vgm

Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего.
В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков.
Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912.
Автор книги «Не спросишь серых журавлей».


К скамье слетятся голуби

Дождя затихли шорохи,
теней на стенах танец,
в цветении черёмухи
осталась снега память.

На пряди - и соцветия,
и белые метели,
мы оба не заметили,
как годы пролетели.

Берёз колени голые
целованы ветрами,
к скамье слетятся голуби -
узнать, что между нами.

Ты промолчишь о возрасте,
а я расправлю плечи...
и нет хмельнее воздуха,
чем воздух поздней встречи.


Шепнёт словечко двум берегам лесная речка

В прозрачной роще листик прелый
и снег соседствуют в апреле,
с утра воркует голубь сизый,
что у весны свои капризы.

С ракиты теней паутину
стряхнёт на пруд косяк утиный,
с последних пор вошло в обычай -
в субботу слушать хор синичий.

Весенний воздух вкусный-вкусный,
а под ногами ветка хрустнет -
о нас с тобой шепнёт словечко
двум берегам лесная речка.

Сосна кольнет иголкой острой...
и это только мысли просто,
что ветерок ладонью синей
с волос смахнуть не может иней.


И теней неразборчивый почерк прочитают одни фонари

На груди, на запястье у вербы
поутру зазвенит серебро,
и апрель сумасбродный и нервный
ненароком подсунет перо.

И теней неразборчивый почерк
прочитают одни фонари,
что былое - в бумажный комочек,
ты за это меня не кори.

Погрустим, когда дождик плаксивый,
помолчим, если слово - потом,
понимают нас тихие ивы
и берёза с родимым пятном.

Седина и усталые лица,
наша юность за рамкой зеркал...
что душа перелётная птица,
я напрасно её упрекал.


А тени на стенах рисуют с утра монограмму весны

Ракиты пришли помолиться
на раннюю зорьку к реке,
на спевку собрались синицы,
держи мою руку в руке.

Метели не вспомнятся всуе,
забудутся зимние сны,
а тени на стенах рисуют
с утра монограмму весны.

Сквозь палые листья пробьётся
на свет молодая трава,
рассыплются бликами солнца
любви золотые слова.

С тобой чашу горькую выпил
за то, что мы шли напролом...
последнюю снежную кипень
грачи разметали крылом.


И льдом разбитым облака плывут по синеве

К восьми часам уже светло,
и дворник втихаря
до зорьки в лужи смёл метлой
всю серость февраля.

Чтобы воспрянула душа,
былым переболей,
грачи не листья ворошат,
а память тополей.

Наобещаю с неба звёзд,
любовь без грёз пуста,
и нагота худых берёз
безгрешна и чиста.

В сердцах меня не упрекай
за ветер в голове...
и льдом разбитым облака
плывут по синеве.


Зорька вытянет ленточку алую

По весне на душе куролесица,
что ей волос седой и года,
если звёздочку ковшиком месяца
так легко зачерпнуть из пруда.

Синева заполощется флагами,
от печалей любовь отлучит,
как зима уходила оврагами,
запоют свою песню ручьи.

Даже самая мелкая лужица
воробьям голубая купель,
не грустить и чуть-чуть поднатужиться,
чтобы встретить улыбкой апрель.

Зорька вытянет ленточку алую...
в тишине предрассветных минут
поцелую я руку усталую
за душевный покой и уют.


И берёзы в рубахах до пят молодые дожди окропят

Говорим, дожидаясь, весну,
что грачи не снега принесут,
и берёзы в рубахах до пят
молодые дожди окропят.

Что не вспомнятся тяготы лет,
этот серый февральский рассвет,
забывая зимы неуют,
мать-и-мачехой звёзды цветут.

А у марта есть пара страниц
про капели и спевки синиц,
и, смахнув облака, тополя
для тебя синеву оголят.

Улыбнись, обними поутру,
поцелуем морщинку сотру...
и бессонные ночи с плеча
клёны сбросят в прозрачность ручья.


И утром солнце поцелует тополь в темя

Начинать сначала поздно
и на круг не хочешь новый,
и в пыли остался звёздной
месяц брошенной подковой.

Ветка в облако врастает
и ложится тенью синей,
жизнь, конечно, не простая -
на ладони столько линий.

Улыбнись - и утром солнце
поцелует тополь в темя,
в снах красивых остаётся
золотое наше время.

Не вздыхай, что годы мимо
и стареть не так уж просто...
для того большие зимы,
чтобы мы ценили вёсны.


А верба ниточками ветки сшивает облаков лоскутья

Тянусь душой к глубинке русской
и в январе, и летом красным,
где пьют берёзы воздух вкусный,
и искорки синиц не гаснут.

Тянусь туда, где наши предки
ходили в церковь по распутью,
а верба ниточками ветки
сшивает облаков лоскутья.

Пройдёшь пустое редколесье,
тропа тебя выводит в поле,
где хорошо идти под песню
и примерять любые роли.

Ни суеты и ни печали,
и нет с собой сердечных капель...
и солнце бледное качает
сосна в большой мохнатой лапе.

Зорька вытянет ленточку алую

По весне на душе куролесица,
что ей волос седой и года,
если звёздочку ковшиком месяца
так легко зачерпнуть из пруда.

Синева заполощется флагами,
от печалей любовь отлучит,
как зима уходила оврагами,
запоют свою песню ручьи.

Даже самая мелкая лужица
воробьям голубая купель,
не грустить и чуть-чуть поднатужиться,
чтобы встретить улыбкой апрель.

Зорька вытянет ленточку алую...
в тишине предрассветных минут
поцелую я руку усталую
за душевный покой и уют.

Душе и сердцу, нежным взглядом, наобещай

Ночным дождём сугробы смяты,
аллеи отданы ветрам,
и скрежет дворницкой лопаты
не будит клёны по утрам.

Соткали веточки из пряжи
и облака, и окоём,
не важно, что словами скажем,
а как молчание поймём.

Что оттепель - за снегопадом,
привыкли мы к таким вещам,
душе и сердцу, нежным взглядом,
наобещай, наобещай.

Недолго, лишнюю минуту,
пусть прожила на солнце тень...
и с нами вместе перепутал
весну с зимой январский день.

Рябины кисть и снегири целованы зарей

Под вечер клён на костыле
морозами пугал,
на чистой белой простыне
уляжется пурга.

И пять берёзовых свечей
осветят грани крыш,
вчерашний день до мелочей
сегодня повторишь.

Повиснет веток бахрома
за складками гардин,
большая долгая зима
страшна, когда один.

А время, что ни говори,
то миг, то век - порой...
рябины кисть и снегири
целованы зарей.

И рыжий одуванчик распушил копну нечёсаных волос.


Встревожит память уходящих лет
крикливых чаек пересуд,
где ивы горстью золотых монет
бросают блики солнца в пруд.

Начну винить кого-то - согрешу,
не в тягость думать о пустом,
а облачко прибилось к камышу
бумажным скомканным листом.

Для уток хлеб достану - и к воде,
вспугну невольно сизаря,
не ту струну в твоей душе задел,
но встретил я тебя не зря.

Вдали от шумных улиц и машин
ни вздохов, ни житейских гроз...
и рыжий одуванчик распушил
копну нечёсаных волос.

Перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето

Дневные звуки затихали,
пришла ночная хмарь дворами,
и дождик покрывал штрихами
пейзаж в оконной белой раме.

В соседнем доме гасли окна,
и чья-та сигарета тлела,
высокие берёзы мокли,
подняв подолы до колена.

Привычный круг настольной лампы,
ты рядом - и душа на месте,
и шорох падающих капель
баюкал колыбельной песней.

Ушла гроза - и в три светало,
объёмы обрели предметы...
перевязав полоской алой,
заря несла в подарок лето.

Белыми нитками снега осень сошьёт вечера

В парке печалится ясень -
сумрак, аллеи пусты,
ворон в монашеской рясе
свитки считает листвы.

Время устало от бега -
всё по часам, как вчера,
белыми нитками снега
осень сошьёт вечера.

В памяти жухлых растений
солнце, дожди, синева,
я по разлукам рассеял
горькие наши слова.

Станешь зимующей птицей -
чувства былые вернём...
знает душа, чем роднится
ветреный март с ноябрём.


Валерий Мазманян

Золотые дары прячут в мокрых подолах берёзы

Вечерами дожди подметают дворы,
на газонах осыпались розы,
ожидая сентябрь, золотые дары
прячут в мокрых подолах берёзы.

Покраснела рябина - у всех на виду,
уходя, не прощается август,
а падучие звёзды в притихшем саду
воскрешают пушистые астры.

Что не буду скучать, улыбаясь, совру
и судьбы пожелаю счастливой,
и закатится лето в сырую траву
перезрелой несорванной сливой.

Но затейливым фразам не верит душа
и не хочет с разлукой смириться...
а калина рубин драгоценный в ушах
прикрывает косынкой из ситца.

Валерий Мазманян

Гроздья увядшей сирени память весны не вернут

Дождик нагонит дремоту,
ветер разбудит кусты,
встретят протяжную ноту
аплодисменты листвы.

Мнёт, забываясь, берёза
мокрый платок на груди,
наши житейские грозы
вздохом сейчас не суди.

Дни ни пусты, ни безлики -
просто настройся на лад,
солнца скользящие блики
лютики в травах хранят.

Сердце покоя и лени
просит на пару минут...
гроздья увядшей сирени
память весны не вернут.

Валерий Мазманян

Но я ещё не ведаю, что вы - моя бессонница

Сугробы дремлют тучные,
под снегом ветка хрустнула,
припомнитесь по случаю
в мою минуту грустную.

Ещё декада минула,
луна уже в три четверти,
зима - пора унылая
холодным длинным вечером.

Глаза закроешь - прошлое
шумит в душе вокзалами,
осталось - всё хорошее
и слово запоздалое.

С печалью справлюсь, с бедами,
и лёд на речке тронется...
но я ещё не ведаю,
что вы - моя бессонница.

Валерий Мазманян

А у рябин припухли губы от долгих поцелуев ветра

Позолотило тротуары
к прощальной встрече бабье лето,
сентябрь сжигает мемуары,
бросая в пламя бересклета.

Осенней грустью занедужит
сегодня бесконечный вечер,
боярышник считает лужи,
накинув красный плащ на плечи.

И что в душе пошло на убыль,
никто из нас не даст ответа,
а у рябин припухли губы
от долгих поцелуев ветра.

И не вернуть того, кто ближе
ни плачем, ни мольбой у свечки...
в безлюдном сквере клёнам рыжим
берёзы отдают сердечки.


Валерий Мазманян

Осеннее золото листьев сверкает в подолах берёз

Былое припомнишь под вечер
и сны - свою грусть во плоти,
а облака белые плечи
июльский закат золотит.

Любовь мне напомнила нашу
рябины незрелая гроздь,
словами опять приукрашу,
что было и что не сбылось.

По кругу - от горечи мыслей
до ярких и красочных грёз...
осеннее золото листьев
сверкает в подолах берёз.


Валерий Мазманян

Ракита тенью отмеряла часы счастливые для нас

Стряхнул с себя подлесок куцый
комочки чёрные ворон,
стараясь синевы коснуться,
трава карабкалась на склон.

Дышала тяжело, с отдышкой,
листва в полдневный летний зной,
берёза тонкие лодыжки
в дожди испачкала землёй.

На ветках звонко пели птахи,
и уносила вдаль река
от ивы белые рубахи,
что ей отдали облака.

Дремал на солнце клевер вялый,
смотрел камыш на бликов пляс...
ракита тенью отмеряла
часы счастливые для нас.


Валерий Мазманян

Белит тополиный пух одуванчиков виски

Цвет черёмухи снежком
предвещает холода,
ива молится тишком
у заросшего пруда.

Ливень нанесёт мазок,
зачернит во двор окно,
липа золотой песок
сыплет лужицам на дно.

Обострённый ловит слух
сколько в голосе тоски,
белит тополиный пух
одуванчиков виски.

Сдюжил дождь сирени куст,
мы - житейскую грозу...
вместе с ивой помолюсь
на вечернюю звезду.

Валерий Мазманян

С ладоней чёрных пьёт ветла глотками синеву пруда

Неделя первого тепла,
и воздух будоражит кровь,
а свежий ветер растрепал
седые пряди облаков.

Узнали в непогоду мы,
что сблизит нас двоих навек,
прощальный жест лихой зимы -
большое половодье рек.

В миру, где разные цвета,
душа не чувствует года,
с ладоней чёрных пьёт ветла
глотками синеву пруда.


Валерий Мазманян

Берёза у зеркальной лужи примерит новые серёжки

Не в первый раз - невзгоды сдюжим,
весенних трав увидим стёжки,
берёза у зеркальной лужи
примерит новые серёжки.

А снегу жить всего неделю,
об этом знает кустик жалкий,
и траур по зиме надели
ещё вчера грачи и галки.

Вздохнёшь, а месяц улыбнётся -
тебе решать, что в жизни вечно,
для уточки монетку солнца
достанет селезень из речки.

Дожди свои разучат гаммы,
мы журавлей уставших встретим...
истлевший до трухи пергамент
осенних листьев кружит ветер.


Валерий Мазманян

И облако белым китом уйдёт в глубину синевы

На памяти - небо без звёзд,
и сумрачных дней череда,
но золотом листья берёз
сверкают под корочкой льда.

И воздух глотаю взахлёб,
и лужу глубокую вброд,
и талую воду сугроб
ладонями белыми пьёт.

Февраль узелками связал
две ниточки наших следов,
недаром сегодня сизарь
воркует с утра про любовь.

Оставим с тобой на потом
и вздохи, и слово "увы"...
и облако белым китом
уйдёт в глубину синевы.


Валерий Мазманян

Из серебра цепочки у вербы на руках

Уже проснулись почки,
зима осталась в снах,
из серебра цепочки
у вербы на руках.

Любовь и память святы
на наш короткий век,
в кустах бумагой мятой
лежит последний снег.

Листочка рваный парус
качает сонный пруд,
пока былым я маюсь,
ты создаёшь уют.

Худых берёз рубахи
заношены до дыр,
дожди, невзгоды... птахи
весенний славят мир.


Валерий Мазманян

И прощальным твоим поцелуем отпылает осиновый лист

Облетают кленовые ветки,
и к судьбе примеряемся мы,
и опавшие листья виньеткой
на заглавной странице зимы.

Вспоминается в сумрачный вечер,
как я знойное лето ругал,
а берёз обнажённые плечи
ещё помнят красивый загар.

Не горюй - и душевные раны,
и рябиновой кисти ожог
поутру, с пробуждением ранним,
забинтует пушистый снежок.

Уходящий в эпоху былую,
по-особому, видно, речист...
и прощальным твоим поцелуем
отпылает осиновый лист.

Валерий Мазманян

Из пряжи запутанных веток

Наверное, тоже не спите
и вспомнили всё ненароком,
метели стирают граффити
берёзовых теней у окон.

Печаль - не единственный мостик,
который лежит между нами,
а клён - одна кожа да кости -
утешится белыми снами.

Что лучшая песня не спета,
бессонница снова пророчит,
из пряжи запутанных веток
соткутся весенние ночи.

И била судьба, и ломала,
сегодня - сердечная смута...
узнала душа, что ей мало
покоя в тепле и уюта.


Валерий Мазманян