих, в которых "горничная" принимала участие.

Спустя пару минут реквизит был готов. Посередине сцены, изображавшей кабинет Марселя, стоял большой квадратный стол. На нём тускло светила одинокая лампа. Остальные предметы мебели и интерьера были нарисованы на большом полотне, явно использовавшемся ещё для десятка-другого спектаклей. Зачем-то вслед за Лерой на сцену поднялся Евгений и, не взглянув на подругу, уселся за стол. Даже на расстоянии чувствовалось, что он чудовищно напряжён.

— Что происходит? — шёпотом спросила Лера у стоявшей рядом Наташи.

— Лаврушкин экспериментирует... пробует Женьку в роли Марселя...

— Что? — у девушки от удивления разбежались все слова. Конечно, она хотела Евгению продвижения по актёрской лестнице, но чтобы на следующий же день?..

— Ну? Что замерли? Начали, начали! — энергичными хлопками подгонял актёров режиссёр. Лера торопливо постучала в деревянную дощечку, изображавшую дверь. Евгений, который лежал, положив голову на стол, пошевелился и неразличимо пробормотал что-то. Лера постучала ещё раз, настойчивее. Тогда Евгений наконец оторвал щёку от столешницы и громко крикнул, растягивая слова:

— Ну, что там ещё случилось?

— Господин Марсель, — робко начала "горничная", не веря — смешно! — собственным словам, — приехала ваша племянница, хочет вас видеть.

— Как, уже? — Евгений нахмурился и посмотрел на часы. Задев Леру, на сцену выбежала Наташа.

— Да, уже! Ох, чувствую я, не к добру всё это... проси, Бэт! Пусть заходит.

— Господин и госпожа готовы принять вас, — Лера обернулась к кулисам и сделала книксен. После чего, ещё раз учтиво присев сторону "господ", покинула сцену, поторопившись спуститься в зал.

Из зала было отлично видно, что на сцене Евгению неуютно. Словно пытаясь казаться толще, чем он есть на самом деле, он сутулился и даже слегка выпячивал живот. Вместе с тем во взглядах, которые он кидал на "жену", читалось не слепое доверие, а ледяное равнодушие.

Лера обернулась. Лаврушкин, казалось, этого не замечал и одобрительно кивал актёрам. Белокурая девушка, приоткрыв маленький рот с ярко-алыми губами, не отрывала глаз от сцены. Ручка, сделанная в форме пера, самый кончик которого она время от времени покусывала, словно сама порхала в её пальцах, делая пометки в блокноте. Нет, кажется, это было не простое любопытство: столь сосредоточенный взгляд выдавал профессиональный интерес.

Инга, игравшая Аннет, не выглядела ни хорошо, ни плохо. Слишком давно она играла эту роль, слишком отработаны были её движения и слова. Нат пыталась играть, как обычно, но нервничала, не чувствуя рядом с собой привычного партнёра.

Что до самого Евгения, то он метался, примеряя на себя различные маски. Возможно, Лаврушкин этого не замечал, но она, Лера, знала своего друга слишком хорошо. Решив, видимо, что слишком переигрывает в простоту и наивность, Евгений решил расслабиться, и из-за роли Марселя выглянуло то, что он чувствовал по-настоящему, а именно — страх. Эта беглость взгляда, бледность и нервное постукивание пальцев были бы уместны в конце спектакля, в сцене изгнания его семьи, но не в сцене знакомства с племянницей, которой по сценарию полагалось быть в тысячу раз более пугливой.

— Посмотрим, что я могу для тебя сделать... Через пару дней, — говорил Евгений, — состоится большой бал у короля, на котором я представлю тебя, как свою племянницу. Как знать, может там ты найдёшь и друзей, и покровителей, которых только может искать молодая девушка-сирота в столице королевства. Видишь, никто не скажет, что дядя Марсель несправедлив к тебе!

Подняв руку, он по-отечески потрепал Ингу по щеке. Зная неприязнь, которую друг испытывал к последней, Лера подумала, что он едва сдерживается от хорошей пощёчины, и хихикнула.

Наконец сцена закончилась. Лаврушкин подозвал актёров поближе. Придвинулась и хорошенькая белокурая зрительница, не забывавшая строчить в блокноте.

— Тест пройдён, — наконец сказал режиссёр, взглянув на Евгения.

— Тест?

— Какой ещё тест? — зашептались актёры.

— Тест для нашего молодого дарования. Небольшая проверка.

— Я не понимаю, — начал Евгений.

— Вот скажи мне честно, дорогой: как ты сейчас сыграл?

Юноша обернулся к той девушке, которую привёл с собой. Та пожала плечами.

— Как я думаю, я сыграл?..

— Да.

— Ну... — Евгений задумался. — Если честно, не очень. Да что там не очень. Отвратительно я сыграл.

— Именно, — тут же согласился Лаврушкин, на которого сразу уставилось несколько пар непонимающих глаз. — Это старый тест, который я пробовал ещё на Руслане. Если хочешь понять, какая роль подойдёт актёру больше всего — поставь его в самую неподходящую. Тогда, пытаясь выжать из себя невозможное, актёр нечаянно покажет свои истинные черты, — черты не его самого, но сценической стороны его личности... Плюс ко всему, ты готов к публичному позору ради того, чтобы вырваться наконец из роли дворецкого, — режиссёр усмехнулся, — а это, как ни странно, тоже говорит о многом.

— Я всё ещё не понимаю... — пробормотал несчастный юноша.

— Женя, мы не в театре имени Чехова. Мы — обыкновенный театришка в захудалом городке, из которого даже собаки при первой возможности убегают к соседям... Среди нас нет истинных актёров, которые могут выступить практически в любом амплуа. Но даже у них, у настоящих актёров, есть одно амплуа, которое подходит им больше всех остальных. Его они и эксплуатируют, из спектакля в спектакль, из фильма в фильм, лишь иногда привнося в него милостью сюжета и режиссёров новые нотки. Понял теперь? Я вижу, что ты больше, чем машина, играющая бессловесного слугу с парой минут на сцене. Осталось только найти тебе подходящую роль.

— Я не буду играть Марселя? — спросил Евгений.

— Конечно, будешь. Прямо сейчас. Пошёл на сцену и вперёд, играть следующий эпизод, желательно забыв всё, что я тебе тут наговорил.

— Но...

— Мне нужно ещё посмотреть на тебя, чтобы убедиться в правильности решения. А вы что встали? — обратился он к остальным актёрам. — Пошли, пошли!

— Подумаешь, — пробурчала Наташа, которую явно уязвляло невнимание к её персоне, — нашёл себе любимчика и цацкается с ним...

Лера вздохнула с облегчением. Всё-таки Лаврушкин не поступил глупо, как ей показалось вначале. Он знал, что делает...

* * *

Когда репетиция подошла к концу, режиссёр объявил наконец своё решение. И было оно настолько неожиданным, что Наташа ахнула, а Максим заржал, как молодая лошадь.

— Это что, шутка такая? — отсмеявшись, спросил он. — Пошутили и хватит?

— Я абсолютно серьёзен, молодой человек, — холодно ответил ему Лаврушкин. — Роль дворецкого ждёт вас. К сожалению, — или к счастью, — пока это ваш потолок.

— Вы правда думаете... — медленно проговорил Евгений, не смея поднять глаза ни на режиссёра, ни на коллег, — что я подхожу на роль Марка Норманна? Что я подхожу на ту самую роль?

— О, культ личности — великая вещь... — закатил глаза режиссёр. — Да, тебе предстоит затмить Руслана Шведа. И не приведи Мельпомена у тебя не получится, уволю к чёртовой бабушке из этого театра, будешь играть Кощея на детских утренниках. Ясно? Три дня тебе на заучивание и отработку роли. Так, теперь вы. Наталья, будь слегка попроще. Да, персонаж у тебя сложный, но ни один человек не выдержит такой активной мимики двадцать четыре часа в сутки. Анатолий Василич, голубчик, у тебя всё хорошо. Корона, смотрю, тебе понравилась...

— Да, она удобнее, чем та, старая...

— Что поделать, пришлось потратиться...

Убедившись, что ей, как обычно, высочайшего внимания не достанется, Лера тихонько скрылась за спинами коллег и протиснулась к Евгению с широкой улыбкой.

— Ну, вот видишь, я же говорила, что ты продвинешься! Да что там продвинешься — взлети...

Рядом с Евгением стояла та самая белокурая девушка, о которой Лера уже снова успела забыть. Заметив её, Лера отчего-то смутилась и умолкла.

— Знакомьтесь, — почувствовав неловкость, поспешил произнести актёр. — Настя, это Лера, моя подруга и мой советчик. Она играет тут дольше, чем я, но... неважно. Лера, это Настя, моя бывшая одноклассница.

— Очень приятно, — лучезарно улыбнулась блондинка и протянула руку для рукопожатия. Помедлив, Лера ответила на него.

— Я учусь на журналиста, хочу написать статью о вашем театре, — сказала Настя. — Всё-таки я здесь родилась и выросла, ходила на спектакли "Мельпомены" вместе со всеми, а писать о чём-то родном всегда приятней! Спасибо Жене, он помог мне пробраться сюда и подслушать ваши секреты.

Лера ожидала, что Евгений привычно скривится, — он не любил, когда его называли "Женей", — однако, к своему удивлению, заметила на его лице лишь восхищение и счастье. Именно счастье. Часто ли на лицах людей нам приходится видеть полное, абсолютное счастье?

— А... э... ну да... — обычно Лера не лезла за словом в карман, однако тут она не смогла ничего произнести. Предчувствие чего-то необыкновенного, наполнявшее её с самого утра, с треском лопнуло, как проткнутый иглой воздушный шарик.

— Кстати, мне было бы очень интересно пообщаться с тобой! — жизнерадостно продолжала блондинка. — Я кое-что слышала про одного актёра, игравшего здесь — Евгений упоминал, что ты застала его? Руслан Норвежец, кажется, его звали?

— Руслан Швед, — поправила Лера.

— Ну да это неважно. Сейчас поправим. Ребята, а что если мы все вместе куда-нибудь сходим? Расскажете мне побольше о вашем храме искусства!

Никого, кроме самой Насти, эта идея не вдохновила, однако в голосе девушки было столько энтузиазма, что возражать ей никто не стал. Ни Евгений, с самого утра мечтавший остаться с возлюбленной наедине, ни Лера, чувствовавшая себя под тяжёлым взглядом своего друга третьей лишней.

* * *

— ... вот так, после каких-то трёх часов тряски на пыточном автобусе, я снова оказалась здесь! — весело рассказывала Настя. — Иногда мне кажется, что если бы я вздумала написать статью про наш транспорт и наши дороги, вышла бы не статья, а рассказ в жанре ужасы...

Выпив вина, девушка раскраснелась, её речь стала ещё живее, а глаза блестели, не останавливаясь ни на чём конкретном. "Творческим личностям пить нельзя," — невольно подумала Лера, наблюдая, как быстро блондинка поглощает салат. Евгений тоже не сводил с неё глаз, но вряд ли он видел в подруге детства какие-то недостатки. Вряд ли он вообще видел что-то, кроме собственных счастливых воспоминаний.

— Да, неудивительно, что даже талантливые люди зачастую остаются здесь, а не уезжают, — смеясь, отвечал Насте Евгений. — Выбраться отсюда ещё надо суметь!

— И всё же этому вашему Руслану удалось, — пожала плечами журналистка.

— Никто не знает, — возразила Лера. — После того, как Руслан уволился из театра, он больше не появлялся на публике. Никто не знает даже, жив ли он.

Евгений быстро и многозначительно взглянул на неё, точно хотел что-то сказать, но передумал. Вместо этого он галантно протянул руку с бутылкой.

— Ещё вина, Соседка?

— Нет, Сосед, — хихикнула Настя. — Пожалуй, мне хватит. Кстати, Лера, знаешь, откуда пошли эти наши с ним прозвища? Очень забавная история, сейчас расскажу...

Лера с тоской заёрзала на продавленном диванчике. Там, за окнами кафе, уже стемнело, уже возвращались с молокозавода рабочие, а они всё сидели, заказав всего по одному блюду. Евгений с Настей пили вино, Лера потягивала персиковый сок. Она не то чтобы была убеждённой трезвенницей, просто понимала, что сейчас ей необходимо сохранять ясную голову.

Когда Настя, наконец, закончила говорить и прервалась, чтобы перевести дух и съесть ещё пару ложек, Лера послала Евгению умоляющий взгляд... и столкнулась с точно таким же взглядом. Повисло неловкое молчание.

— Но что это я, о себе да о себе... — продолжила Настя. — Я хотела поинтересоваться... Расскажите, пожалуйста, сюжет пьесы, которую вы ставите. Я видела её ещё ребёнком и совершенно не помню, в чём суть, а сегодня вы репетировали только отдельные сцены...

— Ну... — Евгений откашлялся. — В подробностях я, конечно, не расскажу, но если уж ты просишь... Есть некое королевство, в нём правит король — довольно умный, доблестный, неплохой правитель. К власти он пришёл, свергнув предыдущего короля, деспота и тирана. Верным помощником нынешнего правителя стал юноша неблагородного происхождения, который начал с того, что был слугой, а затем — уже после переворота — король сделал его своим советником. Звали юношу Марк Норманн. Хитрый, эгоистичный, преследующий только собственные интересы. За спиной доверчивого короля он плетёт различные интриги, возвышает тех, кто готов ему подчиняться, и уничтожает всех прочих, выставляя их предателями и изменниками.

Настя слушала, затаив дыхание; даже Лера поймала себя на том, что как наяву видит сотни раз проносившуюся перед ней историю.

— Сам король, ещё будучи принцем, когда-то давно, по молодости, казнил половину его семьи из-за ложного обвинения в колдовстве... Мальчик-Марк поклялся отомстить, для чего и поступил на службу. Однако с годами холодный разум стал постепенно брать верх над пылающей жаждой мести, и советник всё откладывал, откладывал её... Его всё устраивало, пока он был на вершине власти. Кроме того, он против своей воли привязался к королю, и очень сильно. Хм... из главных персонажей этой пьесы есть также Марсель, богатый чиновник при дворе короля, и его жена Нат. Жена эта тайно влюблена в Марка и вместе с ним плетёт различные козни, не замечая, как её саму он обводит вокруг пальца. Марсель же — человек доверчивый и не верит рассказам об изменах жены... Всё меняется, когда в столицу приезжает племянница Марселя, Аннет. Она сирота, наивная и прелестная девушка, которая хочет найти своё место в жизни и с этим приходит к дяде за помощью. Нат сразу настроена против неё, так как теоретически девушка может иметь право на наследство её мужа, а детей у Нат и Марселя нет.... так... на чём я... В общем, после некоторых событий, на балу Аннет знакомится с королём и его советником. Король без памяти влюбляется в девушку. А в планы Марка свадьба короля совсем не входит. Он решает любым способом разлучить их, всячески очерняя доброе имя Аннет. В конце концов он, с помощью Нат, подбрасывает Аннет украденную им королевскую корону. Аннет арестована, ей предстоит казнь. Но тут перед зрителем раскрывается настоящий замысел Марка. Он хочет поставить всё на карту, добиться казни Аннет, сымитировать её, саму же девушку похитить и увезти туда, где никто не мог бы их найти — так становится ясно, что сам Марк безумно в неё влюблён. Однако всё идёт не по его плану. Нат выясняет, что безразлична Марку, и в сердцах сдаёт его королю. Король не верит в виновность своего советника и друга, он изгоняет саму Нат и Марселя из города, однако сомнения не покидают его. Он устанавливает ловушку для Марка; но тот, в свою очередь, узнаёт об этом. При мысли о том, что король не доверяет ему, всё вспыхивает внутри у советника — и горечь предательства, и огонь поставленной на кон любви, и жуткая ревность к обоим, и воскресшая мысль о мести. Он планирует убийство короля. Но того спасает Аннет, которую вытащили из тюрьмы её друзья, успевшие на её зов о помощи прибыть в столицу. Аннет принимает яд вместо короля и умирает. Марк сражается с королём на дуэли и убивает его. После смерти последнего Марк Норманн надевает корону и становится новым королём...

Под конец рассказа голос Евгения сел, и ему пришлось сделать глоток вина. Лера тихо сказала:

— Ты почти всё время говорил о Марке...

— Что поделать, теперь это моя новая роль.

— Потрясающе! Нет, не пьеса, — поправилась Соседка, — пьеса, честно говоря, так себе, но то, как ты рассказывал...

После этих слов Евгению пришлось сделать ещё один глоток.

— Впрочем, — Настя взглянула на часы и заторопилась, — кажется, нам пора. Уже поздно. Нет, даже не думайте, я сама заплачу! В конце концов, это из-за меня вы так задержались...

Втроём они вышли из кафе. Евгений ненастойчиво, всего раз пять, предложил Насте-Соседке проводить её до дома, однако та скомканно отказалась и, весело попрощавшись, упорхнула.

Евгений остался с Лерой вдвоём.

— Слушай, — повернулся актёр к подруге. — У меня к тебе будет просьба. Знаю, она очень странная. Но ты мой единственный друг, кроме тебя, мне никто не поможет...

— Поможет в чём?

— Мне предстоит играть Марка, — выдохнул Евгений. — Возможно, он получится у меня лучше, чем Марсель, но ты знаешь, что идеально мне не сыграть. Я не готов, ни физически, ни морально. Я слишком... не знаю, как сказать... всё дело в ней! — юноша сжал кулаки и с досадой ударил по воздуху. — Рядом с ней я могу быть только собой — нервным, сентиментальным слабаком из классических романов. Но такого меня она знает слишком хорошо. Мне надо стать Марком Норманном! Понимаешь? Тогда у меня всё получится! Мне надо не сыграть Марка, мне надо стать им!

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — пытаясь подавить растущее недоброе предчувствие, ответила Лера.

— Ты всё прекрасно поняла! Мне надо найти Руслана Шведа! Где бы он ни был! У кого-то в театре должны остаться хоть какие-то его контакты! Мне надо поговорить с ним, я хочу, чтобы он научил меня... Я тут слишком недавно, тем более мне могут ничего и не сказать из-за сегодняшнего, но ты... пожалуйста, прошу! Раздобудь его контакты для меня!

— Это плохая идея... — тихо сказала Лера.

— Мне всё равно! Это то, что я должен сделать!

В глазах актёра горело такое пламя, что девушка поняла: переубеждать его бесполезно.

— Хорошо, — сдалась она. — Я попробую что-нибудь сделать.

— Ты чудо! — Евгений просиял и на радостях поцеловал подругу в щёку. — Тебя проводить?

— Конечно, — несмотря ни на что, Лера не удержалась от улыбки. — На улице уже так темно...