nordwind

#картинки_в_блогах #времена_года

Иоахим Патинир (ок. 1480–1524). Пейзаж со святым Иеронимом

Выдающийся нидерландский мастер считается первосоздателем «мирового пейзажа». Это воображаемый панорамный пейзаж, видимый с возвышенной точки зрения, с приподнятым горизонтом, обычно с причудливым рельефом и множеством деталей, часто — на библейский или исторический сюжет. Позже в этом жанре работали Питер Брейгель Старший, Альтдорфер, Рубенс и др.

#мемуар #котики
Не так давно был опрос насчет любви к животным. Котики и так далее. И вот вспомнилось.
У нас в семье никогда не держали никаких котиков.
Зато был котик, который держал нас: конкретно на тот момент — меня с родителями. (Правда, ни один вменяемый человек не назвал бы его «котиком».)
Он просто заглянул однажды, и мама кинула ему колбасные шкурки. И он стал заходить время от времени…
Позднее выяснилось, что у кота — обычного серо-пегого — уже были хозяева. И оригинальная кличка «Васька». Но к тому времени он успел утвердить свое право жить на два дома — и на всю катушку его использовал.
Мы в целом не возражали. Времена были древние, простые. Никаких капиталовложений в кота не требовалось. Все свои котовьи дела он делал на улице — и там же проводил большую часть времени, занимаясь подобающими аристократу вещами: охотой, войной и любовью. Правда, нередко приходил ночевать. И пожрать — если от обеда оставалось что-нибудь подходящее. Вообще-то он преспокойно ел почти все: настоящий советский кот.
В остальном мы сосуществовали автономно. Он нам не докучал, и мы к нему не приставали. По младости дошкольных лет я иногда пыталась вовлечь его в свои игры, но он решительно не желал признавать забавным то, что казалось забавным мне: стратегически окапывался под гардеробом и оттуда успешно держал круговую оборону когтями. Это был вдвойне тонкий расчет, ибо если мама обнаруживала, что кот удрал от меня из кухни в комнаты, где ему находиться воспрещалось, то влетало мне, а не коту (когда это взрослые бывали справедливы?!). Так что мне быстро надоело, и наши отношения стали чисто деловыми.
А потом мы переехали. Кота, конечно, никто не собирался забирать — от родных пенатов и законных хозяев. Но арендовали его на денек, чтобы запустить в новую квартиру, в дань обычаю.
Кот свой котовий долг исполнил, квартиру обнюхал, после чего папа надлежащим манером упаковал его в корзинку и честно доставил по месту официальной прописки.
Так мы с ним расстались навеки.
Точнее, как оказалось, на неделю. Ровно через неделю он уже орал под дверью нашей новой квартиры, и мы с изумлением его впустили. У него был негодующий вид графа, которого мятежная чернь изгнала из родового поместья.
Он добрался из отдаленного поселка в город (зимой, по сильно пересеченной местности) и разыскал район новостройки, улицу, дом и квартиру — хотя в жизни не видывал ни многоэтажек, ни городского трафика. И на всякие там жалкие ухищрения вроде закрытых корзинок он тоже чихал: Бойцовый Кот нигде не пропадет! ©
Мы капитулировали, и наши деловые отношения возобновились на прежних началах. Никаких восторгов и сюсюканья, которое обычно сопровождает подобные истории в детских книжках (мурлыканье на ручках, розовый язычок, голубой бантик и т. п.), не наблюдалось. Кот по-прежнему не лез к нам с поцелуями и объятиями — а мы не лезли к нему. Ночевал он обычно дома (правильнее сказать, на опорном пункте), но с утра отправлялся по делам в Сити: к тому времени я уже дорвалась до английских классиков и знала, что это такое специальное место, куда утром отправляются по делам, — и даже годы спустя мистер Домби еще представлялся мне с этим же выражением на морде лице.
Так он и прожил у нас всю свою котовью жизнь.
А потом, видимо, реинкарнировал, потому что спустя какое-то время к нам опять начал наведываться кот. Позднее выяснилось, что соседский. Обычный серо-пегий, с оригинальной кличкой «Васька».
Даже имя не поменял.
И снова зажил на два дома.
С тех пор я не верю, что кошки непременно привязываются к месту. Впрочем, насчет привязанности к людям также воздержусь от заявлений.
Но зато я убеждена, что кошки умеют принимать решения и целенаправленно их реализовывать.
А известный интернациональный сюжет (The Cat Came Back или
Le chat revint), если вдуматься, не такое уж и преувеличение…

#мемуар по поводу #амур_был_пьян и чуть-чуть #психология
Это НЕ обзор: просто отклик, вызванный фанфиком Балбес — и сочувствием к его герою. Сам автор счел необходимым предуведомление:
Так что это просто маленький пост про внимание из серии «как бывает».
В незапамятные времена я прочла в книжке П.Платонова «Занимательная психология», что есть два противоположных вида рассеянности: «порхающая» и «липкая». Первая связана с быстрым спонтанным переключением внимания с объекта на объект; вторая, наоборот, с «залипанием».
У всю жизнь был именно второй тип, осложненный, среди прочего, плохой зрительной памятью: не могу, например, опознать человека по фотографии, если у него нет каких-то очень ярких индивидуальных особенностей; а если в фильме одновременно играют два или более актера относительно обычной внешности, одного пола, возраста и цвета волос, то я пойму это, только когда увижу их в кадре рядом. Нередко к этому времени в моей голове успевает сложиться сюжет, весьма далекий от задуманного сценаристом. (Есть тут еще товарищи по несчастью? а не найдутся, так буду гордиться своей уникальностью!)
Но это не значит, что я тотально рассеянна. Просто внимание работает как бы прицельно: направляется на те объекты, которые, на мой взгляд, в этом нуждаются в данный момент.
Так что на работе на мое внимание никто и никогда не жаловался (а студенты вообще находят, что его слишком много). Более того, именно мне обычно подсовывают все работы, требующие тщательной проверки, вычитки и т. п.
А вот вопрос Шерлока: «сколько ступенек на нашей лестнице, Ватсон?» — это уже, извините, не ко мне. Если передо мной ни на каком этапе не стояло задачи выяснить количество этих ступенек, оно останется неизвестным, даже проживи я всю жизнь в этом доме. Так же я не замечаю, скажем, во что одеты окружающие люди, потому что мозг явно отказывается считать эту информацию существенной (источник постоянных трений с подругой, которая имеет обыкновение звонить и спрашивать, как мне понравилась ее вчерашняя блузка). Я вообще не вижу рекламы, если не начинаю сознательно анализировать структуру картинки на мониторе. И так далее.
Короче говоря, это сильный дефицит «непроизвольного» внимания. Окружающий мир существует неким далеким и смутным фоном. А если я не нахожу какой-то предмет важным, то он просто выпадает из моей картины мира.
И одна иллюстрация.
Соседи переехали, но на лестничной площадке остались горшки с цветами, которые они повесили за несколько лет до того.
Я пожала плечами и — что поделать? — стала их поливать. Раз-другой в неделю. И поливала больше года. Пока в какой-то момент случайно не опустила руку с чайничком на сантиметр ниже, чем обычно, и не коснулась листочков…
…чтобы убедиться, что они искусственные.
Конечно, горшки висели в контражуре, против света, — но все равно даже хорошую подделку легко отличить от живой травки… если только не уделять ей внимания не более, чем требуется (1 секунда), чтобы не промахнуться носиком чайника мимо горшка. Больше того: за весь этот год или полтора я даже не задумалась о том, как удивительны растения, которые не растут, не вянут — и с которыми вообще ровным счетом ничего не делается.
И ведь не то чтобы я этого не замечала! В понятие «необходимый уход» по умолчанию включается и пункт «контроль общего состояния», так что краем сознания фиксировалось что-то вроде: «все в порядке, в дальнейшем вмешательстве не нуждается», — после чего цепочка прерывалась, и это наблюдение ни разу не доходило до логического вывода, до которого оставалась еще ровно одна секунда. Именно эта секунда так и не наставала: раз все в порядке, следовательно, процесс завершен и программа сворачивается.
Дин Томас из фанфика, я так тебя понимаю…

P.S. И известный рассказик в тему — кстати, впервые он мне попался в той самой «Занимательной психологии»:
Карел Чапек. Поэт

#антология_мистики #мемуар
В общий улей.

Хэллоуинский недоужастик.
Это было давно, очень-очень давно, в королевстве у края земли… в славном городе Ленинграде, где в том году выдалась на редкость зимняя зима.
Я возвращалась из Мариинки, с какой-то долгоиграющей оперы. Трамвай + метро + почти последняя электричка до Старого Петергофа… В общем, стояла тёмная зимняя ночь.
Я вышла из вагона и двинулась через заснеженное поле: туда, где примерно в километре от станции раскинулись милые сердцу пенаты – родная аспирантская общага.
Одинокий фонарь маячил вдалеке; от снежного поля в слабом лунном свете исходило тусклое призрачное свечение.
В голове все еще крутилась мрачная увертюра. И вдруг… через несколько минут виртуальный оркестр уступил место несомненно реальному звуку. Сзади послышались шаги – сначала тихие, они постепенно становились всё ближе и отчетливее.
Кто-то догонял меня.
Я смутно поразилась: никто из редких пассажиров, сошедших на станции, не двинулся в этом направлении, а тропинка была только одна.
Можно было решить, что это всего лишь эхо - но мои сапожки на танкетке ступали бесшумно, да и на всем этом пространстве не было ни единой плоскости, от которой мог бы отразиться звук.
Однако шаги становились всё громче. Я отступила в сторону, чтобы пропустить странного спутника. Остановилась.
И шаги смолкли.
Я стояла. И стояли там - за моей спиной. И было тихо.
Мне очень хотелось обернуться. И вместе с тем очень не хотелось оборачиваться.
Наконец я медленно повернулась.