Игра в реальность (гет)

По итогам первой репетиции Лаврушкин был весьма доволен новым Марком и на время оставил "Повесть о Лоренс" в покое. До следующего спектакля, дебютного для Евгения в новой роли, оставалось чуть больше пары недель. На выходных прошли другие представления, два детских и два взрослых. Из них Евгений принял участие только в одном, где весьма недурно сыграл немого стражника у городских ворот.

Он изо всех сил старался сдерживаться и не дёргать Леру каждые несколько часов, всё равно толку от этого не было. Подруга лишь туманно отвечала, что "дело продвигается". Порой она пыталась намекнуть, что Евгений и без того недурно справляется с ролью Марка, но в душе юноша знал: это не то. Он никак не мог обрести нужные непосредственность, лисью хитрость и холодный взгляд — тот, что он наблюдал на сцене много лет назад.

Масла в огонь подливало отстранённое поведение Соседки. Она пару раз появилась на репетициях, где сидела, уткнувшись в свой блокнот с записями, затем весело перебрасывалась парой слов с уже привыкшими к ней актёрами — и исчезала, прежде чем Евгений успевал переодеться. На его робкие приглашения выбраться вдвоём погулять девушка отвечала вежливым отказом. То ей надо было встретиться с родственниками, то школьные подруги позвали в кино, то у племянницы заболел пёс и его срочно надо везти в ветеринарку...

— Лер, ты же видишь, время уходит!.. — взвыл Евгений, сдёргивая с себя мундир, с которого отлетела, не выдержав напряжения, металлическая пуговица. — После спектакля она уедет и всё, поминай как звали! А там и Лаврушкину, скорее всего, надоест экспериментировать и он снова сделает из меня мальчика на побегушках!.. "Восемьдесят первый год закончился, сэр, я приказал принести бутылку восемьдесят второго!" — передразнил он сам себя. — Если ты не найдёшь Руслана, всё покатится к чёртовой бабушке!

Лера, которая в спектакле участия не принимала, но всё равно пришла, чтобы поддержать друга, пожала плечами, не меняя задумчивого выражения лица.

— Ты не воспринимаешь меня всерьёз, даже не слушаешь! И это ты! Остальные меня тогда, верно, и вовсе в грош не ставят. Я пошёл.

Актёр натянул пиджак, бросил мундир на кресло и направился к выходу из гримёрки, дрожа от раздражения и заранее предвкушая сильный хлопок дверью.

— Подожди! — внезапно остановила его Лера. Евгений обернулся.

— Что?

— Я узнала адрес Руслана. Если хочешь, можем пойти прямо сейчас.

— И ты молчала?! Волшебница! — Евгений подбежал к подруге и схватил её за плечи. — Почему сразу-то не сказала?

— Потому что это всё ещё плохая идея, — нахмурилась Лера. — Поверь, если Руслан владел чем-то большим, чем обыкновенная методика актёрского мастерства, — а ты, как мне кажется, на это и надеешься, вряд ли ты хотел чему-то научиться за неделю, — то пользоваться этим не только нечестно, но и неразумно. Ты не задумывался, почему он больше не играет? Почему избегает людей и живёт в одиночестве вот уже несколько лет?

— Да брось! — расхохотался Евгений. — Ты что, суеверная? Не продал же он душу в обмен на божественный талант.

— Ладно... — проворчала Лера, поднимаясь со стула. — Но не говори потом, что я не предупреждала.

Последних слов Евгений уже не слышал. Распахнув дверь гримёрки, он вихрем вылетел из неё.

* * *

Пристанищем актёра-отшельника оказался обыкновенный пятиэтажный дом на одной из центральных улиц. Квартира располагалась на последнем, пятом, этаже; входная дверь выглядела словно только что из магазина, замок блестел, крохотной красной искрой смотрел на незваных гостей дверной глазок.

— Может, не стоит? — но Лера не успела договорить, а Евгений уже жал на кнопку звонка.

К его удивлению, дверь открылась почти сразу. На пороге стоял сам хозяин квартиры — Евгений узнал его с первого взгляда, хотя видел несколько лет назад, и то в сценическом образе. Настоящий Руслан Швед выглядел довольно неряшливо, сутулился и хмуро смотрел куда-то за спины своих гостей. У него был нос с горбинкой, бледные потрескавшиеся губы и светло-каштановые, слегка волнистые волосы.

— Чем могу? — низким голосом спросил он.

— Ты ведь Руслан? — решительно поинтересовался Евгений. — Я хотел поговорить с тобой.

— Да отдам я ваш долбанный кредит…

Дверь захлопнулась перед носом актёров.

— Эй! — Евгений забарабанил в неё. — Не коллекторы мы! Мы играем в «Мельпомене», как и ты несколько лет назад, помнишь?

— Да пошёл ты, — лаконично ответили с другой стороны двери.

— Подумаешь!

Евгений зло пнул равнодушный металл.

— Ты мне вовсе и не сдался! Мне нужен кое-кто другой!

После секундной паузы Родион спросил:

— Кто?

— Да так, ублюдок один, зовут Марком Норманном!

Лера затаила дыхание. Но не успела она привести свои мысли в порядок, как дверь открылась снова, явив им удалявшуюся по коридору фигуру Руслана. Походка его была нетвёрдой, словно он не привык передвигаться дальше, чем от дивана до холодильника.

— Ну проходите. Только обрадовать мне вас нечем. Не пачкайте ковёр, плебеи! Он совсем новый.

Закрыв за собой дверь, Лера и Евгений прошли вслед за хозяином на маленькую кухню. В первую секунду им показалось, что вся техника и посуда вычищены до блеска, однако на столе лежала куча фантиков, мусорный контейнер был переполнен, на обоях виднелись брызги от кофе — Руслан явно не был любителем порядка. Что до посуды, то она просто была абсолютно новой — как и микроволновая печь, и кофеварка, и электрический чайник…

— Вы что, в музей пришли? — раздражённо спросил Руслан, усаживаясь за стол и жестом указывая на две табуретки.

— Так вот почему ты не высовываешься! — поражённо воскликнул Евгений. — Дело не в актёрской славе, ты просто…

— Что?

— Набрал кредитов, купил кучу вещей, а расплатиться не можешь.

Руслан хмыкнул и отпил из стоявшей рядом кружки.

— Если это всё, то дверь там.

— Простите нас, — вмешалась Лера. — Он не хотел. Конечно, это не наше дело. Мы пришли к вам за советом. Видите ли, мой друг… Его зовут Евгений… Ему как раз недавно дали роль Марка, но он боится, что не справится, а для него это очень важно.

— И причём тут я? — поднял бровь Руслан.

— Вы прекрасно знаете, — тихо сказала Лера. — Вряд ли вы помните меня, я — Лера, я пришла в театр, ещё когда вы там играли. Я видела вас на сцене, из-за кулис. Вы были лучшим из всех, кто когда-либо играл эту роль. Научите его, если… если это возможно…

Руслан, видимо, спохватился, что должен хотя бы формально изображать радушие, и щёлкнул кнопку электрического чайника. Затем встал и зашуршал в кухонном шкафу в поисках чайных пакетиков.

— Смешно, — хмыкнул он. — Я как будто мудрый старец-отшельник, к которому молодёжь тащится за помощью и советом, эдакий обязательный квест… Сейчас я дам тебе, Женёк, волшебный меч, или перстень, или — чем чёрт не шутит — даже корону, и ты сразу станешь играть как Бог. Правда в том, Женя, что…

— Меня зовут Евгений. Убедительная просьба не сокращать, — поморщился Евгений.

— Да пожалуйста. Правда в том, что Марка тут нет уже несколько лет. Я рад, что он ушёл — очень неприятное было соседство. Проблем куда больше, чем пользы, уж поверь. Любил проснуться посреди ночи и размышлять о чём-то, не давая мне спать; никак не мог привыкнуть к автомобилям и шарахался на перекрёстках, как припадочный… где же этот сахар… а, вот он…

— Лера, — Евгений встал, — он смеётся над нами. Ты была права, толку от него как от козла молока.

— И правда, — неожиданно покладисто отозвался Руслан, — идите-ка вы, психика здоровее будет.

Но Лера, казалось, и не слышала этих слов. С широко раскрытыми глазами она смотрела на Шведа, как будто увидела привидение.

— Как это случилось? Ведь вы не всегда играли так хорошо, я знаю. Вы тоже начинали с роли дворецких и солдат, хотя сейчас об этом мало кто помнит. А потом, когда Лаврушкин чисто из эксперимента поручил вам роль…

— Вы не понимаете, о чём просите!

Вздрогнув от удара по стенке буфета, чайная чашка упала на стол. Ручка треснула, но сама чашка осталась целой.

Упираясь рукой в стену, Руслан стоял, опустив голову. Его лицо точно окаменело.

— Видите, до сих пор не могу держать себя в руках, и это спустя столько лет! Поймите… ничто не стоит того, чего вы просите у меня. Тем более этот захудалый театр, этот маленький город — кому сдались здесь вы и ваш успех? Марк Норманн, как бы он ни был сыгран — потолок твоей жалкой карьеры. Будь доволен тем, что у тебя есть.

— Но дело не в карьере, — ответил Евгений. Он чувствовал, что Руслан колеблется, и не мог не воспользоваться этим. — На кону стоит куда больше. Мне выпал один шанс из сотни, и если я упущу его, так и буду всю жизнь утешаться воспоминаниями о том, чего никогда не было.

— Что, девушка? — Руслан обернулся, и в его глазах мелькнул интерес. — Думаешь, сценический успех даст тебе зелёный свет?

«Скажи, что это полная глупость…» — неожиданно для себя взмолилась Лера, — «Скажи, что ничто здесь не поможет, он успокоится, и мы уйдём…»

— Насколько сильно ты её любишь? — резко спросил бывший актёр.

— Сильнее, чем самого себя, — был ответ.

— Хм…

Чайник закипел, прервав затянувшееся молчание. Точно очнувшись, Руслан выключил его и заварил чай в двух одинаковых белых чашках. Чай был зелёным и вкусно пахнущим. Не смотря друг на друга, все трое вернулись за стол.

— Хорошо, — внезапно сказал Руслан. — Видимо, роль Марка повлияла на меня сильнее, чем я думал. Поставим эксперимент и посмотрим, что из этого выйдет. Любопытно примерить на кого-то другого собственную шкуру. Но если решишься стать подопытным, не говори, парень, что я тебя не предупреждал.

— Много пафоса, — скептически ответил Евгений. — Неужели Лера права и ты просто дьяволу душу продал?

— В каком-то смысле да, и теперь его черти караулят меня под окнами и шлют на телефон смс-ки с угрозами… Если серьёзно, то нет, конечно. Это дьявол всучил мне свою душу, и я долгое время не мог от неё отделаться.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, как вы раскусили меня, но вы правы. Я действительно никакой не великий актёр. Мне кое-что помогло — то, что при желании можно получить. Хорошо, я расскажу вам эту историю… Я тогда был совсем мальчишкой, хотел славы, денег и личной жизни. Так много амбиций и так мало возможностей. Когда я получил роль Марка, то знал, что вытащил козырную карту. Но сумею ли я сходить правильно? Просить совета было не у кого, и тогда я пошёл к единственному, кто мог помочь — к Дмитрию Николаевичу Денисову.

— Это же автор «Повести о Лоренс»! — вспомнил Евгений. — Его жена— директор «Мельпомены» и пропихивает эту бездарность в программу чуть ли не каждой недели.

— Именно. Думаю, раз он написал этот бред, может, он подскажет, как вести себя на сцене, чтобы лучше влиться в образ? Он принял меня, добродушный такой дядечка, приветливый. Говорит, мол, я не актёр, поэтому понятия не имею, какие тебе там приёмы нужны. Предложил просто почитать сценарий по ролям, чтобы послушать мои интонации и сделать поправки. Просто почитать. Пока я читал, я старался как можно лучше понять личность своего персонажа, слиться с ним внешне и внутренне. Я строил картинки в своём воображении, и это было очень смешно, потому что плешивый старичок превращался то в красавицу Аннет, то в надутого Марселя, то в мышку-горничную. Я как будто фильм смотрел, с одним отличием… как объяснить… Пока Денисов читал свои реплики, я играл в Марка мысленно. Думал как он, в буквальном смысле. Как я хочу обладать Аннет, как обмануть Нат, как провернуть операцию с кражей, ну и всё такое. И у меня получалось. Я доходил до таких умозаключений, которых не было нигде в сценарии, но они отлично вписывались в сюжет и в образ.

Голос Руслана становился всё глуше.

— Старик явно был мной доволен. Когда мы закрыли папку со сценарием, он напоил меня чаем — так же, как я пою вас сейчас — и сказал, что из меня выйдет отличный Марк, и я могу ни о чём не переживать. Но стоило мне выйти из дома, как я уже почувствовал, что что-то не так. Меня всё раздражало, настроение было — паршивее некуда. Затем я ощутил панический страх, заставивший меня упасть на первую же скамейку. И тогда он в первый раз заговорил со мной. Говорил он со мной часто. Первый день я думал, что просто заигрался, потом — что заболел шизофренией, но всё отошло на второй план после дебютного спектакля. Я имел тогда грандиозный успех. Какие-то школьницы уже на втором акте бросились к выходу, чтобы купить для меня цветы в местном ларьке. Столько телефонных номеров от девушек я никогда не получал. В тот же вечер у меня состоялся первый романтический опыт, если вы понимаете, о чём я… А теперь я даже не помню её имени. Их было много. Марк им нравился.

— Постой, — в горле у Евгения пересохло, — ты хочешь сказать, что, прочитав пьесу по ролям с её автором, ты призвал настоящего Марка? Что он поселился в тебе?

— И очень помогал, пока до него не дошло, что… Впрочем, это тебе ещё предстоит узнать, если ты такой идиот, что ещё не отказался от этой безумной идеи.

— Это бред какой-то. Марк Норманн — всего лишь выдуманный персонаж, как это может…

— Миры выдуманных персонажей очень маленькие, плоские и скучные, — оборвал Евгения Руслан. — Поэтому такие, как Марк, своего не упускают.

Он взял из пакета неподалёку какой-то засохший кекс и начал крошить его прямо на стол, едва ли понимая, что делает.

— Не думай, что я не усомнился в своём психическом здоровье. Конечно, я пытался найти ответы — и способы, как избавиться от незваного гостя, когда всё зашло слишком далеко. В результате я выяснил, что стал не первой жертвой собственного тщеславия. Были ещё. Существует много способов призвать тень своего персонажа, но все они так или иначе завязаны с личностью их создателя. Я, например, прочитал пьесу по ролям вместе с ним. Один парень воспользовался рукописью — первой рукописью, черновой, на которой отпечатался сам процесс созидания нового мира. Он кончил плохо, его персонаж вышел из-под контроля и актёра упекли в психушку. Разумеется, это не могло меня обнадёжить.

— Просто прочитать пьесу? — недоверчиво спросил Евгений. — И персонаж призывается? Вот так вот просто?

— Нет, конечно, для этого надо иметь и некоторую духовную близость с тем, кого ты собираешься играть. Так, чтобы даже Вселенная на краткий миг поверила, что ты — это он. Тогда что-то приоткроется — не знаю, дверь, окно, — и он... Не знаю. Нет. Это сразу чувствуешь. Такое не забывается.

Лера с тревогой посмотрела на Евгения и увидела на его лице то, что так боялась увидеть — глубокую задумчивость.

— Значит, он действительно помог?

— И ещё как. В нём пропал великолепный актёр. Он умеет играть самого себя, что не каждый-то сумеет, честно говоря.

— Но что произошло потом? Как ты избавился от него? Почему ушёл из театра?

Руслан криво усмехнулся.

— Много вопросов, Евгений. Я и так рассказал тебе слишком много. Согласись, неинтересно играть, когда у тебя на руках есть все читы? И ещё менее интересно смотреть. Так что подумай хорошенько. Затея опасная. Даже если случится чудо и Марк отзовётся, он не оставит тебя в покое по первой просьбе. Он много даёт, но требует ещё больше. Поэтому реши для себя: стоит ли на это идти?

— Я подумаю, — пообещал Евгений, допил чай и поднялся со стула. — Большое спасибо за рассказ. Если я решу воспользоваться тем, о чём ты говорил, ты и сам об этом узнаешь.

— Не сомневаюсь.

И актёры покинули квартиру недобро улыбавшегося Руслана Шведа.

* * *

Это было самое странное решение, которое только приходилось принимать Евгению в своей жизни. Отделавшись от общества Леры несколькими торопливыми фразами, он поспешил домой, где сел, не раздеваясь, на диван и за лапу подтащил к себе сонного Фрэнсиса.

— Скажи мне, как человек человеку: я схожу с ума?

Кот недовольно завозился, пытаясь выбраться из рук хозяина.

— Не ворчи, то, что я разговариваю с котом, ещё ни о чём не говорит. Важно другое: неужели я и правда собираюсь призвать дух несуществующего персонажа, чтобы позволить ему сыграть за меня на сцене? Нет, Лера права, плохая идея. Если Руслан издевался надо мной, я только выставлю себя дураком. Если говорил правду... кажется, ему самому обладание сущностью персонажа ничего в конечном итоге не принесло. Лерка права, это плохая идея.

Евгений успокоился, бросил на пол кота и лёг на спину. Несколько минут он лежал неподвижно, слыша лишь тиканье часов и приглушённый шум из-за стенки — соседи как раз вернулись с работы и начинали свои ежевечерние разборки друг с другом.

Он вдруг ясно увидел свою жизнь — точно со стороны, перед его глазами пронеслась череда штампованных будней, в которых он, как привязанный, постоянно возвращался в исходную точку. Пустая квартира. Назойливо-заботливая мать, совершенно не понимающая своего сына. Сестра — в свои девятнадцать уже пленница пелёнок, пустышек и ползунков, и её холодный, надменный муж, обращающийся с ней как с хрупкой вещью, но не как с человеком. Друзья-мотыльки, то исчезающие, то снова появляющиеся на горизонте. И Настя, Настя...

Такая близкая и такая далёкая.

В своей жизни Евгений совершил немало ошибок. Но это были не те ошибки, о которых стоило бы упоминать; в них не было ни величия, ни того истинного безрассудства, которое силой чувств искупает любые последствия. Он жил слишком осторожно, пассивно плыл по течению жизни и лишь иногда рефлексировал, рисуя в своём воображении размытые картины. Но теперь перед ним было нечто, что могло уничтожить его, — и скорее всего, сделало бы это, — но с крохотной вероятностью оно бы преобразило его самого и всю его жизнь.

В конце концов, уж в чём, а в стойкости своего сознания Евгений не сомневался. Он сумеет вытеснить незваного гостя прежде, чем тот начнёт мешать ему. Пусть только даст толчок, пусть только поможет ему — и всё, прощай, захудалый городок, прощай, прежняя жизнь!

Тик-так, тик-так.

Пропасть... вот она, рядом. Решится ли он, Евгений, прыгнуть в неё?

"Нет", — успокоил себя Евгений. — "Конечно же нет, это же пропасть. Кто в здравом уме бросается в пропасть?"

И тут же, пока его снова не охватила волна раздумий, соскочил с дивана. Пронёсся по коридору, схватил с тумбочки ключи и вылетел из квартиры.

Ступени путались под ногами, словно он уже падал в пустоту.