Rubycon

Фильм Фрэнсиса Форда Копполы "Апокалипсис сегодня" - трёхчасовой монолог о войне, смерти, мужчинах и человеке. Мы проходим путешествием по джунглям Камбоджи вместе с капитаном Уиллардом, наблюдая хладнокровное маниакальное безумие американской армии, пробираясь через лиственные деревья, наполненные страхом и голой, животной ненавистью, знакомимся с остатками французских колонистов, в которых тлеет - но всё ещё искрит - очаг наполовину воплощённых мечт. В конце зритель оказывается в лагере полковника Курца, если можно назвать лагерем ангкорские руины, в которых живёт маленькая армия маленьких людей и сам Человек Курц.

"Двенадцать коров" - это история "Апокалипсиса сегодня", рассказанная от лица одного из кхмерских детей, волей судьбы, истории и случая попавшего в воронку событий, которые познакомили его с войной, смертью, возможно, сделали его мужчиной и даже человеком. Однако то, что называется в этом случае "человеком", далеко от традиционных представлений. Не только о человеке, но обо всём: счастье, детстве, любви, жизни. История заставляет маленького человека сомневаться в своей правдивости, планомерно уничтожая и размывая все доступные ему понятия.

Кхмерский мальчик верует в бога Курца и слепо следует культу, блуждая по тропам, проложенным автоматом Калашникова у него в руках. Если хотите - верует в Дамблдора, Гарри Поттера, магию, странствуя с палочкой в руках. Замените что угодно, результат выйдет один - абсолютная деконструция понятийной реальности. Ничто не истинно, следовательно, всё дозволено - так Уильям Сьюард Бэрроуз описал Науфану и Гхадис, два из шести его "городов Красной Ночи". Главный герой "Двенадцати коров" - их законоправный гражданин.

"Двенадцать коров" близок к жанру грязного нуарного триллера, в котором Бодрийяр, Сартр и Фуко растворены в солипсистском мышлении кхмерского мальчика из "Апокалипсиса сегодня".

Вторым названием, пожалуй, проставил бы «невыносимость гендерной лёгкости бытия».

Человеческая психика, особенно в своём зачаточном состоянии, является широчайшим полем экспериментов, и разного рода девиации, соотносящиеся с социальной обстановкой и давлением культуры, растут на нём в больших количествах. Разобраться в сложной сети различных кошмаров разума зачастую нелегко, особенно если психика давится плеядой традиционалистских, патриархальных норм, а ещё – если психика эта детская, хрупкая. Состоянием своим она тождественна прочности костей: обе части целого не окрепли, ломаются достаточно просто, вот только кости можно залечить и жить дальше, возможно, с рядом косметических затруднений. Однако ментальные нагрузки представляют собой куда более серьёзную проблему.

«Проснуться в аду», кмк, чем-то близко творчеству Милана Кундеры. Сексуально-депривационной и психоаналитической составляющей оно сродни «Невыносимой лёгкостьи бытия» (почему я и упомянул его в начале): Чехия образца 1968 года - русские танки, входящие в лоно страны – Прагу; мнимый островок персональной свободы – Швейцария, где Томаш, главный герой, впрочем, не находит ничего, кроме пустоты внутреннего пространства, невосполнимой чем-либо, кроме кратковременных мыслей о пассии Терезе, уехавшей назад, символе удовлетворения и страсти. Надежды о переезде в другое место, Цюрих, обретение иной сущности, противоположной, переплетаются с многочисленными страхами, тревогами и желаниями, в свою очередь порождающими новую психологическую химеру.

В творчестве Милана Кундеры есть ещё один текст, который был бы хорошим подспорьем в анализе «Проснуться в аду»: «Украденный запад», философско-культурологическое эссе о том, как идея принадлежности к Европе стала для её Восточной части идеологической плацебо от политического доминирования Советского Союза. Антикоммунистический кордон, Венгрия в 1956 и Чехия в 1968 – наиболее яркие результаты.

Всё вышеперечисленное является наслоением психологических образов, которые человек выстраивает для того, чтобы в определённой мере соотнести себя с чем-то и таким образом защитить. Это делает и персонаж «Проснуться в аду». Фактически, текст можно назвать чем-то вроде гендерной Одиссеи, однако здесь нужно отметить точность ощущения, передаваемую словами – иначе выражаясь, содержательная часть фанфика, агрессивная, вызывающая, не требует додумывания. Экспрессии слога достаточно. Кроме того, он кинематографичен, сюжет не течёт, а пулемётной очередью эпизодов проходится по читающему. Соответствует, можно сказать, веренице ужасов положения главного героя, на себе познавшего перипетии того, как извилист самообман человека, ищущего счастье в сущностях из лжи к самому себе, а затем пожинающего плоды трудов своих.

В общем, мне понравилось. Эксперимент, право, хороший.