32 градуса по Фаренгейту (гет)

* * *

Весь остаток дня во вторник Люциус Малфой провел в гостях у старшего Крэбба. Отец Винсента, для которого со времени гибели сына Рождество перестало быть радостным семейным праздником — за отсутствием и радости, и семьи, и поводов для праздника, оказался более чем счастлив возможности разделить с Малфоем хорошее вино и беспросветное одиночество. В отличие от Люциуса, Крэбб-старший до сих пор так толком и не выкарабкался из ямы, в которую их всех низвергло падение Лорда, а потому был молчалив и отличался тем тонким деликатным, безоценочным сочувствием, каким могут похвастаться только люди с тяжелым прошлым и полным отсутствием смысла в будущем. Не задав ни одного вопроса, почему его давний приятель хочет провести Рождество с ним, а не с женой и сыном, Крэбб с удовольствием пригласил Малфоя у себя отобедать, потом отужинать и даже заночевать, и Люциус появился дома лишь к полудню среды.

Впрочем, едва старший Малфой вновь опустился в свое кресло и развернул рождественский номер «Пророка», в дверь его кабинета незамедлительно постучали.

— Войдите.

В следующие несколько секунд Люциус едва смог сдержать изумление на лице. Дверь бесшумно открылась, и на пороге кабинета показалась фигура… Нарциссы.

— Люциус, я хочу поговорить.

— А я нет.

— Я… — Нарцисса на мгновение осеклась, но быстро взяла себя в руки. — Я хотела бы извиниться за вчерашнюю сцену. В столовой. Извини, это было неблагодарно с моей стороны.

Люциус на секунду опустил газету на колени и с возрастающим удивлением посмотрел на жену. Что за перемены? Неужели Драко поработал в качестве родительской совести? А может, в качестве матушкиной наблюдательной пташки?

— Извинения приняты. — Люциус вновь расправил газету и сделал вид, что углубляется в ее чтение. — Еще раз счастливого Рождества.

Нарцисса молча кивнула, однако не спешила уйти.

— Что-то еще?

— Ты больше ничего не скажешь?

— А я разве должен?

— Нет, но… — Нарцисса шумно вдохнула, будто пытаясь на что-то решиться, и на выдохе выпалила: — Тебя не было дома весь вечер.

— Да, я был у старика Крэбба. — Люциус вновь отложил газету в сторону и колющим взглядом посмотрел на супругу. — В моем собственном доме мне вчера были не слишком рады, и я решил не портить себе Рождество.

Нарциссе захотелось съежиться и исчезнуть. Слова мужа сочились таким концентрированным ядом, что, казалось, он вот-вот закапает у Люциуса с губ и, упав тяжелыми густыми каплями на ковер, прожжет его до строительных перекрытий. Миссис Малфой опустила глаза и после долгой паузы едва слышно произнесла:

— Люциус, прости…

На несколько мгновений в кабинете повисла звенящая тишина. Люциус был почти готов убедить себя, что ослышался: Нарцисса, извиняющаяся перед ним, была чем-то настолько же фантастическим, как философский камень или Дары Смерти… но, как ни поразительно, настолько же реальным. Мерлин, ну зачем, почему именно сейчас в ней проснулось это чертово чувство вины? Что ему теперь делать с ним? Размешать в бокале виски и проглотить, стараясь не морщиться? Люциус на секунду закрыл глаза и медленно, чеканя каждый слог, произнес:

— Нарцисса, уходи.

Он произнес это почти умоляюще, но всецело захваченная злым и жестоким смыслом его слов Нарцисса не смогла это услышать.

— Люциус, пожалуйста. — Женщина сделала шаг к мужу, умоляюще глядя в его ледяные глаза. — Как… Как я могу извиниться?

— Взять Драко, Асторию и всех, кого захочешь, — и отправиться куда-нибудь… — «Куда-нибудь к соплохвостам», хотелось выкрикнуть Люциусу, но он сдержался. -… в теплые края. Хотя бы до конца выходных.

— Ты… прогоняешь меня? — Нарцисса в ошеломлении сделала еще шаг навстречу. Ковер ласково прошуршал под складками ее нежно-василькового платься. — Прогоняешь из дома?

— Ну, что ты. — Люциус с силой, до побелевших костяшек пальцев сжал подлокотники кресла. — Я предлагаю тебе всего лишь хорошо провести время и дать себе и Драко отдых от столь ненавистного вам моего лица.

— Люциус, не говори так…

— Дорогая, я не слепой. И избавь меня, ради Мерлина, от этих трогательных попыток объясниться. Я не в настроении разбираться в этом.

— Хорошо. — Женщина гордо расправила плечи, придавая своему лицу привычное отрешенное выражение, и величественно подняла подбородок, как если бы хотела удержать голову над толщей воды. — В таком случае, если ты не против, я навещу Изабеллу. Она сейчас в своем поместье на Сицилии, и…

— Разумеется. — Люциус наигранно широко улыбнулся, не давая Нарциссе закончить. — Куда захочешь.

— Прекрасно. — Миссис Малфой едва заметно сглотнула и, выдавив из себя ответную короткую улыбку, направилась обратно к двери. — Доброго дня, Люциус.

— Доброго дня.

Как только за Нарциссой закрылась дверь, Люциус опустошенно выдохнул и устало закрыл глаза. Что бы ни было причиной внезапного приступа совести у миссис Малфой, но плевать с Астрономической башни на жену, которая ничего не пытается сделать ради спасения их семьи, было, увы, куда легче, чем на жену, так отчаянно и почти по-детски просящую прощения.

* * *

Тем временем Рональд Уизли, еще рано утром отбывший по срочным делам обратно на континент, быстрым пружинящим шагом спешил вниз по тесным мощеным улочкам исторического центра Флоренции. Просочившись сквозь огромную толпу маггловских туристов у Санта-Мария-Дель-Фиоре, Рональд нырнул в узкую пустующую подворотню и, дойдя до сложенной из камней стены в ее конце, осторожно достал волшебную палочку.

Ровно так же, как и при входе на Диагон Аллею, каменная кладка медленно расползлась перед младшим Уизли, открывая его взгляду шумную Piazza di Strega*. Секунда — и рыжая голова Рональда утонула в бурном потоке сотен магов и ведьм, чтобы спустя четверть часа вынырнуть у неприметной деревянной двери, почти стершаяся от солнца и времени вывеска над которой скромно гласила: “Oreficeria”*. Рон обернулся через плечо, дабы убедиться, что за ним никто не следит и толкнул дверь.

Пространство внутри мастерской не слишком отличалось от того, что можно было бы ожидать при взгляде на входную дверь: темная и затхло пахнущая комнатушка с давяще низкими потолками и скрипучим полом вполне отвечала по степени обшарпанности и упадка рекламирующей ее вывеске, если бы Рональд не знал наверняка, кто хозяин этой каморки и сколько степеней магической защиты стоит тут на каждом квадратном дюйме пространства. Шустро оглядевшись по сторонам и найдя того, кого искал, в дальнем от входа углу, Уизли широко улыбнулся и на подобии итальянского произнес:

— Ciao, дон Фабио.

— Добрый день, мистер Уизли, — без особого дружелюбия проскрипел старый гоблин и нетерпеливым жестом указал Рону проходить внутрь и поживее. — Не стойте в дверях, не терплю, когда топчутся на пороге.

Впрочем, ворчание господина Наполеоне — а перед Рональдом стоял именно он — было не более чем данью старым гоблинским предрассудкам. Да, молодой англичанин не слишком нравился ювелиру, но гоблинам в целом никогда не нравились маги, так что сеньор Наполеоне не считал это помехой в делах. Рональд Уизли четко доставлял ему все необходимые для работы материалы, даже самые редкие — и брал за свои услуги вполне терпимые деньги по сравнению с другими поставщиками, так что дон Фабио все чаще размещал свои заказы именно этому рыжеволосому giovanotto* и все реже отпускал резкие замечания в его адрес, позволяя Рональду даже фамильярное “Ciao” вместо более приличествовавшего “Boungiorno”, дабы не раздражаться лишний раз на его чудовищный неблагозвучный акцент.

— Ваш заказ, дон Фабио. — Рональд жестом указал на небольшой кейс, который держал в руке, и чьи металлические бока медленно проступали теперь сквозь тающую на глазах оболочку в виде старой и страшноватой холщовой сумки, с какой приличный человек постыдится пойти на рынок в захудалой прибрежной деревне, не то что разгуливать по центру Флоренции.

— От Ваших маскирующих чар, мистер Уизли, мое эстетическое чувство приходит в ужас. — Проворчал итальянец, неуклюже слезая со своего рабочего места, однако Рон со свойственным ему простодушием не повел и бровью:

— Зато надежно. Вы ведь и сами пользуетесь чем-то подобным в этой мастерской, верно?

— Верно. Только поэтому и терплю, — скривился сеньор Наполеоне и, засунув руку во внутренний карман своего фартука достал оттуда огромную связку миниатюрных ключей, тонких и коротких настолько, что их кольцо больше напоминало причудливое колье, чем набор инструментов для запирания и отпирания сейфов.

— Все, как Вы просили. — Рон положил кейс на маленький столик у соседней стены и сделал еще несколько пассов палочкой, снимая оставшуюся часть охранных чар. — И даже Глаз Василиска.

— Прекрасно, — удовлетворенно кивнул Наполеоне, сверкнув хищным взглядом, и, подойдя к чемоданчику, начал кропотливую работу по вскрытию двух десятков его волшебных замочков. Глаз Василиска, уникальный негранёный берилл невообразимых размеров и беспрецедентных магических свойств, был давней мечтой дона Фабио, но до сих никому не удавалось добыть его… Мальчишка неплох, очень неплох. Надо будет заплатить ему премию, чтобы не вздумал уйти. — У меня готов для Вас новый заказ. Небольшой, но довольно сложный.

— Scusa*? — Рон, как всегда завороженно смотревший за процессом вскрытия кейса, казалось, едва слышал гоблина. Кейс, являвшийся личным изобретением отца дона Фабио, закрыть не представляло ни малейшей сложности, а вот открыть эти замочки можно было только особыми ключами, и этот процесс был красивым, как танец. — Да, конечно, я возьму его.

— Мне потребуется сотня грамм мифрила и Слеза Ундины.

— Еще одна Слеза?! — Рональд разом очнулся от задумчивости и недоуменно уставился на ювелира. — Но Вы ведь знаете, как трудно их достать, я еле добыл Вам предыдущие две в середине осени!

— Да, все верно, мистер Уизли, тем не менее, я уже успел использовать и продать одну из них.

— Ого… — Только и присвистнул Рон, выражая тем самым крайнюю степень уважения к коммерческим талантам итальянца, однако гоблин не оценил комплимента:

— Моей заслуги в ее продаже практически нет. — Проворчал дон Фабио, жадным, почти плотоядным взглядом скользя по мутным необработанным граням Глаза Василиска. — Я нашел нового партнера в Британии, это его рук дело.

— Ясно. — Рон несколько сник. Он ни за что не сказал бы сейчас об этом старикашке, однако ему и самому хотелось стать торговым партнером дона Фабио в Британии, только до сих пор об этом говорить было преждевременно… А теперь, кажется, уже поздно. — Можно хотя бы взглянуть, как получилась та Слеза в готовом виде? У вас ведь сохранились колдографии?

— Разумеется. — Все еще не расставаясь с Глазом, гоблин заковылял к одному из стоящих в глубине мастерской стеллажей и достал с нижней полки толстый альбом. — Вот, слева вверху и в центре.

Рональд принял из рук гоблина раскрытый на последних страницах каталог и ахнул. Слезы Ундины — коллекция из пяти потрясающе красивых каплевидных бриллиантов, чистых и прозрачных, как Напиток живой смерти. Когда-то все они были одним большим алмазом, прозванным Сердцем Ундины за историю, случившуюся с нашедшим его горщиком. По пути на родину бедняга попал в страшный шторм: корабль затонул, погибла вся команда и вся добыча, спастись удалось только горщику — и этому алмазу. Счастливчик не помнил, как выбрался на берег, так что над ним стали подшучивать, что его спасла русалочка и оставила ему на память свое холодное прозрачное сердце. Однако камень сочли приносящим удачу, и на него началась настоящая охота.

Пару лет спустя горщик уступил не то уговорам, не то угрозам и продал алмаз гоблинским ювелирам. Возможно, то были просто досужие байки, но, поговаривали, что в процессе огранки камень дал трещину, и его пришлось расколоть на пять неравных частей — эти осколки и назвали Слезами. Не успев попасть в украшения, Слезы разошлись по частным коллекциям и стали чем-то вроде легенды, но клан Наполеоне, разумеется, знал, что камни — отнюдь не миф. Одна из Слез хранилась у самого дона Фабио, и он решил во что бы то ни стало заполучить остальные — в чем ему по мере сил и помогал теперь Рональд Уизли. Оба добытых им недавно камня были просто ошеломительной красоты, а в руках мастера Фабио один из них уже превратился в подлинный магический шедевр, но Рональда Уизли поразило не это.

Праздный профессиональный интерес молодого коммерсанта в мгновение ока сменился глубоким личным ударом, когда Рон понял, что уже видел это украшение и даже держал в руках — с колдографий из каталога дона Фабио нахально сверкала безупречными гранями злосчастная подвеска Гермионы.

— Кх-м… — Рональд с трудом удержался, чтобы не распахнуть от удивления рот и не захлопать им, как рыба, выброшенная на берег. Не может быть. Тогда, в уличной темноте, он почти мгновенно угадал в подвеске работу Наполеоне — поэтому и вспыхнул, как летучий порох, заклеймив Гермиону шалавой: все изделия этой мастерской стоили очень дорого, и Рон уже неплохо ориентировался в уровне цен. Но, мантикора его разорви, он не узнал сам бриллиант. Бриллиант, за которым гонялся несколько месяцев, выслеживая и обхаживая его прежних владельцев, словно молодые побеги огнероз, лишь бы уговорить продать итальянцу. Мерлин и Моргана! Если бы он тогда вгляделся чуть получше… Гермионе бы точно не удалось отвертеться и запудрить ему мозги. Продажная дрянь.

— Все в порядке, мистер Уизли? — С подозрением поинтересовался гоблин.

— Что? А, да, да. — Коротко откашлявшись, наконец, смог выдавить из себя Рональд. — Великолепная вещь, браво, дон Фабио.

— Благодарю. Так Вы возьметесь за дело? Я заплачу сверх обычного. Вам уже удалось добыть Глаз Василиска — добудете еще одну Слезу, и я заплачу вам четверть Вашего годового гонорара сверху. Идет?

— Да. Да, я согласен.

— Прекрасно. В таком случае вот Ваш гонорар за эту поставку и накладные на новую… Успехов Вам, мистер Уизли. — Ехидно улыбнулся итальянец, забирая назад каталог и прожигая Рональда внимательным взглядом своих угольно-черных глаз.

— Спасибо, — все еще оглушенный и сбитый с толку внезапным открытием, Рон забрал деньги и транспортировочный кейс и, наложив на него маскирующие чары, на ватных ногах побрел к выходу, но на пороге остановился и вновь обернулся к ювелиру. — Дон Фабио, можно один не относящийся к делу вопрос?

— Попробуйте. — Гоблин развел руками, в одной из которых по-прежнему держал каталог. — Если я сочту, что это нарушает мои правила конфиденциальности, я просто не отвечу.

Рональд кивнул.

— Кто приобрел ту подвеску? Со Слезой Ундины?

Наполеоне хищно улыбнулся и, с видимым удовольствием наблюдая за тем, как вытягивается при его словах лицо юноши, произнес:

— Мистер Малфой. Полагаю, Вы с ним знакомы.

— Д-да. — Практически уничтоженный Рон, казалось, едва мог нащупать пол под ногами и собрать мысли в кучу, чтобы выдать собеседнику членораздельный ответ. — Мы… учились с ним вместе на одном курсе.

— Сомневаюсь. — Итальянец вновь хитро улыбнулся. — Я имел в виду лорда Люциуса — мистера Малфоя-старшего...

___________

*

Piazza di Strega (ит.) — Площадь Ведьмы

Oreficeria (ит.) — ювелирная мастерская

giovanotto (ит.) — юноша

Scusa? (ит.) — простите?