Здесь кто-то делает смерть (джен)

Северус Снейп не ждал внезапного прихода гостей уже много лет — ещё когда он жил в своей квартирке в Паучьем тупике у него оных не бывало. А уж на Фолклендских островах, где все друг друга знают, неожиданные визиты — это что-то совсем из ряда вон выходящее. К тому же он сдал уже сегодня очередной заказ и мог теперь спокойно сидеть в своём кресле, потягивая горячий терпкий чай — Северус добавлял в него в изобилии растущий на острове вереск, покрывающий дворик перед его домом сплошным розовым ковром. Сладкое он в какой-то момент (а в какой — он и сам не помнил) любить перестал, а вот любой терпкий бодрящий напиток после работы приходился в самый раз — отличный способ стимуляции мыслительной деятельности. Наверное, лучше всего подходил пробованный им однажды мате, но достать его в этих местах было трудно, да и само его употребление не поощрялось.

В любом случае, когда кто-то подёргал за дверной звонок, это стало для него неожиданностью. Зачем к нему, не слишком часто обременяющему себя общением с людьми, не связанным с его работой, мог кто-то пожаловать, Северус не знал. В первое мгновение мелькнули мысли о том, что его сдали или вычислили, но чуть поразмыслив, он решил, что это слишком маловероятно, а потому отставил чашку, поднялся и лениво поплёлся открывать дверь, дабы посмотреть на незваных гостей. Открытие его ошарашило: человек снаружи определённо был не из местных (если только не решил на днях сменить место жительства) и более того, Северус его знал и хорошо помнил. Его вообще было тяжело забыть, раз увидев.

— А... э... — Снейп потерял дар речи, и тот, кажется, пока не спешил возвращаться.

— Чего-то, смотрю, мне здесь не особо рады, — поприветствовал хозяина дома визитёр. Северус же не то чтобы был рад или, напротив, огорчён — он и сам не мог разобрать, что же испытывал в тот момент. — Мне разворачиваться или ты, может быть, впустишь гостя? — тон стал несколько издевательским.

— А... да, точно, — хозяин дома вышел, наконец, из ступора. — Проходи, что ли...

Северус не слишком любил вспоминать прошлое, зато оно, судя по всему, решило вспомнить о нём.

* * *

В Хогвартсе разговоры о Тёмном Лорде и его последователях носили сугубо теоретический характер, и на факультете чаще всего кончались выводом, что вот возьмёт он власть, прищучит грязнокровок — и будет всё замечательно. А если не успеет взять до того, как говорящий окончит учёбу, то надо к нему присоединиться и помочь. Потому что бороться с засильем магглофилов и грязнокровок и запретами на тёмную магию — это святое. Сам Снейп к грязнокровкам относился спокойно, если не считать одну конкретную, а вот магглофилов, как и магглов люто ненавидел, поскольку уже успел на своей шкуре почувствовать, что ничего хорошего из союза магов и магглов выйти не может. Жизнь в нищете и почти без использования магии (отец-маггл ненавидел любые её проявления), вечно пьяный и нередко срывающийся на мать или самого Северуса отец, смешки соседей — всё это отнюдь не способствовало появлению хороших чувств к тем, кто находится за пределами магического мира. Конечно, Эйлин — так звали его маму — часто говорила своему сыну, что раньше «папа был совсем другим», но верилось в такое с трудом. Тем более сам Северус никакого «другого» папу не помнил, а с этим не хотелось иметь ничего общего, даже фамилии. В общем-то, в школе он так и предпочитал себя назвать, Принц-полукровка. Полукровка — понятно почему, а Принц была фамилия матери.

Что же касается магглокровок, то ничего против них Снейп не имел — гораздо хуже для него были вполне себе чистокровные «Мародёры», как они себя называли, и те, кто поддерживал устраиваемую ими травлю и прочие развлечения. Но на факультете (а обучался он на Слизерине) было принято не любить тех, у кого среди родителей нет хотя бы одного мага, а нередко и зло подшучивать над ними. Он, конечно, сам никогда не поддерживал такие развлечения, но очень быстро уяснил, что если ему что-то в них не нравится, надо молчать и не высовываться.

На службу к Лорду он попал благодаря своим талантам и Эйвери, который вовремя шепнул, кому надо, что Снейп лучше всех в своём выпуске разбирается в тёмных искусствах и зельеварении. Изначально его хотели поставить рядовым членом, с которым связываются, когда он необходим, и говорят, что же нужно сделать или когда следующая акция, но на слова его приятеля внимание обратили. А после того, как выяснили, что он сам на свой страх и риск правил рецепты школьных зелий, дабы улучшить их качества или упростить процесс изготовления, то привели лично к Лорду, в домик, где тот обитал и принимал посетителей по одному.

— Северус Снейп, да? – спросил его Лорд; он выглядел усталым, но величественным волшебником. — Или... говорят, вы предпочитаете называть себя Принц, по фамилии матери?

— Да, мой Лорд, — а что он ещё мог ответить?

— В чём-то даже похвальное стремление — стремиться быть продолжателем некогда великого рода... — он сделал паузу и призадумался. — Мне сказали, что вы претендуете на большее, чем место рядового члена, и умеете больше многих других... по крайней мере, в зельеварении. Надеюсь, это правда?

— Я дорабатывал рецепты из школьной программы, мой Лорд, — сейчас Снейп казался себе желторотым юнцом, который стоял перед бывалым ветераном и пытался выглядеть как можно взрослее.

— Неплохо, — прокомментировали его достижения в указанной области, — а что-нибудь ещё? Окклюменцию, допустим, знаете?

— Я... изучал ее, самостоятельно, — выговорил Северус. — Так что... немного умею.

— Хорошо... — он снова задумался, нахмурив высокий лоб. — Допустим, я готов дать вам место, лучше подходящее вашим талантам. Правда, для этого вас надо долго расспрашивать, экзаменовать, — Лорд пристально посмотрел на собеседника, сверкнув своими красноватыми глазами. — А давайте сэкономим время, и я сам просмотрю вашу память? — он хитро уставился на Снейпа. — Нет-нет, вы не думайте, что это обязательно, — добавил Лорд, заметив замешательство на его лице. — К тому же, в углу стоит думосброс, и вы можете скрыть от меня в нём эпизоды, которые не хотели бы показывать.

— Я с-согласен, — дрожащим голосом подтвердил Северус и уставился на спасительный думосброс, — М-можно, я им в-воспользуюсь?

— Конечно, я подожду, — и действительно, он ожидал сидя за столом почти неподвижно всё то время, что Снейп старательно перетаскивал туда самые яркие эпизоды с Лили и самые постыдные проигрыши мародёрам — ни то, ни другое показывать не хотелось совершенно.

— Готовы? — Лорд вошёл в его мысли, и каким-то липким, омерзительным показалось ощущение присутствия в его памяти другого человека, который буквально потрошил нужные ему места. И это мерзопакостное прикосновение чужого разума, казалось, длилось целую вечность, хотя в действительности закончилось всё всего-то через несколько минут.

— Хорошо. Всё, что мне нужно, я увидел, — так Снейпа оповестили об окончании импровизированного сеанса, — можете забрать ваши воспоминания. Вы подходите, — пока Северус доставал то, что скинул в думосброс, обратно, Лорд тоже его-то достал и положил на стол. — Я подготовил для вас магический договор и портключ, который сработает завтра, ровно в девять вечера.

С-спасибо, — он уже разобрался со своей памятью и подошёл прочитать договор.

— И кстати, — неожиданно добавил собеседник, — у вас же сейчас есть работа? Какая?

— Ассистент в магазине ингредиентов для зелий Фосетта, — ответил он, ставя подпись на пергамент — выбор-то всё равно уже был по сути сделан.

— Тогда увольняйтесь завтра же, — приказал Лорд. — Занятость у нас я вам гарантирую.

— Будет исполнено, мой Лорд, — Северус взял со стола портключ и вышел. Колени его подрагивали, но в целом он был невероятно возбуждён и счастлив, что, судя по всему, дело выгорело.

Работу в лавке он не шибко любил: всегда приходилось делать именно ту работу, которую владельцу магазина и продавцу в одном лице выполнять не хотелось, то есть самые неприятные дела вроде возни с опасными и противными ингредиентами или обслуживание именно тех покупателей, которых сам Фосетт запомнил как привередливых. Платили там тоже совсем немного, так что Северус не испытывал никаких отрицательных эмоций, отдав хозяину заявление об увольнении по собственному желанию и сразу же получив расчёт и пожелание провалиться к дракклам. Остаток дня он готовился произвести первое впечатление так, чтобы оно было приятным — даже попытался причесаться и привести в порядок поношенную мантию (новых у него не было — тратиться на такое было жалко) так, чтобы она выглядела наиболее презентабельным образом. Бесполезно — даже его куцых познаний в одежде хватало, чтобы понять: мантия на нём не сидит.

Ровно в девять портключ сработал, перенеся Северуса на незнакомый ему пустырь, что стало для юноши некоторой неожиданностью: ожидалось, что он сразу окажется в нужном месте. Но в следующий момент он решил, что так даже правильнее — не хватало ещё членам Организации засвечивать новичкам свои схроны, к тому же... а что если есть способ как-то выследить след портключа? Надо было по-быстрому подготовиться и начать выглядеть так, как подобает представителю рода Принцев, но и здесь скрывалась проблема: в Хогвартсе умение подать себя он не считал полезным, а потому в данный момент догадывался, что лучше бы своим старанием не перегнуть палку. Но как это отследить?

— Значит, это ты Снейп? — неожиданно раздалось сбоку, и пришлось сдержать себя, просто повернувшись, безо всякого выхватывания палочки и, тем более, колдовства. Рядом стояла довольно высокая фигура в чёрной мантии и белой маске. Она словно застыла наблюдательной позе, а до этого, видимо, скрывалась под дезиллюминационными чарами. – Дай руку, перенесёмся на место.

— Лучше Принц, по фамилии матери, — он ответил скорее для того, чтобы снова обрести потерянную только что уверенность в себе, а вот человек под маской на это замечание только заметно хмыкнул.

Они перенеслись к какому-то двухэтажному зданию, явно старой постройки. Уличные фонари, располагавшиеся в некотором отдалении, достаточно слабо освещали его, а вход, выкрашенная в тёмные тона деревянная дверь, смотрелся на лице дома уродливым зияющим провалом, окаймлённым границами крыльца. Оно высунуло перед визитёрами свои ступени, приглашая следовать внутрь, в бездну.

— Дальше ты сам, — сказал так и не представившийся проводник. — Можешь спокойно входить — тебя там ждут. По крайней мере, я так понял, — и человек с характерным хлопком растворился в воздухе.

Северус вздохнул постарался успокоиться, и резко, словно боясь в последний момент развернуться и броситься наутёк, не в силах совершить окончательный выбор, вошёл внутрь, оказавшись в неожиданно пустом, но просторном помещении. Источники света, пара масляных или керосиновых ламп, висела по разные стороны от входа, тем самым освещая только входившего, но не давая тому хорошо рассмотреть того, кто находился на другом конце помещения. А оттуда, сидя в глубоком кресле, за ним кто-то явно наблюдал. Черты лица и детали одежды терялись в полумраке, воцарившемся не только по углам, но и возле самой середины того конца комнаты. Было только понятно, что встречает, а точнее, поджидает Северуса какой-то пожилой волшебник, лениво, провалившись в своё кресло и пытаясь оттуда рассмотреть, кто же прибыл. Ещё в комнате был шкаф, находящийся как раз возле входа, и массивный письменный стол, за которым и должен был, по всей видимости, работать колдун, потревоженный приходом Северуса.

— Добрый вечер, я Северус Снейп, — пора было перестать стоять истуканом и, наконец, представиться. — Меня к вам прислал Лорд., я...

— Снейп, говорите? — спокойным тоном произнёс неизвестный волшебник.

— Да, хотя, лучше называйте меня Принц, — Северус сам испугался своей наглости и поспешил объясниться, — это фамилия моей матери. Мой отец был магглом...

— Принц, значит? — волшебник ухмыльнулся, и даже с противоположного конца помещения было заметно, что этот жест не предвещает ничего хорошего. — И что же сам Принц забыл в этой пропащей лаборатории какого-то там Лорда? Тем более, никаких «принцев» я не ждал — я, знаете ли, вам не экзальтированная юная леди. Или, — он сделал небольшую, выжидательную паузу, в которую Северус мог бы влезть, если бы не был так шокирован происходящим. — Может ты мне ответишь, где же, о Принц, твоё королевство? — последние слова были сказаны с особенным, насмешливым презрением.

— Принц — это фамилия, старинный род, — Северус решительно не понимал, что же и почему происходит, но в данный момент не стал возмущаться, а взял себя в руки и попытался всё терпеливо объяснить. — И поскольку так уж получилось, что моим биологическим отцом стал презренный маггл, с которым меня ничто не связывает, — он сам удивлялся, насколько ровной у него в эти минуты получалось речь — обычно плавности ему не доставало, — то я являюсь продолжением рода матери, так сказать.

— Род матери... Принцы... — голос нёс в себе одновременно мечтательные и издевательские интонации. — Кажется, я могу объяснить, почему ты не упоминаешь про королевство... Сколько его там? — волшебник приподнял взгляд ближе к потолку. Северус тоже посмотрел туда, но ничего кроме разводов и нескольких пятен не увидел. — Восемь метров земель в тридевятой квартирке в рабочем районе? И ещё раза в два больше у отца-маггла — полкоролевства, можно сказать. Вы уж простите, ваше высочество, что я не поднимаюсь при виде столь высокородного гостя, — он издал смешок. — Но вы уж простите неотёсанного мужлана — не каждый день такие визитёры жалуют. Редко приходится иметь дело с королями помоек и принцами захламлённых комнат.

— Вы... вы издеваетесь? — Снейп не мог заставить себя поверить, что дело приняло такой оборот; да что там — он даже не мог до конца осознать, какой же именно оборот дело приняло.

— Я?! Да нисколько! — делано возмутился незнакомец. — Это вы издеваетесь над здравым смыслом в целом и мной в отдельности. Подумать только, я ждал тут кое-кого, понимаете ли, а тут пришло это... чучело. Помоечный принц. Продолжатель рода, у которого не хватило ума оставить после себя хоть что-то, кроме упоминания в учебниках истории, но представители которого додумались за жалкие пару поколений проебать всё, что собиралось, скапливалось, развивалось в течение нескольких веков! — интонации говорившего становились всё более издевательскими, а Северус, наконец, начал распаляться. — Которым хватило ума уследить за дочерью так, что она вышла замуж за пьяницу-маггла и поселилась с ним в каком-то хлеву, — он выдержал паузу, словно о чём-то задумался. — Хотя, чего это я... свиньям так вроде и положено. О да, и теперь представитель столь великого, блистательного рода, вне всяких сомнений достойный своих великих предков, снизошёл до какого-то скромного алхимика!

Дальше подобное терпеть было невозможно.

— Кто, — Северус не выдержал и решил дать отпор — не позволять же какому-то, пусть и тому, к кому он был направлен лично Лордом, волшебнику безнаказанно издеваться над ним? — дал вам право оскорблять меня, мою мать, моих родственников?! — очень хотелось выхватить палочку и показать наглецу Круциатусом, что не всегда можно безнаказанно так просто кого-то травить, особенно, если этот кто-то Северус Снейп, принц-полукровка.

— Действительно, — собеседник изобразил изумление, — кто же мне дал возможность возмущаться, что мне, явно по ошибке, привели какого-то труса, а, полупринц-полусвинья?

— Я. Не. Трус! — нет, такое обращение спускать с рук было нельзя, и Северус, совсем уже разъярённый и взбесившийся, решил показать, что же за такое бывает, и сделал несколько шагов вперёд, на ходу нащупывая палочку, которую, естественно не догадался положить себе так, чтобы её можно было выхватить моментально, ведь шёл-то он в безопасное место! Вроде как. А вот хозяин помещения такой непредусмотрительностью, как оказалось, не страдал: он неожиданно ловко и быстро (чего сложно было ожидать от пожилого человека) сделал взмах своим орудием и невербально разоружил Снейпа, а следующим заклинанием бросил того на пол. Через доли секунды палочка Северуса была в его руках, но экзекуция закончена не была: на обезоруженного и теперь уже неопасного Снейпа словно опускались пудовые кулаки, принадлежащие неведомому (и невидимому) существу, всем смыслом существования которого были удары по скрючившемуся на полу телу. Через несколько таких ударов избиение закончилось, но и их хватило, чтобы выбить из Северуса дух и пыл.

— Да... Давненько не было у меня настолько жалкого противника, — волшебник засмеялся. — А теперь вот что я тебе скажу: Принцы никому не нужны, вот нахуй не сдались, и мне в особенности, — выплюнул он последние слова. — И возиться здесь с тобой и твоими комплексами никто не собирается, никому тут мелкие спиногрызы не нужны. Если что-то не нравится — возвращайся на дно, где и пребывал до этого.

Старик поднялся и постепенно стал приближаться к Снейпу. Теперь его можно было бы разглядеть более детально, но Северусу было не до этого — он просто лежал на полу, ему было мучительно больно, и он чувствовал себя униженным как никогда.

— Но всякие там принцы с помойки только в качестве мяса и годятся. Так вот, мальчик, — выделил собеседник последнее слово, — или как там тебя называли... Сопливус? Нюниус? — неожиданно произнесённое школьное, ненавистное ещё с первых курсов прозвище даже на секунду вывело из глубин отчаяния, поскольку не было понятно, откуда этот незнакомый волшебник вообще узнал такие факты. — А удивительно подходящее прозвище, кстати, — Северус разорвал бы говорящего на куски голыми руками, но сейчас у него получалось только лежать без сил и не пытался уже ничего предпринять. — Всё-таки, кое-что эти ваши «мародёры» видят достаточно точно, — принялся тем временем рассуждать незнакомец. — Так с чего ты решил, что такой неудачник, убегающий от реального мира и реальной жизни, в страну своих вымышленных принцев кому-то вообще нужен? Нет, может своей издохшей мамочке ты и был нужен, но... — он прервался на смех.

— Ты ещё пожалеешь об этом, — выдавил Снейп, вне себя от ярости и унижения. — Лорд...

— Что Лорд? — волшебник издал смешок ещё раз. — В отличие от всяких сопливой мелюзги с раздутым самомнением, человек, обучавший некоторым аспектам тёмных искусств Лорда, имеет кое-какую значимость, — и снова рассмеялся. — И кстати, я понял, чего над тобой так... назовём это подшучиванием, — над ним издевались, а Снейп мог только скрежетать зубами от бессилия. — Над таким трусом, боящимся признать реальный мир, и неудачником отлично можно подтрунивать. Но нам здесь мальчики для битья не нужны, впрочем... — он как будто задумался. — Я тут подумал, что такому ничтожеству необязательно иметь палочку, — с этими словами он разломал палочку Северуса пополам, вызвав у того громкий стон, и тут же выпустил из своей волшебной палочки изумрудный огонек, сжигая обломки. — Так... Что я там ещё позабыл, не знаешь? — издеваясь, обратился он к поверженному Снейпу, но у того уже не осталось сил что-либо говорить. — Повторюсь, принцы-полукровки и прочие обитатели выдуманных миров мне здесь не нужны. А кому что-то не нравится, — он ещё раз сделал паузу, — тот может проваливать в ту помойку, из которой он вылез. Так что сейчас ты сгинешь с моих глаз долой, и больше, до следующего раза, у меня никаких принцев не появится. Лови ключ, — в Северуса что-то полетело, что он схватил чисто рефлекторно, но это не помешало ему перенестись обратно на пустырь, где его совсем недавно встречали с, как ему казалось, билетом в новую жизнь, где его наконец должны были оценить по достоинству.

Снова оказавшись снаружи, он долго не пытался подняться — просто лежал, перестав сдерживать рвущиеся наружу рыдания. Пожалуй, Мародёры в школе унижали его публично, когда им это удавалось, но они не делали этого так — да и палочку сломать им не приходило в голову. Северус долго пытался перестать смотреться ничтожным, хотел стать величественным, но все его попытки — и особенно эта, последняя — терпели сокрушительные провалы. И особенно унизительным было его бессилие...

* * *

Северус не слишком любил вспоминать прошлое: в нём было достаточно мало моментов, которые хотелось бы пережить снова, и гораздо больше таких, испытывать которые по второму кругу не было никакого желания — даже вспоминать их было болезненно. Здесь, на Фолклендах, ему нравилось то, что без них можно было обойтись, как можно было обойтись почти без людей, почти без прошлого, почти без жизни — неизменными были вереск, который он стал добавлять в чай, океан поблизости, огромное количество всяких чаек, альбатросов (а где-то неподалёку бывали и пингвины, и Снейп даже выбирался посмотреть на них вблизи) и прочих морских птиц, овцы, имеющие обыкновение попадаться на глаза снаружи дома едва ли не всякий раз, когда взгляд не был направлен в сторону «большой воды», и западный перенос, как называли этот постоянный ветер, из-за которого все немногие растущие на островах деревья имели уродливый скособоченный вид попавших во время войны под проклятия калек. И Северусу такое положение дел, надо признать, в достаточной мере нравилось. А теперь вот прошлое решило напомнить о себе старым знакомым.

К чаю вместо сладкого были поданы крекеры, поскольку ничего более подходящего не нашлось. Кроме разве что настойки, которую можно было либо добавить в горячий напиток, чтобы тепло вместе с ним разливалось и дальше по горлу, впоследствии наполняя едва ли не каждую клетку тела, либо пить так, обжигающими гортань глотками. Сам Северус предпочитал первое, поскольку получившийся коктейль можно было медленно потягивать, размышляя (или, как в данном случае, беседуя) об интересующих темах и вопросах — без него выходило не то.

— Чай с вереском? — удивился предложению Руквуд (а визитёром оказался именно он). — Да ещё и с настойкой? Ну... давай попробую хоть.

И он оскалился, обнажив ровные белые зубы, какими Снейп похвастаться не мог. Точнее, так Руквуд пытался улыбнуться — просто в его исполнении любая улыбка становилась похожей на оскал. При первом знакомстве это могло шокировать, если и не из-за исполнения, то из-за контраста между его привычным образом и тем, что получалось внешне.

* * *

С Руквудом он познакомился на следующий день после памятного унижения. Снейп тогда собрал все свои сбережения, вплоть до последнего кната, пересчитал и понял, что покупать себе новую палочку придётся не у Олливандера — на его творения просто не хватит денег. Впрочем, идти к тому, кто помнит палочки всех клиентов, не очень-то и хотелось — если о нём, Северусе, вспомнят, то ему снова придётся пережить часть того, что хотелось бы забыть раз и навсегда. Особенно обидно теперь стало даже не из-за того, как его сравняли с говном, но скорее из-за того, что это разбивало все его мечты доказать, что он, Северус, чего-то стоит. Он мог дорабатывать давно известные и казавшиеся устоявшимися рецепты зелий, мог изобретать собственные заклинания, которые не слишком сложны в изучении, но при этом эффективны, но какой был от всего этого толк, если ему приходилось прозябать на низкооплачиваемой неквалифицированной работе?

Нет, если бы у него были средства, чтобы перекантоваться где-то несколько недель, то имело бы смысл пробовать устроиться на более подобающую ему по умениям должность. Но у него не водилось лишних средств, а претендентов на те места, куда бы он хотел попасть, вследствие войны развелось как-то многовато. Но в любом случае требовалось вначале достать себе новую волшебную палочку — без неё перспективы были ещё хуже, а потом думать, что же делать дальше.

Знакомый по прошлому вечеру человек в белой маске стоял как раз возле выхода из дома, и как только Северус вышел на улицу, вскинул руку в знак приветствия. Хотелось оглушить неожиданно появившегося противника и убежать, аппарировать как можно дальше. Тело охватила паника, но палочки не было, а использовать против поджидающего его волшебника иные средства Северус счёл неразумным. Вряд ли незваный визитёр был посредственным магом или не имел никакого опыта в схватках, чтобы не успеть обезвредить такого противника, как Снейп.

— Доброе утро, — поздоровался он с незнакомцем. — Вы чего-то хотели?

— Несомненно, друг мой, — с напускной важностью выразился тот, — несомненно. Более того, именно вы-то мне и нужны, — он на секунду замолк. — И доброго вам утра, кстати.

— И чего же вы от меня хотели? — поджидавший его волшебник Снейпу совсем не нравился, но отступать было некуда, так что пришлось принять чужие правила игры.

— Всего-то ничего, — почудилось, будто за маской должна была скрываться усмешка, хотя наверняка этого сказать было нельзя. — Две вещи, на самом деле. Во-первых, как я понял, куда вам аппарировать, вы всё ещё не знаете. Так что для этого дела вам понадоблюсь я...

Он, видимо, хотел продолжить, но Северус, вспомнив прошлый вечер, решил, что пора перебить собеседника:

— А с чего вы решили, — сказал он, стараясь вложить в голос побольше яда, — что мне туда вообще надо? — чуть запнулся и добавил: — И что меня там дожидаются?

— Так ты в обиде на Александра Николаевича? — незнакомец рассмеялся. — Если ты думаешь, что так сильно ему не понравился, то это вряд ли, — он всё ещё посмеивался. — Он, в общем-то, мало кого встречает сколько–то дружелюбно. Меня вот, например, тоже... — он сделал небольшую паузу, — размазал, можно сказать, при нашей первой встрече... — собеседник задумался.

— Но с чего бы это? — Снейп едва сдерживал ярость: над ним всё ещё смеялись и едва ли не издевались (правда, происходило ли последнее, он не мог понять и сказать наверняка), — мне надо выносить издевательства и унижения?! Сломанную палочку?! Или вам тоже перед работой её ломали?! На всякий случай, — он приложил все силы, дабы не сорваться и успокоиться — если всё же довести дело до выяснения отношений, колдовать всё равно было нечем.

— Нет, — незнакомец, по всей видимости, уже взял себя в руки, хотя можно было не сомневаться, что внутри он мог и хохотать, — в моём случае дело ограничилось устным внушением, — он хмыкнул, — и оскорблениями, конечно, как вы это называете. А с палочкой... думаю, это в некоторой степени моя вина.

— Что?! — Снейп был удивлён и, пожалуй, возмущён. — Но зачем вам потребовалось ломать мою палочку?!

Он не знал, чего ему всё-таки хочется больше: вмазать изо всех сил прямо по маске или понять, с какой целью его лишили самого важного инструмента для любого волшебника.

— Нет-нет-нет, — собеседник явно забавлялся происходящим, — не надо понимать сказанное так буквально, — он на секунду задумался. — Я только сообщил Александру Николаевичу, что нам нужны добровольцы, которые хотели бы сменить свою палочку на экспериментальную, — пояснил он степень своей вины. — Но знаете... по правде говоря, мне кажется...ну, он бы всё равно сделал что-то подобное.

— Замечательно, — издевательски протянул Северус. — Но это не отвечает на вопрос, с чего вы подумали, что я нужен этому вашему Александру Николаевичу... и с чего это он нужен мне.

— Если б он отказался с вами работать, он бы так и сказал, — поведал секрет незнакомец.

— Отлично! Замечательно! — он уже был уверен, что над ним издеваются, но почему-то не мог прекратить разговор. — А что же вы тогда скажете по второй части?

— А хотите бесплатный урок от меня, мистер Принц? — вопрос прозвучал насмешливо.

— Снейп! — зло обрубил незнакомца Северус — не хватало только новых напоминаний.

— Хорошо, Снейп, — развёл руками собеседник. — Хотя сами же так представлялись... — пауза. — Но не важно. Так внемлите же! — было произнесено театральным тоном, правда, дальше говорили уже нормально. — Ну вот смотри, ты, насколько я понял, сечёшь в зельеварении, ещё в чём-то, да?

— Ну, предположим.

— Отлично. Только вот незадача — ты только выпустился из Хогвартса, а на все хорошие места претендуют как правило те, у кого есть уже опыт работы и рекомендации, — он сделал паузу. — Ну... либо чья-то протекция, я прав? — собеседник ожидал ответа.

— Правы, и что?

— А то! — неожиданно резко оборвали Снейпа. — Тебе предлагают занять не последнее место в Организации, получить доступ к мало кому известным знаниям, к проведению разного рода экспериментов, к приемлемой оплате, в конце концов, к хорошим перспективам... — незнакомец сделал паузу, давая собеседнику осмыслить сказанное. — Так хули ты выёбываешься-то?

Эта резкая смена стиля беседы ввела Снейпа в ступор. Он мог ожидать, что разговор перейдёт в какое-то похожее русло, но странно было, что тема всплыла именно таким образом.

— Так о чём я? — продолжал тем временем собеседник. — О том, что привередничать, конечно, можно, только тогда не стоит удивляться, когда тебя посылают нахуй, — он ненадолго замолчал. — А по поводу чувства собственного достоинства и прочей херни... ну так, во-первых, у всякого выбора есть свои недостатки. А во-вторых... ну ты не выделывайся, и сразу станет легче.

У Северуса было своё, совсем иное мнение насчёт того, кто же и как выделывается, но с другой стороны, незнакомец был кое в чём прав: его оправдания никому не интересны, да и выбора по большому счёту у него нет. Можно прозябать в нищете и дальше, но тогда шансы на то, что что-то изменится, близки к нулю, а можно молча сожрать оскорбления и попытаться чего-то добиться. И первый вариант, пожалуй, был ещё хуже второго — хотя бы потому, что всё равно найдутся те, кто захочет его унизить. А если другого выбора нет, то придётся возвращаться к этому Александру Николаевичу, раз тот всё ещё готов с ним работать, и заткнуться по поводу произошедшего.

— А что по поводу второй цели, с которой вы пришли? — Снейп подавил злобу и продолжил разговор.

— По сути, я уже упомянул о ней, — собеседник снова стал говорить нормальным языком. — Палочка. Если в лаборатории мы пойдём вечером, то этим вопросом надо заняться уже сейчас. Давай руку.

Снейпу оставалось только подчиниться.

Через несколько минут они уже были в неизвестном Снейпу помещении, где незнакомец снимал с него кучу мерок — по сути, проводил те же измерения, что и Олливандер перед поступлением на первый курс Хогвартса. А может, добавил и что-то от себя — Северус не мог сказать этого точно, поскольку не помнил досконально всё то, что делал мастер палочек семь лет назад.

— И что теперь? — спросил он, когда незнакомец объявил о том, что измерения закончены.

— Да ничего, — ответили ему. — Теперь придётся ждать до вечера, пока я не найду подходящую заготовку и не доделаю её под тебя, — он ненадолго замолчал. — Конечно, получится не самый лучший инструмент, зато бесплатно. И кстати, можешь пока подождать здесь. Есть даже несколько книг, чтоб почитать... — он опять задумался. — Ну или если не хочешь, могу перенести тебя обратно.

— Я останусь, — Северус решил для себя так.

— Замечательно, — прокомментировали его выбор. – И, наверное, мне надо представиться, да? Я ж вроде раньше этого не сделал, — он рассмеялся.

— Было бы неплохо, — действительно, ничего, о том, кто же перед ним находится, Снейп не знал.

— Меня зовут АвгустусРуквуд, — он протянул Снейпу руку, и они обменялись рукопожатием. — Но можешь звать меня так, как тебе удобно — меня это не ебёт.

— Ну да... судя по лексике, — не то чтобы Северус никогда до этого не общался с людьми, не стесняющимися пользоваться во время разговора нецензурными словами (скорее наоборот, именно таким и было большинство соседей по Паучьему тупику), но спокойно сочетать это с нормальным, принятым в приличной среде общением умели совсем немногие, и эта черта в собеседнике несколько удивляла. Настолько, что реплика вырвалась даже против желания.

— А, это... — Руквуд махнул рукой. — Так, пережитки детства, — и он принялся пояснять. — Я, вообще-то, вырос в Магическом Квартале, как раз возле Лютного... да и семейка соответствующая, — он рассмеялся. — Так-то об этом никто не догадывается, а что с тобой так говорю... а не похуй ли? — и снова пауза. — К тому же, ты ж вроде тоже на задворках рос.

— Ага... есть такое, — мрачно ответил Снейп. Он и сам хотел бы так непринуждённо и спокойно рассказывать о таких аспектах своего детства человеку, с которым познакомился в тот же день.

Оставалось только подождать до того момента, когда новая палочка будет готова — да и что ещё оставалось делать. Он решил никуда не уходить и действительно дождаться, пока Августус закончит свою работу. В ожидании сего события можно было почитать имеющуюся в наличии литературу либо подумать о том, что же вокруг него происходит. Нет, сейчас-то было понятно отчётливо, откуда Александр Николаевич знает о его детстве, о Мародёрах и той кличке, которую они ему дали. В общем-то, единственным реальным вариантом был тот, в котором Лорд сам поделился со своим подчинённым (и бывшим учителем, если тот не врал) нужной информацией, возможно, даже и всей, что Северус дал просмотреть в своей голове. Это не могло понравиться, но с другой стороны... А кто-то вообще обещал ему, что информация, которой он поделится, строго конфиденциальна? По большому счёту у Лорда могли быть десятки, сотни причин на то, чтобы выдать будущему начальнику Северуса эти сведения, но всё равно — можно же было там спросить или хотя бы предупредить? А так... наверное, ему действительно пытались показать в том числе то, что возиться с ним никто не станет, и пусть шанс ему и дали, но важной шишкой не сделали — не того полёта птица.

Сложно было сказать, как много прошло времени до того, как Руквуд вернулся с новой палочкой, которую предстояло испробовать. Уже с первого взмаха было понятно, что до творений Олливандера этому инструменту не дотянуть, равно как и изготовителю палочки предстоял ещё долгий путь до вершин мастерства. Но палочка была, и она работала, а большего от неё на данный момент и не требовалось. Всё равно надо через некоторое время можно будет позволить себе новую.

— Спасибо, — какой бы палочка не была, но отношений лучше было не портить. — Вроде работает.

— М-да. Я надеялся на лучший результат, — разочарованно протянул Руквуд. — Ну да ладно. Если получится что получше, отдам тогда. Если, — он издал смешок, — ты до этого новую не купишь.

— А не знаю пока, — и он действительно не знал. — А ты сам так научился?

— Нет, конечно. Меня Александр Николаевич научил, — признались ему. — Он не то чтобы большой мастер в данном деле, но говорит, что это полезное умение, — он сделал паузу. — Ему вот пригождалось.

— И что-то мне говорит, что лучше бы не пригодилось никогда, — мрачно вставил Снейп. — И кстати, — решился он всё же задать наболевший вопрос, — ты всегда вот так, в маске ходишь? Я же всё равно не смогу о тебе рассказать, даже если и узнаю что.

— Можешь считать, что всё для твоего удобства, — собеседник рассмеялся. — Но если хочешь, то сейчас открою личико, — и он сдёрнул маску.

Открывшаяся картина неплохо показывала, отчего же обладатель маски не стесняется её использует: лицо, по которому определить возраст было уже проблематично, было сплошь покрыто отметинами от драконьей оспы — судя по всему, Руквуд был из тех везунчиков, которые смогли пережить эту болезнь. Хотя, заразиться ею— это само по себе большое невезение, и чаще всего, фатальное. Последняя за много десятилетий вспышка, а точнее, даже эпидемия драконьей оспы кончилась всего год назад и значительно проредила население Магической Британии, и сейчас перед Снейпом стояло прямое напоминание о произошедшим, и ухмылялось. Точнее, это Руквуд пытался ухмыльнуться, но с его лицом любая такая попытка походила скорее на оскал или на страшные гримасы.

— Ну как? Я красавчик, правда? — и он хохотнул.

— И впрямь, — Северусааж передёрнуло. — Но всё же лучше, чем просто маска.

— Это точно, — ответил собеседник. — Вообще, я б на месте Лорда такие вот маски напяливал. Ну или зайчиков там, например, клоунов...

— Зайчиков?! Клоунов?! — такая фантазия шокировала неподготовленный ум.

— Ага, вот это был бы настоящий ужас, — подтвердил Руквуд. — Жаль только, что Лорд не пойдёт на такое — как-то слишком уж несерьёзно. Но я тебе точно говорю: такой маскарад вызывал бы у противников животный ужас, а страх — он и есть наше основное оружие.

Снейп промолчал. У него страх начинался из-за того, что сейчас надо было снова идти к Александру Николаевичу, и как закончится новая встреча, он не мог спрогнозировать, а неизвестность пугала побольше, чем гипотетические убийцы в масках кроликов или клоунов. Возможно, потому что Александр Николаевич был реальным, а не гипотетическим.

В общем-то, страхи его оказались необоснованными: встреча в тот вечер прошла нормально, и над ним даже особенно не издевались — возможно, решили, что пока хватит и первого раза. Разве что было сказано называть нового непосредственного начальника Мастером, а не по имени-отчеству; в этом было что-то от той системы ученичества, что была достаточно распространена ещё до принятия Статута, да где-то там, в те же временах, и осталась. Не то чтобы Северусу это всё сильно нравилось, но то, что легко не будет, было понятно ещё с предыдущего вечера. Несколько удивило и то, что прежде, чем приступить к обучению, Мастер велел прочитать статьи Альбуса Дамблдора по применению драконьей крови, которые тот написал ещё в молодости (в школьную же программу они включены — увы — не были). Просто из-за того, что после изучения ему, Северусу, придётся применять их на практике, а время поджимало. И в самом конце встречи были озвучены и планы относительно будущего Снейпа.

— Прежде чем ты уйдёшь, — сказал Мастер, — послушай относительно твоей работы, — он сделал паузу. — Я бы смог тебя загрузить так, что ничего бы не потребовалось, но тебе нужно официальное место работы, не так ли? — он всмотрелся в своего подчинённого. — Так вот, этим местом будет магазин зелий Уэсли, в Магическом квартале Скарборо.

Александр Николаевич снова ненадолго замолчал.

— То ещё место, конечно, но зато хозяин с нами сотрудничает, — добавил он. — Рекомендательное письмо вот.

Он вручил Северусу конверт.

— Работать будешь на второй смене, а ночью приходить к нам. В принципе, у нас у всех чаще всего так выходит. Что тебе ещё нужно знать... — он задумался. — Ещё... поскольку с твоими знаниями ты непонятно что можешь, то придётся тебя учить алхимии, — он снова взял паузу, — и тёмным искусствам. Ещё Руквуд тебя подтянет — но это ты сам договаривайся, чему он тебя будет учить, — он снова посмотрел на ждущего дальнейших указаний Снейпа. — Всё. Свободен.

В общем-то, это всё было даже не только терпимо, но и вполне неплохо — по крайней мере, с новыми знаниями он должен был приблизиться к тому, чтобы стать по-настоящему сильным волшебником, знающим и умеющим гораздо больше не только большинства своих сверстников, но и многих опытных магов. И его билет в новую жизнь и в новый мир, который собирается построить Организация, был, кажется, получен, несмотря на ужасную первую встречу. Надо было только не упустить свой шанс.

* * *

— Ну как, повидал уже пингвинов? — спросил визитёра, разливая чай, Снейп. — Можно сказать, главных здешних знаменитостей для гостей с севера, — и издевательски хмыкнул.

— Пока не довелось, — ответил Руквуд. — А они здесь что, правда есть? А то пока твоё жилище искал, вокруг были одни только сраные чайки.

— Да ладно, — решил поддеть собеседника Северус, — там ещё всякие там буревестники, альбатросы...

— Один хрен. А вот на всяких там пингвинов и тюленей я бы посмотрел, — невозмутимо ответил гость. — Так что покажи их потом, если несложно, хорошо?

— Ну-у-у... — он протянул в задумчивости. — Тут в чём дело: магглы же недавно устроили тут войну. Нам-то, волшебникам, конечно,ничего особо не угрожало — благо, защитные чары от всего этого дела на жилища наложить можно, — пояснял он Руквуду. — Но после отступления аргентинцев осталось очень много заминированных территорий. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что же это такое? — с издёвкой спросил Снейп у Руквуда.

— Можешь не утруждаться — магглов я знаю получше иных полукровок, — ответил он тоже не без яда.

— В общем, я тут и сам не всё знаю, как где обстоит дело с этими минами, — он ничем не выдал, задели его слова или нет. — Так что путешествие к пингвинам может выйти не слишком быстрым.

— Да ничего, — согласился Руквуд, — я особо никуда и не тороплюсь, — он отпил из чашки. — А кстати, неплохой чай получается — дай потом рецепт.

Про мины, равно как и про пингвинов, Северус ничего не утаил. После недавней войны достаточно большие территории оказались заминированными, и теперь находиться на них было попросту опасно. Нет, магглы, конечно, прилагали всевозможные усилия к тому, чтобы разминировать как можно больше земель, а там, где в отсутствии опасности уверенности не было, отгородить проход колючей проволокой, наставить табличек. Но лучше было поберечься, а на всякий случай проверять все потенциально опасные места диагностическими заклинаниями — в конце концов, мине-то будет всё равно, маг или маггл на неё наступит. А ещё надо было узнать у Руквуда, зачем же тот пожаловал — вряд ли это был обычный визит вежливости. С другой стороны, он о цели своего присутствия объявит явно под конец визита, а до этого момента можно особо не беспокоиться, рассказывать про местную жизнь и потягивать чай. Ну или пойти показать лежбища тюленей и пингвинов.

По поводу первых впечатлений, кстати, он был согласен со своим гостем: первыми представителями местной фауны, которые бросались в глаза, были множество разнообразных морских птиц — и они же быстрее всего надоедали, пока не привыкал к ним. Также всякий прибывающий на острова сразу же отмечал пейзажи без деревьев (нет, в принципе, они были, но в крайне небольшом количестве) и постоянно дующий ветер (из-за которого и те немногие деревья, что всё-таки росли на острове, всегда были наклонены в одну строну и выглядели, будто по ним прошёлся пряный садовник). И ко всем без исключения подобным нюансам надо было привыкнуть, и Северус быстро это сделал. В принципе, думал он, и Руквуд справится с этим очень скоро.

Если уж они решили добираться до мест обитания пингвинов, то следовало понять, как же именно они собираются это сделать, и в какое именно место надлежит попасть. Конечно, можно было выйти из жилища и добираться пешком, но поскольку эти птицы не любят гнездиться рядом с человеком, то путешествие грозило несколько растянуться. Конечно, до ночи они бы точно управились (особенно, учитывая тот факт, что обратно можно было и аппарировать), но при царившей вокруг холодной ветреной погоде, когда то и дело грозил начаться мелкий, пронизывающий дождь, такие приключения стали бы удовольствием значительно ниже среднего. Так что, по-хорошему, требовалось выбрать такое место, куда они могли бы попасть относительно быстро, и где шанс наткнуться на колонию птиц был максимально высоким.

Забавно, но отхлебнув в очередной раз разбавленный настойкой чай, Северус неожиданно вспомнил, как он ненавидел всё, что связано с алкоголем, когда только прибыл в это место. Что, впрочем, и не было удивительно: со спившимся и умершим конченым алкоголиком отцом, разрушившим заодно и жизнь его матери, да и на самого Северуса повлиявшим… явно далеко не позитивным образом. И теперь оказалось, что всего-то пара-тройка лет жизни в сыром, промозглом и насквозь продуваемом всеми ветрами круглый год месте — и он тоже начинает добавлять горячительное в свой чай. Просто потому, что это наиболее действенный и простой способ нормально функционировать в подобного рода климате. Алкоголиков он, тем не менее, ненавидел и презирал по-прежнему, да и тех, кто пил с иными целями и в более крупных дозировках тоже недолюбливал — правда, не то чтобы для него такое отношение к людям было чем-то несвойственным. Себя он с некоторых пор тоже не особенно любил.

* * *

Магазин зелий Уэсли нельзя было назвать прямо-таки задрипанным местом, но он явно знавал и много лучшие времена. Впрочем, таким был и весь магический квартал в Скарборо: несколько неухоженные дома, жители которых, по всей видимости, не особенно о них заботились, грязные узкие улочки, выцветшие вывески на зданиях… Сам мистер Уэсли оказался рыжеволосым лысеющим господином средних лет, значительно ниже среднего роста — он был даже пониже Снейпа, который рослым никогда себя не считал. Лицо у него постоянно принимало такое выражение, будто его вот-вот должно прорвать на какое-нибудь получасовое брюзжание, жалобы на всё на свете. Иногда действительно прорывало, но — хвала Мерлину! — не настолько часто, насколько могло бы быть, учитывая его вид.

— Значит, новенький, да? — вместо приветствия начал он. — Меня зовут мистер Уэсли, и я в ближайшее время буду твоим работодателем, запомни это хорошенько. Как и то, — продолжал он, не давая собеседнику времени на размышления, — что все мои распоряжение должны выполняться быстро, качественно и без пререканий. Все понятно? — спросил он, казалось, напоследок, но, дождавшись подтверждения продолжил. — Тогда имя, аттестат о сдаче СОВ и ТРИТОН, ну и прочую фигню доставай, и будем тебя регистрировать…

Поручения, которые давали Северусу в магазине, чаще всего не требовали никаких талантов в зельеварении — обычно это был приём и сортировка товара, реже ему и самому доверяли изготовление несложных зелий, но с этой работой справился бы любой сдавший СОВ хотя бы на удовлетворительно. Обслуживать клиентов, правда, время от времени тоже приходилось. Для того чтобы ему начали поручать что-либо более стоящее и интересное, потребовалась проверка в течение первых месяцев, с частыми придирками и просто хамством со стороны работодателя, и только потом появились задания посложнее. Правда, он не был уверен, что это было к лучшему — чаще всего это в итоге попахивало обманом.

— Сварили оборотное? — говорил ему мистер Уэсли после очередного удачно приготовленного зелья. — Отлично, отлично. В подсобке найди котёл с испорченной основой — он медный маленький, дальше сам найдёшь — тщательно перемешай, и дальше я тебе рецепт оставлю, — владелец лавки усмехнулся.

— Но… это же может вызвать побочные реакции… — Северус был удивлён таким подходом, — да и время действия увеличится, — он понимал, что от большого количества низкокачественного товара краткосрочные барыши вырастут, но в перспективе это могло здорово навредить делу. Не говоря уже о том, что это был чистой воды обман покупателей — Северус-то знал, что продаваться оно будет как высококачественное оборотное зелье.

— Снейп, поди сюда, а? — работодатель поманил его пальцем. — Давай, подходи не стесняйся. Теперь можешь выйти за дверь, посмотреть на улицу и сказать мне, много ли в этом всеми забытом месте тех, кто продаст покупателю нормальную оборотку, — он аж хрюкнул от довольства. — И много ли клиентов покупают её у нас, имея на руках разрешение? — мистер Уэсли снова издал смешок. — Давай же посчитай.

— Их почти нет, — сокрушённо сказал Северус в ответ.

— Вот видишь, да? — продолжал издеваться мистер Уэсли. — И куда они побегут жаловаться, если что-то пойдёт чуточку не так? — он снова засмеялся. — Так что купят, как миленькие купят, — он махнул рукой. — И к тому же не думаю, что у тебя получилось зелье высшего класса, — выдал он напоследок.

— Я сверялся со стандартами, — несколько обиженно ответил Снейп. — Всё вышло точно по высшему разряду.

— Слушай, пиздуй уже мешать зелье, а?! — раздражённо откликнулся работодатель. — Если ты, конечно, не хочешь дождаться, пока я тебя оштрафую на сегодняшнюю зарплату. Я тебя что, пререкаться со мной нанимал, что ли?! Тебе напомнить?! — выкрикнул он уже напоследок вздохнувшему и ушедшему выполнять поручение подчинённому.

Такого рода неуважение к своим клиентам, стремление их обмануть и построить на этом обмане капитал Северусу очень не нравилось. Особенно, учитывая, что почти все покупатели жили по соседству, примерно в таких же жилищах, ходили с ними по одним улицам, говорили и обсуждали те же проблемы. То есть теоретически он мог понять стремление нажиться на обмане людей совершенно чужих — но вот тех, с которыми что-то связывало… Нет, на данной работе он чувствовал себя мерзко, словно вещи, которые приходилось делать будучи подчинённым в обычном торгующем зельями магазинчике, были значительно более неэтичными, чем то, что надо было делать для Организации. Хотя, в некотором роде так дела и обстояли: для Организации надо было выполнять приказания, существовавшие словно вне законов морали, и какой бы ужасной не была работа, было в ней и какое-то величие, какой-то масштаб, нечто, что могло заставить проникнуться уважением. Здесь же были какие-то бытовые гадости и подлости, нечто совершенно низкое, но при этом мелкое, такое, что могло вызывать лишь брезгливость, презрение и отвращение. Вероятно, именно поэтому работа в данном месте давалась значительно тяжелее.

Если же говорить о том, чем приходилось заниматься в Организации, то там было… неоднозначно. В первое время Северусу иногда казалось, что он не закончил Хогвартс и не сдал ТРИТОН, символизирующие окончание обучения — потому что оно продолжалось, и времени вначале занимало гораздо больше, чем собственно дела в Организации. Впрочем, доля его достаточно быстро и предсказуемо падала, уступая место вещам гораздо менее этичным и приятным. То есть для кого-то испытания на похищенных магглах могли бы быть, пожалуй, приятной работой, но среди отделения Александра Николаевича таковых не находилось.

— Нам всё равно больше негде брать подопытных, — говорил по этому поводу Руквуд. — И, к тому же, со временем привыкнешь — это вначале может тяжело даваться, из-за того, что магглы похожи на нас, волшебников, — пояснял он.

— А ещё испытания на людях запрещены… — напомнил Северус.

— Магглы международным сообществом классифицируются как существа, — начал рассказывать Августус. — Тут, конечно, есть статут и прочая подобная хрень — но я тебя уверяю, во многих странах такие испытания проводятся, — он усмехнулся, — даже с ведома маггловских властей. Среди магглов всегда найдутся такие, на чью пропажу их власти закроют глаза, уверяю тебя. Да и наше Министерство, — заметил он, — по большому счёту клало на многие связанные с магглами запреты.

— Думаешь, теми магглами, с которыми работаем мы, никто не заинтересуется?— ехидно заметил Северус.

— П-ф-ф! — собеседник только фыркнул. — Нам это на руку же. Пока Министерство распыляет свои силы на ликвидацию последствий, наше влияние растёт, и достижение целей приближается, — он вздохнул. — Ну или как-то так. Насрать.

Сам Руквуд занимался изучением «влиянием легиллимитивного воздействия на сознание вкупе с действием зелий» — или чем-то похожим по названию. Выражалось это в первую очередь тем, что он старался с помощью легиллименции добиться тех или иных эффектов от подопытных и изучал влияние разного рода зелий, принимаемых подопытными, на результат, да и на процесс сам по себе тоже. Зелья он частично варил сам, частично (из тех, что не были ограничены Министерством в обороте на территории страны) доставал в магазинах и аптеках (в том числе, и заказывал мистеру Уэсли, который обманывать Организацию, подсовывая некачественные зелья, просто боялся), а частично — поручал изготовление Снейпу, что на фоне обязанностей того в магазине воспринималось как настоящая работа по специальности, хотя и здесь далеко не все зелья требовали действительно большого мастерства от зельевара.

Каким образом похищали магглов и как их доставляли к ним, Северуса не особо интересовало — для этого были другие отделы Организации, но для магглов попасться в руки Пожирателям означало в итоге верную смерть. В конце концов, те, что не уходили на опыты Руквуда или оставались после них, на тех обучались тёмным искусствам другие Пожиратели — в тех случаях, когда для обучения требовалось человекоподобное существо, конечно.

Сам он тренировался тоже в первую очередь на магглах, когда требовалась какая-то цель для заклинания. Ту же окклюменцию можно было прекрасно изучать и самому, только предоставляя время от времени Августусу, бывшему учителем и экзаменатором в одном лице, проверить усвоенные знания и отточенные навыки в этой области магии. А вот с легиллименцией было сложнее: если её ни на ком не отрабатывать, то и прогресса добиться сложно. Тут-то и пригождались магглы, в сознание к которым Северус и лазил разнообразными способами, в том числе и после обработок зельями, удивляясь про себя результатам. Впрочем, распространяться о них он не мог никоим образом — это было оговорено и прописано ещё до того, как Руквуд вообще позволил ему такую вольность. С удачной практикой на сколько-то владеющих защитой разума волшебниках было вообще печально — в качестве оного мог послужить только сам его учитель, пробиться в разум которого не представлялось посильной задачей и который только указывал на вечные недочёты и ошибки. Потом-то он в итоге значительно улучшил свои навыки в данном искусстве — но и Руквуд тогда на всякий случай перестал позволять ему практиковаться на нём.

Он же учил Северуса основам тёмных искусств. То есть к окончанию Хогвартса Снейп думал, что хорошо знает основы данного направления, да и многое, что подразумевает значительно более глубокое владение предметом, ему не чуждо. Тем не менее, такую оценку его знаниям посчитали сильно завышенной. Когда он рассказал Августусу о своих знаниях этой области магии, тот провел у своего подопечного краткий экзамен на демонстрацию умений и заодно выдал и то, что сам думает по поводу собственных способностей, знаний и умений, тот только рассмеялся.

— Ты только Александру Николаевичу это не говори, — выдавил он сквозь смех, а то он быстро спустит тебя с небес на землю, — он фыркнул. — Точнее, даже под землю. Впрочем, тебе ли не знать его привычек, — Руквуд всё ещё продолжал тихонько посмеиваться. — Нет, знания-то у тебя кое-какие есть, и даже побольше, чем у большинства долбоёбов только-только со школьной скамьи, но считающими себя невъебенными специалистами, — начались пояснения. — Но систематизации этих вот знаний у тебя чуть более чем нихуя. Да и самом материале… — он только развёл руками, — дыры присутствуют. И на самом деле, — он внимательно посмотрел на Северуса, — главная проблема именно в этом: знания надо правильно систематизировать и немного дополнить, и этим, — Руквуд широко улыбнулся, отчего и без того изуродованное драконьей оспой лицо сложилось в непередаваемо отвратительную гримасу, — заниматься с тобой буду я. А когда уложим всё в базу, тонкости объяснит Александр Николаевич.

Надо было отдать ему должное — объяснял действующий сотрудник Отдела Тайн теорию достаточно детально и основательно: то ли по месту его работы не скупились на информацию для сотрудников, то ли тот же Александр Николаевич подсобил, то ли выполнялись оба условия. Да что там, он умудрялся это делать интересно (точнее, так что это могло заинтересовать Северуса, который считал себя до той поры разбиравшемся в материале — кого-то другого, возможно, и не зацепило бы), и даже почти без привычного ёрничания и дворового сленга. В целом Снейп даже задумывался, что в Хогвартсе подобного рода преподаватель большинству тех, кто преподавал ему то же ЗОТИ дал бы немалую фору, и все, кого не отпугнула бы его весьма специфическая внешность, явно смогли бы оценить по достоинству и его учительские таланты. По крайней мере, если бы люди хотели бы усваивать новую информацию в больших количествах, а не тупо повторять заученные фразы из учебника, автоматически копируя их себе в память, чтобы на десятый раз получить хоть какие-нибудь знания. Руквуд повторять материал по много раз, конечно, не любил, но ему и не приходилось часто делать это для своего ученика — тот предпочитал запоминать если не с первого раза, то как можно быстрее, тем более что к тёмным искусствам он неравнодушен был всегда.

Также весьма импонировало Северусу то, что занимался он, пусть и не будучи гениальным зельеваром, чем-то на стыке зельеварения, ментальной магии и тёмных искусств, причём точное определение исследованиям подобрать было трудно. И главное, некоторыми наблюдениями он достаточно охотно делился и даже просил помочь время от времени — естественно, предварительно потребовав подписать магический контракт о неразглашении, хотя вне Организации Северус бы нести результаты экспериментов в массы всё равно не смог бы — об этом позаботился ещё Лорд. Впрочем, Снейп к этому и не стремился. А об аналогах некоторых его экспериментов он до этого и не слыхал…

— Знаешь, чего я намереваюсь испробовать в следующей серии опытов? — говорил он как-то своему подопечному после очередного занятия. — В некотором роде у магов спизженное, хе-хе.

— У них много чего можно взять, — Северус благоразумно решил даже не пытаться угадывать. — Так что можешь лучше сразу рассказывать, какую абсурдную идею ты вынес из маггловского мира…

— Я когда лазал в к ним в память, несколько раз замечал весьма интересные фрагменты, — поделился Руквуд своими наблюдениями. — Ты же в курсе, что у них тоже весьма развита своя, немагическая медицина, со своими зельями, пилюлями и прочей-прочей-прочей хуйнёй?

— Знаю, хотя так и не испробовал это на себе, — ответил он неохотно. — И не особенно хочется.

— Меня там вот что зацепило: ты же в курсе, что они некоторые свои зелья вкалывают себе внутривенно? — глаза снейповского собеседника горели неподдельным интересом. — И что самое интересное, не только лечебные зелья, но и различные другие, в том числе влияющие на сознание! — он казался действительно слегка возбуждённый идеей, о которой Северус уже начинал догадываться. — И вот я подумал: а много ли было подобных экспериментов в нашем, магическом мире? Я проверил бегло открытые источники — и ни одного результата, — это наблюдение не было особенно удивительным, учитывая то, что его собеседник тоже не слышал о чём-либо подобном. — То есть если таковые исследования и были, то они все засекречены. И извини, конечно, — он издал смешок, — но ебаться с секретами нашего отдела я долго не стал, иначе можно было вызвать большие подозрения.

— И теперь ты хочешь подставить собственные опыты, так, да? — Снейп не был особенно удивлён.

— Меня лично больше всего интересуют результаты не как колдомедика, а… — он ненадолго задумался, — в общем, воздействие на сознание, галлюцинации, и прочее-прочее, — он махнул рукой. — И желательно без негативных эффектов вроде привыкания, как это случается с магглами.

— У магглов это вообще… — Северус задумался, — яды, по большому счёту. И при передозировке можно и умереть.

— Ну так а подопытные нам на что? — Руквуд только усмехнулся. — Опубликовать исследования мы так, конечно, не сможем, но испытать наиболее безопасные варианты на себе и добровольцах и после этого уже нести результат в массы — почему нет-то?

Жизни магглов для Августуса ничего особенно не значили — как и для самих магглов, проводивших подобные испытания в своём мире, ничего не значила и смерть каких-нибудь крыс или обезьян, которые, как слышал когда-то Северус, являлись подопытными по ту сторону Статута. Жизни волшебников Руквуд, возможно, тоже не особенно ценил, но зато свято блюл исследовательскую этику, то ли действительно существовавшую в том же Отделе Тайн в таком вот варианте, то ли бывшую его собственной вариацией на тему.

Северуса иногда даже поражало, с какой готовностью его в некотором роде коллега делится с ним своими мыслями, за которые можно было получить очень даже немаленький срок в Азкабане. Тем более что мысли эти явно были далеки от этики общепринятой, да и для самого Снейпа выходили куда-то за пределы нормы. Нет, он-то с самого начала знал, что заниматься придётся вещами, вероятно, неприятными, и обществом, равно как и своими внутренними установками порицаемыми — но с другой стороны, если это был его единственный шанс изменить мир и подняться самому, то выбирать особенно не приходилось. Но всё же мысли Руквуда казались какими-то чересчур личными для подобного общения даже ему.

Позже он, правда, понял, что беседовать на такого рода темы ему было особенно не с кем. То есть с Александром Николаевичем можно было бы, но это было бы несколько не тем, чем хотелось. Сам Северус тоже столкнулся с тем, что единственным, с кем можно было делиться почти всеми своими мыслями, был Руквуд. Он, конечно, отдавал себе отчёт, что лучше выкладывать ему не всё — но другой кандидатуры для бесед по душам попросту не было.

— Знаешь, — признавался он однажды Августусу, — вот мы здесь вроде занимаемся очень… противоестественными… наверное, вещами, но отчего-то это намного менее противно, чем официальная, — он усмехнулся, — работа.

— По поводу человеческого естества… — собеседник замялся. — Нет, пусть тебе об этом Александр Николаевич расскажет, — он оскалился. — А с основной работой что? Ты ж в магазине зелий каком-то пашешь, да?

— Ага, — подтвердил Снейп. — Здесь-то мы хоть делом заняты, результаты какие-то получаем, хоть и… гадкими подчас способами, — некоторые эксперименты он предпочитал вспоминать пореже. — Там же я занят тем, что делаю видимость работы и обманом, — он едва не удержался от того, чтобы сплюнуть.

— Ну… — Руквуд только усмехнулся. — Ложь — вообще в некотором роде замечательное изобретение природы. И по жизни без неё местами нельзя вообще никак. Мне вот на основной работе тоже приходится, хм… лукавить время от времени, — он сделал паузу. — Когда кто-то некомпетентный хочет свою отчётность получить, к примеру. Чтобы сделать свою видимость работы, — он вздохнул и впал в задумчивость.

— Да я не про то, — немного раздражённо выпалил Снейп. — Я про то, что мы только и занимаемся там, что обманом. Мы обманываем закон, ведя продажу из-под полы и чёрную бухгалтерию, обманываем клиентов, продавая им некачественные, а зачастую и подпорченные собственными руками зелья ради получения большей прибыли, обманываем себя, в конце концов. И все силы уходят на этот обман, а не на полезную работу! — начав выговариваться, он уже не мог остановиться. — Я как будто занят копанием в говне и вымазыванием в нём себя! Здесь мы можем убивать, пытать и… заниматься прочими неприятными вещами во время исследований, но мы при этом хотя бы честнее. Мы достигаем каких-то результатов, какого-то развития, чего-то иного, нежели просто выживание… — он запнулся и умолк…

* * *

Отчего-то вместо известных Северусу сведений о пингвинах, в памяти пыталась всплыть та самая беседа. Он тогда, конечно, был неправ, хоть многие вещи подмечал точно, как ему казалось сейчас, но потребовалось несколько лет, чтобы осознать это. Впрочем… чего было вспоминать и ворошить прошлое в неподходящие для этого моменты? Тем более что подходящий маршрут он уже всё равно успел вспомнить.

— Кажется, я знаю, как нам лучше пойти, — ответил он тем временем гостю.

— И? Добираться будем пешком или аппарируем сразу на место? — поинтересовался Руквуд. — Только учти, что на метле я в такую погоду не полечу, — он рассмеялся.

— Аппарируем, — подтвердил Северус. — Но не совсем на место, а так… недалеко, — продолжил он после небольшой паузы. — Тут один из моих… знакомых, скажем так, живёт на острове Сондерс, так что я знаю, куда там аппарировать, — объяснял он Августусу свой план. — Дальше придётся немного пройтись, но недалеко.

— Тогда чего сидим? — усмехнулся Руквуд.

— Ага, только дорожную мантию надену.

Через несколько минут они, оставив на столе чашки с допитым уже чаем, аппарировали на остров Сондерс.

Единственное на острове Сондерс поселение располагалось в восточной его части и представляло собой несколько строений да расположенный поблизости аэропорт, являвшийся жизненным центром острова. Путь Северуса и его компаньона лежал, однако, не в само поселение, а к домику западнее от него, расположенного чуть в стороне. Его и не было видно, если не подходить вплотную — казалось, что на том склоне только и разбросаны несколько поросших лишайником валунов посреди невысокой травы.

— Антимаггловские чары, — пояснил своему спутнику Северус, когда дом показал себя.

— Угу, я заметил, не слепой, — ответил Руквуд. — Антимаггловские, скрывающие, отпугивающие… и ещё что-то непонятное из охранных в комплекте — когда мы перешагивали барьер, оно неприятно так левую пятку щекотнуло, — он поморщился. — Даже странно: столько чар — и в таком диком, всеми забытом месте.

— Он предпочитает не светиться лишний раз, как я понимаю, — пожал плечами Снейп. — Зовут его Ник, хотя не думаю, что это его настоящее имя, скорее псевдоним.

— У меня вообще возникает ощущение, что сюда бегут все подряд, кто хочет избежать повышенного внимания со стороны закона, — Руквуд оскалился в ухмылке.

— В принципе, оно недалеко от правды, — буркнул Северус. — До тех пор, пока за тебя не решат приняться всерьёз, это вполне безопасное место, если есть какие-нибудь небольшие проблемы с законом.

— И контингент здесь соответствующий, — выдавил со смешком его собеседник. — Но проехали. Хозяин сейчас точно дома? Может, тогда дадим ему знать, что мы пришли?

— В это время дня — наверняка дома. А о визитёрах он и так должен узнать.

И действительно, только они подошли к входу, как двери приглашающе распахнулись.

* * *

Работая в исследовательском отделе Организации, Северус, казалось, потерял счёт времени и почти перестал следить за внешним миром. То есть у него и до этого были определённые проблемы с этим — даже будучи в Хогвартсе, он мало с кем общался и почти не следил за общественной жизнью, больше погружаясь в свои исследования или — реже — грёзы. В отличие от его опытов и экспериментов, грёзы редко могли закончиться чем-то успешным, хорошим для него — нет, «пробуждение» часто было болезненным, поскольку говорило о том, что его мечты несбыточны. Поэтому со временем он стал чаще предпочитать изобрести новый рецепт или даже новое авторское заклинание. Одним таким, Сектумсемпрой, он даже гордился — мало кто на пятом курсе мог похвастать изобретением боевого заклинания, которое не блокировалось бы Протего.

В Организации его замкнутость только усугублялась — просто потому, что общаться стало уже особо не с кем. Разговоры с работодателем нельзя было назвать беседами, равно как и общение с Александром Николаевичем редко бывало двусторонним. Вот и получалось, что нормально он говорил только с Руквудом, и даже из остальных Пожирателей редко кто мог появиться у них, а потому Снейп и сам мало кого там знал.

Однако бывали и такие моменты, когда изоляция от внешнего мира ненадолго нарушалась, и тогда какая-то часть новостей прорывалась сквозь пелену, ограждавшую мирок Северуса от реального мира. И далеко не всегда новости были хорошими.

— Знаешь, как Лорд на днях шутканул? — сказал ему как-то вместо приветствия Руквуд.

— Н-нет… — неуверенно ответил Снейп. — А что случилось-то?

— Да тут на днях была свадьба Поттера-младшего, — бодро начал рассказывать Руквуд, — и… ну, ты же в курсе, что он не поддерживает, если мягко об этом говорить, нашу Организацию, и достаточно активно?

— Ну да…

— Так Лорд прислал ему поздравление. Ты только представь, — Августус развёл руками, — все такие празднуют, подарки там дарят, веселятся — и тут влетает какая-то сова, видимо с поздравлением, — он на мгновение, остановился, шумно вдохнул и продолжил. — Все, конечно же, думают, что это очередное поздравление от кого-то, открывают, даже не проверяя особенно на наличие чар…

— Погоди-погоди, — перебил его Северус, — а ты-то откуда всё это слышал.

— Там был один из наших, — только отмахнулся тот. — Так вот, открывают они письмо, а оттуда громкий, мощный голос Лорда начинает вещать о том, что, несмотря на то, что партию Поттер себе выбрал не ту, что он ещё не понял всей мудрости политики его, Волдеморта, Лорд всё равно поздравляет его и приглашает осознать свои ошибки и заблуждения и присоединиться к Пожирателям Смерти. Ну и как только голос заканчивает, пока все офигевают, письмо сгорает и оставляет в небе чёрную метку, — видно было, что Руквуда до сих пор душил смех. — Ты только представь, какой там фурор поднялся! А некоторые ещё говорят, что Лорд прикалываться не умеет.

— Да, забавно… — через силу согласился Северус и решил спросить самую важную для него информацию, уже почти зная, что получит в ответ, но всё ещё надеясь, что неизбежное не наступит. — А не знаешь, на ком Поттер женился? — как бы невзначай поинтересовался он.

— Ты спрашиваешь, как будто меня это ебёт, — Руквуд махнул рукой. — Слушай, если тебе это интересно, посмотри вчерашний или сегодняшний выпуск «Пророка» — я уж не помню, какой именно — но там всё написано, — безразлично произнёс он. — А мне насрать, честно говоря. Там грязнокровка какая-то, с фамилией известного канадского или американского зельевара начала века. Аткинс? Нет, Аткинсон, — начал он вспоминать. — Или Эванс… А может, Дуглас? Робертсон… — перечислял он зельеваров. — А, неважно, похуй.

— Ага, спасибо, поищу, — механически произнёс Снейп. Он уже понял, что на самом деле это была Лили Эванс, и новость эта совершенно выбила его из колеи. Теперь уже перестало быть важной не только шутка Волдеморта над молодожёнами, но и сама его работа, само существование. Да, Лили с ним уже ничто не связывало — но как она могла его так предать, выскочив замуж не за кого-то, а за злейшего школьного врага. Нет, Северус уже и не надеялся на то, что отношения с ней когда-либо удастся восстановить, он даже попытался бы смириться с её выбором жениха — всё равно она когда-нибудь наверняка бы собралась замуж, и вряд ли её избранником стал бы Северус — всё это было вполне логично. Но почему именно Поттер. Почему из тысяч совершенно различных волшебников Магической Британии выбрать надо было именно его, того, кто все семь лет издевался над ним, Снейпом, превращая его учёбу в Хогвартсе в ад, именно того, кого Северус убил бы охотнее всего — и самым мучительным образом? Почему?! Что она в нём вообще умудрилась найти?! Неужто ей так понравилась его привлекательная внешность, умение держаться на метле и богатство?! Она же всегда, пока ещё общалась Северусом, говорила, что главное — то, каков человек внутри, — но разве можно было найти кого-либо мерзее Поттера?! Да даже его дружки были не настолько…

— Эй, Снейп, ты заснул, что ли?! — вернул Северуса к реальности оклик Августуса. — Ты хули на меня внимания не обращаешь? Тебе в ебало прописать — я могу. Или случилось что?

— Да нет, ничего, — Северус приложил все силы, чтобы засунуть свои переживания подальше и сосредоточиться на действительности. — Всё нормально, спасибо.

— Ну тогда давай приступим, — смягчился Руквуд. — Не, я понимаю, что история заебись, но… А забей, начнём.

В тот день у Снейпа мало что получалось — мысли постоянно сбивались на Лили, из рук всё валилось — и ему очень повезло, что у Александра Николаевича в тот день не пришлось заниматься чем-то особо ответственным… Впрочем, с Александром Николаевичем отношения вообще были особыми.

Помимо запомнившейся, причём крайне неприятным образом, первой встречи, впечатления от знакомства ним были смешанными. В его познаниях в тёмных искусствах сомневаться не приходилось, и соперничать с этой его характеристикой могли только его требовательность и язвительность.

— В следующий раз мы будем проходить яды разложения, — сказал он в своё время на прощание во время первого информативного занятия. — Свободен.

— Ну и сколько типов воздействия у ядов разложения существует? — спросил он при следующей встрече.

— Не знаю, — честно ответил Северус. — Мы же сегодня должны были проходить…

— Ах, да, конечно, ты же поленился даже поискать, о чём мы вообще собираемся говорить… Конечно, зачем? Это нужно старому хрычу — вот пусть он и ищет, да? — ядовитыми интонациями начал Александр Николаевич.

— Нет, но я думал…

— Что ты думал? Что я тебе буду всё разжёвывать и класть в ротик, как певчая птичка кукушонку? — съязвил он. — Вот скажи мне, я что, так похож на вашего школьного учителя зельеварения или ЗОТИ?

— Нет, не похожи… — тихо ответил Северус, уже догадываясь, что последует дальше.

— Так что ж ты себя ведёшь тогда, как первокурсник, впервые попавший в Хогвартс, м-м-м? — Александр Николаевич выжидательно уставился на него, но тут же продолжил, не дожидаясь ответа. — Я не понимаю, это тебе нужно научиться секретам тёмных искусств, зельеварения и алхимии — или мне нужно обязательно вложить знания? А? Скажи-ка мне, — на этот раз ответить он всё же дал.

— Мне нужно, — упавшим голосом произнёс Северус.

— Отлично! А чего ж ты тогда ведёшь себя так, словно это мне больше всего на свете надо хоть чего-то в твою голову вложить? Молчи, — он ещё и жестом показал Снейпу не говорить, — если меня будут интересовать твои оправдания, я тебе так и скажу. Но пока я могу тебе сказать вот что: если ты не собираешься учиться, а ждёшь, что знания сами вложатся в твою голову — ты здесь никому не нужен, а уж мне — в особенности. Я сопливых детишек учить не подряжался.

— Я понял, — выдавил из себя Северус.

— Замечательно, — язвительно, почти по слогам произнёс Александр Николаевич. — А теперь давай закрепим это. Здесь в первую очередь ты хочешь получить знания и умения — и я готов их тебе дать. Но только в том случае, если в первую очередь это нужно будет тебе, а не мне. А если это нужно тебе, — он взял небольшую паузу, — то будь добр это как-то показывать. Когда я даю тебе какие-либо большие темы для занятий, то я ожидаю, что ты потрудишься оторвать свой зад от кресла и выкроить пару часов на чтение соответствующей литературы, чтобы я на своих занятиях объяснял тебе не какие-то общеизвестные — в кругах алхимиков и тёмных магов, конечно, вещи, а только то, что по-настоящему представляет интерес и может квалифицировать тебя не как волшебника средней руки, а мастера своего дела. А для этого надо, чтоб ты сам проявлял заинтересованность и старался впитать в себя как можно больше. Надеюсь, тебе всё понятно по принципам нашей с тобой работы?

— Да.

— Тогда в этот раз придётся тебе объяснять всё сначала, но впредь… впрочем, я, кажется, всё только что объяснил, — махнул рукой он. — Так что лучше приступим — времени благодаря тебе у нас теперь в обрез.

Больше таких казусов во время занятий не возникало. Более того, Северусу в скором времени даже стало стыдно за такое своё отношение к обучению в начале своей работы с Александром Николаевичем. Действительно, это ведь ему, ученику, требовалось чему-то научиться, а он сам ожидал непонятно чего, вместо того чтобы пытаться получить как можно больше знаний. А как только он поменял своё отношение к обучению, оказалось, что усваивать информацию стало значительно легче и интереснее. Александр Николаевич действительно объяснял в основном тонкости, которые редко где можно было прочитать. Снейп даже подозревал, что многие из них считаются секретными сведениями, а то и вообще мало кому, кроме самого Александра Николаевича, известны.

Потом-то они сработались и стали иногда даже говорить не только и не столько по поводу учёбы. Впрочем, возможно, что Северуса хотели научить чему-то и этими разговорами. Некоторыми — точно хотели.

— Вот мы с тобой занимаемся уже довольно долго, — сказал ему как-то Александр Николаевич после очередного занятия, — а кое-о-чём мы с тобой ведь так и не поговорили. — Он ухмыльнулся, поднялся со своего стула подошёл к чайнику, вскипятил его заклинанием, взял себе старую керамическую чашку, достал мешочек с каким-то травяным сбором, засыпал его в чашку, залил кипятком и пошёл с напитком обратно. Северус всё этот время молчал, ожидая продолжения речи. — Так вот, ради интереса… а скажи мне, в чём суть тёмных искусств?

— В намерении причинить противнику вред? — предположил Снейп.

— Ну… нет, — Александр Николаевич улыбнулся. — Не совсем то. Или совсем не то? Впрочем, неважно, — он прикрыл на несколько секунд глаза. — То, о чём ты мне сейчас говоришь, является достаточно распространённым заблуждением, особенно часто встречающимся среди тех, кто тёмными искусствами вплотную не занимался, а нахватался верхушек у каких-нибудь преподавателей ЗОТИ или того же вашего Дамблдора… — он запнулся, понюхал свой напиток, шумно втянув сквозь ноздри валивший из чашки пар. — Так, кажется, уже заварилось, но подождём ещё минуточку…

— Мне казалось, вы уважаете Дамблдора, — удивился Снейп. — Впрочем, я — тоже не особо, — он поморщился, вспомнив свои школьные годы.

— А я — особо, — отрезал его нынешний учитель. — Не пойми меня неправильно, но он действительно достоин во многом уважения. Волшебников уровня Дамблдора в нашем мире сейчас ровно один — сам Альбус Дамблдор, — Александр Николаевич ненадолго прервался, чтобы сделать маленький глоток, после чего поставил чашку на столик и продолжил. — Замечательно заварилось… Так вот, вернёмся к Дамблдору. Я не шучу — он за свою жизнь сделал очень много открытий и написал сотни вызвавших резонанс в магическом обществе статей, провёл немало исследований в алхимии и трансфигурации, известен как один из самых сильных и умелых магов в дуэли и групповом бою — и вряд ли он за последние годы растерял квалификацию.

— Вы так рассказываете, словно он уникален, — заметил Северус.

— А так и есть, — безэмоционально произнёс Александр Николаевич, сделав после своей реплики новый глоток, заставивший его поморщиться от удовольствия. — Добиться ошеломляющего успеха во многих областях сразу не может практически никто. Самый известный пример — Мерлин, и Альбус Дамблдор является волшебником его уровня, а такие появляются не чаще одного-двух за один век, — он шумно вздохнул, переводя дух. — Даже эти ваши основатели Хогвартса — и они, будучи и впрямь великими волшебниками, были уровнем пониже.

— А сейчас сопоставим с ним только Лорд? — на всякий случай поинтересовался Снейп.

— Лорд? — переспросил Александр Николаевич и рассмеялся резким, хриплым, каркающим смехом. — Не-е-ет, — произнёс он, смакуя, каждый звук, — Лорд, конечно, очень талантлив, и в чём-то даже гениален, но вторым Дамблдором ему никогда не стать… — он только покачал головой и снова отпил из чашки.

— Но… — Северус запнулся. — Тогда вы что, считаете, что мы обречены на поражение? — изумлённо спросил он.

— Шансы на победу мало зависят от масштабов умений Волдеморта и Дамблдора, — только отмахнулся Александр Николаевич. — Я о другом. Дамблдор уникален, и как бы ни старался Лорд или, допустим, я — а я не без ложных на то оснований считаю себя очень даже выдающимся алхимиком и специалистом по тёмным искусствам — сравниться с ним по вкладу в изучение магии или по умениям — у нас этого не получится, — он вздохнул. — Но его принципиальное нежелание углубляться в тёмные искусства — оно понятно, конечно, — но оно делает Дамблдора тем, кого точно не надо слушать, когда речь заходит о тёмной магии.

— А когда я говорю про тёмную магию, звучит это так, как будто это он мне про неё рассказывал? — недовольно буркнул Северус.

— Почти, — улыбнулся Александр Николаевич. — Вообще про суть тёмной магии существует столько мнений, сколько и волшебников. Но я тебе поведаю о том, как понимаю её я, — он снова прервался на питьё напитка.

А Северус приготовился слушать.

— Видишь ли, я считаю, что тёмные искусства проявляют нашу — человеческую — сущность, — начал рассказывать он. — Внутри каждого человека находится тьма. Она может прятаться в самой глубине, а может крыться на поверхности, она может проявляться как тяга к деструктивным действиям, а может просачиваться через, казалось бы, самые добрые или безобидные поступки, — он поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее. — Но, в конце концов, именно тьма в итоге и определяет нашу с тобой жизнь, наши личности. И тёмные искусства — это умение принять себя таким, какой ты есть, умение заглянуть и обратиться к тьме внутри тебя.

— А как же тогда насчёт опасности занятия ими? — едва ли не перебил учителя Северус.

— Так это и есть самое опасное — обратиться к самому себе, — бесхитростно ответил Александр Николаевич.— Если ты будешь недостаточно осторожен, то тьма внутри может пожрать тебя, оставив только оболочку — и тогда ты говно и самонадеянный кретин, а не специалист по тёмным искусствам. Настоящая тёмная магия — это всегда балансирование на грани, это умение воззвать к своей сущности и использовать истинные свои возможности…

— И поэтому какой-нибудь Дамблдор ей так сопротивляется? — решил выяснить Снейп.

— Я думаю, что да, — заметил Александр Николаевич, поднося чашку с напитком для очередного глотка. — Но он не учитывает одного факта: можно всю жизнь пытаться загнать тьму поглубже, сопротивляться ей, но уничтожить её — значит уничтожить человеческую натуру. А её можно уничтожить, лишь будучи поглощённым тьмой, — Александр Николаевич улыбнулся. — Поэтому Дамблдор может бороться со своей сущностью даже в каких-нибудь мелочах, он может каждое своё действие выверять, пытаться достичь максимального блага — но всё, чего он тогда добьётся, приведёт только к большим жертвам и большему злу. Достаточно иронично, не правда ли? — он издал смешок.

— Да, забавно, — подтвердил Снейп.

— Я тоже так думаю. Собственно, — он усмехнулся, — именно этому я и буду тебя учить в том числе. Как обратиться к тьме внутри, отдаться ей, но не позволить себя поглотить. Именно это и является самым главным в занятиях тёмной магией… ну, как я считаю.

Помимо подобных бесед, ещё одной особенностью обучения у Александра Николаевича было то, что после теории они чаще всего переходили и к практике. Да, так было и в Хогвартсе — а на некоторых уроках там практике уделяли значительно больше внимания, нежели теории — но здесь всё было чётче систематизировано. В случае тёмной магии практикой в основном были испытания тёмных заклинаний на животных, существах и немногих попадавших к ним магглах. И для того, чтобы наблюдать за пытками, как Круциатусом, так и более отвратительными на вид, за убийствами и мучениями, а также и за более редким целительством и прочими вариантами использования тёмных искусств — в этом деле без обращения к тьме внутри себя, как это называл Александр Николаевич, было не обойтись. Впрочем, даже так эти занятия выматывали его — больше эмоционально, чем физически. Появлялось ощущение, что он словно создан нести мучения и смерть… мучения — в массы, смерть всем и каждому, мрак, ненависть и ужас — по всей земле… И это переносилось очень тяжело. Наверное, легче было раствориться в этой тьме и выгореть — и Северус даже начинал понимать, почему некоторые так и заканчивают, лишаясь от тёмных искусств всего человеческого — но он ни в коем случае не мог себе это позволить.

* * *

За распахнутой дверью их встретила тьма, казавшаяся практически материальной — пробивавшийся в дверной проём свет тонул в помещении, будучи ею съеденным. Тьма распахнулась и приняла их в свои объятия…

А секундой позже зажёгся свет. Комната оказалась обычной прихожей — правда, скорее маггловского, а не магического типа. Встречал Северуса с Августусом достаточно молодой — вряд ли сильно старше тридцати — мужчина. Хотя, конечно, сам Снейп был и того моложе, а Августус, вероятно, был его ровесником. Одет мужчина тоже был по-маггловски: в свитер, брюки и кроссовки немного необычного для городских жителей вида. Лицо его, наверное, было наиболее интеллигентным из всех присутствующих: небольшая бородка с усами, очки в тонкой оправе, не короткие, но и не длинные тёмные волосы, аккуратно причёсанные. В качестве отдельного опознавательного знака можно было использовать и небольшой шрам над левой бровью.

— Привет, Ник, — поздоровался Северус. — Знакомься, это мой друг Августус из Британии, а это Ник, — сказал он, обращаясь уже к Руквуду. — Ты сам говорил, что в это время к тебе всегда можно заходить, — произнёс он Нику, словно оправдываясь.

— Да всё нормально, — ответил тот и пожал Руквуду руку. — Приятно познакомиться. Заходите, мой дом для вас открыт. Обувь можно не снимать, — великодушно разрешил он.

— Эта фраза про «открыт» — это активатор для снятия очередного слоя защиты, не так ли? — поинтересовался у него Августус.

— Именно, — улыбнулся Ник. — Но это не суть важно — давайте проходите уже. Чего в прихожей топтаться-то, — и он повёл их в гостиную, тоже вполне маггловского вида. По крайней мере, ни одна волшебная вещь в ней не бросалась в глаза. Разве что лампочки наверху горели наверняка от магии, а не от электричества, а так… обычная комната примерно четыре на пять ярдов, с деревянным накрытым столом, стульями, креслом и буфетом ничем не выдавала жилище волшебника. Даже настенный календарь и часы с кукушкой, повешенные под потолком, никак не выглядели зачарованными. — Усаживайтесь поудобнее, а я пока чаю принесу, — сказал он и ушёл, по всей видимости, на кухню.

— А кажется, я догадываюсь, кто это… — тихо сказал, слегка улыбнувшись своей уродливой улыбкой, Августус, берясь за ручку стула.

Ник вскоре вернулся, левитируя перед собой чайник, три чашки на блюдцах и небольшую вазочку, в которой лежали разнородные и разноцветные печенья.

— Чем богаты, — прокомментировал своё угощение он. — Впрочем, если есть желание, могу предложить, что покрепче, — на этой фразе хозяин дома улыбнулся.

— Да нет, спасибо, — отказался за обоих Северус. — Мы, честно говоря, пришли сюда немного с другой целью: нам бы узнать безопасный маршрут до пингвинов. А то, сам понимаешь, — в разговорах с Ником он чаще всего копировал интонации Руквуда, но подметил этот нехитрый факт только сейчас, когда первоисточник сидел напротив, — достаточно обидно будет волшебнику умереть, подорвавшись на маггловской мине.

— Старина Эдвард на днях так и сделал, — безэмоционально сообщил Ник, — ты не слышал ещё? А всё потому, что не стоит недооценивать магглов. Но неважно, — остановил он Северуса от комментариев. — К пингвинам я вам дорогу покажу и даже провожу, если вы не против. Но надеюсь, вы не спешите, — он оглядел своих гостей с ног до головы, — и не откажете мне в удовольствии испить со мной чаю?

Манера общения Ника тоже была немного странной — под стать как Руквуду, так и Снейпу. И если в речи Руквуда нет-нет, да и проскакивал дворовый сленг, причём иногда даже в те моменты, когда он и сам не хотел ничего подобного, просто забывал себя контролировать, то Ник иногда случайно вставлял не то витиеватые, не то просто устаревшие обороты. Что же касается Снейпа, то в школе он общался со сверстниками мало и редко, а после выпуска почти все его разговоры состоялись с Руквудом и Александром Николаевичем, и уже здесь, на Фолклендах, Северус начал подмечать, что в некоторые моменты говорит точь-в-точь их стилями.

От чая Северус с Августусом отказываться не собирались, хоть незадолго до визита к Нику они занимались примерно тем же. Даже чай был практически тем же, с вереском.

— Так значит, живёте вы здесь совсем по-маггловски? — интересовался стилем жизни Ника Руквуд.

— Ну… во многом, на самом деле, — Ник прищурился и забарабанил пальцами по столу, — но не во всём. В доме многое держится на волшебстве — просто это не бросается в глаза. А сам я стараюсь и одеваться, и говорить, и вести себя похоже на маггла. Всяческие лишающие местных любопытства заклинания, конечно, приносят огромную пользу, — он покачал головой, — но не являются панацеей, когда живёшь в таком тихом месте.

— Да, здесь у вас немноголюдно, — согласился Августус, вспоминая кучку домиков, которая и составляла всё поселение на острове Сондерс. — Надеюсь, пингвины здесь встречаются чаще магглов?

— А пойдём, покажу! — Ник только рассмеялся, они допили чай и пошли к выходу.

— Кстати, — спросил Руквуд, пока хозяин дома обувался, — а я правильно понимаю, что вы с собой всегда носите маггловскую отвёртку? — он показал взглядом на карман брюк, откуда и торчала её рукоятка. — А можно поинтересоваться, она действительно здесь необходима в повседневной жизни, и ещё… а какая здесь нужна: крестовая или шлицевая?

— Понятия не имею, — отозвался Ник, но отвёртку из кармана достал. — Крестовая, как видите, — он внимательно рассматривал её, держа перед глазами, и отвёртка действительно была крестовой, хотя вполне могла оказаться и шестигранной, — с этими словами он провёл по ней рукой, и на месте отвёртки образовалась волшебная палочка.

— Так возникает меньше вопросов, — пояснил Ник. Августус только хмыкнул.

* * *

Северус не знал точно, что считать началом конца. Возможно, для Волдеморта и Организации он начался ещё до прихода туда самого Снейпа, возможно, Северус и не помнил или не видел того момента, который определил начало их поражения, возможно, это была смерть Розье, бывшего одним из ближайших сподвижников Лорда, с сыном и поимка Долохова, а возможно…

* * *

— У меня для тебя есть новость, — сказал ему Александр Николаевич во время одного из занятий. — Не знаю, как к ней отнесёшься ты, но я бы на твоём месте счёл её прескверной. Если б Северус знал, чем для него в итоге обернётся эта новость, какую цепочку событий она запустит — как был прав его учитель, назвав новость прескверной. Вряд ли могло случиться нечто сильно хуже… Но тогда ещё ничего не произошло, а потому Снейп от речи учителя пребывал в лёгком недоумении и беспокойстве.

— В общем, — он тяжело вздохнул и продолжил, — Лорд узнал, что в Хогвартсе на покой хочет отправиться местный учитель зелий, и решил, что для него это отличный способ отправить своего шпиона под крылышко Дамблдору. Смекаешь?

— Вы хотите сказать, что в качестве шпиона выбран… — договорить Северус не успел.

— Да, ровно то, что тебе нужно будет — отправить туда своё резюме и готовиться к собеседованию, — нервно добавил Александр Николаевич. — Я пытался сказать Лорду, что из тебя выйдет отвратный учитель, да и здесь ты мне полезнее будешь, да только станет он меня слушать, если вбил себе в голову, что нужен кто-то из нашего отдела… — Казалось, что он собирался сплюнуть, но сдержался.

— Думаете, это так плохо? — поинтересовался Северус.

— Смотри сам, — прокомментировал Александр Николаевич, — у меня ты здесь недоучился, к преподаванию ты не годен, так что когда Дамблдор будет разгромлен, то новый, лояльный Лорду директор тебя, скорее всего, всё равно заменит — и это не говоря о том, что тебя могут раскусить.

— Так разве директор назначается не из числа учителей? — в недоумении спросил Снейп.

— Это не имеет особого значения, — отмахнулся Александр Николаевич. — С твоими педагогическими и управленческими талантами тебе грозит стать директором не раньше, чем в Хогвартсе станут применять Круциатус к ученикам в воспитательных целях, — он засмеялся. — Ну чего так смотришь-то? — добавил он через несколько мгновений. — Если тебе так легче, то я к Хогвартсу сам на километр по своей воле не подойду. Да и тебе там в качестве преподавателя зельеварения делать нечего.

— Но я же хорошо разбираюсь в зельеварении! — попробовал было заикнуться Снейп.

— Если ты думаешь, что это самое главное, то ты уже не подходишь, — Александр Николаевич только рассмеялся скрипучим смехом. — Хотя Дамблдор может считать иначе — ему виднее… Но это неважно, — он задумался, прежде чем продолжить разговор. — На самом деле, что тебе важно, расскажет уже лично Лорд, когда будет тебя инструктировать. Я же хотел напомнить тебе об осторожности и о том, что не стоит играть не свою роль, — он внимательно посмотрел на Снейпа, — если ты понимаешь, о чём я.

— Кажется, понимаю, — Северус сглотнул и кивнул.

— Вот и отлично, — Александр Николаевич хлопнул в ладоши. — И ещё: для всех, кроме меня, тебя и Лорда, эта операция секретна. Хотя можешь Августуса посвятить в секрет, если хочешь, — он только махнул рукой.

С Руквудом Снейп, подумав, решил поделиться информацией о предстоящем ему задании — благо и найти его удалось до того, как Лорд вызвал Северуса к себе для разъяснений. Августус новость воспринял без особого удивления, да и вообще без эмоций — разве что пытался хохмить в привычной манере.

— Значит, запугали-таки старичка, — спокойно прокомментировал он, — дошутились.

— Не понял, — честно недоумевал Снейп. — Кого запугали-то?

— Слагхорна, — Руквуд только пожал плечами. — Ему Лорд каждый год намекает — возможно, даже не по разу — что пора бы вступить в ряды Организации или хотя бы сочувствующих и помогающих ей. Тот пока больше отнекивался, ссылался на какие-то свои причины, но… — Руквуд прищурился. — Как видишь, совсем уже извёлся, — он издал смешок и снова сделал лицо кирпичом. — Он слишком сильно боится.

— А если б Лорд поговорил с ним лично? — поинтересовался Снейп. — Вряд ли он стал бы отпираться тогда.

— Думаю, у Слагхорна нашлась бы масса оправданий, дабы не вступать в наши ряды. Дай-ка подумать, — Августус уставил скучающий взор в потолок, — инфаркт, инсульт, энурез… Да, пожалуй, их встреча, случись она в реальности, дурно пахла бы, если ты понимаешь, о чём я, — второй раз за разговор произнёс он.

— П-ф-ф! — Снейп только и мог что фыркнуть. — Смотрю, ты его высоко оцениваешь.

— Я думаю, после наших приглашений он ссыт каждый раз, когда к нему летит сова с письмом — вот какого я о нём мнения, — отрезал Руквуд. — Или обсирается, — добавил он после небольшой паузы.

— В общем… — Северус задумался уже подольше, — я его тоже не слишком-то люблю.

Снейп Слагхорна не любил за его стремление угодить всем, за вечную услужливость одним и замаскированное под вежливость не обращение внимания на других. За то, что сталкиваясь с проблемами, требовавшими какой-либо жёсткой реакции, он предпочитал до последнего не замечать их, прятаться. Вероятно, он даже не был таким трусом, каким описывал его Руквуд — но определённо заботился в первую очередь о собственном комфорте. По крайней мере, на проблемы Северуса во время его учёбы в Хогвартсе он не обращал особенного внимания, вследствие чего не получил и особой любви или благодарности от ученика. По-видимому, у Руквуда была какая-то похожая история. По крайней мере, если учитывать тот факт, что, по его рассказам, вырос Августус в семье скорее нищей, чем бедной, и сызмальства познал жизнь на задворках Магического квартала Лондона, то можно было вывести и то, что вряд ли ему было очень комфортно на Слизерине.

— Но что ты думаешь по поводу назначения? — поинтересовался он более насущной проблемой.

— Тебя поздравить или выложить честно, без пиздежа? — спросил в свою очередь Августус.

— Лучше честно, наверное, — Снейп пожал плечами.

— С таких заданий, — Руквуд внимательно оглядел собеседника, — редко возвращаются живыми, если успешно их начинают. В конце концов тебя попросят сделать нечто, что будет очень полезно для дела, но смертельно опасно для тебя… — он ненадолго умолк, но вскоре закончил. — Ну или случится нечто подобное. Впрочем, — он мотнул головой, — отказываться в таком случае ещё опаснее, так что удачи тебе.

От такого многообещающего заявления лучше не стало. Наоборот, усилилось волнение, и теперь хотелось как можно скорее дождаться личной беседы с Лордом. И хоть она и не заставила себя ждать, время, тянувшееся до её начала, казалось бесконечным. Он успел провести своё дежурство в магазине, вычитать свои заметки, сделанные по рассказанным и показанным ему материалам, сесть за новые — но они отказывались ложиться в голову, как бы он не старался, а потому последние часы были проведены в особенно тяжёлом ожидании. Спать в это время, конечно же, не оставалось никаких сил. Когда настало время непосредственно личной беседы, Снейп уже не до конца понимал, что с ним происходило: напряжение чувствовалось всеми мышцами, восприятие стало особенно обострённым, и для того, чтобы воспринимать нечто конкретное, приходилось концентрировать на этом своё внимание. Когда настало время открыть дверь и войти в кабинет, в котором и сидел сам Лорд, к горлу подступил комок тошноты. Наверное, именно поворот дверной ручки и был самым сложным моментом перед началом разговора — после него последний путь назад оказался отрезан.

Последний раз до этого момента он видел Лорда, наверное, где-то при вступлении в Организацию, где-то два года назад, и за это время их лидер несколько изменился. Нет, он не постарел в общепринятом понимании — перемены в его внешности были немного другими. Глаза его, тогда похожие на воспалённые, в этот раз были уже действительно красными, кожа странно посерела, перестав быть похожей на кожу живого человека, черты хищно заострились — то ли у его темномагических экспериментов были какие-то побочные эффекты, то ли Лорд пошёл на это сознательно. Скорее всего, правильным был второй вариант, поскольку тот же Александр Николаевич сложной тёмной магии тоже не гнушался — но он-то отчего-то оставался похожим на человека.

Сама беседа прошла в спокойной обстановке, как будто Северуса просто позвали пить чай, а не отправляли на секретное и смертельно опасное задание. В общих чертах о нём знали только Александр Николаевич и Августус, а для всех прочих, знавших о наличии Северуса в Организации (таковых тоже было немного: Антонин Долохов, Игорь Каркаров, Лестрейнджи и ещё несколько человек), ничего не происходило. Пока выходило, что он должен занять место профессора Слагхорна (и ему даже могут доверить шефство над факультетом!), следить за процессами внутри школы, а в особенности за Дамблдором, при этом незаметно подталкивая студентов к переходу под знамёна Лорда Волдеморта — правда, последнее планировалось ещё недолго. Ситуация, возможно, была не самая лучшая, но власть Волдеморт планировал брать уже в ближайшие годы. Конечно, идеальным было бы внедрения в состав другой организации, которую возглавлял, насколько было известно, Дамблдор, и которая противодействовала им, но это представлялось маловероятным. Связь с Лордом Снейп должен был поддерживать через Руквуда, про возможное членство которого в Организации никто не должен был подозревать.

— Но пока просто попроси отгул на тот момент, когда тебе назначат собеседование, — напутствовал его Лорд. — Предупреждая твой следующий вопрос: даст он отгул, никуда не денется, если хочет, чтоб у него и дальше росли доходы, — он пристально посмотрел на собеседника. — И постарайся во время собеседования волноваться поменьше, чем сейчас. Это породит дополнительные вопросы. И ещё, — Лорд чуть задумался и сменил положение в кресле, — собеседование, насколько мне известно, будет сейчас проходить не в директорском кабинете, а за пределами Хогвартса. Почему Дамблдор решил так перестраховаться, мне пока не известно, но удивляться не следует — это сейчас нормально.

Также с Северусом проговорили ответы на некоторые вопросы, остальные оставив на его усмотрение — и отпустили на все четыре стороны, дожидаться ответа на отправленное уже к тому моменту резюме. В том, что ответ и предложение пройти собеседование должно последовать, Лорд не сомневался.

И он не ошибся: пройти собеседование ему предложили, и действительно не в кабинете директора — в Кабаньей Голове, трактире в Хогсмиде. Такой выбор места несколько удивлял: Северусу уже приходилось бывать там, в основном по делам магазина зелий, но и по делам Организации тоже. Там было один завсегдатай, через которого несложно было по сходной цене достать достаточно редкие и не совсем законные ингредиенты для зелий. Конечно, в самом трактире возможно было и не такое, но больше там Северус ни с кем не связывался. Репутация у заведения была, мягко говоря, сомнительная, и потому такой выбор заставлял Снейпа недоумевать. Но делать было нечего.

Отгул в магазине зелий Уэсли дал ему без вопросов — и даже почти не ворчал при этом, что было совсем уж удивительно и не похоже на него. Пришёл в Кабанью Голову Северус заранее, и ждал появления Дамблдора достаточно долго — и почти дождался*. Если б Снейп знал, что произойдёт далее, он бы, пожалуй, вообще не приходил или ушёл бы, не дожидаясь собеседования, или… В любом случае, он бы не сделал того, что сделал, случайно услышав, как появившийся непонятно откуда Дамблдор просил подождать наверху ещё какого-то кандидата на вакантное место. Зачем он тогда пошёл наблюдать за этой странной женщиной в очках? Он же понятия не имел, что услышит наполовину бессвязный, произнесённый точно не её голосом бред, как не имел понятия и о том, что услышит потом информацию о том, что это была внучка известной прорицательницы Кассандры Трелони, а значит, он случайно услышал нечто, что могло быть настоящим пророчеством, обойти которое непросто. Собеседования с Дамблдором тогда так и не состоялось — на дрожащих ногах Северус вышел из заведения и аппарировал.

Наверное, когда он пересказывал случившееся Лорду, он был похож на сумасшедшего — сам он помнил только то, что сильно волновался, и даже связная речь давалась ему с некоторым усилием. Лорд, тем не менее, воспринял рассказ неожиданно серьёзно, и можно было увидеть, как он напрягся, услышав о пророчестве.

— Вот что, — сказал он после некоторых размышлений, — это даже хорошо, что ты так и не прошёл собеседование — этого пока больше не нужно. Ты мне понадобишься здесь, так что, — он задумался ещё на несколько секунд, — вернёшься обратно в отдел и будешь работать, как раньше. Про пророчество не рассказывать никому без моего на то дозволения, а ещё попытайся расшифровать его сам. Мне нужно узнать, к кому оно может относиться. Есть какие-нибудь вопросы? — Лорд внимательно смотрел на подчинённого.

— Да, — ответил Снейп охрипшим голосом. — Что мне сказать Александру Николаевичу и Августусу?

— Что не надо лезть не в своё дело, — отрезал Лорд. — Можешь идти. Хотя… — он снова умолк. На этот раз — почти на минуту. — Подожди.

Северус ждал.

— Поскольку теперь ты знаешь достаточно ценную информацию и можешь потребоваться мне в любой момент, — Лорд взял небольшую паузу, — то не надо тянуть с тем, чтобы дать тебе метку…

— Спа… — Северус только начал говорить благодарности, но был остановлен жестом руки Лорда.

— Молчи, — сказал он. — Да, это большая честь для наших, хм, сотрудников, о сегодня ты делом показал свою верность мне, и за это я тебя вознагражу. Слов благодарности не нужно — нужна благодарность делом. Продолжай быть полезным и служить мне так же преданно, как сегодня, — он ненадолго замолк, но взглядом показал, что беседа ещё не закончена. — Ближнему Кругу я тебя представлю чуть позже, и торжественной церемонии не будет, если ты её, конечно, ожидал, — Лорд снова хмыкнул. — Так что давай руку. И да, — он внимательно посмотрел на подчинённого, — будет немного больно.

Северус закатал рукав и протянул руку. Лорд вытащил свою палочку, сделал ей над рукой несколько пассов и сказал словесную формулу, слова которой Снейп разобрать не смог. Ничего не произошло, кроме того, что кончик палочки стал чуть темнее. Ещё несколько пассов с невербальной магией — и кончик засветился. После этого Лорд ткнул палочкой в его вену и прошипел слово-активатор. Сияние втянулось в плоть.

Северусу показалось, будто в его вену кто-то вгрызается, зубами разрывая сосуды и мышечную ткань, прогрызается до самых костей. Боль отдавалась во всём теле, словно нечто срасталось с его нервами. Руку то ли кто-то кромсал, то ли под палочкой копошились какие-то черви… А потом всё кончилось. Остаточная боль ещё чувствовалась в руке, но потихоньку сходила, а на предплечье появился чёрный череп с не менее чёрной змеёй вокруг него. Змея ещё не кончила устраиваться поудобнее, а кожа вокруг была красной, но постепенно возвращала себе нормальный телесный цвет.

— Вот и всё, — прокомментировал Лорд. — Свободен.

* * *

Теперь они шли к какому-то перешейку, возле которого, по словам Ника, и гнездились пингвины, которых они пришли посмотреть. Деревьев вокруг не было — только трава, которая встречается в тундре или в степи. Наверное, здешнюю природу и можно было назвать тундростепью, если такое слово вообще существовало, в чём Снейп уверен не был**. Деревьев здесь не росло вообще — только трава и камни, покрытые лишайником, существовали на здешних спускающихся к морю холмах. Сам океан тоже был очень близко и виден из любой, наверное, точки острова — а уж слышно его шум было точно везде. По небу проносились, крича вразноголосье, чайки, альбатросы и прочие морские птицы. Погода была облачной, а влажный морской ветер продувал до костей.

— Я думал, у вас здесь лето, — прокомментировал погоду Руквуд после очередного порыва. — У нас в Англии сейчас такая вот зима, и я думал, что у вас тут… потеплее, что ли.

— У нас так круглый год, — ответил на это Ник. — Правда, зимой немного прохладнее, — улыбнулся он.

— И дался вам с Северусом такой климат, — пробурчал Августус. — Здесь же даже своего комитета по спортивным дуэлям нет, наверное, а как же ты без этого…

— О, так ты узнал, да? — Ник рассмеялся. — Нет, с официальными соревнованиями я завязал — в моей тушке и без того достаточно дырок накоплено за юношеские годы. А с кем размяться здесь на самом деле всегда найдётся.

— И что, много здесь таких, хм, спортсменов? — поинтересовался Руквуд. — И они здесь, потому что их не желают видеть за их дуэли? А насчёт дырок в тушке… работает в нашем Аврорате один такой — я подозреваю. Что он-то набрал дырок чуть больше, чем вообще можно поместить на живом человеке.

— Нет, лично я здесь из-за того, что у меня дома не изволят благоволить исследованиям, которые проводила наша группа. И нет, к дуэлям это отношения не имело — воздействие на психику, ну и подобное… — Ник умолк на несколько секунд — А так здесь не меньше половины волшебников — те, кто в той или иной мере исчез для всего остального мира, но кого не пытаются тщательно искать. Я уж не знаю, считают нас там умершими, пропавшими без вести — или вовсе не вспоминают. Но таких здесь реально каждый второй.

— Охуеть, — только и смог выдавить Руквуд. Снейп о масштабах же хоть и подозревал, но тоже был несколько удивлён признанием. Дальше они шли в основном в молчании — Руквуд как-то перестал расспрашивать о местной жизни, а Ник не спешил продолжать о ней рассказывать.

— А сейчас мы зайдём за перегиб и окажемся на месте, и сейчас я над вами малость поколдую, — выдал после долгого молчания Ник, обернувшись к своим спутникам, после чего произнёс несколько заклинаний. — Это для того, чтобы пингвины совершенно вас не боялись, — пояснил он.

— Теперь стали изучать психику пингвинов? — поддел его Руквуд.

— Да нет, — рассмеялся Ник. — Теперь я стал изучать возможности анимагии, и как мне кажется, кое-чего в этом достиг.

Мгновение — и перед ними стоял достаточно большой и упитанный пушистый кот серой полосатой расцветки и с достаточно плоской и кажущейся недовольной мордочкой. Взгляд его теперь тоже стал казаться не слишком дружелюбным.

— Неплохо, но не впечатляет, — пожал плечами Августус. — Анимагией-то почти любой может овладеть при большом старании.

— А что ты скажешь мне на это? — спросил почти человеческим голосом кот. Ответа не последовало — Северус-то и вовсе, глядя на такое, мог только беззвучно разевать рот. — Ну да ладно, — продолжал тем временем Ник, не выходя из анимагической формы, — пойдём уже — потом объясню всякие тонкости. И что я могу вам ещё сказать… Добро пожаловать к пингвинам, господа! — и с гордым видом он шествовал вперёд.

*Запланированное расхождение с каноном начинается где-то здесь. Вариант сцены чуть более подробно описан в прологе «Кто будет таким, как я?», но автор не утверждает, что это единственная возможная версия произошедшего.

**А вот автор в наличии такого слова, в отличие от Снейпа, уверен. Ибо про глобальные оледенения немножечко читал. Такие дела.

— Научишь? — скорее просто из любопытства, чем из реального интереса спросил Ника Снейп, заинтересовавшийся умением анимага.

— Тотемной магии практически невозможно именно научить, — назидательно, учёным тоном отвечал кот, — даже анимагии. Можно только показать нужное направление, да чуток подтолкнуть. А дальше лучше всего пройти всё самому. Но показать нужное направление я могу, — как ни в чём не бывало закончил он.

— Да ладно, — отмахнулся Северус, — всё равно, добиться таких впечатляющих результатов…

— Вообще-то, — говорил Ник, всё ещё оставаясь котом, — ничего сверхъестественного в этом нет. Более того, во времена не столь отдалённые и в культурах не столь развитых, как, допустим, европейская, колдуны изредка бывали на такое способны. То есть все эти легенды, — тут он остановился и обернулся, — врут как минимум не во всём, основаны на чём-то реальном, — далее должен был следовать какой-нибудь выразительный взгляд, но в силу строения его кошачьей мордочки, какой бы он взгляд показать не пытался — любой у него выходил недовольным.

— Эй-эй-эй! — возразил Руквуд. — Я-то немного историю знаю, а потому, в отличие от многих недоучек, отношусь к заявлениям об утерянной могущественной магии очень скептически, — он прищурился. — И уж тем более знаю, что не так уж и много маги прошлого могли.

— Да я и не утверждаю, что они все поголовно не то что говорить в анимагической форме могли, но и в принципе владели анимагией, — пояснил Ник. — Я скорее о том, что я не первый, у кого подобный фокус получается.

— Из известных мне анимагов — единственный, — ответил Августус.

— Ну, раньше волшебники чаще изучали тотемную магию, — возразил Ник. — Потом же оказалось, что в изучении она не слишком проста, могущество приносит обычно довольно сомнительное, навыки — специфические, полезность, если сравнивать с чарами или алхимией, тоже неочевидна… — при разговоре он забавно покачивал хвостом. — Так и желающие постепенно перевелись. Разве что ради баловства иногда изучают.

— Насколько мне известно, — поделился впечатлениями Руквуд, — обычно начинают прямо сразу с анимагии, дальше по идее должно следовать общение с животными… и вот где-то на этом этапе все и прекращают баловство, — он усмехнулся. — Разочаровываются, забывая, что даже из Основателей таким умением могла похвастать разве что Хельга.

— Примерно об этом я и говорил, — согласился Ник. — Но дело даже не только в том, что по этому направлению нет приемлемой учебной литературы — всё ещё и индивидуально. Но не будем об этом, — на этом моменте он хотел махнуть рукой, забыв, что находится в форме кота, а потому достаточно забавно мотнул лапой и чуть не потерял равновесие, от неожиданности мяукнув.

— А у тебя дальше какие планы? — поинтересовался Руквуд, когда Ник снова принял невозмутимый вид.

— Да вот дуб думал себе возле дома посадить, цепями его обвешать…

— Зачем? — перебил его удивлённый Северус.

— Да так… — неопределённо мотнул хвостом анимаг. — Но всё равно вряд ли до этого дойдёт. И отвечая на ваш следующий вопрос, — продолжил он сразу же, без паузы, — нет, это не потому, что дуб здесь не вырастет. Тут Фолкленды, а не Антарктида — тут при помощи магии должно получиться. Дело в другом, — он вздохнул совсем по-человечески. — Я, конечно, заставляю магглов не замечать некоторых… странностей, но чем больше таких странностей становится, тем сложнее это делать. Улавливаете?

— Угу, мы поняли, — подтвердил Руквуд, — но мой вопрос был немного о другом.

— Тогда посмотрим, что у меня получится, — рассказа о планах так и не состоялось. — Лучше посмотри, наконец, на пингвинов — вы ж сюда за этим пришли.

* * *

Надо признать, познакомиться с остальными членами Организации, приближенными к Лорду, Снейпу так особенно и не удалось. Да, его представили на одном из собраний, да, он увидел весь или практически весь ближний круг, но толком он так никого близко и не узнал. Собственно, он и присутствовал-то всего на двух собраниях — остальные проходили, видимо, в более узком кругу.

О том, кто именно должен попасть под пророчество, узнавали двумя путями. Первым пользовался Снейп: он читал все газеты, в которых так или иначе иногда публиковались известия о рождении или об ожидании ребёнка или хотя бы свадьбах в той или иной семье, игравшей видную роль в жизни Магической Британии. Лорд же пробовал узнать или вычислить это из других источников — Снейпу он, конечно, не говорил, из каких именно. Собственно, вся работа Снейпа закончилась вместе с июлем — дальше проводил поиски уже только Лорд. И в один осенний день он вызвал к себе Северуса.

— Садись, — сказал он, когда Снейп вошёл в его кабинет. Дождавшись, пока тот сядет, он продолжил разговор. — Кажется, у меня хорошие новости, — Лорд и правда, казалось, находился в этот день в хорошем расположении духа. — Кажется, я знаю, о ком говорится в пророчестве, — он взял паузу, рассчитанную, видимо на то, чтоб Северус проникся. — Точнее, у меня осталось два варианта, и я хотел бы проконсультироваться с тобой.

— Да, мой Лорд, — кивнул Северус, — я слушаю.

— Итак, у нас есть два вероятных кандидата: Лонгботтомы и Поттеры, — Северус дрогнул, но понадеялся, что его ничего не выдало; Лорд тем временем продолжал. — В обеих семьях родились сыновья в конце июля, и оба попадают под остальные условия. Но об этом сейчас будет подробнее…

Когда Лорд рассказывал о том, почему он остановился именно на этих кандидатурах, Снейп, хоть его мысли и заняты в это время были иным, поражался, насколько логичными, простыми, очевидными являются его выводы. А ведь дай ему всю ту информацию, которая скопилась у Лорда — смог бы он тоже правильно отсеять всё лишнее и заметить нужное, что, как сейчас казалось, лежало на поверхности. Сам он отнюдь не был в этом уверен, хотя никогда не жаловался на нехватку умственных способностей.

Александр Николаевич говорил, что умения самому замечать нечто, что лежит неглубоко, но хоть немного при этом скрыто, самому во многом определяет, каких успехов может добиться волшебник в изучении магии. Если он может воспринимать только разжёванную информацию, то ему не познать настоящих глубин ни одной магической области. А таких, кто пройдёт мимо той информации, что сокрыта хоть немного — абсолютное большинство. Северус тогда думал, что именно поэтому он мог совершенствовать зелья из школьной программы, что видел, в каких именно местах рецепт может оказаться неоптимальным. Это не было чем-то особенно сложным, но остальные то ли не могли сами это заметить, то ли не особенно и пытались.

— Во многом поэтому тот же Дамблдор или Волдеморт стали одними из величайших ныне живущих магов, — рассказывал Александр Николаевич тогда, наливая себе чай. — Они сами научились подмечать неточности и слабые места. У них не было каких-то гениальных учителей, — он сделал интонационную паузу и, прищурившись, уставился на ученика, — но хорошие учителя и не были им нужны. Более того, такие учителя могут воспитать целый сонм сильных, выдающихся магов — но среди этих магов не будет ни одного великого.

— Постойте, — возразил Северус, — а как же Фламмель. Это ведь не скрывается, что Дамблдор многому у него научился! — действительно, обучение Дамблдора у Фламмеля было общеизвестным фактом.

— Видишь ли, — подбирая слова, отвечал собеседник, — Фламмель, конечно, смог получить философский камень, хотя сейчас уже давно доказано, что это зависит не только от твоих талантов и познаний в алхимии, и вообще повторить его достижение в реальности… можно считать что невозможно. Но мы отвлеклись от темы, — Александр Николаевич взял паузу и сделал глоток. — Он, безусловно, был выдающимся алхимиком своего времени, но видишь ли, — произнёс он с улыбкой, — с тех пор прошло уже несколько веков. Фламмель, конечно, интересуется немного тем, что происходит в его отрасли, но безнадёжно устарел. Понимаешь, — он сделал очередной глоток, — ваш Дамблдор — не единственный, с кем Фламмель в этом веке переписывался. И все, кто в теме, могут подтвердить тебе, что легендой-то он стал, но никаких особых знаний по современным меркам он не хранит. И Дамблдор с тем же успехом мог бы стать тем, кем он сейчас является, обучаясь по учебникам, — Александр Николаевич снова умолк. На этот раз — уже надолго.

— Могу рассказать тебе вот что, — продолжил он наконец после длительной паузы. — Моим учителем в своё время был Семён Игнатьевич Кириков. Ты о нём вряд ли слышал хоть что-то, — было добавлено тут же, — и ничего странного в этом нет. Ты вообще можешь спросить меня о том, что как такое вообще возможно — система ученичества сейчас практически исчезла, и это правда. Но тогда… нет, она тоже к тем временам уже исчезла, — Александр Николаевич махнул рукой, — просто я жил и учился в таком медвежьем углу, где был достаточно странный гибрид систем — там просто по-другому не получалось. Но я не об этом хотел сказать.

— Я вот о чём, — перешёл к сути рассказа Александр Николаевич, — учителем у меня был Кириков, и никто не знает не то что его имени-отчества — фамилии-то такой нигде не слышали, наверное. Учил он по меньшей мере странно: всё рассказывал про свои анархические убеждения, про ощущение грядущего конца, позже — про свои эксперименты в области алхимии, — он снова отпил чай, видимо, ожидая вопросов.

— А что у него были за эксперименты? — Северус решил не подводить ожидания.

— О-о-о-хо-хо! — Александр Николаевич засмеялся вслух. — Тут-то и кроется самое забавное. Он мечтал — или по крайней мере утверждал нечто подобное — изобрести какое-нибудь вещество, излечивающее человека от несчастья, от которого каждый получал бы радость. Но у него всё время получался какой-то самогон, — он снова засмеялся, зло и резко. — А поскольку Семён Игнатьевич питал слабость к алкоголю, то трезвым он бывал редко. Впрочем, оно и к лучшему — в эти редкие моменты он больше мямлил, чем говорил, — Александр Николаевич поднялся и пошёл заваривать себе новую порцию чая.

— А что в итоге с этим… веществом, — спросил Снейп и напоследок добавил, — дарующим радость и счастье?

— Магглы оказались гораздо успешнее моего учителя, — ответил Александр Николаевич, не оборачиваясь. — Но думаю, Августус тебе про это уже рассказывал. А я… что я? Когда пришло время моего выпускного задания, которое оценивать должна была целая комиссия, и по которому я даже публиковал статью… — он налил себе ещё чашку и сел обратно. — Я взял и изобрёл пилюли, лишающие человека радости… не совсем как дементоры. — добавил он, предупредив уточняющий вопрос, — но нечто общее есть, да. Так я их и назвал, в общем: таблетки от счастья, — он снова хрипло рассмеялся.

— Я это всё к чему говорил, — подвёл Александр Николаевич итог своего рассказа. — Мало кто может «похвастаться» столь ничтожным и бесполезным учителем — но ведь не помешало это мне стать одним из ведущих, без преувеличения, специалистов по тёмным искусствам, да и по алхимии тоже. Так что можешь это запомнить: хороший учитель может хорошо вытянуть среднего ученика, а гении и просто те, кто оставляет потом большой след в исследовании той или иной области магии, становятся таковыми сами.

Таковым, видимо, стал и Лорд.

— Поскольку остаётся всего две семьи, — закончил Лорд свои рассуждения, — то мне имеет смысл нанести визит обеим, — он улыбнулся легко и непринуждённо, хотя под визитом подразумевалось уничтожение семей.

— Мой Лорд, — начал было Северус.

— Что такое? Если у тебя есть какая-то просьба, выкладывай, — Волдеморт пребывал в хорошем расположении духа, и в его жесте можно было даже разглядеть проявление добродушия.

— Я бы хотел… — Снейп вздохнул и нашёл-таки в себе силы попросить желаемое. — Я бы хотел попросить вас оставить жизнь Лили Э… Поттер, — выпалил он на одном дыхании. — В конце концов, пророчество касается не её лично… — промямлил он, окончательно смутившись.

Лорд в ответ на это только ощерился. Пожалуй, в данный момент он был похож на образ, сложившийся у Снейпа за первую с ним встречу и те слова, которые он слышал о Волдеморте до неё, наименьшим образом. А возможно, так просто казалось Северусу, который просто не мог объективно оценивать реальность, пока решался такой важный для него вопрос.

— Она же вроде грязнокровка, — поддел Лорд своего подчинённого. — Неужто во всей Магической Британии не сыщется ни одной чистокровной волшебницы, более достойной наследника Принцев?

— Несомненно, найдутся, — быстро выпалил Северус, — просто она… — он замялся, сделал паузу, пытаясь подобрать нужные слова, которые могли бы убедить Лорда, но при этом не раскрыть его чувств в полной мере. Лорд смотрел на него с некоторым выжиданием и словно бы насмешливо.

— Ладно, хорошо, — сказал он в конце концов, даже не столько благосклонно, сколько снисходительно. — Думаю, если ты хочешь это в качестве награды за помощь в столь важном деле, то для меня нет причин не дать этой Лили Поттер уйти. Интересует-то меня в первую очередь её сын, — заканчивал фразу он уже практически безразличным тоном.

Когда встреча закончилась и Снейп снова оказался в одиночестве, то наконец смог позволить себе выдохнуть. Руки тряслись, ноги подгибались в коленях, спина промокла от пота, в результате чего мантия прилипла к ней самым мерзким образом, а перед глазами плясали круги. Больше всего хотелось в этот момент дойти до камина, добраться в своё жилище и повалиться на кровать прямо так, не застилая её и даже не раздеваясь. Сил аппарировать тоже не было. Сам он чувствовал себя измотанным и опустошённым.

Беспокойство, что что-то может пойти не так, появилось не сразу. Первые дни Северус был очень рад, что Лорд прислушался к его просьбе и пообещал дать Лили уйти. В конце концов, это ведь значило, что для них не всё потеряно? И ведь даже пророчество сложилось так удачно, что должен был исчезнуть мешавший их отношениям фактор в виде Джеймса Поттера, по какой-то издёвке мироздания ставшего мужем его Лили, равно как и его сын… Нет, их ребёнка было, наверное, даже жалко, но ничего сверхнесправедливого в этом не было. Да и вообще оказалось, что именно для него, Северуса Снейпа, дела складывались очень даже хорошо, и судьба не только давала ему заслуженное место среди ближнего круга Организации, но и шанс устроить отношения с той, с кем они оказались расторгнуты ещё годы назад.

Это уже потом его начало одолевать беспокойство, ощущение того, что что-то неправильно, неправильно в корне. Сначала это ощущение было похоже на лёгкий, чуть заметный зуд, которого вроде бы и не чувствуется практически — но не обратить внимание на него нельзя. Потом Снейп начал бесконечно спрашивать себя «а что, если» — и дальше шли всевозможные предположения. А что, если Лорд передумает и решит на всякий случай не оставлять в живых никого? А что, если Лили предпочтёт погибнуть вслед за ненавистным Снейпу Джеймсом Поттером? А что, если она будет до последнего сопротивляться, защищая сына от неизбежной гибели? А что, если она после визита Лорда просто покончит с собой, не в силах пережить случившееся?

И если первый из этих вопросов не казался особенно вероятным развитием событий, то чем дальше, тем, если подумать, больше шансов было случиться тому или иному исходу. Действительно, это для него, Снейпа, Джеймс Поттер являлся одним из главных врагов, главных мерзавцев и подонков, встретившихся в жизни, достойным того, чтобы сгнить в самой дальней камере Азкабана или быть отправленным на опыты Руквуду — пусть это и было неэтично с исследовательской точки зрения. Ведь Лили, когда выходила за него замуж, наверняка не считала его уже «безмозглым задавакой», как на пятом курсе. Ну или как минимум выходила за него не только из-за состоятельности его семьи и популярности собственно Джеймса — по крайней мере, Снейпу очень хотелось надеяться, что в этом плане Лили не поменялась кардинально со школьной скамьи. И если муж был ей действительно очень дорог, она же могла…

Ситуация с ребёнком была ещё более щекотливой. Даже если Лили и не особенно любила своего мужа, то уж ребёнок ей был дорог наверняка. И пришёл бы Лорд только за Джеймсом, разговор был бы совсем иным — но ведь в пророчестве, с которым собирался бороться Лорд, говорилось именно о ребёнке! И с этой точки зрения… Северус, никогда не имевший дело с подобным на практике, не раз слышал, тем не менее, о том, что матери зачастую могут без раздумий отдавать жизни за своих детей.

Отсюда можно было перейти и к последнему варианту. Вряд ли Лили смогла бы при всём желании сильно помешать Лорду убить её сына, но даже если Лорд не собирался убивать её… Если жизнь ребёнка действительно была для Лили важнее собственной, то что мешало бы ей после визита Лорда покончить жизнь самоубийством, лишившись смысла своего существования? Чем дальше, тем больше подобный вариант беспокоил. Требовалось срочно чем-то себя занять.

Наверное, эти недели были самыми продуктивными в его изучении нового материала, как в алхимии, таки в легиллименции и в тёмных искусствах, хоть его мысли были заняты совсем другим. И всё равно — не помогало. Он понял, что не мог успокоиться, не предупредив Лили о грядущей опасности. Письмо Снейп послать не мог — это стало бы потом смертным приговором для него, а посылать анонимку было бы слишком ненадёжно. Предупредить же лично кого-либо из их Ордена, организованного Дамблдором (да хоть самого Дамблдора)… нет, это тоже пахло его, Северуса, смертью. В конце концов, он всего лишь хотел, чтобы Лили жила, не жалея каждую секунду о том, что не умерла.

В дальнейшем всё случилось очень быстро, словно сменилось сразу несколько картинок в ряду, который показывал его, Снейпа, жизнь. Вот, не решившись идти к Дамблдору, он пытается заговорить с Лили, но не умеет подобрать нужных слов (равно как не умеет открыться и перед всем Орденом), чтобы быть выслушанным. А ведь всего-то надо было вовремя упомянуть о смертельной угрозе для её ребёнка! Вот он решается на новую попытку, но, ещё не успев её совершить, узнаёт о нападении на дом Поттеров. Вот приходит письмо от Беллатрикс, созывающее всех на собрание… впрочем, то уже иные дела, произошедшие не в этой жизни. А эта жизнь — кончилась.

* * *

Пингвины оказались небольшими и какими-то… неказистыми. Северус, когда раньше видел их издалека, думал, что птицы могут доставать ему до пояса, а эти дотягивали… хорошо, если до колена. Белое их брюхо тоже было далеко не белоснежным, а каким-то грязноватым, более того, ещё и испачканным о землю. Растрёпанные хохолки на маленькой голове и красные глаза делали птиц похожих на запойных алкоголиков с утра — таким иногда бывал его отец после особенно сильного опьянения. А ещё птиц было много. Они заполонили всё вокруг: и крохотный пляж, и прибрежные скалы возле него и береговой склон, на котором сейчас и находились Северус, Августус и Ник. И над всей этой толпой раздавалось многоголосье криков, кои были абсолютно непохожи на мелодичные трели соловья или певчего дрозда. Нет, крики были резкими и, рассекая воздух сотнями, превращались в феерическую какофонию. Звуки, конечно, было слышно ещё и на подходах — но тогда они не особенно и мешали. Привычные к местной жизни Ник и Снейп просто не обращали на них никакого внимания — это легко, если долгое время жить рядом с теми же чайками, птицами тоже совершенно не мелодичными. Но здесь, в гнездовьях, где скопилось огромное количество пингвинов, громкость и резкость звуков превышали все возможные пределы. К пришельцам птицы отнеслись совершенно спокойно и вели себя по отношению к ним даже более дружелюбно, нежели с сородичами — или же просто практически их не замечали. Видимо, сказались наложенные Ником заклинания.

— Какие-то они… небольшие, — произнёс Руквуд, нашедший в себе слова поделиться впечатлением от увиденного. — Я как-то ожидал… — голос его не был тихим, но в многоголосье вокруг был едва слышен.

— Вообще-то, есть и больше, — пояснил ему Ник. — А эти — маленькие, зато гнездятся недалеко от моего дома. В общем, конкретно здесь они обычные гости. Как вороны, — заметил он после небольшой паузы. — Впрочем, по размерам и по контексту своего обитания они и есть те же вороны…

Говорить было неудобно: тому же Нику, чтобы быть правильно услышанным, приходилось едва ли не кричать, хотя находились все трое волшебников совсем близко. Ему даже пришлось перекинуться обратно в человека. Поэтому дальше стояли молча.

Вокруг раскинулись малой и средней крутизны прибрежные склоны острова Сондерс, покрытые ковром из изумрудно-зелёной травы, короткой и жёсткой, перемежающиеся местами прибрежными скалами, в основном острыми, чёрного, антрацитового цвета. По всему пространству сновали пингвины, занимаясь своими делами и совсем изредка обращая дружелюбно-любопытствующее внимание на трёх людей, стоявших рядом и наблюдавших за ними. Голоса их заглушали даже шум моря и гул ветра — постоянные фоновые звуки на Фолклендах. Небо нависло совсем низко, и казалось, что скоро должно слиться с землёй, образовав одну целую, ватную массу. А то, что издали казалось чем-то необыкновенным, вблизи превратилось в жизнь, мало чем отличающуюся от текущей на многие тысячи километров севернее. Северус заметил, что уже продрог. Пора было возвращаться.

— Так, может, расскажешь мне, зачем всё-таки пришёл? — буркнул Северус, когда они с Руквудом снова оказались у него дома. — Только не надо всякой фигни вроде «просто проведать».

— А если я просто так в эти ебеня попёрся, то что? — с вызовом ответил Августус. — Ладно-ладно, — почти сразу же рассмеялся он и поднял руки под угрюмым взглядом Снейпа.

— Ну так что? — Северус не выдержал и спросил ещё до того, как ему собрались рассказать.

— Да ничо, — передразнил его Руквуд. — Но да, я пришёл по делу. И пока ты заваришь ещё чайку, то я даже объясню, по какому именно, — он нагло посмотрел на хозяина дома. — А то я тут немного продрог, так что согреться чаем было бы очень кстати, — на этих словах Северус молча занялся приготовлением чая.

— Ты знаешь, чем всё в итоге закончилось, да?

— Тем, что почти вся верхушка отмазалась, — ответил Снейп, — если я правильно помню.

— Ты правильно помнишь, — Руквуд ощерился. — Там ещё удачно получилось избавиться от оборотней, но не в этом суть. Я к тебе пришёл по поводу того, что осталось от Александра Николаевича?

— Он упоминал, что собирается в какую-то поездку или путешествие… — постарался вспомнить Снейп.

— Поездку? — Августус не выдержал и рассмеялся громко. — А у старика было хорошо с чувством юмора! Интересно, смешил ли он так же попавших к нему в плен и отказавшихся сотрудничать бывших соотечественников? — Руквуд всё ещё говорил, сдерживая смех, но не расплывшиеся в оскале губы. — Думаю, со стороны это смотрелось пиздец как забавно.

— Соотечественников? Постой, — Северус удивился, но справился с собой, — ты намекаешь мне на то, что он гриндельвальдовец? Не то чтобы это так удивительно, просто… — он замялся.

— А ты не знал, да? — без особого интереса спросил Руквуд, но тут же продолжил. — Хотя у нас про Архипова никто особо и не знает, наверное. Я вот тоже не знал, пока не нарыл информацию.

— И что ты по нему нарыл? — полюбопытствовал Снейп, которому было интересно, что за тайны скрывал его учитель.

— Александр Николаевич Архипов*, — начал поставленным голосом отвечать Августус. — Так, всякую фигню я с твоего позволения пропущу, и перейдём лучше к самой охуенной теме. Так вот, — в этот момент Снейп разлил чай по чашкам и поставил одну перед Руквудом, отчего тот прервался на первый глоток, — известен он в том числе тем, что во время войны с Гриндельвальдом был пленён, после чего согласился с ним сотрудничать. Чем занимался там, доподлинно неизвестно, хотя поговаривают о различных опытах, допросах пленных соотечественниках… и прочем, не самом приятном, — Руквуд снова прервался. — В общем, русские, наверное, ищут его до сих пор, а числится он пропавшим без вести.

— Неплохо так, — Снейп только присвистнул. — Но ты что-то знаешь про его путешествие?

— Охуенное, блядь, путешествие, — фыркнул Руквуд. — Пустил себе по вене одно из моих экспериментальных зелий. И улетел, — вызывающе посмотрел он на Снейпа, — в Америку, наверное.

— Охуеть, — только и выдавил Снейп. — Но…

— С хуя ли? Ты это хотел спросить? — перебил его Августус. — Думаю, он решил — и наверняка, совершенно правильно — что Организации, фактически прекратившей открытую борьбу и озабоченной собственным выживанием, будет не до него. И решил не ждать дальше.

Северус молчал.

— Так вот, — после длинной паузы продолжил Руквуд, — Конкретно нам от него остались кое-какие записки: немного для меня, основная часть — для тебя, — теперь он внимательно смотрел на Снейпа. — Вряд ли там написано нечто совсем-совсем невъебенное, но, может, тебе пригодится, — он мрачно ухмыльнулся. — Правда, есть в этом один крохотный недостаток.

— И что-то мне подсказывает, что он не такой уж и крохотный, — выдавил Северус.

— Примерно, — кивнул Августус. — Несколько слоёв защиты, доступ с помощью крови, и то, что привязаны они будут к тебе. Ну и есть, наверное, опасности.

— И ты уже кое-что посмотрел? — Снейп спросил это как бы невзначай.

— Совсем немного. А твоё — вот, принёс к тебе, — он улыбнулся. — Хранить такие вещи у себя может быть чревато.

Снейп почему-то не сомневался, что частично эти записки осели где-то у Руквуда, да и посмотреть или даже скопировать себе, в обход всех защитных мер, он смог и кое-что, ему явно не предназначавшееся. А если приехал уже отдать записи сюда, то значит, либо узнал всё, либо того потребовали обстоятельства. Вероятнее всего было второе. От записей, тем не менее, Северус не отказался.

— Ладно, я пойду потихоньку, — сказал Руквуд, когда чай был снова допит, а за окном стояли глубокие сумерки. — Заодно передаю тебе привет от Организации. Удачи, и не забывай о нас.

Когда Руквуд покинул его дом, Северус подумал о том, что его-то теперь точно не забудут и вытянут, когда в нём снова возникнет необходимость. Впрочем, было не очень понятно, так ли ему имело смысл пытаться от них спрятаться и жить всю оставшуюся жизнь в страхе — если, скорее всего, он и не нужен им будет практически никогда. Единственное, что оставалось ясно совершенно точно — несмотря на гибель Лорда и фактическое поражение в войне, выход из Организации всё ещё оставался один. Ногами вперёд.

* * *

А тогда Северус жил будто бы автоматически. Он словно смотрел на чью-то чужую жизнь: кто-то другой исправно вставал, одевался и умывался, завтракал, ходил на работу в магазин зелий Уэсли, где варил простые зелья и дешёвые аналоги более дорогих, и к Руквуду и Александру Николаевичу, с которым занимался… нет, уже совсем не тем же, что и ранее.

На все исследования, помимо помещения и оборудования, которые ещё оставались после исчезновения Лорда, нужен был материал с ингредиентами и деньги. А ещё — какая-нибудь востребованность результатов и другие тонкие вещи. Верхушку Организации с момента исчезновения их руководителя волновали же всего три вопроса: выяснение того, что же случилось с Лордом, его поиск и — самое важное — что же делать дальше, если он не найдётся. На собрании, где утверждались грядущие планы, Снейп сидел безучастным наблюдателем, смотря на происходившее как на какую-то картинку, которая могла временно отвлечь от мыслей о произошедшем. Временно. Эти мысли умели ждать. Когда Северус оставался один, когда у него появлялся хоть крохотный промежуток свободного времени, который нечем было занять, — тогда они возвращались и брали своё.

Конечно — ведь именно он донёс до Лорда ту информацию, которая предопределила судьбу Лили, именно из-за его, Северуса, действий она погибла, а сам он зачем-то остался влачить своё жалкое существование на этом свете. Почему не могло сложиться наоборот?! Да почему вообще лучшая девушка, какую он когда-либо знал, оказалась мертва из-за него? Как так могло выйти? До этого момента он не считал себя образцом для подражания или хотя бы просто хорошим человеком, но после той ночи… дальше, казалось, не могло случиться ничего хуже. В принципе, возможно, так оно и было на самом деле. А даже если и не так — какое лично ему было до этого дело?

Но внешне ничего, наверное, и не переменилось, вплоть до самого конца. Для Снейпа конец наступил неожиданно, хоть он и думал, что концом являлся поход Волдеморта к Поттерам. Тот, во время которого погибла Лили. Но в принципе, окончанием его жизни в Англии можно было счесть другую дату. В тот день он пришёл, как и обычно, к Александру Николаевичу за дальнейшими указаниями по поводу его изучения тёмных искусств, но застал того занятым. Он брал с заваленного стола свитки и какие-то книги и кидал их в камин, шипящий и трескучий. Помещение было задымлено, пахло жжёной бумагой и отчего-то — серой.

— Я думаю, нам пора прекращать занятия, — сказал он вместо приветствия.

— Ага, — Снейп кивнул уже машинально, не вдумываясь в то, что было сказано, но через несколько секунд всё же осознал, что ему только что сообщили. — Подождите, что?

— То, — отрезал Алкесандр Николаевич. — Не думаю, что в этом имеется ещё какой-либо смысл, — он ненадолго прервался, дабы подбросить в огонь ещё один свиток со стола. — Вот скажи мне, ты чувствуешь какие-нибудь изменения в своей метке в последнее время?

— Кроме того, что она побледнела? — уточнил Северус. — Да нет, ничего не чувствуется. У остальных — то же.

— Вот именно, — кивнул Александр Николаевич. — Поиски тоже не увенчались успехом, — он выдержал паузу, — и скорее всего, не увенчаются ещё очень долго…

— Без Лорда нас вряд ли активно поддержат оборотни, — добавил он, глядя в огонь, — наверняка возникнут проблемы с дементорами, да и всякая шваль, помогающая нам из страха, тоже решит распоясаться. Но главное даже не это, — Александр Николаевич внимательно осмотрел Снейпа. — Главное то, что на нём было слишком много завязано. Без него может не удаться захват власти, но даже в случае удачи, мы её точно не удержим… — он запнулся, но потом просто махнул рукой. — В общем, если кратко, тут фактор личности Лорда играет ключевую роль, и все — я имею в виду всех, кто принимает участие в управлении Организацией, — он бросил на Северуса ещё один выразительный взгляд, — понимают это.

— И что теперь? — Спросил Снейп. Не то чтобы это его действительно сильно беспокоило — вряд ли что-то могло претендовать на это после смерти Лили — но понимание, что нечто изменилось навсегда, присутствовало.

— Теперь? — Александр Николаевич хрипло рассмеялся. — Теперь наше отделение не просто не нужно более — его существование даже опасно. Исследований в ближайшем будущем не предвидится, а проигрыш в войне, переговоры с Министерством и капитуляция — или нечто подобное — очень даже, — он снова издал ехидный смешок. — И надо теперь уничтожить документацию. Ты можешь спросить меня, почему я делаю это именно так, но вот что я тебе отвечу, — Александр Николаевич бросил в камин ещё какие-то записи. — Потому что мне так больше нравится.

— Ну ладно, — пожал Северус плечами.

— Что-то ты ведёшь себя так, будто к тебе всё происходящее не относится, — Александр Николаевич с подозрением уставился на него.

— А что ещё делать, — ответил он безразлично. — Теперь мы всё равно тонем все вместе.

— Тонем — вместе, — подтвердил Александр Николаевич, — а спасаться придётся не вместе.

— Я тебе вот что скажу, — он подошёл ближе к Снейпу. — Чтобы не сесть навсегда в Азкабан или не получить «поцелуй», нашей верхушке придётся хорошо повертеться, подмазать кого надо, а главное, — он уставился на собеседника с неприкрытой насмешкой, — найти козлов отпущения. И я могу тебе предсказать без всякого гадания, что те, кто не может принести в новое время особой пользы, будут безжалостно выброшены за борт. На них шлюпок не заготовлено, если ты понимаешь, о чём я.

— И вы хотите сказать... — но Северусу не дали договорить.

— Я хочу сказать, — перебили его, — что кое-кто — я не буду показывать пальцем — явно не имеет хороших связей, денег… да ничего не имеет, а потому его за собой балластом тянуть не будут, — Александр Николаевич смотрел на Снейпа исподлобья. — И я лично могу сказать, что лучше крысой сигануть с борта корабля, чем уйти на дно с обломками.

— А если кто-то не хочет быть крысой и сдавать остальных? — с вызовом бросил Снейп.

— Тьфу ты! — Александр Николаевич резко схватил очередную порцию бумаг и бросил их в огонь. — Сдавать всех остальных — верный путь потом прогореть самому, и я не это имел в виду. Я имел в виду, что если ты рассчитываешь, что тебя спасут от Азкабана за компанию, то ты это зря. Всех спасут — а тебя не спасут. Ха! — он фыркнул. — Для того, чтобы тебя отмазали, ты должен быть им сильно нужен.

— Ну и что вы предлагаете, если я так уж не нужен? — Северус начинал раздражаться.

— Я предлагаю тебе озаботиться своей судьбой и спасаться самому, — бросил Александр Николаевич ему в таком тоне, будто объяснял элементарные вещи идиоту. — Никто это за тебя не сделает, а мне ты здесь тоже больше не нужен, — он отвернулся и снова бросил бумагу в камин.

— А вы что собираетесь?

— Да так, отправлюсь в небольшое путешествие, — Александр Николаевич повернулся обратно к собеседнику и ухмыльнулся, — да и тебе советую сменить местоположение.

— Сейчас это не слишком просто, — ответил Снейп. — Министерство же пытается взять все международные перемещения под свой контроль.

— А маггловские средства тебе на что, идиот? — Александр Николаевич хлопнул себя по лицу ладонью. — Маггловские — как их там — аэропорты они наверняка не контролируют.

— Слышал, что у магглов тоже нельзя просто так поехать в другую страну, — ответил на это Снейп. — Это не проблема, конечно, при наличии палочки, но тут может вмешаться Министерство, если переусердствовать, — добавил он, сам не ожидая от себя такого красноречия.

— Ну путешествуй тогда внутри страны, — отмахнулся от него Александр Николаевич. — Забейся в какой-нибудь медвежий угол — и все о тебе забудут. Не больно уж важная ты шишка. Моё дело, — добавил он напоследок, — просто сказать тебе, что здесь ты больше не нужен, а значит, можешь идти на все четыре стороны. В крайнем случае, я подтвержу, что услал тебя. А теперь — изыди, — он отвернулся, перестав обращать внимание на собеседника.

— А… а как же наши образцы зелий? Новые порции… — Снейп неожиданно для себя оказался растерянным, не знающим, что делать дальше. До этого момента он мог действовать механически, повторяя ставшие привычными повседневные действия, и ждать неизбежного конца, а здесь ему внезапно потребовалось включиться в процесс.

— Бери всё с собой и изыди, пока я не передумал, — повторил Александр Николаевич. Северус развернулся было для того, чтобы покинуть помещение, но в последний момент решился задать ещё один вопрос, который вдруг стал представлять для него интерес.

— А если Он всё-таки вернётся? — прозвучало это не только наивно, но и чуточку пугающе.

— А в этом случае, — Александр Николаевич снова повернулся к нему, подошёл чуть ближе и, глядя прямо в глаза, проговорил тихо и отчётливо, — я бы на твоём да и любом другом нашем месте постарался оказаться в этот момент где-нибудь подальше, так далеко, как только это возможно, — по тону можно было понять, что он не шутил. — А потом постараться оказаться ещё дальше.

Уже вечером, решив прислушаться к рекомендациям учителя и начальника, Северус сидел перед атласом мира, оставшимся ему ещё от отца. Откуда у того завалялась такая книга, было не очень понятно, но в данный момент она оказалась нужна. В конце концов, по здравому размышлению Снейп решил, что даже если жизнь его и не представляет особой ценности, то это не повод добровольно сдавать себя на заточение в Азкабан. Более того, возможность зажить на новом месте новой жизнью начала казаться ему привлекательной: должна была смениться повседневная рутина, да и смена обстановки могла помочь ему отрешиться от тревог, сбросить давивший на него груз. Поэтому он сидел и пытался понять, куда же ему лучше направиться.

В тот вечер ему более всего понравились Фолклендские острова — это место было максимально удалено от Англии, но всё же находилось под юрисдикцией как Великобритании, так и Магической Британии. Деньги у него в тот момент уже водились, так что на билеты после обмена галлеонов и сиклей ему футов хватило, и даже оставались средства на съём жилья в ближайшее время. Перед отъездом он успел ещё продать аптекарям и перекупщикам сваренные, но уже не нужные никому зелья — и вскоре он стоял уже в аэропорту в Стэнли, попав из тёплой лондонской зимы прямиком в почти такое же по температурному режиму лето Фолклендских островов.

* * *

С момента переезда прошло уже более двух лет, и заканчивалось уже третье его лето в этих местах. Денег у него по приезду оказалось неожиданно много, цены здесь были заметно ниже, чем в Англии, а спрос на разного рода зелья присутствовал. Да и волшебников здесь было больше, чем он изначально планировал увидеть, а контроля над ними — меньше. Впрочем, действовал некий самоконтроль. В конце концов у Севруса появился даже собственный домик, большую часть которого занимала его лаборатория. Собственно, тем он здесь и занимался, что варил зелья, экспериментировал, и писал потихоньку более глобальный труд — справочник по зельям, который мог бы пригодиться зельевару-любителю, а возможно, даже профессионалу.

Ещё здесь появилось свободное время, которое уходило на какие-то размышления по поводу собственной жизни. Смена обстановки и правда помогла: смерть Лили ощущалась всё ещё как трагедия, но не как конец всего, а неторопливый ритм жизни сам по себе успокаивал. Наверное, именно здесь он окончательно понял, что оказался не в той компании. Организация отстаивала интересы в первую очередь чистокровных семей, заодно также и оборотней или просто дна с какого-нибудь Лютного переулка — но не его, нищего полукровки. В самой Организации у него тоже не было особых шансов вырваться в руководство — и получение метки, по сути, стало максимальным, чего он реально мог достигнуть. Забавно, но из того, что он слышал про Орден Феникса — так вроде бы называлась противостоящая им организация, созданная Дамблдором, хотя Снейп не был уверен в достоверности информации — именно они предлагали больше уравнять магическое общество. А значит, именно в случае их победы ему было бы легче найти хорошую работу, легче получать приличную зарплату — да почти всё было бы легче, поскольку именно к нему, Снейпу, относились почти как к грязнокровке. И даже забавным казался тот факт, что костяк Ордена, по слухам, составляли представители чистокровных семейств, а он, Снейп, оказался бесконечно далёк от них. Впрочем, если бы он был нужен где-то ещё, пошёл бы он в Организацию? Северус думал, что, скорее всего, всё равно пошёл бы.

Он хотел величия, хотел тогда подняться на верхушку общества, чтобы с ним везде считались, чтоб отомстить «Мародёрам» и их прихлебателям за все годы унижений, чтоб бывшие учителя боялись его… В результате, конечно, получил по заслугам. Никто его особенно не боялся, мало кто уважал, а в Организации ему пришлось заниматься хоть и не самой грязной работой, но… разве хотел он ставить на магглах опыты или отрабатывать заклинания из области тёмных искусств? Ни капли. Равно как и не хотел готовить для этого зелья. Когда-то, когда он только пришёл к Волдеморту, ему казалось, что он может переступить через чужие головы и судьбы, если потребуется, а тут вдруг оказалось, что это — даже после двух лет практики — вызывает в нём отвращение и омерзение, и чем дальше, тем больше. Впрочем, он и поплатился в конце за дела свои.

После ухода Руквуда он допил чай, вышел на крыльцо и снова погрузился в воспоминания. Здесь казалось, что они произошли уже в другой настоящей жизни, а эта, на Фолклендах, становилась похожей на какую-то загробную — будто какой-нибудь змеиный яд вызывал в теле спазмы и галлюцинации. Но в этот вечер Снейпу они показались неожиданно приятными. Нет, он не испытывал ненависти к бывшим соратникам и тем более не осуждал их — какое у него, в конце концов, было на то право? Но здесь оказалось, что можно заниматься тем, чем ему хотелось, а не нести в этот мир зло и страдания. А в конце концов, именно то он в Организации и делал в итоге. Зачем? Ветер, всё усиливавшийся, и темнота, окутавшая остров и оставившая видимым только крохотный, освещённый лампой пятачок, не давали ответа. Как не давали и первые холодные капли дождя, начавшие стучать по крыше, и шум волн океана вблизи. Было заметно прохладно, почти как в тёплые дни на юге Англии, где-нибудь в Корнуэлле. Лето подходило к концу.

Снейп не знал, чего в итоге потребуют за принесённые записки, как не знал, что он в них должен увидеть, но очень не хотел снова заниматься потом испытаниями. Если б Руквуд снова предложил бы ему заняться чем-то подобным, если б вернулся Лорд и потребовал того же самого, стал бы Северус на них работать? Он не знал ответа, но очень надеялся, что смог бы отказать, даже зная, что это означает смерть.

* * *

* — на всякий случай автор предупреждает, что к реальному протагонисту этот Архипов не имеет никакого отношения (хоть и назван в честь него)