A Necessary End (гет)

1997 год, 23 августа

Англия, графство Камбрия, лес Гридейл

 

Чаща леса, в которую забрел Римус за листьями Ядовитой тентакулы, стала темнеть, а деревья стояли все ближе друг к другу, — атмосфера, как в Запретном лесу. Только без опасных магических существ, но кто его знает, кто или что здесь в один день может поселиться?

Сегодня с утра ему пришла сова с долгожданным большим заказом, коих у него уже давненько не было, и он, еле уговорив Нимфадору остаться дома и не идти с ним в леса под стоявший стеной ливень, трансгрессировал на опушку. Слабая надежда, что дождя здесь не будет, разлетелась, как та самая первая капля, что упала ему на голову в следующую секунду.

Прошло более двух часов пока он, плутая, не нашел наконец нужную еле заметную тропку. Дождь уже перестал лить и не напороться на опасность из-за шума падающей воды теперь стало значительно легче.

Под ногой что-то противно чавкнуло, и Римус разочарованно посмотрел вниз: левым ботинком он наполовину погрузился в вязкое болото.

— Теряешь хватку, Римус, — отругал он сам себя, отходя на незаболоченное место.

Он еще раз огляделся и прислушался: в этой части леса всегда было тихо. Слишком тихо. Создавалось ощущение, что здесь живет кто-то настолько страшный и сильный, что остальные звери и птицы боятся здесь не то чтобы жить, а даже пробегать мимо.

Римус набрел на это странное место очень давно, лет десять-пятнадцать назад, когда скрывался от очередной устроенной облавы на оборотней Министерством. Они, конечно, называли это «добровольной переписью темных существ», но желания не появилось ни у одного оборотня или вампира, а работникам Отдела регулирования популяций нужно было предоставить начальству хоть какие-то результаты, поэтому к делу подключили еще и Аврорат.

Место казалось идеальным, чтобы залечь на дно на какое-то время. За те несколько месяцев, что он здесь провел, питаясь в основном наловленной рыбой из расположенных поблизости озер, он так и не нашел то мистическое нечто, из-за которого создавалась такая гнетущая своей бесшумностью атмосфера. Но зато наткнулся на одном из болот на парочку Тентакул, услышав тихое постукивание ее стручков. С тех пор он мог в любое время дня и ночи добыть для нескольких проверенных клиентов этот контрабандный товар по немного сниженной цене, чем на черном рынке. Не десять галлеонов, но зато они точно обратятся к нему, а не к кому-то еще.

 

Дора все утро ворчала, чтобы он переждал непогоду, — ага, надеялась таким образом еще и пойти с ним — но Римус совершенно не хотел ждать: когда у него появлялась работа, для исполнения которой наконец требовались хоть какие-то знания или умения, что он получил за семь лет школы и еще один-другой десяток лет самообразования, то его трудно было остановить. Со стороны могло показаться, что они с Дорой этим утром и вовсе поменялись телами: она все оставшееся время, что Римус пробыл дома, кривила лицо от тянущих мышц в ногах и головокружения, а вот он, наоборот, источал вокруг себя энергию и во всю пытался поднять настроение жене, окружая ее заботой и бесконечными чашками чая с ромашкой. Но Тонкс в итоге устало рыкнула на него, сообщая, что она, вообще-то, тоже маг и может сама себе прилевитировать чайник и заварку.

 

До его слуха оборотня донесся тихий барабанный перестук, и Римус двинулся на звук. Он давно здесь уже не бывал и умудрился все же заблудиться среди этих одинаково искореженных и мертвых деревьев и заросших мхом и мелким низким кустарником болотистых очагов. Вот на глаза попалась жертва либо Болотного фонарика, хотя оных он здесь за все время так ни разу и не встретил, либо просто собственной неосторожности. Покоричнивевший труп после долгого пребывания в трясине все так же одиноко лежал на дне единственного и подозрительно осушенного оврага. Как Римус не силился понять, почему любая жидкость, попадая в эту яму, моментально пропадает, загадка осталась загадкой. Но с тех пор эта болотная мумия служит неплохим ориентиром для Люпина.

Провозившись около получаса с Тентакулами и удачно увернувшись от попыток его укусить или задушить, Римус набрал нужное количество листьев и аккуратно сложил их в свою дорожную сумку. После быстро очистил себя и одежду от грязи и трансгрессировал в шотландскую деревню магов Кроссгейт. Отправив за пару кнатов из таверны местную сову своему покупателю, Римус уселся за уже свой излюбленный столик — из-за деревянных опор никогда не видно, кто за ним сидит, когда заходишь в заведение, но зато с этого места прекрасно можно разглядеть через отражения в зеркальных дверцах двух навесных шкафчиков входящих.

Марвина ждать долго не пришлось, и кружка Сливочного пива была даже не на половину пуста, когда он появился в дверях. Завидев Римуса на привычном месте, он, скинув с головы капюшон мантии, сел перед ним и потер руки, нетерпеливо улыбаясь.

— Ну, как, удачно? — от Марвина всегда исходил терпкий и все перебивающий запах табака.

— Да. Все пятнадцать, — Римус вынул из сумки плоский тряпичный пенал и придвинул к нему. — Куда тебе столько?

— Крупный заказ на яды подвернулся, — зельевар улыбнулся во все тридцать два пожелтевших от курения зуба, развязав и пересчитав полученный товар. — Да, хороши. То, что надо.

Римус отпил из кружки, вновь оглядев присутствующих в таверне. Все тихо.

— Но твой заказчик ведь в курсе, из чего эти твои яды будут вариться?

Марвин вздохнул, переведя удрученный взгляд на сидящего перед ним Люпина, и достал откуда-то из закромов мантии тканевый мешочек, из которого послышался тихий характерный звон.

— Не беспокойся. Я давно с ним работаю. Примерно, кстати, как и с тобой.

В голове внезапно всплыла фраза «Вечная бдительность, Римус» голосом своего автора. Римус хмыкнул ей в ответ и, пересчитав деньги, убрал их в сумку, перед этим вновь оглядевшись.

— Ты сегодня какой-то нервный, — Марвин, уже расслабившись, достал трубку и принялся ее набивать.

— Место, откуда я достал твой товар, немного… странное. Считай остаточным эффектом.

— Тебе не нужна помощь? Я же местный целитель.

Римус отмахнулся и одним разом допил свой напиток.

— Жена ждет, — он уже особо не скрывал того факта, что женился, — те, от кого он старается защитить Нимфадору, уже все давно знают.

— А ты пиво выпил. Дома леща за это получишь, — он хохотнул и стал раскуривать трубку.

— Она поймет, — немного горделиво усмехнулся Римус и протянул руку Марвину. Тот пожал ее в ответ и еле заметно из-за клубов дыма кивнул на прощание.

Выйдя из таверны, Римус уже хотел было переместиться домой, как на глаза ему попался цветочный магазин. Вспомнив утро и раздраженную своим плохим самочувствием Дору, он решил сделать ей небольшой сюрприз в виде букета. Хозяйкой магазина оказалась маленькая сухонькая, но миловидная и улыбчивая старушка, которая, выслушав для кого покупаются цветы, довольно быстро собрала небольшой, но яркий разноцветный букет.

 

Смеркалось, когда Люпин, держа цветы за спиной, зашел в дом. Кроме Нимфадоры в гостиной сидели ее родители, и лица у всех были совсем не радостные.

— Дорогая?.. — он неуверенно окликнул жену.

— Иди сюда. Тут… — она, не договорив и кинув на него грустный взгляд, вновь повернулась к родителям лицом.

Римус быстро положил сумку с цветами на тумбу и, повесив мантию на крючок, сел рядом с женой. Тревожным звоночком беспокоившая его мысль, что Андромеда опять решила воззвать к уму-разуму свою дочь и бросить его, мигом исчезла, когда он ближе рассмотрел тещу: та хоть и была в расстроенных чувствах, но никакой злобы к нему или отвращения не было заметно.

— Римус, мы уже рассказали все Нимфадоре… — медленно начал Тед. — Ты же в курсе про эту «комиссию по учёту маггловских выродков»?

— Да.

Люпин сразу понял причину их появления здесь: Тед — магглорожденный и теперь за ним, как и за всеми, кто не может доказать, что он хотя бы полукровка, ведется охота. И в лучшем случае у него отберут палочку, а в худшем…

— Я не горю желанием попасть на заседание этой комиссии. А это рано или поздно произойдет…

— Белла очень даже может повлиять на решение по поводу Теда, — горько заметила Андромеда и по ее лицу скользнула злоба при упоминании сестры. — И, как ты понимаешь, не в лучшую сторону.

Тед, посмотрев на жену, поджал губы в слабой улыбке и взял ее руку в свои.

— Вы хотите бежать, так?

— Да, — тесть кивнул. — И, так как ни тебе, ни Нимфадоре скрываться не нужно, я хочу попросить вас переехать в наш дом. Я не хочу, чтобы Меда оставалась одна. Да и она поможет, если что.

Римус посмотрел на жену, но та, понурив голову, не сводила взгляда на отца. Жить с такой тещей, как Андромеда, — это немного не то, как он видел их семейную жизнь с Дорой, но отказывать Теду он не хотел. Да и неправильно это было бы.

— Я согласен.

Дора, все это время тихо сидевшая, вздохнула и уткнулась лбом ему в плечо. Тед улыбнулся, услышав ответ.

— Спасибо, Римус.

Тонксы посидели с ними еще немного — Нимфадора все никак не хотела, чтобы папа уходил пусть даже пока к себе домой. Но в конце концов, они стали собираться обратно. В какой-то момент Тед позвал Римуса на улицу поговорить.

— Римус, я хочу попросить тебя… Второй раз за этот вечер, ты уж прости, но… Я оставляю их, двух самых дорогих и любимых мною женщин, на тебя и, пожалуйста, защити их, — тесть умоляюще смотрел ему в глаза.

— Конечно.

Мистер Тонкс тяжело вздохнул и положил Люпину руку на плечо.

— Кстати, Тед, пока вы не ушли…

— Да?

— Возможно, я могу вам помочь.

— Римус, не надо, останься с ними, — испуганно расширив глаза, выпалил он.

Люпин грустно усмехнулся:

— Вы меня не так поняли. Я, конечно же, останусь с ними, но во-первых, я потом могу дать вам перед самым уходом пару советов — ведь я сам часто скитался по стране, скрываясь от преследования. А во-вторых, сейчас хочу отдать вам это.

Римус достал из внутреннего кармана пиджака сложенную в несколько раз карту страны. Развернув ее и коснувшись своей волшебной палочкой, Римус проговорил «Festina lente», и на карте стали появляться черные отметки, а также пара красных. Тед с изумленным видом наблюдал за происходящим, а потом перевел взгляд на зятя.

— Твоя?

— Да. Похожую, но куда более сложную мы делали с Сириусом, Джеймсом и Питером в Хогвартсе, — Римус прочистил горло, в котором комом встало имя Петтигрю. — В общем, вот эти черные отметки — места, где я останавливался. Там обычно безлюдно, но если кто-то там появляется, то отметка становится вот такой, — он указал концом палочки на красную точку. — Лучше не соваться.

— Ты что, получается, всю страну обошел?

— Да, всю. Пару раз бывал даже на материке, — Римус усмехнулся, вспоминая.

— А тебе она разве не нужна?

— Вам она будет нужна куда больше, чем мне. Да и потом, по возвращению может и отдадите мне, — они вдвоем тихо засмеялись. Римусу очень хотелось, чтобы Тед вернулся, но по выражению лица тестя было понятно, что он осознает шанс погибнуть. Поэтому вера и надежда — это единственное, что у них оставалось.

— Спасибо, Римус. Я не знаю, как тебя отблагодарить за это… — Тед аккуратно сложил карту обратно, последовав примеру Римуса и проговорив те же слова, чтобы метки пропали.

— Просто возвращайтесь.

 

Проводив родителей и вернувшись в дом, Нимфадора медленно побрела к дивану и грустно плюхнулась на него, повернувшись лицом к спинке. Римус вздохнул: мало того, что ей с утра нездоровилось, так и вечер не принес ей никакой радости. Кстати, о «принес». Люпин вспомнил о цветах, взяв их с тумбы, подошел к жене и присел возле на корточки.

— Дора… Родная, у меня небольшой сюрприз для тебя, — он мягко ее позвал, погладив по плечу.

Она медленно перевернулась на другой бок и, поймав его руку, переплела его пальцы со своими, печально улыбаясь. Глаза ее радостно заблестели, стоило яркому букету показаться из-за его спины.

— Это мне? — она резко села и, прикрыв глаза, вдохнула аромат цветов.

— Конечно тебе, — довольный произведенным эффектом, Римус сел рядом, не выпуская ее руки.

— Ты мне еще ни разу цветы не дарил, — Тонкс играючи сощурилась, посмотрев на него.

— Вот, видишь, решил исправляться, — он чмокнул ее в губы и посмотрел на нее, пристыженно склонив голову набок. — Совсем забыл, что девушкам цветы нужно дарить. Особенно любимым.

Тонкс засмеялась и обняла его за шею, не выпуская цветы из рук.

— Люблю тебя, Римус, — она уже прошептала ему на ухо.

— И я тебя.

 

 

Ноябрь

Англия, графство Бристоль, дом Тонксов

 

Сквозь сон Римус почувствовал, как его кто-то трясет за руку. Не без огромных усилий разлепив глаза, он увидел перед собой виновника, а точнее виновницу прерванного сна — Нимфадора почему-то бодрствовала посреди ночи.

— Римус… Римус…

— О, великая Хельга… Что случилось? — он посмотрел на часы — было два или три часа ночи.

— Рем, у меня тут проблема… — она виновато посмотрела на мужа.

— Что-то не так с ребенком? Ты себя как чувствуешь? — сон резко пропал, а Римус уже сидел полубоком на кровати, взволнованно вглядываясь то в лицо Тонкс, то не менее обеспокоенно осматривая ее беременный живот.

— Успокойся, все нормально в этом смысле, — она положила руку ему на плечо.

Люпин расслабленно выдохнул:

— Тогда в чем дело?

— Я не могу уснуть. Точнее, я уснула, а вот час или полтора назад проснулась с навязчивой мыслью, что хочу манго, — услышав причину, Римус не сдержал смешка и протер слипающиеся ото сна глаза.

— Ты меня разбудила, чтобы я купил тебе манго? — уточнил он, посмотрев на Нимфадору и не скрывая ироничной улыбки. Она смущенно кивнула. — Дора, сейчас… — он вновь посмотрел на часы, — три ночи. Какой манго?

— Вкусный, — прошептала она, кокетливо закусив нижнюю губу и поглядывая на мужа, понимая, что почти уговорила его.

— О, Дора, — Римус откинулся обратно на подушку, закрыв лицо руками. — Ты желаешь моей смерти, признайся?

— Рем, ну пожа-а-алуйста, — протянула она, кладя голову ему на плечо, и стала вычерчивать пальчиком что-то у него на груди. — Ты же не хочешь, чтобы я мучилась и не спала.

— Страдалица ты у меня. Орден тебе первой степени нужно будет вручить после родов, — он капитулировал. — Ладно, будет тебе манго…

Римус, кряхтя, свесил ноги с кровати и стал одеваться, прокручивая в голове места, где он в последний раз видел этот фрукт на прилавке, да и еще, чтобы этот магазин сейчас работал. Вроде был один в Йорке.

Переместившись к большому круглосуточному маггловскому магазину, Римус, сонно и медленно ступая, прошел внутрь. У входа сидел охранник, который, бросив на него короткий взгляд, почти сразу потерял к нему всякий интерес. Рядом с полками Римус заметил раскладывающего товар из коробок работника магазина.

— Извините… — Люпин обратился к молодому магглу.

— Да?

— У вас продается… как его… — мозг еще медленно работал, требуя во всю либо продолжение сна, либо встряску кофеином. — А, точно, манго.

— Конечно, давайте покажу, — они пересекли практический весь этот огромный магазин, виляя по рядам. — Вам для готовки или так есть? — продавец указал на фрукты.

— А разница? — Римус вздохнул: они еще и разные.

— Ну, мне больше нравится этот по вкусу, — парень взял в одну руку желтый продолговатый плод. — А этот как раз для салатов или для тортов всяких. В общем, для готовки, — в левой руке лежал уже зелено-красный и слегка бочковатый.

— Я думаю, жена хочет его сейчас так съесть, — заметив небольшое удивление на лице работника магазина, он добавил. — Беременность и все дела.

— А, понимаю, — парень довольно улыбнулся и протянул Римусу желтый фрукт. — Этот ей должен понравиться. Гарантирую.

Римус, благодарно улыбнувшись и кивнув этому добродушному магглу, расплатился и, предвкушая теплую и мягкую постель, трансгрессировал домой. Порезав фрукт, он поднялся в бывшую детскую Нимфадоры, а теперь переделанную на скорую руку в их спальню, и, присев на кровать рядом с женой, вручил ей тарелку.

— Ты у меня чудо, — Дора приняла полусидячее положение, завидев Римуса еще в дверях, и принялась с завидным аппетитом лопать. — Хошешь? — предложила она ему с набитым ртом, протянув обратно тарелку.

— Я больше всего на свете хочу, чтобы ты сейчас уснула, а я — следом за тобой, — проговорил он, удостоверившись, что фрукт он купил верный, и стал обратно раздеваться.

Отлевитировав пустую тарелку на письменный стол и вытерев обо что-то руки, Тонкс сползла обратно на подушку, и Римус, уже лежавший рядом, зевнул, приобнял довольную жену и положил руку на ее округлившийся живот.

— Ну, как? Моя попытка свести на «нет» твои страдания увенчалась успехом?

— Вы справились на «П», профессор, — промурлыкала в ответ Нимфадора и, ласково поцеловав его в губы, положила поверх его руки на животе свою.

 

 

1998 год, 3 февраля

 

Читая новый выпуск «Пророка», Римус то и дело перебарывал огромное желание скомкать эту продажную газетенку и бросить в камин, а после поджечь. Как там говорится? Можно бесконечно смотреть на три вещи и среди них — огонь. А пламя, которое уничтожает эту филькину грамоту, определенно успокаивать будет в несколько раз лучше и быстрее. Но прежде, чем Люпин это сделает, писанину нужно дочитать — Орден вынужден был уйти в подполье, а Римус с Нимфадорой и вовсе сидят практически круглые дни дома, не считая редких вылазок на собрания организации и пары приглашений от Ли Джордана на эфир «Поттеровского дозора», и теперь эта газета является одним из тех немногих способов узнать происходящее в мире.

Рядом села Нимфадора, устало чему-то вздохнув, и подперла голову рукой. Пододвинувшись к ней ближе, Римус отложил газету и, медленно опустив руку ей на талию, уткнулся носом ей в плечо. Она вдруг резко повела им и убрала его руку, положив обратно ее к нему на ногу.

— Не надо, — поморщившись, проговорила она.

— Плохо себя чувствуешь?

— Нет, просто не надо меня обнимать и… вот этого всего не надо, — она отмахнулась.

— Чего «вот этого всего»? — он удивленно уставился на нее во все глаза.

— Я устала, Римус. Я устала от твоих постоянных попыток обняться, лезешь ко мне со своими поцелуями, — Нимфадора с отвращением фыркнула, и ее волосы резко потемнели.

— Дора, что с тобой? — Люпин опешил от такой «просьбы».

— Нормально все со мной! — огрызнулась она и пулей выскочила в сад.

Римус хотел было пойти за ней следом, но заметил стоящую на лестнице Андромеду.

— Не надо, пусть посидит одна какое-то время. Сейчас только под горячую руку попадешь и все станет только хуже, — она проводила взглядом дочь и с некоторым недовольством в движениях сложила руки на груди.

— Если ей противно, то…

— Римус, она беременна. Такие скачки в настроении свойственны многим. К тому же, она унаследовала в большей степени мой характер, чем Теда. Так что тебе остается просто переждать эмоциональную бурю, — теща прервала его и, проходя мимо, слегка похлопала его по плечу.

 

Нимфадора вернулась в дом только под вечер, да и то, после того, как Андромеда позвала ее к столу. Заметив ее все еще полный отвращения взгляд, Римус стушевался и, пробормотав Андромеде извинения, что поужинает позже, забился в кресло, которое стояло в самом темном углу гостиной, и скрылся за книгой. Весь оставшийся вечер прошел в таком же тихом напряжении: Нимфадора все никак не выходила из своего паршивого настроения, Римус, не желая усугублять ситуацию, так и просидел с книгой, а Андромеда, делая вид, что проводит капитальную уборку на кухне, то и дело бросала укорительные взгляды на дочь. В итоге, не выдержав этой бессловесной атаки матери, Тонкс встала и, раздраженно бросив «я спать», ушла наверх.

— Ну, и как мне быть? Сейчас идти или отсидеться здесь, пока она не уснет? — дождавшись, когда закроется дверь в их спальню, Римус обратился к теще.

— Я не знаю, — она вздохнула, сев на то место, где несколько минут назад была Нимфадора. — Я думала, что она посидит пару часов в одиночестве, проветрится и отойдет, но… Тебе бы спросить сейчас лучше Теда… — она умолкла, а взгляд устремился куда-то сквозь стену.

— С ним все в порядке, — эхом отозвался Римус, стараясь поддержать Андромеду.

— Да, иначе я бы почувствовала, — она резко встала и вернулась к своему прежнему занятию.

Люпин посидел еще пару минут и понял, что реакцию жены предугадать сложно: он может получить скандал и, если пойдет сейчас наверх, и, если попытается дождаться, когда она уснет. Закрыв книгу, он пожелал спокойной ночи Андромеде и, чувствуя на себе ее взволнованный взгляд, поднялся наверх.

Странно, он почему-то был уверен, что теща его так и не примет, что ему придется до конца дней быть с ней на ножах и стараться не пересекаться вовсе. С тяжелым сердцем он согласился на просьбу Теда переехать к ним в дом, когда тому пришлось пуститься в бега от Министерства. Но к большому удивлению, Андромеда уже через неделю-две стала относиться к нему добрее, даже эта деланная улыбка пропала с ее лица. А к концу октября и вовсе они стали общаться так, будто его ликантропия никогда не являлась проблемой для нее.

Остановившись перед дверью, он тяжко вздохнул, набираясь смелости, и зашел в комнату. Аккуратно прошел к своей половине постели и, раздевшись, забрался под одеяло. Тонкс за это время ни разу не пошевелилась и ее дыхание не было замедленно — она еще не уснула. Он осторожно положил ей руку на плечо, но она так же, как днем, резко скинула ее:

— Я же говорила, что не надо, — процедила Дора.

— Все еще?

— Да.

— Я тебе противен? — на последнем слове голос Римуса дрогнул, но Тонкс промолчала.

Они полежали несколько минут в тишине, которая изредка прерывалась уханьем совы за окном.

— Может мне лучше спать на диване?

— Как хочешь, — безэмоционально ответила она и натянула повыше одеяло, всем жестом заявляя, что разговаривать она тоже с ним не намерена.

 

 

11 февраля

 

Услышав сквозь сон грохот посуды, Римус, сам того не желая, проснулся. Нимфадора, не обращая на него никакого внимания, гремела чашками, пытаясь достать свою любимую. Прошло уже больше недели, как жена резко к нему охладела и запретила ему даже касаться себя. Через пару дней он все же перебрался спать на диван в гостиной, потому что во время сна он непроизвольно тянулся к ней: то обнять, то просто прикоснуться, чем мгновенно будил Дору, и она, кипя от недовольства, будила уже его.

Наблюдая, как она готовит себе чай, Римус с тоской подумал, что сегодня будет первое полнолуние, которое за столь долгое время он проведет один. Тонкс вряд ли с ним пойдет. Он, завернувшись в одеяло, не в силах спокойно смотреть на любимую женщину, застонал и отвернулся к спинке дивана. Через несколько минут послышались быстрые шаги мимо него, и Тонкс ушла обратно в спальню. Вскоре входная дверь раскрылась, и в дом вернулась Андромеда — судя по запаху, которое источало Аконитовое зелье, это была точно она. Он протер глаза, усаживаясь на диване, и принял с благодарностью из рук тещи бокал с еще дымящейся жидкостью.

— Жаль, его нельзя сделать по вкусу менее отвратительным, — завидев, как его передернуло после глотка, с грустью проговорила Андромеда.

— Это было бы слишком хорошо для этого мира, — попытался отшутиться Люпин.

Скажи ему полгода назад, что Андромеда станет его подбадривать, а Дора — наоборот будет всем своим видом показывать, что лучше бы его рядом не было, — он бы рассмеялся этому человеку прямо в лицо. Но, увы, этот человек оказался прав.

— Ты как, справишься сегодня в одиночку?

— Да-да, оставайтесь с ней. Мне так будет спокойнее.

 

— И куда это ты пошел? — без особого интереса спросила его Нимфадора у самых дверей.

Римус остановился и посмотрел в окно, за стеклом которого уже начали сгущаться сумерки. После этого вопроса тот факт, что они вместе не отправятся к себе домой в Йоркшир пережидать полную луну, стал настолько незначительным, что о нем можно было не думать. А вот то, что она и вовсе забыла о том, что сегодня полнолуние, — как удар под дых.

— Неужели ты не помнишь какая сегодня ночь? — не сдержав горькой усмешки, спросил в ответ Римус.

Она резко переменилась в лице, приоткрыв рот, но Люпин уже захлопнул за собой дверь, быстро вышагивая за территорию дома для трансгрессии. Слышать ответа он не хотел — было слишком обидно.

 

Ночь он провел на кровати, свернувшись калачиком на Нимфадориной половине и засунув морду под ее подушку. Он дико скучал по ней все это время, а сейчас, наконец, он мог дать волю чувствам и немного повыть от безысходности: находиться рядом и не иметь возможности хотя бы прикоснуться к Доре было настоящей пыткой. И он не мог избавиться от этого, он не мог сбежать от проблемы, как делал это раньше. Он не мог себе позволить оставить ее, как минимум потому, что обещал Теду. Но самое главное: он безумно любил ее и дал слово, что будет рядом с ней, несмотря ни на что. Разве что она его сама не прогонит, но пока Нимфадора об этом, слава Мерлину, не заикалась, а значит в сердце еще теплилась надежда, что жена скоро вернется в привычное состояние.

 

Весь следующий день он не вылезал из-под пледа, который они не стали забирать с собой к ее родителям при переезде. Есть совершенно не хотелось, обратно возвращаться — тоже. Как бы ему ни было стыдно, но он устал чувствовать себя ненужным. Но стрелки неумолимо приближались к отметке в семь вечера, а значит и к привычному времени ужина в доме Тонксов. Если даже Нимфадора не вспомнит о его отсутствии, то вот Андромеда начнет переживать.

Римус в очередной раз хмыкнул этому сюрпризу жизни и, пересилив себя, поднялся с кровати. Определенно, таких тяжелых ночей у него давно не было: все кости болели так, словно все до единой были сломаны, мышцы ныли как будто он всю ночь пытался поднять великана, а глаза, казалось, еще чуть-чуть и лопнут от напряжения и головной боли. Как бы расщеп еще не словить в таком состоянии. Каминную сеть они отключили для экономии — все равно не пользуются, так зачем за нее платить каждый месяц? Хотя вот сейчас она была бы очень и очень кстати.

Все же достаточно сконцентрировавшись для перемещения, Римус вернулся домой к жене и теще. Гостиная с кухней встретила его вечерним зимним сумраком. Ужином даже и не пахло, что было удивительно — Дора сейчас ела за двоих. На втором этаже слышались тихие голоса, но идти наверх он не решился, да и сил особо не было подниматься. Устало выдохнув, Римус грузно завалился на диван и, укрывшись одеялом до макушки, мгновенно провалился в сон, стоило только коснуться головой мягкой подушки.

 

Но поспать долго ему не удалось: казалось, он только что вот уснул, как кто-то очень настырный принялся легонько — но при его состоянии все воспринималось куда сильнее — трясти его за руку.

— Дайте мне еще пять минут, — взмолился Люпин, не желая разлеплять глаза.

— Рем…

Услышав шмыганье носом и этот голос без привычного за последние дни отчуждения, сон сразу же испарился. Рядом с ним на диване сидела Нимфадора и виновато смотрела на него. Он уже было потянул к ней руки, чтобы прижать к себе и успокоить, но вовремя вспомнил о ее «просьбе». Она, заметив, как он отдернул руки и сложил их на груди, резко подалась вперед и, обняв его, уткнулась ему в шею, продолжая всхлипывать.

— Римус, извини меня, — прошептала Нимфадора подрагивающим голосом и, судя по всему, пыталась снова не разреветься. — Прости меня. Я полная дура.

Он на секунду зажмурил глаза, пытаясь понять сон ли это, но ее мокрая от слез щека была слишком реальна.

— Дора, ответь мне только на один вопрос: я тебе противен?

— Римус, я все еще люблю тебя.

— В таком случае я могу?.. — он уже поднял руки в воздух, но до конца не был уверен разрешает ли она ему таким образом ее касаться или все еще нет, и Тонкс тихо угукнула.

Римус повернулся на бок, давая ей больше свободного места. До сих пор не веря в происходящее, он немного прижал ее к себе.

— Тогда что это все было? — он мысленно поблагодарил всех Великих волшебников и волшебниц, которых только знал.

Нимфадора тихо вздохнула, слегка отстранившись, и посмотрела на него так же виновато, как пару минут назад:

— Я не знаю. Я не переставала любить тебя… — она на миг замялась. — О, Мерлин, как это дебильно звучит, — фыркнула она сама себе, недовольно закатив глаза, и ее волосы приняли на пару секунд красный оттенок. — Мне сложно это объяснить… Просто, последние месяцы мое тело… оно… Оно как будто не мое, как будто им управляет кто-то другой. И эмоции контролировать почти не получалось. А в какой-то момент я стала понимать, что от ваших с мамой прикосновений меня и вовсе передергивать начало, — она закрыла лицо руками, уперевшись лбом ему в плечо.

— А сейчас?.. — Римус осторожно убрал ее руки от лица, вновь обнимая.

— Вчера ты меня своим последним вопросом, можно сказать, разбудил. Или что это было. Я уже хотела было пойти за тобой, но, ты же помнишь, мне целитель очень не рекомендовала трансгрессией пользоваться. Только в экстренных случаях. Мама убедила дождаться тебя дома, — Тонкс посмотрела на свой живот. — Ждала тебя сегодня весь день, но ты все не появлялся, а под вечер не заметила, как уснула.

Римус не мог сдержать умилительной улыбки, глядя на жену, — та и правда выглядела немного сонной.

— Рем, ты же простишь меня?

— Да куда я денусь-то? Я тебя как два с половиной года назад увидел — так все, пропал.

 

 

5 апреля

 

Римус сидел на полу напротив их с Дорой спальни и, закрыв лицо руками, безуспешно пытался себя успокоить: это всего лишь роды, она там не умирает, и скоро все закончится. Но чем дольше он так сидел, чем дольше он слышал крики Нимфадоры, тем сложнее было ему находиться в этом вялотекущем ожидании. Неужели она переживает тоже самое каждый месяц, когда приходит время его трансформации? Безумие.

Все началось еще посреди ночи: Дора растолкала его и с тревогой заявила, что, похоже, началось. Через несколько минут его уже из комнаты выгнали Андромеда и вызванная ею целительница, которая до прихода к власти Волдеморта работала в Мунго, а сейчас оказывает посильную помощь в домах волшебников. И, наверное, правильно, что они не дали остаться с женой рядом, — его беспокойство им только бы мешало, а Нимфадоре он все равно бы ничем помочь не смог.

Он не сразу заметил, что из комнаты перестали доноситься крики. Но, услышав детский плач, Римус вскочил и, нервно переминаясь с ноги на ногу, не спускал взгляда с двери. Вскоре она открылась, и появилась миссис Пиклс.

— У вас мальчик, мистер Люпин, — устало, но не менее солнечно улыбаясь, сказала целительница и, заметив, что он впал в ступор, легонько подтолкнула его в комнату. — Идите к ним. Я сейчас вернусь.

На негнущихся ногах он вошел в спальню и увидел сидящую на их кровати Андромеду с его сыном в руках. Рядом лежала обессиленная Нифадора, светясь от счастья и укрытая одеялом. Завидев его, Андромеда поднялась с кровати и протянула ему ребенка.

— Римус, у нас сын, — сообщила ему Дора. — Как мы его назовем? Мы же так и не решили.

Он сел рядом, держа на руках ребенка и переводя восхищенный взгляд с него на Дору и обратно. Потом посмотрел на сидящую на стуле рядом Андромеду.

— Может, Тедди? Эдвард.

— Эдвард? — тихо переспросила миссис Тонкс, начав вращать на безымянном пальце обручальное кольцо.

 

В начале марта не стало Теда Тонкса, и Андромеда несколько дней не выходила из комнаты после этой новости. Нимфадора тоже тяжело переживала утрату, но иногда Римусу все же удавалось уговорить ее выйти и прогуляться хотя бы по саду. Он старался не думать, как много хороших людей, что он знал, остались теперь лишь только в памяти, но с каждой потерей это становилось все сложнее.

 

— Эдвард Римус Люпин, — Дора протянула руки к сыну и, получив этот маленький комочек счастья из рук мужа, принялась с любовью в глазах рассматривать. — Мне нравится.

— Римус… — Андромеда, вдруг очнувшись от горестных мыслей, посмотрела на зятя. — А он… Внук, он…

— Я не знаю. Ничего не чувствую в нем волчьего. Через неделю точно узнаем, — прерывисто ответил он. Римус и правда ничего не чувствовал. Черт, как же он надеялся на хорошие новости.

— Мне кажется, что он пошел в меня, — встряла в разговор Нимфадора, прищурившись на Тедди. — У него же были черные волосы?

Римус и Андромеда с удивлением посмотрели на нее и ребенка.

— Да, Блэковские гены, моя дорогая, сильная вещь, — проговорила Андромеда, пододвинувшись со стулом к ним как можно ближе.

— А сейчас они далеко не такие, — Тонкс протянула Римусу сына, и он с удивлением посмотрел на розоволосого Тедди, прям как Нимфадора, что, не скрывая улыбку, смотрела на Люпина.

— О, поздравляю молодых родителей. Теперь вы познаете всю прелесть воспитания сына-матеморфомага, — Андромеда рассмеялась, откинувшись на спинку стула. — Теперь ты, Нимфадора, наконец узнаешь, как мы с твоим отцом намучились, когда ты была совсем маленькой. Да и не только маленькой. Хотя, если он пойдет характером в Римуса, то считайте, что вам крупно повезло.

Нимфадора театрально надулась и сделала вид, что обиделась на мать. Римус не удержался и поцеловал ее в щеку, и в этот момент послышался щелчок затвора. Они оба с удивлением посмотрели на Андромеду, которая держала в руках фотоаппарат с колдографией.

— Этот день нужно запечатлеть. Особенно в такое время, — не без толики грусти объяснилась она, разглядывая то и их самих, то колдо.