В качестве подарка (гет)

Возвращаясь к Ренесми, новообращенные вампиры встретились неподалеку от входа в гимназиум.

— Лаванда, послушай меня, — Рон был мрачен, — пока мы одни я хочу рассказать тебе…

Рон замолчал. Лаванда с беспокойством уставилась на него.

— Что-то случилось?

— Да. Во мне проснулся дар слышать мысли собеседника, которые не предназначены для других.

— Здорово. И когда это произошло?

— В том-то и дело. Это произошло еще в Риме, во время разговора с Аро. Только я не сразу понял что происходит, и почему я слышу два голоса Аро. Один голос разговаривал с нами, а второй я слышал в паузах. Только сейчас до меня дошло, что это были его мысли о нас с тобой.

— И что же ты услышал?

— После того, как мы вернемся, нас убьют.

— Почему? За что?

— Наше обращение нарушило законы вампирских кланов. Таких как мы уничтожают. Нас оставили только потому, что мы новообращенные и сильные, и к тому же мы из магов и хорошо знаем Грейнджер и Дамблдора.

— Ты уверен, что все правильно понял?

— Да. Никаких сомнений. Нас убьют. Оторвут головы и сожгут.

— Какой ужас! И что делать? Давай сбежим!

— Нас найдут в первый же день. Аро поставил на нас свою метку. По этой метке любой вампир услышит нас за сотни верст. Если бы мы были дикие, то можно было бы попытаться продержаться первый год. Потом от нас отстали бы и какой-нибудь клан мог принять нас. Но Аро лишил нас этой возможности. На нас стоит метка «Поймать и уничтожить».

Лаванда сморщила лицо и казалось, сейчас заплачет. Но вампиры не умеют плакать. У них нет слез.

— Лаванда, знаешь, что я решил?

Та с надеждой посмотрела на него.

— Нет, я не насчет спасения, — разрушил ее надежду Рон, — я о себе. Если уж суждено погибнуть, то я хочу, чтобы те, кто были мне когда-то дороги и перед кем я виноват, смогли остаться жить в мире, который был бы хоть чуточку безопаснее, чем сейчас. Понимаешь?

— Я буду с тобой.

Лаванда издала что-то похожее на сухой всхлип и прижалась к Рону. Они стояли обнявшись — вчерашние дети, вчерашние студенты Хогвартса, вчерашние гриффиндорцы, которые своим отступничеством и глупостью поставили себя на край неминуемой гибели, и плакали без слез, выталкивая остатками нежности императивы вампиров, которые вдалбливала им Ренесми. У них не было будущего. У них оставались крохи настоящего, которые они решили прожить как люди, помнящие свое прошлое и готовые заплатить за эту память всем, что у них осталось…

* * *

— Помните приказ Аро! Мы не вмешиваемся в распри магов. Мы лишь сохраняем жизнь мисс Грейнджер, потому что если она погибнет, то погибнет и Гарри Поттер, с которым у старших вампиров заключены важные соглашения! Поэтому, никакой самодеятельности! Защищаем Грейнджер, даем понять Дамблдору, что она находится под нашей защитой и послезавтра возвращаемся в свой мир. Все понятно?

— Ренесми, — с внешним безразличием спросила Лана, — а меня и Ро оставят в вашем клане?

— Аро сказал, что заберет вас обратно к себе.

— Зачем? Почему?

— Приказы Аро не обсуждаются, — сухо ответила Ренесми. Она догадывалась, какая участь ждет новообращенных, но сделать ничего не могла.

Ро и Лана переглянулись с печальным пониманием.

— Ну вот и все! — прошептал Ро.

Ренесми слышала, что он сказал, но промолчала, потому что ответить ей было нечего…

* * *

Дамблдор сидел напротив Луны Лавгуд и ласково улыбался ей.

— Ну как ты себя чувствуешь, девочка моя?

— Хорошо.

— Как протекает твоя беременность? Что беспокоит?

Луна поморщилась.

— Запахи. И вкусы. Они как-то странно изменились. Некоторые стали привлекательнее, но большинство вызывают отвращение до тошноты.

— До тошноты, — понимающе покивал Дамблдор, — еще немного рано, но можно попытаться посмотреть, кого ты ждешь. Пройди и ляг на кушетку, снимать мантию не надо.

Лавгуд легла на кушетку, которой еще минуту назад в башне Дамблдора не было. Старец присел рядом с ней на пуфик и начал водить над ней палочкой. Вверх рванули дымчатые полосы, причудливо извиваясь в разнообразные фигуры.

— Мальчик, — улыбнулся старец, — развитие его идет намного быстрее, чем можно было предположить.

— Надеюсь, он будет похож на своего отца, — улыбнулась Лавгуд.

— О да, это было бы не лишним доказательством, для тех, кто усомнится в том, что это ребенок Поттера.

— Поттера? — удивилась Лавгуд. — Почему Поттера? Это сын танни Атти!

Теперь пришло время не только удивиться, но и побледнеть Дамблдору.

— Что ты говоришь, девочка моя? Ты же всего месяц назад нарушила мой запрет и пробралась в мир магической Британии, где у тебя была романтическая встреча с Поттером!

— Да. Я помню, что хотела туда попасть, но не помню зачем… я все приготовила… я вышла из крепости и добралась до холма Входа, а потом…

— Что было потом? — резко спросил Дамблдор.

— Не помню. Я проснулась утром у себя в комнате и ничего не помню о том, где я была и что делала.

— Я не накладывал на тебя… — старец оборвал сам себя, словно чуть не сказал лишнее. — Лежи спокойно, я еще раз посмотрю.

На этот раз исследование производилось более детально и кропотливо, Луна даже несколько раз поморщилась от боли.

— Никаких следов, а это передается по наследству… Когда ты была с Атти?

— Еще до сражения. Он стал первым лепроханом вкусившим радости любви. Он погиб, но я ношу его плод, и он станет для меня памятью о нем.

С трудом подавляя раздражение, Дамблдор встал и пересел в свое кресло.

— А я еще удивлялся, почему плод развит сильнее, чем это положено по сроку…

— Я вас расстроила, профессор?

— Я расстраиваюсь из-за тебя, девочка моя. Боюсь, известие о том, что ты ждешь ребенка от Атти кое-кому сильно не понравится.

Дамблдор задумался. Лавгуд с тревогой смотрела на него.

Дамблдор был уверен, что Лавгуд удалось совратить Поттера и она беременна от него. Он так тщательно подготовил ее вылазку в мир магической Британии, так подгадал сроки, что она была просто обречена на успех. И вдруг выясняется, что Лавгуд уже давно беременна от этого поганца Атти! Это пробило огромную пробоину в его планах и теперь надо было срочно решить, как ее заделать. И уже не важно, была Лавгуд у Поттера или нет. Теперь нужно было менять планы под новую ситуацию. Впрочем, одна часть плана не претерпела никаких изменений, а с тем, что делать дальше, он успеет подумать потом.

— Луна, подойди ко мне, девочка моя. Сядь рядом.

Девушка встала с кушетки и устроилась за столом напротив старца.

Дамблдор, не скрываясь, извлек волшебную палочку.

— Империо!

Убедившись, что заклинание подействовало на полную мощь, он наклонился к Лавгуд и негромким спокойным голосом начал давать ей инструкции…

* * *

POV Луны Лавгуд.

Добраться до центральной башни удалось довольно быстро. Хоть я немного и устала от быстрой ходьбы. Страшно подумать, что будет на последних месяцах беременности, если я уже сейчас так быстро утомляюсь. Хорошо, что профессор меня посмотрел и все рассказал. Теперь я знаю, что у меня будет сын. И ничто этому не помешает, если сейчас я все сделаю правильно и быстро. Впереди охранники? Это ничего. Дамблдор наложил на меня Дезиллюминирующие чары. Меня они увидят шагов за пять, но так близко подходить к ним мне и не надо.

— Петрификус Тоталум!

Три заклинания и три замершие фигуры с копьями. Со стороны ничего не должно быть заметно. Стоят себе и стоят.

Теперь двое этих с мечами. С ними надо немного по-другому.

— Ступефай! Ступефай!

Вот и все, светлейшая Греине, путь в вашу спальню открыт. Осталось только проверить на охранные заклинания. Ну-ка!

— Специалис Ревелио! Гоменум Ревелио!

Охранных чар нет, и Грейджер в спальне одна. И вокруг больше ни одной живой души. Идеальная ситуация, чтобы обезопасить навсегда моего еще не рожденного сына. Как сказал профессор?

«Запомни, Лавгуд, когда Грейнджер узнает от кого твой ребенок, я не дам за его жизнь и ломанного кната! Я уже стар и не смогу защитить его и тебя. Только ты сама можешь избавиться от опасности и встать во главе этого мира, а в дальнейшем передать свою власть сыну. Ты должна это сделать, и если ты готова, то я дам тебе мою палочку…»

И я сказала, что готова. Что за жизнь своего сына я ни своей, ни чужой жизни не пожалею!

И он сказал: «Возьми мою палочку и сделай то, что ты должна сделать!»

И вот я пришла чтобы сделать это…

Дверь в кабинет. Шепчу:

— Аллохоморра.

Хорошо, что открылась без скрипа. Дуэль с Грейнджер мне сейчас не выиграть. Единственный шанс — застать ее врасплох или спящей и все закончить одним заклинанием.

Вторая дверь. Попробовать заклинанием? Или просто толкнуть рукой? Ну не запирает же она все двери волшебством?

Дементор! Все-таки скрипнула немного. Ее постель должна быть слева. Придется подсветить. Шепчу:

— Люмос.

Все правильно. Кровать слева и Грейнджер на ней носом в подушку досматривает свой последний сон. Как страшно! Как страшно, что сейчас она еще живая, а через мгновение будет мертвой! И палочка в руке дрожит… Что это? Чей это голос в голове?

«Ты должна это сделать… Ты должна это сделать… Ты должна это сделать! Ты должна это сделать!!!»

Великий Мерлин! Голова идет кругом! Палочка, словно сама нацелилась Грейнджер прямо в спину. Неужели я смогу ее убить?

«Вспомни о своем ребенке! Ты должна это сделать!!!»

— Авада Кедавра!!!

* * *

Рон сначала не понял, почему в спальню Гермионы пришла Лавгуд. Он ждал Дамблдора. Но когда он услышал мысли девушки, то мгновенно напрягся, следя за каждым ее движением. У него не было ни малейших сомнений в том, что ее прислал Дамблдор. Он сразу узнал палочку профессора, с которой тот пришел к Ренесми. Хоть они с Лавандой и не смотрели на профессора, чтобы он их не узнал, но Ренесми мысленно показала им весь разговор от начала и до конца.

Свет Люмоса, зажженный Луной, на мгновение резанул по глазам Рона, а когда он снова смог различить картину, девушка уже наставила дрожащую палочку на Грейнджер. Рон уже не сомневался, что сейчас прозвучит заклятие. Оставалось лишь опознать его по первым звукам и защитить спящую Гермиону.

— Ава…

Все понятно! Рон оттолкнулся от потолка, на котором он стоял вниз головой…

— …да Кеда…

По пути он схватил стул и закрыл им беззащитную спину Грейнджер.

— …вра!

Зеленый луч сорвался с палочки и врезался в стул, который гулко взорвался, разметав по комнате щепки и клочки обивки. Неуловимым движением Рон выбил из руки Лавгуд волшебную палочку Дамблдора, которая с легким дребезгом улетела куда-то в угол. И следующим ударом кулака сверху вниз оглушил неудавшуюся убийцу.

— Что такое? — вскочила с постели растрепанная Гермиона и зажгла Люмос своей палочкой.

— Рон? Ты?!

— Да, это я. Но не совсем Рон. Рон умер, Гермиона, а перед собой ты видишь новообращенного вампира Ро.

Гермиона смотрела на Рона с ужасом и недоверием. Потом ее взгляд упал на оглушенную Луну.

— А она что тут делает?

— Ее послали убить тебя.

— А ты тут что делаешь? — Гермиона явно плохо соображала спросонья.

— А меня послали защитить тебя. Что я и сделал. А сейчас прощай, у меня еще осталось одно недоделанное дельце, Гермиона. Чтобы защита была крепче. Прости меня за все…

Рон стремительно бросил свое тело вверх по стене, оббежал по ней Грейнджер, которая стояла напротив двери, и выскочил из спальни.

Гермиона наконец поняла, что Рон — это один из вампиров, которые сопровождали Ренесми. И он только что защитил ее от Лавгуд, которая пыталась ее убить. Значит, у нее есть волшебная палочка?

— Акцио, палочка!

В руку ей влетела палочка. Великий Мерлин! Это же палочка Дамблдора! Вот кто прислал Лавгуд. И почти наверняка, Луна под заклятием. Поэтому на всякий случай и для ее же безопасности…

— Инкарцеро! Полежи пока здесь.

И тут до Гермионы дошло, куда направился Рон. Она набросила на себя первую попавшуюся в руки накидку и бросилась к башне Дамблдора…

* * *

Ренесми сразу поняла, что все пошло не по плану. Ро должен был предотвратить нападение, а потом обезоружить напавших и вызвать ее. Лана должна была дежурить у башни старца и в том случае, если бы Дамблдор вырвался от Ро, должна была помочь ему. А потом на сцене должна была появиться Ренесми, прочитать старцу нотацию, взять с него клятву и успокоить разгневанную Греине.

Началось все, как и было задумано, а потом ее оборотни грубо нарушили инструкции… и началось!

Разумеется, Дамблдор не мог быть полностью уверен в том, что Лавгуд все сделает правильно, и он осторожно следовал за ней. Поэтому, когда Рон вырвался из спальни и бросился по галерее в сторону башни Дамблдора, то встретил последнего как раз посередине пути.

Дамблдор сразу понял, что произошло. Лавгуд попала в засаду, а он остался без палочки. Он не может защищаться заклинаниями, он не может аппарировать, он может применять темную магию, но против вампиров она не слишком действенна. Впрочем, оставалась еще анимагическая форма. Она досталась Дамблдору в наследство от настоящего Дамми, который умер и телесную оболочку которого Дамблдор присвоил себе. Эта анимагическая форма ему не нравилась, но она была достаточно мощной, чтобы устоять в битве с парой вампиров.

Дамблдор немедленно трансформировался.

Красные глаза Рона столкнулись с желтыми с черной гнойной точкой глазами чудовища, которое в своей безобразности уступало разве что фоморам. Передвигалось оно на двух лапах с когтями, имело на голове костяную корону, тело чудовища словно тугие канаты переплетали бугры мышц, толстая как у бегемота шкура была покрыта скользкой слизью с отвратительным запахом.

Впрочем, на запах Рону было наплевать. Он налетел на трансформировавшегося профессора, как буря, отвешивая ему тяжелые в полную силу удары. Чудовище в долгу не осталось и вскоре, сплетясь в клубок, они катались по галерее, отчаянно метеля друг друга изо всех сил.

Подоспевшая Ренесми не могла вмешаться. Ее силы многократно превышали обычные человеческие, но безнадежно уступали силе новообращенных вампиров и того монстра, с которым сейчас боролся Ро.

Впрочем, даже сил Рона не хватало для того, чтобы справиться с монстром. Сломанные чудовищем руки и ноги вампира уже трижды срастались прямо во время боя, и сил на регенерацию поврежденных тканей оставалось все меньше. Тем не менее Рон и не думал отступать и вел бой, изощренно находя слабые места во вражеской туше. Вот ему удалось разбить монстру колено, вот выбитый глаз чудища начал болтаться на пучке окровавленных нервов, вот… Но монстр, собрав последние силы схватил Рона своими когтистыми лапами и со всего размаха обрушил его тело на каменную стену и навалился сверху сам. Оцепеневшая от ужаса Гермиона слышала, как трещали и лопались кости Рона, как мерзко взревело чудовище, но вот мелькнула стремительная тень, оседлала гигантские плечи чудовища и вцепившись в его башку в один удар порвала ему шейные связки. Жуткий рев огласил галерею. Чудовище вскочило с поверженного Рона и завертелось в разные стороны, пытаясь стряхнуть с себя или размазать об стены дерзкого вампира, оседлавшего его плечи.

И тут Гермиона не выдержала. Она шагнула вперед. Подняла палочку и направила на монстра:

— Петрификус тоталум!

Гигантское чудовище выпрямилось во весь рост, покачалось на одеревеневших ногах и грохотом рухнуло навзничь на каменный пол. Воспользовавшись этим, Лаванда (а это была именно она) ловко спрыгнула с плеч чудовища и своими клыками порвала ему глотку! Черная кровь потоком хлынула на пол галереи. Монстр задергался в предсмертных конвульсиях, замер и тут же начал обратную трансформацию. Не прошло и минуты, как на залитом кровью полу, с разорванным до позвоночника горлом, лежал неудавшийся властитель мира лепроханов, когда-то самый светлый маг магической Британии — Альбус Дамблдор.

Раненая Лаванда с трудом подползла к Рону. Молодой вампир был разорван почти пополам, лопнувшие ребра торчали из груди и спины. Монстр раздавил его.

— У меня в кармане, — прошептал Рон изуродованными губами.

Лаванда пошарила и вытащила на свет зажигалку. Или гасилку. Это был тот самый артефакт, оставленный Рону по завещанию тем, чьи окровавленные останки валялись сейчас грудой бесполезного мяса в пяти шагах.

— Нет, Рон!

— Да, Лаванда… избавь меня… от мучений…

Грейнджер и Ренесми молча смотрели на финал драмы, разыгравшейся на их глазах. И хотя испытывали сейчас совершенно разные чувства, нашлось одно общее: обе понимали, что не имеют никакого права вмешиваться в происходящее.

— Прощай, любовь моя, — хрипло прошептал Рон, бессильно запрокидывая голову.

— До свидания, мой Бон-Бон, — шепнула ему в ответ Лаванда и прижалась губами к его окровавленному рту. Она крепко обняла парня и крутанула колесико подарка Дамблдора.

Пламя в считанные секунды охватило обоих и запылало, испуская такой жар, что закипела даже лужа крови, в которой горели их тела…