Короткие истории о некоторых обитателях Вестероса (сборник драбблов) (гет)

По заявке lonely_dragon: «трудовые будни» Тириона в роли десницы при Дени.

Примечание: Тирион здесь — сын Эйриса и Джоанны.

* * *

Пока король спит, десница строит.

Пока королева спит...

Королевская гавань погружается в сон, затихая медленно, как потревоженное ветром море. Волны-голоса в ночной тишине изредка всплескивают, тревожа слух, но по сравнению с дневной суетой — это почти спокойствие.

Это днем суетливая круговерть дел первейшей важности: в Речных землях неурожай, спаси, королева! Мелкий лорденыш не поделил что-то со своим вассалом, помоги, королева! Скота не хватает, чтобы прокормить драконов, пощади, королева!

Видят боги, у нее когда-нибудь закончится терпение, и она скажет:

«Что поделать, Тирион, нехорошо заставлять простых людей страдать. Поэтому сегодня мы не будем отнимать у простых жителей их овец и свиней. Вместо них на ужин драконам пойдешь ты: хватит, правда, только Визериону, поэтому не теряй времени и забирайся к нему в пасть. Живо!»

А пока терпение Дейнерис не истощилось, десница строит. А что строит, одним богам ведомо. «Новый мир, в котором будет чуть меньше боли и зла», — говорит королева, и видят боги, Тирион старается изо всех сил следовать ее словам. Но разве возможно вычерпать бездонный колодец, полный человеческой мерзости, дырявым ковшиком?..

Впрочем, Дейнерис верит, что это возможно, а значит, не должен сомневаться и Тирион.

На Железном троне, скалящемся тысячей лезвий, бесконечно высоком Железном троне, он чувствует себя великаном. Море лиц, колышущееся где-то далеко внизу под ним, — о, это всякий раз становится слабым, но утешением.

В первые минуты.

Затем повседневность наваливается на него смердящей, разлагающейся тушей, и разум привычно отрешается, затвердевая, как опущенная в ледяную воду раскаленная полоса стали.

Первый проситель, пятый, десятый, сотый — поток нуждающихся не иссякает никогда.

«Помоги, матерь, спаси, матерь, защити!» — привычно ноют они, не поднимая глаз на престол. Первое время Тириону хотелось язвить: хороша из него матушка! Потом даже ехидство растворилось в единственном порыве: надо вытягивать королевство из той пропасти, где оно очутилось.

Надо строить. Помогать. Спасать. Защищать. Вот только с каждым днем разум все больше отупевает, барахтаясь в однообразии, как задыхающийся щенок в глубокой луже.

* * *

— Почему ты не носишь цепь десницы? — спрашивает его Дейнерис в который раз.

И всякий раз Тирион вздрагивает, видя, как наяву, почерневшее лицо Шаи, впивающиеся в бледную кожу золотые руки. Слышит короткий всхлип арбалетной стрелы. «Золотые руки всегда холодны...»

Падет ли на него проклятье отцеубийства, если лорд Тайвин Лоннистер не был ему отцом по крови?

— Слишком уж холодные руки, — усмехается он. — До костей пробирает, ваша милость, а согреть меня некому.

— Как у тебя хватает сил шутить? — изумляется она.

Шутки приговоренного на плахе и то были бы веселее, но зачем уточнять?

— Я удачно совмещаю роли десницы и шута. Где еще вы отыщете такого затейника?

Она улыбается.

У Дейнерис странная, застенчивая, некоролевская улыбка. Как вспышка молнии, она на миг озаряет ее полудетское лицо, чтобы мгновенно раствориться, исчезнуть, будто ее и не было.

Так улыбалась Тиша... или Санса? Впрочем, он и не помнит.

* * *

Над Королевской гаванью шатром раскинулась ночь. Тусклые звезды мерцают мелким речным жемчугом, загораясь где-то на кромке между землей и небом.

Где-то в глубине Красного замка спит королева. Называть ее сестрой... до сих пор язык не поворачивается даже спьяну.

Никто и никогда не заподозрил бы и тени родства между тоненькой среброволосой девочкой — и карликом, исковерканным чудовищем.

Если бы он был хоть немного на нее похож... если бы он...

Когда они взмывают под облака, когда под грудью — пылающая драконья чешуя, все становится неважным.

Когда Тирион в небе, он с Дейнерис одного роста.

Ночь смотрит на него тысячеглазым чудовищем, ветер свистит в ушах торжествующей песней.

Он свободен — на краткие минуты, пока летит.

Пока королева спит...