Туман над пепелищем (джен)

Харпер стоял у окна и смотрел на закатное зарево. Жутко хотелось курить, он был согласен даже не на нормальную человеческую трубку, а на магловские сигареты, к которым привык, пока сидел. Интересно, кто из тюремного начальства придумал заменить обычные саморазжигайки на набитые табачной трухой и еще какой-то дрянью бумажные трубочки? Пожиратели из Ближнего Круга, умудрившиеся остаться в живых и отхватившие пожизненное без права апелляции, вроде того же Гойла, первые пять лет поминали и Мордреда, и всю существующую нечисть, но, в конце концов, привыкли к трем спичкам и сигарете по полкната за пару, как привыкают к неизбежному злу.

Да уж, все зло от маглов, прав был Лорд…

Дуйэн в молодости к маглам относился равнодушно. Для потомственного дрессировщика крапов маглы, их мир были чем-то далеким и абстрактным. Грязнокровок он не любил, но и с ними сталкивался редко: большинство лезло в Министерство, на тепленькие и сытные места, а делом, вроде той же дрессировки крапов или гиппогрифов, занимались единицы. По его скромному разумению, от маглов они отличались лишь умением зажечь Люмос, да и им пользовались нечасто. Когда появился Лорд и его Рыцари и о них зашептались по тавернам, он вслед за отцом одобрительно кивнул: мол, есть еще те, кому дороги обычаи предков — да и пошел домой. Возможно, учись он в Хогвартсе, все сложилось бы иначе, но в далекую школу его не отправили: к чему переводить деньги на котлы и серебряные застежки, если к тринадцати годам он вовсю помогал отцу с животинами и знал все, что ему может понадобиться. А без умения превращать свинью в стол или стол в свинью обходился и он, и его отец, и все предки до десятого колена.

Сыновей он отправил в Хогвартс по настоянию жены. Сама Линда проучилась там целых пять лет и была уверена, что и Джеральда, и Стюарта с хогвартским дипломом ждет лучшая участь, чем дрессировщик крапов. Куда уж лучше! Джеральд погиб в Гринготтсе, когда неприступный банк грабил Поттер с дружками, Стюарт едва сводил концы с концами на кнаты помощника продавца в магазине метел и, в конце концов, сгинул.

Харпер возненавидел маглов всей душой двадцать лет назад, после того как его жена умерла в Мунго. Ее сбила магловская повозка во время сбора трав, и истекающая кровью женщина пролежала в придорожных кустах как бродячая книззла всю ночь. Ни Линду, ни новорожденную девочку спасти не удалось. Маленькая Дорин Эрика прожила лишь три часа. Чтобы оплатить счета из клиники, Харперы продали доставшийся Линде в приданное дом, который намеревались отдать старшему сыну на свадьбу.

От этой неизбывной ненависти к маглам и их отродьям он и пошел к Темному Лорду, когда он вернулся. Был в отряде, подчиняющемуся мистеру Креббу, владельцу питомника, где работал. Участвовал в рейдах сначала на подхвате, потом и сам… Ну и долетался до двадцати лет в Азкабане. Если б Харпер мог, он бы с радостью изменил то свое решение и не потому, что раскаялся. Он не особо жалел, что убивал, даже сейчас. Плевать ему на всю эту чушь «о ценности жизни даже светлячка, не то что магла». Но если б он не стал Пожирателем, может и Джеральд остался б в живых, и Стюарт никуда бы не пропал. Но что попусту гадать?

Его гостеприимные спасители удалились, оставив его на попечение молчаливого эльфа, который старательно не попадался на глаза. Но Харпер всей своей битой шкурой бывшего азкабанского заключенного чувствовал внимательный взгляд ушастика и старался не делать лишних телодвижений: даже будь у него палочка, старый домовик скрутил бы Дуэйна в драконий узел, выполняя приказ обожаемого хозяина.

Впрочем, как раз провоцировать эльфа и по-дурному взбрыкивать Харпер и не собирался. У него был шанс найти сына, и отказываться от него он не собирался. Он честно и без утайки ответил на все вопросы, заданные охотниками за головами. Он даже сказал, где в его квартире лежит медальон с первой прядью Стюарта. Ему оставалось только ждать и надеяться.

Что ж, ему не привыкать. Последние четыре года он только этим и не занимался. Весть о гибели Джерри была не меньшим ударом, чем смерть жены, и только регулярные письма Стюарта позволяли хоть как-то держаться. Приезжать в Азкабан он сыну запретил сразу после суда. Письма были единственной их связью, и когда на Рождество Харпер ничего не получил, он сразу понял, что с сыном что-то случилось. Промаявшись до тепла, он рискнул обратиться к администрации: его собратья по статье и их родичи на воле ничего о Стюарте выяснить не смогли. Да без толку. И тогда Харпер уцепился за идею с УДО, которую ему подсказал мистер Яксли. Но, даже выйдя за пределы Азкабана, он так ничего о сыне не узнал. Не помогли ни разговор с хозяйкой клетушки, где жил сын, ни поиски его приятелей. Возможно, что-то мог сказать Джонни, сын его напарника по питомнику, но на встречу сквиб так и не пришел, а сам Дуэйн едва избежал так нежелательной для него встречи с аврорами.

Нет, обратно в Азкабан за выпитую в кабаке кружку эля его бы не отправили, но он и так с большим трудом нашел себе работу в заповеднике в Беркшире. И был предупрежден, что бывший Пожиратель и убийца там не так уж и нужен, а в случае хоть одного нарекания или совы из аврората будет безжалостно уволен. Что, видимо, и произошло: сколько он валялся без сознания и какое сегодня число и день недели, он не знал, а с того момента, как его оглушили у дверей в съемную каморку, прошло явно больше суток. Ну и боггарт с ним, все равно палочки он лишился. Ее, наверно, или сломали, или выбросили: на ней кроме ограничений навешаны следящие чары, а его похитителям визит аврората из-за сработавшей сигналки ни к чему.

Солнце уже скрылось за деревьями. В углах комнаты сгустились лиловые тени. Мучительно хотелось курить. Харпер все так же пристально смотрел в окно и вслушивался в тишину: не прозвучит ли едва слышный хлопок аппарации, не скрипнет ли дверь. Тем не менее, скрипучий голос эльфа заставил его подпрыгнуть от неожиданности:

— Гость мастера желает отужинать?

Это была первая фраза, которую домовик сказал мужчине.

— Нет, я не голоден, — какой тут ужин, если ни Ди, ни Франко так и не появились.

Старый большеносый морщинистый эльф в белоснежнейшем полотенце, буквально светившемся в полусумраке, скрестил ладошки и скептически на него посмотрел.

— Мастер Франко велел гостю не пропускать ужин. Мастер Франко потратил силы на исцеление гостя. Нельзя, чтобы усилия мастера пошли прахом.

Мужчина усмехнулся: в переводе на человеческий это должно было значить, что хочешь — не хочешь, а надо. Забавный у Франко эльф, кстати. Насколько Харпер помнил, эти ушастики очень услужливые, вежливые и робкие. А этот разве за шиворот не хватает и за стол не тащит. И смотрит как на несмышленыша. Ну разве можно отказать такому любезному обхождению?

— Раз мастер Франко сказал…

Есть Харпер начал под бурчание эльфа о том, что его хозяин — великий маг и плохого не посоветует. Правда, осторожный вопрос, а как же фамилия «мастера Франко», вызвал враждебно-презрительный взгляд и демонстративное исчезновение эльфа. Ну-ну… Разговорчивый, забитый, услужливый, вежливый. Или это какой-то уникальный экземпляр, или у Креббов были неправильные эльфы.