Наследие. Воскрешающий камень (джен)

Альбусу показалось вначале, что он ослышался.

— Вы... Что? П-преподобный, вы правда можете?..

Призрак мягко улыбнулся и кивнул:

— Истинно так, дитя мое. Если ты ищешь комнату с благой целью, моя прямая обязанность — помочь тебе в этом.

Разом позабылись и гудящие от усталости ноги, и пронизывающие сквозняки, и угроза наказания.

— Пожалуйста, преподобный... Не могли бы вы показать комнату прямо сейчас?

— Несомненно. Тотчас после того, как ты расскажешь о своих планах.

В горле пересохло. К щекам прилила кровь, и в ушах зашумело.

— Простите, но я бы не хотел рассказывать. Средство, которым я собираюсь воспользоваться... Его мало кто одобрит.

— И все-таки?

Монах был абсолютно спокоен. Водянисто-прозрачные глаза смотрели на Альбуса и в то же время как будто сквозь него. Альбус вдруг подумал, что соврать призраку не сумеет.

— Понимаете... Это не вполне законно.

Призрак остановился, зависнув над полом. Сквозь него просвечивал засаленный гобелен с совершенно идиотическим сюжетом: тощий волшебник с глазами навыкате помахивает палочкой, а вокруг него — тролли в куцых балетных пачках. Нос у волшебника распух и слегка покосился набок, будто ему уже не раз и не два прилетело пуантом в лицо. Несмотря на это, Монах выглядел серьезно, даже внушительно.

— Быть может, тогда стоит отказаться от этого плана? Злодеяние, даже самое малое, наносит душе сильный ущерб. Раз уж тебя, дитя мое, одолевают сомнения, не знак ли это свыше, призывающий отступиться от затеянного?

Альбус закусил губу.

— Ничего это не злодеяние! Очень даже добродеяние выйдет, если, конечно, у меня получится. Я что, виноват в том, что единственный доступный способ запретили?

Призрак посуровел. Брови сошлись на переносице, точно как у тети Гермионы, когда она собирается прочитать очередную нотацию о выборе между легким и правильным... И Альбус сорвался:

— Да послушайте же! Мой друг умирает, и никто, ни один, ничего не делает! И раз уж я нашел способ спасти его, я им воспользуюсь, с вами или без вас!

Он, клокоча от негодования, шагнул вперед, но призрак преградил ему дорогу.

— Пустите уже, ПОЖАЛУЙСТА! — Альбус подался в одну сторону, в другую, но безуспешно: кругленький призрак надежно перегородил полкоридора так, что обойти его, не задев, было невозможно. А по доброй воле проходить через привидение — нет уж, лучше в сугробе ночевать!

— Дорога в ад, дитя мое, вымощена добрыми намерениями и черной магией, — назидательно погрозив пальцем, сказал Монах.

— Магия крови — не черная! — в запале воскликнул Альбус. — Я не собираюсь продавать душу, вызывать демонов и возводить жертвенники! Я просто хочу поделиться с другом тем, чем уже обладаю — уж не важно, чем! Силой, жизнью, удачей — да чем угодно, лишь бы помогло!

Наверное, за сотни лет пуффендуйскому привидению еще не встречались такие идиоты... Вот только призрак почему-то мягко улыбнулся: хоть губы и не расплылись в улыбке, но нахмуренный лоб разгладился, а к уголкам глаз побежали лучики-морщинки.

— Будь по-твоему, дитя мое, — произнес Монах. — Не вижу причин препятствовать тебе, коли дашь слово, что магия крови не обернется темными искусствами.

— Я не дурак, чтоб с ними связываться, — буркнул Альбус весьма невежливо, и тут же об этом пожалел. — Вам Непреложный Обет дать?

— Честного слова вполне достаточно, — покачал головой призрак.

— Как угодно. Обещаю, что для темных искусств Выручай-комнату использовать не буду.

Монах удовлетворенно кивнул и прикрыл веки.

— Ну, так вы мне поможете? — с надеждой поинтересовался Альбус.

— Обернись, — уже в открытую улыбнулся призрак и растаял в воздухе.

Альбус последовал совету и... Мерлин и Моргана! В стене появилась дверь — старинная, темного дерева, с бронзовой круглой ручкой.

Альбус не мешкая распахнул ее — и закашлялся от крепкого запаха гари. Запах даже слезу вышибал, настолько был едким. Можно подумать, что пожар случился вчера, а не два десятка лет тому назад. От прежде поражающей воображение Выручай-комнаты остался только закопченный остов. Выгорела ли она дотла, оставив только стены замка, в которые ее когда-то встроили Основатели, или использовала последние капли магии, чтобы придать себе хоть какую-то форму — неизвестно. Заклятие Адского Пламени, порождение хаоса… Оно погубило даже крестражи. Был ли хоть шанс у волшебной комнаты?

Сбежать отсюда не позволяло только то, что бежать некуда. Проще, конечно, было бы оставаться обычным первокурсником. Писать в своем уголке эссе и надеяться, что целители придумают что-нибудь. Ходить на занятия и ждать, что однажды на пороге возникнет Малфой, живой и здоровый, не высовываться и надеяться на взрослых.

Вот только Альбус знал, что мастер Ишиас в тупике. Он знал, что есть средство, которым мастер не может воспользоваться. Никак не может, потому что целитель отвечает перед госпиталем Святого Мунго и перед МакГонагалл, перед обществом и перед законом. Он пробудет в Хогвартсе до конца декабря, а потом ему пришлют замену. Он хороший человек и знающий специалист, но… Случай необычный, и он должен отчитываться перед старшими коллегами. Вместе они уже приняли решение, против которого Ишиас не пойдет. Альбус же знал, какое средство сможет помочь, и не мог просто отмахнуться от этого знания.

Иногда приходится делать выбор между легким и правильным. Как бы это странно не звучало, сейчас правильное грозило Азкабаном. Легкое было безопасным, уютным, простым… И никто бы Альбуса не то что не обвинил — даже не заподозрил. Надо всего лишь позволить себе забыть подслушанный разговор и вернуть книгу. Никто ни о чем не узнает. Все будет идти, как прежде. Обычная школьная жизнь. Не его заботы и не его проблемы…

Альбус прошел к противоположной стене. Ботинки продавили в жирной копоти четкие следы. Мерлин мой, здесь есть хоть одно окно? Оказалось, есть — широкое, со свинцовой в разводах оплеткой и кривым шпингалетом. Оно открылось с натужным скрипом немазаной телеги, продвигаясь туго, будто зажимая каждый лишний дюйм. В комнату ворвался морозный воздух, взметнул ввысь жемчужно-серые хлопья пепла в углу — когда-то там лежали книги, поднял пыль от раскрошенных углей, выбил из щелей в полу крошки сажи…

Альбус сгреб с подоконника снег и держал в ладонях, пока тот не растаял. Пальцы уже вконец онемели, когда между ними начали просачиваться мутноватые капли, слезами падающие в копоть. Набежала небольшая лужица — показался вытертый паркет, кажущийся под слоем воды покрытым прозрачной глазурью. В порыве вдохновения Альбус превратил кособокий овал в голову змеи, потом дорисовал и все тело. На черном полу змея выделялась теперь белесым пятном. Мальчик затолкал плотно утрамбованный комок пергамента к петлям, чтобы окно не захлопнулось от случайного порыва ветра. Еще один свиток положил рядом со змеей — проверенное сочинение по Чарам, его не жалко.

Остается проверить, что изменится, когда он выйдет из Выручай-комнаты. Было бы обидно, если бы из-за нестабильной магии пропало что-то действительно ценное.

* * *

Традиционную пятничную лекцию по Маггловедению Альбус благополучно прослушал. Мысленно он уже в который раз повторял последовательность шагов рецепта. На пергаменте вместо терминов и дат появлялись исходящие паром котлы. Мерлин свидетель, сегодня младшего Поттера не привлекали особенности устройства греческих полисов.

В большую перемену, чтобы отвязаться от Ренча (он опять решил поупражняться в остроумии), пришлось пожертвовать обедом. После этого Альбус уже без помех добрался до гобелена. Волшебник, как выяснилось, носил имя Варнавы Вздрюченного, и действительно учил троллей балету — мимо такого памятника искусства и захочешь — мимо не пройдешь! С замиранием сердца он прошелся из одного конца коридора в другой — туда, обратно, снова повернуть… Кажется, не удержался и начал шептать: "Хоть бы сработало!"

В стене, как и в прошлый раз, возникла дверь. Альбус оглянулся — не смотрит ли кто — и нырнул внутрь. Едва увидев обстановку, он едва в ладоши не захлопал от радости: и его «живопись», и свиток все так же лежали на полу, а под открытым окном нанесло снегу, и он частично растаял. Образовавшаяся неаккуратная лужа показалась мальчику прекраснейшим творением природы. Это доказывало, что, во-первых, оставленные в Комнате вещи не исчезают; во-вторых, время внутри идет так же, как и во всем Хогвартсе. Согласитесь, было бы обидно оставить зелье остывать, а вернувшись, обнаружить, что для тебя прошли сутки, а для зелья — ни мгновения.

Альбус сверил время, вытащив из кармана часики. Пришлось позаимствовать наручные розины, но надевать на руку девчачьи часы — спасибо, благодарю покорно! Двадцать минут до начала урока у Флитвика. Как раз можно выложить свои запасы — сумка легче будет. Ягоды лимонника в холщовом мешочке, бутылочка с соком мандрагоры, складной котелок (одолжил у Термена), картонка с женьшеневой стружкой, пенал с ножичками и ложками… Не хватает горелки и злополучного спирта.

«До чего бы было хорошо попасть в неиспользуемую лабораторию!» — пробормотал Альбус, рассматривая свой реквизит. Серебряный нож, пожалуй, надо еще заточить…

Тишину прорезал скрип — протяжный и душераздирающий, как от проржавевших петель заброшенного дома или кладбищенской ограды. Альбус поднял глаза на окно: самым разумным было то, что комок пергамента раскис, свалился, и теперь свинцовая рама стремится закрыться.

Окно было в полном порядке. Но чуть левее появилась дверь. Выглядела дверь неказисто: обшарпанный низ, будто в нее стучались исключительно ногами, ручка в виде кобры с наполовину отбитым капюшоном, рассохшиеся дощечки, обрамляющие табличку с нечитаемой надписью. Альбус подошел к двери, вынув волшебную палочку. Не то что бы он много мог наколдовать — просто так было спокойнее. Он потянул за ручку и…

Мерлин мой! Это же настоящая сокровищница для зельевара! Зал размером с две слизеринские гостиные, без единого окна — и вдоль стен шкафы, стеллажи, полочки с ингредиентами. Огромные кувшины и миниатюрные хрустальные пузырьки, пучки кореньев и связки луковиц, выдвижные ящики — похоже, на них наложены консервирующие чары, стойка с котлами всевозможных размеров, шипастая подставка, на которой сушится стеклянная посуда. Рядом — раковина, хотя ее лучше назвать бассейном: каменная чаша, над ней склоняется кобра. Из ее пасти льется вода, а капюшон расправлен так, что за ним может поместиться взрослый человек. Получается что-то вроде защитного колпака: если ваше зелье собирается взорваться, можно наблюдать за ним из этого укрытия.

Альбус подпер дверь сумкой — неизвестно, найдет ли он другой выход, если дверь в Выручай-комнату закроется. Обеспечив себе пути отступления, он отправился исследовать лабораторию. Чувство такое, будто находишься в музее: сердце замирает, а в горле застревают слова восхищения, которые сдерживаешь, чтоб не разрушить такой мелочью красоту момента. За раковиной обнаружилась еще одна дверь. Приоткрыв ее, Альбус вошел в каморку с настоящей выставкой заспиртованных препаратов: водяной черт с двумя головами, гибрид мандрагоры и дьявольских силков, целая батарея глаз — от маленьких жучиных до глаз химеры, почки кентавра и сердце великана… Дальше, у камина, виднелась банка с чем-то ослизло-зеленым, но Альбус не стал уточнять. Пока. Как только он найдет решение проблемы, он обязательно вернется сюда и рассмотрит все в подробностях. Кто бы ни был хозяином этой лаборатории, он явно был человеком аккуратным и последовательным: все склянки и коробки подписаны, ингредиенты расставлены строго по системе (рекомендация Союза Зельеваров, про это на одном из первых занятий рассказывали), посуда вымыта и тоже расставлена в идеальном порядке — значит, есть и список всего, что на «выставке» найдется.

Единственное, что было несовершенным в этом раю зельевара, — толстый слой пыли, серой и мягкой, покрывавший каждую поверхность в лаборатории. Похоже, это место годами было заброшено… Ну так это не беда: влажная тряпка все мигом исправит. Это же то, что он искал — бесхозное помещение, где есть все необходимое, чтобы приготовить Животворящую настойку. На выбор есть очаг и горелки с набором треног, котлы чугунные, медные и серебряные. Интересно, а не испортились ли ингридиенты? Альбус прошелся по рядам и отыскал секцию S.3.9.4. — выдвижной ящик, в котором тихонько звякнули бутылки. Согнав любопытного паука и стерев слой паутины, мальчик вытащил пробку. В нос ударил знакомый запах — острый и холодящий. Винный спирт сохранился вполне хорошо. Что ж, остается только положить на видном месте часы… Вот, кстати, и они — идут, несмотря на то, что на часовой стрелке с комфортом устроился паук. Альбус достал розины часики, чтобы свериться. Мордредовы подштанники, Чары уже десять минут как начались!

* * *

Извиниться перед Флитвиком, высидеть его лекцию о применении заклинания «Локомотор» (честное слово, я в руках дотащу свои чемоданы, только пусть урок побыстрее кончится!), получить своей же сумкой в спину (Ренч, я однажды страшно тебе отомщу, однозначно!) и, кое-как записав домашнее задание, выскочить из кабинета. Полтора часа еще никогда не тянулись так долго! Перепрыгивая через ступеньку, Альбус летел на восьмой этаж — если поторопиться, он закончит с основными пунктами до Астрономии… Неожиданно он натыкается на кого-то, затянутого в преподавательскую мантию.

— Куда торопитесь, Поттер? — профессор Криви. Настроение тут же ползет вниз.

Отговорка, отговорка… Ну не может он без подготовки соврать преподавателю! Тем более что этот преподаватель сверлит его взглядом.

— Эм-м… К кузине, — ничего более неуклюжего не мог придумать?! Хорошо хоть, пылающие щеки можно списать на физическую нагрузку.

— Неужели? — профессор скривил губы. — Насколько помню, мисс Роза Уизли спустилась в коридор своего факультета не далее как пять минут назад.

Теперь покраснели и уши.

— Ну, у меня не одна кузина, профессор, — это уже наглость. Совершенно не в стиле Альбуса, но идеи все равно закончились.

От расправы его спасло появление — вот уж причуды судьбы! — гриффиндорцев. Девчонки в красно-золотых шарфах обступили профессора и, по привычке кокетливо хлопая ресницами, пристали с какими-то вопросами. Чирикайте-чирикайте… Альбус скользнул в боковой коридор (не обязательно Криви знать, что он направлялся наверх). Вслед донеслось:

— Завтра в пять, Поттер!

Мордредова отработка… Надо как-то закончить с зельем до нее.

* * *

Альбус ограничился тем, что очистил каменный стол и перенес туда горелку и вымытую треногу. Со скамьи рядом он смахнул пыль и разложил там исходные материалы — все в том порядке, в котором нужно будет добавлять. Все прочее отодвинул подальше: разбираться, что из этого может при случае взорваться, а что — нет, времени не хватало. Так что не знаешь — не трогай, и все дела. Спирт он вообще не стал переносить, набрав пипеткой необходимое количество прямо из банки в секции.

Он водрузил котел на треногу ровно в два пополудни. Три попытки и шесть часов спустя в сосуде бурлило именно то, что требовалось: слегка опалесцирующая жидкость цвета снятого молока, над ней — серебристый пар. Альбус вымыл и высушил найденный в ящике стола зонд-поплавок и замерил плотность своего творчества. Девять единиц по египетской шкале — точно в соответствии с рецептом.

Мальчик выключил горелку и закрыл котел хрустальной крышкой. Три часа на остывание, и можно приступать к следующему этапу. Альбус умылся — жалко, у кобры не повесили зеркало. Хотя на что там смотреть — он и так представлял свое покрасневшее лицо с разводами пота (не исключено, что и сажи тоже). Вентиляция тут работала не иначе как чудом, но все равно было жарко: пришлось снять мантию и засучить рукава. Галстук, убранный в карман, превратился в мятый комок. А что с ним делать? Не оставлять же — не хватало еще поджечь его, наклонившись над котлом. После недолгих раздумий Альбус вернул несчастный предмет гардероба в карман. Все равно без зеркала повязать его ровно не получится. Да и Мордред с ним, с галстуком! Сейчас надо засечь три часа и отправляться на Астрономию. И заодно придумать оправдание на случай, если его поймают после отбоя.

* * *

Заключительный этап пришлось перенести в Выручай-комнату: в лаборатории чертить рунный круг было совершенно негде. Комната, похоже, отказывалась предоставлять что-либо кроме окон и дверей — пришлось принести из лаборатории прозрачный шар, наполненный заколдованными свечами (на фитиле горел огонек, но воск не таял, сколько бы времени не прошло). Отмывать пол тоже пришлось вручную.

Наконец-то, подходящая площадка готова. При помощи шнурка и кусочка мела Альбус нарисовал круг и, сверяясь с записями, заполнил его символами. Классические руны: связь, сделка, граница, победа, жизнь. Расшифровку было нетрудно отыскать. Также чернилами каракатицы следовало добавить девять лучей, идущих в центр круга — готово. Заключительный штрих — поставить чашу с приготовленным зельем на пересечение этих лучей. Самое сложное — ползая по полу на коленках, не задеть нанесенных линий.

Если не заморачиваться с рунами, заменить спирт на воду и добавить сок чемерицы, получится Бодрящий эликсир — самый распространенный тонизирующий состав. Его проходят в курсе лечебных зелий вместе с Укрепляющим, Крововосполняющим и прочими составами. Но Альбус воспользовался старинным рецептом. И для придания зелью волшебных свойств придется поделиться с ним чем-то посущественнее потраченного времени.

Кровь, отданная добровольно. Ключевой компонент. Руки у Альбуса ощутимо дрожали. Он сжал в руке серебряный нож, прокаленный в пламени горелки. Рукоятка чуть скользила во вспотевших ладонях.

Для ритуала же неважно, правую или левую? Альбус вытер ладонь левой руки о рубашку. Так будет проще, верно? Он примерился, вспоминая рисунок в книге… Вот будет глупо, если он провалит все на этом моменте! Соберись!

Лезвие скользнуло по ладони — выше линии жизни, ниже линии любви. На миг мальчику показалось, что не было ничего, кроме резкой боли — но в следующий момент проступили капли крови. Вот уже порез багровеет, как уродливый толстый червяк… Но этого мало, а второй раз нож использовать нельзя. Альбус опускает руку и пальцами раздвигает края пореза. На глаза наворачиваются слезы. Терпи, Альбус, терпи...

Теперь — достаточно. Мальчик встал и повернулся: надлежало обойти круг. Как мог, выпрямил

левую руку — так, чтобы кровь капала на рунный ряд. «Связь» окрасилась красным, и Альбус начал первую часть заклинания:

— Quae herbae non sanat, ferrum sanat. Quae ferrum non sanat, ignis sanat. Si ignis non sanat, sanguis meus sanat. (1)

Как только отзвучали последние слова, он простер руку над чашей. Серебристый пар коснулся пореза, заставив поморщиться. В прозрачном зелье капли крови стремительно скользили на дно, оставляя алый след-дымку.

Зелье закрутилось воронкой, хотя Альбус давно закончил его помешивать. Голова будто потихоньку наливалась свинцом. В комнате становилось ощутимо холоднее. Кровавая капель, вопреки законам природы, не замедлялась — напротив, она превратилась в маленький шустрый ручеек. Кровь в зелье завивалась спиралью. Ощущения были странные: будто постепенно покидаешь собственное тело, будто видишь себя со стороны… Чувства доходили с чудовищной задержкой. Боль давно перестала ощущаться, да и холод доставлял все меньше неудобств.

Мысли начали путаться. Я — зеленоглазый мальчик, дрожащий над чашей? Или я — беспокойно мечущийся мальчишка со светлыми волосами? Где я? Меня окружает опаленный камень — или ширмы, похожие на безымянных призраков? Я чувствую жар — или холод? Чувствую ли я? Существую ли я…

Нечто черное возникло прямо над чашей. Тело среагировало автоматически, отпрянув на шаг. Ощущения нахлынули на Альбуса, как штормовой вал. Волнение, боль, страх, холод — все его. Еще шаг назад — и он вышел за пределы круга, озадаченно моргая. Взглянул на свои руки, трясущиеся после пережитого: на левой порез затянулся, оставив буроватый шрам, словно от старого ожога, кончики пальцев на правой покрыты засохшей кровью. Голова трещит, будто там табун гиппогрифов резвился. Каждую мышцу подергивает, отчего Альбус дрожит, как провинившийся домовик.

— Да что это такое? — произносит он вслух. Голос сиплый, даже хуже, чем после Чемпионата мира по квиддичу, когда «Гарпии» выиграли. Ответа он, впрочем, не дождался.

Стерев меловую границу, Альбус присел на корточки рядом с чашей. Посмотришь сверху — зелье кажется черным, взглянешь чуть сбоку — оно оказывается насыщенного пурпурного оттенка. Похоже, у него получилось.

* * *

Немного отдышавшись, Альбус рискнул выбраться в коридор. Его творение теперь плескалось в надежно закупоренном пузырьке, завернутом в шарф и упрятанном поглубже в сумку. Учебник со всеми пометками оставлен в лаборатории за стойкой с котлами, серебряный нож тщательно вымыт. Левая рука прижимает к груди неопрятный ворох карт — любуйтесь, самый обычный первокурсник.

И как любой обычный первокурсник, находящийся вне спальни после отбоя, он налетел на патрулирующего коридоры преподавателя.

— Мистер Поттер, мне частенько приходится вылавливать студентов. В такой поздний час у них нередко случается такая неприятность, как дезориентация. Обычно я излечиваю их десятком штрафных баллов. Чаще — на двоих, потому как обычно эта неприятность поражает парочки. Но вы, Поттер — зачем вам прогулки при луне?

— Герр Фауст, я не специально! — конечно, профессор Защиты не тот, кому бы хотелось вешать лапшу на уши, но… придется. — Задержался на Астрономии, а потом рассыпал все свои карты, пока нашел, пока собрал… Потом свернул куда-то не туда — и вот уже плутаю по замку. Вроде спускаюсь, все вниз, вниз — а места не узнаю.

«Пожалуйста, поверьте! Это единственное оправдание, которое я сумел выдумать!» Возносить молитвы Мерлину, Мордреду и Мордред знает кому еще было поздно.

— Так и быть, на первый раз можно простить вас, — Профессор лукаво улыбнулся уголком рта, отчего на щеке появилась ямочка. — Баллов не потеряете, но написать эссе об истории комендантского часа в учебных заведениях вам все же придется.

Альбус с энтузиазмом закивал, едва не рассыпав карты снова.

ПРИМЕЧАНИЯ:

(1) "Что не излечивают травы, излечивает железо. Что не излечивает железо, излечивает огонь. Если не излечивает огонь, излечит моя кровь". Вольное изложение изречения, приписываемого Гиппократу.