Любой ценой (джен)

Приют Святой Анны, расположенный на задворках Грэйз-Инн-роуд в Блумсбери, мало отличался от других заведений этого профиля: старое, давно не ремонтируемое здание, равнодушные воспитатели, озлобленные дети. С приходом новенькой сотрудницы, двадцатитрехлетней выпускницы Лондонского колледжа Одри Кинер, в силу молодости не успевшей очерстветь, ситуация в приюте не улучшилась, а, напротив, стала лишь напряжённее.

Одри старалась помочь детям, разговорить их, но натыкалась на недоверие и агрессию как с их стороны, так и со стороны коллег. Никому не были нужны брошенные дети, никто не хотел тратить на них время и нервы — и это давно стало нормой жизни. Однажды, почти смирившись с тем, что бессильна, мисс Кинер предложила детям сыграть в игру «Что бы ты изменил в мире?», надеясь по ответам определить нужный подход и пробиться сквозь отчужденность и предубеждение. Из курса психологии Одри знала, что не обременённые проблемами взрослые чаще всего говорят о желании пожать руку Диего Марадоне, папе Римскому, королеве Великобритании, стать их друзьями, или выбирают что-нибудь глобальное, к примеру, удавить Гитлера в колыбели… Дети же, все как один, хотели игрушек, сладостей и приключений.

Но только не сироты. Каждый воспитанник приюта Святой Анны хотел иметь семью. Каждый, но не Миралисса. Шестилетняя девочка прямо встретила доброжелательный взгляд мисс Кинер и заявила:

— Не рождаться.

Когда эти слова достигли ушей директора детского дома, миссис Фаготт понеслась к телефону с несвойственной её габаритам скоростью, спеша вызвать психолога. Весь день работники приюта обсуждали Миралиссу и её слова, испуганно, сочувствующе, а то и осуждающе качая головами.

Добродушный старичок явился на следующее же утро и почти весь день заставлял девочку рисовать картинки, складывать пазлы, отвечать на странные вопросы, но так и не смог определиться с диагнозом:

— По-своему девочка уникальна… Ох и намучаетесь вы с ней! — пробурчал он себе под нос искренне, а потом спохватился и вернул профессиональный тон, заговорив незнакомыми словами.

Директриса вздохнула и выгнала воспитанницу из кабинета, что ту совершенно не расстроило — не понимая слов, она понимала смысл: она снова стала источником проблем, а это означало… Шестилетняя Лисса уже привыкла, что с ней постоянно возникают какие-то сложности. Вся её жизнь была одним сплошным разочарованием.

Началось всё с того, что Лисса была нежеланным ребенком. Её родители были, во-первых, слишком молоды, а во-вторых, их семьи были категорически против этой связи, и, едва девочка родилась, от неё поспешили избавиться, сплавив дальней родственнице. Об этом как-то в сердцах сказала опекунша, а она запомнила.

Сначала всё было нормально — Лисса помнила, что у неё была красивая одежда, вкусная еда, да и старуха относилась к ней вполне доброжелательно. Она даже помнила своего папу, изредка навещавшего её и дарившего всякие безделушки… А вот потом ситуация изменилась.

Естественно, Миралисса этого не понимала, но став чуть постарше, осознала, что с родителями что-то случилось и поток денежных средств прервался, что и повлекло радикальные перемены. Сперва пропала вкусная еда, потом, когда Лисса подросла, она лишилась нарядных платьев, ну и завершающим штрихом стали оскорбления: теперь старуха звала её не иначе как дармоедкой.

Длилось это недолго, и к пяти годам Мираллису оставили на пороге того самого приюта, где она и жила по сей день. А чтобы окончательно похоронить все концы истории с незаконнорожденным ребёнком, старуха выбрала маггловский приют, где никто не сможет связать девочку с её родителями.

Первую неделю Лисса грустила. Да, старуха не любила её, но все-таки заботилась; попрекала, но предоставила комнату и никогда не ругала, застав с книгой. Здесь всё было иначе.

Пусть Лиссе и было всего пять, но все эти пять лет она прожила в мире волшебства, совершенно не представляя себе жизнь магглов. Что бы Лисса ни попросила, воспитатели лишь разводили руками, удивляясь нездоровой фантазии новенькой. А так как Миралисса не отступала, продолжая просить наколдовать светильник или подогреть заклинанием воду для купания, не понимая, что она в другом мире, мире без волшебства, то быстро заработала себе репутацию ненормальной.

Но проблемы со взрослыми были далеко не единственными. Будь у неё хоть какой-то опыт общения со сверстниками, наверняка она не совершила бы тех ошибок, что превратили её в изгоя, но старуха свято чтила семейную честь, ото всех скрывая существование Миралиссы, так что за первые пять лет своей жизни она видела лишь старуху и изредка отца.

Постепенно Лисса привыкла к новой жизни: к соседкам по комнате, которые постоянно ей пакостили; к мальчишкам с их злыми шутками; к микроскопическим порциям пищи; к обноскам; и, конечно, к унылой атмосфере.

Иногда в приют приходили семейные пары, желающие взять ребенка на воспитание, но в сторону Лиссы они не смотрели иначе, чем с недовольством. Говорят, в каждом ребенке есть что-то хорошее. У одного красивая внешность, у второго — милая улыбка, третий может быть похож на потенциальных усыновителей, четвертый просто излучает доброжелательность… Всех этих детей объединяло одно — желание обрести семью. В случае Миралиссы надежды на удочерение не было. Мало того, что она не была привлекательна, обладая вполне заурядной внешностью, так ещё и смотрела на чужих, как волчонок. Серо-голубые глаза, казалось, проникали в самую душу, заставляя взрослых ёжиться, и тогда губы Миралиссы растягивались в крайне неприятной улыбке, что окончательно отпугивало людей.

У Лиссы была тайна, о которой никто не догадывался, тайна, выручавшая её в самых сложных ситуациях: она умела читать мысли.

Она рано поняла, что ей всего придётся добиваться самой. Не имея протекции, рассчитывать она могла лишь на хитрость и свою тайну. Не обремененная никакими моральными принципами, Лисса готова была совершить любую подлость ради собственной выгоды. Так, свою первую кражу она совершила в возрасте семи лет, когда её лишили обеда с ужином за какую-то провинность. Она просто влезла через форточку в магазин и прямо на месте преступления проглотила две булочки с джемом. И если кто-то подумает, что её мучили угрызения совести, то он глубоко заблуждается. Впоследствии подобное повторялось не раз, ведь контролировать стихийную магию невозможно, а объяснить магглам сугубо волшебные вещи — заведомо провальная затея, так что без еды она оставалась регулярно, и так же регулярно её крала.

Лисса не была хулиганкой, она просто пыталась выжить. Её дразнили — она мстила. Её оскорбляли — она мстила. Её наказывали — она снова мстила. Ненормальная — вот кем была Миралисса для обитателей приюта, поэтому неудивительно, что она всё сильнее замыкалась в себе, пока вообще не перестала разговаривать.

Как-то летом, убегая от старших мальчишек, желающих поиздеваться над изгоем, она шмыгнула следом за странно одетым мужчиной в дверь затрапезного бара и, мгновенно спрятавшись под столом, затаилась. Шли минуты, а её преследователи не появлялись, и Лисса непроизвольно стала прислушиваться к диалогу сидящих за соседним столиком мужчин.

— …Лучше подождать. Пусть скандал утихнет, тогда можно будут испытать на магглах.

Слово «маггл» Миралиссе было знакомо. Она напрягла память, и нужное воспоминание тотчас же всплыло: так старуха называла обычных людей.

Сердце Лиссы забилось чаще: неужели это волшебники?!

— …Нарваться на авроров! Светиться с выручкой нельзя, сам понимаешь, трудно будет объяснить, откуда у нас взялись такие деньги. Лучше рискнуть деньгами, чем свободой и жизнью.

— Что ты предлагаешь? Едва мы отсюда выйдем…

— Прятать нужно на виду. Я предвидел, что что-то может пойти не так, и присмотрел тайничок. Думаешь, я просто так выбрал в качестве места встречи «Дырявый котёл»? Прямо за той дверью есть неприметная щель в кладке, если специально не искать, в жизни не догадаешься!

— Мерлин с тобой, пошли.

Проводив мужчин глазами, Миралисса крепко задумалась. Кто такой Мерлин, она знала, естественно, только вот никто в приюте не упоминал его имени в разговорах. О совпадении больше не могло идти и речи, она действительно попала в мир волшебства!

В обеденное время заведение пустовало, после ухода единственных посетителей и не замеченный ранее бармен скрылся из виду, так что Лиссе даже не пришлось особо прятаться, пока она кралась к двери, через которую недавно вышли мужчины, чей разговор она подслушивала, а мысли подсматривала. Щель в кладке оказалась на том самом месте, что она видела в чужих мыслях. Сунув руку внутрь, она вытащила увесистый мешочек.

Внутри было золото.

Миралисса сглотнула и, сунув обретённое богатство за пазуху, шмыгнула обратно в бар, а из него на улицу. Сердце колотилось где-то в горле, в боку кололо, дыхание вырывалось изо рта с хрипом, но она бежала всё дальше и дальше от загадочного бара. Наконец она остановилась в небольшом Тависток-сквере, буквально рухнув на скамейку. На неё никто не обращал внимания, да и вокруг почти не было людей, так что она могла не опасаться быть пойманной с добычей. Руки и ноги дрожали; руки — от волнения, ноги от усталости, однако ей потребовалось не более пятнадцати минут, чтобы отдышаться и немного прийти в себя. Убедившись, что к ней по-прежнему никто не проявляет интереса, Лисса стала обдумывать дальнейшие действия.

Не имея ни малейших представлений о курсе золота к фунту, не говоря уже о курсе волшебной валюты, она прекрасно понимала, что маленькой девочке нечего и мечтать, что удастся произвести обмен. С одной стороны — в её руках сказочное богатство, а с другой — она по-прежнему нищая. При себе золото оставлять было нельзя — это было более чем очевидно, учитывая контингент в приюте — слишком это было рискованно. Оставалось решить, куда его деть.

В самом приюте прятать было рискованно: сироты чуяли выгоду не хуже бассетов и могли вычислить любой тайник на раз. Да и удачных мест там было мало…

Удостоверившись, что вокруг ни души, Миралисса углубилась в кусты и, замотав часть монет в носок, закопала их в самой гуще растений. Искать в таких людных местах как парк, никому не придёт в голову, на такой тайник можно наткнуться только случайно — но от подобного никто не застрахован. Зато страховкой может послужить разделение добычи на части. Лисса повеселела, придумав план действий, и приступила к его реализации.

Пройдя сквер насквозь, убеждаясь в отсутствии слежки, она перешла через дорогу и, пробежав открытое пространство, прошла в Гордон сквер Гарден, где повторила всю операцию: углубилась в кусты, раскопала ямку, ссыпала часть монет во второй носок и закопала всё, тщательно утрамбовав землю. Отдышавшись, Лисса снова убедилась в отсутствии нежелательных свидетелей и, пройдя сквер по диагонали, воспользовалась платком, чтобы замотать монеты и спрятать их на Уоберн-сквер…

То, что её никто не преследует, уже было очевидно, но страх не спешил разжимать свои цепкие пальцы. Держась в тени кустов и деревьев, Миралисса добралась до Рассел-сквер, по дороге подобрав банку из-под газировки… Последней остановкой стал Блумсбери сквер Гарден, находящийся всего в нескольких кварталах от приюта. К вечеру Миралисса еле передвигала ноги, но дело было сделано: вокруг приюта было восемь свежезакопанных кладов.

Выждав с месяц, Лисса почувствовала, что её тянет в тот странный бар снова. Она гнала мысли прочь, боясь быть пойманной, но тяга лишь нарастала. Через неделю и так не слишком громкий голос осторожности окончательно сдался и умолк под давлением логики: в предыдущий раз её никто не видел, а даже если кто и заметил, то, во-первых, не факт, что они снова пересекутся, а во-вторых, вряд ли кто-нибудь запомнил ничем не примечательную девочку. И она решилась.

Лисса прикрывалась скукой и обычным любопытством, но в глубине души ей хотелось узнать что-нибудь о родителях, а где это сделать, как не в мире волшебства, родом из которого она была? О матери она не знала совсем ничего, даже имени — старуха вообще никогда не упоминала женщину, давшую ей жизнь, но вот с отцом всё обстояло иначе. Он навещал её, она помнила его лицо и имя — Реймонд. Конечно, это было ничтожно мало, но сдаваться, даже не попробовав, Миралисса не собиралась.

То, что она помнила всё, что происходило с ней в младенчестве, было странно, но Лисса об этом не знала и потому воспринимала как должное.

Выждав до выходных, чтобы не привлекать внимания к собственному отсутствию, Лисса сбежала из приюта и без труда добралась до того нужного места. Но если в прошлый раз бар был пуст, и за всё время, что она просидела под столом, не появилось ни одного посетителя, то теперь ситуация изменилась.

Понаблюдав за входом, она с удивлением констатировала, что поток желающих «пропустить стаканчик» не иссякает. Время было то же — середина дня, но в отличие от прошлого раза, дверь то и дело хлопала, пропуская группы людей с детьми. Что в подобном месте делают дети, она не понимала, но раз их сюда приводят родители, не опасаясь за безопасность… Решительно тряхнув волосами, Миралисса пристроилась за светловолосой семейной парой, вокруг которой бегали двое мальчишек, один постарше, а другой — на вид её ровесник, и вошла следом за ними.

В прошлый раз ей было не до рассматривания интерьера, и всё же она не могла не заметить грязь и общую запущенность помещения, но сейчас её никто не преследовал, и Лисса во все глаза смотрела по сторонам. Полутёмное помещение не стало чище, однако множество людей внутри… Бармен взмахивал какой-то палкой, отчего в стаканы, расставленные перед ним на стойке, лились напитки. Юноша лет шестнадцати на вид стоял рядом с ним и тоже махал палкой, отчего тарелки с едой летели за столы… И посетители не только не удивлялись, но и сами имели палки…

Шокированная увиденным Миралисса даже не заметила странные наряды, творимого волшебства было достаточно, чтобы поразить её до глубины души.

Магия окружала её в детстве, и всё же она редко видела, как старуха колдует. В том числе и поэтому вид небрежно творимой магии заставлял сердце биться чаще, и ладони зудеть в непреодолимом желании колдовать…

И всё же она не поддалась искушению продолжить наблюдение за естественным ходом жизни волшебников, а вспомнила о цели визита — узнать как можно больше о мире магии, чтобы найти отца.

Затеряться в столпотворении ничего не стоило, но Лисса успела заметить, как её «проводники» сворачивают к заднему выходу из бара, тому самому, где пряталась золотоносная щель, и поспешила нагнать их. Как она с самого начала и предполагала, никто не обратил на неё внимание. Пара посчитала, что она слегка обогнала «своих», а те, кто шёл позади, наоборот, предположили, что она отстала от впередиидущих. В общем, через пять минут Лисса прошла через кирпичную арку, по волшебству образовавшуюся на месте глухой кирпичной стены, и оказалась в абсолютно ином мире.

Вокруг были сотни звуков: детский смех и восклицания, птичьи крики и скрип дверей; тысячи запахов и миллионы красот… Глаза разбегались, Миралисса не знала, куда смотреть в первую очередь. Машинально шагая за «своей» семьей, она проходила мимо самых диковинных магазинов, широко раскрытыми глазами рассматривая всё вокруг. «Её» семья свернула к витрине, в которой были выставлены мётлы, а Лисса наконец-то увидела магазин своей мечты — книжный.

Читать она любила, но сейчас дело было не в этом — обращаться к кому-либо с вопросами ей было страшно, а в книгах можно было найти ответы почти на все вопросы… особенно в книгах о магии. Осторожно пристроившись к очередной семье, она вошла в магазин «Флориш и Блоттс» и тут же скользнула в лабиринт стеллажей, надеясь, что никому не придёт в голову присматриваться к прилично одетой девочке, благовоспитанно листающей книги в одиночестве. Следующие три часа она провела среди полок, разрываясь от желания прочесть всё.

Было совершенно не ясно, за что хвататься в первую очередь. Множество незнакомых названий будоражили пытливый ум, но, чтобы разобраться, действовать наскоком нельзя — это она понимала. Поэтому, отложив пару самых нужных на её взгляд книг об устройстве магического мира, она выдохнула и заставила себя прислушаться к посетителям.

Информации было много. Очень много. Далеко не всё можно было понять по аналогии — магический мир довольно серьёзно отличался от маггловского, — но сегодня целью Миралиссы был сбор данных, поэтому она старалась просто запоминать.

В магазине она узнала, что добытые монеты называются галлеонами и, посмотрев на ценники, радостно улыбнулась: её состояния должно было хватить на многое.

Купив три книги, на всякий случай наврав продавцу, что её попросили старшие братья, Миралисса решила продолжить экскурсию. Результатами стало приобретение лёгкой куртки с множеством карманов, заколдованной таким образом, чтобы менять размер по мере роста ребёнка, и рюкзака, обладающего волшебной вместительностью и чарами снижения веса. А также восхитительное на вкус мороженое.

Траты были значительными, но вещи действительно нужными, а мороженое… что ж, Лиссе слишком редко доводилось кушать что-то лучше приютской овсянки да краденных булочек с повидлом.

Уставшая, но довольная покупками, она нашла подходящее семейство и наконец покинула волшебный квартал.

Читая мысли всех без разбора проходивших мимо неё волшебников, Миралисса за день узнала столько, что голова шла кругом, так что следующую неделю пришлось посвятить систематизации и анализу информации. Не сразу, но ей удалось вычленить из общей массы несколько положений.

Во-первых, все волшебники в одиннадцать лет получают письма с приглашением в волшебную школу, которая называется Хогвартс. Именно получением писем со списками учебников и остальных школьных принадлежностей и объяснялся ажиотаж в Косом переулке — ученики и их семьи явились за покупками;

Во-вторых, с одиннадцати лет и до совершеннолетия, которое наступает в семнадцать, колдовать вне школы запрещается. Суть запрета сводилась к тому, что растущие вне магического мира дети ещё недостаточно хорошо владеют магией, чтобы позволить им колдовать без присмотра — они могут навредить себе и окружающим;

В-третьих, кроме Косого есть ещё и Лютный переулок, а там можно купить волшебную палочку, которую Министерство не сможет отследить, следовательно, колдовать можно будет где угодно, совершенно ничего не опасаясь. Если, конечно, уверен, что справишься самостоятельно;

В-четвертых, существует Статут о секретности, запрещающий разглашать информацию о волшебном мире. Так что запрет колдовства в маггловском мире распространяется не только на детей, но на всех магов;

В-пятых, маги делятся на чистокровных, полукровок и грязнокровок. Первые презирают всех остальных, а поскольку власть сосредоточена именно в их руках, добиться чего-либо значимого в магическом мире могут только чистокровные;

В-шестых, несколько лет назад была война между Тёмным Лордом и Альбусом Дамблдором — двумя сильнейшими волшебниками современности. Дамблдор — директор Хогвартса, выступающий за равенство всех волшебников, а Тёмный Лорд и множество его последователей пропагандируют превосходство чистокровных. Сам Лорд исчез, побежденный годовалым Гарри Поттером, а его сподвижники либо разбежались, либо попали в тюрьму, называемую Азкабан.

О Тёмном Лорде и Пожирателях смерти было меньше всего информации. Одни боялись даже в мыслях имени Лорда, так и говоря «Тот-Кого-Нельзя-Называть», другие же — и Миралисса догадывалась, кто именно — звали его «Мой Лорд» и верили в его возвращение.

Сделать выводы на основании столь разрозненных данных было сложно, но её Лорд заинтересовал не поэтому. Он исчез в последний день октября восемьдесят первого года, в течение пары следующих недель переловили большинство его последователей, после чего их всех посадили в Азкабан. И по времени это совпадало с исчезновением её отца.

Теперь к естественному желанию сироты обрести семью, добавилось понимание, что после жизни в приюте её посчитают грязнокровкой, и единственная возможность этого не допустить — как можно скорее найти отца или хотя бы узнать, кем он был.

* * *

Разобравшись с той информацией, что узнала за время прогулки по магическому миру, Миралисса приступила к изучению купленных книг. Читать было интересно, но чем больше она узнавала, тем большее количество вопросов возникало. Периодически она наведывалась в Косой переулок за новыми книгами и подслушанными сведениями, но, к сожалению, гуляющая в одиночку десятилетняя девочка неизбежно привлекла бы внимание, поэтому визиты были редкими: ей приходилось ждать то Рождества, то летних каникул, когда в Косом переулке собирались толпы детей.

В августе Лисса купила волшебную палочку. Понаблюдав через пыльную витрину за работой Олливандера и послушав выходящих из лавки подростков, она решила отложить приобретение «официальной» палочки, однако по пути к «Дырявому котлу» проходивший мимо волшебник так громко радовался покупке незарегистрированной палочки, что она практически против воли считала информацию, где, как и за сколько можно это сделать. Соваться в Лютный было страшновато, Лисса успела наслушаться, что бывает с неосторожными грязнокровками, забредавшими на тёмную даже в разгар дня улицу, но удержаться было сложно: приобрести волшебную палочку было её вторым самым горячим желанием. После нахождения отца, конечно.

То ли ей просто повезло, то ли печальная слава Лютного была преувеличена, но ничего с Лиссой не случилось. Стараясь держаться уверенно, она прошагала по подсмотренному маршруту и без приключений добралась до мрачной лавки мистера Эймса, злобного вида старикашки, который справлялся со своей задачей в десять раз быстрее «доброго» коллеги Олливандера.

…Учиться магии было бесконечно интересно. Лисса читала и перечитывала приобретённые учебники, пока не заучила всё едва ли не наизусть. Не сразу она решилась, но зуд в пальцах стал непереносим, волшебная палочка сама просилась в руки, требуя испытать себя, продемонстрировать изученное, и в конце концов Миралисса уступила. Первые опыты она проводила в Косом переулке, где, как она надеялась, в случае чего ей смогут помочь маги. Однако всё прекрасно получалось! Листья и бумажки послушно взлетали, спички превращались в иголки, а жуки в пуговицы… И она перестала тайком пробираться в мир магии, чтобы потренироваться в школьных заклинаниях, колдуя в подвале приюта или на пустыре за ним.

За год Миралисса изучила все учебники для первого курса и отработала все практические задания по чарам, трансфигурации, ЗоТИ — учебники по которым купила. Хотелось идти дальше, развиваться… переходить к программе старших курсов было страшно, она опасалась не справиться с практической частью, поэтому приобрела книги по рунам и нумерологии, занявшись теорией.

Не всё у неё получалось как должно, некоторые вещи она вообще не понимала, но одно она знала наверняка: нужно стараться, развиваться, узнавать как можно больше сейчас, пока есть время, и тогда никто не посмеет усомниться в её чистокровности!

К одиннадцатому дню рождения она знала о магическом мире больше любого чистокровного ребёнка. При каждой возможности она тренировалась, при каждой оказии посещала «Флориш и Блоттс», и это приносило результаты, пусть сейчас она ещё и не могла их верно оценить. Лисса прочитала массу книг, статей и газет и теперь точно знала, что папа её не бросал. То, что её отец Пожиратель смерти, убивающий людей, сомнений уже не вызывало, но её это абсолютно не смущало. Да хоть сам Дьявол! Единственное, что для неё было важно — он её отец.

Всю неделю Миралисса провела как на иголках, и вот долгожданный день настал — ей исполнилось одиннадцать! Однако ни в этот день, ни в несколько последующих никто так и не пришёл. Каждое утро она просыпалась с горящими надеждой глазами, и каждый вечер ложилась спать едва не плача, отказываясь верить, что про неё могли забыть или — о ужас! — не узнать о том, что она волшебница. Всю неделю она боялась даже на минуту отлучиться из приюта, ведь в любую секунду к ней могли прийти из Хогвартса. И когда, наконец, её позвали, Лисса едва не хлопнулась в обморок от счастья.

Перепрыгивая через ступеньки, она бежала к кабинету директора с улыбкой от уха до уха… Но стоило ей увидеть, кого прислали из школы, улыбка моментально исчезла.

Высокий, худой мужчина в наглухо застёгнутом чёрном костюме, с тёмными волосами и крючковатым носом… Не узнать Северуса Снейпа после чтения «Ежедневного пророка» и множества услышанных мыслей посетителей Косого переулка, в числе которых были не только ученики Хогвартса, но и бывшие Пожиратели смерти, было невозможно. Предатель собственной персоной.

Глубоко вздохнув, Лисса заставила себя разжать кулаки и расслабить плечи. В кабинет она входила с лицом, на котором не отражалось ни намёка на эмоции.

— А вот и мисс Торн.

Голос миссис Фаготт звучал как никогда ласково, директриса неискренне улыбалась и старалась незаметно подать Миралиссе знак, чтобы та вела себя пристойно.

Проигнорировав намёки, Лисса кивнула гостю и, словно не догадываясь, что тот явился по её душу, вопросительно уставилась на директрису.

— Вы уверены, что в ваши документы не закралась ошибка? Я убеждена, что у нас найдётся много детей, которые этого более достойны, — заискивающе уточнила Фаготт.

— С документами всё в порядке, — отрезал Снейп и, бросив брезгливый взгляд на Лиссу, нехотя добавил: — Стипендия предоставлена именно ей. Мы можем поговорить наедине? Мне хотелось бы составить мнение о будущей ученице.

— Да-да, конечно, я оставлю вас, — тучная женщина шумно выбралась из-за стола и засеменила к выходу, отчего Снейпу пришлось вжаться в стеллаж с личными делами воспитанников.

Лисса проводила миссис Фаготт глазами, успев прочитать её радость по поводу того, что хотя бы одного ребёнка снимут с её шеи, а значит, будет проще протянуть на государственную субсидию до следующего пожертвования.

Снейп отлип от стеллажа и, смерив Лиссу недовольным взглядом, протянул ей конверт с настоящей восковой печатью.

— Меня зовут Северус Снейп, мисс Торн, я преподаватель школы Хогвартс, где вам предстоит учиться. Прочтите письмо.

Будь на месте Снейпа кто угодно другой, возможно, она вела бы себя менее скованно, но этого человека она опасалась всерьёз — уж слишком эмоциональное отношение он вызывал у своих учеников. Опустив взгляд на долгожданный конверт, подписанный ярко-зелёными чернилами, она без возражений сломала печать достала пергаментные листы. Прочитав и приглашение, и список покупок, она молча подняла взгляд и сдержанно кивнула.

Не такой реакции ждал Снейп.

— Прочли? — она кинула. — У вас нет никаких вопросов? — она отрицательно покачала головой. — Почему вы молчите? Вы волшебница, а значит, не можете быть немой! — прошипел он, явно сдерживая желание закричать.

Снейп прямо излучал раздражение, но Миралисса по-прежнему молчала. За последние три года она открывала рот, дай бог, раз десять, да и то, только по необходимости. В полной изоляции ей было банально не с кем разговаривать, а беседовать сама с собой Лисса не хотела — её и так считали ненормальной. Так что молчала Миралисса вовсе не из желания позлить Снейпа, для неё это было привычным поведением.

— Вы не верите в магию, мисс? — после небольшой паузы спросил Снейп, очевидно, сумев подавить раздражение.

Лисса хмыкнула и, вытянув руку, наколдовала шарик света, демонстрируя не только веру, но и причастность к магии.

— Прекрасно, это упрощает мою задачу. Сейчас мы отправимся в Косой переулок, где вы купите необходимые для школы вещи… — Лисса сделала пальцами характерное движение, потерев их друг об друга, намекая на отсутствие денег. — Для таких, как вы, в Хогвартсе существует специальный фонд, — рыкнул Снейп, которого бесило молчание будущей студентки. — Всё, что вам сейчас следует знать: первого сентября с вокзала Кингс-Кросс в одиннадцать утра отправляется Хогвартс-экспресс. Вот билет. Не потеряйте.

Лисса взяла билет, рассматривая надписи — тот выглядел как самый обычный железнодорожный билет, отличие было лишь одно. Она подняла вопросительный взгляд, и Снейп снизошёл до пояснений:

— Платформы девять и три четверти, всё верно. Чтобы попасть на перрон, вам нужно будет пройти между девятой и десятой платформами. На всякий случай советую прибыть пораньше: опаздывать нельзя ни в коем случае, поезд ждать не будет. Вопросы есть? — Лисса отрицательно качнула головой, и Снейп скривился: — Прекрасно, в таком случае, не будем терять время. Следуйте за мной.

Лисса посторонилась, пропуская Снейпа, и двинулась следом. Простившись по дороге с директрисой, они покинули здание приюта. Шли молча, но она чувствовала волнами исходившее от спутника раздражение. Разговаривать не хотелось, но Лисса уже собралась было поинтересоваться, куда они идут, ведь остановка автобуса находилась в противоположной стороне, а предположить, что Снейп планирует добираться пешком, было сложно — он ведь только что заявил о нежелании терять время. Однако открыть рот она не успела — через полтора квартала Снейп остановился и резко обернулся к ней.

— Подойдите ближе, мисс Торн, я перемещу нас в «Дырявый котёл». Это бар, через который такие ученики как вы — не живущие в магическом мире, — попадают в торговые ряды.

О порт-ключах и аппарации она читала и слышала, но перемещаться волшебными способами ей, разумеется, не доводилось. Лиссе нравилось узнавать новое, так что она смело шагнула навстречу и ничего не сказала по поводу слишком сильной хватки Снейпа на своём плече, а затем… Если верить книгам, то ощущение было похоже на резкое всплытие без декомпрессии — тело словно сдавило чудовищным прессом, а потом всё резко прекратилось, и секунду спустя она уже блевала на пол бара.

Возмущению Миралиссы не было предела: каким нужно быть ублюдком, чтобы даже не предупредить ребёнка о неприятных ощущениях?! Да если бы она знала, как это отвратительно, она бы предпочла автобус!.. Как и любая грязнокровка, которой, кстати, её и считал Снейп, она даже не представляла, насколько аппарация на самом деле ужасна. Впрочем, вместе с тошнотой прошла и ярость — опыт был несомненно полезный.

Спутник поморщился и одним взмахом палочки уничтожил беспорядок, после чего, даже не удосужившись вежливости ради спросить Лиссу о самочувствии, молча двинулся в сторону прохода. Ей не оставалось ничего иного, как стиснуть зубы и догонять.

Косой переулок жил своей собственной жизнью, не меняясь со временем. Не желая вызывать подозрений равнодушием к чудесам, Лисса чуть приоткрыла рот и распахнула пошире глаза, делая вид, что изумлена увиденным. Судя по усмешке Снейпа, её простенький спектакль удался.

Снейп легко рассекал толпу… вернее, толпа сама огибала его. Лисса была удивлена силе детских эмоций: это была не просто нелюбовь к неприятному учителю — это был страх, а иногда ещё и ничем не замутнённая ненависть. Сейчас, познакомившись с ним лично, ей стало даже интересно, действительно ли декан Слизерина настолько ужасен, что заслуживает такое отношение, но прочитать его Миралисса не могла, и это её по-настоящему тревожило.

— Мисс Торн, здесь пятнадцать галлеонов, — Снейп протянул ей небольшой мешочек. — Над каждым магазином есть вывеска, так что вы не должны потеряться. У вас два часа на совершение покупок. Я буду ждать вас в «Дырявом котле». Не опаздывайте, — и, не дав возможности возразить, исчез.

Миралисса мысленно выругалась. Нет, ну это вообще как, нормально? Бросил ребёнка в незнакомом даже не месте, а мире одного, а сам свалил. Ну не урод?!

Однако так для неё было даже лучше — не нужно для сохранения своей тайны тратить деньги на те вещи, что у неё уже есть. Подавив злость, мысленно соглашаясь с негативной оценкой знавших Снейпа учеников, Лисса первым делом направилась в книжный, но, сделав пару шагов, передумала: во «Флориш и Блоттс» время для неё терялось, поэтому разумнее было начать покупки с магазина одежды.

Мадам Малкин не произвела на неё впечатления: занятая обслуживанием явно более платёжеспособного клиента, чем одинокая девочка в недорогих маггловских вещах, владелица ателье небрежно обмерила Лиссу и вручила ей комплект готовой одежды, в который входила стандартная мантия, жилетка с юбкой и галстук. Вздохнув, привыкшая к пренебрежению взрослых Лисса молча сунула покупку в рюкзак и не прощаясь покинула магазин.

Обзаведясь обязательной формой, Лисса прикинула стоимость одежды в переводе на фунты и решила, что выгоднее обновить гардероб за пределами волшебного мира. Вычеркнув пункт в списке, она продолжила шоппинг.

Косой переулок за прошедшее с возвращения в магический мир время она успела неплохо изучить, поэтому свободно ориентировалась и не тратила время на поиски нужных лавок. Следуя списку школьных принадлежностей, Лисса быстро приобрела всё необходимое и два часа спустя уже подпирала стенку перед «Дырявым котлом».

— Вы не опоздали, похвально, — констатировал Снейп, внезапно появляясь рядом. Лисса вздрогнула и отшатнулась, но он не обратил на это внимания. — Хватило денег? Хорошо. Подойдите, я верну вас домой.

Но Лисса наоборот отступила на шаг назад, отчаянно тряся головой.

— Мисс Торн, я понимаю, что вам не понравилась аппарация, но столь интенсивные ощущения со временем проходят, — почти что мягко произнёс Снейп, но Лисса не сдалась, и он решил припугнуть упрямицу: — Но тогда вам придётся самостоятельно добираться домой… — она быстро закивала. — Хм… Уверены? Что ж, пройдите через бар и окажетесь в маггловском Лондоне. Билет на Хогвартс-экспресс, что я вам дал, не потеряйте. Вы помните всё, что я говорил? — она снова кивнула, и на пару секунд Снейп задумался, буравя её взглядом. Очевидно, пытался решить, можно ли на этом считать его долг перед магглорождённой студенткой исполненным. Видимо, придя к выводу, что Лисса достаточно самостоятельная и ответственная девочка, он едва заметно пожал плечами, а его лицо разгладилось. — Хорошо, будь по-вашему. Всего доброго, мисс Торн. До встречи в школе.

Снейп с тихим хлопком аппарировал, и Миралисса вздохнула свободнее. Однако вместо того, чтобы пройти через бар и вернуться в приют, направилась обратно вглубь Косого переулка: у неё было еще одно дело. Отправляясь в Хогвартс на десять месяцев, она не хотела рисковать, оставляя деньги в земле, но и носить с собой весь свой «капитал», не казалось ей хорошей идеей. И хотя ни один банкир мира не согласился бы заключить договор с одиннадцатилетним ребёнком, мысли взрослых волшебников однозначно указывали, что для гоблинов ничто не имеет значения, кроме денег — это был другой мир. Бывать раньше в Гринготтсе ей не доводилось, поскольку отсутствовала необходимость менять деньги, однако о гоблинах она успела узнать достаточно, чтобы понимать, как нужно себя вести.

Вблизи видеть гоблинов Лиссе тоже не доводилось. Посещая Косой переулок, она, конечно, видела стоявших у входа двух охранников, но сначала боялась рассматривать их, а потом достаточно привыкла к их присутствию, чтобы перестать обращать на неподвижные фигуры внимание. И вот теперь она едва плелась, робея. Призвав всю свою выдержку, Лисса заставила себя успокоиться и расправить плечи, и наконец переступила порог банка.

Из чужих мыслей она знала, что у каждой волшебной семьи был свой сейф, а некоторые открывали отдельные счета и для детей, демонстрируя то ли доверие к младшему поколению, то ли собственную способность выбросить на ветер немалые суммы, которые наследники могли спустить на глупости, и Лисса не собиралась ни в чём им уступать.

Маленькие уродцы произвели на неё неизгладимое впечатление. Серо-зелёная кожа была самой мелкой деталью, что запоминалась при знакомстве с гоблинами. В отличие от их высокомерия и клыкастых улыбок. Но им действительно было плевать на личность клиента — счёт открыли по первой просьбе и без неудобных вопросов, — и спустя всего полчаса Миралисса Торн стала обладательницей золотого ключика от собственного сейфа.

На следующий же день она посетила все свои захоронки, ни одна из которых, к счастью, не подверглась разграблению, и отнесла всё золото в банк. Поменяв нужное количество галлеонов на фунты, Лисса посетила громадный торговый центр, где полностью обновила гардероб, убедив продавцов, что папа ждёт в соседнем кафетерии, проверяя уровень самостоятельности отпрыска.

К концу августа Лисса уже изнывала от желания отправиться в Хогвартс. Она изучила все учебники за три курса и прочитала все книги, до которых сумела дотянуться, где описывался магический мир и правила поведения в нём, поняла не всё, конечно, но запомнила. Потренировалась в колдовстве первых двух курсов, доведя практически до совершенства все приведённые заклинания, выучила все руны по именам, а несколькими Младшими даже смогла воспользоваться… Но что ещё важнее, Миралисса Торн разработала тщательный план, с помощью которого собиралась влиться в общество чистокровных снобов.

* * *

Первого сентября Миралисса подскочила в пять утра. Вещи были заблаговременно сложены в купленный при первом посещении Косого переулка рюкзак, и теперь ей было абсолютно нечем себя занять, поэтому она и решила выйти пораньше. Ждать завтрака не было смысла, а прощаться… Воспитатели и директор знали, что утром она уезжает в школу, а дети… приятелей среди них она так и не завела.

В семь утра Лисса решительно покинула здание приюта, в котором провела последние годы, и даже не обернулась, чтобы взглянуть на место, что должно было быть её домом. Возвращаться сюда она вообще не хотела.

Рюкзак приятно оттягивал плечи; пустые в это время улицы немного успокоили взбудораженную предстоящей поездкой Лиссу. Постепенно на дорогах появлялось всё больше машин, по тротуарам спешили прохожие, в том числе, школьники, так что она не выделялась. До вокзала оставалось пройти четыре-пять кварталов, и она замедлила шаг — торопиться было некуда, на часах было только девять утра, и проснувшийся наконец аппетит требовал сделать остановку и зайти в один из магазинов, что как раз начали открываться и пока ещё были совершенно пусты. Купив у метро булочку, бутылку газировки и шоколадку, обеспечив себя провизией на время пути до Шотландии, она свернула к зданию вокзала — дальше тянуть смысла не имело.

Кингс-Кросс жил своей жизнью. Множество людей с чемоданами сновало мимо Лиссы, не замечая её. Постояв некоторое время под колонной между девятой и десятой платформами, о которых рассказывал Снейп, и так и не дождавшись появления волшебников, она решилась шагнуть в стену — об этом писали в одной из просмотренных во «Флориш и Блоттс» книг. Столкновения, которого она всё же боялась, не произошло, и Миралисса открыла глаза.

Платформа была абсолютно пуста. Алый паровоз уже ждал пассажиров, безмолвно стоя с открытыми дверями. Поколебавшись, Лисса запрыгнула на подножку — никто не остановил её, и уже спокойно прошла дальше, заняв второе купе в последнем вагоне. Порывшись в рюкзаке, она достала книгу по нумерологии и погрузилась в чтение, настроившись на долгое ожидание. Она так увлеклась, что даже шум за окном прошел мимо её внимания. Оторвалась от книги она лишь тогда, когда дверь купе открылась.

— Здесь свободно? — парень лет пятнадцати замер в дверях, вопросительно глядя на Миралиссу, и она поспешила кивнуть. — Отлично. Заходим!

В купе тут же ввалились ещё двое подростков.

Боясь показаться невежливой, Лисса отвернулась к окну, но нет-нет поглядывала на попутчиков. Все трое выглядели ровесниками; двое темноволосых и один шатен — ничего примечательного.

Поезд, наконец, издал пронзительный гудок и тронулся. Опустив взгляд в книгу, Лисса изучала мысли парней. Если отбросить шелуху, вроде нежелания расставаться с родителями и радость от встречи с друзьями, то почти ничего не оставалось. Опасения за некачественную домашнюю работу, желание попасть в команду факультета по квиддичу — сплошной примитив.

— Ты не выглядишь третьекурсницей.

Миралисса даже не сразу поняла, что фраза адресована ей.

— Зачем ты читаешь учебник по Нумерологии?

Пожав плечами, Лисса буквально силой заставила себя открыть рот:

— Интересно, — с непривычки голос прозвучал хрипло.

— Тебе прямой путь в Равенкло, — засмеялись парни. — Ты же первокурсница? Проси Шляпу отправить тебя туда, там все немного чокнутые.

Миралисса промолчала. В книге по истории Хогвартса было написано, что на факультете Ровены учатся те, кто ценит знания сами по себе, для неё же информация ценилась исключительно в том случае, если была полезна.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — с беззлобной усмешкой полюбопытствовал тот же юноша.

— Конечно, пока все элементарно: обычная арифметика.

— Так ты магглорожденная, — фыркнул второй.

— Я чистокровная, — отрезала Торн.

Атмосфера заметно похолодела. Этот тон знал любой студент Хогвартса — так обычно говорили слизеринцы. Разговор увял.

Парни обменивались взглядами, словно говоря «с такой мы общаться не будем» и, гордо отвернувшись, Лисса едва заметно улыбнулась — у неё получилось изобразить слизеринку достоверно!

Весь путь прошел в молчании: парни даже между собой не разговаривали, опасаясь ушей Миралиссы. Учитывая, что распределение она ещё не прошла, причин для страха она не видела, и лишь утвердилась в подслушанном ранее мнении, что на Хаффлпафф попадают исключительно такие придурки. Мимо купе периодически кто-то проходил, но интереса ни к её попутчикам, ни к самой Лиссе никто не проявил, и она сумела дочитать очередной параграф.

Экспресс начал тормозить, когда за окном уже сгустились сумерки. Парни засуетились и, бросив на прощание, что ей стоит переодеться в школьную форму, вышли в коридор. Мысленно поблагодарив за совет, Миралисса достала из рюкзака немного помятую мантию и надела её взамен куртки, которую убрала в рюкзак. Из поезда она вышла в числе последний. Старшие ученики уверенно шагали в темноту, а младших зычно подзывал кто-то…

Вздохнув, Лисса упрекнула себя в излишней робости и пошла на голос. Но стоило из темноты проступить силуэту Хагрида, и она едва не пустилась наутёк. От позора её спасло умение читать мысли. Полувеликан был добродушным полудурком и детей любил… рассматривая не столько однокурсников, сколько их мысли, Лисса быстро определилась с выбором актёров для своего представления.

С середины озера вид на Хогвартс открывался потрясающий, хотя плыть в ненадёжной лодке не всем понравилось, и ропот был слышен отчётливо. Лисса не очень поняла, почему переправа вызвала у чистокровных первокурсников удивление — это было давней традицией, о которой писалось во многих книгах.

Внутри Хогвартс оказался не столь впечатляющ: знакомство с древним замком началось со сквозняка и гулких коридоров. Заместитель директора также не пришлась Лиссе по душе — чем-то профессор МакГонагалл напоминала одну из её бывших учителей: занудную старую деву, помешанную на соблюдении правил.

Многие из стоявших вокруг детей впервые оказались без сопровождения родителей, и потому отчаянно робели заводить разговоры; другие же были давно знакомы между собой и болтали на непонятные другим темы. Миралисса попыталась отрешиться от всего и настроиться на распределение. Ей было важно, чтобы Шляпа прислушалась к её выбору.

Большой зал был в точности таким, как описывалось в учебники истории, разве что волшебный потолок поразил воображение. А вот на сидевших за столами подростков она специально не стала смотреть, чтобы не сбиться с мысли. Распределение шло довольно быстро, МакГонагалл одевала на очередную голову Шляпу, и через пять-десять секунд звучал вердикт, после чего радостный первокурсник направлялся к столу своего факультета, а его место занимал следующий. Задержек почти не было, лишь пара человек заставили Шляпу задуматься.

Наконец пришла её очередь. Ноги подрагивали, но Лисса не сбилась с шага и с абсолютно прямой спиной и ничего не выражающим лицом села на табурет, после чего МакГонагалл опустила ей на голову Шляпу. И та не подвела. Минуту спустя Лисса уже сидела за столом Слизерина.

На неё поглядывали с интересом, но начинать знакомство не спешили. Как поняла Миралисса, сначала они желали узнать всё о её происхождении.

Лисса знала, что будет непросто, и считала, что готова к этому. Однако даже беглый просмотр общего настроения слизеринцев продемонстрировал, что масштаб предстоящих проблем она недооценила.

Праздничный ужин закончился, и старосты повели первокурсников в общежитие. Очаровательная пятикурсница Джемма Фарли довела детей до гостиной, снисходительно улыбнулась и отступила к стене, где уже собрались все остальные слизеринцы. И тогда появился декан.

Стремительно пройдя на середину помещения, он обвёл первокурсников цепким взглядом и скрестил руки на груди. Выступление Снейпа было кратким: «Слизерин — семья. Проблемы улаживаются внутри семьи». На самом деле он говорил почти пять минут, но кроме общих фраз и повторения на разные лады идеи единства в его речи не содержалось ничего полезного или хотя бы интересного.

Едва за Снейпом закрылась дверь, рядом с Лиссой прозвучало:

— Я не хочу жить в одной комнате с грязнокровкой!

«Началось», — подумала она, а вслух спросила:

— А Аваду в лоб хочешь?

Панси Паркинсон, которая и подала голос, шарахнулась от Миралиссы в сторону. По гостиной прокатилась волна восклицаний: все понимали, что о таких заклинаниях не то что грязнокровка, не все чистокровные дети знают.

— Успокойтесь! — приказала Фарли и, обернувшись к Лиссе, добавила: — У тебя силёнок не хватит.

— Рискнёшь проверить? — хищно улыбнулась та, зная, какое это произведёт впечатление, ведь это не было экспромтом — она тренировалась.

— Ты грязнокровка! — пискнула Паркинсон из-за спины старосты.

— Моя мать чистокровна в одиннадцатом поколении, но семья отца всё равно посчитала её недостаточно родовитой, так что это ещё вопрос, кто из нас грязнокровка! — гневно произнесла она, молясь, чтобы никто не заметил, насколько ей страшно выступать против всего факультета.

— Что-то мы не слышали о семье Торн… И Снейп сказал, что ты жила в маггловском приюте…

Лисса сделала глубокий вдох, посылая проклятия на голову чересчур разговорчивого декана, и нарочито небрежно фыркнула:

— А я и не утверждаю, что жила в мире магии. Однако тот факт, что обо мне оказалось некому позаботиться, в результате чего я и попала в приют вместе с маггловскими ублюдками, никак не влияет на мою способность использовать Авада Кедавру, — и Лисса снова растянула губы, но на этот раз изобразив зловещую улыбку.

Слизеринцы прониклись речью и стали расходиться: даже если Лисса и не развеяла до конца сомнения в своём происхождении, идиотов, желающих рисковать жизнью, не было. Джемма положила конец диалогу, приказав всем расходиться по спальням, и повела первокурсниц в их комнаты. Жить предстояло по двое, так что Фарли не успокоилась, пока не удостоверилась, что Торн окажется в одной комнате не с Паркинсон, а с Гринграсс — светловолосой девочкой, равнодушно молчавшей всё время, пока на маггловоспитанную Лиссу нападали кичащиеся своим чистокровным происхождением ученики.

Вся многомесячная подготовка, репетиции перед зеркалом и уверенность в собственной правоте не смогли помочь Миралиссе сохранить спокойствие. Внешне она была бесстрастна как могильная плита, но вот внутри… руки дрожали, пульс зашкаливал, во рту было сухо как в Сахаре.

— Меня зовут Дафна, — сообщила Гринграсс, когда дверь за Фарли закрылась и они остались наедине.

Очнувшись от размышлений, Лисса представилась и принялась раскладывать вещи, то и дело ловя на себе горящие любопытством взгляды соседки.

— Ты сказала правду? — наконец не выдержала Гринграсс.

— Глупый вопрос. Если бы я лгала, думаешь, я призналась бы тебе?

— Э-э-э… — Дафна ненадолго растерялась. — Наверное, ты права, глупый был вопрос. А кто твои родители?

— Не имеет значения, — отрезала она. — Я сама по себе.

— Да мне просто интересно, — с долей обиды протянула в ответ Гринграсс.

— А мне — нет. Я с пяти лет жила с магглами, им тоже сначала было интересно, но я быстро отбила у них желание проявлять излишнее любопытство. Спокойной ночи.

Короткий диалог вымотал почти так же сильно, как и «разборки» в гостиной. Лисса не умела общаться с людьми, хоть и вполне достоверно копировала подсмотренное поведение. И всё же так много говорить для неё было очень непривычно, от эмоционального напряжения разболелась голова. Однако засыпать она пока не собиралась: нужно было убедиться, что спектакль удался. И мысли Дафны доказывали, что ей блестяще удалось создать нужное впечатление. Удовлетворённо улыбнувшись, она легла в непривычно мягкую кровать, завернулась в удивительно тёплое и приятно пахнущее свежестью одеяло, и подумала, что нужно скорее перестраиваться. Теперь вокруг неё не будет магглов и их правил и законов, и скрывать придётся совершенно иные вещи: не магический дар, а маггловские привычки. И избавляться от этих привычек нужно быстро и по возможности незаметно, чтобы никто даже не заподозрил их наличие. Приняв это решение, Лисса почти мгновенно уснула.

* * *

Наступление утра ознаменовало второй раунд противостояния со Слизерином.

Благодаря Дафне ей не пришлось самостоятельно искать путь в Большой зал, но по холодным и насмешливым взглядам однокурсников было более чем очевидно, что рассчитывать на доброжелательность ей не стоит.

За завтраком вокруг Торн была зона отчуждения. Не будь она привычной к изоляции со времён приюта, это могло бы произвести эффект, а так она испытала лишь облегчение — не было необходимости прямо сейчас ломать себя и пытаться поддерживать непринуждённый диалог, чего она пока и не умела делать.

Уроки Лиссе не понравились: было скучно. Справедливости ради она признала, что скучно было только чистокровным ученикам, с детства живущим в окружении магии, остальные, чьи родители уважительно соблюдали предписания Министерства о разумном ограничении магии для несовершеннолетних, восторженно хлопали. До того, как увидела это собственными глазами, Лисса не понимала смысла деления на факультеты — программа-то для всех была одинаковой, так чем Хаффлпафф хуже Равенкло? Но после нескольких совместных с другими факультетами уроков осознала: разница была в самих детях. Большинство чистокровных распределялось между Слизерином и Равенкло, потому эти факультеты неизменно лидировали в учёбе. Полукровки составляли вторую половину Равенкло и большую часть Хаффлпаффа, а магглорождённые или, как принято было говорить на Слизерине, грязнокровки — массово шли в Гриффиндор, лишь изредка попадая куда-то ещё. Потому на совместных занятиях и возникала такая разница: слизеринцы скучали, а гриффиндорцы смотрели на творимое учителем волшебство огромными глазами.

Миралиссе хватило недели, чтобы понять, что в Хогвартсе всё ориентировано на полукровок (а то и вовсе на грязнокровок), которые не могли похвастать высоким магическим потенциалом, и если она хочет чему-то научиться — учиться придется самой.

Это было вполне привычным положением вещей и не пугало. В знаниях школьной программы она здорово обогнала даже чистокровных сокурсников, поэтому пока можно было не напрягаться — очень хотелось обследовать замок. Но сейчас были дела поважнее. Влиться в коллектив было намного сложнее, чем она наивно полагала. Слизеринцы признали право Торн жить в замке, но не то что помочь — терпеть рядом и то отказывались.

Каждый вечер Миралисса занимала в гостиной угловое кресло и постепенно приучила всех к своему присутствию — слизеринцы перестали кривиться каждый раз, когда замечали её. Она не лезла с вопросами к старостам, хотя так поступали все младшекурсники, не пыталась заговорить с однокурсниками, не вмешивалась в чужие диалоги и даже не пялилась по сторонам — она читала. И, конечно же, слушала.

Через две недели, поняв, что к её перманентному присутствию в гостиной все привыкли, Лисса позволила себе сделать передышку и прогуляться по замку. Первоначальное мнение не слишком-то улучшилось, Хогвартс по-прежнему был в её глазах всего лишь древним зданием, однако его волшебные составляющие казались интересными. Те же портреты, двигавшиеся, говорящие, мыслящие! Бесцельно бродя по коридорам и переходам, Лисса запоминала маршруты до классов и заодно проникалась духом магии. Всё же та небрежность, с которой чистокровные дети воспринимали окружающее их волшебство, была ей недоступна и вызывала зависть.

Лисса уже намеревалась на сегодня закончить экскурсию и вернуться в гостиную, и нужно же было такому случиться, что она попала в эпицентр межфакультетного конфликта.

В тупике третьего этажа трое гриффиндорцев схлестнулись в словесной битве со слизеринцем. Когда Лисса проходила это место пятнадцать минут назад, здесь ещё никого не было, теперь же четыре старшекурсника перегораживали путь обратно.

— Без своих дружков ты не такой смелый, да, Боул?

— Зато ты без своих никуда. В сортир вы тоже вместе ходите?

— Ах ты… Ступефай!

Слизеринец увернулся и ответил своим заклинанием, но врагов было больше, а потому не прошло и минуты, так его обезоружили.

К ногам Лиссы подкатилась палочка, и она машинально подняла её. Как поступить, она не знала и замешкалась. С одной стороны, слизеринцы презирали её, и помогать им было глупо, с другой — гриффиндорцы априори считали её врагом только из-за факультетской принадлежности. С третьей же — ей было страшно выступать против трёх старшекурсников… Она склонялась к тому, чтобы просто молча вернуться в тот коридор, из которого только что вышла, но не успела — её заметили.

— Твоя подружка, Боул? — издевательски захохотал зачинщик свары. — Ну и что ты сделаешь?

Лисса усмехнулась и шагнула к Боулу — меньше всего она хотела вмешиваться в чужие разборки, но выбора ей особо не оставили: либо сбежать, поджав хвост, и заслужить вечное презрение Слизерина, а в том, что Боул расскажет о её трусливом поведении, она не сомневалась, либо встать на сторону сокурсника.

— Экспеллиармус! — без предупреждения выкрикнула она и всунула палочку Боула ему в руку.

Обезоруженный гриффиндорец и его приятели изумлённо таращились на первокурсницу, а Боул, не теряя времени, атаковал. Один гриффиндорец был обезврежен, но два других, забыв, что они волшебники, кинулись в рукопашную.

Люциан был крепким парнем, но справиться с двумя противниками сразу не смог…

— Помоги Моррису, я сам закончу с этим, — крикнул гриффиндорец, и его товарищ, наподдав Боулу напоследок, отошёл к парализованному другу.

Лисса уже обрадовалась, что о ней все забыли, когда обезоруженный ею ранее гриффиндорец с яростью на лице подобрал свою палочку и направил на неё.

— Маленькая тварь, Экспеллиармус!

— Протего! — парировала она, пятясь назад.

— Папаша научил драться? Не поможет! Ступефай!

— Протего! — снова повторила она, испуганно косясь на Боула, чьё лицо было залито кровью.

— Да ладно, — издевательски протянул гриффиндорец, — в жизни не поверю, что какой-нибудь Пожиратель смерти учил дочь только детским заклинаниям. Нападай!

— Бомбарда! — выкрикнула Миралисса, разозлившись. Какое право этот недоумок имел говорить о её отце?

Гриффиндорец играючи увернулся от атакующего луча, но заклинание попало в дверь за его спиной, и его посекло осколками.

— Тварь! — разъярённо вскричал он и, кажется, позабыл, что перед ним первокурсница, атакуя всерьёз: — Депульсо! Глиссео! Диффиндо!

Лисса с распахнутыми в страхе глазами прижалась спиной к стене, до боли в пальцах сжав палочку, и приготовилась подороже продать свою жизнь, но противник действовал увереннее и быстрее, так что её щитовые чары не представляли для него особой сложности. Пару раз Лиссе удалось увернуться, дважды Протего спасло, но атаковать даже нечего было и думать, против четверокурсника она, разумеется, долго не выстояла.

— Экспеллиармус! Петрификус Тоталус! — устало произнёс голос справа, и гриффиндорец, наконец, заткнулся. Боул быстро, не давая двум другим противникам возможности среагировать, обездвижил и их, и повернулся к Лиссе. — Ты как?

Она со стоном села. Последние заклинания её всё-таки достали, швырнув об стену, да ещё и покрытый льдом пол, на который она упала…

— Нормально, — неуверенно пожав плечами, ответила она.

— У тебя кровь, — заметил Боул.

— Ерунда.

— Уверена? Об стену тебя шваркнуло будь здоров… Где ты колдовать научилась? Заклинания четвертого-пятого курса, а ты даже не запыхалась.

— На пустыре за приютом, — пожала плечами она. — Кем бы меня ни считали, я — чистокровная волшебница!

— Теперь верю… Ты не слушай, что болтал Тайлер, у него язык без костей…

— А может, он прав? — ехидно улыбнулась Миралисса, и попыталась встать. — Ой-ой!

— Э, подруга, да у тебя нога, кажется, сломана! — присвистнул Боул. — Пошли к Помфри. Обопрись на меня.

— А с этими что?

— Пусть полежат, подумают над своим поведением, — сплюнул Боул. — Ладно я, но напасть на ребёнка?

Она хотела было возразить, что не ребёнок, но наступила на повреждённую ногу и едва успела стиснуть зубы, чтобы не заорать. Дорога в Больничное крыло заняла много времени. Миралисса едва сдерживала крики, до крови закусив губу, и всё-таки расплакалась, как не крепилась. Но Боул не только не стал издеваться, но ещё и утешить пытался, таща её в лазарет.

— Дальше ты сама, — остановившись перед дверью в медпункт, сообщил Люциан.

— Спасибо, — сквозь зубы поблагодарила она, надеясь, что Боул поймёт правильно.

— Да не за что, — хмыкнул он с улыбкой, — ты вообще-то из-за меня пострадала, так что с меня причитается.

Лисса серьёзно кивнула и ввалилась в Больничное крыло.

Наспех придуманная история о падении с лестницы не вызвала никаких вопросов, и вскоре она уже спала на больничной койке. Разбудили её голоса. Оклемавшиеся гриффиндорцы тоже не смогли обойтись без помощи, и когда мадам Помфри напоила их зельями и удалилась, они принялись составлять план мести, то ли не заметив ширму вокруг одной из кроватей, то ли не придав этому значения. К счастью, саму Миралиссу гриффиндорцы врагом не считали, пренебрежительно забыв, что Боул был не один, так что за себя она могла не волноваться. А вот оказать услугу третьекурснику было полезно.

Этот день стал переломным. Миралисса не знала, что Боул сказал на факультете, но это помогло ей стать одной из них. Конечно, слизеринцы не превратились в одночасье в лучших друзей приютской девчонки, но издевательства прекратились навсегда. На неё больше не смотрели с презрением, её присутствие в общей гостиной больше не вызывало недовольства, а соседство за одной партой или в Большом зале перестало сопровождаться гримасами отвращения. Её по-настоящему приняли, и теперь Миралисса Торн была официально причислена к чистокровным слизеринцам.

Было удивительно встретить людей — волшебников! — у которых слова не расходились с делом, но Снейп ничуть не погрешил против истины, когда первого сентября внушал первокурсникам «правду жизни». Слизерин действительно был един перед лицом врага. Какие бы отношения ни связывали слизеринцев, друг за друга они стояли горой. Хотя, чему удивляться? Даже для одиннадцатилетней Лиссы, жившей в мире магглов, уже было вполне очевидно, каково положение вещей в Хогвартсе. С попустительства директора три «светлых» факультета травили «тёмный», а на их стороне был только декан.

С происшествия в коридоре прошла лишь пара недель, а Лисса перестала быть персоной нон-грата, начав почти наравне с другими учениками участвовать в жизни школы. Её забавляли стычки однокурсников с гриффиндорцами. Негласным лидером первокурсников был Малфой, как и инициатором конфликтов. Наверняка до Хогвартса у Драко был учитель риторики, потому как язык у него был прекрасно подвешен и он умудрялся всего лишь парой фраз так вывести из себя, что гриффиндорцы с бешеными глазами кидались в драку.

О событиях Хэллоуина восемьдесят первого года она узнала из нескольких источников, но о Поттере мнение сложилось после знакомства с ним самим и было оно, мягко говоря, не восторженным. Гарри Поттер тоже рос в мире магглов, но в отличие от Миралиссы он был наивным и откровенно недалёким мальчишкой, абсолютно не умеющим контролировать свои эмоции.

Лисса не знала, что послужило настоящей причиной для ненависти Малфоя к Мальчику-Который-Выжил, но без колебаний приняла сторону Драко. Да и как могло быть иначе, если по вине Поттера она лишилась отца? С присущим многим детям эгоизмом Миралиссу не интересовала ни политическая, ни нравственная подоплёка событий. Она наплевательски относилась к людям, пострадавшим от действий Пожирателей смерти и самого Тёмного Лорда, к многочисленным жертвам… Для неё только одно имело значение: как это отразилось на ней самой. Исчезновение Тёмного Лорда привело к заключению её отца в Азкабан, что, в свою очередь, вылилось в её переселение в приют и теперешнее жалкое положение. Вывод из этого был лишь один: Гарри Поттер — враг.

Лисса почти не вмешивалась в противостояние между факультетами, предпочитая не демонстрировать истинное отношение, а потому личных врагов не завела. Её не любили не потому, что она не нравилась сама по себе, а за цвет галстука, что в Хогвартсе было нормой. Впрочем, её это ничуть не расстраивало: общения с однокурсниками-слизеринцами ей было более чем достаточно, ведь много говорить для неё по-прежнему было сложно, и в дополнительных собеседниках она точно не нуждалась.

Не проходило ни одного дня, чтобы совместные уроки слизеринцев и гриффиндорцев не закончились бы стычкой. Обычно профессора снимали баллы или назначали взыскание, и на этом конфликт исчерпывался, но никогда ещё не было такого, чтобы за нарушение приказа следовала награда!

Принятие Поттера в квиддичную команду в обход всех существующих правил здорово подорвал авторитет Дамблдора. Ученики были возмущены до глубины души, ведь об этом многие мечтали, но даже не пытались пройти отбор до того, как им исполнится тринадцать — уважали правила. А Поттер…

Теперь уже не только слизеринцы пренебрежительно игнорировали выступления директора в Большом зале или его распоряжения, но и часть других учеников пересмотрела отношение к «справедливому» Дамблдору.

О квиддиче Лисса не мечтала, но научиться летать хотела. Полёты и зелья были тем, чем она не могла заниматься в приюте. И потому, как только появилась возможность воспользоваться школьной метлой, Лисса её не упустила. И в этом она оказалась не одинока.

Решение заниматься полётами посетило ещё шестерых первокурсников, и с середины октября они регулярно пробирались на поле, чтобы полетать наперегонки или отработать пассы заботливо заколдованным старшекурсниками мячом. Было непривычно получать советы или вместе с кем-то тренироваться, но без подсказок и помощи Лисса ещё долго бы не решалась подняться на метле выше ярда-полутора, а так, с подстраховкой, она очень быстро научилась хорошо летать, лишь немного уступая однокурсникам, что сели на метлу в раннем детстве.

Разрешения они ни у кого спросить не удосужились, посчитав, что раз Поттера приняли в команду, то и они имеют права заниматься. И общая тайна сплотила нарушителей порядка. Первыми к добрососедским отношениям перешли Дафна Гринграсс и Теодор Нотт, а неделю спустя к ним присоединились Малфой, Гойл и Забини. Наконец-то Лисса перестала быть изгоем. Дружбой эти отношения было называть рано, но неизбалованной вниманием Миралиссе и этого было более чем достаточно.

О хэллоуинском происшествии Миралисса узнала постфактум. Жизнь в приюте приучила к двухразовому питанию, поэтому она редко появлялась в Большом зале на ужинах, к тому же Лисса простыла из-за сквозняков и чувствовала себя не слишком хорошо, вот и отправилась спать пораньше, проигнорировав праздничный пир. И о тролле услышала только следующим утром, когда Гринграсс надоело изображать загадочность, и она поведала о пробравшемся в замок тролле.

— Что за бред! — присвистнула она, когда Дафна закончила рассказ. — И кто-то поверил, что горный тролль случайно пробрался в Хогвартс?!

Они как раз дошли до своих мест и садились за стол, поэтому её восклицание услышала не только Дафна, но и сидевшие вокруг слизеринцы.

— Гриффиндорцы поверили, — усмехнулся Малфой. — А ещё Джемма сказала, что это Поттер с дружками обезвредили тролля.

Лисса перевела изумлённый взгляд с Драко на сидящую неподалеку старосту, и та кивнула, подтверждая его слова:

— Снейп был в ярости. Сегодня рано утром он вызывал всех старост Слизерина к себе, чтобы напомнить, что мы не должны спускать с вас — первокурсников — глаз. Открытым текстом сказал, что первый курс в этом году — сплошь безголовые, много о себе мнящие кретины, и мы такими не были, — Фарли подмигнула, рассмеялась в ответ на скорченные первокурсниками обиженные гримасы и вернулась к своему завтраку.

— Жаль, что его самого тролль не пришиб, — пробурчала Миралисса себе под нос, надеясь, что никто этого не услышит, но надежды не оправдались.

— За что ты его ненавидишь? — Фарли повернулась и вопросительно посмотрела на Торн, осуждающе покачав головой: — Он единственный в школе, кто хорошо к нам относится.

— Он предатель, — отрезала Лисса. — Пусть хоть собственноручно готовит всему факультету завтрак — это ничего не изменит: предатели должны быть мертвы!

— Резко, — негромко произнесла Фарли и внимательно посмотрела на Миралиссу, словно впервые её увидела и теперь силилась определить, чего от неё ждать. — А кого он предал?

— Моего отца!

— Мы до сих пор не знаем, кто твой отец, — напомнил прислушивавшийся к диалогу Забини, а остальные согласно закивали.

— И не узнаете. Пока предатели на свободе, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, чья я дочь. Неизвестно, к чему это может привести.

— Торн, что за паранойя? — не сдержалась Фарли, чьё терпение подошло к точке кипения. — Кому ты нужна?

— Никому, Джемма, абсолютно никому, — неприятно усмехнулась Миралисса. — Но это потому, что для всех я приютская грязнокровка. Сейчас я сирота, и ни у кого нет на меня никаких рычагов давления. Любого из вас можно шантажировать родными, а их — вами. Мне бы не хотелось однажды оказаться перед таким выбором.

Слышавшие её слова студенты были вынуждены согласиться со здравостью подобных рассуждений, а потому большинство отвернулись, демонстрируя непричастность к упомянутой категории потенциальных жертв шантажа, одна лишь Фарли недовольно поджала губы и решила предпринять последнюю попытку переубедить упрямую первокурсницу:

— Я не стану с тобой спорить, ты явно не настроена на то, чтобы прислушаться к моим словам, но позволь напомнить: Снейп наш декан. Он никогда не причинит вред никому с нашего факультета.

— Может, и так, но проверять я не стану, — пожала плечами Миралисса, жалея, что ввязалась в спор.

— Слушай, так может, у тебя проблемы с зельеварением потому, что ты боишься преподавателя? — подал голос Малфой, не меньше Лиссы желающий сменить тему.

— Не боюсь, Драко, а опасаюсь, — благодарно ухватилась она за возможность. — Джемма права: Снейп ничего мне не сделает. Он преподаватель, да и потом, своя шкура ближе к телу, не станет он рисковать свободой и остатками репутации из-за меня. Нет, зелья мне просто противны, вот и не получаются.

— Эй, мы на уроки опаздываем! — воскликнул Нотт, и разговор заглох сам собой, поскольку все поспешили на занятия.

* * *

Первые месяцы учёбы пролетели незаметно. Первокурсники Слизерина уверенно лидировали в баллах. Не каждый из них мог похвастать одинаково высокими оценками по всем предметам, всё же у каждого юного волшебника были сильные и слабые стороны, однако они быстро научились взаимодействовать, помогая и прикрывая друг друга в тех областях, в которых лучше разбирались. Так, например, Малфой был не силен в трансфигурации, зато ему не было равных в зельеварении; Нотт, наоборот, с превращениями справлялся играючи, но «плавал» в астрономии; Гринграсс плохо ладила с растениями, брезгливо морщась от одной только мысли о копании в земле, но зелья ей давались легко; а Крэбб и Гойл, напротив, радостно спешили на травологию, а на уроках декана были в числе худших; Торн была лучшей в чарах, зато без помощи Дафны не могла сварить правильно ни одного зелья; Паркинсон и Булстроуд испытывали сложности только с уроками полётов, а в остальном твёрдо держали уровень «выше ожидаемого».

У слизеринцев было преимущество перед студентами других факультетов, преимущество, о котором все знали, но которому никто так и не удосужился придать должного значения: Слизерин был един. Лисса могла бы с этим поспорить в сентябре, когда её активно игнорировали сокурсники, однако сейчас, став одной из них, на собственном опыте убедилась в правдивости «красивых слов». Любой старшекурсник готов был оказать помощь младшим. Будь то проверка эссе, отработка практики или поход в Запретную секцию библиотеки.

Общая гостиная никогда не пустовала, в любое время дня и ночи мягкие кожаные кресла и диваны были кем-то заняты. Здесь было не только удобно выполнять домашние задания, но и просто проводить вечера в кругу друзей — атмосфера располагала. А благодаря чарам даже шумные компании не мешали занимающимся — неудивительно, что все любили свою гостиную.

Миралисса оккупировала угловое кресло ещё в начале сентября. Оно стояло в отдалении от столов и книжных стеллажей, а потому все считали его неудобным… но её именно месторасположение и привлекло. С этой позиции можно было наблюдать за всей гостиной, самой оставаясь незамеченной.

Отказаться от маггловских привычек оказалось не так уж и сложно, но заменить их магическими — это требовало времени и внимательности. Проводя время в гостиной, она узнавала массу интересных и полезных вещей, но этого было, к сожалению, недостаточно, чтобы по-настоящему сойти за свою. Пока Лиссу выручала молчаливость — односложными ответами почти невозможно сморозить глупость, но общения было с каждым днём всё больше, и она волновалась всё сильнее.

Сколько Лисса себя помнила, она всегда умела читать мысли окружающих. В раннем детстве ей казалось, что делать это умеют все, и потому удивляло, как люди умудряются не понимать друг друга, но это заблуждение довольно-таки скоро развеялось, и Лисса стала скрывать свою способность, осознав, что раскрывать сокровенные мысли — последнее, чего желают люди. И лишь недавно она узнала, что это не просто её личная отличительная черта, многократно спавшая её от неприятностей, а семейный магический талант, унаследованный от родителей. Ей потребовалось две недели, чтобы прошерстить библиотеку и узнать, что способность эта называется стихийной легилименцией, и что о таких талантах распространяться не принято — по понятным причинам, — а следовательно, этой информации по-прежнему недостаточно, чтобы узнать имена родителей.

И всё же библиотечные бдения не были напрасными, она узнала о существовании методики защиты — окклюменции. Изучив несколько книжек, Лисса выяснила, что в чистокровных семьях принято учить детей защищать своё сознание, и поняла, почему ей было плохо слышно мысли старшекурсников.

А ещё неделю спустя Лисса оказалась свидетельницей выволочки, устроенной Снейпом Флинту, после которой Маркус сквозь зубы называл декана «мордредовым легилиментом». Благодаря этой оговорке Миралисса теперь могла, не вызывая ничьих подозрений, заполучить нужную литературу по ментальной магии.

Фарли выслушала Торн и без возражений согласилась помочь: окклюменция не была под запретом, хоть и не изучалась открыто, и на Слизерине каждый стремился как можно раньше научиться закрывать своё сознание от вторжения. Фарли даже предложила помощь на первых порах, но Миралисса отказалась, пообещав обратиться с вопросами позже. Избавившись от ненужной помощи, она всё свободное время теперь посвящала изучению теоритических частей окклюменции и легилименции. Из первой же главы учебника стало ясно, что ей волноваться не о чем, так как у таких, как она — стихийных легилиментов — есть природный окклюменационный блок, а значит, ни один излишне любопытный волшебник не в состоянии влезть к ней в мысли.

Книги на поверку оказались малоинтересными. Пусть Лисса и не знала правильных названий приёмов чтения и защиты мыслей, легилименцией она владела на уровне магистров — врождённый дар, используемый с раннего детства интуитивно, оточил мастерство до идеального уровня. Ей не было нужды пользоваться палочкой, произносить заклинание, поддерживать зрительный контакт и даже вообще смотреть на читаемого — она просто слышала. Что же до ментальных щитов и других техник защиты сознания, Лисса знала, что с этим стоит поработать, но пока её окружали маги, которых она читала без малейших усилий.

И вот в начале декабря она сидела на своём любимом месте в углу гостиной и сравнивала уровень защиты сознания у слизеринцев разного возраста. Ровесники были как открытая книга, лишь к пятому-шестому курсам у учеников появлялись некоторые намёки на блоки — ещё слабые и легко игнорируемые.

В процессе эксперимента Лисса совершенно случайно выяснила, что самый тупой студент первого курса вовсе не так глуп, как хочет показать. Гойл постоянно одёргивал себя, чтобы не умничать, и это казалось странным: ну кому будет приятно, чтобы его считали идиотом? Миралисса не то чтобы специально вчитывалась в мысли Гойла, однако нет-нет да и подсматривала, и уже через пару дней знала, в чём причина. Отец Грегори был некромантом. Не самоучкой, а самым настоящим потомственным некромантом! По спине побежали мурашки, и она поспешила отвернуться, чтобы изумление или вовсе испуг, которые почти наверняка проступили у неё на лице, никто не заметил. Из старых газет Лисса знала, что Джареду Гойлу с большим трудом удалось остаться на свободе после исчезновения Тёмного Лорда, да и то только потому, что кое-кому из сотрудников Аврората и членов Визенгамота своевременно дали взятку. Уже одно то, что у Гойла есть метка, было опасно, а стоило кому-нибудь даже не узнать, а заподозрить, что Гойл некромант, и всю семью тотчас же запрут в Азкабане или приговорят к поцелую дементора! Некромантов испокон веков боялись и магглы, и маги, так что вряд ли теперь станут разбираться. Скрывать семейные таланты — единственный способ сохранить свободу.

Информация была шокирующей, и ей потребовалось несколько дней, что принять её… ну и почитать о некромантах, хотя выхолощенная библиотека Хогвартса в этом плане не порадовала. К тайнам Миралисса относилась с уважением и точно не собиралась без всякой причины раскрывать чужие, но, зная, что Гойл нормальный и неглупый парень, не смогла обращаться с ним, как с идиотом, как другие студенты. Спокойный, доброжелательный, ну а то, что некромант?.. В конце концов, Гойлу всего одиннадцать лет, глупо ожидать от него чего-то ужасного. Да и в его обществе было удивительно приятно молчать, что для Лиссы много значило.

Попытки влиться в коллектив и разобраться в мире магии не оставляли времени на праздные наблюдения, а потому о Гарри Поттере Лисса знала лишь то, что было написано в «Рассвете Тёмных искусств», да ещё то, что болтали ученики — и вряд ли эти источники отражали реальное положение вещей. Не то чтобы Поттер был ей особо интересен, и всё же «врага нужно знать в лицо».

На совместных с Гриффиндором уроках Лисса пару раз прочитала Поттера и была откровенно удивлена: герой магического мира, при виде которого даже уважаемые профессора чуть ли не благоговейно замирали, оказался довольно-таки ограниченным ребёнком. Даже в сравнении с ровесниками Гарри Поттер казался глупым.

…После происшествия с троллем Лисса стала приглядывать за Поттером, не веря, что тот на самом деле может быть так прост, как ей показалось, но… Тот постоянно был окружён двумя однокурсниками: Роном Уизли — позором чистокровных волшебников, ужасно невоспитанным и, несмотря на многочисленную волшебную семью, почти ничего не знающим о магическом мире рыжим мальчиком, и Гермионой Грейнджер — нахальной грязнокровкой, мнящей себя самой умной. Стремление Грейнджер продемонстрировать знания Лисса вполне понимала, она и сама заучила наизусть учебники, ведь ей было по-настоящему интересно волшебство, а вот избранный Грейнджер метод казался откровенно глупым и обречённым на провал. Сам же Гарри Поттер был откровенно жалок.

Забитый, внушаемый, ленивый — вот черты, первыми бросающиеся в глаза. А ещё он до смешного ненавидел Снейпа.

— Ты постоянно смотришь на Шрамоголового. Ты влюбилась? — ехидно спросил Малфой как-то за обедом.

— Всё пытаюсь понять, как это ничтожество могло победить Тёмного Лорда, — честно ответила Лисса. В Большом зале было мало народа, а рядом сидели только однокурсники, так что она даже не стала понижать голос. — В хэллоуинской истории концы с концами не сходятся.

— Отец говорил, что единственное, что могло спасти Поттера — это магия Крови, — заявил Гойл.

Через секунду он осознал, что только что сказал, и побледнел.

— Расслабься, Грэг, я давно знаю, что ты не идиот, — понизив голос, с усмешкой произнесла Лисса, заметив его реакцию. — Остальные, по-моему, ничего не заметили.

— Знаешь? — тихо переспросил Гойл, пользуясь тем, что Драко отвлёкся на спор с Крэббом, в который втянулись и другие слизеринцы.

— Это твоё личное дело, я не собираюсь всех посвящать в твои секреты.

С минуту он молчал, глядя Миралиссе прямо в глаза, после чего медленно кивнул.

— Спасибо. Как ты догадалась?

— Э-э-э… — Лисса растерянно застыла, как и Грегори минуту назад жалея о вырвавшихся словах. В любом случае, сказать правду она не могла, а потому попросила отсрочку: — Ты хочешь обсудить это сейчас?

— Нет. Конечно, нет. Может, прогуляемся?

Отказываться причин не было, а потому она вынужденно кивнула. Сообщив остальным, что уходят, они вышли из Большого зала и направились к лестницам. Третий этаж показался им подходящим местом для приватных диалогов, и вскоре они зашли в старый кабинет Чар, в который, судя по слою пыли, никто не заглядывал годами.

— Я люблю читать, — не дожидаясь понуканий, начала Лисса. — А ещё я не хочу уступать никому из вас ни в чём, поэтому постаралась узнать как можно больше о людях, с которыми учусь. Я прочитала все выпуски «Пророка» с семьдесят восьмого по декабрь восемьдесят первого и знаю, кто был Пожирателем смерти, а кто — врагом.

— Я понял, ты интересовалась историей, но как ты догадалась, что я притворяюсь тупым? — Гойл не проявлял агрессии, однако был напряжён и взволнован, и смотрел на Миралиссу с подозрением.

— Ты кривишься каждый раз, когда Крэбб ляпает глупость. На практических уроках ты читаешь следующие главы учебника, и лишь перед самым звонком начинаешь колдовать…

— Ясно, — со вздохом кивнул он, признавая, что прокололся. — А зачем ты за мной следила?

— Я не следила… — воскликнула она, но поняла, что без объяснений Гойл не отстанет. — Я не только за тобой наблюдала.

— Зачем? — не отступил тот.

— Я для всех грязнокровка, помнишь?

— Никто из нас не считает тебя грязнокровкой!

— Врага нужно знать в лицо, а в случае с вами… Нужно же хоть примерно представлять уровень потенциальных союзников?

— Ты что, к войне готовишься? — ошарашенно спросил Гойл.

— Всё может быть, Грегори, всё может быть, — неопределённо пожала плечами она.

— И с кем ты думаешь воевать?

— Со всеми, — отвернувшись к окну, тихо произнесла Миралисса. — Я должна сделать что-то стоящее, доказать, что я не ошибка, а дочь, которой можно гордиться.

— Так это всё из-за отца? — присвистнул он. — Почему ты думаешь, что он передумает… Извини, — опомнился Грэг, замолкая.

— Он не бросал меня! — резко обернулась Лисса. — Может, он даже не знает, что я оказалась в приюте! Если вообще жив, — тихо закончила она и, сгорбившись, уставилась в окно.

— Я не хотел тебя обидеть, — растерявшись, Гойл неловко погладил Лиссу по плечу. — Он Пожиратель, да? Тогда всё сходится. И твоя ненависть к Снейпу, и то, что он может не знать о том, как ты жила… Я никому не скажу, обещаю. Ты можешь довериться мне.

Миралисса испуганно смотрела на Гойла. Конечно, она сама была виновата, сказав лишнее, но хоть и не считала Грегори идиотом, совершила ту же ошибку, что и все остальные — недооценила его. Подобной проницательности она совершенно точно не ожидала и не знала, что теперь делать. Обливиэйтом она не владела, а доверять просто-напросто не умела.

— Если ты кому-нибудь проговоришься…

— Не проговорюсь, — покачал головой Гойл. — Роль идиота защитит и твои секреты. А хочешь, я принесу Непреложный обет?

— Хочу! — быстро сказала она и извинительно развела руками: — Я хочу доверять тебе…

Правила принесения обета ни один из них не знал, поэтому они без раздумий направились в библиотеку. Вот только довольно быстро выяснилось, что им нужен ещё один человек, который и скрепит клятву, а посвящать третьего в свои секреты ни один из них не желал. Сидя за спрятанным среди стеллажей столом, Лисса и Грегори минут десять сверлили друг друга подозрительными взглядами, но всё же вынуждены были довериться. И если она хотя бы прочитала о честности его намерений, то доверие Гойла не было вообще ни на чём основано.

— Гарантированное взаимоуничтожение, — в конце концов нарушила она молчание. — Нам обоим не выгодно нарушать договорённость.

Гойл вздохнул и кивнул, и они пожали руки.

* * *

Необходимость доверить тайну малознакомому человеку недолго тяготила их обоих. То ли в попытках проконтролировать, то ли из-за тяги к тому, перед кем не нужно притворяться, Грегори всё чаще оказывался рядом с Лиссой на уроках и трапезах, и его общество стало не только привычным, но и начало ей нравиться. И приятельские отношения переросли в нечто большее: может, ещё не дружбу, но что-то очень к ней близкое. А поскольку Грэг с детства дружил с Малфоем, то и Лиссе пришлось общаться с Драко.

Малфой ей не очень нравился из-за избалованности, но при этом она ясно видела, что мальчик был добрым и отзывчивым, и это компенсировало его недостатки.

Вообще Лиссе начинало нравиться в Хогвартсе. Магический мир с самого начала не воспринимался как сказка, поэтому и не разочаровал со временем. Лисса была готова к сложностям, понимала, что просто так ничего не даётся в этой жизни, и радовалась тому, чего уже успела достичь. А достигла она немалого: стала своей в среде чистокровных магов, изучила массу полезных заклинаний, узнала историю недавней войны, имеющую непосредственное отношение к её собственной судьбе. Вдобавок десять месяцев, проведённых бок обок с нормальными домашними детьми, не озлобленными постоянной борьбой за место под солнцем, сделали её мягче, а профессора, готовые в любое время дня и ночи проявить заботу о школьниках, разбили сложившиеся мнение о чёрствости взрослых людей. К концу первого курса Миралисса Торн уже мало чем отличалась от однокурсников, став почти нормальным одиннадцатилетним ребёнком.

Сдав экзамены на хорошие оценки, Лисса загрустила, зная, что придётся возвращаться в приют, но заметившие её состояние старшекурсники посоветовали поселиться в «Дырявом котле», уверяя, что его владелец не станет никому сообщать о новом жильце, а она сможет нормально провести лето. Вспомнив гоблинов, которых не интересовал возраст клиента банка, лишь бы у него водились галлеоны, обнадёженная Миралисса сразу с Хогвартс-экспресса отправилась в Косой переулок, и, к счастью, предположения слизеринцев полностью оправдались. Стоило Лиссе спросить о комнате на лето, бармен вручил ей ключ от тринадцатого номера и назвал цену, так и не задав ни одного вопроса относительно взрослого сопровождения.

Деньги у неё были, а значит, о приюте можно было забыть, как о страшном сне. Устроившись, Миралисса не стала тратить время и сразу же отправилась по знакомому маршруту: каникулы словно были специально созданы для того, чтобы без помех узнавать новое.

В начале лета посетителей во «Флориш и Блоттс» почти не было, и продавец просто не мог не обратить внимания на девочку, явившуюся в гордом одиночестве.

— Я могу вам помочь? Ищете что-то конкретное?

Лисса смешалась и быстро поставила изучаемый том обратно на полку.

— Простите, я просто смотрела…

— Любишь читать? — понимающе улыбнулся продавец, мгновенно утратив серьёзность.

— Очень! Я куплю что-нибудь, вы не волнуйтесь…

— Да я и не волнуюсь, — усмехнулся тот. — Но ты ведь понимаешь, что это не библиотека.

— Понимаю, — тяжко вздохнула Лисса.

— Ты здесь одна? — после небольшой паузы поинтересовался он.

— Да, я живу в «Дырявом котле».

— Если ты так любишь читать, я мог бы нанять тебя помощником продавца. Работы здесь не много, пыль протереть да расставить по местам книги, которые брали посетители, а всё остальное время ты могла бы читать.

Миралисса радостно закивала, улыбаясь — предложение было просто замечательным.

К концу июня каникулярная жизнь вошла в удобный график, и Лисса перестала волноваться, что её могут заставить вернуться в приют — до неё никому не было дела. Работа в книжном магазине нравилась ей: десять минут на то, чтобы протереть пыль, и можно целый день читать, лишь перед закрытием потратить полчаса на расстановку книг, которые брали посетители. На стеллажах был порядок, поэтому Лиссе не приходилось мучительно разыскивать учебники — всё стояло на своих местах. Вот только содержимое книг не радовало. Она успела просмотреть все книги, ориентированные на младшекурсников, и с разочарованием отложила для более детального изучения лишь четыре штуки: справочник по трансфигурации и три книги по зельеварению. И если первое ей было интересно, то остальное она взяла из необходимости.

Зелья были единственным предметом, с которым у Лиссы возникли проблемы. Как она не заучивала последовательность добавления ингредиентов, на практике всё равно ошибалась. То она добавляла ингредиенты не вовремя, то не в том количестве, то мешала не в ту сторону… Дафна лишь скрипела зубами. Письменные работы были выполнены на «Превосходно», а вот за практику Лисса едва не получала «Отвратительно». Отношение к Снейпу и склизким червякам перекинулось на предмет.

Из мыслей посетителей магазина Миралисса узнавала, что и в каких книгах можно найти, и старательно запоминала информацию: пусть даже сейчас это было и не нужно, но вполне могло пригодиться позже. Как говорил кто-то из великих мыслителей, информация лишней не бывает.

А когда в начале августа пришло письмо из Хогвартса, Лисса покинула магазин, сославшись на необходимость выполнить домашние задания и подготовиться к школе — раньше времени встречаться с сокурсниками она не горела желанием.

Первого сентября вокзал Кингс-Кросс кишел подростками и их родителями. Наблюдать за проявлениями семейных отношений было не слишком-то приятно, ведь Лисса была лишена подобного, никто её не провожал, никто не волновался, не забыла ли она шарф или что-то из вещей, и, хотя обычно её не волновало это, в такие моменты зависть к домашним детям, имеющим любящих родителей, нет-нет да и поднимала голову. Поэтому она не стала задерживать на перроне и дожидаться встречи с однокурсниками, а сразу зашла в поезд, заняла первое же пустое купе и привычно уткнулась в книгу, на этот раз — в учебник по защите от Тёмных искусств для второго курса. Опусы Локхарта она прочитала ещё в магазине, с первых же страниц поняв, что это не что иное, как художественная литература. Она даже не стала тратить на них деньги (а стоили красивые издания весьма прилично), предпочтя купить старые учебники, по которым учились предыдущие курсы.

Сосредоточиться на книге не удалось. Мимо купе постоянно сновали ученики, то и дело заглядывая в приоткрытую дверь, хорошо хоть войти не пытались — едва рассмотрев зелёный галстук, демонстративно надетый Лиссой, все предпочитали продолжать поиски свободного места, — а с перрона доносились восклицания и громкие прощания, что также не способствовало спокойному чтению. А потом к Миралиссе присоединились Гринграсс и Нотт, и она была вынуждена отложить книгу. Но этих двоих она хотя бы была рада видеть. Ребята соскучились друг по другу и всю дорогу до школы проболтали, делясь рассказами о жизни на каникулах.

За разговорами дорога пролетела быстро, и вот они уже выходили на хогсмидскую платформу.

— Поверить не могу, мы уже второкурсники, — со смешком сказал Нотт, наблюдая за испуганными новичками, которых сзывал Хагрид.

Лисса не стала спрашивать, как доберутся они сами, просто молча последовав за основной массой учеников, и минутой позже получила ответ на незаданный вопрос. Вид лошадей, запряжённых в кареты, поразил её, однако, быстро оглядевшись, она поняла, что никто не только не боится, но даже не видит костистых тварей. Мелькнула паническая мысль о галлюцинациях... К счастью, поблизости оказался какой-то старшекурсник с Хаффлпаффа, с отвращением отворачивающийся от фестралов — по крайней мере, лошади существовали в реальности.

Усевшись в карету, Лисса мысленно пообещала в ближайшее же время поискать в библиотеке сведения об этих фестралах, а пока не привлекать к себе внимание. И заставила себя сосредоточиться на болтовне однокурсников, которые прервались лишь когда уже после церемонии распределения директор взял слово.

Первокурсников в этом году было девять человек, причём все чистокровные, так что приветственная речь декана не затянулась, а стоило ему покинуть гостиную — Флинт объявил о своём назначении капитаном, сразу же пригласив всех желающих на пробы в команду. Вакантное место было только одно, но Маркус мечтал о Кубке, и был готов полностью переформировать слизеринскую сборную, если это будет нужно для победы… Игроки хмурились, зато все остальные в предвкушении потирали руки. Несмотря на регулярные тренировки в прошлом году, кроме Малфоя никто из второкурсников не был достоин стать членом команды Слизерина — уровень был не тот.

Так и получилось: место выпустившегося Пьюси занял Драко, а в остальном состав команды не изменился.

Учёба шла своим чередом, и только Локхарт выделялся своими замашками павлина. После того как профессор на первом уроке выпустил пикси и не смог с ними справиться, занятия превратились в откровенный фарс. Локхарт зачитывал отрывки из своих книг, заставляя студентов изображать различных противников, которых он, естественно, побеждал. Мысленно похвалив себя за покупку старого учебника, Лисса продолжила заниматься самостоятельно. Новый профессор не нравился никому, однако ученики смирились, что другого не будет, и постигать науку придётся самим, и по примеру Лиссы приобрели книги, по которым занимались в прошлые годы; старшекурсники скрипели зубами, но младшим в помощи не отказывали.

До самого Хэллоуина всё было спокойно — ну не считать же за неприятности очередные стычки с Гриффиндором? — а вот сразу после праздничного пира по школе пролетела страшная весть: Тайная комната открыта. Большинство учеников понятия не имели, о чём вообще идёт речь, но нервозность профессоров заметить было нетрудно. Да и радостное мерцание в глазах директора отчётливо померкло.

Никаких объявлений сделано не было, ученикам было приказано расходиться по своим гостиным, и можно было лишь гадать, что заставило учителей встревожиться. Однако испуганным никто не выглядел: мало ли что вынудило тех засуетиться?

Вот только Миралисса ненавидела не понимать, что происходит вокруг, а пробравшийся в школу в прошлом году горный тролль недвусмысленно намекал, что ситуация может оказаться опасной. Приютский опыт требовал разобраться и обезопасить себя, поэтому, вместо того чтобы сразу уйти, Лисса переместилась поближе к МакГонагалл и, пока гриффиндорцы высказывали предположения, кто мог напасть на миссис Норрис, влезла в её мысли… и застыла на месте, взволнованная не меньше декана Гриффиндора.

Искать нужное вообще не пришлось, все мысли о Тайной комнате оказались на поверхности — именно об этом профессор и думала сейчас, поэтому Лисса мгновенно узнала то же, что знала МакГонагалл.

Тёмный Лорд. Том Риддл. Староста Слизерина.

Пятьдесят лет назад Минерва МакГонагалл училась в Хогвартсе вместе с будущим Тёмным Лордом и своими глазами видела, к чему привело открытие Тайной комнаты. МакГонагалл точно не знала, о каком Ужасе идёт речь, но ей вполне достаточно было и того, что в результате его действий погибла одна из учениц… Тогда вину свалили на чудаковатого Хагрида — третьекурсника, притащившего в школу детёныша акромантула, но Минерва ни на секунду не поверила, что гриффиндорец мог навредить ученице. Она, конечно же, рассказала о своих подозрениях в адрес Тома Риддла декану — Дамблдору, — но это не помогло, и Хагрида всё равно отчислили. Однако у МакГонагалл не было никаких сомнений, кто был настоящим виновником гибели Миртл.

Шокированная Лисса утратила концентрацию и потеряла контакт, но узнанного было более чем достаточно, чтобы потрясённо замереть посреди коридора. Тёмный Лорд в Хогвартсе?!

Всё это заняло лишь пару секунд, никто не успел разойтись, вокруг топтались студенты, и Лиссу то и дело толкали те, кто пытался пробраться поближе и рассмотреть окоченевшее кошачье тельце. Появление Дамблдора подействовало отрезвляюще, и, стоило директору повторить приказ следовать по гостиным, ученики послушно стали расходиться. Заметив, что Миралисса выпала из реальности, Гойл и Забини увели её в гостиную, где и стали ждать прихода старшекурсников, в надежде узнать больше.

И не прогадали — через час весь Слизерин знал легенду о Тайной комнате.

Разговоры крутились вокруг происшествия несколько дней, все гадали, чего ждать далее, но, поскольку никто кроме миссис Норрис не пострадал, тема быстро наскучила и всё вернулось на круги своя. Конечно, учителя были более дальновидными и ждали неприятностей, но дети кошку Филча терпеть не могли, а потому были спокойны и веселы. К тому же предстоял первый в сезоне матч по квиддичу, неудивительно, что в Хогвартсе царило приподнятое настроение.

В день матча Хогвартс гудел с самого утра. Даже те, кто не болел ни за одну из команд лиги, с нетерпением ожидали, когда на поле сойдутся команды традиционно соперничавших факультетов. Выход игроков на поле был встречен громкими криками и рукоплесканиями…

Квиддич здорово поднял всем. Миралисса вместе с другими слизеринцами болела за свою команду. Ребята были очень хороши, вытворяя в воздухе нечто невероятное на новых «Нимбусах», даже просто наблюдать за стремительными кульбитами четырнадцати игроков было приятно, а уж когда твоя команда вырывается вперёд… но Поттер смог первым поймать снитч, и победа досталась Гриффиндору.

Вот только наслаждались они своей победой недолго: утром стало известно, что произошло второе нападение, жертвой которого стал гриффиндорский первокурсник.

На сей раз разговоров было больше, однако не слишком: жертвой оказался магглорождённый ученик, что многих заставило пренебрежительно хмыкнуть и обратить внимание на другие вещи. Лисса не знала, как относиться к случившемуся. С одной стороны, ей не было дела до магглорождённого гриффиндорца, с другой же, не зная всей подоплёки дела, она не чувствовала себя полностью в безопасности. Сокурсники ничего толком не знали и не интересовались судьбой грязнокровки, а учителя отмалчивались. Впрочем, как Лисса узнала довольно-таки быстро, они и сами знали не так уж много.

И снова никаких объявлений сделано не было, Дамблдор просто призвал всех к спокойствию. Однако совсем бездействовать профессора не стали, их опасения вылились в открытие дуэльного клуба, где ученики должны были научиться защищаться. На деле же всё обернулось новым ЧП.

Началось всё многообещающе: помост заставил надеяться на обучение настоящему дуэлингу. Вот только Локхарт в роли учителя снова провалился, не в состоянии даже во время демонстрации что-либо противопоставить Снейпу. Пропустив обезоруживающее заклинание, профессор защиты решил больше не рисковать репутацией, от которой и так немного осталось, и пригласил выступить учеников. И выбор его пал на вечно цепляющихся друг к другу Малфоя и Поттера.

Все ожидали зрелища, поскольку не сомневались, что оба второкурсника знают намного больше школьной программы — Драко был не просто чистокровным магом, но и сыном Пожирателя смерти, а Поттер… От Мальчика-Который-Выжил вполне естественно было ждать многого. На деле же Малфой осторожничал, а Поттер упорно повторял только те заклинания и чары, что изучались на уроках. И всё же зрители не были разочарованы: вместо того, чтобы испарить призванную Драко змею, Поттер заговорил на парселтанге.

Миралисса не сразу поняла, почему в зале установилась гулкая тишина. Продержалась она не долго, взорвавшись шепотками и недоверчивыми восклицаниями, суть которых сводилась к тому, что Поттера заподозрили в том, что именно он открыл Тайную комнату.

Новость распространилась по Хогвартсу со скоростью лесного пожара, и Поттер в мгновение ока превратился в парию.

Умение говорить со змеями испокон веков считалось тёмным даром, и вчерашние друзья шарахались от Мальчика-Который-Выжил так, словно всерьёз опасались, что он проклянёт их прямо посреди коридора. Но через пару дней, когда напряжение достигло апогея и Поттера уже в глаза называли наследником Слизерина и тёмным магом, Фарли собрала всех слизеринцев в гостиной и прочитала лекцию о несостоятельности подобных предположений. Смысл её речи сводился к тому, что, называя сына грязнокровки и магглолюбца наследником Слизерина, они оскорбляют основателя собственного факультета.

Чуть подумав, все согласились, что с такими родителями, как у Поттера, путь в тёмные маги ему заказан. Многозначительно смотреть и поддевать его, правда, не перестали, но теперь это делалось исключительно ради того, чтобы досадить.

Перед самыми каникулами случилось ещё одно нападение, и ученики массово разъехались по домам. Во всей школе осталось человек двадцать, не больше, и, что удивило Лиссу, в их числе оказался и Малфой.

Слизеринская гостиная была пуста, поэтому Лисса расположилась не в своём любимом кресле, а у камина, решив сразу выполнить все задания на каникулы, и уже ни на что не отвлекаясь приступить к чтению тех книг, что были ей по-настоящему интересны, и оторвалась от эссе по трансфигурации только при появлении Драко, Винса и Грэга, шумно ввалившихся в гостиную.

Малфой старательно обливал грязью гриффиндорского старосту Перси Уизли и так увлёкся этим, что не заметил Миралиссу, а Крэбб и Гойл смотрели только на Драко, а не по сторонам, а потом и вовсе сели к ней спиной. Лисса не стала сообщать о своём присутствии и попыталась вновь сосредоточиться на трансфигурации, но голоса всё-таки отвлекали.

Специально она не прислушивалась к разговору, но некоторые отрывки до неё долетали, например, вопрос Гойла о том, что такое Азкабан.

Мысли о превращении посуды в птиц и обратно моментально вылетели из головы. Грегори просто не мог сморозить такую глупость! Даже притворяясь тугодумом, он следил за тем, чтобы не переходить границы, за которыми будет невозможно исправить созданное впечатление. В глазах окружающих его образ должен был быть неопасным, но не смешным. Грегори делал вид, что плохо разбирается в учёбе, медленно понимает, но всё же полным дураком не является. И вдруг такой вопрос!

Решительно отложив учебник и недописанное эссе, Лисса выглянула из-за кресла. Что-то с ними было не так. Мало того, что в гостиной родного факультета никто не вёл себя как надменный ублюдок, оставляя это для игры на публику, так и тему наследника Слизерина они оставили ещё месяц назад, единогласно решив, что избавление Хогвартса от грязнокровок — дело хорошее.

Но Крэбб с Гойлом пытались узнать у Драко именно личность загадочного наследника! Лисса прислушалась и изумлённо уставилась на ребят. Оборотное зелье! Грязнокровка Грейнджер сумела сварить оборотное зелье, и под видом Винса и Грэга в слизеринской гостиной сейчас сидели Поттер и Уизли!

— Гойл, почему ты в очках?

— Э-э-э… я читал!

— Читал? — у Драко, видимо, тоже появились какие-то подозрения, хотя пока не оформились в понимание происходящего, и он ехидно усмехнулся: — Не знал, что ты умеешь.

Лисса встала коленями на кресло и помахала, привлекая внимание сидевшего к ней лицом Малфоя, знаками показывая, чтобы он не сболтнул лишнего, не зная, как невербально объяснить, что эти двое не те, за кого себя выдают. Пантомиму Малфой не понял, но его подозрения усилились.

— Хорошо бы наследник всех грязнокровок перебил, особенно Грейнджер, — следя за реакцией «друзей», провокационно протянул Драко, и гриффиндорцы выдали себя, возмутившись его словами.

Пока Малфой думал, что теперь делать, «Крэбб и Гойл» пробормотали что-то о проблемах с пищеварением, и бросились к выходу.

— Какого Мордреда…

— Драко, скорее! — Лисса схватила приятеля за руку, потащив в коридор.

— Кто это был?

— Тише!

— Как ты догадалась, что это не Грэг с Винсом? — не унимался Малфой, хотя голос понизил.

— Как и ты, — огрызнулась Лисса, притормаживая перед поворотом, чтобы гриффиндорцы не заметили «хвост». — С чего бы Грегори вести себя, как напыщенный индюк?

— Они что, зашли в девчачий туалет?! — шокированно воскликнул Малфой, встав как вкопанный.

— Он не работает, — успокоила Лисса, потянув его за руку дальше по коридору. — Давай послушаем, о чём они будут говорить?

Малфой тут же согласился, и они крадучись вошли внутрь. В неплотно закрытую дверь было видно, как Поттер и Уизли топтались около дальней стены, так что Лисса и Драко юркнули в ближайшее укрытие — туалетную кабинку, — и затаились.

Не подозревающие о нежелательных свидетелях гриффиндорцы говорили свободно, и Лиссе с Драко пришлось зажимать рты руками, чтобы не рассмеяться в голос от полученных сведений. Грейнджер действительно сварила оборотное зелье, вот только вместо волоса человека использовала кошачий и превратилась в нечто отвратительное. Как только Поттер и Уизли увели свою лохматую подругу в Больничное крыло, туалет огласил истерический хохот.

— А грязнокровка-то молодец, — отсмеявшись, произнёс Малфой. — Оборотное зелье не каждый взрослый маг может правильно сварить.

— На мою бездарность намекаешь? — беззлобно хмыкнула Лисса.

— Я серьёзно. Кроме меня и Дафны, кто смог бы? Никто. Ну, может, ещё Забини. А заучка сварила…

— Заберём? — кивнув на котёл, позабытый гриффиндорцами, предложила Лисса.

— Естественно! Не оставлять же его здесь.

Отлевитировав котёл в гостиную и перелив остатки зелья по флаконам, они поделили добычу и наконец-то отправились на поиски пропавших друзей.

* * *

Наследник, кем бы он ни был, затаился, новых нападений не было, и школьная жизнь вернулась в привычную колею. Весной произошло нападение на Грейнджер, обрадовавшее Драко, но уже было известно, что к концу учебного года будет готово зелье, которое всех вылечат, так что студенты перестали вздрагивать от каждого шороха и горевать по жертвам Тайной комнаты.

Попечительский совет выгнал Дамблдора, что слизеринцы встретили «на ура», но Поттер снова всё испортил…

В тот день Лисса в очередной раз запорола зелье, и работавшая с ней в паре Гринграсс вышла из себя, наорав на подругу. Свою вину она и не думала отрицать, и всё же было ужасно обидно. Расстроенная Лисса выбежала из кабинета сразу же, как только прозвенел гонг. Она, конечно, понимала, что Дафна просто вышла из себя и вовсе не думает на самом деле, что Лиссе безрукая грязнокровка, которой не место в школе чародейства и колдовства, но сейчас не была готова выслушивать извинения. Хотелось успокоиться в одиночестве и тишине, и, не желая никого видеть и избегая встреч, она была вынуждена заскочить в тот самый злосчастный туалет, где они с Малфоем обнаружили оборотное зелье. Забравшись с ногами на подоконник, Миралисса просидела почти час, старательно убеждая себя, что всё будет хорошо и они с Дафной обязательно помирятся… Скрип двери заставил её затаиться. Посреди туалетной комнаты располагались умывальники, так что вошедшему её видно не было, и всё же Лисса предпочла скользнуть в ближайшую кабинку — делать вид, что всё в порядке, она не хотела.

Кто-то был внутри, но ни кабинками, ни умывальником этот кто-то не пользовался. Из центра помещения шёл какой-то странный скребущий шум, но, как она ни прислушивалась, понять, что происходит, не смогла. Поскольку уроки на сегодня были закончены, Лисса никуда не торопилась; она так и не выглянула из кабинки, не догадываясь, что это спасло ей жизнь.

Она так и оставалась в туалете до самого вечера. Лисса слышала приказ МакГонагалл отправляться по гостиным, но проигнорировала его, знать не зная, что творится в школе.

Но когда она, наконец, решила выйти, в туалете появились новые действующие лица. Разговор Поттера с Локхартом был так невероятен, что Миралисса утратила дар речи. Не то что бы она сомневалась в абсолютной бесполезности профессора, его некомпетентность весь Хогвартс наблюдал в течение целого учебного года, но, услышав, что тот собирался сбежать, даже не попытавшись спасти попавшую в беду первокурсницу, возмутилась не меньше Поттера.

В диалоге гриффиндорца с профессором возникла пауза, и Лисса только успела подумать, что ей всё это надоело и хочется в уютную гостиную, устроиться в мягком кресле, впиться зубами в пирожок с повидлом и выпить горячего чая, когда Поттер что-то прошипел и по помещению вновь пронёсся скрежет…

— Получилось, Гарри! — завопил Уизли. — Мы нашли вход в Тайную комнату!

Выглянув в щёлку, шокированная Миралисса увидела, как двое второкурсников столкнули профессора в открывшийся колодец и спрыгнули следом. Это уже было чересчур для её нервов, и, больше не тратя время на раздумья и сомнения, она убежала.

В гостиной ей закатили истерику старосты и друзья, успевшие мысленно похоронить Миралиссу после просочившихся слухов, что какая-то ученица утащена в Тайную комнату, и ещё долго не могли успокоиться, обсуждая творящиеся в Хогвартсе события.

А наутро вся школа узнала, что Гарри Поттер победил тысячелетнего василиска, заточённого в Тайной комнате самим Салазаром Слизерином.

— В прошлом году был одержимый Лордом профессор, в этом — василиск, боюсь предположить, что будет в следующем, — протянул кто-то, когда с объявлениями было покончено, и все согласились, что будущее не сулит обитателям Хогвартса спокойной учёбы.

* * *

Едва оказавшись в Лондоне, Миралисса выбросила из головы все школьные проблемы и уже привычно направилась в «Дырявый котёл». И Том, и мистер Флориш встретили её как родную, и половину лета мисс Торн провела, зарывшись в книги.

Истеричная статья в «Ежедневном пророке» о сбежавшем из Азкабана Сириусе Блэке наделала шуму, зато здорово взбодрила Миралиссу. Об отце по-прежнему никаких сведений не было, и она могла лишь надеяться, что он не мёртв, а попал в тюрьму. Конечно, Азкабан ужасен, в этом она успела убедиться благодаря книгам, газетам и мыслям магов, и всё же был лучше смерти. В мечтах Лисса просто ждала встречи с отцом, не представляя, как её можно приблизить, но теперь всё изменилось. Ведь если один заключённый смог сбежать, то и другие смогут, прецедент создан, нужно просто подождать.

Но время шло, а о новом побеге сведений не поступало. Все силы Министерства были брошены на поиски опасного преступника, однако результатов не было. Магический мир волновался, а вот Лисса, напротив, всё сильнее унывала.

В середине августа в «Дырявом котле» появился новый жилец, увидев которого, Миралисса чудом не упала с лестницы. Не желая с ним встречаться, она прислушалась и молча покачала головой, ретировавшись в свою комнату. Гарри Поттер нарушил запрет на применение колдовства несовершеннолетними, заколдовал тётку и сбежал из дома… Вечером Лисса осторожно спустилась в общий зал за ужином и, так и не попавшись Поттеру на глаза, послушала его мысли о родственниках и том, как он проводил каникулы в доме магглов. Может, в глубине души она ему даже немного сочувствовала, однако на отношении это не сказалось, как и на нежелании пересекаться. Поэтому остаток лета она предпочла провести в магазине мистера Кушинга — «тёмного» коллеги мистера Флориша, торгующего в Лютном переулке, с которым познакомилась в начале лета. Само знакомство состоялось практически случайно: из любопытства заглянув в место, куда «детям соваться не стоит», Лисса искренне восхитилась выставленными на продажу томами и получила приглашение «заглядывать». И если сначала она не спешила навещать нового знакомого, робея, то теперь предложение пришлось кстати. Смена места работы пошла Лиссе на пользу — новые знания, тем более знания «тёмные», в свете возможного освобождения отца ценились ей как никогда прежде.

Мистер Кушинг при ближайшем знакомстве оказался вполне приятным собеседником, платил исправно, хоть и не много, зато невозбранно разрешал читать всё подряд и с охотой отвечал на все вопросы. А на прощание даже подарил Миралиссе потрёпанный томик, на обложке которого было следы подпалин и отпечатки зубов, предложив возвращаться следующим летом. Лисса сердечно поблагодарила старика, лишь в «Дырявом котле» поняв, что стала обладательницей гримуара. Самого настоящего запрещённого Министерством магии собрания тёмных ритуалов и заклинаний! Она так и не смогла оторваться от книги, чуть не опоздав на поезд…

С побега Сириуса Блэка прошло два месяца, а общественность по-прежнему бурлила. Выросшей в мире магглов Лиссе подобное казалось странным: какой бы ужасный преступник ни сбежал из тюрьмы, о происшествии забывали уже через пару дней, и лишь правоохранительные органы да непосредственно причастные продолжали отслеживать подвижки в деле поиска, все остальные и имени преступника через неделю не могли вспомнить. Но в маггловском мире постоянно что-то происходило, в магическом же болоте беспрецедентный побег и спустя месяцы являлся самой животрепещущей темой.

Смирившись, что Блэк так и остался единственным беглецом, Лисса перестала прислушиваться, загнав надежду на скорую встречу с отцом на прежнее место — в самый потаённый уголок души, и, привыкнув к возросшему числу патрулей в Косом переулке, перестала обращать внимание на яркие пятна аврорских мантий. Впрочем, одним переулком они решили не ограничиваться; в Лютный соваться Аврорат осмеливался лишь изредка, зато совершенно неожиданно едва ли не всех авроров направили дежурить на вокзал Кингс-Кросс. Злобно косясь на те семьи, среди которых были выпускники Слизерина, авроры подпирали колонны, высматривая Сириуса Блэка. Студенты и провожающие их взрослые недоумевали: какой смысл Блэку появляться возле поезда, идущего в Хогвартс? Но авроров бессмысленность приказа не смущала.

Блэк у поезда и не появился, зато дементоры — да.

Под убаюкивающий стук колёс в купе шло обсуждение летних каникул и планов на будущее, когда Хогвартс-экспресс внезапно остановился и, не успели попадавшие из-за резкого торможения студенты обменяться возмущёнными восклицаниями, как их накрыл мрак безысходности…

Миралиссе никогда не было так страшно, как в тот день. Холод, ужас и тоска, навеянные дементорами, действовали на неё в сотню раз сильнее, чем на других студентов, ведь кроме собственных страхов она слышала и чужие. Все прочитанные книги, все способы закрыться от пагубного влияния даже не самих дементоров, но давящих эмоций окружающих ни к чему не привели, Лисса схватилась за голову, чувствуя, что та вот-вот взорвётся от неведанной ранее боли…

Всё закончилось довольно быстро, но бледные, подавленные дети до самого Хогвартса со страхом смотрели на двери и окна.

Что такое дементоры в занятом слизеринцами купе всем было известно, поэтому никаких вопросов не возникло. Третьекурсники подавленно молчали всю оставшуюся дорогу, думая почти об одном и том же: ужасный первый день грозил растянуться на весь учебный год, ведь по распоряжению министра Фаджа в этом году на охрану школы отправили многочисленный отряд стражников Азкабана.

Наверное, Хогвартс никогда не был так тих в сентябре, как в этом учебном году, каменные стены не спасали от ауры монстров, что кольцом окружили территорию, и ученики были не в настроении веселиться и безобразничать.

* * *

Уже традиционно в Хогвартсе был новый учители защиты от Тёмных искусств. В отличие от Квиррела и Локхарта, сразу разочаровавших студентов, профессор Люпин хоть и выглядел непритязательно, на первый взгляд показался вполне приятным человеком, который хоть и благоволил исключительно гриффиндорцам, старался одинаково относиться ко всем. Пусть слизеринцы и кривились презрительно, оглядывая старые, штопанные мантии, выводы о профессоре делать не спешили. Судя по первым занятиям, наконец-то был шанс, что учиться защите самостоятельно не придётся.

Новые предметы, начавшиеся только с этого года, Лиссу также порадовали.

Профессор Вектор была очень строгой, чем-то напоминая МакГонагалл, но предвзятость к слизеринцам не демонстрировала и материал объясняла доходчиво, а профессор Бабблинг была ярой фанаткой своего предмета и могла говорить о рунах часами.

Древние руны сразу же стали для Миралиссы любимым предметом наравне с чарами. Благодаря тому, что ещё до Хогвартса она выучила футарк и в течение двух прошлых курсов продолжала изучение рун, сейчас она значительно обгоняла сокурсников и, заметив искренний интерес ученицы, Бабблинг не считаясь со временем с удовольствием отвечала на многочисленные вопросы, накопленные в отсутствии учителя.

Два месяца пролетели незаметно. Приближение Хэллоуина студенты ожидали со смешанными чувствами. Вроде бы и праздник, повод для радости, но, с другой стороны, все уже успели привыкнуть, что этот день не проходит без эксцессов.

В этом году неприятности не заставили себя ждать. Точно по расписанию, сразу же после праздничного ужина, студентов огорошили вестью о пробравшимся в замок Сириусе Блэке.

Возмущению слизеринцев не было предела, когда их вытащили из уютной гостиной, а то и спален, и заставили идти ночевать в Большом зале, как каких-нибудь бездомных — в спальных мешках. Для привыкших к комфорту подростков подобное распоряжение показалось откровенной издёвкой. Больше всего их злила нелогичность этого решения: мало того, что за закрытыми дверями своей гостиной им ничего не угрожало, так ещё и нападение чистокровного Блэка — Пожирателя смерти, на детей его коллег и не слишком дальних родственников было маловероятно. Однако остальные были в ужасе от соседства с преступником, и долго не могли успокоиться, несмотря на обыск замка и окрестностей, и уверения директора, что опасности нет.

Помятые и недовольные, ученики были заняты выдумыванием версий о местоположении Блэка, что сказалось на учёбе и на общем настроении. И, словно этого было недостаточно, спустя несколько дней дементоры вышли из повиновения, напав на Гарри Поттера прямо во время матча по квиддичу.

Со стадиона студенты рванули по своим гостиным так, словно… Впрочем, учитывая причину бегства, никаких «словно» не было: за спиной действительно были ужасные монстры.

Заколдовав портретный проём, забаррикадировав двери и закутавшись в одеяла, Лисса с Дафной просидели весь остаток дня в спальне, поедая шоколадных лягушек и отказываясь выходить на ужин или просто в гостиную. Судя по тишине в коридоре, не только они жаждали безопасности. А утром весь Хогвартс нервно вздрагивал, с опаской глядя на окна и двери, страшась нового нападения, и немного успокоились лишь на следующий день, узнав из «Ежедневного пророка» о том, что стражам Азкабана запретили приближаться к школе. Вздохи облегчения прокатились под сводами Большого зала…

Лисса радовалась больше всех. Не умея отгораживаться от мыслей других людей, она очень страдала от постоянного давления чужих страхов. Фарли предупреждала младшекурсников, что дементоры вызывают воспоминания о самых ужасных событиях прошлого, заставляя переживать их заново, но Лисса так и не узнала, какое у неё самое ужасное воспоминание — чужие страхи подавляли её собственные. Не специально, но за два месяца, пока дементоры были близко, она узнала много личного о сокурсниках. Так, к примеру, Гринграсс ужасно боялась собак — в детстве на неё набросился круп и теперь она не могла оставаться спокойной даже рядом с мопсами. Забини мерещились искажённые агонией черты какого-то мужчины, и Лисса могла лишь гадать, не был ли тот очередным бывшим мужем хорошо известной в узких кругах Франчески Забини — Чёрной вдовы. А в мыслях Нотта всплывали мокрые древние камни, уходящие ввысь вокруг него — в детстве Теодор умудрился свалиться в старый заброшенный колодец и едва не утонул там. Остальные страхи были менее чёткими и «страшными», но всё же их было много, и Лисса буквально захлёбывалась ими. Отдохнуть она могла лишь рядом с Гойлом. Страхи и у него были, но даже инфернал, проскальзывающий в его воспоминаниях, не казался настолько пугающим — Грегори умел справляться с эмоциями.

Перед Рождеством объявили о походе в Хогсмид, и Миралисса вспомнила, что её разрешение никто так и не подписал. Было немного обидно, хотя друзья, кажется, расстроились намного сильнее, по крайней мере их обещания принести всё, что сами будут пробовать в «Сладком королевстве» и каких-нибудь сувениров, указывали на это. Разочарование она скрыла, почти искренне уверив, что принесённые конфеты её полностью утешат, но когда Лисса пошла их провожать и увидела, что пропуска проверяет Филч, она без колебаний вернулась за своей бумажкой, на которой тут же, прямо посреди коридора собственноручно расписалась.

Как ни странно, но это сработало — Филчу важно было соблюсти формальности, он едва удостаивал разрешения взглядом, — и спустя полчаса компания слизеринцев уже бродила по Хогсмиду.

Обследовать деревню было интересно, но погода не располагала к долгим экскурсиям, довольно-таки быстро холод вынудил прерваться и искать укрытие. Зная от старшекурсников, что мест, где можно посидеть, не так уж много, Лисса, Дафна, Теодор и Блейз первыми отправились в «Три метлы», чтобы занять столик, а Малфой с Гойлом и Крэббом решили ещё взглянуть на Визжащую хижину и только после этого присоединиться к ним.

«Три метлы» располагались на центральной улице Хогсмида и представляли собой типичный деревенский паб: мрачноватый и не слишком чистый. Чистокровные слизеринцы слегка скривились, но почти сразу их лица просветлели — вспомнились многочисленные рассказы об атмосфере «Мётел» и похвалы в адрес заведения от родных и знакомых. Лисса же видела перед собой забегаловку, коих хватала в небогатых районах Лондона, и ожидала худшего.

— Смотрите, это министр Фадж! — воскликнула Гринграсс, чей отец неоднократно принимал министра в своём доме. — Что он здесь делает?

Корнелиус Фадж — невысокий полный мужчина в котелке — ничуть не походил на главу государства, даже если делать скидку на малочисленность волшебников в Британии. Переспрашивать, не обозналась ли Дафна, Лисса не стала — уже увидела ответ, да и подобострастные взгляды, кидаемые на министра хозяйкой «Трёх мётел» подтверждали личность, и всё же не таким ей представлялся министр.

Рассевшись за столиком и сделав заказ у молоденькой ведьмочки, что стояла за стойкой и разносила многочисленные подносы по залу, слизеринцы принялись гадать, что Фаджу понадобилось в Хогсмиде, и сошлись во мнении, что дело в Блэке.

Вскоре к ним присоединились ещё несколько студентов и вернувшиеся Малфой с друзьями, и почти час они болтали о всякой ерунде и попивали довольно приятное на вкус сливочное пиво. Лисса чувствовала себя прекрасно в доброжелательно настроенной компании, и потому не прислушивалась к остальным присутствующим, однако появление министра на лестнице, ведущей на второй этаж заметила случайно. Сославшись на духоту — народу в пабе было слишком много, а все окна были плотно закрыты — она извинилась и выбралась из-за столика, двинувшись к двери.

Из бара она вышла одновременно с Фаджем и не смогла удержаться от вопроса:

— А вы уже знаете, как Блэку удалось сбежать?

Мужчина в котелке недовольно поморщился, но не стал игнорировать Лиссу.

— Нет, но мы его ищем.

— Но, сэр, ведь Блэк может помочь сбежать другим заключённым!

— Не волнуйтесь, мисс, это невозможно.

— Но он ведь смог! — настойчиво повторила Лисса. — Что мешает Блэку туда вернуться…

Фаджу надоело выслушивать глупые вопросы — это было отчётливо написано на его лице, — и он отвернулся, намереваясь залезть в повозку. Вот только Миралиссу это не устраивало. Сейчас ей было неважно, какое она произведёт впечатление: такой шанс мог больше никогда не представиться! И упускать его она не собиралась.

— Вы знаете, где находится Азкабан?

— Конечно, знаю! Я же министр! — всплеснул руками Фадж и наконец уселся в повозку.

— Вы знаете координаты? — настойчиво подалась она вперёд.

Правильная постановка вопроса — половина успеха получить нужный ответ — это Лисса узнала ещё в раннем детстве. Вот и теперь это простая истина получила подтверждение: Фадж тут же вспомнил координаты, что и позволило Лиссе их прочитать. Не желая давать даже малейший повод заподозрить её в чём-то большем, нежели простое любопытство, Лисса не могла «отпустить» министра на этой ноте и потому акцентировала внимание на опасениях: — Ведь Блэк тоже может их знать!

— Довольно! Блэка ищут лучшие авроры, его поимка — вопрос нескольких дней, — буркнул раздражённый министр и тронул поводья.

Лисса хмыкнула, но больше не стала окликать Фаджа: всё что нужно, она уже узнала.

Она по-прежнему не знала, где её отец, жив ли он, но встреча с ним давно превратилась для неё в навязчивую идею. Лиссу не смущало, что она всего лишь третьекурсница, не имеющая ни навыков дуэлинга, ни связей, ни средств — она готова была на всё, чтобы только помочь отцу. Уверенность, что тот томится в Азкабане, была как никогда сильна. И она верила, что наступит тот день, когда все старательно добытые ею сведения найдут своё применение. Уж что-что, а ждать она умела.

* * *

Рождество Миралисса встречала в гордом одиночестве. Во всей школе осталось человек десять, а с её факультета так и вовсе никого, так что она даже не утруждала себя походами в Большой зал, предпочитая есть в гостиной то, что подают услужливые эльфы. Чувствовать себя полноправной хозяйкой в гостиной Слизерина было приятно; Лисса задумывалась, куда идти, когда деньги кончатся и комнату в «Дырявом котле» больше нельзя будет снять, но, к сожалению, варианты отсутствовали. Лисса вздыхала и старалась радоваться тому, что имеет — возможности десять месяцев в году не волноваться о крыше над головой и еде.

В тишине и одиночестве было уютно сидеть перед камином, забравшись в кресло с ногами, Лисса морально отдыхала от постоянного присутствия рядом людей. В общении она по-прежнему не нуждалась и сильно уставала от необходимости разговаривать да и вообще принимать активное участие в жизни общества.

На каникулы разъехались не только ученики, но и часть учителей, и, пользуясь отсутствием мадам Пинс, Лисса занялась исследованием библиотеки, в том числе, Запретной секцией, откуда и таскала книги, пока этого никто не видит. Узнать хотелось многое, но она отдавала себе отчёт, что замахиваться на что-то по-настоящему серьёзное пока нет смысла — ни силы, ни знаний, ни умений у неё недостаточно для верного понимания, — а потому решила сосредоточиться на том, что со стопроцентной вероятностью будет полезным. Довольно быстро убедившись, что создать порт-ключ ей не по силам, она отложила книгу по пространственным чарам и стала изучать заклинания Обливиэйт — чтобы иметь возможность в случае чего ещё и таким способом защитить свои секреты. Вот только убедиться в том, что всё делает правильно, она не могла — не на однокурсниках же тренироваться?

В начале марта зима сделала последний рывок, стремясь задержать приход весны, и на Шотландию упали морозы. В замке царил жуткий холод, и слизеринцы жались к камину, вообще не покидая гостиную по вечерам.

Миралисса сидела в своём любимом кресле и сосредоточенно писала эссе по зельям. Учёба шла ровно, общение давалось всё проще, а в тех областях, интерес к которым она не желала афишировать, накапливались знания.

Решив сделать перерыв, она встала и потянулась. Её взгляд упал на стоящего напротив Боула, как раз в тот момент взмахнувшего палочкой, чтобы обновить согревающие чары… А в следующую секунду Миралисса бросилась на Малфоя, сбивая его с кресла на пол. А в кресло тотчас же угодил шар огня, мгновенно охватившего всю мягкую обивку.

Испуганные восклицания, гневные крики, треск пожираемой пламенем мебели слились в какофонию звуков.

— Драко, ты в порядке? — обеспокоенно смотря на бледнеющего Малфоя, даже не сделавшего попытки встать после падения, спросила Лисса. — Драко?! — испуганно вскричала она, заметив, как под ним растекается лужа крови.

Кто-то отодвинул её в сторону, и тут же раздался командный голос Фарли:

— Потушите кресло! Флинт, бегом за Снейпом. Накройте кресло чем-нибудь!

Все засуетились, и к приходу декана гостиная выглядела образцово. Снейп не стал ничего спрашивать, подняв Малфоя чарами левитации, он сразу же направился в Больничное крыло, а слизеринцы ещё долго молчали, вспоминая обломок ненастоящей волшебной палочки, торчащий из спины их ловца. Тягостная атмосфера продержалась до прихода Джеммы, вернувшейся через полчаса.

— С Малфоем всё будет хорошо, — сразу же успокоила она. — Деревяшка пробила лёгкое, потому было так много крови, но мадам Помфри уже всё исправила. А теперь у меня два вопроса: почему Торн бросилась на Малфоя, и почему Боул пытался его убить?

— Давай я, — Лисса встала и шагнула вперёд, чтобы её было видно всем — понимала, что на этот раз остаться в стороне не удастся, и её объяснения желают получить абсолютно все собравшиеся. — Люциан неправильно накладывал согревающие чары. Я увидела вторую восьмерку и поняла, что произойдёт, поэтому и сбила Малфоя с траектории луча заклинания.

— Вторую восьмерку?.. — переспросил Флинт.

— Ну да… — повернувшись к нему, Лисса поняла, что смысл её слов оказался недоступен, и с недоумением моргнула. — Все согревающие чары относятся к стихии огня, поэтому любое изменение чревато последствиями. Собственно, вторая восьмерка просто усиливает их, вот и получается вместо тёплого воздуха — кипящий, а вместо горячего — взрыв огня. Попади это заклинание в Драко — шансов выжить не было бы ни единого. Он сварился бы мгновенно.

— Твою мать! — простонал Боул в полной тишине, прижимая ладонь ко рту.

— А ты и вправду сильна в чарах, — уважительно протянула староста, качая головой. — И много ты знаешь заклинаний, которые так же легко можно превратить из безобидных бытовых чар в боевые?

— Много, — пожала она плечами и повторила слова Снейпа, сказанные тем на самом первом уроке зелий: — Магия — это не махание палочкой. Заклинания статичны, но не магия. Чуть изменить движение, добавить или пропустить слог — результат непредсказуем! Даже элементарное Вингардиум Левиоса. Пропусти букву, и предмет будет не лететь, а парить. Вингардилесс!

Её речь слушали все, признавая, что в чарах ей во всём Хогвартсе конкуренцию могут составить одни только преподаватели.

— Достаточно убрать слог и добавить петлю и… — Миралисса подошла к дивану, на котором сидели трое студентов, и, взявшись за подлокотник, подняла его в воздух вместе с учениками. Все захлопали. — Фините! Мне очень жаль, что Драко пострадал, но пробитое лёгкое всяко лучше смерти.

— Не волнуйся, Малфой сказал декану, что сам упал, не удержав равновесие, — успокоила Фарли. — Ладно, уже поздно, пора расходиться.

В неуклюжесть Малфоя Снейп не поверил, но Драко твёрдо стоял на своём и репрессий не последовало.

После лекции по чарам, спонтанно устроенной Миралиссой, многие однокурсники стали присоединяться к тренировкам третьекурсников, прося помочь, а то и научить чему-то новому. Причём даже старшекурсники не считали зазорным обращаться к ней за консультацией, что сказалось на общем отношении к самой Лиссе и третьему курсу вообще. А на экзамене Флитвик во всеуслышание поблагодарил Торн за то, что она подтянула весь факультет по его предмету, чем ужасно смутил свою лучшую ученицу.

Как обычно, Лисса хорошо сдала всё, кроме зелий. После последнего экзамена гостиная Слизерина превратилась в симбиоз бара, танцпола и вокзала, потому что студенты сновали туда-сюда, спеша собрать разбросанные повсюду вещи, одновременно пританцовывая и прихлебывая сливочное пиво. Но никто их не останавливал — учебный год подошёл к концу, и соблюдение дисциплины отошло на задний план.

Просочившиеся слухи о том, что Люпин оборотень, не вызвали у студентов Слизерина сильных эмоций. О природе его «болезни», которая, по «невероятному совпадению» каждый раз выпадала на полнолуние, догадаться было не сложно. Естественно, в дни полнолуния те студенты, что поумнее, стороной обходили апартаменты профессора, но само его пребывание в замке их не слишком волновало: уважение к профессору они, конечно, не испытывали, считая его лишь немногим лучше животного, но на ущербной луне спокойно посещали лекции, признавая, что преподаёт он довольно неплохо.

— Лисса, ты в курсе, что Чемпионат мира по квиддичу в этом году пройдёт в Англии? — на полпути к Лондону спросил Гойл.

Разговор крутился вокруг доставшегося Гриффиндору Кубка школы, так что переход не был особенно резким, и всё же она удивилась вопросу.

— Угу, — невнятно ответила Лисса, заранее зная, что билет на столь масштабное мероприятие приобрести не сможет.

— Я попрошу отца достать билет и для тебя, — вызвался Малфой, который после случая с пробитым лёгким воспылал к ней почти братской любовью.

— Да не стоит, — вяло отмахнулась она, одновременно и желая посмотреть игру, как все остальные, и не желая быть должной.

— Ты из-за приюта такая расстроенная? — проницательно спросил Драко.

— Нет, я… Не важно.

Миралисса никому не хотела говорить, что узнала из мыслей Поттера и компании. Прислушиваться специально она давно перестала, уяснив, что сам по себе Поттер довольно-таки скучен, но иногда чужие мысли оказывались настолько громкими, что не услышать было просто невозможно. На этот раз получилось так же: она шла на завтрак, когда проходившая мимо компания гриффиндорцев её оглушила. Бившаяся на поверхности мысль об оборотне, в увольнении которого они сыграли заметную роль, то и дело разлеталась на осколки под действием сильнейшей радости — Поттер познакомился со взрослым, которому он был нужен.

Но молчала Лисса не только потому, что не смогла бы объяснить, как получила эти сведения, скорее из-за банальной зависти.

Да, у Гарри Поттера не было родителей и он рос с родственниками-магглами, но теперь для него всё должно было измениться. У него появился крёстный отец, с которым он сможет жить, и который любит его… Сириус Блэк оказался невиновен. И, несмотря на дементоров и авроров, он сбежал из Азкабана и нашёл крестника!

Лисса запрещала себе думать о ситуации Поттера, уж слишком их судьбы были похожи — оба сироты, оба жили с магглами, оба не имели родных в магическом мире, — и потому такой поворот, в одночасье осчастлививший Поттера, казался ей ужасно несправедливым.

У Лиссы тоже был крёстный, но почему-то она ничего о нём не помнила. Только то, что он любил проводить с ней время, брал гулять по Лондону и дарил странные игрушки. Крёстный, кем бы он ни был, ни разу не появился после исчезновения её отца, так что Миралисса не рассчитывала его ещё когда-нибудь встретить…

И тем сильнее была её злость на Поттера.

Лето в этом году выдалось дождливое, и Лисса хандрила. Вслушавшись в мысли очередного посетителя «Дырявого котла», чей отпрыск пытался устроиться на работу в Министерство магии, она в полной мере осознала, что ждёт её в будущем. Раньше она не задумывалась об абстрактной взрослой жизни, она было далёкой, а здесь и сейчас хватало насущных проблем, но половина школьного времени была позади, в следующей году она пойдёт уже на четвёртый курс, а это означало лишь одно: откладывать чревато неприятностями. Строить фундамент нужно было начинать уже сейчас, ведь не имея влиятельных родственников, найти хорошее место было практически невозможно, а провести всю жизнь на должности «младшего помощника ассистента» ей совершенно не хотелось.

К удивлению Лиссы Драко не забыл о своём обещании пригласить её на Чемпионат мира по квиддичу, и в начале августа она получила от него письмо. Первым порывом было отказаться, но, поразмыслив, она решила, что Люциус Малфой достаточно влиятельная фигура и его протекция много значит, и такими знакомствами не разбрасываются, а потому её ответ содержал согласие и слова благодарности.

Малфои появились в баре точно в назначенное время. Лисса, спустившаяся заранее, уже ожидала их. Люциус окинул подругу сына надменно-высокомерным взглядом, способным смутить любого взрослого мага, однако четырнадцатилетняя волшебница лишь снисходительно улыбнулась: взгляды на неё не действовали и в раннем детстве. Нарцисса же ограничилась насквозь фальшивой улыбкой и сразу отвернулась.

Обмен скупыми приветствиями занял минуту, причём Драко старательно копировал отца, и, если бы Лисса не слышала его мыслей, буквально кричавших о радости встречи, вполне вероятно, почувствовала бы себя неуютно, а так она послала ему понимающую улыбку и постаралась соответствовать, чопорно поджав губы по примеру миссис Малфой. Не тратя время, они вышли в Косой переулок и с помощью порт-ключа перенеслись в палаточный лагерь.

— Мы поищем знакомых, — сразу же сообщил отцу Драко и потащил Лиссу за собой. — Ты не обижайся на отца… — начал он, стоило им чуть отойти.

— Драко, мне не на что обижаться, — поспешно перебила та, причём не покривив душой. — Я прекрасно понимаю, что для мистера Малфоя я никто и он не обязан притворяться, что я ему нравлюсь. Спасибо тебе за приглашение.

Драко просиял, и даже лёгкая неловкость пропала без следа.

До игры было достаточно времени, чтобы обследовать окрестности, найти знакомых и набрать сувениров. Драко хвастался, что будет сидеть в министерской ложе, а Лисса его одергивала. Со стороны их вполне можно было принять за брата с сестрой, пусть Лисса и не была платиновой блондинкой, сходство между ними было, а уж о поведении и говорить не стоит: тесное общение в Хогвартсе не могло не сказаться на манере вести себя.

Видеть одновременно столько волшебников Лиссе ещё не доводилось, поэтому она заинтересованно крутила головой по сторонам и с удовольствием знакомилась со всеми, кому Драко её представлял. Головная боль нарастала постепенно, но она мужественно терпела — пусть не квиддич, но возможность быть представленной различным магам ею ценилась.

По пути в ложу, которая располагалась на самом верху стадиона, им повстречалась вся семейка Уизли. Драко, естественно, не удержался от того, чтобы не поддеть гриффиндорцев, поинтересовавшись, кого из членов семьи рыжим пришлось продать на ингредиенты, чтобы оплатить билеты, и, пока Уизли хватали ртами воздух, придумывая ответ, походя прошёлся по происхождению Грейнджер.

Лисса едва сдержала хохот, услышав откровенное недоумение Поттера, который совершенно не понимал, почему Малфой постоянно оскорбляет Гермиону, если сам дружит с магглорождённой?

— А тебя кто пустил на матч, Торн? Ты же с магглами живёшь, — Поттер не осмелился задевать Драко при его отце и решил сорвать гнев на ухмыляющейся Миралиссе.

Лиссу пребывала в прекрасном расположении духа, но за «маггрождённую» обиделась, а потому ответила резче, чем собиралась:

— А ты сам, Поттер, с кем живёшь? Не стыдно объедать нищих Уизли?

Гарри задохнулся от гнева, сделав шаг вперёд, но Драко не стал дожидаться, когда Поттер что-то предпримет, тут же преградив ему путь:

— Только тронь её… — начал он, и, не вмешайся взрослые, всё закончилось бы банальной дракой, благо опыт кулачного выяснения отношений у этих двоих был богатым.

— Нечего говорить с этими… людьми, — тростью отстранив сына, процедил мистер Малфой, явно желавший употребить иное слово. Впрочем, по его тону не трудно было догадаться, что он и за людей Уизли не считает. Окинув рыжее семейство презрительным взглядом, Люциус демонстративно отвернулся и двинулся вверх по лестнице — к ложе.

Лиссе очень хотелось знать, о чём думает Люциус Малфой, и какое она произвела впечатление на родителей Драко, но их мысли были защищены довольно сильными блоками, и ей пришлось мириться с неопределённостью.

Игра потрясла воображение Миралиссы. Квиддичем она не увлекалась, но оценить красивую игру была способна. О Драко и говорить нечего — он был в восторге. Люциус не решился настаивать на немедленном возвращении домой, и позволил сыну повеселиться. Простившись с миссис Малфой, которая не пожелала задерживаться на стадионе, Лисса и Драко отправились развлекаться.

Болельщики Ирландской сборной шумно праздновали победу своих любимцев: повсюду звучали смех, песни, взрывались фейерверки, атмосфера праздника захватила даже поклонников Болгарии… Но через пару часов атмосфера внезапно изменилась: раздались крики, и толпа хлынула к стационарным порталам и открытой для аппарации местности поодаль.

— Что происходит? — недоуменно поинтересовался Малфой у пробегающего мимо человека.

— Пожиратели смерти напали на лагерь! — на бегу крикнул тот, исчезнув в людском круговороте.

Драко подавился сливочным пивом, застыв с выпученными глазами.

— Нам лучше спрятаться… — наконец неуверенно протянул он, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть если не отца, то кого-то из знакомых взрослых.

— Нет! Посмотри на это обезумевшее стадо: они нас затопчут, — удержав его на месте, возразила Миралисса. — Главное, сохранять спокойствие.

— Но, Лисса, это может быть опасно… — горячо вскричал тот.

— В случае чего, мы сумеем защитить себя. Драко, Пожиратели нам не страшны, любой из них узнает в тебе Малфоя. Сейчас стоит опасаться толпы.

Признав справедливость её слов, Малфой перестал рваться на подвиги и затих. Вжавшись в стену наиболее надёжно выглядевшей палатки, они остались на месте, крепко сжав руки друг друга — чтобы точно не потеряться. Спустя несколько минут поток беглецов иссяк, но вздохнуть с облегчением не успели — появился первый Пожиратель смерти, от которого они не знали чего ждать.

Человек быстро шёл вслед за толпой, но, увидев Драко, сбился с шага. Миралисса не знала, каковы его намерения, но бежать не планировала.

Внезапно откуда-то вынырнули два аврора, мгновенно взяв Пожирателя в клещи, они, ничего не говоря, даже не предлагая сдаться, атаковали его.

На несколько секунд Лисса застыла, любуясь боем. Пожиратель смерти двигался с присущей хищникам грацией: стремительно, но плавно. Однако противостоять одновременно двум противникам, которые, надо признать, ему почти не уступали в мастерстве владения палочкой, долго не мог, пропустив фиолетовый луч проклятия…

Лисса даже не поняла, как в её руке оказалась волшебная палочка. Для неё любой Пожиратель смерти был союзником, но она вовсе не собиралась рисковать собой ради неизвестного человека! У неё была цель, к которой она готова была идти не то что по головам — по трупам, и помощь неизвестному Пожирателю совершенно не вписывалась в её планы… И тем не менее она без колебаний направила палочку в спину аврора.

— Ступефай!

— Лисса! — приглушённо вскричал Драко, не ожидавший от неё таких действий.

Миралисса словно очнулась, с ужасом глядя на дело рук своих, но изменить уже ничего было нельзя: мужчина в форменной красной мантии лежал на земле без сознания.

— Тихо! — испуганно шикнула она, поспешно пряча палочку дрожащими руками.

Пожиратель тем временем успел расправиться с оставшимся противником, и, стерев обоим аврорам память, обернулся к детям. Не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он в ярости, поэтому Лисса и Драко замерли, готовые пуститься наутёк, но Пожиратель справился с гневом и, покачав головой, устало приказал:

— Быстро за мной!

Драко хотел было отступить, но Лисса, несмотря на ужас, уже сообразила, что приказ подразумевает не угрозу, а помощь, и схватила друга за руку, заставив подойти к мужчине.

— Как вы вообще там оказались?! — раздражённо спросил Люциус, снимая маску.

— Отец?!

Проигнорировав глупый вопрос, старший Малфой стремительно развернулся, быстро шагая к своему шатру. Драко и Лисса побежали следом без лишних напоминаний.

— Драко, ты сказал, что будешь в другом конце лагеря! Ты хоть понимаешь, как рисковал?! А вы, мисс? Как вам вообще пришло в голову атаковать аврора? Да первая же проверка палочки…

— Мистер Малфой, — перебила Лисса, — у меня две волшебных палочки и та, которой я колдовала, не зарегистрирована в Министерстве.

Голос дрожал, но она говорила уверенно.

— Это хорошо, — напряжение немного спало, было видно, что информация немного успокоила Малфоя, однако он всё ещё был зол, — но я по-прежнему не понимаю…

— Папа, отец Лиссы тоже Пожиратель смерти, — подал голос Драко, вставая на её защиту.

— Это правда? — совершенно иным тоном заговорил Малфой. — Мне незнакома ваша фамилия.

— Я незаконнорожденная, — вынужденно призналась Миралисса. — После того, как отец оказался в Азкабане, женщина, что воспитывала меня, избавилась от обузы и сдала меня маггловский в приют. Отец не афишировал наличие дочери, поэтому я не стану называть его имя — ему это может не понравиться.

Люциус хотел настоять — это было буквально написано на его лице, — но снаружи донёсся шум нескольких голосов, и ему стало откровенно не до Миралиссы.

— Авроры… — процедил он и быстро осмотрелся вокруг, проверяя, чтобы нигде на виду не было ничего, что могло бы указать на его недавнее занятие, — сделайте вид…

Полог распахнулся, пропуская стражей порядка, и Малфой мгновенно умолк, а Лисса, наоборот, затараторила:

— Я так вам благодарна! Вы же знаете, я магглорождённая, у меня не было никаких шансов попасть сюда…

Сделав удивлённое лицо, Лисса замолчала при виде авроров.

— Чем могу помочь? — не скрывая недовольства, обернулся Люциус.

— Вы знаете, что творится снаружи?

— Нет… Как вы можете убедиться, здесь прекрасная звукоизоляция.

— Чем вы были заняты последние часы?

— Общался с сыном и его подругой, — невозмутимо ответил Люциус, словно допрос посреди ночи — ничем не примечательное событие.

— Магглорождённой? — ехидно уточнил аврор и обратился непосредственно к Лиссе: — Мисс, как вы здесь оказались?

— Мистер Малфой пригласил меня.

— В палатку? Чтобы обеспечить себе алиби?

— На матч, — пролепетал Миралисса, отступая за спины Малфоев.

— Уже поздно, господа, детям пора отдыхать. Позвольте, я провожу вас.

Тон Малфоя был настолько внушителен, что аврорам не оставалось ничего другого, как покинуть шатёр. Некоторое время после возвращения Люциуса все молчали.

— Вы превосходная актриса, мисс Торн, — наконец произнёс Люциус, тем самым признавая Миралиссу достойной сына. — Я рад вашей с Драко дружбе.

— Спасибо, мистер Малфой, для меня много значат ваши слова, — едва обозначая улыбку губами, серьёзно кивнула она. — Уже действительно поздно, вы не поможете мне вернуться в «Дырявый котёл»?

— Конечно, мисс, — Люциус подождал, пока они с Драко простятся, и аппарировал прямо из палатки. — Вы уже дважды оказали моей семье услугу… Если вам что-то понадобится…

— Буду иметь в виду, сэр. Спасибо вам.

Люциус благосклонно кивнул и удалился, а Миралисса мысленно потёрла руки: первый шаг был сделан. И пусть мистер Малфой не нуждался в помощи Лиссы, он вполне способен был сам справиться с ситуацией, но в его глазах этот поступок много значил. Что может быть надежнее алиби, предоставленного грязнокровкой Пожирателю смерти? И что нагляднее свидетельствует об отношении к семье Малфоев, чем готовность это алиби предоставить? Её вмешательство надолго избавило Люциуса от досужего внимания Аврората.

* * *

Август в этом году выдался дождливым. Лисса научилась мастерски накладывать Импервиус, только так спасаясь от вездесущих водных потоков, но ноги всё равно регулярно промокали. Дважды в день шлёпая по лужам от книжного магазина к «Дырявому котлу» и обратно, она успела перезнакомиться с большинством постоянных обитателей Лютного переулка — как жителями, как и торговцами и постоянными посетителями — и, не то чтобы стала своей, но чужаком и потенциальной жертвой быть перестала.

Мистер Кушинг, владелец лавки и непосредственный начальник Лиссы, не мог на неё нарадоваться. За летние месяцы они здорово сблизились и подружились — если дружба между пожилым тёмным магом и маггловоспитанной школьницей вообще возможна, — и оба была очень довольны тем, как развиваются их отношения. В лавке была масса невероятно интересных книг, почти все были настоящими раритетами и имели заоблачные цены, но хозяин быстро убедился, что в руках Миралиссы его сокровищам ничто не угрожает, и с лёгким сердцем дал разрешение читать любую из них, кроме тех, конечно, что хранились в отдельной шкафу с пометкой «Проклято!!!».

Лисса буквально силой заставляла себя отвлекаться от увлекательнейшего чтения и заниматься школьными дисциплинами. Летние домашние задания не были сложными, но написание эссе требовало времени, которое она бы предпочла потратить иначе. И всё же к середине последнего летнего месяца она со всем справилась, а приближение учебного года застало её за штудированием учебников шестого курса. Опережение хотя бы в теоритической части программы позволяло ей хорошо учиться, не боясь, что она будет хуже однокурсников. Многие вещи Лисса не понимала сразу, но чем больше она читала, тем понятнее становилась суть заклинаний, которую учителя не считали нужным объяснять.

Чары она осваивала интуитивно, подсознательно зная, как нужно верно накладывать заклинания, с остальными предметами дело обстояло сложнее. Та же трансфигурация, по которой Лисса не получала ниже «В», казалась ей тёмным лесом. К первому курсу она разобралась с элементарным уровнем, поэтому колдовала наравне со всеми, даже превосходила многих учеников, но чем сложнее был материал, тем дольше ей требовалось с ним возиться, чтобы постичь премудрость.

В отличие от большинства студентов, Лиссе было недостаточно научиться выполнять заклинание — ей нужно было понимать, что и как происходит.

Этот учебный год она решила посвятить трансфигурации, в которой продвинулась меньше всего (конечно, не считая зелий, в которых была абсолютной бездарностью). Трансфигурация не зря считалась одной из сложнейших наук, и, хотя почти все изучаемые на начальных курсах заклинания со временем получались у всех волшебников, их очевидная глупость препятствовала самому возникновению желания изучать эту науку. Лисса понимала (после того как прочитала об этом в одной в книг мистера Кушинга), что кажущиеся глупыми превращения спичек в иголки или птиц в чашки — не более чем тренировка, направленная на развитие способностей, постановку руки колдующего, но тратить время и силы на заведомо непонадобящиеся в жизни заклинания совершенно не хотелось и приходилось себя заставлять и пересиливать.

Купив несколько пособий в магазине подержанный вещей, Лисса долго ломалась перед шикарным справочником по древним рунам во «Флориш и Блоттс», но всё же решилась потратиться, тем более что мистер Флориш по старой памяти сделал ей скидку.

Денег оставалось всё меньше и меньше, а новых поступление не предполагалось, поэтому Миралисса проигнорировала необходимость покупки парадной мантии, указанной в письме из Хогвартса, подумав, что лучше пропустить праздник и сэкономить, чем через год-другой остаться без средств вообще. Да и покупка обычных вещей больше не могла откладываться: как бы она ни была аккуратна, купленное три года назад требовало замены и из-за ветхости, и из-за размера. Смирившись с тратами, Лисса обменяла некоторое количество галлеонов на фунты и отправилась в мир магглов, где можно было приобрести удобные и недорогие вещи.

Тридцать первого августа она простилась до следующего года с мистером Кушингом, перебросилась несколькими словами со всеми новыми знакомыми и сложила вещи, уведомив Тома о том, что утром съезжает. Новый учебный год наступал уже завтра…

На вокзал она переместилась камином, любезно открытым для неё Томом — не пришлось выходить на три часа раньше, зависеть от маггловского транспорта и лишний раз переодеваться. Оказавшись сразу на платформе девять и три четверти, Лисса огляделась в поисках знакомых, но кроме двух слизеринцев — со второго и седьмого курсов, с которыми она обменялась вежливыми кивками — никого из друзей не увидела, а специально задерживать и поджидать посчитала излишним, потому сразу зашла в поезд.

В поисках свободного места Лисса прошла два вагона, но везде было занято. Наконец она нашла Нотта и, выяснив у него, что пока остальные не показывались, а поезд он прошёл насквозь, прежде чем занять это купе, устало опустилась на предложенное место.

— Вы слышали, в этом году в Хогвартсе пройдёт Турнир Трёх Волшебников! — едва дверь закрылась за Гойлом, последним присоединившимся к компании, выдал новость Драко.

О Турнире все уже знали — Лисса подслушала новость у работников Министерства, посещавших Косой переулок и «Дырявый котёл», а остальные услышали от родителей. Драко с Теодором рассказали о известной истории предыдущих Турниров, и до самого приезда в Хогвартс друзья обсуждали возможность собственного участия в состязании школ и достойных кандидатов среди других учеников, позабыв о летних приключениях.

Так и не придя к единому мнению, четверокурсники-слизеринцы в числе последних покинули поезд и, насмешливо смотря на уже успевших промокнуть студентов, наколдовали себе «зонтики», под их защитой двинувшись к каретам.

Большой зал встретил студентов звёздным небом, тысячами горящим свечей и многозначительными улыбками учителей.

Дамблдор начал приветствие с объявления о том, что в этом году не будет квиддича. Большой зал взорвался негодованием, однако директор лишь улыбнулся да знаками попросил всех замолчать и дослушать. Заговорщицки подмигнув, он развёл руки в стороны, словно норовя обнять всех присутствующих, и сообщил о Турнире Трёх Волшебников, возобновлённом после длительного перерыва, который должен был пройти не где-нибудь, а в Хогвартсе! Стоило Дамблдору замолчать, и в Большом зале повисло удивлённое молчание.

Драко громко хмыкнул, разрушая торжественность атмосферы, и слизеринцы принялись ухмыляться: на их факультете все заранее знали о Турнире. И это словно послужило сигналом — все одновременно заговорили.

Директор дал минутку и продолжил вещать. Нельзя сказать, что он говорил слишком уж долго, и всё же многие успели заскучать, в основном, конечно, те, кто узнал о мероприятии летом и либо уже прочитал о Турнирах, либо выспросил у друзей и родных, но и остальные студенты жаждали не исторических справок…

Нововведение, согласно которому принять участие в Турнире теперь имели право только совершеннолетние ученики, то есть только семикурсники и небольшая часть шестикурсников, вызвало бурю негодования, но, естественно, обиды и возмущения никак не повлияли на учителей. Наконец Дамблдор закончил с Турниром и перешёл к обычным для первого сентября объявлениям.

Это уже точно никому не было интересно, так что обсуждения Турнира возобновились с новой силой. Впрочем, был ещё один животрепещущий вопрос, на который пока никто не ответил: не увидев за преподавательским столом новых лиц, студенты принялись гадать, кто же будет в этом году вести ЗОТИ.

Раскат грома и грохот распахнувшихся дверей создали достойный антураж для появления нового действующего лица — легендарный аврор умел эффектно себя подать.

— Это же Грюм! — воскликнул кто-то за гриффиндорским столом, и в Большом зале стало тихо.

Перефразируя классика, «репутацию мракоборцу создают арестованные им тёмные маги», а в этом Грюм лидировал с ощутимым отрывом, переплюнув весь Аврорат — половина заключённых Азкабана были захвачены им лично.

Дети Пожирателей смерти застыли соляными столпами, с ненавистью глядя на Аластора Грюма. Дети «светлой» стороны, впрочем, также не торопились радоваться, очень уж путающее о Грюме сложилось мнение.

Увидев лицо Грюма, Лисса содрогнулась. Следует заметить, она была не одинока в своей реакции, даже старшекурсники выглядели испуганно. Мысли слизеринцев скакали, мешая ей разобраться, что они думают на самом деле, и она отложила на потом выяснение вопроса, почему они боятся Грюма. Ненависть была понятна: многие лишились отцов или других родственников по вине аврора, но страх?..

Вообще профессор ЗОТИ производил двоякое впечатление. Из любопытства Миралисса попыталась влезть в его мысли, и в третий раз в жизни потерпела сокрушительное поражение: наряду со Снейпом и Дамблдором, Аластор Грюм оказался превосходным окклюментом. Даже мистер и миссис Малфой, с которыми Лисса познакомилась летом, не могли похвастать столь совершенной защитой разума. Да, прочитать их было сложно, а незаметно это сделать и вовсе невозможно, но опытному легилименту не составило бы труда взломать их блоки. Даже сама Лисса, действуя голой силой, сумела бы «покопаться» в их головах.

Ментальный щит Грюма был неприступен.

Но смутило её не это, а взгляды старика.

Началось всё третьего сентября, когда Миралисса, опаздывая на трансфигурацию, налетела на Грюма в коридоре. С непостижимой ловкостью поймав Лиссу, Грюм впился взглядом в её лицо, не торопясь разжимать хватку на плече.

— Ваше имя? — неожиданно мягко спросил Грюм.

— Торн, четвёртый курс, Слизерин, — отчиталась она.

— Не стоит носиться по коридорам, — попенял он, сверля её взглядом, в котором, впрочем, отсутствовала неприязнь.

— Извините, сэр, — пискнула Лисса, не зная, как отнестись к необычному тону и произошедшему вообще.

Продолжив путь, она ещё долго чувствовала взгляд отставного аврора между лопаток.

После этой встречи профессор словно задался целью извести Лиссу. Каждый урок заканчивался для неё отработкой. При этом нельзя сказать, что Грюм оскорблял её, как других детей Пожирателей смерти, или сыпал довольно обидными намёками, он даже не занижал её оценки. Нет, он щедро начислял баллы мисс Торн, но всё равно назначал взыскание. Однако профессор не заставлял Лиссу мыть пол или убирать в шкафу — он с ней разговаривал.

Замкнутая девушка терялась, по большей части стараясь отмалчиваться, но Грюм не отставал. Она только-только научилась не замыкаться при разговорах с ровесниками, а опыта общения с взрослыми у Миралиссы и вовсе не было, и она не понимала, что почти все вопросы Грюма абсолютно безопасны. Для неё эти ежевечерние допросы были настоящей пыткой.

Она не чувствовала угрозу, и всё же ничего не могла поделать со страхом. Грюм воплощал в себе всё, чего она боялась: он был взрослым, от которых она не видела в своей жизни ничего хорошего; он был магом, а это означало, что выручавшие в мире магглов способности против него были меньше, чем ничто; и наконец он был аврором, а значит, для него буква закона была важнее его духа, и в случае чего…

Лисса не знала, как быть. Как ни убеждала она себя, что в школе Грюм — всего лишь один из учителей, и ей нечего бояться, страх и волнение никуда не девались, и каждый раз, когда приходилось оставаться с ним наедине, она ужасно волновалась.

В очередной раз явившись на отработку-допрос, Лисса обречённо села напротив профессора, настраиваясь на худшее. Грюм окинул её придирчивым взглядом и сразу же спросил о дате рождения. Миралисса растерянно хлопнула глазами. Внутренний голос молчал, ничем не помогая, но говорить правду очень и очень не хотелось. Почему? Она не могла объяснить даже самой себе.

— В январе, — буркнула она и в тот же миг поняла, что Грюм уже задавал этот вопрос, и в прошлый раз она назвала другой месяц. Осознав, что запуталась в собственном вранье и Грюм не упустил этого, Лисса не выдержала: — Что я вам сделала, профессор? Почему вы всё время оставляете меня на отработки? Вы меня за что-то ненавидите, или есть реальная причина для такого вашего поведения?! В чём вы меня обвиняете?!

— Вы напоминаете мне одного близкого друга, мисс Торн, — совершенно спокойно отреагировал на её вспышку Грюм. — Я лишь пытаюсь удостовериться, что это сходство — совпадение.

— Ну так спросите! — взорвалась Миралисса, вскакивая на ноги. — Я два месяца хожу на отработки! За это время я могла бы зелья выучить!

— Кто ваши родители, мисс? — резко подаваясь вперёд, Грюм, казалось, пытался заглянуть ей в самую душу. — И меня не интересует официальная версия. Я хочу знать имена. И имена правдивые.

— Я живу в приюте, — без колебаний, ответила она. — Откуда мне знать…

— Я же сказал: официальная версия мне неинтересна, — досадливо поморщился Грюм. — Я пытался узнать это сам, но наткнулся на добротный ментальный блок, — Лисса хотела было возмутиться, ведь легилименция к несовершеннолетним без разрешения родителей или опекунов была категорически запрещена, но Грюм не дал ей такой возможности, продолжив говорить: — Будь вы гря… магглорождённой, как утверждаете, ему неоткуда было бы взяться у четырнадцатилетней девчонки. И это подводит нас к…

Профессор резко замолчал и наклонился к Лиссе, уставившись глаза в глаза. Она уже намеревалась спросить, зачем он это сделал, когда он опустил все свои ментальные щиты, и на неё обрушился шквал чужих мыслей. Воспоминаний и образов было так много, что она не справлялась, утопая в этом ментальном водовороте, задыхаясь под толщей чужих тайн…

Очнулась Миралисса на полу.

— Хвала Салазару! Ты в порядке? Я уж испугался, что убил тебя.

— Это правда?! — хрипло спросила Лисса, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Увиденное было настолько невероятным, что другие вопросы просто отказывались формулироваться, и она спросила первое, что пришло в голову: — Вы — Пожиратель смерти?!

— Значит, ты и вправду его дочь, — вместо ответа произнёс профессор, широко улыбнувшись, и вдруг без предупреждения сгрёб Лиссу в объятия. — Ну, здравствуй, крестница.

У неё голова шла кругом, но она так привыкла изображать безэмоциональную статую, что голос сам собой прозвучал ровно:

— Здравствуйте, мистер Крауч.

— Барти, Мира, для тебя я Барти.

Вызвав домовика, лже-Грюм приказал подать чай с бутербродами, и когда всё было доставлено, а эльф удалился, уселся напротив Миралиссы с сияющей улыбкой на губах, что казалась абсолютно неуместной на лице отставного аврора.

— Мы с твоим отцом дружили с самого детства, Мира. Ты знаешь, что очень похожа на него? Почему все считают тебя гря… магглорождённой? Твои родители волшебники…

— Я знаю, профессор, это из-за того, что я живу в маггловском приюте.

— Где?! — изумлённо воскликнул Крауч, грохнув кулаком по столу. — Так это правда?! Старая сука! Да как она посмела… Как давно ты живешь с магглами? — резко успокаиваясь, задал он вопрос.

— С пяти лет, — уже не сомневаясь в том, чтобы отвечать правдиво, отозвалась она. — А… скажите…

— Не бойся меня, Мира, — приободрил Грюм. — Ты можешь спрашивать о чём угодно.

Секунду-другую она смотрела на него, набираясь решимости, и уточнила:

— Это же Оборотное, да? Оно ещё долго будет действовать?

— Пятнадцать минут, — бросив взгляд на часы, ответил тот. — Хочешь убедиться, что я не Грюм?

— Нет, хочу убедиться, что вы Бартемиус Крауч.

— А ты разве знаешь, как я выгляжу? — с долей удивления усмехнулся он.

— Я… Я хорошо помню отца, а вас почему-то нет — только лицо.

— Тебе был год, ты не можешь помнить…

— Я стихийный легилимент, сэр, — впервые в жизни вслух призналась она и, пожав плечами, пояснила: — Моя память устроена иначе, чем у большинства людей.

— Я знаю, но Реймонд никогда не говорил, что помнит, что с ним происходило в младенчестве…

— Он мог и не помнить, — пожала плечами Лисса. — Я вспоминала специально. Это были лучшие воспоминания, я не могла и не хотела забывать…

Когда действие Оборотного зелья закончилось, Лисса полностью оттаяла, со слезами бросившись крёстному на шею. Как бы это ни было невероятно, но сидевший напротив мужчина на самом деле был им — чуть постаревшим, по сравнению с сохранившимся в памяти Миралиссы портретом, но несомненно Барти Краучем.

— Вы совсем не изменились! — воскликнула она, смущённо отстраняясь. — Разве что вот этого шрама я не помню…

— Это уже из Азкабана, — подтвердил растроганный Крауч. — Я скучал по тебе, Мира. Прости, что ни меня, ни твоего отца не было рядом, когда ты росла.

— Я знала, что он не мог меня бросить!

Они проговорили всю ночь, компенсируя тринадцать лет разлуки. Откровенность давалась непросто, но с каждым произнесённым словом, с каждой проведённой вместе минутой Лисса говорила свободнее. Словно кусок льда, которым постепенно покрылось её сердце за годы одиночества, таял…

Счастью Миралиссы не было предела. Её широкую улыбку, которую до этого вообще мало кому доводилось видеть, теперь могла наблюдать вся школа. Естественно, друзья заметили перемены, но Лисса, как обычно, толком ничего не ответила, а настаивать никто не посмел, признавая за ней право на тайны. Окончательно же её оставили в покое, когда прибыли иностранные гости, надолго привлёкшие к себе всеобщее внимание: мало того, что в составе дурмстранговской делегации был сам Виктор Крам, среди шармбатонок оказалась настоящая вейла!

Парни пускали слюни на Флёр Делакур, девушки растекались лужицами под взглядом Виктора Крама, а Лисса, игнорируя школьные новости, каждый вечер спешила «на отработку к Грюму».

* * *

Скандал с чемпионством Гарри Поттера оставил Лиссу равнодушной. На самом деле не нужно бы быть легилиментом, чтобы понять, что Поттер не бросал своё имя в Кубок: у него всё было написано на лице. Но сам по себе он мало кого интересовал, а потому окружающие видели лишь образ, что сами нарисовали в своих головах. И образ этот мало походил на настоящего Поттера.

Лиссу откровенно удивило бездействие директора и профессоров, они ведь не могли не понять того, что для неё было очевидно — искреннее изумление Поттера однозначно свидетельствовало о его непричастности. Однако вмешиваться она не собиралась — это было дело Поттера, на которого ей было наплевать. И всё же ей пришлось пересмотреть свою позицию и выступить в защиту Мальчика-Который-Выжил: однокурсники так бесились из-за его чемпионства, что глушили её.

— Поттер, конечно, идиот, но против прямого запрета Дамблдора он не пошёл бы, — перебила очередной поток оскорблений в адрес Поттера Миралисса. — Да вы только посмотрите на него! Он и сам понимает, что чемпионство до добра его не доведёт.

— Почему ты его защищаешь? — не выдержал Малфой, который не понаслышке знал, что подруга ненавидит Поттера.

— Не говори глупостей, — небрежно отмахнулась она и скривилась. — Вы так злитесь, что это ненормально. Обидно, конечно, что чемпионом стал не Уоррингтон, а хаффлпаффовец, но это не конец света!

Внимание переключилось на Диггори, и в гостиной воцарился покой. Пусть Хаффлпафф не пользовался уважением, но негативных эмоций студенты этого факультета у большинства не вызывали, да и самого Седрика Диггори — капитана квиддичной команды — многие знали как неплохого парня.

Присутствие незнакомых волшебников внесло приятное разнообразие в школьные будни. Одно дело, когда вокруг давно знакомые и изученные люди, и совсем иное, когда в непосредственной близости находятся не просто незнакомые маги, но представители других стран. Англичане пока не знали, нравятся ли им гости, однако о скуке забыли напрочь. Студенты всеми силами пытались произвести благоприятное впечатление, чинно обедая, степенно расхаживая по коридорам, вместо обычной беготни, и вообще всячески подражали поведению, принятому в высшем обществе. Выглядело это порой забавно, а чаще нелепо, однако профессора радовались как дети, гордясь переменами к лучшему, и лишь Снейп скептически усмехался, точно зная, что студентов не хватит надолго.

Лисса прятала улыбку и молчала, успев прочитать, что показательно благопристойное поведение дурмстранговцев и милая обаятельность шармбатонок — такая же игра, как чинность хогвартсцев.

Естественно, прогнозы декана полностью оправдались — и первыми, к его злорадству, сдались гриффиндорцы, — но, справедливости ради стоит упомянуть, что дело было в самих гостях. Постепенно привыкая к новой обстановке, гости снижали градус притворства; шармбатонские девушки уже через пару недель перестали улыбками отвечать на приветствия и вообще стали вести себя так вызывающе надменно, презрительно морща носики в ответ на любой знак внимания, что хозяева быстро отказались от мысли им понравиться. Дурмстанговцы же, напротив, вовсе не были поголовно тёмными магами: по крайней мере половина делегации оказалась магглорождёнными и ничуть не интересовались Тёмными искусствами, и по истечению двух недель их стали считать «своими», а следовательно необходимость изображать «приличных» людей отпала.

Открытие Турнира вызвало ажиотаж. В Хогвартс прибывали гости — многие желали лично присутствовать, но лучшие места, конечно, достались ученикам. Лиссе тоже было интересно, как всё пройдёт, тем более что о драконах она узнала в числе первых, и всё же развивающиеся отношения с крёстным её интересовали намного сильнее.

Первый тур получился зрелищным. По жребию открыл Турнир Диггори, и уже после его выступления Лисса поняла, что досмотреть всё с занятого на центральной трибуне места не сможет — голова раскалывалась. Драконы были великолепны, чемпионы… Она ждали большего — сражений, а не хитрости, потому не очень расстроилась, что придётся довольствоваться чужими воспоминаниями. На её уход никто не обратил внимания, и к тому моменту, когда подошла очередь Поттера, она успела добраться до Астрономической башни, с которой открывался чудесный вид и на арену, и на хвосторогу, что оборвала цепь и погналась за Поттером.

Объявление о Рождественском бале наделало много шума. Перешептывания, хихиканье и румянец на щеках — вот что наблюдали преподаватели. Девушки строили глазки всем подряд, парни горделиво распрямляли плечи, но, за исключением устоявшихся пар, с приглашениями никто не торопился.

Миралисса мысленно произвела ревизию своих финансов и поняла, что приобретение праздничного наряда пробьёт дыру в её бюджете, а значит, ей не светит поход на это мероприятие. Ещё в августе решив, что обойдётся без парадной мантии, даже узнав о бале, она не передумала. Посетить мероприятие, конечно, хотелось, но рационализм у Миралиссы был более развит, чем желание потанцевать или показать себя, а приобретение наряда рациональным не было. Смириться было неожиданно легко, однако она всё же старалась избегать компаний, обсуждающих подготовку к балу, хотя в гостиной от этого было никуда не деться.

— Эй, Торн, пойдёшь со мной на бал? — не понижая голоса, спросил Боул.

— Нет, — делано рассмеялась та.

Люциан пожал плечами и отошёл обратно к друзьям, а Лисса, чье настроение было окончательно испорчено, удалилась в спальню. Вскоре к ней присоединилась Дафна, без умолку трещавшая о платьях, туфлях и макияже…

Стараясь не раздражаться и с пониманием относиться к вполне естественным девичьим разговорам, Лисса вежливо улыбнулась и спросила:

— Теодор тебя уже пригласил?

— Нет, но… Куда он денется? — самоуверенно улыбнулась Гринграсс, зная, что влюблённый в неё с первого курса Нотт не упустит такой шанс и пригласит её сразу же, как наберётся смелости.

Чувствуя, как червячок зависти поднимает голову, Лисса постаралась как можно быстрее свернуть разговор на неприятную тему, а спустя полчаса уже отправилась спать, вынудив и Дафну лечь пораньше.

Она тоже хотела беззаботно выбирать наряд, не задумываясь о цене. Быть красивой и флиртовать напропалую, как Дафна, но… Лисса не была Дафной Гринграсс — любимицей обеспеченных родителей, и понимала она это отчётливо, а потому старательно гнала от себя мысли о бале.

Проснулась Лисса в отвратительном настроении. Сославшись на головную боль, она села отдельно от друзей с краю стола и издали наблюдала за их перемигиваниями, развлекаясь пари с самой собой насчёт пар, формирующихся пока только в чужих умах.

После урока ЗОТИ Грюм привычно велел Лиссе задержаться. Чуть ли не ежедневные отработки, которые давно стали обычными чаепитиями, уже никого не удивляли. Выслушав сочувственные слова прощания от расходящихся сокурсников, Лисса осталась на месте.

— Ты чего грустная? — закрыв за учениками дверь и наложив запирающие чары, профессор потрепал крестницу по волосам. — Выбрала платье?

В первый момент Лисса растерялась. Её общение с крёстным было регулярным и очень тёплым, но в основном сводилось к рассказам Крауча о детстве её отца или обсуждению учёбы Миралиссы, так что вопрос о платье стал полной неожиданностью.

— Платье? А-а-а… Вы про бал. Я не пойду.

— Почему?! — изумился Грюм, отчего его лицо приобрело крайне забавное выражение.

— Ну… У меня нет на это денег, — покраснев, призналась Лисса и, пока Крауч не подумал, что она жалуется, быстро добавила: — Да я и не хочу идти. Подумаешь, бал…

— Мира, прости меня, я должен был раньше об этом подумать! Хреновый из меня крёстный… Мы закажем тебе самое шикарное платье! И вообще, ты только скажи, что тебе нужно…

— Да не надо, у меня всё есть, — покраснела та.

— Мира, ты — моя крестница. Ты дочь моего лучшего и единственного друга. Ты не должна ни в чём нуждаться! Слышишь? Почему ты сразу не сказала? На что ты вообще живешь?

Она отвела взгляд, смущённая таким эмоциональным выступлением.

— Мне всего хватает…

— Мира, я видел у тебя книгу по древним рунам и знаю, сколько она стоит, но до сегодняшнего дня я не задумывался, что у тебя неоткуда взяться таким дорогим вещам, так где ты достала деньги?

Лисса испуганно подняла взгляд, но не увидела осуждения — только беспокойство, поэтому, чуть помявшись, рассказала крёстному всю историю появления своего капитала. Она ужасно боялась, что он разочаруется в ней и оттолкнёт, но лгать не хотела. В конце концов, приютская девочка привыкла проверять на прочность каждого, кто оказывался рядом. Но если с магглами было просто — прислушался и сразу понятно, что человек на самом деле думает, — то с Бартемиусом всё было намного сложнее. Повода заподозрить его в неискренности не было, и всё же неопределённость Лиссу напрягала. И эта откровенность была в своём роде проверкой: примет ли крёстный её — настоящую, со всеми недостатками и багажом некрасивых поступков, на которые её вынуждали обстоятельства и пробелы в воспитании.

Крауч выслушал её молча. И, не успела она подумать о плохом, воскликнул:

— Хвала Мерлину, тебя не поймали! Мира, давай договоримся: если тебе что-то отныне понадобится, ты придёшь ко мне. Без стеснения, без ложной скромности, без глупой гордости… Пусть я тебе и не отец, ты мне как дочь, так что я помогу всем, чем смогу.

— Спасибо, Барти, вы самый добрый человек, которого я знаю! — вскричала она, бросаясь ему на шею.

— Я злой и жестокий Пожиратель смерти, не смей портить мою репутацию, — усмехнулся он, обнимая крестницу в ответ. — А теперь иди и выбери себе самое дорогое платье в каталоге.

Счастливая Лисса так и сделала. Игнорируя голос обиженной на несправедливый мир маленькой девочки, никогда не видевшей нормального отношения к себе, она всем сердцем поверила, что крёстный отец — ответ на её молитвы. Зарывшись в дафнины каталоги, не привыкшая к платьям вообще, она полностью положилась на вкус подруги в выборе фасона и быстро нашло среди указанных вариантов то, что ей понравилось и не показалось вычурным или помпезным. Сначала Лисса хотела заказать чёрную ткань — не маркий наряд ещё не раз можно было надеть на какие-либо мероприятия, но Дафна посоветовала выбрать платье синего цвета с золотистым шитьем по манжетам, подолу и декольте.

Чуть подумав, Лисса остановилась на цвете морской волны, и, получив одобрение Гринграсс, гораздо лучше разбиравшейся в модных тенденциях и обладающей врождённым утончённым вкусом, тут же отправила заказ с её совой.

Через неделю в Хогсмид должны были привести уже готовое платье для примерки, и Лисса, как и многие другие девушки, с нетерпением ждала этого дня.

Долгожданный поход в Хогсмид превратился в очередь в филиал ателье мадам Малкин. Прикинув, сколько времени займут примерки стоящих перед ней девушек, Лисса оставила Гринграсс ждать, а сама решила прогуляться.

Крауч заблаговременно вручил крестнице мешочек с галлеонами, отмахнувшись и от благодарности, и от робкого «это слишком много», и теперь Лисса была счастливой обладательницей небольшого состояния. Первым порывом было отнести деньги в Гринготтс, оставив себе несколько монет на «повседневные нужды», но она пересилила себя. Барти мог поинтересоваться, на что она потратила деньги, и ему нужно было что-то показать… А ещё она неосознанно хотела отрезать себе пути отступления: с появлением в её жизни крёстного, добровольно подтвердившего взятые на себя много лет назад обязательства заботиться о Миралиссе, ей не было нужды экономить кнаты. И тратясь на мелочи, она словно саму себя убеждала в том, что так будет всегда — крёстный всегда будет рядом.

«Три метлы» на удивление оказались полупусты. Лисса направилась к ближайшему свободному столику, но сесть не успела — её окликнул Боул:

— Эй, иди к нам!

— Привет, — с улыбкой усаживаясь за их стол, приветствовала Лисса, — а вы почему не носитесь с высунутыми языками по магазинам?

— Всё уже куплено, — хмыкнул Уоррингтон. — Не люблю оставлять на последний момент.

— А я решил не ходить на бал после того, как ты меня отшила, — усмехнулся Люциан.

— Отшила?! — изумилась она, едва не подавившись воздухом — уж слишком дико звучали слова Боула.

— А как это ещё назвать? Ты просто посмеялась надо мной.

— Я смеялась потому, что посчитала это шуткой, — буркнула она, грея руки о бокал сливочного пива.

Парни рассмеялись, а Боул поднялся со своего места и, поклонившись в лучших традициях аристократического общества, торжественно произнёс:

— Мисс Торн, не окажете ли вы мне честь, стать моей спутницей на Святочном балу?

— С удовольствием, мистер Боул, — захихикала Лисса в ответ, почему-то не чувствуя смущения.

— Супер! Что ж, теперь мне, пожалуй, пора присоединиться к тем, кто носится по магазинам.

— Я тоже пойду, — сделав глоток, поднялась следом Лисса, — у Малкин ужасная очередь из наших модниц, но ведь нужно ещё успеть купить подарки.

С Боулом они расстались прямо у дверей паба: Лисса отправилась налево, к магазинам, а Люциан — направо, туда, где ветвилась очередь желающих попасть на примерку. Не будь вокруг полно свидетелей, она бы вряд ли сумела удержаться от того, чтобы не захлопать в ладоши. Её пригласили на бал! Её, нищую дурнушку, которую все считают грязнокровкой, пригласил на бал старшекурсник! Да ещё какой старшекурсник! Симпатичный и чистокровный! Настроение немедленно взлетело на невообразимую высоту.

Декабрьские дни были заполнены разговорами на тему Святочного бала. Снейп и МакГонагалл то и дело снимали баллы с учеников, думавших не об учёбе, но это не помогало, и профессорам пришлось смириться и закрыть глаза: подростки были не в состоянии сосредоточиться на чём-то ином даже под угрозой проигрыша в школьном состязании за Кубок.

Лисса волновалась перед первым в жизни официальным свиданием и потому, в надежде узнать, как нужно себя вести в такой ситуации, постоянно прислушивалась к старшекурсникам, уже имеющим подобный опыт. Одёргивала, когда ловила себя на этом, понимала, что поступает некрасиво, но любопытство вкупе с опасением сделать что-то не так побеждали, и она вновь прислушивалась.

В канун бала они с Дафной ушли к себе на закате. Гринграсс скрылась в душевой, а Лисса, не в силах подавить волнение, решила лечь пораньше и как следует выспаться. Окружающие слишком громко думали, Лиссе порой казалось, что её поместили в центр огромной, заполненной людьми пещере, и все эти люди непрерывно орут. Окклюменцией владела ничтожно малая часть учеников, и у неё постоянно болела голова, что в совокупности с её собственными переживаниями создавало жуткий коктейль.

Дафна разбудила соседку в семь утра безапелляционным заявлением, что пора начинать готовиться к балу. Без перерыва болтая о предстоящих «процедурах», после которых они должны на балу выглядеть лучше всех, ничуть не переживающая Дафна попыталась стянуть с сонной подруги одеяло, одновременно осуждающе поджимая губы:

— Ты сама не способна даже волосы уложить! Марш в ванную!

Лисса закатила глаза, но покорно вылезла из-под одеяла, по опыту зная, что в некоторых вопросах спорить с Гринграсс бесполезно. И «прихорашивание» как раз и относилось к одному из этих вопросов.

Пока Миралисса была в душе, Дафна успела разложить на кровати кучу кисточек, баночек и коробочек из небольшой на первый взгляд косметички. Лисса лишь понимающе хмыкнула — чары расширения пространства пока были ей недоступны, но это не значило, что она о них не знала. Отдавая команды резким тоном, Дафна вертела её в разные стороны, сначала суша миралиссины волосы тёплым воздухом из палочки, а после невесомо касаясь её лица пушистыми кисточками. Завтрак они пропустили, довольствовавшись доставленными эльфом чаем с бутербродами, но к обеду непривычная к подобному досугу Лисса устала изображать безвольную куклу и захотела посетить Большой зал… Дафна и слышать об этом не пожелала, пришлось уступить и позволить ей творить всё, что заблагорассудится.

Сборы заняли весь день, но результат стоит потраченного времени.

— Невероятно! Дафна, как тебе это удалось? — воскликнула она, когда ей, наконец, разрешили посмотреть в зеркало. — Да ты просто волшебница!

— Как и ты, не забывай об этом. Ну что, нравится?

Лисса только и могла что кивнуть. Все опасения, что дорвавшаяся до покорной модели Дафна перестарается с макияжем, растворились — у неё действительно был отличный вкус. Лисса бросила ещё один взгляд на своё отражение — ничего лишнего, только сияние естественных свежести и молодости, — не в силах поверить, что она действительно может выглядеть настолько привлекательно, и не смогла удержаться.

— Спасибо! Я даже не предполагала, что у тебя так хорошо получится!

Дафна хмыкнула, подумав, не обидеться ли на сомнения в своём «профессионализме», или, напротив, обрадоваться оказанному доверию, но вмешиваться не пришлось — она сама отбросила первую мысль.

— А почему могло не получиться? — польщённо улыбнулась она. — Ты же меня каждый день видишь и можешь оценить, что получается — всегда.

Неопределённо пробурчав что-то благодарно-восторженное, Лисса занялась одеждой. Через полчаса они были полностью готовы к «выходу в общество». Как раз вовремя.

Перед самой лестницей Лисса чуть отстала, оробев, ведь она должна была впервые предстать перед кем-то не в привычной скромной мантии, и Дафна первой ступила в гостиную.

«Цветник», — уловила она чью-то похотливую мысль, и страх иррационально прошёл.

В Слизерине девушки всегда следили за внешностью и нередко на выходных спускались в гостиную при полном параде, тщательно соблюдая негласное «взрослое» правило: «леди всегда леди», но сегодня они превзошли сами себя и выглядели одна другой краше. Парни, встречая своих спутниц, застывали от восхищения, заставляя тех краснеть. Вокруг сгущалась романтическая атмосфера.

— Потрясающе выглядишь, — хрипло приветствовал Лиссу Люциан, подавая руку на последних ступенях.

Очень хотелось заглянуть в его мысли и убедиться, что ему правда нравится увиденное и сама Миралисса, но она пересилила себя, пытаясь не подглядывать и хотя бы этот вечер провести как обычная девушка.

Украшенный к празднику Большой зал постепенно заполнялся. Студенты бросали друг на друга завистливо-оценивающие взгляды, принимали и сыпали комплиментами, и наслаждались лёгкой атмосферой, изысканными яствами и, конечно, музыкой.

Чинный пир перешёл в собственно бал; было весело наблюдать за профессорами, да и за старшекурсниками тоже. Хагрид с директрисой Шармбатона произвели сильное впечатление, так что на танцующего Дамблдора студенты уже почти не пялились. После первого круга, в котором участвовали только чемпионы со своими парами, в освобождённое от столов пространство высыпали уже все…

Обильный ужин, танцы, пунш и сливочное пиво, снова танцы… К десяти вечера пребывающая в великолепном настроении Миралисса еле стояла на ногах от приятной усталости.

— Мне нужно на свежий воздух, — сообщила она когда закончился очередной танец, намереваясь покинуть Большой зал и перевести дух.

— Пойдём на балкон, — потянув её за руку, предложил Боул. — Прости, я, наверное, отдавил тебе все ноги? Я не очень хорошо танцую.

— Всё в порядке, — искренне рассмеялась она и, заговорщицки понизив голос, призналась: — Для меня это вообще были первые танцы.

Боул улыбнулся и притянул Лиссу за талию, целуя.

Ничего подобного она не ожидала, старательно соблюдая выполнение собственного решения не подслушивать, хотя периодически, тем более в моменты эмоционального подъёма, все равно слышала его, но это было приятно. Губы Люциана были тёплыми и мягкими и пахли чем-то похожим на огневиски. Миралисса и сама не поняла, как ответила на поцелуй. Будучи полным профаном, она действовала интуитивно, ориентируясь на виденное в чужих мыслях и кинематографе поведение в схожих ситуациях. Закинув руки на шею Боулу, она подалась вперёд, наслаждаясь ощущениями, но почувствовала его возбуждение и испугалась.

Не успела Лисса осознать, что мысли Люциана не содержат никакой угрозы, а значит, она может расслабиться и целоваться дальше в своё удовольствие, как на балконе появилось новое действующее лицо.

Не утруждая себя приветствиями и разговорами вообще, Грюм схватил Боула за мантию и швырнул к дверям в зал.

— Отработка, мистер Боул! А теперь вон!

Растерянный и немного испуганный непонятной злостью профессора Люциан поднялся с пола и попытался объясниться, но, наткнувшись на взгляд Грюма, проглотил возражения и счёл за благо молча ретироваться.

— Ты в порядке?

— Э-э-э… да… я…

— За мной! — не дослушивая, грубо приказал Грюм и быстро двинулся прочь. И лишь закрыв двери своего кабинета и нависнув над остановившейся у дверей Лиссой, рычаще поинтересовался: — Чем ты думала, связываясь с семикурсником? Ты хоть понимаешь, что он не стал бы довольствоваться одними поцелуями?!

— Он не думал о большем… — пролепетала Лисса.

— Поверь, девочка, мысли возбужденного мужчины не всегда соответствуют его поведению.

— Простите, я не хотела вас злить…

— Мира, я не злюсь, — мягко сказал Крауч, явно сделав над собой усилие, чтобы прекратить рычать, — я волнуюсь за тебя. Как ты вообще оказалась с Боулом на балу?

— Он меня пригласил.

— Но почему ты согласилась? Не верю, что тебя больше никто не приглашал.

— Он был первым. Он пригласил меня прямо в гостиной, я сразу сказала, что не пойду на бал, так что меня больше никто не приглашал — все же слышали, что я не пойду. А потом вы предложили купить мне платье… и Люциан снова пригласил меня…

— Вот как? — задумчиво протянул Бартемиус, прямо на глазах расслабляясь и обретая привычное спокойно-доброжелательное выражение лица. — Значит, он пригласил тебя не в последний момент, когда ему все отказали? Что ж, может, ты и права… — он задумчиво потёр подбородок и улыбнулся: — Если ты ему нравишься настолько, что он пригласил на бал младшекурсницу, рискуя стать посмешищем, он не тронул бы тебя. Извини. Я погорячился, наверное, но и ты пойми…

Лисса с готовностью кивнула и посчитала нужным объясниться:

— Я с первого курса с ним дружу. Собственно, Люциан был первым, кто стал нормально со мной общаться. Именно ему я обязана тому, что меня… не приняли на факультете, это позже произошло, но согласились просто присмотреться к «грязнокровке».

Крауч поморщился. Пройдя вглубь помещения, он щёлкнул пальцами, призывая домовика, и устроился в кресле. Дождавшись чая, он ещё немного подождал и со стоном стал самим собой.

— Мира… Я не знаю, как воспитывать дочь, — со вздохом признался Бартемиус. — Увидев тебя сегодня, я осознал, что ты уже не ребёнок. Но ты и не взрослая. Меньше всего я хочу перейти черту и слишком сильно надавить на тебя, ограничивая или запрещая что-то, но… Я просто не смог сдержаться. Пойми, вы уже не в том возрасте, чтобы ограничиваться одной лишь дружбой, а потому мои опасения более чем реальны. Мира, я понимаю, тебе нелегко будет откровенничать с мужчиной, но ты можешь мне доверять во всём. Обещаю, о чём бы ни шла речь, я не стану осуждать или ругать, просто помни, мне ты можешь рассказать всё.

— Я знаю, крёстный.

— И поаккуратнее с Боулом, он вроде нормальный парень, обидно будет его убивать за то, что он поддался гормонам.

— Хорошо, — улыбнулась Лисса, понимая, что в каждой шутке лишь доля шутки, и воспринимая предупреждение со всей серьёзностью. — Обещаю быть осторожной. Я пойду, ладно? Спокойной ночи.

Простившись, она покинула апартаменты Грюма и, удивлённо качая головой, зашагала в сторону подземелий. К такому Лисса точно не была готова. Забота Бартемиуса радовала, конечно, было приятно знать, что кому-то наконец-то на неё не плевать, но чаще всего она терялась, не зная, как себя вести в ответ, и смущалась. Может, кому-то и показалось бы странным, что нелюдимая девочка так быстро впустила в сердце нового знакомого, но для Миралиссы Крауч был единственным родным человеком, единственным, кто относился к ней как к дочери. Вообще — единственным.

Она даже не обиделась за вмешательство в личную жизнь. Растерялась, изумилась, но совсем не обиделась. Да и как можно обидеться на того, кто о тебе заботится? Было немного жаль, что с Люцианом всё закончилось, не начавшись, но пока она ещё не успела поверить, что на неё тоже могут обратить внимание, потому и разочарование было слабым. В конце концов, парней много, а крёстный один.

К тому моменту, когда Лисса дошла до слизеринской гостиной, она почти убедила себя, что первый поцелуй ничего для неё не значит, да и Люциан не в её вкусе. И тем сильнее было её замешательство, когда навстречу вышел Боул.

— Всё нормально? — он вскочил с кресла и, остановившись в ярде от Миралиссы, неуверенно замялся.

— Да. Профессор Грюм прочитал мне лекцию о физиологии семнадцатилетних парней и посоветовал быть с тобой осторожнее, — абсолютно честно ответила она.

— Хм… Я… Насчёт поцелуя…

— Всё в порядке, я не считаю тебя маньяком.

Боул чуть улыбнулся.

— Прости. Слушай, я не собирался ничего такого делать… И, конечно, не хотел пугать. Ты не похожа на наших девушек, знаешь? С тобой можно просто разговаривать, не следя за каждым словом, не напрягаться… С тобой приятно общаться. Я пригласил тебя на бал потому, что хотел пойти с другом. Ну, чтобы девушка не смеялась надо мной из-за того, что я не умею танцевать и вообще… — Лисса помрачнела, но Боул этого не заметил, продолжив: — Спасибо за вечер, ты, мне правда понравилось…

Не на такой итог она рассчитывала, но в свете недавнего разговора с крёстным так было даже проще. Поэтому Лисса пожала плечами и довольно-таки равнодушно сказала:

— Я не собираюсь тебя преследовать из-за одного поцелуя. Поход на бал — не помолвка, а поцелуй — не свадьба. Мы вполне может и дальше общаться, как будто ничего не было.

— Да нет же! — всплеснул руками Люциан. — Я не то имел в виду! Наоборот… Ты будешь моей девушкой?

Подумав, что ослышалась, Лисса вытаращила глаза и переспросила:

— Буду — что?.. Я правильно поняла? Ты предлагаешь мне… Типа быть парой?!

— Э-э-э… да? — неуверенно пролепетал смутившийся Боул, совершенно не готовый к такой конкретике.

Вопрос подразумевал под собой серьёзную симпатию, да и учитывая разницу в возрасте — Люциан был выпускником, а Лисса училась всего лишь на четвёртом курсе, — он должен был понимать, что они не очень-то друг другу подходят… И всё же слышать это было весьма приятно.

Однако просто ответить «да» или «нет» она не могла. Даже понимая, что действует неправильно и скорее всего оттолкнёт его своей дотошностью, Лисса желала расставить все точки над «и». Ей совсем не хотелось поверить в то, чего нет, и разочароваться.

— Но, Люциан, меня вся школа считает грязнокровкой. Да и потом, я же младше тебя на три года!

— Ну и что? — отмахнулся тот. — Причём здесь вообще возраст?

Лисса видела, что он искреннен, на самом деле не придавая значения озвученным фактам, но всё равно не могла поверить в серьёзность его намерений.

— Тебя однокурсники засмеют, — предупредила она, найдя аргумент, который, как ей казалось, должен был раскрыть ему глаза на ошибочность намерения.

Но отказываться от своих слов Боул явно не собирался так просто.

— Плевать! — досадливо поморщился он и шагнул ближе, беря Лиссу за руку. — Я тебе не нравлюсь? Дело в этом?..

— Нет! То есть, да… — окончательно запутавшись, она отдёрнула руку.

Сама себя не понимая, ещё не зная, что означают эти волнение и косноязычие, почти позабыв о предупреждения крёстного, она видела перед собой только блестящие глаза Люциана, что смотрел на неё с надеждой и терпеливым ожиданием. И Лисса не смогла отказаться от всего, что эти глаза сулили.

— Я согласна, — пролепетала она, залившись румянцем.

— Здорово! — обрадованно воскликнул Боул и заключил её в короткие и вполне целомудренные объятия. — Мы можем вернуться на бал, ещё не поздно. Ты как?

— Главное не встретить Грюма, — хмыкнула она, постепенно расслабляясь.

В Большом зале было по-прежнему шумно и весело. Они протанцевали остаток вечера, болтали в перерывах, и оба чувствовали, как с каждой минутой неуверенная неловкость отступает…

Ни Миралисса, ни её парень не стали афишировать отношения, не позволив себе никаких «сомнительных» поступков на людях и по-дружески простившись в гостиной после бала, но о том, что они пара, уже утром знал весь Слизерин.

Семикурсники беззлобно подтрунивали над Люцианом и заговорщицки подмигивали Лиссе, отчего она мгновенно краснела. Гринграсс едва не задушила подругу, одновременно поздравляя, и выясняя детали прошлого вечера… Всё это было непривычно, конечно, но приятно. Лисса не ожидала, что кто-то обратит внимания на перемены в её личной жизни (подумать только, у неё — личная жизнь!), скорее опасалась негативной реакции, но окружающие за неё вполне искренне радовались, и это было по-настоящему прекрасно.

А в конце этого во всех отношениях замечательного дня за ужином к Лиссе прилетела сова. Пока она удивлённо отвязывала письмо, птица стащила несколько кусочков мяса прямо из тарелки, но Лисса даже не заметила этого безобразия, разглядывая конверт.

Ей никто не посылал писем! Гринграсс и Гойл писали пару раз на прошлых каникулах, ещё одно послание она получила от Малфоя, когда он приглашал её на Чемпионат мира по квиддичу… Но все трое сидели рядом…

Почувствовав, как ускорился пульс, Лисса отбросила сомнения и разорвала конверт.

«Я хотел сделать тебе сюрприз, пригласив на Рождество, но пойму, если ты захочешь остаться в школе. Крёстный».

Миралисса широко улыбнулась и прямо на оборотной стороне наспех трансфигурированным пером написала:

«Я никогда не встречала Рождество с семьёй. С удовольствием! Не могу дождаться!»

Оторванная от трапезы сова попыталась клюнуть Лиссу, но она увернулась:

— Лети, обжора, обратно, — рассмеялась от избытка чувств она.

— Кто тебе пишет? — без особого интереса спросил Люциан, сидевший рядом с молчаливого благословения четверокурсников.

— Крёстный, — счастливо улыбаясь, честно ответила Лисса.

После ужина они вместе покинули Большой зал и продолжили разговор.

— Слушай, я планировал остаться в школе, но родители позавчера прислали письмо, и я уже согласился приехать домой…

— Всё в порядке, Люциан. Никаких проблем, увидимся после каникул, — отмахнулась Миралисса, мысленно уже представляя встречу Рождества с Краучем.

— Ты не обидишься?

— Нет, конечно. Наверняка ты соскучился по родителям.

— Лисса, ты знаешь, что ты потрясающая девушка? — хохотнул Боул и как-то естественно взял её за руку.

Миралисса смущённо покраснела, не замечая, что они уже не просто гуляют, а её куда-то целенаправленно ведут.

— Родители прислали порт-ключ, он сработает завтра в два часа, — между тем продолжил Люциан, — если хочешь, мы могли бы с утра прогуляться по Хогсмиду.

— Хорошо, я не против. Надеюсь, погода позволит прогуляться… Куда ты меня ведёшь?

Он улыбнулся и подмигнул:

— Сюрприз. Мы почти пришли… а теперь закрой глаза.

Миралисса послушалась, не понимая, какой смысл останавливаться посреди коридора восьмого этажа, где нет ничего интересного.

— Не открывай пока, — Люциан взял её за руку, потянув куда-то влево. — Упс… Лисса, я не то хотел…

Почувствовав, что что-то не так, она резко открыла глаза и шокированно уставилась на спутника, утратив дар речи.

— Прости! Я сейчас тебе всё объясню! — торопливо начал Боул. — Это Выручай-комната, она принимает любой вид, какой только пожелаешь…

— То есть ты пожелал постель?! — не позволив голосу сорваться на крик, тихо уточнила Миралисса, отступая.

— Нет!

— Тогда как она здесь оказалась? — въедливо, но с долей испуга поинтересовалась она.

— Лисса, клянусь, я не думал ни о чём таком! — горячо заговорил Люциан, делая шаг к ней. — То есть думал, раз комната приняла вид спальни, но не собирался… — он смешался, расстроенно качая головой, и, заметив, что Миралисса пытается увеличить между ними дистанцию, с досадой воскликнул: — Чёрт! Ну почему у меня вечно все выходит через задницу?!

Легилименция однозначно показывала, что Боул говорит правду. Он хотел, чтобы в комнате был камин, два кресла и ломберный столик с вином, но подсознание семнадцатилетнего парня хотело большего.

Его спасло то, что Лисса привыкла к тому, что слова и поступки людей почти всегда расходятся с их мыслями и желаниями, притом в худшую сторону, поэтому неподдельное смущение раскаивающегося парня примирило её с видом спальни.

Вздохнув, она заставила себя перестать пятиться и шагнула навстречу. Неловко улыбнувшись, Лисса нарушила паузу:

— Я по-прежнему не считаю тебя маньяком. Меня очень смущает обстановка, но я согласна повременить с побегом…

Боул, просиял улыбкой, подскочил к ней и закружил по комнате.

— Спасибо! Я клянусь, я ничего такого не планировал!

— А Выручай-комната действительно может принять любой вид? — спустя некоторое время поинтересовалась Лисса.

— Ага, — беззаботно кивнул он. — Сама понимаешь, большинство старшекурсников использует это место, как спальню…

— Ты тоже? — не удержалась от вопроса Лисса, но сразу же пожалела об этом, потому что услышала ответ. И ответ этот её не обрадовал.

— Хм… — Люциан секунду-другую помолчал, но всё же решился на признание и предельно искренне ответил: — Я не буду утверждать, что не хочу оказаться с тобой в одной постели, но, обещаю, я не сделаю ничего, чего не захочешь ты сама.

— А как ты узнаешь, чего я хочу? — насмешливо хмыкнула она, немного успокоившись после ответа, убедившись в чистоте намерений Боула.

С мягкой полу-улыбой Люциан обошёл Лиссу и, обняв её сзади, поцеловал в шею.

— Я спрошу, — прошептал он, и по коже Миралиссы прошла дрожь. — Ты хочешь, чтобы я целовал тебя?

— Да-а-а… — почти простонала она в ответ.

Утром Лисса получила письмо, в конверте которого была обычная игральная карта — порт-ключ. Сердце забилось чаще, когда она узнала почерк Крауча — каллиграфически-строгий, с резкими штрихами, ничуть не похожий на почерк Аластора Грюма.

«Активируй в Хогсмиде».

Время не было указано, да и сам крёстный спокойно завтракал за преподавательским столом, так что она со спокойной душой провела утро со своим парнем.

По рассказам Дафны выходило, что кроме как целоваться, с парнями больше нечем заняться. Ну, ещё можно о квиддиче поговорить разок, и всё! Естественно, речь не шла о более «взрослых» занятиях. Теодора Дафна не то чтобы считала особенным, напротив, постоянно критиковала, однако в плане общих тем для обсуждения признавала за ним некоторое преимущество — учась на одном курсе они могли дополнительно обсуждать события дня или даже домашние задании. Но общение с Люцианом нравилось Миралиссе не меньше, чем поцелуи. Они обсуждали всё подряд: от нумерологии и древних рун до боевых заклинаний и анимагии; от кулинарных пристрастий до планов на будущее, и им обоим это нравилось.

— Я не умею писать письма, — признался Боул, когда до момента расставания оставалось десять минут, и они не сговариваясь направились на центральную улицу, — но я буду думать о тебе.

— Я вообще за всю жизнь четыре письма написала, — парировала Миралисса с непривычной лёгкостью.

— Мы нашли друг друга! — расхохотался он, снова сжимая её пальцы. — Ладно, пора прощаться. Я найду тебя в Хогвартс-экспрессе.

— Договорились. Счастливого Рождества.

— И тебе. Пока.

Боул резко подался вперёд, запечатлел на её губах поцелуй и исчез. Лисса не успела ответить. Улыбнувшись, она прижала руку к губам, хихикнула и тоже активировала свой порт-ключ.

— Здравствуй, крестница. Добро пожаловать домой, — тут же раздался голос Крауча.

Сфокусировав на нём взгляд, Лисса широко улыбнулась.

— Здравствуйте, Барти! — весело проговорила она, с огромным интересом оглядываясь по сторонам.

— Всё хорошо? — на всякий случай спросил Крауч и, когда та кивнула, сделал приглашающий жест. — Пойдём, я покажу твою комнату, а потом устрою экскурсию по дому.

Она вертела по сторонам головой, рассматривая дом крёстного. В принципе, не имело никакого значения, светлый он или тёмный, уютный или мрачный, комфортный или исполнен в духе спартанства, Лиссе было достаточно того, что это дом Барти.

Они поднялись на второй этаж и прошли к одной из дверей в конце коридора.

— Мира, ты здесь хозяйка. Если тебе что-то не нравится — смело меняй, — распахивая двери, сказал Бартемиус.

Комната Миралиссе с первого взгляда очень понравилась. Просторная, светлая, выдержанная в сине-зелёных тонах — о таком она могла только мечтать.

— Крёстный, вы что? Мне очень-очень нравится!

— Я рад, — улыбнулся Крауч со смесью радости и облегчения. Всё же и для него это был волнительный момент. Вытащив из кармана мантии небольшую коробочку, он извлёк из неё иглу и протянул руку: — Дай палец.

Лисса без колебаний протянула ладонь, ойкнув, когда в указательный палец воткнулась игла. Бартемиус воткнул окровавленную иглу в центр коробочки, что-то прошептал и извлёк из-под отщёлкнувшейся крышки золотую цепочку с подвеской в виде морской звезды.

— Я сделал для тебя порт-ключ, — вручая украшение крестнице, пояснил он. — Он именной: его нельзя потерять или украсть. Знай, этот дом для тебя всегда открыт.

— Спасибо, — прошептала Миралисса, чуть не плача, бережно сжимая звезду в обеих ладонях.

— Не благодари. Пойдём обедать?

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова от сжавшего горло восторга. Со дня знакомства крёстный неоднократно говорил и показывал своими поступками, что его намерения вполне серьёзны, и Лисса для него не просто случайная девочка, которой он решил помочь, а фактически дочь — не биологическая, но осознанно принятая в семью с помощью ритуала, — и всё равно… Она поверила, но принять и осознать факт до конца пока ещё не смогла.

Спустившись в столовую, Барти не стал ничего спрашивать, чтобы не смущать её ещё сильнее, а познакомил крестницу с домовиком и возобновил разговор:

— Пока твой отец в Азкабане — это моя обязанность, — на полном серьёзе заявил он, глядя ей прямо в глаза. — Мне так жаль, что все эти годы меня не было рядом…

— Но вы ведь тоже были в Азкабане!

— По собственной глупости, — махнул рукой Крауч и, заметив непонимание, стал объяснять: — Когда Лорд исчез, на нас началась настоящая охота. Многие, и Реймонд в том числе, попали в Азкабан уже на следующий день — их просто сдали, но о моей принадлежности к Ближнему кругу никто из посторонних даже не догадывался — я был слишком молод. Мне не нужно было слушать Беллу… Я поступил, как кретин Блэк, вместо того, чтобы забрать тебя…

— Почему кретин? — удивилась Лисса. Она не всё поняла, так как о Пожирателях смерти знала далеко не всё, но задавать уточняющие вопросы не стала, сочтя их неуместными в данный момент.

— О Сириусе Блэке слышала? — риторически спросил Бартемиус. — Вместо того чтобы позаботиться о крестнике — Гарри Поттере, — этот кретин помчался мстить. Вот и оказались мы в соседних камерах… — и он махнул рукой, давая понять, что обсуждать подробнее не хочет.

— Я что-то такое видела в воспоминаниях Поттера… — задумчиво протянула Миралиса и извинительно развела руками. — Но у него в голове такая каша, что кроме сиюминутных мыслей нормально ничего не прочитаешь. Кстати, — вдруг воскликнула она, — я и вас видела. С каким-то толстяком, которого Поттер почему-то звал хвостом, и змею…

— Змею?! — взволнованно переспросил Крауч, перебивая и подаваясь вперёд. — Мира, это может быть очень важно, ты можешь передать мне это воспоминание?

— Э-э-э… она растерянно моргнула, — я никогда раньше этого не делала. Я попробую.

Она сосредоточилась, вспоминая, что об этом было написано в книге по окклюменции, и впилась взглядом в глаза Крауча, опустившего ментальный щит для приёма воспоминания. Несколько секунд было тихо — Бартемиус осмыслял информацию, — а потом он вскочил на ноги.

— Невероятно! Мальчишка видел мою встречу с Лордом!

Удивившись такой сильной реакции обычно очень сдержанного крёстного, несмотря на собственное намерение держаться подальше от всего, связанного с Гарри Поттером, Тёмным Лордом и Пожирателями смерти, Миралисса всё же спросила:

— Можно спросить? — Крауч машинально кивнул, явно ещё думая о Поттере, но Лисса решила воспользоваться его формальным согласием и задать вопрос. — Я давно хотела узнать, зачем Лорд отправил вас в Хогвартс? Это ведь такой риск! Что бы ни говорили и как бы ни относились к Дамблдору, он — великий волшебник, стоит ему только заподозрить…

— Для того чтобы вернуть былую силу, Тёмному Лорду нужна кровь мальчишки, — не вдаваясь в подробности, ответил Бартемиус после паузы.

Лисса недоумевающе нахмурилась.

— Но вы могли уже сто раз её достать!

Крауч чуть снисходительно улыбнулся и, снова сев за стол, принялся объяснять.

— Дело в том, Мира, что «сто раз» не нужно. Нужно один раз — но в определённый момент. О том, что случилось в тот самый Хэллоуин, когда Британия обзавелась малолетним героем, достоверно никто не знает, однако далеко не все уверены, что Лорд повержен. Я не могу тебе сказать, что и как там было на самом деле, и не только потому, что это тайна: я сам знаю далеко не всё. Но одно можно сказать наверняка — у Лорда множество врагов. Сейчас Тёмный Лорд слаб — возвращение из мёртвых не самое простое дело, — Барти хохотнул, но быстро вернул себе серьёзность, — ему нужно многое сделать для того, чтобы вернуть свою силу. Пока он не сможет противостоять врагам, то, что Лорд вернулся, должно остаться в тайне. Потому и нужно всё сделать тихо. К Поттеру почти невозможно подобраться, а мы пытались, уж поверь. Но его неплохо охраняют. Вне Хогвартса соваться к нему — вот это рискованно. Но школа сама по себе надёжная защита, да и, как бы то ни прозвучало, среди сотен волшебников сложнее спрятаться, чем в мире магглов, где мальчишка якобы брошен на произвол судьбы. Это, кстати, мнение самого Поттера. Так вот, возвращаясь к риску… Единственный способ к нему подобраться — внедриться в ряды его защитников. Аластор Грюм фигура широко известная, его боятся и ненавидят, и к нему не присматриваются. Занять его место было сложно, но Грюм как жена Цезаря — вне подозрений. Ты сама видишь, я хороший актёр. «Роль» я изучил, риски снизил настолько, насколько это вообще было возможно… Мальчишка должен быть жив на момент «икс», а кровь его должна быть свежей. Похитить Поттера сейчас — нарваться на неприятности. Его ведь будут искать, а зачем нам пристальное внимание Аврората и дамблдоровских выкормышей?

Аргументы звучали разумно, но Лисса не хотела так просто сдаваться.

— Но ведь вы можете сделать порт-ключ, а в нужный момент просто подкинуть его Поттеру, — не отступала она, боясь потерять только что обретённого крёстного из-за игр сильных мира сего.

— А как это сделать? — ничуть не разозлившись, спокойно спросил Барти, и когда Лисса ничего не сказала, сам ответил на свой вопрос: — Если бы я не занял место Грюма, не получил бы доступ в замок. А порт-ключ из Хогвартса можно сделать, только находясь в Хогвартсе, иначе защита просто не пропустит посторонние предметы. Вот, к примеру, этот порт-ключ, — Крауч кивнул на недавний подарок, висящий на шее крестницы. — Я мог бы сделать его в Хогвартсе, и тогда ты спокойно перемещалась бы из замка сюда, но воспользоваться им мог бы кто угодно! По вполне очевидным причинам я не в восторге от идеи появления в моём доме нежданных гостей. Поэтому я сделал порт-ключ именным, а это, моя дорогая, с недавних пор причислено к Тёмной магии. Попробуй я это сделать в Хогвартсе, и в Азкабан вернулся бы быстрее, чем, если посреди Большого зала убил Поттера.

Признав справедливость возражений, Миралисса сменила тему:

— Мне всегда было непонятно, зачем запрещать безобидные вещи?

— Вот с этим-то Тёмный Лорд и борется.

— А как же грязнокровки? — удивилась Лисса. — Все говорят…

— Все считают меня кровожадным маньяком-убийцей, погибшим в Азкабане, — парировал Крауч. — Те, кому известны истинные намерения Лорда, либо молчат из страха перед Азкабаном, либо потому, что верят россказням Дамблдора.

— Но так думают все! — горячо возразила она. — Даже дети Пожирателей смерти, которые, по идее, должны разделять родительские предпочтения, тоже считают, что единственное, чего хочет Лорд — уничтожить грязнокровок.

— Лишь указать их место, — покачал головой Барти. — Браки с магглами ослабляют магов. Мало того, что рождённый от такой связи ребёнок будет слабым, так ещё и вероятность того, что он будет волшебником всего тридцать процентов. У двух магглорождённых — тридцать пять, а у их детей — сорок. Исключения возможны, сам факт регулярного появления грязнокровок — исключение, и всё же правило никуда не девается. Тёмный Лорд вовсе не хочет истребить их, лишь защитить нас от вырождения. Вспомни хотя бы Грейнджер. Вы обе жили в маггловском мире, но мисс Я-знаю-всё, не способная ни на что, кроме школьных чар, кичится ничтожными знаниями да рыдает, что её все презирают. А ты, с теми же исходными условиями, добилась уважение всех, кто тебя знает. Но разве Грейнджер пытается что-то изменить? Нет, она уверена в собственной непогрешимости. И она такая не одна. Все грязнокровки приходят в наш мир с уверенностью, что им все должны…

В гостиной раздался какой-то шум, и Крауч мгновенно вскочил с места. Без предупреждения схватив Лиссу за руку, он тут же аппарировал на второй этаж — в её новую комнату.

— Что бы ни случилось, не выходи из комнаты. Подслушивай, подглядывай, но из комнаты не шагу! Ясно?!

Ничего не понимающая Миралисса испуганно кивнула, и Бартемиус с хлопком исчез. А через секунду его голос донёсся с первого этажа:

— Мой Лорд, не ожидал увидеть вас сегодня.

— Здравствуй, Барти, — услышав этот голос, Лисса побледнела: в нём не было ничего человеческого, он звучал глухо, с шипящими, какими-то потусторонними интонациями, и не выражал вообще ничего. — Есть новости?

— Всё идет по плану, мой Лорд. Поттер доверяет мне… Ах да! Мальчишка во сне видел наши встречи…

— Он видел меня?

— Нет, мой Лорд, лишь нас с Хвостом и Нагайну, но он слышал ваш голос…

— Откуда ты знаешь, Барти? Ты что, снова применял легилименцию к ученикам? Я запрещаю тебе рисковать! Ты нужен мне в Хогвартсе! Если старик об этом пронюхает… Что там ещё происходит?

— Каркаров в ужасе от того, что метка темнеет…

— А Северус?

— Пока не ясно, мой Лорд. Моя роль никак не способствует доверительным отношениям со Снейпом.

— Хорошо, отставим этот вопрос на потом. Что ещё можешь сказать о детях?

— Хм… Те, кто постарше — полные ничтожества. Розье — самовлюблённый болван, Уоррингтон — не блещет умом, Флинт — то же самое. Но из этих троих ещё может выйти толк, а остальные — совсем плохо. Среди тех, кто помладше, я бы выделил Нотта, но мальчишка только на четвёртом курсе, пока рано судить. Но больше я не увидел ни одного волшебника, достойного вашей метки.

— Присмотрись к нему, — после паузы прошипел Лорд. — Ты недоговариваешь что-то, Барти, я чувствую.

— Я не готов к этому, мой Лорд, — сдержанно ответил Крауч.

— Что ж… Ты писал о каких-то проблемах, что случилось?

— У меня закончилось Оборотное зелье, пришлось лезть к Снейпу в хранилище…

— Круцио!

У Лиссы едва сердце не остановилось от ужасающего крика, но она не сдвинулась с места. До боли сжав волшебную палочку, она не посмела нарушить приказ крёстного, и кусала губы от беспомощности.

— Ты славно потрудился, Барти, я доволен тобой. Можешь отдыхать.

Голоса пропали, и Миралисса не знала, что и думать…

— Ты послушалась, — констатировал Крауч, входя в комнату.

— Я так за вас испугалась! — бросившись на шею крёстному, расплакалась она.

— Всё хорошо, малышка, — мягким, успокаивающим тоном произнёс он, гладя её по волосам. — Круциатус предназначался не мне.

Пару раз шмыгнув носом, Лисса стёрла слёзы и отстранилась.

— Вы не сказали ему обо мне… — удивлённо протянула она.

— Тебе всего четырнадцать, спешить некуда, — уклончиво ответил Барти.

— Нотту тоже. Лорд хочет привлечь детей Пожирателей?

— Лорд много чего хочет, но всему своё время. Идём, выпьем чего-нибудь. Чаю?

— Кофе, — улыбнулась Лисса, поверив, что всё позади и крёстному больше ничего не угрожает. — Расскажите ещё что-нибудь. Вы так много знаете…

— Не поверишь, но этому я обязан Азкабану, — хохотнул Пожиратель смерти и, плеснув в стакан виски на два пальца, приступил к рассказу, не отвлекаясь на суетящегося с чайником домовика. — Всё началось где-то через полгода после исчезновения Лорда, весной, кажется. На наш этаж поселили двух «ужасных» тёмных магов — под стать Пожирателям смерти. На самом деле они были учёными слегка не от мира сего, чего-то намудрили с экспериментами по Тёмной магии, вот и оказались в Азкабане. В общем, подробности их появления не важны. С дементорами рядом сохранить рассудок непросто, потому мы старались любыми способами себя развлечь — положительные эмоции нужны лишь чуть-чуть меньше воздуха для того, чтобы выжить в Азкабане. От скуки мы обсуждали всё подряд, даже школьные будни вспоминали, но за полгода большинство тем себя исчерпали, и пополнение наших рядов мы приветствовали с радостью. Маги сначала плакали и кричали — обычное дело при попадании в эту тюрьму, — а потом, видимо, поняв, что нытьём ничего не изменить, а разум сохранить желательно, возобновили свои научные дискуссии. И как-то раз они заспорили, да так разошлись, что их было слышно всем. Это был самый настоящий академический диспут. Может, нас и считали недалёкими маньяками, которых не интересует ничто, кроме крови, но, поверь, любовь к Тёмной магии вовсе не делает волшебников глупыми. Среди Пожирателей учёных больше, чем в министерских лабораториях… — Крауч сделал паузу, чтобы отхлебнуть из бокала, и продолжил рассказ, наслаждаясь искренним вниманием во все глаза глядящей на него крестницы. — В общем, мы невольно заинтересовались спором, заслушавшись диалогом. Они свободно оперировали такими вещами, что мы умоляли продолжать… С того дня у нас начались лекции. Первое время рассказывали только эти двое, вынося на суд публики собственные теории и мнения, а потом как-то незаметно присоединились и остальные. Каждый из заключенных что-то рассказывал, а потом все это обсуждали, задавали вопросы, возражали, учились… В Азкабане многие сходят с ума, лет пять — и от мага остаётся только бренная оболочка, хотя уже за год видны изменения в психике, но наш этаж стал исключением. То ли контингент такой подобрался, — он ухмыльнулся, — то ли просто повезло, но никто из моих соседей не угасал. Скажи кто, что Азкабан — неплохой университет, и я зааважу, но положа руку на сердце, за время заключения я узнал больше, чем за семь лет учёбы в «лучшей школе» и бесчисленные часы, проведённые за штудированием внеклассного чтения. Я даже анимагию изучил в Азкабане. Кстати, это заслуга Блэка, он оказался единственным анимагом среди нас, вот и рассказывал, что и в какой последовательности нужно делать, чтобы научиться превращаться, благо, волшебная палочка для анимагии не нужна.

— Так он всё же был Пожирателем? — подала голос Лисса.

— Нет, — поморщился Крауч. — Блэк был обычным идиотом. Его подставил лучший друг. Сначала Сириус нас ненавидел, а потом, чтобы не свихнуться, начал принимать участие в «лекциях». Незадолго до побега он даже с Беллатрисой помирился, приняв, наконец-то, свою сущность тёмного мага.

— Но Поттер же…

— Крестника Блэк любит — это факт, — перебил он, — но вот на Дамблдора это чувство больше не распространяется. До Азкабана он был импульсивным мальчишкой, не способным скрыть ни одной эмоции, так что от него никто не ждал ничего другого и после побега. На самом деле Сириус сейчас пытается найти выход для Поттера, вывести его из-под дамблдоровского влияния… Впрочем, это уже чужие тайны.

Почувствовав нежелание Крауча обсуждать Блэка, Лисса поспешно сменила тему:

— Я читала этот раздел трансфигурации, но… По-моему, в одиночку овладеть анимагией вообще нереально.

— Не то что бы нереально, но, естественно, с учителем это гораздо проще.

— А вы научите меня?

— Конечно, научу, — тут же кивнул Барти, но предупредил: — Только ты же понимаешь, это долгий процесс. Уверена, что готова потратить уйму времени на это?

— Да! — без колебаний воскликнула Лисса, но всё-таки решила уточнить: — А уйма — это сколько?

Бартемиус рассмеялся.

— Точно нельзя сказать. Для каждого мага это индивидуально. Результат зависит от массы факторов: предрасположенности, времени занятий, личной силы волшебника, способности к концентрации… Есть комплекс упражнений, который необходимо выполнять каждый день, подготавливая тело к трансформации. Само превращение состоится не раньше, чем через год.

— А сколько это занимает времени? У меня вроде как парень появился…

— Боул? — уточнил Бартемиус. — Час-полтора каждый день. И как у тебя появился парень?

Смущаясь, Миралисса рассказала обо всём, что произошло с того момента, как Крауч застукал их на балконе.

Сначала он слушал спокойно, но когда речь зашла о Выручай-комнате, разозлился.

— Миралисса, я не стану тебе что-либо запрещать. Ты умная девушка, к тому же привыкла к самостоятельности и воспримешь это в штыки. Но, пойми, вы с Боулом хотите совершенно разных вещей от этих отношений!

— Люциан обещал, что не сделает ничего, чего бы я сама не хотела, — не очень уверенно возразила она.

— Уверяю, ты будешь хотеть, — досадливо поморщился он, — только это будет ошибкой.

— Почему вы не хотите, чтобы я с ним встречалась? — не поняла Лисса. — Он вам не нравится?

— Не в нём дело, — печально покачал головой Крауч. — Я не хочу, чтобы ты совершила непоправимую ошибку…

— Как моя мать? — прямо спросила она.

Бартемиус застыл и поспешно схватил её за руку, с искренним сожалением глядя на крестницу:

— Прости, Мира, я не хотел называть тебя ошибкой.

— Но ведь я и есть ошибка, — хмыкнула она, скривившись. — Я всё понимаю, не волнуйтесь. Я же не избалованная домашняя девочка. Я выросла в приюте и прекрасно понимаю, откуда берутся дети.

— Мира, пообещай, что не будешь торопиться.

— Обещаю, — твёрдо произнесла она.

— Хочешь посмотреть библиотеку? — неловко сменил тему Бартемиус.

— Конечно, — широко улыбнулась Миралисса, давая понять, что она не обиделась на крёстного за неприятный разговор.

Это были лучшие каникулы в её жизни. Да что там каникулы — лучшие недели в жизни! У неё была собственная комната, которую не нужно было ни с кем делить и куда никто даже не пытался зайти без приглашения и разрешения. Впервые в жизни она ела не то, что дали, а могла сама выбрать желаемое меню, и услужливый домовой эльф с радостным энтузиазмом кидался исполнять её капризы. И впервые в жизни ей не нужно было напрягаться, чтобы вести себя в соответствии с установленными кем-то рамками, притворяться обычной и прятать головную боль от глупых и громких мыслей. Бартемиус оказался не только прекрасным рассказчиком, но и заботливым опекуном и понимающим другом. А ещё он был отличным окклюментом, и Лиссе было неимоверно комфортно в его тихом обществе.

На Рождество она получила гору подарков, в основном, новые вещи и книги, но крёстный не стал ограничиваться нужным, подумав и о простых приятных мелочах. Но лучшим подарком стал праздничный ужин в кругу семьи, пусть её семья и состояла всего из одного человека.

Лисса пребывала в состоянии перманентного счастья. То, что подарил ей Барти Крауч, было гораздо больше всего, о чём она когда-либо смела мечтать.

Но всё хорошее имеет тенденцию заканчиваться, кончились и каникулы. Барти извинился, что не может проводить крестницу на Хогвартс-экспресс и вручил ей порт-ключ на соседствующую со входом на вокзал маггловскую улочку. Но Лисса готова была пешком добираться до самого Хогвартса, лишь бы крёстный лишний раз не рисковал свободой… Расцеловав Барти на прощание, зная, что он аппарирует прямо в школу ближе ко времени прибытия поезда, она активировала порт-ключ и спустя пару минут уже пробиралась сквозь толпу учеников к вагону.

Удивляясь огромным сундукам и чемоданам некоторых чистокровных студентов, Лисса, чей багаж был заблаговременно уменьшен, быстро нашла свободное купе. Не прошло и минуты, как к ней ввалился Гойл, а следом вплыла и Гринграсс.

Грэг ограничился приветствиями и убежал искать Малфоя, а Дафна загадочно улыбнулась и села.

— Ты что-то задумала, — зная подругу четыре года, Лиссе даже не было нужно читать её мысли, чтобы угадывать, когда та замышляет какую-нибудь гадость.

— К нам присоединится Теодор, — сверкнула глазами Гринграсс. — Ты не против?

— С чего бы мне быть против? — хмыкнула Миралисса, вспомнив, что когда она сама вернулась в спальню после свидания с Люцианом, Дафны ещё не было, а утром они с Ноттом так выразительно переглядывались, что простора для фантазий оставалось просто удручающе мало.

— А твой ухажёр где? — перевела стрелки она.

— Понятия не имею.

Закатив глаза, Дафна покачала головой и с возмущением произнесла:

— Вы что, не переписывались? Лисса, ты в кои-то веки была доступна для сов! Почему он не писал?!

— Ну, с Рождеством он меня поздравил, — встала на защиту Боула Миралисса. — И вообще, сама знаешь, я не большой любитель эпистолярного жанра.

Гринграсс уже открыла рот, чтобы раскритиковать и подругу, и её парня, когда дверь отъехала в сторону, и в купе вошёл Люциан собственной персоной.

— Вот ты где! Я уже половину поезда обошёл.

— Привет…

Больше Лисса не успела произнести ни звука — Боул закрыл её рот поцелуем.

— Я вам не мешаю?

— Зависть — смертный грех, — усмехнулся Люциан, садясь и усаживая Лиссу себе на колени — та не возражала.

— Это не зависть! — оскорблённо фыркнула Дафна. — Тед придет с минуты на минуту. И вообще, я бы на твоём месте поинтересовалась, кто дарит твоей девушке такие дорогие подарки, — и, выпустив парфянскую стрелу, с хитрой улыбкой перевела взгляд за окно.

— Дафна! — возмутилась Миралисса, закрывая морскую звезду рукой, но подруга сделала самое невинное лицо.

— Уверен, моя девушка не примет подарок от кого попало. Да, милая?

— Хм… это мне крёстный подарил, — засмущалась Торн.

— Кто твои родители ты не говоришь, может, хоть скажешь, кто крёстный? — спросил Нотт, входя в купе и закрывая двери. — Всем привет.

— Я сирота, живущая в приюте нищая грязнокровка, и до тех пор, пока отец меня не признает, и мой статус официально не изменится, я ничего никому не скажу! А понять, чья я дочь, зная, кто мой крёстный — дело пары минут, — хмуро взглянув на Нотта, резко ответила Лисса и отвернулась.

— Но крёстный-то тебя признал, — возразил Люциан, незаметно для остальных успокаивающе погладив её спину. — Обычно на роль крёстных выбирают лучших друзей, следовательно, твой крёстный действовал с благословения твоего отца. Так?

— Так, да не так, — вздохнула она. Желание продолжать разговор отсутствовало напрочь, настроение потухло, и она просительно протянула: — Ребят, не приставайте, а? Я же не просто так развела тайны мадридского двора.

— Ладно, уговорила, сменим тему, — быстро произнесла Дафна, грозно глянув на Теодора.

Миралисса вздохнула с облегчением.

* * *

Новый семестр начался с гигантских домашних заданий: складывалось впечатление, что профессора таким образом мстили за декабрьскую нерабочую атмосферу. Студенты выли, лишённые досуга сразу после расслабляющих каникул, но деваться было некуда. Теперь свидания парочек проходили в факультетской гостиной за написанием эссе. Вдобавок, Лисса не отказалась от идеи стать анимагом, и ежевечерние отработки с профессором Грюмом перестали быть отдыхом.

— Слушай, что ты Грюму такого сделала? Такого количества отработок, как у тебя, нет ни у одного студента! — услышав о планах Миралиссы на вечер, возмущённо воскликнул Нотт.

— Он сказал, что я напоминаю его давнего знакомого, — спокойно ответила она, прекрасно зная, что лучшая ложь — правда, — и что, несмотря на отсутствие доказательств, что мы как-то связаны, он всё равно считает необходимым следить за мной.

— Значит, Грюм знает, кто твой отец? — ухватила суть Дафна, выпрямляясь в кресле. — Он что-то говорил о?..

— Возможно, знает, — пожала плечами Лисса и усмехнулась, — но он ничего такого не говорил, да и в любом случае, облегчать ему задачу я не собираюсь.

— Пожалуйся декану, — посоветовал Малфой, вроде и не прислушивавшийся к разговору, но всё же слышавший его. — Осенью старик хотя бы делал вид, что назначает отработку за дело, пусть и придирался ужасно, а теперь он просто сообщает тебе время!

— Я уже привыкла, да и потом, ты не забыл, Драко, что Снейп бывший Пожиратель? Он не станет связываться с Грюмом из-за меня.

— Но, Лисса… — растерянно протянул Драко.

О нелюбви Лиссы к декану все знали, но речь об этом давно не заходила, так что очередное напоминание сбило с толку — по поведению Миралиссы понять её истинное отношение было невозможно.

— Всё нормально, — отмахнулась она, прекрасно поняв затруднения. — Грюм, конечно, тот ещё экземпляр, но на отработках он не особо зверствует. Так, сверлит взглядом, да порой вопросы задает… И, знаете, я лучше буду ходить к Грюму, чем приму помощь предателя.

Слизеринцам не оставалось ничего иного, как отступить: ненависть подруги к декану ни для кого не была секретом, попытки её переубедить все оставили ещё на первом курсе — упрямая девочка и в одиннадцать лет не желала прислушиваться ни к чьему мнению, а теперь и подавно это стало бы бессмысленной тратой времени.

* * *

За месяц учёбы личная жизнь Миралиссы перешла на новый уровень. Люциан действовал осторожно, боясь испугать, но методично. Редкие поначалу поцелуи участились, объятия стали крепче и менее целомудренными, с каждым днём он становился смелее. Лисса его не останавливала. Несмотря на предостережение крёстного, она видела, что мысли Боула чисты. Нет, кончено же, Люциан хотел большего, но даже в глубине души не рассматривал возможность пойти против её желаний.

Подготовка к ЖАБА не мешала Люциану проводить время со своей девушкой. Пожалуй, они были единственной разновозрастной парой в Хогвартсе, которой нравилось заниматься вместе. Так что, несмотря на подшучивание сокурсников, Выручай-комнату они посещали ради тишины, — потому что посидеть в обнимку могли и в гостиной Слизерине.

Приближение дня Святого Валентина породило в Хогвартсе суету. Все мысли подростков были сосредоточены на выборе подарков и подготовке взаимных сюрпризов, и если большинство учителей понимающе улыбались, то Снейп с МакГонагалл едва не рычали.

Утреннее нашествие сов, доставляющих открытки, подарки и букеты, сорвало первые уроки у всех, начиная с третьего курса. Цветы невиданных сортов, размеров и расцветок то и дело находили восторженных адресатов. Особым шиком считалось дарить настоящие, а не трансфигурированные букеты. Даже на младших курсах специально к празднику многие изучили заклинание, превращающее вещи в цветы, что уж говорить о старших учениках, превзошедших самих себя в попытках перещеголять друг друга…

В честь праздника профессор Спраут отпустила четвёртый курс с урока, её примеру последовали многие, и к обеду в Хогвартсе оставались только первый и второй курсы да несколько одиночек — остальные были на полпути в Хогсмид.

Люциан не поддался любовном лихорадке, и вместо переполненного кафе мадам Паддифут привёл свою девушку в Выручай-комнату. Лисса даже удивилась, что никому больше не пришла в голову эта идея, казалось странным, что все предпочли Хогсмид. Тихая музыка, цветы и свечи создали романтическую атмосферу намного достовернее, чем это было возможно в популярном кафе. И даже двуспальная кровать, которую всегда создавала комната, не портила момент — к виду шёлковых простыней она уже привыкла.

Боул ничего не говорил. Заперев дверь, он поднял девушку на руку и перенёс на кровать.

— Люциан? — вопросительно посмотрела она на него, впрочем, не испытывая испуга, скорее волнение и… предвкушение.

— Ты мне доверяешь? — хрипло спросил он.

Полтора месяца тесного общения позволили Миралиссе кивнуть без колебаний. Она лучше него самого знала, что ей ничего не угрожает. Люциан улыбнулся и повалил её на спину.

Настойчивые губы, блуждающие по телу руки, возбуждение Люциана — ничто не пугало Лиссу. Из рассказов однокурсниц она знала, к чему всё это может привести, но не возражала. Люциан ей действительно нравился, да и интересно было…

Снимая с неё мантию, Люциан постоянно заглядывал ей в глаза, готовый остановиться сразу же, по первому её слову… И эти мысли еще сильнее распаляли обычно сдержанную Миралиссу.

В перерыве между поцелуями Боул шептал что-то ласковое, но Миралисса ничего этого не слышала, сосредоточившись на новых для себя ощущениях тяжести мужского тела.

Воздуха не хватало; искажённое страстью лицо, сверкающие от возбуждения глаза, сбившееся дыхание, всё это сводило Боула с ума. Но будучи старше, он считал себя взрослым мужчиной, способным контролировать собственные желания, и переступать кое-какие границы не собирался.

— Люциан, я хочу тебя, — почти простонала Миралисса, когда он чуть отстранился, приподнимаясь на локтях, услышав, что он хочет именно этих слов.

— Я знаю, моя хорошая, — хохотнул он.

— Люц…

— Т-с-с… Расслабься.

Довольствоваться поцелуями и невинными ласками становилось с каждой секундой все тяжелее, но он ничего не предпринимал, а самой проявить активность… на это она пока была неспособна.

Сколько всё это длилось, она не знала, утонув в удовольствии, однако в тот момент, когда Лисса попыталась слегка сменить положение и согнула колено, случайно коснувшись его паха, Люциан со стоном отстранился и, перевернувшись на спину, застыл.

— Что?.. Всё нормально? — непонимающе приподнялась на локте Лисса.

— Всё отлично, но…

Он замялся, но Лисса уже прочитала, в чём дело, и залилась румянцем, смущённо отворачиваясь.

— Прости! — быстро произнёс Люциан, неверно интерпретировав её реакцию, и сел, тут же беря её за руку и притягивая к себе. — Ты замечательная, правда! И я хочу тебя, но… Лисса… Послушай, нам необязательно… Ну, ты понимаешь… Я больше не смог сдерживаться, потому и остановился…

Это она и так уже узнала, а вот причину…

— Я не понимаю. Зачем останавливаться?

— Я… Давай не сегодня? Я скажу, обещаю, но сейчас.

Очень хотелось просто прочитать ответ, тем более что Люциан совсем опустил ментальный щит из-за возбуждения, но она сдержалась — у него было право отложить объяснения.

Сделав над собой усилие, Лисса кивнула, уступая.

— А чем мы займёмся сегодня?

Пока возбуждение не спало, оба ощущали некоторую неловкость, но сумели её преодолеть и вечер прошёл в мирной обстановке. Они валялись в обнимку на кровати, изредка целовались и болтали обо всём на свете.

В гостиную они вернулись только после отбоя. Понимающе-насмешливые улыбки не смогли испортить настроение счастливой Миралиссе (несмотря на незавершённость, было приятно сознавать, что все рассказы о том, что «парням нужно только одно», оказались неправдой, что для Люциана она особенная, а не «девушка на ночь»), а жёсткая позиция Боула, явно давшего понять, что он без колебаний вызовет на дуэль первого же, кто посмеет порочить имя его девушки, быстро положила конец желанию сокурсников совать нос в чужую личную жизнь.

Само собой Гринграсс накинулась на подругу с расспросами сразу же, как только Лисса зашла в спальню, но та её разочаровала:

— Я по-прежнему девственница, отстань.

Интерес Дафны мгновенно иссяк, и она приступила к рассказу о своём свидании с Ноттом, чем и усыпила Лиссу.

А наутро от благодушной расслабленности не осталось и следа: ученики с ужасом смотрели на пустые часы, определяющие положение факультетов в соревновании за Кубок школы: за одну ночь Гриффиндор и Слизерин лишились всех баллов, Равенкло и Хаффлпафф тоже потеряли немало баллов, но их положение не было столь удручающим, а значит, в отличие от вечно штрафуемых из-за вражды Гриффиндора и Слизерина, у них были все шансы на победу. Ответстсвенные сидели за преподавательским столом и сверлили гневными взглядами студентов, «перешедших границы, допустимые моралью» — именно с такой формулировкой МакГонагалл и Снейп снимали баллы с пойманных ночью парочек.

На фоне этой «трагедии» объявление о приближении второго тура Турнира студенты пропустили мимо ушей. Да и сам тур (как вскоре выяснилось) стоило бы пропустить, в этом мнении сошлись многие. Если противостояние с драконами было зрелищно и волнительно, за ним было интересно наблюдать, то освобождение заложников происходило под водой и замёрзшие на февральском ветру зрители были откровенно разочарованы.

* * *

Наступление весны ознаменовалось тишиной в коридорах Хогвартса. Уставшие от холодов и сидения в четырёх стенах, студенты пользовались любой возможностью, чтобы улизнуть из замка. Некоторые — вместо занятий.

Лисса вместе со своим парнем готовилась к экзаменам. Не столько к своим, сколько к его. В ЖАБА входили вопросы за все семь лет обучения, и кроме последнего седьмого курса, теоритическую программу первых шести она изучила. Пусть она не всё могла сделать, а что-то и вовсе не поняла, но воспроизвести прочитанное для неё не было проблемой, что экономило Боулу кучу времени. Ну, а когда помочь Лисса не могла, она подсказывала, где искать ответы на вопросы или сама отправлялась на поиски нужной литературы.

В благодарность семикурсник старался объяснить своей девушке то, что она не поняла, и отрабатывал с ней практическую часть, в основном, конечно, это касалось трансфигурации… Так что за экзамены они могли не переживать, оба были хорошо подготовлены.

Счастливый вид крестницы вынудил Бартемиуса возобновить разговор о плотских утехах, но когда он стал объяснять четырнадцатилетней девушке принципы контрацепции, она не выдержала:

— Барти, ну что вы, в самом деле! Я не… Мы не… Я же обещала не торопиться и… Ну, вы поняли.

— Прости меня, Мира, — Крауч и так неловко себя чувствовал, говоря с крестницей о сексе, а теперь окончательно смешался. — Я не мог не заметить, что ваше с Боулом поведение изменилось, вот и решил…

— Ну, мы… Но ничего не было! — у Миралиссы язык не поворачивался сказать, что именно они «не», поэтому она невнятно мямлила что-то и отчаянно краснела.

— Прости, малышка. Но лучше мы с тобой десять минут будем испытывать неловкость сейчас, и ты всё же выучишь эти чары, чем… Сама понимаешь. В конце концов, они ещё не раз могут тебе пригодиться.

— Я… Хорошо, — смысла отказываться не было, поэтому она и уступила: Барти так будет спокойнее, а ей знания лишними не будут. — Но вы должны знать: Люциан и сам не хочет торопиться.

Пересказывать тот нелегкий разговор, когда Боул убеждал свою девушку, что через год он покинет Хогвартс, и она станет жалеть, если переспит с ним, а потому он готов довольствоваться малым, и вообще, он джентльмен, Лисса не собиралась.

Боул был, конечно же, прав на все сто, переходить на уровень «взрослых» отношений для неё было рано, но ей всё равно было немного обидно. Хотя на что тут обижаться? Люциан проводил с ней всё свободное время и за четыре месяца ни разу не посмотрел на других девушек, а на отсутствие внимания с их стороны симпатичному и приятному в общении слизеринцу жаловаться не приходилось.

К концу февраля даже Бартемиус признал, что из них вышла очень гармоничная пара. Люциан и Миралисса ни разу не поссорились, между ними было полное взаимопонимание — на зависть другим. В отличие от других парочек, пробующих на прочность и самоутверждающихся за счёт друг друга, они не пытались вызвать у партнёра искусственную ревность, были откровенны и предпочитали общество друг друга любому другому.

Любили ли они? Наверное, нет. Их отношения были не похожи на страстное чувство, возникающее у двух подростков, скорее, на крепкую дружбу супругов, проживших вместе ни один десяток лет. Даже без легилименции они прекрасно понимали друг друга, чем редко могли похвастать влюблённые. Им было просто хорошо вместе.

И в вопросах секса Боул ставил её благополучие выше собственных сиюминутных гормональных позывов.

…В конце концов, Лиссе пришлось выучить контрацептивные чары ради спокойствия Крауча.

* * *

В преддверии экзаменов Хогвартс стоял на ушах: преподаватели чуть ли не ежедневно устраивали контрольные, а студенты ужасались пробелам в собственных знаниях и судорожно пытались их заполнить, зубря всё подряд. У Лиссы снова постоянно болела голова.

На последнем перед экзаменом уроке зельеварения Снейп попросил Миралиссу задержаться и сквозь зубы потребовал хотя бы один раз сделать всё правильно, и не позорить его. Со стыдом потупившись, она кивнула, пообещав приложить максимальные усилия.

Конечно, она старалась, но, хоть получившиеся варево и походило на то, что описывалось в учебнике, Лисса искренне сомневалась в успехе. Всё остальное, по её субъективному мнению, она сдала хорошо. У семикурсников между экзаменами были перерывы в несколько дней, чтобы те могли лучше подготовиться, а потому заканчивались позже, и освободившаяся Лисса, как могла, помогала своему парню.

До отправки на каникулы оставался лишь последний Тур Турнира. А выпускникам предстояло задержаться.

Накануне последнего тура Турнира Крауч предупредил Миралиссу, что план Тёмного Лорда перешёл в заключительную стадию и, скорее всего, он покинет Хогвартс сразу же после объявления победителя.

— Прямо из Хогсмида отправляйся домой порт-ключом. Или с вокзала, если захочешь проститься с друзьями, — закончил монолог Бартемиус, не понимающий причин волнения Лиссы.

А она просто не могла поверить своему счастью. Ведь слова крёстного подтверждали, что у неё действительно теперь есть место, которое можно назвать домом!

Сам финал Лиссу не очень-то интересовал. Мероприятие уже успело многих разочаровать, после второго тура количество желающих посмотреть состязание изрядно сократилось, и всё же на финал прибыло немало зрителей.

Приветственные речи изрядно затянулись, но наконец-то чемпионы вошли в лабиринт… Не прошло и пятнадцати минут, как Лиссе стало очевидно, что Барти помог Поттеру, расчистил ему дорогу: уж слишком быстро сошли с дистанции Делакур и Крам. Спустя ещё несколько минут оба хогвартских чемпиона пропали с волшебных экранов, и Лисса, на всякий случай наблюдавшая за крёстным, заметила, что он нервничает. Помня предупреждение, она переместилась поближе к выходу со стадиона; почему-то это казалось правильным, хотя никаких причин к тому не было. Сокурсники проводили её удивлёнными взглядами, но ни спрашивать что-то, ни останавливать не стали.

Чемпионов всё не было, и зрители стали проявлять нетерпение. Бегмен старался разрядить обстановку, беспрестанно треща, и это смогло немного помочь и снизить градус напряжённости.

Лисса топталась рядом с трибунами, сама не понимая, зачем спустилась. Но возвращаться на место или идти в школу не спешила. И через полчаса стало очевидно, что она поступила очень умно: пока все в ужасе пялились на тело мёртвого Диггори, вставали с мест и перебрасывались взволнованными репликами, она успела заметить, как Крауч потихоньку увёл Поттера в замок — со своего места на трибуне она бы точно это пропустила.

Миралисса двинулась следом, по дороге накинув на себя отданную крёстным мантию-невидимку. В отличие от мантии Поттера, через которую можно было при помощи артефактов увидеть находившегося под ней, эту мантию Барти зачаровал на славу: ни волшебный глаз Грюма, ни артефакторные очки-половинки Дамблдора не могли ничего рассмотреть. Зачем она это сделала, Лисса не знала, просто чувствовала, что так будет правильно. Интуиция истерически кричала, но она старалась не подаваться и сохранять спокойствие. Лисса очень переживала за крёстного, ведь он находился в самом сердце вражеской территории, и потому не могла не убедиться собственными глазами, что всё в порядке…

К тому моменту, когда она дошла до апартаментов Грюма, её догнал разозлённый директор. Лисса на мгновение растерялась, не зная, что предпринять; радуясь, что её и вправду не заметили под мантией, она упустила момент: Крауч оказался привязан к стулу и Снейп вливал ему в рот сыворотку правды. Пользуясь тем, что внимание всех присутствующих сосредоточенно на пленном Пожирателе смерти, Лисса просочилась в кабинет между МакГонагалл и директором.

Никакого плана у неё не было и в помине. Откровенно говоря, она так боялась, что Бартемиуса снова запрут в Азкабане, что вообще не соображала, что творит. Барти кривился, но на вопросы вынужденно отвечал. Кричал о возрождении Тёмного Лорда, о скорой смерти предателя-Снейпа, о том, что Дамблдору не позволят избежать возмездия… Допрос закончился с появлением министра, Крауч выдохся и замолчал, молчали и шокированные его откровениями профессора. Фадж недоумевающе рассматривал пленника и нервно потирал руки, думая о том, что кричащий о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть псих испортит ему предвыборную компанию.

Министр сделал какой-то знак, и сгустившееся напряжение растворилось в обрушившемся на всех ощущении отчаяния и безысходности. И вот тогда Лисса испугалась по-настоящему. Дементор вплыл в кабинет, отчего все шарахнулись в стороны, и завис в ожидании прямого приказа министра.

Видя это существо совсем рядом, чувствуя ужас и крёстного, и Поттера, и даже Снейпа, она интуитивно потянулась за защитой к родному человеку. Глаза Бартемиуса в панике распахнулись, когда он почувствовал её прикосновение… Но ещё до того, как он успел открыть рот, Лисса активировала свою звезду.

Через мгновение они оказались в комнате Миралиссы в доме Крауча.

— Салазар основатель! Мира! — на выдохе простонал Бартемиус.

Рыдающая от страха Миралисса обнимала сидящего на полу крёстного, дрожа всем телом, и не могла сказать ни слова.

Видя, что Лиссе нужна помощь, он усилием воли подавил собственные эмоции и взял себя в руки.

— Тихо, малышка, тихо. Всё хорошо, мы в безопасности… — прижимая её к себе, тихо проговорил Крауч.

— Я так боялась вас потеря-я-ять! — прорыдала она.

— Ты хоть пони… — начал он, но сам себя перебил, поняв, что сейчас не время для нотации. — Ох, Миралисса, глупый ты ребёнок, ты не должна была так рисковать!

— Я хотела предупредить, но не успе-е-ела…

— Ну, всё, не плачь, ты меня спасла… Ох! Малышка, я должен идти — Лорд вызывает. Побудь здесь. Хорошо?

Лисса закивала, но успокоиться у неё не получалось, слёзы продолжали течь.

Бартемиус сочувственно потрепал крестницу по волосам, но задерживаться он не мог, а потому поцеловал её в лоб и со вздохом аппарировал.

Вернулся Крауч лишь поздно вечером

— Прости, пришлось задержаться. Ты как?

Лисса вскочила с кровати, бросившись навстречу.

— Всё хорошо?! — почти прокричала она, вцепляясь в его руку.

— Не сказал бы… Ты ужинала?

— Нет, вы же сказали сидеть здесь, — покачала головой она, не торопясь отпускать руку крёстного.

— Миралисса, это твой дом, — досадливо поморщился Бартемиус. — В тот раз я запретил тебе покидать комнату из-за Тёмного Лорда!

— Я знаю, — улыбнулась она, — ничего страшного.

— Давай быстро поедим, и я доставлю тебя в Хогвартс. Наверняка тебя уже ищут.

— Нет! — закричала та, снова вцепляясь в руку крёстного, которую только-только решилась отпустить. — Вам нельзя появляться рядом со школой!

— Но… — попытался возразить тот, но Лисса не дала ему и слова вымолвить.

— Вы же можете сделать мне порт-ключ в Хогсмид? Я дойду сама, пожалуйста, не ходите в Хогвартс!

Барти вздохнул, наконец-то поняв, настолько напугал крестницу.

— Ладно, ты права, я буду действовать осторожнее… И, Мира… — он на мгновение замялся, не зная, как выразить чувства.

— Что? — машинально переспросила она.

— Спасибо, — просто сказал Бартемиус, улыбнувшись, а Миралисса так же просто кивнула в ответ.

Для неё по-другому и быть не могло. За возможность сохранить подаренную семью она готова была на всё. Да, она действовала импульсивно и не продуманно, но ради спасения крёстного она была согласна на любые безумные подвиги и при здравом размышлении. Что бы ни потребовалось, какую цену ни пришлось бы заплатить — колебаться она не станет.

Они спустились на первый этаж, эльф подал ужин… разговор не вязался, оба были погружены в размышления.

— Мне пришлось сказать Лорду о тебе, — нарушил молчание Крауч. — Он согласился, что никто не должен знать о твоём происхождении сейчас, но… Он хочет познакомиться с тобой.

От испуга она опрокинула стакан с соком и беспомощно посмотрела на крёстного:

— Сейчас?

— Нет, милая, не сейчас, — перегнувшись через стол, он погладил её по руке. — Может, он ещё передумает… В любом случае, не переживай, я сделаю всё, чтобы защитить тебя, даже если для этого придётся пойти против его приказа. Ты веришь мне?

— Конечно… — без колебаний кивнула, слегка улыбнувшись. — Мне пора в Хогвартс.

Бартемиус заколдовал ложку, первой попавшейся под руку и протянул Лиссе:

— Я буду ждать твоего возвращения.

Миралисса вымученно улыбнулась и активировала порт-ключ.

Хогсмид сиял огнями окон, со стороны паба доносились пьяные выкрики. Лисса не стала приближаться к центральным улицам, задворками пройдя к дороге в Хогвартс, и припустила бегом — после отбоя объяснить своё пребывание вне гостиной будет сложнее.

Высоченные двери были гостеприимно распахнуты, вокруг — ни души. Лисса вошла под слабо освещённые гулкие каменные своды и поспешила воспользоваться отсутствием свидетелей, чтобы незамеченной добраться до подземелья. Она уже почти поверила, что это удастся, когда столкнулась с вынырнувшим из бокового ответвления Боулом.

— Где ты была?! Я весь вечер пытаюсь тебя найти!

Лисса испуганно охнула.

— Извини, я… кое-что произошло… — меньше всего ей хотела ему лгать, но иного выхода просто не было. Если только… — Люциан, не спрашивай, а?

— С тобой всё в порядке? — тут же сменил тон Боул, с тревогой смотря на неё.

— Да, но… Обними меня, пожалуйста, — попросила Миралисса и расплакалась, чувствуя, как вместе со слезами выходит скопившееся за сегодняшний день напряжение.

— Может, расскажешь, что случилось? — успокоив девушку, мягко поинтересовался Боул через несколько минут.

Она молча покачала головой.

— Не могу, прости.

Довольным ответом Люциан не выглядел, но всё же предпочёл не настаивать.

— Ладно… — он немного помолчал и решил сменить тему: — Сейчас, конечно, не подходящий момент, но учебный год почти закончился, студенты вот-вот разъедутся… Ты уедешь, а мне ещё два экзамена сдавать.

— Я знаю, — грустно кивнула она с очередным вздохом.

— Я это к тому, что… Лисса, ты не просто моя девушка, ты моя лучшая подруга. Встречаться дальше мы вряд ли сможем, но я не хочу тебя потерять. Я даже готов письма писать, — пошутил он, в попытке развеять печальную атмосферу. — А если серьёзно, ты должна знать: я всегда готов тебе помочь. В чём угодно!

— Мой крестный — Пожиратель смерти, — вдруг произнесла Миралисса. — И сегодня вечером он помог Тёмному Лорду вернуться.

Боул охнул и с испугом спросил:

— Так Поттер говорил правду?

— Да. Поттеру не поверили, так что о возрождении знают лишь несколько человек. Лорд не собирается афишировать это в ближайшее время… Не знаю почему. Люциан, ты мне дорог, ты же знаешь, но крёстный — всё, что у меня есть. Я пойду на всё ради него! Если ты против политики Тёмного Лорда…

— Я не против! — горячо заверил тот. — Я слизеринец, Лисса. У нас мало кто не поддерживает его политику. Не бойся, мы с тобой не окажемся по разные стороны баррикад. Но независимо от сторон, я твой друг. Я всегда приду к тебе на помощь, только позови.

— Ох, Люц, придётся нам с тобой учиться писать письма, — со вздохом облегчения улыбнулась Миралисса, видя, что он говорит искренне.

— Пока это не потребует собственноручно сваренных зелий — ты справишься с чем угодно!

— Человек не может уметь всё, — нарочито недовольно парировала она. Люциан рассмеялся. — Посмотрим, как ты сам сдашь экзамены.

— Спорим, у меня по зельям оценка будет выше?

— А по чарам? — фыркнула Миралисса.

Так, шутя, они дошли до входа в гостиную, и Боул уже всерьёз спросил:

— Успокоилась?

— Да, Люциан. Спасибо за поддержку, — сжав его ладонь, Лисса подалась навстречу и запечатлела на его щеке благодарный поцелуй. — Не знаю, что бы я без тебя делала.

— Всегда, пожалуйста.

* * *

Утром атмосфера в замке была ужасной. Хаффлпафф скорбел всем факультетом, у многих были заплаканные глаза, да и общая помятость лиц намекала на бессонную ночь. Гриффиндор бурлил, вокруг Поттера шли какие-то обсуждения, но единства на факультете не было — Лисса слышала, что немногие поверили заявлениям о возрождении Тёмного Лорда, тем более что никаких доказательств Поттер предоставить не мог. А вот Равенкло удивил… Этот факультет буквально излучал сомнения, Лисса прислушалась и поперхнулась: равенкловцы на полном серьёзе обдумывали виновность Поттера в смерти Диггори.

Что же до Слизерина, многие вполне искренне сочувствовали чистокровному Амосу Диггори, потерявшему единственного сына, семикурсники сожалели о смерти Седрика, но большинству не было дела до чужой трагедии.

Прощание со школой в этом учебном году вышло скомканным и мрачным. Иностранные делегации откровенно спешили покинуть территорию Британии, даже ради вежливости не задержавшись для речей. Корабль, управляемый одним из дурмстранговцев в отсутствие Каркарова, погрузился в воды Чёрного озера, пегасы Шармбатона взмахнули крыльями, и редкие зрители вернулись к собственным сборам.

До Хогсмида толпа школьников добиралась почти в молчании. Некоторые действительно скорбели по Диггори, но большинство лишь притворялось, почему-то уверясь, что за любое проявление неуместного веселья будет немедленно причислен едва ли не к соучастникам убийства.

Лисса вошла в поезд в компании друзей, но уже пару минут осталась в купе в одиночестве. Малфой с Креббом и Гойлом убежали искать гриффиндорцев, чтобы поиздеваться на прощание, а Дафна чмокнула подругу в щёку и, извинительно улыбнувшись, выпорхнула к ожидавшему её Теодору — перед разлукой им хотелось побыть вдвоём. А Люциан остался в Хогвартсе — ему предстояло сдать зельеварение, чары и трансфигурацию.

Пожав плечами, Лисса уселась, но почти сразу же встала обратно. Зачем тратить несколько часов на дорогу, если морская звезда, висевшая на шее, способная в мгновение ока перенести её на место? Улыбнувшись, она сжала кулон в руке и произнесла слово-активатор:

— Дом!

Встретил её домовик, сообщивший, что обед будет через час, а хозяин вернётся лишь к вечеру, когда «маленькая хозяйка и должна была заявиться домой». Пропустив мимо ушей всё, кроме обращения, Лисса утратила дар речь от удивления и молча поднялась в свою комнату.

Барти аппарировал домой за пятнадцать минут до семи вечера. Обнаружив Лиссу, сидящую на верхней ступени лестницы с книгой, явно в ожидании его возвращения, он в два прыжка взлетел по ступеням и заключил крестницу в объятия.

— Я соскучился! — заявил он и рассмеялся от избытка чувств.

Они проговорили весь вечер, а с утра, сразу после завтрака, Бартемиус сообщил, что длина рукавов и мантий вообще недвусмысленно намекает, что Лисса выросла, и ей срочно требуется обновить гардероб. Возражения он просто пропустил мимо ушей и потащил Миралиссу в Косой переулок за покупками. Несмотря на выпитое крёстным Оборотное зелье, Лисса дико волновалась, вздрагивая от каждого громкого звука, так что никакого удовольствия не получила. Барти сначала надеялся, что крестница успокоится, но этого не произошло, и, вздохнув, он признал, что им лучше вернуться домой.

Домовик так и продолжал звать Лиссу маленькой хозяйкой, даже при Барти — тот, казалось, никак на это не реагировал, — и она решилась задать вопрос…

— Мира, детка, я не понимаю, что тебя смущает, — оторвавшись от чтения «Пророка», недоумевающе протянул Бартемиус. — Это же теперь не только мой дом. Наш. Конечно, домовик зовёт тебя хозяйкой. Как ему тебя называть-то, если ты специально не приказывала ему что-то другое?

Лисса сделала вид, что ответ её удовлетворил, и она просто уточняла, но сама едва не расплакалась: ей всё ещё трудно было поверить, что это счастье — не сон.

Дом Крауча находился неподалёку от центра Лондона, и вокруг была развитая маггловская инфраструктура, поэтому Миралисса, не слушая ворчания домовика, стала сама ходить за продуктами. По сравнению с рождественскими каникулами она заметно осмелела в проявлении инициативы, так что даже начала спорить с домовиком, обсуждая меню и уговаривая не цепляться за замшелые традиции хотя бы в этом вопросе, а пробовать новое. Барти тихо посмеивался, но принимать чью-то сторону отказывался, лишь давал понять, что право приказывать у Миралиссы есть… А домовику большего было и не надо.

Занятая спорами с домовиком, она и не заметила, что перестала стесняться. В этот раз ей удалось очень быстро привыкнуть к новому месту жительства, и уже через неделю она чувствовала себя по-настоящему дома.

Каникулы протекали почти идеально. Бартемиус частенько пропадал по вечерам, но зато в первой половине дня был целиком и полностью в распоряжении крестницы. Они завтракали вместе, потом занимались в библиотеке каждый своим делом, но час спустя неизменно оказывались в гостиной, где Бартемиус либо объяснял что-то из школьной программы старших курсов, либо тренировал Лиссу, либо рассказывал о прошлом.

Но в конце июня спокойствию пришёл конец: Тёмный Лорд вспомнил о её существовании.

Сказать, что она испугалась, покривить против истины. Лисса была в панике, и лишь присутствие крёстного удерживало её от того, чтобы бежать куда глаза глядят, но обязательно подальше от Лондона и Англии вообще.

— Не бойся, Мира, он просто хочет с тобой познакомиться. Он не тронет тебя, малышка.

Барти не выглядел особо уверенным, но Лисса была не в том состоянии, чтобы это заметить. Как бы ей ни было страшно, отказаться от «великой чести» она не могла: ведь тогда Лорд накажет крёстного! А этого она хотела любой ценой избежать. Страшно было до бессонницы, тахикардии и икания, и всё же она даже не намекнула на нежелание идти. Лорд был фигурой одиозной; его ненавидели и обожали, его боялись и превозносили, и она, если уж быть совсем откровенной, давно хотела познакомиться с человеком, которым восхищались отец и крёстный, чтобы составить собственное мнение.

Аппарировав с Бартемиусом, Лисса на подгибающихся ногах в тишине подошла к трону Лорда Волдеморта и неловко поклонилась. Сердце билось где-то в горле, во рту стоял кислый привкус, но она старалась подавить ужас и вести себя достойно.

— Ты действительно похожа на отца, — риторически прошипел вместо приветствия Тёмный Лорд, не обращая внимания на состояние собеседницы. — Бартемиус рассказал, что ты спасла его, в последний момент успев активировать порт-ключ прямо под носом Дамблдора. Я хочу знать, почему ты это сделала. Я чувствую твой страх, но ты всё же здесь… — он резко подался вперёд и вперил взгляд в Лиссу. — Почему?

— Мистер Крауч и… мой отец служат вам, и я… — голос Лиссы сорвался, когда Риддл решил удостовериться в её искренности.

Мощнейший ментальный удар причинил Миралиссе дикую боль. Колени подогнулись, и она с криком осела на пол, инстинктивно вытягивая руку вперёд, как бы защищаясь, и из последних сил взмолилась:

— Остановитесь…

Это заняло лишь пару секунд. Крауч бросился к крестнице, но Лорд уже и сам понял, что в чём-то ошибся и едва не убил гостью, и прекратив воздействие.

Поток крови из носа остановить удалось не сразу, но спустя флакон кровеостанавливающего и успокоительного зелий лишь полопавшиеся в глазах сосуды напоминали о произошедшем, Лисса пришла в себя достаточно для дальнейшего разговора.

— У тебя природный блок, — снова воспользовавшись легилименцией, но на этот раз мягко, констатировал Волдеморт и посмотрел на Крауча. — Барти, ты должен был меня предупредить, я чуть не убил её.

Тот выразительно промолчал. Бартемиус, разумеется, знал, что Лорд частенько предпочитает не тратить время на вопросы-ответы и использует поверхностное считывание мыслей, но он и подумать не мог, что наткнувшись на защиту, Лорд без вопросов станет её ломать. Откровенно говоря, он даже не предполагал, что разговор будет сопровождаться легилименцией: Мира была ребёнком, причём лояльно настроенным.

Досадливо поморщившись, Волдеморт явно сделал над собой усилие, когда обратился с просьбой опустить ментальные щиты. Но Лисса даже внутренне не возмутилась методами, с готовностью встретив взгляд легилимента вновь.

Закончив изучать её мысли и воспоминания, Лорд удовлетворённо усмехнулся:

— Ты достойная волшебница, Миралисса, отец может тобой гордиться. Твоя верность семье заслуживает отдельного упоминания. Именно такие соратники мне и нужны, а не жалкие слуги и предатели! Я помогу тебе встретиться с отцом, Миралисса, обещаю.

— Спасибо… мой Лорд, — выдохнула она, неуклюже кланяясь, сил на более эмоциональное выражение радости не осталось.

— Я ещё не твой Лорд… — доброжелательно возразил тот.

— Мой! — не думая о последствиях, перебила Лисса. — Отец и крёстный Пожиратели смерти, значит, вы и мой Лорд тоже!

Волдеморт снова довольно улыбнулся: энтузиазм Лиссы был ему приятен.

— Я рад, что ты так настроена, но метку тебе придётся ждать долго, — продолжил он, — хотя, видит Мерлин, ты достойна её как никто другой. Но пока ты учишься в Хогвартсе, это слишком рискованно. Что ж, можете идти, я вами обоими доволен.

Лисса вновь склонилась в поклоне, не зная, какое поведение будет сочтено правильным, и даже не поняла, как оказалась дома. Её трясло от пережитого страха, боли, волнения и надежды, которую дал ей Тёмный Лорд. Эмоции захлёстывали, душили на корню все мысли, не позволяли пульсу вернуться в норму…

Отчаявшись успокоить крестницу, Крауч напоил её зельем сна без сновидений и уложил в постель.

— Всё хорошо, малышка. Всё позади, — чувствуя свою вину за случившееся, бормотал он, поглаживая крестницу по волосам. — Больше это не повторится, обещаю.

Заявление Гарри Поттера о возвращении Тёмного Лорда, сделанное в присутствии множества магов, прибывших на финал Турнира Трёх Волшебников, вызвало переполох в магическом мире. За прошедший год репутация Поттер стараниями Риты Скитер оказалась серьёзно подмочена, а потому принимать на веру его истерические выкрики желающих нашлось мало. Но помимо личности «гонца», была и более серьёзная причина для недоверия — психологическая. Люди ещё не забыли, какого страха натерпелись тринадцать лет назад, когда в разборках «тёмной» и «светлой» сторон страдали случайные свидетели или вовсе непричастные волшебники, и не хотели верить, что всё начнется по новой.

И меньше всех хотел верить министр. Ещё в Хогвартсе, глядя на пленённого Пожирателя смерти, он понял, что поддержать заявление Поттера — политическое самоубийство. Что бы он ни сделал за время правления, каких благ ни обеспечил, население запомнит его как министра, при котором Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, и допускать подобное он не мог. Взяв паузу на размышления, Фадж с ужасом ждал развития событий, но кроме нескольких пространных писем Дамблдора, ничего не дождался. Тёмный Лорд вовсе не спешил уведомлять общественность о своём возвращении, да ещё и Люциус Малфой, посетивший министерский кабинет, мимоходом заметил, что «Дамблдор совсем выжил из ума, если верит жаждущему внимания мальчишке». Если уж Малфой ничего не знает о возвращении своего бывшего хозяина, то волноваться однозначно не стоит.

Вздохнув с явственным облегчением, Фадж наконец предстал перед публикой с опровержением «чудовищных выдумок заигравшегося в героя мальчика». А попытки директора школы вмешаться — пресёк, напомнив, что от министерского кресла старик сам отказался полтора десятка лет назад, а теперь его мнения никто особенно и не спрашивает. Дамблдор, конечно, обиделся, но Корнелиусу было не до того, требовалось действовать оперативно, пока поттеровский бред не распространился.

Надавив на «Ежедневный пророк», Корнелиус Фадж так преподнёс информацию о трагедии семьи Диггори, что Поттера стали считать психом, а Дамблдора, поддерживающего своего Избранного — лжецом-маразматиком.

Всё это Лисса узнала из обмолвок крёстного, с ухмылкой читавшего «Пророк», но выводы и так напрашивались. Возвращение Лорда пугало всех.

Письма друзей содержали довольно прозрачные намёки на причастность их семей к делам Того-Кого-Нельзя-Называть, но, не раскрывая своего инкогнито, Лисса не могла рассчитывать на откровенность с их стороны. Тот же Драко, чьё дружеское отношение не подлежало сомнению, всячески старался предупредить об опасности, что ей угрожала из-за бытующего мнения о её нечистокровности. Только не знал, как это сделать, не навредив семье, а потому писал практически ежедневно, выспрашивая, как у Лиссы дела, находится ли он в безопасном месте, не нуждается ли в чём, и прося быть предельно осторожной. Послания Дафны содержали больше полезной информации: несмотря на нейтралитет родителей, Гринграсс узнавала новости от своего парня и могла не подставляя семью говорить почти открыто.

Но единственный, с кем Миралисса могла быть откровенна — Боул. Их переписка и периодические встречи в маггловском Лондоне стали той отдушиной, в которой она так нуждалась. Лисса не жалела, что рассказала Люциану часть правды, тем более что тот собирался примкнуть к Тёмному Лорду при первой же возможности. Получив диплом Хогвартса, он теперь стал взрослым, и торопился эту взрослость продемонстрировать.

Пару раз Люциан спрашивал, почему Лисса до сих пор представляется фамилией Торн, но ответа она избегала. Не потому, что не хотела говорить правду, скорее сама не хотела об этом думать. Поступая в Хогвартс под выбранной для неё магглами фамилией, она мечтала поскорее узнать своё настоящее имя, но довольно быстро поняла, что афишировать родство с опальными родами не лучшая идея. Сейчас, после пусть и не официального, но возрождения Тёмного Лорда, необходимости тщательно скрывать своё имя не было, пусть не во всеуслышание, но в кругу друзей она вполне могла бы представиться, как полагается… Но Лисса продолжала поддерживать легенду: давным-давно решив, что откроет тайну своего происхождения только после того, как её признает отец, она не собиралась отступать.

Из Крауча вышел прекрасный крёстный отец: он не только заботился о физическом благополучии Миралиссы, предоставляя кров, пищу и одежду; он учил её всему, что знал сам, отвечал на любой вопрос и всегда находил время, чтобы просто побыть с ней.

Рассказывая о каком-нибудь событии из истории магического мира, он мог тут же начать учить Лиссу тем чарам, о которых шла речь. Делясь впечатлениями о проводимых Волдемортом собраниях, он пояснял причины принятия тех или иных решений, обращал её внимание на нюансы, игнорируемые большинством, которые помогали видеть глубже и понимать истинное отношение людей к ситуации. Крауч относился к Миралиссе как к взрослой, при этом не забывая, что она всё-таки ребёнок.

Второй раз Тёмный Лорд пожелал её видеть в начале августа. Лиссе было, конечно, страшно, но теперь она гораздо лучше представляла, что её ждёт, и не дёргалась настолько сильно. Бартемиус, рассказывая о Лорде, не пытался приукрашивать реальность, и Миралисса знала, что Тёмный Лорд жесток и может убить человека даже не за проступок, а из подозрения в недостаточной верности, но ничуть не переживала за себя. Лисса была уверена, что никогда не даст повода усомниться в своей преданности.

В прошлый раз она была в таком состоянии, что не заметила ничего, кроме самого Волдеморта: ни места, куда аппарировали, ни дома, в котором находились. Сейчас же она была почти спокойна и с интересом осматривала сначала экстерьер, а потом и интерьер. Двухэтажный довольно-таки запущенный особняк прятался в глубине не менее запушенного сада. Черепичная кровля почти вся затенялась близко растущими к стенам дубами, создавая мрачную и тревожную атмосферу. Потрескавшаяся краска отходила от оконных рам и скрипящей двери. Высокие потолки заросли паутиной, длинный и широкий коридор поскрипывал рассохшимися досками, огромная столовая с обеденным столом на пятьдесят персон выглядела осиротевшей без тяжёлых штор — всё говорило, что это поместье какого-то богатого рода. А запущенность, отсутствие портретов предков на стенах и минимум мебели — что домом давно никто не пользовался.

Лорд сидел во главе стола, рассеянно поглаживая голову крупной змеи.

О Нагайне Лисса слышала от Барти, но лишь увидев её воочию, сумела оценить масштаб рептилии. Со змеями ей не доводилось сталкиваться раньше, но подсознательный страх отступил перед искренним восхищением: мало того что она уже знала о разумности Нагайны, та была по-настоящему красива.

— Добрый вечер, Милорд, — с поклоном поздоровался Крауч, и Лисса поспешила отвлечься от разглядывания змеи и последовать его примеру.

— Садитесь, — махнул рукой Лорд и пару минут помолчал, рассматривая Лиссу, однако в мысли лезть не пытался. — Почему ты меня боишься?

«Ну и вопрос!» — подумала Миралисса.

— Вы же Тёмный Лорд, вас положено бояться, — только и смогла пролепетать она в ответ.

Волдеморт рассмеялся:

— Прекрасный ответ! Верным мне людям боятся нечего. Посмотри на своего крёстного, девочка. Разве он боится меня?

— Он вас знает, — возразила Лисса и тут же испуганно умолкла.

— Продолжай, — без выражения прошипел Лорд.

Она бросила на крёстного беспомощный взгляд.

— Я не знаю, чего вы ждёте от меня…

— Значит, когда узнаешь, перестанешь бояться? — не зло усмехнулся он.

Лисса пожала плечами, не нашедшись с ответом.

— Хорошо. Мне нужен человек в Хогвартсе. Снейп не может уследить за всеми…

— Он предатель! — воскликнула Лисса, перебив Волдеморта, и, поняв, что она только что сделала, сжалась, готовясь к неизбежному наказанию.

— Северус полезен мне, Миралисса, — спокойно произнёс Лорд, но Лисса уловила предупреждение и потупилась. — Он докладывает о том, что делает Дамблдор. Ты слышала об Ордене Феникса?

— Да, конечно… — машинально кивнула она.

— Да?! А вот это уже интересно, — протянул Лорд с искренним удивлением. — Ну-ка, расскажи, что тебе известно.

— Профессор МакГонагалл вспоминала об Ордене Феникса, когда говорила Поттеру обходить Каркарова стороной… И Грюм — настоящий Грюм — всё время ждал от них помощи.

— Да ты просто кладезь полезной информации! — Риддл выглядел по-настоящему довольным. — Значит, МакГонагалл — член Ордена? Снейп об этом не говорил. Ещё что-нибудь?

— Хм… — она замялась. — Я не знаю, что важно, мой Лорд. Может, вы будете спрашивать? Я… я знаю, где находится Азкабан.

Выражение лица Лорда Волдеморта в тот момент было достойно запечатления для истории: изумлённо распахнутые глаза, приоткрытый рот — таким Великого и Ужасного не видел никто.

— Как это понимать?! — вскричал он, отчего даже шипение пропало.

— Э-э-э… координаты для аппарации или порт-ключа… — неуверенно пролепетала Лисса.

Волдеморт посмотрел на Крауча и внезапно расхохотался.

— Непостижимо! Десятки Пожирателей смерти и тысячи родственников заключённых не смогли этого узнать! Как тебе удалось?

Смущённая Миралисса поведала о своём разговоре с министром полтора года назад.

— Думаю, Фадж просто не считал нужным держать блок при мне, — закончила она. — Я на это, собственно, и рассчитывала, когда спрашивала.

— Хочешь сказать, ты спрашивала специально? — недоверчиво переспросил Риддл.

— Да… Но я не смогла создать порт-ключ…

— Не беспокойся, порт-ключ я сам создам, — зловеще прошипел Лорд. — Барти, руку!

Активировав метку, созывая Пожирателей, Тёмный Лорд снова сосредоточил внимание на Лиссе:

— Ты станешь прекрасным шпионом, девочка. Нашим друзьям не стоит знать об этом… У тебя есть какое-нибудь украшение? — неожиданно сменил он тему, и Лисса отрицательно покачала головой, единственным украшением был кулон с морской звездой. — Тогда… вот возьми.

В руках Миралиссы оказалось простое серебряное колечко, которое она под взглядом Лорда надела на средний палец.

— Tegere⁽¹⁾! Это чары сокрытия, — пояснил он и приказал: — Нажми на Гебу, и они активируются. Теперь только мы двое сможем видеть твоё истинное лицо…

Лисса послушно активировала кольцо, и Барти одобрительно улыбнулся.

Один за другим в зале собирались Пожиратели смерти. Каждый разглядывал Миралиссу, тщась понять, кто перед ним находится, и переводил вопросительный взгляд на Крауча.

— У меня прекрасные новости, господа, — начал своё выступление Тёмный Лорд. — В скором времени к нам присоединятся наши друзья, долгие годы томящиеся в Азкабане! Джаред, займись вопросом легализации: они должны иметь всё, что может им понадобиться в первое время на свободе…

Организация побега заняла примерно два часа. Миралисса молча наблюдала за поведением Пожирателей из-под длинной чёлки и ждала окончания собрания. Рядом с крёстным ей почти не было страшно, да и Лорд открытым текстом сказал, что она будет полезна, а значит, не позволит своим людям ей навредить, но сосредоточиться на разговоре не получалось, мысли лихорадочно метались, отказываясь укладываться в знакомую картину мира. Но и без этого ей хватило информации к размышлению. Надменный и высокомерный Люциус Малфой в присутствии Лорда утратил весь апломб; Эдриан Нотт, всегда на людях имеющий самоуверенный вид, сейчас едва справлялся с тем, чтобы замаскировать страх; отец Винсента Крэбба демонстрировал откровенное раболепие; незнакомые Миралиссе взрослые копировали поведение Малфоя, Нотта или Крэбба, в зависимости от своего характера… И только Джаред Гойл, отец Грегори, вёл себя как подобает джентльмену: был вежлив, корректен, учтив, но не в урон собственному достоинству.

Лисса так увлеклась наблюдением, что пропустила момент, когда мужчины закончили обсуждение деталей нападения на Азкабан. Конечно, план был сырым, но время для его детализации было предостаточно: подготовка к такому серьёзному событию занимала месяцы.

— Милорд, осмелюсь спросить… Эта девушка — кто она?

Словно только сейчас вспомнив о присутствие Миралиссы, Волдеморт встал со своего места и, подойдя к ней со спины, положил руки ей на плечи.

— Одна из нас, Люциус. Мисс… Делатор⁽²⁾

оказала нам услугу, доказав, что ей можно верить. Я решил сохранить её личность в тайне, так как она может стать незаменимым информатором… Что ж, вы знаете, что делать. Свободны.

Поспешно простившись, Пожиратели покинули зал, напоследок посверлив Лиссу взглядами.

— Барти, приводи её на собрания, — приказал Волдеморт. — Мало ли, вдруг кто-то из наших друзей окажется так же беспечен, как Фадж, и не станет удерживать мысленный блок в моё отсутствие? Что же касается тебя, Миралисса, надеюсь, ты понимаешь, что об этом никто не должен узнать?

— Разумеется, Милорд! — со всей серьёзностью кивнула она и отступила к крёстному, который и аппарировал их домой секундой позже.

* * *

С этого дня жизнь Лиссы заиграла новыми красками. Собрания Ближнего круга проводились регулярно, и раз в неделю, а то и чаще, Барти аппарировал её в резиденцию Тёмного Лорда и оставлял одну, чтобы не мешать. Оказываясь среди Пожирателей смерти, прислушиваясь к их мыслям, Лисса сразу же убедилась, что Волдеморт полностью оказался прав с своём предположении: в его отсутствие многие ослабляли ментальные щиты, не опасаясь коллег. Сильных легилиментов всегда было мало, и они не афишировали свои таланты, так что в отсутствие Лорда Пожиратели не боялись за свои тайны. К тому же в обществе бытовало мнение, что без зрительного контакта и заклинания (накладываемого волшебной палочкой) применить легилименцию могут лишь двое — сам Тёмный Лорд и Альбус Дамблдор, так что владеющие окклюменцией маги пребывали в уверенности, что обязательно заметят вторжение.

Но несмотря на «доступность» мыслей присутствующих, ничего особенно полезного Миралисса не узнала, зато стала лучше понимать происходящее, словно давно была одной из них.

Пожиратели косились на неё, одаряли недоверчивыми или любопытствующими взглядами, вопросительно вскидывали брови, замечая её фигуру в углу помещения, и ненавязчиво старались узнать друг у друга, кого Лорд посчитал достойным присутствовать на собраниях Ближнего круга, но Лисса молчала, а Бартемиус ни на минуту не оставлял крестницу одну, незримой тенью маяча поблизости и не позволяя никому к ней приближаться. А потом сам Риддл заметил излишний интерес и запретил задавать «мисс Делатор» вопросы, открытым текстом сообщив, что не потерпит нарушения своих планов из-за любопытства подчинённых и их неспособности держать язык за зубами.

В середине августа пришло письмо из Хогвартса со списками учебников и нужных к школе вещей. Крауч намеривался сопровождать крестницу, но Лисса решительно отказалась:

— Я пойду с друзьями, а вам не стоит лишний раз без необходимости рисковать, прогуливаясь в кишащем аврорами Косом переулке без необходимости.

Бартемиус нехотя согласился. Лисса, конечно, понимала, что он просто хочет позаботиться о ней, провести время нормально, как все семьи, да и сама она этого желала, но видеть крёстного на свободе она желала сильнее.

Договорившись с Драко, что он предупредит остальных о времени и месте встречи, Лисса отправилась за покупками пораньше — у неё было дело, посвящать в которое она никого не собиралась. Воспользовавшись камином, она переместилась в Лютный переулок в магазин мистера Эймса.

— И кто это ко мне пожаловал? А-а-а… Лиса, кажется?

— Да, сэр, — вежливо улыбнулась та, не став исправлять. — Здравствуйте. Мне нужна волшебная палочка…

— Да уж догадался, что не перечное зелье, — усмехнулся Эймс, глядя на неё поверх очков-половинок. — А что с твоей палочкой?

— О, всё в порядке, она прекрасно мне служит, — протянув инструмент старику, Миралисса понизила голос, сообщив: — Палочка нужна не мне.

Осмотрев своё творение, Эймс остался доволен. Вернув палочку Лиссе, он пару секунд молчал, что-то обдумывая, а потом широко улыбнулся:

— Тридцать галлеонов. Устраивает?

— Конечно, сэр, — кивнула она и с ехидством добавила: — Цена безбожно завышена, но вы единственный мастер, кто заслуживает уважения.

Эймс расхохотался.

— Льстишь? Тогда двадцать три галлеона. Ну, что за палочка?

Миралисса протянула пергамент, на котором были написаны характеристики отцовской палочки.

— Двенадцать дюймов… двенадцать дюймов… Да, кажется, тебе не придётся долго ждать… Сейчас, — старик скрылся в недрах магазина, а когда вернулся, в его руках была коробка. — Вот.

— Спасибо, сэр! Э-э-э… мистер Эймс…

— Тебя здесь не было? — понятливо усмехнулся тот. — Знать не знаю, кто ты такая.

— Спасибо! — широко улыбнулась она.

Спрятав покупку во внутренний карман мантии, довольная Миралисса выскользнула из магазина. По дороге в Косой переулок она вспомнила, что давно не заходила к мистеру Кушингу, который был к ней так добр, и решила повременить со встречей с друзьями, направившись в книжный.

Её встретили как родную. Продавец забросал Лиссу вопросами, но та лишь развела руками:

— У меня всё хорошо, сэр, но рассказать ничего не могу, — она надеялась, что тот правильно поймёт её недомолвки, учитывая неопределённость ситуации в стране, и не обидится. — А как ваши дела?

— Как могут быть дела у старика? — крякнул тот, потирая поясницу. — Жив и то радует. Я ждал тебя.

— Простите, мистер Кушинг, я хотела зайти, правда, но столько всего произошло…

— Ну что ты, девочка, я же не в упрёк, — замахал руками тот. — Молодежи скучно со стариками, я понимаю.

— И вовсе не скучно, — возразила Лисса. — Вы столько знаете, как же с вами может быть скучно?

— Да, знаю я много, а передать знания некому, — грустно улыбнулся Кушинг. — Пойдём, я тебе книги приготовил — подарок на день рождения.

— Не стоило, сэр. Я их куплю…

— Ишь, чего выдумала. Говорю подарок, значит подарок!

Продавец двинулся к задней стене, Лисса пошла следом. Огромный стол, на котором стояла касса, имел множество ящиков, но как бы Миралиссе не было интересно его содержимое, она никогда даже не думала о том, чтобы заглянуть внутрь. Наверное, не в последнюю очередь и поэтому недоверчивый тёмный маг проникся к ней таким расположением. Теперь же мистер Кушинг сам показывал свои богатства. Чары расширения пространства делали и без того вместительную мебель настоящим хранилищем.

— Вот, здесь твои любимые чары, — на столе появилась высокая стопка, — а здесь ритуалистика. Я подумал, тебя это заинтересует.

— О, сэр… — Лисса с искренним восхищением смотрела на названия неказистых томов, каждый из которых выглядел настоящим библиотечным ветераном: потёртости кожи, потемневший от лет и нечистых рук пергамент страниц, патина на окованных углах. — У меня просто нет слов! Спасибо! Огромное спасибо!

Старик хрипло рассмеялся, потрепав Лиссу по волосам.

— Ты не забывай старика, заходи, — упаковывая книги и уменьшая их объём и вес, произнёс Кушинг. — Твоя любовь к знаниям не должна пропасть даром.

— Спасибо, сэр, — растроганно поблагодарила Миралисса, прижимая к груди пакет с бесценными фолиантами.

1) Tegere (лат.) — хранить в тайне.

Вернуться к тексту

2) Delator (лат.) — шпион.

Вернуться к тексту

На Кингс-Кросс Лисса оказалась за полчаса до отправления. Не слушая возражений, на этот раз Крауч настоял на том, чтобы проводить крестницу лично, и теперь она нервно комкала рукава куртки, выслушивая последние наставления.

Напомнив, что о Лорде говорить не стоит даже в кругу слизеринцев, поскольку определить лояльность каждого семейства Лорду только предстоит, Барти посоветовал не менять тактику и оставаться в стороне от интриг.

— Ничего не забыла?.. Впрочем, если что — я пришлю с совой. Знаю, ты не любишь писать, но раз уж Боулу строчишь послания, то и любимому крёстному хотя бы раз в неделю черкни пару строчек, — с мягкой улыбкой попросил Бартемиус, выглядевших сегодня сорокалетним пшеничным блондином среднего роста. — Зря ты отказалась от совы. Та серая сипуха, по-моему, была прекрасной.

— Да зачем она мне? — отмахнулась Лисса. — В совятне сотни птиц, сидящих без дела, и я всегда могу попросить друзей. Не говоря уже о том, чтобы отправлять ответ с той же птицей, что принесёт почту. Барти, может, вы уже пойдёте? Я так боюсь, что вас схватят…

— Мира, успокойся, я слежу за обстановкой, — раздосадованно протянул Крауч. Мимо прошагала пара авроров, иллюстрируя уместность опасений, и они ненадолго замолчали. — Знаю, ты привыкла к самостоятельности, но теперь ты не одна. Мне приятно проводить тебя на поезд. А тебе приятно, что я тебя провожаю.

— Конечно, приятно, — усмехнулась Миралисса, — но ещё приятнее знать, что дома меня ждёт крёстный, — занудно выделив голосом «дома», добавила она. — Обещайте быть осторожным.

— Обещаю, малышка, — улыбнулся тот. — Всё, иди, занимай купе.

Поцеловав крёстного, Лисса, не глядя по сторонам, пересекла перрон, и как только она зашла в поезд, Крауч аппарировал.

— Это был твой крёстный?! — не прошло и минуты, как в купе ввалились взбудораженный Малфой и привычно спокойный Гойл. — Совершенно незнакомое лицо…

— Мне тоже, — хмыкнула Лисса и расхохоталась, смотря на недоумённые взгляды друзей.

— О-о-о… — протянул Грэг, вспомнив о существовании Оборотного зелья, но спросить не успел — в купе добавилось народа.

— Куда ты так бежал, Малфой? Мы тебя звали, но ты словно Мерлина увидел, — пропустив Дафну вперёд, Теодор вошёл сам и запечатал двери. — Всем привет.

— Я увидел мифического крёстного Торн.

— Серьёзно?! И кто он?

Друзья завалили Миралиссу вопросами, расспрашивая о крёстном, но та стояла насмерть:

— Ну чего вы пристали? Я четыре года молчала, так с чего бы мне сейчас начинать говорить?

— Но мы друзья! — возмутилась Гринграсс. — Я тебе всё рассказываю!

— Некоторые подробности своей личной жизни ты вполне могла бы сохранить в секрете, — ехидно парировала Лисса, заставив Дафну залиться румянцем и опустить взгляд. — Вы не обижайтесь, но…

— Понятно, «Мерлин» так и остался загадкой, — протянул Малфой разочарованно, усаживаясь на скамью. — Ладно, сменим тему. Вы в курсе, что в этом году защиту от Тёмных искусств будет преподавать заместитель Фаджа?

В курсе были далеко не все, а точнее, только Грегори, которому Драко уже успел рассказать новость. Дорогу они посвятили обсуждению политики Министерства и, выслушав краткий пересказ слов Люциуса Малфоя о Долорес Амбридж в исполнении его сына, единогласно решили держаться в тени.

Сомневаться в способности Малфоя разбираться в людях причин не было, так что его слова все приняли к сведению. А уж прибыв в школу, получили наглядное подтверждение его правоты относительно оценки Амбридж: та производила впечатление обычной наглой выскочки. Ещё за праздничным ужином новый профессор заслужила негативное отношение учеников нарочитым пренебрежением школьными традициями, а первый урок лишь укрепил это мнение.

Беспрецедентное единодушие всех без исключения учеников, невзлюбивших Амбридж, недвусмысленно намекало, что та ужасный учитель.

* * *

В середине сентября стало очевидно, что подготовка к СОВ по защите от Тёмных искусств полностью ложится на плечи студентов. Хуже всего приходилось семикурсникам, вынужденным постигать науку самостоятельно, а потом ещё и остальным объяснять материал, но большинство студентов справлялось — у многих уже был опыт «благодаря» некомпетентности Квиррелла и Локхарта. Неподалёку от гостиной старшекурсники оборудовали пустующий кабинет, и теперь слизеринцы по очереди отрабатывали заклинания из курса защиты.

За завтраком к Лиссе подлетела серая сова, в которой она опознала ту самую птицу, что ей хотел купить Бартемиус. Осуждающе покачав головой, сочтя выходку ребячеством, она отвязала письмо и вопросительно уставилась на не торопящуюся улетать сову.

— Покорми её, Лисса, — засмеялся Малфой.

— А что они едят? — уточнила она, поняв, что никогда не обращала внимание на сов, прилетавших с письмами к соседям по столу.

— Всё! — потешаясь над растерянностью подруги, ответил тот.

Лисса протянула надкусанный тост и развернула послание.

Крауч сетовал на отсутствие писем, спрашивал об учёбе и намекал, что кое-кто ждёт отчёта о происходящем в Хогвартсе.

Бросив быстрый взгляд по сторонам и удостоверившись, что никому не интересно, кто ей пишет, Миралисса пересадила сову на плечо и встала из-за стола.

— Ты куда? Ты почти ничего не съела.

— Хочу написать ответ, пока сова тут.

Драко понятливо кивнул, и Лисса отошла к краю стола, где никого не было, и достала из сумки пергамент и вечное перо.

О чём писать — этот вопрос не давал ей покоя с первого дня в школе. Об Амбридж? Так мистер Малфой наверняка знает больше. О настроениях внутри факультета? Вряд ли Тёмного Лорда это заинтересует. Поэтому Миралисса решила написать о Поттере.

Сообщив, что у неё всё хорошо, она рассказала о ссорах внутри Гриффиндора, где мало кто поверил заявлению Мальчика-Который-Выжил о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть, от которых тот не отказался даже после того, как понял, что его считают лжецом; о регулярных наказаниях Амбридж, сначала провоцирующей, а потом оставляющей на отработки Поттера; о кровавом пере; о зарождении идеи подпольного кружка и о том, что директор намеренно избегает своего Избранного, что очень беспокоит профессора МакГонагалл.

Перечитав строки, Лисса нахмурилась и решительно приписала просьбу указать, на что стоит обратить особое внимание. Ей вовсе не хотелось разочаровать Лорда.

Наложив на пергамент чары приватности, которые позволят вскрыть письмо только Краучу, она неловко привязала его к птичьей лапе и поторопила:

— Лети, чего сидишь?

Сова взмахнула крыльями, недовольно ухнула и наконец-то улетела.

А на следующий день Миралисса кусала локти, что отказалась от собственной птицы.

За завтраком за гриффиндорским столом шёл оживленный спор. Поттер что-то доказывал друзьям, а те удерживали его на месте. Прислушавшись к их мыслям, Лисса застыла: у Гарри Поттера было видение! Она уже знала, что ещё с прошлого года Поттеру периодически снятся события, происходящие на самом деле с Тёмным Лордом, но как-то не предавала этому особого значения. Теперь же, побывав в поместье Лорда Волдеморта, Миралисса не могла не узнать этот дом.

Поттер рвался к директору, Лисса не понимала, что предпринять, и стоит ли это сообщать Барти, а значит, и Тёмному Лорду. Она почти уже собралась бежать в совятню, сочтя, что, как говорят магглы, «лучше перебдеть, чем недобдеть», когда услышала нечто весьма важное.

— Если это правда, дождись хотя бы конца завтрака, — менторским тоном внушала другу Грейнджер. — Люциус Малфой всё равно не успеет перепрятать свои секреты, а профессор Дамблдор хотя бы позавтракает спокойно!

— Ладно, я подожду…

Картинка в воспоминаниях Поттера подсказывала, что он «провёл» с Лордом этой ночью немало времени, и помимо поместья Лорда «побывал» с ним и в Малфой-мэноре, где и успел увидеть, как мистер Малфой прячет в сейф явно запрещённые артефакты, полученные от Волдеморта…

Бросив взгляд на Драко, Лисса сразу же отказалась от идеи предупредить его: всё равно помочь отцу он ничем не сможет. Вместо этого Миралисса заговорила о другом:

— Драко, мне срочно нужно отправить письмо, прикрой меня, а?

— Ладно, скажу МакГонагалл, что у тебя живот заболел.

— Спасибо!

Выбежав из Большого зала, Лисса и вправду побежала к совятне, но не для того, чтобы отправить письмо, а чтобы под её прикрытием оказаться за пределами антиаппарационной зоны. Активировав порт-ключ, она переместилась домой.

— Барти! Вы где?

Хлопок аппарации прозвучал через пару секунд. Сигнальные чары сработали безукоризненно, и взволнованный появлением крестницы Крауч вопросительно уставился на неё:

— Мира, что случилось? Почему ты не в школе? — он схватил её за плечи и несколько раз повернул, осматривая на предмет подреждений.

— У Гарри Поттера снова было видение! — быстро заговорила она, не тратя время на вежливые реверансы. — Помните, он видел вас и змею у Лорда? Так вот теперь он видел, как мистер Малфой прячет что-то у себя дома, и Поттер прямо сейчас рассказывает об этом Дамблдору…

— Подожди, ты уверена… — на глазах расслабляясь, поняв, что крестница в порядке, Бартемиус не выгляде впечатлённым сообщением.

— Да!

— Ладно, активируй защиту, навестим старину Люциуса.

Лисса вздохнула с облегчением, поняв, что её слова восприняли всерьёз. Надавив на кольце на руну, приводящую чары сокрытия в активное состояние, Миралисса почувствовала волну магии, окатившую её с головы до ног.

Минуту спустя они уже находились в Малфой-мэноре. Пока крёстный беседовал с хозяином, Миралисса восхищённо осматривалась. Поместье выглядело не просто богатым, оно было дорого и со вкусом обставлено. Она раньше только на картинках видела такие помещения: с красивой мебелью, предметами искусства, свободно стоящими на полу или каминной полке, и лепными потолками. Не знай Лисса, где находится, она поклялась бы, что это музей, а не жилой дом.

— Мисс Делатор, я, конечно, не стану легкомысленно пренебрегать вашим предупреждением, но… — Люциус поморщился, однако закончил не так, как собирался: — Спасибо.

Лисса неловко пожала плечами и вскоре они простились.

— Надеюсь, Поттер не передумал подставлять Малфоя, и мы не попадём в смешное положение, — вернувшись домой, протянул Крауч задумчиво.

— Простите, — потупилась Лисса, начиная понимать, что её импульсивность на самом деле выглядела просто смешно. — Я, пожалуй, вернусь в школу.

— Хорошо. И будь осторожна.

— Ага.

* * *

В Хогвартс Лисса вернулась без проблем. Попросив у мадам Помфри лекарство от расстройства желудка, она обеспечила себе алиби за отсутствие на трансфигурации и только после этого вздохнула спокойно. Хотя не совсем спокойно — последствий своей выходки она ждала с замиранием сердца.

Драко, конечно же, накинулся с вопросами, интересуясь, кому она так срочно писала, но Миралисса ограничилась размытой формулировкой «так нужно», и тема была исчерпана. Всё-таки она была права в своей оценке, данной Малфою ещё на первом курсе: избалованный и вредный, но хороший и добрый мальчик.

А во время ужина пришёл ответ.

«Уважаемая мисс Делатор,

позвольте выразить Вам благодарность: предупреждение оказалось как нельзя более кстати. Можете рассчитывать на любую помощь, для этого Вам достаточно напомнить о сегодняшнем разговоре.

С признательностью, Л.М.»

Первым порывом было сжечь письмо, чтобы уничтожить улику, и никто не смог бы связать её ни с незаконной легилименцией, ни с малфоевской борьбой за власть, ни конечно же с Волдемортом, но, чуть подумав, Миралисса решила его сохранить: кто знает, вдруг понадобится доказательство, что она и «мисс Делатор» одно лицо.

Бережно свернув пергамент, Лисса довольно улыбнулась: она так хотела заручиться поддержкой человека, чье влияние поможет ей пробиться в будущем, что Малфой со своей благодарностью был очень кстати. Конечно, крёстный поможет всем, чем сможет, но Крауч — беглый заключённый, а Люциус Малфой обладает немалым весом в обществе, и его протекция значит немало.

* * *

В гостиной, как всегда по вечерам, было шумно. Не обращая внимания на разговоры, Лисса уткнулась в учебник по трансфигурации, в третий раз перечитывая алгоритм заклинания исчезновения. Это заклинание она пропустила летом, поскольку после десятка попыток так и не сумела сотворить его правильно, а потом забыла. С улиткой на уроке она справилась почти легко, заработав Слизерину пару баллов, но на следующем занятии они должны перейти к млекопитающим, а это гораздо сложнее.

— Отец прислал завтрашний «Пророк», — во всеуслышание заявил Малфой и, подождав, пока внимание собравшихся сосредоточится на нём, продолжил: — О реформе образования все слышали? Так вот теперь в школе появится генеральный инспектор. Амбридж.

Ученики загалдели.

— Полномочия у неё будут очень широкие, — повысил голос Драко и поднял руку, призывая к тишине, — поэтому не нарывайтесь.

— Насколько широкие? — отложив учебник, поинтересовалась Миралисса, пока все переваривали новости.

— Чего не знаю, того не знаю, — развёл руками Малфой. — Отец просто предупредил, чтобы я с ней не ссорился.

Утренний «Ежедневный пророк» и вправду сообщал об очередном декрете образования, предоставляющем министру контроль над Хогвартсом.

Слизеринцы без интереса просмотрели газету, уже зная содержимое, а вот остальные студенты возмущались в голос. «Удачный выбор преподавателя», как было написано в «Пророке», не устроил никого. Но зачем наживать врагов, афишируя своё недовольство?

Лисса бросила взгляд на преподавательский стол — Амбридж сияла, зорко отслеживая реакцию учеников.

— А Жаба-то записывает, кто недоволен, — негромко произнесла Миралисса.

— Спорим на десять галлеонов, что Поттер нарвётся на отработку? — усмехнулся Нотт.

— До обеда, — поддержал сокурсника Забини.

— На уроке, — возразила Гринграсс.

— Поддерживая Дафну, и поднимаю до двадцати: в первые десять минут урока, — присоединился к спору Гойл. — Лисса, ты как?

— Воздерживаюсь, мои богатые друзья, — расхохоталась та. — Но уверена в победе Грегори, это же очевидно и потому скучно. Лучше спорьте, кто из преподавателей резче всего осадит Жабу.

— Снейп, — уверенно сказал Малфой, теряя интерес, — тут и сомневаться не приходится.

Но Миралисса покачала головой:

— Если бы я спорила, то поставила бы на МакГонагалл. У нашего декана слишком шаткое положение, чтобы открыто ссориться с Амбридж, а вот МакГонагалл…

Немного посомневавшись, все начали делать ставки на профессоров.

Как и предсказывала Миралисса, только гриффиндорский декан имела смелость резко отзываться о генеральном инспекторе: пятикурсники получили прекрасную возможность насладиться зрелищем бессильно ярящейся Амбридж. Как бы слизеринцы не относились к МакГонагалл, сегодня они готовы были аплодировать ей стоя, уж очень изящно та оскорбляла Амбридж, не произнося ни единого бранного слова. Но лучшим событием с начала учебного года для Лиссы стало инспектирование Снейпа.

Генеральный инспектор открыто унижала коллегу, припомнив и о пожирательском прошлом, и о регулярных отказах Дамблдора назначить Снейпа профессором защиты, не забыла она и о его неспособности выучить достойных зельеваров… Лисса наслаждалась скрипом зубов Снейпа, а то, что после ухода Амбридж он сорвался на гриффиндорцах, стало дополнительным бонусом.

* * *

На первую субботу октября назначили поход в Хогсмид, и Лисса рассчитывала встретиться с Люцианом, по которому за месяц ужасно соскучилась, но Тёмный Лорд решил иначе. Полученное за ужином письмо крёстного содержало приглашение на собрание, назначенное именно на субботу.

Понимая всю бесполезность даже не возражений, а недовольства, Лисса поняла, что Боулу придётся отправлять извинения, и тут же заручилась разрешением Дафны на использование её совы. Решив написать сразу же после еды, она выбросила Люциана из головы и попыталась систематизировать всё, что узнала о Поттере за этот месяц, параллельно считывая его самого…

— Пойдёшь со мной в Хогсмид?

Вопрос Гойла вырвал Миралиссу из воспоминаний Поттера о встречах Ордена Феникса в жилище Уизли, так что она ответила не задумываясь:

— Нет, у меня планы.

Волна обиды окатила её ментальный щит, и Лисса по-новому взглянула на Грегори. С начала учебного года он постоянно был рядом: таскал сумку, набитую книгами; развлекал вечерами, когда настроение Лиссы падало из-за невозможности увидеть Люциана; приносил бутерброды, если она пропускала обед. Сейчас поведение Гойла предстало в новом свете — это было нечто большее, чем дружеское участие.

— Э-э-э… Грэг, я не пойду в Хогсмид. То есть пойду, но…

— Всё в порядке, я понял, — перебил тот с вымученной улыбкой. — Может, в другой раз.

— Может, — не зная, как объяснить отказ, не говоря о вызове Тёмного Лорда, Миралисса расстроенно кивнула.

Повисла неловкая пауза, которую прервало появление Малфоя.

— Привет. Ты с кем пойдёшь в Хогсмид?

— А что? — осторожно уточнила Лисса, не желая обсуждать эту тему. И встала из-за стола.

Драко оглянулся на стол, махнул кому-то рукой и поспешил догнать подругу.

— Понимаешь, дело в том… Я пригласил Панси… Ты только не обижайся, но мы не сможем как раньше гулять вместе…

— Драко, всё нормально. Это твоё личное дело. Она тебе нравится?

— Ну… наверное, — неуверенно оглянувшись на Паркинсон, Малфой кивнул. — Слушай, я знаю, вы не ладите, но постарайся не ссориться с ней…

— Почему ты говоришь это Лиссе, а не своей новой подружке? — неожиданно вмешался Гойл, успевший поравняться с ними перед выходом из Большого зала. — Пусть Паркинсон не открывает рот, это она вечно лезет к Лиссе с претензиями.

— Грэг, ты чего? — растерялся Драко, не ожидавший от меланхоличного друга отповеди.

— Ничего, — буркнул тот и ускорил шаг.

Драко остановился, и Лиссе пришлось вернуться.

— Так чего ты хотел-то? — коснувшись его плеча, напомнила о себе она.

Малфой отмахнулся и заглянул ей в глаза:

— Хм… Ты его отшила? Поэтому он злится?

— Не знаю, — честно ответила Миралисса, старающаяся не читать друзей. — Он приглашал меня в Хогсмид, но у меня уже есть планы…

— Ты ему нравишься, — как о чём-то само собой разумеющимся сказал он. — Какие у тебя планы?

Лисса молча покачала головой. Она совершенно точно не собиралась говорить о том, куда собирается.

— Ты же рассталась с Боулом… — не отстал Драко.

— Вообще-то мы не расставались.

— Нет? Так ты к нему собираешься? Надо было Грэгу сказать, чтобы он не рассчитывал на твою взаимность… Мы думали, что вы расстались. Почему ты сразу не сказала? А ты уверена, что…

— Драко, — перебила Миралисса, — я не к нему иду, успокойся. Я хотела бы его увидеть, мы договаривались о встрече, но я правда занята. И прямо сейчас я иду в совятню, чтобы предупредить об этом Люциана.

Малфой вопросительно посмотрел на неё, но через секунду огорчённо покачал головой:

— Когда ты уже начнёшь мне доверять?

— Я доверяю тебе… — начала было она, но махнула рукой. — Прости, я правда не могу рассказать.

— Мерлин запретил?

— Кто?!

Драко рассмеялся.

— О твоём крёстном почти ничего не известно, а нам интересно, ну и вот… Помнишь, в поезде Тед спросил, не Мерлина ли я увидел?

— Вы дали моему крёстному прозвище, — с долей недовольства резюмировала Миралисса. — Ладно, расскажи лучше, что у тебя с Паркинсон?

— Ну… Не думаю, что ты хочешь знать это.

— Подробности можешь пропустить. Это серьёзно?

— Нет, — решительно покачал головой Драко, прогнав улыбку. — Между нами: я просто хочу набраться опыта.

— Понятно. Веди себя хорошо. Я, конечно, терпеть не могу Панси, но всё равно, она девушка и не заслужила того, чтобы ты растоптал её репутацию.

— Лисса! — воскликнул Малфой, краснея.

— Что? — невинно откликнулась та.

— Это месть за Люциана, да? За то, что я допытывался степенью близости ваших отношений?

— Да нет, скорее забота о лучшем друге, — хихикнула она и, хлопнув Драко по плечу, оставила его одного, всё-таки отправившись в совятню.

Миралисса прибыла в ставку Тёмного Лорда за час до начала собрания. Она вышла из камина и сразу оказалась под недоброжелательными, сканирующими взглядами Пожирателей смерти. К этому камину были подключены всего несколько домов — самых преданных сторонников Тёмного Лорда, так что уже способ её появления недвусмысленно намекал, что Лисса — не просто какая-то девчонка. А то, что прибыла она из дома Крауча… что ж, об этом всем знать не полагалось. При её появлении в помещении ненадолго повисла неуютная тишина, и Барти тут же громко приветствовал её, Гойл и двое незнакомых мужчин молча отвернулись, но недовольного взгляда Крауча хватило, чтобы они всё же ответили на приветствие кивками. Через минуту приглушённый диалог возобновился.

Крёстный не упускал её из виду, но не прервал разговор с коллегами, и она была предоставлена сама себе. Ловя на себе взгляды Гойла, посматривавшего на сторонящуюся девушку со снисхождением вперемешку с опасением, Лисса слышала, заинтригованность её личностью, как и лёгкую обиду на недоверие Тёмного Лорда. Не желая провоцировать Гойла на лишние вопросы, она дождалась, когда остальные Пожиратели начали собираться, выходя из камина или аппарируя за пределами комнаты и входя через двери, и переместилась в дальний угол гостиной, стараясь не привлекать к себе внимание.

Некоторые даже не замечали неподвижную фигуру в тёмной мантии, тихо сидящую в углу, и говорили совершенно свободно; другие — опасливо косились на Миралиссу, предпочитая отмалчиваться до тех пор, пока не разберутся в ситуации. Но, как и предполагал Лорд, большинство не утруждало себя окклюменцией, и она старательно вслушивалась и запоминала.

До сегодняшнего дня Лисса не думала, как её присутствие воспринимают остальные — приказы Лорда не обсуждались. Сама она гордилась оказанным доверием, хотя и побаивалась его не оправдать, но мысли Пожирателей всё время возвращались к ней, и волей-неволей ей пришлось узнать, в чём дело. Пожирателей удивлял не столько факт присутствия неизвестной волшебницы — всех планов Волдеморта никто не знал, — сколько причины, по которым Лорд позволил какой-то девчонке войти в Ближний круг. Будь Лисса просто одной из рядовых исполнителей — это одно, а вот явное благоволение Тёмного Лорда вызывало недоумение, возмущение и даже зависть.

Сначала ей было немного не по себе, но за летние месяцы Лисса она к этим встречам и больше не вздрагивала, когда кто-нибудь обращался к ней напрямую: дисциплина в организации была на высоте, что гарантировало безопасность от её членов, да и крёстный всегда был неподалёку. Ей даже начинало это нравиться… Но почему её восприняли в штыки, было непонятно. Ведь не думали же Пожиратели, что Лорд намеренно привёл в их ряды предателя? А бояться девчонки (ведь даже в маскировке Лисса выглядела максимум на семнадцать), взрослым магам не пристало. И это удивляло.

Само собрание, как обычно прошло довольно быстро: Лорд выслушал доклады о делах в Министерстве, раздал новые поручения и распустил волшебников, приказав Лиссе остаться. Опустив взгляд в пол, она чувствовала, как каждый проходящий мимо маг сверлит её глазами, но даже не шевельнулась. Лорд тихо посмеивался, наслаждаясь неожиданным развлечением. Впрочем, стоило посторонним покинуть помещение, он тут же посерьёзнел. Лисса неуверенно приблизилась, чтобы не орать на всю гостиную, и принялась отчитываться обо всём, что происходило в Хогвартсе за прошедшее время. Пожаловалась на неадекватное поведение Амбридж, рассказала о мыслях Поттера и не упустила случая бросить очередной камень в огород Снейпа. Закончила доклад она сообщением, что Пожиратели по-прежнему верны своему хозяину, после чего получила задание не спускать глаз с Избранного и переместилась в Хогсмид.

После полутора часов в поместье Тёмного Лорда она чувствовала себя уставшей больше, чем в конце любого учебного дня. Необходимость всё время быть начеку, собирать и анализировать доносящуюся даже через ментальные щиты информацию, одновременно слушать несколько объектов, да ещё и следить за тем, чтобы утаить свою деятельность — всё это здорово выматывало. Страх перед Лордом медленно, но верно отступал всё дальше после каждой встречи: у Миралиссы не оставалось сил на то, чтобы бояться.

Хотелось спать, но никто не должен был знать, что она несанкционированно покидала не только школу, но и Хогсмид, так что Лисса тяжко вздохнула, натянула на лицо маску заинтересованности и направилась в «Три метлы», посвятив остаток выходного дня общению с друзьями. А слежку за Поттером она решила начать со следующего дня, как только немного отдохнёт…

* * *

Сам по себе Поттер не был ей интересен. Раньше Лисса винила его в своей ситуации, хотя и понимала всю глупость подобного, а теперь он ей был просто неприятен. И всё же задание есть задание, и она старательно следовала за Поттером по пятам, отслеживая его контакты и ища то важное, что могло бы заинтересовать Лорда. И чем дольше она присматривалась, тем сильнее удивлялась.

Гарри Поттер не герой, а несчастный, никому не нужный, неуверенный в себе парень — такой вывод Миралисса сделала спустя несколько дней.

Читая мысли Поттера или его друзей, Лисса раньше не углублялась в дебри причинно-следственных связей, но получив задание «не спускать глаз», она на самом деле всё своё внимание посвятила Поттеру, замечая слишком много нюансов, и некоторые вещи предстали в совершенно ином свете.

К примеру, Поттер вовсе не был таким болваном, каким регулярно выставлял себя на людях. Нельзя сказать, что он притворялся, сознательно усыпляя бдительность врагов, скорее подсознательно старался соответствовать окружению. Нет, он не блистал интеллектом и не поражал широтой мышления, и всё же выбирал молчание даже тогда, когда ему было что сказать. Лишь бы не «обидеть» друзей.

Лисса сравнивала отношения между Поттером и его друзьями с теми, что ежедневно наблюдала на протяжении четырёх лет среди слизеринцев, и не могла не удивляться. Бывали, конечно, случаи, когда из дружеских чувств кто-то молчал и не указывал на ошибочность рассуждений друга, но — только прилюдно не указывал, а как только дожидался подходящего случая, отводил в сторону и обязательно поднимал эту тему. Это ведь нормально, помогать другу выпутываться из заблуждений. А Поттер — молчал. Отводил взгляд, когда Грейнджер принимался нести чушь про освобождение домовых эльфов, отворачивался, когда Уизли ляпал глупости о магглах, и молчал, словно всё шло ровно так, как и нужно. И при этом он искренне был привязан к друзьям.

Лисса видела, что Грейнджер подавляет его. Она приказывала, а не просила; указывала, а не подсказывала; запрещала, а не советовала. Поттера это злило и раздражало, но он улыбался и делал так, как говорила Гермиона. Он терялся рядом с самоуверенной подругой, предпочитая отмалчиваться во всех спорных ситуациях, и даже мысленно не желал поставить ту на место.

С Уизли всё было с точностью наоборот. Рональда не интересовало ничего, кроме квиддича и шахмат. Он постоянно ныл, жаловался, выставлял себя полным дураком, но ничего не предпринимал для улучшения своего, прямо сказать, неприглядного положения… И Поттер соглашался с ним, сочувствовал, одобрительно кивал, хотя частенько был в корне не согласен. И снова — ему, кажется, даже ни разу не захотелось встряхнуть друга и заорать, что Рон кретин, который не ценит свою жизнь. Но Гарри Поттер молчал и следовал за Уизли. Рон не делал домашние задания вовремя, и Поттер не делал тоже, чтобы тот не обиделся. Уизли говорил лишь о квиддиче, и Поттер не пытался завести разговор о том, что интересно ему, и в двадцатый раз открывал «Квиддич сквозь века», поддерживая лучшего друга…

Мальчик-Который-Выжил не был глупцом, просто он так боялся потерять друзей, что терял себя.

Грейнджер вызывала у Лиссы зубовный скрежет. В приюте она уже сталкивалась с одной такой «самой правильной» девочкой, и из той очень быстро выбили всю дурь. Грейнджер явно не хватало крепкой затрещины, чтобы поставить мозги на место; окружающие позволяли ей укрепляться в заблуждениях, что её поведение хорошо и правильно и заслуживает уважения, и уже сейчас, ну или в самом ближайшем времени, та настолько закостенеет в ошибочных рассуждениях, что исправить это станет невозможно. Гермиона была нетерпимой, зашоренной и упрямой, и на фоне своих «друзей» день за днём привыкала к ощущению, что она самая умная, и переносила впечатление всезнайства на весь остальной мир. Не сказать, что она была глупой, нет, Грейнджер обладала неплохим потенциалом, но реализовать его ей явно не удавалось.

Кто был глуп, так это Уизли. Лисса искренне недоумевала, как получилось, что Рональд вырос таким примитивным созданием. Самый старший из известных ей Уизли был старостой; пусть не гениальным, но умным парнем, целеустремлённым, жадным до знаний и власти. Перси имел мало шансов достичь чего-то по-настоящему значимого, но не сдавался, стремился к этому, и потому — заслуживал уважения. Близнецы, несмотря на плохие оценки, регулярные отработки и бессмысленные шутки, уже на третьем курсе придумывали новые заклинания, модифицировали зелья, создавали фундамент для взрослой жизни. Пожалуй, эти двое были самыми «удачными» из выводка Уизли, самыми перспективными. Единственная девочка — Джинни — имела чёткую цель… Пусть эта цель была довольно прозаичной — выйти замуж за Гарри Поттера, что не могло не насмешить, но Уизли знала, чего хочет, и целенаправленно к этому шла. Присматриваясь к Джинни, Лисса почти восхитилась её цельностью и решимостью преодолевать трудности на пути к цели. Джинни не была глупа, она сама и без подсказок поняла, что нынешним своим образом «пацанки» не завоюет расположение Поттера, что тот воспринимает её не девушкой, но «сестрёнкой Рона», и стала меняться в угоду своему плану. Джинни следила за своим поведением и словами, чтобы ненароком не оттолкнуть будущего мужа резкостью; подавляла желание наорать на непонимающего намёков Поттера, наоборот, она демонстрировала не бешеный темперамент, а то, что тот хотел видеть: понимание и поддержку.

И на фоне братьев и сестры Рон смотрелся ещё хуже, если это вообще возможно.

Но Поттер продолжал с ним дружить.

Лучше всего Поттер чувствовал себя в обществе светловолосой пятикурсницы Лавгуд: той было откровенно наплевать на его избранность, и она, единственная в его окружении, дружила с Гарри, а не с Мальчиком-Который-Выжил.

Длительное наблюдение прояснило вопрос и с семьёй: Поттер жил с отвратительными магглами, которые ненавидели любой намёк на магию, и самого Гарри, как яркого представителя этой самой магии. Детство Героя было ещё хуже, чем у самой Миралиссы, хотя до недавнего времени она мнила себя самой несчастной, его тоже считали ненормальным, наказывали, запирали, лишали еды… Но если Лисса наплевательски относилась к правилам и воровала, чтобы быть сытой, то он голодал. Лисса возненавидела магглов, а Поттер, также не видевший от них ничего хорошего, почему-то нет.

Миралисса Поттера совершенно не понимала, но через пару недель невольно начала ему сочувствовать. Сириус Блэк, чьему появления в жизни крестника она так завидовала пару лет назад, оказался лишён возможности даже переписываться с Гарри. Поскольку оправдывать Блэка не спешили, он, как и Бартемиус, мог общаться с крестником лишь украдкой, но если Крауч наплевал на всё и сразу же забрал Лиссу к себе, то Сириусу это запретил Дамблдор.

Отношение Избранного к директору заметно охладело после этого. Нет, Поттер по-прежнему считал того величайшим волшебником, но вот о слепом доверии речь больше не шла. Не то что бы Поттер заподозрил Дамблдора в нечестной игре, просто, как оказалось, директор держал своего Избранного в неведении, на все его вопросы отвечая неизменным «ещё не время, мой мальчик».

Скажи ей кто подобное, Лисса бы костьми легла, но докопалась до истины. И это не считая того, что она постаралась бы не иметь никаких дел с человеком, что даже не пытается создать видимость равного отношения. Конечно, Поттер был в глазах взрослых магов ребёнком, однако его это касалось напрямую, и скрывать мало-мальски значимую информацию было, по меньшей мере, некрасиво, а если говорить откровенно — попахивало грязной игрой.

Тёмный Лорд был доволен Миралиссой, особенно после того, как она сообщила о «пятнах» в сознании Поттера. Когда она впервые наткнулась на «чистый лист» — не поверила. Это же Гарри Поттер! Кто посмел бы стереть ему память? Но «пятно» было не единственным…

— Значит, наш Герой всё же пытался сопротивляться, — с жутковатой ухмылкой протянул Волдеморт, — иначе зачем было стирать ему память? — он перевёл взгляд на окно и ненадолго погрузился в размышления. Лисса терпеливо молчала. — Ты можешь восстановить повреждённые участки памяти?

— Нет, мой Лорд, Поттер ни за что не останется наедине со слизеринкой, он вообще стремится избегать нас, а рядом с подругой Малфоя, которого иррационально ненавидит сильнее вас, обязательно будет начеку, а мне для работы с памятью необходимо добровольное согласие жертвы.

— Я это знаю, но вдруг… — словно говоря сам с собой, произнёс Лорд и сразу заговорил о другом: — Ты отлично поработала, Миралисса, таких быстрых результатов я не ожидал, как впрочем, и сомнений Поттера в старике. Я помню, что обещал устроить тебе встречу с отцом, это произойдёт уже очень скоро… Поттер останется на каникулы в Хогвартсе?

— Он не знает, мой Лорд, — проглотив желание расспросить подробнее об отце, без запинки ответила она. — Скорее всего, да, но это зависит от Уизли. От того, пригласят ли они его к себе.

— Что ж, если он уедет, тебе незачем будет оставаться в школе.

— Мой Лорд, — неуверенно начала Лисса, которая совершенно не хотела проводить Рождество в одиночестве в гостиной Слизерина, — на каникулах Поттер почти не покидает башню… — Волдеморт перевёл тяжёлый взгляд на Миралиссу, и все возражения испарились: — Как прикажет мой Лорд, — поспешно склонилась в поклоне она.

— Можешь идти.

Лисса молча покинула кабинет, мысленно проклиная Гарри Поттера, Альбуса Дамблдора и Тома Риддла, из-за которых не могла провести каникулы с крёстным.

— Эй, Делатор!

Лисса вздрогнула и резко обернулась. В коридоре горел лишь один факел, так что рассмотреть окликнувшего её человека было невозможно. Видимо, поняв, в чём затруднение, мужчина вышел из тени.

— Я не кусаюсь, — хмыкнул Джаред Гойл. — Не расскажешь, что творится в Хогвартсе?

— Почему бы вам не поинтересоваться этим у сына? — она пыталась произнести это бесстрастно, но голос дрогнул: не каждый день оказываешься один на один с некромантом.

— «У меня всё хорошо, отец. Вышли мне, пожалуйста, книгу из моего шкафа: вторая полка, синий переплёт. Она там одна такая. Спасибо, Грэг», — передразнил он, и Лисса едва не рассмеялась, вспомнив с каким сосредоточенным лицом Грегори обычно пишет письма домой. — Ты же студентка, правильно?

— Да, сэр, я учусь в Хогвартсе, но…

— Обойдёмся без сэров, зови меня Джаред. Так что в школе происходит?

— Амбридж травит Поттера и тех учеников, кто его поддерживает, считая, что они выступают против Министерства. С вашим сыном всё в порядке, по крайней мере, со стороны всё выглядит именно так.

— Малфой не втянет его в неприятности? — делано небрежно поинтересовался Гойл.

— Нет, сэр! — обиделась за друга Миралисса. — Во-первых, у Грегори есть голова на плечах, а во-вторых, Драко ценит друзей, даже если вы считаете, что он такой же, как его отец.

— С чего ты взяла… — растерялся Гойл.

— Я не слепая, сэр, — фыркнула она.

— Хм… Ладно, оставим это. Э-э-э… как тебя зовут-то? Лорд назвал лишь фамилию…

— Эм-м-м… — невольно оглянувшись по сторонам, словно в поисках подсказки, каким именем представиться, Лисса так ничего и не придумала и промолчала.

— Ладно, пусть будет Делатор, — сделав какой-то вывод из молчания, махнул рукой Гойл. — Присмотри за Грэгом, а?

Миралисса поперхнулась. Гойл просит её присмотреть за сыном? Её?! Незнакомую и вдобавок несовершеннолетнюю волшебницу?

— Вот ты где! — появление Крауча спасло Лиссу от необходимости отвечать, за что она было очень ему признательна.

— Барти, я тут попросил девочку присмотреть за сыном — это проблема?

Бартемиус посмотрел на крестницу, ухмыльнулся, видимо, вспомнив о её дружбе с этим самым сыном, и развёл руками:

— Извини, Джаред, но ей хватит задания Тёмного Лорда.

— Если ему будет что-то грозить, я постараюсь помочь, — всё-таки пообещала Миралисса, посчитав, что она в любом случае сделала бы это, а потому не стоит отказывать мистеру Гойлу.

— Это я и хотел услышать, — удовлетворённо кивнул тот и, поспешно простившись, исчез за поворотом, отправившись по своим делам.

— Как ты смотришь на то, чтобы встретить Рождество во Франции? — поинтересовался Бартемиус, когда они переместились домой.

— Не факт, что я вообще смогу покинуть школу на каникулах, — грустно ответила Лисса, покачав головой. — Я теперь полностью завишу от Поттера: куда он, туда и я.

— А он остается в Хогвартсе?

— Кто бы знал, — со вздохом протянула она.

— Ну, может, он всё же решит отправиться на каникулы к Блэку или Уизли, — утешительно произнёс Крауч, похлопав крестницу по плечу. — Выпьешь со мной чаю? Или хочешь вернуться в Хогсмид?

— Время ещё есть. Что до Поттера, он-то предпочёл бы провести Рождество с Сириусом Блэком — это сомнений не вызывает, но, к нашему с ним общему сожалению, это не от него и его желаний зависит. А я не знаю, писать ли мне своё имя в список остающихся на каникулах или нет, потому что, если в последний момент всё изменится…

— Тебе придётся говорить со Снейпом, — закончил за Лиссу крёстный. — Он твой декан, Мира, с этим ничего не поделаешь, научись различать Северуса-Пожирателя и Снейпа-профессора — станет легче.

Время до каникул пролетело незаметно. Лисса недолго пребывала в плохом настроении, уже через день выудив из мыслей Уизли, что рыжее семейство решило пригласить Поттера на Рождество к себе. Последним об этом узнал сам Гарри, которого никто не счёл нужным предупредить. Это было забавно, но не смешно: с Поттером абсолютно не считались. Его мнением пренебрегали настолько, что даже Миралисса, истово ненавидевшая Поттера с детства и даже сейчас питавшая к нему отрицательные чувства, проникалась сочувствием. Что же это за друзья такие, что ни в кнат не ставят твои мнение, желания и чувства?..

Однако хотя ситуация её и разозлила, отношение к гриффиндорцам в лучшую сторону точно не изменилось, и Лисса выбросила из головы проблемы Поттера и обошла стороной прикреплённый на доске объявлений в гостиной пергамент, куда нужно было записаться тем, кто намеревался остаться в школе.

В первый же день каникул Миралисса встретилась с Люцианом, и несмотря на долгий перерыв, они оба не испытывали ни малейшей неловкости при общении. По крайней мере, в первый момент встречи. Боул рассказал об учёбе в университете, Лисса — о Хогвартсе. Лишь одну тему они по молчаливому уговору не затрагивали — политику.

Полугодовой перерыв позволил Люциану по-новому взглянуть на ситуацию в стране. Это в Хогвартсе, под боком у предводителя одной из сторон, дети невольно приобщались к противостоянию, даже факультетское разделение этому способствовало, — в большом мире было полно других интересов. В университете учились представители разных стран, рас и идеологий, и никому не было дела до чужих проблем. Студент мог презирать чужую точку зрения, но об этом никто бы и не узнал, поскольку любые конфликты грозили исключением, да и не всегда учёба оставляла время на пустую болтовню.

— Я даже не знаю, с кем учусь, — воодушевлённо рассказывал Боул, шагая по Ридженс-сквер держа Лиссу за руку. — Есть, конечно, студенты, фамилии которых на слуху, тому же Блишвику нет нужды рассказывать, из какой он происходит семьи, он не нуждается в дополнительных представлениях, но большинство… Ну вот например, мой сосед по комнате. Классный парень, кстати, воспитанный, аккуратный, интересный собеседник — и оборотень. Причём он даже не скрывает свою болезнь. Не гордится, хотя, кто его знает, но воспринимает просто как данность. Мы и не узнали бы об этом, не откажись он от участия в вечеринке в полнолуние. Так и сказал: «Это полнолуние, я пас. Приму зелье и запрусь на нижнем ярусе». Ты можешь себе представить подобную простоту при таком заявлении? О чистоте крови я вообще молчу. В основном, принято обращение по именам, так что ты можешь полгода болтать на переменах с сокурсником и так и не узнать его фамилии. Профессора, разумеется, используют не имена, но лекции проводят всему потоку безымянных студентов, а на семинарах мы малыми группами, и я вот знаю фамилии только тех, кто выбрал те же курсы, что и я. Вот так живёшь, веришь во что-то, а потом оказывается, что всё это… пусть не ложь, но заблуждение. Те же магглорождённые. Я, признаться, был шокирован, когда узнал, как обстоят дела за пределами острова. Конечно у нас их презирают и за магов не считают, они же только в одиннадцать лет узнают о нашем мире! В других странах детей приобщают к магическому миру сразу же после первых стихийных проявлений, и к моменту поступления в школу они уже нормальные волшебники, а не магглы с палочками. Разница поражает, поверь мне.

Слушать было интересно, она вообще любила узнавать что-то новое, но с каждым произнесённым Люцианом словом становилось всё очевиднее, что доверять ему больше нельзя. Его мировоззрение за один семестр в университете изменилось сильнее, чем можно было предположить.

— В моей группе учится магглорождённая девушка, так она о магии знает больше, чем любой чистокровный волшебник. С четырёх лет, когда она узнала, что является волшебницей, и до поступления в школу, пока все остальные дети играли в игрушки, принимая магию вокруг как данность, она изучала новый мир, как итог — она не только умнее, но и сильнее нас, ведь на первом курсе школы она уже понимала суть превращений неживого в живое, что в Хогвартсе проходят лишь на шестом году обучения. Кстати, ей четырнадцать лет, она экстерном сдавала и СОВ, и ЖАБА.

Почему-то эти дифирамбы в адрес неизвестной грязнокровки разозлили, и в памяти всплыло лицо Грейнджер, и Лисса резче, чем хотела, произнесла:

— Ты же понимаешь, что в Британии грязнокровки не такие?

Боул поморщился, явно отвыкнув от этого слова. И Лиссу эта гримаса всерьёз взбесила: быстро же он пересмотрел ценности…

— Понимаю, но это же не их вина, это решает Министерство. И это точно не значит, что их нужно убивать за это. Когда ты поступишь в университет, ты тоже поймёшь: то, что творится — неправильно! Лисса, сама подумай, разве можно убивать магглорождённых лишь из-за происхождения? Они ничуть не хуже нас, просто нужно помочь им адаптироваться, подсказать…

Дальше Миралисса не вслушивалась. Толерантная идеология казалась чуждой, это было похлеще нарочитой лояльности Дамблдора. Это была натуральная промаггловская ересь.

Ей было абсолютно плевать на судьбу всех грязнокровок вместе взятых. Может, в других странах они и могли стать полноценными магами, но здесь и сейчас — нет. Британия была островом, они чтили традиции не в пример континентальным магам, и отказываться от них банально не хотели… Да и что-то подсказывало, что вся эта чушь — выкидыш студенческого вольнодумства, а не плод любви европейских правительств и чистокровных родовитых волшебников.

А ещё такие мысли были опасны, учитывая, что Тёмный Лорд мог в любой момент воспользоваться легилименцией и узнать о сомнениях, вложенных ей в голову речами Боула.

С Люцианом она простилась довольно прохладно, испытав при этом облегчение.

На Рождество Крауч всё же смог вытащить крестницу во Францию, где они провели целую неделю, просто наслаждаясь отдыхом. Но каникулы закончились, и пора было возвращаться в Хогвартс.

* * *

Учёба началась с обмена новостями, так что студенты сразу заработали кучу взысканий. По дороге на обед Крэбб громко возмущался несправедливостью МакГонагалл, снявшей с него баллы за болтовню на уроке, в то время как Уизли она лишь сделала замечание.

Малфой откровенно потешался над обидой однокурсника, остальные — игнорировали, болтая о своём или шагая молча. В протекционизме не было ничего необычного, давно пора было привыкнуть к несправедливости деканов, причём не только МакГонагалл, когда дело доходило до штрафования студентов собственных факультетов их собственный декан всему педагогическому составу давал фору.

Винсент продолжал ныть и когда все уже расселись за столом и приступили к еде.

— Твоя сова, — кивнул Гойл на приближающуюся птицу, и несколько человек машинально подняли головы. — Может, что-то случилось?

— А может, Мерлину вечером не до крестницы, вот и посылает письма утром? — хмыкнул Теодор, подмигнув.

— А может, это не ваше дело? — беззлобно парировала Миралисса, отвязывая свиток от лапы совы и уже без напоминаний суя той в клюв кусок хлеба.

«Будь дома к пяти. Постарайся не привлекать внимание к своему отсутствию».

Задумчиво сунув послание в карман, Лисса скормила сове половину обеда, пытаясь угадать, что заставило крёстного написать эту записку. Если бы случилось что-то плохое, Крауч обязательно бы намекнул, в чём дело… Досадливо дёрнув плечом, она выбросила тревожные мысли из головы, решив, что узнает всё на месте, и вернулась к обеду и общению с друзьями. Гадай не гадай, до пяти вечера узнать ничего не удастся, а впереди — зелья.

Издевательства Снейпа над гриффиндорцами подняли настроение всем слизеринцам. Было забавно наблюдать за тем, как Поттер стискивает зубы, сдерживая желание наорать на ненавистного учителя, или как Лонгботтом начинает дрожать при его приближении, однако, несмотря на антипатию к Гриффиндору, любви к Снейпу такое его поведение не добавляло.

Сегодня Лисса не обращала внимания на Поттера, посчитав, что ничего интересного за прошедшее время с ним не происходило, и пыталась логически вывести причину, по которой крёстный прислал записку. Но злость Поттера была так сильна, что Лисса всё равно её слышала. Раздражённо повернувшись к соседнему ряду, она одарила Поттера яростным взглядом, тот, видимо, почувствовал это и повернулся. Взгляды встретились, и Лисса провалилась.

— Лисса, разорви тебя мантикора! — приглушённо простонала Дафна, едва ли не со слезами глядя на испорченное зелье.

Но Миралиссе было не до того. Нападение Нагайны, ранение мистера Уизли, Сириус Блэк, штаб Ордена Феникса, предстоящее сегодня вечером занятие по окклюменции со Снейпом…

«Какие насыщенные каникулы выдались у Поттера», — удивлённо-растерянно подумала она, разрывая зрительный контакт.

— Прости, Дафна, я случайно… — деревянным голосом произнесла она.

— Да ну тебя, — обречённо отмахнулась та, пытаясь исправить буро-зелёную массу в котле, которая на данном этапе варки должна была приобрести свело-зеленоватый оттенок и быть прозрачной. — Порежь пиявок лучше, хоть какой-то толк от тебя.

Молча придвинув к себе доску, Лисса принялась нарезать мерзкие шевелящиеся склизкие создания.

В конце урока Снейп закатил глаза, увидев, что сдаёт Миралисса, и сочувственно кивнул Гринграсс. Баллы со слизеринцев он принципиально не снимал, но вот на отработки был щедр… К счастью, профессор отвлёкся на Финнигана, снова взорвавшего котёл, и Лисса успела сбежать раньше, чем получила вечернее наказание. Снейп, разумеется, не забудет назначить отработку, но главное, что сегодня она ничем не связана и может исполнить просьбу крёстного и вовремя явиться домой.

Отказавшись от ужина, она проводила глазами сокурсников, спешащих в Большой зал, и направилась к выходу из школы по гулкому и совершенно пустому коридору.

Переместившись домой, Лисса никого не обнаружила и, уступив настойчивым уговорам домовика, согласилась поужинать в одиночестве. Завершив трапезу, она уже допивала вторую чашку кофе, когда в гостиной прозвучал хлопок аппарации, и в дверном проёме появился крёстный.

Глаза Крауча сверкали, губы изгибались полубезумной ухмылкой… Не говоря ни слова, он преодолел расстояние, отделяющее его от поднявшейся из-за стола крестницы и, схватив её за талию, закружил.

Ничего не понимающая девушка невольно улыбнулась.

— Что вас так обрадовало?

— Это сюрприз, моя дорогая. Ты поела? Тогда нам пора.

Без напоминаний активировав маскировку, Лисса протянула руку и мгновение спустя оказалась в поместье Тёмного Лорда.

В зале собралось непривычно много народа, большую часть которого она видела впервые; в воздухе ощутимо витало напряжение, а мысли собравшихся прорывались сквозь ментальные щиты и гудели как ЛЭП. Вслед за крёстным Миралисса прошла на место справа от трона Лорда и лишь тогда увидела, что именно привлекло внимание собравшихся.

Посреди зала стояли грязные измождённые люди, с фанатичным блеском в глазах смотрящие на Тёмного Лорда. Пожиратели смерти, сбежавшие из Азкабана.

Волдеморт что-то говорил, но Лисса не слышала ничего, кроме бешеного стука собственного сердца. Она не отрываясь смотрела на стоящего в центре мужчину и чувствовала, как её переполняет восторг. Теперь было понятно состояние Барти — он испытывал те же чувства, что и она: неверие, радость, благодарность Лорду…

— И кстати, мы смогли организовать ваше возвращение намного раньше запланированного благодаря вот этой девушке, — неожиданно произнёс Лорд, а Крауч вытолкнул крестницу вперёд. — Подойди, пусть наши друзья увидят тебя.

На негнущихся ногах Миралисса сделала несколько шагов. Её окатило потоком удивления, недоверия и приязни, Пожиратели едва ли не впервые смотрели на неё с одобрением, но она этого не замечала: для неё сейчас в зале был только один человек.

Волдеморт продолжил что-то говорить, так и стоя, положив руку на плечо Лиссы, любого другого это бы напрягало, но ей было спокойно рядом с могущественнейшим тёмным магом: как и с Барти, рядом с Лордом она чувствовала себя в безопасности.

— Что ж, — свернул он свою речь, — вам нужно прийти в себя, отдохнуть, набраться сил. У нас ещё будет время поговорить. Идите. — Пожиратели кланялись, улыбаясь, прощались с Лордом, но до того, как они дошли до дверей, он обратился к одному из них: — Мальсибер, задержись.

Мужчина недоумевающе обернулся, хлопнул по плечу кого-то из товарищей и вернулся к трону. К этому моменту зал почти опустел, кроме Барти, все остальные Пожиратели скрылись за дверями.

— Мой Лорд?

— Я хочу тебя кое с кем познакомить. Как я и сказал, эта девочка смогла узнать местоположение Азкабана, что сэкономило нам многие месяцы…

Мальсибер снова взглянул на Лиссу без особо интереса, но с вежливым недоумением. Повинуясь знаку Лорда, та сняла маскировочные чары, но взгляд Пожирателя не изменился — узнавания не произошло.

— Она проявила себя умной волшебницей, преданной нашему делу… — продолжил Лорд как ни в чём не бывало. — Ты по праву можешь гордиться дочерью.

Реймонд Мальсибер издал приглушенный стон и отшатнулся, неверующе уставившись на Лиссу, но больше не произнёс ни звука.

Лорд проявил чудеса тактичности и оставил их одних, аппарировав прямо из зала.

Тысячи раз Миралисса представляла себе встречу с отцом, годами мечтала о ней, но сейчас она просто не знала, что сказать. Молчание затягивалось. Чтобы как-то развеять его, Лисса достала из кармана купленную летом волшебную палочку, которую таскала с собой на все собрания на всякий случай, и протянула отцу.

Машинально приняв палочку, Реймонд невольно улыбнулся, когда его осыпало яркими синими искрами, словно ему снова было одиннадцать, и с сомнением кивнул.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — смущённо отозвалась Лисса, переминаясь с ноги на ногу.

— Мда… — подал голос Крауч, подходя. — Детка, иди сюда. Ну же, Рэй, не стой столбом, Мира столько сделала, чтобы встретиться с тобой.

— Я помню дочь годовалым младенцем, а эта… — он перевёл взгляд на друга и, казалось, почувствовал себя лучше.

В голове Лиссы словно активизировался целый оркестр ударных инструментов.

— Простите… Барти, доставьте меня в Хогвартс… — как она ни крепилась, но слёзы всё-таки потекли из глаз, и она опустила голову в обречённой на провал попытке их скрыть.

Тяжко вздохнув, Бартемиус дал другу подзатыльник и, обняв Миралиссу за плечи, молча аппарировал. Через секунду они оказались дома.

— Не расстраивайся, Мира, ему просто нужно время, — усадив крестницу себе на колени, Барти крепко обнял её, словно надеясь компенсировать холодность отца, и поцеловал в макушку. — Всё будет хорошо, вот увидишь. Переночуй дома, а утром вернёшься в школу. Договорились?

— Ладно, — вытерев слёзы, она попыталась улыбнуться, но вышло криво. — Спокойной ночи.

Барти вздохнул, провожая крестницу взглядом, и аппарировал, возвращаясь обратно в поместье Лорда.

Поднявшись в свою комнату, Лисса рухнула на кровать и разрыдалась. Она так долго ждала этой встречи, так мечтала о ней, что чувствовала физическую боль от терзающих сердце осколков разбившейся вдребезги мечты.

Выплакавшись, она умылась и уже собралась переодеться ко сну, когда услышала голоса в гостиной. Будь там кто угодно другой, Лисса не стала бы подслушивать, зная совершенно точно, что крёстный расскажет ей обо всём, что имеет для неё значение, но, узнав голос отца, без раздумий поспешила вниз.

— …Просто не знаю. Как вести себя с ней? О чём говорить? Моей дочери было полтора года, она говорила «папа» и тянулась ко мне на руки, а это чужая девочка! — явно продолжая спор, недовольным тоном говорил Реймонд.

— Она всё ещё твоя дочь, друг мой, — терпеливо, но с отчётливым предупреждением возразил Бартемиус. — И она всё также считает тебя отцом и хочет внимания. Это твоя вина, что она стала тебе чужой, а не её. Она не заслужила такого отношения.

— Да причём тут «заслужила»? — повысил голос Мальсибер. — Что мне с ней делать?

— Ничего, Реймонд. Миралисса не вещь, она самостоятельная личность. С ней ничего не нужно делать. Я понимаю, ты не ожидал, едва выйдя из Азкабана, встретить её, но…

— Барти, всё это время я считал, что моя дочь младенец! — признался он и досадливо зашипел сквозь зубы. — Понимаю, глупость, но я ни разу не подумал, что она выросла! Сам знаешь, в Азкабане время — абстрактное понятие. Для меня Миралисса — маленький ребёнок.

— Тебе придётся осознать, что она уже пятикурсница. Да и… не была она ребёнком. Рэй, ты хоть представляешь, каким было её детство? Она росла в маггловском приюте!

— Где?! Я убью эту тварь!

— Угу, но не сегодня, — перебил Бартемиус. — Ты готов бежать, наказывать того, кто обидел твою дочь десять лет назад, но не понимаешь, что сам её обижаешь. Мира не станет навязываться, она просто не умеет. Со мной она немного оттаяла, но одно неосторожное слово с твоей стороны… Если она увидит, что не нужна тебе — ты её потеряешь.

— Барти, я…

— Знаешь, лучше бы я тогда настоял, и Миралиссу записали моей дочерью, — перебил Крауч со злостью.

— Но она не твоя дочь! — тут же возмутился Мальсибер.

— Ну, мне она хотя бы не безразлична, — легко парировал тот. — Будь она моей дочерью — хотя бы на бумаге, — ей не пришлось бы проходить через ужас маггловского приюта, да и в Хогвартс она поступала бы чистокровной волшебницей, а не грязнокровкой…

— Ты не забыл, что мы сидели в соседних камерах? — язвительно возразил Мальсибер.

— Мой отец позаботился бы о ней.

— Да что ты говоришь? — голос Реймонда так и сочился сарказмом. — А не твой ли родной отец засадил тебя в Азкабан?

— Я его разочаровал, а единственную внучку он не бросил бы. Это разные вещи. Глупо сожалеть о прошлом, но больше я не совершу такую ошибку. Миралисса моя крестница, я не откажусь от неё, даже если ты решишь, что она тебе не нужна.

— Когда ты успел к ней привязаться? — неожиданно спокойно поинтересовался тот.

— Мы общались весь прошлый год, — пожал плечами крёстный, которого Лисса увидела в приоткрытую дверь. — Я преподавал в Хогвартсе под оборотным — потом расскажу, каково это, играть Грюма, — вот и познакомились. Мира очень на тебя похожа, я просто не мог не узнать её. Потребовалось время, чтобы она смогла открыться, но теперь ближе неё у меня никого нет. Она очень хорошая, Рэй, — вдруг горячо заговорил Бартемиус, — присмотрись к ней, я действительно считаю, что о такой дочери можно только мечтать.

— Посмотрим… Ладно, расскажи, как ты сам-то?

Дальше слушать Миралисса не стала, потихоньку вернувшись в свою комнату.

Она не была оптимисткой, ищущей что-то хорошее даже в самой гадкой ситуации, но всё-таки утешилась любовью крёстного отца, раз уж родному нет до неё дела. Лисса провела всю ночь без сна, ворочаясь с боку на бок. Ей было обидно, что Реймонд не оценил по достоинству все жертвы, на которые она шла ради него, но она понимала, что отец об этом даже не догадывается. Конечно, Лорд при всех её похвалил, а это много значит, но ведь никому из Пожирателей смерти не известна её истинная роль в обнаружении спрятанной ото всех магической тюрьмы. Возможно, когда отец узнает всю правду, он будет ей гордиться…

Слёз больше не было — она запретила себе проявлять слабость, ведь эта битва ещё не проиграна. Пусть отец повёл себя совершенно не так, как ей бы хотелось — это не конец, у неё будет время, чтобы заслужить его расположение. Пока она готова была довольствоваться малым. В конце концов, у неё был крёстный, который любил её, и пусть он не мог заменить родного отца, само его существование примиряло Миралиссу с реальностью.

Молча глядя в белоснежный потолок, Лисса с потрясающим хладнокровием составляла план по завоеванию любви Реймонда Мальсибера.

В Большом зале Миралисса появилась одновременно с утренней почтой, поэтому сумела избежать большей части вопросов: друзья самостоятельно догадались, где и по какой причине она могла провести вечер и ночь. Но это не означало, что они вообще ничего не спросят. Впрочем, за завтраком этот вопрос не поднимался — слишком много вокруг было нежелательных ушей. Да и шум стоял невероятный — новости шокировали многих.

Непроизвольно взгляд скользнул на стол Гриффиндора, где царила атмосфера страха, маскируемого злостью. Поттер был возмущён, Уизли растерян, а Грейнджер шокирована, но сегодня среди гриффиндорцев выделялся Лонгботтом, с мрачной решимостью комкающий «Ежедневный пророк». О судьбе Невилла знали не многие, однако причин, почему он воспитывается бабушкой, было не так уж много — несложно догадаться.

На слизеринцев косились, но пока делали это молча. Но не только ученики, профессора тоже удостаивали подозрительными взглядами. МакГонагалл поджимала губы, Дамблдор мрачно поблёскивал очками, Амбридж смотрела с обиженным видом, словно должность заместителя министра предполагала, что она всегда будет в курсе событий. Лисса столкнулась глазами со Снейпом и прочитала предупреждение: декан молчаливо призывал к осторожности.

Слизерин разделился на два лагеря. Старшие курсы откровенно радовались, узнав об освобождении Пожирателей смерти, поскольку многие из них приходились тем ближайшими родственниками — детьми, племянниками или внуками, а ученики помладше, наслышанные о Пожирателях, но лично не связанные с ними, создавали видимость спокойствия… но все чувствовали, что спокойным временам вот-вот придёт конец.

Из Большого зала слизеринцы выходили в тишине. Старосты подали знак не расходиться, опасаясь слишком яркой реакции кого-то из семей пострадавших от действий «тёмной стороны» в прошлом, и весь факультет организованно встал из-за стола. Но стоило им начать движение, и все разговоры стихли, а поток недоброжелательных взглядов устремился на них плотной волной. Младшие ёжились, старшие — каменели лицами, однако видимость мира была соблюдена: ни одного выкрика в спину не последовало.

В коридоре слизеринцы быстро разошлись по своим делам, старосты снова провожали на занятия первокурсников, остальные намерены были справляться самостоятельно. Все надеялись, что мелкие стычки, неизбежные в условиях скапливающегося напряжения, не приведут к серьёзному противостоянию.

— Я, конечно, рада, что ты наконец-то встретилась с отцом, — негромко сказала Гринграсс, когда начался урок и внимание учеников сосредоточилось на задании профессора Флитвика, — но с твоей стороны было откровенным хамством вот так исчезнуть. Знаешь, как я волновалась?

— Прости, — только и сказала Лисса, не поднимая головы от учебника.

Дафна явно желала услышать не только извинения, но и подробности того, как прошёл вечер Миралиссы, однако та предпочла проигнорировать явный интерес подруги и сделать вид, что ничего не заметила. Общаться не хотелось.

Весь день она была рассеяна, не слушала учителей, натыкалась на предметы мебели: все мысли крутились вокруг отца. Лисса могла думать лишь о том, как ему понравиться, заслужить одобрение… Но на фоне всеобщего волнения из-за побега Пожирателей смерти этого никто не заметил. Никто, кроме Малфоя и Гойла.

— Что происходит? — задержав Лиссу в кабинете, спросил Драко. — Почему ты не выглядишь довольной? С твоим отцом что-то не так?

— Нет, почему ты так решил?

— Потому что ты должна светиться от счастья, а на деле… — он понизил голос до шёпота и наклонился, заглядывая Лиссе в лицо. — Он жив? Он покинул Азкабан?

В кабинете никого не осталось, они могли говорить свободно, но…

— Да… просто… — она не договорила, опустив глаза.

Малфой вздохнул и, не глядя на Миралиссу, произнёс:

— Ты же в курсе, что Беллатриса Лестрейндж сестра моей матери? — Лисса кивнула, но он этого даже не заметил. — Я никогда её не видел, но мама много рассказывала о ней, и мне хотелось познакомиться… Вот только я понятия не имею, какой будет эта встреча. Это я хотел узнать её, а не она меня.

— Ты её единственный племянник, думаю, она будет рада узнать тебя, — вполне искренне сказала она, радуясь, что Драко не стал ничего больше спрашивать о ней самой.

По крайней мере она так успела подумать, прежде чем следующие же слова Малфоя опровергли создавшееся впечатление.

— Лисса, ты единственная дочь своего отца? Думаю, он тоже будет рад узнать тебя. Не расстраивайся раньше времени, ладно? Может, ты ему понравишься…

— Я не нужна ему, Драко, — глухо произнесла Лисса, опустив голову. Она не хотела этого говорить, не хотела вообще обсуждать отца, но разочарование было настолько велико, что поддержка Драко сумела вытянуть это на поверхность. — Для него дочь — годовалый ребёнок, он сам сказал, а я — чужая.

— Дай ему время, — рассудительно посоветовал Малфой, глядя с искренним сочувствием и участием. — Не отчаивайся. Вот увидишь, всё будет хорошо.

— Крёстный сказал то же самое, но…

— Вот видишь, — повторил он с улыбкой. — Мерлин не стал бы тебя зря обнадёживать.

— Ох, Драко, твоя самовлюблённость проявляется даже в таких мелочах. Ты хоть когда-нибудь сомневаешься в своей правоте? Ладно, хватит психоанализа, пойдём на обед.

— Пойдём, — кивнул он и, спустя пару минут, когда они уже спускались по лестнице, поинтересовался: — А что такое психоанализ?

— У магглов есть врачи — психологи, они помогают разобраться с различными моральными проблемами, просто беседуя с пациентом.

— И помогает? — скептически хмыкнул Малфой, привыкший пренебрежительно относиться ко всему маггловскому.

— Кто знает? Наверное, — Лисса неопределённо пожала плечами. — Я однажды встречалась с психологом — он не помог.

В Большом зале было непривычно тихо. Лишь младшекурсники вели себя как обычно, все остальные либо отмалчивались, либо говорили шёпотом, косясь то на стол Слизерина, то на стол профессоров. Учителя выглядели бледными, даже Дамблдор утратил свою извечную улыбку, хмуро рассматривая учеников из-под кустистых бровей. Директор, конечно, не заламывал рук, но одно отсутствие блеска в глазах говорило о многом. Один лишь Снейп являл миру неизменно недовольное лицо: что бы ни происходило вокруг, на мимику профессора это не влияло.

С момента получения новостей прошло немного времени, но его хватило, чтобы студенты поделились на два неравных лагеря. Гриффиндор и Хаффлпафф практически в полном составе сошлись во мнении, что Слизерин — скопище Пожирателей смерти, и вести себя они собирались в соответствие с этим выводом. Равенкло, где учились дети с обеих сторон, пока сохранял нейтралитет. Неодобрение витало над их столом, но хотя бы между собой они не стремились обособиться, и «Пожиратели» сидели на тех же местах — рядом с магглорождёнными и полукровками, — что и раньше. У слизеринцев же просто не оставалось иного выхода, как играть отведённую им по сценарию «Светлой стороны» роль, причём не имело значения, были ли они детьми Пожирателей на самом деле — принадлежность к факультету определила отношение к ним.

— …Просто мимо шла, а он мне: «Пожирательница!», представляете?! — шёпотом возмущалась Астория, младшая сестра Дафны Гринграсс. — Всем же известно, что наша семья всегда сохраняла нейтралитет, а этот…

— Хватит возмущаться, Тори. Привыкай, — буркнул Нотт, злясь непонятно на кого.

— Что значит «привыкай»? — возмутилась та в полный голос. — Я не собираюсь…

На младшую Гринграсс зашикали, и продолжение Лисса уже не слышала.

Поведение учеников её не удивляло: о том, что люди любят справедливость лишь на словах, она узнала ещё в раннем детстве, но за Асторию на самом деле было обидно. На старших курсах действительно учились дети известных Пожирателей смерти: Розье, Флинт, Малфой, Гойл, Нотт… Но в восемьдесят первом война закончилась, всех Пожирателей посадили в Азкабан, а те, кого не посадили — Пожирателями уже вроде бы и не считались, то есть третьекурсники и младшие ученики уже в силу возраста не могли быть детьми сторонников Тёмного Лорда. Среди сбежавших преступников официально ни один не был родителем студента Хогвартса, но факты мало интересовали волшебников, для себя они уже решили, что все, кого Распределяющая Шляпа отправила на Слизерин — потенциальные Пожиратели смерти.

«Почему они гребут всех под одну гребёнку, буквально толкая людей в противоположный лагерь, а потом обвиняют в выборе неправильной стороны?»

Кто такие «они» Лисса даже не задумывалась: гриффиндорцы, конечно же. Хаффлпаффовцы хоть и думали также, воздерживались от голословных обвинений, предпочитая худой мир доброй ссоре. А вот гриффиндорцы молчать не умели и не желали. Что однокурсники, прямо сейчас бросающие злобные взгляды, что Дамблдор, смотрящий на стол Слизерина с разочарованием и тревогой… Никто не верил, что и среди слизеринцев есть те, кто вовсе не ненавидит магглов, или, как Гринграссы, стремятся сохранять нейтралитет.

— Будь выше этого, Астория, — громко произнесла Дафна, прервав невесёлые мысли Лиссы.

Вспомнив, что задание следить за Поттером никто не отменял, Миралисса нашла того взглядом. Пару минут спустя она отвернулась с мгновенно возникшей головной болью: мысли Поттера скакали бешеными гиппогрифами. Едва не всплеснув руками, Лисса мысленно упрекнула себя, что сразу же не сообщила Лорду обо всём, что узнала ещё вчера на зельеварении, однако встреча с отцом… Она просто забыла о Поттере! Надеясь, что Лорд сочтёт причину задержки веской, на истории магии Лисса, как верный летописец, занялась своими непосредственными обязанностями: фиксировала каникулярную жизнь Поттера на пергаменте, намереваясь после занятий оправить донесение Тёмному Лорду.

— Лисса, ты в совятню? Не возражаешь, я составлю тебе компанию?

Улыбнувшись Гойлу, она согласно кивнула и вместе с ним вышла из замка.

— Как всё прошло? — нарушил тишину Грэг на полпути к совятне.

— Что прошло? — не поняла она.

— Встреча с отцом.

— Э-э-э…

— Если не хочешь, можешь не отвечать, — поспешно вставил Грегори, когда Лисса замялась с ответом. — Просто я не мог не заметить, что ты расстроена…

— Я просто не знаю, как ответить. Не очень хорошо, — после паузы произнесла она, опустив голову. — И крёстный, и Драко уверяют, что нужно время, но…

— Они правы, — мягко произнёс Гойл. — Отец рассказывал про Азкабан. Он почти три месяца там провёл в восемьдесят первом, пока его не оправдали, говорит, попасть туда — это худшее, что может случиться с волшебником. А твой отец просидел сколько, четырнадцать лет? Конечно, ему нужно время!

— Может, вы и правы…

— Я понимаю, ты ждала другого… Посмотри на меня! — останавливаясь, приказал Гойл, и она послушно подняла взгляд от земли. — Всё наладится, вот увидишь.

— Меня не нужно утешать, — улыбнулась Миралисса, — я всё прекрасно понимаю. Иногда исполнение мечты — это не… не разочарование, конечно, но… Понимаешь, — собравшись с мыслями, она перестала запинаться и заговорила уверенно, — я всю жизнь об этом мечтала. В детстве — о тёплой встрече, о любящем отце, о доме, потом — об отце и доме. Перед Хогвартсом я узнала, что вероятнее всего он находится в Азкабане, и мечтала вытащить его оттуда, уже не думая ни о чём таком. А сейчас я просто не знаю, о чём мечтать. Отец на свободе, вот только я ему не нужна, и жить вместе мы вряд ли сможем.

Произнеся это вслух, Лисса почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, и поспешно отвернулась, продолжив путь к совятне.

— Я, конечно, попытаюсь ему понравиться, подружиться, но даже не представляю, как это сделать, — закончила она, когда справилась с эмоциями.

— А твой крёстный, он не может помочь? — осторожно спросил Гойл, бесшумной тенью шагавший рядом.

Миралисса пожала плечами.

— Чем? Заставит отца полюбить меня? Нет, Грэг, этого я должна добиться сама. Ты станешь Пожирателем смерти? — без всякого перехода неожиданно спросила она и в упор посмотрела на Гойла.

— Наверное, — ничуть не смутился тот и усмехнулся.

— Что?

— Да так… Ты против?

— Я?! — изумилась Лисса. — Почему… Это твоё личное дело, причём тут я?

Грегори помрачнел, проигнорировав вопрос, и сменил тему:

— Как думаешь, Амбридж продержится до конца года?

Миралисса несколько секунд сверлила друга взглядом, стараясь понять, почему Гойл задал предыдущий вопрос и почему не ответил ей, но поскольку у неё хватало собственных проблем, а лезть в голову друга не хотелось, отбросила эти мысли и позволила перевести русло беседы в обсуждение профессора Амбридж.

* * *

На завтрак Лисса пришла рано и вместе с несколькими однокурсниками была вынуждена сидеть под прицельным огнём недоброжелательных взглядов, пока не подтянулись друзья.

— Дьявол! Да они просто провоцируют нас на действия! — пробурчал себе под нос Малфой, в очередной раз встретившись взглядом с Поттером.

— Не глупи. Мы сейчас в центре внимания, нельзя поддаваться. Стоит любому из нас что-то сделать, вой до небес подымится. Им это будет только на руку, — успокаивающе похлопав Драко по плечу, предостерёг Теодор. — Давайте будем вести себя как обычно… А вот и почта.

Шум крыльев отвлёк учеников от разговоров. Не увидев Танатос — купленную для неё Краучем сову, — Миралисса потянулась за тостом, и на её вытянутую руку села совершенно незнакомая птица.

— Ты ко мне? — удивилась Лисса, пересаживая небольшую серебристую сову на стол. — И что ты принесла?

Писать ей по-прежнему было особо некому, но после знакомства с Тёмным Лордом Лисса примелькалась в его доме, и любой Пожиратель смерти теоритически мог ей написать. Хотя зачем кому-то из них это делать… Впрочем, мистер Гойл же обратился к ней с просьбой насчёт сына… Но было и более простое объяснение: Люциан мог сменить сову…

Отвязав пергамент, Лисса мимолетно отметила абсолютно незнакомый почерк и, вспомнив уроки крёстного, проверила послание на зловредные чары, после чего, наконец, развернула свиток.

«Здравствуй, Миралисса.

Сперва я должен извиниться за холодность. Наша встреча стала для меня полнейшей неожиданностью, а после событий того дня я был настолько выбит из колеи, что банально растерялся. Твой крёстный многое рассказал о тебе, и не только он. Мне жаль, что всё так вышло, хотелось бы начать знакомство заново, как ты на это смотришь?

Воспользуйся порт-ключом, уверен, ты не меньше моего желаешь узнать друг друга ближе. Жду тебя в субботний полдень дома.

Отец.»

Лисса едва не разрыдалась, прочитав послание. Он хочет встретиться!

— Тебе орден Мерлина вручили? — ехидно поинтересовался Нотт, но она проигнорировала насмешку. — Торн, ты ведёшь себя как дура, перестань улыбаться.

— Отстань от неё Тед, — вмешался Гойл, догадывающийся, что могло вызвать у Лиссы такую радость. — Ты доела? Тогда идём, поговорим.

Та без возражений встала из-за стола, двинувшись вслед за Грэгом к выходу из Большого зала, на слова Нотта ей было откровенно наплевать. Сейчас ей вообще было плевать на всё, кроме пергамента в руках.

— Рассказывай, — велел Грегори, закрыв двери кабинета и наложив чары против подслушивания.

И она рассказала. После вчерашнего разговора смысла скрывать содержимое письма не было.

— Да-а-а… Ну что ж, поздравляю. Я же говорил, что ему просто нужно было время. Так как теперь тебя зовут?

— Ничего не изменилось, Грэг, — её улыбка чуть померкла. — Он же не признал меня, просто хочет познакомиться. Но это ничего, я всё понимаю…

— Лисса, твой отец будет идиотом, если не примет тебя. Уверен, твой крёстный быстро вправит ему мозги.

— Я не хочу так, — с грустной улыбкой покачала головой Миралисса, сжав в кармане вложенный в конверт порт-ключ, — мне не нужно официальное принятие в семью, мне нужна семья. Крёстный не бросит меня, а значит, как бы всё не сложилось, я смогу видеться с отцом.

— Лисса… Почему ты скрываешь его имя? Нет, подожди, не отвечай! — быстро добавил Гойл, когда та открыла рот. — Ещё неделю назад это было понятно, Пожирателей смерти в Азкабане немало, твоим отцом мог быть любой из них. Но сейчас круг подозреваемых сузился в разы. У Лестрейнджей нет детей, а если бы и были, о них позаботились бы родители Драко — они ведь близкие родственники, племянники миссис Малфой. У Кэрроу есть племянницы, так что будь у любого из них дочь, она воспитывалась бы с Флорой и её сестрой. Долохов не англичанин, если у него и есть дети, они не здесь. Треверс и Мальсибер попали в Азкабан почти сразу после Хогвартса, а Джагсон, по словам отца, вообще не интересуется женщинами. Остаётся…

— Никого не остаётся, — фыркнула она.

— Официально в «Пророке» сказано о десяти беглецах, — понизил голос Грегори, — но их было одиннадцать.

— Вот как? — неподдельно удивилась Миралисса, которой в момент встречи с беглецами было не до того, чтобы их пересчитывать. — И кто одиннадцатый?

— Не знаю, — недовольно признался Гойл и ненадолго замолчал, ожидая, пока за дверями стихнут чьи-то шаги. — Отец не назвал имя. Сказал лишь, что его давно считали мёртвым, а оказалось, что он всё это время провёл в Азкабане. Это он?

— Нет, я ничего не знаю об этом человеке, — абсолютно искренне ответила Миралисса. — Я даже не знала, что был одиннадцатый.

— Хм… Почему ты мне не доверяешь?

— Я доверяю тебе, Грэг, просто… — Лисса замялась, не зная, как объяснить, что дело гораздо серьёзнее. — Просто это не мой секрет.

— А чей же тогда? — усомнился тот. — Назови причину, и, клянусь, я больше не стану спрашивать.

— Прости, но я не могу.

Лисса опустила глаза, и поэтому не видела, каким взглядом смотрит на неё Гойл. После длиной паузы он произнёс:

— Что ж, твоё право.

— Не обижайся, Грэг. Я, правда, не могу сказать. Раньше я молчала из упрямства, — призналась Миралисса, — хотела, чтобы отец… Ерунда, в общем. Но сейчас всё изменилось…

— Ты видела Тёмного Лорда?

Лисса отшатнулась, быстро оглянувшись по сторонам, словно на самом деле боялась, что в совершенно пустом кабинете вдруг может прятаться недоброжелатель.

— С ума сошёл?! Ты ещё громче спроси, чтобы уж точно вся школа уверилась, что среди нас все поголовно носят знак Лорда. Руку показать не потребуешь? — прошипела она.

— Значит, да, — сделал вывод Грэг, не впечатлившись возмущением. — Если ты не можешь даже друзьям сказать, кто твой отец — это единственное объяснение…

Позволить Гойлу продолжить строить предположения было слишком опасно, тот вполне мог по лицу Миралиссы получить ответы — в его наблюдательности она имела возможность не раз убедиться, а потому нужно было срочно прекращать разговор.

— Хватит! Что за допрос?! — пряча за злостью испуг, перебила она. — Что изменится от того, что ты узнаешь имя моего отца? Ты перестанешь со мной общаться или, наоборот, станешь лучше относиться? Какое отношение он имеет к нашей дружбе?

— Он — никакого, зато твоё недоверие — самое прямое. Ты знаешь мою тайну, — Гойл выглядел совершенно спокойным, однако в его глазах бушевало пламя, — и прекрасно понимаешь, что даже не будь ты моей подругой, я не пойду против тебя. Так в чём причина твоей скрытности?

— Задай этот вопрос Тёмному Лорду! — буркнула Миралисса и, не дожидаясь ответа, стремительно бросилась прочь из кабинета.

Время до субботы тянулось невыносимо медленно. Лисса мысленно строила длинные диалоги, в которых уверенно рассказывала отцу о собственных достоинствах, доказывала, что она именно такая дочь, какой он хотел бы её видеть, и скромно принимала его извинения, но внутренний голос ехидно напоминал, что глупые мечты никуда её не приведут. Лисса абсолютно не представляла, чего ждать от незнакомца, который был её родным отцом. Вспоминая рассказы крёстного, она пыталась соединить того Реймонда, что фигурировал в них, и измождённого Пожирателя смерти, что предстал перед ней несколько дней назад. Получалось плохо — это были разные люди.

Миралисса ни на чём не могла сосредоточиться, думая лишь о том, как пройдёт встреча с отцом, но чем дольше она размышляла, тем непригляднее получалась картина. Как бы ей ни хотелось, чтобы отец восторженно приветствовал воссоединение с дочерью, здравый смысл безжалостно напоминал о его словах и поведении при знакомстве. Этот человек не был весёлым другом Бартемиуса Крауча, не был улыбчивым парнем, что рассказывал маленькой дочке сказки, это был битый жизнью мужчина, из которого дементоры выпили слишком много эмоций. Лисса понимала, что сразу после Азкабана рассчитывать увидеть знакомого по рассказам крёстного Реймонда было глупостью, он не мог не измениться за столько лет в тюрьме, и всё же… Горько было осознавать, что отцу не нужна дочь, что он не знает, что с ней делать, что дочь для него обуза…

К пятнице волнение достигло апогея, Лиссе даже пришлось отпроситься с последних уроков, потому что её магия стала нестабильной и вместо нормальных заклинаний её палочка извергала язычки пламени. Сидя в пустой гостиной, она смотрела на игру огня в камине и думала о том, что единственный путь к сердцу отца — это отстранённость.

Не давить, не требовать внимания, не мозолить глаза и даже не намекать, что она чего-то ждёт. Дать время привыкнуть к свободе. И к мысли, что его дочь выросла…

— Пойдём, погуляем, — Малфой появился в тот момент, когда Миралисса смирилась с принятым решением, поэтому она просто кивнула, не став отказываться. — Тебе нужно успокоиться и взять себя в руки.

— Всё уже решено, — твёрдо произнесла она, сжав на мгновение руку Драко. — Я сделаю, что должна, а там будь что будет.

— Что ты должна?

— Отцу нужно время — я его предоставлю. Не буду писать, напрашиваться на разговор… Вообще сделаю вид, что меня не существует. Если он не хочет принимать меня как дочь, возможно, примет как крестницу лучшего друга? В любом случае, навязываться я не стану.

— Лисса… — у Малфоя не было слов, чтобы переубедить её, поэтому всё, что он сделал, это утешающе похлопал по плечу.

— Всё нормально, Драко. Я справлюсь. Попрошу у Помфри успокоительное зелье и буду вести себя как хорошо воспитанная девушка: улыбаться и молчать.

* * *

Затеряться в толпе гуляющих студентов не представляло сложности. Миралисса просто прислонилась к стене какого-то дома, наложила на себя чары отвлечения внимания и шагнула назад — в тень между домами, где и активировала порт-ключ. В следующее мгновение она уже стояла посреди пыльной гостиной.

— Привет.

Лисса едва не подпрыгнула от неожиданности. Резко развернувшись, она уткнулась носом в чью-то грудь и отшатнулась. Перед ней стоял симпатичный светловолосый мужчина лет тридцати-тридцати пяти и улыбался. Контраст с тем, как он выглядел неделю назад, был разительным. Дорогая одежда, аккуратная стрижка, кроме бледности и худощавости ничто не намекало на его длительное пребывание в Азкабане.

— При… Здравствуйте… отец.

Реймонд хмыкнул. Несколько секунд он молча рассматривал Лиссу, а потом притянул её к себе и неловко обнял.

— Барти сказал, что ты умная девушка, — отстранившись и глядя на неё сверху вниз, немного смущённо произнёс он, — так что ты должна понимать: я не знаю, как вести себя с тобой. Хочешь кофе?

Лисса робко кивнула. Как бы долго она ни думала об этой встрече, реальность внесла свои коррективы, и она тоже не знала, как себя вести.

Реймонд сделал приглашающий жест, и Лисса следом за ним прошла в соседнюю комнату, оказавшуюся кабинетом.

Пока он отдавал распоряжения эльфу, Миралисса успела осмотреться. Помещение было довольно мрачным: тёмно-коричневое дерево, тёмно-синяя обивка мебели и задёрнутые шторы насыщенного синего цвета…

— Это самая чистая комната в доме, — пожал плечами отец, словно извиняясь. — Ты, кстати, кофе пьёшь, или лучше чаю? Я как-то не подумал…

— Нет-нет, спасибо, кофе в самый раз, — поспешно сказала Лисса. — Я не люблю чай.

— Вот мы и нашли нечто общее.

Домовик бесшумно расставил посуду и испарился. Пауза затягивалась.

— Лорд сказал, что ты очень помогла с нашим побегом, да и вообще весьма полезна… Бартемиус, конечно, рассказал, что ты следишь за Поттером и всё такое, но… Ты уверена, что тебе это нужно?

Миралисса с искренним недоумением смотрела на отца, не поняв смысла вопроса.

— В каком смысле «нужно»? Барти бы вернулся в Азкабан или вовсе был бы поцелован дементором, если бы я не вмешалась, а вы до сих пор сидели бы в камере. Тёмный Лорд собирался штурмовать тюрьму летом, и это стопроцентно привело бы к жертвам с обеих сторон. Лорд не заставлял меня шпионить за Поттером или что-то делать против моей воли. Учитывая, что я никто и звать меня никак, мной невозможно было манипулировать — у меня просто не было слабых мест, на которые можно надавить. Лорд спросил — я ответила.

— Значит, ты хочешь стать Пожирателем смерти? Это твой собственный выбор? — бесстрастно уточнил Мальсибер.

— А вы против? — испуганно спросила Лисса, съёживаясь на диване. О таком варианте она даже не подумала. — Если вы этого не хотите…

— Дело не во мне, — слегка поморщился Реймонд. — Чего хочешь ты?

Лисса отвела взгляд. Она поклялась себе не спешить, и потому не могла честно ответить на вопрос, что единственное, чего она сейчас хочет, так это стать для него любимой дочерью.

— Ты хочешь быть нужной, — горько усмехнулся Реймонд, покачав головой. — Барти был прав… Слушай, тебе не нужно что-то мне доказывать, я… Хм… — после долгой паузы, так и не придумав, что сказать, он сменил тему: — Мои друзья хотят с тобой познакомиться.

— Это невозможно! — вскинулась Миралисса. — Никто не должен знать, кто я!

— Лорд разрешил, — успокоил Мальсибер. — Твоё инкогнито останется в неприкосновенности. Из Ближнего круга лишь пятеро, включая нас с Барти, будут знать правду. Для всех остальных ты останешься загадочной «мисс Шпион». Хотя, учитывая, что о наличии у меня дочери почти никто не знает, можно звать тебя настоящим именем: всё равно с тобой «мисс Мальсибер» связать невозможно… Кстати, через пару недель приезжает мой отец, готовься к встрече.

— Приезжает? — удивилась она. — Когда я искала информацию, ничего не смогла узнать о нём, поэтому решила, что он умер.

— Так многие решили. После моего ареста отец покинул Британию до того, как пришли за ним. Он живёт в Канаде, преподает в Торонто в местном университете латынь и что-то ещё. Профессор, уважаемый человек, — Реймонд усмехнулся, — не чета беглому заключённому.

— А почему… — начала Лисса, но одёрнула себя.

— Почему «что»?

Лисса замялась, всё же отца она пока стеснялась, но решилась задать вопрос:

— Э-э-э… Он Пожиратель смерти?

— Да, — спокойно подтвердил тот. — Отец давно знаком с Лордом, они учились вместе. Он стал Пожирателем в числе самых первых, поэтому, когда во время одного из рейдов схлестнулся с Грюмом и пропустил заковыристое проклятие, что привело к серьёзным проблемам со здоровьем и невозможности и дальше принимать активное участие в деятельности организации, Лорд просто отпустил его. Это произошло незадолго до твоего рождения, так что… — он сделал паузу, прислушиваясь к чему-то, и встал: — А вот и гости пожаловали.

Лиссе было очень интересно, что именно «так», но отец явно не желал сейчас развивать эту тему, да и появление новых действующих лиц было волнительным. Она с опаской покосилась на дверь, гадая, кого отец называет друзьями.

— Мы здесь! — крикнул Реймонд, и бодрый стук каблуков возвестил о приближении гостей, среди которых была дама.

— Кто это тут у нас? — с придыханием поинтересовалась женщина, в которой Лисса с трудом узнала Беллатрису Лестрейндж. — Загадочная мисс Делатор?

Миралисса поспешно поднялась с дивана, с опаской отступая. За неделю Белла из грязной оборванки с безумным взглядом и колтуном на голове превратилась в немного увядшую, но по-прежнему красивую женщину с гривой чёрных как смоль кудрей, уложенных в высокую причёску. Вот только в её глазах всё также плескалось безумие, а потому Лисса предпочла держаться на расстоянии.

— Белла, ты её пугаешь.

Холодный голос высокого мужчины заставил Миралиссу отвести взгляд от мадам Лестрейндж и наконец-то посмотреть на остальных прибывших. Рудольфуса она узнала по фото в «Пророке»: он почти не изменился за четырнадцать лет, разве что седины в волосах да морщин добавилось, а вот второй мужчина был совершенно точно ей незнаком.

— Мира, позволь представить моих друзей: Рудольфус и Беллатриса Лестрейндж, — Лисса выдавила из себя приличествующую случаю улыбку и кивнула, а супруги криво усмехнулись в ответ, — и Регулус Блэк. Друзья, моя дочь — Миралисса.

— Приятно познакомиться, — Блэк оказался единственным, кто не стал пренебрегать правилами приличия. — Весьма наслышаны. Рэй много рассказывал о тебе, хотя должен признать, его истории серьёзно устарели.

— Вы — одиннадцатый, — вдруг произнесла Лисса.

— Э-э-э…

— Простите, — поспешно добавила она, — мне говорили, что Азкабан покинули одиннадцать человек, несмотря на то, что напечатано в «Пророке».

— Ты же видела нас, — удивлённо протянула Беллатриса и без спросу взяла чашку Лиссы. — Ты такая невнимательная?

— Я такая равнодушная, — огрызнулась та в ответ. Как бы неуверенно она себя не чувствовала, но сносить критику и завуалированные оскорбления молча Лисса уже давно отвыкла.

Мадам Лестрейндж уже открыла рот для достойного ответа, когда в кабинет вошёл Крауч:

— Белла, любовь моя, тронешь мою крестницу — я вырву тебе сердце, — с мягкой улыбкой сообщил он, и только после этого поздоровался с остальными: — Добрый день, я не опоздал?

Беллатриса расхохоталась, ничуть не обидевшись, её супруг тоже воспринял предупреждение как нечто абсолютно нормальное, а вот у Миралиссы возникло ощущение сюрреалистичности происходящего. Так что когда Барти устроился на диване рядом с ней, весьма обрадовалась: в здравом уме крёстного она была уверена.

Несколько часов, проведённых с отцом и его друзьями, многое прояснили. Чёрный юмор, постоянные пикировки, безумие Беллы — всё это маски, за которыми скрывается настоящая крепкая дружба. В частности, ни один из присутствующих не поддерживал ментальный блок, демонстрируя безграничное доверие, и Лисса чувствовала себя не слишком уютно, когда до неё долетали их мысли, словно подсматривала в замочную скважину за достойными людьми. Никогда прежде подобной щепетильностью она не страдала.

Поняв, что безумие мадам Лестрейндж играет, Лисса вздохнула с облегчением. Не то что бы она всерьёз чего-то опасалась рядом с крёстным, но адекватные друзья отца всё же приятнее в общении. Вообще Белла понравилась Лиссе. Конечно, женщиной она была неординарной, но подкупил Миралиссу тот факт, что та даже не пыталась её судить, просто приняв как дочь близкого друга. Рудольфус оказался интересным собеседником, умеющим самую заурядную историю представить захватывающим приключением… А вот Регулус Блэк так и остался загадкой. Он участвовал в разговоре наравне со всеми, однако Лисса даже не могла сказать, что он о ней думает — и это несмотря на опущенные ментальные щиты! — не то, что понять его.

Обед состоял из одних бутербродов, за что Реймонд долго и многословно извинялся, а Беллатриса безжалостно критиковала нерадивого хозяина, а потом Лиссе настала пора возвращаться в Хогвартс.

В кабинете как-то внезапно наступила тишина. Гости смотрели то на Реймонда, то на Миралиссу, словно чего-то ждали, а те не знали, что сказать или сделать, чтобы развеять неловкость.

— С вами всё ясно, — в конце концов не выдержал Крауч, вставая. — Прощайся, Мира, и я перемещу тебя домой.

— Было приятно познакомиться. Мистер Лестрейндж, миссис Лестрейндж, мистер Блэк… Отец, — смутившись, Лисса опустила глаза и прощалась глядя себе под ноги. — Всего доброго…

— Рэй, ты придурок, — заявила Беллатриса и, подойдя к Миралиссе, расцеловала ту в обе щеки. — Увидимся, ребёнок.

Не дожидаясь возобновления неловкого молчания, Бартемиус взял Лиссу за руку и аппарировал.

— Всё нормально? — заботливо поинтересовался он, оказавшись в собственном доме.

— Д-да.

— Точно?

— Да, всё лучше, чем могло быть… — тряхнув головой, кивнула она чуть увереннее. — А мистер Блэк, он кто?

— Кузен Беллы. Брат Сириуса Блэка… или ты не это имела в виду?

— Не знаю, — честно ответила Лисса. — Просто я ничего не поняла о нём.

— Рег вообще парень интересный, — усмехнулся Бартемиус. — Тебе пора возвращаться в школу, не нужно, чтобы твоё отсутствие заметили. Поговорим при следующей встрече, ну или напиши, что ещё, кроме загадочного и непонятного Регулуса, тебя заинтересовало.

— Ладно, — улыбнулась Миралисса и, поцеловав крёстного, активировала порт-ключ.

* * *

Встречей Миралисса осталась довольна. Пусть не всё было так, как ей бы хотелось, но уже одно то, что отец представил её своим друзьям, говорило о многом: Реймонд не собирался отказываться от неё или скрывать факт её существования. Было вполне очевидно, что до нормального общения тет-а-тет им ещё очень далеко, они оба чувствовали неловкость, однако в компании Пожирателей смерти шероховатости сглаживались.

Лисса знала, что нужно время, и торопить события не собиралась.

Её отлучка прошла никем не замеченной. Дафна с Теодором, казалось, вообще не видели ничего, кроме друг друга, Драко в последнее время сосредоточился на Паркинсон, а Грегори и так знал, где она, так что в случае, если бы её кто искал, обязательно бы прикрыл.

Хогвартс жил своей жизнью. Дамблдор самоустранился от управления школой, позволяя Амбридж вводить бесконечные декреты об образовании и изгаляться над правилами и законами. Страдали от этого, как ни странно, практически все. Учреждение Инспекционной Дружины стало вполне логичным шагом на фоне жажды власти Генерального инспектора. Ну а то, что принимались в Дружину исключительно чистокровные волшебники, никого не удивляло.

Учитывая официальный статус крови Миралиссы, Амбридж даже не задерживала на ней взгляд, чему та была только рада. А вот всем остальным пришлось изображать ярых сторонников Фаджа.

— «Мальчики и девочки не должны находиться друг к другу ближе, чем на пятнадцать дюймов», — с отвращением процитировал Малфой. — Жаба хоть понимает, какой бред эти её декреты?!

Однокурсники проигнорировали реплику: с оценкой умственного развития профессора Амбридж они сошлись во мнении ещё в начале года.

Абсурдные декреты вводились чуть ли не ежедневно. Стоило Амбридж заметить малейшее несоответствие собственным представлениям об идеальной школе, тут же возникал новый указ. Недовольство студентов нарастало, однако ни родители, получающие возмущённые письма, ни Лорд, которому о настроениях в Хогвартсе докладывала Миралисса, не спешили предпринимать какие-либо шаги.

В преддверии Дня влюблённых Лисса получила письмо от Боула. После более чем месячного перерыва это выглядело по меньшей мере странно. Она не знала, чем всё это время занимался Люциан, но сама совершенно забыла, что у неё есть парень. Мысли Миралиссы крутились вокруг отца и Поттера, отодвинув на задний план всё, что с ними не было непосредственно связано. Сейчас же в памяти всплыли слова Боула о грязнокровках… Вспоминая последнюю встречу, она понимала, что их пути разошлись, но отказываться от свидания не хотелось — отвлечься было бы совсем не лишним.

Задумавшись, к чему могут привести отношения с человеком, открыто не разделяющим идеологию Тёмного Лорда, Лисса не заметила, что стала объектом пристального наблюдения.

— Какие планы на Хогсмид? — поинтересовался Малфой, отведя Лиссу в сторону от ожидающих прихода Снейпа учеников.

— Точно не знаю. Люциан пригласил меня на свидание, но куда мы пойдём, я без понятия. А ты? Паркинсон тебе ещё не надоела?

— О Панси поговорим в другой раз, — отмахнулся Драко. — Утренняя сова от Боула?

— Да, — Лисса с подозрением уставилась на Малфоя.

— Хм… Я ни разу не видел её в этом году, — выразительно посмотрев на Миралиссу, сообщил он. — Боул тебе не писал?

— Мой милый Драко, — издевательски-ласково протянула Миралисса, — скажи-ка мне, а какое тебе дело до того, как часто мы с Люцианом переписываемся?

— Никакого. За исключением того, что ты моя подруга, и…

— Драко, — перебила Лисса, покачав головой, — у меня всё хорошо.

— Твой парень месяц не пишет, а у тебя всё хорошо? — не поверил Малфой.

— Ну так и я ему не писала, — пожала она плечами.

— А кстати, почему? Любовь на расстоянии только в романах выживает.

— А когда её нет, то… — начала Лисса, но, поймав на себе изумлённый взгляд собеседника, поспешно сменила тему: — Почему ты интересовался моими планами, раз уж сам идёшь с Паркинсон?

— Э-э-э… из-за Грэга, — поморщился Драко, бросив быстрый взгляд на стоящего поодаль Гойла. — Извини, но я не считаю, что Боул тебе подходит.

— Я сейчас не стану доказывать, что это не твоё дело, но… Ты прав, Люциан мне не подходит, однако это вовсе не означает, что у тебя есть право вмешиваться в мою личную жизнь.

— Лисса… — горячо начал Малфой, но появление Снейпа вынудило его замолчать. И, бросив предупреждающий взгляд, давая понять, что разговор не закончен, он первым прошёл в кабинет.

* * *

Встреча с Боулом прошла довольно холодно. Миралиссе по-прежнему было интересно всё, что тот рассказывал об университете, но вот его мнение — нет. Два часа, что они бродили по заснеженным улицам Хогсмида, тянулись долго, но, к счастью, у Люциана ещё были дела, поэтому задерживаться он не стал. Избавившись от его утомительной компании, Лисса уже хотела отправиться на поиски друзей, когда до неё долетели чьи-то крики. Намерения подслушивать у неё не было, но тропинка вывела прямо к источнику шума, так что не прошли и пять минут, как она узнала голоса Поттера и его извечных прихлебателей. Ничего важного те не обсуждали — просто разговаривали на повышенных тонах, поэтому Лисса решила просто пройти мимо…

Вернее, попыталась это сделать.

— Что ты тут вынюхиваешь, Торн? — направив на неё палочку, гневно вскричала Грейнджер.

Миралисса презрительно скривилась, но промолчала.

— Немедленно отвечай! — присоединился к ней Уизли, тоже доставая волшебную палочку.

— Или что? — незаметно сжав в рукаве своё оружие, издевательски усмехнулась Лисса. — Что ты сделаешь, рыжий? Проклянёшь? Ударишь? Пытать будешь?

— Да ты…

— Мы не такие, как вы! — резко произнесла Грейнджер, пока Уизли хватал ртом воздух, пытаясь сформулировать мысль. — Отвечай!

— Да пошла ты, — процедила Миралисса, поворачиваясь спиной: она была совершенно уверена, что гриффиндорская староста ничего ей не сделает.

Поттер молчал. Лисса видела боковым зрением, что он не спускает с неё взгляд, но, в отличие от друзей, Поттер не доставал палочку. И лишь когда она отошла на достаточное, как он считал, расстояние, чтобы не услышать его слов, он обратился к Уизли:

— Не трогайте её. Думаете, магглорождённой легко живётся в Слизерине?

Дальнейший диалог Лисса не услышала, так как действительно далеко находилась, но и этого хватило, что в её голове начали формироваться планы, как использовать заблуждение Поттера о её происхождении против него самого.

Однокурсников она обнаружила там, где и ожидала: в «Трёх мётлах». Драко натужно улыбался Паркинсон, а когда та отворачивалась, кривился от её глупости. Теодор с Дафной о чём-то шептались за угловым столиком, причём, судя по злорадной ухмылке Гринграсс, речь шла вовсе не о романтических признаниях. Миллисента обжималась с каким-то старшекурсником, громко хихикая, а Крэбб с Гойлом, как обычно, наедались сладостями.

Завидев её появление, Малфой что-то быстро сказал Панси, отчего та надулась как мышь на крупу, и поспешил навстречу:

— Я был уверен, что до вечера ты не придёшь.

— Ты ошибся, — равнодушно пожала плечами Лисса. — И зря ты так демонстративно подошёл, Паркинсон и так меня не переносит, а теперь её нелюбовь перейдёт в активную форму.

— Вы поссорились? — вдруг спросил Малфой.

— С чего ты взял? — искренне удивилась предположению Миралисса.

— У тебя настроение испортилось.

— Люциан тут не причём, я Уизли с Грейнджер встретила. Представляешь, Поттер заступился за меня, потребовав, чтобы те не задевали меня.

— Что-то в лесу сдохло, — покачал головой Малфой. — Поттер — и вдруг защищает кого-то, кроме своих дружков? Признавайся, ты что-то от нас скрываешь? — Драко изобразил строгость, но не смог удержать серьёзное выражение лица, и тут же рассмеялся.

— Ага, — заговорщицки улыбнулась Миралисса, — тайный роман с Поттером. У меня же мало проблем.

Стараясь отвлечься от переживаний касательно отношений с отцом, Лисса сосредоточила всё своё внимание на Поттере. Встреча на заснеженной поляне пробудила в ней интерес к внутреннему миру Избранного, захотелось понять его истинные мотивы, заглянуть глубже, узнать, каков он на самом деле, а не удовольствоваться только маской наивного гриффиндорца. Чаще всего Поттер вёл себя как полный кретин, не умеющий думать и действующий на голых инстинктах, но иногда показывал себя с совершенно иной стороны. И понять причины, заставляющие его выглядывать из-за маски, было не лишним в деле наблюдения и составления его портрета. Периодически Лисса ловила на себе его задумчивые взгляды и понимала, что не только она за ним наблюдает, но и Поттеру она интересна, ведь личность и поведение Миралиссы Торн не укладывалось в упрощённую схему «гриффиндорец — герой, слизеринец — чистокровный гад». В голове у Поттера крутился миллион вопросов, на которые было некому ответить; не то что бы он ждал ответов от неё, однако рассчитывал получить их благодаря наблюдательности. Лисса хмыкнула, высмотрев эту мысль, но облегчать ему жизнь в её планы не входило.

В конце февраля Лисса получила письмо, приведшее её в состояние тихого шока — писала Беллатриса. Строчки дышали искренним интересом, мадам Лестрейндж не просто вежливо спрашивала, как дела у дочери друга, а предлагала то самое внимание взрослого, в котором так нуждалась Миралисса с самого детства. Более того, Беллатриса приглашала навестить её в любое время, чтобы «поболтать о том, что невозможно обсудить с мужчинами».

Это было так неожиданно, что Лисса просто не знала, что ответить. А потому, как и в любой непонятной ситуации, уже привычно села писать крёстному. Барти встречу благословил, уверив, что ей нечего опасаться в обществе Беллы, и в результате они встретились на нейтральной территории, в доме самого Крауча. Гостья вела себя безупречно, и Лисса с удивлением поняла, что вправду не боится, и даже получила удовольствие от встречи, тем более что разговор крутился, как и предлагала Беллатриса, вокруг таких вопросов, что девочки должны обсуждать с матерями.

С начала года в жизни Миралиссы вообще многое изменилось. Как бы она ни мечтала познакомиться с отцом, в глубине души не верила, что это когда-нибудь произойдёт, а познакомившись с ним — сомневалась, что из этого может выйти что-то хорошее. Однако уже весной встречи с отцом стали менее формальными и приобрели некоторую регулярность: каждую вторую субботу они обедали вместе, иногда вдвоём, иногда в обществе его друзей. Мадам Лестрейндж тоже плотно вошла в её круг общения, заняв свободную нишу «доброй крёстной». Умом Миралисса понимала, что роль «безумной Беллы» не могла возникнуть на пустом месте, да и зловещая репутация — не пустой звук, но чувствовала, что с ней Беллатриса не притворяется, а реализует нерастраченный материнский инстинкт. Лорд тоже был доволен своей шпионкой, благосклонно выслушивая каждый доклад, и даже Поттер, когда рядом никого не было, начал здороваться с Лиссой. Так что единственным, что её огорчало, была необходимость врать друзьям.

Пора экзаменов, как это обычно и бывает, наступила внезапно. Пятикурсники открыто паниковали, в спешном порядке глотая знания непрожёванными кусками, не расставались с конспектами и учебниками и напрочь позабыли о развлечениях и личной жизни. Лисса не была исключением. Несмотря на уникальную возможность в прямом смысле этого слова подсмотреть ответ прямо на экзамене, она никогда не пользовалась легилименцией в учёбе, предпочитая получать оценки честно. Повторяя пройденный материал, она с благодарностью вспоминала прошлогоднюю подготовку Люциана к ЖАБА, благодаря которой стала лучше разбираться в той же трансфигурации, да и остальные предметы подтянула… Единственный экзамен, которого она по-настоящему боялась — зельеварение, но с тем, что он будет провален, Лисса давно смирилась.

Первым в расписании стояли чары — предмет, любимый многими учениками из-за непредвзятости профессора Флитвика, поэтому пятикурсники смогли немного успокоиться и предстать перед комиссией не заикаясь.

Трансфигурация, травология, ЗОТИ, руны — экзамены шли один за другим. Первая неделя пролетела быстро. Получив вместо вербальной похвалы улыбку Марчбенкс — самой строгой экзаменаторши, Лисса преисполнилась уверенности, что минимум два «превосходно» ей обеспечено, и с довольной улыбкой оправилась в гостиную, где уже собрались однокурсники.

— Как прошло? — завидев Миралиссу, сразу же спросил Гойл, у которого сегодня был выходной день, так как он не изучал древние руны.

— Кажется, хорошо, — широко улыбнулась она в ответ.

— Готова к зельям? — ухмыльнулась Панси.

Вопрос Паркинсон заставил улыбку Лиссы померкнуть. Тяжко вздохнув, она села в кресло и вытащила из горы книг на журнальном столике учебник по зельеварению. Пролистнув страницы, она обречённо вздохнула:

— Я всё равно его провалю.

Два часа чтения подтвердили давно известную истину: теорию она знала. Нехотя отложив книгу, Миралисса уступила уговорам сделать перерыв и пошла на ужин со всеми. При виде Снейпа, поглощающего ростбиф с таким видом, будто тот изготовлен из нерадивых учеников, аппетит пропал, но она не ушла, а продолжила ковырять вилкой в тарелке, прислушиваясь к разговорам за другими столами. Не то что бы Лиссе было интересно, как справлялись с экзаменами другие факультеты… Хотя, услышав, что Поттер волнуется о зельях едва ли не сильнее неё самой, почувствовала облегчение.

Сова прилетела в тот момент, когда Миралисса твёрдо решила повторить все рецепты и хотя бы теорию написать на высшую оценку. Выругавшись себе под нос, Лисса уничтожила пергамент с приказом немедленно явиться и, не прощаясь, двинулась к выходу.

— Лисса! Лисса, постой! — окрик Драко нагнал её на полпути к выходу. — Что случилось? Ты прямо в лице переменилась. С Мерлином всё в порядке?

— Да-а-а… прости, всё нормально.

— Точно? Куда ты шла?

— Э-э-э… — это было самым неприятным в её положении: врать Драко она хотела меньше всего. Да и что врать-то? Любые выдумки он раскусит моментально.

— Ясно, — хмыкнул Малфой.

— Извини, — потупившись, промямлила та. — Я не могу сказать.

— Да уж догадался. Тебя прикрыть?

— Да, пожалуйста… Драко, мне правда очень жаль, но я не могу рассказать, что происходит.

— Я понимаю, — на миг сжав плечо Миралиссы, серьёзно кивнул тот. — Иди, если спросят, скажу, что ты ушла гулять, переживая за следующий экзамен.

— Спасибо, — подавшись порыву, Лисса обняла его и, чмокнув в щёку, быстро отстранилась. — Ты — самый замечательный друг.

— Иди уже, — смутился тот, подтолкнул Миралиссу к дверям, — вряд ли кое-кто обрадуется долгому ожиданию.

* * *

Размышляя, как много успел понять Малфой, Лисса предстала перед троном Тёмного Лорда с недовольным выражением лица.

— Итак, все в сборе, — шипяще произнёс Лорд, и только тогда Миралисса поняла, что они все ждали её, и предсказуемо смутилась.

Оглядев присутствующих, Волдеморт выдержал паузу, и приступил к изложению плана. Сегодня собрались только самые приближённые, поэтому необходимости в пафосных речах не было — Пожиратели смерти Ближнего круга шли за своим Лордом не из страха или веры в громкие слова, а потому что искренне разделяли его стремления и надежды.

— Эдриан, что с датой?

— Подтверждена, мой Лорд. Двадцать четвёртого в Отделе тайн будут устанавливать новую защиту. Щиты на десять часов полностью снимут, а сотрудников не будет, — доложил Нотт.

— Люциус?

— Мой человек смог сообщить лишь примерное место, — поспешно произнёс тот. — Девяносто седьмой ряд. И у нас есть схема расположения помещений Отдела тайн.

— Джаред?

— Отвлекающая операция подготовлена. Авроры будут заняты нейтрализацией оборотней.

— Прекрасно, — довольно кивнул Волдеморт. — Бартемиус?

— Порт-ключ готов, но проверить его я, естественно, не смог. Если Хроники не лгут, он сработает при соприкосновении с аурой Арки Смерти.

— Да, риск есть, — задумчиво протянул Волдеморт, потирая подбородок. — Подстрахуй Блэка. В потасовку, если она начнётся, не лезь. Белла, Регулус, вы что скажете?

— Всё получилось, мой Лорд, — экзальтированно воскликнула мадам Лестрейндж. — В этом Хроники не обманули: Авада может не убивать.

— Что ж, теперь к неприятным моментам. Для того, чтобы усыпить бдительность старика, некоторым из вас придётся вернуться в Азкабан, — Пожиратели подавленно умолкли, предупреждённые о такой возможности заранее. — К моему глубочайшему сожалению, пожертвовать членами Дальнего круга не получится: им я пророчество не доверю. А потому… — Лорд пожал плечами, словно, извиняясь, — кандидатов выберете жеребьёвкой. И ещё. Антонин, это в первую очередь касается тебя, детей не убивать. Понятно?

— Даже грязнокровок?

— Даже магглов! — неожиданно рявкнул Волдеморт, и Долохов, а с ним и другие Пожиратели, испуганно втянули головы в плечи. — Сегодня нас боятся, и это хорошо, но завтра страх должен трансформироваться в уважение, а для этого на наших руках не должно быть детской крови. Ситуацию с Поттером я смогу объяснить, когда придёт время, но больше никаких детских трупов быть не должно! Орденцев хоть на фарш кромсайте, а против студентов применять только заклинания школьного уровня, — Пожиратели поспешно закивали. — Кто ослушается, вне очереди в Азкабан лично отправлю. Теперь ты, — кивнул Лорд Миралиссе, — что делает Поттер?

— Сны игнорирует, — поспешно принялась та отчитываться, — несколько раз принимал зелье сна без сновидений, но флакон я незаметно изъяла, а просить ещё он постесняется. Недавно у него было видение — ничего важного, просто встреча с мистером Гойлом… В правдивости этих видений он не сомневается и скрывает даже от друзей, надеясь, что ему удастся получить с их помощью важную информацию.

— О, информацию он получит! Двадцать четвёртого проследишь, чтобы он покинул Хогвартс.

— Применить Империус? — тихо спросила Лисса.

— Если придётся, — жёстко ответил Волдеморт. — У тебя была вторая палочка, воспользуйся ей.

Миралисса сдержанно кивнула.

— Да, и насчёт Снейпа… Постарайся помешать ему быстро связаться с Орденом. Сможешь?

— Сделаю всё от меня зависящее, — решительно кивнула Миралисса, понимая, что другого ответа от неё и не ждут.

* * *

Волнуясь, в ожидании дня «икс», Лисса совершенно позабыла о страхе за результаты экзаменов. Зельеварение, уход за магическими существами, астрономия — были сданы мимоходом.

Драко подозрительно косился на неё, но с вопросами не лез. Что бы о Малфое ни думали, дураком он не был и догадывался, что Миралисса не просто так исчезает из Хогвартса после получения писем на дорогом пергаменте. Открыться она не могла — приказ Лорда, но на помощь, несмотря ни на что, рассчитывала.

Сложнее было придумать причину, по которой эта самая помощь требуется.

— Расслабься, — отмахнулся от сумбурных объяснений Малфой, — достаточно того, что ты просишь. Что делать?

— Поттер должен покинуть Хогвартс, — выдохнув с нескрываемым облегчением, сказала Лисса. — Я не знаю, что будет происходить, и в какой момент он решится, но ему никто не должен помешать.

— Вот как? — выразительно приподняв бровь, протянул Драко задумчиво. — Ладно. Но… Лисса, я достаточно долго ничего не спрашивал… Нет, не перебивай! Я всё понимаю, я помню, ты говорила, что это не твоя тайна, но я имею права знать, во что ввязываюсь. Если нужно, я готов принести обет…

— Пойми, я хочу рассказать, — устало покачала головой Миралисса, — если бы ты только знал, как я устала всё скрывать, лгать тебе… Но… Дело не в недоверии. Ты уже о многом догадался — это естественно, ты не дурак, но сейчас это ничего не стоящие догадки. Если я… Драко, нас обоих убьют. Ты можешь обидеться, развернуться и уйти — я пойму. Даже если это положит конец нашей дружбе, что ж, пусть. Я утешусь тем, что ты остался жив и в безопасности. Я очень благодарна тебе за поддержку, но ты не обязан это делать.

— Прекрати! Я уже пообещал помочь, но вот после этого: или правда, или…

Он не закончил предложение, но в этом и не было необходимости.

Последний экзамен был для Лиссы самым ужасным. Именно сегодня всё должно решиться! Поминутно косясь на Поттера, она совершенно не могла сосредоточиться на билете, как, впрочем, и сам Поттер. Наконец, неимоверным усилием воли взяв себя в руки, Миралисса начала писать ответы.

Ей оставалось ещё два вопроса, когда у Поттера случился припадок. Все ученики отвлеклись от пергаментов, вытягивая шеи, чтобы рассмотреть, что случилось с Избранным, но экзаменаторы напомнили о кончающемся времени, и порядок был восстановлен.

Затихающий звук колокола, сигнализирующий, что время вышло, застал Миралиссу на полпути к дверям. Последний вопрос она не успела дописать, да и предпоследний оставлял желать много лучшего… СОВ были бесспорно важны, но у неё будет шанс исправить оценки на ЖАБА, да и история магии не тот предмет, «удовлетворительно» по которому закроет двери возможной карьере. А вот провал задания Тёмного Лорда… Она знала, что свитки с ответами комиссия призывает магией, поэтому не стала ждать — сейчас необходимо было отыскать Поттера.

Следящие чары, наложенные на объект слежки по совету крёстного, привели её к кабинету Амбридж. Не успела Лисса удивиться, как ситуация прояснилась: он искал камин, чтобы связаться с Сириусом Блэком. Её губы уже начали складываться в довольную улыбку, когда Грейнджер чуть всё не испортила, принявшись отговаривать друга от авантюры. К счастью, ни Сириус Блэк, ни сама Миралисса не ошиблись с оценкой Поттера — импульсивность и юношеский максимализм победили неуверенный голос здравого смысла, и Поттер резко осадил подругу.

Отступив в тень и наложив чары отвлечения внимания, Лисса стала невидимой свидетельницей того, как Золотое Трио пробралось в кабинет Генерального инспектора, было схвачено Инспекционной Дружиной и допрошено Амбридж. А потом появился Снейп.

Прекрасно слыша чересчур откровенные намёки Поттера, видя лицо декана в профиль, Лисса понимала, что член Ордена Феникса просто не может не догадаться, на что указывает Поттер, а допустить вмешательства Снейпа она не могла — её задание состояло в прямо противоположном. Это и был тот самый момент, когда нужно «помешать ему быстро связаться с Орденом». Снейп прошёлся по умственным способностям гриффиндорцев, выдал пару завуалированных оскорблений Амбридж и покинул кабинет, стремительным шагом двинувшись к лестнице.

«Сейчас или никогда», — решилась Лисса и сделала то, о чём давно мечтала — стоило Снейпу поставить ногу на ступеньку, она подставила декану магическую подножку.

Сдавленный крик, звуки падения… Сердце билось где-то в горле, руки тряслись… неподвижное тело, лежащее на полу этажом ниже, вызывало инстинктивное желание убежать на другой конец света и забиться в какую-нибудь нору. По случаю прекрасной погоды и окончания экзаменов большинство студентов предпочли провести вечер на берегу озера, и в коридоре никого не было. Она не знала, жив ли Снейп вообще, но зато прекрасно понимала, что, поймай её кто-нибудь на месте преступления, и её не спасёт ни крёстный, ни Лорд, ни сам Господь Бог.

Отступив назад, к дверям кабинета Амбридж, Миралисса поняла, что пропустила что-то важное: Поттер отсутствовал, как и Амбридж с Грейнджер. Снова проверив следящие чары, она узнала, что тот направляется в сторону Запретного леса. Привалившись к стене, потому что дрожащие ноги отказывались её держать, она с силой потерла лицо, заставляя выбросить Снейпа из головы, и сосредоточиться на своём задании.

Итак, Поттера зачем-то потянуло в Запретный лес, вопрос: как заставить его отправиться в Министерство? Успокоившись, она поняла, кто может знать ответ на первый вопрос, и через открытую дверь начала считывать мысли по-прежнему находящийся в кабинете Амбридж студентов: Инспекционная дружина по-прежнему удерживала друзей Поттера по приказу Амбридж. На то, чтобы выяснить, что Поттер ушёл с Жабой не по своей воле, потребовалась пара минут. Тяжко вздохнув, непонимающая, о каком оружии вела речь Грейнджер, Лисса решительно зашагала к лесу.

К счастью — потому что ей более чем хватило одного нападения на преподавателя, — её помощь не потребовалась, и Поттер сам избавился от компании Генерального инспектора. Увидев его на полпути к школе, Лисса было занервничала, но оказалось, что тот шёл за подкреплением. Как сбежали Лонгботтом, два Уизли и блондиночка с младшего курса от членов Инспекционной Дружины, Миралиссе было всё равно, главное, что Гарри Поттер наконец-то отправился в Министерство.

Проводив взглядом шесть фестралов, мерно взмахивающих крыльями в темнеющем небе, Миралисса наконец позволила себе полностью расслабиться. Она справилась. Снейп не смог предупредить Орден Феникса, Поттер оправился в тщательно приготовленную ловушку, осталось дождаться новостей, что с крёстным и отцом всё в порядке, и день можно будет отнести к разряду удачных.

Запретив себе вспоминать распростёртое на каменном полу тело профессора зельеварения, Лисса дошла до совятни, написала короткую записку Лорду и устало поплелась в подземелье, по широкой дуге обойдя то место, где пострадал декан.

В чистокровном обществе было не принято демонстрировать яркие эмоции. Разумеется, у детей не всегда получалось скрывать радость или разочарование, и всё же даже от них ожидали нейтральных выражений лица, а уж от школьников и подавно. И Хогвартс был школой не только магии и волшебства, но и притворства. Первокурсники часто улыбались, могли поддаться чувствам и экспрессивно размахивать руками при споре, но чем старше они становились — тем меньше эмоций проступало на лицах.

Лисса не была эмоциональной девочкой, с раннего возраста смирившись, что её чувства никого не интересуют, а потому проявлять их — лишь зря тратить энергию. В том числе и потому она смогла неплохо вписаться на факультете, и сейчас это пришлось очень кстати: даже с учётом многолетней тренировки Миралиссе было трудно сохранять нейтральное выражение лица. О судьбе Снейпа ничего не было известно, но это казалось хорошим знаком, ведь если бы тот умер, слухи неизбежно просочились, и в школе начался бы хаос.

Члены Инспекционной дружины появились в гостиной незадолго до прихода Миралиссы, так что обсуждение было в самом разгаре. Побег гриффиндорцев они списали на неудачное совпадение — Лонгботтом споткнулся на ровном месте, начал падать, Крэбб его не удержал, в результате чего была сбита с ног Панси и началась свалка, закономерным итогом которой оказался летучемышинный сглаз девчонки Уизли, под прикрытием которого слизеринцев и оставили с носом. Звучало это настолько глупо, что вполне могло быть правдой, однако кислое выражение лица Драко намекало, что без него тут не обошлось.

Взгляд Малфоя, которым он наградил Лиссу, недвусмысленно намекал, что объяснения он потребует в самое ближайшее время, но она проигнорировала его. Мелькнула мысль, что Лонгботтом слишком часто оказывается повинен в разрушении планов слизеринцев, однако обдумывать её Миралисса не стала — слишком сильно оказалось волнение из-за происшествия со Снейпом.

Пользуясь отсутствием декана, слизеринцы устроили шумное празднование завершения учебного года. Не желая вызывать подозрения внезапной нелюдимостью, Лисса осталась в гостиной вместе с однокурсниками, вот только в отличие от них так и не притронулась к бокалу. Танатос с сообщением, что всё в порядке, так и не было, и чем больше проходило времени, тем в большем напряжении находилась Лисса: внутри всё сильнее сжималась пружина страха.

Час, два, три — время неумолимо утекало. Притворяться становилось всё сложнее, хотелось вернуться на «место преступления», выяснить, что с деканом, но это было настолько глупо…

Кольцо, маскирующее её внешность, неожиданно нагрелось, и Миралисса не сдержала болезненного стона, потонувшего в гаме.

«Лорд!» — испуганно поняла она, тут же бросившись к выходу из гостиной.

Это был первый раз, когда кольцо действовало по принципу Тёмной метки: никогда раньше её не «приглашали» подобным образом, а значит, случилось что-то серьёзное.

Не думая о том, как могут воспринять её стремительное бегство, она неслась по пустынным в это время коридорам, спеша как можно скорее достичь границы антиаппарационной зоны и активировать порт-ключ. Сейчас её не сумело бы ничто задержать, ни профессора, ни Филч — Лисса готова была просто снести их со своего пути.

К счастью, по дороге ей так никто и не встретился.

Бегать с такой скоростью Лиссе ещё не доводилось; не прошло и десяти минут, как она вышла из камина в ставке Волдеморта. Мгновенно найдя взглядом крёстного, отца, Беллатрису и стоящего рядом с ними Регулуса Блэка, Миралисса облегчённо вздохнула.

— …Не справиться с кучкой подростков! — мечась по залу, яростно рычал Тёмный Лорд. — Ради чего я трачу время на тщательное планирование, если вы не в состоянии запомнить элементарные вещи?!

Пожиратели стояли, опустив головы, боясь встретиться взглядами с крайне раздражённым Волдемортом. Лисса отметила отсутствие Малфоя, Нотта, Гойла, обоих Лестрейнджей, Долохова, и продолжила вслушиваться в слова Лорда, пытаясь отдышаться и одновременно понять, что же произошло на самом деле в Министерстве.

— Люциусу и Антонину невероятно повезло, что их схватили, иначе я бы с удовольствием… Что было непонятно в приказе?! — перебив сам себя, воскликнул Волдеморт.

Никто не стал отвечать на явно риторический вопрос. Никто, кроме Сириуса Блэка:

— Да какая разница…

— Круцио!!! — взревел Тёмный Лорд, найдя на ком выместить злобу.

И тут случилось то, чего никто не ожидал. Будучи анимагом, Сириус обладал прекрасной реакцией, а потому подсознательно увернулся от атакующего луча… Блэк лишь на дюйм сдвинулся в сторону, но этого было достаточно, чтобы заклинание попало в оказавшуюся в тот самый момент прямо за ним Лиссу.

Крик боли, перекрывший все звуки в зале, мгновенно привёл Волдеморта в чувство, и он быстро отвёл палочку в сторону… Но Лисса уже не увидела, как к ней бросился Крауч, как отец и Беллатриса накинулись на Сириуса с кулаками, как сочувственно смотрели на неё Пожиратели смерти, как в багровых глазах Тома Риддла на миг промелькнуло обычная человеческая жалость — она была без сознания.

В себя она пришла уже в доме Бартемиуса, лёжа в кровати.

— Хвала Мерлину! — увидев, что крестница очнулась, воскликнул Крауч. — Вот, выпей.

Миралисса попыталась спросить, сколько прошло времени, но из горла вырвался хрип. Стало больно. Причём сразу везде.

— Ты голос сорвала, — сочувственно гладя её по голове, пояснил Бартемиус. — Мне так жаль… Я Блэку голову откручу, если Рэй ещё не опередил меня…

— Вот вы где! — перебила мадам Лестрейндж, без стука вбегая в комнату. — Как ты, Мира?

— Она голос сорвала, — поспешно сообщил Бартемиус.

— Ох! Ну тогда молчи и слушай, — чмокнув Миралиссу в щёку, Белла села на край кровати, и убедившись, что фиал с зельем, снимающим последствия пыточного проклятия, пуст, начала рассказывать: — Лорд в ярости. Кузен всё-таки получил свою порцию наказания. Лорд и так злился из-за ареста не тех, кого надо, но, поняв, что ещё и шпиона в школе потеряет, вообще как с цепи сорвался! Если отсутствие Миры в Хогвартсе заметят — планам конец.

— Я не отпущу её!

— Барти, конечно же, она никуда сейчас не пойдёт, ей нужно отлежаться, но… В общем, мне удалось уговорить Лорда… Пойду я.

— Что?! — вскричал Крауч, а Лисса несмотря на слабость и боль во всём теле, резко села в постели.

— Лежи! — всполошилась Белла, укладывая Лиссу обратно, и обратилась к Бартемиусу: — Сам подумай, даже если Мира сможет встать, Снейп на раз поймёт, что её только что пытали. Как отсутствие, так и присутствие — одинаково плохи.

— Ты не сможешь её достоверно сыграть, — качая головой, возразил Крауч. — Мордред!

— Ты же дружишь с моим племянником? — обратилась мадам Лестрейндж непосредственно к Лиссе. — Он поможет?

Та пожала плечами: после последнего разговора помощь Драко была под сомнением. Однако Лисса понимала, что обязательно должна вернуться в школу, пусть даже Миралиссой Торн сегодня будет Беллатриса — главное, чтобы никто не узнал о её связи с Тёмным Лордом и Пожирателями смерти. Она ведь не обязана целый день крутиться перед глазами однокурсников, достаточно появиться на завтраке…

Небо постепенно светлело, а план действий обрастал подробностями. Белла выпила Оборотное зелье и тренировалась изображать Лиссу, а та дрожащей рукой выводила строчки записки для Малфоя.

* * *

Беллатриса Лестрейндж аппарировала к границе Хогсмида за час до начала завтрака. Убедившись, что её никто не видел, она разгладила школьную мантию и, нервно усмехнувшись, решительно двинулась к замку. На полпути она почувствовала сопротивление щитовых чар, но всё-таки сумела преодолеть их и дальше прошла беспрепятственно.

Несколько встреченных студентов не обратили на неё ни малейшего внимания, но Белла не спешила расслабляться, крепко сжимая в кармане волшебную палочку. Путь к слизеринскому подземелью она могла бы пройти с закрытыми глазами — несмотря на прошедшие годы, воспоминания не потускнели, и где можно спрятаться в длинном коридоре так, чтобы тебя никто не заметил, она тоже не забыла.

Поток спешащих на завтрак студентов увеличился, но Беллатриса не боялась пропустить племянника — светлые волосы Малфоя были видны издали.

— Драко! — окликнула мадам Лестрейндж, выглянув из своего укрытия, и приглашающе махнула рукой.

Тот что-то бросил спутникам, и подошёл.

— Где ты была? — раздражённо прошипел Малфой. — Дафна чуть с ума не сошла. Я думал, мы договорились, что ты не будешь исчезать, никого не предупредив!

— Э-э-э…

Глаза Драко сузились и, не успела Беллатриса придумать ответ, как ей в живот упёрлась волшебная палочка.

— Ты кто?!

— Драко, я…

— Где Миралисса?! — усилив давление палочки, Малфой со смесью страха и злости смотрел на незнакомку с внешностью лучшей подруги.

— Спокойно, — попросила Беллатриса, — у меня в кармане письмо…

Не дослушивая, тот быстро извлёк сложенный в несколько раз пергамент из кармана мантии и, не убирая палочки, развернул.

— Что ты с ней сделала?!

— Ничего. Успокойся, — Белла нарочито медленным движением отвела палочку от своего живота, — я не враг.

— Почему я должен тебе верить?

— Потому что твоя подруга просит об этом, — кивнув на записку, пожала плечами мадам Лестрейндж, стараясь не раздражаться на глупые вопросы племянника.

— «Помоги тому, кто даст тебе записку», — вслух прочитал Малфой и усмехнулся. — Не держи меня за идиота.

Белла недовольно поморщилась, но сдержала желание наорать на упрямого племянника и успокоительно похлопала его по руке:

— Не глупи, будь у меня недобрые намерения, ты уже корчился бы под пыточным. Мы не считаем тебя идиотом, понимаем, что тебя не провести, но и ты не думай, что сможешь со мной справиться. Мы могли бы обмануть тебя, подчинить, но решили не делать этого. Миралисса уверила, что ты разумный молодой человек. Нет времени всё объяснять, твоей подруге нужна помощь.

— Что с ней?

— Задашь этот вопрос ей, когда она завтра вернётся. Так ты поможешь, или мне воспользоваться Империусом?

— Ты так и не сказала, почему я должен тебе верить? — умом Драко понимал, что перед ним находится взрослый человек, но видя перед собой лучшую подругу, у него язык не поворачивался обратиться к ней на «вы».

— Потому что об этом просит Мира.

— Тебя послал её крёстный, — успокаиваясь, сказал Малфой и спрятал палочку.

— С чего ты это взял? — искренне удивилась Беллатриса.

— Только Мерлин так её зовёт.

— Мерлин? — окончательно сбитая с толку, переспросила та.

— Неважно, — отмахнулся Малфой и перешёл к делу: — Что я должен делать?

— Вообще-то, Миралиссу так зовут все… Нужно, чтобы ты оградил меня от общения с другими учениками. Её должны видеть, но для меня вполне очевидно, что обмануть её друзей мне не удастся, так что…

— Тогда нам пора на завтрак. И всё же, что с Лиссой?

— Непредвиденные обстоятельства, — буркнула мадам Лестрейндж и первой шагнула вперёд. — Идём, не стоит привлекать ко мне внимание даже опозданием.

Войдя в Большой зал, Белла словно перенеслась назад во времени. Всё было точно так же, как и много лет назад, когда она была студенткой: тот же длиннобородый Дамблдор, лукаво улыбающийся и блестящий стёклами очков, такая же МакГонагалл, строго взирающая на своих гриффиндорцев, тот же… а вот слизеринский декан был другим.

— Ты куда? — прошипел Малфой, хватая «подругу» за руку. — Мы сидим здесь.

Беллатриса очнулась и извинилась, покорно позволив племяннику отвести себя к столу. Наслаждаясь давно позабытым вкусом тыквенного сока, она удивлялась простоте, с которой проникла в школу.

Всё прошло прекрасно. После завтрака Белла поблагодарила Драко и вышла из замка, направившись к антиаппарационной границе.

— …Щит не пропускал, словно сквозь густеющую воду идёшь, — докладывала мадам Лестрейндж через час. — Каждый шаг давался с трудом, а потом… Я подумала, что Миралиссе нужно помочь, что мне обязательно нужно пробиться и… Щит словно исчез.

— Как интересно, — задумчиво прошипел Лорд, — я читал об эмпатических щитовых чарах, но никогда не сталкивался ни с чем подобным. И даже не предполагал, что ими окружён Хогвартс.

— Что это такое, мой Лорд?

— Щит не пускает в Хогвартс никого с дурными намерениями. Ты хотела помочь Миралиссе, щит почувствовал, что ты неопасна для обитателей замка, потому и пропустил… Кто тебе помог?

— Юный Малфой.

— Ты стёрла ему память?

— Н-нет… Мой Лорд, думаю, мальчишке можно довериться: он не захочет подвести подругу. Да и потом, он произвёл на меня самое лучшее впечатление. Признаться, я ждала много худшего, учитывая, чей он сын. Но мальчик смог удивить, думаю, он догадывается, чем занимается Миралисса.

— Возможно, ты и права, — кивнул Волдеморт и отпустил её.

* * *

Для Миралиссы ночь прошла ужасно, да и утро выдалось нелёгким. Убедившись, что Беллатриса сумеет изобразить её, Лисса уснула, но не прошло и десяти минут, как ей приснился кошмар… Тело ныло, как будто пытка длилась не пару секунд, а часы, а то и дни. Видя, как Тёмный Лорд накладывает Круциатус на Пожирателей смерти, Миралисса самоуверенно считала, что тоже сможет выдержать, на деле же всё оказалось намного хуже.

Крёстный не отходил от неё ни на шаг. Поил зельями, гладил по голове, как маленькую, рассказывал забавные истории и крепко обнимал после каждого пробуждения в слезах. А вернувшаяся из Хогвартса Беллатриса принесла шоколадных лягушек и поведала о том, как прошёл визит в школу.

И только отец так и не пришёл.

К вечеру Лисса смогла встать, решительно настроившись на возвращение в Хогвартс. Отговаривать её не стали. Барти вручил флакон обезболивающего, крепко обнял, и она активировала порт-ключ.

Гостиная Слизерина, несмотря на ранний вечер, была практически пуста. «Ежедневный пророк» смело прошёлся по репутации многих выпускников этого факультета, и студенты искали уединения.

— Поговорим?

Лисса вздрогнула, не заметив, как Драко успел подойти, но его хмурое лицо яснее слов показало, что серьёзного разговора не избежать.

— Не здесь.

Малфой отрывисто кивнул и не оглядываясь стремительно двинулся к выходу из гостиной. Лиссе ничего не оставалось делать, как догонять. Немного поплутав по коридорам, шагающий в десятке ярдов впереди Драко остановился перед одним из заброшенных кабинетов, оглянулся, убеждаясь, что Лисса не сбежала, и толкнул дверь. Стоило ей переступить порог, Малфой тут же захлопнул створку и наложил на неё несколько заклинаний против подслушивания.

— Итак? — с места в карьер насупился он.

— С чего начать? — обречённо спросила Миралисса, усаживаясь на пыльный стул.

— С начала! — фыркнул он. — Но в данный момент я хочу знать, где ты была и кто сегодня завтракал рядом со мной.

— Ты понимаешь, что если эта информация…

— Я уже сказал, что готов принести Непреложный обет! — рявкнул Малфой.

Лисса поморщилась. Несдержанность Драко недвусмысленно указывала, что говорить ему больше того, что уже ему известно, не правильно, и всё же он заслуживал знать правду. Как бы ни был привлекателен непреложный обет, его она требовать не стала, понимая, что ситуация может сложиться по-разному, и из-за несвоевременного молчания Драко может пострадать, но клятву о неразглашении приняла.

Когда с формальностями было покончено, глубоко вздохнув, она на миг закрыла глаза, собираясь с силами, и приступила к рассказу.

Малфой просил с начала, поэтому Миралисса поведала о Аласторе Грюме, крёстном, знакомстве с Лордом, своём задании… Драко молчал, широко раскрытыми глазами глядя на неё, то и дело досадливо кривился, сжимал кулаки, но даже не пытался перебивать или комментировать услышанное. Такое поведение импонировало, и Лисса немного расслабилась. Однако когда повествование дошло до вчерашних событий и судьбы Люциуса Малфоя, её речь замедлилась, она стала тщательно подбирать слова, чтобы не оттолкнуть друга и не настроить его против себя:

— То, как закончилась операция в Министерстве — непредвиденная случайность. Драко, мне очень жаль, что мистер Малфой попал в Азкабан, Лорд не хотел этого, — она не стала говорить, что Люциус не только сам виноват в случившемся, но и Азкабан стал для него спасением, ведь разъярённый Лорд вполне мог выместить на нём всё недовольство. Вместо этого она постаралась утешить друга: — Лорд вытащит твоего отца и всех остальных тоже… Не расстраивайся сильно, ему ничего не угрожает.

— А дементоры? — горько вздохнул Драко, хотя было видно, что после слов Лиссы он почувствовал себя спокойнее.

— Они… ну, Лорд переманит их на свою сторону. Я не знаю, как, но они почти согласились… В Азкабане их осталось немного.

— Ладно, с этим понятно. А кто изображал тебя?

— Твоя тётя. Беллатриса Лестрейндж, — улыбнулась Лисса и принялась рассказывать о мадам Лестрейндж, с которой так хотел познакомиться Малфой.

* * *

За завтраком Лисса смогла убедиться, что большинство учеников откровенно радуются аресту Пожирателей смерти, и только за гриффиндорским столом, вокруг Поттера, было тихо.

Миралисса искренне не понимала Блэка, не посчитавшего нужным хотя бы намекнуть любимому крестнику, что его гибель — постановка. Насколько она ненавидела Поттера, но даже ей сейчас было его жаль. Лисса боялась даже представить, что было бы, будь она на месте Гарри: потерять Барти… Нет, об этом даже думать было страшно!

Её задание никто не отменял, так что Миралисса через силу прислушивалась к мыслям Поттера, и настроение неизменно падало. Крауч рассказал крестнице о результатах операции в Министерстве, и она знала, что пророчество, разбитое в пылу боя, было подделкой. Как отцу удалось его подменить — отдельная история, но факт остаётся фактом, Лорд получил желаемое. Точный текст Волдеморт не разглашал, однако всем Пожирателям стало известно, что Избранный сменился. Поттер больше не интересовал их, появилась новая цель — Невилл Лонгботтом.

Устав от безысходности в мыслях Поттера, Лисса прислушалась к Невиллу — несмотря на чистокровность, он не имел ни малейшего представления об окклюменции и был словно открытая книга. Мысли новоявленного Избранного крутились вокруг семьи Лестрейндж — он мечтал о мести — но, как и в случае с Поттером, не представляли собой никакого интереса.

— Что ты опять высматриваешь? — вернул Миралиссу к действительности голос Малфоя.

— Поттера жалко, — понизив голос, искренне сказала она.

— Ты же его ненавидишь! — изумился Гойл, сидевший рядом с Миралиссой и потому услышавший её слова.

— Ненавижу, — кивнула та, — но всё равно жалко.

— Из-за Мерлина? — догадался Драко. — Хм… ладно, не буду его добивать. А так хотелось пройтись по его крёстному… — взглянув на Гойла, он понизил голос и, наклонившись к самому уху Лиссы, тихо спросил: — Слушай, раз уж я теперь в курсе событий, может, приедешь в гости?

Миралисса повернулась всем корпусом и покрутила пальцем у виска:

— Я тебе о чём говорила? Никто не знает, кто я! Драко, ты понимаешь, что значит «никто»? Ты мой лучший друг, поэтому я рассказала тебе правду, но мне этого никто не разрешал!

Малфой понял, что сморозил глупость и отвёл взгляд:

— Извини, я понимаю.

Однако на вокзале Драко снова поднял эту тему:

— Ты могла бы приехать как Миралисса Торн, моя однокурсница. Кому какое дело, кто приезжает ко мне в гости?

— Драко, не упрямься, — нахмурилась Лисса, — мы уже всё обсудили. Для всех я магглорождённая сирота, ты думаешь, твоя мать будет в восторге от такой гостьи? Или тётя Белла обрадуется необходимости есть за одним столом с грязнокровкой?

— Но ведь тётя…

— Драко!

Малфой расстроенно отмахнулся и активировал порт-ключ. Через секунду Миралисса последовала его примеру.

Начало каникул выдалось хлопотным. Лишившись значительной части Ближнего круга, Лорд нещадно эксплуатировал оставшихся доверенных лиц. Больше года обыватели пребывали в счастливом неведении относительно возвращение Тёмного Лорда, чем он и его люди пользовались, но теперь ситуация изменилась. Без Малфоя, контролирующего «Пророк», с подачи Дамблдора в прессе всё чаще печатались призывы к сопротивлению; Пожирателей поливали грязью, вешали на них обвинения во всех бедах магической Британии… В отсутствие Гойла и Нотта некоторые служащие Министерства отказались от сотрудничества, просто не являясь на встречи и игнорируя требования Волдеморта; другие и вовсе не скрывали, что не желают подчиняться. С потерей незапятнанных Пожирателей, свободно входящих в любой кабинет, давление на министерских служащих ослабло, чем не замедлил воспользоваться Дамблдор.

Очередное собрание проходило в мрачной атмосфере. Задание не было выполнено, и Пожиратели готовились к наказанию.

Тёмный Лорд появился внезапно, немного напугав сторонников. Он прошёл к трону, сел, обвёл зал испытующим взглядом и вполне спокойно поинтересовался:

— И как вы планируете исправлять ситуацию?

Это было беспрецедентно! Ни наказания, ни гнева, ни даже недовольства провалом — сразу к делу.

Беллатриса торопливо вышла вперёд, сразу же приступив к оправданиям, но Волдеморт прервал её взмахом руки:

— Я прекрасно понимаю, что у вас не было шансов выполнить задание с наскока. Сейчас я хочу услышать, как вы собираетесь действовать дальше.

— Мой Лорд… — Белла растерянно оглянулась на друзей, но они были удивлены не меньше неё самой. — Мы планируем склонить членов Визенгамота на нашу сторону, похищая их близких.

— Так я и думал, — покачал головой Тёмный Лорд. — Шантаж — отличный аргумент, но вам придётся воспользоваться чем-нибудь другим. Мне не нужно запуганное стадо. Лучше потратить время, чем людей. Не спешите.

— Да, мой Лорд… — неуверенно кивнула мадам Лестрейндж, отступая назад.

— Среди нейтралов много достойных магов, не отпугните их. Я желаю видеть их в наших рядах, а не в могилах. Недавно примкнувших к Дамблдору магов стоит заставить усомниться в правильности этого решения. Но — тоже пока не убивать. Теперь что касается наших соратников. Реймонд, потренируй молодёжь, пока Долохов прохлаждается в Азкабане. Белла, прежнее задание в силе. Постарайся справиться без Рудольфуса. Барти, Регулус, вы займётесь библиотекой: что делать знаете. Теперь перейдём к кадровым вопросам. Регулус, ты составил список? Спасибо, — получив свиток пергамента, Лорд с минуту вчитывался в строки, после чего с усмешкой обвёл собравшихся взглядом. — Когда стало официально известно о моём возвращении, дом наводнили совы: многие желают присоединиться к нам. Однако принимать абы кого в наши сплочённые ряды — худшее из возможных решений. Многие фамилии будут знакомы — это дети наших друзей, некоторые нейтралы, но есть и те, о ком раньше слышать не доводилось. Я хочу, чтобы каждый из вас посмотрел составленный Блэком список и выбрал достойных. Если нужно — выследите и побеседуйте. Но аккуратно. Мисс Делатор, вас это тоже касается, — Лисса, не ожидавшая, что на неё обратят внимание, вздрогнула и поспешно кивнула. — Младшее поколение знаете только вы. Далее…

Это собрание разительно отличалось от десятков других, на которых Миралиссе приходилось присутствовать. Не было ни Круциатуса за провал, ни давно привычной злости за неверное понимание приказов; Лорд вёл себя… как обычный человек.

А ещё он почему-то не торопился предпринимать что-либо против Лонгботтома. Все приказы были направлены на привлечение новых и усиления преданности действующих членов, словно они уже победили и в насилии не было никакой необходимости.

Когда Лорд удалился, вручив список кандидатов на получение Метки Беллатрисе, в зале ещё некоторое время сохранялась тишина. Пожиратели терялись, не зная, как себя вести с новым незнакомым Тёмным Лордом. Мадам Лестрейндж воспользовалась заклинанием копирования и молча раздала листы пергамента, после чего Пожиратели так же молча покинули поместье. Всем было о чём подумать.

Оценку кандидатов каждый проводил самостоятельно. Миралисса понятия не имела, как остальные оформляли свои отчёты, но сама она решила написать эссе. Старшекурсники никогда особо не обращали внимания на младших учеников, а те видели многое. К тому же Лисса полгода встречалась с Люцианом и была вхожа в круг его друзей, поэтому знала их на порядок лучше, да и легилименцию, как источник информации, сбрасывать со счетов было нельзя. Лорд сказал о младшем поколении, поэтому она решила игнорировать большую часть списка, состоящую из совершенно незнакомых имён. Она долго сомневалась, что именно писать об оставшихся. Обижать людей, с которыми совсем недавно вполне по-дружески общалась, не хотелось, но и льстить им, рискуя доверием Лорда, — не выход. В итоге Миралисса решила выбрать из списка нескольких волшебников, которым можно, не кривя душой, дать хорошую характеристику, а всех остальных описать парой строчек. В число «избранных» попали Маркус Флинт, Кассиус Уоррингтон, Клэйтон Розье и Эйдан МакНейр. У каждого были как сильные, так и слабые стороны, но, в отличие от Люциана, эти парни всем сердцем были на стороне Тёмного Лорда.

Спустя три дня Волдеморт выслушал мнения своих людей, похвалил Миралиссу за развёрнутое описание и отпустил всех, не выдав новых поручений.

— Что-то происходит, — негромко сказал Регулус Блэк, ни к кому конкретно не обращаясь, — и мне совершенно не нравится, что я не понимаю, что.

Он был не одинок в такой оценке. Поведение Лорда не вписывалось в привычные рамки, что не могло не настораживать. Самым неприятным был тот факт, что Пожиратели даже не догадывались, в чём причина подобных серьёзных перемен. Ведь дело не могло быть в пророчестве… Или могло?

Лисса видела то же, что и другие, но в отличие от Пожирателей смерти не считала, что перемены к худшему. А если быть совсем откровенным, её в гораздо большей степени интересовало поведение отца. Реймонд снова стал отдаляться, избегать её, и Миралисса не понимала, в чём она провинилась…

— У нас есть прекрасная возможность провести лето в тёплом и безопасном месте, — сообщил Бартемиус, прерывая мрачные думы крестницы. — Пока всё спокойно, Лорд разрешил мне взять отпуск. Собирайся, завтра мы отправляемся на Лазурный берег.

Миралисса невольно улыбнулась энтузиазму Крауча. Увидеть море было её давней мечтой…

Французское побережье встретило англичан безупречно чистым небом, кристально прозрачной водой лазурно-синего моря и прекрасным сервисом маггловского отеля. Бартемиус чувствовал себя среди магглов, как рыба в воде, чем безмерно удивил крестницу.

— Ну, где-то же должны отдыхать Пожиратели смерти? — пожал плечами Крауч, когда Лисса озвучила свои мысли. — Во Франции мы никому не интересны, да и кто станет искать сторонников Лорда среди магглов?

Миралисса согласно кивнула, но ещё несколько дней вздрагивала от каждого громкого звука и косилась по сторонам. Однако вскоре она смогла расслабиться и вести себя как обычная пятнадцатилетняя девушка: плавать в бассейне, загорать на пляже и брызгать водой на уснувшего крёстного… Едва ли не впервые в жизни она могла просто дурачиться, не думая ни о чём. Единственное, что её немного нервировало, это взгляды, которые бросали на Бартемиуса дамы в бикини, а однажды ночью она стала невольной свидетельницей весьма характерных звуков, доносящихся из смежного номера. Что и говорить, Крауч был симпатичным мужчиной, не обременённым ни женой, ни недостатком средств, и пользовался заслуженным успехом у женщин.

Рядом с Барти Лисса почти не скучала по отцу, тем более что на вопросы о спутнице Крауч с гордостью представлял её своей дочерью. В обществе крёстного она вообще забывала обо всех проблемах и превращалась в ребёнка, зная, что за минуту слабости не придётся расплачиваться. Целыми днями они гуляли по Франции, посещали музеи и интересные малоизвестные лавки как маггловских сувениров, так и магических товаров, загорали или купались; Миралисса читала книги из библиотек чистокровных семей, специально взятых для неё, Бартемиус рассчитывал какой-то мудрёный ритуал, параллельно рассказывая о нюансах ритуалистики… Это был настоящий семейный отдых.

Идиллия кончилась на одиннадцатый день. Лисса завтракала с крёстным в ресторане при отеле, когда Крауч дёрнулся, расплескав кофе.

— Что случилось?!

— Зеркало, — тихо пояснил Бартемиус, вставая из-за стола. — Ешь спокойно, я на минутку отлучусь.

Проводив крёстного глазами, Миралисса отодвинула тарелку в сторону — аппетит мгновенно пропал. Что могло произойти, что кто-то из Пожирателей смерти решил связаться с Барти по сквозному зеркалу посреди дня?

— Чего ты испугалась? — незаметно вернувшийся Крауч потрепал её по плечу. — Всё в порядке. Тебя Малфой потерял, вот и…

— Малфой?!

— Мира! Всё в порядке, — взяв Миралиссу за руку, Барти чуть её сжал, успокаивая. — Очевидно, он послал тебе письмо, но мы уже уехали. Мальчик испугался, что с тобой что-то случилось, послал сову снова… И потребовал у Беллы отчета о судьбе всех дочерей Пожирателей смерти.

— А Белла? — испугавшись за Драко, прошептала Миралисса.

— А Белла догадалась, что он спрашивает именно о тебе, и устроила ему допрос…

— И что с ним?! — откровенно испугалась Лисса.

— Да ничего, — поморщился Бартемиус.

— Я должна с ним поговорить! Барти, пожалуйста, можно связаться с мадам Лестрейндж?

Пару секунд Крауч сверлил крестницу взглядом, после чего улыбнулся и кивнул:

— Пойдём в номер.

Пока они шли по коридору и ехали в лифте, Лисса успела мысленно похоронить лучшего друга — Белла была весьма скора на расправу.

Войдя в номер, Бартемиус достал из кармана пятидюймовое круглое зеркальце в серебряной оправе и, взглянув на нетерпеливо притопывающую девушку, постучал по нему палочкой:

— Беллатриса Лестрейндж! — чётко произнёс он. Полминуты спустя поверхность затуманилась, и появилось изображение. — Ещё раз здравствуй. Мира хочет поговорить с Малфоем, устроишь?

Белла нахмурилась, и Миралисса поспешила вмешаться. Повиснув на крёстном, чтобы удобнее было заглядывать в зеркало, она сделала самое жалобное лицо, на какое только была способна, и взмолилась:

— Пожалуйста!

Фыркнув, Беллатриса кивнула и, не говоря ни слова, отключилась.

— Ты много рассказала Малфою?

— Барти, я…

— Я не ругаю тебя, — быстро добавил Крауч, — но ты же понимаешь, Лорду это вряд ли придётся по душе.

— Нам нужно возвращаться, — печально опустила голову Миралисса. — Я сама скажу Лорду: не хочу, чтобы Драко отдувался за мои поступки.

— Я чего-то не знаю о ваших с Малфоем отношениях?

— Он мой друг, — с улыбкой покачала головой Лисса, — и друг хороший.

* * *

Возвращение в Великобританию решено было отложить на вечер. После разговора с Драко стало понятно, что Белла воспользовалась легилименцией и теперь знает всё.

— Я испугался за тебя, — оглядываясь на тётю, неуверенно сказал Малфой в зеркало. — В «Пророке» писали о погибших после нападения Пожирателей… Если что, тебя же даже защитить было бы некому… Прости.

— Ты ни в чём не виноват, — мягко произнесла Миралисса, жалея, что не может обнять друга. — Я сама решила рассказать тебе о том, что происходит. Не твоя вина, что об этом стало известно миссис Лестрейндж. Драко, ну, правда, не переживай.

— А Лорд?..

— Я разберусь… — на заднем фоне послышался пренебрежительный смешок Беллатрисы, но Лисса предпочла его проигнорировать. — Не волнуйся, ладно? Я напишу тебе, когда ситуация прояснится.

Почему-то Миралисса была твёрдо убеждена, что Тёмный Лорд поймёт, чем она руководствовалась, когда решила довериться Малфою. Страха не было. Лисса даже была готова потерпеть наказание, лишь бы больше не приходилось врать лучшему другу.

Дождаться вечера было непросто. Весь день Миралисса мысленно составляла длинные оправдательные предложения, но, представ перед Волдемортом, все заготовленные фразы тут же вылетели у неё из головы, и всё, что она могла, это испуганно лепетать.

— Ты доверяешь Малфою? — перебил Риддл, когда Лисса начала по второму кругу убеждать его в правильности своего решения. — Или не придумала другого выхода из положения?

— Эм-м… доверяю, мой Лорд, но…

— Но? — поторопил Волдеморт.

Глубоко вздохнув, Миралисса тряхнула головой и решительно заявила:

— Драко хороший друг, я верю, что он не предаст меня, но он слишком молод…

— Он твой ровесник.

— Верно, мой Лорд, но Драко рос в тепличных условиях, а я в приюте, где взрослеют рано. Он не понимает всей серьёзности моего задания. Я знаю, что не должна была ничего ему говорить, но Малфой не стал бы помогать, не понимая, что происходит, а мне нужна была его помощь.

Губы Волдеморта растянулись в неком подобии улыбки, но Миралисса не поняла, к чему та относится, и не стала ломать голову над причинами её появления. В последнее время в мимике Лорда появилось много новых выражений, и Пожиратели смерти терялись, не зная, как на них реагировать.

— Это больше не повторится.

— Я не сержусь, девочка, — с нехарактерной для него мягкостью в голосе произнёс Тёмный Лорд, — тебе непросто пришлось в этом году. Твоё следующее задание будет ещё сложнее, но, не сомневаюсь, ты справишься.

— Спасибо за доверие, мой Лорд.

— Не спеши благодарить, за провал я спрошу со всей суровостью.

Лисса сглотнула, но всё равно кивнула.

— Я понимаю, сэр.

— Где Выручай-комната ты знаешь. Я кое-что спрятал там… Диадему Ровены Равенкло…

— Ту самую?! — поражённо воскликнула Миралисса.

— Ту самую, — снисходительно усмехнулся Лорд. — Твоя задача найти её и доставить мне. Будь осторожна, на диадему наложено несколько защитных заклинаний, поэтому не советую примерять её или вообще брать голыми руками.

— Я поняла, мой Лорд. А… она выглядит так же, как в «Истории Хогвартса»?

— Точь в точь. Но это ещё не всё. К сожалению, среди старшекурсников мало тех, кто достоин стать Пожирателем смерти. Несколько выпускников я выделил из общей массы, в частности, по твоему совету, но в Хогвартсе ты одна. Ты верно охарактеризовала своих однокурсников — это дети, потому полагаться на них нельзя. Я внимательно ознакомился с мнением Ближнего круга, и, кроме Нотта-младшего, Пожиратели больше никого не рекомендовали. Барти, помнится, ещё в прошлом году советовал присмотреться к мальчику… Что скажешь?

— Теодор — ответственный и серьёзный, но сейчас его больше волнуют вопросы предстоящей помолвки, чем политика, — чуть подумав, откровенно ответила Лисса. — Решать, конечно, вам, мой Лорд, но мне кажется, не стоит связываться с несовершеннолетними студентами.

— Одна ты не справишься, — покачал головой Риддл, — понадобится прикрытие. Необходимо провести Пожирателей в Хогвартс, что отнюдь не просто. Школьные щиты пропустили Беллатрису только по одной причине — её намерения были чисты. Твой отец уже проверял теорию об эмпатических щитовых чарах, и она полностью подтвердилась: попасть внутрь охраняемой территории никому из Пожирателей не удалось. Поэтому мы воспользуемся другим способом. Где-то в школе был Исчезательный шкаф…

— Я видела его!

— Прекрасно, — кивнул Волдеморт, в очередной раз не обратив внимания на то, что Лисса его перебила, — позаботься о том, чтобы к нужному времени со шкафом ничего не случилось. И подумай, кого бы ты хотела видеть в роли помощника. Новый учебный год не за горами, так что не затягивай. И, Миралисса…

— Да, мой Лорд?

— Никому ни слова.

— Конечно, мой Лорд!

* * *

За дверью Лиссу поджидал крёстный. Вопросительно приподняв бровь, Бартемиус встал навстречу и поинтересовался:

— Как всё прошло?

— Нормально, — пожала плечами та, мысленно уже прикидывая, как лучше всего выполнить приказ Лорда.

— Ну и отлично. Хочешь, поужинаем в ресторане?

Лисса ненадолго задумалась и отрицательно покачала головой: всё прошло нормально, но поволноваться она успела и теперь хотела расслабиться.

— Нет, Барти, я устала, пойдёмте лучше домой.

Крауч понимающе кивнул.

Уже дома, разбирая чемодан, Миралисса обдумывала новое задание. Слежка за Поттером не требовала усилий — смотри да слушай, но ей всё равно пришлось просить Драко о помощи, чтобы отлучки из школы остались незамеченными. Сейчас задание было намного сложнее и серьёзнее; Лорд был прав — одной ей не справиться. Исчезательный шкаф, о котором говорил Волдеморт, Лисса видела в Выручай-комнате, и он был неисправен. Как чинить артефакт, что для этого нужно и сколько это может занять времени она не имела ни малейшего представления. В Хогвартсе, конечно, было много укромных мест, но студенты всё равно оставались на виду; если ей придётся подолгу находиться в Выручай-комнате, этому должно быть оправдание.

Навязываемый Лордом помощник тоже не улучшал настроение. Миралисса понимала, что ей нужна помощь, но ставить успех задания и, как следствие, расположение Лорда в зависимость от другого человека не хотела. Тот же Нотт, которого рекомендовал Бартемиус, был сосредоточен на личной жизни и вряд ли обрадовался бы новым обязанностям… Гойл? Грегори умён, но ему нужно поддерживать репутацию недоумка, чтобы не подвести всю семью, так что доверять ему в столь щекотливом вопросе Лисса не могла. Оставался Малфой, который уже проявил себя с хорошей стороны.

За полчаса до ужина она приняла окончательное решение.

— Барти, мне нужно поговорить с Драко.

— Сейчас? — удивлённо откликнулся Крауч, откладывая в сторону толстый фолиант в кожаном переплёте. — Это не может подождать до завтра?

— Боюсь, что нет, — потупилась Миралисса.

Коротко кивнув, Бартемиус без лишних вопросов поднялся с кресла и накинул мантию.

— Что ж, идём.

Нарцисса Малфой встретила поздних визитёров без намёка на улыбку.

— Чем обязана? — ледяным тоном спросила она, скрывая интерес при виде совершенно незнакомой девушки.

— Добрый вечер, Нарцисса, — мягко поздоровался Крауч, улыбкой давая понять, что ей нечего опасаться неприятностей. — Пригласи сына, у моей спутницы есть к нему разговор.

— Бартемиус, я не позволю втягивать Драко…

— Мама! — перебил Драко, поспешно сбегая по лестнице. — Добрый вечер, сэр… мисс.

Лисса улыбнулась: несмотря на маскировку, Малфой понял, кто перед ним находится, и повёл себя именно так, как и должен был в присутствии непосвящённых.

— Мистер Малфой, могу я с вами поговорить наедине?

— Конечно, мисс. Мама?

Нарцисса обречённо кивнула и сделала Барти знак следовать за собой. Минуту спустя, когда взрослые скрылись за дверями гостиной, лицо Драко утратило надменность, и он открыто улыбнулся.

— Привет!

— Тс-с-с! Где мы можем поговорить без опасения быть подслушанными?

— Пойдём в кабинет, — вздохнул Малфой.

Через минуту, закрыв двери отцовского кабинета, он указал на стоящие перед столом кресла и, только после того, как они оба сели, задал не дающий ему покоя вопрос:

— Ты уже была у Него?

— Да. Лорд понял, почему я тебе всё рассказала, и не сердится. Нам обоим повезло. Но… — Миралисса сделала паузу, обдумывая, что именно можно сообщить Малфою, и неуверенно произнесла: — Лорд дал мне новое задание, и на этот раз одна я не справлюсь.

— Что я должен делать? — тут же спросил Драко, даже не дав себе времени подумать, но Лисса покачала головой. — Что? Думаешь, я не справлюсь?

— Не в том дело, — покачала она головой. — Я не уверена, что тебе стоит в это влезать.

— В каком смысле? — растерялся Малфой.

— Если что-то пойдёт не так… — Лисса взглянула на обиженное лицо друга и мысленно досадливо поморщилась. — Драко, пойми меня правильно, Лорд и так недоволен твоим отцом. Если я не выполню задание, он спросит не только с меня, но и на тебе отыграется. В том числе и за Люциуса.

— Недоволен? — переспросил Малфой, пропустивший большую часть речи Миралиссы мимо ушей. — Отец в Азкабан попал, пытаясь Ему угодить!

— А не должен был, — жёстко парировала Лисса. — Это не игра, Драко, ты и сам можешь занять соседнюю с отцом камеру. Всё очень серьёзно.

— Я понимаю!

— Пути назад не будет, — продолжила устрашать она.

— Лисса, почему ты не хочешь, чтобы я тебе помог? — обиженно спросил Малфой, но когда та открыла рот для ответа, взмахнул рукой, показывая, что не договорил: — Ты сомневаешься в моей верности чистокровным? Думаешь, чуть запахнет жаренным и я побегу искать защиты у Дамблдора? Я ненавижу старика! Пусть он не сделал ничего плохого лично мне, я внимательно читал историю и понимаю, что если он победит, магам придёт конец — он низведёт нас до уровня волшебных зверушек, развлекающих магглов. Из-за него нам уже приходится половину предметов учить самостоятельно, дома, скрывая ото всех свои знания. Да я…

— Драко! — повысила голос Миралисса, и тот, смущённый своей горячностью, умолк. — Ты уверен, что сможешь предстать перед Лордом и доложить, что по твоей вине операция провалена, а то и того хуже, пострадал кто-то из Пожирателей? Ты сможешь покорно склонить голову, зная, что за твою ошибку будут расплачиваться друзья и родные? Ты найдёшь в себе силы, чтобы самому прийти за наказанием? Ты осознаёшь, что обмануть его нельзя? Что прикажи Лорд — и тебе придётся не на словах уничтожать грязнокровок? Ты сможешь убить? Пытать? Когда вы поймали Поттера с компанией, вспомни, разве хоть один из вас что-то им сделал? Нет, вы все только и могли, что трепать языками. Пожиратели смерти — взрослые маги, и средства они используют соответствующие. Ты уверен, что сможешь также?

Лисса смотрела ему в глаза и видела колебания. В преданности Драко она не сомневалась, а вот в решимости переступить рамки морали…

— Почему ты его не боишься? Даже отец… — Малфой запнулся, словно, признавая страх Люциуса, он предавал отца, но через секунду упрямо продолжил: — Даже отец боялся Лорда, а ведь он, сама знаешь, входил в Ближний круг.

— При всём уважении к твоему отцу, он совершил много… пусть не ошибок, но опрометчивых шагов. Для Лорда верность — главное, а в Люциусе он сомневается. Мне, как человеку мечтавшему увидеть отца, решение свалить всё на Империус кажется замечательным — ведь это позволило Люциусу избежать Азкабана, и самому воспитывать сына, но для многих Пожирателей это предательство… Тёмный Лорд заслуживает уважения, а не страха. Он строгий и не скупится на наказание, но при этом он ещё и очень умный. Лорд Волдеморт не абстрактное Зло, а руководитель, способный сплотить вокруг себя последователей. Когда я решила к нему присоединиться, я сделала это с открытыми глазами. Лорд был моим единственным шансом встретиться с отцом. А теперь пути назад уже нет. Я не жалею, что присоединилась к Пожирателям смерти, и, повторись история, я знаю, что снова поступила бы точно так же, но… Представ перед ним впервые, мне действительно было страшно, ведь я не знала, чего ждать. Мне кажется, все так боятся Лорда потому, что не понимают ни его, ни его целей. Это Дамблдор с Поттером должны его боятся, а не мы. Драко, пойми, если меня поймают, Азкабан — лучшее, на что я могу рассчитывать.

— Вот я и прослежу, чтобы тебя не поймали! — твёрдо произнёс Малфой, распрямив спину и задрав подбородок.

С минуту Миралисса всматривалась в глаза друга, после чего медленно кивнула.

— Хорошо. Но, помни, это был твой выбор.

Драко облегчённо вздохнул и тут же поинтересовался:

— А что тебе приказал сделать Лорд?

— Ответ ты узнаешь не раньше, чем Тёмный Лорд согласится с моим выбором.

— В каком смысле?..

— Он сказал, что мне нужен помощник, но имя не назвал, предоставив мне самой выбирать среди сокурсников. Почему-то все считают Теодора лучшим кандидатом в Пожиратели смерти… Это между нами.

— Конечно!

— Ну и вот… Нотт парень хороший, но я не уверена, что могу ему доверять. Если выбор будет стоять между приказом Лорда и благополучием Дафны…

— Знаешь, — задумчиво протянул Драко, — я никогда не спрашивал, но… Ты всегда была такой?

Сбитая с мысли Миралисса не сразу поняла, о чём её спрашивают.

— Какой?

— Ну… Я с детства знаю Теодора, он надёжный, серьёзный, умный… Но мне и в голову не приходило, что его любовь к Гринграсс может рассматриваться с такой точки зрения. Ты же и на первом курсе воспринимала нас так? Я помню, ты словно нас оценивала… И, может, я и ошибаюсь, но ты не воспринимала меня всерьёз… Почему же тогда ты доверилась мне?

— Мы были детьми, но, ты же знаешь, я росла среди магглов и привыкла ждать удара исподтишка. Тебя я не воспринимала как врага, потому и не обращала внимания. Ну а потом мы подружились. Если бы ты был влюблён в… неподходящую девушку, я не стала бы рисковать. Дафна моя подруга, но она из семьи нейтралов, а для Лорда тот, кто не с ним, тот против него. В отличие от Теодора, у тебя нет причин для предательства.

— Вот как? Дело не в том, что мы друзья, что я помогал тебе, когда даже не догадывался, во что именно влезаю, не в том, что мы пять лет проучились вместе…

— Не обижайся. У тебя были друзья, ты учился дружить с самого детства, а я… Драко, я знаю, что могу тебе верить, что ты не предашь меня из подлости, но я намного серьёзнее отношусь к жизни, чем ты, я прекрасно понимаю, что тебя могут загнать в такие условия, что выбора практически не останется. И я не хочу заплатить жизнью за твоё желание, к примеру, спасти мать.

— Понимаю, — серьёзно кивнул Малфой, хотя они оба знали, что это не более чем слова, — и я не передумаю.

— А у тебя и не будет такой возможности. Не знаю, когда Лорд меня вызовет, но если до того момента ты не скажешь, что передумал, я назову твоё имя.

— Договорились.

Мэнор Миралисса покидала в смешанных чувствах. С одной стороны, она дала Драко возможность отказаться от участия в опасном мероприятии, то есть проявила дружеское беспокойство о нём, с другой — заручилась помощником. Но была и третья сторона — сомнения в разумности выбора. Может, не стоило спорить с Пожирателями, едва ли ни единогласно сошедшихся на мнении, что Нотт — идеальный кандидат? Может, для Теодора Дафна менее важна, чем семейные ценности? Или, напротив, для Дафны выбор Нотта был так важен, что она сменит приоритеты?.. Ответов у Миралиссы не было. И всё же несмотря на сомнения, она не жалела о своём решении.

Бартемиус так и не стал ничего спрашивать, признавая за крестницей право на тайны, и Лисса была ему очень благодарна, поскольку не могла и самой себе объяснить, почему предпочла довериться немного инфантильному Малфою, вместо не по годам серьёзного Гойла или того же Нотта.

Ужин проходил в молчании. Лисса ковыряла вилкой бифштекс, размазывала по тарелке картофельное пюре и сверлила напряжённым взглядом противоположную стену, потому не сразу заметила, что не только её одолевают мрачные мысли.

— Что-то случилось?

— Всё в порядке, — рассеянно протянул Барти, но, заметив обиженно поджатые губы крестницы, извинительно улыбнулся. — Я не отмахиваюсь от тебя, Мира, я и сам не знаю, что именно не даёт мне покоя. Поведение Лорда очень сильно изменилось. Ты, наверное, не заметила, но для тех, кто знает его давно, эти перемены очевидны.

— Я заметила, но мне не кажется, что это плохо.

— Может и неплохо, — не стал спорить тот, — но теперь я не знаю, чего ждать, и меня это не устраивает. Ты уверена в Малфое? — спросил он после паузы.

— Больше, чем в Нотте, — твёрдо ответила Миралисса, давая понять, что обсуждать кандидатуру Драко не намерена. — Посмотрим, что скажет Лорд, но взаимодействовать мне проще всего будет с Драко.

— Тогда настаивай. Всегда лучше иметь дело с человеком, которому ты не только доверяешь, но и которого понимаешь. И вообще Лорд благосклонно относится к подобным вещам, можешь не бояться отстаивать кандидатуру Малфоя.

— А я и не боюсь, — открыто улыбнулась она. — Драко не Люциус, поэтому не думаю, что Тёмный Лорд станет возражать.

Что бы ни решил Лорд относительно личности её помощника, а чинить Исчезательный шкаф придётся самой — это Миралисса понимала отчётливо. Потому и отправилась в библиотеку сразу после ужина, решив не откладывать на осень изучение магии артефакта. Неизвестно, какую информацию можно будет отыскать в сильно прореженной школьной библиотеке, а для Тёмного Лорда отсутствие нужной литературы вряд ли станет достойным оправданием.

Знакомство с пространственной магией Лисса начала ещё зимой. Потерпев неудачу с изготовлением порт-ключа на третьем курсе, она забросила этот раздел чар, но, видя, с какой легкостью крёстный создает порт-ключи, попыталась снова. Всеобщее заблуждение, что это доступно только самым сильным волшебникам, Миралисса развеяла через пару дней. Магическая сила вообще не имела никакого значения — важна была только концентрация. Создать порт-ключ было непросто — а ну-ка, удержи в голове длинную цепочку заклинаний и координаты перемещения, одновременно совершая палочкой хитрое спиральное движение, — но вовсе не так сложно, как утверждал профессор Флитвик. Лисса пока не рисковала перемещаться с помощью собственноручно изготовленных порт-ключей, проводя эксперименты с вещами и подопытными крысами — всё работало идеально. Правда, ей ещё не удавалось настроить время срабатывания и пароль-активатор, но и этих достижений было достаточно, чтобы по праву собой гордиться… Иными словами, она знала что и где искать, чтобы теоретически подготовиться к решению непростой задачи.

Раскрыв несколько толстых справочников, Миралисса отрешилась от действительности и приступила к чтению.

* * *

Три дня Лисса не вылезала из библиотеки, прерываясь только на обед и сон, да и то только потому, что этого требовал крёстный. Пространственные чары — огромный комплекс интереснейших заклинаний, и ей стоило немалого труда пропускать описания тех чар, что не относились к предмету поиска, но она успокаивала себя тем, что книги никуда не денутся и она сможет изучить их позже, когда приказ Лорда будет выполнен.

Сегодня всё шло в полном соответствии с уже привычным распорядком дня: наспех пообедав, Миралисса убежала в библиотеку, но прочитать успела только пару страниц — маскировочное кольцо завибрировало.

Поспешно сложив книги, Лисса выбежала в холл, а там её уже поджидал крёстный:

— Мира, меня Лорд вызывает…

— Меня тоже!

Бартемиус чуть поморщился, потому как вовсе не был в восторге от того, что Лисса рискует в попытках угодить отцу и, как следствие, Лорду, но, конечно же, ничего не сказал. Взяв Миралиссу за руку, Крауч переместился в ставку Тёмного Лорда.

Кивком приветствовав вновь прибывших, Волдеморт удалился в кабинет вместе с закутанным в тёмную мантию мужчиной.

— Это кто? — тут же спросил Беллатрису Барти.

— Кто бы знал, — пожала та плечами. — Ладно, у нас дельце наметилось. Увидимся.

Лисса удивлённо воззрилась на крёстного.

— А зачем нас вызвали?

— Без заданий не останетесь, — хохотнул Реймонд, хлопнув Крауча по плечу. — Мы освободимся через пару часиков, как насчёт вместе пообедать?

— Посмотрим, — неожиданно зло пробурчал Барти, чем удивил друга.

— Подходите к тому кафе на углу Фредерик и Куббит-стрит...

— Рэй! — притормозив в дверях, поторопила мадам Лестрейндж.

— Иду! — крикнул Мальсибер и снова повернулся к дочери: — Ну так что?

— Мы придём, — быстро кивнула Лисса и неуверенно улыбнулась: — Удачи.

Недовольное выражение лица, с которым Бартемиус смотрел вслед друзьям, не укрылось от Миралиссы, но задавать вопросы она постеснялась. Мало ли, в чём может быть дело: отец и крёстный взрослые люди, посвятившие себя опасной деятельности, так что в поводах для недовольства недостатков нет. Лиссе даже в голову не приходило, что этим поводом выступала она. Вернее, отношение к ней отца. Барти не просто приютил Миралиссу, он искренне полюбил крестницу, и видеть пренебрежение, с которым Реймонд относится к своим отцовским обязанностям, для него было весьма неприятно.

Не подозревая о постигшем Бартемиуса разочаровании, Лисса потянула его в лордовскую библиотеку — Волдеморт никогда не возражал, если его люди стремились к знаниям, — однако стоило им покинуть зал, как их перехватил Сириус Блэк.

— Эй! Стойте!

— Блэк? Чего тебе? — прохладно осведомился Бартемиус, чьё настроение оставляло желать лучшего.

— Я хочу поговорить о Гарри, — заявил он.

Миралисса невольно скривилась, но на Блэка это не произвело никакого впечатления. Игнорируя недовольство Крауча и презрительную гримасу Миралиссы, Сириус принялся расписывать несчастную жизнь Поттера, напирая на то, что в этом есть вина и Лиссы.

Наконец, заметив, что его речь проходит мимо ушей невнимательных слушателей, Сириус сделал паузу. Грустно вздохнув, он покачал головой и сменил пластинку:

— Ты же тоже считала себя сиротой и росла одна. Уж ты-то должна понимать, что друзья, какими бы замечательными они ни были, никогда не смогут заменить семью. Кузина рассказывала, где ты жила до встречи с Краучем. Вспомни прошлый год: что бы ты почувствовала, если бы он погиб и тебе пришлось возвращаться в приют? — Лисса непроизвольно отступила, прижимаясь спиной к крёстному. — А ведь у тебя оставался отец. Гарри же совсем один. И он винит в моей смерти себя.

— И правильно делает! — буркнула обозлившаяся за ужасный пример Миралисса.

Она вообще была крайне недовольна тем фактом, что несдержанный на язык Сириус Блэк посвящён в тайну её происхождения, но поделать с этим ничего не могла — наряду с Беллой, Рудольфусом и Регулусом, которым её представил отец, Сириус удостоился этой чести по личному распоряжению Лорда.

— Как ты можешь так говорить? — опешил Блэк, который, хоть и принял тьму своей души, так и не смирился с проявлением этой тьмы в детских сердцах.

— Поттер — слабак и дурак! — припечатала Лисса. — Ему целый год снится один и тот же сон, а у него ума не хватило рассказать…

— Это же просто сон, — встал на защиту Поттера Сириус. — Ты бы стала рассказывать крёстному…

— Естественно! Да я о первом поцелуе тут же ему поведала! Поттер, конечно, тот ещё придурок, но такая жизнь, как у него, способствует развитию житейское смекалки. Я вообще не понимаю, как он умудрился остаться живым при такой-то наивности. Он как бычок на верёвочке: куда тянут, туда и идёт.

— А что бы ты сделала, увидев, как Крауча пытают?

— Сириус, ты больной? — позабыв от злости о разнице в возрасте, спросила Лисса. — Уж конечно не полезла в ловушку очертя голову.

— И позволила бы его пытать?

— Ну, конечно, Барти было бы значительно легче переносить Круциатус, корчись я рядом.

Ехидство крестницы немного приподняло настроение Крауча, и он не удержался от гордой улыбки.

— Пойми, Блэк, моя крестница не похожа на Поттера, она не гриффиндорка. У неё нет идиотской самоуверенности и алогичной веры в собственное бессмертие. Чем мальчишка мог тебе помочь? Сдохнуть рядом?

— Не понимаю…

— Сириус, может, я и выгляжу как ребёнок — это визуальный обман. Приют научил меня быть взрослой. И я не понимаю, как Поттер умудрился остаться наивным придурком, верящим в справедливость и добро, всегда побеждающее зло. Я презираю его. Я просто не смогу это скрыть!

— Но ты хотя бы попытайся! — отчаянно взмолился Блэк. — Гарри хороший парень…

— Да хоть святой! Мы учимся на враждующих факультетах; я дружу с его врагами… Да я с девяти лет мечтаю, чтобы он сдох в муках!

— Да почему?! — заорал Сириус, не замечая предупреждающего жеста Бартемиуса. — Что он тебе сделал?!

— Из-за него мой отец оказался в Азкабане.

— Твой отец там оказался из-за собственной неосторожности! Почему ты не винишь Лорда, Дамблдора, в конце концов, почему ты обвиняешь мальчишку?

— Дамблдор мне не по зубам, а вот Поттера я давно бы удавила, если бы Лорд не сказал, что тот нужен ему живым.

Из Блэка словно выпустили весь воздух. Беспомощно посмотрев на Крауча, молча следящего за разговором, он по-собачьи потряс головой.

— Ты сама не понимаешь, о чём говоришь. Для тебя убийство — шутка…

— Это для тебя убийство — нечто невероятное. А я первую смерть увидела, когда мне было шесть: мальчишка с дерева неудачно спрыгнул и свернул себе шею. Думаешь, кого-то это взволновало? — Миралисса грустно усмехнулась, но рука крёстного на плече позволила ей быстро отрешиться от неприятных воспоминаний. — Ты же участвовал в стычках с Пожирателями, сражался бок о бок с аврорами, в Азкабане сидел, как ты умудрился сохранить розовые очки? Не знаю, какую пользу в тебе видит Лорд, а по мне ты так и остался гриффиндорцем-идеалистом, как и Поттер.

— Ты абсолютно права, девочка, — раздался голос Риддла из-за угла, и спустя секунду Волдеморт предстал перед своим мгновенно умолкшими последователями. — Блэк — идеалист, однако тебе всё же придётся сблизиться с Гарри Поттером. Мальчишка — символ, и будет неплохо заставить его сменить сторону. Флаг Света гордо реет над лагерем Тьмы — это подорвёт боевой дух многих членов Ордена Феникса.

Из Лиссы словно выпустили весь воздух: она как-то сжалась и покорно склонила голову.

— Как прикажете.

Волдеморт удовлетворённо кивнул.

— Подумай, как тебе этого добиться…

— Что тут думать? — не задумываясь ни на мгновение, фыркнула Лисса и пожала плечами. — Поттер считает меня такой же грязнокровной, как и его подружка Грейнджер. Как-то он даже заступился за меня, когда его друзья переборщили с оскорблениями. Стоит слизеринцам начать травлю, и комплекс героя заставит его вмешаться. Может, мне и удастся убедить его, что я не одна из вас, но доверять он мне никогда не начнёт.

— Нужно, чтобы начал… Травлю, говоришь? Идея неплоха…

Поняв, что «травля» подразумевает не единичный случай, а долговременное негативное отношение, Лисса обречённо опустила голову. Мало того, что из-за Гарри Поттера она ежедневно рискует оказаться в Азкабане, так теперь она ещё и друзей лишится.

Перемена в настроении не прошла мимо внимания Волдеморта, и, пригласив всех троих вернуться в опустевший зал, он прямо спросил:

— В чём дело, девочка?

— Ни в чём, мой Лорд, — со слезами в голосе помотала та головой, прекрасно понимая, что её чувства для Риддла пустой звук.

— Сириус, Барти, оставьте нас.

Крауч хотел что-то возразить, но Блэк потянул его к выходу, и он промолчал.

— Посмотри на меня, Миралисса, — необычайно мягко попросил Риддл и, когда Лисса подняла голову, аккуратно проник под её ментальный блок. Минуту спустя на его губах мелькнула улыбка, и он спросил: — Что именно тебя так расстроило? Ты думаешь, что не справишься?

— Я справлюсь! — вскинулась та, в очередной раз удивившись неожиданной человечности Волдеморта, но тут же поникла: — Но друзей у меня больше не будет.

— Так вот в чём дело… А подыграть они тебе не могут?

— Нет, милорд. Чтобы достоверно сыграть никому из них не хватит терпения. Нужно же не только перед Поттером изобразить ненависть, но и в самом Слизерине поддерживать легенду — иначе он быстро узнает, что ему лгут…

— Ты так мало доверяешь людям, которых зовёшь друзьями?

— Я? Им не доверяете вы, милорд.

— Ты ошибаешься, Миралисса, — широко улыбнулся Риддл, но Лисса даже не вздрогнула от этого жуткого зрелища: в последнее время Тёмный Лорд часто улыбался, словно желал наверстать упущенное за все предыдущие годы, когда в его арсенале присутствовали только злобные гримасы. — Я вовсе не желаю, чтобы мои люди бессмысленно страдали. Кто твои друзья? Кому ты считаешь возможным довериться?

— Малфой, Гойл, Гринграсс и Нотт.

— Гринграсс?

— Я знаю, что эта семья не относится к числу ваших сторонников, но Дафна — моя соседка, без неё мне не справиться.

— Ты уверена в ней?

— Хм… Мой Лорд, мисс Торн доверяет своей соседке по комнате, но мисс Делатор не доверяет никому. Я почти уверена, что, узнай Дафна правду, она не побежит сдавать меня Дамблдору, но это «почти» меня и останавливает. Гринграссы нейтралы, но Дафна встречается с Ноттом-младшим, и, кажется, дело идёт к помолвке. Вполне возможно, Теодор сможет уговорить её помочь, если нашей с ней дружбы окажется недостаточно.

— Что ж… — Волдеморт согласно кивнул. — Прежде чем рассказывать что-то мисс Гринграсс, удостоверься, что сможешь защитить наши секреты.

Лисса непонимающе нахмурилась.

— Вы имеете в виду Обливиэйт?

— Именно.

— Я изучала это заклинание, мой Лорд, правда, тренироваться в Хогвартсе побоялась…

— В подземелье несколько пленников специально для таких целей. Не стесняйся, тренируйся, — усмехнулся Волдеморт и вернулся к предыдущей теме: — Значит, в Малфое и Гойле ты уверена?

Лисса твёрдо кивнула. Сыновья членов Ближнего круга, с молоком матерей впитавшие презрение к грязнокровкам; неглупые парни, полностью разделяющие точку зрения родителей; друзья, в чьей готовности помочь она не сомневалась. Да, она была уверена.

— Хорошо, — резюмировал Тёмный Лорд и, обернувшись к двери, повысил голос: — Барти! Так и думал, что ты караулишь под дверью, — хмыкнул он, когда Крауч без промедления вернулся в зал. — Пригласи сыновей Малфоя, Нотта и Гойла. Пора удостовериться, что наши друзья воспитали достойных наследников. Можешь идти.

— Будет сделано.

Бартемиус поклонился и исчез, а Риддл наколдовал Миралиссе стул, усадив рядом с собой.

— Расскажи мне о своих друзьях.

Сорок минут разговора-допроса, в течение которых Миралисса рассказывала о Драко и Грегори всё, что могло иметь хоть какое-то значения для успеха лордовского плана, вымотали её эмоционально. О ментальном щите не шло и речи, Лорд не скрываясь считывал её мысли, и длительное воздействие лигелименции, пусть и поверхностной, было неприятно. А ещё — опасно, потому что стоило ему заинтересоваться чем-то, и он без колебаний усиливал давление, заглядывая глубже, а ведь Лиссе приходилось удерживать в глубине сознания миллион мелочей, что могли быть неверно интерпретированы Лордом, и сказаться на его окончательном решении. Как бы ей ни хотелось угодить Волдеморту, а о тайне Гойла она не обмолвилась ни словом: кто знает, посвятил ли Джаред господина в семейные секреты, а проговорись она — о доверии Грэга можно забыть.

Было непривычно видеть искреннюю заинтересованность Лорда школьными историями. А тот на самом деле проявлял несвойственное взрослым магам любопытство. Вопросы он почти не задавал, самостоятельно находя ответы в её мыслях, но Лисса старалась даже не морщиться — Лорд и так знал, что причиняет ей дискомфорт. Подбирая верные слова для описания характера друзей, Лисса не довольствовалась только этим и подсовывала Лорду «картинки» — приводила примеры в качестве доказательств своей оценки, и пока ей удалось ни разу не ошибиться — улыбка то и дело появлялась на тонких губах Риддла. Несколько раз в зал заглядывали Пожиратели смерти с докладами и таращились на мирную картину сидящих бок о бок волшебников с таким изумлением, что и Миралисса и Тёмный Лорд не могли удержаться от улыбки, а те спешно и молча исчезали, сомневаясь в собственном здравом смысле.

— Милорд, позвольте задать вопрос? — прервав рассказ о деятельности Инспекционной дружины, неуверенно произнесла Лисса. Решиться было непросто, но сейчас по мнению Лиссы был самый подходящий момент: Риддл пребывал в благодушном настроении, и шанс получить ответ был как никогда высок. Она не ошиблась, Лорд чуть склонил голову в бок и доброжелательно кивнул, позволяя проявить любопытство. — Ваше поведение изменилось после получения пророчества. У Пожирателей всё чаще возникают вопросы, они не понимают…

— Почему я не разбрасываюсь пыточными проклятиями, как раньше? — хмыкнул Волдеморт и взглянул на неё как-то по-новому. — Что конкретно ты слышала?

— Удивление, мой Лорд, — почтительно ответила она. — И неуверенность. При нашей первой встрече я ничего о вас не знала, и очень боялась сделать что-то не так. Сейчас все Пожиратели Ближнего круга испытывают похожее чувство.

— Хорошо, что ты сказала, — задумчиво протянул Волдеморт и едва слышно добавил: — Как же я это упустил?

Лисса благоразумно сделала вид, что не слышала последней фразы, явно непредназначенной для её ушей.

— На следующем собрании о разъясню недоразумение, а ты пока никому ничего не говори… А вот и Барти.

Миралисса стремительно обернулась, вскочив со стула.

Крауч вошёл в сопровождении трёх подростков, синхронно склонившихся в поклоне. Оценивающе осмотрев испуганного Драко, решительно настроенного Теодора и как обычно индифферентного ко всему Грегори, Риддл тоже поднялся с трона.

— Здравствуйте, молодые люди. Бартемиус рассказал, зачем вы здесь?

— Нет, мой Лорд, — качнул головой Крауч.

— Что ж, тогда я сделаю это сам. Ваши отцы попали в Азкабан по собственной глупости. Согласно моему плану только Эдриан должен был быть арестован, — Теодор вскинулся, но под взглядом Лорда не издал ни звука. — Не злитесь, мистер Нотт, ваш отец не козёл отпущения — его выбрал жребий. Так уж получилось, что вся операция в Министерстве пошла не так, как я планировал, как итог — в Азкабане оказались не те, кто нужно. Однако вы можете не переживать за родителей, дементоры им почти не докучают, да и организацией их побега уже занимаются.

На лицах Драко и Теодора проступило облегчение, Гойл же так и остался безучастным.

— Наверное, вы гадаете, зачем я вас позвал? — неспешно прохаживаясь вокруг юношей, риторически спросил Риддл. — Всё просто: я хочу знать, готовы ли вы продолжить дело отцов и присоединиться ко мне.

Малфой бросил быстрый взгляд на Миралиссу и снова опустил голову. Нотт молча сверлил взглядом пол, зато Гойл смог удивить собравшихся:

— Я готов, — просто сказал он, словно речь шла не о пожизненной присяге, а о выборе блюда на обед.

— Прекрасно, мистер Гойл. А вы, молодые люди?

Парни молчали. Барти с Лиссой обменялись взглядами — нерешительность могла сослужить тем плохую службу, но сейчас решение они принимали самостоятельно, и Лорд не потерпел бы подсказок.

Волдеморт не торопил гостей с ответом. Незаметно воспользовавшись легилименцией, он обернулся к Миралиссе и едва заметно кивнул, давая понять, что убедился в её правоте относительно характера кандидатов.

Пауза затягивалась, и настроение Лорда возвращалась на привычную отметку «раздражение».

— Мистер Нотт, знаете ли вы, что некоторые Пожиратели смерти пророчат вам прекрасную карьеру в наших рядах? — Теодор изумлённо охнул. — Да, это так. Ещё два года назад Бартемиус высоко оценил ваши данные, но, я вижу, вы не торопитесь присоединяться к нам. Не хотите объяснить причину?

— Я… э-э-э…

Но Лорд не стал тратить время на выслушивание этого лепета и посмотрел на Драко.

— А вы, мистер Малфой?

— Я готов, сэр, — распрямив плечи, заявил тот, вот только голос дрогнул, испортив впечатление.

— Вы оба не могли не понимать, что рано или поздно вам будет задан этот вопрос. Так почему же мне приходится так долго ждать ответа? — угроза ещё не прозвучала, но то, как был сформулирован вопрос, заставило парней поёжиться. Лорд был прав в своём недовольстве, и они это прекрасно понимали. — Ты хочешь отказаться от чести стать одним из нас, Нотт? Боишься, что я не приму отказ?

— Милорд, — подал голос Грэг, боясь за друзей, — мы не уверены, что достойны. Боимся разочаровать вас.

— Уж не думаете ли вы, мистер Гойл, что я жду от вас чего-то неординарного? — прищурился Риддл. — Считаете, что я брошу вас на убой?

— Н-нет…

— Вижу, что нет, — вдруг сменил гнев на милость Лорд. — Малфой, ты дал своё согласие, когда тебя спросили, готов ли ты помочь. Почему же сейчас ты сомневался?

— Мой Лорд, — осторожно вмешалась Лисса, — я уверена, мистер Малфой не передумал.

На несколько секунд в зале установилась тишина. Волдеморт читал мысли парней, размышляя, стоит ли привлекать их к участию в операции, а остальные ждали оглашения решения.

— Что ж, девочка, ты оказалась права, — наконец произнёс Лорд. — Твой отец будет разочарован, Теодор.

Нотт побледнел, с ужасом ожидая услышать приговор. Но время карать не пришло.

— Вам троим предстоит принять участие в довольно простом спектакле. Я не требую совершать подвиги, даже рисковать вы не будете. Всё, что нужно, это достоверно изобразить ненависть к грязнокровке. Твой выход, Миралисса.

Лисса тотчас же отключила маскировку, шагнув вперёд. Подождав, пока Теодор с Грегори придут в себя, она робко улыбнулась. Грегори смотрел в изумлённым восхищением, и Лисса видела, что в ту секунду, как Лорд её представил, Грэг простил ей все недомолвки и тайны. А вот с Ноттом было сложнее. Теодор наловчился выставлять ментальные щиты; для Волдеморта эти жалкие подобия защиты не представляли никакой сложности, да и Лисса без труда бы их преодолела, однако же незаметно это сделать теперь было нельзя, а потому она не могла с былой лёгкостью прочитать, о чём думает Нотт.

— Здравствуйте. Я должна подружиться с Гарри Поттером, и мне нужна ваша помощь, — парни переглянусь и вопросительно уставились на неё. — Чтобы Поттер начал мне хоть немного доверять, он должен видеть во мне не слизеринку, а грязнокровку. И вы трое должны будете его убедить, что ненавидите меня.

— Простите… — Грегори поднял руку, как на уроке, и смущённо покосившись на Лорда, адресовал вопрос ей: — А в гостиной мы тоже должны тебя ненавидеть? Слухи распространяются быстро…

— Верно мыслите, мистер Гойл… — юноши вздрогнули, услышав шипящие интонации, появившиеся в голосе Лорда. — Вы будете весь год изображать вражду. Вы хотите ещё что-то спросить?

— Э-э-э… Да, сэр. Если в курсе будем только мы — это вызовет множество вопросов…

— Ты намекаешь на девушку Нотта?

Теодор снова побледнел, полоснув по Лиссе яростным взглядом.

— Вот видите, я же говорила, что её тоже нужно посвятить в наш план! — быстро вставила она, надеясь успокоить Нотта.

— Э-э-э… сэр, она права. Гринграсс пойдёт к декану, а то и к самому Дамблдору, если мы ни с того, ни с сего начнём унижать Миралиссу, — набравшись смелости, подключился к разговору Драко.

— Миралисса, это твоё задание, — решил Риддл, — тебе решать, кого посвящать в план. Однако помни, это под твою ответственность.

Лисса сглотнула, но твёрдо кивнула.

— Прекрасно. Господа, об этом задании никто не должен знать. А потому сейчас каждый из вас должен принести обет…

— Где она?! — крик Мальсибера раздался одновременно с его появлением. Распахнутая безо всякого стука дверь ударилась о стену, когда Реймонд уже был на середине зала. — Хвала Салазару, ты цела!

Лисса оказалась в объятиях отца раньше, чем успела понять, что тот собирается сделать.

— Что происходит? — резко спросил Волдеморт, и в зале на мгновение повисла тишина.

Выпустив дочь, Реймонд обернулся к Лорду.

— У нас завёлся дятел, — опережая друга, сообщила Беллатриса, входя в зал вместе с кузеном.

— Садитесь и рассказывайте! — приказал недовольный Риддл, взмахом руки создав несколько стульев.

— Сегодня днём Рэй пригласил Барти с Миралиссой на совместный обед в маггловском кафе. Слышать это могли человек десять, — начала Белла, проигнорировав мебель и принявшись мерять шагами пол. — Мы освободились раньше, чем рассчитывали, и когда подошли к месту встречи, обнаружили дымящиеся развалины на месте того кафе, где была назначена встреча.

— Я допросил парочку магглов, и они сообщили, что в кафе была девушка, по описанию похожая на Миру, в компании мужчины, чью внешность никому не удалось рассмотреть из-за кепки и очков, — закончил отчёт Регулус. — Милорд, таких совпадений не бывает.

— Это Снейп!

Выкрик Лиссы заставил и взрослых, и студентов улыбнуться: никто уже не удивлялся перманентным обвинениям.

— Та-а-ак… — протянул Волдеморт, и теперь в его голосе отчётливо слышалась угроза. — Составьте список всех, кто слышал, где назначена встреча. Реймонд, допроси их и выясни, кто предатель. Да, Миралисса, я прекрасно слышал, что ты сказала, — отмахнулся Лорд, когда Лисса снова открыла рот. — К Северусу не лезьте. Если предатель не будет найден, я сам с ним поговорю. А теперь вернёмся к тому, что мы обсуждали до их появления, — обернувшись к подросткам, произнёс Риддл. — Барти, ты скрепишь обет.

* * *

Формальности уладили быстро. Пожиратели смерти разошлись выполнять распоряжения, а подростки остались наедине с Лордом.

Очевидно, Риддла забавлял страх Нотта, потому что именно к нему он обращался, страша провалом. Когда всё было позади, и Лорд отпустил их, Лисса на правах завсегдатая пригласила однокурсников в малую гостиную.

Ведя друзей по коридору, она размышляла, с чего начать разговор. С извинений? Так она не виновата в том, что их отцы служат Тёмному Лорду. С уверений в своей непричастности? Это было не совсем верно. Может, с уточнения, что все они в одной лодке?..

— Не думал, что ты можешь так нас подставить, — заявил Нотт, едва дверь закрылась.

— Тед…

— Не утруждайся. Я думал, Дафна твоя подруга…

— Но она и есть моя подруга! — воскликнула Миралисса.

— Подруг не подставляют! — отрезал Теодор, демонстративно отворачиваясь.

Слышать обвинения было очень обидно. Пусть она отказывалась от помощи Нотта не потому, что стремилась его обезопасить, но ведь причины не так важны, главное, что она пыталась не допустить его участия. Не вмешайся она, и Теодора сделали бы основным действующим лицом, как хотели все Пожиратели смерти. Вот только он отказывался признавать её заслуги, несправедливо обвиняя в том, что попал в поле зрения Тёмного Лорда. Лисса слышала всё, что думал Нотт, очевидно, уставший держать ментальный щит и опустивший его в отсутствие Тёмного лорда, и, как не крепилась, молча вынести некоторых его мыслей не смогла.

— Я никого не подставляла! — крикнула она, рывком поворачивая Теодора к себе. — Я отговаривала Лорда от твоего участия, но он меня не слушал… Заткнись, Тед! Думаешь, моё мнение тут кого-то интересует?! Ещё когда мы учились на четвёртом курсе, Лорд обратил на тебя внимание. Что я могла сделать? Я уговаривала Лорда, чтобы тебя не вмешивали, убеждала, что справлюсь сама. Мне приказали выбрать помощника, и я обратилась к Драко, но Лорду я назвала имя только после того, как получила согласие Драко.

— Это правда, Теодор, — подал голос Малфой, когда вопросительный взгляд Нотта обратился к нему. — Лисса долго отговаривала меня от участия, я сам вызвался добровольцем.

— Прекрасно! Но я не вызывался! А Дафна так тем более!

— Тед, ты не думал, что нейтральные семьи как кость в горле что Лорду, что Дамблдору? — усилием воли взяв себя в руки, негромко спросила Миралисса. — Ты не рассматривал возможность, что близость ко мне, а со временем и к тебе, послужит Дафне защитой? Ты же разумный парень, вспомни, что случалось с семьями, упорствующими в своём нейтралитете. Сейчас я нужна Лорду, кто знает, может этого будет достаточно, чтобы он…

— Ты сама веришь в то, что говоришь?

— Только так я могу защитить друзей, — пожала плечами Миралисса. — Ты вёл себя очень глупо. Отвечать за это будет твой отец, когда выйдет из Азкабана.

— Причём здесь…

— А ты думал, что Лорд спустит на тормозах твоё нежелание ему служить? — усмехнулась она. — Я считала тебя умнее.

— Это ты рассказала, что я встречаюсь с Дафной!

— Возможно. А может кто-то другой. Вы же не скрывали свой роман, о вас знает вся школа… Или ты думаешь, что я единственная, кто сообщает Тёмному Лорду сведения, которые ему могут пригодиться?

Нотт махнул рукой, показывая, что спорить не намерен.

— Из-за тебя мне придётся лгать Дафне.

— Скажи ей правду, — спокойно посоветовал Гойл.

— Ты идиот? — оторопел Теодор. — Я пять минут назад на твоих глазах принёс Непреложный обет!

— Это ты идиот. Скажи ей правду про обет. Мол, не можешь ничего рассказать, тогда и лгать не придётся.

— Знаешь, Лисса, я буду с удовольствием оскорблять тебя весь учебный год, — после паузы сказал Нотт. — И вряд ли смогу простить.

— Твоё право.

— Если на этом всё… Драко, Грэг, увидимся.

Проводив Теодора до камина, Лисса вопросительно посмотрела на друзей.

— Всё нормально, — положив руку ей на плечо, улыбнулся Гойл. — Я всегда знал, что буду Пожирателем смерти. Но я хотел кое-что уточнить… если ты рассказала о Теодоре…

Миралисса решительно покачала головой: она уже поняла, что хочет спросить Грегори.

— О тайнах моих друзей я ничего никому не говорила.

— Спасибо, — с видимым облегчением кивнул тот.

— Вы о чём? — переводя подозрительный взгляд с Гойла на Лиссу и обратно, недовольно поинтересовался Малфой.

— Тайны есть тайны, — хлопнув его по плечу, хмыкнул Грегори. — Не обижайся. Ладно, я пойду. Если что, пишите.

— А я, пожалуй, останусь, — заявил Драко, когда пламя в камине взлетело повторно и они остались вдвоём. — Нужно решить, что я всем буду говорить.

— Ничего. Это же тайное поручение. Пойдём обратно в ту комнату, там нам никто не помешает.

Усевшись в кресло, Драко некоторое время молчал и, лишь получив от услужливого эльфа чашку чая, возобновил диалог:

— Но о наличии задания будет знать слишком много народа. Даже мама, и та в курсе! Мистер Крауч открытым текстом сказал, что у Лорда есть для меня задание. Думаешь, она не станет ничего спрашивать? Как бы ни так. Стоит мне только вернуться — допрос обеспечен.

— Последуй совету Грэга: сошлись на Непреложный обет.

— А это мысль… Слушай, я кажется придумал!

— У тебя такое выражение лица, что что-то подсказывает — это мне не понравится, — усмехнулась Миралисса.

— Если вынудят отвечать, скажу всем, что Лорд поручил мне убить Дамблдора.

Лисса подавилась чаем.

— А что? Ты сама говорила, многие знают, что он недоволен моим отцом. Так почему бы не дать мне заведомо невыполнимое задание? Тогда, в случае моего неизбежного провала, он сможет…

— Драко, что за бред?

— Чем невероятнее история, тем проще в неё поверить. Помнишь, ты говорила, что Лорда все так боятся потому, что не понимают его?

— Я-то помню, но это как-то чересчур… — начала она и замолчала, задумавшись. После минутного размышления Лисса пришла к выводу, что идея Малфоя не так уж и плоха. — Хотя, что-то в этом есть. Пробраться в школу Пожиратели не могут из-за щитов, а директор не покидает своё логово. Ты считаешь, что Лорд просто мстит Люциусу через тебя, а на самом деле он хочет, чтобы ты напугал старика, ну, и если повезёт, ослабил его.

— Напугал? — переспросил Малфой. — Чем я могу его напугать?

— Альбус Дамблдор лишь изображает маразматика, на самом деле он невероятно умён. Однако у него есть слабые места, в частности, его вера в детскую чистоту и непорочность. Осознав, что среди вверенных его попечению детей есть потенциальный убийца…

— Он начнёт сомневаться в таких, как Поттер! — закончил мысль Драко. — Отличная идея!

— Кстати о Поттере. Забудь о нём в этом году.

— Почему?

— Ну, во-первых, у тебя якобы есть серьёзное задание и тебе недосуг отвлекаться. Во-вторых, ты должен будешь сосредоточиться на мне. В особенности, если тот будет рядом.

— Точно, — покачал головой Малфой, — тебе же нужно с ним подружиться.

— Постарайся не забыть об этом.

— Да уж постараюсь. Лисса, теперь, когда я официально зачислен в твои помощники, ты же можешь прийти на обед? Да, кстати, давно хочу спросить, как зовут мисс Делатор?

— Не знаю, — пожала плечами та и расхохоталась, увидев удивление на лице Драко. — Лорд придумал только фамилию.

— Ну, тогда срочно придумывай имя, каким я представлю тебя матери.

Спустя несколько дней состоялось общее собрание Пожирателей смерти, на котором ряды пополнились десятком новичков, а Малфою было приказано подойти на следующий день для получения индивидуального задания.

Лисса едва смогла удержаться от гримасы: зависть на лицах новичков казалась настолько глупой… Эти дети — и не важно, что любой из присутствующих был старше неё самой минимум на три года, а некоторые и вовсе на все десять — так и не поняли, что доверие означает огромную ответственность, что с лёгкостью может привести к мучительной смерти или Азкабану. Лишь Нотт, которые пока не дорос до метки, взирал на происходящее со страхом.

Члены Дальнего круга и рядовые Пожиратели, восторженно внимающие агитационным речам Лорда, с недоумением смотрели на стоящую между мадам Лестрейндж и Краучем Миралиссу: у них не укладывалось в голове, что какая-то девчонка может стоять на ступени выше них на социальной лестнице. А девчонка старательно вслушивалась в их мысли, ища любую мелочь, что может указать на потенциальных предателей.

Как и обещал, после собрания Лорд задержал ближайших соратников и объяснил перемены в своём поведении.

— По Круциатусу соскучились? Вот уж не предполагал, что вы такие чувствительные. Со мной всё хорошо. Немного перемудрил с Тёмной магией, а теперь руки дошли до того, чтобы исправить недочёты.

— Мой Лорд…

— Белла, если тебе очень этого хочется, я могу специально для тебя возобновить Круцио-терапию, — усмехнулся тот.

— Н-не надо, — стушевалась мадам Лестрейндж, вызвав у друзей улыбки.

— Тогда успокойся. Тема исчерпана. Идите и проверьте новичков в деле.

Пожиратели поклонились и спешно покинули зал. Лисса неуверенно шагнула на выход следом за другими, но остановилась — она ведь не отчиталась…

— Итак, мисс Делатор, — развеивая сомнения, обратился к ней Лорд, и Лисса с облегчением вернулась на прежнее место рядом с троном. Стоило последнему Пожирателю покинуть зал, и Лорд закончил фразу: — Что скажешь о нашем пополнении?

— За Розье нужно следить в оба, он может переусердствовать. Клэйтон так хочет выделиться, что способен совершить любую глупость. Остальные гордятся получением Метки…

— Даже Нотт?

— Э-э-э… Мой Лорд, я читала в основном тех, с кем раньше не встречалась в этом зале…

— Чего ты испугалась? — хмыкнул Волдеморт, снова удивляя обычностью поведения. — Мальчишка, конечно, сильно меня разочаровал, но убивать его я не собираюсь. Ты говорила, он ждёт помолвки?

— Мистер Эдриан Нотт в Азкабане, — напомнила Лисса.

— Верно, в отсутствие отца он не сможет ничего решать, — Лорд задумался на несколько мгновений, после чего произнёс: — В его мыслях полный раздрай. Мальчик рад стать Пожирателем, но в то же время ненавидит меня.

— Он просто боится за свою девушку. Я посоветую Драко поговорить с ним. Сэр, я заметила кое-что странное в мыслях одного из членов Дальнего круга. Мистер Гриффин. Его интерес к посвящению новых Пожирателей… Он отличался…

— Что ж, стоит к нему присмотреться, — благосклонно кивнул Волдеморт, довольствуясь размытым намёком: уж он-то прекрасно знал, как важны любые детали, замеченные легилиментом, порой раньше самого объекта узнающего о только формирующихся желаниях. — Ты можешь идти.

Лисса простилась и вернулась домой. А уже следующим утром «Ежедневный пророк» захлёбывался криками о нападениях. Новообращённые Пожиратели славно порезвились, посеяв панику по всей Британии. Обрушение Брокдейлского моста, пожары в порту Саутенд-он-Си, разрушения в Сомерсете…

Новости её не тронули: по отношению к магглам она не испытала ни жалости, ни сочувствия, да и акции устрашения были направлены в большей степени на причинение материального ущерба, чем на многочисленность жертв.

— Отдел регулирования и контроля магических популяций ищет следы великанов в Сомерсете, — прочитал вслух Бартемиус и рассмеялся, отбросив газету. — У этих кретинов не хватает ума отличить нападение великанов от магической атаки.

— В прошлый раз Лорд же пользовался их поддержкой, и, судя по колдофото, не мудрено перепутать, — возразила Миралисса, рассматривая изображение руин, вывороченных с корнем деревьев и подозрительных луж на асфальте. Её взгляд зацепился за заголовок, который она и прочитала вслух: — Амелия Боунс мертва. Кто в ответе?

— Быстро же они её похоронили, — хмыкнул Крауч.

— В смысле? — недоумевающе нахмурилась она, откладывая газету и глядя на крёстного.

— Мисс Боунс у нас, — просто сказал тот. — Нападения не только проверяли уровень подготовки новичков и их решимость действовать, но и служили отвлекающим манёвром. Пока детки резвились, твой отец с Регулусом навестили Амелию. Первоначально планировалось допросить её и стереть память, но Рею не хватило времени — глава Отдела обеспечения магического правопорядка живёт в отлично защищённом доме, вскрывать который то ещё удовольствие. К тому же она превосходный окклюмент, потому пришлось импровизировать. Убить её легче лёгкого, но какой прок от трупа? Амелия нужна живой и в здравом уме, а это автоматически исключает силовые методы получения информации. Реймонд теперь практически живёт в камере Боунс, пытаясь пробить её блок.

— Хм… А если меня к ней подселить? — неожиданно даже для себя предложила Миралисса.

— Зачем?! — ошеломлённо воскликнул Крауч.

— Она наверняка очень устала поддерживать активный блок. Не настолько, конечно, чтобы просто снять его в присутствии врага, однако раз она до сих пор жива, она не могла не догадаться, что убивать её вы не хотите, что вам нужны сведения. Иными словами, держаться будет до последнего. Так? А теперь представьте. Враг уходит, а рядом оказывается такая же пленница. Будет она поддерживать ментальную защиту в обществе товарища по несчастью? Вряд ли, вероятность того, что в моём присутствии она сразу же расслабится, очень велика…

— Скажи честно, Мира, ты просто хочешь вытащить отца из камеры? — качая головой, предположил Крауч. — С ним всё в порядке.

— Но почему я не могу помочь? — Лисса опустила взгляд, смущённая, что её замысел так быстро и просто разгадали.

— Я предложу это Лорду, — обречённо махнул рукой Бартемиус, нехотя признавая, что идея стоящая, и отодвинул тарелку. Дав себе слово серьёзно поговорить с крестницей о её излишнем самопожертвовании, он поднялся из-за стола. — Если Лорд согласится, я пришлю патронуса.

* * *

Письмо от Гринграсс, доставленное после ухода Бартемиуса, основательно испортило Миралиссе настроение. Теодор сдержал слово и принялся настраивать свою девушку против лучшей подруги. Дафна пока не отказывалась от дружбы, но именно что «пока».

«…Ты всегда нравилась Теду. Что должно было случиться, если он едва ли не плюётся при упоминании твоего имени? Он ничего мне не говорит, и это тоже на него не похоже. Лисса, что между вами произошло? Прошу, помирись с ним, потому что у меня нет никакого желания оказаться между двух огней».

Грустно усмехнувшись, Миралисса отложила пергамент. Нотт ничего не сказал Дафне о Непреложном обете, зато очернил её саму. Зачем?

Первое сентября неумолимо приближалось. Обед в Малфой-мэноре, от которого Миралиссе просто-напросто надоело отказываться, прошёл напряжённо. Нарцисса постоянно словесно нападала на гостью, виня в получении сыном задания, и Лисса быстро сбежала, даже не став обсуждать с Драко поведение Нотта, хотя и планировала. Зато в ставке Тёмного Лорда её встретили с распростёртыми объятиями.

— Бартемиус поведал мне твою идею насчёт Боунс, — приветствовал Лиссу Риддл. — Мне она нравится.

Миралисса радостно улыбнулась и уже через десять минут спускалась в подземелье поместья, на ходу глотая Перечное зелье — в камере было холодно. Сопровождающий её Регулус подождал, пока она натянет на себя испачканную для пущей достоверности одежду, и взял за руку.

— Готова к плену у злобных Пожирателей смерти?

— Да, сэр.

Блэк придал лицу соответствующее ситуации выражение, подмигнул и поволок Лиссу дальше. Едва ли не пинком затолкав её в камеру, Регулус зловеще ухмыльнулся и удалился.

— С тобой всё в порядке? — бросилась к Миралиссе мадам Боунс. — Они тебя не обидели?

Искреннее беспокойство совершенно посторонней женщины удивило Лиссу. Позволив Амелии помочь ей подняться, она рассказала заготовленную историю о несговорчивом работнике Министерства, чью дочь похитили для давления, и приступила к своему заданию. Уже спустя час Миралисса знала всё, что было нужно, — её предположение насчёт поведения Боунс подтвердилось абсолютно, та моментально забыла о защите сознания, стоило только Лиссе появиться, — но приходилось играть роль перепуганного ребёнка. Выпускать её из камеры не торопились, то ли во имя достоверности, то ли по забывчивости, то ли из сомнений, что план не только увенчается успехом, но и это произойдёт настолько быстро, то ли — и это было наиболее вероятно — чтобы проучить за самоуверенность.

Тем же вечером, ужиная с отцом и его друзьями в Мальсибер-холле, Лисса рассказывала то, что не заинтересовало Лорда:

— Мне никогда не встречались настолько честные люди. Даже праведные. Она ни разу в жизни не шла на сделки с совестью. Порой ей не нравилось, что она должна сделать, но если это было правильно, мадам Боунс игнорировала чувства. Когда вы схватили её, первой мыслью был не страх, а сожаления, что в её отсутствие в департаменте начнутся беззакония.

— Амелия всегда такой была, — равнодушно пожала плечами Беллатриса, — я застала её в Хогвартсе. До тошноты правильная староста. Из-за этой правильности у неё и друзей-то никогда не было.

— Их и сейчас нет, — подтвердила Лисса. — Вся её жизнь — это работа и забота о племяннице, причём именно в такой последовательности. Сьюзен — моя сокурсница. Я её почти не знаю — она хаффлпаффовка…

— Так девчонка осталась одна? — поинтересовалась Белла. — Хорошо, что скоро сентябрь. Ты уже подготовилась к школе?

— Как раз завтра собиралась пойти в Косой переулок, — честно ответила Миралисса, дав себе слово обдумать оговорку Беллатрисы.

* * *

— Мира, результаты СОВ, — приветствовал крестницу Крауч, протягивая конверт. — Волнуешься?

Та пожала плечами.

— Зелья я точно провалила, а остальное должно быть нормально сдано.

— Ты что, не собираешься его открывать? — удивлённо воскликнул Бартемиус, наблюдая за тем, как Миралисса откладывает письмо и наливает себе кофе, явно намереваясь продолжить завтрак. — Неужели тебе не интересно?

— Иными словами, вам не терпится узнать мои результаты, — усмехнулась она, ломая сургучную печать. — Ого!

— Что там?!

— «Выше ожидаемого» по зельям! — не веря своим глазам, она просмотрела письмо более внимательно и с гордостью сообщила: — Ни одного «удовлетворительно»!

— Умница! Я не сомневался в тебе.

— Спасибо, Барти, вот только я сама в себе сомневалась. Но всё же зелья, и «выше ожидаемого» — это внезапно.

— Ты уже выбрала предметы, которые продолжишь изучать?

Миралисса неопределённо мотнула головой. Дожевав, она пояснила:

— Выбрала. Однако СОВ по зельям многое меняет. Раз уж Снейп больше не ведёт этот предмет, я могла бы продолжить…

— Ты же ненавидишь их.

— Барти, ну мне же не одиннадцать лет и я не Гарри Поттер, чтобы переносить отношение к учителю на саму дисциплину. Мне не нравится зельеварение, однако я понимаю, что это нужный предмет, да и ЖАБА по нему лишним не будет. Теорию я неплохо знаю, а вот с практикой у меня всё откровенно плохо. Не то чтобы Снейп был хорошим учителем, но тот, кто займёт его место, гарантированно не откажется настолько предвзятым и не будет рычать на учеников, посмей те задать вопрос. Если есть шанс, что мне удастся подтянуть практические навыки, упускать его я не собираюсь. Придётся отказаться от нумерологии, — вслух рассуждала Лисса, задумчиво намазывая джем на тост, и так увлеклась, что заляпала стол. — После шестого курса займусь ей, а на седьмом попрошусь в группу подготовки сдачи ЖАБА. Профессор Вектор не откажет, равенкловцы так часто делают.

— Отличная идея, я и сам так сделал, — кивнул Крауч. — К тому же, сократив количество предметов на этот год, у тебя больше шансов успешно выполнить задание Лорда.

— Ну да…

Настроение испортилось: куча лордовских поручений грозила занять всё свободное время, и это не говоря уже о том, что все их нужно было выполнить в срок.

— Я поговорю с Лордом, — уловив перемену, предложил Барти. — Ты вправе рассчитывать на мою помощь, а не удовольствоваться содействием однокурсников, некоторые из которых оказались…

— Нотт не предатель, — перебила Миралисса. — Давайте сменим тему?

Обсудив план заочного изучения нумерологии, Лисса отправилась в Косой переулок. Привыкнув приобретать всё необходимое к школе в обществе друзей, сейчас она чувствовала себя не слишком уютно. Быстро получив учебники по школьному списку, Миралисса пару минут поболтала с мистером Флоришем и поспешила к мадам Малкин.

В Косом переулке было многолюдно, несмотря на царящий там страх: приближение учебного года вынудило волшебников отправиться за покупками. Некоторые магазины стояли закрытыми после нападений Пожирателей смерти, в других за прилавками находились испуганные продавцы; покупатели передвигались по-над стеночкой, опустив взгляд… И повсюду были расклеены плакаты с лицами презрительно усмехающихся Пожирателей смерти.

В магазине одежды Лисса не задержалась. Быстро схватив первую попавшуюся мантию традиционного чёрного цвета, она попросила подогнать размер и уже спустя три минуты покинула магазин. Мадам Малкин, обслуживая посетительницу, думала о столкновении между школьниками, только что произошедшем прямо перед ней: Малфой и Поттер, самые узнаваемые подростки. Миралисса знала, что Драко планировал посетить «Горбин и Бэрк» и решить вопрос с парным артефактом, поэтому встреча с гриффиндорцами была худшим развитием событий.

Но вмешиваться она не могла — это положило бы конец легенде. Соваться в Лютный сейчас тоже было плохой идеей, а потому Лисса решила отправилась в маггловский Лондон — некоторые вещи она всё ещё предпочитала покупать вне магического мира. Однако её планам не суждено было осуществиться: на полпути к «Дырявому котлу» посреди улицы стояли Пожиратели смерти.

Мелькнула мысль, что в масках их и вправду невозможно опознать, она только-только стала прикидывать, что будет лучше — вернуться в ателье Малкин или активировать морскую звезду, но не успела даже вскрикнуть — её затянуло в воронку пространственного перемещения.

* * *

— Торн. Торн, очнись!

Чей-то голос настойчиво звал её.

— Что? — со стоном отозвалась Лисса, открывая глаза и садясь. — Ох!

— Ты как?

Обведя знакомый интерьер взглядом, Миралисса едва в голос не застонала — камера в подвале поместья Волдеморта.

— Торн, ты меня слышишь?

— Слышу, Боунс, — усмехнулась она. Брезгливо поморщившись, Лисса вскочила на ноги, поспешно отряхнула мантию и наконец-то повернувшись к Сьюзен, прижавшейся к решётке, разделяющей их камеры. — И не только я тебя слышу, так что прекращай орать.

— Привет, — подтверждая её правоту, у коридорной решётки появился охранник, — как вам апартаменты?

Увидеть Розье было вполне ожидаемо, новичкам никто бы не доверил ничего важного, так что охрана пленников — самое подходящее занятие, поэтому Миралисса даже не удивилась.

— Привет, Клэйтон.

— Лисса?! Не думал тебя здесь увидеть.

— Взаимно.

— Как дела? — не осознавая всей иронии подобного вопроса, спросил Розье.

— Нормально, — усмехнулась Миралисса. — А твои?

— Всё отлично. Получила результаты СОВ?

— Да, утром. Представляешь, я зелья сдала на «выше ожидаемого»!

— О! Поздравляю! Но дальше ты в пролёте — декан берёт только с «превосходно» за экзамен.

— Ну, может… — Лисса едва успела замолчать. Знать о том, что Снейп больше не преподаёт зелья, она не могла, ведь в курсе были всего несколько человек, но закончить фразу было необходимо. — Всё равно приятно. Займусь самообразованием.

Боунс смотрела на диалог слизеринцев с таким ужасом, будто они обсуждали не учёбу, а способы её умерщвления. Миралисса с трудом удерживалась от смеха, слыша, какие мысли одолевают Сьюзен.

Зато Розье смог её впечатлить. За годы совместной учёбы Лисса привыкла к некоторой жестокости Клэйтона, его равнодушию к чужим страданиям, но почему-то считала, что это распространяется лишь на врагов. То, как он смотрел на Боунс (как на таракана, убить которого — мелочь, не заслуживающая внимания), было объяснимо. Но готовность убить саму Миралиссу, которая ему всегда нравилась и с которой он прямо сейчас мило болтал и абсолютно искренне улыбался, — это было за пределами её понимания.

— Клэй, а ты не мог бы дать мне почитать какой-нибудь учебник? Выпускать же нас не планируют в ближайшее время, я правильно понимаю?

Розье заржал.

— Ты хоть понимаешь, где находишься? — отсмеявшись, серьёзно спросил он. — Вон, глянь на подружку по несчастью. Ты должна трястись от страха, а не книжки выпрашивать.

— А смысл? Что-нибудь разве изменится, если я начну разводить сопли и лить слёзы? — Лисса пожала плечами и подмигнула: — Последний день в обществе старого знакомого и интересной книги…

— Дура! — неожиданно рявкнул Розье и покинул свой пост.

— Торн, ты ненормальная! Вместо того, чтобы попросить его нас отпустить, ты…

— Боунс, не неси чушь, — перебила Лисса, невольно поморщившись.

Наивная вера в лучшее, присущая большинству знакомых, всегда раздражала Миралиссу, однако Боунс переплюнула всех. Как можно ждать от Пожирателя смерти сочувствия и помощи, если сама же считаешь его исчадием ада?

— И ничего не чушь, — обиженно протянула Сьюзен, возвращаясь на груду тряпья, очевидно, служащую лежанкой. — Попросила бы друга…

— Да не друзья мы! И вообще!

— Что — вообще?

Глубоко вздохнув, Лисса незаметно активировала сигнал бедствия и повернулась к сокамернице всем корпусом:

— Боунс, из-за случайной знакомой, с которой играл в шахматы во время учёбы, рисковать здоровьем, жизнью и карьерой — глупость, а Розье не дурак. Зачем просить то, чего собеседник дать не может? Подожди, дослушай, — повысила она голос, когда Сьюзен попыталась возразить. — Не от Розье зависит наша судьба, он не может просто взять и отпустить меня. Если он мне поможет, его накажут. Его, его родных, друзей…

— У него нет родных. Тётя Амелия рассказывала, что все Розье погибли во время Первой войны.

— Когда нет кровных родственников, друзья становятся семьёй. Да и не в пещере же он живёт, близкие у него всё равно есть.

— А ты бы ради друзей обрекла на… — Боунс запнулась, видимо, страшась даже озвучить уготованную ей участь, — обрекла бы невинных людей на страдания?

— Без колебаний.

— Даже странно, что ты не одна из них, — с отвращением в голосе воскликнула она. — Ты рассуждаешь так же, как и Пожиратели смерти! Гарри был прав, вы все такие.

— А Гарри-то откуда знать? — хмыкнула Лисса. — Разве вы общались с Пожирателями смерти лично? Разве видели их в нейтральной обстановке? Разве…

— Тебе мало того, что нас похитили посреди дня и заперли в камере?! Я никогда не буду общаться с этими. Они убили всю мою семью! — на глазах Сьюзен навернулись слёзы. — У меня никого не осталось! Ты просто не понимаешь, что это такое — быть одной!

— Ну да, конечно. Ах, я самая несчастная! Не забыла, что говоришь с сиротой? Пока любящая тётушка подтирала тебе сопли, я жила в маггловском приюте.

Боунс смешалась.

— Прости, я не подумала…

— В этом и есть ошибка, Сьюзен. Все вы импульсивны. Ты ненавидишь Пожирателей просто потому, что так принято в твоём кругу общения. Твои родные погибли, но кто заставлял их лезть в пекло? Никто из вас не хочет непредвзято посмотреть на ситуацию. Я не злюсь на Розье за то, что он не отпустил меня, потому что понимаю — он не мог. Я не злюсь на тебя за обидные слова, потому что знаю — тебе страшно. Злость вообще контрпродуктивна.

— Вы всегда производили впечатление умной девушки. Добрый день, мисс Боунс, мисс Торн.

Сьюзен испуганно вскочила, отпрянув к дальней стене камеры, а Лисса, наоборот, с трудом сдержала облегчённый вздох.

— Кто вы?!

— Бартемиус Крауч, мисс Боунс, — поклонился тот. — Приношу извинения за причинённые вам неудобства.

— Откуда вы знаете моё имя?

— Я целый год преподавал вам ЗОТИ, мисс, скажем так, замещая мистера Грюма.

— Вы — Пожиратель смерти! — закричала Сьюзен, отчаянно пытаясь просочиться сквозь камень и оказаться как можно дальше от Крауча.

— А кого ты ожидала здесь увидеть? — хмыкнула Миралисса. — Здравствуйте, сэр. Скажите, с какой целью нас похитили?

— Для устрашения, мисс. Но целью были не вы. Не беспокойтесь, вам ничего не угрожает. Разве что простуда, если мисс Боунс не перестанет прижиматься к стене, — улыбнулся Барти, отпирая дверь камеры. — Прошу на выход. Итак, сейчас я перемещу вас в Косой переулок. Но прежде… Мисс Боунс, что предпочитаете — Обливиэйт или Непреложный обет?

— Что? — от испуга перестав понимать смысл слов, пролепетала Сьюзен.

— Никто не должен знать, где вы сегодня побывали, — терпеливо пояснил Бартемиус. — На слово вам, уж простите, я не поверю, а потому…

— Обет, сэр, — опережая Сьюзен, выбрала Миралисса, надеясь, что та не станет упрямиться и выберет то же самое, бездумно следуя примеру. — Воспоминания об этом эпизоде помогут избежать его повторения.

— Верное решение, мисс Торн. Мисс Боунс, я всё ещё жду вашего ответа.

— Обет, — прошептала та, тыльной стороной ладони стирая слёзы.

— Рад, что вы приняли такое решение. Розье! — крикнул Крауч в сторону лестницы, и минуту спустя в коридоре показался бегущий Клэйтон. — Присмотри за мисс Торн, пока я доставлю мисс Боунс в Косой переулок.

— Да, сэр.

— Повезло, — констатировал Розье, оставшись наедине с Лиссой. — Поздравляю.

— Угу, — кивнула та, обдумывая пришедшую в голову мысль.

— Мордред, Торн, ты что, не понимаешь: тебя могли убить?! — вскричал Клэйтон, хватая её за плечи и поворачивая к себе лицом.

— Я не… — Миралисса запнулась и просто пожала плечами.

— Я не узнаю тебя! Четыре года видел умную и осторожную девочку, которая регулярно останавливала однокурсников от рискованных авантюр. Ты не могла за тот год, что мы не общались, так измениться! Тебе что, жить надоело?!

Лисса смотрела в глаза Розье и видела его искреннее недоумение. Слабенький окклюменационный щит не мог скрыть от стихийного легилимента волнения, страха, беспокойства и, конечно же, непонимания. Она пыталась вести себя натурально, изобразить приличествующие ситуации эмоции, но глупое поведение Боунс сбило её с мысли, а потом Миралисса и вовсе забыла о Розье, сосредоточившись на Сьюзен. Миролюбивая девушка, за пять лет знакомства ни разу не сказавшая ни единого плохого слова в адрес слизеринцев, внезапно «прозрела», и в её мыслях Лисса нашла именно то, что отчаянно искала: ответ, как объяснить неожиданные перемены в поведении Малфоя, Гойла и Нотта. Всё, что было нужно для достоверного изображения враждебности, это сказать, что Лисса лгала о своей чистокровности.

Она не знала, как, не раскрывая карт, объяснить, что она вовсе не бесстрашный самоубийца, не ценящий жизнь, а, напротив, человек, точно знающий, что ему ничего не угрожает? Почему-то мнение Розье было ей важно.

— Клэй…

Но он не дал пояснить.

— Не понимаю, почему ты не попросила помощи. Ты не сумасшедшая, инстинкт самосохранения у тебя должен быть…

— Клэй, послушай! Я не псих. Да, мне было страшно, но… Какой смысл рыдать от страха и умолять отпустить меня домой? Если бы мог помочь, то мне и просить бы не пришлось, ты бы сделал это сам. Я прекрасно понимаю, что, хотя ты и Пожиратель смерти, ты ничего не решаешь. Ну, попросила бы я, и что? Ты непременно бы отказал, чувствуя себя при этом гаже некуда. А я обиделась бы, что мне пришлось безрезультатно унижаться.

— Лисса, в таких ситуациях гордость — худший советчик.

— Дело не в гордости, — печально покачала головой Миралисса, — а в здравом смысле. Разве я в чём-то ошиблась?

— Нет, — поморщился Розье. — Ты права. Мерлин! Кажется, ты вообще всегда права. Как ты можешь быть настолько отстранённой? Как можно мыслить настолько рационально, когда твоя жизнь висит на волоске? У тебя что…

— Есть у меня эмоции, есть, — досадливо поморщилась она. — Но вот привычки действовать под влиянием эмоций — нет.

— Жаль, что мы оказались по разные стороны и не можем быть друзьями. Твоим друзьям с тобой повезло.

— Можем, — открыто улыбнулась она, — нужны лишь правила. Ты не просишь меня о помощи в делах Пожирателей смерти, я не прошу о содействии в выпутывании из ситуаций, подобных этой.

— И всё-таки ты невероятна, — с недоверчивой улыбкой покачал он головой.

— Приму это как комплимент.

— Ага. Слушай, а что у тебя с Боулом? — после небольшой паузы спросил Розье.

Лисса сдержала рвущийся с языка ответ и уже привычно пожала плечами.

— Да ничего.

— Вы же… ну, встречались. Казалось, что это серьёзно.

— Именно что «казалось», — усмехнулась она. Чуть помявшись, она ответила хоть и расплывчато, но честно: — Не сошлись в идеологии.

— А-а-а, понятно, — протянул Клэйтон, абсолютно неверно истолковав её слова.

— Пока нет лишних ушей, расскажи хоть, как у тебя дела. А остальные, ну, приятели твои, они тоже теперь Пожиратели?

— Да… Не все, конечно, но из нашего выпуска только Люциан и Лерой не приняли Метку.

— Лерой? — переспросила Миралисса, не поняв, о ком идёт речь.

— Форбс. Ну, светленький такой, ещё постоянно возле Джеммы крутился.

— А-а-а!

— А остальные здесь. Маркус, Кассиус, Эйдан… — Клэйтон вздохнул и, даже не думая о том, что рассказывает всё это постороннему и не посвящённому в дела Волдеморта человеку, принялся жаловаться: — Мы пришли, считая себя великими волшебниками, но спесь с нас тут же сбили. «Покажите, на что способны», приказал Лорд, и мы только и успели, что палочки достать — нас раскидали по залу как котят слепых. Смеяться хоть не стали… Наверное, так всех на место ставят, ну, чтобы не тешили себя уверенностью пустой. Нас Мальсиберу отдали. Гоняет — жуть! Не орёт, правда, да и Круциатусом не кидается, но… Требовательный прямо кошмар! Хуже Снейпа и МакГонагалл вместе взятых!

— Ну, так и учит он, я полагаю, не превращению мусора в чернильницы и варке зелья от прыщей, — вступилась Лисса за отца.

— Оно-то так, только… — Клэйтон замялся, но, чуть помолчав, всё же признался: — Не выходит у нас. Не знаю, в чём дело, но не могу я разозлиться так, чтобы Авадами швыряться! Боевые заклинания почти все получаются нормально, а с Непростительными просто беда. Пока нас не пускают в поле, Марк ноет, мол, мы уже не малолетки и всё такое, но я даже рад. Какое «поле», если не выходит даже в песочнице?

Улыбнувшись, услышав от одного из новичков принятое в Ближнем круге название, Миралисса вспомнила уроки крёстного и посоветовала:

— А ты забудь всё, что о них слышал. Эмоции только мешают колдовать…

— Как это? — перебил тот. — Чтобы создать Аваду, нужно желание убить…

— Пф-ф-ф! — фыркнула Лисса и выхватила палочку из руки Клэйтона. — Авада Кедавра!

Ярко-зелёный луч мгновенно сорвался с волшебной палочки, угодив в пол, и оставил на прочном камне воронку.

— Говорю же, нет нужды желать кому-то смерти. Или ты думаешь, я страстно мечтала заавадить этот камень? Что за глупая привычка сомневаться в моих словах?..

На лице Розье было написано настолько сильное изумление, что Лисса смутилась. А секунду спустя до неё дошло, что она сделала, и, судорожно сглотнув, она поспешно всунула волшебную палочку в руку владельца и извинительно улыбнулась:

— Прости. Я не хотела…

— Вот после такой демонстрации никто не может усомниться в твоей чистокровности, — неожиданно произнёс Клэйтон, качая головой с выражением глубокого изумления на лице. — Мы уже несколько недель раздражаем Мальсибера неспособностью наколдовать смертельной проклятие, а ты р-р-раз и убила камень!

— Это несложно, честно…

— Лисса, ты ещё извинись! — нервно хихикнул тот в ответ. — Как ты это сделала?

— Ну… Как и любое другое заклинание, Авада требует концентрации. Не имеет значения, что ты хочешь наколдовать: свет и смерть. Просто сосредоточься на…

— Авада Кедавра! — не дослушивая, выкрикнул Розье.

Ответом стали зелёные искры.

— Клэй! Хоть бы дослушал! Чего ты вцепился в палочку? Вот, возьми меня за палец и представь… Ай!

— Прости, — отдёргивая ладонь, поспешно произнёс тот.

— Как ты её ещё не сломал? — покачала она головой. — Это же не дубина, которую нужно крепко держать, чтобы удар получился мощнее. Нежнее надо. Расслабь руку, — постукивая пальцами по кисти Клэйтона, Лисса добилась того, что по её мнению было нужно, и приступила к следующему этапу: — А теперь сконцентрируйся. Закрой глаза и сосредоточься на палочке. Люмос!

— Люмос! — послушно повторил Розье, и на кончике его палочки появился светящийся шар.

— Отлично, — удовлетворённо кивнула Миралисса. — А теперь повторяй за мной и постарайся не напрягать руку. Просто помни, что сила в данном случае не имеет значения. Готов? Давай начнём… Люмос! Ступефай! Люмос! Протего! Люмос!

Клэйтон повторял заклинания, и с его палочки послушно срывались лучи нужного цвета.

— Можешь открыть глаза, но не сбей концентрацию. У тебя всё прекрасно получается, — похвалила она и продолжила командовать: — Люмос! Протего! Люмос! Авада Кедавра!

Клэйтон машинально повторил, и первое непростительное выстрелило в пол.

— У меня получилось! — обрадованно вскричал Розье, наконец-то наколдовав желанный ярко-зелёный луч.

— И кого ты хотел сейчас убить? — иронично усмехнулась Миралисса, отпуская его руку и отступая.

— Но ведь все…

— Мистер Крауч на первом уроке заявил, что если кто-то из нас — четверокурсников — пошлёт в него Аваду, не произойдёт ровным счётом ничего. Ему крупно повезло, что репутация Грюма охладила стремление слизеринцев к экспериментированию. Но, ничего не поделаешь, такова политика. Тёмная магия под запретом, но этого явно недостаточно, чтобы её перестали применять. Вот студентам и внушают, что те же Непростительные им не по силам. Верят не все, конечно, но слишком многие, и со временем этот бред начинает восприниматься как единственная истина. Твой пример наглядно демонстрирует верность решения кого-то из политиков… даже ты, чистокровный волшебник из «тёмной» семьи, подсознательно сомневаешься, что у тебя что-то выйдет, и оно не выходит!

— Верно, мисс Торн, двадцать баллов Слизерину, — насмешливо произнёс Бартемиус, появляясь в тюремном коридоре. — Прекрасная лекция. Можете быть свободны, мистер Розье.

Клэйтон пристыженно потупился, кивнул и, улыбнувшись Миралиссе, удалился.

— Подойдите, мисс, я перемещу вас в Косой переулок.

* * *

— Как ты там вообще оказалась?! — спросил Крауч через секунду после перемещения домой. — Я как понял, откуда сигнал идёт, чуть не поседел!

— Ну, я же не специально…

— Мира, почему ты сразу же не…

— Всё получилось лучше не придумаешь, — перебила Лисса. — Когда Розье поздоровался, я поняла, что мне ничего не угрожает, и воспользовалась возможностью узнать о Поттере и его компании побольше. В Хогвартсе это сложно, приходится читать урывками, да и мысли их сосредоточены на учёбе, а тут Боунс думала исключительно о Пожирателях смерти и Гарри Поттере. Она и подала мне идею. Нужно, чтобы вопрос о моём происхождении снова поднялся, тогда Драко и Теодор с полным правом станут гнобить грязнокровку — иного поведения от них не ждут.

— Хм… Мысль здравая, — вынужденно признал Бартемиус. — И всё же почему ты не приказала Розье позвать меня или Рэя?

— Я… Барти, со мной же ничего не случилось. Подумаешь, полчаса посидела в камере. На прошлой неделе я там целый день провела — и ничего. Как вы вообще себе представляете эту ситуацию? Грязнокровка — и вдруг требует чего-то. Я уже молчу о том, что Лорд запретил раскрывать моё инкогнито. Боунс хоть и принесла Непреложный обет, что не разгласит непосвящённым информацию о похищении, со мной обсудить это сможет.

— И зачем тебе обсуждать с Боунс похищение?

— Она же дружит с Поттером, — снисходительно улыбнулась Миралисса, но тут же устыдилась и серьёзно пояснила: — Окружение Поттера настроено против Слизерина вообще и любого его представителя в частности. Однако мне Поттер сочувствует — как же, грязнокровка среди чистокровных магглоненавистников. По большей части это неосознанно, однако он не настолько бесчувственный, как можно подумать, слыша, чего он желает слизеринцам. Сам он не сможет убедить Уизли и Грейнджер, что я заслуживаю шанса, он с ними спорить не умеет, боится потерять их дружбу и потому со всем соглашается. Если Поттер начнёт активно меня защищать, они наверняка заподозрят неладное, а вот если эту идею поддержит Боунс — а она подержит, — вероятность успеха вырастет в разы. Я пойду к себе — нужно написать Малфою.

— У него гостит кто-то из однокурсников, — сообщил Бартемиус. — Напишешь после обеда, никуда твой Малфой не денется, — сев за стол, он предпочёл сменить тему. — «Пророк» сегодня не только смерть Боунс обсуждает. Отставка Фаджа — вполне закономерная, надо сказать — вызвала много домыслов. Смена министра не стала для нас сюрпризом, однако кандидатура, мягко говоря, не самая желанная. Без Люциуса оказалось некому в нужный момент скорректировать намерения Министерства, наш человек не нашёл одобрения. Лорд ничего не приказывал относительно Скримжера, но это только пока, ситуация его не может устраивать. В отличие от Фаджа, рычагов давления на Скримджера у нас нет, он имеет репутацию неподкупного и принципиального мага, так что Аврорат явно вот-вот обретёт второе дыхание и примется за наши поиски с энтузиазмом. Фадж был ужасным министром, конечно, так что трогательное единодушие магов, требующих его отставки, закономерно. И всё же мы не ждали переизбрания сейчас, надеялись, что время ещё есть. И всё это вынудило нас пересмотреть кое-какие планы. В частности, это касается дементоров, — закончил он долгое вступление.

— Я уже в курсе, что они перешли на нашу сторону, — непроизвольно дёрнула щекой Лисса. — Надеюсь, в поместье их не будет?

— Мира, я не просто так всё это говорил. Чувствующие себя в безопасности маги нам не выгодны. А это означает, что в скором времени дементоры будут повсюду. Они размножаются. Тебе нужно поработать над блоком, я же помню, как тебе было плохо в те разы, когда приходилось с ними сталкиваться.

— Ну, скоро я научусь превращаться, и они не будут мне страшны, — легкомысленно отмахнулась она. — Вы же сами говорили, анимаги…

— А если не успеешь? — нахмурился Крауч. — Не будь легкомысленной. Тебе ещё несколько месяцев заниматься, что, если Лорд решит натравить дементоров на Хогвартс?

— Зачем? — опешила она.

Бартемиус всплеснул руками.

— Мира, ну что за вопросы? Понимаю, ты надеешься на анимагию, но, если дементор появится неожиданно, ты что, будешь превращаться при всех? Ты не пыталась вызвать патронуса?

— Не получилось, — развела руки Лисса. — Облако появляется, но ни во что не формируется. Наверное, сил не хватает.

— Скорее счастливых воспоминаний. Вечером позанимаемся. Кто знает, может, проблема в исполнении?

— Хорошо, но сначала я напишу Драко.

* * *

Сформулировать текст таким образом, чтобы излишне любопытные гости Малфоя пришли к нужному выводу, было совсем не просто. Начало Лисса придумала быстро:

«Дорогой Драко, надеюсь, ты не сжёг письмо, не распечатывая. Мне очень жаль, что у тебя сложилось неверное впечатление на мой счёт…»

И на этом процесс застопорился: Миралисса не умела витиевато изъясняться.

Испортив пять листов пергамента, она всё же составила более или менее подходящий текст и, привязав письмо к лапе Танатос, отправила письмо Драко. Оставалось надеяться, что в отличие от Паркинсон и Забини, Малфой поймёт скрытый смысл послания.

Занятия с крёстным Лисса обожала. Ещё на четвёртом курсе она убедилась, что Бартемиус — великолепный учитель, умеющий понятно объяснить самый сложный материал, поэтому никогда не упускала возможности позаниматься с ним. Но сегодня, несмотря на его объяснения, Миралисса так и не смогла вызвать полноценного патронуса.

— М-да. Наверное, тебе всё же не хватает счастливых воспоминаний, — констатировал провал Крауч. — Придётся ограничиться блоком.

* * *

Первое сентября неумолимо приближалось. Домашние здания были давно сделаны, вещи — сложены, а книги по артефакторике изучены и законспектированы. В тысячный раз обдумывать подходы к Поттеру не хотелось, поэтому Лисса взяла первую же попавшуюся книгу и погрузилась в чтение. В таком положении её и обнаружила Беллатриса.

— Гомер? Неожиданно, — заглянув в читаемую Лиссой книгу, удивлённо протянула мадам Лестрейндж.

— Здравствуйте, — улыбнулась та, закрывая книгу и вставая. — Я не слышала, как вы пришли.

— Привет. Ты слишком полагаешься на защиту дома, — покачала головой Белла. — Нужно быть всегда начеку. Неужели твой крёстный за целый год не смог вбить в тебя мысль о… — она на мгновение сделала паузу, набрала в грудь воздуха и заорала: — Постоянная бдительность!!! — Лисса испуганно подпрыгнула и отшатнулась, а Беллатриса рассмеялась и примирительно похлопала её по плечу. — Не обижайся. Но об осторожности забывать нельзя нигде. Через полчаса собрание, — озвучила она причину своего появления. — Не знаю, зачем Лорд требует твоего присутствия…

Хотелось стукнуть мадам Лестрейндж за глупую шутку, но Лисса подавила это желание и, отложив книгу, перебила:

— А что планируется?

— Отвлекающий рейд с участием новичков. Кстати, ты в порядке?

— Да, — недоумённо кивнула та, вместе с гостьей покидая библиотеку. — А почему вы спрашиваете?

— Хм… Ты забыла, что было вчера? — Белла даже остановилась.

— А-а-а… вы об этом.

— Мира, — она схватила её за локоть и заставила повернуться. Глядя ей прямо в глаза, Беллатриса нахмурилась. — Ты понимаешь, что это не шутки? Они могли убить тебя, покалечить, изнасиловать, в конце концов!

— Мисс Белла, рядом был только Розье, а ничего подобного делать он не собирался, — объяснила своё спокойствие Миралисса. — Я не знаю, кто нас с Боунс похитил…

— Он своё уже получил, — отмахнулась Лестрейндж. — Твоя история о несговорчивом сотруднике Министерства более чем реалистична. Вчера парни должны были доставить двух дочерей одного упрямца, а вместо них притащили вас с Боунс. Это ошибка отлично иллюстрирует, что никто из нас не может сейчас чувствовать себя в безопасности. Будь осторожнее, ладно?

— Конечно, мисс Белла! — вполне искренне пообещала Лисса, в очередной раз подумав, что никакая осторожность не убережёт от чужой глупости.

Переместившись в поместье Тёмного Лорда, Миралисса по привычке заняла угловое кресло, сосредоточившись на мыслях Пожирателей смерти. Ничего нового она не узнала: кто-то был недоволен предстоящим рейдом из-за нарушения личных планов, кто-то, наоборот, радовался возможности развлечься; несколько человек переживали за свою безопасность, один — жутко боялся, что коллегам станет известно о его связи с магглорождённой ведьмой (этого человека Лисса запомнила — мало ли, когда пригодится). Ожидание не заняло много времени, уже через пятнадцать минут Лорд пригласил всех в зал. Само собрание также не затянулось, быстро раздав задания, Лорд сделал Миралиссе и Регулусу Блэку знак задержаться, а остальных отпустил.

Переглянувшись, они приблизились к трону.

— Милорд?

— Регулус, девочке нужна связь с внешним миром на случай экстренной ситуации. Да и совы ненадёжны.

— Я понял, мой Лорд, — поклонился Блэк. Повернувшись к Лиссе, он усмехнулся. — Идём, нам есть, что обсудить.

Она так привыкла к снисходительным, а то и презрительным взглядам, тому, как опытные Пожиратели морщатся, едва речь заходит о ней, что перестала обижаться. Взрослые мужчины не воспринимали её всерьёз — это было вполне понятно. Но Блэк вёл себя иначе. Лисса не знала, в чём крылась причина: в дружбе с отцом или доверии к мнению Лорда, но испытывала благодарность.

— Ну что, Мира, готова к прогулке по Запретному лесу?

Она только и успела открыть рот, когда вмешалась Беллатриса:

— Ты в своём уме, кузен? — возмущённо прошипела она, вставая между Лиссой и Блэком. — Да я сама тебя зааважу, не дожидаясь вмешательства Рэя!

— Нам необходимо выбрать место встречи, — ледяным тоном разом пресёк все возражения Регулус, так посмотрев на мадам Лестрейндж, что та даже немного смутилась. — И, уверяю тебя, мы обойдёмся без дуэньи.

Аппарировав в Запретный лес, Блэк довольно долго шагал молча — злился. Лиссе не нужно было читать мысли, чтобы это понять, достаточно было раз взглянуть на него: поджатые губы, нахмуренные брови, яростно сверкающие глаза, напряжённые плечи и стремительные движения. Обращаться к нему сейчас — почти гарантированно нарваться на резкость, а попадать под горячую руку ей точно не хотелось, и всё же дожидаться, пока он возьмёт себя в руки, она не могла — не выдержала взятого Регулусом темпа.

— Мистер Блэк, а можно чуть помедленнее? — взмолилась Миралисса, в очередной раз споткнувшись о корень.

Он резко остановился, словно налетел на невидимую стену, и обернулся. Секунду смотрел на абсолютно неподходящую для прогулки по дикому лесу обувь спутницы, после чего вздохнул и покачал головой.

— Прости. Меня Белла вывела из себя, — без слов трансфигурировав босоножки Лиссы в подобие аврорских ботинок, он продолжил путь. — Вот знает же, гадина, что Рэй мне как брат, которого у меня никогда не было, а всё равно гадости говорит!

— Э-э-э… Как это «не было»? А как же Блэк… То есть Сириус? — растерянно протянула она, стараясь двигаться рядом.

— Видишь ли, Сириус был худшим братом, какого только можно представить, — пустился в откровения Регулус. — Сколько себя помню, он всегда издевался надо мной. Пикси в спальне, слизняки в кровати, слабительное зелье в еде, а ещё тычки, подножки, оскорбления, перекладывания вины перед родителями… Когда он пошёл в Хогвартс, я вздохнул с облегчением. Вот только продлилось моё счастье недолго: Сириус поступил на неподходящий факультет, и родители, опасаясь повторения, взялись за меня. Нет, конечно же, я разделял их точку зрения на чистоту крови и «правильную» дружбу, но мне было девять и от меня слишком многого хотели.

Длина шага Регулуса становилась меньше по мере рассказа, и Лиссе уже не нужно было бежать.

— С братом я фактически ни разу нормально не разговаривал до самого Азкабана. Кузины меня игнорировали — по их мнению, я был слишком мелким, чтобы обращать на меня внимание, к тому же я никогда не был душой компании и предпочитал книги однокурсникам. В библиотеке я и познакомился с Бартемиусом. Мы сразу же подружились, ведь наши интересы полностью совпадали; чуть позже к нам присоединился Северус. Знаю, ты его не любишь, но с ним было интересно. Снейп был старше, и потому знал больше…

Бросив взгляд через плечо, Регулус увидел неподдельный интерес в глазах Миралиссы и продолжил:

— В общем, когда Сириус узнал об этой дружбе, его компания начала нас травить. Не сосчитать, сколько раз мы оказывались в Больничном крыле по вине Мародёров. Единственным человеком, кто за нас вступился, был Реймонд. Не знаю, почему все остальные предпочли не замечать нашего положения, возможно, считали, что мы и сами справимся, вот только мы с Барти были книжными червями, мелкими и хилыми, а Северус один против четверых — сама понимаешь, не справлялся. Признаться, сначала я ревновал Барти к Рэю: он же мой первый и лучший друг, но потом и сам проникся симпатией. Даже дома на каникулах я общался с ними, а не с родным братом. Уж не знаю, чем мы привлекли внимание Рэя, но курса до третьего-четвёртого он проводил с нами всё свободное время, а потом он влюбился, и мы с Барти почти перестали его видеть… — Регулус внезапно замолчал, поняв, что он говорит с дочерью Мальсибера, и неловко закончил: — В общем, я скорее Барти и Реймонда назову братьями, не покривив при том душой, чем Сириуса.

— Разве ваш брат не изменился со школьных времён?

— Не настолько, чтобы я забыл обо всех стычках и разногласиях.

— Я, конечно, ничего не знаю о Сириусе, кроме общих сведений, и не имею понятия, каким он был в детстве, — продолжила возражать Миралисса, — однако мне кажется, что останься он тем же безголовым гриффиндорцем, которого вы с детства терпеть не можете, он бы не сменил сторону и не поклялся в верности Тёмному Лорду. Барти говорил, что Азкабан благотворно сказался на мозгах Сириуса, — извинительно произнесла она.

— Ну… в чём-то ты права, он действительно изменился…

— В конце концов, вы же ничего не теряете, если попытаетесь найти с ним общий язык. У вас никого кроме него нет.

— А ты бы стала? — с сомнением посмотрел на неё Блэк.

— Конечно! Я всё детство только тем и занималась, что искала отца. У меня же никого больше не было…

— У тебя не только отец есть, но и… — Регулус резко замолчал и едва ли не с испугом посмотрел на Лиссу. — Прости!

— Почему все избегают этой темы? — после паузы поинтересовалась она. — Запинаются, отводят взгляд, переводят разговор на мелочи. Почему это такая тайна? Я ведь даже имени матери не знаю.

— Не знаешь?! — изумился Блэк, встав как вкопанный. — А разве… О-о-о! Извини, я думал… Мира, я не тот, кто должен рассказывать тебе эту историю.

— Барти не стал ничего говорить, но я и не спрашивала. А отец… Он со мной вообще почти не разговаривает, так что сомневаюсь, что захочет подымать эту тему.

— Послушай…

— Мистер Блэк, всё в порядке, я не прошу вас ничего рассказывать. Честно говоря, меня никогда не интересовала мать — только отец. Отца я нашла… Раз Барти не сказал, кто меня родил — тому есть причины. Неприятно не знать, всё же это странно, но мне не принципиально. Хотя я не отказалась бы выяснить всё о своём происхождении…

— Зови меня Регулус.

— Э-э-э…

— Барти же ты зовешь по имени.

— Он мой крёстный, — возразила Лисса.

— А Белла? — парировал Блэк. — Нам придётся много контактировать в этом году, почему бы не упростить общение?

— Ладно. А куда мы идём?

— К Хогвартсу, куда же ещё?

— Это понятно, — поморщилась она, — но куда именно?

— На седьмом курсе, когда мы с Барти уже получили Метки, нам приходилось довольно часто покидать школу в неподходящее время. На берегу Чёрного озера есть одно замечательно местечко. Скоро увидишь.

Миралисса кивнула, и дальше они шли в тишине.

Она не солгала, сказав, что никогда не интересовалась личностью женщины, что родила её. Лисса понимала, что это по меньшей мере необычно, особенно если вспомнить, как она была одержима поисками отца. И всё же мать для неё была абстракцией, фактически случайным человеком. Слишком хорошо она помнила слова старухи, без устали напоминающей, что Лисса — плод ошибки молодой вертихвостки и Реймонда, и что «вертихвостке» такое пятно на репутации не нужно однозначно. Пусть отец не признал её официально и сбагрил дальней родственнице, но не отказался, навещал, играл, давал деньги на содержание, а вот мать исчезла сразу после родов и больше не давала о себе знать. Для выросшей в приюте девочки этого было более чем достаточно, чтобы раз и навсегда определиться с отношением к этой женщине.

Тряхнув головой, выбрасывая неуместные мысли, Лисса догнала успевшего на десяток ярдов уйти вперёд корящего себя за длинный язык Регулуса, и через пару минут они вышли на укрытую от посторонних взоров густыми кустами поляну. Тихо плескалась вода, набегая на песчаный пляж, в кронах деревьев вовсю щебетали птицы, закатное солнце золотило даже на вид мягкую траву…

— Какая красота! — выдохнула Лисса.

Блэк улыбнулся.

— Мы случайно на эту полянку наткнулись, когда учились курсе на третьем. А позже она очень пригодилась. Её не видно со стороны замка, а граница защитного поля заканчивается ярдах в двадцати отсюда. У тебя есть какое-нибудь украшение? — спросил он и, посмотрев на Миралиссу, сам же и ответил: — Нет. Нужно что-нибудь для связи… Кричер!

Лисса вздрогнула и отшатнулась, когда рядом материализовался домовик.

— Чем Кричер может быть полезен хозяину? — склонившись до самой земли и подметая траву ушами, угодливо спросил домовик.

— В доме кто-нибудь есть?

— Да, хозяин! Предатели крови, оборотень, грязнокровки!.. — захлёбываясь возмущением, перечислил эльф. — Бедная моя госпожа…

— Утихни! — Регулус потёр подбородок, задумчиво рассматривая домовика, и спросил: — В моей комнате кто-нибудь живёт?

— Нет, хозяин! Кричер закрыл вашу комнату своей магией, чтобы поганые…

— Тихо! — снова перебил Блэк. — Мира, подойди ближе. Кричер, перенеси нас в мою комнату.

Лисса не успела возразить: мужские пальцы обхватили её талию, а в следующую секунду вокруг сгустилось пространство.

Комната Регулуса — пыльная, мрачная, с затхлым воздухом — производила гнетущее впечатление.

— Это не лучшая идея, — отдышавшись, сообщила Миралисса. — Мистер Блэк, вы не забыли, что в этом доме находится штаб Ордена Феникса?

— Регулус.

— Что?

— Не мистер Блэк, а Регулус, — спокойно повторил он, даже не оглянувшись, продолжив что-то искать в ящике стола. Спустя минуту Блэк издал торжествующий крик и протянул ей синюю бархатную коробочку. — Это тебе.

Машинально открыв, Лисса изумлённо вытаращила глаза.

— Э-э-э…

Регулус усмехнулся, забрал футляр и сам надел золотое кольцо на безымянный палец ошарашенно молчащей девушки.

— Это — что?

— Хм… Да, ты права, это обручальное кольцо, — проказливо улыбаясь, кивнул он. — Незадолго до Азкабана я купил его для своей девушки, но подарить не успел. На кольце уже есть Протеевы чары, завязанные на меня. Тебе достаточно произнести моё имя и коснуться кольца.

— Сэр, зачем вы дали его мне? Можно было обойтись любой безделушкой…

Вместо ответа Блэк отмахнулся.

— Одно касание — вызов. Два — срочный вызов, — поморщившись под пристальным взглядом Лиссы, Регулус всё-таки признался: — Сколько оно будет лежать? Зачем мне напоминания о неудавшемся романе? А так хоть польза.

* * *

Вернувшись домой, Лисса не могла ни на чём сосредоточиться: все её мысли крутились вокруг Блэка. Полгода общения с Пожирателями смерти дали Миралиссе возможность узнать их достаточно хорошо; но даже Рудольфуса Лестрейнджа, который редко удостаивал её своим вниманием, она знала и понимала лучше, чем Регулуса. С самого детства она читала людей, игнорируя мимику, жестикуляцию или изменения интонаций голоса — в них просто не было необходимости, ведь она и так видела всё, о чём думали люди, и так и не научилась без легилименции их понимать. Поступление в Хогвартс вынудило задуматься о личном пространстве окружающих, и Лисса создала негласное правило — не читать друзей; на друзей отца оно тоже распространялось. Вот только как теперь понять того же Блэка без легилименции — она не знала.

Почему Беллатриса так остро отреагировала на слова Блэка о походе в Запретный лес? Не могла же она на самом деле думать, что тот причинит Миралиссе вред? Зачем Регулус отдал ей кольцо, предназначавшееся невесте, если можно было воспользоваться любой безделушкой? И почему Тёмный Лорд вообще решил, что ей нужен кто-то для связи с Пожирателями, если весь прошлый год она прекрасно справлялась сама? Ответов на эти вопросы Лисса не находила, и ей это не нравилось.

* * *

Утро первого сентября выдалось пасмурным. Хмурая от раннего подъёма Миралисса спустилась на завтрак не в лучшем настроении.

— Доброе утро, дорогая, — приветствовал Бартемиус.

— Утро, — буркнула она в ответ, садясь за стол.

— Не выспалась? — усмехнулся он. — К тебе сова прилетала рано утром, я забрал письмо.

Незамеченный ранее конверт обнаружился рядом с тарелкой. Поблагодарив крёстного кивком, она взломала печать, пробежала глазами по неровным строчкам и ещё сильнее нахмурилась.

— Это от Гойла, — пояснила Лисса до того, как Барти задаст вопрос. — Драко предупредил его о моей легенде, и Грэгу она не нравится.

— Она и мне не нравится, — пожал плечами Крауч.

— Главное, чтобы Поттеру понравилась, — усмехнулась Лисса, уничтожая пергамент и приступая к завтраку.

* * *

Маггловская часть вокзала кишела людьми, крики и грохот тележек оглушали; но, пройдя барьер между платформами девять и десять, Лисса окунулась в почти что тишину. Регулярные рейды Пожирателей посеяли страх в душах волшебников, и, провожая детей в школу, взрослые маги старались не привлекать к себе внимание.

Прислушавшись к разговорам нескольких семей, Лисса едва удержалась от осуждающего качания головой: обыватели по-прежнему верили, что под крылом Альбуса Дамблдора их дети будут в безопасности.

Войдя в вагон, она быстро нашла свободное купе и уже традиционно достала книгу.

— Твои постоянные нападки на профессора Снейпа не прошли для него даром, — вместо приветствия сообщил Малфой, входя в купе Миралиссы. Усевшись напротив, он грустно улыбнулся: — Мама и тётя Белла потребовали Непреложного обета, что он поможет мне справиться с заданием Лорда.

— А учитывая, что Снейп понятия не имеет о сути твоего задания, он не жилец, — закончила мысль Лисса и нахмурилась: — Драко, тебе нельзя здесь находиться.

— Никто не видел, как я входил, — поспешно возразил тот.

— Мы не можем рисковать, — упрямо покачала головой Лисса. — Нам придётся поглубже спрятать дружбу, иначе никто не позавидует нашей участи в случае провала.

Малфой нехотя кивнул. Отвернувшись к окну, он несколько минут наблюдал за всё быстрее проплывающими мимо домами, после чего, не глядя на Миралиссу, произнёс:

— Это будет тяжелый год.

— Я знаю.

— Знаешь? Не думаю. На перроне я встретил Нотта. Он не простил, что его втянули в дела Пожирателей, и винит тебя. Будь готова к тому, что Дафна по-настоящему от тебя отвернётся.

— Я ко всему готова, Драко, — печально усмехнулась Лисса. — Это задание… Это ведь не просто игра. Понимаю, что весь год мне придётся изображать те чувства, которых не испытываю, общаться с теми людьми, которые мне неинтересны, защищаться от тех, кто ещё недавно был моим другом. Я поняла это сразу, и именно я предложила Лорду способ упростить подходы к Поттеру.

— В каком смысле?

— Моя задача — добиться доверия и дружбы Гарри Поттера. Лорд не указывал, как это делать.

— Ты сама придумала всю историю с грязной кровью и фанатизмом слизеринцев? — недоверчиво протянул Драко и, когда та кивнула, изумлённо покачал головой. — Но зачем? Ведь можно было…

— Так проще и быстрее всего. Обвести Поттера вокруг пальца несложно; достаточно не выходить из роли, и он поверит мне, но вот с его друзьями будут проблемы.

— Думаешь, грязнокровка догадается?

Миралисса покачала головой:

— Грейнджер не дура, но меня больше беспокоит Уизли. Поттер ненавидит тебя, а не Слизерин. Вернее, он ненавидит Слизерин из-за тебя. Грейнджер усомнится в моей искренности, но препятствовать сближению с Поттером вряд ли будет, но Уизли… Вот он — фанатик.

— Значит, моей задачей будет нейтрализовать именно его?

Беззвучно вздохнув, Лисса покачала головой.

— Честно, Драко, я понятия не имею, что тебе делать помимо оскорблений грязнокровок. Сначала мне нужно определиться с заданием Лорда. В прошлом году я всего пару раз исчезала из гостиной, и то вызвала подозрения, а сейчас мне потребуется много времени. Пару недель я посмотрю, что и как, а потом будешь придумывать мне алиби… — Миралисса запнулась, краем глаза уловив движение за дверью купе, а в следующую секунду резко приказала: — Схвати меня за руку!

— Что?

— Там Поттер! Напади на меня!

— Сейчас?!

— Малфой! — зашипела она раздражённо. — Делай, что говорю!

Драко не стал спорить, послушно схватив Лиссу за предплечье.

Дверь тут же распахнулась.

— Отпусти её, Малфой!

— А, Поттер. Пришёл погеройствовать? — издевательски усмехнулся тот, но руку Миралиссы выпустил. — Тебе мало одной грязнокровки?

— Закрой свой поганый рот! — держа Драко на прицеле палочки, Поттер повернулся к Лиссе, с неподдельным сочувствием глядя на её испуганное лицо: — Ты в порядке?

— Мне не нужна твоя помощь! — гордо отвернулась та, слыша, как Поттер мысленно чертыхается. — Я могу справиться сама!

— Что ты можешь?.. — презрительно протянул Драко, незаметно подмигнув. Под угрозой поттеровской палочки он отступил в коридор, но прежде, чем удалиться, сплюнул в сторону Миралиссы: — Грязнокровка!

— Хорёк! — крикнул Гарри вдогонку и, повернувшись к Лиссе, участливо спросил: — Ты точно в порядке?

— А тебе какое дело? — симулируя расстройство, фыркнула Лисса. — Я же слизеринка, забыл, Поттер? Ты же ненавидишь меня.

— Я не ненавижу тебя, — тихо возразил Гарри и поспешно покинул купе.

«Начало положено, — закрывая двери, улыбнулась Миралисса. — Сегодня он меня жалеет, а завтра… Нужно поблагодарить Драко, он отлично справился с ролью, пусть и не сразу сообразил, что пора действовать».

Остальная дорога прошла без происшествий. После ухода Малфоя в купе попросились младшекурсники, и Лисса спокойно читала под их негромкий бубнёж. Уже в Хогсмиде её внимание привлекли удивлённые возгласы, и, прислушавшись, она узнала, что некоторые студенты сегодня впервые увидели фестралов.

Неприятности начались уже в замке. Перед Большим залом произошла заминка: Нотт решил высказать всё, что он думает о грязнокровках Миралиссе в лицо, но, поскольку Поттера в зоне слышимости не наблюдалось, Теодора увёл Драко. Непонятный конфликт внутри Слизерина заинтересовал многих студентов, ведь ни для кого не была секретом дружба Лиссы с детьми Пожирателей смерти, однако пока с вопросами никто не лез. Сев с краю стола, подальше от остальных студентов, Миралисса приготовилась играть роль грязнокровки.

Церемония Распределения в этом году прошла быстро — первокурсников было немного, — зато в Хогвартс перевели новую ученицу, и попала она не куда-нибудь, а в Слизерин.

Весь вечер Лисса ловила на себе взгляды. Среди гриффиндорцев преобладали злорадство, равенкловцы смотрели с преизрядной долей презрения, хаффлпаффовцы — с любопытством, а вот среди слизеринцев единодушия не было. Младшие ученики не спешили высказывать свою точку зрения, опасаясь последствий, а старшие… Семикурсник Роберт Селвин, с которым Лисса практически не контактировала, смотрел на неё, как на кусок мяса в своей тарелке, — потребительски. Разница была лишь в том, что бифштекс мог удовлетворить один вид голода, а девушка — иной. Зато другой семикурсник — Доминик Энрайт — явно сочувствовал ей, хотя за пять лет учёбы они не сказали друг другу ни слова.

Кто смог удивить, так это Грейнджер. Не прочти Лисса её мысли лично, не поверила бы, что правильная староста может так откровенно радоваться чужим проблемам.

Покинув Большой зал до окончания ужина, Миралисса в гордом одиночестве шла по коридору, обдумывая наиболее выгодное поведение в следующие дни, когда услышала шаги.

— Торн! Постой!

Не зная, чего ждать от Забини, она незаметно сжала в рукаве волшебную палочку и прижалась спиной к стене.

— Что?

— Я подслушал, как Поттер рассказывал своим друзьям о твоей стычке с Малфоем, но не поверил. А потом увидел, как на тебя нападает Нотт… Что происходит?

— Ничего.

— Лисса, не считай меня идиотом. Вы с Малфоем пять лет были лучшими друзьями…

— Ты абсолютно верно сказал — были.

Забини проглотил готовый сорваться с языка комментарий и покачал головой.

— Ты знаешь, я не лезу во все эти дрязги с чистой кровью и магглами, но Драко с самого начала знал, что твоё происхождение под вопросом. И дружил.

— Тогда не было Тёмного Лорда, Блейз. Мистер Малфой не сидел в Азкабане, и Драко не было нужно думать, как дружба со мной скажется на его репутации. Он не виноват, что интересы семьи возобладали над школьным приятельством.

— Ты так спокойно об этом говоришь, — удивлённо протянул Забини.

Зная, что Блейз не верит в её спокойствие, Миралисса усмехнулась и сказала то, что он хотел услышать:

— Я ждала этого с самого начала. Я не могу предоставить доказательства своей чистокровности, а верить мне на слово никто не обязан.

— Лисса…

— Всё в порядке, Блейз, — перебила она с улыбкой. — Давай сменим тему?

Когда Драко сказал, что Лисса плохо представляет, что на самом деле ждёт её в этом учебном году, она возразила, но Малфой оказался совершенно прав: реальность превзошла наихудшие ожидания. Оскорбления и косые взгляды были мелочью, не заслуживающей упоминания. Вернувшись после занятий второго сентября, Миралисса обнаружила свои вещи залитыми чернилами, книги — разорванными на полу, а кровать воняла кошачьей мочой. С подобными эскападами она не сталкивалась даже в маггловском приюте и как реагировать не знала. Растерянно потоптавшись посреди комнаты, Лисса вздохнула и принялась наводить порядок. Что ещё сделать в этой ситуации, пока не было очевидно, ну не вызывать же на дуэль весь Слизерин? К счастью, выручила Дафна; остановившись за спиной Миралиссы, она шумно втянула воздух, скривилась и бросила обратно в гостиную. Но если Лисса посчитала это слабостью обонятельных рецепторов Гринграсс — вскоре стало очевидно, что она ошиблась; несколько секунд спустя из гостиной донеслись звуки ссоры: Дафна закатила Паркинсон скандал, мотивировав своё недовольство тем, что она тоже живёт в той же комнате, что и Торн, а потому выбранный Панси способ усложнить жизнь ненавистной сокурснице её категорически не устраивает. Однако и Лиссе она высказала многое.

— Я просила объяснить, какой флеббер-червь вас покусал, просила тебя помириться с Теодором, но ты ни слова мне не сказала. Мы подруги, моя дорогая, но ссориться из-за тебя со всеми я не стану.

— А я и не прошу, — тихо ответила Миралисса, ожидавшая несколько иной реакции. — Достаточно и того, что пароль от нашей комнаты не станет известен никому, кроме нас.

Дафна фыркнула и демонстративно удалилась. Но её вмешательства было достаточно, чтобы в спальне больше никто не гадил, но вот во всех остальных местах Лиссу откровенно травили.

— Нужно это прекращать, — незаметно затащив подругу в теплицу, сообщил Малфой. — Оскорблениями они не удовлетворятся. Вчера я едва успел перехватить Диккенса, когда он решил добавить тебе в сок яд. Лисса, мы больше не контролируем ситуацию.

— Знаю, — вздохнула она, — но всё зашло слишком далеко, чтобы можно было передумать.

— Лисса, это не шутки! Диккенс не слабительное хотел подлить, а аконит! Я не могу уследить за всеми. Если бы я вчера опоздал…

— Я проверяю еду на яды, — успокоительно улыбнулась Миралисса. — Ты же знаешь, я могу за себя постоять. Лучше Паркинсон мозги вправь, чтобы она на зельях не кидалась ингредиентами. Слизень, конечно, добрый дедушка, но регулярные взрывы сводят на нет все мои попытки сварить приличное зелье.

— Мерлин! — всплеснул руками Малфой. — Какие зелья? Ты жизнью рискуешь!

— Не драматизируй, — отмахнулась Лисса. — Лорд план одобрил, отыграть назад уже нельзя. Так что у нас нет иного варианта, как вернуть себе контроль над ситуацией. Нам пора идти, пока кто-нибудь не заметил, что ты разговариваешь с грязнокровкой.

Не отвечая, Малфой выскочил из теплицы, хлопнув дверью. Лисса только головой покачала, хотя в глубине души была рада, что Драко искренне переживает за неё и, несмотря ни на что, остался другом.

В гостиной Лисса теперь не рисковала засиживаться, но фанатическое поведение некоторых студентов стало менее демонстративным. В том числе Паркинсон, внявшей словам Малфоя, и Диккенса, оставившего попытки избавиться от Миралиссы наиболее радикальным образом.

Две недели сентября пролетели быстро, оставив после себя усталость от постоянного напряжения. Лишённая возможности общаться с друзьями, Лисса проводила всё свободное от уроков время в Выручай-комнате. Сначала обследовала Исчезательный шкаф, определяя, в чём причина неисправности, а потом ломая голову, как его починить. То, что это будет непросто, она знала с самого начала, однако всё-таки не думала, что настолько. С другой стороны, если шкаф можно было элементарно починить, это давно бы сделали, а не засовывали его в кучу других сломанных вещей в Выручай-комнату. К счастью, понять, в чём кроется проблема, удалось довольно скоро, и Лисса перешла к следующему этапу, на котором нужно было придумать собственно способ починки. Она приходила в библиотеку, садилась подальше от остальных студентов в угол у окна и ломала голову, как решить возникшее затруднение. В книгохранилище её и нашёл Поттер.

— Что, бросили тебя друзья? — спросил он, издевательски усмехаясь, предварительно убедившись, что рядом никого нет.

Оторвав взгляд от учебника, Лисса взглянула Гарри в глаза и едва удержала торжествующий возглас: стратегия сработала, Поттер поверил в придуманную историю и проникся сочувствием. А ведёт себя нарочито недоброжелательно из неуверенности и страха, что его желание оказать поддержку высмеют.

— Тебе-то что?

— Ничего, — пожал он плечами и, снова оглянувшись по сторонам — не наблюдает ли кто, — осторожно устроился на стуле напротив. — Зачем ты врала, что чистокровная?

— Ты уверен, что я врала? — закрыв книгу, ухмыльнулась она.

— В этом все уверены, — отмахнулся тот, не придав значения тону. — Так зачем?

— Поттер, я пять лет жила рядом с чистокровными снобами и жила неплохо. Считай они меня грязнокровкой, все пять лет мне пришлось терпеть то, что происходит сейчас.

Поттер удивился ответу, хотя и попытался это скрыть.

— Почему ты называешь магглорождённых…

— Грязнокровками? Потому что так оно и есть, — пришла на помощь Лисса, когда собеседник запнулся на «ужасном» слове. — Есть волшебники, есть полукровки, а есть грязнокровки. Это не оскорбление, а констатация их происхождения.

— От того, что чьи-то родители магглы…

— Хуже, лучше, мы не о том спорим, Поттер, — перебила Миралисса. — Африканцы, чернокожие, негры, нигеры — какая разница? Это просто слова, может, обидные, но — слова, а факт остаётся фактом — они не белые. А только это и имеет значение в сословном обществе: твоя принадлежность к определённому классу.

— Ты странная, — после паузы произнёс Гарри, на что Лисса просто пожала плечами. — Ты не собираешься бороться?

— С чем? С общественным мнением? — удивилась она. — Слизеринцы отвернулись от меня, но это не значит, что гриффиндорцы примут с распростёртыми объятиями. Они ничем не лучше, — и, заметив, что Поттер собирается возражать, быстро продолжила: — Из всех сокурсников меня только Паркинсон задирала в предыдущие годы. Да и то лишь на словах, ещё в начале первого курса поняв, что в обиду я себя не дам. А теперь вспомни прошлый урок зелий: кто швырял в мой котёл иглы дикобраза?

— Э-э-э… — Поттер мило покраснел, и Лисса едва удержалась от смеха.

Но для смеха было не время, не место и не та компания, потому, глубоко вздохнув, успокаиваясь, она с приличествующей грустью в голосе и на лице продолжила:

— Раньше Уизли не лез ко мне, ведь рядом стояли слизеринцы, а теперь он отыгрывается за прошлые годы. Твои друзья ещё худшие фанатики, чем чистокровные магглоненавистники, Поттер.

— Это Малфой фанатик! Он с первого курса ненавидит Гермиону!

— Ну, Грейнджер все презирают, — усмехнулась Лисса. — Не ненавидят, обрати внимание, а именно презирают. Драко тебя терпеть не может — это правда, а на Грейнджер ему плевать. Вела бы она себя, как нормальные магглорождённые, и никто её бы не трогал.

Поттер принялся возражать, защищая подругу, но Лисса слушала не то, что он говорит вслух, а его мысли. Гарри указывал друзьям на недостойность поведения в отношении Миралиссы и злился, что те ополчились на неё именно сейчас, когда она оказалась беззащитна. Он даже сравнил Рональда с Пожирателями, которые нападают на магглов, зная, что тем нечего противопоставить. Поттер на самом деле не понимал, почему и Рон, и Гермиона так внезапно возненавидели Миралиссу.

— Грейнджер мне просто завидует, ведь у неё не хватило ума не афишировать своё маггловское происхождение, а меня пять лет никто не называл грязнокровкой, — отвечая на незаданный вопрос, спокойно произнесла Лисса, — а вот чего этим добивается Уизли — непонятно.

— Гермиона ничего тебе не говорила, — справедливости ради возразил Поттер. — И ты тоже их оскорбляла.

— Не оскорбляла, а высказывала мнение. А Грейнджер… Знаешь, никто не понимает, как ты умудряешься терпеть её занудство. Неважно, какая у неё кровь, она сама по себе отвратительна: зануда, лицемерка, морализатор…

Лисса уже приготовилась выслушать ещё одну гневную тираду, однако Поттер промолчал. Борьба за независимость домовиков создала Грейнджер определённую репутацию, и пусть друзья делали вид, что поддерживают её, на самом деле не меньше слизеринцев недоумевали. Гарри предпочитал закрывать глаза на недостатки друзей, но когда ему на них указывали, реагировал адекватно.

— Она не такая, как вы думаете. Гермиона хороший друг.

— Друг, который не даёт тебе слово вставить? — парировала Лисса. — Уизли тоже хороший друг, да? Подумаешь, отвернулся в ответственный момент и оскорблял наравне с теми, кого ты считаешь врагами, зато с ним можно в шахматы сыграть. Так, Поттер?

— Можно подумать, что у тебя друзья лучше!

— Моих так называемых друзей можно понять, они считают, что я лгала им всё время знакомства, так что право обижаться у них есть. Но обрати внимание, слизеринцы отвернулись от меня не потому, что я грязнокровка.

— Почему ты их защищаешь?! — повысил голос Поттер. Вспомнив, что он находится в библиотеке, он поморщился и едва ли не шёпотом спросил: — Неужели ты готова простить им все унижения?

— Ты простил предательство, Поттер, — парировала Лисса, собирая вещи в сумку. — Не тебе меня упрекать.

* * *

Восстановление рисунка рун на сожжённых стенках Исчезательного шкафа шло удручающе медленно. Летние изыскания, конечно, помогали, Лисса хотя бы примерно представляла, что нужно делать, но школьного уровня явно не хватало для воспроизведения сложнейшего плетения, «как» оставалось тайной. Она понимала надписи на артефакте процентов на десять, не больше, а готовой схемы, разумеется, нигде не приводилось — всего несколько волшебников за последние шесть веков занимались изготовлением подобных артефактов, и ни один из них не горел желанием делиться секретами своего мастерства с посторонними. Действовать приходилось в день по чайной ложке, чтобы не ошибиться, чтобы не испортить то, что уже есть…

Единственной хорошей новостью с начала учебного года было то, что её никто не искал — она снова стала изгоем. Поймав себя на этой мысли, Миралисса рассмеялась: давно ей не приходилось вспоминать приютские будни.

К концу второй недели сентября интерес к «грязнокровке Торн» практически иссяк. Драко с Грегори продолжали демонстративно задирать Лиссу в присутствии Поттера, но все остальные предпочли наблюдать за адаптацией новенькой. Оливия Стоун, миловидная блондинка из Луизианы, отличалась от консервативных студентов Хогвартса намного сильнее, чем самые магглолюбивые либералы. Чистокровная волшебница, выросшая в демократичной Америке, встревала в приватные разговоры однокурсников, не признавала школьную форму, спорила с учителями, игнорировала отработки и, вообще, вела себя хуже самых отвязных учеников вместе взятых. Скандальное поведение служило неплохим развлечением для учеников, заключающих пари на назначаемые Стоун отработки и делающих ставки на её реакции, да и просто наблюдать за необычной для Англии девушкой было забавно.

Не бывая в гостиной, Лисса не имела возможности узнать Стоун, но уже наслушалась самых разных отзывов от всех факультетов, поэтому решение Снейпа поставить их в пару на уроке защиты, не вызвало у неё негативных эмоций — только интерес.

— …И помните, мы изучаем невербальные заклинания, — закончил вступительную речь профессор. — Начинайте.

Ученики выстроились в две шеренги и послушно приступили к дуэлям. Снейп с недовольной миной прохаживался по классу, то и дело снимая баллы за шёпот — многие сомневались в собственной способности справиться с заданием молча. Для Лиссы в невербальном колдовстве не было ничего сложного: молчаливая приютская девочка с самого начала училась накладывать чары без слов, да и крёстный настаивал именно на этом: преимущества невербального колдовства для них обоих было очевидно. А вот у большинства шестикурсников ничего не получалось.

— Зачем вообще это нужно? — во весь голос возмутилась Стоун, когда и с десятой попытки ей так и не удалось наколдовать атакующее.

— Минус… — Снейп запнулся, вспомнив, что новенькая учится на его факультете, но всё же закончил фразу: — Минус двадцать баллов, мисс Стоун. Итак, судя по гулу, некоторые из вас считают себя умнее преподавателя, директора и отдела образования Министерства. Я избавлю вас от иллюзий. Мистер Поттер, начнём с вас. Силенцио! Атакуйте.

Из толпы студентов послышались смешки. Поттер покраснел, стиснул зубы, и, с третьей попытки наколдовал слабенький Ступефай, который Снейп играючи блокировал. Обведя взглядом класс, декан ехидно усмехнулся.

— Следующий.

Гриффиндорцы взвыли — стало очевидно, что демонстрировать собственные посредственные успехи придётся перед всеми. Снейп прошёлся по недовольным язвительными комментариями, и ропот стих — спорить с профессором желающих не нашлось.

Ученики по одному выходили вперёд, хмурились, тужились, тыкали волшебными палочками в направлении Снейпа, но лишь трижды тому пришлось отмахиваться от едва формирующихся заклинаний, остальные попытки оказались бесплодными. Первым, кто без проблем выполнил задание, был Гойл. По классу прошла волна недовольства. Зачем владение невербальными чарами поочерёдно продемонстрировали Нотт, Забини, Малфой… С каждым успехом Слизерина лица гриффиндорцев вытягивались, а уж когда «грязнокровка Торн» с лёгкостью повторила успех однокурсников, Уизли едва не задохнулся от злости.

— Что и следовало ожидать, — резюмировал Снейп, едва заметно улыбнувшись студентам своего факультета. — К следующему занятию познакомьтесь с невербальным Протего. Свободны.

Гомонящие шестикурсники поспешно покинули негостеприимный кабинет. Лисса пропустила однокурсников вперёд, не желая ни с кем разговаривать и сталкиваться вообще, но в коридоре её поджидал Поттер.

— Этих Пожирателей дома тренировали, но как ты научилась невербальному колдовству? — вместо приветствия задал вопрос Поттер, угрожающе шагнув к ней. Миралисса фыркнула и прошла мимо. — Торн! Я с тобой разговариваю!

— Я слышу, — невозмутимо ответила та.

— Тогда отвечай!

— Не хочу, — равнодушно ответила она, но остановилась.

Поттер растерялся.

— Магглы меня и так считали ненормальной, представь, что было бы, начни я колдовать во весь голос? — выдержав паузу, пояснила Лисса. — В Хогвартсе мне пришлось переучиваться и говорить, но когда преподавателей не было поблизости, я всегда колдовала невербально — мне так проще.

— Ты умела колдовать до Хогвартса?!

— Мне было девять, когда я узнала о Косом переулке. Тогда же я купила первую книгу о магии. Прости, Поттер, но мне пора идти: не хочу опаздывать на древние руны.

Гарри отступил, позволяя Лиссе уйти, но она успела прочитать его удивление и зависть, и почему-то обиду, и задержалась.

— А ты до Хогвартса не пытался колдовать?

— Нет. Когда происходили стихийные выбросы, меня наказывали. Тётя с дядей всё время называли меня ненормальным… И я поверил. Я не знал, что я волшебник, до самого Хогвартса.

Повинуясь импульсу, Лисса ободряюще сжала его плечо, заслужив полный благодарности взгляд, и ушла, зная, что в ближайшее время Поттер будет сравнивать их жизни, и подойдёт только после того, как разберётся в себе.

Недуг, поразивший руку Дамблдора, притягивал внимание учеников. Чистокровные многозначительно хмыкали, а остальные неосознанно хмурились: великий волшебник — и вдруг не может справиться с проблемой? Репутацию это подрывало сильнее, чем статьи в «Пророке» или закулисные интриги оппозиции. Лиссе тоже было интересно, кто и каким образом сумел преодолеть защиту такого колосса и нанести ему ощутимый вред, но подробности она узнавала не ради удовлетворения собственного любопытства, а потому что знала: этого от неё ждёт Тёмный Лорд. Источником информации, уже не в первый раз, стала МакГонагалл — та не утруждала себя окклюменцией, полагая, что никто не осмелится лезть в её мысли. Правда, знала МакГонагалл удручающе мало; видимо, о пренебрежении защитой разума Дамблдор был осведомлён и потому не баловал своего заместителя лишней откровенностью.

Написав крёстному о чёрной руке Дамблдора и всём, что удалось выудить из МакГонагалл, Лисса снова пошла в библиотеку: рунная магия требовала кропотливого изучения. Однако на полпути к замку её догнала незнакомая сова.

— Ты чья? — подозрительно спросила Миралисса, не торопясь забирать письмо.

Птица ухнула, выражая недовольство задержкой, и Лисса всё-таки отвязала конверт, но не руками, а заклинанием. Сова улетела, а она отлевитировала конверт в сумку и продолжила путь в библиотеку.

Послание не было проклято — чары не выявили ничего подозрительного, — однако что-то мешало Миралиссе поверить в его безвредность. Лежащее в центре стола письмо вызывало необъяснимую тревогу. Вытащив из сумки деревянную ложку, предназначенную для перемешивания зелий, она взломала печать и, поддев край пергамента, развернула письмо, так и не осмелившись дотронуться руками. Первым, на что она обратила внимание, был абсолютно незнакомый почерк.

«Мы не друзья, поэтому ты можешь усомниться в моих добрых намерениях, но и не враги, а потому прислушаться к предупреждению обязана».

Ни приветствия, ни обращения — начало выглядело интригующим.

«На субботу назначен поход в Хогсмид — не ходи. Ты наверняка возмущена запретом, но, поверь, так для тебя будет лучше. В Косом переулке, как мы с тобой помним, защитить магглорождённую было некому, в Хогсмиде у потенциальных защитников не останется на это времени — они будут заняты спасением собственных шкур.

Ты всегда была умницей и схватывала на лету. Прислушайся к предупреждению, я не желаю тебе зла.

Твой «ещё не друг», К.»

Миралисса изумлённо смотрела на лист пергамента перед собой, не в силах поверить, что Клэйтон Розье, единственный человек, знавший о происшествии в Косом переулке и видевший её в камере поместья Лорда, предупреждает её о нападении на Хогсмид. Он не мог не понимать, что не отделается одним пыточным проклятием за сочувствие грязнокровке, и всё же предупредил о грозящей опасности… Что это значит? И почему она узнаёт о нападении не от крёстного или отца, а от постороннего, в сущности, человека?

Активировав данное Блэком кольцо, Лисса послала сигнал вызова и поспешила на место встречи, так и не открыв книгу по рунам.

Погода радовала ясным небом и не по-осеннему тёплым солнцем. Вокруг замка бегали младшекурсники, с весёлым гиканьем играя в салки, чуть поодаль чинно восседали на траве студенты постарше. Пройти к Запретному лесу незаметно было невозможно, поэтому Лиссе пришлось сделать остановку и на несколько минут сесть под дерево с книгой, и только после этого, под чарами отвлечения внимания, скрыться среди кустов.

На условленном месте никого не было, но едва Миралисса ступила на поляну, с хлопком появился Регулус.

— Привет. Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, осматривая местность с палочкой в руке. Убедившись, что кроме них вокруг ни души, Регулус спрятал оружие и наконец-то посмотрел на Лиссу.

— В субботу планируется нападение на Хогсмид? — с места в карьер спросила она.

— Да.

— Но меня никто не предупредил? Лорду больше не нужен шпион в школе? — не обращая внимания на растерянность Блэка, Лисса ткнула в него пальцем и обвиняюще произнесла: — Если бы завтра кто-то из Пожирателей случайно убил грязнокровку Торн, Лорд вряд ли похвалил бы вас!

— Мира… — на выдохе протянул потрясённый Блэк. — Мерлин, ты права… Мне и в голову не пришло, что тебя нужно предупредить — ты же чистокровная волшебница…

— Угу, только знает об этом пять человек, — махнула она рукой.

— От кого ты узнала о нападении? — справившись с удивлением, заинтересовался Блэк.

— От человека, чьё предупреждение оказалось для меня полной неожиданностью, — уклончиво ответила Лисса.

Блэк вопросительно уставился на неё, но, не получив ответа, не стал требовать подробностей и сменил тему:

— Что с заданием?

— Ну… хвастаться пока нечем, — нехотя призналась Лисса. — Это сложно и требует времени. Думаю, я смогу справиться, но пока рано говорить.

— Ладно, время у тебя есть, работай спокойно. А как с Поттером?

— Получше, — улыбнулась она и замолчала, услышав совсем недалеко голоса.

Регулус мгновенно оказался рядом. Прижав девушку к себе, он зажал ей рот ладонью, отступил назад и прислушался.

Лисса хотела было возразить, что прекрасно понимает необходимость сохранять тишину, но близость мужчины оказалась неожиданно приятной, и она промолчала.

— Я видел! — прозвучал гневный голос, в котором Миралисса без труда узнала Уизли. — Зачем ещё кому-то идти в лес, если они не Пожиратели?!

— Рон, она не может быть одной из них, — устало возразил Поттер, остановившись в нескольких ярдах от Лиссы и Регулуса, прямо за стеной густого кустарника. — Она магглорождённая!

— Она слизеринка! — рявкнул Уизли. — Такая же змея, как и остальные.

— Рон, это нелогично. Волдеморт и его люди убьют её, стоит им только её увидеть, как она может быть одной из них? Пойдём обратно.

— Мы должны найти её! — рыская по кустам, словно Пожиратели смерти могли спрятаться под корнями деревьев, буркнул Уизли.

Регулус отступил назад, потянув за собой и Лиссу.

— Послушай, — предпринял ещё одну обречённую на провал попытку достучаться до Уизли Гарри, — она не такая, как остальные слизеринцы. Она просто притворялась.

— И зачем же ей это понадобилось?

— Ну, подумай! Малфой пять лет задирал Гермиону только из-за её происхождения. Представь, каково было бы Торн жить в этом гадюшнике, скажи она правду про родителей-магглов?

— Гарри, — Уизли резко обернулся и недоверчиво уставился на друга, — ты что, её защищаешь?!

Поттер смутился, отчего Блэк приглушенно фыркнул, но возмущение Уизли заглушило этот звук.

— Всё, ты как хочешь, а я возвращаюсь в замок, — твёрдо сказал Поттер, поворачиваясь спиной к Уизли. — Не понимаю, чего вы с Гермионой взъелись на неё? Торн вас не трогает, а ты ведёшь себя хуже слизеринцев.

— Что?!

— То! Они её травят, Рон! Неужели ты не видишь? Почему ты кидаешься в драку, стоит Малфою обозвать Гермиону, но в то же время сам оскорбляешь девушку?

— Она не девушка, Гарри, она — слизеринка!

— Ну, знаешь ли! — неподдельно разозлился Поттер. — Я больше не хочу этого слышать!

— Гарри!

— Я иду в замок, — отрезал Поттер и действительно зашагал прочь.

Уизли немного покричал, призывая того вернуться, но ничего не добился и, грязно выругавшись в адрес Миралиссы, Пожирателей и обнаруженной на кустах паутины, бросился догонять друга.

Треск сучьев под ногами удаляющихся парней постепенно стихал, и Регулус наконец отпустил Миралиссу.

— Быстро же ты заставила его встать на твою защиту, — с усмешкой качнул он головой.

— Это не моя заслуга, — честно сказала Лисса. — Уизли кого угодно достанет.

— Возможно, но ведь это не всё? Чем-то ты зацепила Поттера, раз он выказывает готовность пойти против друга.

— Хм… Лорд требует невозможного, приказывая подружиться с Поттером. Я интригую его, говорю то, что он никогда не услышит от своих гриффиндорцев, поэтому он сам ищет встреч. Но вряд ли это когда-нибудь выльется в дружбу. От Уизли он не отвернётся и не выступит против него ни ради меня, ни ради кого-то другого. Поттер верный друг, этого у него не отнять. Как ни странно, ваш брат оказался прав: Поттер хороший человек. Окружение портит его, но он по-прежнему верит в справедливость, прощение…

— Значит, твоя отвратительная идея оказалась жизнеспособна?

— Почему отвратительная? — не поняла Миралисса.

— Ты — чистокровная волшебница. Ужасно уже то, что тебе пришлось расти среди магглов, но это…

— Это привычная роль, — пожала плечами Лисса. — Я никогда не ждала хорошего отношения от людей — не было такой привычки. Потому и не разочаровывалась, да и откровенно говоря, не страдала от отсутствия общения. В приюте со мной никто не разговаривал вообще, когда Снейп пришёл за мной с письмом, я его едва не довела молчаливостью, — Лисса ехидно улыбнулась, — бедняга принялся мне доказывать, что я не могу быть немой, потому что волшебница. В Хогвартсе мне пришлось очень сильно напрягаться на первом курсе, чтобы вообще говорить, так что даже хорошо, что меня по большей части игнорировали поначалу, успела «научиться». Но быть изгоем для меня не в новинку. Сложности, конечно, есть, но с помощью Драко я нормально справляюсь.

— И в чём же выражается его помощь? — скептически хмыкнул Блэк.

— Ну, в первую же неделю он остановил парня, который собирался подлить мне в сок аконит.

— Что?!!

Миралисса поняла, что она только что сказала, и едва не застонала.

— Всё в порядке! Малфой успел вмешаться и мне ничего не угрожало! Не говорите Барти!

— Тебя же чуть не убили! — воскликнул Регулус, с настоящим страхом глядя на Лиссу. — Нужно немедленно прекращать эти игры!

— Мистер Блэк, пожалуйста! Я принимаю все меры предосторожности, проверяю еду на яды и зелья. За мной постоянно присматривают Малфой и Гойл, да и Поттер, сами видели, защищает меня!

— Мира, — не ожидая такого отпора, он выслушал её речь молча, — если с тобой что-нибудь случится…

— Мистер Блэк!

— Регулус.

— Регулус, пожалуйста, не говорите никому. Это моё задание, я справлюсь, поверьте.

— Что ты пытаешься доказать? — проницательно спросил Блэк. Миралисса опустила взгляд. — Что из тебя выйдет хороший Пожиратель смерти? Так никто в этом не сомневается. Что Лорд не ошибся, доверив тебе ответственное задание? Ты уже доказала, что достойна доверия. Или всё-таки дело в другом? Ты идёшь на риск, чтобы Рэй понял, что ты хорошая дочь? Мира, посмотри на меня, — приказал Блэк, когда голова Лиссы опустилась ещё ниже. — Ну же, милая. Не нужно ничего доказывать, мы все приняли тебя. Даже Рудольфус признал, что дочь — это не плохо. Реймонд просто не знает, как себя вести, но он гордится тобой.

— Правда?

В этом слове была такая надежда, что Регулус не удержался и обнял Миралиссу.

— Конечно, правда, — прошептал он ей в макушку.

* * *

Разговор с Блэком — Регулусом! — затянулся, и в замок Лисса вернулась, когда стали сгущаться сумерки. Несмотря на то, что она так и не почитала книгу по рунам, беседа принесла умиротворение, которого ей так не хватало, а значит, день прошёл не зря. Пряча лёгкую улыбку, что так и норовила растянуть губы, Лисса шагала в сторону Большого зала в хорошем настроении и игнорировала всё, что могло его испортить.

Сев в стороне от остальных слизеринцев, она с аппетитом принялась за ужин, подняла взгляд от брокколи… и наткнулась на Поттера. Хмурое выражение лица, с которым он расчленял что-то в своей тарелке, однозначно свидетельствовало, что что-то не в порядке. Вздохнув, смиренно принимая, что момент безвозвратно испорчен, Миралисса прислушалась, и её глаза удивлённо округлились.

Поттер рассорился с Уизли. С одной стороны в этом не было ничего необычного — рыжий способен своей упёртостью вывести из себя и святого, а не далее как пару часов назад он явственно допёк Поттера подозрениями в адрес самой Лиссы, но с другой — никогда раньше поводом для их ссор не выступала кардинально разное мнение о людях. Уизли злился на друга и Миралиссу, не понимая, как можно защищать слизеринку и подозревая заговор против Мальчика-Который-Выжил, зато Поттер был откровенно разочарован. Сосредоточившись на мыслях Гарри, Лисса с удивлением поняла, что тот совершенно не жалеет о ссоре, более того, почти рад, что Уизли на некоторое время оставит его в покое.

Времени до отбоя оставалось предостаточно, поэтому после ужина Лисса снова направилась в библиотеку, вновь ставшую для неё прибежищем. Она сомневалась, стоит ли письменно благодарить Розье, ведь это может его подставить, но и сделать вид, будто предупреждение — ерунда, не могла. Достав чистый лист пергамента и чернильницу с пером, она задумалась, как лучше сформулировать послание, но была вынуждена отвлечься — рядом кто-то был.

«Кем-то» оказался Гарри Поттер в мантии-невидимке. Он стоял прямо за спиной Миралиссы и, естественно, увидел бы всё, что та собиралась писать, так что если бы не легилименция, план Лорда рухнулся бы в ближайшие минуты.

Поняв, что была на грани разоблачения, Лисса не столько испугалась, сколько разозлилась. Ему что, никто не говорил о недопустимости вторжения в личное пространство?! Едва удержавшись от того, чтобы не проклясть Поттера, она стиснула зубы и схватила перо.

«Жизнь в Хогвартсе ещё никогда не была настолько невыносима, — написала Лисса; Поттер судорожно вздохнул, словно увидел признака. — Раньше большинство студентов меня просто игнорировали, а теперь каждый так и норовит толкнуть, сказать гадость… Я понимаю Драко — он чувствует себя преданным, но остальные? — Лисса знала, что для того, чтобы втереться в доверие к Поттеру, нужно избавиться от его друзей, но полагала, что на это потребуется очень много времени и придётся придумывать какой-нибудь хитроумный план, однако прямо сейчас у неё появилась прекрасная возможность ускорить события. Поттер сам построил себе ловушку, всё, что Миралиссе было нужно сделать, захлопнуть её. — К примеру, Грейнджер. Эта лицемерка молчит при Поттере, зная, что он нормальный парень, который никогда не одобрит травлю, и действует, только когда он не видит».

Мысли Поттера состояли из смеси недоверия, боли и разочарования. У него не было повода сомневаться в правдивости прочитанных слов, ведь он был совершенно уверен, что Лисса не подозревает о его присутствии, и тем ужаснее было понимание, что друзья действуют за его спиной.

Боясь переборщить, Лисса на пробу написала:

«За что Уизли оскорбляет меня? Он едва мне руку не сломал на прошлой неделе, выясняя, кто из слизеринцев Пожиратель смерти. Мне-то откуда знать?»

Поттер скрипнул зубами.

«Я даже не уверена, что доживу до конца учебного года: три попытки отравления уже были, а ведь ещё только сентябрь. Спасибо Малфою, остановил придурков. Драко умный парень и понимает, что убийство с рук не сойдёт. Интересно, если Поттер примет сторону своих убогих друзей, они тоже станут на меня охотиться?»

Этого Гарри не вынес. Когда его шаги окончательно затихли, Лисса уничтожила исписанный пергамент и широко улыбнулась: возможно, дружба с Поттером окажется не настолько сложным заданием, как она думала? Посмеиваясь про себя, она достала чистый лист и занялась составлением текста для Розье.

Несмотря на предупреждение Клэйтона, в Хогсмид Миралисса всё-таки пошла. Приказ следить за Поттером никто не отменял, да и Лонгботтом требовал пригляда, и это уже не вспоминая о заканчивающихся чернилах и вполне естественном желании посетить «Сладкое королевство» и просто расслабиться хотя бы на пару часов. Судя по спокойствию Малфоя, младшее поколение Пожирателей смерти (в том числе тех, кто ещё не удостоился Метки) не было посвящено в планы старшего и о нападении не подозревало. Лисса честно попыталась предупредить Драко и сообщить о том, что должно было произойти, чтобы его не застали врасплох и он не пострадал по нелепой случайности, но ей не удалось: вечером он не появился в гостиной, хотя Лисса, рискуя нарваться на очередную порцию оскорблений, то и дело выходила из комнаты, стараясь его перехватить, а с утра вокруг него крутилось множество студентов, нуждающихся в помощи старосты, и она так и не смогла улучить момент для разговора. В конце концов, решив, что Малфою всё равно ничего не угрожает — характерный цвет волос было попросту невозможно не узнать, — она махнула рукой и отправилась в холл, где бессменный Филч проверял разрешения на посещение Хогсмида.

Поттер, словно в стремлении облегчить жизнь Миралиссе, шёл в компании Лонгботтома, а Грейнджер с Уизли на горизонте отсутствовали. Ссора оказалась серьёзнее, чем ей показалось, но разочарованным отсутствием друзей Поттер не выглядел: улыбался, свободно болтал.

— Эй, Торн! Не боишься ходить одна? — играя на публику, поинтересовался Грегори со зловещей улыбкой. — Как бы чего не произошло, когда профессора не видят.

— Отвали, Гойл! — тут же вмешался Поттер, молниеносно преодолевая разделяющее их расстояние и оказываясь между Лиссой и Грегори. И, направив на бездействующего Гойла палочку, обратился непосредственно к Лиссе: — Ты можешь пойти с нами. Правда, Невилл?

— Э-э-э… ну, да. Наверное, — неуверенно пролепетал тот, залившись румянцем, мелкими шагами подходя ближе к Поттеру, а заодно и к слизеринцам.

Грегори уже открыл рот, чтобы продолжить нападки, но Лисса едва заметно качнула головой, и тот просто хмыкнул и прошёл мимо.

— Спасибо, Поттер, — прохладно поблагодарила она, — но не думаю, что твои приятели оценят это приглашение.

Она была уверена, что Поттер ухватится за возможность отступить, но тот воспринял её слова с точностью до наоборот и, хоть и неуверенным тоном, но настойчиво произнёс:

— Я… мы с Невиллом сегодня вдвоём. Ну… то есть ты не помешаешь. Ты можешь пойти с нами. Ты должна пойти с нами, что всякие гойлы тебя не задирали!

Упускать такой шанс сблизиться с Поттером было бы преступлением, однако и соглашаться, помня о нападении, было нельзя. В голове Поттера царила такая мешанина чувств и эмоций, что сходу разобраться в истинном отношении к ситуации не удавалось. И, чуть поколебавшись, Миралисса нашла компромисс.

— Я могу дойти с вами до деревни, а там посмотрим. Спасибо.

Гриффиндорцы синхронно покраснели.

Стараясь не пялиться в открытую, Лисса не очень уверенно предложила тему — учёбу. Скучную, избитую, банальную до отвращения, но молчание было тягостным… Однако страшно смущающийся Поттер благодарно за неё ухватился и старался за всех троих, поддерживая «светский разговор», а вот Невилл так и не смог перебороть врождённую застенчивость и предпочёл отмалчиваться, ограничиваясь мычанием да движениями головы. Несколько минут Лисса вслушивалась в мысли спутников, выбирая наиболее оптимальную модель поведения… Что-то её смущало в Невилле, но времени на то, чтобы разобраться, не было — долго молчать, когда она сама инициировала диалог, было бы подозрительно, так что она пообещала себе вернуться к этому вопросу позже, после чего активно вступила в дискуссию. К деревне они подошли уже совершенно свободно болтая, умудрившись на пару с Поттером втянуть в разговор и заикающегося рядом с девушкой Лонгботтома.

— Спасибо за компанию, мальчики, — мило улыбнулась Миралисса. — Увидимся в школе.

— Она совсем не такая… — протянул Невилл, стоило ей отойти.

— Я же говорил! — донёсся до неё довольный ответ Поттера.

Мысленно потерев руки, Лисса поздравила себя с маленькой победой и отправилась за покупками.

Задерживаться в Хогсмиде она не планировала. Бродить в одиночестве можно было и по территории школы, тем более сейчас, когда едва ли не все студенты находились в деревне, а всякие кафе и пабы — Лиссе это не было интересно. Она предпочла бы навестить крёстного, но лишняя самовольная отлучка была неоправданным риском, так что она выбросила из головы это желание и отправилась в «Сладкое королевство».

Пока Миралисса дождалась своей очереди, оплатила выбранные сладости и вышла из магазина, погода испортилась. Порывы ветра, казалось, проникали не только под одежду, но и под кожу, заставляя ёжиться от холода. Забежав напоследок в канцелярский магазин за чернилами, Лисса решила возвращаться в школу, но тут небо словно раскололось надвое ослепительной вспышкой и, секунду спустя, с оглушительным грохотом хлынул ливень.

Юркнув под ближайший навес, оказавшийся крыльцом «Трёх мётел», Лисса больше не колебалась, стоит ли провоцировать слизеринцев своим присутствием — мокнуть она не планировала.

В пабе было шумно и тепло. Высушив не успевшую толком промокнуть мантию, Миралисса прошла через толпу и заняла стоящий в самом непопулярном углу столик на двоих. Минуту спустя она уже грела ладони о стенки кружки со сливочным пивом.

Громкие возгласы, взрывы смеха, звон стаканов, все эти звуки создавали атмосферу праздника. Отпивая маленькие глотки сливочного пива, Лисса вслушивалась и удивлялась способности некоторых быстро менять отношение. Её внимание привлекла компания гриффиндорцев — Поттер с Лонгботтомом сидели за столом с девочкой с Равенкло.

«Луна Лавгуд», вспомнила Лисса. Пожалуй, Лавгуд приходилось ещё хуже, чем «грязнокровке Торн». Лисса хотя бы могла за себя постоять, а Лавгуд с потусторонней улыбкой молча сносила оскорбления, злые шутки и нежелание других учеников с ней общаться. И эту самую Луну, которую в лицо называли Полоумной, теперь как ни в чём не бывало приняли в компанию. И та восприняла это как должное!

Прислушиваясь, Лисса с каждой секундой всё сильнее поражалась. Лавгуд действительно была… странной. И дело не только в том, что с лёгкостью простила былое, та даже не считала, что прощать есть за что!

Миралисса настолько глубоко задумалась о странностях разума Луны Лавгуд, что умудрилась напрочь забыть о предупреждении Клэйтона.

Шум ливня и раскаты грома помешали гостям и жителям Хогсмида своевременно понять, что доносящиеся с улицы звуки не имеют к буйству стихии никакого отношения. Крики и стоны заглушались дождём, но вот взрывы…

— Нападение! — заорал кто-то возле входа, и началась паника.

Не желая привлекать к себе внимания, вполголоса выругавшаяся Лисса тут же наложила чары Хамелеона и выставила щит. Лезть в драку она не собиралась однозначно, ведь в такой давке можно лишиться головы и без всяких заклинаний, а бежать было слишком поздно, поэтому, быстро оценив ситуацию, она делано невозмутимо призвала себе с барной стойки новую кружку сливочного пива и продолжила наблюдение.

Одним из первых на улицу выбежал Поттер; поступок был глупым, но на этот раз импульсивность, вероятно, спасла ему жизнь, потому что, не прошло и минуты, как в паб ввалились Пожиратели. Обмен проклятиями между мужчинами в белых масках и старшекусниками Хогвартса продолжался недолго: студенты позорно сбежали через заднюю дверь и окна.

— Полегче, парни, учеников не калечьте, — приказал до боли знакомый голос Беллатрисы.

— Да, мэм, — нестройно отозвались несколько голосов, и Пожиратели смерти покинули «Три метлы».

Даже если бы Лисса захотела, не успела бы окликнуть Беллу. Привстав с места при появлении Пожирателей смерти, она опустилась обратно, как только те стали выходить. Но уже у самой двери один из них задержался. Пропустив коллег, он постоял пару секунд, прислушиваясь, хмыкнул и закрыл дверь. Лисса только и подумала, что он, к счастью, смотрит не в её сторону, когда мужчина, медленно пройдя к стоящему у окна столику на четверых, наклонился и, ехидно прищурившись, заглянул под скатерть:

— А кто это тут прячется?

То, что произошло дальше, запомнилось Миралиссе надолго.

Скатерть резко взметнулась, и из-под стола с перекошенным от страха лицом выскочила Грейнджер.

— Ненавижу!!! — заорала она, с такой силой пнув врага по голени, что у Пожирателя подломилась нога, и он опустился на одно колено.

Глаза Грейнджер были абсолютно пусты — вряд ли она соображала, что делает, когда её пальцы сомкнулись на лежащем под рукой ноже для колки льда; Пожиратель только и успел, что отклониться чуть в сторону да выставить одну руку в защитной жесте, когда обезумевшая от страха гриффиндорка вонзила в него нож.

Помешать этому Лисса не успела — уж слишком внезапно всё произошло, — но и просто наблюдать не могла. Не раздумывая, она заклинанием отшвырнула Гермиону к стене, не заботясь о том, чтобы та не покалечилась, и в результате Грейнджер всем телом ударилась о входную дверь и оказалась без сознания на улице, а дверь, повинуясь сквозняку, сама собой закрылась.

Раненный застонал.

Очнувшись, Лисса подбежала к Пожирателю и без колебаний опустилась на колени прямо на грязный пол. Сейчас она не думала о том, как со стороны выглядит помощь стороннику Тёмного Лорда, всё, что интересовало её в этот момент — на месте раненного могли оказаться крёстный или отец.

— Сейчас, потерпите, — пробормотала Миралисса, неловко накладывая обезболивающие чары. Руки дрожали, и заклинание не выходило.

— Лисса, вытащи его.

Вздрогнув, она протянула руку и стянула белоснежную маску, обнаружив перед собой не абстрактного Пожирателя смерти, а хорошо знакомого Маркуса Флинта. Удержав себя от осуждения и неуместных восклицаний, Миралисса глубоко вздохнула, в попытке успокоиться, и наконец осмотрела нож, вошедший по самую рукоятку в живот Маркуса, после чего выругалась себе под нос.

— Порт-ключ есть?

— Нет, — простонал бывший слизеринец. — Вытащи нож.

Не зная, чем помочь, Лисса послушно схватила рукоять и потянула вверх. Флинт стиснул зубы так, что она испугалась, что те раскрошатся, но смог удержаться от крика. И только когда струя крови ударила Миралиссе прямо в лицо, она поняла, какую ошибку совершила. Пока нож был внутри тела, он затыкал рану, теперь же остановить кровотечение не представлялось возможным. Маркус, и так бледный от боли и страха, приобрёл серый цвет.

Лисса раз за разом произносила кровеостанавливающие и заживляющие заклинания, но эффекта не было. Багровая лужа на полу становилась всё больше, Маркус всё бледнее, а надежда Лиссы на благоприятный исход вечера всё слабее.

— Мордред! Я не могу остановить кровотечение! Нужно позвать помощь, пока ты не истёк кровью, как какой-нибудь маггловский бродяжка.

— Нет! Нельзя! — из последних сил дотянувшись до руки Лиссы, Флинт сжал её запястье, не отпуская.

— Не глупи! Я позову Пожирателей.

— Они убьют тебя, — прошептал тот и потерял сознание.

Отбросив несвоевременные мысли, с чего бы Флинту волноваться о ней, когда его собственная жизнь висит на волоске, Лисса выскочила из паба под дождь.

Бой переместился куда-то на соседние улицы; тучи и стена дождя ухудшили видимость до предела, так что даже в десяти ярдах невозможно было отличить Пожирателя смерти от старшекурсника в чёрной мантии, и в сердце Миралиссы зародилось отчаяние.

«Ну же, Лисса, держись! Держись, говорю!.. Вот так, молодец… Я же сказал, что не дам тебе разбиться.

— Маркус, что с твоей рукой?

— Не бойся, мадам Помфри всё вылечит. Вывихнул, когда тебя ловил… Да успокойся! Я буду в порядке уже завтра, а вот если бы я тебя не поймал, кровавое месиво, в которое превратилось бы твоё тело, не то что лечить, совочком собирать пришлось бы».

Отогнав непрошеное воспоминание, Лисса решительно вернулась к Флинту и двумя пальцами сжала кольцо, активируя аварийный порт-ключ.

— Теперь моя очередь тебя спасать, Маркус. Держись. Регулус Блэк!

* * *

Вихрь перемещения выбросил Миралиссу на грязный пол одной из комнат штаба Ордена Феникса. С первого — оно же единственное — посещения в помещении ничего не изменилось: та же пыль и спёртый воздух.

— Гостья хозяина явилась без приглашения? — проскрипел голос прямо над ухом Лиссы, отчего та подпрыгнула. — Кричер может помочь гостье?

— Ох! Здравствуй, Кричер. Ты можешь сказать мистеру Блэку…

Договорить она не успела — рядом с хлопком появился Регулус собственной персоной.

— Мерлин всемогущий! Ты вся в крови! — вместо приветствия воскликнул он.

— Это не моя кровь, — поднимаясь с пола, поспешила успокоить Лисса. Мимолётно отметив, что Блэк одет в обычную мантию, а не ту, что надевают на рейды, она облегчённо выдохнула — вроде не помешала ничему. — Простите, что я…

— Что случилось? — взмахом руки прервав извинения, Блэк подошёл к лежащему без сознания Маркусу.

— Ножевое ранение.

— Кричер, тащи зелья, — распорядился Регулус, накладывая диагностические чары. — Хм… не уверен, что моих знаний хватит, я не колдомедик, в конце концов… Рассказывай!

Когда Лисса закончила, в комнате на некоторое время установилась тишина. Палочка Блэка выписывала сложные фигуры над телом раненого, а сам он молчал.

— Я просто не знала, что делать, — не выдержала гнёта молчания Миралисса.

— Успокойся. Я для того и дал допуск, чтобы в случае необходимости тебе было куда прийти. Сейчас эта комната — самое безопасное место. Кто будет искать раненного Пожирателя смерти в штабе Ордена Феникса? Меня больше волнует другой вопрос.

— Какой? — машинально переспросила она.

— Твоё прикрытие.

Лисса побледнела. Тёмный Лорд чётко дал понять, что о её связи с Пожирателями никто не должен узнать, но видя истекающего кровью Флинта, она не могла думать ни о чём, кроме способа его спасти.

— Вижу, ты поняла, — усмехнулся Регулус, — ванная за той дверью. Иди, умойся. На тебя смотреть страшно.

Миралисса послушно отправилась смывать кровь.

Закончив приводить себя в порядок, она вернулась. Застыв за спиной Блэка, Лисса не отрываясь смотрела на его руки: аккуратные миндалевидные ногти притягивали её внимание уже не в первые. Она настолько привыкла к грязным, а то и обкусанным ногтям, а Регулус был исключением…

— Мира? Всё в порядке?

— А?.. Да, сэр.

Он хмыкнул.

— Возвращайся в Хогвартс. Хотя нет… — Блэк на секунду задумался, потёр подбородок испачканной кровью рукой и решительно поднялся. — Лучше не показываться в Хогсмиде — у тебя же порт-ключ туда настроен? Давай я перемещу тебя на наше место: это безопаснее.

Миралисса просто кивнула. Минуту спустя они уже стояли на знакомой поляне.

— Будь осторожна, а я пойду возиться с твоим Флинтом.

— Мистер… Регулус, простите, что я…

— Да всё нормально, — доброжелательно улыбнулся тот, потрепав Лиссу по волосам. — Я бы удивился, если бы ты бросила парня истекать кровью, даже не попытавшись ему помочь. Другой вопрос, не потребуется ли тебе самой помощь из-за этого? Ладно, мне пора. Увидимся.

Миралисса попрощалась и, дождавшись, когда Блэк исчезнет в вихре пространственного перемещения, направилась к замку. Дождь немного утих, но пока она дошла, всё равно промокла до нитки. Гостиная Слизерина была почти пуста — несколько младшекурсников делали домашние задания, — так что Миралисса спокойно прошла к себе и переоделась. Но вот на обратном пути её ожидали проблемы.

— Торн! Ты где была?! Как ты ушла из Хогсмида никем не замеченной?

Лисса уже открыла рот, намереваясь солгать, когда в глазах Забини промелькнуло беспокойство, сразу же трансформировавшееся в подозрение. Прислушавшись к его мыслям, Миралисса едва не выругалась вслух: убирая следы крови с одежды, рук и лица, она упустила из вида волосы.

— Э-э-э… мне не с руки было там оставаться, — как можно искреннее сказала она. — Как только началась заварушка, я убежала.

— Да? — более доброжелательно хмыкнул Забини. — Если тебе интересно, все наши целы.

— Мне интересно, кого ты называешь «нашими», — съязвила переволновавшаяся Миралисса.

— Слизеринцев! — разочарованно буркнул Блейз и, оттолкнув её плечом, продолжил путь в гостиную.

Убедившись, что за ней никто не наблюдает, Лисса поспешно наколдовала очищающие чары.

Большой зал гудел. Студенты выкрикивали вопросы о самочувствии, обменивались впечатлениями от нападения, сыпали беспочвенными обвинениями в адрес слизеринцев…

— Минутку внимания! — перекрикивая гомон, МакГонагалл постучала вилкой по бокалу. — Успокойтесь!

Студенты притихли.

— Хочу обрадовать вас, — кивнув Минерве, с места поднялся директор, — никто из учеников не пострадал.

— А как же Невилл?! — выкрикнули с гриффиндорского стола.

— Мистер Лонгботтом, так и трое других студентов, попали в Больничное крыло не по вине Пожирателей смерти.

Слизеринцы стали ухмыляться: многие видели, как убегающий от врагов Лонгботтом подвернул ногу и плашмя рухнул в лужу.

— Сейчас вы в безопасности, — бросив на слизеринцев осуждающий взгляд, Дамблдор никак не прокомментировал смешки в адрес своего настоящего Избранного, вместо этого успокоительно улыбнувшись. — Ешьте.

— Как думаете, чего хотели эти ублюдки? — с набитым ртом спросил соседей по столу Уизли, не утруждая себя тем, чтобы понизить голос.

— Напугать, — пожал плечами Поттер. — Никто ведь не пострадал.

— Никто?! Гарри, а как же Гермиона? Мы должны узнать, что с ней случилось!

— Я думаю, она просто испугалась, Рон.

— Чего испугалась? Ты же видел, в каком она была состоянии! В Министерстве она не пугалась…

— Гермиона сама расскажет, что с ней произошло, главное, что она цела.

Лисса мысленно усмехнулась: Грейнджер не сказала друзьям, что едва не убила человека — это можно использовать против неё. Скользя взглядом по лицам учеников, читая их воспоминания, Миралисса убедилась, что в словах Дамблдора не было лжи: Пожиратели смерти действительно не нападали на детей — по крайней мере, ничего подобного никто из осмотренных не заметил. Да и Лисса собственными ушами слышала, как Беллатриса предостерегала новеньких. Но, если целью был не Избранный — и неважно, Поттер или Лонгботтом, — тогда какой смысл в нападении на Хогсмид?

Задумавшись, Лисса перевела взгляд на однокурсников и только сейчас заметила беспокойство Малфоя: в его глазах застыл вопрос. Едва заметно улыбнувшись, Миралисса подняла большой палец, делая вид, что чешет нос, но Драко понял и ощутимо расслабился.

— Ты считаешь, что кто-то из нас мог навредить тебе в Хогсмиде?

Лисса вздрогнула: появления Забини было неожиданным, но ответить ей помешал вызов Лорда.

— Идеалы семьи важнее жизни какой-то грязнокровки, — пожала плечами она и, взяв с блюда булочку, поднялась из-за стола. — У наших однокурсников вполне могут быть Метки, Блейз. Я не готова рисковать.

Кажется, вне Большого зала не осталось никого во всём Хогвартсе, но Лисса предпочла перестраховаться и издавать как можно меньше шума по пути на улицу — объяснить желание покинуть замок сразу после нападения Пожирателей смерти было бы весьма непросто. Так и не встретив никого по пути, она под прикрытием проливного дождя добралась никем не замеченной до границы противоаппарационных чар и вздохнула с облегчением. Привычно активировав сначала маскировку, а затем и порт-ключ, она перенеслась в поместье Тёмного Лорда, наспех высушила мантию и волосы и тихой тенью проскользнула в приоткрытую дверь — собрание было в самом разгаре. Присоединившись к толпе одинаково обезличенных формой и масками людей, Лисса поискала глазами крёстного, но вместо него нашла отца.

На неё никто не обращал внимания. Перед троном кто-то корчился под Круциатусом, все вокруг держали ментальные блоки и молча смотрели на пол прямо перед собой, так что Лисса понятия не имела, что происходит. Одно было понятно без подсказок: во время нападения на Хогсмид что-то пошло не так.

— Искренне надеюсь, что впредь ты не допустишь таких ошибок, — нарушил молчание Лорд.

Пытаемый тут же кивнул и, с трудом поднявшись, шатаясь, скрылся за спинами коллег.

— МакНейр! Что непонятного было в приказе не нападать на учеников? — обманчиво-ласково осведомился Лорд.

Шагнувший вперёд на звук собственного имени Эйдан пониже опустил голову.

— Ничего, милорд…

— Тогда как ты объяснишь своё поведение? — Эйдан не нашёлся с ответом. — Круцио! Розье! — толпа раздалась, выпуская Клэйтона. Тот не выглядел испуганным, хотя волнение от него исходило почти осязаемое. Не снимая пыточное проклятие с МакНейра, Волдеморт благосклонно кивнул: — Ты хорошо проявил себя.

— Благодарю, мой Лорд! — просиял Клэйтон.

— Заменишь Флинта, — отмахнувшись от восторгов, Лорд наконец опустил палочку и приказал: — И в следующий раз за промахи друзей ответишь ты, как главный.

Розье побледнел, но больше никак не показал страха и смог кивнуть и поклониться.

— Мисс Делатор, — взмахом руки отпуская скулящего МакНейра, позвал Лорд.

Лисса поспешно вышла в центр зала.

— Мой Лорд, — склонилась она в приветственном поклоне.

— Мне доложили, что ты спасла жизнь Флинта.

— Приношу извинения, — низко поклонилась та, чувствуя, как сердце забилось в самом горле. Из-за спины раздалось несколько удивлённых восклицаний.

— Я рад, что ты понимаешь, что этот поступок заслуживает не благодарности, а порицания, — с долей удивления хмыкнул Волдеморт. — Что скажешь в своё оправдание?

— Мистер Флинт один из самых преданных Пожирателей смерти…

— Хитришь?

Миралисса запнулась, не поняв, причём тут хитрость. Маркус искренне верил в победу Тёмного Лорда, он сам выбрал путь и, насколько она знала, не раскаивался в нём. Однако не прошло и секунды, Лисса сообразила, в чём дело и покачала головой.

— Меня никто не видел, милорд, но, вы правы, я действовала импульсивно. Это больше не повторится.

— Тебя видел Флинт.

— С него можно взять Непреложный обет…

— Флинт уже принёс обет, — подал голос Блэк, которого Миралисса не заметила в толпе.

Лорд кивнул, но не отпустил её.

— Что в Хогвартсе?

— Ученики взволнованы нападением. Никто не понимает, почему Пожиратели не убивали студентов. Дамблдор подтвердил, что среди детей нет жертв…

— Что ещё?

— Э-э-э… пока всё, — неуверенно произнесла она, не зная, что ещё рассказать.

— Паркинсон, останься. Остальные свободны.

Пожиратели поспешно покинули зал.

— Извини, что рассказал о Флинте, — поравнявшись с Лиссой, негромко сказал Регулус.

— Всё нормально, я понимаю. А где Барти?

Ответ вызвал затруднения, и она заволновалась:

— С ним всё в порядке?!

— Его зацепило проклятием… — её сердце забилось быстрее, и, поскольку Регулус сделал паузу, Лисса по-настоящему испугалась. — …Но ничего серьёзного.

Что-то в лице Блэка намекало на искажении истины. Может, взгляд в сторону, может, неуверенная интонация — Миралисса и сама не поняла, что именно вызвало у неё подозрение. Зато она точно знала, что должна выяснить правду. Правила и законы были забыты в одночасье: взволнованного легилимента не интересовали вопросы этики.

Регулус поморщился от грубости ментального проникновения, но промолчал.

Убедившись, что Бартемиус жив и практически невредим, Лисса сначала покраснела, а секунду спустя наоборот побледнела и смущённо опустила глаза.

— Простите, сэр. Я испугалась… Я… Мне очень жаль… Я могу его увидеть? Пожалуйста!

— Следуй за мной, — без выражения приказал он, двинувшись к лестнице.

— Мистер Блэк…

— Ничего страшного, — отмахнулся он, но не стал поправлять обращение, из чего Миралисса заключила, что он всё же сердится. — Твой отец и не такое устраивал. Рэй долго не мог понять, что копаться в чужих мозгах — не очень по-дружески.

— Я не копаюсь в мозгах друзей, — справедливости ради возразила Лисса.

— Ой ли? — прищурился Блэк.

— Не копаюсь! — твёрдо повторила она. — Бывает, что я не понимаю и подглядываю… Но глубже не лезу. Просто некоторые слишком громко думают… Да и друзьями я могу назвать всего нескольких человек. Вас я не читаю.

— Почему? — замедлив шаг, Регулус с интересом посмотрел на спутницу.

Лисса хотела ответить, но поняла, что не знает, что сказать. Можно было сослаться на дружбу с отцом и уважение к взрослому человеку, но это не было бы правдой. Говорить же о своей симпатии она совершенно точно не собиралась.

— Причин много, — уклончиво сказала Миралисса, радуясь, что они уже пришли.

Блэк распахнул двери и шутовски поклонился, предлагая Лиссе войти первой.

— Барти, к тебе посетители, — улыбнулась сидящая у постели Крауча Беллатриса.

Бартемиус приглашающе махнул рукой, и Лисса тут же бросилась его обнимать.

Вопрос Регулуса так и остался без ответа.

* * *

В Хогвартсе все только и говорили что о субботнем нападении. Прислушиваясь к словам и мыслям учеников, Лисса с удивлением обнаружила, что у части студентов улучшилось отношение к дамблдоровской оппозиции. Улучив момент, когда её пристальный взгляд мог остаться незамеченным, она заглянула глубже в мысли нескольких студентов и удовлетворённо улыбнулась. Всего-то и нужно было, чтобы Пожиратель смерти демонстративно прошёл мимо зазевавшегося подростка — и уцелевший с пеной у рта готов доказывать, что Дамблдор заблуждается, а сторонники Тёмного Лорда вовсе не исчадия Ада.

Их было четверо — студентов, вставших на защиту Пожирателей смерти: чистокровный хаффлпаффовец из нейтральной семьи, полукровка и два грязнокровки из Равенкло…

Ландау, хаффлпаффовца, бегущего в компании сокурсников к безопасности Хогвартса, Пожиратели не только не тронули, но и удержали от падения Левиосой, когда он подвернул ногу и едва не растянулся в грязи. Остальные хаффлпаффовцы испуганно замерли в паре десятков ярдов, с ужасом ожидая расправы, но неизвестный Пожиратель аккуратно поставил Ландау на ноги и, грубым тоном приказав смотреть под ноги, удалился по своим делам. Вся компания в состоянии перманентного шока без спешки добралась до Больничного крыла и сдала всё сильнее хромающего Ландау мадам Помфри.

Полукровке Моррис также довелось столкнуться с Пожирателем смерти тет-а-тет. Он прятался в магазине, торгующем сувенирами, владелец которого бросился к задней двери сразу же, как только на улице раздались крики. Моррис не знал, что предпринять, поэтому так и остался в магазине, через окно наблюдая за разворачивающимися событиями. Его бледное лицо заметили в окне, после чего один из Пожирателей ввалился в магазин и приказал не высовываться, чтобы не нарваться на шальное проклятие. Морриса в Хогвартс доставили лишь в обед в воскресенье, когда владелец магазина удосужился вернуться и обнаружил парнишку, сидящего под прилавком.

С грязнокровками ситуация и вовсе больше напоминала комедию. Двое второкурсников с Равенкло обнаружили тайный проход и без разрешения покинули замок. И поймали их не профессора. Отчитанных одиозной мадам Лестрейндж второкурсников всю ночь отпаивали успокоительным, но те и сейчас умоляли принять у них клятвы, что они больше никогда и ни за что не покинут замок без подписанного разрешения.

И это только те, чьи истории были на слуху.

Обдумывая информацию, Миралисса вышла из Большого зала в середине обеда, так ничего и не съев: сведения стоили того, чтобы немедленно сообщить о них Лорду.

— Торн! Постой!

Окрик Боунс застал её у самой лестницы. Подавив раздражение, Лисса остановилась и, натянув на лицо приличествующее случаю удивлённое выражение, обернулась. Запыхавшаяся от бега Сьюзен не спешила начинать разговор, ради которого прервала обед и оставила друзей, а Миралисса просто молча ждала, когда та решиться.

— Я… — Боунс запнулась и опустила глаза. — Я хотела спросить…

— Так спрашивай, — хмыкнула Лисса, чьё терпение уже было на пределе.

Сьюзен ещё несколько секунд переминалась с ноги на ногу, но поняла, что помогать ей никто не станет, и, не поднимая взгляда, задала вопрос:

— Слизеринцы не говорили, почему Пожиратели никого из студентов не убили в Хогсмиде?

— Слизеринцы понятия не имеют, что произошло в Хогсмиде, — медленно ответила Миралисса, сдерживая злость. — Нападение было для нас такой же неожиданностью, так и для тебя!

— Мои родители не Пожиратели! — вскинулась Боунс.

— А мои — да? — издевательски усмехнулась Миралисса.

— Я не про тебя говорила, — смешалась та.

— А про кого? Не ты ли, Боунс, минуту назад спрашивала о слизеринцах?

— Но…

— Что «но»? — перестав сдерживать язвительность, парировала Лисса. — Вы обожаете обобщать, верно? Если слизеринец, значит, непременно злобный ублюдок из семьи Пожирателей смерти. Так? У кого из моих сокурсников родители служат Тёмному Лорду?

— У Малфоя!

Лисса закатила глаза и ехидно произнесла:

— О-о-о, конечно, как я сама не догадалась, сидя в Азкабане, мистер Малфой, естественно, знает о каждом шаге Пожирателей смерти и каждый день пишет Драко. Тебе самой не смешно?

На щеках Боунс выступил румянец, но она не отступила.

— Нет, не смешно! Все знают, что Малфой, Нотт и Гойл — дети Пожирателей смерти!

— Вот как? Наверное, все также знают, что на факультете Слизерин учится трое студентов.

— Зачем ты так? — обиженно протянула Сьюзен, не привыкшая к тому, что каждое её слово оспаривают, да и вообще, общению в такой манере. — Ты ведь знаешь, что я права. Зачем ты их защищаешь?

— Ты не права, Боунс, и в этом-то и проблема. Ты считаешь, что слизеринцы знали о нападении заранее, но не даёшь себе труда задуматься: откуда нам было знать? Ты назвала три имени, но на факультете в десятки раз больше людей. Ты походя обвинила всех. Гринграсс откуда было узнать? Льюису? Мне? Никто из слизеринцев не знал о нападении.

Фамилии нейтралов заставили Боунс стыдливо отступить, однако, хоть она и покраснела от злости на саму себя, за то, что и впрямь обвинила непричастных людей, от самой идеи виновности некоторых слизеринцев не отказалась.

— Наверное, те, кто знал… они не сказали тебе… ну, потому что ты не чистокровная…

— С тобой бесполезно разговаривать, — махнула рукой Миралисса. — Слизеринцы — зло, Пожиратели смерти — исчадия ада, а то, что никто не пострадал — совпадение. Ты и вправду такая тупая или притворяешься?

Бессмысленный на данном этапе спор испортил ей настроение, поэтому Лисса невежливо отвернулась и, не прощаясь, продолжила путь.

— Торн, подожди!

— Я не хочу с тобой разговаривать, — буркнула Миралисса, поспешно сбегая по лестнице в подземелье, и Боунс не оставалось ничего иного, как отступить. — Если перестанешь прятать голову в песок и осмелишься непредвзято оценить ситуацию — ты знаешь, где меня найти, — крикнула она на прощанье перед тем, как скрыться за поворотом.

Избавившись от Сьюзен, Лисса тут же сменила направление и никем не замеченная поднялась на восьмой этаж. Бросив сумку около Исчезательного шкафа, она подошла к окну и, забравшись с ногами на подоконник, тяжко вздохнула.

Упрямство, с которым некоторые люди игнорировали факты и доводы здравого смысла, откровенно злило. Среди слизеринцев лишь трое были в родстве с известными Пожирателями смерти, да и то, их отцы находились в Азкабане, то есть не имели доступа к информации, но почему-то это совершенно не мешало той же Боунс считать, что факультет, названный в честь Салазара — прибежище убийц и садистов.

Понять Боунс было несложно — она потеряла всех родных в противостоянии Тёмного Лорда и Дамблдора, — а вот смириться с таким отношением…

«Это будет не так просто, как я рассчитывала, — подумала Лисса, рассматривая причудливую форму облаков. — Нужно вплотную заняться Поттером».

* * *

Холода в этом году пришли рано. Дожди сменялись ураганными ветрами, солнце вторую неделю пряталась за плотными сизыми тучами, и на Хогвартс опустилась апатия.

Лисса, конечно же, написала Лорду о настроении учеников и намерении переубедить некоторых сторонников Поттера, но время шло, а ситуация ничуть не менялась. Гарри не избегал её, но и встреч не искал, словно виня в хогсмидском происшествии. После уроков Поттер едва ли не бегом покидал кабинет, избегая любой попытки разговора; пропускал обеды, опаздывал на ужины, почти не покидал гриффиндорскую башню в свободное время…

Подойти первой Миралисса не могла — это шло вразрез с выбранной ролью, однако следить за затворником было невероятно сложно.

Озадаченное выражение лица Грейнджер недвусмысленно указывало, что случилось нечто неожиданное, поэтому, вместо того, чтобы отрабатывать вместе со всеми трансфигурационное заклинание, Лисса сосредоточилась на мыслях Поттера… и едва не выругалась в голос.

Одиннадцатилетний Том Риддл в приюте, четырнадцатилетний Том Риддл, лежащий с окровавленным лицом в Больничном крыле, шестнадцатилетний Том Риддл, молящий Дамблдора не отсылать его на летние каникулы под лондонские бомбёжки… Чего бы ни стремился достичь директор, показывая Поттеру воспоминания о детстве Тёмного Лорда, добился он только сочувствия.

Выросший в нормальной семье, Альбус Дамблдор воспринимал замкнутость и холодность Риддла, как угрозу. Он просто-напросто не понимал, почему мальчик не дружелюбен, как другие дети, почему смотрит исподлобья… Но для Поттера, не видевшего до Хогвартса ничего хорошего, информация о несчастливом детстве врага помогла понять, что движет Волдемортом. Гарри долго верил в абстрактное зло, теперь же чёрно-белый мир стал приобретать многочисленные оттенки серого.

Лисса застыла, шокированно смотря мимо Поттера. Она знала, что Риддл полукровка, но, полагаясь на воспоминания МакГонагалл, считала его успешным и популярным учеником. Ей в страшном сне не могло привидеться, что детство Волдеморта было таким.

— Эй, очнись! МакГонагалл уже не первый раз косится на тебя, — прошептала Дафна, толкая Миралиссу.

Но та лишь молча покачала головой.

Невольно примеряя на себя ситуацию приютского сироты, нашедшего столь желанную семью и вместо достойных людей, радующихся обретению родственника, увидевшего перед собой опустившихся, нищих ничтожеств, Лисса с содроганием поняла, что поступок Тома Риддла её ничуть не смущает, даже более того, находит одобрение. Она сама была на месте молодого Тёмного Лорда, мечтала разыскать отца, обрести семью… Если бы Реймонд Мальсибер хоть немного был похож на Гонтов…

«Я бы собственноручно убила бы его, — с ошеломляющей ясностью поняла Миралисса и её сердце сжалось от ужаса. — Такие люди позорят предков и не заслуживают потомком».

Естественно, ни Лисса, ни Гарри не знали точно, что произошло между Лордом и его родственниками, но, если верить рассказу Дамблдора, встреча закончилась убийством. Миролюбивый Поттер одобрить подобное, конечно же, не мог, но вот понять… Гарри ненавидел Дурслей; смерти он им не желал, но случись с ними несчастье — не огорчился бы. Но ведь они, хоть и были магглами, не вышвырнули его из дома. У Волдеморта же было намного больше поводов ненавидеть родственников.

К концу урока у Лиссы разболелась голова. Пропустив вперёд однокурсников, она вышла из кабинета, раздумывая, как сообщить Лорду о том, что узнала, и не угодить под его раздражение: участь гонца была непредсказуема.

— Эй, Торн, ты сегодня рассеяна.

— Я слышала, Дамблдор занимается с тобой индивидуально? — невпопад ответила она, останавливаясь рядом с Поттером и даже не обращая внимания, что тот наконец-то перестал её избежать.

— От кого ты это слышала? — мигом утратив благодушие, насторожился Гарри.

— А это секрет? — переспросила она, с досадой признавая, что спрашивать вот так напрямик — глупость с её стороны.

— Н-нет, но… — он неуверенно умолк, сомневаясь, что стоит обсуждать предстоящее ему противостояние со слизеринкой, но хоть Миралисса и не заслуживала полного доверия, врагом не была. Специально для него разыгрываемые с начала года представления не прошли бесследно, он не сомневался в лояльности Миралиссы. И Гарри решился: — Я должен победить Волдеморта, поэтому профессор Дамблдор кое-что рассказывает мне о нём… — доверительно понизив голос, начал говорить он и едва не подавился воздухом, когда Лисса засмеялась. — Что смешного?!

— То, что ты веришь в свою победу над сильнейшим магом современности, а сам владеешь только школьными заклинаниями и какими-то фактами его биографии, — миролюбиво улыбнулась она. — Не обижайся, но это идиотизм.

Вместо того чтобы обидеться и уйти, Поттер согласно кивнул и пожаловался:

— Директор почему-то не хочет учить меня сильной магии. Я ему говорил, но…

Удовлетворённо кивнув, радуясь, что верно просчитала его реакцию, Лисса согласно сказала:

— Старик боится, что, изучив Высшую магию, ты захочешь воспользоваться ей.

— Я не такой!

Миралисса хмыкнула и, резко подавшись вперёд, сокращая и без того небольшое расстояние, вкрадчиво спросила:

— Да? Ты преследуешь Малфоя, чтобы спросить о рецепте пудинга или всё-таки надеешься нейтрализовать Пожирателя смерти?

— Он явно что-то замышляет!

— А тебя каким боком это касается?

— Что? Но ведь его поведение подозрительно! — злясь, что та не понимает таких простых вещей, повысил голос Гарри.

— Чем? — провокационно усмехнулась Лисса.

— Он постоянно шастает в Выручай-комнату. Зачем?

— На свидание?

У Поттера даже рот приоткрылся от удивления. Такое просто объяснение даже не приходило ему в голову.

Пока Гарри пытался доказать, что Малфой Пожиратель смерти, Лисса считывала воспоминания о путешествиях в прошлое через Омут памяти, стараясь не упустить ни одной важной детали, и к тому моменту, когда Поттер выдохся, знала столько же, сколько и он. Переубеждать в причастности Малфоя к делам Лорда было невыгодно на данном этапе, в конце концов, они сами добивались того, чтобы Поттер сосредоточился на Драко и убедил в том и друзей — так была большая вероятность, что на деятельность Миралиссы не обратят внимания. Но слышать несправедливые обвинения в адрес друга было весьма неприятно.

За ужином прилетела сова от Блэка. Регулус интересовался причиной долгого молчания и предлагал встретиться. Убедившись, что Поттер не собирается провести очередной вечер за рассматриванием карты Мародёров, Лисса активировала кольцо, посылая вызов Блэку, и не торопясь отправилась на место встречи.

Прошло почти три месяца с начала учебного года, и Лорд мог в любой момент спросить, как продвигается починка Исчезательного шкафа, а радовать было нечем. Отколотый заклинанием кусок дверцы не поддавался ремонтным чарам, Миралиссе пришлось буквально выращивать древесину… Но зато, когда целостность шкафа будет восстановлена, ей понадобится всего пара дней, чтобы завершить работу: повреждённые руны, которые отвечают за пространственные перемещения, она могла воспроизвести с точностью уже сейчас.

Поскольку Поттер снова начал избегать общения, Миралисса решила действовать иначе — через его друзей. За прошедшее с момента получения задания время ей удалось заронить семена сомнения в душу Поттера, теперь нужно было их обильно полить.

Поведение Грейнджер, известной патологическим следованием правилам, довольно заметно изменилось после происшествия в Хогсмиде. Сначала на это не обратили внимания — было не до того, позже — списали на травмирующее событие. Но даже самые чувствительные студенты уже отошли и вернули себе жизнерадостное настроение, а состояние Грейнджер, наоборот, словно усугублялось. Гермиона перестала раздражать однокурсников своей поднятой рукой на уроках, качество её домашних работ снизилось, и учителя реже ставили её в пример, даже обязанности старосты она выполняла спустя рукава. И это уже не говоря о хронической раздражительности, плохом настроении и нежелании проводить время как раньше — с книгой в обнимку или в компании Отряда Дамблдора. Никто не понимал, что так повлияло на Грейнджер, а та не спешила рассказывать, что едва не убила человека.

И на этом и решила сыграть Миралисса.

Весь обед она не спускала глаз с Грейнджер. Будучи стихийным легилиментом, Лисса с лёгкостью оперировала ментальными чарами любой сложности, но лименция — искусство ложных воспоминаний — требовала, прежде всего, практики, а вот этим Лисса похвастать не могла — до этого момента ни разу не возникала необходимость в подобном воздействии. Внушать что-либо Поттеру Лисса не осмеливалась: хоть и полукровка, Гарри происходил из старинной чистокровной семьи, которая вполне могла позаботиться о защите памяти потомков, и соваться в его разум с намерениями, которые защита может счесть враждебными, без веской причины было неоправданным риском, но Грейнджер… при работе с грязнокровкой опасаться было нечего.

Сосредоточившись на Гермионе, Миралисса словно выпала из реальности. Трансфигурация неживого в живое с недавних пор казалась детскими фокусами, недостойными внимания чистокровных магов. После занятий с крёстным и объяснений Люциана трансфигурация стала выходить значительно легче и лучше, но получив возможность вблизи наблюдать за колдовством взрослых Пожирателей смерти и самого Тёмного Лорда, Лисса в полной мере осознала, что такое настоящая магия. И ментальные чары, прибегать к которым осмеливались лишь Тёмный Лорд да Дамблдор, как раз и относились к настоящей магии…

К чести Миралиссы стоит отметить, что она не пыталась внушать Грейнджер что-то противоестественное, лишь манипулировала уже имеющимися чувствами, эмоциями, воспоминаниями и снами, тасуя их, как колоду Таро к собственному удобству. Усилить вину, ослабить сочувствие, выставить на передний план зависть и недовольство, разрушить искусственные барьеры сдержанности… И не дать воспоминаниям о встрече с Флинтом погаснуть под волнами мыслей о самообороне.

К концу урока так и не справившаяся с заданием Гермиона дважды повысила голос на Уизли, нахамила Лонгботтому и обвинила Поттера в паранойе, а потом разрыдалась и, не дождавшись колокола, вылетела из кабинета под изумлённым взглядом профессора МакГонагалл.

— Что это с ней? — риторически спросил Рон, глядя на стремительно удаляющуюся спину подруги.

Но остальные пребывали в таком же недоумении и не могли ответить.

На ужин Грейнджер пришла с виноватой улыбкой: маггловское происхождение не сказалось на её мозгах, и она смогла абстрагироваться от внушённых эмоций.

Миралисса нахмурилась, поняв, что первый блин получился комом и, пользуясь тем, что Грейнджер сидит к ней лицом, приступила ко второму раунду. Эмоции не были искусственными, потому объект лименции не мог заподозрить неладное, и всё же действовать стоило немного осторожнее…

Комочек бумаги упал прямо в пюре. Подавив естественное желание возмутиться, Лисса извлекла записку из тарелки и с недовольным видом отодвинула еду, не прерывая работу с Грейнджер.

— Эй, Торн, разговор есть.

Мысленно выругавшись, Лисса обернулась. За спиной стоял Доминик Энрайт. Его лицо ничего не выражало, но Миралиссе и не нужна была примитивная мимика, чтобы узнать цель обращения.

— После ужина в кабинете у статуи Эдмонда Одноглазого.

Энрайт хмыкнул и отошёл, а Лисса попыталась снова сосредоточиться на Грейнджер. К сожалению, концентрация была утеряна — мысли о том, что могло понадобиться семикурснику, с которым она практически не была знакома и пересекалась лишь в общей гостиной, не давали покоя. Вздохнув, признавая временное поражение, Лисса убедилась, что Энрайт покинул Большой зал сразу после краткого диалога, и встала из-за стола, желая поскорее разобраться в непонятной ситуации и вернуться к работе с Грейнджер.

Доминик не проявлял агрессии по отношению к ней ни разу за все годы учёбы, однако сейчас стоило опасаться любого чистокровного волшебника, и, входя в кабинет, Миралисса держала палочку наготове.

— Гадаешь, зачем я тебя позвал? — с усмешкой приветствовал Энрайт, ненароком демонстрируя пустые руки.

Лисса опустила палочку, хотя и не спешила убирать её, и согласно кивнула.

— Розье просил присмотреть за тобой. Удивлена? — глядя на неверие в глазах Миралиссы, он ехидно улыбнулся. — А представь, как я удивился.

— Ты решил сообщить мне, что отказываешь в просьбе Розье?

— Да нет… Мне кажется, тебе ничего не угрожает, — медленно покачал головой Доминик. — С начала учебного года с тобой же ничего не случилось…

— Не считая похищения и трёх попыток отравления?

— Ты жива и здорова, — парировал он.

— Верно, — вслушиваясь в мысли Энрайта, кивнула Лисса. — Если у тебя есть Метка — помощь мне может выйти боком. А Клэйтон совсем не обрадуется, что я знаю о его просьбе.

— Торн, ты грязнокровка. Иными словами — не жилец!

— Я не грязнокровка! — возмущённо рявкнула Миралисса и, понизив тон, продолжила: — Я действительно не могу представить доказательства, подтверждающие моё происхождение, однако…

— Собственно, мне плевать, — перебил Энрайт, которому на самом деле было совершенно всё равно, каков статус крови стоявшей перед ним девушки. — Розье попросил присмотреть — я присмотрю. Постарайся никуда не лезть и всё будет прекрасно.

— Я бы написала Клэйтону, но письмо от грязнокровки… Передай ему, что его забота — лишнее. А теперь, извини, у меня дела.

Оставив Доминика удивляться странному поведению грязнокровки, отказывающейся от защиты, Миралисса вернулась в Большой зал. Поттер с друзьями уже ушли, и ей не оставалось ничего иного, как последовать их примеру и заняться домашними заданиями.

* * *

Регулярные рейды Пожирателей смерти волновали всю магическую Британию. «Ежедневный пророк» не упускал случая выставить на передовицу очередное фото разрушений, «скромно» умалчивая, что «жестокое нападение» не имело жертв среди мирного населения. Министерство огромными тиражами печатало «Руководство на случай нападения», но при этом без устали твердило, что у них всё под контролем. А Дамблдор призывал волшебников под свою милостивую длань, чтобы сплотиться против общего врага, однако не утруждал себя озвучиванием своей программы… Но погибших не было. Несмотря на запугивания, Пожиратели ограничивались материальным ущербом, не убивая, и потому нейтралы не торопились открыто занимать какую-либо сторону.

По сравнению с тем временем, когда в магическом мире царили мир и покой, ситуация в Хогвартсе почти не изменилась. Слизеринцы всё также ходили с гордым видом, задирая учеников, но, поскольку от них ждали чего-то запредельно ужасного, привычное поведение многих успокоило. А те в большинстве своём и сами не знали, как теперь себя вести. С недавних пор никто не смел их притеснять, попрекая родством с Пожирателями смерти — боялись, — но и хвалиться этим после стольких лет выходило не очень — привычки такой не было. Вдобавок те, чьи семьи на самом деле были приближены к Лорду, знали, что высовываться не стоит, как и отпугивать потенциальных союзников вызывающими высказываниями или поступками, а потому предпочитали придерживаться давно знакомой модели поведения. И, глядя на них, и остальные оставались в рамках той же модели.

Так продолжалось довольно долго, и это всех устраивало, пока Аббот не сообщили от смерти матери. По словам очевидцев, Спраут вошла на урок трансфигурации и вывела испуганную и ничего не понимающую Ханну в коридор, и больше ту не видели. Ханна покинула школу сразу же, не перемолвившись ни с кем ни словом, но слух, что ответственность лежит на Пожирателях смерти, распространился мгновенно.

Миралисса едва не зарычала, поняв, что недавнее потепление в отношении к Пожирателям кануло в Лету, но самым обидным было то, что в гибели миссис Аббот виновны были вовсе не люди Лорда.

Отослав крёстному доклад о ситуации в школе, Лисса поспешила в Выручай-комнату. В ежедневных визитах больше не было необходимости, вопрос со шкафом был практически решён, но она уже привыкла к тишине, а потому день за днём продолжала прятаться от людей. Проводила необходимые манипуляции, следила, чтобы процесс не тормозил — мало ли в какой момент Лорд потребует предъявить конечный результат? — и занималась. Теперь, когда поводов для волнения стало меньше, она могла вернуться к занятиям анимагией и наконец-то довести до ума эмпатический щит. После медитации дело всегда спорилось, тренировки доставляли удовольствие, всё получалось прекрасно… Лисса и не заметила, как промелькнул очередной день…

— Торн! — окликнул внезапно появившийся из-под мантии-невидимки Поттер, стоило ей сделать несколько шагов от уже успевшей раствориться двери в Выручай-комнату, и, всунув в её руку клочок пергамента, снова стал невидимым, бросив на прощанье: — Отбой был двадцать минут назад.

Растерянно проводив глазами Гарри, Миралисса поспешила продолжить путь: попадаться Филчу не хотелось. Кроме волнения, она не успела ничего прочитать — уж слишком быстро и внезапно всё произошло, так что до самой гостиной гадала, в чём же дело. Войдя в помещения факультета, она тут же развернула записку, где неровным мальчишеским почерком было написано лишь одно предложение: «Завтра в восемь вечера на Астрономической башне».

— Лисса? — она вздрогнула, когда рука Малфоя опустилась на плечо. — Всё в порядке?

— Не уверена, — пожала она плечами и, убедившись, что на них никто не смотрит, протянула записку.

— Поттер? — вопросительно хмыкнул Драко, приглашающе потянув к ближайшим креслам. — Не сказал, что ему надо?

— Нет, — качнула она головой, — и мне это не нравится. Почему там?

— Место, как место. Холодно, ветрено, уединённо.

— Но…

— Не стоит романтизировать образ, — перебил он. — Уверен, у Поттера и мысли не возникло, что его приглашение выглядит довольно странно и, пожалуй, двусмысленно.

Некоторое время они сидели в тишине, обдумывая полученную информацию, но идей, что хочет Поттер, не появлялось. Минут через пять Малфой встал:

— Не думаю, что это может быть опасно, но я постараюсь прийти. Подстраховать.

— Не стоит, сомневаюсь, что мне что-то угрожает в компании Поттера. Кроме скуки, конечно. И, Драко… Спасибо.

Грустно улыбнувшись, он молча отправился спать.

* * *

Миралисса всегда не любила сюрпризы, привыкнув, что они редко бывают приятными, поэтому весь день пыталась поймать Поттера и узнать, что он задумал. Но тот как сквозь землю провалился. Совместных уроков у них не было, а трапезы в Большом зале тот игнорировал.

В башню она поднималась, держа палочку наготове.

Гарри уже ждал. Привалившись плечом к стене, рассматривал тёмное пятно Запретного леса и зябко ёжился.

— Поттер, — дала о себе знать Лисса.

Стремительно обернувшись, он ткнул в неё волшебной палочкой, пару секунд просто смотрел, словно не узнавая, после чего опустил оружие.

— Привет.

— Что ты хотел? — сразу перешла она к главному.

— Э-э-э…

— Мог бы сформулировать заранее. В конце концов, у тебя были на это сутки.

— Я хотел спросить… Ты была в «Трёх мётлах», когда напали Пожиратели. Я тебя видел.

— И? — нелюбезно нахмурилась она.

— Ты… ты видела Гермиону?

— Видела.

Гарри подался вперёд, ожидая услышать продолжение, но Лисса не спешила.

Смотрящий ей прямо в глаза Поттер был как открытая книга. Она видела каждую его эмоцию, каждую мысль. Грейнджер так и не призналась друзьям, что с ней случилось в «Трёх мётлах», да и вообще в последнее время избегала их общества, и сейчас Миралиссе нужно было решить, как поступить. С одной стороны, сообщив Поттеру правду, она лишится возможности влиять на Гермиону, а с другой…

— А ты уверен, что я та, кто должен тебя просвещать? Это её личное дело.

— Я волнуюсь за неё! — возмутился Гарри.

— Это не повод лезть в чужую душу в грязных сапогах.

— Послушай! Я не… — начал тот, но Лисса подняла руку, останавливая поток возмущения.

— Хм. Видишь ли, Поттер, твоя подруга совершила убийство.

Гарри издал хрип, будто ему внезапно стало нечем дышать, и неверующе уставился на Миралиссу.

— Что?!

Поняв, что рычаг воздействия приложен абсолютно точно, она заставила лицо принять огорчённо-осуждающее выражение и с чувством произнесла:

— Это не была самооборона, Поттер. Грейнджер напала первой. Неожиданно и подло. Без магии. И убила.

— Гермиона не могла!..

— Но сделала это. Она его заколола.

Несколько минут он молчал — Лисса не торопила.

— Ты уверена? — наконец подал Гарри голос. Та кивнула. — Боже мой… Кто… кто это был?

— А это важно? — едва подавив возмущённое восклицание, хмыкнула она. — Неужели убийца достоин осуждения только когда жертва соответствует?

— Нет! Нет… я не то имел в виду! — побледнел Поттер от мысли, что его слова настолько неверно интерпретировали. — Я просто…

— Поттер. Грйенджер не лучше Пожирателей смерти — она такая же убийца. Что же до жертвы… Парень просто заглянул под стол, где она пряталась. Заглянул, когда Пожиратели уже ушли, — ничуть не покривив против истины, добавила Миралисса. Ну а то, что некоторые детали она упустила… Что ж, у Грейнджер было достаточно времени на то, чтобы представить собственную версию событий.

— Я не могу поверить!

— Если ты считаешь, что я лгу… — начала Лисса с негодованием, но договорить ей не дали:

— Нет-нет! Я не сомневаюсь в твоей честности! Прости, если это прозвучало… Но я не могу поверить, что Гермиона… — Поттер едва не плакал; заламывая руки, он мерил шагами площадку Астрономической башни, не в силах устоять на одном месте. Резко обернувшись, он шагнул к Лиссе и спросил: — Но почему она нам ничего не сказала?..

Довольная тем, как всё складывается, Миралисса мягко улыбнулась:

— Гарри, когда об этом узнают, её отправят в Азкабан.

— Но…

— Это убийство, Поттер, как не крути, — чуть жёстче добавила она.

— Нам она всегда может доверять! — обиделся тот. — Мы бы что-нибудь придумали…

— Что — придумали? — осадила Лисса. — Ты сам понимаешь, что вообще говоришь?

— Гермиона моя подруга, — холодно и с предупреждением произнёс Поттер.

— И что? Это как-то должно изменить тот факт, что она убийца?

— Не говори так!

— Давай ты отключишь эмоции и включишь разум, — фыркнула Миралисса. — Возможно, это вообще единственное, что она сделала правильно — ничего не сказала вам. Ты хоть понимаешь, что когда всё вскроется, ты будешь соучастником?

Однако вместо того, чтобы испугаться, Поттер, наоборот, успокоился.

— Гермиона докажет, что это была самооборона.

— Это не было самообороной, — качнула она головой. — Свидетельские показания опровергнут её слова.

— Там не было свидетелей! — воскликнул Гарри и пояснил: — Иначе, учитывая, что Гермиону все не любят, на неё бы уже давно настучали, и кто-то из Аврората пришёл бы с ней поговорить.

— Не неси чушь. «Поговорить»! Пф! Арестовать, Поттер!

Он поморщился.

— Неважно. Главное, что Гермиону до сих пор не сдали, а значит, если всё всплывёт — и не сдадут.

— Я — не сдала, — возразила Миралисса. Поттер отмахнулся. — Ты не понял. Когда Грейнджер будут судить, я дам против неё показания.

Из Гарри словно выпустили весь воздух. Он отступил на шаг, удивлённо глядя на собеседницу. В нём боролись верность подруге и порядочность, и перевеса ни одна сторона не получала.

— Зачем? — тихо спросил он после длительной паузы, в течение которой пытался просверлить в Миралиссе дыру.

— Она убийца, — спокойно ответила та, давая понять, что взглядами её не пронять.

— Но ведь Гермиона…

— Она убийца, — повторила Лисса. — Не ты ли с пеной у рта кричал, что Пожиратели смерти — убийцы, а потому совершенно неважно, как, зачем и почему они оступились, важно то, что они должны сидеть в тюрьме. Так ты говорил, верно? Что же у вас за двойная мораль?

— Ты не должна…

— Поттер, я не стану помогать твоей грязнокровной подружке! — отрезала Миралисса. — Ни ей, ни Уизли. Никогда.

Гарри молчал. Слушая, как он пытается придумать выход из безвыходной ситуации, Лисса поражалась степени его преданности дружбе, и, хотя это казалось глупостью, одновременно вызывало нечто подозрительно похожее на зависть.

— Пока это тайна, я буду молчать, — нарушила затянувшуюся паузу она, поняв, что на сегодня хватит, иначе Поттер не выдержит давления и может сорваться с крючка. — Но как только правда всплывёт — тут же расскажу всё, что видела. И, Поттер…

— Что? — расстроенно, но с долей благодарности посмотрел на неё тот.

— Не пытайся разговорить Грейнджер. Для неё же лучше молчать.

— Ты права… — после минутного молчания согласно кивнул он. — Послушай, я… Спасибо, что никому ничего не сказала. Я знаю, ты ненавидишь Гермиону… Спасибо.

— Будешь должен, — невесело усмехнулась она. — Не думай обо мне лучше, чем я есть. Я слизеринка, а значит, альтруизм мне совершенно не свойственен.

— Как ты справляешься? — сменил тему Поттер.

— Справляюсь, — пожала она плечами. — Мне больше ничего не остаётся.

— Я не понимаю, как ты можешь оставаться спокойной. С тобой никто не хочет дружить, тебя травят… — он запнулся, когда Миралисса негромко рассмеялась. — Что смешного?

— Ты смешной, Поттер. Невозмутимость — то, что помогло мне выжить в приюте. Со мной и раньше не хотели общаться, магглы боялись меня и того, что со мной происходило. У меня до Хогвартса совсем не было друзей — я даже не знала, что такое дружба… — У Гарри было чувство, будто она читает в его душе, уж слишком похожи были их истории. Лисса мягко улыбнулась. — Пусть ты ненавидишь Драко, но он мой друг. Он принял меня, даже сомневаясь в чистоте моей крови. Он помогал мне, защищал, даже уговорил отца пригласить меня на чемпионат мира по квиддичу… Уж ты-то должен понимать, что это такое, когда никому не нужный сирота вдруг обретает тех, кому на него не наплевать. Между нами лишь одно отличие, Поттер. Ты — смирился со своей ненужностью и простил обидчиков, оставшись добрым и открытым, а я — возненавидела, спрятав поглубже все чувства. Однако мы оба умеем ценить дружбу, хотя наши с тобой друзья — полные противоположности. Не думай, что мне не обидно, но ныть я не стану. Слабым не место среди живых.

— Почему ты промолчала насчёт Гермионы?

— Потому что эта информация могла мне пригодиться в будущем, — абсолютно честно ответила она, прочитав в мыслях Гарри, что именно такого ответа он и ждал. — Я думаю о будущем, Поттер. Я — никто и помочь мне некому. Так что я помогаю себе сама…

— Так что лучше обзавестись должниками, — понимающе кивнул тот, перебивая. — Ты странная, но…

— Но ты меня понимаешь, — закончила за него Миралисса.

Невыспавшаяся, но довольная собой, Лисса заканчивала писать эссе по чарам, когда рядом с ней кто-то остановился, загородив свет.

— Тебя декан хочет видеть, — ледяным тоном сообщил Малфой.

— Спасибо, Драко…

— Пф! — презрительно скривился тот и спешно удалился, будто близость к ней была мучительна.

Гадая, зачем она потребовалась декану, Лисса закончила домашнее задание, сложила вещи и не торопясь вышла из библиотеки.

— Я приказал вам явиться почти час назад! — неприязненно произнёс Снейп, распахнув двери после стука. Она промолчала. — Входите! До меня дошла информация, что на вас было совершенно покушение, — не глядя на Миралиссу, сказал он и резко обернулся. — Это правда?

Она кивнула.

— Вы вполне можете говорить вслух! — рявкнул Снейп.

— А вы вполне можете не орать на меня безо всякой на то причины, — нахмурившись, буркнула Миралисса и вызывающе посмотрела на декана.

По лицу Снейпа было видно, что он в ярости, однако следующая его фраза прозвучала тише и спокойнее: контролировать себя, когда в том была необходимость, он умел превосходно.

— Вы знаете, кто пытался вас отравить?

— Нет, сэр, — пересилив желание ограничиться мотанием головой, ответила Лисса.

— Догадки? — по тону поняв, что искренностью ответ и не пахнет, настойчиво продолжил расспросы Снейп.

Она неопределённо пожала плечами.

— Поскольку злоумышленник не добился успеха, его наказание не превысит чистки котлов, а вот для меня это может закончиться плохо. Извините, сэр, но я не стану никого обвинять.

— Мисс Торн, вы понимаете, что попытка может повториться?

— Да, сэр.

— И всё равно не хотите назвать имя?

— Да, сэр. Именно потому, что попытки могут повториться, хотя и не повторялись, я и не хочу напоминать горе-отравителю о том, что его намерения не увенчались успехом.

— Что ж, — покачав головой, протянул Снейп, — дело ваше. Надеюсь, вам не придётся жалеть. Можете быть свободны.

Кивнув на прощание, Лисса тут же покинула кабинет. От кого декан узнал о происшествии почти четырёхмесячной давности, ей было не очень интересно, важнее было другое: не станет ли он следить за ней.

Обсудив ситуацию с Драко, Лисса пришла к выводу, что Малфою пора выполнять поручение Лорда по её прикрытию и активнее перетягивать на себя внимание.

* * *

Очередной вызов к Лорду застал Лиссу на полпути к совятне. Досадливо поморщившись, что зря тратила время на составление письменного отчёта о школьных делах, она изменила траекторию движения и уже через несколько минут достигла границы Хогвартса, где и активировала сначала маскировку, а затем и порт-ключ, переносясь в поместье Лорда Волдеморта.

На этот раз она успела к самому началу — Пожиратели смерти только собирались в зале. На неё как всегда косились, но былой неприязни уже не было, кое-кто даже приветственно кивал… Лорд явился через четыре минуты.

— Рад видеть всех в здравии, — приветствовал он почтительно склонившихся волшебников. — Итак, начнём с отчётов по Министерству.

Внимательно вслушиваясь в доклады знакомых и незнакомых магов, Миралисса наравне с остальными радовалась удачным внедрениям в различные отделы, успешным операциям и увеличению их сторонников. Даже ей, студентке, далёкой от политики, было ясно, что дни власти Дамблдора сочтены.

— Прекрасно, — довольно резюмировал Тёмный Лорд, выслушав доклады. — Перейдём к ситуации в Хогвартсе. Мисс Делатор?

— Если позволит мой Лорд, мне бы хотелось сообщить информацию наедине, — выйдя вперёд, не очень уверенно произнесла она.

После небольшой паузы Волдеморт кивнул:

— Хорошо. У кого-нибудь ещё есть важные сведения? — ответом стала тишина. — Тогда можете идти. Мисс, за мной.

Ни на кого не глядя, Лисса последовала за Лордом.

Абсолютно прямая спина, ровная походка, плавные движения — Волдеморт являл собой спокойную силу. Остановившись перед высокими дверями морёного дуба, он что-то прошептал — Лисса догадалась, что пароль был на парцелтанге — и распахнул створку.

— Итак? — усевшись на обычный стул (яркий контраст с троном Дамблдора), приглашающе начал он.

— Мой Лорд, — Лисса глубоко вздохнула, — я составила письменный отчёт, — она положила так и не отправленный с совой конверт на стол, — но есть ещё кое-что… то, что я узнала… У меня нет слов. Посмотрите сами.

Если Лорд и удивился, виду не подал. Дав ей несколько секунд на снятие окклюменационного блока, Тёмный Лорд проник в гостеприимно открытое сознание Миралиссы.

Боли не было, Лисса успела привыкнуть к проникновениям Лорда, но приятного в присутствии кого бы то ни было в разуме мало. Терпеливо смотря в его глаза, она стояла неподвижно, молясь, чтобы сведения не разозлили его. Спустя несколько минут Риддл опустил палочку. По его лицу невозможно было что-либо прочитать.

— Кто знает об этом? — ровным тоном спросил он.

— Поттер, Грейнджер, Уизли, Слизнорт и Дамблдор, — быстро ответила Лисса, холодея от неприятного предчувствия.

— И ты.

— И я, — бледнея, кивнула она. — Мой Лорд…

Он отмахнулся.

— Я понял, ты боялась сообщать об увиденном. Участь гонца, да? — Лисса потупилась. — Я ценю твою преданность, девочка. Это полезная информация, не думал, что старик смог собрать воспоминания даже Морфина… Странно только, что он показывает их Поттеру, а не своему Избранному… Но этому наверняка есть объяснения. Выясни.

Миралисса тут же кивнула, хотя даже не представляла, как подступиться к реализации этого задания. Волдеморт о чём-то задумался, и она замерла, боясь помешать. Молчание затягивалось, но ни один из них не испытывал дискомфорта.

— Я видел твою реакцию на эти воспоминания, — возобновил разговор Лорд спустя некоторое время. — Значит, ты одобряешь мои действия в отношении родственников? Кажется, ты стала первым человеком, кто не осудил меня…

— Я… Они — ужасные! — совершенно искренне воскликнула она.

— Согласен, — хмыкнул Риддл и протянул: — Неужели меня могут понять только те, чья жизнь представляла собой кошмар? Те, кто зубами выгрызал себе путь под солнце?.. Скажи, ты встречала людей, думавших так же?

Миралисса грустно покачала головой.

— Почему же Поттер не такой?

— Он слишком добрый, — быстро ответила Лисса, поскольку и сама немало думала на эту тему. — Он умеет прощать. Я не понимаю его, мой Лорд. Из воспоминаний о детстве Поттера следует, что маггловские родственники его ненавидели. Оскорбления, тычки и затрещины, чулан под лестницей — камера, из которой его порой не выпускали по неделе, только в туалет. Его попрекают каждым куском хлеба, кормят хоть и нормальными продуктами, но мизерными порциями. Запрещают абсолютно всё… А его кузен-маггл — избивает, травит, подставляет… И этого самого кузена постоянно демонстративно хвалят, прямо говоря, что Поттер по сравнению с этим магглом — ничтожество, не заслуживающее ни единого доброго слова. Почему он не желает им смерти? Так же нельзя! Невозможно простить подобное!

— Тише, девочка, тише, — улыбнулся Риддл. Лисса смущённо потупилась. — Ты озвучила всё то, что не даёт мне покоя. Я тоже этого не могу понять. А не понимать я очень не люблю.

— Мой Лорд… — Лисса неуверенно взглянула ему в глаза. — Зачем Дамблдор отправил его к магглам? Он ведь знал вас в детстве, знал, что вы стали тем, кем стали, во многом из-за приюта… Неужели директор не понимал, что Поттер может…

— Логика старика редко поддаётся объяснению, — покачал головой Риддл. — Продолжай наблюдать за Поттером, приручай его, но сосредоточься на Лонгботтоме. Нужно понять, что задумал Дамблдор. И что собой представляет настоящий Избранный.

* * *

Возвращение в Хогвартс прошло спокойно. Коридоры были снова пусты — приближалось время отбоя, и студенты предпочитали не рисковать баллами, бродя по школе. Наткнувшись на две парочки, замаскированные дезиллюминационными чарами, Лисса сделала вид, что не заметила их, хотя их мысли заставили её смущённо ускорить шаг, и вскоре уже входила в гостиную.

— Надо же, — язвительно прокомментировал её приход Малфой, с тревогой глядя на неё, — и даже не опоздала.

— Библиотека работает до отбоя, — бросила она, проходя мимо, но улыбкой дала понять, что всё в порядке.

По ней мазнули взглядами несколько студентов, но никому не было дела до её отсутствия, потому и на приход никто не обратил внимания. Поднявшись в спальню, Лисса в очередной раз вздохнула, поняв, что Дафна снова где-то пропадает с Ноттом, и стала готовиться ко сну.

До самых Рождественских каникул Миралисса обдумывала разговор с Тёмным Лордом. Когда-то она сказала, что боится его потому, что не понимает. Теперь она его понимала. Это было удивительно, но одного откровенного разговора оказалось достаточно, чтобы пугающая фигура Волдеморта растворилась, оставив вместо себя сильного и мудрого лидера, чьё прошлое было отражением её собственного детства. Разумеется, она не могла быть уверена в верности собственных догадок — не задавать же Лорду наводящие вопросы, — но что-то подсказывало, что благоволение Риддла не в последнюю очередь основано как раз на верном понимании ею ситуации. А то и вовсе на том факте, что Лисса к собственной неожиданности оказалась единственной, кто на самом деле понимал, чем руководствовался Тёмный Лорд.

В Хогвартсе ничего интересного не происходило, так что, всё тщательно обдумав, она пришла к заключению, что это не с ними с Лордом что-то не так, а с Поттером. И успокоилась на этом. С починкой Исчезательного шкафа Лисса почти закончила, и теперь наконец-то получила возможность заняться самообразованием и завершить тренировки в анимагии. На хогсмидовскую платформу она шла в предвкушении первого превращения под руководством крёстного.

Хотелось активировать порт-ключ и не тратить время на дорогу до Лондона, но Лисса видела, как на неё косился Поттер, и не могла упустить лишнюю возможность втереться в его доверие. С друзьями он ожидаемо помирился, и всё же Лисса видела охлаждение в его отношении. К Грейнджер и Уизли она не присматривалась, однако по лицу Поттера было понятно, что былой лёгкости в общении с самими близкими людьми он больше не чувствует.

Ожидания оправдались: стоило поезду тронуться, Поттер вошёл в купе.

Миралисса с удивлением наблюдала за тем, как Поттер, даже не спросив разрешения, по-хозяйски закрыл двери и устроился напротив. Молча глядя на него, она шокированно слушала и не знала, то ли смеяться, то ли… Поттер считал её своим тайным другом! Но при этом не доверял ей, и не испытывал желания часто пересекаться.

«Ну ещё бы, — мысленно усмехнулась Лисса, — неприятную правду тебе больше никто не скажет. А неприятное слышать вообще редко хочется».

— Ты в приют? — спросил не подозревающий о её мыслях Поттер. — А меня Рон к себе пригласил. В Норе здорово… Не понимаю, ты-то зачем уезжаешь? Я всегда раньше оставался на каникулы в Хогвартсе. Я бы и на лето оставался, но профессор Дамблдор ещё на первом курсе сказал, что так нельзя. И жаль, что нельзя. Я бы мог Хагриду помогать, или профессору Спраут. Да хоть навоз за гиппогрифами убирать, лишь бы не возвращаться к родственникам. Меня к Дурслям не заманишь…

— Я не была в приюте много лет, — усмехнулась Лисса, прерывая поток слов. — Туда я бы тоже не стала уезжать на каникулы.

— Как не была? — удивился Гарри, подаваясь вперёд. — Но ты ведь не оставалась в школе!

— Вот так.

— А где ты проводишь лето?

— В Косом переулке, — с улыбкой ответила Миралисса, слыша, как в голове Поттера ворочаются завистливые мысли. — Чему ты так удивляешься?

— Но… Дамблдор… Кто тебе разрешил?! — вскричал он.

Губы Лиссы против воли растянулись в презрительной улыбке.

— Я не нуждаюсь в разрешении. Дьявол, Поттер, повзрослей, наконец! — фыркнула она, когда тот от изумления не нашёлся со словами. — Если Дамблдору нужно, чтобы мы жили с отвратительными магглами, то мне — нет! К тому же мне совершенно не нравилась ситуация, когда приходилось выбирать между учебниками и одеждой, ведь тех грошей, что выделяет Попечительский совет, хватало только на что-то одно. В приюте ни о какой работе на благо собственного кармана и мечтать не приходится, они каждый шаг норовят проконтролировать. Режим соблюдай, правила не нарушай, на мессы ходи… Бессмысленная трата времени! А в Косом переулке можно заработать.

— Ты же несовершеннолетняя! — усомнился Поттер, который всё ещё не мог поверить, что так было можно сделать с самого начала.

— Наверное, именно поэтому меня не заподозрили в желании ограбить и платили за мелкую помощь. В общем, как бы ты ни ныл о своей судьбе, у других нет родительского наследства, и мы не можем развлекаться летом да навязываться друзьям. У некоторых, знаешь ли, есть гордость!

— Уизли не считают меня обузой! — возмутился тот, даже ненадолго позабыв об обсуждаемой теме.

— Но ты — обуза, Поттер, — безжалостно возразила Миралисса, едва сдерживая довольную улыбку. — Драко постоянно приглашал меня к себе, а уж у Малфоем условия всяко лучше, чем у Уизли, но я-то не приживалка какая-нибудь!

— Но… — начал Гарри, однако снова замолчал.

Миралиссе доставляло почти физическое удовольствие наблюдать за перестройкой внутреннего мира Поттера. Гарри не был дураком, и, разумеется, он прекрасно понимал, что живущим в стеснённых условиях Уизли, лишний рот не доставляет радости. Однако, хотя он несколько раз предлагал миссис Уизли галлеоны, та только отмахивалась и по-настоящему обижалась на это, снова и снова приглашая его в свой дом. Гарри очень плохо ориентировался в реалиях магического мира, но после слов Лиссы задумался, и даже его познаний оказалось достаточно, чтобы понять, что продукты, которые он съедал за несколько недель гостевания, по цене превосходили стоимость, к примеру, новой мантии… А это означало, что его лучший друг вынужден донашивать одежду старших братьев по его вине.

Поттер залился румянцем, исподтишка глядя, не смеётся ли нам ним Миралисса, но та выглядела абсолютно серьёзно.

— Дошло? — хмыкнула она. — Я не осуждаю тебя, Гарри. Но и не понимаю.

— Я не думал…

— Это общая проблема гриффиндорцев.

— Но… — он расстроенно покачал головой и с затаённой надеждой воззрился на Лиссу. — Что же мне делать? Проводить все каникулы с Дурслями — я с ума сойду! А деньг у меня миссис Уизли не возьмёт…

— Ты неженка, Поттер, — тот вскинулся, приготовившись возражать, но Лисса лишь махнула рукой. — Не надо мне ничего доказывать. Это твоя жизнь. Охота тебе ныть — пожалуйста. Не хочется быть самостоятельным? Нравится, когда ты обязан куче народу и потому должен соответствовать их представлениям о том, что ты можешь делать? Это твой выбор. Но потом не надо лить слёзы, что ты не можешь поступить по-своему, чтобы не обидеть всех этих благодетелей.

— Когда перед третьим курсом я сбежал из дома, меня нашли уже к вечеру.

— Помню, как же. Ты не придумал ничего умнее, чем притащиться в «Дырявый котёл». Сбежал, ага… — издевательски протянула она.

— Откуда ты знаешь? — в очередной раз удивился тот.

— Я жила там до твоего визита. А потом пришлось перебираться в Лютный: не хватало только сталкиваться в коридорах с тобой или рыжими. У вас бы хватило подлости растрезвонить, что я не в приюте.

— Ты нас прямо монстрами какими-то выставляешь, — слегка обиделся Поттер. — Не стали бы мы тебя сдавать… — он умолк на секунду и покраснел, уточнив: — Специально, по крайней мере, точно бы не стали, — и вдруг до него дошло, что именно сказала Миралисса минутой ранее, и он испуганно воскликнул: — Подожди! Ты сказала «в Лютный»?! Как — в Лютный?!

Миралисса рассмеялась:

— Если бы вы сделали мне гадость случайно, мне было бы так же плохо, как если бы вы сдали меня нарочно. Так что… нет, спасибо, связываться с гриффиндорцами в важных вещах — себя не уважать. А что до Лютного переулка… Тамошние обитатели не питаются маленькими девочками, Поттер. Сними уже свои розовые очки и посмотри вокруг. Тебе же не пять лет, чтобы верить на слово всем, кто старше тебя и якобы лучше знает, что хорошо и правильно, а что нет.

В очередной раз не нашедшись с ответом, Гарри отвернулся к окну.

— Я не понимаю, как ты можешь оставаться таким… наивным, — после длительной паузы подала Лисса голос, в последнюю секунду смягчив эпитет. — Неужели жизнь ничему тебя не учит?

— Я не наивный!.. Хотя, наверное, ты права, — перебив сам себя, Поттер тяжко вздохнул и встал, взявшись за дверную ручку. — Хороших тебе каникул.

Едва за Поттером закрылась дверь, Лисса тут же выбросила из головы все его проблемы. Сегодня она наконец увидит крёстного не мельком, как в течение учебного года, а сможет нормально с ним пообщаться.

За всю дорогу к ней в купе больше никто так и не заглянул, но Лисса была этому даже рада — в конце концов, она имеет право хотя бы на каникулах отдохнуть от людей. Ступив на Кингс-Кросс, она успела заметить мелькнувшие вдали светлые волосы Дафны, что даже не удосужилась попрощаться, кивнула мистеру Малфою, поджидающему сына, и активировала порт-ключ, надеясь, что крёстный дома.

Ожидания оправдались с лихвой. Стоило ей переступить порог дома, Бартемиус схватил её за талию и закружил по гостиной.

— Я соскучился! — весело произнёс он, ставя Лиссу на пол.

— Я тоже! — счастливо улыбаясь, закивала та. — Так боялась, что вы снова будете где-то пропадать по делам Лорда… Какие у вас планы на каникулы?

— Я освободил две следующие недели от всего, чего только было возможно, чтобы провести их с тобой. Лорда я предупредил, так что… Что скажешь о прогулке по сафари-парку?

Миралисса захлопала в ладоши, совершенно не думая, что выглядит глупо: с крёстным она могла вести себя естественно.

— Здорово! Я видела рекламу, но никогда не бывала…

— Ну и отлично, — мягко улыбнулся Бартемиус, притягивая крестницу к себе. — Тогда завтра после завтрака и отправимся.

Однако планы изменились — ранним утром, едва рассвело, их обоих вызвал Тёмный Лорд.

— Доброе утро, господа, — поприветствовал Волдеморт подавлявших зевки Пожирателей. Лисса попыталась улыбнуться отцу, но тот мазнул по ней равнодушным взглядом и вновь сосредоточил внимание на Лорде. — Жаль нагружать вас в преддверие Рождества, однако это ждать не может. Теренс?

Незамеченный ранее мужчина отделился от стены, в чьей тени прятался, и вышел в центр зала. С поклоном вручив Лорду кожаную папку, он, не говоря ни слова, отступил. Несколько минут Волдеморт вчитывался в поданные документы, после чего со вздохом отложил их в сторону. Он как раз намеревался что-то сказать, когда в зал вбежал Снейп.

— Прошу простить за опоздание, мой Лорд! — кланяясь в пояс, извинился он срывающимся голосом.

— Наконец-то, — раздражённо протянул Волдеморт. — Итак, господа и дамы, задача вам предстоит непростая. Мало кому известно, что Бодлианская библиотека имеет магические разделы… — он сделал паузу, дав слушателям осознать важность доверенной им информации, и продолжил: — Помимо древнейших и ценнейших фолиантов, там хранятся амулеты, обереги, посохи… Много чего ценного, перечень чего такая же тайна, как и рецепт философского камня. Мне посчастливилось получить разрешение… да, Северус, ты не ослышался, — вставил он, услышав изумлённый вздох. — Разрешение на работу с один артефактом. Проблема в том, что для этого необходимо найти… назовём это инструкцией. И эта «инструкция» хранится не в материальном предмете, а в ментальной сфере, содержащей огромное количество информации.

Он сделал паузу и устало закончил:

— Объём работы колоссальный. Одному человеку это не под силу… Реймонд, Северус, вы владеете легилименцией на том уровне, чтобы не заработать магическое истощение за пару часов взаимодействия, а молодые люди хоть и не мастера, показывают впечатляющие результаты во владении этой способностью. Поэтому вы четверо займётесь поиском. Барти, тебе я поручаю общую координацию, защиту и обеспечение их всем необходимым.

Несколько секунд в зале стояла тишина — Пожиратели смерти обдумывали задание. Молчание нарушил Мальсибер:

— Мой Лорд, позволено ли нам покидать здание библиотеки?

— Разумеется, — кивнул тот. — Ночевать вы будете дома, смотрители не потерпят вашего присутствия ещё и ночью.

— Мой Лорд, я не могу на столь долгий срок покидать Хогвартс…

Откровенное недовольство во взгляде Лорда оборвало ропот в самом начале — Снейп подавился возражениями.

— Мне почему-то кажется, что ты манкируешь своими обязанностями, Северус. Сейчас каникулы, старик переживёт твоё отсутствие. Ну а если не переживёт — тем лучше. Ты не участвуешь в рейдах, являешься с опозданиями на собрания, а теперь…

— Мой Лорд! Дамблдор мне не до конца доверяет. Я полагал, что доставляемые мной сведения о деятельности Ордена Феникса важнее…

— Ты неправильно полагал, — перебил Лорд. — В последнее время твоя полезность под сомнением. Ты давно не сообщаешь ничего стоящего: студенты и то знают больше.

Лиссе стоило большого труда удержаться от торжествующего восклицания. Наконец-то Лорд поставил предателя на место!

Снейп всегда отлично владел собой, но после этих слов по его лицу разлилась смертельная бледность.

— М-мой Лорд…

— Сегодня же ты пойдёшь вместе с остальными, Северус. Это понятно?

— Да, мой Лорд, — обречённо склонился в поклоне Снейп.

— Прекрасно. А теперь принеси Непреложный обет. Никто не должен узнать о моей заинтересованности.

Взгляд Снейпа метнулся к невозмутимому Краучу, перескочил на злорадствующего Мальсибера, мазнул по равнодушному лицу неизвестного Теренса и остановился на Миралиссе.

— Милорд, вы доверяете девчонке больше, чем мне?

Риддл усмехнулся. Непередаваемое выражение лица, появившееся у него после вопроса, наглядно продемонстрировало, насколько он доверяет Снейпу.

— Обет, Северус. И не советую и дальше тратить моё время на попытки отвертеться.

Снейпу ничего не оставалось, как поклясться молчать.

Решив вопрос со Снейпом, Лорд принялся посвящать магов в суть задания. Все слушали внимательно, но переглядывались. Барти обеспокоенно смотрел на крестницу, Реймонд — злорадно на Снейпа, сам декан о чём-то напряжённо раздумывал, то и дело бросая недобрые взгляды на Миралиссу, а Лисса то пыталась поймать взгляд отца, то поворачивалась к Лорду, всем своим видом выражая недоверие Снейпу.

— Знаю, не все из вас ладят, — резюмировал в конце концов Лорд, — но работать вам придётся сообща, и потому никаких конфликтов я не потерплю. Это понятно?

Все тут же синхронно закивали.

Поместье они покинули впятером, активировав выданный Волдемортом порт-ключ. Выбросило их на идеальной изумрудной лужайке внутреннего дворика трёхэтажного старинного особняка.

Миралисса и Теренс упали, взрослые мужчины остались на ногах.

— Интересно, нас встретят?..

— Разумеется, — в паре ярдов материализовался благообразный пожилой джентльмен. Причём он не аппарировал и не пользовался порт-ключом. Да и характерного радужного отсвета не было заметно, то есть он не поджидал их под дезиллюминациоными чарами. Маги переглянулись. — О вашем визите мы предупреждены. Прошу следовать за мной.

Не дожидаясь согласия или иной реакции, он развернулся и двинулся к зданию.

Мальсибер выразительно нахмурился, но первым шагнул следом. Барти кивнул Миралиссе, и они вместе с Теренсом тоже двинулись к дверям. А уже за ними с явной неохотой последовал Снейп, которому просто-напросто больше ничего не оставалось.

— На ваши палочки будут наложены ограничения — таковы условия пребывания в библиотеке. Прошу.

Переглянувшись, маги нехотя отдали волшебные палочки. Служитель опустил все пять палочек в контейнер, закрыл его на несколько секунд, а потом открыл и жестом предложил забирать оружие.

Лисса не заметила никакой перемены, а вот отец с крёстным обменялись недовольно-понимающими взглядами.

— Буфет — единственное помещение в здании, где можно есть или пить, — всё так же невозмутимо поведал пожилой смотритель. — За нарушение — полгода Азкабана.

Реймонд присвистнул, вызвав на лице проводника улыбку.

— Хранимые нами знания важнее любой жизни. За угрозу им наказание будет сурово… — спокойно продолжил рассказывать тот, шагая по коридору. Он вошёл в лифт, подождал, пока пятеро магов расположатся на площадке, и закрыл решётку. Платформа дрогнула и стала опускаться. Ощущение было похоже на действие порт-ключа, но всё же отличалось… Через минуту сдавливание прекратилось, служитель открыл решётку и первым шагнул в уже другой коридор. Минуту-другую они шагали в тишине по гулкой бетонной кишке, пока он наконец не остановился перед выкрашенной белой краской двустворчатой дверью. — А вот и нужное вам помещение.

Миралисса изумлённо вертела головой по сторонам. Она, конечно же, старалась вести себя сдержанно, но уходящие на десятки ярдов вверх и сотни ярдов в стороны стеллажи с бесценными фолиантами навсегда покорили её сердце.

— Сэр, — едва слышно обратилась она к проводнику, пропустив вперёд сопровождающих, — скажите, как можно сюда попасть?

— Я вижу в вас жажду знаний, — тепло улыбнулся тот. — Знаний, но не власти. Вы можете просто прийти.

Лисса восторженно выдохнула.

Проводив их, смотритель бесшумно испарился. Оставшись одни, Пожиратели осмотрелись. Три стены занимали стеллажи с книгами, а четвёртая представляла собой мерцающую плёнку ментальной сферы. Видеть что-либо подобное никому из них ещё не доводилось, поэтому несколько минут в помещении стояла тишина — волшебники силились осознать то, что их окружало.

— Она совершенно ровная, — сдавленно заметил Реймонд, подходя почти вплотную и замирая с поднесённой к сфере рукой. Остальные посмотрели на него с недоумением, и он, не оборачиваясь, пояснил: — Это же сфера! Представьте только её размеры!

Синхронный вздох стал единственным ответом.

Не только Лиссе хотелось полистать собранные на стеллажах вокруг фолианты, но у них был чёткий и недвусмысленный приказ, а потому к работе было решено приступить немедленно. Заняв позицию на равном расстоянии друг от друга, четверо ментальных магов обменялись взглядами и соединили свои сознания со сферой, выпадая из реальности.

Барти вздохнул и устроился за ближайшим столом с одной из взятых наугад книг. Сидеть в тишине ему предстояло долго…

Перерывы менталистам приходилось делать довольно часто, поскольку объём обрушившейся на сознание информации был колоссальным, но ни один из них не согласился бы добровольно отказаться от выпавшего уникального шанса соприкоснуться с тысячами тайн.

Лисса первой вынырнула из сферы. Махнув рукой крёстному, успокаивая его, она устроилась на стуле и закрыла глаза, приходя в себя. Минут пять спустя к ней присоединился Теренс, но она этого даже не заметила. Через полчаса оба не сговариваясь встали и вернулись к работе… В дальнейшем перерывы у них не совпадали, да и не думали они ни о чём, кроме затапливающей сознание информации.

* * *

К шести вечера все четверо едва стояли на ногах. Легче всего пришлось Реймонду — стихийному легилименту с многолетним опытом в ментальной магии, а тяжелее всего Теренсу, оказавшемуся не абстрактным Пожирателем смерти, а Хиггсом, бывшим ловцом слизеринской команды. Стоило им всем покинуть сферу, и рядом бесшумно материализовался служитель, молча предлагая проводить на выход.

— Встречаемся в поместье Лорда в восемь утра, — предупредил Крауч, когда их оставили на той же лужайке, куда она прибыли ранним утром, и, не дожидаясь ответа, ухватил Рэя и Лиссу под руки, тут же аппарировав.

— Ты как? — немного хрипло спросил Мальсибер дочь. Та неопределённо пожала плечами, не зная, что ответить. — Восстанавливающее на ночь выпей, иначе завтра не сможешь ничего делать из-за головной боли, — правильно понял Реймонд её затруднения.

— Хорошо, — благодарно улыбнулась Лисса, сознательно не замечая, что совет продиктован не заботой о ней, а волнением за успех задания.

— Барти, плесни мне коньяка, — попросил Реймонд, откидываясь на спинку кресла с закрытыми глазами. — Давненько мне не доводилось так активно работать сознанием.

Крауч сначала заказал ужин для крестницы и только после этого подошёл к бару.

— Что-нибудь полезное узнали? — поинтересовался он, протягивая другу снифтер.

— Слишком много интересного узнали, — усмехнулся тот.

— А можно слить воспоминания в Омут памяти? — без аппетита ковыряясь в тарелке, поинтересовалась Лисса. — Хочется в спокойной обстановке разобраться с полученными сведениями. Информации вправду очень много, боюсь позабыть детали…

— Кстати, это отличная идея, — оживился Реймонд. — Голова не будет пухнуть, да и информация не затеряется.

Бартемиус усмехнулся и, не дожидаясь дополнительных просьб, вызвал домовика, приказав принести специальные зачарованные флаконы.

* * *

Задание Тёмного Лорда требовало отдачи всех времени и сил, Лисса возвращалась домой выжатой как лимон, и думать могла только о постели. И занятия анимагией, и создание эмпатического щита, и даже поход в сафари-парк с крёстным пришлось отложить до лучших времён. Максимум на что её хватало — это слить воспоминания в очередной флакон и рухнуть в кровать.

В перерывах между погружениями в сферу Лисса познакомилась с Теренсом Хиггсом ближе. Ментальные маги были редкостью, поэтому его способности вызвали вопросы у Мальсибера. Оказалось, что он доводился им дальним родственником: деды были кузенами. Хотя нагрузка ничуть не уменьшалась, а даже наоборот, лишь становилась больше, постепенно становилось легче — маги понимали, как нужно действовать, и процесс упрощался и ускорялся. Однако об успехе пока не приходилось мечтать.

Единообразные дни каникул промелькнули быстро, чему Миралисса была даже рада: соседство со Снейпом нервировало, заставляя всё время быть в напряжении. Она понимала, что предатель не посмеет ничего сделать, пока рядом крёстный и отец, и всё же его общество было неприятно. Как тарантул вне своего террариума — вроде на виду всё время, вроде и дистанция соблюдается, а всё равно боязно.

К моменту, когда и Миралиссе, и Снейпу пора было возвращаться в школу, задание так и не было выполнено, но эта проблема больше не висела на них, теперь работа со сферой становилась головной болью Мальсибера, и, возможно, Хиггса.

В последний день каникул Лорд вызвал Лиссу. Мимолётно удивившись, что и отец, и крёстный продолжают спокойно пить чай, она слегка расстроилась, что и так редкое общение с отцом прерывается, однако покорно поднялась на ноги:

— Вызывают, — смущенно сообщила она, сразу же направившись к камину.

Крауч было дёрнулся пойти с ней, но под насмешливым взглядом друга осел обратно в кресло.

— Она уже взрослая, Барти. Сама справится. Что ты как нянька?

Ответ Лисса уже не услышала.

Поместье Тёмного Лорда встретило тишиной. Слыша эхо от собственных шагов, Миралисса передёрнула плечами и ускорила шаг. Зал собраний был пуст и, немного поколебавшись, она направилась к кабинету.

— Мой Лорд? — нерешительно постучав, позвала она.

— Входи, — раздался голос изнутри, и Лисса вздохнула с облегчением. — Я поручал тебе найти диадему Ровены. Ты не забыла?

— Я… Нет! Конечно, нет… Я привезла… Она дома…

— Принеси её, — ровно приказал Лорд, не выказывая никаких чувств.

Отчего-то испугавшись, Миралисса кивнула и резко сорвалась с места. Добежав до камина, она переместилась домой и, игнорируя вопросы удивлённых её возращением мужчин, промчалась на второй этаж в свою комнату. Диадема лежала в её чемодане, упакованная в несколько слоёв ткани, в запечатанной десятком заклинаний коробке. Поспешно снимая защиту, помня о запрете касания без защиты, Миралисса дрожащими руками перекатила диадему на лист пергамента и, сделав нечто вроде кулька, прижала полученный свёрток к груди.

— Всё нормально! — крикнула она, повторно исчезая в зелёном пламени камина.

Добежав до кабинета Лорда, она на мгновение замерла, стараясь выровнять дыхание, и вошла. Казалось, за время её отсутствия Риддл даже не пошевелился.

— Мой Лорд, — Лисса с поклоном положила свёрток на стол перед ним.

Оживившись, тот отбросил в сторону пергамент и торжествующе улыбнулся.

— Твоя польза превзошла самые смелые ожидания. Садись. Знаешь ли ты, в чём для меня истинная ценность этой диадемы?

— Нет, — покачала головой она, думая, что реликвия Основательницы Хогвартса сама по себе огромная ценность.

— Что ты знаешь о крестражах? — мягко спросил Тёмный Лорд, глядя ей в глаза, но не пытаясь проникнуть в мысли.

И поза, и голос, и даже мерцание глаз однозначно намекали, что вопрос не праздный. И Лисса поняла, что она больше не просто забавная девочка, что может принести пользу. И даже не дочь верного последователя. Она сама по себе стала важна, сумев заслужить расположение Лорда.

Миралисса задумалась, но пару секунд спустя отрицательно покачала головой:

— Название встречалось в нескольких книгах и в сфере тоже, но пояснений нигде не приводилось. Только предупреждения не соваться, а лучше и вовсе тут же забыть, что видел название.

— Неудивительно, — кивнул Волдеморт. — Это по-настоящему Тёмная магия. Страшная магия. Смертельно опасная магия. Моё детство пришлось на военные годы, — пустился он в откровения к полнейшей неожиданности Миралиссы. — Лондон бомбили, я видел смерти каждый день, и я боялся, что меня, волшебника, наследника самого Салазара Слизерина, уничтожат маггловским оружием. Наткнувшись в Запретной секции хогвартской библиотеки на ветхую книгу, повествующую о способах обрести бессмертие, я загорелся этой идеей. Не стану скрывать, я был очень амбициозен и очень самоуверен. Это и подвело меня. Ответственность с себя я не снимаю, но вину возлагаю на «учёных мужей», что не удосужились привести нормальных объяснений, посчитав, что слов об опасности будет достаточно. Глупцы! Что Дамблдор, что Слизнорт… Словно никогда не слышали о желанности запретного плода! — Лорд досадливо поморщился и продолжил рассказ спокойным тоном. — Не узнав всех последствий, видя лишь обещание бессмертия, я создал крестраж — предмет, в котором заключена часть души. И сделал я это не зря. Именно благодаря крестражам я смог возродиться после развоплощения физического тела.

Лисса восхищённо открыла рот. То, что Тёмный Лорд говорил с ней о таком — поражало. В прошлый раз, когда он позволил себе откровенность, Миралисса поняла, что они похожи, и что ей нравится Том Риддл. Как бы то ни звучало. Но сейчас степень откровенности пересекла черту. Она была почти на сто процентов уверена, что Лорд ни с кем не обсуждал своё детство и причины, побудившие его разорвать душу. И его доверие… Она не знала, как выразить чувства.

Но слова ему и не были нужны. Лорд читал в её душе — щиты Лисса не выставляла.

— Да, ты права, это потрясающе. В особенности для того, кто совсем недавно считал себя пусть и не самым обычным, но просто человеком. Магглом. Первый крестраж… Я даже не очень понимал, что делаю. А вот второй я создал после бомбёжки соседнего квартала — не мог удержаться, чувствовал, что должен действовать, что одного крестража недостаточно. Не могу сказать, что считаю тот свой поступок ошибкой, но цена… Чувства, эмоции — ерунда, без них жить стало даже проще, но терпение, самоконтроль, и даже логичность — слишком высокая плата. Самое же ужасное, что я даже не осознавал, чего лишился, а Пожиратели не спешили сообщать об этом. Мне потребовалось много времени и усилий, чтобы просто понять, что со мной не всё в порядке. Но поняв — я стал действовать. Те изменения, что испугали Пожирателей смерти, были итогом обратного ритуала: я вернул себе часть души, и на привыкание к прежнему уровню эмоциональности в том числе, нужно было время.

Лорд замолчал, давая Миралиссе осознать информацию.

«Хвост, — подумала она, почему-то именно эта ассоциация возникла в голове, — вроде не самый важный элемент тела, но лишившемуся хвоста животному приходится заново учиться ходить, бегать, прыгать — координация-то меняется».

Она подняла взгляд, и Лорд возобновил монолог:

— Диадема — тоже крестраж. Ещё одна часть души вернётся ко мне.

— Но… вы ведь станете уязвимы! — испуганно воскликнула Лисса, почти вскакивая с места.

— Я нашёл более сложный, но и более надёжный способ, — успокаивающе поднял руку Лорд, и она поняла, что её вспышка пришлась ему даже по душе. — Как я уже сказал, твоя помощь оказалась очень ценна, потому я решил оказать тебе честь ассистировать мне во время ритуала.

— О!

Глаза Волдеморта, давно утратившие багровое сияние, сверкнули, и он улыбнулся. Не ухмылкой или усмешкой, а самой обычной улыбкой — доброжелательной. Встав, он взмахом руки отодвинул всю мебель к стенам, освобождая пространство, и материализовал каменный стол, на который положил диадему.

В течение нескольких минут Лисса с интересом наблюдала за вычерчиванием многолучевой звезды, стараясь понять, что делает Риддл, но её знаний катастрофически не хватало. Поклявшись изучить ритуалистику, она сосредоточилась на том, чтобы всё запомнить.

— Подойди, Миралисса, — негромко позвал Лорд. — Возьми диадему, позволь ей управлять тобой.

Лисса послушно выполнила распоряжение. Страшно ей не было — она полностью доверяла Лорду, но вот волнение захлёстывало — не оправдать его ожидания было бы ужасно обидно.

Риддл начал читать литанию на незнакомом языке, и она почувствовала, как от диадемы к ней потянулись призрачные лучи, впитавшиеся в ладони. Стало немного больно, но не настолько, чтобы прервать ритуал. Голос Лорда то вибрировал на высоких нотах, то затихал до едва различимого шёпота, боль становилась сильнее; в изолированном от окружающего мира помещении поднялся ветер, разбрасывая лежавшие на столе бумаги…

Она видела, как нечто неосязаемое отделилось от украшения в её руках и поплыло к Тёмному Лорду. Видела, как на его лбу выступила испарина, когда нечто коснулось его. Видела, как он зашатался, но продолжила стоять неподвижно — знала, что ни в коем случае нельзя прервать ход ритуала ни одним неосторожным движением.

Всё закончилось внезапно. Шатаясь, Лорд пошёл к креслу и буквально рухнул в него. Поняв, что всё позади, Лисса обессиленно опустилась прямо на пол — ноги перестали держать.

Устало улыбнувшись, Риддл вызвал домовика. В помещении будто даже стало светлее.

— Ты справилась, — констатировал он. Приняв чашку ароматного напитка, он некоторое время смотрел на Лиссу, а потом с любопытством спросил: — Что ты почувствовала?

— Многое, — только и смогла сказать она, не в силах формализовать вихрь чувств, что вызвал в ней ритуал. — Но теперь я, кажется, всё-всё понимаю…

* * *

После ритуала она не сразу смогла уйти, а Лорд и не гнал её. Оба чувствовали сильную усталость, двигаться не хотелось, а вот неспешно беседовать — вполне. Лисса почти не робела, ритуал что-то изменил в её отношении к Лорду, словно в неприступной стене между великим магом и школьницей образовалась брешь, и она знала, что это необъяснимое чувство взаимно: Тому Риддлу было комфортно находиться с ней в одном помещении, молчать или отвечать на вопросы, рассказывать историю о том, как к нему попала диадема Елены Равенкло, как он решил сделать из неё крестраж…

Он даже раскрыл истинный смысл разыскиваемого в магической части Бодлианской библиотеки свитка с протоколом ритуала — именно этой части головоломки недоставало для того, чтобы Лорд обрёл бессмертие без помощи крестражей.

Споткнувшись о каминную решётку, Миралисса едва не растянулась на полу гостиной.

— Мира! Ты цела?! — подлетел к ней взволнованный Бартемиус.

— Да, — удивлённо протянула она, потирая ушибленную лодыжку. — Что-то случилось?

— Третий час ночи, — нахмурился тот, подавая ей руку и помогая подняться.

Лисса округлила глаза:

— Так поздно?!

— Я места себе не находил, — успокаиваясь, признался Крауч. — Как ты завтра встанешь?

— Как-нибудь, — усмехнулась она. — Как думаете, восстанавливающее зелье на голодный желудок — плохая идея?

— Ужасная, — кивнул тот и вызвал эльфа: — Чай с бутербродами сделай, — после чего вновь обернулся к крестнице: — Что хотел Лорд?

— Не могу сказать. Но, Барти… он — гений!

Бартемиус рассмеялся.

— Загонял тебя гений, — беззлобно буркнул он, садясь за стол. — Мы так и не закончили с анимагией, да и эмпатический щит так и остался невоплощённой идеей.

— Ничего, — отмахнулась Миралисса, — в этом семестре должно быть попроще, я смогу иногда сбегать домой. К тому же я столько узнала за эти каникулы, что на осмысление уйдёт не один месяц. Пока я могу мыслить, скучно мне точно не будет.

— Ты так похожа на Реймонда, — усмехнулся Крауч. — Тот полвечера рассказывал мне о гениальных идеях, посетивших его после погружения в сферу. Постарайся отдохнуть. Всё же работа с ментальными сферами очень сложна, а то, с чем пришлось столкнуться вам — в разы превосходит любые взаимодействия с живыми носителями… Белла тебе привет передавала, — резко сменил он тему, — сетовала, что вы так и не встретились.

— Я напишу ей из школы, — расстроенно сказал Лисса, которая тоже скучала по Беллатрисе. Едва успев прикрыть зевок, она извинительно улыбнулась: — Пойду спать, сил совершенно нет.

— Спокойной ночи, дорогая.

— И вам, — обняв крёстного, ответила она и направилась в спальню.

* * *

Утро наступило отвратительно скоро. Пожалев крестницу, Бартемиус не стал будить её заранее, отправив эльфа лишь в начале одиннадцатого.

— Барти, я же опоздаю! — воскликнула Миралисса, вбегая в столовую.

— Не опоздаешь, — отмахнулся тот. — Вещи у тебя собраны, а на то, чтобы позавтракать, оставшихся двадцати минут вполне хватит.

Лисса попыталась пантомимой дать понять, что думает о самоуправстве крёстного, так как говорить с полным ртом не могла, но лишь рассмешила его.

— Даже если что забудешь, напиши, и я пришлю на следующий же день, — успокоительно произнёс Крауч за минуту до выхода, видя, как взгляд Лиссы скользит по стенам и мебели в попытках обнаружить то, что она не взяла. — Или вовсе домовика вызови. Ну что?

— Ладно, — решительно кивнула она, соглашаясь с предложением, и протянула руку для перемещения.

Кингс-Кросс привычно кишел людьми, и прощание решено было не затягивать.

— Будь осторожна, — притянув крестницу к себе, Бартемиус чмокнул её в макушку и отпустил. — Удачи, малышка.

— Пока.

Все купе были уже заняты, поэтому Миралиссе пришлось подсаживаться к младшекурсникам. Там-то её и обнаружил Поттер.

— Привет, — неуверенно протянул он, глядя на её спутников. — Мы можем поговорить?

— Здесь? — уточнила Лисса, копируя гримасу Драко. — Или потерпишь до школы?

— Э-э-э… ладно, — буркнул Гарри и, не прощаясь, закрыл дверь.

Пожав плечами, Миралисса вернулась к прерванным размышлениям.

Хогвартс встретил учеников высокими сугробами и покрытыми льдом дорожками. Забравшись в карету, Лиссу наколдовала согревающие чары и зябко поёжилась: её одежда подходила для Лондона, но не для Шотландии, о чём она спросонья не подумала.

В Большом зале она не стала задерживаться, скопившаяся за время каникул усталость требовала немедленного отхода ко сну, так что, дослушав приветственную речь Дамблдора, Миралисса, специально севшая с краю, тихо удалилась.

Первый день занятий прошёл спокойно. Несмотря на то, что домашние задания остались невыполненными, Лисса не волновалась. Сверившись с расписанием, она убедилась, что успеет написать все эссе, и после уроков направилась в библиотеку. Тишина книгохранилища, совершенно пустого в первый день учёбы, благотворно сказалась на скорости заполнения свитков пергамента, и к тому моменту, когда её решили отвлечь, эссе для Флитвика было готово.

— Привет, — осторожно усаживаясь напротив, сказал Поттер. — Так и думал, что найду тебя здесь… Домашнее задание по чарам? — удивился он, прочитав заголовок.

— Не успела написать, — пояснила Миралисса, сворачивая пергамент и убирая его в сумку. — Что ты хотел?

— Э-э-э… Я подумал над тем, что ты говорила.

— Я рада, — равнодушно усмехнулась она.

— Я пытался дать миссис Уизли денег, но… Они хоть и бедные, тоже гордые…

— Идиоты, — не удержалась от ремарки Лисса.

Поттер сделал вид, что не услышал оскорбления.

— И поэтому я решил, что должен… ну, я сделал всем рождественские подарки. Дорогие подарки, — смешавшись, тихо закончил он.

— Поттер.

— Что?

— Это не обращение, а оскорбление, — скривилась Миралисса. — Давай я подарю тебе дорогой лак для полировки метлы, а ты его съешь или пойдёшь в нём на очередную вечеринку к Слизнорту.

— Но что ещё я мог сделать?! — повысил голос Гарри. — Миссис Уизли действительно обиделась, что я снова заговорил о деньгах. Мне пришлось полчаса извиняться! Как же мне отплатить?..

— Не занимать, — отрезала Лисса, которой порядком надоело контролировать каждое слово в попытке подружиться. Поттер её раздражал. И чем ближе она его узнавала, тем сильнее не хотела иметь что-то общее. — Зачем ты вообще мне это рассказываешь?

Гарри пожал плечами, но ответ она уже узнала, и теперь прилагала неимоверные усилия, чтобы сохранить лицо. Поттеру больше не с кем было поговорить!

Поттер хоть и казался непробиваемым, на самом деле очень зависел от чужого мнения, и слова Миралиссы запали ему глубоко в душу. С Уизли и Грейнджер он хоть и помирился, но и до того не на все темы мог с ними разговаривать, в том числе и потому, что выросшие в атмосфере семьи и любви дети его не понимали. Поттер не мог объяснить, что всю жизнь чувствует себя лишним, что ему важно не быть обузой, а те даже и не догадывались, что их друг — не самый счастливый человек. И познакомившись с Лиссой, Поттер нашёл то, чего ему не хватало — понимание. Она стала для него не образцом для подражания, но авторитетом, чьё мнение неожиданно даже для него самого приобрело вес, которым не могли похвастаться все остальные.

Сначала он сомневался, не доверял слизеринке, но время шло, а Миралисса по-прежнему оставалась единственной, кто его по-настоящему понимал, и он даже против воли проникся к ней симпатией, стал искать встреч, испытывал потребность в общении…

Не веря, что таких результатов удалось добиться всего за несколько разговоров, Лисса сосредоточилась на диалоге. Видимо, почувствовав, что её настой изменился, Гарри осмелел и принялся рассказывать о каникулах.

Странно было слушать о проблемах Уизли, на которых она никогда не обращала внимания, и переживаниях Грейнджер, для которой у Лиссы никогда не находилось доброго слова. Гарри говорил так, словно она была частью их жизни. Ещё удивительнее показался тот факт, что он прислушался к совету и не стал подымать тему совершённого Гермионой убийства.

— Ты была права, — со вздохом сообщил Поттер. — Я сначала хотел поговорить, сказать, что ни в чём её не виню, что по-прежнему её друг… Но чем больше я думал об этом, чем яснее становилось, что делать этого не стоит. Если Гермиона поймёт, что я в курсе, станет стыдиться и избегать общения, а она и так замкнулась в себе…

Про Грейнджер слушать было скучно, но Лисса понимающе кивала, и пустившийся в откровения Поттер, кажется, даже не заметил, что с Гермионы перешёл к обсуждению директора. А уж когда принялся жаловать на Дамблдора, Лисса и вовсе лишилась дара речи от удивления.

Библиотеку она покидала с гудящей головой. Вторая проблема разрешилась неожиданно легко, так что теперь не было нужды волноваться не только насчёт Исчезательного шкафа, но и насчёт дружбы с Поттером: Миралисса сделала всё правильно, и теперь и то, и другое зависело только от времени.

* * *

Жизнь в Хогвартсе была тиха и спокойна, и Лисса смогла отдохнуть и восстановиться после сумасшедших каникул. Единственным событием января стало письмо от Розье, в котором тот выражал благодарность за спасение друга и передавал привет от полностью оправившегося Флинта. Дружеский тон послания был, несомненно, приятен, но настораживал, с Клэйтоном они всё же не были друзьями, и она невольно ожидала подвоха.

В Хогвартсе практически ничего не происходило, и Лисса проводила время так, как желала. Взаимодействие с ментальной сферой не прошло бесследно, тысячи впитанных книг требовали серьёзного осмысления, и она скрупулёзно анализировала новую информацию, составляя конспекты с неизвестными доселе заклинаниями и ритуалами. Воспоминания вместе с Омутом, естественно, остались дома, но и без них Лиссе было, о чём подумать. К сожалению, хоть и читала она много, хоть и знала не в пример больше сокурсников, предпочитавших праздное времяпрепровождение учёбе, для понимания и осмысления хранимых в той библиотеке знаний её уровня катастрофически недоставало. Проконсультировавшись с крёстным, Лисса занялась базовой артефакторикой и ритуалистикой, надеясь хотя бы определить направление дальнейших изысканий. Было интересно, но на её вкус — слишком медленно. Хотелось прямо здесь и сейчас во всём разобраться и создать какой-нибудь простенький артефакт, и смириться с отсрочкой не на один год (пока не наберётся знаний и опыта), было сложно.

Единственным источником беспокойства был Снейп. Он, конечно, по приказу Тёмного Лорда принёс Непреложный обет, что ни словом, ни звуком, ни намёком не выдаст директору информацию о присутствии в школе менталиста-шпиона, однако Снейп был слишком умён, чтобы на этом можно было успокоиться. По крайней мере, сам Снейп сдаваться так просто явно не собирался и прилагал максимум усилий, чтобы её хотя бы вычислить.

Миралисса видела, как он незаметно считывает мысли старшекурсниц. Начал он, разумеется, с наиболее подходящий по его мнению кандидаток в шпионы — чистокровных слизеринок, но проверив Паркинсон, Булстроуд, Гринграсс и других, обратил внимание на учениц Равенкло. Миралисса не знала, скольких он уже исключил, но останавливаться декан не собирался, готовый проверить хоть всех, но найти мисс Делатор. И чем меньше оставалось кандидаток, тем больше злился Снейп, и тем сильнее волновалась Лисса. Грязнокровка Торн, которую Снейп лично забрал из маггловского приюта и привёл в мир волшебства, им даже не рассматривалась, но это только пока, а когда все остальные подозреваемые будут исключены…

Лисса силилась придумать, как помешать предателю, но идей не было.

Несмотря на регулярные отчёты, повествующие об отсутствии новостей, Регулус Блэк являлся на заснеженную поляну каждую субботу. Сначала Миралисса терялась, не зная, о чём рассказывать, но постепенно привыкла, что говорить можно не только о делах. Ей нравилось просто гулять по безмолвному лесу, обсуждать нумерологию, ритуалистику, погоду, политику, школьный рацион, и чувствовать себя свободно. С Регулусом не нужно было следить за каждым словом, как с Поттером, контролировать каждое выражение лица, как в гостиной, она могла быть собой и не притворяться кем-то, кого хочет видеть собеседник. Блэк понимал её не хуже Бартемиуса, но одновременно его отношение мало напоминало отцовскую заботу.

Лисса не знала, как реагировать, когда он со смехом наколдовал многоярдовый шарф и замотал её им, а потом обнял. Не знала, что чувствовать, когда он называл её по имени, которое в его устах звучало непристойностью, не знала, почему в его обществе краснеет… Но всё сильнее радовалась каждой встрече, всё с большим нетерпением ждала каждую субботу, всё отчётливее понимала, что её отношение к другу отца давно вышло за пределы обычной симпатии.

Общение с Поттером с недавних пор стало регулярным. Миралиссе даже не приходилось напрягаться, подстраивая случайные встречи — теперь тот сам искал её общества. Рассказывал о детстве, о друзьях, даже о занятиях с Дамблдором, которые так ни к чему не привели. А как-то весной признался, что винит себя в смерти крёстного:

— Мне снилась разная дрянь, но я не придавал ей значения. Правы снобы чистокровные, такие, как я — хуже магглов. Те о магии не знают, и любому происшествию удивляются, сразу пытаются выяснить, что и почему случилось. А маггловоспитанные вроде как и не магглы уже, чтобы всему удивляться, но ещё и не маги, чтобы понимать, чего нужно опасаться, а что — обыденность. Любой чистокровный сразу бы понял, что нельзя отмахиваться от этих видений. Я же и подумать не мог, что эти сны не настоящие. Директор приказал мне учить окклюменцию со Снейпом, а ваш декан… Ты сама знаешь, какой он мерзкий… У меня ничего не получись, но откровенно говоря, я не особо-то и старался — просто не понимал, насколько всё серьёзно. А Сириус погиб…

Блэка, о котором она не вспоминала полгода, хотелось задушить голыми руками.

Теперь Лиссе не приходилось урывками читать поттеровское сознание, тот сам рассказывал ей обо всех важных событиях жизни. Так она узнала об очередном отвлекающем манёвре, предпринятом Малфоем — бутылке отравленной медовухи, предназначавшейся Дамблдору, которая едва не отправила на тот свет Рона Уизли.

— …Представляешь? Хорошо, что я вспомнил про безоар. Но кто же послал такой «подарок» директору?

Миралисса только усмехнулась: перечислять недоброжелателей Дамблдора — занятие утомительное.

У них была только одна запретная тема — Драко. Переубеждать, что Драко вовсе не такой, каким его считают, было бессмысленно и шло вразрез с планом Тёмного Лорда, поэтому она позволяла думать всё, что Поттеру захочется. А тот — надо признать не без основания — подозревал Малфоя во всех неприятностях, происходивших в этом году, однако доказательств у него не было, и из уважения к Лиссе он подавлял голословные обвинения.

Всё кончилось внезапно. Она даже не сразу поняла, что случилось, просто в один прекрасный день Гарри, увидев её в коридоре, резко изменил направление движения и убежал. А на встречу, о которой они договорились за пару дней до того — не явился. Выловить его всё не удавалось, и Лисса терялась в догадках, что послужило причиной столь резкого охлаждения. Да ещё и с Драко что-то случилось — тот сначала пропал, а когда обеспокоенная длительным отсутствием друга Паркинсон явилась к декану, выяснилось, что Малфой попал в Больничное крыло. Причём никто не удосужился сообщить, что с Драко: декан рычал, а мадам Помфри как заведённая твердила, что не имеет права сообщать посторонним информацию о пациентах.

Потребовалось три дня, чтобы выписанный из Больничного крыла Малфой поведал, что произошло. Поттер пытался его убить.

— Не знаю, на что он сорвался, — тихо рассказывал Драко, сидя у горящего камина далеко заполночь, когда все слизеринцы разошлись, и в гостиной кроме них с Миралиссой больше никого не осталось. — Я умывался, случайно плеснул ледяной водой на шею и выругался. В зеркальном отражении увидел Поттера, возмутился, а этот придурок вскинул палочку и атаковал. В спину, представляешь? Первые пару заклинаний я каким-то чудом отбил, а потом… Разозлился и послал в него Круциатус.

— Драко! — ахнула Миралисса.

Тот понурился:

— Да знаю я, знаю… Я не собирался использовать Непростительные, честно. Оно само с языка сорвалось, веришь?

Разобравшись в ситуации, Лисса поняла, что виноваты оба и сделать Поттера козлом отпущения — плохая идея. Конечно, она злилась за нападение на лучшего друга, но не настолько, чтобы пренебречь заданием Лорда. Вот только сам Поттер простить себя был не готов, а потому избегал её.

А чуть позже Лисса узнала, что он начал встречаться с Уизли, и перестала навязываться: хочет Поттер сменить круг общения — это его право.

* * *

В конце мая началась подготовка к экзаменам, и о долгих прогулках с Регулусом пришлось забыть. В библиотеке постоянно стоял гул, от которого почти мгновенно начинала болеть голова, а Выручай-комнату оккупировали парочки, и о занятиях в спокойной тихой обстановке теперь приходилось только мечтать. В гостиной же она по-прежнему была нежеланным гостем, поэтому приходилось искать другие места для занятий.

Лисса сидела на скамье во внутреннем дворике и читала учебник по трансфигурации, когда кольцо связи с Тёмным Лордом нагрелось. Недоумевающе глядя на украшение, она вдруг поняла, что вызовов не было вот уже несколько месяцев, и занервничала. Захлопнув учебник, Миралисса нарочито спокойно встала и направилась к границе антиаппарационной зоны, стараясь не привлекать к себе внимания.

Сердце колотилось вспугнутой птицей, но внешне она оставалась спокойна. Шагая сначала по тропинке вдоль Запретного леса, Лисса улучила момент, когда внимание находящихся вне замка учеников обратится на очередной возглас группы хохочущих гриффиндорских второкурсников, и шмыгнула в кусты, после чего уже без проблем углубилась в лес и переместилась в поместье Волдеморта.

Пожиратели смерти только собирались в зале. Заняв место с краю у стены, Миралисса приготовилась слушать.

Но сегодня сценарий оказался нарушен. Недолгое вступление, несколько докладов от тех, кто работал в Министерстве, и…

— Мисс Делатор? — она вздрогнула и поспешила протолкаться вперёд. Пожиратели на неё не обратили внимание и потому не уступили дорогу. Риддл перешёл сразу к делу: — Когда мы можем войти в Хогвартс?

— В любое удобное вам время, — с достоинством поклонилась она.

— Прекрасно! — оценил Лорд. — Что нового в школе?

— Всё спокойно, ученики готовятся к экзаменам, Дамблдор прекратил занятия с Поттером. Второй объект слежки не проявляет подозрительной активности, — кратко отчиталась она.

Одобрительно кивнув, Лорд утратил к ней интерес и продолжил слушать доклады. И лишь через час, обсудив всё и со всеми, он вернулся к теме Хогвартса:

— Дата захвата школы пока не определена, однако будь наготове. Возможно, стоит провести репетицию, поэтому… — он не закончил, но мысль и так была предельно ясна: следующий вызов будет сигналом для активации Исчезательного шкафа.

К зоне свободного перемещения Лисса шла под давлением десятков заинтересованных взглядом, молясь, чтобы никто не заговорил с ней, потому что крёстного, могущего её защитить, в поместье не было. Ей повезло, желавший задать вопрос Пожиратель смерти опоздал — порт-ключ сработал.

Из Хогсмида она вышла в глубокой задумчивости. Хорошо хоть нежелательных свидетелей не встретилось по дороге. Дойдя до совятни, Лисса написала записку на обнаруженном в кармане куске пергамента (списке зелий, которые нужно зазубрить перед экзаменом) и оправила её с малфоевским филином, указывая место встречи, и, уже не торопясь, поднялась на восьмой этаж, достигнув портрета Варнавы Вздрюченного одновременно с Драко.

— Что-то случилось? — сразу же спросил тот, осматриваясь на предмет нежелательных слушателей.

Лисса сделала приглашающий жест и, только закрыв двери Выручай-комнаты, ответила:

— Я только что от Лорда. Визит Пожирателей в школу состоится в ближайшее время. И в этой связи у меня вопрос организаторского порядка: как в нужный момент активировать шкаф, если тут постоянно кто-то толчётся?

Малфой удивлённо присвистнул и досадливо покачал головой:

— Как мы умудрились не подумать об этом?

— Мне самой интересно, — хмыкнула та. — Во время экзаменов поток желающих уединиться, конечно, поредеет, однако ищущих тишины, наоборот, увеличится. Нельзя допустить, чтобы мы оказались в положении, когда выполнить приказ невозможно из-за подобной ерунды. Есть идеи?

— Ну… Хм, — Драко обвёл взглядом стены комнаты, принявший вид их гостиной. — Переносить шкаф не вариант — не хватает только, чтобы на него кто-то наткнулся… А что если установить дежурство? Чтобы тут постоянно кто-то из наших находился?

— А занятия?

— Кроме занятий, — отмахнулся Малфой. — Но во время занятий ученики в большинстве своём и сами на занятиях. А если и прогуливают, то на обеды-ужины всё равно выходят. Если комната и будет занята, подождём пока освободится и займём сами. Скажем, мы могли бы ночевать тут по очереди, готовиться к экзаменам… Тишина пойдёт нам лишь на пользу. Пересменка во время ужина или обеда, чтобы голодными не оставаться… Я не вижу другого способа обеспечить беспрерывный доступ.

Чуть подумав, Лисса согласилась, что этот вариант — самый удобный.

— Грэг согласится, а Нотт?

Драко промолчал, неопределённо пожав плечами. Некоторое время они сидели в тишине, после чего он всё же сказал:

— Я поговорю с ним. Оставайся здесь. Дафну я предупрежу, что ты не придёшь ночевать. Утром забегу. Тебе что-нибудь нужно?

Лисса развела руками.

— Не знаю. Конспекты и учебники у меня с собой, а всё остальное… обойдусь. И, Драко, давай пока не будем привлекать Теодора?

— Уверена? — притормозил тот в дверях.

— Нет, но хотелось бы справиться без него.

Малфой выразительно нахмурился, однако спорить не стал и вскоре простился.

Причин не доверять Теодору особо не было, и всё же Лисса знала, что тот не питает к ней добрых чувств, и полагаться на него не хотела. Возможно, все её подозрения кната гнутого не стоят, и Нотт, которому многие Пожиратели пророчили выдающуюся карьеру, наивернейший последователь Лорда, однако… Кто знает, не возобладает ли желание испортить ей триумф над здравым смыслом и инстинктом самосохранения, когда дело дойдёт до действий? Весь год Нотт мутил воду и настраивал факультет против неё, причём делал это не столько по приказу, сколько ради собственного удовольствия. Отношения с Дафной он, по крайней мере, ей испортил. Портить ещё что-то Лисса ему позволять не собиралась.