Декабрьская фантасмагория (джен)

Войдя в гостиную, девушка тихонько подкралась к Пейну, который полулежал на диване, уткнувшись в блокнот. В неярком свете лампы-тыквы густые пряди его волос отливали бронзой. Конан запустила руки в эти бронзовые вихры и взлохматила их еще больше. Лидер-сама нехотя оторвался от чтения, осторожно, но крепко ухватил подругу за длинный синий локон и притянул к себе. Несколько секунд спустя они уже сидели на диване, обнявшись. Пейн полистал блокнот, раскрыл его на нужной странице и положил на колени Конан:

— Ну-ка, посмотри…

Девушка с неудовольствием опустила взгляд на страницу, но в следующее мгновение на ее лице отразился внезапный интерес. Она схватила блокнот и стала жадно читать.

— Что скажешь? — Пейн внимательно глядел на Конан, ожидая ее ответа.

Ни лидер-сама, ни его подруга не подозревали, что в этот самый момент комментариев Конан с нетерпением ждали еще несколько человек…

Какузу, сделавший поначалу вид, что уходит, как и остальные, на самом деле не ушел, а застыл, прижавшись к стене, у самого входа в гостиную, в густом полумраке коридора. Он твердо решил выяснить, что скрывает в себе блокнот, который достался ему после того, как они с Сасори попытались остановить гостя, решившего покинуть их по-английски. Страшно досадуя, что в суматохе не сумел заглянуть в эти записи пораньше, когда они еще были у него в руках, Какузу надеялся, что лидер-сама, закончив читать, уйдет, а блокнот оставит в гостиной. Или же уснет за чтением, и тогда можно будет подкрасться и тихонько полистать заветные страницы.

Появление Конан поначалу раздосадовало казначея, но поразмыслив, он решил, что это даже к лучшему, что она пришла именно сейчас. Зная разговорчивость девушки, Какузу не сомневался, что услышит хотя бы намеки на содержание интересующих его записей. А дальше он уже и сам додумает…

Внезапно что-то легонько коснулось его плеча. Матерый акацуки среагировал мгновенно, резким движением вцепившись в то, что кралось мимо него в темноте. В сжатую ладонь врезался острый край плоского металлического предмета. А секундой позже рука, не менее крепкая, чем его собственная, перехватила его напряженное запястье, и хорошо знакомый голос прошептал в самое ухо:

— Спокойно, напарник! У нас сейчас общие интересы… Тот блокнотец… И отпусти наконец мой медальон!

Какузу чуть не сплюнул с досады. Хидан! Твою ж налево… И чего это им всем так понадобился этот блокнот? В конце концов, это он, Какузу, заполучил его первым! Но шуметь было нельзя, и казначей это понимал. Ткнув беловолосого локтем под ребра, он пробормотал:

— Заткнись! Иначе хрен мы его добудем…

Хидан благоразумно замолк. У них ведь действительно были сейчас общие интересы…

А в это время в другом темном коридоре, ведущем в гостиную, точно так же прижавшись к стене, как Какузу, стоял Сасори. Полчаса назад он вышел было на свежий воздух вместе с Итачи, который был более грустен, чем обычно, и Кисаме, который был туповат, как всегда. Но в груди Сасори бушевал огонь, который не в силах была остудить ночная стужа. Его сжигали изнутри жажда мести и любопытство, причем в равной пропорции.

Мстить прямо сейчас было, к сожалению, уже некому: намеченный объект ускользнул, а приказа устроить за ним погоню так и не поступило. Однако любопытство еще можно было удовлетворить. Тот самый блокнот — наверняка он может вывести его на след их таинственного гостя! Это была последняя надежда Сасори. Поэтому минут через пять, устав слушать декадентские излияния Итачи и искренние, но неуклюжие слова утешения Кисаме в его адрес, кукольник вернулся в пещеру.

Притаившись в коридоре, он, так же, как и Какузу, решил подождать, пока Пейн либо уйдет, оставив блокнот в гостиной, либо заснет за чтением. Свои шансы на то, чтобы заполучить блокнот, Сасори считал вполне удовлетворительными (Какузу и Хидана, скрывающихся в противоположном коридоре, он не заметил). Появление в гостиной Конан еще более обнадежило кукольника. Он сразу прикинул, как было бы кстати, если бы девушка утащила сейчас Пейна в спальню: в порыве страсти лидер-сама уж точно не вспомнил бы о блокноте…

— Значит, сюда он записывал тексты поздравлений и имена заказчиков… А это что такое? — в руке Конан оказался белый конверт, заложенный между страницами.

— Тут такого добра полно. Ты почитай, почитай — не пожалеешь, — смеясь, отозвался Пейн.

— Но ведь это чужие письма… — с сомнением сказала Конан.

— Это наш трофей! — твердым голосом заявил Пейн. — Так что мы вольны делать с ними всё, что захотим! Вот захочу — изорву их в клочки и… и скормлю их Зецу!

— Нет, погоди! — воскликнула Конан. — Дай почитаю… И вообще, Зецу бумагу не ест!

— Ничего! Недельку поголодает — еще и не то съест. А то борзый очень стал…

Конан, забыв о письмах, встревоженно посмотрела на Пейна. Ей не нравилось, когда он становился таким, хотя она и понимала, что держать в узде всю эту ораву монстров в человеческом облике мог только такой лидер. Но тут в голове у Конан вновь мелькнуло навязчивое видение, которое преследовало ее в последние годы: разматывающийся клубочек ее жизни… К черту организацию «Акацуки» и ее монстров! Конан нежно обняла Пейна:

— Пойдем…

Ей не нужно было повторять это дважды. Пейн вскочил, подхватил ее на руки и понес в их комнату. Забытый ими блокнот упал с дивана. По полу рассыпались разноцветные конверты…

Сасори в этот момент еще раз убедился, как хорошо быть умным. Как он всё точно рассчитал! Теперь главное — не торопиться и выждать еще пару секунд, пока не хлопнет там, в коридоре, дверь комнаты Пейна и Конан. Чтобы наверняка было. А уже потом можно и за блокнотом броситься.

Но буквально в следующий миг Сасори пришлось убедиться, что быть слишком умным тоже плохо. Как только за порогом гостиной в последний раз мелькнули развевающиеся складки одеяния Конан, из проема двери, ведущей в другой коридор, к дивану бесшумно метнулись Хидан и Какузу. Сасори опоздал всего лишь на какую-то пару секунд…