Significant Digits - Значащие цифры (джен)

На всей земле был один язык и одно наречие

Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там.

И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести.

И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли.

И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие.

И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать;

сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.

И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город.

— Бытие 11: 1-8

≡≡≡Ω≡≡≡

Трафальгарская площадь, Лондон

19 мая 1999 года

16:40

Низкий голос ведущего было плохо слышно через наушник, так что Андреа была вынуждена попросить повторить вопрос. Она прижала наушник плотнее к уху, чтобы лучше слышать бас ведущего и визуально оправдать необходимость повторения.

— Андреа, удалось ли вам что-нибудь узнать? Опишите в общих чертах, что происходит. — повторил Билл мягко и с участием, но при этом достаточно уверенно, чтобы это успокаивало. Андреа считала, что таких как он выращивают в колбах.

— Ничего не известно, все напуганы, Билл, — сказала она, качая головой и одновременно обдумывая оставшуюся часть ответа. — Мы не уверены, что именно происходит, но это что-то серьёзное... По официальным заявлениям, к югу отсюда произошёл некий инцидент — настолько опасный, что пришлось эвакуировать правительственные здания Уайтхолла: казначейство, старое адмиралтейство и всю резиденцию британского правительства.

— Правильно ли я понял, что нам пока не известны подробности? Выдвигаются разные версии: от выброса химикатов до атаки с применением биологического оружия, при этом многие эксперты считают, что этот инцидент связан с недавними массовыми исчезновениями людей по всему миру.

— Подробностей нет, Билл, однако из-за оцепления постоянно слышны звуки взрывов... полиция не даёт нам подойти ближе, — ответила Андреа. Особенно после того, что случилось со съёмочной группой Би-би-си. От мысли об этих несчастных, о том, что транслировалось с их камеры, по её коже пробежали мурашки.

Тогда вокруг монитора, установленного на задней двери грузовика Би-би-си, собралось семнадцать съёмочных групп. Все они поклялись ничего не рассказывать, пока не получат разрешение от властей. А что ещё оставалось?

Съёмочная группа успела проскочить до того, как было установлено полицейское оцепление. Журналисты шли по набережной Виктории, было слышно, как они перебрасываются тихими отрывистыми фразами, быстро шагая по бетонной плитке. На заднем фоне появился неразборчивый гул, он всё нарастал, и в какой-то момент стал таким громким, что вся группа замолчала, бросив попытки его перекричать. Солнце уже клонилось к закату, деревья отбрасывали длинные тени. Вокруг никого не было.

Съёмочная группа Би-би-си остановилась, они сняли общим планом реку и Биг Бен, а затем повернули камеру на юг, на безлюдную улицу с вереницей застывших машин и автобусов.

Вдруг камера покачнулась и нырнула вперёд, кто-то издал гортанный возглас удивления или испуга. Ничего не было видно, кроме размытого изображения тротуара, но когда камера поднялась наверх и вправо, на одну тошнотворно долгую секунду в кадр попала грузная женщина в плотном коричневом фартуке с широко раскрытыми немигающими глазами. Её волосы, выбившиеся из пучка, закрывали половину лица, в руках она сжимала толстую металлическую трубу. На трубе была кровь и чьи-то спутанные волосы. За её спиной виднелись и другие люди, сбившиеся в плотную толпу. Обтекая Мемориал авиации флота, они размеренно шагали вперёд, прямо к съемочной группе. Среди них выделялось несколько человек: мужчина с винтовкой в руках, ребёнок с ножом и женщина, прижимающая к груди что-то, похожее на большую трубу.

Наконец, камера пошатнулась и упала на тротуар, и запись оборвалась.

— Мы знаем, что Её Величество Королева в безопасности, как и премьер-министр Великобритании, — продолжил ведущий, — но насколько происходящее может коснуться правительства?

Андреа задумчиво кивнула, делая вид, что это содержательный разговор, а не банальные спекуляции, и ответила:

— Кто-то из первых лиц государства всё ещё может быть в опасности, но пока мы не можем подтвердить этой информации, Билл.

— Спасибо, Андреа. Мы вернёмся к вам позже. Будьте осторожны, — сказал Билл, и она глубокомысленно кивнула, словно, чёрт его дери, понимала, как это осуществить. — Что ж, теперь генерал-лейтенант Хасан проанализирует ситуацию. Генерал, что, по-вашему мнению, вероятнее всего, происходит?

≡≡≡Ω≡≡≡

Вход в Министерство Магии, Гвидир-Хаус, Лондон

Спустя десять минут ада авроры начали использовать заклинания, представляющие смертельную опасность. Никакого приказа на этот счёт не поступало, но в какой-то миг один из авроров в ярости или от отчаяния оживил статую кентавра с фонтана в центре вестибюля. Скульптура спрыгнула вниз, цокая гранитными копытами, натянула тетиву и отправила через весь атриум метровую стрелу, которая пробила навылет двух маглов. Они замертво рухнули на пол. Два других магла подобрали их оружие — нож и пистолет. Другой аврор заклинанием поджёг одежду нападавших на него людей. Табу было нарушено. Началась кровавая бойня.

Не все поняли, что происходит. Только достаточно образованные волшебники и те, кто интересовался историей, знали, почему маховики времени перестали работать и почему не получалось аппарировать, хотя единственными видимыми врагами были маглы. История рассказывала о великих битвах древности, в которых друг против друга свои армии направляли волшебники-кукловоды.

Теперь было понятно, куда из разных городов по всему миру исчезли тысячи маглов. Они были здесь. По крайней мере многие из них.

В истории было достаточно рассказов о подобных сражениях. Например, в Свитке Мхлонго говорилось: «Фундаментальный принцип войны — это контроль. Тварей нужно направлять ровным потоком, ибо твоя задача — вывести оппонента из равновесия, захлестнуть его. Строй атаку так, чтобы ограничить противника, а не нанести ему урон, и поток со временем его захлестнёт».

Применение заклинаний требует энергии и концентрации, но даже у величайших волшебников нет бесконечного запаса и того, и другого. Если они загнаны в угол и возможностей для отступления нет, рано или поздно они устанут, допустят ошибку или опустят руки. И тогда, как знает любой изучающий магическую историю, маглы возьмут верх.

Времена личных армий и битв на истощение давно прошли. Уже много лет действовал статут о секретности, а Вестфальский мир привёл к возникновению современных магических государств. Это сделало создание таких армий невозможным, и они остались в прошлом.

К сожалению, выяснилось, что у прошлого другое мнение на этот счёт.

Когда постовые у входа в Министерство заметили гигантскую человеческую толпу, словно возникшую из ниоткуда, они в тот же миг сообщили об этом своим коллегам. Хорошо обученные и экипированные авроры сработали безупречно: к тому моменту, как этот безумный парад хаоса и жестокости достиг входа, они успели всех эвакуировать. Они запечатали все три входа в Министерство, и хотя массивные двери не смогли задержать маглов надолго, установленные за ними многоуровневые щиты и ловушки позволили удерживать атриум почти полчаса, несмотря на ударную силу магловского оружия. Улицы стали заполняться трупами: тела, разорванные осколками кристаллов, обожженные кислотой, повреждённые другими способами, лежали среди магловских правительственных зданий. Это была безумная бойня. Но Министерство держалось.

Пока в атриуме не возникли огненные колесницы, запряжённые пылающими лошадьми, и маглы не посыпались на авроров в несметных количествах. Это была невиданная атака, невозможная атака: призвать армию прямо на голову оппоненту, игнорируя все чары, защищающие от такого перемещения.

Многие маглы были ранены и перепачканы кровью — видимо, атаковали не первый раз — они нападали активно и целенаправленно, но не казались разгневанными или безумными. Они были вооружены ружьями, дубинками, ножами и всем, что могло быть использовано в битве. Казалось, им нет конца. Сотни. Тысячи. Больше и больше.

Вскоре атриум начал заполняться телами раненых и погибших. Авроры попытались создать новый периметр, наколдовав вокруг себя облако едкого дыма. Но нападающих это не остановило, они нескончаемым потоком пробирались сквозь дым, пошатываясь и карабкаясь по мёртвым телам, без колебаний бросаясь на магические щиты и защитные сферы со своим оружием.

Авроры оборонялись, запуская грады режущих игл, бросая смертоносные вспышки зелёного света, сбивая противников взрывами кислотного газа. Но на место каждого убитого магла вставало двое новых, и когда под напором их ударов щиты начали разбиваться, они полезли в образующиеся бреши. Один из авроров замешкался буквально на долю секунды, и цепкие пальцы схватили его за руку и повалили вниз. Окровавленный магл со всего размаха ударил его по голове металлической битой, и аврор больше не шевелился. Магл успел ударить ещё два раза, превращая лицо аврора в кровавое месиво, прежде чем его настигло Смертельное Проклятье. Слишком поздно.

Аврорам пришлось отступать. Они покинули атриум, наполнив его огнём и дымом, и спустились на лифте в ДМП, после чего уничтожили лифт, заполнили шахту валунами и начали устанавливать новые ловушки и барьеры.

Немыслимо, что маглы прорвались в Министерство. Даже найти вход было для них совершенно невозможно, не говоря уже о том, чтобы пройти через атриум, и всё же...

Авроры лихорадочно вызывали помощь по пузырефонам и отчаянно пытались придумать план обороны. Рассматривали даже вариант оставить здание, но он был отброшен. Не из-за гордости или принципов — в Отделе Тайн хранилось много могущественных артефактов, и существовала вероятность, что именно они являются целью врага. Истинную мощь некоторых из них не могли оценить даже невыразимцы, и было совершенно недопустимо, чтобы они попали в чужие руки.

Наконец, через Исчезательный Шкаф прибыло подкрепление — две дюжины волшебников. Ещё столько же начали начали расчищать плотную толпу у входа в Министерство, используя самые разрушительные заклинания. Третья группа авроров отправилась в Гринготтс, надеясь мольбами или подкупом получить на время драконов. В прежние времена с их помощью маглов удавалось контролировать, возможно ради этого их и держали. Однако двери банка оказались запечатанными, и ещё одна надежда испарилась.

Волшебники вспоминали и использовали самые необычные способы убийств en masse. Противники тонули в камне, превращённом в вязкую субстанцию размягчающими чарами, умирали от криков мандрагоры, брошенной в толпу, один за другим исчезали в Магическом огне. Враги умирали десятками и сотнями, но им просто не было конца. Откуда-то неприрывно прибывали новые и новые маглы, счёт шёл на тысячи. Это выходило за рамки логики. Нет, даже хуже... это выходило за рамки здравого смысла. Словно невидимая рука, управляющая атакой, совершенно не заботилась о собственных ресурсах и не имела цели. Весь ужас, вся кровь и ярость — всё казалось бессмысленным.

У некоторых маглов были небольшие коробочки. Взрывобомбы. Авроры, отступившие на нижний уровень Министерства, услышали взрывы, почувствовали, как содрогается камень, и мрачно переглянулись. Даже если взрывчатка не сможет пробить дорогу ордам маглов, рано или поздно появятся новые огненные колесницы.

Маглы наступали. Без остановки. Без жалости. Защитники Министерства Магии сражались с океаном, и океан побеждал.

Можно понять, почему вокруг послышались всхлипывания, когда по пузырефонам передали, что бескрайнее море маглов появилось в Хогсмиде. Остановить его было некому, потому что подобные атаки происходили по всему миру. Под угрозой был даже Тауэр — закрытый и запечатанный. Слёзы отчаяния были понятной реакцией.

Ведь у многих авроров в Хогвартсе учились дети.

≡≡≡Ω≡≡≡

О свод небес, о ветры быстрокрылые,

О рек потоки, о несметных волн морских

Веселый рокот, и земля, что все родит,

И солнца круг, всевидец, — я взываю к вам:

Глядите все, что боги богу сделали!

Глядите, какую меня обрекли

Муку терпеть тысячи лет,

Вечную вечность!

Эту позорную казнь изобрел

Блаженных богов новоявленный вождь.

От боли кричу, которой сейчас

Казнюсь, и от той, что завтра придет.

Мученью конца я не вижу.

Напрасен ропот! Все, что предстоит снести,

Мне хорошо известно. Неожиданной

Не будет боли. С величайшей легкостью

Принять я должен жребий свой. Ведь знаю же,

Что нет сильнее силы, чем всевластный рок.

Но ни молчать, ни говорить об участи

Своей нельзя мне. Я в ярме беды томлюсь

Из-за того, что людям оказал почет.

В стволе нартека искру огнеродную

Тайком унес я: всех искусств учителем

Она для смертных стала и началом благ.

И вот в цепях, без крова, опозоренный,

За это преступленье отбываю казнь.

— Прометей Прикованный, Эсхил, перевод С. Апта

≡≡≡Ω≡≡≡

Приливная зона, Бостон, США

Ранее

В тот же день

День был погожий и ясный, советник Литлбрук Стронгбаунд отдыхал на балконе, потягивая яичный глинтвейн. Из Альтинга открывался прекрасный вид на гавань, здание возвышалось над всей Приливной зоной, выделяясь изящными бетонными стенами. Доступ к такому кабинету был одним из плюсов его долгой службы в Совете. Стронгбаунд сделал глоток и посмотрел на водную гладь, удовлетворенно причмокнув.

Сегодня был продуктивный день. Много месяцев Хиг действовал скрытно во всём, что касалось британцев и их проклятых Договоров. Стронгбаунд понимал, что это сильный ход со стороны его старого противника. В свою очередь, он пытался заручиться поддержкой, пойдя проторенным путём, и заключил сделку с сыном Люциуса, этим змеёнышем, который, как оказалось, затеял всю эту возню с Независимыми для дураков и, пользуясь идиотизмом Громовержца и слепой ненавистью каппадокийцев, развязал конфликт, в котором был обречён с самого начала. Уже к вечеру, после той однодневной войны мальчишка Малфой смог выторговать себе путь на вершину этого дурацкого Тауэра, то ли больницы, то ли школы, то ли правительства, а своих бывших союзников оставил ни у дел. Однако, в тот момент не было шанса заключить сделку получше, и они поддержали его, рассудив, что лучше иметь хоть какое-то представительство, чем никакого.

Теперь стало очевидно, что младший Малфой не боролся за идею, а просто ждал шанса свергнуть этого шрамолобого князька в башне. А Хиг — черт бы побрал этого старого мошенника! — оказался в крайне выгодном положении. Теперь всё стало понятно... Хиг долгие месяцы выступал против «нового тёмного лорда» и Договора сохранности жизни, чтобы набить себе цену, а дальше единственная поездка в Британию и бам — он уже готов к сделке. И так совпало, что его договор с Богиней включал колоссальные субсидии институту Рассела и институту Салемских Ведьм, предоставлял арифмантиков для «помощи» Совету с финансами, прекращал поддержку чёртовыми британцами проклятых киприотов, и отменял пошлины. И всё это благодаря ему, Хигу... Он мог теперь претендовать на благодарность богатых торговцев, поддержку элит и одобрение со стороны всех туркофилов, которые до недавних пор ему не доверяли.

Но сегодня, подумал Стронгбаунд, наконец-то пришёл его черёд. Он улыбнулся этой мысли, разглядывая бокал. После закона о кентаврах Хиг прибрал к рукам Бюро Чутких Ушей. Комитет по надзору одобрил больше его запросов, чем чьих бы то ни было, и у него был доступ практически к любой ценной информации, полученной благодаря программам Совета. Однако Стронгбаунд одним из своих немногих одобренных комитетом запросов наткнулся на золотую жилу, и скоро всё изменится. Он нашёл один маленький восхитительный грязный секретик, касающийся двух членов комитета. Этот рычаг скоро превратится в информацию, а информация — это власть.

Стронгбаунд сделал глоток, по телу разлилось приятное тепло, и будущее заиграло яркими красками.

— У-у-у-у, — внезапно протянул кто-то на улице странным голосом. Стронгбаунд нахмурился и выглянул, наклонившись через перила. Внизу на залитой солнцем мостовой никого не было — лишь шуршащий по брусчатке одинокий клочок пергамента, подгоняемый легким бризом.

Стронгбаунд выпрямился.

Кто-то стоял у него за спиной. Он почувствовал.

Он обернулся.

Большие глаза. Чёрные и маслянистые. Влажные.

Бледная кожа. Отслаивающаяся, в глубоких трещинах. С выдранными кусками.

Длинные худые руки. Костлявые ноги. Рёбра. Торчащие суставы.

Рот. Улыбка.

Улыбка.

Оно повернуло руку палец открыло улыбку. Чёрные зубы острое касание. Хруст. Плоть часть дыра прочь крик. Ночь шёпот жажда конец отрывает. Тысяча нет моего раздирает наружу мокрое. Острое. Красное. Черное. Черное. Рвёт. Крик.

Улыбка.

≡≡≡Ω≡≡≡

Советник Литлбрук Стронгбаунд умирал очень, очень долго.

Когда он, наконец, расстался с жизнью, Мистический Альтинг и Вестфальский Милостливый Совет погрузились в тишину. Не осталось ни единой живой души. По пустым коридорам бродил бандивиг, время от времени останавливаясь, чтобы вылизать очередное влажное пятно на полу, не обращая внимания на кишаших на его спине чизпурфлов. Сладкий аромат магии и времени влёк гаунтов из одного здания в другое в Приливной зоне. Никто не спасся, магия утекала из растерзанных тел, и виски лениво парили над ними на своих тончайших крылышках.

≡≡≡Ω≡≡≡

Хогсмид, Шотландия

В то же время

В тот же день

Практически все, кто жил и работал в Хогсмиде, эвакуировались, едва заметили приближающееся к деревне полчище маглов. Лишь несколько упрямых и отчаянных волшебников осталось, рассчитывая отогнать хотя бы часть непрошенных гостей. О появлении врага узнали сразу, поскольку протоколы безопасности школы охватывали и ближайшие поселения. Дежурными аврорами здесь были Никомидиус Саламандер и Холли Нгуен. Среди авроров эта работа считалась скучной и непопулярной, но эти двое в своё время служили добровольцами в Азкабане, так что теперь их карьера зашла в тупик. Они скучали у входа в Сладкое королевство, когда услышали первые крики и увидели, как кто-то послал вверх сноп красных искр.

Несмотря на их текущий статус, они имели большой опыт и отличную подготовку. Саламандер сразу же отправил сообщения в ДМП и Приёмную комнату, а Нгуен попыталась произвести разведку с воздуха.

Едва она успела взлететь и заметить толпу, как была атакована. Либо стрелявших было слишком много, либо им просто повезло, но прежде чем она успела установить соответствующий щит, пуля прошила её бедро. Она вскрикнула, покачнулась в седле, но удержалась, и увела метлу вверх и в сторону. Глупо, глупо, глупо. Хоть огнестрельное оружие и могло застать врасплох за счёт своей скорости, стрельба пулями была повторяющейся и предсказуемой атакой, поэтому от неё было легко защититься. Даже если бы Нгуен не была маглорождённой, ей было бы несложно справиться с кучкой вооружённых маглов.

Однако тысяча вооружённых маглов — это другое дело. Они буквально заполоняли улицы Хогсмида, снося преграды на своём пути. Человеческую массу попросту вдавливало в магазины вместе с витринами. Сквозь кишащую орду маглов Нгуен разглядела кровавые пятна, которые остались от тех несчастных, кто не успел сбежать. Она не видела, кто послал красные искры, но перед «Дэрвишем и Бэнгзом» на земле виднелись обрывки окровавленной мантии. Из большого окна «Волшебной Репы», проломленного маглами, валил дым.

Нгуен обогнула толпу по широкой дуге, достаточно высоко, чтобы опять не попасть под обстрел. Она пыталась увидеть контролирующих атаку волшебников. Может быть их привезли на автобусе или самолёте, подумала она, разрывая упаковку «Вондо-Стоп-Кровь» и прикладывая влажную ткань к ноге. Чертовски много... Даже для портключей. Их понадобилась бы не одна сотня.

В зоне видимости не было ни атакующих волшебников, ни какого-либо транспорта, что крайне настораживало. Как будто ярые футбольные фанаты, почему-то вооруженные, всем стадионом ввалились в защищённую противомагловскими чарами деревню, чтобы опрокинуть по кружечке пива в «Кабаньей голове».

Чувствуя, как внутри поднимается паника, Нгуен вернулась к Саламандеру, который стоял у «Трёх Мётел». Ей стало ещё хуже, когда он сообщил, что на Министерство тоже напали маглы, что Тауэр закрыт и никого не принимает, и что со всего мира поступают сотни сообщений о подобных происшествиях. Неужели повсюду вдруг перестал работать Статут о секретности? Неужели маглы пошли войной на волшебников? Она всегда думала, что это не более чем слизеринская байка, но других объяснений в голову не приходило.

— Все успели уйти? — спросила она. Опустившись на землю рядом с Саламандером, она не стала слезать с метлы и продолжала прижимать руку к бедру.

— Нет. — Саламандер покачал головой и снова затарабанил в дверь таверны. — На тревогу среагировали все, кроме этой дуры, я уже подумываю вломиться и вытащить её силой!

Нгуен оглянулась через плечо. Маглы будут здесь через несколько минут. Огромная вооружённая толпа.

— Мадам Розмерта? — закричала она через дверь. — Это Холли! Вам нужно уходить, срочно! На нас идут сотни маглов, они уже убили нескольких людей! Мы не сможем вас защитить, если они попытаются проникнуть внутрь... несколько бочонков сливочного пива не стоят вашей жизни!

Раздался громкий стук, и дверь открылась. Из-за неё выглянула мадам Розмерта. Недавно она прошла процедуру обновления, но поскольку и до того выглядела молодой, её внешность почти не изменилась: густые каштановые локоны, светло-зелёные глаза, скептичная улыбка.

— Маглы? Так может...

— Конфундо, — произнесла Нгуен, быстро взмахнув палочкой. Она не стала тратить время на изменение её восприятия, было достаточно и простого замешательства. Она вытащила Жезл Безопасности из внутреннего кармана мантии.

— Стой! — остановил её Саламандер, схватив за запястье. — Я же говорю, Тауэр закрыт. — Он протянул ей гладкую металлическую пластинку с выемкой в середине. — Возьми. Он международный, но других у меня нет, и у нас нет времени её сопровождать.

Нгуен не спорила. Она вложила брусок в руки Розмерты и сделала руками движение, как будто ломает его. Розмерта, глядя перед собой невидящими глазами, послушно повторила движение. Портключ сломался, издав знакомый успокаивающий звук, и она исчезла, увлекаемая в какое-то невозможное измерение.

— Доложи в Хогвартс, они наверняка идут туда. И вызови подкрепление, — сказала Нгуен. Она взмыла вверх на метле, поравнялась с крышами и услышала, как приближаются маглы, слишком быстро.

— Откуда? — крикнул Саламандер, доставая метлу из кошеля и поднимаясь в воздух. — ДМП и Тауэр атакованы. До замка-то мы долетим, но кого звать на помощь? Это ведь они нам должны помогать!

— Кого-нибудь — кого угодно! — отрезала Нгуен. — Вспомни всех, кого знаешь. Дежурные у Столбов Безопасности. Охрана в Говарде. Может, кто-то сможет выделить людей.

Увидев маглов совсем рядом, авроры направили мётлы к Хогвартсу и поспешили туда.

Ни от дежурных у Столбов Безопасности, ни от охранников Говарда ответа так и не пришло. Либо они были слишком заняты — недобрый знак, — либо вообще были не в состоянии поднять пузырефон — ещё хуже.

Нгуен и Саламандер прибавили скорости, на ходу пытаясь придумать, к кому ещё обратиться, кто мог бы быстро предоставить бойцов. Внизу проносились земли Хогвартса, полоса Запретного леса становилась всё шире, а здание школы приближалось.

Ситуация была безвыходной, так что пришлось принимать отчаянные меры: Саламандер связался с одной из авроров в отставке, которая уже много лет была не в себе. Раз дошло до этого, дело было и правда плохо.

Аврор ответила почти сразу, и затараторила в пузырефон:

— Привет. Только что поняла что не туда нажала три недели назад я встретила пёсика он посмотрел на меня и я решила придумать ему пять хороших кличек но когда мне было семнадцать другой пёсик наблевал мне в постель так что все клички были связаны со рвотой и я переживаю насчёт того что происходит в Тауэре и мы собираемся выдвигаться так что тебе лучше говорить быстро. Извини насчёт этого, меня до сих пор не отпустило, что такое?

— Тонкс, — крикнул Саламандер в пузырефон, защищая его рукой от ветра, — Нам нужна помощь!

≡≡≡Ω≡≡≡

Нападения происходили по всему миру. Враги были повсюду. Салем, Париж, Осло, Гуанчжоу, Москва, Кипр, Йоханнесбург, Абуджа, Данидин. Орды маглов, существа земли тёмных фей, освобождённые тёмные волшебники и прочие... создания. Шедевр насилия, контроля и жестокости обрушился на мир, словно всемогущий бог изливал свой гнев, придав ему обличие армий. И помощи ждать было не откуда.

≡≡≡Ω≡≡≡

Годрикова Лощина

В то же время

В тот же день

Звучал сигнал тревоги, но прийти на него было некому.

На высоком холме перед деревней стояли десять чудовищ. Они смотрели вниз, на хрупкие домишки магического поселения, окружённые невысокими кирпичными заборами. Василиски в капюшонах, закрывающих им глаза, неопределённо раскачивались на месте. Рядом недвижно стояли каменные тараски, словно высеченные из скалы. Позади чудовищ стояли четыре волшебника с палочками в руках, они выглядели напряженными и неуверенными. По-настоящему подчинить этих чудищ было выше их способностей, эти четверо скорее были их служителями. Змее- и камнеподобные монстры выполняли команды некоего незримого мастера, и тёмные волшебники уже жалели, что приняли великодушное предложение этого молодого жизнерадостного незнакомца.

Однако они получили свободу, о которой вчера можно было только мечтать. К тому же сила, которую им продемонстрировал их освободитель... о, они бы сделали что угодно по его приказу. Так что они стояли и ждали там, где было велено.

Внизу на улицах деревни суетились обороняющиеся. Двое патрульных выводили из дома последнего волшебника, который всё никак не хотел бросать своих жмыров. Остальные под руководством авроров и Ударной группы устанавливали всевозможные щиты и ловушки, в том числе и простые каменные преграды — всё, что по их мнению могло бы замедлить наземного врага. Была идея атаковать стоявших на холме и явно чего-то ожидавших тварей, пока не стало ещё хуже, но… Что ж, даже у самых смелых и опытных бойцов разум порой уступает страху. Деревню защищали четыре десятка волшебников, и все они боялись что-либо предпринять.

Не лучше ли было сбежать? Оставить Годрикову Лощину, её сокровища, её историю? Возможно, это было бы мудрым решением, но они остались. Они отыскали зеркала, и теперь могли выдержать взгляд василиска, по крайней мере на каком-то расстоянии. Они искали в памяти заклинания, которые могли бы сработать на этих тварях, отчаянно пытаясь вспомнить боевую магию — впервые за много лет. И очень надеялись на помощь.

Но помощь не пришла.

Вместо неё пришли гоблины.

Рокот их приближения напоминал рычание огромного металлического дракона. Они поднялись на холм с запада, шумно гремя тяжёлыми сапогами. Их было больше сотни, над ними развевались пёстрые знамёна кланов. У многих были щиты из серебра, золота или бронзы, все совершенно разные и каждый был по-своему великолепен.

Они шагали вразнобой, но явно не от отсутствия дисциплины. По громкому выкрику они резко остановились на вершине холма, в двадцати ярдах от чудовищ. Один из тёмных волшебников торжественно кивнул, словно приветствуя союзников.

Гоблины развернулись к перепуганным защитникам Годриковой Лощины.

≡≡≡Ω≡≡≡

Как дикий бык, ревут земли,

Бог встревожен громким шумом.

Энлиль слышит людской гомон,

Богам великим молвит слово:

«Шум человека меня донимает,

Спать невозможно в таком гаме!

Прикажем — пусть-ка чума нагрянет!

— Сказание об Атрахасисе, перевод В. К. Афанасьевой

≡≡≡Ω≡≡≡

Хогвартс

— Тауэр снова доступен. Была попытка захвата, — сказал Саламандер, опуская пузырефон.

Пятеро Возвращённых синхронно повернулись к нему, опуская палочки. Выглядело жутковато.

Они стояли на некотором расстоянии друг от друга, на пологом склоне перед лестницей, ведущей к воротам замка и Большому залу. Впереди была дорога в Хогсмид: отполированные временем камни в твёрдой как бетон земле. Справа раскинулся Запретный лес, тёмный и опасный. Слева, из-за угла замка, где располагались оранжерении, была видна Декларация Цели, летающая крепость Малфоев.

— Пока ничего не понятно, но с Богиней всё в порядке, — проворчал он.

Саймон поглядел на Сьюзи. Она хмуро встретила его взгляд и снова повернулась к Саламандеру.

— Значит, милый мой, мы уходим.

Он застыл на месте, не сводя с неё глаз.

— Вы рехнулись?

— Протего Тоталум, — произнесла Тонкс, проводя палочкой по воздуху.

В нескольких шагах позади неё Саймон накладывал это же заклинание, а поодаль Шарлевуа тоже поднимала защитные чары. В текущей ситуации лучшим вариантом было наложить в несколько слоёв барьер против физического воздействия — чтобы выиграть время. Двенадцать авроров и пять преступников-фанатиков не остановят армию маглов, так что целью было задержать её на как можно более долгое время. Каждая выигранная минута увеличивала шанс дождаться подкрепления. Поскольку Время было заморожено — они получили предупреждение, как и все остальные с Маховиками Времени — это была наилучшая стратегия.

Это приводило в отчаяние. В этот день безумия и хаоса вспомогательные силы в первую очередь были направлены в Министерство и Тауэр, а затем уже... ну, везде, куда было возможно. И теперь, даже если бы им удалось связаться с важными шишками, имеющими полномочия отменять предыдущие приказы, уже некому было откликнуться на их просьбу о помощи. Но это же Хогвартс! А всё, что смогли наскрести для его защиты, — это семнадцать ведьм и волшебников! Нгуен отправилась просить помощи у преподавателей и даже старост, а тысяча маглов была уже в нескольких минутах от школы.

Теперь ещё эти Возвращённые цепляются за юбку своей проклятой Богини и не хотят помогать, хотя у них есть годы боевого опыта и мощные золотые перчатки.

— Нам нужны все, кто есть. А то и раз в десять больше. Никуда вы не пойдёте! — ощетинился Саламандер.

— Мы идём на помощь Гермионе, — твёрдо сказал Саймон.

— Не идёте, — сдавленно проговорила Нгуен, выходя через ворота. Она хромала. — Есть протоколы от Империуса и Конфундуса, и они сейчас в силе. Так что никто не может попасть внутрь Тауэра или покинуть его. Терминус следует букве правил, никто не пройдёт через Приёмную. А раз вы не можете туда войти, вы можете остаться здесь и помочь защитить жизнь мисс Грейнджер отсюда.

Саламандер знал, что это наглая ложь. Блокировку сняли, и скорее всего в Тауэре сейчас командный центр, как это было во время Однодневной войны. Но он ничего не сказал и даже не посмотрел ей в глаза. Они не могли потерять пятерых закалённых в боях солдат. Помощь рано или поздно придёт, но пока повсюду идут сражения... им важна каждая палочка.

К слову, за Нгуен следовало около сорока человек. С некоторым облегчением Саламандер заметил среди них восемь профессоров. Компетентная помощь. Никто из них не преподавал в его время, но он всё равно знал большинство из них. Слизнорт, Спраут, Флитвик, Хуч, Синистра, Вектор и Мурклук. Толстого он не узнал, но предположил, что это профессор Плейсла, который пришёл на замену предыдущему преподавателю Прорицания.

Саламандер был рад видеть даже юношей и девушек из числа учеников — похоже, это были старосты. В свои пятнадцать они во многих отношениях были взрослыми, и могли по крайней мере сами о себе позаботиться, знали некоторые защитные чары и проклятия. В конце концов, к пятому курсу ученики должны были получить достаточно опыта на уроках по Уходу за магическими существами, чтобы смочь справиться с разъярённым маглом — невелика разница. Если не станут высовываться, с ними всё будет нормально.

Но кроме этих было ещё примерно двадцать учеников не старше четвёртого курса.

— Мы не можем... — начал Саламандер, глядя на одного из них, но осёкся. — Где все? Где Хмури и авроры Тауэра?

— Это и есть все, — ответила Нгуен. — Тауэр чуть не захватили, но сейчас там снова безопасно, и там сидят все самые важные в мире шишки. Столько всего происходит... Они обещали прислать помощь, как только смогут, — с горечью сказала она. — Директриса и два профессора остались охранять учеников. Они активируют дополнительные уровни защиты замка, но это всё, что мы имеем.

В Хогвартс нельзя аппарировать. Авроров, которых отправили куда-то ещё — неважно, в Министерство или в Антарктиду — придётся ждать очень долго.

Возвращённые отвели свои жуткие пустые взгляды и сосредоточились на работе. Они устанавливали ловушки вдоль дороги из Хогсмида: трансфигурировали триболы, копья и ямы с тягучей землёй. Мелкий гоблин из Возвращённых — Ог? Ург? — вытаскивал из кошеля небольшие металлические прямоугольники и заправлял их в золотые перчатки, которых у него было две (в отличие от остальных).

— Сэр, мы можем помочь, — сказал один из учеников, симпатичный темнокожий мальчик с острыми скулами. — Я могу помочь, — он явно был в ужасе, но держался решительно.

— Вы умрёте, — жёстко проговорил Саламандер. — Мы видели, что там. Это целая армия. — Лучше сказать сразу. Пусть лучше сломаются сейчас, чем потом.

— Они знают, — перебил профессор Слизнорт. Его голос потерял всякую мягкость. Он говорил холодно и кратко. — Мы все знаем. Аврор Нгуен всё объяснила. И объяснила, что больше никого нет.

Из-за дверей Хогвартса раздались звуки металла, бряцающего о камень, и из школы идеальным строем вышли ожившие статуи в доспехах. Ими не нужно было управлять, и они не боялись развеивающих чар. Спустя много лет пришлось снова воспользоваться этой древней магией, сотворить которую не под силу никому из ныне живущих.

— Мы здесь, чтобы сражаться, сэр, — не сдавался мальчишка. — Я понимаю, враг сильнее нас, но мы можем сражаться. Мы понимаем, что к чему. Ведь... — он замолчал, пытаясь подобрать слова, и Саламандер снова заметил страх в его глазах. Страх, который он пытался проглотить, как камень. Через мгновение он нашёл нужные слова: — Нет преступления в том, чтобы стремиться к тому, что за пределами твоих способностей, если ты чётко видишь, к чему стремишься.

За спиной мальчика стояла кучка других учеников, и Саламандера не оставляло чувство, что он видит лишь маленькую часть запутанной истории, кусочек сложной картины.

— Браво, — прошептала профессор Синистра.

— Хорошо сказано, юноша, — неохотно признал Саламандер. — Что ж, нам нужно удержать позиции. Нужно простоять, пока не придёт помощь. Вы можете помочь. Как тебя зовут?

— Лоуренс, — сказал мальчик, вздёрнув подбородок.

Саламандер услышал за спиной нарастающий гул. Маглы приближались. Профессоры и авроры занимали позиции, многие садились на мётлы. Часть занялась учениками: их выстраивали в последних рядах и давали строгие инструкции. Саламандер почувствовал, как внутри всё напряглось, и повернулся обратно. Он снова посмотрел на Лоуренса, которого уже отводил в сторону профессор Слизнорт, и ему в глаза бросились нашивки на его мантии. Зелёные.

— Ты слизеринец?

— Да, сэр, — ответил Лоуренс, повернувшись к аврору, и в тот момент страх полностью исчез с его лица и из голоса. — Серебряный слизеринец.

— Они на подходе! — прокричала Нгуен, быстро поднимаясь в воздух слева от Саламандера. — Никомидиус, на позиции!

Саламандер отбросил своё удивление и собрался.

К тому моменту, как маглы показались у подножия холма, боевое построение было сформировано. За первым слоем щитов и защитных чар располагались статуи в доспехах с собственным оружием или тем, что удалось для них трансфигурировать. По воздуху навстречу врагу уже неслась группа авроров и профессоров на мётлах, в том числе Нгуен. Их задачей было атаковать с тыла и нанести как можно больше урона, чтобы вывести нападающих из строя или хотя бы замедлить. Остальные защитники разделились на группы по трое и выстроились перед зигзагообразной лестницей, ведущей к главным воротам замка. Возвращённые сформировали отдельный воздушный отряд и держались плотной группой в стороне от главной боевой линии. Учеников расположили на лестнице, под частичным укрытием — на позиции, откуда они могли бы наносить урон, не слишком подвергаясь риску.

Передний фронт маглов разбился о ловушки, расставленные на пути к замку. Они не шли бездумно вперёд, а действовали с осторожностью, но так целеустремлённо, словно это были не люди, а муравьи: когда кучка маглов попадала в волчью яму, их соседи продолжали идти вперёд, даже не обернувшись. Они всё шли и шли. Некоторым удавалось сделать один-два выстрела, когда маги на мётлах оставляли участок, не накрытый заклинанием тушения огня, но даже эти редкие выстрелы попадали в щиты.

Когда поредевшая толпа маглов приблизилась, ведьмы и волшебники начали создавать заграждения из огня и острых как бритвы кристаллов и другие барьеры. Маглы продолжали идти вперёд, но их продвижение было медленным и стоило огромных потерь. Упавших затаптывали. Ценой каждого дюйма были десятки жизней.

Саламандер бросал проклятие за проклятием, и чувствовал, как его тошнит. Это было не сражение, а мясорубка.

Вдруг Возвращённые резко подались вправо, словно по какому-то сигналу, и начали двигаться вдоль склона в сторону Запретного леса. Большая часть маглов их проигнорировала, хотя эти фанатики с пустыми глазами продолжали на лету осыпать их проклятиями. Они открыли второй фронт, достаточно далеко от лестницы, чтобы враг был вынужден или разделиться, или игнорировать их, подставляя фланги под атаки. Молот или наковальня.

Маглы выбрали второе, возможно, решив, что бессмысленно отправлять часть человеческой массы на атаку сверхмобильных Возвращённых. А может, так решил скрывающийся где-то волшебник, который ими управлял. А может, они просто обезумели и не были способны мыслить в рамках тактики. Что бы ни было причиной, маглы продолжали наступать.

Прошло не так много времени — на самом деле, чертовски мало — прежде чем они добрались до первого слоя защитных чар. Десять пар кулаков начали колотить по невидимым барьерам. Потом двадцать. Сорок. Активировались щиты Хогвартса, в нападающих полетели молнии и огненные стрелы, но этого было недостаточно. Хотя маглы массово умирали, на их место приходили новые. Через несколько минут дымящиеся тела оказывали такое давление, что его хватило, чтобы разрушить щиты, которые рассыпались, словно разбитое стекло. Первый щит искривился, испустил алый энергетический всполох, наполнив воздух пузырящейся кровью, и исчез.

Саламандер перестал использовать огонь, который наносил слишком мало урона и плохо сдерживал врага. Вместо этого он принялся размягчать землю, так что маглов затягивало в неожиданно появляющиеся дыры, они тонули в вязкой грязи и увлекали за собой своих товарищей.

Он видел, что Возвращённые начали использовать свои перчатки, поливая маглов фонтанами липкой расползающейся пены. Это работало хорошо, но недолго: после того, как первых маглов впечатало в пену, остальные начали её обходить. Ещё менее эффективными оказались порывы ветра и ядовитый газ: и то, и другое остановило примерно пятьдесят врагов.

Их просто было слишком много, вот и всё. Не было стратегии или неожиданных ходов. Просто сотни и сотни маглов, напирающие плотной толпой. Тысячи и тысячи. Целый город мужчин и женщин. Это было за гранью возможного. За гранью здравого смысла.

Когда очередные щиты пали, в атаку пошли оживлённые статуи. Они использовали своё собственное оружие: один из рыцарей разрубил магла огромным двуручным топором, а мраморная статуя Виндиктуса Виридиана размахивала гранитной булавой. Авроры и профессора поддерживали их, забрасывая маглов огнём с едким дымом, а ученики останавливали прорвавшихся вперёд с помощью сонных чар.

Возвращённые открыли огонь по флангам. Поразительно, но было похоже, что они используют трансфигурацию: они трансформировали почву и плоть в густые облака кислоты, горючих химикатов и ядовитых газов. Несмотря на обстоятельства, Саламандер был потрясён — это было форменное безумие, они как будто думали, что не переживут эту битву. Хотя, скорее всего, они были правы.

Должно быть, погибло уже больше тысячи, оцепенело подумал Саламандер, глядя на склон, заваленый телами. Он пронзил четырёх маглов стальными стрелами, и тут же выпустил ещё в тех, что шли следом. Он начал ощущать подступающее опустошение внутри — магическое истощение. Они не смогут продолжать в таком темпе.

— Никомидиус, — раздался мягкий серебряный голос под его локтём. Саламандер на долю секунды опустил глаза на звук и увидел рядом кошку. Патронус Директрисы. — Помощь идёт. Десять минут.

Одна из статуй впереди опрокинулась, не выдержав бесчисленных ударов магловских железных прутьев, и Саламандер выпустил ещё одну огненную волну. Два других живых доспеха тоже пали, и маглы добрались до второго слоя защитных щитов. Саламандер бегло огляделся. Три волшебника из тех, что были на мётлах, спустились на землю или погибли. Один из профессоров потерял сознание от магического истощения. С удивлением Саламандер заметил, что Лоуренс убегает. Вместе с какой-то девчушкой они неслись на мётлах прочь от поля боя, куда-то влево, в сторону теплиц, темнеющих в тени Декларации Цели.

Слизеринцы, с отвращением подумал он и снова ринулся в бой, игнорируя тёмные мушки, которые начали плясать у него перед глазами.

— Держать строй! — прокричал он. — Помощь идёт! Держать строй! Держать строй!

≡≡≡Ω≡≡≡

«Мисс Уотсон, ваш беглый негр Джим находится здесь, в двух милях от Пайксвилла, у мистера Фелпса; он отдаст Джима, если вы пришлёте награду.

Гек Финн»

Мне стало так хорошо, и я почувствовал, что первый раз в жизни очистился от греха и что теперь смогу молиться. Но я всё-таки подождал с молитвой, а сначала отложил письмо и долго сидел и думал: вот, думаю, как это хорошо, что так случилось, а то ведь я чуть-чуть не погубил свою душу и не отправился в ад. Потом стал думать дальше. Стал вспоминать про наше путешествие по реке и всё время так и видел перед собой Джима, как живого: то днем, то ночью, то при луне, то в грозу, как мы с ним плывём на плоту, и разговариваем, и поём, и смеёмся. Но только я почему-то не мог припомнить ничего такого, чтобы настроиться против Джима, а как раз наоборот. То вижу, он стоит вместо меня на вахте, после того как отстоял свою, и не будит меня, чтобы я выспался; то вижу, как он радуется, когда я вернулся на плот во время тумана или когда я опять повстречался с ним на болоте, там, где была кровная вражда; и как он всегда называл меня «голубчиком» и «сынком», и баловал меня, и делал для меня всё, что мог, и какой он всегда был добрый; а под конец мне вспомнилось, как я спасал его — рассказывал всем, что у нас на плоту оспа, и как он был за это мне благодарен и говорил, что лучше меня у него нет друга на свете и что теперь я один у него остался друг.

И тут я нечаянно оглянулся и увидел своё письмо. Оно лежало совсем близко. Я взял его и подержал в руке. Меня даже в дрожь бросило, потому что тут надо было раз навсегда решиться, выбрать что-нибудь одно, — это я понимал. Я подумал с минутку, даже как будто дышать перестал, и говорю себе: «Ну что ж делать, придется гореть в аду». Взял и разорвал письмо.

— Приключения Гекльберри Финна, Марк Твен, перевод Нины Дарузес

≡≡≡Ω≡≡≡

Годрикова Лощина

В то же время

В тот же день

Один гоблин вышел вперёд и встал перед собравшимся войском. Он был невысок, но гордо носил свой ярко-серебристый шлем. Он поднял своё копьё, щедро усыпанное крупными рубинами, и повернул его в сторону Годриковой Лощины, давая какой-то сигнал своим товарищам. Блеснувшее остриё наконечника, казалось, способно было рассечь солнце.

Василиски тихо шипели, тараски стояли с упрямым спокойствием. Чудовища ждали сигнала, чтобы броситься на волшебников, поглотить их плоть, отведать их крови. Ждали.

Предводитель гоблинов передал копьё товарищу и поднял забрало своего шлема. Он с насмешкой смотрел вниз на деревню. По спинам бойцов, обороняющихся в Лощине, пробежал холодок. Глядя на гоблинское серебро и чешую василисков, они приходили в отчаяние.

Гоблин снял с шеи сверкающий горжет и достал из простой кожаной кобуры на боку волшебную палочку. Он взмахнул ею в воздухе, коснулся своего горла, и что-то произнёс. Ничего не произошло, но зоркие волшебники догадались, что он пытался наложить Сонорус.

И хотя заклинание было простым, гоблину оно удалось только с десятой или одиннадцатой попытки. Тем не менее, учитывая, что многие волшебники впервые видели, как гоблин произносит заклинание, это впечатляло. Гоблин прочистил горло и заговорил, его голос звучал хрипло от эмоций, а в речи слышался сильный гоббледукский акцент.

— Я — Билгурд Мудрый. Я говорю от лица глав Угрод Ура, Великого города Акл! Я говорю также от Бургод Бур Кёрда, Малвирт Мал Подхурта, Солвирт Сол Фрайхаммер Монса, Курл Шикоку, а также от Курл Ваиматэ Вама и Курл Зингурда! Я говорю от всего гоблинского народа!

Его голос гремел над Годриковой Лощиной, над выжидающими чудовищами и оцепеневшими защитниками.

— Мы гоблины, и мы не забываем!

Тысячу лет назад наши города гордо сияли изделиями Воли — тайным искусством трансфигурации, известным нам одним! Великолепный Акл утопал в мраморе и алмазах. Волшебники увидели изделия Воли семи городов и преисполнились зависти, и люди, такие как Северус Гортензий, отняли у нас палочки! Гоблинам запретили пользоваться палочками, и семь городов пришли в упадок, и мы не забываем!

Голос Билгурда источал горечь.

— У нас больше не было палочек, и нам приходилось рассчитывать только на собственный ум и искусство владения молотом! Но волшебники всё равно завидовали нам! И вот, пятьсот лет назад нас обокрали: Гринготтс Лондона и Лургодс Кочина отняли у законных владельцев, а золото, хранящееся там, было объявлено собственностью волшебников! Нас ограбили, и украденное золото до сих пор лежит в хранилищах благородных домов, и мы не забываем!

Два волшебника, которые стояли позади василисков и тарасков, обменялись насмешливыми улыбками, их тревогу заглушило презрение.

— Триста лет назад волшебники решили, что их жажда крови и стремление к господству над другими всё ещё не утолены! Волшебники — люди, которые держали эльфов в рабстве, убивали маглов и охотились на кентавров ради развлечения — боялись мести со стороны своих жертв! И не удивительно! Так что они закрылись от маглов и выпустили указ, по которому ни один гоблин больше не может свободно ходить по земле! Волшебники осмелились заточить целые народы в кандалы секретности, настолько полной, что никто не мог назвать её справедливой! Мы веками жили, скованные Статутом, хотя без наших голосов решения Конфедерации не могут иметь законной силы, и мы не забываем!

Гоблин повернулся к чудовищам, его блестящий серебряный шлем сиял, как маленькая луна.

— С начала времен волшебники крадут у нас — отнимают нашу волю, растаскивают её по кусочкам. Они выставляют творения наших кузниц, свет наших душ на всеобщее обозрение, размахивают ими, словно трофеями, оправдывая это незаконными и бессовестными контрактами, хотя ни один гоблин не стал бы заключить контракт на свою душу! Предательство пылает в каждом украденном доспехе, в каждом украденном копье и клинке, в каждом зеркале гоблинской работы. Они забрали творения наших молотов, равно как и силу наших изделий Воли, и мы не забываем!

Крики Билгурда стихли. Он сделал паузу, затем заговорил снова, тихо и с чувством.

— У гоблинов есть честь. С нами говорил новый волшебник, с древним именем и великими знаниями. Архонт, как он себя назвал. Архонт Мельд. Он знал, что мы пострадали, и был к нам добр. Он говорил о палочках и о банках, о тюрьмах и о кражах. Архонт сказал, что вернет нам знания о трансфигурации, которыми мы когда-то владели, и мы сможем делать то, что не под силу даже волшебникам — трансфигурировать не на часы, а на дни. Изделия Воли — наше древнее предназначение. Архонт сказал, мы обретем свободу и станем хозяевами своей жизни и судьбы.

У гоблинов есть честь, поэтому мы рассказали ему, что заключили союз с Тауэром, и что он относится к нам справедливо. Мы сказали, что он дал нам палочки, и что мы получили место в Визенгамоте, а скоро получим ещё, и что у нас есть доступ к любым целительским искусствам, какие только есть в Тауэре. Мы сказали, что не сомневаемся в том, что волшебники меняются, что мир меняется, и что всё может быть иначе. Мы сказали ему об этом, а он посоветовал нам вспомнить все справедливости и несправедливости нашей долгой истории и спросить себя, в какую сторону склоняется баланс.

Билгурд повернулся к гоблинам, и впервые стало ясно, что он обращался не к защитникам Годриковой Лощины, не к собравшимся чудовищам и их спутникам, тёмным волшебникам. Он обращался к своему народу. И его голос звучал звонко и страстно.

— У гоблинов есть честь, поэтому мы собрались в наших правительствах и устроили дебаты. Мы спорили о ценности договоров и репутации, мы спорили о самом смысле наших жизней. Мы спорили о том, какое наследие оставим своим детям. Мы спорили о том, чем мы можем быть обязаны нашим друзьям. А потом семь городов проголосовали, и мы приняли решение.

Голос гоблина стал громче, и теперь в нём рокотала память тысячелетий.

— У гоблинов есть честь! Гоблины Акла и Кёрда! Гоблины Подхурта и Фрайхаммер Монса! Гоблины Шикоку, Ваиматэ Вама и Зингурда! Тауэр под угрозой! Его люди в опасности! Волшебники протянули нам руку, и…

Сотня гоблинов взревела в унисон жестко, как железо, и звонко, как медь:

— Мы не забываем!

Они развернулись на месте. Встали лицом к чудовищам. Нацелили копья. И бросились в атаку.

≡≡≡Ω≡≡≡

Медицинский центр Джона Сноу и Школа Сомнения (Тауэр)

Сейчас

Когда в Тауэре стало известно, что Хогвартс атакован, воцарился хаос. В манере, совершенно неподобающей умудрённым опытом правителям, они бросили свои дела — обмен сообщениям с другими странами для получения информации, координацию действий авроров, патрульных и остальных бойцов, поиск взаимосвязей — и просто начали кричать. Еще хуже стало, когда три разных волшебника применили Сонорус и попытались прорваться сквозь хаос, одновременно выкрикнув:

— Хватит!

Шум прекратился только тогда, когда Гермиона Грейнджер изо всех сил топнула ногой по камню, врезавшись в него с громоподобным треском.

— Тишина, пожалуйста, — сказала она и повернулась к Гарри, — Я беру с собой наружу всех, кто в состоянии держать палочку, прямо сейчас.

— Не всех, — сказал Гарри, — Полумна, — он повернулся к Лавгуд, которая каким-то образом сохраняла неопределённое выражение лица и отстранённый вид, — мне нужно, чтобы ты привела Бэзила и брата Перси. У меня есть работа для вас троих... невероятно важная.

Не дожидаясь ответа, он по очереди указал пальцем на десять человек:

— Вы все — в Зал Записей! Каждый возьмите по два ящика и вытащите их. Заклинание, позволяющее их освободить: «Фуззи-вуззи было семнадцать Манила». Перенесите их из Тауэра в безопасное место — в УПП.

Гарри повернулся к двум случайным аврорам.

— Вы двое. Мы эвакуируемся. Ваша задача — сказать мне, когда все покинут Тауэр.

В комнате повисла тишина. Все застыли в ступоре — даже те, кому только что было выдано задание. Аластор Муди стоял зажмурившись и опершись на стол. Гермиона обнаружила, что её глаза наполняются слезами.

— Гарри, что ты… — начала мадам Боунс

— Мы эвакуируемся. Разместите все необходимое в Большом зале. Авроры и все, кто могут, вы идёте сражаться, оставаться здесь больше нет смысла. Я уничтожу Тауэр. Потом мне нужно будет посоветоваться с Гермионой насчёт того, что я собираюсь предпринять, — голос Гарри был таким же ледяным, как решимость в его зелёных глазах.

— А потом, — добавил он, глядя на разинувших рты людей, — Я пойду в библиотеку. Все, выполнять!

≡≡≡Ω≡≡≡

Снаружи

Саламандер видел, как погибла Нгуен — она просто упала с метлы. Он не знал, почему: может быть, она потеряла сознание, а может, её сбили. Но он видел, как она внезапно покачнулась на метле и упала прямо в море маглов. Она была мертва.

Некоторые ученики потеряли сознание. Другие левитировали профессоров и авроров вверх по лестнице. Третьи, слишком уставшие даже для этого, просто тащили упавших, физически.

Каждый потерянный боец был катастрофой.

Оставался только один слой защитных чар. За ним стоял Саламандер, с флангов его прикрывали ещё двадцать человек. На мётлах оставалось только три бойца, которые ослабли настолько, что могли использовать лишь базовые проклятия и чары. Каждый делал всё, что мог, пока мог. Все сражались так, словно это был конец света. Возможно, это он и был.

— Сомниум! Сомниум! Инфлагрейт! Флогистикейт! Флогистикейт!

— Флогистикейт! Сомниум! Вентус! Вентус! Призматис!

— Ступефай! Ступефай! Ступефай! Ступефай!

— Сомниум! Сомниум! Призматис!

Они отступили назад, тем самым образовав плотный магический узел у подножья лестницы. Маглы били своим оружием о призматические щиты. Саламандер поддерживал свой щит только силой воли, у него уже не осталось магии. Он питал заклинание своей жизнью.

Ему показалось, что появилась какая-то тень, когда магл обрушил кувалду на его щит. Тень?

Медленно поднимаясь над теплицами, по направлению к ним плыла по воздуху Декларация Цели.

Ещё один магл ударил трубой по щиту — старик, тонколицый, одетый в рваные штаны, тощая грудь не прикрыта рубашкой. Саламандер разнес его на куски, залив кровью щит. Тысячи маглов уже мертвы. И будет больше.

Саламандер видел, как ниже по склону бьются Возвращённые. Они истратили все заряды из своих перчаток, пока непрерывно обрушивали их на нескончаемый поток маглов. А теперь, видимо, они исчерпали и свою магию.

Они ножом вонзились в маглов с фланга, наклонились на мётлах и пробили перчатками головы своих целей. Опять поднялись над толпой — одной метлы не хватало, но Саламандер не смог разглядеть, чьей именно, — развернулись по резкой дуге и повторили снова. И снова.

У одной из авроров не выдержал щит. Через мгновение три магла всадили ножи ей в грудь и живот. Она умерла.

Саламандер понимал, что ему следует освободить пространство для отхода, для манёвра.

Но если он опустит щит, он уже не сможет создать его снова.

Он стоял.

Он держался.

Декларация Цели проплывала над ними. Приземистая каменная крепость мягко парила над головами.

О, подумал Саламандер, теряя сознание, так вот куда делся мальчишка.

≡≡≡Ω≡≡≡

Когда Декларация Цели обрушилась на входную лестницу школы чародейства и волшебства Хогвартс, она врезалась в камень с такой силой, что земля содрогнулась. Крепость поднялась и опустилась снова, а затем ещё раз, целенаправленно и грандиозно. Она трижды врезалась в лестницу, прежде чем разрушиться и превратиться в кучу камней.

Люди умирали. Среди них был и Никомидиус Саламандер. Среди них были многие, многие невинные люди, похищенные, порабощённые и увезённые куда-то далеко, чтобы быть убитыми в войне, которой они не понимали.

Среди них были Лоуренс Бредвиан и Аннабет Данкгезанг.

≡≡≡Ω≡≡≡

Хогвартс продолжал стоять.

≡≡≡Ω≡≡≡

Первыми на огненных колесницах прибыли существа земли тёмных фей. Они тут же заинтересовались лежащими по всему Хогсмиду трупами, растерзанными в клочья. Кошмарные гаунты издавали свой странный крик веселья, ведя перед собой лей. Они направлялись к замку Хогвартс.

За ними следовали тёмные колдуны и волшебники, почти всех их держал на расстоянии ужас перед тёмными феями. Лишь двое без страха шли вперёд, обогнав своих напуганных соратников. Одна шла почти вприпрыжку, с трудом сдерживая безумный шаг. Другая тяжело переступала, и каждый её шаг был наполнен ненавистью и отчаянием. Беллатриса Блэк и Лимпел Тинегар составляли странную пару.

Перенель дю Маре привела с собой василисков и тарасков. Она не озаботилась тем, чтобы накинуть капюшоны на огромных змей, и не обращала внимания на их взгляды. Фигуристая ведьма в зеленом платье шла среди них по полю боя и, казалось, была погружена в свои мысли.

Последним пришёл незнакомец в простой серой одежде, без оружия и чего-либо, что можно было использовать в битве.

Отовсюду армии шли на Хогвартс.