Гарри Поттер и Наследники Слизерина (гет)

Перед глазами Мэг возникла дверь. Очевидно она постучала, потому что кто-то глухо откликнулся: ''Войдите'', видимо, из-за двери. Девочка толкнула тяжёлую дверь и вошла. Это оказался… личный кабинет Снегга.

– Поттер? – удивился профессор Снегг, что-то читающий в кресле у камина. – Поттер, что вы здесь делаете? Уже поздно, вы давно должны быть в постели!

– Профессор Снегг… Не выгоняйте меня, пожалуйста… дело в том, что пришло письмо из Министерства… Там… Там опять отказ… – она всхлипнула вслух.

– Поттер, – голос Снегга дрогнул, – Поттер, не смейте плакать при мне... Не реветь… О НЕ-Е-ЕТ… – видимо – Маргарет разрыдалась.

Снегг совсем растерялся, явно не зная, что предпринять.

– Маргарет, перестаньте. Я… Я не знаю, как успокаивать маленьких девочек… Честное слово… У меня никогда не было сестёр… Ну ладно, идите сюда, – смирился суровый и неприступный Снегг, пав жертвой безутешного детского горя. Маргарет охотно уткнулась ему в мантию, размазывая по ней слёзы и сопли, а тот несмело погладил её по голове. – Свалились же вы на мою голову… держите платок. – Он сам вытер ей лицо. – Откуда у вас царапина на носу? – Снегг взглянул ей в лицо, чуть не ткнувшись в него своим длинным носом.

– Это Ча… – она всхлипнула, – Чарли Уизли задел меня по носу клыкастым фрисби…

– Я сниму с него двадцать очков!

– Не… не надо, сэр… Я сама виновата… я зазевалась. Мы тренировали ловкость… Это для Дуэльного клуба… – Мэг всхлипывала уже меньше.

– Что ж, если вы не хотите… Садитесь, будем сочинять прошение в Министерство вместе. В конце концов вы летаете лучше всех вместе взятых, кого я когда-либо видел. Даже лучше вашего братца. Слизерину не помешал бы такой ловец, как вы. Может, они изменят правила, увидев вас в воздухе. Джеймс вам, вроде бы, не родной брат? Садитесь за стол и берите перо и пергамент. – Маргарет послушно села, вытирая глаза рукой и всхлипнув в последний раз. – Потом мы подпишем наше прошение у остальных учителей. Я думаю, они не откажутся замолвить за вас словечко перед Министерством. М-м-м… Как бы нам начать… Что там было в прошлый раз? Какое вообще это письмо по счёту?

– Четвёртое.

– Н-да…

– Сэр… Я думаю, может нам отказаться от этого… Если уж в правилах по квиддичу записано, что родственники могут играть лишь за один школьный факультет и за одну команду, я думаю, что ради меня никто это правило менять не будет, – очень по-взрослому заметила Мэгги, шмыгнув носом.

– Но рискнуть-то мы можем. Попытка не пытка, а надежда умирает последней. Не смейте сдаваться раньше времени. Пишите на имя Людо Бэгмана, он достаточно сентиментален, чтобы принять близко к сердцу вашу, нет, нашу просьбу. К тому же, он мне кое-чем обязан…

Мэгги задумчиво грызла кончик пера, взгляд её медленно путешествовал по комнате, полной банок и склянок с какими-то совершенно непонятными заспиртованными существами, ожидая, пока Снегг ей продиктует.

– Итак, начали: ''Уважаемый сэр…'' Нет, так не пойдёт. Лучше ''Мистер Бэгман''… Или ''Дорогой сэр…''? – Он вздохнул и устало потёр виски. – Поттер, что-то мне сейчас ничего не приходит в голову. Уже поздно. Давайте так. Я придумаю воззвание к совести Людо, а потом вы его перепишете своим почерком. А сейчас идите спать. Поздно уже.

Маргарет послушно встала и посмотрела на Снегга:

– Хорошо, сэр. Спасибо вам большое, сэр. Больше никто не захотел мне помочь…

– А как же ваш брат? Он же был лучшим школьным ловцом, живой легендой и кем-то там ещё… Ему в просьбе уж точно не отказали бы. – Снегг скорчил презрительную мину. – Что же он вам не помог? А его дружки?

– Они все заняты собой… Им до меня и дела нет, – Мэг капризно надулась.

– Исключительное понимание, внимание и заботливость. Как они вас, однако, любят… – саркастически скривил губы Снегг. Глаза Мэг снова угрожающе заполнились слезами, потому что изображение расплылось. – Ничего. Мы и сами справимся, без них. Не расстраивайтесь, мы что-нибудь придумаем. – Снегг неожиданно улыбнулся. – Идите же. У вас завтра первой парой контрольная по Зельеварению, лучше бы вам хорошо выспаться.

– Спокойной ночи, сэр, и спасибо вам большое, – Маргарет обернулась у самой двери.

– Спокойной ночи, Поттер. – И добавил уже себе под нос:

– Кто бы мог подумать, что я буду желать спокойной ночи человеку, носящему фамилию Поттер, да ещё и принимать горячее участие в его судьбе. Удивительно…

Маргарет вышла за дверь, и видение исчезло, но тотчас же возникло другое. Маргарет разбирала какие-то баночки, склянки, колбы и реторты, сортируя их по полочкам небольшого шкафа. Она аккуратно протирала полки и читала наклейки на пузырьках, написанные мелким косым почерком Снегга, поднося их к глазам. Видимо, она отрабатывала какое-то наказание, убираясь в шкафчике. Р-раз! – и круглая жёлтая баночка быстро перекочевала к ней в карман. ''А вот это мне будет нужнее, чем профессору Снеггу… ''Ноготки для любовной лихорадки'' – звучит интригующе и многообещающе…'' – пробормотала девочка себе под нос. – ''Он даже не заметит пропажи. Надеюсь''.

Вдруг она резко обернулась и увидела Снегга. Очевидно, она повернулась на звук хлопнувшей двери.

– Ну, как вы тут, Поттер? – спросил Снегг, подходя к девочке. – Пойдёмте пить чай с лимонной мелиссой. Наверняка вы такой ещё не пробовали – заваренный по моему фирменному рецепту. Ради вас я даже запасся печеньем. Вот – ''Алфавит'', ваше любимое, – он помахал пакетиком. – Всё разобрали? Я думаю, что ваши усилия достойны десяти очков.

– Спасибо, сэр, но не надо. Я же не ради очков вам помогала, а просто так. ''По доброте душевной'', как говорится. Я всё разобрала. Первая полка – яды, вторая – противоядия, третья – всякие вредительские смеси, типа мозольного экстракта, четвёртая – наоборот всё полезное – от облысения и всё такое, пятая – лечебные – от зубной боли и тому подобное.

– Ну вы и умница. Хотите сказать, что вы уже разбираетесь в ядах и противоядиях?

– Не то, чтобы разбираюсь. Но я в курсе, что мышьяк пахнет чесноком и даёт голубоватую окраску слизистой оболочки, если его принять внутрь, а цианистый калий пахнет миндалём.

– Вы интересуетесь ядами в столь юном возрасте?

– Нет, просто знаю… Так… Мне всегда нравились зелья, даже в детстве. Зная мои пристрастия, брат меня всё время разыгрывал. Давал якобы секретные рецепты самых настоящих зелий, обладавших какими-нибудь желанными эффектами. Например: растолките в ступке по сорок три сушёных головастика и таракана, добавьте нитку с нанизанными на неё зубами тринадцати чёрных кошек, залейте сгущённой кровью дракона и добавьте парочку яиц химер, обязательно тухлых. Кипятите до появления чёрного дыма, потом слейте непременно в греческую амфору и держите под кроватью до полнолуния. Затем вымойте этим голову и станете блондинкой! – Маргарет заливисто рассмеялась. – А ведь я пару раз покупалась, представляете, сэр? Правда, я тогда совсем маленькая была, и в школу-то ещё не ходила. – Снегг снисходительно рассмеялся. – поэтому я много чего о зельях знаю, и о ядах в том числе. Ну, для общего развития.

– Для общего развития… Да этого половина выпускников не знает. Не то что третьекурсников.

– Я не половина выпускников. Я – Маргарет Фиона Поттер! – гордо заявила девочка.

– Что вы говорите! – насмешливо удивился Снегг. – Вы так гордитесь своей фамилией?

– Да. Руди сказал, что когда-нибудь о ней весь мир узнает! Может, это я её прославлю. Если уж он отказался от карьеры самого популярного ловца квиддича, то нашу фамилию прославлю я!

– Что ж, дерзайте, – не очень весело усмехнулся Снегг. – Кстати, почему вы зовёте вашего брата Руди?

– А, это я ещё маленькой его так называла. У меня любимая игрушка была, когда мы ещё у магглов жили – олень Санта Клауса, такой, с красным носом. Его звали Рудольф. Я всё никак не могла решить, кого же я больше люблю – Джеймса или этого игрушечного оленя… Глупо, правда? И, чтобы не мучиться, я решила звать их одинаково – Руди. Все привыкли. Он меня за это Сорокой зовёт. Я всё блестящее люблю, украшения там всякие, одежду яркую, а ещё я очень люблю болтать, у меня рот просто никогда не закрывается. Хорошо ещё, что он прозвал меня Сорокой, а не Попугаем!

– Вы очень любите своего брата? – искренне удивился Снегг, будто Джеймс Поттер был настолько плохой, что его и любить-то было нельзя.

– Конечно! Он для меня всё-всё делает. Когда летом бывает гроза, и призрак зелёной собаки воет от страха у нас в колодце, он сидит ночью со мной, потому что я боюсь. А когда я болела один раз очень долго, месяца два, так он со мной всё время сидел, даже от какой-то там важной работы отказался. Книжки мне читал, сказки рассказывал. Они с Римусом и Сириусом, ну, вы их знаете, мне спектакль устроили – танец мышиных скелетов под музыку из ''Последнего Единорога''! Я так хохотала, что у меня даже живот заболел. Знаете, как на них мама ругалась! Зато я потом быстро выздоровела. А ещё Руди меня тренирует летать. Всякие сложные приёмы показывает. Жалко, что это мне в жизни не пригодиться… А Римус меня плавать научил, я теперь хорошо умею. А Сириус, он меня учит всяким проказам! Только я вам не скажу, каким, в то вы ещё с меня очки за это снимете! А ещё он мне ''Ужасные сказки'' рассказывает, запрещённые, пока мамы нет поблизости. Знаете, какое у меня было самое любимое место в сказке про помидоров-убийц? ''Кровь рекой течёт по мостовой… её жадно слизывают гоблины-мутанты…'' Сириус ещё таким зловещим голосом рассказывал, как будто эти гоблины-мутанты и помидоры-убийцы уже дожидаются под дверью моей спальни! А мне всё равно не было страшно! С Сириусом мне вообще ничего на свете не страшно… Они такие хорошие! Правда же?

– Помидоры-убийцы или друзья вашего брата? – хмыкнул Снегг. – Ну, если вы так утверждаете, значит, они действительно хорошие, – кисло согласился он. – Надо же, они хоть кого-то любят. Впрочем, глядя на вас, это неудивительно, – пробурчал Снегг себе под длинный нос, а вслух добавил:

– После таких сказок вам самое время резервировать палату в больнице Святого Мунго. И чем только этот Блэк думает? Рассказывать такое ребёнку! Вот, почему вы такая нервная.

– Вы прямо как моя мама. И вовсе я не нервная. Я ''живая и подвижная, как любая нормальная девочка-подросток'', так папа говорит.

– Ладно, ''живая девочка-подросток'', пейте чай, а то он, наверное, остыл совсем, пока вы тут трещали как сорока.

Маргарет отпила глоток чая и потянулась за печеньем.

– Сэр, а правда, что если в полнолуние после весеннего солнцестояния заспиртовать древесную жабу, а потом смотреть в её мёртвые глаза и произносить жуткие проклятия, то они сбудутся? – взгляд Маргарет как раз наткнулся на кукую-то заспиртованную лягушку в стоящей на полке колбе.

– Что за глупости, Поттер! Такая умная девочка, а говорит какую-то ерунду! Это вам тоже брат сказал? Или его дорогие дружки? – ехидно осведомился Снегг.

– Не-е-ет, это мне Айрис Пибоди из Когтеврана сказала. Она верит, что её Синди Плюсквам из Пуффендуя так сглазила…

– О, Мерлин, когда вы перестанете слушать всякую чушь, сказанную с умным видом? Как вас научить отличать нужную информацию от всякого бреда?

– Ой, профессор Снегг, я вам, наверное, ужасно надоела со всей этой чепухой!

– Пока ещё нет, – хмыкнул Снегг. – Когда я устану от вашей болтовни, я поставлю вас в известность.

– Ну хорошо. А можно вас тогда ещё спросить, сэр?

– Спрашивайте, Мисс.

– Почему вы не похожи на других учителей? – внезапно посерьёзнела девочка.

– Что вы имеете в виду, мисс? – удивился Снегг.

– Ну, вы другой. Что-то в вас такое есть, не знаю, как объяснить. Вы просто другой. Вот профессор Флитвик, например, он очень простой. Даже если его подушкой случайно свалить на Отбрасывающих чарах, то он и то не обидится. А профессор МакГонагалл очень строгая, прямая как кочерга, она просто застёгнута на все пуговицы. При ней не пошутишь и не побалуешься, как глянет на тебя, так сразу хулиганить расхочется. Но это она только на уроках такая, она притворяется. На самом деле она совсем другая, я думаю. Мне Чарли рассказал, как она ему новые ботинки на Рождество подарила, когда у его старых подмётка напрочь отвалилась. А профессор Стебль будто немножко не в себе. Она похожа на мартовского зайца, правда же? Вы только не подумайте, что я к ней плохо отношусь, она мне нравится. Но есть в ней какая-то сумасшедшинка. Профессор Трюк похожа на ястреба. У неё глаза какие-то птичьи и нос как клюв. Она так резко и отрывисто говорит, будто слова выплёвывает. А профессор Выпивани по Защите похож на огородное пугало, разве нет? Мне кажется, что он оправдывает свою фамилию и частенько закладывает за воротник, это он всё придумал про итальянские корни…

Снегг искренне смеялся. Маргарет давала точные характеристики каждому преподавателю, всего в нескольких словах описывая его отличительные особенности.

– У вас намётанный глаз, мисс Поттер, и вы тонкий психолог. Любопытно, Что вы думаете обо мне?

– В том то и дело, сэр, что я не могу сказать ничего определённого. Вы всё время разный, какой-то многослойный. Вы строгий и придирчивый в классе, вы добрый и внимательный, когда мы с вами разговариваем вот так, вы серьёзный и чуть-чуть напуганный, если разговариваете с профессором Дамблдором. Вас как будто несколько в одном человеке.

– Вот значит как… И вариант ''Снегг-на-уроке'' вам определённо не нравится?

– Нет, отчего же. Мне нравятся ваши уроки, они мои любимые. Просто у вас такой вид, как будто вы хотите сказать ''Я заставлю вас себя уважать''. Вам нравится быть зловещим профессором Снеггом, ''великим и ужасным''. Но я-то знаю, что настоящий вы совсем другой, а остальные не в курсе. Они вас бояться. Почему на уроке вы не такой, как когда разговариваете со мной, когда вы добрый и понимающий?

– Отвечу вашими же словами, мисс Поттер. Вы – это вы, а все остальные – это все остальные. Нельзя ко всем относиться одинаково. Всё равно есть любимчики и те, кого терпеть не можешь.

– Вы хотите сказать, что ваш любимчик – это я, а всех остальных вы терпеть не можете?

Снегг расхохотался:

– От скромности вы явно не умрёте. Что ж, можно и так сказать. В чём-то вы, несомненно, правы. Вы тоже другая, не похожи на других. Такая маленькая, а уже яркая индивидуальность. И очень умная и развитая для своего возраста. Удивительно… Хотел бы я знать, кто вас всему этому научил… Это явно не ваш братец и его дружки-шалопаи.

– А можно ещё вопрос?

– Валяйте, пользуясь своим положением ''любимчика''.

– Вам нравится преподавать?

– Если уж быть до конца откровенным, то нет. Но у меня нет другого выбора. Я был морально не готов к такой работе. Я был честолюбивым, видел себя великим учёным, чьи открытия в области зельеварения потрясут мир. Но для этого нужна своя лаборатория, деньги на ингредиенты… да много чего ещё. У меня этого не было. И я, отучившись на Высших Курсах Магии, написав и защитив какую-то заумную теоретическую работу, съездив с длительными практическими командировками в Индию, Египет, Мексику и Тибет, поработав там, вернулся к тому же, с чего начал. Мне нужна была лаборатория и средства на научные изыскания. Я уже успел натворить порядком глупостей, и всё закончилось бы крайне плачевно, если бы профессор Дамблдор не взял меня на работу. Знаете, как много в жизни значит незапятнанная репутация? Нет, ещё не знаете… И желаю вам никогда этого не узнать… Правда, я хотел быть учителем Защиты, да и вакансия была, но он отчего-то мне отказал, сказав, что у меня гораздо лучше получится быть преподавателем именно по Зельеварению.

Я не знал, что учить так сложно. Я не умею обращаться с детьми, не умею объяснять простыми словами сложные вещи и давать поблажки. Дети меня раздражают. Я терпеть не могу тупых, ленивых и неспособных. У меня не хватает терпения, понимания, спокойствия и выдержки. Я отношусь к детям как к взрослым. Я просто не воспринимаю детей.

– Но это же совсем просто! Просто вспомните, как вы сами были ребёнком, поставьте себя на наше место, и будет гораздо проще.

– В том то всё и дело, что я никогда не был ребёнком. Я всегда был взрослым. С взрослым восприятием жизни, взрослым разумом и взрослой душой. Поэтому мне так сложно. В то время, как остальные играли в плюй-камни или заколдовывали снежки, бегали по коридорам и влюблялись в однокурсниц, я читал книги и разучивал новые заклинания. Мне это нравилось. Я чувствовал себя чужаком среди них, да ещё и гордился этим. Меня не понимали, не любили, со мной не хотели дружить. Меня считали заумным, зубрилой, всезнайкой и букой. Таким я, в общем-то, и был. У меня никогда не было друзей. Вам трудно это понять, потому что вы общительны и постоянно окружены толпой друзей и приятелей. Меня же избегали, меня чурались, как прокажённого. Про меня даже шутка была. Когда кто-то начинал усиленно учить к экзамену, ему говорили: ''Тебя случайно Снегг не покусал?'' Я был что-то вроде бешеной собаки… В итоге я решил отомстить всему миру и доказать, что я – лучший. Вроде как непризнанный гений! Это плачевно закончилось, не буду вдаваться в печальные подробности. Так я и оказался в школе, спрятался здесь от всех. От людей и от себя. Правда, я и здесь чувствую себя чужим. Но таким же чужим я себя ощущаю и в любом другом месте. Из всех зол надо выбирать меньшее. Так я и стал учителем. Правда, я постепенно привык к этой работе. Но, как это ни печально, я не научился любить детей. А это в работе учителя самое главное.

– Наверное, мне не надо было задавать вам этот вопрос, сэр…

– Да, наверное… Идите к себе, Маргарет, уже поздно.

– Спасибо за чай, сэр…

– Спасибо за разговор, Поттер. Ещё один вопрос. Зачем вы собирались стать блондинкой, тогда в детстве?

– Ах, это… Ну, мне один человек очень нравился, а у него все девушки были блондинками, как на подбор. Вот я и решила: может, я ему тоже понравлюсь, если в блондину перекрашусь?

На прощанье профессор скривил губы в подобии улыбки, и видение исчезло.

Снегг вздохнул. Он выглядел каким-то подавленным и расстроенным. Старые раны открылись и начали кровоточить.

– Смешно, но она одна меня понимала. Мне нравилось с ней разговаривать. Такая маленькая, но уже способная дать совет взрослому человеку, посочувствовать, понять… Я всё недоумевал, как она могла оказаться сестрой того самого Джеймса Поттера, которого я знал по школе и просто ненавидел. Он был эгоистичным и самовлюблённым, обожал повыставляться и поиграть на публику. Он и его дружки превратили мою жизнь в ад. И вот появилась эта кроха, его сестра, и буквально вернула меня к жизни. Я многим ей обязан, хотя она этого до сих пор не подозревает… – Снегг подавленно вздохнул. – Она была совершенно необыкновенной девочкой. Стоило ей улыбнуться, и словно солнце выглядывало из-за туч… Я не хотел признаваться себе в том, что нуждался в ней как в наркотике. Мы вместе пили чай пару раз в неделю, и я ждал этих вечеров как ребёнок ждёт Рождества. Я жутко завидовал Джеймсу и всей его шайке в том, что они пользуются её безграничной любовью, такой, какой они вовсе не были достойны, по моему мнению. Маргарет не задумываясь отдала бы за любого из них жизнь – за брата, за Блэка, за Люпина и даже за эту мразь – Петтигрю. Лишь общаясь с ней, я впервые в жизни понял, что такое дружба, как она важна и нужна в жизни. Я же всегда был один. Маргарет стала связующим звеном между мной – никому не нужным угрюмым затворником и одиночкой – и внешним миром. Наша с ней короткая дружба – это единственное, чем я когда-либо дорожил в жизни, единственное, чего мне не хватает и по сей день…

– Как много секретов хранит порой чужая память… – философски заметил Дамблдор с улыбкой. – Сегодня каждый из нас узнал о себе и об окружающих много нового… Но, кажется, это ещё не всё. – Да тише вы, – прикрикнула на них на этот раз Тонкс. – Там что-то ещё, смотрите, а то что-нибудь интересное пропустим.

Зеркало вновь замигало. В нём отразился школьный холл, полный ребятни и чемоданов. Видимо – было первое сентября. Мэгги резко обернулась – изображение крутанулось на сто восемьдесят градусов вправо – и сразу же попала в объятья Чарли. Он был коренастым, веснушчатым и с рыжим вихром на лбу. На вид ему было лет четырнадцать.

– Привет, Рыжик! Как отдохнул?

– Отдохнёшь тут! У меня очередной братик родился. Орёт всё время как ведьма-банши, спать по ночам не даёт.

– А у меня племянник родился, правда здорово! Он такой славный, я его Гарри назвала, я сама. Он очень хорошенький: волосы чёрные, а глаза зелёные, как трава. У него такие ресничищи, мне бы такие!!!

– Ха! Это всё ерунда. Вот ты когда-нибудь видела младенцев в веснушках? Вот! А у Рона они уже есть! – гордо заключил Чарли.

– Жалко, что Рон не девочка, а то мы могли бы их поженить с Гарри, ведь правда же?..

Её последние слова потонули в таком хохоте, что кабинет Снегга содрогнулся. Все смеялись до слёз над матримониальными планами Мэгги, даже Снегг, который и улыбался-то искренне только по большим праздникам.

– Да, Рон… Жалко, что ты не девочка, – икая от хохота, еле выговорила Гермиона. – Какая шикарная невеста для Гарри пропала… Ха-ха-ха…

Рон, конечно, тоже смеялся, но далеко не так весело, как все. Каково ему было это слышать?!

– Ладно, Рон, я рад, что ты не девушка, – с трудом выговорил Гарри, вытирая слёзы смеха. – Я рад, что ты мой друг, а не моя невеста, мне совершенно не хотелось бы на тебе жениться. Ты несколько не в моём вкусе…

– И на том спасибо, – принял обиженный вид Рон.

– Да ты не обижайся, маленький брат, – примирительно сказал Чарли и положил ему руку на плечо. – Сколько я себя помню, родители всегда хотели девочку. Но после меня родился Перси, а потом, через два года после него, близнецы. Мама с папой были просто уверены, что ты, наконец, будешь девочкой. Они тебе даже имя какое-то интересное подобрали – Римма. Но ты оказался мальчиком. Я помню, мы с Биллом ещё на деньги спорили, кто родится. Благодаря тебе я выиграл целый галлеон! Так что, не успев родиться, ты уже на что-то сгодился. Видишь, как хорошо, что ты родился мальчиком!

– Умеете вы успокоить… – проворчал Рон, но обижаться, всё же, не перестал.

Тем временем в зеркале возникло новое воспоминание. Всё было чёрным, и лишь откуда-то сверху лился неверный золотистый свет. Изображение чуть-чуть подрагивало – Мэгги куда-то шла ночью. Вот она сказала ''Алохомора'', и встретившаяся на пути панель отъехала в сторону. Девочка оказалась… в гостиной Гриффиндора!

– Она шла по тайному коридору! – воскликнул Гарри, узнав это место первым.

– Точно! – подтвердил Чарли.

Нимало не смущаясь, девочка осторожно вошла в спальню для мальчиков.

– Что это она делает?

– Куда это она зашла?

– Что ей там понадобилось?

– Вот это ничего себе! – раздались со всех сторон возгласы возмущения и недоумения.

Мэгги тем временем нашла кровать Чарли, аккуратно по очереди освещая спящих палочкой, стараясь их не разбудить. Чарли спал как сурок, свернувшись клубочком. Маргарет потянула его за ногу, откинув полог. Раздалось невнятное бормотание.

– Да вставай же, соня! – раздался сердитый шёпот. – Всё самое интересное проспишь!

– Кто это?! – негромко вскрикнул Чарли и сел на кровати, ещё не до конца проснувшись.

– Тихо ты, всех перебудишь! – Мэгги молниеносно закрыла ему рот ладонью. – Своих не узнаёт! Позор! Я это, я.

– Мэг? Ты что здесь делаешь? Как ты оказалась в Гриффиндоре? Это же спальня для мальчиков! Тебе нельзя здесь находиться! Как староста я должен оштрафовать тебя за нарушение школьных правил…

– Староста, староста, и совершенно не обязательно всё время напоминать мне, что я не удостоилась этого почётного звания как некоторые! Ну, не рождены Поттеры старостами. ''Это карма, просто карма'', – как говорит эта чокнутая Трелони, закатывая свои глазищи. ''Как староста он должен…'' Что вы говорите… Поборник морали нашёлся! Ты, часом, не внук МакГонагалл? Лучше прибереги штрафы для гриффиндорцев, а то вечно все к слизеринцам придираются, так нечестно… И вообще, вставай, лежебока, приключения ждут! — разразилась насмешливой тирадой Маргарет.

– Как ты могла войти в спальню к мальчикам? Тебе не стыдно? – всё не мог успокоиться Чарли-мальчик. Взрослый же Чарли улыбнулся.

– Можно подумать, вы тут все голые! – насмешливо отозвалась Мэгги. – Зашла и зашла, что в этом такого? Ты забыл, что у меня есть старший брат, а у него – куча друзей? Да я летом вообще из их спальни не вылезаю! Спальня для мальчиков – мой дом родной! Почему-то там гораздо интереснее, чем в спальне для девочек… И вообще – считаю до трёх, и я придушу тебя подушкой, если ты не встанешь! У меня богатый опыт по этой части! – Сириус хмыкнул.

– Дай мне хотя бы одеться, – прошипел Чарли, стеснительно кутаясь в одеяло.

– Даю, даю, зануда. Жду ровно пять минут и ухожу одна! Приключения долго ждать не будут! – и она вышла в общую гостиную.

В глубине гостиной у самого камина кто-то стоял. Мэг вздрогнула, рассмотрев тёмную фигуру, и залепетала:

– Профессор МакГонагалл, я совершенно случайно здесь оказалась… Понимаете, у меня этот, как его … лунатизм! Я хожу по ночам… Мама с папой уж и не знают, что с этим делать… Они уже даже к экстрасенсам обращались, правда, к этой, как её, к Априллии Стробэк…

Ей навстречу двинулась знакомая фигура МакГонагалл в сорочке до пят и халате, но что-то подозрительного маленького роста.

– Тьфу ты, Тонкс! Как же ты меня напугала! Что ты здесь делаешь ночью?

– Нет, что ты делаешь здесь ночью? Это гостиная Гриффиндора, если мне не изменяет память, а ты, Поттер, из Слизерина! – на этот раз Тонкс стала маленькой пухленькой блондиночкой с косичками.

– Я… Я пришла к Чарли! У нас… У нас с ним одно срочное дело!

– У вас свидание?

В этот момент в гостиной появился заспанный Чарли.

– У меня? С ним? Щас!!! – вскричала возмущённо Мэг.

– У меня? С ней? Щас!!! – вскричал возмущённо Чарли.

Мелисса-Мэг произнесла это два раза разными голосами. По-видимому, они воскликнули одновременно, но Мелисса-Мэг не могла произнести фразу за них двоих в одно и то же время.

– Что вы тогда делаете здесь ночью, оба?

– А почему тебя это волнует, а? Нимфа? Ревнуешь? – насмешливо произнесла Маргарет.

– Вот ещё. Очень мне нужен этот Уизли. Идите куда вам надо и скажите спасибо, что я на вас не нажалуюсь. Связываться не хочется.

– Ладно, Чарли, если её величество королева-девственница нас отпускает, то мы пойдём, пожалуй. Счастливо оставаться, Нимфадора! – рассмеялась Маргарет.

– НЕ СМЕЙ МЕНЯ ТАК НАЗЫВАТЬ, ПОТТЕР! Чего ты ржёшь, как будто кто-то с Веселящими чарами переборщил? Смехонедержание началось? Ты у меня дождёшься!!! Все косы тебе повыдергаю!

– Пока-пока, ревнивая! – пропела Мэг, хихикая, и исчезла в чёрном проёме тайного коридора.

– Зачем ты с ней так? – сердобольно спросил Чарли.

– А что такого? Подумаешь, подразнила немного… У неё и правда имя дурацкое. Нимфадора, нимфа-девственница! С таким именем она и замуж не выйдет, разве что за тебя?!

– Что за чушь ты несёшь, Сорока! Не женюсь я на ней, на мой взгляд она слишком… изменчивая и непостоянная! – они рассмеялись, переглянувшись.

– Я серьёзно. Она же влюблена в тебя, как кошка! Да это уже все давно знают. Только ты не замечаешь, олух!

– Ты у нас всегда всё замечаешь, внимательная ты наша.

– А что, женишься на ней, а я выйду замуж за Сириуса, и мы с тобой станем родственниками, она же его кузина. Здорово будет!

– Тебе не надоело к месту и не к месту приплетать этого Сириуса? О чём бы мы не говорили, ты обязательно его вспомнишь! С чего ты вообще взяла, что он на тебе женится?

– Я же его люблю! Как я могу о нём не говорить? Он всегда в моих мыслях, в моём сердце, – простодушно откликнулась Маргарет. – И он обязательно на мне женится. Я просто знаю это, и всё!

Чарли замолчал, вздохнув.

– Ладно, идём быстрее, куда ты там обещала меня отвести. Где это мы вообще?

– Это тайный коридор. Он соединяет все помещения в замке. Но, я думаю, им почти не пользуются. Смотри, как здесь пыльно.

– А куда мы идём?

– Придём – увидишь. Но тебе понравится, обещаю!

– Тогда пошли быстрее, я ещё собираюсь поспать сегодня ночью.

– Как можно быть таким соней, а? Столько приключений вокруг, а у тебя один сон на уме!

– Не нравится ходить со мной, шла бы с кем-нибудь ещё! Этот Броуди с шестого курса так и ест тебя глазами, явно втрескался по уши! Гуляй с ним!

– Ну Рыжик, ну извини! Не принимай близко к сердцу. Ты мой лучший друг, обещаю, что буду всегда гулять только с тобой. Не нужны мне никакие Броуди, тем более с шестого курса!

– Как же, так я тебе и поверил! Кстати, почему ты не прихватила мантию-невидимку?

– Ой, забыла сказать! Её же Руди конфисковал! Помнишь, мы её капельку прожгли в том году? Ну, он и раскапризничался: ''Как это можно, испортить такую полезную вещь! Больше ничего тебе не дам! Ты не умеешь их ценить! Лучше я её Гарри оставлю!'' Ты представляешь, он её в наследство новорожденному ребёнку оставляет! Нет бы любимой сестре подарить, зануда противный! Правда, я выпросила кое-что ещё, эта вещь мантии ничуть не уступает. Потом покажу, как доберёмся до места.

Зеркало чуть зарябило, а когда его поверхность выровнялась, палочка Мэгги осветила каменные своды какого-то грота. Дети сидели на большом плоском камне, у их ног сверкала и плескалась вода.

– Где это они? – спросил Билл озадаченно.

– Мы в подземелье у озера, – пояснил Чарли, и Гарри сразу же узнал это место. Именно здесь он нашёл платок Маргарет.

– Я знал, что часть озера находится под замком, но я не знал, что туда можно пройти, – сказал Билл.

– Ещё бы! У тебя же не было Карты Мародёров!

– Да тише вы, – прикрикнула на них Гермиона. – Они о чём-то разговаривают.

– Откуда у тебя эта карта? – спрашивал Чарли.

– У Руди выпросила. Он её с друзьями сам сделал! Тут есть все ходы и выходы из замка, всё тайные коридоры, переходы, комнаты и закоулки! А ещё на ней крестиками показано, кто где находится, видишь, надписано – Маргарет Поттер и Чарли Уизли, два крестика рядом внизу карты, а рядом написано – Озеро. Эта карта просто незаменима, если что-нибудь хулиганское затеваешь – тут видны все пути отступления, ну и все возможные преследователи, тоже. С её помощью можно тайно попасть в Хогсмид когда нам надо, а не когда отпускают. Представляешь?! Зонко! Сладкое Королевство! Три Метлы! Книжный Мир!

– Просто здорово! – у Чарли разгорелись глаза. – И ты не боялась идти по ней одна, ночью, по тёмному сырому коридору?

– Не-а, я ничего не боюсь. Кроме экзаменов, конечно.

– И даже умереть не боишься?

– Нет. Я буду долго-долго жить, – безапелляционным тоном заявила Маргарет.

– А ты могла бы умереть за кого-нибудь?

– Могла бы, за того, кого я очень люблю. За Сириуса, или за Руди...

– А за меня смогла бы? – неуверенно спросил Чарли. Все невольно затаили дыхание.

– О, Рыжик! Чего захотел! Я за него умру, а он вырастет и женится на какой-нибудь тупице типа Берты Джоркинс! Нет уж! Так нечестно!

– Мэг, я серьёзно. Хочешь сказать, что ради своего распрекрасного Блэка ты охотно умерла бы, а ради меня – нет?

– Да ладно тебе, Чарли, не обижайся. Я бы охотно умерла ради тебя тоже, но ты же совсем не об этом меня спрашиваешь, ведь так? Пойми, Сириус это Сириус, а ты – это ты… Ты мне только друг, хоть и самый лучший, а Сириуса я люблю.

– Зачем ты ему нужна, такая малявка? Он вон с Одри Вулф встречается, а она, между прочим, победительница конкурса ''Волшебница Года''! я только вчера про это в ''Пророке'' прочитал.

– С самой Одри Вулф? – Маргарет была немного обескуражена. – Ну и ладно! Повстречается-повстречается, и бросит её. Он уже со Стеллой Фартинг встречался и с Айседорой Шоукэт… А когда я вырасту, он всё равно женится на мне. Даже если мне для этого надо будет выиграть титул ''Волшебница Года'', – запальчиво ответила девочка.

– Какая же ты упрямая… Ладно, желаю тебе удачи, будущая Волшебница года… – и Чарли обнял Маргарет.

– Спасибо, и обрати внимание на Тонкс! – не осталась в долгу девушка.

Зеркало мигнуло и на какое-то время погасло.

Чарли подозрительно покосился в сторону Тонкс.

– И нечего на меня так смотреть! Между прочим, вся школа знала, что я по тебе с ума сходила! Ты один не замечал! Где уж тебе было заметить? За своей Прекрасной Мелиссой, вернее, Прекрасной Маргарет, ты вообще никого и ничего не замечал! Ты мне довольно долго нравился…

– А что это ты, Тонкс, говоришь в прошедшем времени, а? – подколол её Сириус. Все сдавленно захихикали.

– И нечего ржать! Это вообще не ваше дело! – огрызнулась Тонкс. – Лучше в зеркало смотрите…