Туман над пепелищем (джен)

Что может быть хуже ночной смены? Патрулирование улиц ночью зимой. Что может быть хуже зимнего ночного патрулирования? Когда зимней ночью в твою смену идет дождь. Что может быть хуже вышеперечисленного? Только совершенное дождливой зимней ночью преступление.

Именно эта нехитрая классификация вспомнилась офицеру патрульной службы Дурслю, когда он прибыл на место происшествия: на экране телефона красовалась надпись «2:17, пятнадцатое декабря 2008 года», а лобовое стекло его машины пытался залить дождь.

«Скорее бы Рождество», — с тоской подумал Большой Ди: на праздники его пригласил к себе Франко, его… Кем этот человек на самом деле приходился ему, здоровяк запрещал себе даже думать, не то, что говорить, ведь магическая клятва вассала требовала дословного выполнения приказа сюзерена — его двоюродного брата, Гарри Поттера, которого все, не без посильной помощи самого Дадли, считали мертвым. Впрочем, это не мешало братьям общаться. Зима в Лондоне — не самое приятное время года, а в Испании сейчас тепло…

С досадой оставив мечты о солнечном юге, полицейский выбрался из машины, припаркованной у недостроенного торгового центра. Само здание было уже готово, осталась лишь внутренняя отделка — и к Рождеству центр встретит первых посетителей. «Когда новость о том, что здесь нашли труп, просочится в газеты, — с некой долей цинизма подумал Дурсль, — этих посетителей будет втрое больше. Впору заподозрить хозяев: что может быть лучшей рекламой для открывающегося «Топшопа», чем произошедшее в нем убийство или самоубийство?!»

Десять минут назад здесь, в гулком пустом темном помещении, сторож нашел тело молодого парня и вызвал полицию. Вызывать скорую при той луже крови, что натекла из разбитого черепа, было бесполезно. Но Дадли медиков, вместе с криминалистами, все же вызвал. Трупу врачи были ни к чему, само собой, а вот сторожу они бы не помешали.

Серый от волнения мулат лет сорока дрожащими руками еле держал сигарету. Вот только испугал его не столько труп и кровавые ошметки, сколько возможные неприятности.

— Господь свидетель, тихо было. Я же обошел все здание — никого… Тут же после часа тишина стоит, муху бывает слышно! Не было никого, я и двери все запер. Откуда этот крендель взялся, ума не приложу, будто из воздуха... Сержант, — он отчаянно посмотрел на Дурсля, — жизнью клянусь, никого, кроме меня, здесь не было, никого не приводил, бухла не пил, колес не глотал и не ширялся! А придурка этого, — он мотнул короткостриженной головой в сторону трупа, — вообще в первый раз вижу!

В начале своей службы Ди ему бы безоговорочно бы поверил, но не сейчас: всякое бывает, мог воришку засечь, погнался, а тот возьми — и навернись с высоты. Сторож-то явно не совсем в ладах с законом, да и работа у него — хорошая, легальная, а тут раз — и не повезло! Сержант по возможности спокойно и мягко попросил мулата не волноваться, потому что ему нет оснований не верить, жестом подзывая прибывшего врача, а сам повел криминалистов к трупу. И вот тут-то он кое-что почувствовал…

Дело в том, что Франко пару лет назад, узнав, кем работает Дадли Дурсль, подарил ему, как он сказал «на удачу и для пущего спокойствия», костяной узорчатый кругляш на кожаном шнурке. Заодно предупредил, чтоб кузен не снимал его и что, если что, фиговина эта предупредит. «Ну а что и как, сам поймешь, вот увидишь!» — пообещал блудный кузен. Понаслушавшийся от него же баек об артефактах, Большой Ди только кивнул — и не пожалел: кругляш теплел при опасности, пару раз спасая владельца от пули или камня. Но в этот раз он ударил Дурсля маленьким разрядом тока, когда тот подошел к трупу вплотную. Кругляш кольнул владельца еще раз, когда сержант помог коронеру погрузить тело в мешок на носилках.

Впрочем, то, что с телом что-то не так, понять можно было и без помощи колдовской побрякушки. Парень был одет в видавшее виды пальто, которое было сухим — и это несмотря на зарядивший с утра сильный дождь. А вот на подошве таких же поношенных ботинок была только начавшая подсыхать грязь. Как может оказаться сухой одежда из плотной шерсти при свежей грязи на обуви? Ко всем возможным причинам, что мог привести криминалист Петерс, Дадли мог добавить еще одну (объяснявшую, между прочим, и тишину в помещении) — магию. Вот только палочки при погибшем парне не оказалось. Дурсль обошел все этажи, нашел, откуда он упал, пройдя по цепочке грязных следов, нашел место проникновения в здание — он не возник из ниоткуда, как маги это любят делать, а влез через окно на втором этаже — обыскал все возможные щели, но палочки, без которой маг обычно мало отличается от немага, так и не увидел.

Труп неизвестного в недостроенном «Топшопе» стал последним для Дадли Дурсля, как для сержанта патрульной службы. На следующий день его прошение о переводе в отдел криминальных расследований, поданное за полгода до этого, было удовлетворено. Имя найденного в ТРЦ так и останется неизвестным, расследование, опираясь на отчет судмедэкспертов и найденный в здании улики, придет в выводу о самоубийстве, и дело уйдет в архив. За телом никто не явится, оно не исчезнет, за ним не явятся авроры, оно будет похоронено на муниципальном кладбище на счет государства. Своими выводами Дадли Дурсль, после основательных размышлений и звонка сюзерену, так ни с кем и не поделится. Франко восстановленное реконструктором лицо не опознает, идти в аврорат ни с чем, только с подозрениями, и рисковать сохранностью собственной памяти и не только он не стал.

Дадли не знал, что в то утро, когда он копировал на флешку материалы дела «Самоубийцы из Топшопа», миссис Эдна Дейч, вдовая ведьма средних лет, обнаружила в собственном доме в Денем Грине еще теплое тело своего квартиранта, мистера Кевина Уитби. Молодой человек, забыв, что он маг и у него есть палочка, по-магловски пустил себе пулю в висок. Рядом лежала прощальная записка, забрызганная кровью, которая гласила: «Вина моя безмерна». Работники аврората, вызванные ошеломленной женщиной, в ходе расследования выяснили, что револьвер, найденный близ тела юноши, принадлежал его отцу, следов магического воздействия любого вида они не нашли. Причины, побудившие покончить с собой колумниста «Воскресного пророка», так и остались неизвестными. Тело самоубийцы было отдано его родителям-маглам и погребено на кладбище его родного городка.

Эти две смерти никто не свяжет. До поры до времени, пока четыре года спустя условно-досрочно, за примерное поведение, на свободу не выйдет Дуэйн Харпер, отсидевший тринадцать лет из положенных ему двадцати.

Если бы Дадли спросили: «За каким, собственно говоря, чертом ты пошел на должностное преступление и скопировал то дело?», он бы не ответил. Большой Ди сам не знал, зачем он это сделал. Франко после уверял, усмехаясь, что это и есть интуиция. Но где была эта интуиция, когда он шел на традиционный праздничный обед в Страстную Пятницу? Почему он не почувствовал ничего, кроме досады, когда миссис Полкисс завела разговор о неприятностях сына?

Впрочем, сам бы Дадли не назвал обвинение в убийстве неприятностью. На его скромный взгляд, неприятности были у Пирса до этого, в течение последних десяти лет как минимум. Разумеется, его мать была уверена, что это какая-то чудовищная ошибка, ее мальчика с кем-то перепутали. Говорить о полицейском произволе она благоразумно не стала. А Дадли не знал, как сказать миссис Полкисс, что вероятность ошибки крайне мала, что ее примерный сын еще лет в шестнадцать толкал травку среди сверстников.

У детей из таких пригородов, как Литтл-Уингинг, обычно безоблачное детство и перспективное будущее. Иначе у отпрысков состоятельных представителей среднего класса и быть не может: хорошая частная школа, возможность получить высшее образование, денежная должность в перспективе. Все это ждало и Дадли, и Пирса, как и остальных ребят из их компании. И если Мэл и Гордон сейчас носят костюмы и работают где-то в Сити, то у Дадли и Пирса все пошло наперекосяк. Дурсль проучился год в экономическом колледже, понял, насколько это не его, и забрал документы. Вернон Дурсль, помнится, жутко разозлился, узнав об этом, но к тому времени его строптивый сын уже учился в полицейской академии. Обиженный отец с ним даже перестал разговаривать. Но со временем родители смирились с его выбором. Окончательно отец успокоился пару лет назад, видя, что его сын не собирается до старости патрулировать улицы, а перевелся в ОКР и делает карьеру, получив звание инспектора.

Но если судьба и мировоззрение Дадли Дурсля во многом переменились из-за Гарри Поттера, то Пирс Полкисс свою судьбу вершил исключительно сам. Сыну валютного хеджера и сэйлз-менеджера была так же уготована участь продолжить дело родителей. Юноша поступил в колледж, но был отчислен за систематическую неуспеваемость на третьем курсе. Хотя на самом деле причиной его отчисления стало его активное участие в распространении наркотиков. Улик для полиции не нашлось — администрация не захотела выносить сор из избы и портить себе репутацию, Пирса попросту отчислили. Дальше все было только хуже, арест по подозрению в убийстве был, как ни грустно, весьма вероятен и закономерен. Возможно, именно его печальная карьера примирила Дурслей с выбором сына.

Жизненные перипетии Полкисса-младшего были известны чете Дурслей по одной простой причине: миссис Полкисс работала на Вернона Дурсля и достаточно часто заходила к Петунии на чай. А вот Дадли с Пирсом выделись считанные разы и отношения их были далеки от дружелюбных. Но все равно Большой Ди не знал, что ответить матери его бывшего друга, кроме банального совета обратиться к адвокату.

Словом, праздник был изрядно подпорчен. Домой Дадли вернулся не в самом хорошем настроении. Неприятный комок чувств, которые он бы и сам не смог идентифицировать, горчил и царапал душу, и на следующее день детектив инспектор Дурсль вместо обеда отправился в тот участок, где в камере предварительного заключения сидел друг детства.

Детектива, ведущего дело Пирса, он нашел быстро, в пабе напротив участка. Инспектор Степплс оказался грузным мужчиной предпенсионного возраста, в меру циничным, в меру добродушным любителем соленых шуток. К тому же он был достаточно разговорчив, и Дурсль узнал о деле Пирса крайне занимательные подробности.

Оказывается, Полкисс подозревался в убийстве не кого-нибудь, а собственного босса — Джонни Ханта, одного из крупных драгдилеров, и вокруг него кругами ходили ребята из наркоконтроля. Более того, улик против Пирса было немного, а знал он — предположительно — достаточно, чтобы в попытке его раскрутить на откровенность ему предъявили обвинение в убийстве. Пока Полкисс молчал.

— А как, по-вашему, он это сделал? — спросил на прощание Дадли.

Степплс прищурился и с сомнением покачал головой.

— Кто его разберет. Обычно таким чистоплюям трудно пойти на убийство, но парень на игле, так что все может быть. Сам-то как думаешь?

— Мы слишком давно виделись, — криво усмехнулся Дадли. — Тот Пирс, которого я знал, вряд ли был способен на такое. Но за десять лет все могло измениться.

Вечером он позвонил миссис Полкисс и посоветовал ей нанять хорошего адвоката и уговорить сына сотрудничать с полицией.

Дадли искренне считал, что на этом его участие в дальнейшей судьбе Пирса Полкисса исчерпано. Однако когда он пришел утром в понедельник на работу, его вызвала его непосредственный начальник, детектив главный инспектор, мисс Лорейн Келли.

— Дурсль, во что вы вляпались?

Прямота и нелюбовь мисс Келли к пустым разговорам были известны всему участку. Как она с такими привычками стала главным инспектором, Дадли не знал.

— Простите, мэм, но я не понимаю, о чем речь.

И это была почти правда. Келли откинулась на спинку кресла и вытянула руки ладонями на стол. Плохая примета: так она себя вела, если готова вот-вот разозлиться. Хуже было бы, если она пригладила стянутые в идеально ровный пучок светлые волосы.

— На ваше досье поступил запрос. В пятницу вечером. Из бюро по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. А еще через полчаса сюда приедет детектив из бюро. В чем дело, инспектор?

Пятница, наркоконтроль… Пирс! Мнда, теперь неприятности будут у Дадли. Вот и помогай друзьям. А оперативно у шефа друзья в архиве работают.

— Мэм, я действительно не знаю, в чем дело, — признаваться шефу он не собирался. Во-первых, она ему здесь ничем не поможет, во-вторых, он ничего противозаконного действительно не делал.

Келли испытующе посмотрела на него, Ди ответил ей прямым взглядом.

— Ладно, — она решительно прихлопнула ладонью. — Свободны. Пока. Через полчаса жду с отчетом по серии ограблений в магазинах.

Вот черт! Что ж, приступим к работе. Отчет практически готов, подозреваемые дали признательные показания, дело можно передавать обвинителям. Ровно тридцать минут спустя он постучал в дверь кабинета. К тому времени обещанный шефом агент уже ждал на узком диванчике у стены. Сама главный инспектор сидела в кресле. Уже хорошо: если бы она стояла, поставив локти на спинку кресла, неприятный разговор инспектору Дурслю был бы гарантирован.

Детектив из наркоконтроля был представлен как детектив инспектор Ричард Вудхауз. А сам Дадли командировался в группу к Вудхаузу, тем более что с текучкой он в целом разобрался. Дурслю ничего не оставалось, кроме как ответить «Слушаюсь, мэм».

— Ну что, инспектор, — Вудхауз, крепкий кряжистый мужчина лет сорока, кивнул в сторону выхода, — идем? Приятного дня, мэм.

Вместе они вышли из кабинета Келли.

— Сэр, могу я узнать, зачем я вам? — спросил Дадли, направляясь к лифту. — Со спецификой вашего бюро я почти не знаком, знакомых среди ваших подопечных у меня нет. Чем я вообще могу быть вам полезен?

Детектив из наркоконтроля едва слышно хмыкнул, его круглая ирландская физиономия с мелкими чертами лица страдальчески сморщилась.

— Вот только давай без этих «сэров», парень! — попросил он, нажимая кнопу лифта. — Вот что… Нам дальше работать вместе, так что я Дик, в крайнем случае, Вудхауз. А на счет знакомых, — он прошел в кабину и потер кривоватый, сломанный несколько раз нос, — тут ты лукавишь. А как же Пирс Полкисс?

— Дадли, — в свою очередь представился Дурсль. — А с Полкиссом промашка. Дружили мы в детстве. В последнюю нашу встречу он назвал меня «кровавым ублюдком в форме», и мы не подрались только потому, что в соседней комнате были наши родители.

— Это лучше, чем ничего, — ответил Дик, — ты его знаешь, он с тобой дружил. Он может пойти с тобой на контакт.

Они вышли на парковке и пошли к машине Вудхауза.

— Его показания так важны? — спросил Ди, садясь на переднее сидение подержанного серого «Фокуса».

— Скажем так, мы очень на него рассчитываем, — ответил Ричард Вудхауз, оглядываясь по сторонам и выезжая с парковки.

— Ты что такое «дружок» или «костяной король» знаешь?

Дадли отрицательно помотал головой.

— Ну да… Фетандил (п/а: вещества с таким названием не существует) это, наркота поганая, тяжелая, зависимость возникает быстро, вероятность, как любит говорить Мерри, «летательного исхода» при передозе пятьдесят на пятьдесят. Дрянь эта искусственная, стоит дорого, поставляется нашими юго-восточными друзьями. Но лет пять назад…

Пять лет назад на рынок была выброшена партия «короля» за вдвое меньшую цену. Обычно такое бывает при некачественном товаре, но не в этот раз. Качество было на высоте. Аналитики бюро решили, что кто-то сбрасывает украденный наркотик, однако они ошиблись. Буквально три месяца спустя поступила новая партия той же дури, по столь же низкой цене. Но вот кто и откуда поставляет наркотики, да еще в таком масштабе, выяснить не удалось. То, что это не турки — клялась вся диаспора: новички изрядно ударили по карману прежних поставщиков, и те жаждали мести. А тут еще масла в огонь подлили эксперты. Они выяснили, что этот вид «дружка» производился частично с использованием сырья из растений, которые не росли в той же Турции, но прекрасно себя чувствовали на территории Европы, и в Королевстве в том числе. В-общем, собрав все факты воедино, аналитики пришли к выводу, что какой-то британский умник нашел способ и возможность производить убойную дрянь в большом объеме, используя местные ресурсы.

— …Веришь, нет, мы за пять лет проверили всех мало-мальских толковых химиков, студентов, самоучек, даже этих… — Дик прищелкнул пальцами, — ну, которые травки всякие изучают. Ни-че-го! Пшик на выходе! Хвостом ходили за дилерами. Снова мимо: наркота будто из воздуха появлялась, а все попытки ареста этих козлов проваливались, при них не было ни денег, ни наркотика. За эти чертовы пять лет мы потеряли трех агентов под прикрытием. Дрянь дело, что говорить!

Вудхауз говорил, горячась и активно жестикулируя свободной рукой. Его светлые глаза зло блестели, а кончик кривого носа дергался и подрагивал. И Дадли его прекрасно понимал: они находили в шаге от выяснения источника, и все сорвалось по нелепой случайности.

Один из информаторов работал водителем Ханта, который с недавнего времени стал торговать тем самым «костяным королем» местного, так сказать, изготовления. Он должен был выяснить механизм оплаты и поставки наркотика, но внезапно Джонни поменял решение и поехал не на своей машине, а на машине с Пирсом. Информатор смог чудом дать сигнал, и за Полкиссом попытались проследить. В какой-то момент наружка их упустила, а наутро Хант был найден на автобусной остановке с тремя колотыми ранами в области сердца. Полкисса, естественно, задержали, но он утверждал, что высадил Ханта в какой-то подворотне и больше не видел. Правда, рот он открыл лишь на первом допросе. Определенно, показания Пирса детективам был очень, просто жизненно необходимы. А друг детства хотел жить, и потому молчал.

— Привет, Пирс. Как дела? — Дадли улыбнулся бывшему другу, садясь на стул.

Полкисс зло посмотрел на него исподлобья. Мелкий и тощий в детстве, он позже вытянулся, но остался таким же худым. Треугольное лицо, большие оттопыривающиеся уши и близко посаженные черные глаза по-прежнему делали его похожим на мышь.

— Большой Ди. В костюме. Смотрю, делаешь карьеру. Родители, по ходу, гордятся, да? Ну как же, Дадлипусечка, гроза хулиганов, опора общества. Или это добрые дяденьки из наркоконтроля одолжили приличные шмотки, и в раздевалке тебя ждет форма?

Полкисс пытался хорохориться. Он нервничал, а когда Пирс нервничает, он нарывается и хамит.

— Почему бы нет, — пожал плечами Дадли, — у моих родителей есть для этого все основания.

Пирс фыркнул и презрительно сморщил нос.

— А вот твоя мама волнуется. Мы с ней виделись на той неделе, она плакала и не хотела верить, что ее сын — убийца.

Молодой человек хотел что-то сказать, но в последний момент сжал губы и возмущенно ерзнул на стуле. Когда Полкиссу исполнилось пятнадцать, его отец бросил семью. Дурсль хорошо помнил, каким потерянным был его друг, когда рассказывал, что миссис Полкисс заплакала, узнав об этом. Тот впервые увидел, как мать плачет, и был совершенно потрясен и напуган этим зрелищем.

— Брось, Пирс, я вот тоже в это не верю.

— Ну да, — прошипел Полкисс, — Пирс — слабак, он только держать и умеет, а бьет у нас всегда Дадли! Пирс — нарик конченный, а Большой Ди, как всегда, на коне!

— Я никогда не считал тебя слабаком.

— Ага. Ты еще скажи, что твоего чокнутого кузена ты не считал психом. Он уже в психушке или еще нет? Или все-таки в тюряге?

— Гарри не был психом, Пирс. И он умер. Четырнадцать лет назад.

— Какая трагедия! Мои соболезнования, — издевательски протянул Полкисс.

— И я совсем не хочу еще и хоронить своего друга, пусть и бывшего, — твердым тоном негромко сказал Ди.

Пирс криво ухмыльнулся, всем видом показывая, насколько ему плевать на желания инспектора Дурсля.

— Полкисс, включи мозги. Даже если ты возьмешь Ханта на себя и сядешь, все равно найдутся те, кто захочет, чтоб ты замолчал. Просто так, на всякий случай!

— А вы, все такие добренькие и заботливые, меня спрячете? Ты мне еще сказочку про зубную фею или Санту расскажи!

Дадли вздохнул.

— Пирс, это твой единственный шанс. Ты и сам это знаешь. Смотри: ты на игле, значит, в любом случае пойдешь на принудительное лечение. Направят в клинику, но на самом деле тебе и матери поменяют имена, вы переедете, и никто вас не найдет. Программа защиты работает, поверь. Пройдешь курс лечения, найдешь работу, заведешь семью. Ну?

Полкисс нервно засмеялся:

— Ди, какая, к черту, работа? Ты издеваешься?! А если я действительно ничего не знаю, тогда что? Все отменяется, да?

— Нет, — ответил Дадли, — договор остается в силе. Давай, ты подумаешь, — он вызвал охрану, — и завтра мы еще раз поговорим. Я передам миссис Полкисс, что у тебя все хорошо.

Пирс дернулся, он понял намек. Открылась дверь, и охранники увели задержанного. У Полкисса сегодня ожидается бессонная ночь, ему есть о чем подумать. Сам Дадли направился в комнату наблюдения, где его ожидали Вудхауз и Пол Кирк, главный инспектор, который возглавлял расследование этого дела.

— Я же говорил, — сказал Дик.

— Он еще ничего не решил, — ответил Дадли, — к тому же он и в правду может знать немного. Или соврать.

— Зато он пошел на контакт, — вмешался Кирк.

— Сэр, он в любом бы случае пошел бы на контакт, Полкисс не идиот, — возразил Дурсль.

— Но мы бы потеряли время, — покачал головой Дик, — Ханта убили в ночь на среду, след уже начал остывать. Чем скорее мы узнаем точку обмена — тем лучше.

— Главный инспектор Кирк, скажите, это все, и я могу возвращаться обратно в участок или нет? — спросил Дадли.

— С чего бы вам возвращаться, инспектор, — ироничная полуулыбка тронула тонкие губы Кирка, — Полкисс пошел на контакт с вами, вы и будете дальше с ним беседовать. Хотите ознакомиться с материалами расследования?

Дурсль кивнул:

— Было бы неплохо, сэр.

Кирк повернулся к Вудхаузу.

— Дик?

— Сделаю, босс.

— Заодно и с остальными познакомишь. Если что, я в лаборатории. Эрл Грей что-то нарыл, — Кирк протянул руку Дадли. — Инспектор Дурсль, добро пожаловать в нашу команду, надеюсь, мы сработаемся.

Дадли пожал руку, и Кирк вышел за дверь.

— Значит, Дадлипусечка? — ухмыльнулся Вудхауз.

Ди поморщился: он знал, конечно, что мимо этого пройти сложно, но все равно надеялся, что это обращение всплывет позже.

— В младенчестве я был очаровательным ребенком, — кисло ответил он.

Дик коротко хохотнул.

— Ясно. Ну, идем знакомиться с остальными, Дадли.

Тот только тихонько вздохнул про себя: денек обещает быть насыщенным.

Дадли устало потер глаза: от долгого сидения перед экраном монитора и за бумагами они зверски болели и слезились. Но дело того стоило. Еще раньше, слушая Дика по пути в офис, у него возникло смутное подозрение, что без магов в этом случае дело не обошлось. После поле подробного ознакомления с делом это подозрение окрепло, хотя он все еще чувствовал себя параноиком: спихнуть все просчеты и ошибки на непонятную и не доступную ему магию проще всего, а ведь все может быть иначе и психи с палочками могут быть и не причем. Он с наслаждением потянулся. В кабинете никого не было, за окном уже стемнело. Можно было бы и пойти домой, тем более, что леди и джентльмены из бюро уже практически разошлись. Во всяком случае, Донна и Джо, брат и сестра Уиверы, отвечавшие за техническую и информационную поддержку, ушли точно, минут пятнадцать назад, а миссис Бейтс, психолог, покинула помещение еще днем.

Дурсль встал и отправился в комнату для отдыха. Ему решительно был необходим кофе. Рядом с кофеваркой нашелся и сахар, и сливки, так что через несколько минут он уже наслаждался ароматной крепкой арабикой. Ди отстранено подумал, что если дело так пойдет и дальше, надо будет попросить Франко привезти его травяной бурды. Блудный кузен обещал приехать в эту пятницу: до дня рождения его крестика осталась неделя, а Франко ни за что не пропустит возможность навестить мелкого. Ну и заодно похвастаться новеньким байком. Надо бы посмотреть, что за машину купил кузен.

Байками Дадли увлекся более десяти лет назад, еще в колледже, после просмотра «Безумного Макса». Само собой, первым его мотоциклом стал подержанный Кавасаки Ниндзя, купленный за 200 фунтов. Тогда Большой Ди еще не знал, чем эндуро отличается от скарвера, а чоппер — от стритфайтера. Потом Ниндзю сменил Супер Фор, а в минувшем году он купил БМВ Эдвенче. Кажется, своим увлечением он заразил и Франко, раз уж тот, при всех его способностях, решился на покупку обычного, немагического транспорта.

Приятные мысли о байках и скорости были прерваны хлопнувшей дверью. Дадли поднял глаза на вошедшего. Им оказался какой-то парень темной толстовке и мешковатых джинсах. Когда же он подошел поближе, Дадли понял, что слегка ошибся: незнакомец был старше, чем можно было бы подумать по внешнему облику и манере двигаться.

— Йеу, братан, — у него были развязные манеры и весьма своеобразный кокни, характерный для выходца из неблагополучных районов, — че так поздно торчишь в офисе? Решился на сверхурочные?

Его плутоватый прищур и кажущаяся расхлябанность резко контрастировали с умным и внимательным взглядом. Дурсль был уверен, что его лицо, одежда, манера держать чашку были внимательно рассмотрены и изучены.

— Здравствуйте, — он протянул руку, — я…

— Дадли Дурсль, — перебил мужчина, хлопая по ладони собеседника, — я в курсах. Ну а я — Джас Мерри, типа сержант.

Ди непроизвольно кивнул: днем Вудхауз упоминал о нем, говоря, что этот человек, совместно с самим Диком, отвечает за ведение наружного наблюдения и общение с информаторами.

— Ну так че? — спросил Мерри, вольготно развалившись на стуле. — Типа тебе у нас так понравилось, что решил создать, ну, это… впичотление?

Дадли не был воплощением понимания и спокойствия, как Франко, и сержант Джастин Мерри начал его отчетливо бесить. Только понимание, что это может быть проверкой на вшивость для новичка, не позволяло ему одернуть забывшего о субординации сержанта.

— Почти, — стараясь не показать раздражение, ответил Дурсль, — пытаюсь понять, о чем завтра спрашивать Полкисса, а о чем — не стоит.

Ухмылка сержанта стала откровенно наглой и самодовольной.

— Так крысенок ощипанный у тебя поплыл? Йе-ху, — он изобразил не вставая нечто вроде зажигательного танца, — Его Серость должен мне ящик Гиннеса. А на счет вопросов не парься. Обратись к Стерве, это ее полянка с малиной.

Топорно работает «братан». Или это он, Дадли Дурсль, шести с половиной футов роста и пятнадцати стоунов живого веса, производит впечатление наивного идиота. А вот про «полянку с малиной» это мысль.

— Забавное выражение, — усмехнулся Ди, — а твоя полянка — это наружка, да?

— Наружка и слухи, — степенно поддакнул Мерри.

— И ты в этом деле с самого начала?

— Точняк.

— Тогда, детектив сержант Мерри, будьте добры проконсультировать меня по поводу парочки моментов, — Дадли действительно было нужно прояснение нескольких ситуаций — того, что те, кто в деле изначально, и так понимают, и потому оно остается вне сухих строчек отчета.

Сержант Мерри на его тираду откровенно заржал и легко поднялся со стула, будто и не он секунду назад изображал на нем медузу. Офицером, не смотря на его образ для улиц и трущоб, он был толковым и грамотным, и круг вопросов для предстоящего допроса с его помощью был вскоре сформирован. Дадли с чистой совестью отправился домой.

Наутро выяснилось, что оптимистичные ожидания Кирка и Дика оправдались: Пирс решился сотрудничать. Спустя два часа старший инспектор Кирк инициализировал программу защиты свидетелей. Дадли еще подумал, что его отец лишился начальника отдела продаж…

Полкисс действительно знал не так уж много (на это никто и не рассчитывал), но его показаний было достаточно, чтобы размотать всю цепочку хранения, переправки и расфасовки наркотика, за которую отвечала группировка Ханта. Но главного — откуда же берется в таких количествах клятый «дружок» — он не знал. Судя по слухам, ходившим в банде, знал это только Хант. А Джонни был мертв.

Пирс не убивал драгдилера. Он действительно его высадил у какой-то подворотни и больше не видел. Дадли с Полкиссом составили подробный поминутный маршрут той поездки, но это мало чем помогло следствию. Каким образом Джонни Хант за три четверти часа (а именно столько прошло с момента расставания его с Пирсом до момента смерти) успел перебраться из Аптон Парка в Примроуз Хилл, было непонятно. Запасная машина была бы отличным вариантом, к которому склонялись и Дик, и аналитик Кертис Грин (в глаза и за глаза называемый Эрл Греем за любовь к чаю с бергамотом, аристократически безупречные манеры и общую неприметность облика), и сам Кирк. Но где эта машина? По ночам в районе места обнаружения тела машин мало, и дорожные камеры зафиксировали с десяток, но все они к Ханту отношения не имели ни малейшего.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал в пятницу днем Мерри.

«Магия», — хмыкнул про себя Дадли. Идея попросить кузена проверить место гибели драгдилера на предмет замаскированных ходов казалась все привлекательней. Он сел за работающий компьютер и, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о колдунах и магах, стал бездумно щелкать мышкой по папкам. Наконец, после очередного щелчка открылась не папка, а фотография, на которой были изображены два парня. Типичная английская внешность, невнятная одежда — джинсы и пуловеры. Один потемнее и повыше. Словом, глазу нечем зацепиться. Вот только тот, другой, с русыми волосами до плеч и худым лицом с четкими крупными чертами, был чем-то Дадли знаком.

— Йеу, ДиДи, — Мерри потряс его за плечо, — че ты там завис? Кофей бушь?

На самом деле сержант Джастин Мерри прекрасно умел говорить на нормальном английском, но иногда он «включал «чава»» — так называла эту манеру поведения доктор Бейтс — и тогда вполне правильный выговор сменялся кокни, идеальная выправка — согнутой спиной, и появлялась идиотская привычка стучать кулаком по плечу собеседника. Дадли уже пару раз сдерживал рефлекс ударить в отместку: он по-прежнему по выходным занимался боксом.

-Нет, спасибо, — то, что Мерри называл «кофеем», пить было невозможно, — ты лучше скажи, кто это, — он кивнул на экран.

— Это? — сержант всмотрелся в фото, потом проверил дату его создания, — Ща… — он помолчал с минуту (память у него была абсолютная, Джас мог вспомнить поминутно собственный пятый день рождения), — это, чувак, свидетельство того, как Йоруд Мбебе, чтоб эта тварь черномазая однажды где-нибудь всплыла и желательно по частям и в Темзе, расправлялся с конкурентами. А что, узнал кого?

— Да, того, что посветлее, но никак не могу понять, где я его уже видел. Мбебе — это драгдилер?

— Аха. Малыш Джонни Хант начинал лет пять назад у него на посылках. А эта парочка примерно в то же время месяца три на точках маячила, мальчикам Мбебе предъявы какие-то кидала, а потом, под Рождество, светленького нашли в недостроенном «Топшопе», типа с лесенки спрыгнул, а вот второго никто больше не видел. И моя чуйка мне подсказывает, что и не увидит. Их имена мы так и не выяснили.

Точно. «Топшоп», дождливое Рождество…

— Вспомнил, — Дадли кивнул. — Я этого «прыгуна» и оформлял. Последнее дежурство перед переводом в ОКР.

Дело отчетливо стало отдавать волшебными ирисками рыжих близнецов.

Франко приехал в девятом часу вечера. Именно приехал, а не появился с еле слышным хлопком из ничего. Дадли, если честно, не слишком хорошо переносил любое проявление волшебства: он сразу вспоминал собственную перед ним беспомощность, а чувствовать себя беспомощным и уязвимым, при его габаритах и с его профессией… неприятно.

Когда одетый в знакомую потертую куртку с бахромой мотоциклист лихо затормозил рядом с идущим домой Дадли, тот от неожиданности отшатнулся.

— Ола, инспектор! — лихач снял шлем.

— Франко! Напугал! Посигналил хотя б!

— Ну, извини… Я думал, ты меня заметил. Этого зверя, — он легко похлопал по кожуху затянутой в вечные беспальцовки ладонью, — слышно издали.

«Зверь» действительно был хорош: Харли-Дэвидсон Фэт Бой, матово-черный, хищные стремительные очертания. Хорош, прищурился Дадли, но его Эдвенче все же лучше.

— Давно в городе? — Дадли посмотрел на часы. — Прости, я совсем потерялся во времени, — в самом деле, вчера вечером они договаривались на восемь вечера.

— Днем приехал. Ну что, зовешь в гости или покатаемся?

Заманчивая идея — покататься. Сменить осточертевший костюм на удобную одежду, оставить Ниссан в гараже, а самому… Но, увы, после десятичасового напряженного рабочего дня он в седло не сядет.

— Лучше в гости, — вздохнул Дадли. Да и поговорить им бы стоило. Франко как-то сразу насторожился, то ли чутьем догадавшись, то ли прочтя мысли Дурсля, что у того есть к нему дело.

Франко слез с байка, и они его покатили в сторону близлежащей парковки. Оставив железного коня рядом с эндуро Ди, кузены поднялись в квартиру Дадли.

Зайдя в холл просторной двушки, Франко протянул:

— Мнда, не Тортон-Хит…

Дурсль хмыкнул: от той, маленькой полупустой квартирки в Тортон-Хите, эта, меблированная, с большими окнами, находящаяся в Саттоне, отличалась разительно. Франко здесь еще не был: на Окхилл Роад инспектор Дурсль переехал чуть более полугода назад.

Кузены прошли в гостиную, Дадли направился к бару. Франко только покачал головой:

— Тяжелый день?

— Не то слово. Будешь что? — он спросил больше для проформы, крепкие напитки маг практически не пил.

— Знаешь же, что нет, — артефактор потянулся во внутренний карман за своим безразмерным мешочком, — к тому же у меня есть предложение получше.

— Опять какая-нибудь магическая бурда, — сварливо пробурчал детектив.

— Почти, — хитро улыбнулся Франко и прищелкнул пальцами: — Кричер!

С оглушительным хлопком появился старый ушастый уродец.

— Глава славного рода Блэк звал ничтожного Кричера? — низко поклонился он, начисто игнорируя Дадли.

— Кричер, ты приготовил, что я просил?

— Да, мастер Франко, Кричер все сделал, — проскрипело создание, которого Дадли никак не мог соотнести со словом «эльф» (что поделать, «Властелин колец» однозначно закрепил в ассоциативной памяти за этим словом несколько другой облик).

— Тащи сюда.

Кричер исчез, чтобы вновь появиться пару минут спустя с громадным блюдом с горой длинных бисквитных печений в руках. Франко тем временем вытащил из мешочка оплетенную лозой бутыль. Заинтригованный Дадли поставил на столик два стакана с толстым дном для виски. Туда же поставил блюдо и домовик, недовольно бормотавший под нос что-то о ленивых вассалах дома Блэков, которые плохо прислуживают лорду, в отличие от самого Кричера, который хоть и стар, но является более расторопным, чем худородный сквиб, которому оказали такую честь! Дадли покосился на пытающего скрыть улыбку Франко. В темных глазах того плясали все черти мира.

— Спасибо, Кричер, — сдавленно поблагодарил артефактор. — Ступай к себе.

Уродец с поклоном исчез восвояси. Дадли сел в кресло.

— Ну и манеры у вашего слуги, «лорд Блэк», — язвительно пробормотал он.

— Что поделать, он слишком стар и упрям, чтобы меняться, — развел руками Франко. — И хватит меня звать «лордом Блэком»!

— Успел с предками пообщаться? — понимающе улыбнулся Дурсль. Кузен в ответ попытался его испепелить взглядом.

— Ладно-ладно, — Дадли примиряющее поднял ладони, — показывай, что за отраву ты притащил.

Франко насмешливо прищурился, потом откупорил пробку и разлил слегка дымящуюся белую жидкость по стаканам.

— Это, Дадли, не отрава, а настоящая оршата, такая, какой ее готовили почти тысячу лет назад. Маглы ее сейчас делают из чего угодно, даже из риса или кунжута, но все равно считают целебным напитком, а вот маги из одной старинной деревушки в Валенсии сохранили знание, как на самом деле делается целебный напиток, что освежает, снимает усталость, повышает настроение и утоляет голод.

Инспектор осторожно дотронулся до стакана. Вопреки ожиданию, он был не горячим, а обжигающе холодным. Дадли взял стакан и сделал небольшой глоточек. Кузен любил притащить что-то редкое с края света, и иногда вкус этой редкости был совсем уж экзотическим. Однако в данном случае все обошлось: белый как молоко напиток оказался сладковатым и слегка необычным на вкус, но пился легко.

Франко тоже отхлебнул оршаты и захрустел печеньем. Дадли последовал его примеру. Неплохо, определенно неплохо. Мужчины, не спеша, смаковали напиток, пока, наконец, Франко не спросил:

— А вот теперь, Большой Ди, рассказывай, что у тебя там в Скотланд Ярде случилось такого, что ты шел домой в пятницу как инфери, не обращая внимание на окружающее? И с каких это пор кресло и виски для тебя предпочтительнее байка и скорости?

— Из тебя вышел бы неплохой магический бобби, — улыбнулся Дадли.

— Мне и артефактором неплохо.

Дурсль допил оршату, поставил стакан на столик и начал говорить. Он кратко изложил историю о неизвестно откуда взявшихся наркотиках британского производства, мертвом Джонни Ханте и неопознанном трупе в «Топшопе» четырехгодичной давности. Франко слушал его внимательно, все больше почему-то мрачнея.

— И что ты хочешь услышать от меня, Дад? Совет? Да пожалуйста: не суйся. Забудь магах и колдовстве и расследуй это дело, как если б не знал о существовании магического мира.

Дадли растерялся.

— Вообще-то я хотел, чтобы ты осмотрел место смерти Ханта на предмет магических тайников, — сказал он. — Но… почему?

Франко поставил пустой стакан рядом с изрядно опустошенным блюдом и нервно потер правой рукой левую ладонь.

— Видишь ли, кузен… Если за поставками наркотика стоят маги — а судя по тому, что ты говоришь, это вполне может быть — аврорат ничем тебе не поможет. Все, что ты добьешься — визита обливиаторов.

— А…

— И не факт, что авроры найдут лабораторию.

— Почему?

— Потому что основным законом магического мира является Статут о секретности тысяча шестьсот лохматого года. Помнишь, как я магией прогнал дементоров в детстве? За это меня грозили изгнать из магического мира. Был бы я совершеннолетним — посадили бы в Азкабан.

— Но ведь те маги… они же тоже…

— Ничего не тоже. Они не светят палочками, не толкают дурь маленьким магам. И на наркотики аврорам по большему счету плевать — дела маглов их не касаются. Возможно, Шеклболт что-то и начал предпринимать в этом плане, но прецедентов не было, иначе эти алхимики давно бы уже сидели в Аврорате в КПЗ, а газеты бы только об этом и шумели. Если ты стукнешь в аврорат — придут обливиаторы и сотрут нафиг малейшее воспоминание о магической Британии.

— И что, — глухо спросил Дадли, упершись локтями о колени, — так все и оставить? Кузен, пойми, эти козлы производят тяжелый наркотик в большом количестве. Когда его привозили из Азии, он стоил дорого и многим был недоступен. А они его продают вдвое дешевле турков. Ты знаешь, сколько людей от него загнулось за пять лет?! — он яростно взглянул на артефактора. — Хотя, что тебе за беда — дела маглов мага касаться не могут, не так ли?

Франко тяжело вздохнул и потер лоб основанием ладони.

— Ну, хорошо. Предположим, мы их найдем. Отыщем лабораторию, может и не одну, узнаем, кто за этим стоит. Дальше что? Что мы сделаем дальше? Что ты предлагаешь сделать с этим знанием?

Дадли уставился невидящим взором на полупустое блюдо с бисквитным печеньем, стаканы и бутыль с оршатой.

— Ты воспоминания стирать умеешь? Так, чтоб их нельзя было восстановить?

— Умею, — дернул ртом Франко, — а лаборатория?

— Уничтожим.

— Это самосуд, Дадли.

— Предлагаешь все оставить как есть?

Маг как-то грустно усмехнулся и покачал головой.

— Нет. Сделаем так: завтра вечером (у тебя ведь на вечер нет никаких планов?) мы осмотрим места, где нашли Ханта и где его высадил Полкисс. Если находим зацепку, пытаемся вытянуть всю ниточку. Нет — отступаем и ждем, когда эти зельевары недоделанные снова появятся. Нахрапом и с наскока здесь ничего не решить.

Дурсль кивнул, соглашаясь: в самом деле, осторожность не повредит.

— Дальше. Ты добываешь фотографии тех двоих якобы магов, а я попытаюсь установить их личности. Возможно, через них мы сможем выйти на производителей наркотика. Ну, или на тех, кто убил одного из них, на худой конец. Если это одни и те же люди, натравим аврорат и они сядут за убийство.

Большой Ди со смешком разлил по стаканам оршату.

— И все-таки, авроратчик из тебя бы вышел неплохой. Поверь опытному детективу в чине инспектора.

Франко криво улыбнулся:

— Правильно — аврор, а не авроратчик. А так… Меня семь лет натаскивали на расследование тайн, что-то в голове да осталось. Ну так как, план принимается?

— Принимается.

И кузены чокнулись стаканами и одновременно отпили белесого эликсира бодрости, сделанного по старинному рецепту в далекой испанской деревушке.

Аптон Парк и Примроуз Хилл. Трудно найти два района в Лондоне, отличающихся сильнее друг от друга. Старые обшарпанные дома, не всегда ладящее с законом население и частые драки футбольных фанатов — и чистенькие ухоженные особняки всевозможных звезд, парк, являющийся излюбленным местом для пикников, толпы туристов и камеры видеонаблюдения на каждом шагу. На некоторых улицах Аптон Парка белым не стоит гулять после захода солнца, а кое-где — и при любом освещении, в Примроузе же — чистые, светлые и безопасные улицы, гуляй — не хочу. Тем не менее, Джонни Хант был убит не в Аптон Парке, а в Примроуз Хилле, и камеры не зафиксировали его убийцу. Видеонаблюдение смогло лишь примерно показать, откуда на остановку пришел умирающий Хант.

Посовещавшись, кузены решили Аптон Парк оставить на потом, а в первую очередь осмотреть ту самую остановку в Примроуз Хилле и ее окрестности. Шансов что-то обнаружить на месте гибели было больше: умирающие люди обычно плохо справляются с заметанием следов. К тому же Дадли не слишком сильно, но все же надеялся найти там и следы того, кто оказал Британии в некотором роде услугу и трижды, хоть и несколько неумело, ткнул Джонни ножом, похожим по форме на скин-ду, примерно пяти дюймов в длину, предварительно пшикнув в глаза из перцового баллончика (п/а: скин-ду — (шотл. гэльск. sgian dubh — черный нож) традиционный шотландский костюмный нож, носимый за подвязкой гольфа. Клинок прямой, чаще всего симметричной копьеобразной формы, но с режущей кромкой только на одной грани).

Итак, безоблачным апрельским вечером, примерно в шесть часов пополудни, Дадли и Франко оставили байки на находящейся неподалеку парковке и прошлись неспешным шагом по Принц Альберт Роуд. До захода солнца оставалось часа полтора, не больше, и основная часть отдыхающих уже разошлась. Дурсль с интересом следил за кузеном, а тот просто шел, теребя в руках какой-то камушек на веревочке и даже не думая доставать палочку. Время от времени он просил Дадли сфотографировать то или иное место, будто сверяя, что видит он, а что — объектив телефона. Таким образом они прошли мимо церкви Святого Марка и входа в зоопарк, когда Франко по какой-то причине заинтересовался двухэтажной кирпичной коробкой явно служебного назначения, чьим единственным украшением был увивавший его с фундамента до крыши плющ или что-то вроде (в декоративных кустарниках Ди не разбирался совершенно). Дурсль, уже поняв, что от него требуется, без лишних слов сделал несколько фотографий как самого домика, так и каменного забора и расположенных рядом ворот. До той самой остановки было рукой подать. Инспектор уже хотел спросить, что увидел Франко, но тот попросил его сфотографировать ничем не примечательный участок забора буквально в пяти шагах от места гибели Ханта.

— А теперь куда? — спросил Дурсль, когда они остановились у пешеходного перехода.

— Побродим по холму минут десять и проверим ту сторону улицы, — ответил Франко.

Кузены поднялись на холм, откуда открывался прекрасный вид на город. Заходящее солнце по-весеннему ласково грело им в спины. Дадли, прищурившись, посмотрел в сторону телебашни и Лондонского Глаза: где-то там находилась Чаринг Кросс Роуд, а значит и магический квартал. Пару раз в компании Франко он там был. Странно, необычно и слегка неприятно, но и только. Впрочем, кузен утверждает, что если б он сталкивался с магией чаще пары раз в году, то привык бы и не реагировал бы так резко на пассы палочкой и летающие предметы.

Постояв на солнышке, мужчины пошли обратно. Франко все так же катал по пальцам желтоватый с прожилками камень, Дадли сделал пару фотографий. Наконец, они поравнялись с парковкой и перешли через дорогу.

— Нашел что-то? — не удержался Дали, когда они сели в седла

— Возможно, — кивнул маг.

— И что?

— Увидишь, — ответил этот… любитель дешевой интриги.

— Ваша Светлость, — возмущенно засопел Ди, — сделайте милость, рассказывайте.

Кузен насмешливо прищурился.

— Ну, если уж, вам, детектив инспектор Дурсль, так невтерпеж… В свою бытность патрульным ты принимал участие в облавах на воришек, скупщиков краденного и прочую шушеру? — Дадли кивнул, — так вот, в магическом мире подобный контингент тоже имеется, и облавы на них тоже устраиваются. Чтобы спастись от бравых авроров, эти ребята пользуются «крысиными лазами» — системой замаскированных выходов в магловский мир. По идее, как раз в Риджент Парке должна быть парочка таких ходов, если не больше: когда-то здесь были охотничьи угодья, а маги тоже любят свежее, недавно бегавшее, мясо.

— Думаешь, Хант сюда пришел таким способом, а не телепортировался?

— Дад, во-первых, любой способ мгновенного магического перемещения оставляет четкий след, который держится до двух недель. А здесь ничего. Второе: появиться «из ниоткуда» для видеокамер он мог либо из скрытого от немагов дома, либо из лаза. Вариант с домом оставим как самый неперспективный: если дом под маскирующими чарами, то найти его практически невозможно. Остается лаз, который мы сегодня и проверим.

— А если Хант был из ваших? Палочку убийца мог в кусты зашвырнуть или с собой унести. А сам сделаться невидимым.

— Мог. Но лаз все равно проверим.

— Значит, ты его все же нашел?

Франко кивнул.

— Поехали ко мне. Оставим байки в конюшне, нечего им тут делать, возьмем парочку амулетов и мантии и аппарируем сюда.

До того особняка, в подвале которого Дадли в свое время принес Франко клятву верности, и впрямь было рукой подать. Глухими безымянными проулками они доехали до старой полуразвалившейся кирпичной стены, которая по взмаху палочки артефактора превратилась в арку и, пропустив их во двор, вновь стала цельной за их спинами. Четверть часа спустя они стояли на укромном пятачке, отделенном от парковки рядом с Лондонским зоопарком густыми кустами можжевельника. На Дадли были напялены парочка амулетов-на-все-случаи-жизни, а скрывающие чары изменили их внешний облик до неузнаваемости. На Принц Альберт Роуд спустились сумерки, которые уже вовсю разгоняли фонари. Людей почти не было. Франко уверенно подошел к участку стены, украшенному полустертым белым косым крестом, и взял за предплечье Дурсля.

— Дад, закрой глаза и ничего не бойся, — велел он.

Тот молча подчинился, и тогда маг резко и неожиданно толкнул кузена прямо в стену. Дурсль даже не успел сгруппироваться для удара о кирпичи, но, к его удивлению, никакого препятствия он не встретил и, сделав шаг по инерции, открыл глаза в полной темноте.

— Люмос, — небольшой огонек разогнал тьму, осветив холодноватым светом лицо Франко. Оглядевшись, Дадли смог разглядеть, что они находятся в каком-то небольшом помещении с низким потолком, а справа виднелись ступени, уходящие куда-то вниз.

— Это и есть «крысиный лаз», Дадли.

— Угу, — невнятно ответил инспектор, зажигая карманный фонарик и внимательно осматриваясь, — Франко, смотри! — сказал он, светя на стену.

Артефактор повернул голову, разглядывая темный отпечаток ладони, прекрасно видимый на фоне выцветшего от времени кирпича даже в таком скудном освещении.

— Ты можешь узнать, кровь ли это? — спросил Дурсль.

— Я могу даже узнать, когда поставили этот отпечаток, — ответил Франко. — В глаза только не свети.

И он начал выписывать палочкой какие-то узоры в воздухе, время от времени что-то вполголоса проговаривая. Несколько минут спустя кузен огласил результаты своих действий: кровь была мужчины, скорее всего, сквиба, примерно тридцати семи лет от роду, умершего одиннадцать дней назад, то бишь, в прошлую среду.

— А поточнее? — несколько разочарованно потянул Дадли.

— Дадлик, я артефактор-защитник, а не целитель из Мунго или спец из Аврората, — насмешливо ответил Франко. — Какие нашел разрешенные чары, такие и применил. Ты явно пересмотрел Сай Фай. Соскобли немного, попробую в особняке восстановить внешность…

— Слушай, а нельзя вчера было сделать как-то по-другому? — возмущался Дадли Дурсль, надевая просторную хламиду из темной плотной шерсти. Чувствовал он себя в ней донельзя глупо.

— Прости, Ди, но нет. Ты бы в жизни не поверил, что стены не существует и, соответственно, не смог бы ее пройти.

А вот кузен в таком же одеянии — мантия, это называется мантией — выглядел вполне органично, что говорило о некотором опыте ношения этой тряпки, чьи длинные полы так и норовят либо за что-нибудь зацепиться, либо и вовсе запутаться в ногах.

— Ну да, как же… Ложка не настоящая. Нео, блин, черных очков не хватает.

Франко пронзительно прищурился: Избранные и Пророчества для него были, есть и какое-то время точно будут больной темой.

— Без них обойдусь, — процедил он. — И Дадли, ты уверен?..

— Да, черт побери! Технику безопасности я помню: обращаться к тебе «сэр», вперед не лезть, громко не говорить, ничего руками не трогать.

— Ди, я серьезно. В Лютном… Человеческая жизнь в магическом мире и так не слишком ценится, а уж в Лютном — тем более. Мне совсем не хочется тащить тебя туда. Может, я все-таки пойду один?

Дадли решительно накинул капюшон.

— Ну уж нет! Не дрейфь, сюзерен. Все будет хорошо. Я буду играть роль молчаливого амбала-телохранителя, ты — чистокровного засранца, за какими-то темными делишками заглянувшего в трущобы.

— Ох уж это семейное любопытство! Видела бы тебя твоя мама! — Франко сделал какой-то замысловатый пасс палочкой в сторону Дурсля. Теперь ни Дадли, ни Франко не узнал бы никто из знакомых.

— Маму не тронь!

Пару секунд спустя они стояли в укромном тупичке в Лютном, напротив хода в Риджент Парк. Дадли еще ни разу не был в этой части квартала магов и, глядя на серые склизкие камни замызганной мостовой, фосфоресцирующую плесень на стенах и редкие клочья тумана, совершенно об этом не жалел. Что он, трущоб не видел?

Вчера кузены тщательно осмотрели спрятанную за стеной комнатку. Помимо пятен крови и пустого баллончика из-под перцового аэрозоля (судя по дате, купленного не так давно) они нашли еще и мелкие стеклянные осколки — Дурсль предположил, что от карманного фонарика. После Ди с Франко прошли по тоннелю до конца, так и не обнаружив ничего, что их бы заинтересовало. В сам переулок на ночь глядя соваться не стали, отправившись к Франко, дабы узнать, кому же все-таки принадлежала найденная ими кровь. Поздним вечером артефактор закончил воссоздание облика того, кто оставил кровавый отпечаток. Им все-таки оказался Хант. Чары же, найденные кузеном в одной из бесчисленных книг особняка, обеспечили их и вполне достоверным и узнаваемым портретом Джонни.

Выйдя из тупичка, Дадли посмотрел по сторонам. Слева была лавка одежды и магазинчик, торгующий, судя по витрине, всякими украшениями, почему-то закрытый. Справа же тянуло чем-то на редкость гадостным.

— Ну и вонь! — прошипел Ди.

— Аптека, — тихо ответил Франко. — Идем к старьевщику.

Дадли кивнул и двинулся следом. Они зашли под навес.

— Доброе утро, господа, — откуда-то сбоку появился старик. — Желаете что-то приобрести?

Ди среагировал, как и договаривались: при первых звуках тихого дребезжащего голоса он встал между Франко и источником шума.

— Возможно, — как-то лениво, будто нехотя, ответил артефактор, испанский акцент и экспрессивность, свойственные его речи, куда-то пропали.

Щуплый маг в заплатанной мантии ловко проскользнул к витрине с перчатками, рядом с которой стоял Франко.

— О, я вижу, господин заинтересовался печатками! Могу вам показать нечто исключительное! Вот! — он вытащил на прилавок пару перчаток кирпично-красного цвета с алыми вставками. — Небывалая редкость! Перуанский змеезуб, вставка — дракон-лев! Их буквально вчера принес разрушитель заклятий из Южной Америки. Парню не повезло с костями, увы, Фортуна переменчива! И сегодня она явно улыбается вам, благородный господин! Всего три галеона! Посмотрите, они же замечательны!

— О да, действительно, замечательная работа, — с презрительной усмешкой в голосе проговорил Франко, невесть когда вытащенной палочкой поднимая перчатки в воздух. — Я бы сказал, изумительная работа. Я бы их даже взял, не будь они… подделкой, — перчатки шлепнулись обратно на прилавок.

Торговец возмущенно открыл рот, но кузен не позволил ему и слова вымолвить.

— Ну, что вы, не надо так нервничать, — как-то хищно улыбнулся артефактор. — Нынче утром у меня чудесное настроение, и за попытку всучить свиную кожу вместо драконьей громить лавку не стану. Даже авроров беспокоить по столь мелкому делу не буду. Более того, дам вам — сколько? три? — три галеона. А вы, любезнейший, взамен, как под веритасерумом, честно и без утайки ответите мне на ряд вопросов.

Пальцы Франко, затянутые в серые с голубоватым отливом перчатки, играли с тремя золотыми монетами с ловкостью карточного шулера. Костлявая фигура старого мошенника подобралась, всей позой выражая готовность ответить и получить вожделенные галеоны. Франко достал нанесенный на плотную желтоватую бумагу портрет Ханта.

— Где мне найти этого джентльмена?

— Простите великодушно, благороднейший господин, но я не знаю, кто это! — пролепетал старик. Дадли, до этого с каменной физиономией любовавшийся спектаклем, разыгрываемым кузеном, угрожающе нахмурился.

— Неужели? — стекло витрины с перчатками мелко задребезжало. — И ни разу не видел? Нам стоит разозлиться? — от Франко повеяло чем-то давящим, угрожающим.

— Н-не-ет, — замотал бороденкой продавец, — я… я вспомнил.

Артефактор поощрительно кивнул, не спуская, впрочем, пристального взгляда со старика.

— Это сквиб, его, к-кажется, Джонни звать. Бывает здесь не-несколько р-раз в месяц, на прошлой неделе был, к Коббу, напротив, зашел, цацку паленую скинул.

— Где мне его найти? — разделяя слова, спросил Франко.

— Не знаю, он с маглами живет, у них…

— Я похож на магла или маглолюбца?! У кого он ошивается в Лютном? — артефактор смотрел в глаза дрожащего, как осиновый лист, старьевщика.

— Он в кабак Уоткина ходит, за углом!

— И все?

— Н-не знаю, господин! Вы бы у Уота спросили! — попытался улыбнуться старик. Однако, видя, что и это последнее средство не помогло, ответил: — У Уота частенько морские кости подкидывают, так Джонни непременно там будет, Мордред свидетель! Он помрет скорее, чем игру пропустит, я так в прошлый раз и ска...

Он прикусил язык, явно едва не проболтавшись, что они не единственные, кого интересовало местонахождение Джонни Ханта.

— Ну, если правду сказал, — Франко растянул губы в неприятной ухмылке, — значит, заслужил. Лови!

Продавец ловко поймал кувыркающиеся в воздухе монетки. Он их споро ощупал, попробовал один на зуб и, удивленно взглянув на артефактора, закатил глаза и упал за прилавок. Франко направил на него палочку:

— Обливиейт! К тебе зашли парочка чистокровных недотеп, ты им попытался впарить «драконьи перчатки», они подделку раскусили, ударили Ступефаем. Ни о каком Джонни они не спрашивали, портрет не показывали, ты им о Джонни ничего не говорил.

Он повернулся к ошарашенному Дадли:

— Идем!

Быстрым шагом они вылетели из лавки, прошли пару домов, и, свернув в очередной тупичок, аппарировали сначала в какой-то парк, потом на пустырь, потом в заброшенное здание, где сняли и уничтожили мантии и перчатки, сменив их на куртки (Франко тут же натянул любимые беспальцовки), и вернули себе настоящую внешность. После чего вышли на улицу и сели в даблдекер, идущий на Кингс Кросс. Немного походив по вокзалу, кузены зашли в паб.

— Ну, у тебя и приемчики! — не смог удержаться Дадли, когда они сделали заказ.

Франко усмехнулся:

— Ты не видел, как Лой доводит до нервной икоты Орлеанских бокоров, — в его речи вновь зазвучала слегка гортанная раскатистая «р». Ди давно подозревал, что кузен вполне способен говорить на вполне нормальном английском, без акцента. — Он — сквиб, но колдуны дрожат только так. Вот у кого приемчики! Я так, слегка на психику надавил.

Дурсль хмыкнул.

— На психику ты давить всегда умел. Что ты там у старьевщика в мыслях прочитал, что мы так резво оттуда драпанули?

— Немного, легилимент из меня тот еще, — Франко едва заметно дернул плечом и безымянным пальцем мимолетно коснулся костяной бусины на виске. — К нему вот-вот должны были прийти те, кто искал Джонни до нас. Я подумал, что с ними нам встречаться пока рановато. Хорошо, хоть старик не сразу понял про галеоны.

— А что не так с монетами было?

— Они были лепреконские, ненастоящие, с дурманящими чарами. Растаяли через минуту после нашего ухода. У дедули неплохая защита от залетных обливиаторов, вот и пришлось действовать в обход.

— Значит, в тот вторник Джонни отправился не только за новой партией, но и поиграть? Почему же он так рано оттуда ушел?

— А ты не заметил, что магазинчик напротив был закрыт? Во вторник аврорат облаву по притонам устроил, вот Джонни и сбежал.

Принесли их заказ и порядком проголодавшиеся мужчины приступили к позднему ленчу.

— В Аптон? — спросил Дадли на выходе из паба. Франко кивнул, и они пошли в сторону станции метро.

Примерную область поиска следов Ханта в Аптон Парке Дадли обозначил накануне вечером, оставив Франко колдовать над кровью. Поскольку в чертовом особняке — Ди терпеть не мог находиться в доме на площади Гриммо, и дом платил ему тем же — техника работала только в руках его хозяина, делал он это у себя дома. От той схемы возможных маршрутов, что была составлена им совместно с ребятами их бюро, карта Дурсля прежде всего учитывала укромные места, тупики и тому подобное. Да и сама область была больше. Поскольку слепых точек — то есть мест, которые практически ниоткуда не просматривались — в Аптон Парке было больше, Дадли ждал от прогулки большего, чем от посещения Примроуз Хилла. В реальности все было иначе. Они с Франко обошли все укромные и не очень уголки — и все безрезультатно. Тот квартал, где вышел из машины Пирса драгдилер, был девственно чист на предмет магических перемещений.

Раздосадованные, они вернулись к точке высадки Ханта.

— Или здесь ничего не было, или ты что-то упустил, — сказал Франко в ответ на двадцатое «Ну, что?» Дадли.

— Что?

— Без понятия, — пожал плечами маг. — И вообще, не кажется ли вам, мистер Дурсль, что эта подворотня — не слишком подходящее место для размышлений?

Дадли посмотрел на стайку курящих подростков невдалеке и кивнул:

— Идем ко мне. Заодно посмотришь, что, по-твоему, я упустил.

Добраться из Аптона в Саттон воскресным днем быстро можно было только с помощью аппарации, сильнее которой Дурсль не любил только порт-ключи. Это жуткое ощущение крюка, цепляющегося за внутренности, брр! Неужели нельзя было придумать какой-нибудь более приятный способ перемещения?! Волшебники…

Увы, но совместный мозговой штурм тоже не дал результатов. В этом плане сержант Донна Уивер была более удачлива. К понедельнику она, наконец, закончила обработку данных с видеорегистраторов, расположенных в Аптоне. Одна из камер зафиксировала Ханта, сидящего в сером «Ситроене», судя по таймеру, минут через десять после того, как он покинул машину Полкисса. На этом удача Донны закончилась: номера оказались фальшивыми, а на других записях эту машину найти не удалось. Так себе зацепка, казалось бы, но не для Дадли. Потому что добраться быстрым шагом по подземному ходу от Лютного до Примроуза можно было, как это ни странно, за двадцать минут. Как это возможно, ему вчера попытался объяснить Франко, но Ди мало что понял. Но это и не важно. Важно то, что, судя по его расчетам, место, откуда Джонни переместился в Лютный, нужно было искать где-то рядом с тем самым видеорегистратором. А если «Ситроен» и находившиеся в нем люди были как-то связаны с британским производителем фетандила, то и сам минивэн вполне мог быть где-то рядом.

Дадли колебался, говорить ли Дику об этом или нет и, если да, то как это сказать. В конце концов, так и не найдя способа объяснить свою уверенность в месте пребывания искомой машины, он промолчал. Он мог все проверить и сам, да и Франко ближайшую неделю уезжать к себе в Льядо не собирался. По этим причинам Дурсль сделал копии фотографий не только Ханта и двух неизвестных, но и водителя серого «Ситроена» и отправился после работы в Аптон Парк, туда, где камера засняла Ханта в машине.

К счастью, он смог дозвониться до кузена, а у того оказалось в наличие свободное время, поэтому к рынку на Грин стрит они прибыли практически одновременно. Пока Франко проверял улицы и закоулки, сам Дадли не стал маячить у него за плечом, а занялся знакомым ему делом, опрашивая продавцов и жителей близлежащих домов, не видели ли они Ханта или серый минивэн. Джонни никто не вспомнил, а вот машину…

Таких вздорных, склонных к скандалу и крику женщин, вроде этой маленькой темнокожей леди в платке дивного желтого цвета, не любят соседи, а уж тем более, если они держат собак или кошек. Не слишком их любят и бобби: крику от них много, а толку не всегда — но у них есть одно неоспоримое достоинство. Они до жути глазасты и злопамятны, и если какой-нибудь наглец и хам посмеет причинить хоть какой-нибудь вред (реальный или мнимый) их любимцам, его запомнят на веки вечные. На свою беду, водитель серого «Ситроена» испугал красавицу и умницу Бисси (больше похожую на визгливо тявкающий вздорный лохматый пуфик, готовый облаять всех и всея, на скромный взгляд Дадли), едва не наехав на собачонку во время вечерней прогулки. Дама, увидев удостоверение инспектора, с огромной радостью указала, и куда удалился негодяй, и откуда он выехал. Единственное, что не заметила хозяйка Бисси, кто сидел за рулем.

Артефактор тоже не терял времени даром. Он обошел все подходящие места для магического перемещения и нашел в нескольких из них следы давнишних портирований и аппараций. Определенно, многовато для магловского района. Однако на этом сюрпризы не закончились: когда Франко проходил по гаражному ряду к ожидающему его неподалеку кузену, зачарованный янтарный шарик, выполнявший роль индикатора, буквально задрожал в его пальцах: где-то рядом, буквально в двух шагах, находилось место с регулярно используемым порт-ключом, как бы не двусторонним. От неожиданности маг замер на месте, но скоро опомнился и быстрым шагом устремился к кузену.

Когда Дадли увидел слегка сощуренные глаза Франко и непередаваемое выражение азарта на его лице, он сразу понял, что маг нашел то, что они так безуспешно искали в воскресенье. Когда же Дурсль услышал, что магические перемещения совершались неоднократно, он понял, что, возможно, они нашли путь, по которому наркотики попадали из места производства в магическом мире в немагический Лондон.

Инспектор Дурсль стоял перед ничем не выделяющимся от своих собратьев слева, справа и напротив гаражом с выкрашенными в красно-коричневый цвет воротами и напряженно размышлял. Судя по всему, за ними должен был стоять серый (если его не успели перекрасить) минивэн, на котором последние несколько месяцев (три, как минимум) развозились по Лондону и пригородам крупные партии «дружка». Во всяком случае, «Ситроен» парни из шиномонтажа у перекрестка впервые заметили в начале этого года. Дадли очень хотелось убедиться, что он прав и машина в гараже, но вот беда: гараж, кроме обычного замка, был еще закрыт и на простенький магический запор. Кузен, само собой, вскрыть его мог, но вот обратно наложить — нет. Не та весовая категория, как он выразился: «Настолько слабый Коллопортус у меня даже на первом курсе не получался». Да и уходить было пора, пока не приехали соседи. Разговоры о том, что гаражом и его содержимым заинтересовалась полиция, Дадли были не нужны.

Причиной раздумий Ди была необходимость узнать имя владельца гаража. Для самостоятельного запроса в районное Управление имуществом необходима санкция. Можно было попросить узнать имя Донну, но тогда об этом месте преждевременно узнал бы ее шеф. Дилемма, чтоб ее. Еще и Франко куда-то запропастился. Вот где его сюзерен ходит, когда он так нужен?

Кузен всегда был легок на помин: стоило Ди о нем вспомнить, он спрыгнул с крыши с подозрительно довольным выражением лица. Не иначе, что-то выяснил. Ну, или у него есть идея, разумеется, абсолютно сумасшедшая.

Пока Дадли предавался раздумьям, его кузен увлеченно исследовал крышу бетонной коробки, притворяющейся гаражом. Когда, наконец, если верить артефакту, Франко встал точно над тем местом, где находился порт-ключ, он вытащил палочку, набросил отвлекающее заклинание и, проверив на наличие сигнальных и охранных чар, аккуратно вырезал кусок плиты и, не дав ему упасть внутрь, поставил рядом. Посветив вниз и убедившись, что искомый порт-ключ действительно под ним, маг осторожно просунул в получившееся окошко голову и руку с палочкой. Лезть внутрь целиком было неразумно: он мог оставить следы, да и для определения точки перемещения ему не надо было прикасаться к порт-ключу. Необходимыми и достаточными условиями было отсутствие всяческих преград между колдуном и артефактом и расстояние до порт-ключа не далее четырех футов.

Комплекс чар для определения точки перемещения был довольно сложен, тем более для Франко, во-первых, не порталиста, а, во-вторых, замершего в позе, достойной Индианы Джонса. Поэтому нужные заклинания он проговаривал вслух, но и то, разок маг все-таки сбился. Тем не менее, минут пятнадцать спустя артефактор восстанавливал целостность крыши гаража, имея при себе свеженаколдованный порт-ключ в виде двадцатипенсовой монетки, который должен был перенести в то же место, что и тот, что стоял в гараже.

Ни Дадли, ни Франко не собирались пороть горячку и отправляться невесть куда на ночь глядя. Ди даже не возражал, что он вообще не будет в этот раз сопровождать сюзерена: не умея колдовать, там он будет ненужной обузой. Более того, услышав от кузена, что в гараже ничего необычного нет, есть лишь «Ситроен» и квадратный щит, сбитый из ясеневых досок, Дурсль решился все же узнать через Уивер, кто хозяин гаража.

— Щит? — еще удивился Дурсль.

— Ага, — кивнул Франко, — что-то вроде днища от большого ящика. Судя по реакции на чары, это грузовой портал, предназначенный для переноса большого веса.

— Хлоп — и в гараже очередная партия наркоты, только развезти по пушерам осталось, — хмыкнул Ди. — И никаких следов для немагов.

— Но не для влшебников. Если я правильно помню законы магической Британии, на порт-ключи, тем более грузовые, требуется регистрация в Портальном Управлении Транспортного Отдела. Нелегальные отслеживаются авроратом.

— Думаешь, химикам не хватило мозгов, и они так подставились, что в течении четырех лет регулярно пользуются нелегальным порт-ключом?

— Что ты, район сугубо магловский, от этого красавца при переносе звону столько, что его и в Сохо слышно. Портал внесен в реестр. И он серийный, типовой, точно таким же пользуется, к примеру, владелец той закусочной, что тебе понравилась в Косом в прошлом году.

— Кто-то из компании хитровывернутых умников работает в портальном управлении.

— Или родственник, — предположил Франко.

— Список работников можно достать? — деловито поинтересовался Дурсль.

— Достану, — уверенно ответил кузен.

— Ну хоть что-то… — потер шею инспектор. — Я точно могу поднять бучу вокруг владельца гаража?

— Легко. Портал от прикосновений не сработает, да и вскрыть замок вы сможете только очень сильным разрядом тока.

Ди удивленно сморщил лоб.

— Магия и электричество часто плохо взаимодействуют друг с другом, — пояснил Франко.

— Постараюсь отговорить от взлома.

— На крайний случай, звони мне, я Коллопортус сниму.

— Не заметят?

— Хамелеоновы чары на что?

— Будь осторожен.

— Ты тоже не зевай.

Новость о том, что Дадли нашел предположительное место стоянки серого «Ситроена», заставила Вудхауса удивленно присвистнуть. Уивер без лишних вопросов пробила имена и адреса владельцев гаражей. Список из двух десятков фамилий и адресов по-братски поделили между собой Дадли, Вудхаус и Мерри.

Хозяином того самого гаража оказался Пат Юми, ди-джей, чья карьера началась пять лет назад в клубах студенческого городка в Доклендс. На его страничке на Фейсбуке имелся архив фотографий и записей с сетов и баттлов. Кого и в каком виде там только не было. На одной ранних из фотографий были изображены двое веселящихся парней и столь же веселая девушка, всем телом прильнувшая к стоявшему слева. Одним из веселых юношей был сам ди-джей, а вторым — «прыгун» из «Топшопа». Девушка, обнимавшая светловолосого парня, была отмечена как Ибби Торнхилл. Последняя запись на ее страничке в социальной сети была датирована Хэллоуином 2008 года.

Узнать больше об улыбчивой сероглазой девушке было несложно. Родилась и выросла в небольшом городке в одном из центральных графств, поступила в достаточно престижный университет в Лондоне, училась хорошо, стабильно, без срывов. Куча друзей и подружек, неплохие перспективы, любящие родители. А в середине ноября 2008-го она уехала «куда-то в Кент», ни с того, ни с сего, никого не предупредив. Что с ней сейчас — никто из прежних знакомых не знал, но почему-то пребывал в странной уверенности, что с ней все в порядке. Бывшая соседка по комнате в кампусе опознала в «прыгуне» ее парня, то ли Стива, то ли Стью, а в его приятеле — друга детства Ибби, Кевина. Дурслю дали добро на поездку в Аппенгем, к родителям мисс Торнхилл.

Франко появился ближе к ночи. Весь вечер его телефон был отключен, и это заставило Ди понервничать. Сюзерен оказался жив, здоров и более-менее — не считая царапин на лице и легкой хромоты — невредим.

— Ну что я могу тебе сказать, Ди, — начал он, вальяжно развалившись в кресле. — У наших разбирающихся в фармацевтике друзей случилось несчастье. Сгорел склад с готовой к отправке продукцией. Дотла, до головешки.

— Что?!

— Стечение обстоятельств, — ухмыльнулся Франко.

— Но ведь они…

— Будут искать, кто это сделал? Будут, конечно, — он положил голову на подголовник, — если поймут, что склад не сам загорелся, может, даже в аврорат пожалуются. Мерлин им в помощь в их поисках.

— Ничего не понимаю. Расскажи с начала и поподробней, — попросил Дурсль, передавая кузену чашку с ромашковым чаем.

— С начала, так с начала…

Перемещаться при помощи самолично наколдованного дублирующего порт-ключа Франко не стал: во-первых, он не знал, куда тот его забросит, во-вторых, не известно, что там за защита. Можно было, конечно, велеть Кричеру воспользоваться монеткой, чтобы эльф потом перенес хозяина. Но кто знает этих затейников, что они понавертели в щитах? И пусть это отдавало паранойей в духе Аластора Хмури, но за просто так лишаться верного домовика Франко вовсе не улыбалось. Поэтому артефактор пошел другим путем.

Когда в прошлом году он столкнулся с необходимостью сделать экстренные порт-ключи, ему для этого элементарно не хватило знаний. Из-за ограниченности во времени пришлось обращаться за услугой к Тебо. Впоследствии, рассудив, что знание о тех же порт-ключах лишним не будет, Франко приобрел несколько книг о сотворении подобных артефактов и их использовании. Книги маг покупал с умом, и они стали достойным пополнением Блэковской немаленькой библиотеки (кое-что в ней о порт-ключах было, но эта информация была неполной и несколько устаревшей — все же интересы этого семейства были далеки от артефакторики). Среди всего прочего в одной из книг был упомянут способ отслеживания маршрута перемещения по дубликату.

Все было предельно просто: из подручных средств делался портальный указатель — своеобразный компас, сердцевиной которого служил дубликат порт-ключа. Этот компас и указывал дорогу к точке переноса. К одиннадцати часам утра артефакт был готов, и Франко, закрепив его на рулевую вилку, повернул селектор стартера и взмыл в воздух. Указатель привел его к старому — времен Второй Мировой — складскому помещению в Дербишире. На этот раз ожидания артефактора не слишком-то оправдались: то ли производители «костяного короля» потеряли осторожность от безнаказанности, то ли проблески их гениальности ограничивались фармацевтикой, но на доме были стандартные маглоотталкивающие щиты, заклятие от воров и тому подобные чары, обычные для магических складов. Франко даже ощутил укол разочарования — он ожидал по меньшей мере Фиделиуса. Впрочем, и имеющиеся могли заставить его повозиться, чтобы хозяева помещения не узнали, что туда кто-то проник без их ведома.

Солнце уже касалось горизонта, когда он, невидимый и не замеченный охранными чарами, проник в дом. Артефактор облазил все здание и признал, что, во-первых, ребята устроились основательно и с размахом, а во-вторых, что они чистокровные и с маглами дел имели мало.

— Это еще почему? — спросил Дадли.

— Здание строили маглы, более того, оно электрифицировано. Проводка пусть и старая, но в полнее рабочем состоянии. А те, кто там обитал, пользовались магическими светильниками, причем такими, какими не стоит пользоваться в магловских домах во избежание пожара. Помнишь, сколько раз дядя Вернон менял проводку? Вот как раз тот самый случай.

Ди кивнул: он прекрасно помнил, как реагировало электричество на перепады настроения Гарри Поттера. Собственно, потому кузен и жил до отъезда в свою магическую школу в коморке под лестницей. Это помещение было единственным в доме, не имеющем розетки, а потому очередной кошмар, приснившийся маленькому кузену, не грозил выбитыми пробками, сгоревшей проводкой или пожаром. Про лампочки можно и не вспоминать: они перегорали или взрывались с ужасающей частотой.

— Но все равно, — упрямо нахмурился Дадли, — жечь-то склад зачем было? Сам же говорил, что не стоит привлекать лишнее внимание.

— Понимаешь, Ди, кроме штабелей из непрозрачных пакетов с белым порошком, вот таких, — Франко выложил на столик знакомый Дадли по фотографиям и записям характерный запаянный пакет болотного цвета, — там было еще кое-что. В подсобке я нашел избитого и связанного мага. Его неплохо обработали, ребра там, пальцы сломаны, почки отбиты и все такое. Я не смог его там оставить, он умирал. Пришлось имитировать возгорание в результате конфликта магии и электричества.

— Ты уверен, что хозяева ничего не заподозрят? — спросил, помолчав, Дурсль.

— Нет, — покачал головой Блоггс. — Я, конечно, сделал все возможное, чтоб не оставить следов, но, в конце концов, я всего лишь мастер-артефактор. Не должны.

— Ну, по твоим навыкам и не скажешь, — криво ухмыльнулся Ди. — Где это ты, кстати?.. — он кивнул на царапины на лице.

— Юность у меня была бурная. А это, — артефактор дотронулся до щеки, — когда выбирался, упал неудачно.

Франко встал и поставил пустую чашку из-под чая на столик.

— Тот маг жив?

— Да, он сейчас в доме на Гриммо, спит под присмотром Кричера. Состояние более-менее стабильное, что мог, то срастил. Через пару дней проснется, тогда и узнаем, кто он и чем насолил производителям наркоты.

— Не сбежит?

— Из комнаты он уйти в любом случае не сможет. Эльф сообщит, когда он очнется. А у тебя что нового?

— Завтра я еду к тем, кто мне скажет имя и фамилию спутника «самоубийцы» из «Топшопа», а может и обоих. Составишь компанию?

Франко кивнул:

— Само собой.

Изабель Торнхилл и ее друг детства — Кевин, если экс-соседка Ибби ничего не напутала — выросли в небольшом торговом городишке на три тысячи жителей в Центральной Англии в двух часах езды от Лондона. Элитная частная школа, основанная в Аппингеме в XVI веке и известная на все страну и не только, добавила городку некоторую специфику: большая часть жителей так или иначе с ней связана. Мистер и миссис Торнхилл, к примеру, именно в ней и работали: она — преподавателем музыки, он — греческого и латыни. Дадли звонил им накануне, и они согласились встретиться в обеденный перерыв, чтобы поговорить о дочери.

При взгляде на их уютный коттедж Дадли сразу вспомнил собственных родителей и их дом. Чета Дурслей внешне не была похожа на супругов Торнхилл, но стремление к благопристойной идеальности у них было одинаковым. Весь их облик, их дом, их гостиная просто кричали о несколько чопорной английской благопристойности настолько сильно, что у инспектора Дурсля не оставалось сомнений в наличии скелетов в шкафу.

Получив уверения, что разговор не затянется, супруги предложили гостям чаю и изъявили готовность ответить на любой вопрос, заданный им господами из полиции об их дочери.

Их гостям не нужна была подробная биография мисс Торнхилл. Их интересовали лишь отдельные факты. Например, что привело девушку в Лондон.

— Ибби собиралась пойти по стопам отца, поступив на языкознание, и вернуться в родной город, чтобы впоследствии преподавать в Апппнгемской школе. Но большой город изменил эти планы, не дав им сбыться, — ее мать говорила с грустной улыбкой. Свою дочь, как оказалось, она не видела почти пять лет, с середины декабря 2008-го.

— Вы знаете, где она сейчас? — спросил Дадли.

— Нет, ни малейшего представления. Она уехала и больше не возвращалась.

— Но, насколько я знаю, вы не обращались в полицию. Почему?

— Ибби — большая девочка, — мистер Торнхилл обнял жену за плечи. — Она сама выбрала свой путь и просила нас с матерью ее не искать. Да и как найти человека, который просто не хочет нас видеть? За все это время ни звонка, ни открытки, не говоря уж о письмах!

— А когда вы в последний раз виделись, она была сама или с кем-то? — задал вопрос Франко.

Супруги переглянулись, а потом неуверенно сказали, что их дочь сопровождал какой-то молодой человек, но как он выглядел, они не запомнили, он оставался в машине. Дурсль достал фотографии Ханта, Кевина и то ли Стива, то ли Стью.

— Среди этих людей есть тот человек?

— Не знаю, — миссис Торнхилл суетливо начала перебирать фотографии, — не уверена. О! Это же Кевин!

— Кто, простите?

— Дональд, посмотри, это же Кевин, Кевин Уитби, правильно? — супруг кивнул. — Бедный мальчик!

— В самом деле?

— Ну да. Знаете, такой талантливый, милый мальчик, дружил с Ибби. Она даже в детстве мечтала за него выйти замуж. И такая кончина! Просто уму непостижимо, почему он так поступил?!

— А как он поступил?

— Покончил с собой, — женщина понизила голос. — Вы представляете? А ведь у него не было ни малейших оснований для этого!

Странно, что просьбе Франко рассказать об этом молодом человеке миссис Торнхилл даже обрадовалась, будто не желая дальше говорить о дочери.

— До переезда в этот дом мы с семьей Уитби жили по соседству. Чудесные люди. Скот Уитби работает ветеринаром в конюшнях, а Элли — медсестрой в местной больнице. Малыш Кеви всегда был смышленым, сообразительным мальчиком, — женщина сделала глоток чая. — Знаете, люди нашего круга редко имеют возможность обучаться в заведениях, вроде Аппингемской школы. И мы, и Уитби не настолько богаты. А тут, к ним пришли представители элитной школы для одаренных детей, сами, сказали, что мальчик будет учиться бесплатно, по какой-то государственной программе. Это невиданная удача, вы понимаете! Он хорошо учился, участвовал в программе обмена, год провел на Континенте вместе с родителями. Стал журналистом, работал в Лондоне, миссис Уитби говорила, что его регулярно печатают, у него своя колонка. И тут, вдруг!

Когда кузены вышли из дома Торнхиллов, узнав напоследок адрес четы Уитби, Дадли спросил:

— Что у них там произошло с дочерью в последнюю встречу?

— Я не смотрел их мысли, Ди.

Дурсль вопросительно посмотрел на Франко.

— Я же говорил, я плохой легилимент, — пояснил тот, поморщившись. — Во-первых, без палочки я на такие фокусы не способен, во-вторых, им бы после сеанса чтения воспоминаний потребовался бы врач. Хотя я тебе безо всякого волшебства скажу, что в последнюю их встречу они разругались насмерть и любящие родители выставили обожаемое чадо из дому.

— Это я и так вижу, — усмехнулся Ди: он тоже заметил, что Торнхиллы за весь разговор ни разу не назвали Ибби дочерью, только «она» и по имени. И на каминной полке не было ни единой общей фотографии и лишь два снимка с самой девушкой. — Интересно узнать, почему.

— Дадли, ты как маленький, — укоризненно покачал головой Франко. — Оглядись вокруг. Чистенькие единообразные домики, консервативная элитная школа для не самых бедных. За что в таком случае могли выставить за порог девчонку и переехать в другой конец городка?

Инспектор понимающе поджал губы, вспомнив собственных родителей.

— Или связалась не с теми, или забеременела вне брака.

— Вот видишь, сам догадался, безо всякой магии.

Когда они в конце концов нашли дом по указанному адресу, на часах была четверть третьего. Уитби, в отличие от Торнхиллов, снимали квартиру в не слишком новом доме. Понимая, что, скорее всего, в ней никого нет, а супруги на работе, Дадли все же на удачу воспользовался дверным звонком. Но, к его удивлению, спустя пару секунд им открыла дверь миловидная женщина средних лет.

— Миссис Уитби? Детектив инспектор Дурсль, а это мистер Блоггс. Мы можем войти?

— Проходите, джентльмены. Чем могу быть полезна?

В небольшой гостиной кузенов ждал очередной сюрприз: на полке с фотографиями на самом виду красовалась фотография темноволосого подростка в хогвартской ученической мантии и с желто-черным шарфом на шее.

— Миссис Уитби, вы не против, если мы зададим вам несколько… — привычно начал Дадли.

В этот момент его перебил Франко, который прошел к фотографии и взял ее в руки:

— Хаффлпафф? — и провел пальцем по снимку. В ответ на его действия фотография ожила и юноша, изображенный на ней, поправил шарф и помахал рукой.

— Вы… — женщина смертельно побледнела и схватилась за ворот светлой рубашки.

— Не волнуйтесь, мэм, мы не причиним вам вреда, — по возможности успокаивающе сказал Дадли, сделав «страшные глаза» Франко. — Вот мое удостоверение, я действительно полицейский, и я не маг.

— Вы аврор? — глухо спросила артефактора Элли Уитби, не обращая внимания на Дурсля. В ее тоне было столько надежды, что Франко не хватило духу сказать правду, и он с виноватым видом кивнул. Ди с прискорбием про себя отметил, что кузен к тридцати двум годам так и не научился достойно врать. Но женщине было все равно, с каким видом с ней разговаривает аврор, она упала на стул и счастливо расплакалась:

— Слава Богу… я знала… он не сам…

— Миссис Уитби, почему вы считаете, что ваш сын не покончил жизнь самоубийством? — Франко поставил волшебную фотографию на место и, преклонив колено, встал напротив плачущей женщины.

Дадли на эти манипуляции только покачал головой. И как у него это получается?

Меж тем миссис Уитби нескольку сбивчиво и сумбурно рассказывала, что в первых числах декабря Кевин привез свою давнюю подругу, Ибби, в жутком состоянии: судя по всем признакам, у девушки был четко выраженный наркотический абстинентный синдром, а неделю спустя выяснилось, что они беременна. Кевин клялся, что это не он, что отец ребенка в Лондоне, тот должен был уладить какие-то проблемы и вернуться за Ибби. Но никто так и не приехал, а за день до смерти сын позвонил и сказал, что немного задержится и что любит родителей тем же тоном, каким десять лет назад доказывал мистеру Финч-Флетчли, что никуда без отца и матери не поедет. Ибби отказывалась что-либо рассказывать, но когда узнала, что Кевин мертв, поссорилась с родителями и уехала.

Если честно, то в таком свете Дадли тоже не очень-то верилось в самоубийство, а если учесть, что Уитби был журналистом, вера эта пропадала как тот самый вредный домовый эльф кузена: с громким хлопком и без следа. Однако авроры даже выдали шокированным родителям свидетельство, что никаких магических или прочих воздействий на их сына оказано не было, он просто сам вдруг вышиб себе мозги. Это порождало у инспектора Дурсля неприятные подозрения.

Тем же вечером кузены подводили итоги в гостиной Дадли.

— Итак, что мы имеем? — начал инспектор на правах профессионала, раскладывая фотографии на столе. — Группа чистокровных, которая организовала бизнес по производству и сбыту среди немагов наркотиков. Так? Журналиста и его приятеля, которые три месяца ошивались в точках сбыта наркотиков и потом с разницей в несколько дней покончили с собой. И девушку, скрывшуюся в неизвестном направлении, как только она узнала о смерти друга. Что я упустил?

Франко задумчиво посмотрел на получившуюся композицию.

— Ты упустил сквибов.

— В смысле?

— «Группа чистокровных», как ты выразился, — ядро основной банды. И среди них, как минимум, находится один полукровка или маглорожденный. Это во-первых. Во-вторых, взаимодействуют с пушерами сквибы или маглорожденные, причем такие, которые хорошо знают нормы и правила общения этих людей. Иначе их бы съели мигом, а они процветают.

— Почему в ядре полукровка или маглорожденный?

— Потому что в Хогвартсе химии не учат, а самому синтезировать наркотик… Кто-то из магловских родственников этого человека — химик…

— Скорее фармацевт, — перебил его Дурсль, вспомнив кое-какие пояснения Грина.

— Так и запишем, — Франко взял листок из стопки для записок. — Еще в ядре зельевар, и не абы какой, а весьма умелый и талантливый — иначе бы не сумел объединить зельеварение и магловский синтез. Далее, служащий в Министерстве, предположительно в отделе транспорта. Ну и сотрудник аврората, связанный с проведением экспертизы. Проверка на подавляющие волю зелья и заклинания ничего не дала, иначе бы расследование не прекратили.

Ди в задумчивости потер костяшки правой руки.

— Что-то зельеваров многовато.

— Это да. Вполне может быть, что это все — один и тот же человек. И он учился либо на Хаффлпаффе, с Уитби, либо на Рэйвенкло.

— Почему?

— Для Гриффиндора слишком много выдержки. Слизеринцу Уитби бы не доверился и не повернулся бы спиной.

— А если он обратился к аврору с Хаффлпаффа, а тот позвал зельевара с Рейвенкло?

Артефактор пожал плечами:

— Гадать можно долго. Как бы то ни было, тот, кто убил Уитби, уничтожил материалы расследования. Среди вещей Кевина не было ни единого написанного или напечатанного листа.

— Копии могут быть у Ибби.

— Не обязательно. Но мисс Торнхилл могла что-то знать.

— Знать бы, где ее искать…

— У маглов. Магическое сообщество меньше, и магле там спрятаться нереально.

— Тогда я обращусь к Уивер. Кстати, знаешь, а убить Ханта могла Торнхилл.

Артефактор прищурился:

— С чего бы? Она же магла.

— А если ей Кевин рассказал. Встречалась же она с тем, вторым. Смотри, все сходится: Хант ее узнал, она испугалась, его сначала по глазам пшикнула, а потом ножом добила.

Франко недоверчиво скривился.

— Все равно, притянуто за уши. Откуда она знала пушера? Как он ее узнал впотьмах? Как она вообще прошла в зачарованный от маглов ход? Что магле понадобилось ночью в Лютном?

— Найдем — узнаем, — не стал настаивать Дадли. — Ты достал список работников транспортного отдела?

— Обещали к выходным. Заодно попытаюсь узнать, кто владелец того склада.

— Тебя не засекут?

— Узнавать будет мой банковский поверенный.

— Твой?

— Лорда Блэка.

Дурсль нахмурился:

— То есть, он знает, кто ты?

— Не он, — Франко смущенно потер нос. — Она. Флер меня вычислила. Догадалась по каким-то банковским документам.

— А…

— Она будет молчать.

Ну, раз Франко так говорит, значит, будет. Можно вздохнуть спокойно.

Дадли решил ничего про Уитби Вудхаузу не говорить, но из этого ничего не получилось. Когда он пришел на работу, то его обрадовали: на свой страх и риск Дик решил все же поговорить с ди-джеем и выяснил интересную вешь. Оказывается, вот уже три года как Пат Юми не является владельцем гаража в Аптон Парке. Он его продал. Некоему Кевину Уитби. А запись в реестре владельцев — это бюрократическая ошибка, потому что все бумаги были оформлены должным образом у юриста. Поэтому у следствия появился новый подозреваемый с темным прошлым. Мистер Кевин Скот Уитби, одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения. Спутник "прыгуна" из "Топшопа".

— Быть того не может! — вырвалось у Дадли прежде, чем он сообразил прикусить язык.

Мелкие колючие глазки Вудхауза дали ему понять, что отмолчаться не удастся.

— Кевин Уитби покончил с собой перед Рождеством 2008-го.

— Вот как? И?

— Через пять дней после "самоубийства" парня Ибби Торнхилл.

— А девушка?

— Порвала отношения с родителями и уехала в неизвестном направлении, как только узнала о смерти Уитби.

— А кто он?

— Независимый журналист, где работал, родные не знают, где-то в Лондоне, — врать приходилось на ходу, и сочинять что-либо правдоподобное времени не было.

— Замечательно, — Дик потер основанием ладони за правым ухом, там, где виднелся старый шрам от ножевого ранения. — У нас есть наркотики, пушеры, самоубийства и мертвый журналист. А искать, по законам жанра, мы будем бабу. Черт с тобой, Дурсль, топай к Донне. Может, найдешь.

Когда Дуэйн Харпер открыл глаза, за окном сияло солнце. Собственно, нахальный лучик, прорвавшийся сквозь полупрозрачные занавеси, и разбудил его. А вот несоответствие последних событий, запечатленных в его памяти, и окружающей его обстановки не давало заснуть дальше. Последнее, что он помнил, прежде чем провалиться в беспамятство и тьму, боль от сломанных ребер и отбитых внутренностей. Вполне логично, что если он лежит в тепле, на мягкой кровати и у него почти ничего не болит, то он в Мунго, вот только в клинике нет палат с такими стенами, да и запах там другой. Когда Линда попала в клинику двадцать лет назад, он этот драклов запах до конца дней своих запомнил.

— Мастер Франко, — проскрипел за дверью чей-то пронзительный голос, отвлекая от невеселых раздумий, — ваш гость очнулся.

Ответа «мастера Франко» Дуэйн не расслышал, но буквально сразу послышались чьи-то шаги. Потом дверь открылась, и в комнату вошел темноволосый смуглый парень в ставших сейчас популярными магловских тряпках. Он сел на край кровати. Черные глаза вошедшего прищурились, внимательно, как-то по-особому, рассматривая Харпера.

— Доброе утро, сэр, — у этого мастера был негромкий хрипловатый спокойный голос уверенного в себе человека и какой-то непонятный, рычащий акцент, не мешавший, впрочем, пониманию того, что он говорит. — Как вы себя чувствуете?

Чувствовал себя Дуэйн вполне сносно, о чем не преминул сообщить, по всей видимости, хозяину дома.

— Вот и замечательно. Нет, нет, лежите, — сказал тот, увидев попытку Харпера подняться с подушки. — Кости и внутренние органы должны уже были срастись, но вставать вам пока не стоит. Пить хотите?

— Нет, — Харпер не мог понять, как он вместо старого склада, в котором должен был уйти к предкам, очутился здесь, на кровати. Неужели хозяева Джонни вмешались и остановили своих костоломов? — Я не трогал Джонни… Скажите вашему боссу…

— Тише, тише, не волнуйтесь. Тех, кто вас избил, здесь нет. Вас никто больше не тронет.

Если бы Харпер мог, он бы безо всякой палочки зарядил бы этому целителю в челюсть и сделал бы ноги, но, увы, дементрова слабость… Он и пальцем шевельнуть не мог. Поэтому, когда этот Франко или как его там на самом деле взмахнул палочкой, Дуэйн провалился в наведенный сон.

Как это часто бывает при Сонных чарах, ему ничего не снилось. Поэтому-то эти чары и используют целители: пациент попросту отключается и не мучается ни от боли, ни от воспоминаний, ни от кошмаров. Когда Харпер снова открыл глаза, за окном по-прежнему сияло солнце, но, сколько дней прошло с прошлого пробуждения, он не знал. Он вообще слегка потерялся во времени. Зато смог самостоятельно сесть и голова не закружилась.

Бесшумно открылась дверь, и в комнату вошел давешний молодой человек с ворохом одежды в руках.

— Уже проснулись? Как себя чувствуете? Голова не кружится, не тошнит? — спросил он.

— Нет, — осторожно покачал головой Дуэйн.

— Попробуем встать? — парень положил одежду на стул и встал рядом с кроватью. Харпер откинул одеяло и осторожно встал, воспользовавшись предложенной помощью. Затем он сделал шажок на пробу. Легкая слабость была, но на ногах держался он вполне уверенно.

— К сожалению, ваша одежда пришла в негодность, поэтому придется обойтись этой. Давайте помогу.

Дуэйн дернул плечом: какая сейчас разница, в чем он, хоть в шмотье из лавки старьевщика, хоть в дорогущей мантии от «Твилфитт и Таттинг»? Он с трудом натянул на себя мешковатые, не сковывающие движения брюки и цельную рубаху с коротким рукавом без воротника (он забыл, как она называется, то ли «футболка», то ли «гавайка»). От носков он отказался — с непривычки они сильно жали и казались неудобными, к тому же в помещении было достаточно тепло, чтобы ходить босиком. Мантию ему, разумеется, предлагать даже не подумали (зачем пленнику мантия?). Зато предложили спуститься к обеденному столу, и это было как нельзя кстати: Харпер чувствовал себя голодным как оборотень перед полнолунием.

При более внимательном рассмотрении помогающий ему парень оказался лет на пять-десять постарше, чем ему показалось на первый взгляд. У двадцатилетних мальчишек не бывает такого прищура и плавных движений. Жалко, кисти были скрыты кожаными перчатками с обрезанными пальцами. Обычно ладони могут многое сказать. Хотя и из того, что было открыто взору, можно было сделать вывод, что перед ним то ли зельевар, то ли еще кто-то, не гнушающийся работать руками, а не только махать палочкой: пальцы с аккуратно и ровно подстриженными ногтями были испещрены старыми шрамиками и темными, не стирающими никакими заклятьями и зельями, пятнами то ли от сока растений, то ли еще от чего. Да и хватка у молодого человека была неслабой.

Сопровождаемый, по все видимости, целителем (пусть от него и не пахло за милю целебными зельями, кто еще может возиться с избитым до полусмерти человеком с такой сноровкой?), мужчина спустился по лестнице, надеясь по себя, что ему дадут хотя бы спокойно поесть и не отравят чем-то вроде подмешанным в кашу Зельем Доверия или — чем пикси не шутят — Веритасерумом. Хотя, он согласен и на зелья, лишь бы доказать хозяевам давешних молодчиков, что он не знает, что с бесталанным сыном Эдди Ханта.

Судя по всему, дом, где он находился, был невелик и принадлежал то ли холостому парню, то ли небогатой семье. Тем не менее, домовики здесь водились, и они были вышколены, как у благородных чистокровных: когда он сел за стол в совмещенной с кухней столовой, еда перед ним появилась мигом, а домовой эльф на глаза даже не показался. К горячей, сдобренной маслом жидкой каше прилагалась ложка, без сопутствующих дурацкому этикету салфеточек, щипчиков и тому подобной дребедени, в которой Харпер не слишком-то и разбирался.

Кроме него самого, за столом сидели приведший его парень и высокий светловолосый крепыш, также одетый по-магловски. Вот уж кто походил на того, кто способен безо всякой магии выбить интересующую его информацию. Выше целителя на голову и в полтора раза шире в плечах. Вот только руки и лицо слишком уж холеные. Вообще, если сравнивать блондина и брюнета, то крепыш по всем признакам должен командовать, но на деле он безропотно слушается даже не слов, жестов и взглядов не слишком высокого жилистого брюнета.

Пока Харпер неспешно ел кашу, попутно разглядывая сидящих напротив парней, те преспокойно и так же не торопясь пили черный кофе, сдобренный чем-то цитрусовым. Вернее кофе пил здоровяк, а более щуплый брюнет цедил травяной отвар. Что-то похожее появилось перед Дуэйном вместо исчезнувшей тарелки, когда закончилась каша. Он недоверчиво принюхался, пытаясь понять, что туда напихано.

— Я бы с радостью предложил вам кофе, — сказал целитель, неверно (или сделав вид) истолковав движение Харпера. — Но, к сожалению, кофе вам пока нельзя.

Тот кивнул и все же рискнул сделать глоток. Во время Большого Суда в девяноста восьмом его уже поили сывороткой правды, и он хорошо помнил ощущения на том самом допросе, что отправил его в Азкабан на тринадцать лет. Но ничего подобного на этот раз он не почувствовал. Либо какая-то другая вариация… либо в отваре ничего нет? Что за бессмыслица? Он в замешательстве сделал второй глоток. Светловолосый парень поставил чашку и как-то подобрался, словно аврор на допросе, а его темноволосый сосед, напротив, все так же невозмутимо мелкими глоточками пил свой отвар. Кажется, сейчас Дуэйна Харпера будут спрашивать, и что-то ему не хочется знать, что будет, если его ответы не понравятся сидящим напротив.

— Сэр, вы помните ваше имя? — начало беседы до боли напоминало манеру ведения допросов в аврорате. Крепыш явно в прошлом носил алую форменную мантию.

— Дуэйн Харпер, — зачем им его имя, если они и так его знают? Или… эта парочка к избившим его до полусмерти не имеет ни малейшего отношения?

— Я Ди, а это — Франко…

— Безо всяких мистеров, если можно, — встрял темноволосый.

Харпер про себя хмыкнул. Ну да, безо всяких мистеров. А то он не видел, с каким почтением кланялся Франко домовик, и как засиял ушастый в ответ на произнесенную благодарность за вкусный обед. Чистокровный из древнего рода, в хрустальный шар не гляди. Кто они? Охотники за головами? Зачем он им? Кто их нанял?

— Мистер Харпер, — продолжил Ди, — что вы помните последним, перед тем как очнуться в этом доме?

Дуэйн замялся, не зная, стоит ли говорить.

— Вы помните, кто вас избил?

— Я не знаю, кто они, — наконец решился Харпер. — Их было четверо, — темные внимательные глаза Франко пристально смотрели на него, буквально заставляя говорить. — Послушайте, я не знаю, что им от меня было надо. Вернее, знаю, что им был нужен Джонни, но при чем тут я, не знаю. Мы ведь с ним и виделись мельком недели две назад, договорились о встрече, но не срослось.

— Вы об этом человеке говорите? — на стол легла магловская неподвижная колдография.

— Да. Что с ним, не знаете?

— Джонни мертв, — уж не они ли это и организовали? Кажется, Харпер умудрился вляпаться в чьи-то разборки. — Зачем он вам был нужен?

Может быть, рискнуть? Если Джонни вел какие-то дела со Стюартом, может они знают, где его сын? Может, они его видели?

— Четыре года назад пропал мой сын, Стюарт. Они с Джонни дружили.

— Не поздновато ли спохватились?

Когда смог, тогда и начал искать. Что он мог сделать, сидя за решеткой?

— Я только месяц как вышел из Азкабана.

— Почему в аврорат не обратились?

— Издеваетесь? — Странный какой-то аврор. Кому есть дело до пожирательского отродья? — Никто его мертвым не видел. Стюарт просто пропал, уехал куда-то, перестал писать, а совы возвращают письма нераспечатанными.

Молодые люди переглянулись, а потом Франко требовательно кивнул.

— Вы знаете тех, кто изображен на этих снимках? — на стол легли три столь же неподвижных, мертвых колдографии. Харпер придвинулся поближе, чтобы рассмотреть их. Темноволосый, чем-то знакомый парнишка, сероглазая русоволосая улыбающаяся девчонка, чем-то напоминающая Линду в юности и… Стюарт, Мерлин всемогущий, Стюарт в магловской одежде, совсем взрослый, возмужавший.

— Это… — он схватил колдографию, — это мой сын, Стюарт. Вы знаете, где он, что с ним?

Харпер поднял взгляд на Франко и Ди и похолодел: напарники как-то одинаково поджали губы и отвели глаза.

— Он умер. Пятнадцатого декабря две тысячи восьмого года, — наконец сказал светловолосый. — Мне очень жаль, сэр.

— Как умер? Это… вы? Так же, как Джонни? За что? — колдография сына превратилась в мятый комок. Краем сознания Харпер осознавал, что если он прав, его тоже могут убить, но в данный момент ему было все равно.

— Нет, не мы, — покачал головой темноволосый. — Мы как раз пытаемся выяснить, кто его столкнул с лестницы в магловском торговом центре и за что. Да и Джонни Ханта мы тоже не убивали. — Что-то в его голосе заставляло Дуэйна поверить в это.

— Откуда вы знаете, что это он? — пока ему не докажут, что Стюарт мертв, Харпер его будет считать живым.

— Мы и не знаем, — рассудительное спокойствие хрипловатого голоса Франко было совершенно не похоже на ледяные интонации Селвина или Яксли, но пыл собеседника усмиряло так же успешно. — Человек с похожей на него внешностью был найден магловской полицией в декабре 2008-го упавшим с лестницы в торговом центре. Палочки при нем обнаружено не было. Ваш сын пропал примерно в то же время, я прав?

Дуэйн кивнул: последнее письмо от сына пришло в Азкабан в первых числах декабря.

— Если тот труп принадлежит не вашему сыну, ему все равно угрожает опасность, и он об этом прекрасно осведомлен, если спрятался даже от вас. Более того, мы считаем, что у него есть информация, нужная нам. Могу вас заверить, его жизни с нашей стороны ничего не угрожает.

Продолжение «если он сам не нападет первым» не прозвучало, но легко угадывалось. Харпер сгорбился, опершись локтями о стол и принялся разглаживать скомканную колдографию. Первоначальный запал прошел, его место заняла знакомая по Азкабану равнодушная покорность. Пусть что хотят, то с ним и делают. Думать, что сына больше нет, не хотелось. Стюарт — единственное, что у него оставалось от некогда большой и дружной семьи.

— Если это поможет найти сына, спрашивайте. Что вы хотите узнать? — он и вправду был готов ответить честно на любой вопрос, безо всякого Веритасерума. Лишь бы найти Стюарта, лишь бы малыш был жив…

Харпер стоял у окна и смотрел на закатное зарево. Жутко хотелось курить, он был согласен даже не на нормальную человеческую трубку, а на магловские сигареты, к которым привык, пока сидел. Интересно, кто из тюремного начальства придумал заменить обычные саморазжигайки на набитые табачной трухой и еще какой-то дрянью бумажные трубочки? Пожиратели из Ближнего Круга, умудрившиеся остаться в живых и отхватившие пожизненное без права апелляции, вроде того же Гойла, первые пять лет поминали и Мордреда, и всю существующую нечисть, но, в конце концов, привыкли к трем спичкам и сигарете по полкната за пару, как привыкают к неизбежному злу.

Да уж, все зло от маглов, прав был Лорд…

Дуйэн в молодости к маглам относился равнодушно. Для потомственного дрессировщика крапов маглы, их мир были чем-то далеким и абстрактным. Грязнокровок он не любил, но и с ними сталкивался редко: большинство лезло в Министерство, на тепленькие и сытные места, а делом, вроде той же дрессировки крапов или гиппогрифов, занимались единицы. По его скромному разумению, от маглов они отличались лишь умением зажечь Люмос, да и им пользовались нечасто. Когда появился Лорд и его Рыцари и о них зашептались по тавернам, он вслед за отцом одобрительно кивнул: мол, есть еще те, кому дороги обычаи предков — да и пошел домой. Возможно, учись он в Хогвартсе, все сложилось бы иначе, но в далекую школу его не отправили: к чему переводить деньги на котлы и серебряные застежки, если к тринадцати годам он вовсю помогал отцу с животинами и знал все, что ему может понадобиться. А без умения превращать свинью в стол или стол в свинью обходился и он, и его отец, и все предки до десятого колена.

Сыновей он отправил в Хогвартс по настоянию жены. Сама Линда проучилась там целых пять лет и была уверена, что и Джеральда, и Стюарта с хогвартским дипломом ждет лучшая участь, чем дрессировщик крапов. Куда уж лучше! Джеральд погиб в Гринготтсе, когда неприступный банк грабил Поттер с дружками, Стюарт едва сводил концы с концами на кнаты помощника продавца в магазине метел и, в конце концов, сгинул.

Харпер возненавидел маглов всей душой двадцать лет назад, после того как его жена умерла в Мунго. Ее сбила магловская повозка во время сбора трав, и истекающая кровью женщина пролежала в придорожных кустах как бродячая книззла всю ночь. Ни Линду, ни новорожденную девочку спасти не удалось. Маленькая Дорин Эрика прожила лишь три часа. Чтобы оплатить счета из клиники, Харперы продали доставшийся Линде в приданное дом, который намеревались отдать старшему сыну на свадьбу.

От этой неизбывной ненависти к маглам и их отродьям он и пошел к Темному Лорду, когда он вернулся. Был в отряде, подчиняющемуся мистеру Креббу, владельцу питомника, где работал. Участвовал в рейдах сначала на подхвате, потом и сам… Ну и долетался до двадцати лет в Азкабане. Если б Харпер мог, он бы с радостью изменил то свое решение и не потому, что раскаялся. Он не особо жалел, что убивал, даже сейчас. Плевать ему на всю эту чушь «о ценности жизни даже светлячка, не то что магла». Но если б он не стал Пожирателем, может и Джеральд остался б в живых, и Стюарт никуда бы не пропал. Но что попусту гадать?

Его гостеприимные спасители удалились, оставив его на попечение молчаливого эльфа, который старательно не попадался на глаза. Но Харпер всей своей битой шкурой бывшего азкабанского заключенного чувствовал внимательный взгляд ушастика и старался не делать лишних телодвижений: даже будь у него палочка, старый домовик скрутил бы Дуэйна в драконий узел, выполняя приказ обожаемого хозяина.

Впрочем, как раз провоцировать эльфа и по-дурному взбрыкивать Харпер и не собирался. У него был шанс найти сына, и отказываться от него он не собирался. Он честно и без утайки ответил на все вопросы, заданные охотниками за головами. Он даже сказал, где в его квартире лежит медальон с первой прядью Стюарта. Ему оставалось только ждать и надеяться.

Что ж, ему не привыкать. Последние четыре года он только этим и не занимался. Весть о гибели Джерри была не меньшим ударом, чем смерть жены, и только регулярные письма Стюарта позволяли хоть как-то держаться. Приезжать в Азкабан он сыну запретил сразу после суда. Письма были единственной их связью, и когда на Рождество Харпер ничего не получил, он сразу понял, что с сыном что-то случилось. Промаявшись до тепла, он рискнул обратиться к администрации: его собратья по статье и их родичи на воле ничего о Стюарте выяснить не смогли. Да без толку. И тогда Харпер уцепился за идею с УДО, которую ему подсказал мистер Яксли. Но, даже выйдя за пределы Азкабана, он так ничего о сыне не узнал. Не помогли ни разговор с хозяйкой клетушки, где жил сын, ни поиски его приятелей. Возможно, что-то мог сказать Джонни, сын его напарника по питомнику, но на встречу сквиб так и не пришел, а сам Дуэйн едва избежал так нежелательной для него встречи с аврорами.

Нет, обратно в Азкабан за выпитую в кабаке кружку эля его бы не отправили, но он и так с большим трудом нашел себе работу в заповеднике в Беркшире. И был предупрежден, что бывший Пожиратель и убийца там не так уж и нужен, а в случае хоть одного нарекания или совы из аврората будет безжалостно уволен. Что, видимо, и произошло: сколько он валялся без сознания и какое сегодня число и день недели, он не знал, а с того момента, как его оглушили у дверей в съемную каморку, прошло явно больше суток. Ну и боггарт с ним, все равно палочки он лишился. Ее, наверно, или сломали, или выбросили: на ней кроме ограничений навешаны следящие чары, а его похитителям визит аврората из-за сработавшей сигналки ни к чему.

Солнце уже скрылось за деревьями. В углах комнаты сгустились лиловые тени. Мучительно хотелось курить. Харпер все так же пристально смотрел в окно и вслушивался в тишину: не прозвучит ли едва слышный хлопок аппарации, не скрипнет ли дверь. Тем не менее, скрипучий голос эльфа заставил его подпрыгнуть от неожиданности:

— Гость мастера желает отужинать?

Это была первая фраза, которую домовик сказал мужчине.

— Нет, я не голоден, — какой тут ужин, если ни Ди, ни Франко так и не появились.

Старый большеносый морщинистый эльф в белоснежнейшем полотенце, буквально светившемся в полусумраке, скрестил ладошки и скептически на него посмотрел.

— Мастер Франко велел гостю не пропускать ужин. Мастер Франко потратил силы на исцеление гостя. Нельзя, чтобы усилия мастера пошли прахом.

Мужчина усмехнулся: в переводе на человеческий это должно было значить, что хочешь — не хочешь, а надо. Забавный у Франко эльф, кстати. Насколько Харпер помнил, эти ушастики очень услужливые, вежливые и робкие. А этот разве за шиворот не хватает и за стол не тащит. И смотрит как на несмышленыша. Ну разве можно отказать такому любезному обхождению?

— Раз мастер Франко сказал…

Есть Харпер начал под бурчание эльфа о том, что его хозяин — великий маг и плохого не посоветует. Правда, осторожный вопрос, а как же фамилия «мастера Франко», вызвал враждебно-презрительный взгляд и демонстративное исчезновение эльфа. Ну-ну… Разговорчивый, забитый, услужливый, вежливый. Или это какой-то уникальный экземпляр, или у Креббов были неправильные эльфы.

По всей видимости, домовик получил от обожаемого хозяина относительно него некоторые распоряжения, и в чай было добавлено снотворное: как он поднимался в спальню, Харпер уже не помнил. Тем не менее, проснулся он утром в кровати, а на спинке стула висела его одежда, вычищенная и поглаженная стараниями его ушастого то ли няньки, то ли надзирателя. Завтракал он снова в одиночестве.

Полчаса спустя появился Франко. Дуэйн вопросительно посмотрел на него, не в силах ни слова сказать, ни даже встать со стула.

— Мистер Харпер, — поприветствовал его маг. — Как вы себя чувствуете?

У Харпера оборвалось сердце. Если целитель сначала спрашивает о самочувствии…

— Все хорошо... Не тяните.

— Мне жаль.

— Это точно? Я там, — он мотнул головой, — в Азкабане, слышал, что если поисковое заклинание не дало результатов, то необязательно человек мертв, он может быть под чарами ненаходимости…

— Мистер Харпер, я не пользуюсь стандартными поисковыми чарами. Для использованного мною способа чары сокрытия и ненаходимости не являются препятствием.

— А что является?

— Некоторые темномагические ритуалы с применением Магии Крови. Как считаете, есть шанс, что ваш сын пошел на такое? И нашел людей, способных это осуществить? Кроме того, я проверил: человек, найденный четыре года назад, скорее всего, и есть ваш сын.

Харпер горько улыбнулся: после поражения Лорда провести в Англии темномагический ритуал без ведома Министерства и не быть пойманным — что-то из области сказок.

— Значит… Стюарт мертв.

— Вероятнее всего.

Франко еще что-то говорил, но мужчина его уже не слушал. Сын мертв, а все остальное неважно. В ушах зашумело, перед глазами замелькали черные мушки. Сын мертв… Он сидел, вцепившись в подлокотники, не видя, как маг его тормошит, не чувствуя вкуса зелья, которое его заставили проглотить. Тьму и беспамятство Харпер принял с радостью.

Когда настырный солнечный лучик его вновь разбудил, он сначала подумал, что ему приснился кошмар. Но напряженно-внимательный взгляд Франко, встретивший его в гостиной, лишил его этой надежды. Значит, не приснилось, Стюарта больше нет...

«Хватит!» — оборвал себя Дуэйн, — «Разнюнился, как сопливая ведьма! Тоже мне, Пожиратель Смерти! Сына убили… Ничего еще не кончилось! Ты нашел и разобрался с теми недоносками, что убили Линду, найдешь и убийц сына! Харперы так быстро не сдаются!»

— Франко, вы говорили, что его убили? Вы знаете, как и кто это сделал?

Черноволосый маг отрицательно покачал головой.

— У нас есть лишь подозрения. Возможно, это сделали те люди, которых ищем мы. А каким образом?.. Ваш сын умер, упав с третьего этажа. Палочки при нем обнаружено не было. Судя по тому, что он просто сделал шаг с твердой поверхности в воздух, его либо опоили, либо вели под чарами. Авроратские артефакты в том районе в ту ночь ничего не зафиксировали, поэтому о смерти Стюарта они не знают. Труп забрали и похоронили маглы. Официальная версия в их аврорате — самоубийство.

— Официальная?

— Версия для отчета. На деле же они не сомневаются, что вашего сына убили, потому что он перешел дорогу группе лиц, которые производят и продают маглам наркотики.

— Наркотики?

— Это такие запрещенные зелья. Действуют как Веселящее зелье, вызывают привыкание и быстро убивают при регулярном приеме.

Маги, торгующие зельями с маглами? Тянет на нарушение Статута. Мерлин, во что умудрился вляпаться Стюарт?! Интересно, почему поисками занимаются наемники, а не аврорат? Впрочем… Это не его дело. Он был бы полным идиотом, если бы спросил Франко или Ди об их нанимателе. А вот попробовать присоединиться к парням можно, не может же он так оставить смерть Стюарта.

— Франко, я… — Харпер запнулся, пытаясь правильно подобрать слова, — я не поблагодарил вас за спасение. Вы… Я бы хотел отблагодарить за все, что вы для меня сделали. Денег у меня нет, но мне бы хотелось вам помочь…

«Дубина», — мысленно он дал себе пинка, — «Тоже мне помощник!»

— Найти тех, кто убил вашего сына, я прав? И, — наемник прищурился, — убить их? Вы уверены, что сможете это сделать? Вас не пугает возвращение в Азкабан?

Скажите, какая проницательность!

— Плевать. Они убили моего сына, все, что у меня осталось от семьи. Они заплатят за это, будь они хоть внебрачными детьми Министра! Азкабан, говорите? Пусть хоть дементорам потом отдадут, лишь бы добраться до этих тварей! — Харпер в ярости сжал кулаки. Франко должен его понять. Он же чистокровный, из древнего рода. Его же должны были с младенчества учить, что вот так оставить гибель родичей неотомщенной — то же Предательство Крови. — Франко, мне плевать на Азкабан! Жену с дочерью убили маглы, Джеральд, мой старший, погиб во время ограбления Гринготтса Поттером. Теперь и Стюарта нет. Мне больше некого терять! Я остался один, понимаете?! Один!..

— А если не один?

Харпер ошарашено посмотрел на собеседника.

— Что?

— Незадолго до гибели Стюарт встречался с маглой. В конце две тысячи восьмого она от него забеременела.

Магла? Его сын спутался с маглой?! Вот засранец! Хотя… а наплевать! Будет у него внук-полукровка. Или внучка. Лорд, говорят, тоже был полукровкой, и ничего!

— Это та, с колдографии? На мою Линду похожа… — при вспоминании о жене губы сами собой искривились в грустной улыбке. — Где она сейчас?

— Никто не знает. Уехала. Все еще хотите мстить или будете ее искать? — баньши в постель этому молокососу! Где он научился такие вопросы задавать?!

— Как ее зовут?

— Изабель Торнхилл.

Красивое имя. И ребенку своему она должна была тоже придумать красивое имя... Вот Мордред, о чем он только думает?! Отсидел ведьмину дюжину лет в Азкабане, дожил до седых волос, потерял семью, а он беспокоится о том, чтоб магла, залетевшая от его сына, дала внуку или внучке красивое имя. Совсем умом тронулся на шестом десятке! Даже если она от ребенка не избавилась — а чего еще от маглы ждать — много проку будет малышу от деда-Пожирателя без кната в кармане? К драклу! Он сначала рассчитается за Стюарта, и если останется жив и на свободе, отыщет эту Изабель и ее ребенка.

— Вы же прекрасно понимаете, Франко, что я не смогу посмотреть в глаза внука, не отомстив тем, кто убил его отца, — и Харпер с некоторой долей вызова посмотрел на наемника.

Как бы он ни рвался из домика, вот так вот, встать и выйти за дверь, чтоб посчитаться с убийцей сына, Харпер не мог. Для мести необходимы цель и средства, а у него ни палочки, ни хотя бы подозрений, кто заставил Стюарта шагнуть с лестницы. Впрочем, у его хозяев и спасителей была идея, как выйти на тех, кто за всем этим стоит. И для этого самому Дуэйну предстояло сыграть роль наживки.

Как понял Харпер, его в полумертвом состоянии вытащили из места, забитого этими самыми наркотиками, попутно устроив там пожар. В такой ситуации любой разумный и рачительный хозяин проведет расследование, по какой причине случилось то, что случилось и все ли сгорело. А проведя расследование и узнав от работников, что, кроме порошка, в помещении был еще и человек, и не найдя останков этого человека, попытается найти случайного, но абсолютно ненужного свидетеля.

Вот только найти свидетеля магически было сложно: еще во время Первой Магической на дом были наложены что-то вроде скрывающих чар. К началу Второй Магической хозяевами коттеджа были уже совершенно другие люди, но соответствующие чары регулярно обновлялись, и спустя более чем десять мирных лет по-прежнему защищали дом и его обитателей от дурного глаза и злого умысла. После посылки совы в аврорат чары временно сняли. Правда, Дуэйн не совсем понял, каким образом сова в отдел по надзору при аврорате с сообщением о его местонахождении поможет убийцам его сына найти его. Не могут же среди торговцев магловской дрянью быть авроры! Они ж там все маглолюбы поголовно!

Как бы то ни было, одним тихим теплым вечером в дверь домика постучали. Полненький благообразный старичок, игравший роль аптекаря и владельца коттеджа, шаркая домашними туфлями, отправился открывать дверь. Впрочем, на взгляд Харпера, замаскированному под старика юноше не хватало достоверности: уж слишком легки были его движения, когда он вставал или шел по лестнице, и стариковское кряхтение и шарканье казались слегка нарочитыми. Однако для троих молодчиков, ждавших за дверью, такие детали были несущественны.

Когда в небольшую гостиную влетел «аптекарь», а следом в комнату ворвались два знакомых до боли в подживших ребрах костолома, Харпер сидел перед камином, где они со «стариком» коротали вечер за игрой в триктрак.

— А вот и наша пропажа, — нехорошо ухмыльнулся плотно сбитый парень лет двадцати пяти со странно выстриженной прической, держа в руках что-то броде биты для квиддича. Несколько дней назад именно он одним ударом вышиб палочку и сломал руку Дуэйну. — Нехорошо, мистер, чужие дома жечь. Сел! Рэйли, чего возишься? — крикнул он обшаривающему бездыханное тело «аптекаря». — Кончай старика. Не дергайся, дядя, и до тебя очередь дойдет!

— Да палочку ищу. Куда этот пень ее засунул? — отозвался темнокожий полноватый парень в странной шапке.

— За каким дементором тебе палочка, бро? В твоих лапах это все равно бесполезная деревяшка, придурок! Доставай пушку…

В этот момент из прихожей послышался шум. Если Харпер еще не оглох, именно с таким звуком падает тело.

— Что за… — только и успел поинтересоваться костолом и упал на пол вместе с подельником.

— Придурки, — закашлялся «аптекарь», вставая и меняя на глазах внешность. — Я так полагаю, вы с ними уже сталкивались, сэр?

Харпер только кивнул, мимоходом отмечая, что везет ему на представителей аврората: судя по выправке, форменной стрижке и манере прятать палочку, его охранник именно там и работал. Не иначе, Ди позвал на помощь кого-то из бывших коллег. Чудны, однако, выверты судьбы: еще недавно он ничего хорошего от этих господ не ожидал, а тут на тебе! И в триктрак не гнушаясь сыграли, и шкуру его спасли! Кажется, до той твари, из-за которой Стюарт мертв, он не доберется. Ничего, он подождет. Если выгорит дельце с судом, он шепнет шальной совке весточку для друзей в тюремных робах, а если нет — расплатится лично.

Тем временем Робертс (или как его на самом деле? А, не важно…) спеленал налетчиков Инкацеро и сложил их рядком у окна.

— Когда они очнутся? — спросил он у эльфы, бесшумно материализовавшейся в углу.

— Через два часа, — звонко ответила та и весело улыбнулась. — Мастер Франко будет через пять минут. Господа гости хотят чаю?

То ли эльфа у Франко все поголовно чокнутые, то ли усыпление людей, ворвавшихся в дом с оружием в руках, у них происходит настолько часто, что на это перестали обращать внимание.

— Э… Было бы неплохо, — ответил озадаченный аврорчик.

Домовушка с диковинным платком на голове исчезла. Когда на столике посреди комнаты возникли три чайные пары, чайник и тарелка с горкой мелких печенюшек, на пороге гостиной появился Франко.

— День добрый, господа.

Он подошел к связанным налетчикам.

— Они вам знакомы, мистер Харпер?

— Да, — Дуэйн подошел к охотнику за головами. — Это они меня тогда избили.

— За что им светит три года Азкабана, — проговорил с набитым ртом Робертс с кресла. — Это если не докажем нападение на аврора при исполнении. Тогда еще столько же. Ваша домовуха замечательно печет, Франко.

Горка печенюшек стремительно таяла. Франко достал из кармана какую-то коробочку и направил ее на «гостей». Его манипуляции сопровождались тихими сухими щелчками.

— Они у меня вообще золото, — усмехнулся он, обернувшись к жующему аврору. — Когда доедите печенье, я вам покажу, что они собирались сделать с домом после того, как убьют его обитателей.

Харпер вопросительно посмотрел на охотника.

— В прихожей стоят канистры. Дом собирались сжечь.

— Разве магические дома можно сжечь магловскими средствами? — удивился аврор.

— А кто сказал, что в канистрах бензин или что-то подобное? Не забывайте, среди хозяев этих господ — Франко кивнул на лежащих, — есть зельевар. Что-то мне подсказывает, что тот, кто справился с проблемой совмещения магической и магловской технологией производства наркотиков, может и синтезировать состав, от которого этот дом вспыхнет, как свечка.

С громким хлопком в комнате возник старый эльф.

— Магловская тележка во дворе, мастер Франко, — проскрипел он.

— Спасибо. Ступай к себе и отдохни. Это приказ, — добавил его хозяин, видя возмущение домовика. Эльф с недовольной физиономией исчез.

— Магловская тележка? — поднял брови Харпер.

— Сюда они добрались на автомобиле, — пояснил Франко. — Магловская самобеглая повозка. Если нам повезет, можно будет узнать, откуда они приехали.

— Ааа… джипис, — с понимающим видом кивнул Робертс.

— Что-то вроде, — улыбнулся охотник за головами.

— Так и сказал? — недоверчиво переспросил Дадли. — Ты уверен, что он под местью имел в виду убийство?

Франко кивнул.

— Дикость какая-то! — передернул плечами Дурсль.

— А чего ты ждал от бывшего Пожирателя? Или думаешь, боевик из ЭТА или, как ее, ИРА, отсидевший за это тринадцать лет в тюрьме, действовал бы иначе?

Вопросом, откуда артефактор Франко знает о существовании и обычаях членов террористических групп, Большой Ди благоразумно интересоваться не стал.

— Я смотрю, принцип «око за око» у вас все еще популярен? — попытался съязвить он.

— Магия порой диктует свои законы, Ди, — с изрядной долей горечи ответил маг. — Именно поэтому от Гарри Поттера ждали, что именно он убьет Волдеморта.

Презрительная гримаса, на долю секунды промелькнувшая на лице Франко, красноречиво показывала, что он об этом думает.

— И что дальше?

— Пока действуем по плану. Сова в отдел по надзору улетела еще вчера. Если кто-то из «алхимиков» до сих пор работает в аврорате, то они сообщение о том, где находится Харпер, не пропустят. И в домик старого аптекаря в Дербишире явятся гости. Робардс и Кричер их ждут с нетерпением.

О, да, Дадли помнил План Франко. И считал его слишком сложным и ненадежным. Если кто-то из банды работает в аврорате, если избившие Харпера действовали по приказу босса (или боссов), если эти боссы вообще знают о существовании Харпера и о том, что он был на сгоревшем складе, если, если, если… Слишком много если. Ну, да способность Франко к планированию никогда не была чем-то выдающимся. Как он только того маньяка смог победить?

— Дад, не начинай. У них склад с готовой продукцией сгорел. Неужели ты думаешь, что те, кто забил помещение собственноручно синтезированной наркотой, оставят без расследования обстоятельства пожара? Явятся, куда они денутся. К тому же сову в любом случае нужно было послать, иначе Харпера объявили бы в розыск.

— Ты уверен в мальчишке?

— Флер его проверила, насколько это возможно. К тому же парень честолюбив и жаждет повторить достижение деда, заняв должность Главного Аврора. Опять же, гриффиндорцы редко бьют в спину. Да и Обет — не шутка. К тому же, в помощь Кричеру я вызвал Тризу.

— Они там не подерутся? — Ди вспомнил «веселые» отношения двух домовиков. Кричер считал Тризу ни на что не способной соплячкой, а та его — замшелым, ни на что не годным стариком, оба ревновали своего обожаемого мастера Франко друг к другу, и потому артефактор старался не сводить их в одном помещении.

— У них есть приказ, — буркнул маг, как-то по-детски ерзая в кресле.

— Что будем делать, если они все-таки не появятся? Так мы можем прождать до следующего года.

Дадли наконец-то сказал то, что вертелось у него на языке с тех пор, как он услышал план Франко. Ведь именно на тех несчастных, которые должны явиться за Харпером, он и держался. Вернее, на их показаниях.

Сам план как привлечь к ответственности производителей наркотиков и при этом остаться в тени он услышал на следующий день по возвращению из Аппингема. В тот вечер он заглянул в гости к Франко и вновь увидел одну из самых красивых женщин в своей жизни. Когда же артефактор решил их представить, Дурсль сказал, что они знакомы. И на вопрос, когда же он успел, ответил:

— Она связалась со мной недели через две после твоего отъезда. Ты упомянул меня в своем завещании, если помнишь.

И из-за этого дурацкого наследства Дадли тогда здорово перетрясся. Во-первых, обнаружив на пороге прекрасную блондинку, он подумал, что их маленькая афера раскрыта, а во-вторых, от его блудного сюзерена вторую неделю не было никаких известий, и сообщение о завещании Гарри Поттера заставило его опереться на стену: в первый момент он подумал, что Поттер умер там, в Америке.

У него даже дар речи пропал на какое-то время, он мог только слушать и мотать головой. Выдохнуть облегченно он смог только тогда, когда понял, что его очаровательная гостья ни сном, ни духом не знает ни о мнимости факта смерти Поттера, ни о его нынешнем местонахождении. Согласно же завещанию его кузена, семье Дурслей и лично Дадли досталась некоторая сумма.

Дадли тогда не рискнул знакомить мадам Флер Уизли с родителями. Она, впрочем, и не настаивала. Не смотря на то, что встреча их была одна-единственная, а общение не выходило за рамки делового, очаровательную женщину Дадли отлично запомнил. Другое дело, что его она тоже не забыла.

Флер улыбнулась, вспоминая обстоятельства их знакомства:

— Вы еще тогда так побледнели при упоминании смерти Гарри Поттера, что я впервые засомневалась, что он действительно мертв.

Франко тогда закатил глаза и что-то пробормотал о пронырливых и слишком умных вейлах. А после ее ухода и рассказал о своем плане.

Все было предельно просто, и факт знакомства его поверенного с инспектором Дурслем прекрасно в схему укладывался. Итак, Дуэйн Харпер подал заявление о пропаже младшего сына, Стюарта Харпера, и аврор Ивэйн Робардс занялся этим делом. Спустя месяц самого мистера Харпера избили. Аврор Робардс заподозрил, что причиной стали попытки отца найти сына самостоятельно. К счастью, мистер Харпер выжил и аврор Робардс нашел его прежде, чем те, кого живучесть Харпера не устраивала. Отважный защитник правопорядка устроил ловушку на покушавшихся на жизнь мага.

— И как ты всю эту бытовуху свяжешь с бандой наркоторговцев?

— Да запросто! Во-первых, избитый до полусмерти мистер Харпер очнулся в горящем складе, забитом теми самыми пакетами со странным порошком. Он даже случайно прихватил один из них. Во-вторых, напавшие на Харпера дадут показания. И дальше Робардс свяжется с тобой через Флер.

— А они дадут?

— У магов есть сыворотка правды, три капли на стакан — и все дела.

— Хорошо вы, маги, устроились! А тут сиди, мозги ломай, на какой козе к подследственному подъехать, чтоб тот тебе ответил и не соврал притом.

— Не завидуй, Ди. Сыворотки эти — не панацея. Можно выработать и иммунитет, и аллергию. Ну и не всякий зельевар сварит. Опять же, цена…

— А ты ее сварить можешь?

Франко заржал:

— Нет, зельевар из меня как из Злыдня пудель.

— Будем надеяться, что у тех, кто придет за Харпером, этого иммунитета не будет…

Громкий хлопок прервал воспоминания Дадли и несколько мрачное молчание, поскольку Франко так и не ответил. Появившийся Кричер пронзительно-скрипучи голосом сообщил хозяину, что на коттедж, где находился Харпер в компании аврора, совершено нападение, и попытавшиеся убить гостей мастера Франко усыплены, как и было приказано.

Маг, выслушав эльфа, торжествующе улыбнулся:

— Я же говорил, что они явятся! — он подскочил. — Я туда, меня не жди, потом созвонимся. Кричер, за мной!

И исчез, будто и не было. Дадли только головой покачал. Вот интересно, что бы было, если б Франко тогда бы не уехал и стал аврором? Кого тогда бы стоило бы пожалеть: авроров, преступников или всех сразу?

При всей наполненности определенных периодов своей жизни самым настоящим волшебством, начиная поросячьим хвостиком от придурошного великана и заканчивая костяным оберегом на шее, инспектор Дурсль категорически не верил в приметы. Все эти четырехлепестковые клеверы, зонтики, битые зеркала и лестницы казались ему полным бредом. А уж примета об увиденной днем сове так вовсе вызывала неизменный смешок. Как это ни странно, его дремучий реализм привел к тому, что его более суеверные сослуживцы считали Ди отмеченным удачей и везением. Тем не менее, и у него были удачные и неудачные полосы в жизни.

Нынешний вторник определенно был неудачным, причем с самого утра. Во-первых, получивший выговор от начальства за отсутствие внятных результатов Кирк плюнул на все доводы разума, Вудхауза и Мерри и отдал приказ на арест и обыск гаража в Аптон Парке. Во-вторых, Дадли об этом узнал только тогда, когда группа уже вернулась в крайне поганом настроении, поскольку гараж, само собой, был девственно пуст, а дверь пришлось вскрывать автогеном. В-третьих, Франко был все еще вне зоны доступа. В-четвертых, ему совершенно не понравились взгляды Мерри. Кажется, Ди в скором времени придется иметь дело со службой внутренней безопасности.

Ко всему прочему, он забыл сэндвичи дома, и ему пришлось идти в кафе напротив и отстоять гигантскую очередь. Правда, в дальнейшем выяснилось, что его забывчивость — свидетельство скорее везения, чем наоборот.

Дурсль как раз зашел в кабину лифта, возвращаясь с обеденного перерыва, когда следом в закрывающиеся двери влетел молодой парень в строгом сером костюме и аляповатом, режущим глаза желто-сине-не-понять-какого-цвета галстуке.

— Извините, — сказал юноша, чуть задыхаясь, — вы детектив инспектор Дадли Дурсль?

Дадли кивнул, собираясь спросить, а в чем, собственно, дело, но тут охранный медальон кольнул холодом, и только потому он успел перехватить руку с палочкой.

Однажды Ди спросил Франко, как лучше всего действовать, если на тебя напал маг.

— Выбить палочку, — лаконично ответил тот.

— И все? — удивился Дурсль. — А дальше?

— Ди, — усмехнулся артефактор, — девять магов из десяти без своих палочки от маглов ничем не отличаются.

— Своих? А если чужую взять?

— Не факт, что она работать будет. Чужие палочки — штуки капризные, чтобы они не своего хозяина слушать начали, время нужно. И сила воли.

— Что, все так просто? — Дадли никак не мог поверить, что справиться с магом, способным на невероятное, можно так же, как с… как с обычным человеком.

— Дад, колдовать без палочки трудно, на это способны немногие. Поэтому, если хочешь обезвредить мага, выбей палочку и выруби его. Потом свяжи, заткни рот и завяжи глаза. Только делать это надо быстро, а бить — внезапно. Подсознательно маги не считают маглов опасными, поэтому у тебя есть время только для одного удара.

— А ты?

— Что я? — насмешливо прищурился кузен.

— Если у тебя выбить палочку?

Франко тогда в ответ лишь вздохнул, и в его протянутую ладонь влетел апельсин со стола. Разговор произошел в один из первых приездов Дадли в Льядо. И вот, пять лет спустя, он смог проверить рекомендации Франко на практике.

Тот оказался прав: маги действительно не считают немагов опасными. В-общем-то, не зря, но в данном случае это было досадным заблуждением. Шустрого юношу даже не пришлось оглушать. Стоило только забрать палочку, скрутить в жестком захвате, посильнее ткнуть лицом к холодной стенке лифта и рыкнуть:

— Имя и звание, быстро!

Юджин Кут, стажер-практикант бригады Экстренных Магических Манипуляций, совершенно по-детски всхлипывая, умывался и испуганно косился через зеркало на странного магла, вертящего в руке его собственную, Кута, палочку. Болела рука, и горело ухо. Ситуация была из разряда «Это не может быть, потому что не бывает никогда!» и только Кут, с его извечной удачей, мог в нее попасть. Шутка ли: его, отличника, без пяти минут дипломированного обливиатора, лишил палочки и приложил об стену какой-то магл! А, между тем, все должно было быть наоборот! Это он должен был обездвижить магла и заменить ему воспоминания!

— Пришел в себя?

Юджин шмыгнул носом и оценивающе посмотрел на расстояние, отделяющее его от вожделенной палочки.

— Но-но, — предупредил его светловолосый крепыш на полголовы выше, — только рыпнись, и я ее сломаю. Не делай глупостей, и тебе не придется слушать насмешки коллег и топать к Оливандеру.

— К Оли?.. — Кут резко обернулся, не поверив своим ушам. — А откуда вы?..

Магловская скотина только издевательски ухмыльнулась.

— Я так понимаю, твои коллеги уже посетили моих коллег?

— Ага, — Юждин уже перестал понимать что-либо. Магл, который знает о магическом мире. У него есть родственники-маги? Почему ему об этом не сказали?

— Что «ага»? Где они сейчас?

— У-ушли…

— А ты меня, значит, остался ждать?

Кут убито мотнул головой.

— Какую информацию вы стерли? — увидев круглые непонимающие глаза мага, Дурсль скривился. — Вы удалили воспоминания обо всем деле Джонни Ханта или только о Харпере, Уитби и сером «Ситроене»?

— Т-только о магах и о том гараже… Ка-кажется.

— Кажется ему… Это все? Что ты должен был стереть мне?

Требовательный, как на экзамене, тон внезапно навел Юджина на мысль, что это проверка. Его послали к знающему о магическом мире маглу или даже сквибу, чтоб посмотреть, как он справится. И он не справился…

— Ну… это… — Кут глубоко вздохнул и выпалил на одном дыхании: — Детективу инспектору Дурслю необходимо стереть память о найденном им гараже, его пассажирах и водителе и внедрить память об окончании командировки в отдельную группу по борьбе с доставкой и распространением наркотических средств под руководством главного инспектора Кирка.

— Маги… — с непонятной интонацией потянул Дурсль. — Перестраховщики хреновы…

— И что теперь будет? — спросил стажер убитым голосом.

— В смысле? — прищурился магл.

— Ну, я же не прошел проверку. Стажировка закончена, да?

Мальчишка-маг (а ему, судя по всему, и двадцати нет) с мокрым лицом и стоящей дыбом влажной челкой выглядел откровенно жалко. Серый его костюм пошел пятнами от водяных брызг, яркий галстук превратился в темную и тяжелую от впитавшейся влаги тряпку. Мнда, маг без палочки. На какое-то мгновение Дадли испытал сильнейшее искушение навешать горе-обливиатору с три короба, однако ему было все же не двадцать. Здесь надо было действовать иначе.

— Без понятия. Видишь ли, Кут, я к вашей конторе не имею ни малейшего отношения.

— А… Но…

— То есть это была не проверка. Ты, парень, завалил реальное задание. Поздравляю.

Кут пораженно вытаращился. Дав мальчишке сполна насладиться мыслью о провале, Дурсль продолжил:

— Поэтому вот тебе мое предложение. Я остаюсь при своей нечищеной памяти, а ты получаешь обратно свою палочку и рапортуешь, что успешно выполнил поручение. И никто тебя из обливиаторов не выгоняет. Идет?

— Но как же?.. Ведь…

— О Господи, включи мозги! Заявка на обливиацию вам пришла из аврората, так?

Кут кивнул. Ему как раз рассказывали о специфике работы бригады, когда прилетела бумажная птичка.

— А теперь подумай, откуда аврорат узнал об этом деле?

— Вы сообщили? — удивился стажер.

— Умничка! Как там у вас? Сто баллов Хаффлпаффу! А теперь возьми воон там полотенце и вытри лицо. Идем, выведу тебя отсюда и посажу на метро или кэб поймаю. В таком состоянии лучше не аппарировать, расщепит. Мне еще со всеми попрощаться надо и к себе в участок ехать.

Дадли изрядно нервничал, ведя мажонка к выходу. Парень мог попытаться все же выполнить поручение. Но обошлось. Более того, то ли с перепугу, то ли еще по какой-то причине, пока они ехали в том же лифте вниз, рот у парня не закрывался.

— А откуда вы знаете, что я учился на Хаффлпаффе?

Ди покосился на стажера.

— Потому что для грифа маловато бесшабашности, для ворона — медленно соображаешь, для змеи — недостаточно изворотлив.

— А откуда вы…

— Брат у меня в Хогварте учился, — ворчливо ответил детектив, — двоюродный.

— А?..

— На Гриффиндоре. Гарри Поттер.

— Что?

— Кузена моего так звали.

— Вы серьезно?!

Дадли снисходительно посмотрел на круглые от удивления глаза мальчишки и кивнул.

— Ух ты! А он правда…

Что там правда, Дурсль слушать не пожелал, внезапно вспомнив кое-что, не так давно сказанное Франко.

— Все правда. Ты лучше скажи другое. Ты мне где память чистить намеревался? Здесь, в лифте?

— Ну, да… Извините, я же не знал…

— Идиот! — с чувством прервал его Ди. — Тебе о взаимодействии магии и электричества рассказывали?

— Ну… да…

— Не нукай, а головой думай! Здесь же все, — Дадли кивнул на панель с кнопками, — работает на электричестве. Нет, я, конечно, могу и ошибаться, но все же поинтересуйся у более опытных коллег, что было бы, если бы ты попробовал мне почистить память прямо в движущемся лифте? И да, если что, обливиэйтил ты меня в туалете, усек?

— Ага.

— Понаберут недоучек по объявлению, а потом расхлебывай за ними… — проворчал инспектор.

Двери лифта открылись. Не дожидаясь, пока маг придумает новый вопрос, Дурсль его схватил за локоть и потащил к выходу.

— Ты где вход в Министерство помнишь?

— Ага.

— Вот и ладушки! Такси!

Все же обливиаторы пожаловали исключительно вовремя. Вместе с данными о гараже в Аптоне и всем, что с ним было связано, в Лету канули и подозрения относительно Дадли. Поэтому с группой Кирка он расстался на хорошей ноте. Более того, его в ближайшую пятницу пригласили в клуб брат и сестра Уиверы. Вернее Джо попросил составить компанию его сестре, поскольку та была без пары, а сам Джо намеревался пойти со своей девушкой.

В его участке Дурсля приняли с распростертыми объятиями, а ненаглядный шеф обрадовала пухленькими папками нераскрытых дел, к которым он и должен был приступить с завтрашнего дня, то бишь, со среды. Жизнь возвращалась в прежнее русло, и наглядным свидетельством того стало его достаточно раннее возвращение домой. Под дверью которого его ждал сюрприз, в виде пропадавшего где-то с воскресенья Франко.

— Привет, Большой Ди, — как-то задумчиво поприветствовал его артефактор.

— Привет-привет, — кивнул Дадли, разглядывая кузена. — Давно ждешь?

Франко неопределенно пожал плечом.

— Зайдешь? Мне тебе кое-что рассказать нужно, тебя, я вижу, — тоже.

Рассказ о практиканте-недоучке маг выслушал несколько безучастно. Только кивнул на догадку о результате применения магии в едущем лифте. Еще сказал, что вполне вероятно, что Обливиэйт мог и не подействовать или подействовать частично, а у Ди появился бы новый оберег взамен вышедшего из строя костяного. Что вряд ли парень что-то расскажет, если не хочет потерять работу. Что если что, у него есть знакомый легилимент на примете, и то, что сотрут, восстановят. Что Кричер присмотрит за ним на всякий пожарный. Дурсль слушал какой-то усталый голос сюзерена и думал о том, где же шлялся двое суток его энергичный братец, что он так вымотался.

— Франко, что случилось? — прервал затянувшееся молчание Дадли.

— Ничего — криво улыбнулся тот, пристально смотря на так и не тронутую чашку зеленого чая. — Я ее нашел. Ты был прав.

— В смысле? — не понял Ди. — Ты нашел Ибби Торнхилл?

— Да, только теперь она Эбби. Эбигейл Джонс, если точнее. И это она убила Джонни Ханта. А еще у нее есть дочка, Эрика, которой четыре года, и недавно ей сделали операцию по удалению врожденной лобарной эмфиземы.

— Подожди-подожди. Давай по порядку. Ты нашел Ибби. Каким образом?

— Да легко. Совой. Одолжил Нанито у Тедди на пару дней.

— И где она?

— Сейчас в Германии. И будет там неделю точно. У девочки сейчас период реабилитации после удаления части легкого.

— Ты с ней разговаривал?

— Нет. Расспросил медперсонал.

Дурсль нахмурился.

— Подожди, ты же говорил, что это она убила Ханта. Откуда ты это взял?

— Потому что и сама операция, и все, что ей сопутствует, стоят денег и немалых, Ди, тем более в одной из лучших частых клиник в Хайделберге. Такой суммы у одинокой женщины, год назад уволившейся с частной пивоварни в Кенте быть не может.

— И что? При чем тут деньги?

— Помнишь, Харпер говорил, что у него пытались выбить, куда он дел деньги? Так вот, когда началась аврорская облава, Хант сбежал, прихватив с собой выручку за сбытую партию. Ее не нашли ни дружки Джонни, ни на нем самом, так?

— Так. Но это ничего не доказывает. Мало ли где она могла взять деньги на лечение дочери, — не сказать, чтобы Дадли сам в это верил.

— Ну да. Есть еще одна деталь. Я тебе забыл сказать. У Харпера от отца к сыну передавался один кинжал. Родовая вещь, абы кому в руки не дается, старая, чуть ли не гоблинская, работа. Угадай, какой длины и формы клинок?

— Как тот, которым убили Ханта?

— Да. В вещах Стюарта кинжал найден не был. Он его кому-то добровольно отдал, иначе бы вещица уже вернулась к Харперу-старшему.

Дадли кивнул: в принципе, логично. Стюарт Харпер отдал своей девушке, беременной его ребенком, семейную реликвию. И если Хант как-то угрожал Ибби или ее дочери, то немудрено, что она его испугалась и убила. Но, впрочем, сейчас-то какая разница?

— И что?

Франко удивленно прищурился.

— И ты не кинешься караулить Ибби, не полетишь в Германию, чтобы ее допросить?

— Неа, — покачал головой Ди. — Во-первых, это уже не мое дело, во-вторых, у меня с завтрашнего дня в разработке три других и меня никто в Хайдел-как-его-там-дальше не отпустит. Да и смысл? Свидетелей знакомства Ханта и Ибби нет, так что зачем дергать мать недавно перенесшей трудную операцию девочки?

— Ди, ты?.. — артефактор неверяще посмотрел на Дурсля.

— Сам-то что будешь дальше делать?

— Познакомлю Харпера с матерью его внучки.

— Из аврората есть новости?

— В общих чертах. Нашли того, кто делал и регистрировал тот грузовой портал. Арестовали парочку зельеваров из лаборатории при аврорате. Ищут их подельников. Робартс обещал рассказать, как отправят дело в Визенгамот.

— Ясно, — улыбнулся Дадли: так или иначе, но фетандила по бросовой цене на улицах больше не будет, и это главное. — Познакомишь Харпера и Ибби, и к себе?

— Да, — кивнул Франко, — пора.

Однако уехать, как задумывалось, Франко было не суждено. Впрочем, ближайшие дни не для одного артефактора оказались богаты на неожиданности. В четверг вечером, к примеру, он обнаружил под дверями своего дома обливиатора-недоучку. Причем, судя по тому, что сам Ди его заметил только после оклика, парень догадался применить свои фокусы, чтоб не маячить перед глазами соседей, а судя по голодному взгляду, проторчал здесь достаточно долго.

Не смотря на то, что медальон парнишку за угрозе не посчитал, Дурсль, услышав знакомый голос, все же насторожился: мало ли. Не желая выглядеть идиотом в глазах окружающих, который говорит с пустым местом (а инспектор не сомневался, что мага никто, кроме него, не видит), ему пришлось пригласить стажера в квартиру и надеяться, что вредный домовик где-то рядом. Но тревога оказалась напрасной: Юджин Кут пришел поблагодарить за спасение жизни и карьеры. И не только.

Говоря откровенно, Ди сначала подумал, что он ослышался. Но нет, со слухом у инспектора Дурсля было все в порядке.

— …Понимаете, я когда у наших спросил, они посмеялись. Сказали, что маглы и так не видят то, что не вписывается в их мир. А еще, что у нас не аврорат, чтоб костоломным штучкам учиться. А я…

— Так, тихо, — слушать трескотню после достаточно насыщенного рабочего дня было сложно. — Ты не хочешь без палочки оказаться беспомощнее магла. Так? Отлично, курсов по самообороне полно. Я при чем?

— Ну, я хотел, чтоб вы меня научили или дали рекомендацию.

— Парень, взгляни на себя и на меня, — действительно, Кут был мельче Франко. — Чему я тебя научу, если ты отключишься после одного моего удара?

— Не отключусь. Я в Хогвартсе загонщиком был! — запальчиво ответил маг. — Ну, это такой игрок, который должен отбивать бладжеры от остальных игроков…

— Я в курсе, спасибо, — в самом деле, еще в девяноста восьмом, в одной из их задушевных бесед ни о чем, Гарри Поттер рассказал про этот магический вид спорта. — Если ты когда-то битой попадал по мячику, это еще ничего не значит. Ты легче и маневренней меня, поэтому и стилю боя тебе следует учиться другому.

Обливиатор заерзал на диване.

— Но вы можете мне посоветовать, к кому обратиться?

Дадли уже хотел честно сказать, что нет, и отправить восвояси парнишку, как вдруг ему пришла в голову одна идея.

— Заешь что, зайди-ка ты ко мне в понедельник вечером, примерно в это же время. Договорились?

Кут кивнул.

— Да, чуть не забыл. Телефоном или компьютером пользоваться умеешь? — Юджин отрицательно помотал головой. — Ясно. Если не сможешь или еще что, оставь записку под дверью, если получится. Только сову не шли, не люблю я их.

С уходом предприимчивого юноши сюрпризы от магического мира закончились, зато начали чудить обычные люди. Впрочем, где двойняшки Уиверы и где обычные люди?.. Дадли вот с первого дня интересовало, каком образом в оплоте канцелярщины и благообразия выжил ядвито-зеленый могиканин Джо? Хотя, если Джас не соврал, то той осенью волосы сержанта Уивера были выкрашены в цвета «Юнион Джека» и формой напоминали иглы рассерженного дикобраза, что смотрелось просто потрясающе в царстве серых костюмов и галстуков. (п/а: в Англии, если верить Википедии, ирокезы зовутся могиканинами)

Нет, клуб оказался неплохим, и, в принципе, посидели они замечательно. Вот только одно но. Минут через пятнадцать после того, как они вчетвером вошли в помещение, Джо умчался к каким-то знакомым, а Донну утащил танцевать ее знакомый. В результате Ди весь вечер фактически провел с девушкой Уивера и даже был вынужден доставить ее домой, поскольку в разгар веселья спецов по технике и информации срочно вызвали на работу. Ну да, Дадли даже где-то в это поверил.

Девушку, то ли Мэри, то ли Энни, Дурсль довез домой в целости и сохранности и тут же забыл ее имя. Зато запомнил имя ее соседки и номер телефона заодно. Увы, он всегда неровно дышал к сероглазым шатенкам. Еще он надеялся, что она не боится ездить на байках.

А в воскресенье позвонил Франко. Позвал развеяться. Дадли согласился: что бы там ни случилось в Германии, его сюзерену стоит выговориться. К тому же, ветер в лицо и скорость всегда действовали на кузена успокаивающе. Опять же, если выбрать трассу побезлюдней, можно уговорить Франко показать, что же он на своего «Толстяка» эдакого намагичил. Ди готов был поставить сотню фунтов против ломаного пенса, что такой мастер-артефактор, как его кузен, не мог пройти мимо и не придать мотоциклу новые функции, ранее ему не свойственные.

Так и вышло. Если б Дурслю было бы с кем поспорить, он бы стал богаче на ту самую сотню фунтов: байк, и так неплохой — Харлей все-таки — стал достоин того, чтоб на него сел сам агент 007, господин Бонд, Джеймс Бонд. Ибо, побывав в шаловливых ручках мастера Франко, железный конь приобрел способность летать, исчезать, стал более устойчив, мог завестись и заглохнуть только от пожелания любимого хозяина, а уж на каком топливе он ездил, только сам артефактор и знал, потому как лично Ди ни слова из объяснения не понял. Зато понял, кого можно будет рекомендовать на должность Кью, буде такая когда-либо организована, о чем и сказал.

— Это ты так намекаешь, что хочешь полетать? — насмешливо прищурился Франко.

— Ты разве в седло пустишь? — честно говоря, Дадли и сам бы не сел: во-первых, он не слишком любил высоту, во-вторых, понимал, что с управлением элементарно не справится.

— Неа, — плутовски улыбнулся маг и достал палочку, направив ее в сторону седушки «второго номера». — Но покатать покатаю.

Дадли хватило на колокол, разворот и бочку.

— Чтобы я… еще… когда-нибудь… — заявил он, пытаясь минералкой вернуть себе бодрость духа.

— Да ладно тебе, Ди! Мы ж так, кружочек сделали и все. Ты б видел, что выделывают игроки на матче в квиддич!

Дурсль допил бутылку, мрачно посмотрел на Франко и припечатал:

— Психи!

— Зато покатался на волшебном байке. Оклемался?

— Почти. Надеюсь, своего крестника ты так не катал?

Маг покаянно вздохнул. Значит, катал.

— У ребенка был день рождения.

На скромный взгляд Дадли, это не оправдание.

О том, как прошло знакомство, Франко рассказал уже сидя в гостиной Дадли. В сущности, там и рассказывать было нечего. Франко и Харпер подкараулили Ибби около клиники. Вопреки ожиданиям, женщина не испугалась, более того, она узнала Дуэйна в лицо. Более того, она знала, что они однажды придут, и ждала этого дня. Когда Франко спросил почему, сказала, что их появление означало, что отныне они с дочерью в безопасности, а те, кто убил Стюарта и Кевина, до нее больше не доберутся. Так ей пообещал в письме Кевин, и до сих пор его обещания сбывались. Еще Кевин попросил ее передать Франко его дневник. Вернее, не именно Франко, а спутнику отца Стюарта. Затянутая в кожаный переплет книжица больше походила на обычный магловский ежедневник, внутри которого, помимо записей, находилось письмо, адресованное тому, кто однажды придет вместе с Дуэйном Харпером.

Приветствую тебя, таинственный незнакомец!

Если ты читаешь это послание, я уже мертв, рано или поздно, так или иначе. Если Ибби передала тебе дневник, значит, у меня получилось ее спасти, если нет — то во имя Мерлина, я искренне надеюсь, что ты к шайке Боула не имеешь никакого отношения. Потому что в таком случае все мои усилия напрасны, а все мы — я, Стюарт, его отец, Ибби и ее девочка — умерли. И прочтя это письмо, ты посмеешься и сожжешь его вместе с дневником. Но если нет…

Знаешь, я неплохо гадаю. В тринадцать лет, готовясь к Прорицаниям, я узнал о гадании на абрикосовых косточках. Мне, родившемуся у весьма прагматичных родителей — знаешь, они считают магов чем-то вроде Людей Икс — отчего-то именно этот способ показался самым бредовым. Сама идея о судьбе, отображенной на обычных косточках, заставила меня шутки ради потратить все карманные деньги на обычные абрикосы и вырезать — обычным перочинным ножиком — руны. Эти руны я специально вырезал неправильно — я хотел посмеяться над глупыми суеверными чистокровками и прочими, верящими во всякие глупости. Я раскидывал кости и говорил первое, что взбредет в голову. Но как же мне стало страшно, когда эти слова стали сбываться!

Сначала я подумал, что все дело в моих соучениках. Что это они сами, силой своей магии, делают мои слова реальностью. И я перестал гадать. Я не верил в саму идею прорицания и к Трелони, преподавателю Прорицаний, не пошел. А на Рождественских каникулах черт меня дернул достать полиэтиленовый пакет с косточками в присутствии приятелей с начальной школы и их подружек. Мы тогда остались одни, без родителей, и парни притащили пива. Я нагадал Мэгги О’Донахью, что она скоро потеряет питомца, а через день ее котенка сбила машина молочника. Думаю, ты можешь понять весь мой ужас, особенно, если учесть, что котенка ей подарили родители как раз на Рождество, и на момент гадания у нее никаких питомцев никогда не было. Я уговаривал себя, что это все совпадение, случайность, но на Пасхальных праздниках я — осторожно, через третьи руки — выяснил, что сбылось все, что я нагадал перед Рождеством, а то, что не сбылось — не сбылось потому, что о грядущей опасности были предупреждены и поступили иначе, чем должны были. Мешочек с абрикосовыми косточками я не выбросил, просто не смог, но запрятал его поглубже, оставив его дома. Иногда я думаю, что лучше бы взял, может тогда и убийства Дамблдора не случилось бы.

О зароке гадать я забыл через два месяца, когда раскинул кости на своих родителей. Плод моей неудавшейся шутки ясно и недвусмысленно мне показал, что если я оставлю родителей в Англии, то я их больше не увижу. Весь следующий год я гадал для Финч-Флечли и остальных.

Я не знаю, зачем я все это пишу. Кости говорят, что тебе это будет интересно. В дневнике ты найдешь описание моего журналистского расследования, первого и последнего, увы. Знаешь, когда я за него взялся, мне вышло предупреждение о грозящей мне смертельной опасности. Но я же, черт побери, журналист, а если судить по детективам, это опасная профессия — если ты знаешь, о чем я.

Я очень надеюсь, что у меня хватит смелости совершить задуманное. Зря я, что ли, одолжил у отца пистолет? Я знаю, что если ребенок Ибби будет жить, ты примешь участие в его судьбе, а отец Стюарта — осужденный Пожиратель Смерти — примет и Ибби, и ее ребенка. Я не буду говорить тебе — сильному магу, для которого почти нет невозможного — что будет дальше. Кости мне сказали, что ты не любишь предсказания и предопределенность. Единственное, что я вправе сказать — все будет хорошо.

С наилучшими пожеланиями,

Кевин Скот Уитби.

P.S. Передай родителям, что мне жаль, что все так получилось, и я буду только рад, если они усыновят того мальчика. Они будут им жутко гордиться, не меньше, чем мной, обещаю.

— То есть он все знал заранее? — ужаснулся Дадли. — И ничего нельзя было изменить?

— Можно, — дернул уголком губ Франко. — В том-то и дело, что у него это не получилось. В этом разница между пророчеством и гаданием. Ты можешь изменить судьбу, если правильно вычислишь отправную точку. А пророчество, если оно истинное, конечно, сбывается непременно, так или иначе.

Ди поймал себя на мысли, что ему все меньше и меньше нравятся сказки, а своим детям, когда они появятся, кое-какие из них он читать ни за что не будет.

— А Уитби вычислил неправильно?

— Да, судя по дневнику, в определенный момент у него осталось лишь два пути. Судя по всему, Кевин застрелился, чтобы «алхимики» не узнали про Ибби и то, что настоящие записи у нее. И знаешь, — артефактор упрямо сжал губы, — окажись я на его месте, я бы поступил точно так же. Легче умереть, зная, что тем самым ты спасешь две жизни, чем жить и осознавать, что из-за тебя погибла беременная подруга детства.

— Как там тот твой учитель говорил? «Гриффиндор — это диагноз»? — попытался съязвить инспектор. Говоря откровенно, он не знал, смог ли бы он сам так поступить. С точки зрения общепринятой морали — сама его профессия обязывает, но пошел бы он на такой шаг? Ну, с кузеном-то все понятно, у него было тяжелое героическое детство…

— А еще это заразно, — с горькой иронией проговорил герой в отставке. — Так что смотри, Дадлик, осторожнее…

— Дневник уже в аврорате?

Франко кивнул и прищурился.

— Я сделал копию, если ты об этом.

— Просто интересно, как Уитби вышел на наркопроизводителей и какую роль в этом сыграл Харпер.

— Случайно…

Кевин Уитби собирал материал для очередной статейки о тенденциях моды в «Воскресный пророк» и случайно услышал разговор для ушей журналиста ну никак не предназначенный. Речь шла о каких-то махинациях, Обливиэйте и подписях. Как любой из представителей пишущей братии, сделал стойку и начал копать. По всему выходило, что Грэхем Монтегю, секретарь в заурядной юридической конторе, с какой-то целью покупает и арендует недвижимость, оформляя ее при этом на совершенно других людей. Проследив с превеликой осторожностью за ним, Кевин узнал, что он состоит в тесных отношениях с Сэнди Фоссет, чья великолепная борода стала одним из самых ярких моментов его первого курса. Более того, сам факт их знакомства что Сэнди, что Монтегю тщательно скрывают. С одной стороны все понятно: у девушки вроде бы жених есть, Монтегю — женат, вот только в эту схему не совсем вписывается фразы о неких цветочках, что прекрасно себя чувствуют, о стоящих идеях какой-то Люси… Оговорок, на первый взгляд безобидных, было много.

Едва получив при гадании предупреждение о грозящей ему опасности, Кевин проявлял исключительную осторожность, не лез на рожон, по крупицам собирая информацию. Через полгода он уже знал, что «Люси» — на самом деле Люциан Боул, работающий в отделе магического транспорта. Что в этой троице верховодит именно он, а махинациями с недвижимостью деятельность их не ограничивается. Иначе зачем бы помощнику продавца в магазине «Все для квиддича» чистокровному слизеринцу Харперу ходить по студенческим клубам?

То, что сын осужденного за убийство Пожирателя толкает маглам наркотики, понять еще было можно, но то, что он может увлечься маглой, было совсем уж невероятным. Но кости упрямо показывали, что девушку он любит, и весьма сильно. Однако чувства чувствами, а забывать, кто такой Стюарт Харпер и чем он занимается, не стоило, и он высказал в присутствии подруги детства все, что он думает о расистах и наркоторговцах. Уитби ожидал, что примерная девочка Ибби Торнхилл бросит обманщика и преступника. Тем более неожиданней стала реакция самого Харпера. Он решил завязать, а чтобы подстраховаться, собрал компромат на своих боссов.

Реакция Боула сотоварищи была быстрой: Ибби похитили на глазах Кевина. Вернее Уитби не успел его предотвратить, опоздав на какую-то секунду. Условия похитителей были просты: компромат и магический контракт о неразглашении в обмен на девушку. Но и Харпер, и сам Кевин прекрасно понимали, что все они живы, пока документы и воспоминания не у Боула.

Торнхилл они нашли и буквально вырвали их рук смерти в последний момент. Она была в жутком состоянии: ей кололи наркотики, чтобы она не пыталась сбежать. Еще она была беременна. Новость о ребенке Ибби выбила Стюарта из колеи. Не смотря на все предупреждения Уитби, в ту ночь, когда Кевин увез найденную и с боем отобранную Ибби к родителям, Стюарт решился на встречу с сотрудником аврората. Запись об этом шла в дневнике за шестнадцатым декабря. И это была предпоследняя запись.

— Полный идиотизм, — сказал Дадли. — Почему они сразу не обратились к властям? Ну ладно, этот Харпер — там папа в тюрьме и все дела, но что мешало репортеру? Взрослые вроде люди…

— Судя по всему, самые стоящие материалы были у Харпера, а для него обратиться к аврорам означало неприятности для себя и отца. Он затянул с этим делом, а когда решился, за ним уже плотно следили, а сов перехватывали.

— Зато теперь все, что было у парня, в аврорате?

— Да, Робардс уже подтвердил получение. Но копии я все же сделал.

— А Ибби и Харпер-старший?

— Девушка пока останется в Германии, Дуэйн до суда с ней видеться не будет.

— Она сказала, что делала у того входа в магический квартал?

Франко кивнул.

— Направлялась на встречу со скупщиком контрабанды. Оказывается, некоторые вещи, запрещенные к ввозу на территорию Магической Британии, можно замечательно доставить, используя магловские средства передвижения и ряд нехитрых трюков. Будет забавно, если облава, вспугнувшая Джонни, на самом деле была организована из-за контрабандистов.

— Ясно, — что-то такое Ди сразу заподозрил. В самом деле, что делать матери, если у нее на руках умирает ребенок, а денег нет? — Как я понимаю, Хант был в числе ее похитителей?

— Да. Стюарт и Кевин ее освободили так хитро, что никто не заподозрил, что она жива. Когда Хант ее увидел, он ее узнал и попытался схватить. Поэтому она сначала ослепила его перцовым баллончиком, а потом ударила фамильным скин-окклсом Харперов, который ей отдал Стюарт.

— Несколько раз, и все с перепугу, — поддакнул инспектор. Женская истерика, он с таким уже сталкивался: одна такая дама чуть не убила его травматикой, перепутав со страху бобби с бандитом.

Франко вздохнул и поднялся с дивана.

— Робартс пообещал, что не будет затягивать с расследованием. Наших имен в деле не будет. Слушание, судя по всему, будет закрытым, но я постараюсь ознакомиться с материалами. Да, авроры нашли обе лаборатории. И три склада. Дешевых наркотиков из магического мира больше не будет.

Суд над производителями наркотиков состоялся за несколько дней до дня рождения Дадли. Слушание действительно было максимально закрытым. Насколько Ди понял, о нем практически не было написано в газетах. Уж больно неоднозначными были результаты расследования.

— Шеклболту совершенно не нужен общественный резонанс по этому поводу, — сказал Франко, рассказывая о слушании и расследовании. — Одно дело, если на скамье подсудимых оказывается сборная солянка из чистокровных, маглорожденных и сквибов, что делала и распространяла среди маглов наркотики. Совсем другое — если в газетах появятся некоторые идеи, озвученные для части банды. И пусть все это было лишь байками, призванными одурачить парочку молодых чистокровных идиотов, а на самом деле все дело было в деньгах. Все равно нашлись бы те, кто попытался бы раздуть тлеющие угли и начать охоту на ведьм. Робардсу и так пришлось выдержать немалое давление со стороны ярых противников идей Волдеморта.

Но аврор не поддался, чему немало поспособствовала поддержка Министра. А к списку обвинений в адрес Боула и Монтегю добавились шантаж и попытка разжигания розни между чистокровными и маглорожденными с целью получения материальной выгоды. Если Дадли хоть что-то понимал в людях, в Азкабане их ждет незавидное будущее: вряд ли осужденные за пособничество Волдеморту простят попытку нажиться на идее. А в том, что Дуэйн Харпер сообщит за решетку всю подноготную дела, сомневаться не приходится. Сообщит, и приказавшему его сыну шагнуть в пустоту с лестницы Маркусу Белби придется там ой как несладко.

Кроме того, каким бы ни странным мог показаться состав «алхимиков», лично Дурслю казалось странным, что до сих пор ничего подобного не было зафиксировано. Ведь тех, кто срочно нуждался в деньгах, всегда было предостаточно. В сущности, на этом «алхимики» и сошлись: им всем были нужны деньги, срочно и так, чтобы о них не узнали власти. Грэхема Монтегю, потомственного юриста, коробило то, что выше секретаря ему, с его пожирательским прошлым, не прыгнуть. Он хотел уехать из Англии и открыть свою контору. Можно, конечно, было пойти на поклон к Малфоям или другим чистокровным, сумевшим сохранить средства, не смотря на явное сочувствие идеям и делу Волдеморта, но он их ненавидел, считая несправедливым, что они смогли выкрутиться, а он — нет. Его школьный друг, Люциан Боул, тоже не пылал симпатией к этим семьям. Еще он прозябал на мелкой должности в транспортном отделе безо всяких перспектив и мечтал выкупить семейное поместье, конфискованное в девяноста восьмом. Его субботний собутыльник, Маркус Белби, мечтал о собственной лаборатории, но кто же даст ссуду склонному к запоям магу, пусть он трижды племянник известного зельевара, если даже родной дядя порвал с ним всякие отношения? Уж не гоблины точно. С низкорослыми скрягами были проблемы и у непосредственного начальника Белби, Эдди Кармайкла. Ему совершенно не повезло однажды в казино, а прощать кредит банкиры отказывались. Любовью к красивой и шикарной жизни отличалась и любовница Монтегю, Сандра Фоссет, но работа в теплицах Макмилланов обеспечить такой образ жизни ей не могла. Не отказался бы от лишних галеонов и Адам Стеббинс, маглорожденный сирота из Лондона: должность маклера в отделе поставок парфюмерной фирмы Лаванды Браун не удовлетворяла амбициям и запросам выпускника факультета Рэйвенкло.

Со стремлением разбогатеть у каждого из них было все в порядке, с возможностью осуществить задуманное — тоже.

Дядя Кармайкла был одним из самых известных профессоров практической фармацевтики в Лондонском Имперском Колледже. По иронии судьбы именно он активно помогал и консультировал группу Кирка и Кертиса Грина лично. Вопрос сращивания магических и магловских технологий синтеза веществ был ему интересен всегда, а благодарный племянник с радостью угостил талантливого родственника Обливиэйтом.

Прекрасно знающий юридические лазейки Монтегю активно пользовался тем, что его менее образованный и более ленивый начальник свалил на юношу львиную долю работы. Арендовать у тех же Ноттов, Гринграссов и прочих здания под склады и лаборатории без ведома арендаторов и арендодателей было легко. Соответствующие бумаги затерялись в бюрократическом хаосе Министерства, а если кто-нибудь когда-нибудь узнал бы о бизнесе, который находился в тех помещениях, то крайними бы стали так ненавистные Монтегю и Боулу семейства.

Фоссет и Стеббинс поспособствовали тому, что значительные партии достаточно опасных ингредиентов на бумаге сильно уменьшились в размере. Фоссет даже организовала незарегистрированную теплицу, о которой не знали ее работодатели, оплатившие все затраты на эту теплицу. Стеббинс сделал все, чтобы перенести всю юридическую ответственность на предприятие мисс Браун.

Боул привлек Харпера и еще пятерых таких же молодых идеалистов сказками о грядущей победе чистокровных и мнимой поддержкой, обещая поспособствовать подаче апелляций и через знакомых секретарей организовывая встречи с сидящими родственниками. Дурслю было искренне интересно, кем еще кроме как «балбесами» назовут находящиеся в Азкабане родичи юных придурков, отхвативших десять лет по собственной глупости.

Ханта и прочих сквибов в банду привел друживший с Джонни в детстве Харпер. Всех, кто должен был работать с маглами и среди маглов, учили приятели Стеббинса по приюту. Они же свели Ханта и Мбебе, а когда последний стал мешать «алхимикам», его безо всякой жалости пустили на удобрения.

Разочарование Стюарта Харпера в радикальных идеях и его увлечение маглой никак не сказалось бы на нем самом, если бы он молчал. Но он попытался сагитировать на честный образ жизни и остальных молодых магов, в чьи обязанности вменялось магическая поддержка и подстраховка при продаже и доставке партий наркотиков дилерам. Когда на юношу попытались надавить, он начал угрожать. А когда он написал в аврорат — его убрали. Надо отдать должное, «алхимики» лишней крови не хотели, а потому Уитби никто убивать не намеревался. Три капли веритасерума, а потом Обливиэйт — все, что ему грозило. Но репортер застрелился на глазах у ошеломленных магов, ворвавшихся в его квартиру. В попытке сделать это самоубийство достовернее, Кармайкл набрал на печатной машинке якобы прощальную записку, чье содержание заставило мать Уитби засомневаться в том, действительно ли ее сын сам выстрелил себе в висок.

Не смотря на отсутствие общественного резонанса, по Министерству прокатилась волна внутренних декретов и проверок, а по предприятиям — волна ревизий. Сколько еще случаем мошенничества и прочих нарушений в ходе них было выявлено, Франко не сказал, но судя по всему много. Среди прочих последствий инициативности инспектора Дадли Дурсля было еще одно, охарактеризованное артефактором как «очередное ГАВНЭ Гермионы». Самая младшая миссис Уизли выступила с инициативой о создании организации, должной помочь социальной адаптации бывших заключенных Азкабана. В качестве спонсоров в числе прочих были упомянуты Малфои, Гринграссы, Макмиланы и Финч-Флетчли.

Анимированная фотография и интервью Министра Шеклболта под ней в принесенной с собой газете вызвала у кузена саркастическую насмешку. Дадли его даже прочел. Вполне себе нормальная статья с правильными словами о важности каждого, даже оступившегося, члена общества для этого общества, о необходимости превентивной борьбы с преступлениями, о важности мира и о толерантности. Судя по всему, Министр или тот, кто ему писал речь, читал дневник Уитби («По старой памяти», — заметил Франко — «Когда-то он был неплохим аврором…»): был процитирован запомнившийся Дурслю отрывок, в котором состояние магического сообщества в Англии сравнивалось с туманом над пепелищем.

«…Когда на месте недавнего сильного пожара случается туман, нет ничего более лживого и обманчивого. Издали совершенно не разобрать, где дымятся угли, готовые вновь вспыхнуть при первой же возможности, а где все выгорело и остался лишь пепел. Вблизи же от дыма наворачиваются слезы, и режет глаза. Не успеешь оглянуться, как ты уже в непроглядном коконе, а стоит сделать шаг — и ты или вымазался в жирном мокром пепле, или обжег ступни о тлеющий уголь. Ждать, когда туман сам собой рассеется, долго, но резкий порыв ветра, одним махом сметающий пелену, с тем же успехом может заново раздуть пламя…»

Дальше шла муть о взаимной терпимости и плодотворном взаимодействии. Дадли не стал внимательно читать, просмотрев интервью по диагонали, и кинул газету на журнальный столик.

— Как там дочка Ибби?

О мисс Торнхилл аврорат так и не узнал, а смерть Ханта списали на банальное ограбление. В Англию она пока так и не вернулась, не желая рисковать едва поправившимся здоровьем дочери. Новообретенный дедушка, если Ди правильно понял, к девочке относился как к хрупкому чуду. Немалой заслугой такого отношения являлось имя внучки: Дорин Эрика.

— Скоро закончится реабилитация. Харпер ходит кругами, не зная, как предложить Ибби и внучке поменять фамилию, Ибби не знает, как потактичнее пригласить Дуэйна жить с ними, и только мелкая хитро улыбается и вьет из взрослых веревки.

— Значит, репортер тогда нагадал правильно?

Франко сжал губы в полоску и кивнул. Нелюбовь его ко всякого рода гаданиям и предсказаниям за последние три месяца только усилилась. И Дадли его прекрасно понимал.

Было уже довольно поздно. Франко собирался утром отправиться к себе в Льядо, инспектора Дурсля ждали нерасследованные преступления. Кузены разошлись по спальням, а забытый ночник освещал позабытый «Пророк», на первой полосе которого все так же натянуто улыбались друг другу Кингсли Шеклболт, Драко Малфой и Гермиона Уизли. Потом с хлопком появилась Триза, покачала головой и щелкнула длинными тонкими пальчиками. В комнате воцарилась тьма. Совсем ненадолго, на несколько часов, пока не взошло солнце. Утро следующего дня было ясным, теплым и ослепительно солнечным. Время туманов прошло.