Одна маленькая ложь (джен)

* * *

12 августа 15:31, Green road, 24

После прочтения того письма я была сама не своя: как бы ни старалась вести себя как прежде, я прекрасно понимала, что как прежде уже не будет. И от этого на душе было в сто раз противнее.

И мне буквально не давала покоя та самая проклятая папка, что лежала за книгами на средней полке в большом шкафу в папином кабинете. Её образ постоянно всплывал перед глазами, даже когда я изо всех сил старалась не думать о ней. Меня так и подмывало снова проникнуть в кабинет и ещё раз хорошенько осмотреть содержимое, но я просто не успела этого сделать: мама, женщина, что меня воспитала, раньше догадалась о причинах моего весьма подавленного в последнее время настроения.

— Мам? — осторожно обратилась я к ней, когда вернулась в свою комнату после небольшой прогулки в одиночестве и увидела её, сидевшую за моим столом и державшую в руках то самое письмо, что я так недальновидно не убрала куда подальше.

— Ты нашла документы об удочерении? — отрешённо поинтересовалась она, оторвав взгляд от строчек письма, и с невероятной грустью посмотрела на меня. — Прости, я зашла к тебе, чтобы положить письмо, что тебе прислали с совой пять минут назад, и нашла это…

— Мам, ладно тебе, я всё так же люблю тебя и папу, поверь мне! — тихо проговорила я, подойдя к ней со спины и крепко приобняв. — Ничего не поменялось, честное слово! Просто… мне… нелегко… всё это… осознать…

— Я тоже люблю тебя, солнышко… — прошептала она, а потом я почувствовала, как из её груди стали вырываться тихие рыдания.

— Всё-всё, хватит, — я ещё крепче прижала к себе маму и поцеловала в мокрую щёку. — Ты моя мама, я же сказала, ничего не поменялось. Я бы всё равно обо всём узнала, не сейчас, так потом… Но любить вас меньше после такой новости я точно не стала!

— Спасибо, Герми, ты… я тоже очень люблю тебя, — она сжала мои ладони мягкими и тёплыми руками, и постепенно её щёки стали сухими. — Ты, наверное, хочешь узнать что-нибудь о своей настоящей маме?

— А ты можешь мне что-то рассказать? — аккуратно спросила я, присев на свой рабочий стол так, чтобы смотреть в ей глаза.

— На самом деле, совсем немного, — тяжело вздохнув, ответила мама, смахнув с ресниц следы слёз. — Джейн, она всегда была… такая странная. Наши родители тоже удочерили её, когда мне было четыре, а она была совсем малышкой. Но я никогда не воспринимала её как постороннего человека и всегда считала родной сестрой. И у нас были совсем неплохие отношения. По крайней мере пока я не поступила в колледж и не уехала из дома. А потом уехала и она. И мы как-то… перестали быть… в близких отношениях. Я пыталась узнать, где она живёт, где работает, хоть что-то, но… безуспешно. А в какой-то период она вообще пропала. Ни одной весточки. А потом… однажды, поздно вечером, к нам с Робертом позвонили в дверь, и я нашла на пороге замотанную в одеяло тебя, а ещё это письмо. Вот и всё.

— Ого… — всё, что смогла выдавить из себя я в попытке осознать услышанное. — То есть ты не знаешь, кто мой отец и… что вообще случилось?

— Нет, не знаю, — подтвердила она, положив письмо на стол. — Ты хочешь их найти?

— Не знаю… — задумчиво протянула я, честно не понимая, чего же сейчас хотела. — Наверное, мне бы хотелось узнать немного больше…

— Я понимаю тебя, солнышко, но боюсь, что ничем больше помочь не смогу. Спустя десять лет после твоего удочерения Джейн была официально признана пропавшей без вести. Её искали, полиция, спасатели, мы с родителями, но… эти поиски ни к чему не привели. Я думаю, что… её уже нет в живых. Прости, — дрогнувшим голосом сообщила мама, внимательно на меня посмотрев.

— Ясно, — коротко выдохнула я, ещё раз взглянув на то самое письмо шестнадцатилетней давности. — Что ж, пусть даже так, но я попробую найти хоть какую-то информацию… И знаешь что?

— Что, дорогая? — сразу переспросила она с неподдельной тревогой в голосе.

— Я думаю, пусть это всё останется между нами, — тепло улыбнувшись, предложила я, взяв её за руку. — Я не прошу тебя врать папе, но… не говори ему, если он сам об этом не спросит, хорошо? И пусть всё будет, как прежде…

— Конечно, Гермиона, как скажешь! — так же тепло улыбнувшись в ответ, согласилась мама. — Роберт и так считает тебя родной дочерью, я думаю, что он очень расстроится, если узнает, что ты в курсе…

— Значит, это будет наш маленький секрет, договорились? А ты не можешь сказать мне, что ещё лежало в той папке, где я нашла это письмо?

— На самом деле, ничего особенного там нет, — немного подумав, протянула она. — Там лежали твоё свидетельство о рождении, удочерении, это письмо и ещё документы, признающие Джейн пропавшей без вести. По-моему, всё. Если хочешь, ты можешь сама посмотреть, пока отец не вернулся…

— Нет-нет, я тебе верю, — сразу же заверила её я. — Знаешь, мой друг, я тебе про него рассказывала, Рон… опять зовёт меня погостить у него до начала учебного года…

— И ты хочешь поехать к нему в гости? — лукаво улыбнувшись, поинтересовалась мама.

— Мам, что за намёки? — возмутилась я, отойдя от своего стола и оперевшись ладонями о подоконник, на котором лежали учебники, которые я уже успела прочитать.

— Какие намёки? — невозмутимо переспросила она, повернувшись в мою сторону. — Никаких намёков. Если хочешь погостить у него, то, пожалуйста, я не против, да и Роберт, думаю, тоже: родители Рона очень милые люди! Только ты помнишь, о чём мы с тобой разговаривали несколько лет назад, когда я объясняла тебе про отношения с мальчиками?..

— Мам, я помню, хватит! — воскликнула я, густо покраснев. — Мы просто друзья, и всё! Так же как и с Гарри. Пожалуйста, не надо на меня так смотреть!

— Всё-всё не смотрю! — встав с моего стула, ответила мама, звонко рассмеявшись. — Знаешь, мы с твоим папой тоже так дружили… а потом даже и не заметили, как съехались вместе и у нас появилась ты…

— Мам, мы просто друзья! — снова воскликнула я, выразительно посмотрев прямо в тёмно-карие глаза. — Друзья.

— Я поняла, друзья, как скажешь. Когда ты собираешься к ним поехать?

— На… следующей неделе? — предложила я, и мама, улыбнувшись, кивнула. — И я думаю, миссис Уизли сама отведёт всех нас в Косой переулок, так что можешь не беспокоиться по этому поводу.

— Хорошо, солнышко, я не против. Тогда я оставлю тебе нужную сумму, а ты сама поменяешь её в своём банке, договорились? — уже я согласно кивнула, и мама, подойдя к входной двери, вдруг обернулась и с невероятной теплотой в голосе произнесла: — Ты у меня такая умница, Гермиона. Я так тобой горжусь…

— Спасибо, мам! Вы тоже самые лучшие в мире родители! — улыбнулась я, и мама с довольной улыбкой на весьма красивом моложавом лице вышла из комнаты и оставила меня одну.

Я же опять подошла к столу и взяла в руки только что полученное письмо. И по корявому почерку на конверте сразу догадалась, от кого же оно пришло.

«Да, Рон, как содержательно, — язвительно подумала я, прочитав о ленивых буднях в уютной Норе, куда я собиралась поехать на следующей неделе. — Мы же с ним друзья, не так ли? Конечно, да, по крайней мере… меня он точно воспринимает как подругу. Значит, и мне нужно вести себя точно так же. Наверное, глупо ждать, пока он прозреет… А вот что мне теперь делать… с этим?»

Я вновь взяла в руки то самое письмо, что стало причиной моего душевного дисбаланса в последние три дня, и снова вчиталась в ровные строчки. А потом вспомнила слова мамы: «Официально признана пропавшей без вести».

«Что же мне теперь со всем этим делать? — переспросила я саму себя, подойдя к подоконнику и посмотрев на серое небо за окном. — Оставить всё как есть или?..»

И я решила «или». Только вот как бы ни старалась, но до своего отъезда в Нору я не смогла найти почти никаких зацепок. Бабушку с дедушкой беспокоить по этому поводу мне абсолютно не хотелось, так что я решила зайти с другого конца. Но вот в городских архивах почти ничего полезного я не обнаружила. Да, была пара заметок в газетах, сообщавших, что пропала Джейн Берта Доусон, и что родные её активно ищут. Пожалуй, самой ценной моей находкой была фотография моей биологической матери примерно в моём возрасте, может, постарше. Копна густых непослушных каштановых волос, зелёные глаза, утончённые черты лица… Пожалуй, всё, что между нами было общего, — это волосы. А всё остальное как будто и не от неё…

Также мне попались в этом же объявлении и её приметы: средний рост, довольно стройной комплекции и шрам от ожога в детстве на левой ладони. Вот и всё, что мне удалось найти за эту короткую неделю.

«Да, негусто, — тоскливо подумала я, садясь на поезд, который должен был доставить меня до магловской деревни, совсем недалеко от которой находился дом моего лучшего друга. — Но ведь я просмотрела всего лишь три архива в Лондоне, верно? Может, мне стоит попробовать ещё раз, уже в других? В конце концов, может, мне стоит искать и не в Лондоне вовсе? Ладно, я попробую ещё раз, когда мы пойдём в Косой переулок, может в следующую вылазку мне повезёт больше. А потом попробую поискать в других местах. Пусть и формально, но во мне течёт кровь Грейнджеров, а Грейнджеры, как любит повторять мой папа, не сдаются».

Только вот в тот момент мне было абсолютно невдомёк, что моё упрямство действительно передалось мне от отца. От моего настоящего отца.