Мой домашний ягуар. Игра в танец (гет)

Порой я ненавижу свою работу. У меня никогда не было повода быть недовольной лордом Ралом, но вот такие моменты, как этой ночью, мне даются нелегко. Все же, если учесть, что в морд-сит берут девочек, которые среди прочих были самыми добрыми и милыми, то можно понять, что мы далеко не бессердечны. Мы умеем сострадать, вот только не ставим эмоции вразрез своей миссии. Свою миссию я провалила не из-за сострадания. Дыхание жизни не может творить чудеса. Не может вернуть внутренние органы в тело, если их уже успел выесть сильный яд. Эта дура-исповедница чем только думала, обрекая сына на такое? Впрочем, думать о ней, о них, я вовсе не хочу. Нахожу утешение в выпивке. Домой путь долгий, отправимся морем до самого Народного Дворца, а в море — что может случиться? Если мой разум будет немного затуманен, страшного в этом ничего я не вижу.

Если в обычное время я избегаю компании Деммина Насса, то как компаньон в попойке он очень даже ничего. Резкий, грубый, похотливый, извращенный, но пить умеет. Мы приканчиваем три кувшина эля, бутыль с вином, и мысли о мальчишке уходят на задний план. Был бы здесь Локи, я бы утопила свои тревоги в нем, но на этом корабле нет того, кто был бы достоин скрасить мой досуг. И я пью. Снова и снова, пока перед глазами не плывет, а речь не становится медленной и бессвязной. Ухожу отсыпаться в надежде на пьяную голову обойтись без сновидений, но они преследуют меня вновь и вновь, двое мальчишек, одного из которых убила я, а другого прикончил Локи. Хочется проснуться, но тут мое нетрезвое тело становится моим врагом. Оно отказывается бодрствовать, а сны превращаются в навязчивые повторяющиеся видения. Меня тошнит, но далеко не от вина. Я едва успеваю склониться к приставленному к кровати ведру для нечистот. Вместе с алкоголем из меня выходит и часть видений. Они уже не такие повторяющиеся, но все равно не менее навязчивые. Выспаться не выходит, большую часть ночи я просто сижу с книгой пути на коленях и думаю о том, как бы мне хотелось сейчас поговорить об этом. С лордом Ралом, лучше всего, но у лорда и без меня забот хватает. Личное с господином не обсуждают. Так как книга пути односторонняя, я не могу связаться с Далией, подругой детства, и я даже была бы рада колкостям трикстера, но и он далек. Эти пять дней, что нам предстоят, будут худшими в моей жизни. Да, морд-сит умеют сострадать и сожалеть, но только тогда, когда никто не видит. Наедине с собой, другого нам не дано.

* * *

Констанция в отчаяньи заломила руки перед тем, как взяться за перо. Ей нужно было написать лорду, что две недели спустя Локи Лафейсон все еще не надел Рада-Хань, и объяснить, почему. В который раз. Уже двенадцатое сообщение подобного типа, и требовалось подобрать слова так тщательно, чтобы и в этот раз магистр не отстранил ее.

С ней никогда не бывало такого, чтобы питомец не сдался на ее милость. Три дня, месяц — не суть. Она брала его приступом, так или иначе. Ее эйджил, ее верный друг, всегда был хорошим помощником в этом деле. Но в этот раз все пошло не так. С самой первой минуты, когда Кара передала питомца ей, стало ясно, что он не так прост, как все до него. Его любовь исчезать в этом противном зеленом дыме кошмарно мешала даже приблизиться к нему, что уж говорить о том, чтобы надеть на него Рада-Хань или применить силу эйджила. Нет, этот божок играл с ней, как кот с мышью, не давая ей покоя все две недели. Сутки до Народного Дворца он заговаривал ей зубы так, что голова пухла, а затем, когда она доставила его в его «покои», оставшись при нем скорее не госпожой, а надсмотрщицей, он и вовсе не оставил ей ни минуты отдыха. Ее целью было надеть на него чертов антимагический ошейник, ради этого она не спала ночами, выжидала. Но и он не спал, читал книжонку, пялился на звезды за окном. Ее питье с сонным порошком он очищал своей магией, как и всю пищу, которую ему приносили. На правах царевича, он требовал только лучшее вино и лучшие кушанья, и Констанция вынуждена была распоряжаться об этом. Приказом лорда было хотя бы задержать Лафейсона до его приезда, но Констанция понимала, что если по возвращении магистр не увидит на шее трикстера Рада-Хань, то будет очень недоволен ею.

А Рада-Хань надеть все никак не получалось. Констанция чего только не предпринимала — соблазняла его (тщетно), обращалась за помощью к Сестре Тьмы*, чтобы та выкачала весь его хан своей дакрой**, но Лафейсон не подпускал к себе, а при малейшей опасности исчезал. Да так, что Констанции его потом часами приходилось искать. То, что он не покидал дворец, хотя мог, все же обнадеживало, а еще он не злился из-за ее попыток насильно лишить его сил. Скорее, потешался. В итоге Констанция пришла к выводу — пытаться не стоит. Только большая хитрость могла помочь в ее деле, но морд-сит не могла придумать ничего, что было бы действительно эффективным.

Глубоко вздохнув, она перевела взгляд на небо за окном. Этот летний жаркий день был омрачен темными тучами, и молнии пробивались через пушистые облака, сопровождаемые глухими перекатами грома. Пахло дождем, хоть вода еще не падала с небес.

«Словно гневается кто-то», — промелькнуло в голове у Констанции перед тем, как она склонилась над книгой пути и вывела: «Мой лорд, мне очень жаль, но трикстер все еще при полной силе…»

О да, Локи был при всех своих силах. Его хан был мощным, как никогда. Даже туч на небо нагнал, хоть это и прерогатива его брата. Он злился и тревожился, и не ощущал себя способным успокоиться. Перебирая в пальцах кожаный алый шнур с косы Кары, он думал о том, что только что видел в омуте этого шнура. Он видел разбитую и сломленную морд-сит, свернувшуюся калачиком на кровати в своей каюте, глотающую непролитые слезы и мучающуюся всем сердцем. Он не знал, в чем причина ее состояния, а на расстоянии не мог проникнуть в ее разум, но он видел результат — такой Кара была в день, когда велела ему убить мальчика. Этого он не сделал. Скрыл мальчишку магией, а по утру отвез в ближайшую деревню, к бабке. Убить его рука не поднялась. Однажды Один нашел его, брошенного младенца, в снегах Йотунхейма. Йотуна. Врага. Но Всеотец не оставил его умирать. Не обрушил на него и милостивую смерть. Он дал ему шанс жить. Локи не мог поступить с мальчиком иначе, ведь увидел в нем себя. Все, что он мог — стереть мальцу память, чтобы не мстил, когда вырастет, и отдать в руки родного человека. Как же Кара злилась на него, найдя в той деревне…

Локи усмехнулся своей мысли, но в тот же миг улыбка потухла, потому что шнур в руках снова напомнил ему о том, как Кара сейчас разбита. Хотелось утешить ее, но она была слишком далека, чтобы можно было донести ей послание. Отправить к ней ворона с письмом — долго. Да и что его письмо, сухие слова, смогут сказать ей?

Тучи за окном все сгущались, наконец найдя выход в сильном ливне, стеной застлавшем мир.

Возможно, хоть одна капелька этого дождя достигнет Кары?

Он снова свернул из жгута омут и, проделав некоторые манипуляции, воссоздал картинку. Она все так же лежала на постели, глаза ее были закрыты, но Локи не был уверен, что она спит.

— Кара… — прошептал он в центр омута. А вдруг?

Она шевельнулась. Услышала ли? Возможно ли такое, или совпадение?

Он попробовал вновь.

— Я с тобой, — уже громче сказал он, бросив косой взгляд на дверь — не войдет ли докучливая Констанция?

Кара шмыгнула носом, все так же не поднимая головы, крепче прижала колени к груди.

— С тобой, — повторил он, и тут губы Кары шевельнулись.

— Я одна, — проскулила она тихо. — Одна.

Был ли это ответ на его слова, либо же просто принятие одиночества, но Локи в этот раз прямо-таки выкрикнул: — Не одна! Слышишь, не одна!

Он не мог допустить, чтобы Кара ощущала себя настолько одинокой, как и он всю свою жизнь.

В этот раз она встрепенулась. Вскочила, огляделась. Услышала-таки?

Нет, просто в дверь постучали.

Локи разогнул омут, позволив шнуру выскользнуть из руки на колени. Он не знал, почему судьба смертной так заботит его. Возможно, он увидел в ней то же одинокое существо, каким был и сам, а возможно, и где-то в глубине души он это знал, она просто нравилась ему.

«Девочка с крысами, когда ты успела стать частью моей жизни?», — Локи опустил голову, прикрывая глаза. Он вспомнил слова, которые сказал отцу в Асгарде, и теперь, через две недели после этого, он вдруг осознал, что, возможно, в какой-то мере говорил Одину правду.

* * *

Остальные дни до возвращения в Д’Хару я провожу в заботах, благо двадцать душ человек на корабле способствуют тому, чтобы чем-то занять себя. Я муштрую д’харианцев под хмурые взгляды Деммина Насса. Еще бы, я ведь больше не пью с ним, а то, что я занялась делом, заставляет и его соблюдать сухой закон, ради приличия. Естественно, ему это не особо по душе, но после того, как один мальчишка-солдат входит в его каюту, Насс уже выглядит не так хмуро. Его личная жизнь меня нисколько не заботит и ни грамма не интересует.

Однако и он, и я вздыхаем более свободно, когда видим знакомые берега. День пути, и мы окажемся в Народном Дворце. Интересно, лорд Рал уже вернулся туда? А Локи? Он все еще там? Удалось Констанции сломить его? Наверняка, да, у нее богатый опыт и сильная воля. Впрочем, Локи ведь тоже не слабак. Мне интересно будет узнать, как проходило это обучение. Действительно ли это я не справилась, либо фрукт оказался всем не по зубам? Что ж, скоро я выясню это.

Однообразный путь через скалы и леса радует больше, чем плаванье. Нас встречают десятеро солдат из стражи Народного Дворца, с ними кони для меня и Деммина Насса. Мы отбываем с этим сопровождением, прихватив бутыли с кровью, прочие д’харианцы доберутся до дворца пешком.

Мы скачем без отдыха, перекусывая в седле, и к вечеру следующего дня достигаем заветного холма, на котором воздвигнут город. Солнце клонится к закату, и я представляю себе, как очень скоро окажусь дома, там, где закат особенно ярок. Башня морд-сит при дворце является самой высокой башней Д’Хары, и из ее окон открывается такой вид, словно закат не где-то там, а вокруг. Смесь всех оттенков красного особенно хороша на подвешенных к потолку телах питомцев. От этого света кожа становится такой мягкой, теплой, совершенной. Он скрывает мелкие недостатки, а крупные компенсирует своей удивительной гаммой. То, что морд-сит никогда не любуются природой, еще не значит, что мы не подмечаем красоту. У нас своя поэзия, ярче всех этих стишат из книжонки Локи. «Безмолвие и слово», — говорил он. Что ж, в поэзии закатного света на покоренном теле есть и свое безмолвие, и слово. Все мы — творцы прекрасного.

Я скучала по дому, по питомцам. Это не та тоска, с которой вспоминают возлюбленных или близких, подобной губительной привязанности морд-сит лишены. Я скучала по ощущению полезности, которая всегда чувствовалась в момент, когда очередной смутьян оказывался возвращен мною на путь истины и правды.

Хоть морд-сит и положено перебираться из башни в башню раз в несколько месяцев, башня при дворце является моим домом большую часть года. Сестры отбывают и прибывают, а мы с Далией и Трианой практически круглый год присутствуем подле лорда Рала. Иногда нас тоже отсылают, но очень ненадолго, и я надеюсь, что в этот раз смогу задержаться подольше. Впрочем, я ведь снова не исполнила приказа моего господина, так что мое отстранение вполне возможно и заслужено.

Мы прибываем без лишних почестей, нас встречают лишь трубами, возвещающими о моем возвращении, и служанка из числа моих питомиц бежит выполнять мои первые приказы. Приказов как таковых у меня нет — я хочу лишь поесть, принять ванну и поспать. Лорда Рала во Дворце еще нет, но он прибывает с утра, так что я должна быть готова встретить его, как полагается.

Я принимаю ванну в общей купальне. Далия, близкая подруга, протирает мою спину губкой, придавая ей запах лаванды и эвкалипта. Она не спрашивает ни о чем, а я ничего не рассказываю. Я рисую узоры на запотевшем мраморном полу. Завитки, кружочки. Глупости. Прислужница молча ожидает в стороне с гребнем, но я не хочу, чтобы она касалась меня. Слишком долго вокруг были только чужие. Уход за собой я хочу сейчас доверить только кому-то, кому доверяю.

Далия мила и обходительна, она проводит гребнем по моим волосам аккуратно, бережно, а когда я встречаюсь с ней взглядом в резном зеркале, мягко улыбается в ответ.

Далия нужна была мне шесть дней назад. Нужна, как никогда не была и едва ли будет когда-то еще. Но то было шесть дней назад. Я справилась сама. Я всегда справляюсь.

— Констанция сломала трикстера? — спрашиваю я, когда подруга заплетает мне косу.

Далия смеется.

— Нет, и она в бешенстве.

В бешенстве. Что ж, Констанции это будет полезно.

— Неужели так сложно надеть на человека Рада-Хань? — спрашивает подруга сама себя и пожимает плечами. — Скажи, ты бы смогла сделать это?

— Сделать что? — я оглядываюсь на нее, в ее карих глазах я замечаю некоторый вызов и насмешку. — Надеть на него ошейник? Он не питомец, он гость лорда Рала, так что я бы даже пытаться не стала. К тому же, это головная боль Констанции, не моя.

Далия кивает, хмыкнув что-то нечленораздельное. Заканчивает плести мне косу и протягивает ладонь.

— Пойдем. Я помогу тебе расслабиться.

Я знаю, к чему она клонит. Морд-сит непривередливы во всем, включая отношения, и мы с Далией греем друг друга ночами время от времени. Но сегодня я не хочу.

— Я устала с дороги, — говорю я, притворно зевая. — Давай как-нибудь потом.

— Ладно, — в равнодушном тоне я слышу обиду. Плевать, я не обязана делать что-то, чего не хочу.

— Доброй ночи.

Далия мнется в комнате еще несколько минут, но когда я укладываюсь в постель, уходит, пожелав мне хорошего сна.

Оставаясь в одиночестве, я понимаю, что сон — это вовсе не то, чего я хочу. Стоит только закрыть глаза, как я представляю лицо с широкой хитрой ухмылкой и темными, почти синими, глазами. Он здесь, во дворце. В паре поворотов от меня. Он то, чего я хочу сейчас. Завтра лорд Рал вернется, и мое внимание всецело перейдет к нему, но сегодня я вольна делать то, что пожелаю.

Я встаю, накидываю на тело лишь красный шелковый халат, проскальзываю в коридор и бегу со всех ног. Прочь из башни морд-сит, к гостевому крылу. Стража шарахается в стороны, потому что бежать морд-сит может заставить лишь острая необходимость, мешать они не смеют.

— Где гость? — спрашиваю я первого встречного д’харианца.

— Моя госпожа, я не понимаю… — принимается мямлить он.

— Трикстер, — рявкаю я раздраженно.

— В с…с…синей к…к…комнате… — заикается стражник, за что ему хочется врезать, вот только эйджилы я не прихватила с собой.

— Свободен.

Д’харианец скрывается из поля зрения, а я бегу к синей комнате, комнате для почетных гостей.

У двери оказывается двое стражников, что напоминает мне, что гость — лишь формально гость. Он пленник в дорогой обертке услужливости и роскоши.

— Пошли вон.

Стражники, замечая меня, вытягиваются по струнке, но уходить не торопятся.

— Что не ясно? Я сказала — прочь с глаз моих.

— Госпожа Кара, — обращается ко мне старший, седой и бородатый, — госпожа Констанция велела не покидать пост, и ее распоряжение…

Я прикладываю его лицом о свое колено, отчего из носа у него брызжет кровь. Ну вот, испортил дорогой шелк.

— Вон, — повторяю я тихо, стражи переглядываются и принимают самое верное решение — уходят.

— Что здесь происх… — из-за открывшейся двери на меня смотрит Констанция. — Кара.

— Привет, Констанция.

Она выходит ко мне, притворив за собой дверь.

— Ты не вовремя, — шипит она. — Он только начал раздеваться.

Раздеваться. Кажется, я повторяю слово вслух. Что ж, кто я такая, чтоб мешать их утехам?

— Я пришла напомнить, что неплохо бы надеть на него уже Рада-Хань, — говорю я холодно. — Ты подводишь лорда.

Констанция склоняет голову набок, изучая меня взглядом. Что — думает, что все обо мне знает? Долг для меня важнее всего прочего. Пусть не забывает, зачем ее приставили к трикстеру.

— У меня все под контролем, — говорит она, плотоядно улыбаясь, и тянет змейку на своем костюме немного вниз. — Ну все, не отвлекай, мне пора.

Она расправляет плечи и, гордо вскинув голову, возвращается в покои.

Внезапно я ощущаю весь холод этой ночи. Тонкий халат совсем не греет, тело покрывается мурашками, вызывая неприятные ощущения в районе спины. Обнимая себя руками, я ухожу согреваться у камина, спать, да что угодно.

Вопреки всем моим планам, вдруг обнаруживаю себя в саду у куста с белыми розами. Здесь еще холоднее, чем во дворце, и я не знаю, что потянуло меня прийти сюда.

— Они прекрасны, не так ли?

Я взрагиваю от неожиданности. Голос похож на галлюцинацию, но он такой близкий и такой реальный.

— С возращением, кстати говоря.

Плотная кожаная ткань опускается на мои плечи, я не оборачиваюсь, но это и не нужно. Я узнаю этот голос, эту зеленую кожу камзола с золотыми вставками, эти длинные пальцы, которые сейчас пробегают по моему затылку, пропуская по телу очередные мурашки.

— Почему ты здесь? — спрашиваю я равнодушным тоном, не отрывая взгляда от белых бутонов. — Я слышала, у вас с Констанцией сейчас намечается что-то грандиозное.

Глухой смех за моей спиной заставляет даже пальцы немного трястись. Я чувствую это затылком, и явственно вижу лицо Локи в этот момент.

— Грандиозное, значит? — пальцы пробегают под подбородок, и я невольно откидываю голову назад. — Видимо, поиски меня. После того, как Констанция подсунула мне очередной сонный напиток, я переместился сюда. Не люблю, когда мне навязывают правила.

О да, я знаю это.

— Сегодня у меня нет правил, — тихо говорю я.

Ладони скользят по моим плечам, переплывают на живот. Они горячие, а прикосновения — нежные, я чувствую это через тонкую ткань халата. Мое тело помнит эти руки. Помнит, на что они способны. Вот только сейчас они не делают ничего из того, что рисуют мне образы в голове.

Локи лишь прижимает меня к себе. Крепче. Как никогда прежде. Без всяких причин и умыслов. И я вовсе не собираюсь возражать.

— Как ты? — вопрос не совсем понятен мне.

Как я? А что со мной может быть не так?

— Все прекрасно. Как всегда.

Пальцы на моем животе вздрагивают, но вмиг расслабляются.

— Хорошо. Я рад.

Мне хочется развернуться, наконец увидеть его, понять, что это не выдумка, не очередная фантазия, не иллюзия и не сон. Но я не делаю этого, потому что не хочу упустить момент. Мне тепло и спокойно, и я впервые за долгое время по-настоящему отдыхаю.

— Завтра возвращается лорд Рал, — говорю я через время.

— Я знаю. Завтра великий день переговоров, — голос тихий и спокойный. Если Локи и нервничает перед важным днем, то не признает этого.

— Ты все еще без Рада-Ханя, для тебя это хороший знак.

— Волнуешься за меня? — я не вижу улыбку, но слышу ее.

— Не хочу, чтобы потом возникли проблемы с твоей божественной родней, — отрезаю я в ответ чересчур резко, пожалуй. — Лорду Ралу это ни к чему, и так Искатель продыху не дает.

— Кстати, я был в замке, когда Искатель шкатулки стащил, — Локи откровенно смеется. — Подослал девчонку. Ходила здесь, как мышь, думала, что ее никто не видит. Я запросто мог отнять у нее шкатулки.

— Не стал. — Я не спрашиваю, утверждаю.

— Не стал. Я уже говорил, Кара, что этот мелочный мир с его глупыми людьми не привлекает меня. Есть высоты более желанные.

— Лорд Рал никогда не допустит, чтобы кто-то добился высот больших, чем он. Тем более, когда шкатулок у него больше нет.

Я не вижу смысла лгать, Локи наверняка и сам понимает это, не дурак.

— Как говорится — попытаться стоит, — он разворачивает меня к себе, и впервые за три недели я вижу его. Такого привычного, насмешливого. Когда он не пытается злить меня, он вполне себе милый. Особенно без своего дурацкого рогатого шлема. Длинные черные волосы колышутся на ветру, зеленая рубашка расстегнута на пару крючков, и это напоминает мне о том моменте, когда я сама, крючок за крючком, избавляла его от преград между нами. Я хотела его, я и сейчас хочу, но что-то в его взгляде говорит мне, что это будет лишним. Я не нужна ему теперь, когда три недели рядом с ним была красавица Констанция. Тогда, в лесу, я была единственным возможным вариантом, но теперь, когда выбор не ограничивается одной мной, его интерес ко мне гаснет. И я не удивлюсь, если сейчас он уйдет.

Но он не уходит. Вместо этого он берет мое лицо в ладони и, склонив ко мне голову, шепчет: — Здравствуй.

Немного запоздалое приветствие, и, несмотря на всю абсурдность этого приветствия, я вторю ему ответным: — Привет.

И когда он целует меня, в темном саду, овеваемом холодным ночным ветром, я чувствую тот покой и безопасность, которые искала весь свой путь от Валерии. Может я и поспешила с выводами. Может я и представляю для него некоторый интерес. Как и он для меня. И когда зеленая дымка окутывает нас, я не задаю лишних вопросов. Куда угодно, в этих объятьях я не боюсь неопределенности.

*Сестры Тьмы — прислужницы Хранителя

**Дакра — https://pp.userapi.com/c613428/v613428264/4217/HQ_U5oz9Cd0.jpg

Действие дакры таково — если ее вонзить в кого-то, то можно перекачать его магию в себя, либо просто обездвижить.