Любой ценой (джен)

Когда Драко сказал, что Лисса плохо представляет, что на самом деле ждёт её в этом учебном году, она возразила, но Малфой оказался совершенно прав: реальность превзошла наихудшие ожидания. Оскорбления и косые взгляды были мелочью, не заслуживающей упоминания. Вернувшись после занятий второго сентября, Миралисса обнаружила свои вещи залитыми чернилами, книги — разорванными на полу, а кровать воняла кошачьей мочой. С подобными эскападами она не сталкивалась даже в маггловском приюте и как реагировать не знала. Растерянно потоптавшись посреди комнаты, Лисса вздохнула и принялась наводить порядок. Что ещё сделать в этой ситуации, пока не было очевидно, ну не вызывать же на дуэль весь Слизерин? К счастью, выручила Дафна; остановившись за спиной Миралиссы, она шумно втянула воздух, скривилась и бросила обратно в гостиную. Но если Лисса посчитала это слабостью обонятельных рецепторов Гринграсс — вскоре стало очевидно, что она ошиблась; несколько секунд спустя из гостиной донеслись звуки ссоры: Дафна закатила Паркинсон скандал, мотивировав своё недовольство тем, что она тоже живёт в той же комнате, что и Торн, а потому выбранный Панси способ усложнить жизнь ненавистной сокурснице её категорически не устраивает. Однако и Лиссе она высказала многое.

— Я просила объяснить, какой флеббер-червь вас покусал, просила тебя помириться с Теодором, но ты ни слова мне не сказала. Мы подруги, моя дорогая, но ссориться из-за тебя со всеми я не стану.

— А я и не прошу, — тихо ответила Миралисса, ожидавшая несколько иной реакции. — Достаточно и того, что пароль от нашей комнаты не станет известен никому, кроме нас.

Дафна фыркнула и демонстративно удалилась. Но её вмешательства было достаточно, чтобы в спальне больше никто не гадил, но вот во всех остальных местах Лиссу откровенно травили.

— Нужно это прекращать, — незаметно затащив подругу в теплицу, сообщил Малфой. — Оскорблениями они не удовлетворятся. Вчера я едва успел перехватить Диккенса, когда он решил добавить тебе в сок яд. Лисса, мы больше не контролируем ситуацию.

— Знаю, — вздохнула она, — но всё зашло слишком далеко, чтобы можно было передумать.

— Лисса, это не шутки! Диккенс не слабительное хотел подлить, а аконит! Я не могу уследить за всеми. Если бы я вчера опоздал…

— Я проверяю еду на яды, — успокоительно улыбнулась Миралисса. — Ты же знаешь, я могу за себя постоять. Лучше Паркинсон мозги вправь, чтобы она на зельях не кидалась ингредиентами. Слизень, конечно, добрый дедушка, но регулярные взрывы сводят на нет все мои попытки сварить приличное зелье.

— Мерлин! — всплеснул руками Малфой. — Какие зелья? Ты жизнью рискуешь!

— Не драматизируй, — отмахнулась Лисса. — Лорд план одобрил, отыграть назад уже нельзя. Так что у нас нет иного варианта, как вернуть себе контроль над ситуацией. Нам пора идти, пока кто-нибудь не заметил, что ты разговариваешь с грязнокровкой.

Не отвечая, Малфой выскочил из теплицы, хлопнув дверью. Лисса только головой покачала, хотя в глубине души была рада, что Драко искренне переживает за неё и, несмотря ни на что, остался другом.

В гостиной Лисса теперь не рисковала засиживаться, но фанатическое поведение некоторых студентов стало менее демонстративным. В том числе Паркинсон, внявшей словам Малфоя, и Диккенса, оставившего попытки избавиться от Миралиссы наиболее радикальным образом.

Две недели сентября пролетели быстро, оставив после себя усталость от постоянного напряжения. Лишённая возможности общаться с друзьями, Лисса проводила всё свободное от уроков время в Выручай-комнате. Сначала обследовала Исчезательный шкаф, определяя, в чём причина неисправности, а потом ломая голову, как его починить. То, что это будет непросто, она знала с самого начала, однако всё-таки не думала, что настолько. С другой стороны, если шкаф можно было элементарно починить, это давно бы сделали, а не засовывали его в кучу других сломанных вещей в Выручай-комнату. К счастью, понять, в чём кроется проблема, удалось довольно скоро, и Лисса перешла к следующему этапу, на котором нужно было придумать собственно способ починки. Она приходила в библиотеку, садилась подальше от остальных студентов в угол у окна и ломала голову, как решить возникшее затруднение. В книгохранилище её и нашёл Поттер.

— Что, бросили тебя друзья? — спросил он, издевательски усмехаясь, предварительно убедившись, что рядом никого нет.

Оторвав взгляд от учебника, Лисса взглянула Гарри в глаза и едва удержала торжествующий возглас: стратегия сработала, Поттер поверил в придуманную историю и проникся сочувствием. А ведёт себя нарочито недоброжелательно из неуверенности и страха, что его желание оказать поддержку высмеют.

— Тебе-то что?

— Ничего, — пожал он плечами и, снова оглянувшись по сторонам — не наблюдает ли кто, — осторожно устроился на стуле напротив. — Зачем ты врала, что чистокровная?

— Ты уверен, что я врала? — закрыв книгу, ухмыльнулась она.

— В этом все уверены, — отмахнулся тот, не придав значения тону. — Так зачем?

— Поттер, я пять лет жила рядом с чистокровными снобами и жила неплохо. Считай они меня грязнокровкой, все пять лет мне пришлось терпеть то, что происходит сейчас.

Поттер удивился ответу, хотя и попытался это скрыть.

— Почему ты называешь магглорождённых…

— Грязнокровками? Потому что так оно и есть, — пришла на помощь Лисса, когда собеседник запнулся на «ужасном» слове. — Есть волшебники, есть полукровки, а есть грязнокровки. Это не оскорбление, а констатация их происхождения.

— От того, что чьи-то родители магглы…

— Хуже, лучше, мы не о том спорим, Поттер, — перебила Миралисса. — Африканцы, чернокожие, негры, нигеры — какая разница? Это просто слова, может, обидные, но — слова, а факт остаётся фактом — они не белые. А только это и имеет значение в сословном обществе: твоя принадлежность к определённому классу.

— Ты странная, — после паузы произнёс Гарри, на что Лисса просто пожала плечами. — Ты не собираешься бороться?

— С чем? С общественным мнением? — удивилась она. — Слизеринцы отвернулись от меня, но это не значит, что гриффиндорцы примут с распростёртыми объятиями. Они ничем не лучше, — и, заметив, что Поттер собирается возражать, быстро продолжила: — Из всех сокурсников меня только Паркинсон задирала в предыдущие годы. Да и то лишь на словах, ещё в начале первого курса поняв, что в обиду я себя не дам. А теперь вспомни прошлый урок зелий: кто швырял в мой котёл иглы дикобраза?

— Э-э-э… — Поттер мило покраснел, и Лисса едва удержалась от смеха.

Но для смеха было не время, не место и не та компания, потому, глубоко вздохнув, успокаиваясь, она с приличествующей грустью в голосе и на лице продолжила:

— Раньше Уизли не лез ко мне, ведь рядом стояли слизеринцы, а теперь он отыгрывается за прошлые годы. Твои друзья ещё худшие фанатики, чем чистокровные магглоненавистники, Поттер.

— Это Малфой фанатик! Он с первого курса ненавидит Гермиону!

— Ну, Грейнджер все презирают, — усмехнулась Лисса. — Не ненавидят, обрати внимание, а именно презирают. Драко тебя терпеть не может — это правда, а на Грейнджер ему плевать. Вела бы она себя, как нормальные магглорождённые, и никто её бы не трогал.

Поттер принялся возражать, защищая подругу, но Лисса слушала не то, что он говорит вслух, а его мысли. Гарри указывал друзьям на недостойность поведения в отношении Миралиссы и злился, что те ополчились на неё именно сейчас, когда она оказалась беззащитна. Он даже сравнил Рональда с Пожирателями, которые нападают на магглов, зная, что тем нечего противопоставить. Поттер на самом деле не понимал, почему и Рон, и Гермиона так внезапно возненавидели Миралиссу.

— Грейнджер мне просто завидует, ведь у неё не хватило ума не афишировать своё маггловское происхождение, а меня пять лет никто не называл грязнокровкой, — отвечая на незаданный вопрос, спокойно произнесла Лисса, — а вот чего этим добивается Уизли — непонятно.

— Гермиона ничего тебе не говорила, — справедливости ради возразил Поттер. — И ты тоже их оскорбляла.

— Не оскорбляла, а высказывала мнение. А Грейнджер… Знаешь, никто не понимает, как ты умудряешься терпеть её занудство. Неважно, какая у неё кровь, она сама по себе отвратительна: зануда, лицемерка, морализатор…

Лисса уже приготовилась выслушать ещё одну гневную тираду, однако Поттер промолчал. Борьба за независимость домовиков создала Грейнджер определённую репутацию, и пусть друзья делали вид, что поддерживают её, на самом деле не меньше слизеринцев недоумевали. Гарри предпочитал закрывать глаза на недостатки друзей, но когда ему на них указывали, реагировал адекватно.

— Она не такая, как вы думаете. Гермиона хороший друг.

— Друг, который не даёт тебе слово вставить? — парировала Лисса. — Уизли тоже хороший друг, да? Подумаешь, отвернулся в ответственный момент и оскорблял наравне с теми, кого ты считаешь врагами, зато с ним можно в шахматы сыграть. Так, Поттер?

— Можно подумать, что у тебя друзья лучше!

— Моих так называемых друзей можно понять, они считают, что я лгала им всё время знакомства, так что право обижаться у них есть. Но обрати внимание, слизеринцы отвернулись от меня не потому, что я грязнокровка.

— Почему ты их защищаешь?! — повысил голос Поттер. Вспомнив, что он находится в библиотеке, он поморщился и едва ли не шёпотом спросил: — Неужели ты готова простить им все унижения?

— Ты простил предательство, Поттер, — парировала Лисса, собирая вещи в сумку. — Не тебе меня упрекать.

* * *

Восстановление рисунка рун на сожжённых стенках Исчезательного шкафа шло удручающе медленно. Летние изыскания, конечно, помогали, Лисса хотя бы примерно представляла, что нужно делать, но школьного уровня явно не хватало для воспроизведения сложнейшего плетения, «как» оставалось тайной. Она понимала надписи на артефакте процентов на десять, не больше, а готовой схемы, разумеется, нигде не приводилось — всего несколько волшебников за последние шесть веков занимались изготовлением подобных артефактов, и ни один из них не горел желанием делиться секретами своего мастерства с посторонними. Действовать приходилось в день по чайной ложке, чтобы не ошибиться, чтобы не испортить то, что уже есть…

Единственной хорошей новостью с начала учебного года было то, что её никто не искал — она снова стала изгоем. Поймав себя на этой мысли, Миралисса рассмеялась: давно ей не приходилось вспоминать приютские будни.

К концу второй недели сентября интерес к «грязнокровке Торн» практически иссяк. Драко с Грегори продолжали демонстративно задирать Лиссу в присутствии Поттера, но все остальные предпочли наблюдать за адаптацией новенькой. Оливия Стоун, миловидная блондинка из Луизианы, отличалась от консервативных студентов Хогвартса намного сильнее, чем самые магглолюбивые либералы. Чистокровная волшебница, выросшая в демократичной Америке, встревала в приватные разговоры однокурсников, не признавала школьную форму, спорила с учителями, игнорировала отработки и, вообще, вела себя хуже самых отвязных учеников вместе взятых. Скандальное поведение служило неплохим развлечением для учеников, заключающих пари на назначаемые Стоун отработки и делающих ставки на её реакции, да и просто наблюдать за необычной для Англии девушкой было забавно.

Не бывая в гостиной, Лисса не имела возможности узнать Стоун, но уже наслушалась самых разных отзывов от всех факультетов, поэтому решение Снейпа поставить их в пару на уроке защиты, не вызвало у неё негативных эмоций — только интерес.

— …И помните, мы изучаем невербальные заклинания, — закончил вступительную речь профессор. — Начинайте.

Ученики выстроились в две шеренги и послушно приступили к дуэлям. Снейп с недовольной миной прохаживался по классу, то и дело снимая баллы за шёпот — многие сомневались в собственной способности справиться с заданием молча. Для Лиссы в невербальном колдовстве не было ничего сложного: молчаливая приютская девочка с самого начала училась накладывать чары без слов, да и крёстный настаивал именно на этом: преимущества невербального колдовства для них обоих было очевидно. А вот у большинства шестикурсников ничего не получалось.

— Зачем вообще это нужно? — во весь голос возмутилась Стоун, когда и с десятой попытки ей так и не удалось наколдовать атакующее.

— Минус… — Снейп запнулся, вспомнив, что новенькая учится на его факультете, но всё же закончил фразу: — Минус двадцать баллов, мисс Стоун. Итак, судя по гулу, некоторые из вас считают себя умнее преподавателя, директора и отдела образования Министерства. Я избавлю вас от иллюзий. Мистер Поттер, начнём с вас. Силенцио! Атакуйте.

Из толпы студентов послышались смешки. Поттер покраснел, стиснул зубы, и, с третьей попытки наколдовал слабенький Ступефай, который Снейп играючи блокировал. Обведя взглядом класс, декан ехидно усмехнулся.

— Следующий.

Гриффиндорцы взвыли — стало очевидно, что демонстрировать собственные посредственные успехи придётся перед всеми. Снейп прошёлся по недовольным язвительными комментариями, и ропот стих — спорить с профессором желающих не нашлось.

Ученики по одному выходили вперёд, хмурились, тужились, тыкали волшебными палочками в направлении Снейпа, но лишь трижды тому пришлось отмахиваться от едва формирующихся заклинаний, остальные попытки оказались бесплодными. Первым, кто без проблем выполнил задание, был Гойл. По классу прошла волна недовольства. Зачем владение невербальными чарами поочерёдно продемонстрировали Нотт, Забини, Малфой… С каждым успехом Слизерина лица гриффиндорцев вытягивались, а уж когда «грязнокровка Торн» с лёгкостью повторила успех однокурсников, Уизли едва не задохнулся от злости.

— Что и следовало ожидать, — резюмировал Снейп, едва заметно улыбнувшись студентам своего факультета. — К следующему занятию познакомьтесь с невербальным Протего. Свободны.

Гомонящие шестикурсники поспешно покинули негостеприимный кабинет. Лисса пропустила однокурсников вперёд, не желая ни с кем разговаривать и сталкиваться вообще, но в коридоре её поджидал Поттер.

— Этих Пожирателей дома тренировали, но как ты научилась невербальному колдовству? — вместо приветствия задал вопрос Поттер, угрожающе шагнув к ней. Миралисса фыркнула и прошла мимо. — Торн! Я с тобой разговариваю!

— Я слышу, — невозмутимо ответила та.

— Тогда отвечай!

— Не хочу, — равнодушно ответила она, но остановилась.

Поттер растерялся.

— Магглы меня и так считали ненормальной, представь, что было бы, начни я колдовать во весь голос? — выдержав паузу, пояснила Лисса. — В Хогвартсе мне пришлось переучиваться и говорить, но когда преподавателей не было поблизости, я всегда колдовала невербально — мне так проще.

— Ты умела колдовать до Хогвартса?!

— Мне было девять, когда я узнала о Косом переулке. Тогда же я купила первую книгу о магии. Прости, Поттер, но мне пора идти: не хочу опаздывать на древние руны.

Гарри отступил, позволяя Лиссе уйти, но она успела прочитать его удивление и зависть, и почему-то обиду, и задержалась.

— А ты до Хогвартса не пытался колдовать?

— Нет. Когда происходили стихийные выбросы, меня наказывали. Тётя с дядей всё время называли меня ненормальным… И я поверил. Я не знал, что я волшебник, до самого Хогвартса.

Повинуясь импульсу, Лисса ободряюще сжала его плечо, заслужив полный благодарности взгляд, и ушла, зная, что в ближайшее время Поттер будет сравнивать их жизни, и подойдёт только после того, как разберётся в себе.