Ворон (джен)

— Хэй, Том. Ты же видел, какая у нас Гермиона? Самородок. И при этом — магглорожденная. Она ломает твою теорию одним своим бытием…

— Отнюдь, — возвел глаза к небу Том, — я уверен, что девочка — бастард одного из великих родов. Есть, конечно, вероятность, что она — потомок сквиба, изгнанного в мир магглов. Но я так не считаю. Она слишком талантлива. А значит — полукровка…

Вечерело. Сонный полумрак Косой Аллеи дышал дождевой влагой, мокрой ржавчиной и ароматом свежесваренного кофе. Пустынная улочка встретила явившихся из ниоткуда магов торопливо моросящим дождем, лужами и обрывками газет.

— Нилли перенесла, мой король, — эльфийка смотрела на Геру с бесконечным обожанием, — Нилли счастлива помогать Отцу Эльфов. Что ещё Нилли в силах совершить?

— Пройдись по магазинам, нужны зелья, способные восстановить тело и разум мага, много лет гнившего в Азкабане, — Гера вручил домовушке кошелек.

— Нилли сделает, Нилли купит, — торжественно пропищала эльфийка, порывисто прижимая к груди кошелек. И исчезла.

Герман вцепился в локоть Реддла и потащил его в пролет между магазинами, в темноту, к урне с тряпками и к грудам битых черепков.

— Что происходит? — Реддл хмурился и озирался, — книззлова печень, Поттер! Что мы делаем на Косой Аллее?

— Я должен уточнить кое-что у Олливандера, — Герман достал трофейные палочки, добытые в свою первую ночь в этой реальности и снял очки, утирая глаза.

— Разве они доставляли неудобство? — приподнял брови Реддл.

— Меня смущает сам факт того, что их владельцы так упорно пытались изничтожить незнакомого сопливца, мимохожего малолетнего маггла. А эти двое приняли меня именно за маггла. За маггловского ребенка, — Герман рассеянно покрутил в руках палочки и припрятал под джинсы, за голенища тяжелых армейских сапог, — этот вопрос давно мучает меня.

— Поехавшие наркоманы, — брезгливо дернул щекой Реддл, — акт немотивированной агрессии. Для таких вещей, Поттер, не нужны сложные логические построения и четкая мотивация. Послать в тебя аваду может любой убогий дегенерат Лютного. Не трепи нервы.

— Ничто не случается просто так, — задумчиво пробормотал Гера, налил в бумажный стакан из фляги оборотное зелье, осторожно поместил туда клок чьих-то серебристых волос и всучил стакан Тому. Зелье помутнело, приобретя вид ледяного, клубящегося туманом голубовато-белого тягучего месива.

— Чьи? — приподнял брови Том, забирая стакан.

— Люциуса Малфоя, — отозвался Гера, глотая свою порцию оборотного и мучительно обращаясь Драко Малфоем.

* * *

Поход к Олливандеру получился каким-то странным и дерганным. Реддл, натянув обличие лорда Малфоя, мерзил вдохновенно и тонко. Гера скромно отмалчивался и мялся у входа. Каких-то двадцати минут хватило, чтобы выяснить следующее: первые люди, убитые Германом, находились в розыске, практиковали темнейшие техники и были опиумными наркоманами. Собственно, занимались братья Айрис тем, что умервщляли магглов, ловили посмертные слепки их личностей в камни душ и продавали в Лютном. А вырученные деньги спускали в грязных притонах и портовом кабацком чаду. Не то, чтобы Герман удивился, но был уязвлен — он все-таки ждал чего-то большего.

Где-то вдалеке, впереди, за спинами студентов трясся и заикался Квирелл. Трупная вонь вперемешку с густым чесночным духом давила, душила и заставляла глаза слезиться.

Гермиона и Герман наложили на себя заклятье головного пузыря. Нотт рисовал в конспекте жуткие рожи и вслух мечтал выспаться хоть раз в неделю. Том рассеянно строчил в блокноте какие-то формулы и чертил таблицы. Чередуя даэдрические руны и арабские цифры, вычисляя что-то и марая руки чернилами. Справа Рон и Симус под столом активно резались в морской бой. Впереди, рядом с Гермионой, сумрачный Невилл сосредоточенно возил по парте добытым где-то гвоздём. Под неодобрительно-ироничным взглядом Грейнджер. Царапины складывались в очертания какого-то диковинного кактуса с тентаклями и человеческим лицом. Сам же Невилл излучал всем своим видом сонливость и апатию.

— К-к-красные к-к-к-колпаки это с-с-с-с-с-с-свирепые карлики, к-к-к-к-которые п-п-п-п-п-п-п-появляются везде, г-г-г-г-г-г-г-где когда-либо проливалась к-к-к-к-кровь и с-с-с-с-с-с-совершались насильственные действия, — страдальчески вещал Квиррелл, — э-э-эти злобные с-с-с-с-с-с-существа — а-а-а-а-аатрибут мифологии Шотландии. С-с-с-с-с-с-считалось, что их к-к-к-к-красные к-к-к-к-колпаки (от к-к-к-к-коих они и получили свое название) о-о-о-о-о-окрашены к-к-к-к-кровью убитых людей. П-п-п-п-п-п-п-п-п-п-при первой же во-во-возможности они норовят п-п-п-п-п-п-подкрасить их с-с-с-с-с-с-свежей к-к-к-к-кровью.

Герман зевнул и сонно подпер кулаком щеку. Головной пузырь лопнул с сухим, коротким хлопком. Гера поморщился. Чувствовал он себя премерзко. Шрам нестерпимо ныл всякий раз, когда Квирелл поворачивался к аудитории затылком.

— Он разлагается, — Том разглядывал профессора с почти профессиональным интересом и обидой, пожалуй, — и физически. И магически. О, этот неподражаемый смрад! Мог бы допустить, что состояние Квиррелла — последствия встречи с каргой, но я ощущаю гнилостное амбре двух магических потоков вместо одного. Профессор одержим. Ряд внешних признаков также указывает на это. Мне неприятно это говорить, но от него веет моей магией. Точнее, ее распадом. Квирелл одержим одним из осколков моей личности.

— Ты уверен, Том? — зашептала Гермиона, развернувшись к парням и прикрывать книгой, — это серьезное обвинение.

— Со-со-согласно ш-ш-шотландской демонологии К-к-к-к-к-к-к-к-к-красные к-к-к-к-к-к-к-к-колпаки относятся к с-с-с-с-с-с-с-своеобразной «разновидности» г-г-гномов, — косноязычно взывал к студентам Квирелл, — Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-шотландия славится за-за-замками, в которых обитают п-п-п-п-п-п-п-п-п-привидения. Красные ко-колпаки в большинстве с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-случаев п-п-п-п-п-п-п-п-п-появляются и-именно в з-з-з-з-замках, в которых когда-либо с-с-с-с-с-совершилось п-п-п-п-п-п-п-п-п-преступление (появление на п-п-п-п-п-п-п-п-п-полях с-с-с-с-с-сражений — уже в-в-в-в-в-в-вторичная их ф-ф-ф-функция). Они — исключительно п-п-п-п-п-п-п-п-п-представители нечистой с-с-с-силы, в-в-в-вредоносной и враждебной л-л-л-л-л-л-людям. Красных к-к-к-колпаков можно встретить и на тер-р-ритории Х-х-х-х-х-х-х-х-хогвартса: в За-за-за-запретном лесу, а также в л-л-л-л-л-лесу Дин.

— Красные колпаки — это программа третьего курса, — недовольно обернулась Гермиона к сумрачному Невиллу. Герман уговорил Лонгботтома сесть с Гермионой на зельях. И теперь он сидел с ней практически на всех совместных парах Слизерина и Гриффиндора, — они есть в экзаменационных вопросах третьего курса. Почему профессор Квиррелл настолько опережает программу?

Невилл только пожал плечами. Нотт что-то зашептал, склонившись к Забини и украдкой покосился на затянутые в полосатые чулки коленки девчонки.

— Он испытывает меня. Провоцирует, — глаза Реддла опасно сузились, но высокий голос остался холодным и равнодушным. Он не сводил глаз с Квирелла, сдержанно, вежливо улыбаясь, — на первом курсе я был одержим красными колпаками. И отчаянно жалел, что их изучают только на третьем курсе. Что он хочет сказать? Жалкая гниль, кем он себя возомнил?

— Любишь же ты себя, — сокрушенно вздохнул Герман, растирая утомленные глаза.

Томас Реддл не ответил. Он под столом ткнул палочкой в ползущую по стене муху, отчего та выросла до размеров воробья. Герман почесал затылок и снабдил муху черными чулками в сеточку, алым корсетом и многослойным вишневым кружевным платьем. Тем самым. Из старых фильмов про кабаре, да. Невилл выронил гвоздь и во все глаза уставился на чудо чудное. Нотт, сидящий с Забини, засопел и полез в сумку за книгой. Дин Томас растолкал Парвати и, ухмыляясь, увеличил муху заклинанием до размеров королевского пуделя.

— Гееерми, — позвал Гера и дернул Гермиону за волосы, — ну давай же, Герми. Этой крошке нужна твоя помощь.

Гермиона скептически закатила глаза, но шепотом наколдовала мухе белоснежные локоны как у Мэрилин Монро и гротескный, вырвиглазный макияж.

— Фу. Вы ужасны, — надулась Паркинсон.

— А сделай мне также, — завистливо засипела Миллисента Булстроуд, — у папани книжки есть. Толстые. Приволоку.

— Ох, Милли, — Гермиона тяжело вздохнула и подняла палочку, завивая заклинанием волосы самодовольно заулыбавшейся Булстроуд, — ты не обязана. Не забудь, заклятье слабое и спадет через шесть часов.

Герман и Том увеличили муху до человеческих размеров. Под тихое фырканье окружающих Том направил палочку на муху и одними губами выдохнул:

— Империо.

Квиррел, старательно заикаясь вещал, совершенно не замечая беззакония, творимого на задних партах:

— П-п-п-п-по сведениям Н-н-н-ньюта С-с-с-с-с-с-скамандера, эти г-г-г-г-г-г-г-г-гномоподобные с-с-с-с-с-создания живут в норах в местах бывших с-с-с-с-с-сражений, где когда-то была п-п-п-п-п-п-п-п-п-пролита человеческая к-к-к-к-к-к-к-к-кровь. Хотя их нетрудно отогнать п-п-п-п-п-п-п-п-п-при п-п-п-п-п-п-п-п-п-помощи чар и заклинаний, К-к-к-к-к-к-к-к-к-красные к-к-к-к-к-к-к-к-колпаки очень опасны для одиноких м-м-м-м-маглов, на к-к-к-к-к-к-к-к-которых они нападают п-п-п-п-п-п-п-п-п-по ночам и м-м-м-м-могут забить н-н-н-н-н-н-насмерть дубинками. Обитают п-п-п-п-п-п-п-п-п-преимущественно в С-с-с-с-с-северной Европе…

И умолк. Вытаращив глаза и шумно глотая воздух — прямо перед Квирреллом на пару задних конечностей приземлилась гигантская муха. Человекоподобная лупоглазая навозница с кошмарным макияжем, длинными алыми ресницами и манерами портовой девки. Чудище качнуло бедрами и засучило передними лапками, затянутыми в алый шелк перчаток. Класс притих и замер.

Забини, пакостно ухмыляясь и хоронясь за спинами студентов, поднес к губам губную гармошку и заиграл «Веселую вдову» Франца Легара. Разбитной мотив понесся по классу, нагло и весело. Муха нехотя щелкнула хоботком и, вскочив на преподавательский стол, принялась лихо отплясывать канкан. Под губную гармошку и истеричное сипение, донесшееся откуда-то из-под профессорского тюрбана. Грянувший следом гогот двух десятков глоток похоронил под собой все отчаянные попытки Квирелла воззвать к совести своих студентов. Реддл, мстительно улыбаясь, под столом ткнул палочкой в сторону горе-профессора. И бедняга Квиррелл безвольно полез на стол. Где и составил компанию монструозной мухе. Канкан давался Квиреллу не в пример тяжелее, чем его крылатой партнерше. Но, видит Бог, бедняга старался!

— Прекрати это, ты, бесполезный кусок дерьма! — истошно завопил тюрбан Квиррелла, — прокляну! Выпотрошу!

— Глядите, тюрбан умеет говорить! — радостно заорал Финниган, — Дин, ты продул. Гони мне мои шесть сиклей!

Дин Томас, посмеиваясь, зарылся в карман и высыпал в конспект Симуса горсть монет.

— Том, убери с бедняги империо, — укоризненно зашептал Герман, — его сейчас заавадит собственный квартирант.

— Этот жалкий смрадный ошметок меня… смеет думать, что он — Темный Лорд. Что он имеет право меня проверять, — холодно отозвался Том на парселтанге, — я покажу ему как сильно он заблуждается.

Но заклятие снял. После чего бедняга Квирелл, держась за сердце, сполз с преподавательского стола и вывалился за дверь кабинета, спотыкаясь и путаясь в полах собственной мантии. Монструозная муха лениво поднялась в воздух, приняла свой обычный вид и, деловито жужжа, вылетела в окно.

* * *

— Браво, Гарри.

— Браво, Томми.

— Искренне жаль, что вы слизеринцы…

— Но Её Величество Шалость…

— Сама знает, в кого тыкать своей кривой клюкой.

Близнецы, насмешливо фыркая и переглядываясь, ненавязчиво втащили Геру и Тома в пустующий класс и заблокировали дверь. Лицо Реддла пошло пятнами, глаза опасно сузились, а рука автоматически полезла за палочкой. Гера хлопнул его по плечу, отвлекая. Близнецы хитро переглянулись и один с сомнением протянул:

— Даже не знаю, Фред, не рановато ли им…

— В самый раз. Это даже символично, они тоже братья, Джордж, — ухмыльнулся второй, — и будь они девицами, сегодняшняя шутка сошла бы за достойное приданное к этим двум…

— Но они не девушки Фред, — трагически покачал головой Джордж, — поэтому мы просто поприветствуем достойных преемников…

— Крепко запомните — Пивз всегда непрочь сеять хаос и разрушения, — наставительно сообщил Джордж, — его легко подбить на любую пакость…

— Но отвязаться от его компании о-очень непросто, — близнецы обменялись понимающими ухмылками.

— Что происходит-то? — тихо поинтересовался Герман, глядя как близнецы достают, хитро переглядываясь, какой-то очень большой квадратный кусок старого пергамента. Не то, чтобы он не догадывался, но отчаянно хотелось услышать все своими ушами.

— Вот вам наш подарок! — один из близнецов торжественно протянул его Тому. Совершенно чистый пергамент, без единой строчки.

— И что же это такое? — Том поднял глаза.

— Это, Томми, секрет нашего успеха, — улыбнулся Джордж и нежно погладил пергамент.

— Нелегко с ним расстаться, — кивнул, взлохматив Реддлу прилизанные волосы, Фред, — но мы решили, что вам двоим он нужнее.

— Мы-то его наизусть знаем, — деловито хмыкнул Джордж, — поэтому и вручаем вам. Нам он больше ни к чему.

— И что я буду делать с куском старого пергамента? — сухо кашлянул Реддл.

— С куском старого пергамента?!— Фред зажмурился и скорчил такую рожу, будто Том смертельно его обидел и не извинился, — Давай. Объясни им, Джордж.

— Когда мы учились на первом курсе, парни, мы тогда были совсем еще зеленые, беззаботные и невинные…

Герман хмыкнул. Том хищно ухмыльнулся.

— Во всяком случае, более невинные, чем сейчас. Ну так вот, мы как-то рассорились с Филчем.

— Взорвали в коридоре грязевую бомбу, а Филч почему-то на нас разозлился…

—…затащил в свой кабинет и, как водится, стал грозить…

—… наказанием…

—… четвертованием…

—… мы слушали, слушали и вдруг заметили особый ящик с табличкой: «Конфисковано, очень опасно».

— Я даже догадываюсь, что было дальше… — улыбнулся Гера.

— Ну, а как бы ты поступил на нашем месте? — пожал плечами Фред, — Джордж кинул еще одну бомбу, и, пока Филч суетился, я открыл ящик и взял вот этот кусок пергамента.

— Что тут плохого? — прибавил весело Джордж, — Филч не знал, как с ним обращаться. Хотя, раз отобрал его, наверное, догадывался, что это такое.

— И вы, естественно, знаете, что с ним делать? — тонко улыбнулся Том.

— Знаем, — Фред самодовольно улыбнулся, — да, Томми. Этот свиток научил нас такому, чему не научит ни один учитель.

— Гм…

— Что, здорово? То-то!

Фред достал волшебную палочку, слегка коснулся ею пергамента и произнес:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, шалость и только шалость.

И почти тотчас же на пергаменте, в том месте, которого коснулся Джордж, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелеными чернилами слова: «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ.»

На карте были видны путанные закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая подписана. Живые люди. И не вполне люди. И совсем не люди.

Герман в восхищении склонился над картой. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своем кабинете; миссис Норрис, кошка завхоза, кралась по коридору второго этажа, полтергейст Пивз носился по третьему этажу, Снейп курсировал по первому этажу, пугая студентов и сдирая баллы. Были там еще закоулки и потайные ходы, где он точно никогда не был. Некоторые из ходов вели…

— О, да! Прямо в Хогсмид, — Фред указал один из них, — таких ходов семь. Филч знает об этих вот четырех, об остальных — только мы. И вот сюда тоже лучше не ходить: прямо над выходом Гремучая ива. Зато этот ведет прямо в подвал «Сладкого королевства». Мы этим ходом частенько лазаем, он, кстати, начинается в горбу старой карги за дверью.

— Спасибо нашим предшественникам, — вздохнул Джордж и дружески похлопал по названию карты.

— Благородные, славные помощники новому поколению проказников, — провозгласил Фред.

— Верно. Да, ребята, не забывайте стирать карту… — предупредил Джордж.

—… а то кто-нибудь еще узнает ее секрет, — закончил за Джорджа Фред.

— Дотронься до нее волшебной палочкой и скажи: «Шалость удалась!» — и карта исчезнет.

— Ну, дорогие Томми и Гарри, — протянул Фред голосом Перси Уизли, — ведите себя хорошо.

— Увидимся в «Сладком королевстве», — подмигнул на прощанье Джордж.

И близнецы, довольные собой, удалились.

— Необычный артефакт, — Том с сомнением покрутил карту в руках и всучил Поттеру, — здесь нет и половины тайных ходов и комнат, выросших из ошибок в магическом плетении школы, — ее следует дополнить. Я займусь ею на выходных. И еще. Мне будет спокойнее, если карта останется у тебя. У меня ее найдут. У тебя искать не посмеют. Если она окажется у Дамблдора… Не хочу, чтобы кто-то отслеживал мои передвижения по школе.

— Хорошо, — глаза Геры загорелись в предвкушении, — а теперь, о мой бледнолицый брат, вернемся к нашим славным деяниям. Время позднее, а кишка кишке бьёт по башке. А это значит, что пришло время совершить налет на кухню…

—  И расхитить запасы провизии, — щелкнул пальцами Том, понимающе ухмыляясь, — сначала возьмем на абордаж кухню, а после — гостиную Хаффлпаффа. Я подслушал пароль.

— На кой тебе Хаффлпафф, Том? — улыбнулся Гера, — серьезно…

— Я никогда там не был, — пожал плечами Реддл, — всегда жаждал увидеть содержимое барсучьей норы.

* * *

Парвати и Падма переглянулись. И с опаской заглянули за обшарпанную дверь. Класс давно не использовали по назначению, дышал он пылью и ветхостью. Стихийное собрание галдело и спорило. Парвати прижала к груди томик стихов Киплинга. И сестры Патил шустро ввинтились в галдящую, пеструю толпу.

— Нам дано официальное разрешение директора! — возгласил чей-то голос, Парвати успела заметить Гарри Поттера, размахивающего каким-то свитком, — садитесь. Пора начинать.

Студенты согласно зашумели и разбрелись по местам. Парвати и Падма заняли место у окна. Поттер кивнул. И его странный брат вышел на середину и нехотя сообщил:

— Наше первое собрание, как вы уже слышали, посвящено отражению мира магии в поэзии магглов…

Собрание заинтересованно загудело.

Примечания:

Буду рад комментариям. Они обычно вдохновляют продолжать нести трэш в массы.