Это будет моя игра (джен)

— Дай мне мантию, — прошу мальчика.

Гарри удивленно вскидывает брови, затем дергает себя за воротник, расстегивает верхнюю пуговицу.

— Да не эту, — вздыхаю. — Невидимку твою.

— А... откуда ты про нее знаешь?! — в священном ужасе шепчет Поттер.

— Одна из способностей моего Рода, — вру, пожимая плечами. — Знать чужие секреты. Успокойся, она слабая, редкая и неконтролируемая. Забавно, конечно, идя по коридору, внезапно узнать, какого цвета трусы на профессоре МакГонагалл, но, поверь, жизнь это не облегчает. Сейчас, идя с тобой, я узнала, что у тебя в кармане. Удивилась, конечно, потому что полезные сведения мне таким образом достаются крайне редко.

— Зачем тебе моя мантия? — косится Поттер.

— Войдешь ты, следом под мантией я. Буду тебе подстраховкой. Гарри, я не гриффиндорец, чтобы безбашенно лезть туда, где опасно. Слизеринцы лезут аккуратно, прощупывая почву, выбирая варианты для отхода. Или сделаем наоборот? Пустишь вперед даму? — ехидно прищуриваюсь.

— Нет-нет, — бормочет Гарри, вытягивая из кармана переливающееся ничто. — Вот, возьми, конечно.

Гриффиндорец.

Накрываюсь мантией.

— Как я? — спрашиваю Гарри.

— Исчезла, — говорит он и проходит в следующую дверь.

— Вы?! — слышу я его изумленный возглас.

Он, он, идиот. А я предупреждала...

— Именно, — спокойно подтверждает Квирелл. — А я все гадал, встречу ли здесь тебя, Поттер.

Меня ты тем более не ожидал увидеть. Но пока ты меня не видишь...

Пока Поттер с Квиреллом препираются, тихонько подбираюсь к зеркалу Еиналеж...

...гляжу в стекло...

...и жутко краснею.

Да, я люблю Малфоя-старшего! И младшего люблю! И Снейпа люблю! А групповая оргия — это выдумки зеркала! Как и эта шестиспальная кровать!!!

Пока я краснею, мое отражение мне подмигивает, просовывает руку куда-то под подушку и достает оттуда красный камешек.

Ух ты! Оно!

В моей руке теплеет, и я подношу ее к глазам, разглядывая то, за чем охотится Вольдеморт.

Киваю сама себе и прячу ее в карман своей мантии, туда, где лежит носовой платок и едва успеваю увернуться от Гарри, которого Квирелл заставляет подойти к зеркалу.

— Я вижу, как я пожимаю руку Дамблдору, — выпаливает Гарри, стараясь врать поубедительнее. — Я... я выиграл для Гриффиндора соревнование между факультетами.

Что, интересно, видит он на самом деле? Камень-то у меня...

Отбегаю в сторону, стараясь ступать как можно тише. Поттер не получит камень, он у меня в кармане. Теперь подождем Вольдеморта.

Гарри и Квирелл спорят, затем Квирелл разматывает тюрбан.

С восхищением гляжу на «двуликого Януса». Вольдеморт действительно величайший волшебник. Лицо — и на затылке!

— Видишь, чем я стал? — спрашивает лицо у Гарри. — Всего лишь тенью, химерой... Я обретаю форму, только вселяясь в чужое тело... Всегда находятся те, кто готов впустить меня в свой мозг и свое сердце... Кровь единорога сделала меня сильнее...Мой верный Квиррелл пил ее в лесу... И как только я завладею эликсиром жизни, я смогу создать себе свое собственное тело...

А теперь — мой выход...

На секунду меня окатывает ледяным ужасом, но я отбрасываю сомнения. В кои-то веки можно сыграть в волшебную игру в реале.

— Не сможете, сэр, — скидываю мантию-невидимку, оказываясь рядом с Гарри.

— А ты кто еще? — Вольдеморт поворачивается ко мне, впивается взглядом.

— Диана Гамильтон, сэр, — склоняю голову. — Я не могла вмешаться раньше... Я... я считаю своим долгом предупредить вас... Философский камень не поможет вам создать тело.

— Что ты несешь?

Что я несу? Если бы...

— Философский камень позволяет продлить жизнь, но только в собственном теле. У вас должно быть уже готовое. То есть либо то, с которым вы родились... Но это, я понимаю, сэр, недостижимо... Либо то, которое создается посредством какого-либо ритуала. Можно, конечно, взять мертвое тело, но мертвое есть мертвое — вы станете ходячим разлагающимся трупом. Как сейчас. Философский камень в этом случае лишь не позволит душе выйти из тела, даже если от него останется голый скелет. Мало приятного, сэр, могу поклясться.

— Откуда... ты знаешь?

— Родовое знание, сэр. Мои предки служили... предыдущему Темному Лорду.

— Гриндевальду?

— Да, сэр.

Вольдеморт смотрит на меня пронзительным взглядом, от которого я ощущаю себя по-настоящему двенадцатилетней девочкой, стоящей перед строгим директором.

Мама, где моя окклюменция?

Вспомнить книги, вспомнить зелья, вспомнить хотя бы белую обезьяну, черт побери!!!

— Хорошо... Тогда убей Поттера.

Гарри смотрит на меня дикими глазами, затем кидается в сторону, за ним делает рывок Вольдеморт. Или нет, Квирелл. Вольдеморт на затылке.

Вольдеморт не уточнил, к кому из нас относится приказ убить. Поэтому носимся по залу вдвоем с Квиреллом, пытаясь поймать Гарри Поттера.

Шарахнувшись от меня, Поттер влетает в объятия профессора.

— Держи его, не отпускай, — кричу в ухо Гарри, прижимая его всем телом к Квиреллу.

Профессор начинает душить Поттера.

Я не даю Поттеру отбиться от Квирелла.

Через пару секунд Квирелл взвывает от боли, отпускает Поттера. Гарри судорожно пытается отбиться от меня, но я не пускаю его.

— Хватай его, дебил! Ты сможешь!

Боже-боже-боже, о великая Мать этого мира, мама Ро! Пусть Гарри поймет, что это я ему!!!

Может, это мои слова, а может, Гарри догадывается сам. Он цепляется за Квирелла, хватает его за руку. Квирелл пытается отбиться, но Поттер его не пускает.

Раз, два, три, четыре...

Квирелл дергается, падает на пол. Из его тела вылетает черный клуб дыма, формирующий с одной стороны лицо.

— ААААА!!! Я вернусь, вернусь!!!

Дым накрывает меня. Я ощущаю, как что-то чужеродное пытается вломиться в мое сознание, подавить, поглотить... Дикий, всепоглощающий ужас заполняет меня. Я забываю все приемы окклюменции, а просто мысленно выдавливаю это нечто из себя. Борьба кажется бесконечной, но потом словно что-то щелкает, и давление резко пропадает.

И передо мной остаются два тела. Одно бездыханное, второе едва дышащее. А в моей голове стучат отбойные молотки.

Сил хватает только на то, чтобы подобрать сброшенную мантию-невидимку (повезло, что нашла быстро) и кое-как запихать ее Поттеру в карман, после этого ноги подкашиваются.

Сажусь прямо на пол, подтягиваю под себя полы изгвазданной мантии и погружаюсь в ожидание.

* * *