Декабрьская фантасмагория (джен)

Лидер-сама, опустив голову, увлеченно читал; на его губах играла улыбка. Конан, бросив на него быстрый взгляд, поняла, что ей лучше не тревожить его в ближайшее время — пусть отдохнет…

Девушке не пришлось долго решать, чему посвятить остаток вечера. Ее девизом было: «Не знаешь, чем заняться — займись собой!» Она удалилась в их с Пейном спальню и уселась перед трюмо, включив бра над зеркалом. Сначала поправила макияж, затем, наклонившись, выдвинула нижний ящик. Там лежало несколько десятков бумажных роз — примерно таких, как та, что украшала сейчас ее прическу.

Оттенки этих украшений варьировались в пределах сине-голубой гаммы. И только одна роза была снежно-белой — она лежала отдельно, в особой коробочке, украшенной блестками. Эту розу Конан сделала очень давно, более пятнадцати лет назад. Она мечтала тогда, что украсит ею свою прическу в день свадьбы. Но свадьбы как-то не получилось — ни тогда, в Стране Дождя, ни позднее, во время бесчисленных скитаний с Пейном, ни в последние годы, когда ее любимый возглавил организацию «Акацуки». Белая роза бережно хранилась, убранная подальше, и только иногда — очень редко — Конан открывала коробочку и печально глядела на этот символ «правильного» счастья. Что ж, пускай ее счастье «неправильное» — главное, что оно вообще есть! Но все же иногда Конан вздыхала, глядя на белые бумажные лепестки…

Однако сегодня синеволосую куноичи интересовали другие украшения. Порывшись в россыпи бумажных цветов, она выудила ярко-синюю розу, пронзительно-кислотного оттенка, и заменила ею синевато-лиловую, которая была на ней до этого.

Конан не просто так хранила в заветном ящичке целую коллекцию роз для прически. У каждой из них был свой смысл, и каждая была для своего настроения. Вот, например, эта, кислотно-синяя, означала раздражение или досаду. Конан не любила пронзительные оттенки, и роза кричащего цвета символизировала ее недовольство чем-либо. Сегодня это была досада по поводу исчезновения красивой люстры, которую Конан уже привыкла считать своей. И еще — огорчение от того, что Пейн, погруженный сейчас в чтение, словно забыл о ней, о Конан. А жизнь-то проходит… Вообще, в последнее время Конан начала особенно остро ощущать, что срок ее земного существования стремительно разматывается, как клубок, который уронили на пол, да забыли поднять…

Куноичи задумчиво поворошила бумажные цветы в коробке. Синевато-лиловая роза, которую она только что бросила туда, означала праздничное настроение. Была здесь и нежно-голубая роза — для тех дней, когда девушка ощущала, как в детстве, странную радость просто оттого, что живет на этом свете. Конан знала, что такое настроение никогда не длится долго, и потому особенно ценила его.

А вот роза темно-синяя, почти черная. Формой она близка к бутону. Это — для тех дней, когда ее хозяйке не дают покоя образы тех, кого ей уже никогда больше не увидеть в этой жизни. Конан знала, что у многих народов нераспустившийся бутон розы символизировал вечность и загробный мир. Она ненавидела бутоны, но эту розу, тем не менее, носила очень часто — так уж получалось…

Рядом — пышная роза из темно-голубой бархатной бумаги. Это — для моментов страсти, незабываемых мгновений… Благодаря тому, что и эту розу Конан носила очень часто, она прощала белой розе то, что той так и не пришлось сыграть свою романтическую роль в ее жизни.

В ящике было еще много цветков-украшений. Оттенки некоторых из них совсем чуть-чуть отличались друг от друга, но тем не менее у каждого из них был свой смысл. Самой Конан ее коллекция роз чем-то напоминала гардероб английской королевы Виктории. Эта знаменитая правительница после смерти своего мужа, принца Альберта, носила только черные платья. Но положение обязывало королеву часто менять наряды, и потому Чарльз Ворт, придворный модельер, разработал для нее несколько сотен фасонов одежды. Эти черные одеяния совсем чуть-чуть отличались от друга — разница в покрое была заметна только опытному глазу. Таким образом, был соблюден придворный церемониал: у ее величества имелся особый наряд на каждый случай, предусмотренный протоколом. И вместе с тем, на взгляд простых людей, их любимая королева была одета всегда одинаково и при этом очень скромно, как и подобает безутешной вдове.

Вот и Конан, на взгляд большинства членов акацуки, всегда носила одну и ту же синюю розу в прическе. А какого именно оттенка была эта роза в тот или иной момент, никого особо не интересовало. К сожалению, Пейн тоже не был исключением из этого правила. Как-то Конан попробовала было осторожно намекнуть ему на смысл оттенков ее бумажных роз. Но он, весело рассмеявшись, стал в ответ рассказывать ей дурацкий анекдот о том, как новобрачные договоривались об условных знаках: «Если я выйду из ванной и у меня челка набок — значит, хочу…» Конан, нахмурившись, выслушала до конца этот низкопробный образчик юмора и больше не заговаривала с Пейном о синих розах. Увы, в некоторых вопросах ее любимый недалеко ушел от циничного Хидана и тупого Кисаме. И ей пришлось с этим смириться.

Хотя, если честно, Пейн не был совсем уж бесчувственным болваном. Не более других, во всяком случае. Ведь большинство членов акацуки тоже совершенно не улавливали разницу в оттенке синих роз. Только Дейдара обратил внимание на этот нюанс и спросил Конан о нем. Так ведь он, Дейдара, и по жизни — не из большинства… Но ему Конан не раскрыла смысла своей цветочной шифровки. Она дорого дала бы за то, чтобы эту символику заметил не Дейдара, а Пейн. Однако лидер-сама, как и многие представители сильного пола, плохо различал оттенки цвета. Оттого и вел себя с Конан, как герой того дешевого анекдота, что сам же ей рассказал: «…И тогда мне по фигу, в какую сторону у тебя челка!» Впрочем, Пейн не только оттенков бумажных роз, но и многих других тонких оттенков в жизни в упор не замечал…

Ну, всё, хватит грусти! Девушка уверенным движением укрепила высоко на макушке «розу разочарования» и, поднявшись с места, торопливо вышла в коридор. Куноичи была полна решимости обратить на себя внимание Пейна. Время, потраченное на чтение, она в последние годы стала считать понапрасну потерянным. И оттого решила не дать любимому растратить попусту драгоценные часы этого вечера.