Наследие. Воскрешающий камень (джен)

Хэллоуин для Слизерина прошел под знаком мрачного удовлетворения: Эридан поймал снитч, доведя счет до ста семидесяти, но гриффиндорцы успели набросать в опустевшие ворота ровно столько же, так что матч окончился ничьей. Удовлетворение все-таки было по двум причинам: во-первых, не ударили в грязь лицом даже в заведомо проигрышных условиях, а во-вторых — для Гриффиндора эта ничья стала позорной. Как же: грубо нарушили правила, упустили снитч и упали в глазах своего кумира Поттера-старшего ниже некуда. Последнее, может, и дало бы славный повод позлорадствовать, но Лефевра закрыли в больничном крыле аж до среды, и праздничный ужин за слизеринским столом прошел без огонька.

Альбус же, ковыряясь в тыквенном пироге, прокручивал в голове события прошедшего дня и находил все больше поводов для уныния. Во-первых, новое появление треклятого Голоса и его странные требования; во-вторых, явное неодобрение Лефевром их с Малфоем тихой вражды. В-третьих, радости не прибавляло и спешное отбытие отца едва ли не тотчас после финального свистка — за ним явился кто-то из Министерства. Было еще в-четвертых и в-пятых: все родственники затерялись где-то в гриффиндорской башне, совершенно забыв про Альбуса, а Тедди умчался куда-то с Мари-Виктуар. Тедди — единственный, кроме папы, кто мог бы выслушать его, не переходя на нравоучения (мама и тетя Гермиона) и не обвиняя во всем Слизерин и его пагубное влияние (дядя Рон, единственный и неповторимый)!

Если честно, то было и в-шестых — та самая малфоевская проблема. Но о ней Альбус рассказывать ни папе, ни кому бы то ни было, еще не собирался.

* * *

Ноябрь решил опровергнуть все, что об осенних месяцах знали до сей поры — ударили такие морозы, что озеро сплошь покрылось льдом, а в коридор нельзя было и носа высунуть без зимней мантии. Слизеринцы полным составом перебирались в библиотеку, заглядывая в общую гостиную только по пути в спальни, где ждали шерстяные одеяла и грелки.

Из-за такой погоды даже решили немного изменить программу по Чарам: вместо Чар перемещения (Локомотор и прочее, только чемоданы и двигать) начали изучать Инсендио и вообще все, что поможет разжечь камин. На Зельеварении стало в два раза больше практических занятий, и аспирант начал варить, как он выражался, «демонстрационные зелья». Судя по тому, как он прижимался к котлу, дело было вовсе не в министерской программе.

Однако ни холода, ни горы домашних заданий не могли удержать Альбуса от посещения могилы Северуса Снейпа. Словно какая-то неведомая сила тянула его в каменный круг, где он мог часами ходить взад-вперед, изливая душу перед мертвым профессором. Какого бы характера не была эта сила, Альбус против нее ничего не имел. Как бы ему не было грустно и одиноко, как бы не хотелось жалеть себя и выть от безысходности, стоило ему придти на окраину Запретного Леса, как все становилось неважным. В конце концов, он жив — и это уже неплохо.

К портрету другого своего тезки он не наведывался: хватило прошлого разговора. В жизни младшего Поттера и без того появилось слишком много неразрешенных вопросов.

Вечера в библиотеке вселяли в Альбуса надежду на то, что ему все же удастся разгадать загадку того символа. Он выписал на клочок пергамента все, что слышал от Голоса, и в который раз уже нарисовал круг, треугольник и черту. Ему удалось вспомнить ту фразу: «Последний же враг истребится — Смерть», но это ничего не давало. Ничего оптимистичного и жизнеутверждающего, по крайней мере. Он вспомнил, что видел ее на могиле бабушки и дедушки Поттеров. Библиотечные книги говорили, что это девиз Пожирателей Смерти, сторонников Волан-де-Морта, развязавшего Вторую Магическую войну. Но Лили и Джеймс состояли в Ордене Феникса и всеми силами боролись с Темным Лордом! Откуда же такая эпитафия? И какое отношение к этому имеет Альбус?

Наследник Смерти — так назвал его Голос. На взгляд Альбуса, ничего хорошего в этом не было. Того и гляди Грима увидишь — а то и сгинешь просто так, без всякого предупреждения. Голосу достаточно завладеть его разумом, когда он будет где-нибудь на лестнице. Оступится — и поминай, как звали.

* * *

Роза Уизли, незнакомая с взглядами слизеринского старосты, относилась к выходкам мальчишек точно так же. Выражалось это в том, что на Травологии она либо не разговаривала с ними обоими, либо уходила на другую грядку. Вне занятий она вылавливала и кузена, и Малфоя по отдельности и проводила воспитательные беседы.

Утешало только то, что Малфой ходил после ее отповедей с совершенно ошалелым видом — Альбус имел удовольствие любоваться подобным зрелищем не реже двух раз в день. А как же — воспитание, этикет! Не заткнешь упрямую девчонку на середине фразы и не сбежишь посреди разговора. Наслаждайся, Малфой, живым общением!

Альбусу розины увещевания уже порядком надоели. Тем более, что в душе шевелилось после ее разговоров нечто, подозрительно похожее на совесть.

— Может, хватит? — огрызнулся он однажды. — Иди и целуйся со своим Малфоем, а меня не трогай!

Роза прищурила глаза.

— Целоваться-не целоваться — это не тебе решать. Я-то в любое время могу с ним поговорить. Это не я брожу, как призрак, по всему Хогвартсу. Только ты ходишь весь такой одинокий и неприкаянный — смотрите, какой я трагично непонятый! Ужасайтесь или восхищайтесь, но не заметить меня вы не имеете права — как и приблизиться, между прочим! — в ее жестах проглядывало что-то до одури знакомое, малфоевское. — Индюк ты надутый, Альбус Поттер, и больше никто!

Альбус покраснел до корней волос, но от своего мнения не отступал:

— Ты не знаешь, что он сделал! Такое вообще не прощают!

Роза смерила его презрительным взглядом.

— Все живы, Альбус. А остальное не так уж и важно, — и развернувшись, зашагала прочь.

— Он был рядом, чтобы использовать меня! — крикнул мальчик ей вслед. — И даже не сказал, не намекнул! Мне плевать на его намерения, но он должен был сказать, если доверял мне!

— А ты ему доверял? Может, выслушал его объяснения? — спросила Роза и ушла, не оглядываясь.

Признавать правоту Розы не хотелось, но... Да, не выслушал. Да, сам виноват. Пойти помириться? Не-ет, ни за что. Из-за него еще и с кузиной поругался. Мордреда лысого ему, а не извинения.

Малфой, впрочем, не догадывался о бродивших в Альбусвой голове мыслях. Ходил на занятия, сидел в библиотеке, ночевал в спальне. Самое что ни на есть заурядное времяпрепровождение.

И думать о нем нечего. Только что-то обидно кольнуло, когда Уоллорд предложил на Чарах составить с Малфоем дуэт. Гриффиндорец! Слизеринцу! Да спокойно так, по доброй воле, предложил! К тому же — тихоня Уоллорд. Был бы это Чарли — куда ни шло: ему все нипочем. Он и просто шутки ради мог такое устроить. Но бесцветный очкарик, боящийся слово лишнее сказать, особенно при своих гриффиндорских приятелях? Малфой, правда, вежливо отказался, так что узнать, с чего бы Кристофера Уоллорда потянуло на такие затеи, не представлялось возможным.

Роза перестала замечать Альбуса. Не демонстративно, "в воспитательных целях", а просто так, от невнимательности. Сразу после занятий она летела в библиотеку и все что-то там искала, искала... Альбус как-то заглянул в секцию, где она сидела за бастионом из книг. Оказалось — магическое право. Уже сейчас, что ли, решила пойти по стопам матери? Или собирается организовать какое-нибудь общество в защиту униженных и оскорбленных Малфоев?

* * *

— Альбус, не окажешь мне услугу? — Эридан Термен поднял голову от своей писанины и посмотрел на младшего Поттера. Тот, застигнутый за тем, что закрашивал подряд все буквы «О» в последнем проверенном эссе — то есть страдал от безделья, — не нашел повода отказаться.

Признаться честно, он был бы рад найти себе занятие.

— Я забыл в спальне пару журналов — думал, допишу потом заключение и заодно добавлю список литературы. Как видишь, справился быстрее, чем ожидал. Но если сейчас выйду из библиотеки — придется сдать это богатство, — он указал на книжные залежи на сдвинутых вместе столах. — Не мог бы ты принести те журналы?

Минуту спустя Альбус уже шагал в подземелья. Да хоть десяток журналов! Отнесет их, а потом можно и прогуляться.

Спальня четвертого курса Слизерина — то есть единолично Термена — была в меру аккуратной. То есть никаких признаков забытых носков или повисших на канделябре галстуков, но при этом стол завален горами пергамента, и для того, чтобы найти журналы, пришлось заняться раскопками. Вот и они: «Вестник правозащитника» за прошлый месяц и диссертация в расклеивающемся переплете. «Долговые обязательства. Непреложный Обет, Долг Жизни, Клятва члена Гильдии». Занятно... Альбус пролистал к оглавлению и нашел нужную страницу.

«Долг Жизни представляет собой единственное принятое в волшебном мире пограничное обязательство. Эту «пограничность» следует понимать так: магическая составляющая вступает в силу лишь при условии, что маг-должник попытается причинить вред магу-благодетелю; вне подобной ситуации никакой сколько-нибудь ощутимой магической связи не возникает.

Письменная история Долга Жизни восходит к трактатам эпохи раннего Средневековья, однако большинство исследователей склоняется к мнению, что подобная практика возникла гораздо раньше, причем в не магической части населения (маглы — или простецы) как разновидность так называемого долга чести. Будучи по природе своей индивидуальным (спасение жизни конкретного человека), Долг Жизни распространялся, однако, на семьи и даже целые роды.

Интерес представляет влияние принятой в то время системы майората на характер наследования долга: при невозможности отдачи долга непосредственно благодетелю его права могли быть перенесены на его первенца, вернее, старшего ребенка мужского пола (обязательно с правом законного наследования). Бастарды, девочки и младшие дети раз и навсегда исключались из рассмотрения.

Предполагается, что магический контроль над возвращением Долга Жизни не устанавливался ввиду того, что по объективным причинам условий для спасения жизни благодетеля могло не представиться не только при жизни должника, но и его потомков. Поэтому невозможность для спасенного причинить вред благодетелю является, по сути, единственным эффектом Долга Жизни как магического обязательства. Учитывая тот факт, что то ограничение переходило ко всем потомкам спасенного, независимо от пола и прав (прослежено вплоть до седьмого поколения), Долг Жизни был эффективным инструментом защиты Рода в домерлинову эпоху, печально знаменитую междоусобными магическими войнами».

Альбус машинально теребил уголок страницы. Во-первых, старший ребенок мужского рода в семье Поттеров — это Джеймс. Во-вторых, никто из Малфоев не пытался причинить вреда Гарри Поттеру: со времен победы над Волан-де-Мортом они вообще не фигурировали в жизни семьи главного аврора. Что приводит нас к выводу: срочно найти Малфоя. Который младший. И, похоже, несправедливо обиженный.

В гостиной его, конечно же, нет. В библиотеке он не появлялся с прошлого четверга, не было его там и сегодня; придется, пожалуй, обежать весь Хогвартс, чтобы найти его...

Вверх по лестнице. Прямо по коридору. Пересечь крытую галерею, постаравшись не поскользнуться на тонкой корочке льда...

— Поттер — невозможный придурок. Невозможный, безнадежный, бессовестный...

Альбус прекрасно знает этот голос, хоть он давно к нему и не обращался. И часть профиля, которая отражается в оконном стекле, тоже ни с чем не спутаешь. И говорить он может только об одном Поттере.

Наверное, не стоило сейчас искать Скорпиуса Малфоя.

* * *

Роза с довольной улыбкой захлопнула «Справочник обязательств мира волшебников». Неудивительно, что ей пришлось так долго искать: ни «Современное магическое право», ни «Новости волшебной юстиции» не могли дать ответа на интересующий ее вопрос — просто потому, что Долг Жизни не является чисто магическим! Да и современным его не назовешь... Ну, теперь-то ей есть, на что сослаться в споре с Альбусом!

Несносный мальчишка! Оттолкнул всех, кто хотел бы ему помочь. Ничего, от семьи так просто не скроешься! Вот только где его носит? Казалось, только что он еще был в читальном зале — а теперь его и след простыл. Немного побаиваясь, Роза спустилась в подземелья — ни точного местонахождения, ни тем более пароля от слизеринской гостиной она не знала. Пока что, на ее взгляд, это был единственный недостаток того, что Ал учится не на Гриффиндоре.

В стене вдруг открылся проход, и оттуда выскользнула девчонка с чуть вьющимися волосами, собранными в две черные косы. Она была удивлена появлению Розы не меньше, чем Роза — ее.

— Извини, а Альбус Поттер случайно не в гостиной? — поинтересовалась Роза. Не съест же ее эта слизеринка, в конце-то концов!

— Нет. Он убежал куда-то минут десять назад, — ответила девочка. — Записки не оставил. Если встречу его, скажу, что ты его искала.

— Спасибо! Это было бы чудесно! — просияла Роза. — Я...

— Роза Уизли. Я знаю, — улыбнулась девочка. — Прости, но мне надо бежать.

Роза на всякий случай обошла подземелья по кругу — вдруг кузен не успел далеко уйти? Увы, Альбуса там не оказалось. Там вообще не было ни души — не считая Кровавого Барона, но он не обратил на девочку ни малейшего внимания.

Учебные кабинеты, кабинеты пустые, кабинеты для внеклассных занятий... Да где он пропадает?! Роза уже весь Хогвартс обошла, а результата — ноль. Вдруг за очередным поворотом она заметила знакомую белобрысую голову.

— Малфой! — ушлый мальчишка ускорил шаг. Розе пришлось перейти на бег — где ей тягаться с этим длинноногим! — Скорпиус Малфой! Остановись немедленно!

Чуть-чуть не завернув за угол, он остановился и по-хозяйски облокотился на постамент рыцарских доспехов. На губах его играла улыбка — ах, это шуточки у него такие!

— Мог бы и подождать... Джентльмен, называется! — раскрасневшаяся Роза была чудо как хороша. — У меня к тебе срочный вопрос: ты Альбуса не видел?

Улыбка в мгновение погасла.

— Понятия не имею, где он, — этот ледяной тон более подошел бы министерскому обвинителю, чем одиннадцатилетнему мальчишке.

— Ну, пожалуйста, Малфой! Да, он повел себя отвратительно, но тебе же не наплевать на него! Помоги его найти, прошу тебя!

— Послушай меня, Роза Уизли, — обстановка медленно, но верно накалялась. — Я благотворительностью не занимаюсь. Я ему не нужен — да как угодно. Никому навязываться я не собираюсь.

— Пожалуйста, Скорпиус...

— Знаешь что? — Малфой клокотал от гнева. — Поттер — невозможный придурок. Невозможный, безнадежный, бессовестный...

— Но ты за него переживаешь, — перебила его Роза.

Скорпиус замолчал.

— Это глупый вопрос, — тихо сказал он немного погодя.

— Это не вопрос, а утверждение, — ответила девочка. — Ты поможешь или как?

Малфой закатил глаза.

— Только потому, что ты просишь, — пробурчал он. — Даже не думай, что это из-за Поттера.

Он зашагал в сторону Большого зала.

— Ты идешь? Захвати шарф, Уизли — на улице холодрыга. Если Поттера нет в замке, нам придется прогуляться.

* * *

Альбус шел напрямик через сугробы, не разбирая дороги. Куда, спрашивается? Наверное, в каменный круг. Единственное место, где он не чувствует себя ненужным или виноватым. Островок спокойствия... Мертвого. Почему, почему он вечно совершает ошибки? Почему не может быть, как все, почему не может с веселым спокойствием терпеть неприятности, выпадающие на его долю? По какой такой дурацкой причине он не понимает очевидного, а поняв, ничего не может исправить?

Северус Снейп ошибся однажды — вступив в ряды Пожирателей смерти. Но даже эту ошибку он превратил в оружие. Альбус Северус Поттер ошибается по мелочам, зато постоянно — и из этих мелочей складываются потрясающие провалы. Он раз за разом отталкивал единственного друга — и, Мерлин мой, нет ничего удивительного в том, что терпение Малфоя наконец лопнуло. Поттер — придурок? Это еще слабо сказано. Ренч, помнится, называл его ничтожеством. И ведь они правы, самое обидное в том, что правы...

Мимо теплиц, мимо хижины Хагрида, обогнуть озеро... Альбус неожиданно врезается во что-то темное, широкое. Теплое. Он поднимает глаза и встречается взглядом с Дэвидом Скиром. Их обступает гриффиндорская сборная по квиддичу — не видно только Фреда и Конни. Альбус отпрянул от пятикурсника, но бежать ему некуда.

— И что это мы тут видим? — вкрадчиво спрашивает Скир. Он, скривив лицо, отряхивает мантию. — Нечто, по недоразумению носящее фамилию Поттер. Джейми, напомни-ка, ты звал отца на матч? Мотаешь головой. Знаю, ты ему не писал. А вот профессор Криви, который все эти позорные полтора часа просидел рядом с Гарри Поттером, сказал, что тот с улыбкой рассказывал о неком письме. Письме, в котором кто-то из сыновей приглашает его на матч. Я-то решил, что это Джейми дурь в голову ударила, и он решил похвастаться заранее. А потом вспомнил: есть же другое трепло, скучающее по папочке...

Скир влегкую поднял Альбуса — за шкирку, как нашкодившего котенка.

— Сколько же проблем может, оказывается, доставить такая мелочь, а? — Скир тряхнул его за плечи и отбросил — прямо в руки сокурснику. Болезненный тычок сзади под ребра — Тич или..? Его отбрасывают кому-то еще, дальше, по кругу. Все начинает закручиваться перед глазами красно-белой спиралью. Красного становится все больше.

— Дэйв, зачем? — звучит голос Джеймса. Удары на время прекращаются. Кто-то остановил движение, вцепившись Альбусу в плечи. Кровь шумит в ушах. Немного подташнивает.

— Зачем, Джейми? — гремит над ушом голос Скира. — Он не имеет права называться Поттером. И обращаться с дурацкими просьбами к народному герою — тем более.

— Гарри Поттер — его отец. Так же, как и мой.

— Джейми, кровное родство — это еще не семья, — Каждое слово Скира отдается эхом где-то внутри, как удары огромного колокола. — Кажется, чистокровки выжигали своих предателей с фамильного гобелена. Пожалуй, единственное, чему у них можно поучиться.

Джеймс молчит. Скир утробно хохочет:

— Определись, с кем ты, Джейми. С нами или с ним, — он отбрасывает Альбуса прямо на брата.

Джеймс вздрагивает и отставляет ногу, чтобы не упасть. Его руки спрятаны в карманах. «Вечно он теряет перчатки...» — отчего-то вспоминается Альбусу.

Джеймс нерешительно поднимает руки. Альбус все еще не понимает, почему даже не пытается убежать. Толчок в спину...

— Не буду я в этом участвовать, — нерешительно отвечает Джеймс. — Пошли, а то еще придет кто...

Мир снова становится смазанной пестрой картинкой. Серое небо кружится над головой. Красных фигур стало на одну меньше — точнее, одна из них постепенно становится точкой вдалеке.

Удары набирают темп — и вот кто-то промахивается. Альбус летит в сугроб.

— Поднимайся, слизеринское отродье! — Скир, похоже, говорит за всех в своей компании. — Ты же не хочешь, чтобы мы начали разминать ноги?

Альбус с трудом встает. Его шатает из стороны в сторону. Он медленно разворачивается к гриффиндорцам и достает волшебную палочку.

— У-уйдите, — говорит он. Палочка, нацеленная на гриффиндорского капитана, дрожит, хоть мальчик и сжимает ее обеими руками. — Мерлина ради, оставьте меня в покое.

— Экспеллиармус! — Шепарду хватает одного движения кистью, чтобы палочка Альбуса по дуге улетела куда-то в сторону озера. Тич с размаху бьет первокурсника по лицу, и он падает — на сей раз на спину.

— Какая выдающаяся отвага для слизеринца, — произносит Скир, ставя ногу в высоком квиддичном сапоге на грудь Альбусу. — Мы вернемся, когда ты выучишь парочку заклинаний.

Он на мгновение усилил нажим — с тем расчетом, чтобы Альбус поглубже провалился в сугроб. Хотя какие там сугробы — хрусткий снег пополам с грязью. Скир оперся на колено и прошипел персонально для слизеринца:

— Если твое существование еще раз доставит мне неприятности, ты так легко не отделаешься.

Альбусу оставалось только молчать. Скир развернулся и зашагал к замку, а за ним потянулась и его компания. Вскоре на берегу озера остался один слизеринец.

Лежать было даже не холодно — так, до омерзения противно. Альбус поднялся с земли. Что произошло с мантией — оценить сложно, на промокшей черной ткани различить грязь весьма затруднительно. Зато на белой рубашке — застежки мантии не выдержали перегрузок, и она распахнулась — отчетливо отпечаталась пересеченная тремя зигзагами подошва сапога. Куда подевался шарф, было неясно. Еще и палочку искать...

Он поправил задравшуюся штанину и, прикинув расстояние, зашагал вдоль берега. Белая пороша, подмерзшая грязь... Развернуться и топать в обратном направлении, но уже чуть ближе к озеру. Ни следа пропажи, Мордред подери этот ненацеленный экспеллиармус!

Следующий заход — уже по льду. Небольшое хогвартское озеро буквально за ночь оделось прозрачной корочкой, и еще пара недель — и здесь будут кататься на коньках, а то и просто скользить в ботинках по раскатанным ледяным дорожкам. Что-то темное мелькает впереди, но Альбус не обращает внимания — мало ли что привидится, когда на Хогвартс спускаются сумерки! Голые сучья деревьев отбрасывают ломаные тени, мешая разглядеть лежащую где-то среди снега и льда волшебную палочку...

* * *

— Подожди, Уизли, там что-то движется...

— Где? — Роза чувствует, что буквально с минуты на минуту ее ноги превратятся в ледышки, несмотря на шерстяные носки и меховую подкладку ботинок. Альбуса хочется если не придушить, то хотя бы долго и в подробностях отчитать.

— Вон, справа, в кустах. Черное что-то мелькает. Ну, если это твой кузен тащится к озеру...

Действительно, теперь и девочка замечает тень. Тень какая-то неясная, размытая и совершенно точно непохожая на Альбуса Поттера, но Малфой устремляется за ней. Он бесцеремонно ломится напролом и вдруг замирает, оказавшись на берегу. Роза следует за ним — что такого он углядел на этот раз?

Маленькая черная фигурка уходит все дальше от берега. И даже в серый предсумеречный час совсем нетрудно различить ее черты. Роза кричит, но фигурка упрямо продолжает движение. Девочка порывается броситься вперед, но ее останавливает Малфой, крепко ухвативший ее за плечо.

Он отрывисто шикает, приказывая ей оставаться на месте, и начинает спуск к озеру. Он набирает воздуха, чтобы окрикнуть человека...

В этот самый миг фигурка делает шаг — и пропадает из виду.