Молли навсегда (гет)

Глава 75

Жизнь Вилли Флейт, а ныне — Виллоу Флинт, в последнее время походила на ожившую сказку. Довольно мрачную сказку, но тем не менее. Пожалуй, только в конторе Ванессы Дэшвуд она словно просыпалась и чувствовала себя почти как прежде — сама собой. Изменённая внешность никак не поменяла отношение клиентов к её скромной персоне. Как таращились на неё посетители агентства, так и таращатся. Главное — работе эти взгляды нисколько не мешают.

А вот в ковене Ноттов всё иначе. Закрытое патриархальное общество оказалось ожившей мечтой. Здесь не нужно было жить с оглядкой, ждать какой-нибудь пакости в любой момент. Здесь не нужно было никого спасать. Справедливый, хоть и весьма своенравный лорд-дракон Теодор Нотт правил своим маленьким королевством железной рукой. А Вилли, неожиданно для себя, стала в этом королевстве принцессой.

В те дни, когда она не была занята в агентстве, к Вилли приходили учителя. Занятия шли с раннего утра до обеда. Учиться Вилли нравилось, хотя магические науки приходилось осваивать в сжатые сроки. Готовили к экзамену в министерстве, чтобы Вилли могла получить больше прав и свобод, доступных волшебникам, прошедшим аттестацию. Да и просто для её собственного спокойствия и уверенности в себе в будущем. Было непросто, но очень интересно. Её даже танцам учили, двум языкам — латыни и французскому, а ещё вручили несколько десятков книг, которые нужно было изучить самостоятельно.

Свободное время тоже было, особенно по воскресеньям. Очень страшно было учиться летать, но ей попался весьма терпеливый тренер — новообретённая сестрёнка Мэйси Пранк. И сколько же было восторга, когда у неё всё получилось. Вместе с сестрой и её мужем они облетели все владения Ноттов, все закоулки ковена, включая Южную и Северную цитадели.

Ковенцы везде встречали её улыбками, но держали дистанцию. Охотно отвечали на вопросы, но никуда не девалась почтительность во взглядах, как и в первые дни.

— Тебя боятся и уважают, — смеялась сестричка Мэйси, разливая чай в изящные фарфоровые чашки. — А что ты хочешь — дочурка самого лорда-дракона! Но никто не заставляет тебя меняться, Вилли. Остаться самой собой нужно и важно. Просто маленькая условность — жениха придётся искать не среди боевиков ковена. И они это прекрасно понимают.

— А где? — поразилась Вилли, и ощутила, как по ладошкам и пальцам поползли мурашки — такое иногда случалось в последнее время, и приходилось сильно сжимать кулаки. Не то чтобы она вообще задумывалась о женихе раньше. Да и сейчас никакой жених ей был не нужен. Но сам факт, что «придётся искать», насторожил. — И кто будет искать?

— Не знаю — где, — пожала плечами сестра, одарив грустной улыбкой. — А кто? Конечно же Теодор Нотт, твой отец. Но думаю, лорд-дракон будет очень разборчив, подыскивая тебе мужа. И скорее всего, твоё мнение он учтёт.

Вилли вздыхала, чувствуя, что кулаки можно уже разжать, пила чай маленькими глотками, и подумывала, что вернуться к прежней вольной жизни — не такая уж плохая перспектива. Там было не просто, а порой очень тяжело, но никто не подыскивал ей жениха, никому не было вообще никакого дела до Вилли, кроме Митча, пожалуй. И она могла наивно мечтать стать такой же независимой и самостоятельной леди, как Ванесса Дэшвуд. Трудиться на своём поприще, приносить людям пользу. И не нужен ей был никакой муж.

Теперь же будущее казалось туманным и тревожным. Сказка в ковене отца не продлится долго, её отдадут замуж за некоего «достойного», но чужого человека… от такой мысли опять сжимались кулаки и приходилось глубоко дышать, чтобы выпрямить руки. А ещё ныли зубы и темнело в глазах. Хорошо, что это случалось редко.

А про чужого мужа, который мог и запретить ей работать у Ванессы, думать было всё неприятней, и не только из-за физических проблем — мама Эми сказала, что это последствия ритуала и скоро пройдёт. Так что пока Вилли училась дышать размеренно, чтобы быстро избавляться от неприятных ощущений. А ещё справиться с этим помогали мысли о Митче — её единственном и верном друге. Думая о нём, Вилли замечала, как тепло и спокойно становится на душе, а противная дрожь в руках и жжение в пальцах напрочь исчезают.

Хотя что Митч?

Он всё так же работал у Ванессы, каждый раз встречая её в конторе смешливой улыбкой. По-прежнему был спокоен и деловит, внимателен к ней и добр. Но Вилли чувствовала, что у него появились какие-то тайны, какая-то другая жизнь за стенами конторы, какие-то другие заботы, которыми он не спешил делиться с новой мисс Флинт. Да и она помалкивала в его обществе о своей жизни в ковене. Но это оттого, что Митч всегда мрачнел и замирал, стоило ей заикнуться о лорде-драконе или о боевиках ковена. А ей так не хотелось его расстраивать. Раньше ведь у них никогда не было друг от друга секретов. Делились всем, даже самым сокровенным.

А ещё лучший друг начал неуловимо меняться. Он словно разом повзрослел, возмужал, плечи расправились, волосы стал отращивать… В голосе появились властные нотки и хрипотца, а во взгляде мелькало порой что-то хищное, жёсткое, непримиримое. А она вдруг поймала себя на мысли, что ей всё чаще хочется к нему прикоснуться. Могла даже провести по плечу кончиками пальцев, проходя мимо. Или на миг прижаться к его спине, сделав вид, что случайно споткнулась. Сама могла взять его за руку, когда шли в кафе, или смахнуть крошки с его губ, заодно ощутив кончиками пальцев, какие они мягкие.

Митч ничего не говорил, но смотрел в такие моменты очень странно, словно хотел что-то сказать, но не говорил. И это страшило. Думалось, вдруг он решил сообщить, что из-за её странностей больше не сможет (или не хочет) с ней дружить.

И она тосковала о прежнем Митче, простом и понятном. И о том беззаботном времени, когда у неё не возникало стыдных фантазий о том, как он красив без рубашки... А ещё в его присутствии у неё учащалось дыхание и громко билось сердце, так, что, казалось, все вокруг слышат его стук.

И она пыталась скрыть, как он действует на неё, боясь его потерять. Ведь тогда её сказка точно станет страшной. И Виллоу Флинт даже не представляла, как она сможет пережить их расставание навсегда.

Однажды, когда Ингис Морн навестил их с Мэйси в ковене, Вилли набралась смелости и обратилась к старшему брату с неожиданным для него вопросом:

— Ингис, мне нужен твой совет, — Вилли замялась.

— Смелей, сестрёнка, — улыбнувшись, подбодрил её Морн.

И Виллоу, глубоко вздохнув, продолжила:

— Ты ведь мужчина, — начала она не совсем удачно.

— Допустим, — улыбнулся Ингис.

— Вот если бы ты дружил с девчонкой, долго, — мучительно подбирала она слова. — А потом у тебя появились бы другие дела, может быть — другие друзья. И ты решил бы… что та девчонка больше тебе не нужна. Как бы ты с ней себя вёл?

Ингис от неожиданности сел на тюк соломы в загоне для гиппогрифов, в котором нашла его Вилли. Он расширил глаза и перестал улыбаться.

— Это кто же тебя захотел бросить, ангелочек? — мягкий тон брата не обманывал, Ингис заметно помрачнел и требовательно ждал ответа.

— Мне кажется, Митч сильно изменился, — опустила Вилли глаза. — Ты помнишь его? Мне кажется, он скоро мне что-то скажет неприятное. Может быть, он устал от меня?

Ингис хохотнул, но увидев, как она вскинула голову, мигом оказался рядом на коленях, принимаясь пальцами вытирать её слёзы.

— Значит так, ангелочек, — проворчал Ингис очень по-доброму. — Хочешь дружить с Митчем — дружи, но не придумывай про него страшилки. Твой Митч — тот ещё поганец, и вовсе не подарок судьбы. Я видел его лишь однажды, но знаю точно, к сожалению. Этот парень от тебя не откажется, хоть его режь и пытай. Твой он, Вилли, со всеми потрохами.

Ингис её изрядно напугал, но в то же время обрадовал. Митчу она солнечно улыбнулась при новой встрече, и то и дело в этот день не могла отвести от него глаз. И на его осторожный вопрос, что с ней происходит, Вилли смогла улыбнуться и выпалить сразу, пока не передумала.

— Ты ведь мой, Митч?

Друг как раз угощал её сливочным пивом в кафе мадам Кросби, утянув из конторы на обеденный перерыв. Хрустящие пирожки с мясом они уже съели. А от её вопроса Митч поперхнулся и закашлялся.

— Твой, — всё же прохрипел друг в ответ.

Вилли погладила его руку, лежащую на столе, внимательно за ним наблюдая — рассердится или поморщится? Но он смотрел спокойно, а потом сам переплёл их пальцы, перевернув ладонь. И сердце у неё готово было выскочить из груди, а в горле пересохло от нежности и волнения.

— Мой, — вздохнула она, глядя на его крепкую шею. И поняла вдруг, что была бы не против обнять его за эту крепкую шею, прижавшись к широкой горячей груди. От этих мыслей на лицо набежал румянец. А Митч ненавязчиво отнял у неё руку и беспечно улыбнулся, ничего не заметив.

В тот день Вилли даже работать не могла, витая в облаках и думая о Митче. Мысли были разные, посетителей не было, а миссис Дэшвуд ушла куда-то с верной Матти, оставив контору на секретаря. После сытного обеда Вилли даже задремала за своим столом, увидев во сне Митча в борделе мадам Матильды. А на месте девушки, которую он выбрал — себя. Они были вместе на широкой кровати, Митч был почти обнажён. И так красив, что Вилли захотелось поцеловать его. Проснувшись, она резко распахнула глаза, не сразу понимая, что это был всего лишь сон. От осознания, что Митч может узнать о её тайных фантазиях и рассердиться, стало так страшно, что у Вилли впервые случилось что-то совсем жуткое — ладошки не просто покрылись мурашками, а стали сильно зудеть, после чего ногти на руке удлинились, превращаясь в острые когти. Вилли провела ими по столу, с ужасом видя четыре глубокие борозды. И еле успела спрятать своё уродство под стол, когда вошёл Митч.

— Держи, Вилли, — он положил перед ней самопишущее перо в футляре. — Ему просто надо продиктовать. Тебе станет легче учиться.

Его ласковый тон подействовал просто удивительно — когти тут же втянулись, пальцы стали обычными. Вилли смогла взять неожиданный подарок, уговаривая себя, что уродливые когти ей просто померещились. Вот только борозды на столе были свежими и настоящими.

А вскоре её вызвал к себе отец, и Вилли прямо почувствовала, что решается её дальнейшая судьба. Просто так Теодор Нотт на беседу не приглашал. Уже нашёл ей мужа? Или запретит ей работать?

Стив Пранк подбодрил её улыбкой, увидев в приёмном зале. Его стол был завален свитками, артефактами и запасными перьями. Стив никогда не сидел без дела. Вилли восхищалась бесстрашным секретарём главы ковена. Казалось, Пранк абсолютно неутомим, доволен своей жизнью и не боится вообще ничего. А сколько всего он знает! Сколько умеет! И на тренировках по боевым искусствам далеко не последний. Мэйси с мужем очень повезло. А повезёт ли ей?

— Лорд ждёт тебя, Вилли, — сказал Стив, кивая на дверь кабинета. — Можешь сразу пройти.

В кабинете отца было, как всегда, тепло и очень уютно. Потрескивало пламя в камине, плыл по кабинету лёгкий аромат — хорошего табака и кофейных зёрен. Лорд-дракон сидел за своим столом и кивком головы велел Вилли занять гостевое кресло.

Она села на краешек кресла, в самых мрачных предчувствиях.

— Здравствуй, Виллоу, — произнёс лорд-дракон, держа в руках чьё-то письмо. — Что ты можешь сказать про бывшего дикаря, Митчелла Элмерса?

— Он хороший, — ответила удивлённая Вилли и воспряла духом. Хорошо, что не выпалила нечаянно, что он красивый — особенно руки, но и шея тоже. Вилли перевела дух, нужно было срочно отвлечься. Но как разговаривать про Митча и не представлять его губы и такие красивые глаза. — А ещё он умный и ответственный. И читать уже научился — так быстро!

— И писать, — помахал листком пергамента отец с непонятным выражением лица. Он как будто досадовал, что Митч прислал ему письмо и вообще писать умеет. Вилли ужасно захотелось узнать, что в том письме, но попросить постеснялась. Она и представить не могла, что Митч, её Митч, напишет письмо лорду Нотту. — Что скажешь, если я приглашу этого парня в гости к нам в ковен?

— Это будет так здорово! — обрадовалась она невольно, загораясь внезапной надеждой — хоть бы Митча насовсем оставил лорд-дракон в ковене.

— Спорное утверждение, — развеселился лорд, даже глаза стали добрыми. — Скажи, Вилли, этот Митч лично тебе очень дорог? Не спеши, подумай.

Вилли подумала, хотя думать тут было совершенно не о чем. И уверенно поглядела на лорда Нотта.

— Дороже всех на свете, — призналась она честно. — Простите, отец.

Лорд-дракон хмыкнул скептически, но рассерженным не выглядел.

— А знаешь ли ты, дочь, что твой дорогой Митч получил наследство вместе с братом?

— Правда? — удивилась Вилли. — Я очень за них рада! Они всегда мечтали о хорошем доме, сэр, и откладывали на него почти все заработанные деньги.

— Расстроишься ли ты, — продолжил странный допрос лорд Нотт. — Если твой Митч решит жениться, теперь, когда у него есть дом?

Вилли открыла рот, чтобы ответить, и не смогла. Сердце пронзила боль, когти на руках отросли мгновенно, глубоко уходя в деревянные подлокотники, а в глазах потемнело.

Она почувствовала, что отец оказался рядом, и вжалась в кресло, тяжело дыша. А он осторожно погладил её по голове. Из-под век сразу хлынули горячие слёзы. Но хотя бы исчезла из них темнота, и руки она ощутила мягкими, когти втянулись сами, как не было.

— Выпей, — сурово велел лорд, поднеся к её губам кубок.

Она сделала маленький глоток и закашлялась. Горло обожгло, и она замотала головой, отказываясь пить ещё.

— Это просто вода, — удивлённо сказал отец, но кубок убрал. — Скажи, Вилли, как часто с тобой такое случается?

Она подышала открытым ртом, вытерла рукавом слёзы и призналась:

— Второй раз, кажется.

— И в тот раз ты тоже думала о Митче?

— Да, — прошептала совсем тихо.

— Я тебя понял, Вилли. — лорд-дракон вернулся за свой стол. — Иди полежи, ничего сегодня больше не делай, хорошо? И скажи Стиву, чтобы зашёл ко мне немедленно.

В тот вечер Вилли долго плакала в подушку просто потому, что ей было ужасно грустно. Лорд-дракон оказался прав, новость о женитьбе Митча её сильно расстроила. Именно поэтому у неё случились эти страшные вещи. Она просто не могла думать про него и другую. Это было безумно больно и страшно.

Утром она проснулась посвежевшая, хотя сон её измучил — всю ночь ей снился Митч, такой родной и такой красивый. И даже без рубашки. Она долго лежала, закрыв глаза, стараясь ещё немного удержать его образ.

Грустить после такого сна не получалось, да и некогда было — жизнь в ковене не давала передышек. А ещё новость, принесённая наутро подругой Дианой, просто поразила Вилли до глубины души.

— Выходишь замуж? — повторила она в изумлении. — Ди, но ты же говорила, что боишься боевиков! Тебя лорд-дракон заставил?

— Это не боевик, Вилли, — Диана мягко улыбалась, словно скорое замужество ей даже нравилось. — Это учёный, который помог вылечить Джоанну, помнишь? Знала бы ты, какой он умный и серьёзный! И Айрис ему понравилась. И он точно не боевик!

— Айрис нравится всем, — нахмурилась Вилли. — Как зовут твоего учёного, Ди?

— Не сердись, Вилли, — Диана погладила её по руке. — Его зовут Гален Дервент. Знаешь, он пригласил меня на обед. Мы разговаривали, и слово за слово он описал мне, о какой мечтает семье. Ты бы слышала, Вилли! Как он об этом говорил! И про дом в сельской местности, и про троих детей, и про то, как его будет встречать жена на пороге дома, и про маленького щенка… Я уже всё не припомню. И это нелегко объяснить, но он описал и мою мечту тоже. Я слушала и понимала, что очень хочу того же.

— Ну а он, Ди? — Вилли с тревогой смотрела на светящуюся Диану, за которую чувствовала ответственность. — Он тебя любит? Или просто сделал предложение?

Диана замялась и покраснела.

— Разве это так важно? — пожала она плечами. — Понимаешь, он сразу позвал меня на свидание. Это было удивительно, сначала в магловском мире — Айрис каталась на карусели, и я вместе с ней. Потом мы побывали в чудесном саду. И он мне подарил невероятно красивый букет. Мне раньше никогда цветов не дарили, Вилли. А потом мы оказались на вершине высоченной горы, там было ветрено и лежал сверкающий снег, а нам с Айрис он наколдовал тёплые шубы. Видела бы ты, какой потрясающий вид открывался с той вершины! И Гален встал на одно колено прямо в снег. И сказал, что он очарован и околдован мной. И если я не соглашусь выйти за него замуж, то он станет самым несчастным человеком на свете.

— И ты согласилась, — покивала впечатлённая Вилли.

— Я просто поняла, что хочу увидеть его счастливым, — застенчиво призналась Диана. — Знаешь, что я чувствовала за всеми этими красивыми жестами? Безумно одинокого человека с очень несчастливым прошлым. Я не знаю, была ли у него семья, была ли до меня любимая женщина, но что-то было, и это что-то ожесточило его и сильно ранило. И он просто хочет попробовать начать всё с начала. Со мной и с Айрис. И я поняла, что тоже этого хочу. Хочу начать новую жизнь там, где никто не знает о моём прошлом, никто не смотрит с жалостью, не обращается, как с нищенкой, попрошайкой или с хрустальной вазой. Я хочу эту жизнь, Вилли. И я стану матерью его детей, если нужно. Иметь скромный дом, но свой собственный, и не зависеть от сильных мира сего — это и моя мечта. А любовь… ею сыт не будешь. Я люблю свою Айрис, мне нравится Гален, а он добр ко мне и обещал ни к чему не принуждать. Большего мне и не нужно. А жизнь в ковене не для меня, Вилли, прости, если сможешь.

Они долго молчали, и Вилли с ужасом думала, что так не смогла бы. И что так неправильно, когда без любви. Хотя если бы такое предложил ей Митч… Вилли поспешно отогнала запретные мысли и просто обняла подругу. Диану она не смогла осуждать, что та ухватилась за шанс прожить совсем другую жизнь.

Вилли и раньше чувствовала, что жизнь в ковене тяготит белошвейку Ди, хотя за спасение из Лютного она не уставала благодарить Вилли, и даже не словами, а улыбкой, взглядом и, наверное, сердцем — это ощущалось в каждую их встречу. И так хотелось верить, что со временем Диана привыкнет, и также — сердцем почувствует, как здесь здорово. А теперь Вилли окончательно поняла — не нужны были Диане ни ковен, ни благотворительность лорда Нотта и его людей. Может быть, и Вилли ей была не нужна — но так плохо о подруге она думать не станет. Да и знала в глубине души, что это обида на близкое расставание с подругой заставляла думать так эгоистично.

— Я желаю вам с Айрис счастья! — сказала Вилли твёрдо.

— Спасибо, — Диана радостно улыбнулась, а потом вдруг расплакалась. И успокоилась не скоро. — Вилли, ты ангел, но когда-нибудь ты меня поймёшь.

Когда она ушла, Вилли ещё долго размышляла над её словами. И думала о том, какие разные люди бывают. Взять её саму, или ту же Шани, Джоанну Честершир. Им обеим ковен сразу стал родным домом.

Тряхнув головой, она бросилась в свою комнату — пересчитать наличные, накопленные с карманных денег. Как бы там ни было, а подарок на свадьбу она сделает Диане обязательно.

Свадьбу Дианы и Галена сыграли в Северной цитадели, где накрыт был огромный стол, всё красиво украшено, был даже высокий торт в несколько ярусов с фигурками жениха и невесты. Жених Вилли не показался добрым человеком, но она предпочла держать своё мнение при себе. А потом уже и не до подруги стало.

Митч, её родной Митч вдруг появился перед праздничным столом. С ним была какая-то девица, и у Вилли даже дыхание перехватило — невеста? Жена? Но Митч прямо в глаза её глянул, когда отвечал лорду «моя спутница». И когти на руке тут же втянулись обратно, даже не успев вырасти.

А потом оказалось, что Митч привёл с собой пленника — убийцу Маркуса Флинта. И Вилли заплакала, узнав, как это случилось. Если бы не этот Олмас, она бы жила в ковене всегда, у неё был бы отец и мама, и родной брат. И она никогда бы не встретила Митча…

На этой мысли слёзы её высохли моментально, тем более что Митч уже садился рядом с ней на скамью, и лорд Нотт не возражал, судя по его мрачному, но спокойному взгляду.

— Привет, — улыбнулся ей Митч.

— Здравствуй, — выдохнула Вилли, ощущая затопившее её счастье. — И как у тебя это получается?

— Следовать за тобой? — Митч преспокойно потянулся к угощениям и положил ей на тарелку два маленьких пирожка в виде уточек.

— Удивлять меня каждый раз! — шёпотом призналась Вилли, потому что на них пристально поглядывали старшие боевики. Да и остальные.

Пришлось погасить желание поболтать с Митчем и заняться угощением. А ведь так много хотелось ему рассказать и так много спросить. Он не касался её, но Вилли чувствовала жар, идущий от друга. У Элмерсов была такая «аномалия», как выражалась мадам Матильда — повышенная температура тела. Дикарь же бывший, а у них у каждого свои странные особенности. Потомки древних чистокровных родов, если верить мадам.

И пахло от Митча очень приятно сегодня. Так и хотелось податься ближе и принюхаться.

— Пошли танцевать, — шепнул Митч, вырвав Вилли из беспорядочных и глупых мыслей. Она только сейчас поняла, что слышит прекрасную музыку.

Пока она молча удивлялась, Митч уже помог ей выбраться из-за стола и повёл за руку к танцующим парам.

— А ты умеешь? — весело шепнула она, когда Митч положил её руки себе на плечи, а сам обнял её за талию, притягивая ближе к себе.

Митч только усмехнулся и закружил её по площадке. Пришлось Вилли обнять его за шею, чтобы удержаться. Да так было и удобнее, и желаннее, и она наконец принюхалась, почти уткнувшись ему в грудь.

— М-м, вкусно, — сказала тихонько. — Только не разберу, что это.

— Надо было Джерри дать тебе понюхать Амортенцию, — тихо ответил Митч. — Было бы интересно…

— Я знаю, чем пахнет Амортенция, — хмыкнула Вилли. — Я же работала в доме мадам…

— Не продолжай про мадам, — перебил Митч. — А то звучит как-то не очень. И чем же она пахнет, Вилли? Чем пахнет для тебя Амортенция?

И Вилли вдруг поняла, что знает ответ, но как в таком признаться лучшему другу?

— По-разному, — тихо ответила она. — Когда мне было двенадцать, она пахла шоколадом, нагретым на солнце сеном и теми кислыми ароматными яблоками, что растут в садике Марсии Вонг.

— Уверена? — нахмурился Митч.

— Конечно, — Вилли уткнулась ему в грудь, чтобы скрыть смущение. — Так пахло от тебя однажды на Рождество, Митч. Джерри говорил, что ты тогда на спор украл килограмм шоколада из кондитерской лавки и угостил всех своих… А тебя чуть не заавадили. Я сильно испугалась ещё за тебя. А ты мне отдал рубашку зашить... Ну, помнишь? И от неё так приятно пахло, даже после стирки!

— Помню, — покивал Митч. — Вилли, я сейчас кое-что скажу, но ты не отвечай сразу. Просто подумай, можешь долго думать, даже несколько дней.

— Звучит очень странно, Митч, если ты понимаешь…

— Вилли, я пришёл просить твоей руки у лорда Нотта! — быстро проговорил он. — Теперь понимаешь, что я имел в виду?

— Пришёл просить… Митч, я не понимаю, — Вилли попыталась отстраниться, но её друг прижал к себе ещё крепче. — Что ты такое говоришь?

— Вилли, я собираюсь стать твоим мужем, — мрачно и глухо ответил он. — Обдумай, пожалуйста, хочешь ты меня или нет.

Вилли уставилась на него во все глаза, изогнувшись в его руках и откинув голову назад. Ей надо было срочно увидеть его глаза, убедиться, что он не дразнит её так жестоко.

— Если это шутка такая, Митч Элмерс, — напряжённо произнесла она. — То совсем не смешная.

— Мне совсем не до смеха, Вилли, — Митч крутанул её, ведя в танце. — Давай просто танцевать сегодня?

— Нет! — Вилли повисла у него на шее, пытаясь остановить, хоть и понимала, что он намного сильнее. — Я хочу узнать всё сейчас, Митч Элмерс!

— Вот как? — Митч остановился, осторожно снял её руку со своей шеи и крепко её сжал в своей руке. — Идём прогуляемся, Вилли.

И вывел от танцующих, направляясь к башне. Вилли почти бежала, не поспевая за его широкими шагами. И сердце пустилось вскачь, и дыхание перехватывало от предстоящего разговора.

В башню Митч её не повёл, обошёл справа, увёл в густую тень, куда даже звуки вальса не долетали. А потом прислонился к стене спиной, а её обнял, прижав к себе вместе с поднятыми в защитном жесте кулачками — она очень боялась, что когти вылезут в самый неподходящий момент. И Митч отшатнётся от неё в ужасе.

— Ну давай свои возражения, — улыбнулся он своей хорошей, родной улыбкой.

— Так это всё-таки шутка? — спросила Вилли, замирая.

— Ну посмотри, сколько плюсов, — лукаво улыбнулся Митч. — Мы будем чаще встречаться. Много разговаривать. Жить в одном доме, гулять, бывать вместе, где вздумается. Целоваться, когда захотим.

Вилли вскинулась сразу, задохнувшись. Понимая уже, что он не шутит, и внутри неё начали закручиваться и взрываться маленькие фейерверки, вспомнился недавний сон…

— Ты правда просил меня у лорда Нотта? Чтобы вот так, просто… Чтобы стать настоящим мужем… Митч, ты уверен? Ты же мой лучший друг…

— Вилли, Вилли, успокойся, — Митч погладил её по голове и заглянул в глаза, словно что-то мог видеть. Хотя в темноте она едва различала черты его лица. — Ничего страшного и непоправимого не происходит! Я знаю, что ты ещё маленькая…

— Это не так! — возразила Вилли с пробившейся изнутри дрожью — ей не хотелось успокаиваться, хотелось, чтобы Митч продолжил её убеждать, пусть даже так забавно. — Миссис Дэшвуд сказала, что я теперь совершеннолетняя, когда подписала контракт! И мама Эми… Я ведь наполовину вейла, Митч. Когда прошла инициация, вейлы считаются взрослыми!

— Хорошо, — мягко согласился Митч, одной рукой поглаживая её плечо, а другой крепко прижимая к себе, отчего ей было очень тепло рядом с его горячим телом и почти спокойно. — Ты взрослая, Вилли, признаю.

— Ладно, — улыбнулась она его уступке, разглядывая украдкой его губы. — Итак, ты хочешь, чтобы мы… Что ты хочешь, Митч?

— Вилли, ты ведь сама это знаешь, верно? — неожиданно спросил он.

И она поняла, знает, но уточнить требовалось всё равно.

— Если ты про секс…

Он закрыл ладонью её рот, заставляя замолчать. Но она могла наконец лизнуть его в ладонь. Митч руку отдёрнул.

— Не только про секс, — хмыкнул он. — Но раз уж ты это сказала… Вилли, ты тоже не против заняться со мной любовью?

У неё перехватило дыхание, но всё же она смогла осторожно кивнуть.

— И ты мне доверяешь?

На этот раз она кивнула спокойней. Кому же ещё доверять?!

— А детей ты хочешь, Вилли? — как-то буднично спросил Митч, словно предлагал прогуляться в магловский мир или за яблоками в садик Марсии Вонг. — Мальчишку, похожего на нас обоих? Ты будешь его баловать, читать ему сказки и таскать на руках. А я подарю ему меч и научу драться.

— Ты понимаешь вообще, что говоришь? — возмутилась Вилли, невольно улыбаясь. — Какой меч ребёнку, мистер Элмерс? Он же пораниться может.

— Ладно, меч — когда подрастёт, — так же шутливо отозвался Митч. — Деревянный! А в остальном возражений нет?

— Ох, Митч, — жалобно вздохнула Вилли. — Как-то внезапно это всё. Я понимаю, конечно, что ты любишь детей… И я тоже, ты не думай! Но ради этого жениться?

— А ради чего ещё? — так искренне удивился Митч, что Вилли невольно засмеялась.

— Обычно, — наставительно сказала она. — Люди женятся, когда любят друг друга. — Но Вилли тут же вспомнила про Диану и сникла. — Или просто захотели другой жизни.

— Кто тебя так расстроил? — тут же озабоченно спросил Митч. Ощутил горечь в её словах, он всегда был очень чутким. — Кто выскочил замуж без любви?

— Диана, — пожаловалась Вилли. — И детей готова ему родить, только бы сбежать из ковена. Я бы так не смогла.

— Ради тебя, — прошептал Митч ей на ушко. — Я создам свой ковен. Ты станешь леди Элмерс и будешь учить жизни и утешать сопливых девчонок.

Вилли прямо представила, как это будет, но стать женой Митча — это так странно!

— А как же любовь? — тихо спросила она.

— Вилли, — возмутился он. — Ты разве совсем меня не любишь? Подумай хорошенько, это важно!

— Конечно, люблю! — вскинулась она. — Ты мой самый лучший…

И он опять закрыл ей рот своей широкой ладонью. И Вилли не удержалась — прикусила его кожу. И на этот раз он не стал отдёргивать руку, только переместил, погладив по щеке.

— Давай ты скажешь, — медленно произнёс он, — что я твой единственный любимый мужчина? Мне будет очень приятно это услышать.

Вилли уже давно потерялась в ощущениях и желаниях, стоя в его горячих объятиях. Ей бы хотелось стоять так вечно. И ни о чём больше не думать. Только ещё сильнее прижаться и обнять его за талию, радуясь, что он и теперь не возражает.

— Да, — пробормотала она, жмурясь от удовольствия, когда он осторожно стал гладить её спину. — Мне с тобой так хорошо, Митч. Так хорошо! Ты такой сильный и тёплый.

— Вилли, — голос Митча стал хриплым. — Выходи за меня замуж — и сможешь обнимать, сколько захочешь.

— Только если поженимся по любви, — поставила она жёсткое условие, сразу сдаваясь. И потёрлась щекой о его грудь. Уж очень приятно было с ним обниматься — как взрослые прямо. — Никакого расчёта, Митч. Никакого приказа лорда. Только по любви. Пожалуйста!

— Хорошо, мелкая! — совсем хрипло ответил Митч и зачем-то приподнял к себе её лицо. — Поженимся по любви, Вилли, обещаю.

— Ты теперь меня поцелуешь? — встревоженно спросила она. Этого ей уже хотелось безумно.

— А ты очень этого хочешь? — поддразнил он, обдавая её своим тёплым дыханием.

— Очень-очень! — выдохнула она, прерывисто дыша. — Я умру, если ты меня не поцелуешь, Митч!

И затаила дыхание от ожидания чего-то необыкновенного, нужного ей как воздух. Этот новый Митч ужасно её волновал! И если их сын будет похож на него…

— Моя страстная девочка, — глухо отозвался Митч, а потом прикоснулся губами к её губам.

И мира не стало для Вилли. Был только он, её горячий мужчина Митч, и она, сгорающая заживо от первого в жизни поцелуя. Тело словно расплавилось, все жилки наполнились огнём. Так приятно Вилли никогда в жизни не было. Ей хотелось целоваться сильнее, хотелось большего, хотелось раствориться в Митче, стать с ним одним целым, во что бы то ни стало.

И она жалобно застонала, не понимая, что происходит. Почему вмиг стало так холодно и страшно? Она попыталась вернуть себе Митча, который вдруг отдалился, лишив её своего тепла, своих горячих рук и волшебных губ.

Но что-то жёсткое её не пускало, связав по рукам и ногам. Даже глаза не могла открыть, и дышать было сложно.

Как сквозь сон она слышала далёкий усталый голос Теодора Нотта, своего названого отца.

— Голову бы тебе оторвать, Элмерс, — говорил он кому-то с едва сдерживаемой злостью.

— Я люблю её всю свою жизнь, сэр! — глухо ответил кто-то.

— С чем тебя и поздравляю, везунчик! — рявкнул лорд-дракон очень свирепо. — Или ты не знал, что твоя большая любовь — настоящая вейла? Та, кто выбирает партнёра один раз и на всю жизнь, стоит пробудить её спящие чувства. Полукровок, парень, среди них не бывает. Либо вейла — после инициации, либо труп. Прибить бы тебя, гадёныш, но не хочется следом хоронить дочь в той же могиле. Сдержаться не мог, щенок?

— И что теперь? — Вилли вдруг поняла, что спросил это Митч, и слепо рванулась к нему всем своим существом. Но ничего не получилось, и стало ужасно больно. Она не понимала, что происходит, почему её не пускают к нему.

— Видишь, что творится? — глухо спросил лорд-дракон. — И это ещё цветочки. В полную силу не вошла. А то эти верёвки были бы для неё на один зубок. По-хорошему надо бы вас поженить немедленно. А потом на три дня запереть в спальне, пока девочка не выдохнется окончательно. Но при таком её состоянии нечего и думать о ритуале. Мои-то люди с пониманием, переживут, а вот министерский работник, боюсь, сомлеет.

— Она мучается, сэр! — прорычал Митч.

И Вилли тоже зарычала, почти вырвавшись из своих пут. Только скрутили новые верёвки, в один миг обездвижив. Не дали ей рвануться к любимому.

— Я не слепой, — опять заговорил лорд-дракон. — Можно попробовать что-то, если только найдётся человек, которому она доверяет хотя бы вполовину так же безоглядно, как тебе. Может, получится ослабить связь ненадолго и привести её в чувство. Успокоительное надолго не поможет, но минут двадцать выгадаем, в лучшем случае час, но маловероятно.

— Ингис Морн! — тут же сказал кто-то рядом. И Вилли узнала голос Стива. И заплакала, поняв, о ком они говорят. Ингис не дал бы её в обиду.

— Пранк! — рявкнул лорд Нотт зло. — Она всё слышит, придурок ты несчастный. Не понимает, но слышит. — Лорд-дракон тяжело вздохнул. — И что же наш сын егеря? Точно дорог ей? Элмерс, молчать! Твой голос для неё хуже кнута сейчас. Просто кивни, если уверен на сто процентов. Та-ак, ну хорошо. Рискнём. Магнус — добудь нашего отшельника как можно скорее. У Пранка портключ был. Стив! У Джоанны набор зелий от Эйлин Принц, найди самое сильное успокоительное и расслабляющее. Арес! Позаботься о чиновнике, чтобы был наготове, если надо — приведёшь силой. И арку сюда перенесите. Всё надо будет сделать быстро, парни. Так, что ещё… Эми, будь паинькой, какое-нибудь платье взамен. И брачные браслеты ещё. Мордред, я с вами поседею!

Вилли больше не слышала Митча и не чувствовала его, и от этого становилось всё хуже, всё страшнее. Даже голоса перестали доноситься. И она забилась в непонятных путах из последних сил, понимая, что больше терпеть уже не может. Что это конец. Что её утягивает в чёрную бездну безумия.

Но что-то произошло, и падение в жуткую бездну замедлилось. Чьи-то тёплые и сильные руки так знакомо обняли её. Прижали к широкой груди, голос Ингиса что-то говорил, успокаивал, уговаривал. И она затихла, прислушиваясь, задышала часто, вдыхая его запах и свежий воздух, начавший толчками поступать в её грудь. И глаза удалось открыть, только они болели, словно засыпанные песком.

— …умница, — донёсся ласковый голос брата. — Не бойся ничего, Вилли, я рядом, я с тобой. Открой рот, разожми зубы, я знаю, что ты очень хочешь пить. Ну же, борись, малышка! Приходи в себя. Ты справишься!

— Мне надо к Митчу, Ингис, — заплакала она, хлюпая носом и не чувствуя своих рук.

— Знаю, маленькая, знаю, — сказал ей брат. — Но надо выпить вот это зелье, тогда ты быстрее его увидишь.

Крупная дрожь сотрясла её, и стало немножко легче. Она поверила Ингису. Но зубы разжать не получилось. Кто-то раскрыл их ножом, в горло полилась обжигающая жидкость. Вырваться не удалось, Ингис Морн держал крепко. Вилли обмякла в его руках от внезапно накатившей слабости. И сознание мягко померкло.

— Проснись, детка, — позвал её мягкий голос названой мамы. — Вот умница. Давай я помогу сесть, надо надеть платье, Вилли. Тебя все уже ждут. Смотри, какое красивое.

Вилли с трудом подняла голову с кровати, на которой оказалась. Всё тело болело, все мышцы и даже кожа. Из глаз текли слёзы, хотя ей не было грустно.

— Мне очень плохо, — произнесла она вслух и поразилась, как хрипло звучит её голос.

— Вот, глотни, Вилли, станет легче.

Она узнала сестрёнку Мэйси и послушно сделала глоток. Горло обожгло как огнём. Она оттолкнула флакон и замотала головой, не желая больше ничего пить.

— Молоко единорогов, — сказал Ингис Морн откуда-то сбоку. — Должно помочь.

Вилли резко обернулась и с радостью увидела брата.

— Ингис!

— Привет, — широко улыбнулся Морн и показал ей бутылочку. — Вот это нравится даже малышу Марволо, Вилли. Очень полезная штука и совсем не горячая.

— Я знаю, что такое единорожье молоко, — фыркнула Вилли, протягивая руку. — Давай, ради тебя я и яд проглочу.

Молоко оказалось прохладным и вкусным, оно совсем не обжигало. Вилли глубоко вздохнула и выпила всё до дна. Даже тело стало болеть меньше, боль отдалилась, больше не мешая двигаться.

Эми помогла ей надеть платье. Ингис, встав на колени, сам натянул на её ноги белые сапожки с небольшим каблучком.

— Можно сделать причёску заклинанием? — негромко спросила кого-то Мэйси.

— Это лучше, чем чьи-то прикосновения, — ответил мистер Бэддок, Вилли помнила его мягкий добрый голос. — Постарайтесь прикасаться к ней как можно меньше. Кроме Морна.

— Что происходит? — спросила Вилли у Ингиса с любопытством, когда он поднял её с кровати, потянув за руку, затянутую перчаткой выше локтя.

— Пойдём, — ласково ответил брат. — Тут рядом, ты сама всё увидишь.

Оказалось, они были в палатке, а на улице уже царила ночь. Но возле свадебной арки было светло как днём. И там Вилли увидела лорда-дракона, Магнуса Нотта, Стива и даже того забавного чиновника из министерства, недовольного и сонного.

А совсем рядом с аркой…

— Митч! — отчаянно крикнула Вилли, и так громко, что все вокруг замерли, а она смущённо потупилась. — Простите, я просто так рада его видеть…

— И это прекрасно, — выдохнул рядом с ней Ингис. — Уверен, твой жених тебе тоже очень рад.

— Жених? — удивилась Вилли, замирая как вкопанная. — Это что, моя свадьба?

Она видела, как нахмурился лорд-дракон.

— Вилли, — грозно сказал он. — Я приказываю тебе выйти замуж за Митча Элмерса! Немедленно.

Вилли вздрогнула, а на глаза навернулись слёзы. Она смутно помнила, что они договаривались с Митчем, что всё будет по любви. Почему-то это было очень-очень важно.

— Ты обещал, — с отчаянием посмотрела она в его глаза. Всего десять шагов отделяло её от Митча и от арки.

— Да, обещал, — ответил Митч, и у неё в груди сразу потеплело от его голоса. — У нас всё по любви, Вилли. Я люблю тебя, а ты любишь меня.

Она просияла и хотела броситься к нему, чтобы обнять в благодарность. Но Ингис Морн удержал, а на прорвавшееся рычание из её собственного горла не обратил внимания.

— Вилли, — строго сказал он. — Надо идти медленно. Всё будет хорошо, сейчас вы поженитесь. Ты мне веришь?

Вилли кивнула, вздыхая. И пошла медленно рядом с братом. Тем более, ноги было переставлять так трудно.

— Эй, — воскликнул вдруг чиновник резко. Вилли испуганно дёрнулась и замерла, крепко держась за Ингиса. — Что тут происходит? Что с ней? Она под заклинанием? Чем вы её накачали?

— Империо! — рявкнул лорд-дракон, наставив на чиновника прыгнувшую в руку палочку. — Всё нормально, девушка нервничает перед свадьбой. Ты ничему не будешь удивляться и сейчас поженишь двух любящих волшебников.

Чиновник глупо заулыбался.

Магнус Нотт хохотнул и подмигнул Вилли. И её отпустило безумное напряжение. Она улыбнулась в ответ названому брату, продолжила переставлять ноги. Те едва двигались, и если бы не Ингис, помогавший идти, она бы давно упала или остановилась, или случилось бы что-то страшное.

И вот они уже возле арки, а Митч так далеко, больше трёх шагов между ними. Вилли взглянула ему в глаза, и больше уже никуда не смотрела. Что происходит вокруг, не волновало вовсе. И чего все ждут, она понимала плохо.

— Митч, — громко позвала она, кого-то перебив, кажется. — Я очень хочу прикоснуться к тебе. Но мои ноги… Ты не мог бы подойти ближе?

— Всё хорошо, Вилли, — серьёзно ответил Митч. — Потерпи, любимая. Совсем немножко осталось. Продолжайте, сэр, прошу вас.

Она тихонько вздохнула, заворожённо глядя в его глаза. Раз Митч просит, она потерпит, только не слишком долго.

Им надели браслеты, и блестящий ободок сжался поверх её перчатки.

О чём-то заговорил чиновник. Вилли под нос сунули пергамент, а в руку вложили палочку.

— Просто коснись палочкой пергамента, — шепнул Ингис Морн. — Я помогу.

Он поднял её руку, и палочка мазнула по министерскому документу.

— Готово! — выдохнул Теодор Нотт. — Слава всем богам! Элмерс…

— Жених может поцеловать невесту! — громко воскликнул невероятно радостный чиновник. Кажется, кто-то его сразу увёл.

Вилли вскинула голову, ища глазами Митча. Оказалось, он совсем рядом.

— Твою мать! — рявкнул лорд-дракон. — Ковёр, что ли, наколдуйте. И купол сверху. Всем отойти! Заглушки самые мощные и охрану из трёх человек.

Больше Вилли ничего не слышала, она допрыгнула до своего Митча, повиснув на нём как обезьянка.

— Любишь? — хватило у неё сил спросить, пока срывала рубашку, которая мешала коснуться его горячего тела.

— Безумно люблю, — серьёзно ответил Митч. — Готов умереть за тебя, Вилли!

— Лучше живи! — выдохнула она, умилившись, и осторожно прикоснулась к его губам. И на миг оторвалась, вспоминая что-то важное, хотя мысли ужасно путались. — Мы ведь можем теперь?..

А потом куда-то исчезла их одежда, и Митч накрыл её, лежащую на мягком ковре, своим горячим телом. И когда то, чего она так долго ждала, наконец свершилось, Вилли издала такой радостный крик, что громко зазвенело что-то со всех сторон. И она без сомнений отдалась своему единственному мужчине, позволяя ему делать с ней всё, что захочет.

—Мы тоже за тебя рады, Вилли, — сквозь зубы проворчал лорд-дракон, собственноручно набрасывая на шатёр новые заглушки.

Боевики вокруг широко ухмылялись, даже не скрывая облегчения, что всё завершилось более-менее благополучно.

— Мать моя женщина! — сокрушённо выдал Клайв Шелби. — Никогда больше не буду мечтать о любви вейлы.

Мужики тихо заржали, благо все леди покинули место драмы сразу, как появился шатёр.

Магнус хмыкнул, покачав головой, и добавил к отцовским своих заглушающих заклинаний. Арес Шелби и Стеф Макензи молча присоединились, обходя шатёр по кругу.

— Что там с чиновником? — устало спросил лорд-дракон, накладывая на стенки шатра дополнительные чуть ли не осадные щиты.

— Довольный убрался отсыпаться, — доложил Магнус. — Непростительное слетело, не оставив следов. Молодожёны тоже ушли портключом.

— Стив!

— Молодёжь танцует, сэр! Никто ничего не заметил, — отрапортовал Пранк. — Яксли и Марта присматривают, чтобы не шастали. Но если кто-то сюда забредёт случайно…

— Да понятно, что надо переносить, — нахмурился Теодор Нотт. — Только куда и как, чтобы не потревожить… хм… этих молодожёнов? У кого есть мысли?

— Ричард Лестрейндж, — подал голос Ингис Морн, поднимаясь с наколдованного пенька. Руку ему уже обработали и перевязали. Магнус надеялся, что Вилли не вспомнит, как вонзала в предплечье любимого брата отросшие когти, когда пугалась. К чести Морна, тот даже улыбаться не переставал, продолжая оберегать и вести сестрёнку к арке и жениху.

— И что Лестрейндж? — скептически откликнулся лорд Нотт, оглядываясь на Ингиса. — Морн, ты вообще как? Не мутит?

— Яд она не впрыснула, — слабо отмахнулся Ингис. — Бэддок проверил. Заживать будет долго, но это пустяки, сэр. Мне сестрёнка рассказала, Чарити Хейли, как Ричард переносил теплицы её отца, свернув пространство, в ковен Лестрейнджей. Они с отцом жили неподалёку от поместья Прюэттов до замужества сестры с боевиком Ричарда. Чарити говорит, в тех теплицах при переносе ни один росточек не помялся и не погиб. Даже вода из поливочных бочек не расплескалась.

Магнус мысленно присвистнул. Что Ричард Лестрейндж силён и весьма талантлив, он знал давно. Но чтобы умел сворачивать пространство и переносить…

— Ну допустим, это возможно, — сощурился Теодор. — Куда переносить станем?

— В Южную цитадель? — спросил Стив Пранк.

— В Запретный лес, — пробормотал кто-то из боевиков.

Лорд-дракон глянул в их сторону с прищуром. Боевики дружно отступили на шаг.

— А почему бы не к Морну? — тут же отвлёк отца Магнус. — Ингис, у тебя же двор огромный, а кроме вас с Мартой там ведь никого нет?

— Сам хотел предложить, — улыбнулся Морн. — Лично присмотрю.

— Тебе после ранений вейлы только в дозоре и стоять, — проворчал Теодор Нотт, снова глянув на притихших боевиков. — Значит так, Ингис, пока я договорюсь с Ричардом, отбери себе четверых на своё усмотрение. Будут дежурить посменно по двое. Обновлять щиты и заглушки придётся довольно часто. Трое суток — это только предположительно, может и четыре дня продлиться всё. Но тогда пришлю ещё кого-то. Или сразу можешь забрать больше ребят. Могу ещё Марту Яксли к тебе отправить, чтобы твоей жене не пришлось кормить этих проглотов. И Бэддока бери, понаблюдает за ранами. Вейлы, Морн, это не шутки. Если упустить, то разнести может на тряпочки всех вокруг… Были прецеденты. Раненые не выживали. Дракклов Элмерс… Удачи ему в благом деле.

Мужики, побледневшие от последних слов лорда, опять прятали улыбки, переглядываясь. Магнус догадывался, что на месте безголового Элмерса никто из них не захотел бы оказаться, хоть озолоти.

— Марту не нужно, сэр, — отказался Морн. — Моей жене только в радость будет кормить гостей. Дичи я настреляю, не…

— Лежать ты будешь и помирать, — оборвал его лорд. — Хорошо ещё, если через трое суток оклемаешься. Заберёшь часть сегодняшней добычи. Стив, сообщи Яксли, пусть организует. Всё, не мешайте…

Пока лорд-дракон вёл переговоры с Лестрейнджем с помощью патронусов, Ингис Морн, морщась и оберегая забинтованную руку, выбрал ожидаемо Ареса и Клайва Шелби, Стефа Макензи, Гектора Бойла и Гарри Мэдисона — лучших из старших боевиков. Те спешно отбыли по домам — прихватить самое необходимое.

К прибытию Ричарда и четверых его вассалов все отобранные боевики уже вернулись с заплечными мешками. Остальных Теодор Нотт отправил по домам. Бэддок, хмурясь, менял повязку на руке Морна в сторонке. Магнуса слегка замутило от вида посиневшей и опухшей руки парня с воспалёнными ранками от когтей.

Лейстрендж с довольным видом обошёл шатёр и вернулся к мрачному Нотту. Его боевики следовали за патроном по пятам. Магнус одобрил выбор помощников: Трой Хэйли, Корделл и Глен Кроули и Чарли Стэнфилд — все сильные маги.

— Боюсь даже предположить, что там внутри, — криво улыбнулся Лестрейндж. — Щиты, заглушки, что-то ещё — не понял? Но, если не сообщишь, твоя милость, переносить не возьмусь. Мне сюрпризы во время переноса как-то совсем не нужны, извини.

Лорд-дракон призвал трубку и бутыль Огневиски. Подумав, проигнорировал кубки, появившиеся в руках верного Пранка, откупорил бутыль и сделал несколько жадных глотков прямо из горла.

Ричард впечатлился, сглотнул и с опаской покосился на шатёр.

Магнус вздохнул и отобрал у Стива один кубок.

— Поделись, отец, — попросил он, чувствуя, как и его самого пробирает запоздалая дрожь.

Теодор хмыкнул, щедро наполнил кубок Магнуса, остатки вылил во второй кубок и отшвырнул пустую бутыль.

— Твоё здоровье, Дикон, — отсалютовал он кубком. — Тебе ещё работать, так что не предлагаю. Дочку я выдал замуж, ангела во плоти, можно сказать.

— Это которую? — осторожно осведомился Ричард, с ещё большим изумлением глянув на шатёр. — Слышал, ты удочерил девочку Флинта? Полувейла?

— Вопрос я изучил всесторонне, как ты понимаешь, — холодно ответил Теодор. — Заинтересовало кое-что в её поведении. Оказалось, мой друг, не бывает полувейл. Не существует в природе. Если уж просочились гены вейлы, то всё. Будет тебе чистокровная вейла, со всеми вытекающими. Полная инициация с летальным исходом в семидесяти процентах случаев, а после эпичное запечатление на первом мужчине, разбудившем влечение.

Ричард впечатлился второй раз, отшагнул от шатра и нервно огляделся.

— Жертв много? — спросил осторожно, с опаской косясь на Морна.

— Не поверишь, — допил остатки пойла Теодор. — Только Морн, спасший, блядь, нас всех. Да и то, еле успели завершить церемонию бракосочетания. Чиновник расписывал их под Империо, чуть всё не испортил, мерзавец.

— Церемонию, Теодор? — вытаращился на него Лестрейндж. — После пробуждения? Ты, наверное, бессмертный?

— Я просто отец, Ричард, — Теодор отшвырнул кубок, но Стив Пранк поймал его на лету. — А Вилли — замечательная девочка. Марк бы ею гордился. И как бы я смотрел ей в глаза, когда она через несколько суток придёт в себя и станет прежней?

— Моё почтение, лорд-дракон, — серьёзно ответил Ричард. — Понимаю и восхищён! Я перенесу шатёр очень аккуратно и не возьму ни кната, уж прости. И оставлю двоих парней для охраны, если не возражаешь. Твоим полегче будет. И если что… Хотя не думаю, что твою дочь будет в ближайшие три-четыре дня занимать что-то ещё, кроме супруга. Кстати, кто этот смертник, если не секрет?

— Да какой уж секрет, — фыркнул Теодор Нотт, усевшийся наконец в притащенное Пранком кресло и закуривший трубку. — Друг детства Вилли, очень тёмненький дикарь, заполучивший недавно нехилое наследство от прапрадеда, кажется. Митчелл Элмерс, влюблённый в девочку, по его словам, всю свою жизнь. А до недавней инициации, Дикон, Вилли была страшненьким созданием под стать Маркусу и его сынишке. Так что парень получил, что хотел, ни жмыра не понимая в вейлах.

— Может, и к лучшему, — пробормотал Лестрейндж.

— Следили мы за ними пристально, но эти двое умудрились ускользнуть с танцпола почти незаметно. Кто уж там больше хотел уединиться, жмыр знает! Как водится, не успели на несколько мгновений. Они уже целовались, не собираясь останавливаться.

Парни вчетвером с трудом её скрутили на манер мантикоры. И хорошо, что Ингис Морн успел завоевать её любовь и доверие. Достучался, смог влить успокоительное, да ещё молоко единорогов. Всё организовали в пять минут, чиновника цапнуть успели, остался на пирушку. Свадьба тут у нас совсем у других была. Пока девочка шла к арке — не успели её убрать, так и осталась арка в шатре — у меня, Дикон, вся жизнь прошла перед глазами. Не знаю, что чувствовали парни, но палочки держали боевым хватом, а щиты аж искрили. И никого осуждать не могу. И это они ещё про вейл не всё знали.

— «Кровавая свадьба Монроуз», — выдохнул Ричард. — Так это не миф?

— Там ещё и смягчили, я думаю, — мрачно ответил лорд Нотт. — Чиновник заподозрил неладное, кретин, его окрик испугал Вилли, так я думал, уже всё — пиздец! Но девочка только когти успела выпустить. Её Ингис вёл и держал крепко. И потом она как-то смогла успокоиться. Митч тоже достойно держался, крепкий парень. Полагаю, он единственный не боялся Вилли. Дай волю — бросился бы защищать.

— Удачи ему, — Ричард снова глянул на шатёр и медленно выдохнул. — Дело такое, Тео, забирать придётся со слоем почвы — полметра примерно. Иначе так и так потревожим молодых. Вряд ли они заметят, конечно, но не хотелось бы.

— Конечно, — кивнул лорд-дракон. — Помощь нужна?

— Только силу влить, разве что, — Ричард отступил от шатра подальше, что-то высчитывая. — Хотя, обойдусь. Место удачное.

Все отступили от шатра, освобождая пространство Лестрейнджу. Ричард подозвал своих вассалов, вручил каждому по кроваво-красному камню. Те спокойно разошлись, установив камни на четыре угла предполагаемой площади переноса. И остались стоять возле камней с наружной стороны квадрата, приготовив палочки.

— Поехали! — залихватски воскликнул Ричард и раскинул руки, поднимая их вверх.

Между его пальцев родились маленькие молнии. Миг — и они рванули друг к другу, образовав между рук мага светящиеся нити, наподобие огненной пряжи. Шевеление пальцев лорда — и пряжа начала методично раскручиваться. Появился свободный конец нити, в какой-то момент рванувший к ближайшему красному камню. Ричард тут же швырнул всю пряжу в сторону второго камня, и она полетела самостоятельно, раскручиваясь и натягиваясь. Вот нить зацепилась за второй камень, полетела за шатёр, пробыла там недолго и вернулась с другой стороны шатра к самому первому камню, замкнув контур.

Несколько пассов палочки Лестрейнджа — и шатёр вместе со слоем земли медленно пополз вверх. Замер, поднявшись нижним краем до уровня груди Ричарда. Вниз полетело несколько камней. Всё застыло, и шатёр странно поблёк, как и земля под ним, а потом всё это просто свернулось, как коврик, в узкий рулон, не больше двух футов в диаметре.

Вассалы Ричарда тут же подхватили снизу получившийся свёрток, распределившись по всей длине. По знаку Нотта боевики, отобранные Ингисом, тоже бросились к рулону, принимая груз на свои плечи.

Ингис, поддерживаемый Бэддоком, пошатываясь, но на своих ногах дошёл до конструкции и уцепился за торчащую плеть корня здоровой рукой. Бэддок обхватил его за плечи и, кивнув лорду-дракону, активировал портключ.

На месте боевиков с рулоном остался только неглубокий прямоугольник, словно вырытый под фундамент дома.

Магнус Нотт допил остатки Огневиски и вызвал Темпус. Всё действо, начиная с беспечного поцелуя Элмерса и заканчивая переносом их шатра на территорию Ингиса Морна, заняло чуть больше получаса. А казалось, прошли все десять часов.

— Пойду пригляжу за гостьей, — сообщил Магнус отцу. — Бэддок обещал прислать отчёт. Я спать не буду, почитаю или постою на башне. Если что — сразу тебе сообщу.

— Спасибо, сын! — Теодор Нотт встал с кресла, и крепыш Пранк тут же подскочил к нему, подставляя плечо. — Не суетись, Стив, не так уж много я выпил. Но ладно, перенеси меня в кабинет.

Магнус ещё постоял, глядя на получившийся котлован. Подумал, что неплохо бы заложить здесь фундамент — хорошее место. Хоть новый загон выстроить, пригодится для каких-нибудь нужд.

Он вздохнул и отправился к беспечно танцующей молодёжи. Мэрит Хансон, так откровенно положившая глаз на Винсента Фишера, требовала его личного присмотра. Пожалуй, стоило уговорить её остаться на ночь.

* * *

Иван Долохов покидал Хогвартс с некоторым облегчением и чувством удовлетворения, как не раз бывало после хорошо сделанной работы. Теперь можно было немного расслабиться, отоспаться вволю, а может быть, найти какую-нибудь сговорчивую леди… Или не находить, побыть одному тоже иногда нужно, да и устал он слегка от беспорядочных связей. Одни проблемы от женщин, которые зачастую сами не знают, что бы ещё от него поиметь, кроме тела. А иной раз — наоборот — знают, и неизвестно ещё, что хуже.

Проверка всех учеников Хогвартса заняла почти полторы недели и знатно вымотала стихийника. Спал он вполне достаточно, но не высыпался почти, так как ночью восстанавливал потраченный за день резерв. Работал в бешеном темпе, чтобы за оговорённый срок проверить всех и качественно, а не абы как. Любому делу, на которое подписывался, он отдавался полностью, без остатка, недаром имел репутацию человека, никогда не нарушающего данного слова, как бы трудно ему ни было.

А ещё он восхищался помогавшей ему целительницей Поппи, бравшей на себя немалую часть работы с ядром и каналами учеников под его руководством. Здесь он просто нашёл родственную душу, к немалому удивлению. Поппи, также как и он, не знала полумер, выполняла его команды с изумительной чёткостью и ловкостью, понимая его буквально с полуслова. И хорошо осознавая это, Иван в последние дни ломал голову — как отблагодарить свою идеальную помощницу, не нарвавшись на гордый отказ от половины гонорара, к примеру. Но что отблагодарить необходимо, он ни секунды не сомневался.

Закладки «доброго» гения обнаружились ещё у пятнадцати студентов, и вместе с мисс Помфри все «подарочки» удалось если не снять, то дезактивировать навечно. Ещё у троих нашлись лишь остатки воздействий, уничтоженных самопроизвольно. Робертс что-то знал об авторстве, но делиться с «Ивэном» не спешил.

Главная гордость Ивана — то, зачем его изначально и пригласили — ему удалось обнаружить несколько стихийников со средним потенциалом и выше. Семеро — это уже неплохо для школы, где такое доселе не практиковалось. О тех, у кого стихийная магия была в зачаточном состоянии и развиться уже не могла — как у пяти старшекурсников — и говорить не стоило. Упустили, как ни жаль, но знание не было абсолютно бесполезным — у таких могли родиться дети с даром, внуки или правнуки, как знать? И их родным были направлены соответствующие письма.

С каждым из младших стихийников Иван лично провёл беседу, объясняя важность обучения и перспективы. Прониклись все одарённые, к счастью. Упускать такие бриллианты Ивану претило, хотя никакой особой выгоды для себя в их развитии он не видел. Директор проникся и благосклонно принял список приемлемых кандидатов на роль наставников для ребят.

Двое из них числились в профессорах Дурмстранга и могли отказать, но упомянуть их Долохов посчитал не лишним. Ещё один был наёмником, как и сам Иван, но давно устал жить как перекати-поле и мечтал где-то осесть, разочаровавшись в гонке за наживой. Да и возраст уже у Харта Реслинга как бы намекал — бывшему соратнику, так и не ставшему близким другом, перевалило за сто двадцать, пусть и выглядел он на сорок максимум, но взгляд выдавал.

Была ещё одна девица или, лучше сказать, леди — несмотря на почтенный возраст в тридцать три года, стихийница Памела Тэйт до сих пор оставалась девственницей, чем немало гордилась и не скрывала сей факт от заинтересованных лиц. Считала, стерва, что, потеряв невинность, потеряет и часть своей силы. Возможно, не зря считала, для стихийников всё очень индивидуально, хотя Пэм Тэйт позволяла себе шалить время от времени с отборными «кобелями», как она выражалась, обходясь альтернативными способами достижения удовольствия.

Памела почему-то заинтересовала директора Робертса более других кандидатов, ну да хозяин — барин. Иван даже понимал ― куда приятнее окружать себя прелестными девицами, чем старыми ворчунами вроде того же Реслинга, как бы молодо ни выглядел зверюга Харт.

Немного жаль Ивану было расставаться с добровольной помощницей Поппи Помфри, с которой они великолепно сработались. Целительница заслужила его уважение своей стойкостью, профессионализмом и увлечённостью делом, которым занималась.

Когда же он выполнил обещанное и проверил её саму на стихии и прочее, то был немало поражён наличием у своей помощницы сильного дара огненной стихии. Только совсем дикого дара, необузданного и непонятно как управляемого. Она не была опасна для окружающих только до тех пор, пока нечто ― сильное потрясение, к примеру ― не выведет её из себя. Однако изучив исподволь её характер, Иван был убеждён, что не встречал более спокойного и самоотверженного человека, самоконтроль которого был даже выше, чем его собственный, нарабатываемый годами.

Он предложил было собственную помощь в развитии её стихийного дара, но Поппи мягко отвергла его попытку бескорыстной помощи, объяснив тем, что нашла уже себе учителей. Иван это принял, хотя и не поверил. Врать мисс Помфри не умела вовсе. Только не в его правилах было навязываться, поэтому и отступил. Не маленькая ведь, прошла в жизни многое, и вольна сама решать свою судьбу.

Попытавшись её очаровать в один из вечеров — сам Мерлин велел закрутить небольшую приятную обоим интрижку, чтобы банально сбросить напряжение после изматывающей работы — он опять нарвался на недвусмысленный отказ.

— Подите к фестралам, герр Долохов, — фыркнула мисс Помфри, быстро беря себя в руки после секундного удивления, чем тоже восхитила. — Я принципиально не смешиваю работу и постель. Давайте просто забудем, или вы признайтесь, что пошутили.

— И много счастья принесла вам эта принципиальность? — поддразнил он свою незаменимую помощницу. — Я же нравлюсь вам, и не спорьте. Так какова же истинная причина отказа?

Они отдыхали за чашкой чая в кабинете целительницы после очередного изматывающего дня и выявления аж двух маленьких стихийников. Ивану полюбилось проводить время по вечерам в чистой и уютной гостиной Поппи, спрятанной в недрах Больничного крыла и будто огороженной этим от всего мира. За душевной беседой и чаем время летело незаметно и приятно. А разнообразные сладости, что таскали домовики — весьма способствовали восполнению потраченной за день ментальной энергии.

— Вы многим нравитесь, — покивала Поппи глубокомысленно. — Восхищаете даже — сильнейший стихийник современности, красавчик и очаровательный наглец! Но меня в вас покорило другое. Ваша широта души, Иван, которую вы слишком старательно прячете за маской цинизма. Ваша чуткость, ваш профессионализм и опыт, ваша отдача. Вам не чужды сострадание и сочувствие. Вы, как и многие, цените в людях честность, порядочность и благородство.

— И смелость, — добавил Долохов, криво улыбнувшись. — К чему вы пытаетесь, хоть и безуспешно, пристыдить меня, расхваливая на все лады? Я чем-то вас обидел?

— Вашим ленивым предложением: «Пойдёмте в спальню, Поппи, забудем на часок обо всех этих сопляках с их завышенным самомнением и займёмся любовью, в конце-то концов».

— Я выразился гораздо короче и конкретнее, — рассмеялся он, понимая, что привлекательность Поппи от её выговора нисколько не потерялась. Миленькую целительницу по-прежнему хотелось иметь страстно, горячо и желательно долго, хотя бы до утра. Он даже корил себя, что не приступил к завоеванию этой крепости раньше, дотянув до предпоследнего вечера в Хогвартсе. Теперь же понимал, что и в этом просчитался с этой удивительно цельной натурой. — Но вы правы, жестокая вы ведьмочка! Моё поверженное самолюбие сможет исправить только ещё один кусок этого прекрасного десерта.

Пусть ему позарез хотелось в тот момент избавиться от нахально обосновавшегося в его мозгах образа чужой невесты — недоступной Сашеньки Прюэтт, по ошибке родившейся не в той семье, не в той стране и не в то время, но терять почти друга, какой незаметно и непринуждённо стала целительница Помфри, было бы глупо и недальновидно. Любовниц у него было много, друзей же — по пальцам одной руки пересчитать, если не меньше.

— Впервые встречаю такого сладкоежку, — легко улыбнулась мисс Помфри и самоотверженно пододвинула последний кусок понравившегося обоим торта. — Уверены, что это не повредит вашей репутации, Иван?

— Вы же не собираетесь меня выдавать? — ответно улыбнулся он.

— Нет, и вы это прекрасно знаете, — Поппи покачала головой с лукавой улыбкой. — Но хотя бы теперь мне известно, чего так боится бестрепетный наёмник Долохов.

Попытка перехода на другой уровень отношений на этом была окончательно исчерпана и предана забвению. Главное, что Поппи даже не подумала обижаться, сердиться или презирать его за эту оплошность. И легко откликнулась на вопрос о бригадах быстрого реагирования. Иван слушал и невольно проникался ещё большим пониманием и восхищением, несмотря на скупые рассказы своей помощницы. Что-то было в том её прошлом, чего касаться ей не хотелось. И настаивать он не стал, несмотря на разбуженное любопытство. Тем более, что по своим каналам и со своими связями на разных уровнях с нужными людьми легко мог выяснить те подробности самостоятельно.

Он несколько опасался её настроения, когда на следующий день невозмутимая Поппи появилась в кабинете вместе с первым учеником. Была, как всегда, собрана, деловита, улыбчива, ни словом, ни знаком не показав, что помнит о вчерашнем разговоре.

— Всё в порядке? — не удержался Иван от вопроса, когда усыпил первого на сегодня ученика. — Вы не затаили на меня обиду?

Поппи поглядела непонимающе. Словно кто-то успел ей память стереть о вчерашней досадной оплошности. И жаль было, что не догадался сделать это сам.

— Нет, и не надейтесь, — пожала она плечами. — Стихий ведь нет? Будете смотреть внимательней на ядро?

— Увы, пусто. — Ивану разговор с ней не мешал проводить диагностику. Тем более, что ядро первокурсника не имело никаких изъянов. — А всё-таки, может быть, расскажете, в каких обстоятельствах проснулась в вас стихия?

— Нет, Иван, — невозмутимо ответила Поппи. — И я прощаю вам этот вопрос.

— Почему нет?

— Не настаивайте, Иван, — усмехнулась Поппи. — В той истории нет ничего особенно интересного или красивого. Проявилась и проявилась, вам ли не знать, как это бывает.

— Потому и спросил, что знаю, — пробормотал он со вздохом. — Я чувствую, что вспоминать вам это не хочется. И это плохо для вас как для стихийника. Отпустите то прошлое, простите, если не «его», то хотя бы себя. И стихия станет послушней. И вы перестанете видеть врага в каждом мужчине, что посмотрит на вас с определённым интересом.

— Хорошо, — неожиданно согласилась она. — Это случилось после того, как муж, одержимый мною, узнал, что я провела ритуал и разорвала узы нашего брака. Он был сильным магом, самолюбивым и порой несдержанным. А убить захотел просто потому, наверное, что слишком сильно любил и не смог просто отпустить…

Мисс Помфри взглянула на него с такой болью, что Иван устыдился своей настойчивости, и даже мрачно решил отыскать того мудака и придушить собственными руками. И лишь потом вспомнил, что она вроде как вдова.

— Разорвали брак? — невольно переспросил он. — И где он сейчас, ваш бывший?

— Полагаю, в могиле, — хладнокровно ответила Поппи. Взгляд её снова стал спокойным и безмятежным. — Он погиб через два года после развода. Не принимайте близко к сердцу, Иван. Я давно уже всё это пережила.

«Хрена с два ты пережила», — подумал Иван, стараясь унять острую жалость и сочувствие к этой, по сути, ещё девчонке. Но ещё больше ворошить её прошлое не собирался. Слишком быстро она справилась с собой. Слишком хорошо держалась позже, ассистируя ему на следующих трёх проверках. И у него не было ни одной идеи, как ей помочь, чтобы не обидеть и не стать врагом с его непрошеной помощью.

Вечером, попивая хороший коньяк в компании директора, он всё ещё думал о Поппи и её несчастливом прошлом. Повторял себе уже сотню раз, что не его это дело. А всё равно не мог перестать думать. Вот, зарекался ведь связываться с проблемными девицами! И впервые, пожалуй, чувствовал себя бессильным в желании помочь без всякой выгоды для себя.

Директор благосклонно выслушал его последний отчёт, пожал руку и протянул чек. Все договорённости были выполнены, рекомендации озвучены, и больше Ивана в Хогвартсе ничто не держало.

Он едва удержался от просьбы Робертсу вручить этот чек мисс Помфри, просто так, минутный порыв. Но что-то подсказывало ему — не примет, а может, даже оскорбится. Да и что там чек — всего лишь деньги, мелковато для его уровня. И Долохов сунул проклятый чек в карман, вспомнив о более интересной вещице.

Да, от мысли отблагодарить целительницу он не отказался. Но, к стыду своему, опасался, что благодарности из его рук она не примет, поэтому понадеялся, что директор сможет сделать это лучше. Снял с шеи один из амулетов и протянул Робертсу.

— Вас не затруднит передать это мисс Помфри? В благодарность за помощь и просто как признание её талантов.

— Что мешает вам сделать это лично, Ивэн? — ожидаемо удивился директор, но амулет принял, предусмотрительно взяв за цепочку. И с интересом вгляделся в подвеску. — Сильная, должно быть, штука.

— О да, — подтвердил Иван. — Только целителя и порадует. Или точнее — только целителю пойдёт на пользу. Любое проклятье, заклятье, иллюзия, клятва и прочее, что может воспрепятствовать владельцу амулета совершать целительские действия, осыпется, как шелуха. А целительское чутьё, напротив, обострится в разы. Амулет удаляет лишние сомнения, помогает владельцу найти равновесие между телесным и духовным, даёт силы выйти за рамки условностей, проявить свои таланты в полной мере. Раздобыл в Египте по случаю.

— Не жалко расставаться? — удивился Антуан. — Наверняка ценность амулета весьма высока.

— Не поверите, — усмехнулся Иван. — Я выложил за него примерно втрое больше, чем сумма на вашем чеке. Проработает ещё пару тысячелетий, и ничего ему не станется. Вещь древняя, тогда умельцы были покруче современных магов. И не волнуйтесь, подобных цацек у меня немало, так что нет — не жалко для хорошего человека.

— Целитель Помфри может ведь отказаться принять такой дорогой подарок, — задумчиво сказал Робертс, по-новому взглянув на оправленный в неизвестный металл рыжевато-коричневый камень со множеством граней. Сама оправа в виде октаграммы — восьмилучевой звезды — даже на непросвещённый взгляд смотрелась очень древней, дорогой и красивой.

— А вы про стоимость ей не говорите, — пожал плечами Иван, ничем не показывая, что опасается того же, что и директор. — Он мог не стоить мне ни кната, как любая древняя вещь из моих безделушек. Скажите только о свойствах. Ни один целитель, уверен, не откажется от подобного подарка.

— Не сошлись во мнениях с мисс Помфри? — слишком проницательный директор Хогвартса на этот раз совсем не угадал. Но Ивану выгоднее было поддержать это заблуждение — не хватало ещё прослыть мягкосердечным дураком, проникшимся судьбой миловидной целительницы.

— В одном философском вопросе, — туманно ответил Долохов с кривой усмешкой. — Ничего особенного — полагаю, меня простят.

— Вам действительно нравится Поппи, — с некоторым удивлением произнёс Робертс.

«Восхищает? — ответно прикинул Долохов подходящий эпитет. — Возбуждает? Вызывает сочувствие? Иррациональное желание защитить? Подружиться всерьёз?»

— Пожалуй, — коротко ответил вслух, показывая всем видом, что вопрос этот обсуждать более не намерен. Нет, не верилось ему в дружбу женщины и мужчины, несмотря ни на что. Поэтому решил даже не прощаться с мисс Помфри. Так ей будет проще не питать на его счёт иллюзий. Да и сам бы не пожелал этой замечательной девушке иметь такого испорченного друга.

Робертс понятливо кивнул и поинтересовался дальнейшими планами. Явно из вежливости. Плевать было директору, чем после Хогвартса займётся Иван. Они оба это понимали. Разве что директор мог волноваться за свою протеже Сашеньку. И не зря. Эту историю Долохов ещё не готов был закрыть. Слишком сильно заинтересовал его парадокс с её возможностями левитации при полном отсутствии стихийной магии. А такие загадки он привык разгадывать так или иначе.

— Задержусь в Англии ненадолго, — всё же ответил он. — Тут есть много интересного, что я давно хотел осмотреть.

Они расстались вполне довольные друг другом. Иван, вопреки прежним намерениям, решил отбыть из школы немедленно, несмотря на поздний час. Перекантуется в Хогсмиде, в тёплой постели ласковой вдовушки, с утра навестит берлогу Антонина, а там уже решит, снять жильё или остаться жить у кузена.

* * *

Поппи амулет понравился. Желание вернуть подарок дарителю возникло сразу, но испарилось после проникновенных слов Робертса.

— Поверьте, мисс Помфри, этот подарок вам стоит принять, — сказал директор. — Что бы между вами ни произошло, Ивэна это задело за живое. Примите амулет и пользуйтесь, не сомневаясь. Считайте это своеобразным извинением, на которые Ивэн, как мне казалось, не способен вовсе. Если вернёте, это убьёт что-то светлое, что ещё осталось в его душе. И ещё. О подарке знаете только вы и я. Здесь нет ничего оскорбительного для вас, уверяю.

— Спасибо, — коротко поблагодарила Поппи, забирая подарок. В проницательности директора она могла уже много раз убедиться. В самом деле, она видела у Ивана с дюжину разнообразных амулетов, куда более интересных и крутых, и лишь понадеялась, что этот не был слишком дорог дарителю. Но она обязательно покажет этот амулет Сметвику, лучшему эксперту по целительским артефактам, а до этого даже примерять не станет.

Обиду на Ивана за то, что не попрощался, она не таила, хотя и ощутила грусть и даже какую-то тоску. Но и сама понимала, что стать друзьями они не смогут. Красивый мальчик, любимец женщин — и притом одиночка. Она была рада, что узнала его несколько лучше во время их бесед и чаепитий. И совсем не мучилась, что открыла ему часть правды о своём прошлом. Даже то, что он решил попрощаться с ней таким странным способом, через директора — вполне в его духе: закрыть предыдущую страницу жизни, сжигая все мосты, и идти вперёд, навстречу новым приключениям, беспечно скользя по жизни.

Она не лгала Сметвику, что не собирается больше замуж. Если бы это было не так, она могла бы увлечься Долоховым, уж очень он был хорош. Правда, такие не женятся, да и ей совершенно не нужен такой проблемный парень.

Если совсем честно, Иван ей по-настоящему нравился, но тот же Сметвик, или Робертс, или Уайнскотт — ей нравились не меньше.

И может быть, он прав, что её нежелание связываться с мужчинами кроется в её собственном прошлом. Да только она сама была уверена, что прошлое тут ни при чём. Разве что совсем немного… А способна ли она в самом деле испытывать страсть к мужчине? Не всем же это дано. Даже в лучшие моменты с мужем ей этого не хватало. А ведь ей даже казалось поначалу, что любит мужа. Те влюблённости в школе выглядели сейчас и вовсе надуманными. А кроме того, в них-то точно не было ничего плотского. Одна девичья дурь. Во всяком случае, единственное замужество быстро лишило её детских иллюзий. Она просто не создана для семьи и любви, и жаль, что не только Иван, а даже наставник Сметвик этого не понимал.

Ей казалось иногда, что её мог бы понять Уайнскотт, но они никогда не общались в своей переписке на столь деликатные темы. Школьный целитель знал лишь, что она была замужем, немного разбирался в её семейных связях, и даже одобрил её желание сменить фамилию, взяв родовое имя бабушки. Нет, жаловаться Мёрфеусу она точно не станет — только не ему.

Что касается короткой интрижки, как предложил Иван — не иначе помутившийся рассудком от перенапряжения последних недель, или вообще от скуки — они вовсе не имели никакой ценности для Поппи, которая хорошо помнила, с какой неохотой исполняла супружеский долг. Не её это, и всё тут. Как вообще кому-то мог нравится этот тоскливый процесс? Хотя нет, мужчинам, наверное, нравилось, а может быть, и некоторым женщинам, но её — увольте. Понятно только, что Долохову-таки удалось задеть что-то в ней, чтобы все эти вопросы вдруг всплыли на поверхность.

К её немалому стыду, первой эмоцией на известие, что русский наёмник покинул Хогвартс — была почти девчачья радость. Не встречаться более, не ловить на себе мрачноватый сочувствующий взгляд всегда невозмутимого Ивана — это ли не счастье! А ещё радовало, что вскоре возвращается Уайнскотт — вот кто никогда бы не позволил бы себе подобных небрежных предложений переспать в сторону Поппи. И не добивался бы откровенности в том, что вспоминать у неё нет ни малейшего желания.

Она будет рада видеть старого друга, с которым наконец-то познакомится лично. Осталось ещё шесть дней, и ссылка в Хогвартс закончится, а она вернётся в полюбившееся отделение.

Нет, она бы осталась здесь, ей Хогвартс очень понравился, да только всегда неуютно занимать чужое место даже временно. Есть опасность пожалеть, что это место не твоё. Поппи не жалела, Мунго стал для неё вторым домом. И даже не завидовала Мёрфеусу, который провёл в этой школе полжизни. А со стихией после проверок Долохова она решила твёрдо завязать — если не развивать, что она уяснила из его мини-лекций, стихийный дар постепенно сходит на нет. Нет у неё теперь нужды в этой стихии. Да и в любой другой.

Уайнскотт появился в Больничном крыле несколько неожиданно и на два дня раньше обещанного срока. Поппи, ни разу его не встречавшая раньше — они были знакомы давно, но исключительно заочно, общаясь с помощью писем — решила по случаю воскресного дня поспать подольше.

И когда Сэмми, одна из помощниц, пришла её будить, Поппи подумала, что это доставили очередного пациента, вскочила и набросила целительскую мантию прямо поверх ночной сорочки. К её изумлению, в коридоре она столкнулась с высоким мужчиной, которого видела впервые. В строгой приталенной мантии, с пепельно-русой шевелюрой и загорелым лицом, посетитель явно не был ни студентом, ни преподавателем. Зато на неё смотрел как на хорошую знакомую, с насмешливой улыбкой.

— Вы кто? — выпалила Поппи, чувствуя себя довольно неловко под взглядом умных серых глаз. Красавцем незнакомца назвать было бы сложно, но резкие черты породистого лица невольно притягивали взгляд. Поппи растерянно поглядела на помощниц, которые смотрели на посетителя с немым обожанием.

— А я представлял вас куда старше! — у мужчины оказался приятный баритон и властные манеры. Вёл себя так, словно был здесь хозяином, а именно она — гостем. А ещё беспардонно разглядывая её с ног до головы невозможными серыми глазами.

Поппи опомнилась и запахнула мантию на груди, мысленно простонав из-за своей невнимательности — предстала перед незнакомцем в легкомысленной, но нежно любимой ночной сорочке под распахнутой мантией.

— И всё же я не понимаю…

— Мисс Помфри, радость моя, — мужчина шагнул ближе, заставив её отступить на шажок. И, нагнувшись, расцеловал в обе щеки. — Позвольте представиться лично — Мёрфеус Уайнскотт. Для вас — Мёрф, если пожелаете. А вы полны сюрпризов, дорогая. Никто не предупреждал, что вы не только ужасно милая, но ещё и настоящая красотка. Надо было давно потребовать от вас колдофото!

Сбитая с толку бесцеремонным поведением незнакомца, Поппи наконец отмерла, сопоставив увиденное с именем, выдохнула с облегчением и улыбнулась.

— Так это вы! — обрадовалась она. — Ужасно рада с вами познакомиться лично, Мёрф! Простите, что в таком виде, вы застали меня врасплох. Я постараюсь быстро освободить ваши комнаты от своих вещей.

— Не спешите так, — улыбнулся мужчина, всё ещё скользя по ней непонятным взглядом. — И вообще, оставьте хлопоты эльфам. Я сам виноват, что прибыл раньше, чем собирался, и никуда вас не гоню. Хватит места нам обоим, буду только рад, если задержитесь ещё на несколько дней, как и планировали. Составите мне компанию за завтраком?

— С удовольствием, — опять смущаясь, кивнула Поппи. Она заново его оглядывала, всё ещё не веря себе, что её друг именно такой — с породистым интересным лицом, волевым подбородком и с этими пронзительными серыми глазами под тяжёлыми веками. — Дайте мне минут пять.

— Не торопитесь, умоляю, — очень по-мужски усмехнулся он. — Готов вас ждать несколько часов, если потребуется.

Волновалась Поппи как девчонка, пытаясь отыскать, во что бы одеться, хотя и понимала, что под целительской мантией всё равно ничего не видно. Потом замерла, понимая, что мантия будет слишком пафосной за дружеским завтраком, и совсем приуныла. Надела в итоге простое шерстяное платье, в котором чувствовала себя хотя бы сносно. И меховую жилетку — в комнатах целителя по утрам бывало прохладно.

Было очень странно сопоставлять хорошего друга, образ которого она, грешным делом, держала в мыслях совсем иным — эдакого добродушного пожилого толстячка с толстыми линзами очков. А на деле оказалось, что Мёрфеус высокий худощавый маг без всяких очков, выглядящий максимум лет на сорок. А ещё состоятельный — приталенная зимняя мантия, сшитая явно на заказ, выглядела очень солидно и дорого, никак не дешевле эпатажных нарядов Ивана Долохова. Вот только красавчик Долохов не заставлял её метаться возле гардеробной в поисках подходящей одежды.

Кто бы мог подумать, что её собственный друг Мёрф, знакомством с которым она так дорожила — настолько интересный мужчина! А ещё холостой — вспомнилось некстати. И сын у него недавно нашёлся… Точно — Леонард! Пусть бастард, но принятый в род по всем правилам.

Когда она зашла в небольшую гостиную, где уже накрыли стол к завтраку, то испытала очередной шок. Уайнскотт успел избавиться от мантии и теперь щеголял в простой серой рубашке, скроенной по фигуре, кожаных штанах и очень красивых кожаных сапогах. Он дожидался её, стоя у окна, из которого открывался замечательный вид на внутренний двор школы и на дорогу в Хогсмид. Хотела бы она знать, о чём сейчас думает целитель, и тут же невольно укорила себя, что сама глазеет на его широкую спину, длинные ноги, тонкую талию и красивую задницу, чего себе никогда не позволяла по отношению к едва знакомым мужчинам. И самое странное, что взгляд оторвать было почти невозможно, так бы и любовалась.

Утешив себя, что просто не успела проснуться и слишком впечатлена внезапной, хоть и долгожданной встречей, вот и ведёт себя так неадекватно, Поппи негромко кашлянула, привлекая его внимание.

Мёрфеус стремительно обернулся, одарив быстрой белозубой улыбкой, и поспешил отодвинуть перед ней стул. После чего устроился напротив неё, глядя с весёлым интересом.

— Итак, моя дорогая Поппи, рассказывайте, — с ходу предложил он, подкладывая ей на тарелку золотистые блинчики и подвигая ягодный джем. — Как вы тут жили-поживали, пока меня мотало по жарким странам? Тяжело пришлось?

— Что вы, — Поппи благодарно улыбнулась, хотя чувствовала, что не способна проглотить и кусочка в его присутствии. — Пока не приехал Долохов — русский наёмник, я иногда даже скучала в этих стенах. Прочитала множество книг в вашей библиотеке, за что особенно благодарна. А после согласилась ассистировать Ивану. За две с половиной недели, как вы ещё услышите, Долохов умудрился проверить всех студентов на наличие стихий. Только в пятницу всё завершилось.

— Ивэн Долохов? — уточнил Уайнскотт с удивлением. Его густые чёрные брови почти срослись над переносицей. Серые насмешливо поблёскивающие глаза — они почему-то завораживали, что уж совсем казалось нелепым и немного стыдным. И смотрел её друг так, словно отлично понимал, какое впечатление на неё производит. Поппи в который раз пожалела, что не умеет рисовать, как Таша Нотт, а то обязательно запечатлела бы этого харизматичного мужчину на холсте. Колдографии — это не то. И тогда могла бы любоваться им, сколько захочет.

— Да, Иван, — подтвердила она. — Говорят, Антонин Долохов — его кузен.

— Слышал я про этого стихийника, — задумчиво произнёс Мёрф после того, как проглотил блинчик целиком и почти не жуя. — Простите, Поппи, ужасно проголодался. Говорят, все леди от Ивэна в восторге, а сам он беспринципный сердцеед и красавчик. Надеюсь, проведя столько времени рядом с ним, вы не совершили ошибку, влюбившись в него?

Тон целителя был шутливым, а взгляд стал неожиданно пытливым и внимательным.

— Нет, — выдохнула она, пригубив свой кофе. Ей срочно требовалось взбодриться и перестать очаровываться Уайнскоттом! — Не влюбилась.

— Вы ничего не едите, — упрекнул он. — Это из-за меня? Блинчики вкусные, попробуйте хотя бы.

Поппи послушно попробовала маленький кусочек и даже съела целый блинчик, поняв, что они и правда удивительно вкусные сегодня — горячие, с хрустящим краем, словно только со сковороды. Это позволило немного потянуть время и собраться с мыслями. Но в голове было удивительно пусто, и она почти запаниковала, абсолютно не представляя, о чём говорить с этим незнакомым знакомцем. Знала бы она, как выглядит её адресат, осмелилась бы вообще писать ему, надоедая скучными разговорами? Скорее всего — нет.

— А ваш сын сейчас где? — ухватилась она за первое пришедшее в голову воспоминание.

— Леонард гостит у моего старшего брата, — ответил Мёрфеус с невольной гордостью, промелькнувшей во взгляде. — Сдружился с кузенами и уговорил меня оставить его погостить в мэноре пару недель. Я обязательно вас познакомлю. Вы ему точно понравитесь.

— Буду очень рада его увидеть, — искренне ответила Поппи, задумавшись, похож ли мальчик на своего отца. И невольно призналась: — А я вас совсем не таким представляла.

— Разочарованы? — усмехнулся целитель. — Если не секрет, то как именно я должен был выглядеть?

Поппи сразу стало жарко от его вопроса, и она помотала головой.

— Не спрашивайте!

— Что ж, мы квиты, — Мёрфеус одним глотком допил свой кофе. — Я тоже не буду признаваться, какой представлял вас. Лично я очарован тем, что вижу перед собой, и отчаянно пытаюсь вам понравиться.

— Зачем? — потерянно спросила Поппи и спряталась за чашкой с кофе. — Вы мне в любом случае понравились бы!

Уайнскотт одарил её очередной очень мужской улыбкой, от которой у Поппи неизменно становилось тепло внутри. Даже горячо. И её вдруг до ужаса напугала яркая мысль, что, если бы Мёрфеус предложил ей переспать, даже так небрежно, как сделал это Долохов пару дней назад, она бы согласилась, наплевав на всё. И ещё больше испугалась отчётливому огорчению — этот мужчина точно не предложит.

Следовало немедленно прекратить их общение, пока она ещё может соображать достаточно ясно. Но на полноценную беседу уже явно не способна. Собственное тело предавало в самый неподходящий момент.

— Вы простите, — как-то сдавленно произнесла она. — Что я не смогу воспользоваться вашим щедрым предложением погостить тут ещё. Вы на самом деле как раз вовремя прибыли, и мне очень нужно…

Что соврать, никак не придумывалось. Но из Хогвартса ей следовало как можно быстрее бежать в такой безопасный Мунго. Бежать от этого мужчины, вызывающего столь низменные желания, пока не натворила никаких глупостей. Как же это было не вовремя! Почему он? Ему-то уж точно нет нужды в её внезапно проснувшихся плотских чувствах. Наивно думать, что у целителя Уайнскотта недостаток в поклонницах. Те же помощницы глядели на него с обожанием…

— Понимаю, — мягко покивал Мёрфеус, избавляя её от поиска несуществующей причины. — Мне жаль терять ваше общество, и отпущу я вас только с одним условием — если пообещаете встретиться со мной, скажем, через неделю, где-нибудь на нейтральной территории.

Сердце провалилось куда-то вниз от его пристального взгляда. Он что, свидание ей назначает? Поппи никогда не ходила на свидания, да и не предлагал никто. Это оказалось так неожиданно и странно, что у неё перехватило дыхание. Хотела бы она увидеть его снова так скоро? Определённо — да. Боялась ли новой встречи — безумно. Ей срочно был нужен чей-то мудрый совет, кого-то, кто хорошо её знает. И хорошо знает Уайнскотта.

— В Ирландии есть уютный ресторан «Приют Мерлина» — продолжил Мёрфеус, не дождавшись её ответа. — В следующее воскресенье, в полдень, я буду вас там ждать. Хватит уже нам ограничиваться только перепиской, Поппи. Как считаете?

— Хорошо, я там буду, — услышала себя Поппи. И мысленно дала себе подзатыльник за такой несчастный тон. Ей требовалось время, чтобы обдумать всё — и осознать, почему так радуется мужскому интересу к ней этого аристократа и потомственного целителя. — Извините, что бросаю вас так внезапно, но у меня действительно назначена встреча с целителем Сметвиком.

Причина вдруг придумалась легко, да и не была враньём по большому счёту, ведь она действительно хочет встретиться сегодня именно с бывшим наставником и спросить совета. Вот уж кто не станет щадить её, потерявшую реальность, и приведёт в чувство простым и доступным языком, не стесняясь в выражениях. Такая моральная порка ей была сейчас необходима как воздух.

— Сметвик, как я слышал, собрался жениться? — уточнил Мёрфеус небрежно. — Я помню, что он был вашим наставником — там, в Африке.

— Да, — кивнула она. — Пойду собираться, не сердитесь на меня.

— Сердиться на вас невозможно, поверьте, — Уайнскотт поднялся, стоило ей вскочить. Пришлось ждать, пока он обойдёт стол и отодвинет её стул. Вот и ещё повод прийти в себя — подумать, кто он, воспитанный в семействе аристократов, и кто она, выходец из семьи торговцев. — Буду ждать нашей встречи через неделю. И не бойтесь меня, Поппи, — совсем близко сказал он, даже ненавязчивый мужской парфюм она уловила невольно. — Я вас бесконечно уважаю и не стану обижать.

— Я не боюсь, — соврала она почти без труда, выскальзывая из-за стола и отходя на несколько шагов от мужчины. — Вы напишите, если ваши планы изменятся.

— Обязательно напишу, — пообещал он серьёзно, не пытаясь идти за ней. — До встречи, моя радость.

Никогда ещё Поппи не собиралась так быстро. Хорошо, что камин вёл прямо в Мунго и находился в коридоре, совсем рядом с её временной спальней. Она потом напишет девочкам — Ирме и Помоне — извинится, что не попрощалась нормально.

У камина её никто не ждал, что стало невыразимым облегчением. Она только услышала голос Уайнскотта, дающего распоряжения помощницам где-то в палате. Закрыла на мгновение глаза, вслушиваясь в звуки приятного баритона и отдавая мимолётную дань своей слабости. Потом решительно сыпанула дымолётный порошок в камин и твёрдо произнесла адрес Мунго, шагнув в зелёное пламя.

Прямо из камина она поспешила в отделение сглазов и проклятий, мысленно заклиная Сметвика оказаться сегодня на дежурстве. Дверь в приёмную у его кабинета была широко распахнута, что заставило выдохнуть с облегчением — здесь! Когда заведующего в отделении не было, эти двери всегда были плотно закрыты.

Поппи не раздумывая и не успев постучаться, влетела в его кабинет и с ходу выпалила, встретив удивлённый и насмешливый взгляд бывшего наставника:

— Мне срочно нужен очень личный совет!

И только потом оглянулась и увидела трёх стажёров, сидевших у стеночки. Наверняка сдавали какой-нибудь зачёт грозному наставнику, судя по запуганным лицам.

Поппи ощутила, как горят её щёки, и хотела так же быстро уйти, но Сметвик пригвоздил её к месту взглядом — это он отлично умел.

— Поппи, стоять, остальные — пошли вон! — распорядился деловито. И когда стажёры с завидной прытью выскочили из кабинета, Сметвик запечатал дверь заклинанием и спросил будничным тоном: — Ты переспала с наёмником Долоховым?

— Что? — поразилась Поппи, сбитая с толку. — Нет конечно! Я ему отказала!

И Сметвик радостно заржал, а она с тоской поняла, что ляпнула лишнее на нервах.

— Ладно, — оборвал свой смех её бывший наставник. — Что приключилось, Поппи — в двух словах можешь рассказать или покажешь воспоминания? Только не говори, что влюбилась в директора Робертса, он женат.

— Воспоминания, — решила она, обречённо падая на стул. Уже жалела, что пришла к Сметвику за советом. Точно ведь будет смеяться и шутить.

— Отлично! — целитель призвал думосбор и подошёл к ней с флаконом и палочкой. — Думай о том моменте, который тебя ввёл в такое смятение.

Думать о встрече с Уайнскоттом было и отрадно, и тоскливо. Сейчас Сметвик увидит, какая она была жалкая.

Воспоминание кануло в огромную чашу, и целитель поглядел пытливо:

— Вместе посмотрим? — и увидев, что она закрыла лицо руками, усмехнулся по-доброму: — Понял, расслабься, ребёнок. Ты пришла по адресу, прекрати убиваться! Наверняка не всё так страшно.

Оставалось ждать, пока целитель проглядит её моральное падение в реальном времени.

Из думосбора Сметвик вынырнул с кривой усмешкой, заставив её горестно вздохнуть.

— Ну вот и на тебя, Поппи, нашлась управа! — хохотнул целитель, страшно чем-то довольный. — Но каков стервец, а! Довёл мою девочку почти до инфаркта! Поппи, а ну выше нос! Ты была хороша, как рассвет! А видок после сна — вообще зашибись — Мёрф был явно не готов к такому жаркому приёму! Бедняга, у него стоял всю вашу эпичную встречу.

— Что?!— возмутилась Поппи, вскакивая и чувствуя, что вся кровь прилила к лицу. — Я не хочу этого слышать! Ничего такого я не заметила!

— Зато я заметил, — фыркнул Сметвик, падая в своё кресло. — Мёрф, конечно, старше тебя лет на двадцать, но мужик хороший, я одобряю!

— Вы думаете, я ему понравилась? — Поппи снова присела на краешек стула.

— Ты и раньше ему нравилась! — широко улыбнулся ей Сметвик. — Стал бы он писать тебе письма от нечего делать. А теперь… Судя по его голодному взгляду и по хм… ну ладно, опустим детали, оберегая твою тонкую психику — ты произвела неизгладимое впечатление на школьного целителя.

— Я вообще-то была замужем, — обиженно ответила Поппи.

— За мудаком, — покивал Сметвик сурово. — И меня это не радует. Уверен, дорогая, в постели с Уайнскоттом тебя будет ждать много сюрпризов.

— Э-э, что? — испугать её не на шутку Сметвику удалось.

— То и значит, — фыркнул он с досадой. — Ни жмыра ты не знаешь, детка, каково быть в постели с настоящим. Твой ублюдок был эгоистом обыкновенным, такие только пользоваться умеют. Долохов, конечно, тоже показал бы мастер-класс, но не тебе с ним связываться, с поганцем, так что правильно отказала. Моя школа! А с Мёрфом будет не хуже, верь мне, да и не отпустит он тебя, если не дурак. А он не дурак и всё, что надо, увидел, оценил и решил.

— Что решил? — поразилась Поппи. Ничего подобного она припомнить не могла. И вообще слушала Сметвика зачарованно — его выводы пугали и в то же время заставляли сладко замирать, так хотелось поверить, что это о ней, и страшно было — неужто и с ней случилось?

— Что ты ему нужна, естественно, — Сметвик смотрел на неё чуть ли не с жалостью. — На свидание позвал, с сыном решил познакомить, обещал, что не обидит, и не набросился сразу, хотя очень хотелось. Какие ещё тебе нужны доказательства? Впрочем, не удивлюсь, если притронется к тебе только после свадьбы. Так что выдохни, Поппи, и наслаждайся моментом. Даже я не смог бы отыскать для тебя кандидата лучше.

— Мне страшно, — призналась Поппи, решив, что уж если признаваться, то во всём.

— Понятное дело! — хмыкнул Сметвик. — Ему тоже страшно, так что вы на равных. Но ведь хочется тебе что-то от него или с ним, не так ли? Я видел, как ты зачарованно рассматривала его…м-м, пятую точку.

— Это ужасно? — прижала она ледяные ладони к горящим щекам.

— Ужасно было, когда тебе ничего не хотелось, — сурово отчитал Сметвик. — А раз теперь хочется, то всё нормально.

— И он заметил, что я его рассматривала? — всё же ужаснулась Поппи.

Сметвик набрал в грудь воздух, но ему помешал ответить патронус в виде призрачной пантеры.

И Поппи сникла, решив переждать, пока Сметвик переговорит с неизвестным. Что сообщил целителю патронус, не смогла бы услышать, даже если бы хотела — Сметвик мгновенно наложил заглушки. Чувствовался немалый опыт.

Сметвик вдруг злорадно рассмеялся, выслушав послание, но тут же вызвал свой патронус и холодно произнёс:

— Мёрфеусу Уайнскотту! Приват. Понял, Мёрф, у тебя пять минут. Потом придут стажёры.

Призрачная королевская кобра, с которой Поппи была так давно знакома — сколько приказов со змеюкой передавал ей наставник в те далёкие времена! — взмахнула призрачным хвостом и растаяла.

И только в этот момент до Поппи дошло, кому именно Сметвик отправил кобру.

— Это был он? Что он хотел?

Сметвик подмигнул ей:

— Конфиденциальный разговор, Поппи. Подожди несколько минут, дорогая.

Призрачная пантера не заставила себя долго ждать, появилась через несколько секунд. И снова оставалось рассматривать призрачную лоснящуюся шкуру красивого животного, и думать, как же ему, Мёрфеусу Уайнскотту, подходит такой мужественный патронус.

Сметвик внимал ему, скабрезно скалясь, словно выслушивал пошлый затейливый анекдот. И будто позабыл про Поппи. А потом оказалось — не забыл. Сообщение своей кобре Гиппократ Сметвик надиктовал явно мысленно, лишив бывшую ученицу возможности прочитать ответ по губам. Это было жестоко и несправедливо! Но она ничего не могла поделать.

— Сэр, что он вам сказал? — взмолилась она, едва кобра исчезла. — И что вы ему ответили? Это меня касалось?

— Опосредованно, Поппи, — Сметвик смотрел на неё безжалостно. — Ни к чему тебе слушать чисто мужской разговор.

Поппи закрыла лицо руками — теперь гадай, о чём они говорили! Зря она пошла к Сметвику!

— Долохов мне прощальный подарок оставил, — мрачно призналась она. — Директор Робертс сказал — чтобы я приняла. Какой-то амулет.

— После покажешь, — сверкнул глазами Сметвик. — Дай мне ещё пару минут.

Пантера снова грациозно прыгнула из стены на стол целителя. Уселась на бумаги, вредноскопы и другую мелочёвку, и раскрыла пасть, передавая очередное беззвучное послание.

Сметвик слушал внимательно, но никаких других эмоций больше не показал. Отправив ещё раз свою загипнотизированную взглядом кобру, он ласково улыбнулся Поппи.

— А теперь, детка, — Сметвик с удовольствием потянулся, разминая плечи. — Заканчивай страдать и покажи-ка мне воспоминания про наёмника Долохова. Очень уж я за тебя волнуюсь.

— Все воспоминания? — ужаснулась Поппи, отмирая.

— Нет, конечно, — фыркнул Сметвик с отвращением. — На хрена мне столько на его рожу любоваться? Только те, где речь о твоём соблазнении. Давно он предложил тебе переспать, к слову?

— Да не было ничего такого, — пробормотала Поппи. Но позволила вытянуть воспоминания и потом тоскливо ожидала вердикт Сметвика. Хотя этот вердикт волновал её куда меньше, чем неуслышанные послания от Мёрфа.

Сметвик вынырнул из воспоминаний довольно хмурый, что заставило её снова занервничать.

— Какой занимательный наглец, — прокомментировал он. — Умница, Поппи, очень толково отказала. И держалась достойно, прямо пир для глаз! Но ты действительно ему понравилась. Что там за подарок такой?

Поппи протянула коробочку с амулетом и пояснила его функции.

Сметвик открыл подарок и присвистнул, бросив на него единственный взгляд.

— Ты смогла его реально чем-то зацепить, — хохотнул бывший наставник. — Но не думаю, что красивыми глазками. Можешь мне верить, этот дар от чистого сердца сделан бессердечным наёмником, что уже нонсенс. Амулет хорош, как раз целительский. Если не ошибаюсь — откуда-то из Египта. Носи его, Поппи, заслужила. И никому не говори, что тебе его подарил неприлично богатый русский засранец. Как ты вообще, успокоилась или зелье дать?

— Лучше расскажите, что сказал Мёрф, — пробормотала Поппи. — Это нечестно, скрывать от меня, что он хочет, после того как я вам во всём призналась!

— Поппи! — укоризненно поглядел Сметвик. — То, что говорил Мёрф, для твоих ушей точно не предназначалось. Забудь! Целитель только вернулся в Англию, и мы просто обсуждали дела. Лучше пофантазируй, в чём отправишься на свидание и как будешь завоёвывать лучшего друга по переписке.

— Я не собираюсь его… — охнула она. — Сэр! Вы нарочно меня пугаете?

— Не смог удержаться, — ухмыльнулся бывший наставник. — Такая несчастная и суровая маленькая женщина, впервые познавшая тягу к мужчине. Поздновато, на мой взгляд, но раньше, чем мне мечталось! Мой тебе совет, пока не затянула с головой работа, за эти четверо суток выспись хорошенько, вкусно поешь, погуляй. И не забивай голову тем, что тебе непонятно, не пытайся форсировать события. Мёрф сделает всё сам, вот увидишь.

Разговор со Сметвиком почти ничего не прояснил в её ненормальной тяге к Уайнскотту, а только ещё больше запутал. Но по крайней мере, она хоть разобралась, что эта тяга — естественна, а не безобразна, если верить Сметвику. Что именно Мёрф сделает сам, она старалась не думать. От этих мыслей немедленно потели руки, слабели колени, в голове становилось пусто, а в груди и животе горячо и странно. А нервов за одно утро она потратила куда больше, чем за десять дней в обществе опасного наёмника Долохова.

А ведь получалось, что рядом с Уайнскоттом она ощущала себя куда более уязвимой, чем рядом с наёмником.

Добравшись до своей комнаты, Поппи упала на кровать, зарываясь головой в подушку. Теперь она могла тайком от всех припомнить лицо Мёрфа, его длинные пальцы, которые коснулись её подбородка при встрече. Тепло и мягкость его губ, опаливших её щёки. Поджарое тело… И как прожить неделю до встречи — сложно было представить. И как будет в глаза ему смотреть? И как смириться с тем, что она оказалась такой, как все, поверившей в одночасье, что всё ещё будет, а не похоронено в далёком прошлом.

Её то тянуло бездумно улыбаться, то хотелось расплакаться, и это точно нормальным назвать было нельзя. Хорошо, что на смену выходить лишь через четыре дня. Сметвик прав! Она будет много спать, есть вкусные блюда и гулять. А лучше — читать. Сама не поняла, как смогла прихватить две книги из библиотеки Уайнскотта. Обязательно нужно написать об этом и извиниться.

Окрылённая Поппи вскочила с кровати, уселась за стол и взяла из стопки чистый пергамент.

«Привет, Мёрф», — привычно вывела она наверху. И бессильно застонала, потому что дальше ничего путного не придумывалось, кроме совсем не подходящих глупостей. Пергамент был смят и отброшен в сторону.

И её осенило — она напишет всё, что не осмелилась бы сказать даже Сметвику, не то что другу по переписке. Но отправлять не станет. И ей точно станет на душе легче. Иногда, чтобы прогнать боль, надо кому-нибудь о ней рассказать. А может, виной всему, что она рассказала Ивану, отчего проснулась стихия огня? И её реально отпустило?

Впрочем, к чему гадать? Теперь уже неважно, как получилось, что она влюбилась в школьного целителя. А она влюбилась? Вот напишет тайное письмо и поймёт, так это или нет! Она даже перечитывать не станет, сожжёт сразу. Поппи улыбнулась и придвинула ближе новый лист.

«Дорогой Мёрф, — перо снова заскользило по пергаменту, и теперь мысли лились бурным потоком. — Ты такой классный!..»

* * *

Винсенту Фишеру хотелось курить впервые за долгое время. Нет, никогда он не был приверженцем этой поганой привычки, но как-то на спор пробовал ещё в Хоге. Вот же благословенное было время! Всего три года прошло, как закончил школу, а кажется, целая жизнь пролететь успела в Северной цитадели.

Винсу принадлежала третья койка по правую руку от входа в Загон, ящик под койкой, набитый всяким барахлом, да два крюка на дальней стене — с парадной мантией и охотничьим снаряжением. Вот и всё имущество двадцатилетнего боевика.

Да ещё почти пустая комната в родительском доме с застеленной без единой морщинки кроватью. Там, кроме школьного чемодана, ничего и не осталось.

Но Винс не хотел бы променять свою жизнь ни на чью другую. Ему нравилась Северная цитадель, нравились бешеные и травмоопасные тренировки с Морном и Уркхартом, после которых давно ли перестал размазывать слёзы и сопли, но перестал. Нравилась охота на опасных тварей, когда реально не знаешь, выйдешь ли победителем или переиграет тебя хитрая магическая тварь, схарчив на завтрак или ужин.

Нравилось стоять на посту, готовясь в любой момент поднять цитадель на ноги, предупреждая об опасности. Знали бы обыватели магических посёлков и мирных полумагловских городков, что именно здесь — перед Северной цитаделью, находится своеобразный форпост. Узкое горло на особо опасную территорию, в которой плодятся и множатся твари, некоторых из которых не встретишь ни в одном учебнике.

Где-то они появлялись, как утверждали старики, где-то было место силы или ещё какая гадость, где истончилась грань между магическим миром и тем хаосом, откуда и приходят «гости». В ту часть леса на обычную охоту не летают и просто так на прогулки не ходят. Чёрный лес совсем рядом не менее опасный и куда более обширный, тоже богат на дичь, однако опасности там привычные, знакомые повадками твари, с известной силой, и такими же известными слабыми местами.

Долина смерти заперта между отлогих склонов вековых мёртвых гор, отнимающих магию — опасность немалая не только для чудовищ, но и для магов-охотников. Не дай Мерлин, оттеснят твари к такому склону, впечатаешься телом в антимагическую твердь — и навсегда останешься сквибом, если выживешь. Так и возблагодаришь суровых наставников за науку, не позволяющую расслабиться ни на миг в моменты опасности. От твоей ловкости, силы, умения будет зависеть жизнь в прямом смысле слова.

И долгие часы на посту башни, научившие адскому терпению не одно поколение ковенцев — хорошая наука, сумеешь отсидеться в ожидании удачного момента побега хоть двое суток, если понадобится. И в засаде на хитрую тварь помогает почасовое бдение на посту.

Единственный выход Долина смерти имела аккурат возле цитадели. Не выход даже — узкая надёжно прикрытая магией щель. И Северная цитадель прикрывала ту щель как пробка, встав на пути неизвестного зла мрачной твердыней.

Препон и магических экранов в узком горлышке выхода имелось до дури, Винс и сам участвовал пару раз в обновлении защит, поражаясь размаху. Но нет-нет да прорывалась какая-то тварь, хитро обходя все преграды, не часто — раз в год, а то и реже. Но никто не мог предсказать время и дату очередного «прорыва». Оттого и пост, и постоянное бдение.

Те же Лестрейнджи не имеют подобной гадости у себя под боком. И даже, надо думать, не догадываются о её существовании. Да и весь магический мир живёт в блаженном неведении. Только своим ковенцам при посвящении в старшие сообщается жутковатая правда. Поэтому на цитадели всегда будет жить молодёжь. И вот-вот заедут сюда молодые парни, займут освободившиеся койки в Загоне.

Вот и устраивается иногда Большая охота в Долину смерти, когда собирается половина всех боевиков, вооружённых до зубов. Уже несколько поколений Ноттов мечтают найти «прореху» в долине, да запаять её надёжно и навсегда. Заодно умножают на ноль всех новых поселенцев долины — всех неизвестных тварей, успевших прорваться туда и обосноваться, поистребив частично местное привычное население.

Относительно мирное магическое общество давно забыло о Заслоне, поставленном ковеном Ноттов несколько веков назад. Один Отдел Тайн не забывал, щедро оплачивая тайную охрану магического мира Британии.

Именно на такую охоту грозился Магнус Нотт взять и Винсента, неожиданно поманив самым заветным. А вдруг именно он сумеет обнаружить «прореху»? Главное — знать, что она совсем небольшая, и открывается достаточно редко. Иначе, кроме мантикор и гарпий — упустили, увы, целый ряд тварей ещё пару-тройку веков назад — магический мир давным-давно бы населили сотни, а то и тысячи иномирных чудовищ.

Морн и Уркхарт много прочитали им лекций о поведении в Долине смерти, обучили множеству уловок, вдолбили в головы юных боевиков немало важных предостережений, тренировали безжалостно способы выжить, не щадя и не жалея «сопливых» пацанов. Юджин ещё добреньким себя называл, мол, там душки-Уркхарта рядом не будет, а твари не станут миндальничать с людьми, смягчая удары или позволяя взять фору и минуточку отдохнуть.

Ещё Уркхарт говорил, что не имея мирных занятий, увлечений каких-то, помимо обычной работы в ковене, боевик может сойти с ума. И лениво приводил в пример собственное увлечение созданием шедевров из шкур не только известных тварей. Но на продажу такие «сувениры» не шли. А вот на защитную «снарягу» местных охотников — очень даже.

У младшего Фишера мирное увлечение появилось совсем недавно. Не как у Юджина — полезное и прибыльное, а так, мелочёвка, в которой и признаться кому-то неловко.

Присев на свою койку, Винс вытащил в проход ящик, откинул крышку и первым делом достал тощий кошель — все накопленные средства здесь хранились, не так уж и мало, а кошель заговорённый, всегда будет лёгким и тощим, сколько ни положи. Пересчитал, высыпав на покрывало, хотя точно знал, сколько у него золотишка. Повезло ведь недавно на скачках фестралов. Пусть и траты были значительные время от времени. Четыреста двадцать четыре галеона радовали глаз. На эти деньги можно без особых излишеств прожить год, снимая комнату где-то на Косой Аллее. Или приобрести не самую крутую метлу. Или вполне крутую, если выпытать у Ингиса Морна адресок того типа, что продал ему мётлы для семьи.

Винс спрятал деньги и бережно вытащил из ящика три готовые куклы. Ещё полторы — лежали завёрнутые в тряпицы в виде фрагментов. В отдельном ящике, где хранились все заготовки для кукол и прочего зверья. Делать кукол — никогда не было мечтой младшего Фишера. Баловство ведь никчёмное. Но после той куклы, что он сделал для малютки Айрис, внутри что-то перевернулось, захотелось сделать ещё более интересную игрушку для девчонок. Вот и нынче руки чесались создать немедленно новую куколку, образ которой даже как будто приснился. Еле смену на башне выстоял, так не терпелось приступить к задумке.

И вот готовы уже три штуки. Куколки на загляденье получились, забавные, две рыженькие и брюнетка. Шани сделала глазки всем трём. Смотрелось здорово. Собственно, этих глазок у Винса теперь целая коробка, как у какого-нибудь сдвинутого зельевара или маньяка-убийцы. Даром что не настоящие.

Винс замер, задумавшись — а что, если он подарит Мэрит Хансон одну из своих кукол? Только нужна не рыжая, и уж точно не брюнетка. Значит, срочно нужно сделать блондинку, тем более голова с аккуратно насаженными пепельно-русыми волосами почти готова. Вот и время до полуночи он потратит с пользой. К дракклам праздник, который больше не радует!

Работать с куклами на узкой койке было неудобно, и Винс привычно скользнул на пол, в проход между спальными местами боевиков Северной цитадели. Когда-нибудь у него будет собственный дом с удобной мастерской. А пока можно и так, на коленке создать очередной шедевр для маленьких детишек или даже для взрослых девиц. Делает же фирма «Маджик Покахонтас» всякие безумно дорогие игрушки, пусть и не куклы — для взрослых. Может быть, и он когда-нибудь станет известным кукольником и станет делать своих малышек за баснословные бабки на заказ.

Шани и одёжки разной для кукол нашила, так что на десяток-другой хватит. А ручки, ножки и тельце выточить из мягкого дерева — вообще не проблема. Сложнее с заклинаниями, чтобы суставы двигались без труда.

За работой Винс был почти счастлив, напрочь позабыв тоску и отчаяние от приказа Магнуса Нотта. Три часа пролетели, как миг, но куколка новая — в виде стройной блондинки, радовала глаз и была полностью готова. Оставалось надеть на куклу шерстяное платье и серую мантию «модного силуэта». А ещё симпатичные сапожки на длинные ножки. Получилась замечательная модница, даже с палочкой, зажатой в руке.

Винс любовался на готовую куколку, мысленно называя её сестрёнкой. Они все пока были его безымянными сестрёнками, позже обретут имя, когда попадут к юным владелицам. Коробку для куклы он сделал сам — не штука, дело на пару минут, когда есть готовые материалы. Уменьшения куколки Винса не боялись, надёжные сестрёнки выходили, сломать и то затруднительно. И вот уже на ладони крошечная продолговатая коробка, весьма нарядная, подарочная. Поблёскивает серебристо, радует глаз.

Фишер наколдовал Темпус и резко вскочил на ноги, едва не взвыв. Все члены затекли от неудобной позы. Хорош он будет на этом недосвидании с красоткой из Мунго! Размяться или зелье выпить? Решил для верности использовать и то и другое. Глотнул зелье, небольшой набор которых бережно хранился в отдельном отсеке ящика. Потом принялся разминать затёкшие конечности, исполнил в проходе несколько подходящих упражнений. Кровь веселее побежала по жилам, ноги, наконец, стали послушными, гнулись без труда — почти как у его «сестрёнок».

Винс хохотнул, содрал с себя рубаху и штаны, подумав, сменил и бельё, хотя ничего ему не обломится этой ночью. Белая рубаха со шнуровкой у горла, почти новые кожаные штаны — как на настоящее свидание собирался, кретин. А как иначе-то ― он и не представлял.

Вовремя успел, парни по одному заходили в Загон, падая на свои койки без сил. На Винса никто внимания не обращал. Только Шон, заглянувший перед сменой, удивлённо выгнул брови.

— Красавец! — фыркнул насмешливо. — Куда намылился, мелкий?

— Приказ патрона, — широко улыбнулся Винсент брату, поправляя свою самую лучшую мантию, даром что летнюю. — Велено молчать и выполнять.

— Ну-ну, — Шон качнул головой. — Выполняй тогда, а я на башню. Смена.

Брат тенью скользнул наружу, и Винс выждал для верности минут пять. Как раз, чтобы Маркус Бойл успел смениться с поста и потопать к своей молодой жене.

Опустевший двор размером с хорошее квиддичное поле встретил прохладой и почти непроглядной теменью. Но Винс мог с закрытыми глазами дойти как до башни, так и до любой другой постройки Северной цитадели. Луна появляться не спешила, звёзд тоже не наблюдалось, ночь предстояла трудной и мучительной. А главное — будоражила неизвестность, что придёт в голову этой дерзкой девчонке Мэрит. Действительно попытается его соблазнить?

В башне он ориентировался прекрасно, не хуже, чем во дворе. Так что Люмос посчитал лишним. До комнаты Дианы добрался бесшумно, ни одна ступенька не скрипнула. Стучать не стал — зачем, если его ждут. Да и Шон дракклов слух имеет, как у летучих мышей, даром что на крыше стоит. И Шани не стоит тревожить, у любимицы ковена чуйка, как у фестрала. А ну спустится поглядеть, что за шум?!

Ладони у парня взмокли, пришлось вытереть их о мантию, а потом тихонько толкнуть не издавшую ни единого звука дверь.

Готов был практически ко всему, словно в логово мантикоры залез. И сразу понял — его ждали, что ни хрена не помогло расслабиться.

Шагнул внутрь и сразу плотно закрыл за собой дверь, не забыв и засов задвинуть. Этот шорох задвигаемого засова теперь будет сниться ему в кошмарах, наверное. Отступать было некуда. Нельзя, точнее.

Мисс Хансон стояла возле окна, скрестив руки на груди, пока полностью одетая, что радовало. Лишь мантию сняла, оставшись в мягких штанах и свитере с высоким горлом. Волосы серебристо поблёскивали в отблесках пламени из жарко натопленного камина.

— Доброй ночи, — хрипло произнёс Винс, нарушая молчание и изваянием замирая у двери.

— Здравствуй, — насмешливо откликнулась девушка. — До последнего не верила, что придёшь. Что ж, раз такой храбрый, решай сам, с чего начнём более близкое знакомство.

— А что бы вы предпочли? — непослушными губами произнёс Винс. В голове стало очень пусто, а в горло словно песка насыпали — простые слова и то давались с трудом. Сейчас он бы даже сказать не мог, нравится ему мисс Хансон или он уже её ненавидит.

А что он очень хочет её трахнуть, так эка невидаль. Тут симпатия особой роли никогда не играла. Достаточно было представить её голенькой и беспомощной под его горячим телом, и сразу ощутилась готовность к действиям. Винс сжал зубы, почувствовав, как тесно стало в штанах, а дерзкая девчонка опустила взгляд и понимающе усмехнулась, снова поглядев в глаза.

— Как мило, — произнесла она бархатным голосом, от которого у Винса потеплело в животе. — Ваша готовность к подвигам мне очень льстит, мистер Фишер.

Он бы смутился от такой откровенности, окажись они вдвоём в другом месте и в другое время. Но, отчётливо понимая, как усугубил себе пытку, устроенную ему Магнусом, Винс лишь крепче сжал зубы, готовясь к очень непростой вахте.

— Напрасно вы приняли это на свой счёт, леди, — смог выдохнуть он. — Моя готовность не должна вас волновать, потому что я не собираюсь лишать вас девственности или заниматься с вами любовью любым другим способом этой ночью.

Вот так — сразу всё прояснил, молодец же! На душе стало легче, и даже предательская эрекция немного ослабла.

Мисс Хансон запрокинула голову и мелодично рассмеялась, поставив его в тупик.

— Чёрт, а я так надеялась, — весело сказала Мэрит с едва заметным акцентом, который Винсу понравился ещё во время танцев, когда всё ещё было возможно. — Ваш патрон Магнус меня переиграл, признаю. Тем лучше, не придётся раздеваться. Что ж, тогда идите сюда, мистер Фишер, я вас не съем — обещаю. Буду узнавать вас иным способом. Я же обещала вашему лорду-дракону к кому-нибудь приглядеться.

Она указала на стол, по обе стороны которого стояли табуретки. И сама двинулась туда же, садясь спиной к окну.

Винс медленно выдохнул, отлип от двери, скинул мантию, повесив на крюк у двери, и с чувством огромного облегчения занял второй табурет. Мэрит оказалась понимающей и совсем не стервой. Только Мордред знает о чём можно всю ночь разговаривать с женщиной.

— Вот вы и улыбнулись, — удовлетворённо произнесла Мэрит. — Предлагаю игру, чтобы скоротать нашу ночь. Я правильно поняла, что вы здесь пробудете до утра?

— Правильно, — осторожно ответил Винс. — Что за игра?

— «Правда или действие», — стала серьёзной Мэрит, выкладывая на гладкую поверхность стола перо и пергамент.

— Я знаю эту игру, — обрадовался Винс. На последнем курсе в Хогвартсе они даже с девчонками в неё играли. Весело было. — А что записывать будем?

— Вдруг кто-то из нас постесняется сказать вслух, какого действия ждёт от партнёра. Перо и пергамент зачарованы. Достаточно коснуться пергамента — и задуманный приказ отразится на нём.

— Условия обговорим? — опомнился Винс. — Некоторые действия не стоит включать в игру.

— Зачем? — усмехнулась Мэрит. — Никаких ограничений. Если действие для вас неприемлемо, вы просто скажете правду. Или чего-то боитесь, мистер Фишер?

«Она наверняка умнее тебя», — вспомнились ему слова Магнуса. Винс облизал пересохшие губы. Кивнул.

— Играем, мисс Хансон! Задавайте ваш вопрос.

Мэрит коротко улыбнулась.

— Скажите, Винс, вы девственник?

Винс закашлялся, но смог ответить вполне нормально.

— Какое действие?

Мэрит коснулась пергамента кончиком мизинца, и перо принялось тут же строчить.

Фишер закусил губу, подвинул к себе пергамент и вспыхнул, прочитав. Оказалось, от планов переспать с ним Мэрит не отказалась. Иначе зачем бы ей захотелось таких ответов и действий?

— Правда, — мрачно ответил на любопытный взгляд девушки. — Нет, я не девственник.

Подумать только — она предложила ему раздеться! Вот так с ходу!

— Принято, — кивнула она серьёзно. — Ваш ход.

Винс думал долго, но Мэрит не подавала признаков нетерпения.

— Сколько вам было лет, когда вы поняли, что целительство — ваше призвание? Действие: станцуйте для меня.

— Правда, — выбрала девушка, глядя на него так прямо и открыто, что Винсу стало жарко. — Мне было двенадцать.

— Принято, — пробормотал Фишер, с тоской ожидая нового вопроса.

— Сколько партнёрш или партнёров у вас было, Винс? Я имею в виду полноценный секс. Действие то же!

Она кивнула на пергамент.

Винс сглотнул.

— Правда. Трое.

Раздеться по пояс уже не казалось ему такой катастрофой. Подумаешь, в комнате было достаточно тепло.

— Принято, — мило улыбнулась Мэрит.

— Я вам нравлюсь? — Винс выпалил это, почти не думая. И отплатил той же монетой хитренькой мисс. — Действие такое же. Станцуйте для меня.

— Правда, — широко улыбнулась ему мисс Хансон. — Очень нравитесь, Винсент. Я почти в вас влюбилась!

Член окаменел от этих простых слов, и Винсент медленно задышал, пытаясь вспомнить что-то грустное или занудное, чтобы ослабить накатившее возбуждение. Ничего дельного в голову не приходило, а видение голенькой Мэрит на белых простынях будет его теперь преследовать вечность.

— Принято, — тихо ответил он. И замер в предвкушении нового вопроса. Было в этом всём какое-то извращённое удовольствие. Упрямство маленькой мисс, решившей переиграть Магнуса Нотта — ужасало в той же мере, как и восхищало.

— Который по счёту из трёх партнёров вам понравился больше всего и почему, Винс? Действие то же.

Винс рванул шнуровку на рубахе, ослабляя её, но снимать не стал.

— Правда, — выбрал он. — Вторая. Девчонка с Рэйвенкло. Она потрясающе делала минет…

Он осёкся, осознав, в чём именно только что признался сексуальной стерве, и до боли прикусил губу под одобрительно блеснувшим взглядом Мэрит. Теперь стало сложно избавиться от желания рассматривать её губы, представляя… Нет! Он не должен, не имеет права! Дракклов приказ!

— Принято, — мягко кивнула она, как будто даже с сочувствием.

Надо было срочно придумать какой-то нейтральный вопрос. Совсем-совсем далёкий от секса и соблазнения.

— Почему вы решили стать целителем, Мэрит? — в конце концов, она тоже звала его по имени! — Действие такое же. Станцуйте для меня.

Мисс Хансон медлила, задумчиво водя длинными тонкими пальцами по столешнице. И Винс мог легко представить, как те же узоры она выводит на его груди или животе. Проклятье!

— Правда, — наконец произнесла Мэрит и поглядела прямо в его глаза. — Целителями были мой отец, мой дед, мой прадед и так далее до седьмого колена. В семье ждали мальчика, но родилась я. Других детей у родителей не было. Я поздний ребёнок, когда я родилась, отцу перевалило за сотню. И учить стали меня, с пяти лет.

— Принято, — впечатлился Винс. Он впервые увидел в мисс Хансон не просто объект низменных желаний и матримониальных планов, не просто хитрую стерву, поставившую себе цель свести его с ума, а живого человека со своим непростым прошлым.

— Какой у вас фетиш, Винс — что в женщине или мужчине возбуждает вас сильнее всего? — голос её звучал вкрадчиво, а взгляд стал твёрдым и чуть насмешливым. Она слишком легко отмахнулась от грусти воспоминаний. — Действие то же.

Винс меланхолично подумал, что к концу игры она будет знать его, как облупленного. А он сорвётся, скорее всего. И получит сотню ударов плетей от Магнуса, и никакой охоты, тем более — никакой Большой охоты в ближайшие полгода. Соврать в этой игре магия не позволит, это он ещё со школы знал.

— Правда, — вздохнул Винсент, отводя взгляд от её рук. — Сильнее всего меня возбуждают… Красивые пальцы на руках. Как ваши, к примеру. Или когда вижу их в деле. Умелые пальцы, которые мастерят что-то, рисуют, лепят, дрочат… Забудьте последнее!

— Не забуду, — любезно ответила она и усмехнулась, демонстративно разглядывая свои пальцы. — Принято!

Винсент мрачно смотрел теперь только на её волосы, такие светлые, такие шелковистые на вид. Вот-вот заработает себе новый фетиш!

— Почему вы не хотите выходить замуж, Мэрит? Действие то же. Станцуйте для меня!

— Правда! — оживилась девчонка. — Я не против замужества, просто не встретила пока того самого человека, если вы понимаете, о чём я, Винс. У меня ещё есть время, а если не встречу, то и Мордред с ним. Заменять на абы кого — желания нет. Зачем? Чтобы заниматься любовью, когда и сколько хочу, не вызывая осуждения в обществе? А вдруг муж не сможет меня удовлетворить? Чтобы рядом был кто-то, всё равно кто, чтобы прогнать из сердца и души одиночество? А вдруг мы останемся чужими даже после свадьбы? И уже никуда не деться друг от друга, если магический брак — в другом я смысла не вижу, лучше уж так, без всего. Зачем ещё выходить замуж? Чтобы родить детей, и они когда-нибудь узнали, в каком дерьмовом мире мы живём? Заставить их жить и страдать, испытывать то же, что я, а может и худшее, потому что родители не от всего способны уберечь? Мне страшно, Винс. Я боюсь ошибиться.

— Все боятся, — убеждённо ответил Фишер, ощущая такое непонятное, но яркое сочувствие к одинокой несчастной девочке, что даже возбуждение почти исчезло. Осталось острое желание как-то поддержать, сделать для неё что-то хорошее. — Принято.

— Ты хороший парень, — она улыбнулась почти ласково. — Но я твёрдо решила покончить, наконец, с опостылевшей девственностью. Прости.

— Тогда тебе придётся стать моей невестой, — осторожно заметил он. — Прости.

Она засмеялась и помотала головой.

— Не придётся, — заверила убеждённо. — Магнус обещал отпустить.

— А ещё он обещал, что вас не лишат здесь чести, мисс Хансон, — возразил Винсент.

— Мой вопрос, Винс, — посмотрела она упрямо. — Что вам грозит за то, что вы со мной переспите этой ночью? Действие то же.

Винс тяжело вздохнул, злясь, что тело снова его предаёт. Глядя в глаза упрямой девице, он медленно расшнуровал рубаху, одним движением стянул её через голову и отшвырнул в сторону.

— Действие, — резюмировал он, расправив плечи под её восхищённым взглядом. Да пусть смотрит, если так хочется. Стыдиться ему было нечего, спасибо зверским тренировкам под руководством Ингиса, а теперь — Уркхарта и Маркуса Бойла.

— Принято! — совсем по-девчоночьи хихикнула Мэрит. — Потрогать можно?

— Нет! — улыбнулся ей Винс. — Станете невестой, тогда — пожалуйста. Можете трогать, целовать, кусать и что вообще придёт вам в голову.

— Вопрос задавайте, мечта всех девчонок! — фыркнула Мэрит. «Нужны вы мне, как собаке пятая нога!» — говорил её раздражённый взгляд, то и дело проходящийся по его обнажённой груди и животу с заметным интересом.

А ведь наверняка в практике целителя много возможностей разглядеть мужчин без одежды. Винс положил руки на стол, наклонившись вперёд.

— Почему вы выбрали меня? — он внимательно глядел ей в глаза и сразу подметил мелькнувшую в глазах панику. Но Мэрит тут же взяла себя в руки, насмешливо улыбнувшись. — Действие то же. Станцуйте для меня, Мэрит!

— Правда! — сердито сверкнула она глазами. — У вас улыбка приятная, настоящая, а глаза печальные, умные. Мне не давал покоя этот парадокс. Вы только хотите казаться эдаким беззаботным парнем, а на самом деле как будто очень одиноки, почти как я. И простите, мистер Фишер, но ваша упругая задница мне понравилась не меньше, чем ваш взгляд. И мне безумно интересно было увидеть ваш обнажённый торс — мой фетиш, если хотите. А ещё, вы единственный из всех ваших холостых друзей, не стали меня лапать во время танца, и не пытались прижать ближе, нарушив личное пространство. А мне хотелось, чтобы именно вы — лапали и нарушали.

Улыбка Винса становилась шире по мере её слов, а потом он поглядел обалдело:

— Что? Даже Блетчли лапал? И Бэддок? Простите, мисс, я не верю.

— Блетчли — это такой здоровенный мрачный парень? — уточнила она и передёрнулась, что-то вспомнив. — Нет, он не лапал, он сильно напомнил мне кое-кого другого. Не его вина… А Бэддок, маг со стихией воды, верно? Он, очевидно, уже кем-то занят, такое чувствуется. И эта манера всё переводить в шутку… Да примите уже мой ответ, Винс! Сколько можно издеваться?

— Принято, — ухмыльнулся Фишер.

На её лице было написано такое явное желание отомстить, что он внутренне подобрался, готовясь не поддаваться на новые провокации.

— Вы всё ещё сильно хотите меня? — ласково спросила Мэрит. — Я спрашиваю про ваш… м-м... ну вы поняли. Мне, право, неловко, что вам приходится терпеть такое неудобство. Действие — здесь.

Она ткнула в пергамент изящным пальцем с явным вызовом. Перо записало что-то не слишком длинное.

— Правда, — хрипло ответил Винсент, даже не взглянув на пергамент, и еле сдержал рвущийся из горла стон. Он не выдержит — точно. — Да, я хочу вас. И мне уже больно, если вы понимаете, о чём я.

— Слишком тесные брюки? — улыбка Мэрит стала откровенно шаловливой и довольной. Она не собиралась ему сочувствовать. — Стоит ли сдерживаться в таком случае? Неужели вас так страшит наказание Магнуса Нотта?

— Это уже не имеет значения, — мрачно ответил Винс. — Принимайте ответ, жестокая леди!

— Принято, — мелодично рассмеялась она и откинулась немного назад, глядя на него из-под ресниц.

А через пару секунд он ощутил, как маленькая босая ножка легко прошлась по самому дорогому.

Один миг — и он без труда сжал пальцами хрупкую лодыжку, не позволив ей так же стремительно ускользнуть. Мэрит испуганно охнула и вцепилась руками в край стола.

— Отпусти! — попросила она.

— Вы это начали, так что терпите, — сдавленно ответил Винсент, и провёл пару раз нежной пяточкой девушки по ноющему члену.

Как он и подозревал, этого хватило, чтобы пришло долгожданное освобождение. Он не смог сдержать рык, рвущийся из горла, и почти ослеп от ударившего по всем нервам удовольствия. Не иначе, как лишился разума на несколько мгновений.

После происшедшего мысли текли вяло и равнодушно. Шевелиться не хотелось, и глядеть на отвращение в лице бессовестной леди — желания не было вовсе.

И всё же посмотрел мутным взглядом. Её виноватый вид несколько примирил с действительностью.

— Наложить очищающее? — жалостливо спросила Мэрит.

— Сам, — мотнул Винс головой, и палочка привычно скользнула в руку. Очищающее заклинание наждачкой прошлось по ставшей очень чувствительной коже, но Винс сразу почувствовал себя лучше. Только дышал ещё тяжело, как после быстрого бега или хорошей драки.

— Вы зря упрямитесь, Винсент, — тихо окликнула его мисс Хансон, сидевшая теперь очень ровно, как примерная ученица. Только на щеках горел яркий румянец, выдавая её чувства. — Я хочу вас, а вы меня. Мы здесь одни! И к Мордреду всех лордов и законы! Никто не узнает, я никому не скажу.

— Я тут увлёкся одной темой, — почти нормальным голосом заговорил Фишер, вытягивая из кармана коробочку. — Эту я сделал специально для вас. Отмените уменьшение и поглядите.

Мэрит недоверчиво поглядела на коробочку, лежащую на столе между ними, потом достала палочку и произнесла заклинание. Чтобы открыть ставшую большой коробку, она забрала её и поставила себе на колени, лицо девушки закрыли упавшие вперёд волосы, как шелковистая платиновая завеса.

Она молчала, и Винс не знал, что думать. Не понравилось? Оскорбилась?

Когда Мэрит снова на него посмотрела, откинув назад волосы, её лицо показалось ему очень бледным, только глаза горели лихорадочным огнём.

— Хотите сказать, — медленно, словно через силу, заговорила Мэрит. — Что за два часа, получив приказ лорда беречь мою честь, вы сделали эту куклу для меня?

— Заготовки были, — признался Винс, глядя на неё неуверенно. — Так что двух часов как раз хватило, да. Понравилось?

— Где вы были, Винс, когда мне было десять лет? — ненатурально усмехнулась Мэрит, а потом судорожно вздохнула, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.

Винс тут же вскочил, обогнул стол и, решительно подхватив лёгкую мисс Хансон, крепко прижал к себе и опустился вместе с рыдающей девушкой на кровать. Стена, о которую он опирался спиной, казалась очень холодной, а девушка на его коленях, наоборот, была тёплой и уютной. Плечи её перестали вздрагивать, но своё лицо она не показывала, молча уткнувшись носом в его грудь.

Фишер осторожно гладил её по голове, зарываясь пальцами в шелковистые пряди. И с тоской ощущал, что возбуждение, вопреки всему, возвращается. Сейчас она заметит, сбежит и замкнётся в себе, скроется под ледяной коркой самоуверенной стервы.

— Вот мы и в постели, — услышал он её тихий щекотный смешок. — И у тебя снова проблемы, крутой парень, мастерящий куклы для сопливых девчонок.

Заметила его возбуждение, кто бы сомневался! Винс тяжело вздохнул и попытался снять её с колен, но Мэрит крепко обняла тонкими руками за шею, приподнялась, и шустро уселась на него верхом. Винсент задохнулся, ощутив куда и чем именно она прижимается к нему совершенно бесстыдно.

— Ты точно девственница? — сдавленно спросил он.

— Точно! — сказала Мэрит совсем близко, почти в его губы, словно их игра продолжалась. Глаза девушки слегка опухли и покраснели, она больше не плакала, но и не улыбалась. Смотрела прямо в глаза. — Да, я девственница, хотя с мужчиной уже была. Он называл меня своей маленькой девственной куколкой и, насилуя, был осторожен.

— Сколько тебе было лет? — ровным голосом поинтересовался Винсент, уже догадавшись, какой будет ответ.

— Десять, — ответила Мэрит и всё же отвела взгляд. — У меня не было кукол, книги стали моими друзьями с ранних лет. Я считала себя взрослее и умнее сверстников… И сама попросила отца найти мне репетитора, чтобы подтянуть английский. Он был красив и молод, мой страшный человек. У него было идеальное произношение и ласковая улыбка. Немного смущало, что он постоянно находил повод коснуться меня, погладить по голове, по плечу… В тот день мы устроили пикник, поехали в уединённое место рядом с красивым озером. С нами была служанка Бетти. Репетитор предложил научить меня ставить боевой щит, и я не увидела в том подвоха. Естественно, в десять лет у меня ничего не вышло…

— Конечно, — выдохнул сквозь зубы Винс. — Ты могла повредить неокрепшее ядро и стать сквибом.

— Не стала, — глухо откликнулась Мэрит. — Но магию потратила почти под ноль. Кто же знал, что так он обезопасил себя от моего магического выброса. Бетти он усыпил, я этого не заметила. А меня заставил улечься на наколдованную софу…

Она замолчала, тяжело и прерывисто дыша. Тело девушки сотрясала мелкая дрожь, а Винс просто не мог прервать её признания.

— Потом я долго не могла говорить, сорвала голос. Родители думали, что простудилась на прогулке… Я отказалась изучать английский, но этот… остался в доме, взялся подучить кузину, приехавшую к нам погостить на пару недель — она готовилась поступать в английскую академию. Встречаясь со мной в доме, страшный человек ласково улыбался, смеясь мне вслед, когда я шарахалась от него и сбегала… Второй раз случился ночью, перед отправкой в Дурмстранг. Я проснулась в антимагических браслетах. Мой страшный человек пришёл попрощаться… Наверное, я забыла запереть дверь, уже предвкушая поездку в школу.

Винс продолжал машинально гладить узенькие плечи, не позволил отстраниться, когда она тихо заплакала снова…

— Он говорил, что я никогда его не забуду… Я не могла сказать никому, он и это просчитал. Отец… у него и тогда было неважно со здоровьем. Мама… она слишком меня любила и тоже могла не пережить. С кузиной Рэйчел мы не были близки, она считала меня слишком маленькой и глупой, предпочитая проводить время с репетитором. На следующий день я отправилась в Дурмстранг… И улыбалась провожавшим родителям, отчего болели губы и что-то умирало внутри. Меня страшило лишь возвращение домой следующим летом.

— И дома?..

— О нет, — грустно ответила Мэрит, глядя куда-то сквозь него. — Больше я его не видела. Как и отца. Папа его выгнал из дома в тот же год, пока я была в школе, но не из-за меня… Я никому не рассказывала, кроме целительницы в Дурмстранге, которая не только подлечила моё тело, но и с душой поработала. Ненависть к людям, точнее — ко всем мужчинам, так и не развилась, благодаря ей. А вот идеей самой стать целительницей я заразилась в итоге от неё и больше не старалась увильнуть от семейных традиций. Шестнадцатилетняя кузина Рэйчел оказалась беременной от того урода и во всём призналась моему отцу, не побоялась. Зачем? Если уехала сразу… Иногда я её ненавидела… У папы стало плохо с сердцем, две недели он провёл в собственной больнице в качестве пациента… Мои зимние каникулы превратились в кошмар наяву. Целитель, папин ученик, сказал, что иногда люди умирают просто от старости. На похоронах было много близких, но кузина не приехала. На маму было страшно смотреть.

Винс молчал, не задавая вопросов. Чувствовал, что она рассказала ещё не всё. Судорожно за него цепляясь, Мэрит хрипло продолжила:

— Мамы не стало спустя полгода. Мне кажется, она так и не оправилась после смерти отца. Страшный человек отнял у меня куда больше, чем просто детство. Моим опекуном стал дядюшка Стивен, младший брат отца, и среди кузенов я постепенно отогревалась душой. Все они были славные, нормальные и достаточно добры ко мне. Даже слишком, я не заслуживала такого отношения. Позже я узнала, что кузина Рэйчел и тот страшный человек поженились. Не знаю когда, но ребёнок родился в браке. А ещё через два года кузины не стало, умерла в родах вместе со вторым младенцем. К стыду своему, я не смогла ей посочувствовать. Её первенцу, Патрику, сейчас должно быть семнадцать, он учится в Хогвартсе. А тот… его отец, недавно женился снова, как я поняла. Я столкнулась с ним в Мунго недавно, он меня не узнал, но попытался зажать в углу. Хорошо, что мимо проходил один парень, тоже целитель, спугнул эту мразь.

— Как его зовут, твоего страшного человека? — Фишер сам не заметил, что снова гладит и перебирает шелковистые пряди её волос.

— Я передумала, — глухо ответила Мэрит и осторожно коснулась губами его рта. Он ощутил на них привкус солёных слёз, которые успели обсохнуть.

— Передумала? — мягко переспросил он, заглядывая в большие серьёзные глаза.

— Я ужасная, Винс, — совсем тихо произнесла Мэрит. — Я соврала вашему Магнусу Нотту. Я пришла в ваш ковен, чтобы нанять киллера. Я боялась, Винс, очень. Он ведь прислал мне письмо. Но теперь я не хочу, чтобы киллером становился ты.

— Девчонка! — хохотнул Фишер, ощущая внутри холодную яростную пустоту — приговор грёбаный педофил уже получил. — Много ты понимаешь в жизни в свои жалкие двадцать восемь лет!

— Откуда ты?..

— Сама рассказала, — отмахнулся Винс. — Так вот. У нас ковен боевиков, а не убийц, что бы там ни воображали юные целительницы. Мы леса зачищаем от жутких тварей, в войну у нас многие сгинули, но большая часть вернулась. Тем же Лестрейнджам повезло меньше, они не досчитались лорда и его наследника. Ричард Лестрейндж встал во главе ковена в шестнадцать. Я это к чему... Слухи, что мы за деньги убьём любого — сильно преувеличены. Можем — не значит, что станем. Письмо сохранилось?

Мэрит резво слетела с его колен, заставив Фишера тут же пожалеть о своём вопросе — мог бы и позже аккуратно проверить её сумку.

Девчонка порылась в своём рюкзачке и протянула подошедшему к ней Винсу мятый и слегка обгорелый клочок пергамента.

«Моя маленькая куколка, — писал мерзавец. — Прости, что не узнал сразу. В качестве извинения, я очень скоро сделаю тебя настоящей женщиной. Ты же меня ждала, моя скромная девственница? Ты же никому не скажешь о нашей маленькой тайне, правда? Как молчала всё это время. Зачем нам лишние жертвы. Скорблю о смерти твоих родителей, и сочувствую, что ты осталась совсем одна на этом свете и почти без средств. Но теперь есть кому о тебе позаботиться. Не пытайся спрятаться, найду. Твой первый и единственный мужчина, Дж. Т.»

— Да он почти поэт! — весело хохотнул Винс, запрещая себе думать о способах мести одному невезучему уроду. — Почему хранишь эту гадость, а не спалила к дракклам, как собиралась?

— Оно должно было сгореть, едва прочитаю, — хмуро пояснила Мэрит. — Но есть одно семейное заклинание, сохраняющее такие письма. Я думала, что покажу кому-нибудь надёжному…

— А ещё ты решила, — угрюмо произнёс Винсент. — Если лишишься девственности, он от тебя отстанет? Это очень глупо и наивно с твоей стороны, Мэрит.

— Я это решила, когда танцевала с тобой! — отвернувшись, мисс Хансон подошла к окну и сердито шмыгнула носом. — Кто же знал, что ты такой упёртый сукин сын.

Винс сунул письмо в карман брюк, подошёл к девушке и осторожно взял её за плечи, заодно поцеловав в светлую макушку.

— Мэрит, — ласково сказал он. — Может быть, Магнус тебе и пообещал, что отпустит, но я-то такого обещания не давал. И никуда отпускать тебя точно не собираюсь. Понимаешь, лапочка?

— Винс, я старше тебя…

— На восемь лет, — покивал он. — И когда мне стукнет пятьдесят, станешь страшной старушкой и будешь колотить меня клюкой на глазах у наших внуков и не пускать на охоту. Переживу, честно!

— Я не стану страшной! И я… — Мэрит живо развернулась в его руках, и он смог, наконец, её поцеловать, заглушив все её дальнейшие аргументы.

— Магнус запретил с тобой целоваться, — оторвавшись от её сладких губ, весело признался Винс. — Ты же ему не скажешь?

— Даже если мы переспим, я ему не скажу, — потянулась к его губам мисс Хансон.

— Нет-нет-нет, — Винсент решительно её отодвинул, крепко взяв за плечи. — После свадьбы хоть двадцать раз за ночь, а пока терпим и грустно улыбаемся.

— Тебе точно двадцать лет? — прищурилась она. — Разве в этом возрасте гормоны не сносят крышу? Кто вообще отказывается от предложения переспать без обязательств в наше время?

— Всякие высокоморальные ублюдки, — любезно ответил Винсент, продолжая её удерживать. — Как видишь, сдерживаться мне довольно трудно. Ни с одной девчонкой у меня так не вставал. Даже в школе. Но мне нужна очень аппетитная приманка, скажем — морковка, чтобы ты от меня не сбежала.

— Я ослик, по-твоему? — рассмеялась Мэрит. — Дай хотя бы потрогать живот, а лучше укусить.

Винсент укоризненно покачал головой, перехватил её руки за запястья и поцеловал её пальцы — каждый в отдельности.

— Я расскажу внукам, каким жестоким был их дед! — надула припухшие от поцелуя губы Мэрит. И этим едва не подорвала его решимость сохранить-таки её честь этой ночью.

— Это самое романтичное согласие стать законной женой, — хохотнул Винсент, ощущая сумасшедшую нежность. Ему пришлось сосредоточиться, чтобы заговорить деловым тоном. — Сейчас ты ляжешь спать, у тебя был сложный день, и я не представляю, как ты держишься до сих пор на ногах. Утром обговорим насчёт свадьбы, у нас с этим быстро. Жить пока будем здесь, если Шани позволит, дом так быстро построить не получится. В Мунго отправим сову, попросишь небольшой отпуск, скажем — на пару недель. Медовый месяц и всё такое. И не рассчитывай в ближайшие дни покидать Северную цитадель. Выделить тебе охрану можно, но как бы ты меня не забыла, оказавшись на свободе.

— Раскомандовался! — проворчала Мэрит, но позволила себя подвести к кровати и уложить. — А ещё даже не муж! Как я тебя забуду, крутой мальчик с каменным прессом?

— Это когда ты успела понять? — удивился он. — Не отвечай! И глазки закрой.

— Куколку дай мне, пожалуйста, — она грустно смотрела, как он подбирает с пола рубашку и натягивает её на себя.

Винс усмехнулся, сходил за куклой, которая так и лежала в коробке, вернулся к постели и сунул свой подарок в руки невесты, успевшей забраться под одеяло и улечься на бочок. Она показалась ему совсем юной и трогательной, отчего перехватило дыхание. Винс выше подтянул одеяло, подтыкая со всех сторон, чтобы его худенькая девочка не замёрзла, если к утру камин прогорит.

— А ты куда? — сонно спросила Мэрит и сладко зевнула.

— Есть ещё дела, — туманно ответил Винсент, накидывая на плечи мантию у двери. — Но утром я тебя сам разбужу. И не тем способом, о котором ты подумала. После свадьбы я стану весь твой.

— Спасибо за куклу, — совсем уже сонно пробормотала Мэрит. — Она чудесная. Я мечтала о такой в детстве…

Винс оглядел помещение, поняв, что невеста уснула, и вдруг заметил на столе забытые ими перо и пергамент. Поколебавшись, он вернулся, чтобы понять, какое ещё испытание приготовила для него Мэрит. Он ожидал чего-то провокационного, вроде «снять штаны» или «поцеловать её взасос», или что-то совсем пошлое и возбуждающее его ещё больше.

«Подари мне себя, парень из нереальной мечты», — прочитал он.

Винс застыл, потрясённо понимая, что храбрая Мэрит первая сделала ему предложение. Да такое… Он часто задышал, чувствуя в горле непрошеный ком, сглотнул, бережно скатал пергамент, сунул его в карман и тихо покинул комнату, бесшумно закрыв за собой дверь.

На башню он поднимался стремительно и тихо, переступая через две ступени и стараясь не нарушить чуткий сон Джоанны. Грудь распирало от незнакомого доселе всепоглощающего счастья, своего собственного, которого не очень-то ждал и в которое почти уже не верил. Казалось ведь, что нет такой второй миленькой Клоди, от которой у Шона такая идиотская улыбка по утрам. Что такой сексуальной Сати ему уже никогда не найти. Что такая женщина, как леди Диана никогда не посмотрит на него, как на желанного мужчину. А сегодня на какой-то миг стало страшно, что не дождался бы своей Мэрит, пойди что-то иначе.

— Что не спишь, братец? — холодно спросил Шон, даже не обернувшись. Стоял на зубцах, сжимая в руке лук с заготовленной стрелой. Он всегда как-то понимал, что это Винс, как бы тихо ни ступал младший Фишер.

— Совет нужен, — почти прошептал Винсент, легко запрыгивая на зубцы и становясь рядом. — Ждёшь кого?

— Кажется, барс, — пробормотал Шон. — Здоровенная кошка. Опасаюсь, правда, не фамильяр ли это нашего Морна. Вроде бы он в гости собирался. А что за совет?

Винсент достал из кармана пергамент с признанием Мэрит и протянул брату, радуясь полной луне, хорошо освещавшей и Северную цитадель, и окрестности до самого леса. А ведь вечером даже звёзд было не видно на тёмном небе.

— Гадёныш! — криво усмехнулся Шон, возвращая пергамент. — Хвастаться пришёл? Да сразу было видно, что она на тебя запала. И что в тебе нашла, не понимаю. Поздравляю, что ли.

Винсент смолчал, изумлённый замечанием брата. Тот просто так болтать не станет. Когда ещё только Сати с Латишей появились, он Винса огорошил, что младшенькая Кейси выберет. Так и случилось. А тут…

— Мог бы и намекнуть, — обиженно сказал наконец Винс.

— Так я думал, Магнус тебе сказал, — пожал плечами твердолобый брат. — Да почти все заметили. Даже Клоди. Ладно, не грузись, получилось ведь?

— Не сразу, — вздохнул Винсент, протягивая ему ещё одно письмо. — Глянь ещё на это. Письмо моя девочка получила. От мрази, который её изнасиловал в десять лет. Между нами.

Шон резко на него оглянулся, выхватил клочок пергамента и жадно вчитался в строки.

— Это ты правильно пришёл, — скрипнув зубами, резюмировал брат. — Дело теперь семейное. Имя выяснил?

— Пока нет, — ровно ответил Винс, давя опять заползавшую в душу ярость. Он бы и без Шона справился, да только брат был намного хладнокровнее и дальновиднее, а холодный разум ох как был нужен. И как Винс смог сдержаться при Мэрит, одному Мерлину ведомо. — Сын у него есть, Патрик, учится в Хоге на последнем курсе. Сам мерзавец недавно женился вторым браком.

— Сам он приговор себе подписал этим письмом, — откликнулся Шон, зорко оглядывая поле перед цитаделью. — Шли патронус Флинту, больше, чем он, вряд ли кто-то знает про того Патрика, который очень скоро осиротеет.

Винс кивнул — и как сам не подумал?

— Три часа ночи, — напомнил неуверенно.

— Квину не привыкать, — отрезал Шон. — Ну, или утра дождись. И сам пошлёшь. Моего патронуса Флинт органически не переваривает.

— Я тоже вздрагиваю, — фыркнул Винс, припомнив призрачную смерть с косой, невероятным образом ставшую патронусом брата. Шон упорно называл эту страсть «большой летучей мышью с подбитым крылом». — И лорд-дракон как-то ругался. Интересно, что Клоди думает про твоего патронуса?

— Я ей не посылал, — признался Шон мрачно. — Если узнает от тебя — врежу! Всё хочу у Джоанны говорилки её заказать, да совестно, она и так из мастерской не вылезает. Даже тут торчала, что-то мастерила без остановки.

— Ты пустил Шани на крышу? — не поверил Винс.

— Магнусу, говорят, новую плеть лорд Лестрейндж подогнал, — меланхолично отозвался Фишер-старший. — Клоди расстроится, если увидит рубцы на моей спине. Над каждой царапиной чуть не плачет.

Шон говорил с нарочитой досадой, но видно было, как ему приятна забота жёнушки. Винс завистливо вздохнул, но тут же вспомнил, что и у самого теперь будет всё, как у людей. Пока же его слегка сотрясала противная дрожь, словно передавшись от Мерит. Её он успокоить сумел, а сам… Отвлечься бы, но никак не получалось. Как представит десятилетнюю кроху…

— Думаешь, Пола Магнус этой плетью?..

— О да, только не болтай, — Шон перехватил лук в правую руку, вглядываясь в темноту близкого леса. — Случайно увидел спину Блетчли, рубцы жуткие. Так Полу это лишь на пользу пошло, вешаться передумал. Почти на человека похож стал. Креслице для Шани смастерил зачётное.

Помолчали, вспоминая недавную трагедию. И Винсу вдруг пришло в голову, что плети Магнусовой Шон бы не испугался, не такой он человек. А Шани добровольно к нему бы не полезла на крышу. Братец мелкую пугал до дрожи.

— Сам, что ли, позвал Джоанну?

— Ну позвал, — проворчал Шон, снова опуская лук. — Можешь не скалиться!

— Что же про говорилки её не спросил? — удивился Винс, пряча улыбку. Холодно на крыше, вот и дрожит в летней «приличной» мантии. И зачем решил выпендриться перед красоткой Мерит…

— Ты как себе это представляешь, придурок? — разозлился брат. — Теперь уже и не спрошу — подумает сразу, что только ради этого звал. Да ну, к дракклам! Накоплю на парные зеркала, и всё.

— Это да, может, и подумает, — согласился Винс, обнимая себя руками. Он отстранённо решал, одолжить брату золота на зеркала, или к Шани самому всё же подойти, намекнуть как-то. Золото ведь на скорую свадьбу пригодится, всё, какое есть. — Ладно, пошлю патронус сейчас.

— Вот правильно, — одобрил Шон, покосившись на него озабоченно. — И свали потом, а то нацепил это недоразумение, Ромео. Замёрзнешь в два счёта! И меня только от дела отвлекаешь своими разговорами.

Винс хмыкнул и вызвал свой патронус — симпатичную призрачную медведицу, явно магическую.

— Квинтусу Флинту, — чётко произнёс он, наблюдая, как медведица зевает во всю пасть и опасливо косится на Шона и его охотничий лук. — Срочно сообщи всё, что знаешь о Патрике с седьмого курса, фамилия начинается на Т, и его семье. Строго секретно!

— Блядь, — опомнился Винс, когда медведица растаяла. — А с кем он комнату делит?

— С Рэгом раньше жил, — просветил Шон, хмурясь. — А когда Мэдисон женился, наверное, теперь один. С тобой точно всё в порядке?

— Нормально, — Винс сжал зубы, чтобы не стучали, и благодарно покосился на брата, согревшего заклинанием — такого минут на пятнадцать хватит.

Ждать пришлось минут пять, пока перед ними появится Флинтов призрачный минотавр.

— Слушай, покусанный в задницу, — тихо и угрожающе проревел минотавр голосом Флинта. Шон тут же окружил всю крышу заглушками вместе с патронусом. — И надеюсь, это того стоит. Патрик Трэверс — редкостная мразь и отморозок. Факультет Хаффлпафф. Умный, но учится средне. Любимое хобби — трахать в компании таких же безголовых дружков магловских школьниц и стирать им память. По характеру — псих, трус и подлец, но в школе старается не косячить. Подельников сдаст, не задумываясь, если прижмут. Отец его — Джером Трэверс, тёмная лошадка, но по слухам, мудак редкостный с садистскими наклонностями в постели. Точно занимался тем, что разорял некоторых магов, втираясь в доверие. По слухам, опять же, лет десять назад хотел жениться на нынешней супруге директора Робертса, но что-то там не срослось, к счастью. Что делает сейчас — не знаю. Недавно женился на одной из бывших Блэк — родной матушке Артура Уэсли. После этого никто о новой жене Трэверса не слышал, может, уже и овдовел, сукин сын. Но это дело Блэков и Уэсли. Понятия не имею, зачем тебе это нужно, Винс. Но я бы и без развесистых причин прирезал и отца, и сына. Скажите за что — и впишусь. Шон наверняка рядом. Всё, дайте поспать, ироды! Мелкой моей привет передайте.

Минотавр показательно зевнул и растаял.

Винс переглянулся с братом, тот пожал плечами и взмахом руки удалил все заглушки.

— Он-то впишется, — проворчал Шон с досадой. — А потом всё узнает лорд-дракон, и новая плеть Магнуса нам ласковым пёрышком покажется.

— Я уже и сам думал Магнуса предупредить хотя бы, — судорожно вздохнул Винс. Согреться так и не получалось, хотя магия Шона ещё не развеялась.

— Ну или так, — покивал Шон. — Мы накосячим, а ему потом отвечать перед отцом. А хуже будет, если ковен подставим.

— И что такое мне следует знать? — раздался позади них очень знакомый и весьма злой голос.

Спина Винса тут же взмокла, несмотря на пробирающий до костей холод, и он очень медленно обернулся. А потом обречённо вздохнул и вовсе спрыгнул с зубца, становясь навытяжку перед Магнусом Ноттом, появление которого проморгали оба — стыд и позор.

— Излагай! — тихо рявкнул Нотт, глядя на Винса с угрозой и не оставляя выбора. Заглушки сын лорда-дракона повесил сам, включив в них и Шона.

— Мэрит Хансон, — Винс облизнул пересохшие губы, усилием воли сдерживая противную дрожь. — Она не за женихом пришла в ковен. Она пришла киллера нанимать.

— О как! — всё-таки проникся Магнус и даже усмехнулся насмешливо, теряя свой кровожадный вид. — А тут ты такой красивый. И что дальше?

Винс сжал зубы, не зная, с чего начать. Мысли слегка путались в потяжелевшей голове, как бы не заболеть.

— Письма покажи патрону, — тихо подсказал Шон.

Винс поспешно вытащил письмо Трэверса и вручил Магнусу. Тот взял, но смотрел выжидательно.

— Второе тоже, — велел с усмешкой. — Я ведь правильно понял, Шон? Писем было два?

— Да, сэр, — Шон одарил патрона быстрой улыбкой и вернулся к наблюдению за окрестностями. — Вам понравится.

Винсент скрипнул зубами и отдал сыну лорда личное признание Мэрит. Брату решил врезать позже, наедине.

И конечно, Нотт сначала прочитал второй пергамент. Поглядел насмешливо на Винса.

— Целовались?

— Один раз, — выдохнул Винс, опуская глаза, чтобы не видеть свой приговор. Хотя сейчас наказание пугало меньше всего. Становилось так хреново, что он уже не сомневался — простыл, если не хуже. — Записку я потом нашёл, когда уходил. Она спала уже.

— Свадьба когда?

— Как скажете, сэр, — непослушными губами ответил Винс. — Надо бы побыстрее… Если Шани позволит… можно и в башне пока пожить...

— Джоанна тебе что угодно позволит, парень нереальной мечты, — проворчал Нотт, раскрывая повторное послание. — Ладно уж, скажу отцу, что арку надо вернуть… Что это, блядь, за поэма?

Винс сжал кулаки, часто задышав, присутствие Нотта и поганое самочувствие лишило его-таки самообладания. Хорошо, Шон выручил.

— Невесту его, сэр, — голос брата звучал скрипуче. Тоже злился? — Этот человек изнасиловал, когда мелкой десять лет было. А недавно, как я понял, случайно повстречал.

— Остынь, парень! — резко приказал Нотт, встряхнув Винса за плечи, но того продолжало трясти, так что зубы уже стучали, больше сдерживаться не получалось. — Ну же, возьми себя в руки! Шон, сгоняй за успокоительным, у Джоанны есть. Что за день такой!

— Отходняк у него, сэр, — Шон спрыгнул с зубцов и тенью метнулся к двери, но обернулся. — Долго в себе держал.

— Без тебя понял! — Нотт достал из кармана фляжку, продолжая держать Винса за шиворот, одной рукой откупорил, прижал к губам незадачливого жениха горлышко, но зубы у того продолжали выплясывать чечётку, как в лихорадке. Магнус выругался, схватил его за волосы, отгибая голову назад, и просто залил что-то жгучее прямо в горло.

Винсент надсадно закашлялся, хватаясь руками за горло, из глаз брызнули слёзы, но хоть зубы стучать перестали. Хватал ртом воздух, потом сам потянулся за фляжкой, попросив хрипло:

— Ещё!

— Нет, парень, — не позволил Нотт, пристально вглядываясь в его лицо. — Успокоительное не подействует. О, вот и Шон.

Шон не стал вручать флакон брату, сам поднёс к губам, строго велев:

— Глотай, малыш! Ещё давай, до дна. Умница! Хороший мальчик. Полегчало?

— Да, — прохрипел Винсент, падая без сил на пенёк. — Я в порядке! Честно, сэр. Не знаю, что нашло…

— Часто у него это? — Нотт, подумав, сам приложился к фляжке и протянул Шону. — Будешь?

Шон отпил, кашлянул, вернул фляжку Магнусу и сразу вскочил на зубцы.

— В детстве пару раз случалось, — ответил он тихо. — Но после конкретного пиздеца. Простите, сэр. Тоже молодцом держался, а как всё уже позади, отец там обнимет, так и случалось. Но после шести лет — ни разу.

— Тебе самому принести успокоительного? — спросил Нотт.

— Я сразу глотнул, — признался Шон с невесёлой усмешкой. — Ещё там, у Шани. Брат у меня один, сэр…

— И магией каждый раз так шарахало? — Нотт сам опустился на пенёк рядом с Винсом и обнял его за плечи одной рукой, притянув к себе. — Не дёргайся, парень! Целителю я тебя всё равно покажу, и не возражай. Можешь считать наказанием.

— В первый раз загон гиппогрифов разрушил до основания, — усмехнулся воспоминаниям Шон. — Хорошо, зверей там не было, погулять отправились. Во второй раз вообще обошлось, на поле случилось. Он и успокоился быстрее. Но я ещё долго в карманах зелья таскал, так, на всякий случай.

— Не говорите Мэрит, сэр, — всё ещё хрипло попросил Винс. — Пожалуйста!

— Да не бросит она тебя, — раздосадованно вздохнул Шон. — Только с дежурств его снимите, сэр. Ему теперь дня три восстанавливаться.

— Само собой, — согласился Нотт. И удержал вскинувшегося Винса. — Сиди спокойно, герой, отдыхай. И на Большую охоту тебя возьмём, как раз дня через три… или четыре. Н-да. Лучше скажите, что Флинту удалось нарыть про ублюдка. Да, я видел его патронус. Нет, Винсент, пусть Шон говорит.

Шон коротко пересказал послание минотавра, ничего не упустил.

Магнус слушал мрачно.

— Я бы тоже обоих в расход, — сказал он сквозь зубы. — Но самосуд — не лучший выход. Дело, конечно, семейное теперь. И угрозы этой мрази никуда не годятся, но подождите хотя бы, пока всё выясним. Школьника не трогать, пусть им и его дружками главный аврор Поттер займётся, он и магловских школьниц сможет разыскать быстро, мало ли что там. Насчёт старшего я утром потолкую с Робертсом, и не спорьте. Его жена тоже пострадала от той же мрази. Ещё и Принца хорошо бы спросить, тестя Антуана. Говорят, Принц в Хоге сейчас Зельеварение преподаёт. Невесту Винсента из цитадели не отпускать, даже с охраной — опасно. Не просто так ублюдку до сих пор всё с рук сходило. Встречались ему на пути и умнее вас люди, в этом я почти уверен. Но до сих пор Трэверс почему-то здравствует. И Блэкам хорошо бы про родную кровь намекнуть. Винс, ты как?

Винсент вскинулся, ёжась под красивой и бесполезной летней мантией, которую Шон умудрился как-то утеплить, но чары, похоже, уже не держались.

— Холодно, сэр, — честно ответил младший Фишер. — И слабость дурацкая.

— Давай-ка, Шон, — Нотт поднялся с пенька и помог встать Винсу, которого откровенно пошатывало. — Отведи брата в мою комнату в башне. Там натоплено, но всё равно одеял побольше раздобудь по соседним комнатам. Пусть пока там поживёт, жених же — вот и оправдание. Я тебя заменю на посту, не волнуйся. Останься лучше с Винсом — на всякий случай. Сон вы мне всё равно перебили.

В комнате Нотта было даже жарко. Но зубы Винса опять начали постукивать — знобило. Уже без всякого приступа, к счастью.

— Ложись, — велел Шон, помогая ему раздеться. — Сейчас согреешься. Я с тобой магией поделюсь, и не спорь.

— Я Мэрит обещал разбудить утром, — простонал Винс, позволяя укрыть себя одеялом.

— Тем более поделюсь, — непререкаемо сказал Шон. — Руку давай, малыш. А то утром подняться не сможешь.

— Я не малыш, — Винс сжал зубы, когда лезвие ножа полоснуло по запястью. И вздохнул спокойнее, ощутив, как крепко прижалась к его ране рука брата с таким же порезом. Шон пробормотал заклинание, подержал недолго, отнял руку и залечил обе раны.

— Не малыш, конечно, — только тогда согласился Шон, почему-то тоже поспешно раздеваясь. — Вон, жениться собрался. Двигайся, братец. Я тебя сам согрею быстрее любых одеял.

И обнял его крепко, как бывало в детстве, когда мелкий Винсент прибегал к старшему, испуганный ночным кошмаром. И Шон, ни словом не упрекнув, затаскивал его к себе, укладывая к стенке, обнимал крепко и ласково шептал: «Спи, малыш, это только сон. Я с тобой и никуда не уйду!». И так спокойно на душе становилось, прямо как сейчас.

— Спи, — прошептал Шон. — Я рядом…

И Винсент уснул, не дослушав.

* * *

Магнус подобрал лук Фишера, забытый на крыше, встал на зубцы, осматривая территорию за воротами. Да и то, такого Шона никто из парней не видал — сильно испугался за брата. Какой из него наблюдатель сейчас, в самом деле?! Да и самому Нотту было не по себе от происшедшего. Мало было бедняжки Вилли и её безумной свадьбы, так теперь ещё и Винс учудил. Целителю обязательно показать надо, самому толковому. И лучше прямо с утра. Тем более, что Бэддок сейчас занят Ингисом.

Подумав о самом толковом целителе, Магнус скривился, как от зубной боли, но речь шла не о его здоровье, а о лучших парнях цитадели. Такой слаженной команды, как братья Фишеры, нет и в главном поместье. Жаль, отец этого признавать не желает. И то хорошо, что Винс, наконец, женится, перестанет маяться дурью.

Смешно было, как девчонка Мэрит, строя из себя холодную стерву, ищет младшего Фишера взглядом. Даже завидно немного стало, неужели та самая любовь с первого взгляда? Ладно, пусть уж парня нереальной мечты посмотрит лучший целитель Мунго, жалко огорчать самоуверенную мисс Хансон.

Вызвав патронуса, Нотт ухмыльнулся, представляя себе реакцию «самого толкового» целителя. И отправил короткое сообщение со своим огненным дементором, приходя в хорошее настроение.

Призрачная кобра появилась спустя три минуты, показывая в пасти раздвоенный язык.

— Когда сам Магнус Нотт просит о помощи, как я могу отказать? — голос Сметвика, сочащийся сарказмом, не особо впечатлил Нотта. А вот явная бодрость целителя вызвала раздражение и немного разочаровала. Не спал, видать, и патронуса не испугался. — Навещу через три часа, открой доступ, твоя милость. И пусть кто-нибудь встретит, у меня будет мало времени.

Встретить целителя послал Джоанну, сунувшуюся на крышу с утра пораньше. Девчонка лишь кивнула и побежала вприпрыжку к аппарационной площадке. Пол Блетчли только брови поднял, поднявшись минуты через три после Джоанны.

— Патрон?

— Ты вовремя, Пол, — хмыкнул Нотт, покидая стену и потягиваясь. — Хорошего дежурства. Тут кошка большая бродит, приглядывай. Может быть, барс Морна, но кто знает. Винса со стены снимаю на три дня, сообщи Яксли. Женится парень.

— На Мэрит Хансон, — удручённо пробормотал Блетчли. — Повезло стервецу, впервые вижу, чтобы так, с первого взгляда.

— Чего только не бывает на свете, — согласился с ним Магнус, вспоминая ещё одну парочку, спешно обвенчанную несколько часов назад. — Ладно, мне потолковать надо кое с кем, потом уйду.

— Яксли я всё передам, — кивнул Блетчли. — Он на стену всегда в девять утра поднимается. Хорошего дня, патрон!

Сметвик явился, как и обещал, ровно через три часа. Шани его довела до кабинета Нотта, и обиженно сникла, когда её не пустили с целителем внутрь.

— Не буди их, — сразу предупредил Сметвик, только взгляд кинув на спящих парней, а следом быстро провёл диагностику, проговаривая заклинания чуть не скороговоркой. — Магией делились, поганцы. У которого приступ был? А, вижу. Да уж, сначала перевозбуждение, потом стресс какой-то.

— Женится он, с невестой общался полночи, — счёл нужным пояснить Нотт. — Магический выброс?

— Не совсем, хоть и потратился изрядно, — задумчиво ответил Сметвик. — Жаль, всю картину смазали передачей магии. Но волноваться причин нет, раз женится — как раз всё и стабилизируется после обряда и брачной ночи. Но тянуть не советую — максимум дня два-три, иначе повторение приступа возможно. Я бы осмотрел его через пару недель и тогда уж точно скажу. Пусть приходит в Мунго.

— Невеста его как раз у вас, в Мунго, работает.

— Да что вы? — развеселился целитель. — Ещё одна пала жертвой… и кто же, позвольте узнать?

— Мэрит Хансон.

— Понятно, самых лучших вам подавай, — Сметвик раскрыл чемодан и выставил на стол большой пузырёк с ярко-синим содержимым. — Но парень красавчик, не могу осуждать мисс Хансон. И даже рад за неё. На этом всё?

Нотт замялся, но всё же спросил:

— Если когти вейлы, — медленно произнёс он. — Предположительно без яда, глубоко вонзились в предплечье, вы дали бы какие-нибудь особые рекомендации по лечению?

Сметвик, собравшийся было уже уходить, резко развернулся к Нотту.

— Когда были нанесены раны? — отрывисто спросил он.

— Часов шесть-семь назад, — ответил Нотт, насторожившись. — Я видел, как рука парня посинела и опухла. Бэддок занимается…

— Я должен осмотреть вашего парня немедленно! — безапелляционно заявил целитель. — Возможно, шанс спасти руку ещё есть, но ничего не обещаю. Ваш Бэддок вряд ли справится, да может и не знать. Насчёт вейлы уверены?

— Более чем, — кивнул Магнус и нащупал в кармане порт-ключ к дому Морна, изъятый у Стива Пранка. — Вот — раненный Ингис Морн. Портключ к его дому. В долгу не останусь.

— Пришлю счёт, — фыркнул Сметвик. — Насчёт этого везунчика, жениха мисс Хансон: зелье нужное оставил, пусть пьёт по глотку каждые три часа сегодня. Гарантированно поможет. Кстати, братья ещё час не проснутся и лучше не будить, сами встанут. Где там ваша смешная малышка, пусть проводит до аппарационной площадки, заодно и её здоровье проверю.

Джоанна обнаружилась за дверью, выслушала с огромными глазами отчёт о здоровье своего любимчика, робко улыбнулась, позволяя наложить на неё диагностические заклинания. И сама предложила проводить целителя до ворот.

— Осмотрю Морна и пришлю вам отчёт, — сказал Сметвик на прощанье. — Хоть бы жене своей показали раны от вейлы. Хотя лучше я сам.

Магнус вернулся в башню, снова накрыл парней парой одеял, сел в кресло, задумчиво глядя на лучшую команду из молодых. Приёмные дети пожилых Фишеров оказались в итоге не хуже потомственных боевиков. А ведь вроде как просто осиротевшие детишки обычных цивилов — какой-то дальней родни миссис Фишер.

Магнус смутно помнил их появление в ковене — маленькие совсем, старшему тогда не было и пяти, а как крепко сжимал руку маленького брата, то и дело бросая на него обеспокоенные взгляды. И перед отцом крохотный Шон не робел, когда лорд-дракон вместе с Магнусом их навестил. Мальчишка совсем не умел улыбаться, а на все вопросы Теодора Нотта о прошлом упрямо твердил: «Не помню!».

Магнус и сам ничего не понимал, почему отца так интересовали погибшие родители братьев. За делами загадки с мелкими позабылись. Но позже периодически он изумлялся подросткам «из цивилов» — мало того, что никакая легилименция младших Фишеров не брала, так ещё чувствовали друг друга на расстоянии.

Бегали мелкие на тренировки, пристально глядя на старших горящими глазами, пока не допустили эту мелочь потренироваться вместе с матёрыми боевиками — ради смеха. И малолетние Фишеры с ходу приложили раздосадованного Ареса Шелби чем-то невербальным. Мальчишек приняли всерьёз… Магнус понял тогда, что поторопился с выводами — ни у каких цивилов эти пацаны не росли. Дознаться подробнее не получилось. Отец холодно посоветовал не лезть не в своё дело.

Пришлось Теодору заключить с Дамблдором какой-то договор, Шон наотрез отказался уезжать в Хогвартс без брата. В тринадцать лет пошёл учиться вместе с младшим, и его ничуть не волновало мнение окружающих. Прожили в одной комнате все семь лет обучения на Слизерине. А после выпуска сразу отправились на Северную цитадель, приёмные родители смотрели на это с грустью, но не возражали.

Магнус и у близнецов не встречал такой преданности друг другу, как у этих двоих, такой слаженности, хоть на тренировках, хоть на охоте. Ингис Морн как-то заметил нехотя, что двое Фишеров лучшие боевики из парней цитадели, если вместе, но Магнус и сам это отлично понимал.

И хотелось бы смотаться к Ванессе Дэшвуд, да выяснить потихоньку, кто были их родители, как погибли. Только понимал, что отец о них знает и не одобрит такой инициативы. А сам не скажет, потому что чутьё подсказывало, что тайна рождения Шона и Винса таит в себе что-то страшное, и очень возможно, что отец связан клятвой.

Что-то знал Яксли, заработавший хромоту примерно в то же время, как в ковене появились эти загадочные детишки. Но на вопрос Магнуса Корвин только головой покачал, мол, не спрашивай, твоя милость, не надо.

Магнус тряхнул головой, поднимаясь из кресла. К Мордреду эти тайны. Главное — ребята в порядке, и на Большую охоту он точно возьмёт обоих. Давно рвутся в Долину смерти, впрочем, как и остальные цитадельские парни. Магнус и сам в своё время рвался туда, рассчитывал найти прореху в мир Хаоса, да каждый раз до сих пор надеется, вдруг повезёт. Но дело зряшное, ни у кого не получалось уже более двух столетий. Ни у отца, ни у деда…

Магнус призвал Темпус и заторопился, Таша должна была уже вернуться — вызвали зачем-то на ночное дежурство. Он здорово соскучился по своей серьёзной жёнушке, наверняка эти все свадьбы повлияли — прошедшие и будущая. Потянуло на романтику. Чем порадовать любимую, он уже знал — пригласит на магловский балет, билеты Уркхарт ему достал, наверняка Франческа ему помогла. Тоже ведь поженятся не сегодня завтра.

Цитадель медленно просыпалась. Маркус Бойл появился, бодро топая к умывальне. Распахнулась дверь Загона, откуда вывалился заспанный Макс Эшби, зевая и потягиваясь. Марта распахнула дверь кухни, откуда сразу потянуло свежеиспечённым хлебом и жареным мясом. Корвин Яксли, прихрамывая, вышел из домика Марты, деловито окинул территорию и кивнул Магнусу, сразу его заметив возле башни.

Пришлось подойти самому, потолковать насчёт Винса.

Яксли чуть свёл косматые брови, но никакого удивления не выказал.

— Растут парни, — загадочно проронил. — Рад за Винсента, с дежурства сниму. А на Большую охоту я с вами пойду, если позволишь.

— Буду только рад, — кивнул Нотт. — Загон у нас скоро опустеет.

— Не спеши, твоя милость, — хмыкнул Корвин. — Квин из Хога вернётся, ещё двое из главного поместья просятся. Загон к лету опять будет полон, чует моё сердце. А Винса лучше здесь поселить, рядышком с братом.

— Само собой, — согласился Магнус. — Даже подумал, не для него ли тот запасной дом отец выстроить велел.

— Да мог бы сразу меня спросить, — фыркнул Корвин. — Шон Фишер почти всю мебель для того дома изготовил уже собственноручно. Винсент и не знает, что гнёздышко для него уже готово, будет приятно обрадован, я надеюсь.

— Да уж, — хмыкнул Магнус. — Ну добро, раз так. Зайду к Марте и отправлюсь к себе. Целитель Сметвик тут был, сказал, что со свадьбой Винса тянуть нельзя. Ещё бы арку вернуть. Она ведь сейчас в шатре с Вилли и Митчем.

— Слыхал, — ухмыльнулся в усы Яксли. — Только Арку парни уже доставили обратно. Не знаю уж, как раздобыли из шатра. Я уже твоему отцу сообщил и про Винса сказал — патрон ответил, что свадьба завтра.

Магнус только головой покачал, удивляясь, что без него всё уже решили. Ему же и легче, хоть немного и обидно. Наверняка Джоанна приёмному отцу успела рассказать. Девчонка горой стоит за парней, небось, рада радёшенька за своего друга Винсента, самого улыбчивого парня цитадели, не считая Кейси Причарда.

Марта уже ждала его с полной тарелкой мясной похлёбки. Мелкий Мэтью сосредоточенно жевал, нынче Шани кормила брата лично, уча пользоваться ложкой. Получалось с переменным успехом.

Магнус взялся за ложку, улыбнувшись мелкому, ответившему радостным воплем, и решил, что пусть всё идёт своим чередом. Винсу на свадьбу он новую метлу подарит, надёжную самую выберет у старого друга из Ирландии. А лучше две, вторую — для дерзкой бунтарки Мэрит, отчаянно сопротивлявшейся внезапно возникшей симпатии.

И то чудо, что Винс смог до невесты достучаться, с её-то прошлым. А некоему Трэверсу не жить однозначно, дело решённое, осталось только директора Робертса в известность поставить и найти урода. А лучше, пожалуй, Антуана не трогать, мало ему, что ли, забот со всем Хогвартсом?! Фишеров достаточно, втроём и найдут, хоть под землёй. Отца — смысла нет извещать, если в жизни Магнус что-то понимал, то и о Трэверсе лорд-дракон уже знает.

* * *

Джером Трэверс с утра был не в настроении, бесило всё, даже будущая карманная армия, наглые сопляки, решившие на свои головы устроить организованный бунт с утра пораньше.

— Не кормить двое суток! — приказал Трэверс слуге, склонившемуся перед ним в угодливом поклоне. — Вернусь вечером, проверю лично.

Мальчишек от шести до одиннадцати за общим столом собралось около двух дюжин. Совсем мелочь от самоназванного лорда прятали в детинце — Трэверсу нравилось это название, а младенцев он не выносил органически.

Трэверс прекрасно знал, кто зачинщик бунта из этих маленьких наглых полукровок, следящих за ним сейчас ненавидящими глазами, несмотря на страх. Впрочем, ненависть была взаимной несмотря на то, что кто-то из будущих боевиков рода Трэверс мог быть и его собственным ребёнком. Это не имело никакого значения, законный сын у него только один.

В широкой столовой гуляли сквозняки. Младшие ёжились в чиненых-перечиненых рубашках, смотрели затравленно, сглатывая слюну. Мрачный наставник мальчиков, Брэнан, чёрной тенью стоял в дальнем углу помещения, куда наглые полукровки даже коситься боялись. Правильно, только страхом этих сопляков и удержишь от необдуманных поступков и неповиновения.

Трэверс раздражённо вздохнул, жалея, что дети так медленно растут и требуют столько расходов. И рявкнул, чтобы прониклись самые отчаянные:

— Все на плац! Заниматься не меньше трёх часов, щенки! Харальда Стерна — в карцер на двое суток!

— Встали и бегом на плац! — тихим жутковатым голосом подтвердил приказ патрона Брэнан, отчего дети сразу зашевелились, отодвигая стулья. Без понуканий выстроились прямо в столовой в ровную колонну, строевым шагом направились к выходу на плац.

Замешкался было один семилетка, этот раздражающий вихрастый рыжик, Стенли Мейсон, если память не изменяла. Все мальчики получали при рождении фамилии и имена из магловского справочника — наугад. Хлыст наставника живо загнал мальчишку в строй, тот даже не пикнул, хотя в больших голубых глазах показались слёзы. Слабак! Трэверс взял на заметку рыжика, напомнит Брэнану, что слёзы здесь под запретом. Пусть, что ли, составит компанию Харальду в карцере. А лучше отдельно от негласного лидера. Избавиться, что ли, от Стерна радикально, в самом деле? Но нет, нельзя, слишком много в него вложено, в злобного щенка.

Трэверс хищно усмехнулся, глядя в полные ненависти глаза Харальда, оставшегося сидеть за пустым столом. Проклятый десятилетка не первый раз доставлял проблемы.

— И куда на этот раз сбежать собрались? — холодно осведомился Трэверс, когда последний из его будущих боевиков покинул столовую.

Бритый наголо мальчишка с почти чёрными глазами набычился, не отвечая.

— Скажешь, — вкрадчиво произнёс Джером, приближаясь к столу. — И карцер заменю на десяток плетей. Сможешь вместе со всеми поужинать сегодня куском хлеба.

— Никуда, — хрипло ответил подросток. — Девочек хотели навестить.

Девчонок Трэверс предпочитал держать отдельно, хоть и требовало это дополнительных расходов — на воспитательниц всего двух, но тем не менее. На тряпки, хорошо, воспитанниц обучали с пяти лет шить себе самим одежду, да ещё и мальчишкам рубахи чинили. Воспитательниц, опять же, приходилось хорошо мотивировать, чтобы воспитывали правильно. Брать с них непреложные обеты, как со всей обслуги. И время от времени менять, если проникались к девочкам излишней симпатией. А денег опять в обрез, не везло в последнее время.

— Не рано ли девочками заинтересовались? — хохотнул он вслух, скабрезно улыбнувшись самому борзому из своих щенков.

Пацану достало совести покраснеть, ответил возмущённым взглядом.

— Ну так что? — лениво спросил Джером. — Плеть и по куску хлеба всем мальчикам вечером или карцер для тебя лично и голод для остальных? Пользуйся, пока я добрый. Выбирай.

Очень не хватало Патрика, тот как-то умел воздействовать на будущую маленькую армию, не вызывая у щенков такой ненависти. Хотя сам сын ни во что не ставил жизнь маленьких негодяев, но хорошо умел притворяться и втираться в доверие. Но ту девчонку, Мелл Свифт, Патрик зря обидел на каникулах, пришлось доходчиво объяснять законному отпрыску, что не для него те ягодки растут. Обиделся сыночек, но это ненадолго. Понятливый получился.

Щенок Стерн заёрзал на скамье, пряча бунтарский взгляд. Наконец выдавил хрипло:

— Согласен на плеть.

Трэверс развеселился, понятно, чем не нравится щенку карцер. По сути, глубокая яма с решёткой наверху. Брэнан сегодня доложил, что крысы там завелись, непонятно откуда — ведь наказанных не кормили. Не иначе, кто-то из младших еду передавал. А может, среди слуг завёлся кто-то сердобольный. Трэверс велел пока шум не поднимать, лично всю обслугу проверит по-тихому. Но это терпит до вечера, дела у него в городе образовались неотложные.

Только к карцеру не пойдёт проверять, крыс он с детства на дух не выносил — омерзительные твари. Одна его покусала, когда сам был мальчишкой и забрался на дедов чердак — хотел покопаться в сундуках. Укус крысы вызвал у него магический выброс, сундуки просто исчезли, а крыса превратилась в огромного монстра. Его визг услышали, к счастью, прибежали взрослые, крыса куда-то делась, а дед перестал с ним разговаривать — из-за каких-то поганых сундуков со старьём.

Нет, пусть карцеры проверяет Брэнан, сам и уничтожает тварей, у Джерома других дел навалом, успевай поворачиваться.

— Слушай меня! — велел он мающемуся в ожидании подростку. — Вечером чтобы был на конюшне ровно в восемь. Десять плетей, если не закричишь. Заставишь искать себя, пожалеешь сам, и все остальные останутся без хлеба. — Подумал немного и с ласковой усмешкой добавил: — И девочек завтра лишу еды на весь день. И сообщу им, кого благодарить. Всё понял?

— Да, — тихо выдохнул самый борзый из щенков, в глазах которого на краткий миг возник страх.

А девочки-то — хороший рычаг для Стерна, это следовало обдумать.

— Не слышу!

— Да, сэр! — громче вякнул Харальд, сглотнув и опустив глаза.

Трэверс удовлетворённо кивнул и велел почти по-доброму:

— Топай на плац. Скажешь об изменении наказания Брэнану.

— Да, сэр, — ответил Стерн с мнимой покорностью и вымелся из столовой бегом, засранец. Но самый сильный магически — этого не отнять. Потому и терпит его выходки Трэверс. Обработает позднее, никуда от него не денется лидер его щенков. Сам же потом будет натаскивать остальных.

Девчонок навещать Трэверс не пошёл. Был у них три дня назад. Ни одна по-прежнему не вызывала никаких желаний — тощие, взгляды затравленные, словно не жрут ничего. Одеты убого, но тут он сам виноват, на хорошие тряпки денег не было точно. Спрашивал обслугу — кормят нормально, относятся хорошо. Учат, опять же всему, как положено, даже этикету и танцам. И выбросы случаются редко, только у младших.

Ворчливая и несносная грымза Виктория, его старая нянюшка, которую Джером держал непонятно зачем до сих пор, уверяет, что это пройдёт у девочек с возрастом, мол, дождаться надо малого совершеннолетия, похорошеют. Джером был склонен доверять её мнению. Советовала ещё кормить их лучше, но тут Трэверс был твёрд. Не хватало ещё толстушек получить на выходе.

Разве что Мелл уже симпатичнее других. Недаром Патрик положил на неё глаз. Хорошо, что только целовал и лапал, вовремя оттащил парня Брэнан. Эту малышку Джером хотел для себя, оставит, пожалуй, не станет продавать в элитный бордель. Самая старшая и улыбчивая, почти одиннадцать лет уже. Годик ещё он подождёт, так и быть. И довольно. Воспитает её вкусы, как сочтёт нужным. Как мечтал когда-то, только создавая свою небольшую, но империю.

А можно и не продавать остальных в бордель, оставить сладкую приманку для подрастающих мальчишек. Для того же Стерна хотя бы. И самому пользоваться разнообразием, да самых достойных время от времени награждать за особые заслуги. Это он ещё обдумает при случае.

В благостном настроении от таких мыслей, Трэверс отправился в свой кабинет, из окон которого открывался прекрасный вид: и на плац с полосой препятствий, и на далёкий барак девочек за высокой оградой у самой кромки леса, и на довольно близкий барак мальчишек. Детинец, где держали совсем младенцев и сопливых детишек до пяти лет, отсюда, к счастью, был не виден и не мозолил глаза.

Всё-таки он много успел за последние двенадцать лет. Найти добровольцев из нищих магов и просто подонков определённого склада — трахать магловских школьниц — удалось почти без проблем. Про зелье, которое надо влить девочкам перед совокуплением, тоже все поверили, что против зачатия и для усиления удовольствия — вливали охотно. Да, зелье имело возбуждающий эффект, но ещё почти гарантированно обеспечивало зачатие, о чём подельникам было знать не обязательно и даже опасно. Вдруг бы некстати взыграли отцовские чувства.

Сам Трэверс тоже принимал участие в забаве несколько раз, но без зелья и с заклятием от случайного залёта — бастарды ему были не нужны.

А всё началось с одной глубоко беременной маглы, попавшейся ему возле отеля, где снял комнату около одиннадцати лет назад. Был поздний вечер, а эта дура куда-то тащилась на ночь глядя с абсолютно пустым взглядом. Трэверсу не повезло, прямо в момент их случайной встречи, девица закричала безумно и начала оседать возле его ног. Роды случились бы там же, если бы Джером не перенёс дурынду в свой номер. Зачем — даже сам не успел подумать. Два отвратительных младенца появились на свет один за другим в течение получаса. С несколько ошарашенным видом, Треверс бестолково наблюдал за сущим непотребством, а потом, просто для смеха, проверил живучих крысёнышей на наличие магии. И был в полном шоке, обнаружив, что оба младенца вполне волшебники, в отличие от притихшей после родов мамаши.

Джером смутно помнил, как забрал оба окровавленных тельца да перенёс к нянюшке, велев присмотреть. Когда вернулся в номер, магла всё так же лежала на постели в луже собственной крови и стеклянными глазами смотрела в потолок. Треверс превратил её в такую же мёртвую кошку, да не поленился, закопал на ближайшем магловском кладбище. Кровь и прочую дрянь очистил заклинаниями. А потом на время позабыл дурацкий эпизод.

Идея маленькой армии пришла позже, когда он навестил нянюшку и обнаружил у неё двух здоровых младенцев. Так и представил, как вырастит из щенков матёрый сильный отряд отборных убийц или ещё что-то подобное. К сожалению, один из младенцев оказался девчонкой. Но Джером был полон энтузиазма. Кто-то из магов ведь обрюхатил ту дуру. А чем он хуже? Подходящих девчонок из маглов могло найтись много.

Выбирали будущих мамаш из разных уголков страны — тех, что покрепче — кто сможет выносить здорового полукровку. И в основном из неблагополучных семей. Приглядывать за девицами, конечно, было хлопотно, пока длилась беременность, но оно того стоило. Осечки случались несколько раз, то беременность не наступала, то сквиб рождался. Но это был ожидаемый сбой. Не больше десяти процентов от общего числа.

Двадцать три пацана растут, вполне сильные полукровки и будущие боевики. Привычные к боли, не избалованные, ловкие и сильные в своём большинстве. С палочкой начинали работать с пяти лет, как только попадали во взрослый барак из детинца. И магическим наукам учатся не за страх, а за совесть, что оказалось приятным бонусом.

Девять девиц-полукровок тоже радовали, девять будущих жриц любви, точнее — восемь. Мелл Свифт он ненадолго оставит себе. Да и восемь — это немало, какая ни на есть, а всё прибыль. Обучали их всему понемногу, что сами умели весьма подкованные в разных науках воспитательницы. Так что товар практически штучный.

Ещё пятеро мелких подрастает, вроде бы две девчонки, остальные парни. А все три беременные в настоящий момент школьницы — под присмотром и не чудят. И согласие отдать нежелательных детей уже подписали, пусть и под Конфундусом. Джером усмехнулся самодовольно — он ли не молодец?! А те первые два младенца — Мелл Свифт и Харальд Стерн — никогда не узнают о своём родстве, уж он крепко об этом позаботился.

Что касается последнего приплода, один младенец может оказаться его внуком — Патрик упросил его допустить до сладкого, но парня Джером сразу предупредил, что бастарды ему не нужны, и привязываться к малышу он запрещает. Сын заверил, что всё понимает, что ему самому не нужны дети от маглы, и что женится он исключительно по указке родителя, чем очень порадовал отцовское сердце.

Побрился Джером сегодня тщательно, оделся тоже продуманно, произвести впечатление на малышку Мэрит хотелось, вопреки доводам разума. Никуда она не денется от него теперь. Никакой защиты у девчонки нет, сама понимает, наверное. А не поймёт, её беда. Смирится. Ему нужен кто-то для здоровья, пока малышка Мелл немного подрастёт. Хватит с него уже этих школьниц, набивших оскомину, пусть подельники стараются, им это даже нравится, хоть и ворчат в последнее время, скоты, что он мало платит за риск.

А с чего платить, если расходов на сопливую ораву уходит прорва, как ни стараются слуги экономить на еде и одежде. И бывшая Блэк в роли супруги оказалась пустышкой. С семьёй, сука, примириться согласилась, но хотела сбежать, его бросив. Это вместо того, чтобы немного помочь собственному мужу с деньгами, которых у долбаных богачей Блэков навалом. Хорошо, вовремя узнал о её планах. За что и поплатилась гадина, пусть земля ей будет самым жёстким ложем, жалкой интриганке.

Ну а что поделать, если Брэнан, которого бывшая Блэк люто возненавидела с первого взгляда, слишком увлёкся, получив доступ к желанному телу дражайшей супруги — всего-то пришлось обманом надеть на неё антимагические наручники. Джером целых три дня получал колоссальное удовольствие в роли наблюдателя, очень уж заводили его вопли и проклятия супруги. Всё закончилось трагичным удушением миссис Трэверс.

Брэнан сразу поклялся, что придушил её совершенно случайно, в порыве страсти. Да Трэверс и сам всё видел, и сильно не злился на доверенного соратника, с пониманием относясь к его садистским способам получения удовольствия. Даже сам предложил трахнуть разок ещё не остывшее тело, правда, Брэнан отказался, слабак, посмотрел на патрона с изумлением, скотина. И Трэверс со смехом заверил помощника, что пошутил. Он был так рад стать снова безутешным вдовцом, что пребывал в прекрасном настроении.

С телом Джером оставил разбираться подручного, велев хоть чучело из него сделать себе на память, но его подробностями не утруждать. Брэнан разобрался, как — не уточнял, к счастью. А позже вернул антимагические наручники с весьма мрачным видом. Кажется, стерва ему действительно нравилась.

Темпус показал, наконец, полдень, и Трэверс с наслаждением облачился в совсем новую мантию. Он хорошо запомнил расписание дежурств Мэрит Хансон, которое так простодушно предоставила ему миловидная пухлая сестричка из женского отделения Мунго. Энни, кажется. Энни Грейт, точно, замужняя, но с шаловливым взглядом. С ней тоже можно будет как-нибудь позабавиться, но это позднее. Сейчас время Мэрит, его сладкой куколки северных кровей. Отрадно вспомнить было, как она под ним извивалась, будучи такой аппетитной малышкой. Сразу накатило знакомое возбуждение пополам с предвкушением. Если повезёт и будет сопротивляться, то кайф обеспечит ему вдвойне. И наручники, лишавшие магии, он сохранил.

Трэверс глянул напоследок в окно — его будущие боевики на плацу как раз бежали стройной колонной вокруг поля, слишком медленно и лениво — на взгляд Джерома. Надо будет потолковать с Брэнаном, чтобы ужесточил тренировки. И велеть слугам проверить койки щенков, он опять видел книгу в руках одного из мальчишек — и совсем не учебник. И откуда берут, дознаться бы. Отсюда и вольнодумства, которого допускать нельзя. И мечты о Хогвартсе, которые велел пресекать сразу. Недаром на защиту поместья от министерских и любых других сов были потрачены баснословные деньги.

Один из мальчишек споткнулся и упал на его глазах, выбившись из строя. Трэверс с интересом понаблюдал, как плеть наставника несколько раз опустилась на спину и ноги незадачливого сопляка. Тот остался лежать безвольной куклой. Брэнан магией вынес паренька с поля — наверное, немного перестарался с наказанием. Но это не страшно, наука будет крепче для остальных. Бунт они затеяли, засранцы! Ничего, поголодают пару дней, возьмутся за ум. Проходили.

А сейчас в ресторанчик недалеко от Мунго, плотный завтрак уже успел перевариться, и горячий прожаренный стейк будет очень кстати, заодно время до желанной встречи с Мэрит пробежит быстрее.

В Мунго он прибыл уже сытым и довольным собой. Всё шло по давно накатанной схеме. Очаровать приват-сестру огромной плиткой магловского шоколада, и вот он уже прошёл в отделение, накинув гостевую целительскую мантию. Встреченные дамочки приветливо кивали в ответ на его улыбку — и пациентки, и персонал. Держать себя в форме Трэверс привык с детства, да и внешностью судьба не обидела, так что женщинам он нравился всегда.

— Как я могу увидеть целителя Хансон? — остановил Джером молоденькую блондинку в мантии целителя. Она единственная ему не улыбнулась, как ни странно.

— По какому вопросу? — нахмурилась девица, подозрительно его оглядев. — У вас есть разрешение здесь находиться, мистер…

— Моя фамилия Стивенс, — доброжелательно улыбнулся Джером, но девица опять не пожелала проявить ответное дружелюбие. Это немного раздражало. — Мою супругу должны были доставить сегодня утром в ваше отделение. Мисс Хансон обещала её принять.

Взгляд наглой блондинки не стал ни на йоту теплее.

— Стойте здесь, я пойду узнаю, — холодно оповестила ведьма.

Трэверс сдержался с трудом, так хотелось наградить девицу хоть каким-нибудь проклятием в спину, жаль, что это будет совсем неразумно. Но настроение повысилось — он вовремя заметил на сестринском посту пухленькую Энни, даже помахавшую ему — заметила издали.

Подошёл с самой обаятельной улыбкой, на этот раз сработавшей на все сто. Энни нежно зарделась, отвечая на приветствие и принимая плитку шоколада, тут же исчезнувшего под стойкой.

— Целителя Хансон сегодня нет, — призналась с придыханием, стреляя глазками. — Не могу ли я вам чем-то помочь?

— Увы, — скроил Джером скорбную физиономию. — У меня для неё очень важное послание, которое требуется отдать лично в руки. Мне казалось, её смена как раз сегодня. С ней ничего не случилось?

— Ну что вы, с ней всё нормально, — улыбнулась Энни. — Она поменялась сменами с целителем Аллен и должна выйти на дежурство завтра после полудня.

— И где её искать сегодня, вы не знаете? — уточнил помрачневший Трэверс. До завтра ждать совершенно не хотелось.

Энни перегнулась к нему через стойку, состроив загадочную мордашку. И Трэверс послушно наклонился ближе, в надежде узнать что-то полезное для поисков.

— Случайно услышала, — почти шёпотом призналась Энни. — Что в два часа пополудни она встречается с неким мистером Элмерсом на Косой Аллее в агентстве «Акела».

Джерому оставалось раскланяться и многозначительно заверить пышечку, что они обязательно ещё встретятся. Та ожидаемо просияла.

Об агентстве «Акела» Джером что-то слышал. Бывать раньше не приходилось, не было нужды, да и денег на дорогое удовольствие поиска кого бы то ни было. Но местоположение нужной конторы прекрасно представлял.

Ещё не было двух часов, когда он вошёл в светлый ухоженный кабинет. Явно дорогой интерьер приёмной производил самое приятное впечатление. А вот добротно одетый охранник на месте секретаря, на рожу — дикарь из Лютного, заставил напрячься. Этот народ Трэверс старался избегать — никогда не знаешь, что прилетит от дикаря. А от хорошо одетого дикаря — тем более.

Тем не менее он вежливо поинтересовался:

— Мистер Элмерс?

— Допустим, — насмешливо откликнулся хорошо одетый дикарь, не сдвинувшись с места. — Что нужно, мистер…

— Стивенс, — вежливо ответил Джером. — Мне сказали, что целителя Мэрит Хансон я смогу застать здесь именно в это время. У меня к ней очень важное дело.

— Здесь не Мунго и не место свиданий, мистер Стивенс, — нагло усмехнулся дикарь. — Или как вас там на самом деле.

— Простите? — постарался скрыть злость Трэверс.

— Вас зовут иначе, но меня это мало волнует, — ответил дикарь. — Никакой Хансон здесь никогда не было и нет.

— Очень жаль, — честно сказал Джером, покидая контору. Даже если дикарь ему врал, ничего поделать с этим он не мог.

Последил лишь за входом в контору из удобно расположенного кафе. Хватило его на пару часов, а потом ожидание стало невыносимым. Решив навестить куколку Хансон завтра в Мунго, он аппарировал на тихую улочку в магловском Лондоне, придирчиво присматриваясь к прохожим. Трахаться хотелось невыносимо, и тут даже магла подойдёт.

Светящуюся счастьем девчонку-маглу приметил невольно, выделив из толпы, та шла в короткой юбочке, почти танцуя. Несла в руке подаренный каким-то остолопом букет и не особо глядела по сторонам. На вид совсем юная и хрупкая, не старше семнадцати, светловолосая и смазливая. На славной мордашке ни грамма косметики, вся свеженькая, ладная, притягивающая взгляд. Прохожие с улыбками оборачивались ей вслед, и Джерому пришлось долго идти за беспечной девчонкой, выбирая удачный момент.

Он наступил только минут через тридцать, когда юная блондинка свернула наконец в почти безлюдный переулок. Долго с ней возиться в планы Трэверса не входило. Сколько уже таких магловских девочек у него было, жаль, не следил за ними по молодости после секса, а то его армия стала бы набираться гораздо раньше.

Девчонка ничего не поняла, когда он приложил её Конфундусом и повёл с собой глубже в проулок. Хлопала бессмысленно глазами, так и не выпустив из рук проклятый букет. Искренняя улыбка растаяла на красиво очерченных губах. А так хотелось живого отклика, даже если станет рыдать и умолять его отпустить. Трэверс очень ценил неподдельные искренние чувства, какими бы они ни были.

Он аппарировал с ней в комнату магловского отеля, которую снимал именно для таких случаев. И, упав на кровать, приказал ей раздеваться медленно и соблазнительно. Однако девочка глядела непонимающе, стоя неподвижно, словно заклятие на неё не действовало или было наложено криво.

Потом догадался, что перед ним иностранка, и мучительно подбирал слова на разных языках. Оказалась — русская, на котором Джером знал от силы десяток слов. Освобождать её от заклятия он не стал — кто знает этих русских, с которыми никогда он не имел дел. Просто поднялся и сам принялся её раздевать.

Девчонка следила за ним равнодушным взглядом и не препятствовала, только в букет вцепилась так, что не вырвать. Джером рассмеялся, решив, что букет им не помешает.

Уложив голенькую крошку на кровать — пришлось раздеть её заклинанием, чтобы не повредить букет — Трэверс осознал, что перед ним само совершенство. Нежное создание с огромными синими глазами, с красивой упругой грудью и скромно сдвинутыми длинными ножками. Джером понял, что с ней одного раза, пожалуй, будет недостаточно. Прежде, чем приступить к лакомству, от вида которого он пришёл в крайнее возбуждение, Трэверс поднял с пола её сумку, решив проверить документы на всякий случай.

— Лайза Каро? — прочитал он в паспорте, напрягая память. Не мог ли он слышать это имя прежде? Девушка слабо кивнула, подтверждая. А он отмахнулся от паранойи — мало ли среди маглов однофамильцев даже с магами. — Я буду трахать тебя очень долго, сладкая малышка, — сообщил он, даже радуясь, что девочка ничего не понимает. — Тебе не всё понравится, но не волнуйся. Главное — чтобы понравилось мне. Пожалуй, я заберу тебя в поместье, буду иметь там, пока не надоешь. Дня три или чуть дольше. Потом познакомлю с Брэнаном, он отличный мужик, ты ему точно понравишься. У нас с ним похожие вкусы, моя маленькая незнакомка. Я даже готов смотреть, как он будет тебя приручать без магии, это должно быть забавно.

Рассказывая неторопливо и подробно, что они с Брэнаном будут с ней делать вместе, Джером не спеша раздевался, позволяя ей смотреть, какое счастье ей досталось совершенно случайно и пока незаслуженно.

И совершил чудовищную ошибку — не обратил внимания, как у девчонки с идеальным телом вдруг широко распахнулись глаза, когда он стянул с себя брюки вместе с бельём. Сбросила как-то заклятие, а он проморгал, подумав, что просто сильно впечатлил наивную девственницу. Девочка вдруг махнула букетом и просто исчезла.

Осталась её одежда и распотрошённая сумка с небрежно сунутым обратно паспортом. Дотянуться до сумки он не успел, та исчезла вместе с одеждой мгновением раньше. Кто бы мог подумать, что это юное создание окажется ведьмой! Трэверс зарычал и вылетел из номера в чем был. Девушку из персонала отеля он даже заколдовывать не стал, увидев в коридоре с тележкой. Сразу затащил в комнату, раздел заклинанием и швырнул на кровать.

— Вау, — отреагировала девица хриплым голосом, так не вязавшимся с миловидной внешностью. — Иди сюда, красавчик, сделай несчастную Сару счастливой.

Остановить его этим она не смогла, а может, и не собиралась. Джером делал её счастливой до самого вечера, неожиданно войдя во вкус. Случайная партнёрша не возражала, активно участвуя в процессе.

Прощались они довольные друг другом, правда, девица покидать комнату не спешила. Бесстыдно разлеглась на постели, затягиваясь магловской сигаретой, пока он одевался, чувствуя приятную усталость и опустошение.

— Хочешь? — спросила она меланхолично, протянув ему мятую пачку. — Нет? Ну как хочешь. Ты уж прости, что не предупредила. У меня куча венерических, включая одно неизлечимое. Спасибо тебе, думала никто уже не даст просто так! Мне даже немного тебя жаль, ненасытный кобель.

— Чего? — тупо переспросил Трэверс, уловив лишь два последних слова. После того, как насытился, женщина стала ему абсолютно безразлична, даже выслушивать её восторги желания не возникало. — Денег хочешь? Извини, магловских не прихватил. Как-нибудь обойдёшься.

Случайная любовница принялась хохотать, громко, заливисто и заразительно. Он неуверенно улыбнулся в ответ, а потом, плюнув на всё, аппарировал в поместье. Пусть думает, что хочет, эта странная ненасытная баба из обслуги третьесортного отеля.

В своей комнате он рухнул на кровать без сил, напрочь позабыв про обещанное щенку Стерну наказание. И уснул сразу, даже не укрывшись одеялом.

* * *

— Как же быстро летит время! — вздыхала Санни, почти потерявшись за столом, на котором высились горы учебников. — Семь недель до выпускного бала, а я совершенно не готова к ТРИТОНам.

Они с Эмили, Робертом и Эжени засели в библиотеке с утра, штудируя Трансфигурацию за все годы обучения. В понедельник обещали тренировочный экзамен по этому предмету, после которого сдавшие Трансфигурацию на «выше ожидаемого» и «превосходно» освобождались от занятий у МакГонагалл, переходя на самостоятельную подготовку.

Такие же тренировочные экзамены прошли уже по многим предметам, таким как Астрономия, Нумерология, Древние руны, Магловедение и ещё ряду новых и старых дисциплин. В итоге, несмотря на частые зачёты по ним, до конца обучения обязательными к посещению у Санни остались только Чары, Зельеварение и ЗОТИ, да и то лишь в виде факультативов, где разбиралось всё, что было недопонято за прошедшие годы.

Санни бы с радостью избавилась от посещения кабинета Зельеварения, но, к сожалению, профессор Принц назвал её вместе с семью другими старшекурсниками со всех четырёх факультетов, заявив, что им к ТРИТОНам ещё есть что повторить и наверстать.

До ТРИТОНов оставалось ровно пять недель.

И всё же, когда в день всего одна обязательная пара, а то и ни одной — жить куда легче, пусть на самостоятельную подготовку уходит уйма времени. Вот и Трансфигурацию они готовили уже третий день, периодически экзаменуя друг друга.

Санни с тоской вспоминала те благословенные дни, когда максимум, который она тратила на подготовку к занятиям, было три-четыре часа, а казалось — это неимоверно много. Теперь же те дни вспоминались с ностальгией, потому что всё познаётся в сравнении. Сейчас приходилось готовиться с полудня и до позднего вечера с краткими перерывами на обед и ужин.

О личной жизни можно было просто забыть, на неё ни у кого не хватало ни моральных, ни физических сил. Хотя Санни всё же стало легче, когда Иван Долохов покинул Хогвартс, больше её не побеспокоив. Конечно, ходили слухи, что из Англии он не уехал, как и обещал или угрожал, оставшись жить у своего кузена Антонина Долохова. Но Санни очень надеялась, что интерес он к ней потерял.

Конечно, здорово, что мастер-стихийник выявил среди младших курсов ещё нескольких обладателей разных стихий, имена которых не разглашались. Но Флинт просветил Санни под клятву, не иначе как от скуки, что среди юных стихийников оказались: Фрэнк Лонгботтом с магией земли, Софи Миллиган и её брат Рой — с магией огня, и ещё две девочки, имён которых Санни не запомнила — со слабенькой магией воздуха — почему-то сильных воздушников почти не встречалось в природе. Среди старших курсов для всех так и остались всё те же два стихийника — Ники и Уолден. Но Флинт под большим секретом назвал ещё Рэгана Мэдисона, водника. И заявил, что почти уверен, что Малфой воздушник. Откуда Флинт знал все эти тайны, Санни даже представить не могла. А признался ей «по дружбе», когда они занимались с ним Нумерологией в слизеринской гостиной.

Окружённые заглушками Квина, они заняли тогда весь стол у западного камина, штудируя таблицы и прочие премудрости сложного предмета.

— И мне теперь придётся хранить эту тайну? — возмутилась Санни его разгильдяйству. — Спасибо тебе огромное!

— Зато ожила! — подмигнул Флинт, скалясь в драконьей улыбке. — А то сидишь такая бледная и несчастная. Неужто Рабастан не справляется?

— Бледная я от учёбы и недосыпа, — отрезала Санни, невольно задумавшись, знает ли Эжени про Рэгана. Хотя, конечно, знает, теперь-то, когда они женаты. — А у тебя, Квин, какая стихия?

— Оу, всё-таки интересно?! — обрадовался негодник, сверкая глазами. — Правда знать хочешь? Или опять будет сложно хранить тайну?

— Правда хочу! — Санни с подозрением на него уставилась. Она-то, конечно, блефовала, задавая такой вопрос. Уверена была, что никакой стихийной магии у Флинта не имелось, а то бы давно растрепал, болтун несчастный. А потом стало стыдно, потому что очень редко болтовня Квина затрагивала по-настоящему важные вещи. — Но я не настаиваю, можешь держать при себе свои секреты.

— Отчего же, — хитро прищурился Флинт. — Мне так приятно, что ты не сможешь ничего сказать даже Рабастану. У нас осталось ещё четыре минуты на секреты, пока действует твоя клятва. Итак, готова?

— Да! — кивнула Санни, внезапно ощущая азарт. — Говори уже.

— Я уникум-универсал, — жутким голосом поведал Флинт, не шевеля губами. Словно малышне, занимавшейся в другом конце гостиной своими эссе, было доступно умение читать по губам. — Все четыре стихии у меня есть, хоть и не слишком сильные. Могу зачаровать метлу, или ковёр-самолёт со слетевшими чарами левитации из-за давности лет. Могу разжечь костёр без всяких заклятий. Могу стакан наполнить без палочки и без заклинания Агуаменти, а ещё поменять цвет и запах жидкости. Могу вырастить цветок одним взглядом, а ещё быстро вырыть могилу врагу. И заморозить небольшую лужу. Летать, как птица, не смог бы, но падение замедлить в состоянии. Собственно, этот мерзавец, Ивэн Долохов, был крайне удивлён, но никому не скажет, связанный клятвой. Ну как, удалось тебя удивить?

— Ничего себе, — выдохнула Санни. — Круто, Квин! А откуда ты про других узнал?

— Время истекло, — подмигнул Флинт. — Так что или новая клятва, или заканчиваем разговоры о непознанном и прекрасном. Но ты хвали меня, хвали. Я не стану тебя ограничивать.

— Дурачок, — рассмеялась она. — Кончай паясничать и помоги мне с этой таблицей. Видишь, какая сложная!

Она давно уже поняла, что при всей своей видимой расхлябанности, Флинт лучше многих разбирается в таких сложных науках, как Нумерология, Древние руны и Арифмантика.

— Да всё же просто, — придвинул он учебник ближе к себе. — Смотри, в чём твоя ошибка. Впрочем, как и у многих. Видишь этот столбец? Как думаешь, почему он выделен так странно?

И Флинт легко объяснил одну из самых сложных и многоуровневых таблиц в конце учебника. Санни поразилась, насколько всё просто оказалось, если знать, куда и как смотреть. Недаром Руди посоветовал ей позаниматься с Квином. Знал, о чём говорил. А Санни ещё недоумевала, чему может научить этот бессовестный насмешник.

— Спасибо, — выдохнула она, потрясённая его знаниями и смекалкой. — Неужели сам до этого дошёл?

— Ну так! — посмотрел Флинт с превосходством. — Уже жалеешь, что выбрала Рабастана?

— Не дождёшься! — фыркнула Санни, срочно гася в себе восхищение этим опасным типом.

— Вот где он сейчас, твой гениальный жених?

— Работает над очередным шедевром, — нахмурилась Санни и поспешила сменить тему. — Вот ты всё знаешь, Флинт, скажи тогда, куда подевался завхоз… забыла, как его…

— Прингл, — скривился Флинт. — Говорят, его поймали какие-то маньяки, оттяпали самое дорогое, и магией припечатали, чтобы снова не выросло. Этот свин сейчас в Мунго. Надеется, что маньяки не правы. Твой родич, Сметвик, озадачен и поставлен в тупик.

— Какой ужас! — поморщилась Санни. — Не мог просто сказать, что он в Мунго, без подробностей? За что его так?

— Санни, тебе охота жить в вате? — вздохнул Флинт укоризненно. — Ясно, за что лишают… м-м... детородного органа. Месть в чистом виде. Но за что-то почти безобидное вроде грязных приставаний. Не ту даму зажал в уголке, скорее всего. Будь всё серьёзнее, лишили бы жизни особо извращённым способом.

— Не верится, что он приставал к ученицам, — пробормотала потрясённая Санни. Ну не могла она представить бывшего завхоза в роли героя-любовника. Хотя кто сказал, что и такие жуткие типы — толстый одутловатый садист Прингл с мутным взглядом вызывал оторопь — не могут пожелать пощупать какую-нибудь девушку? Сразу ярко вспомнился вдруг Вестерфорд, серьёзно обидевший Эжени. И Санни поняла, что тему надо срочно менять, потому что у неё был лишь один кандидат, решивший отомстить Дамиану смертельным способом. Этот дикий магический мир со своими законами! — А новый завхоз не лучше, если тебе интересно моё мнение.

— Тебе не нравится новый завхоз? — ухмыльнулся Флинт. — Прикольный мужик, зря ты так. Птичка на хвосте принесла, что Робертс решил его здесь оставить надолго, а Прингл в Хог не вернётся — зачем нам евнух?

Санни была уверена, что директор в этот раз просчитался. Новый завхоз ей показался куда хуже садиста Прингла. Среднего роста стройный маг с незапоминающимся лицом и с мрачным пронизывающим взглядом, движущийся, как тень, с такой стремительной лёгкостью, что у нарушителей не было никаких шансов удрать. Неведомым образом не попадались пока только слизеринцы в силу привычки не попадаться, наверное.

— Он жуткий, — передёрнула плечами Санни. — У меня от него мурашки.

— У всех от него мурашки, — хохотнул Флинт. — Зато твой приятель Морган живо нашёл с ним общий язык. А с профом Флитвиком, по слухам, наш завхоз частенько гоняет чаи или что покрепче.

— Что мне непонятно, — покивала грустно Санни. — Откуда он вообще взялся? И имя странное какое-то. Элиас Гёрклун! Брр. Будь он пониже ростом эдак вдвое, даже не сомневалась бы, что он из гоблинов. Майкл темнит и общается с ним чуть ли не на домашнем гоббледуке. Хотя Майкл полиглот, но что за язык, я понять не смогла.

— В хрониках пишут, — понизил голос Флинт. — Что когда-то некий Элиас Гёрклун был комендантом Азкабана. Ещё до того, как в тридцатых годах там случился какой-то скандал с ребёнком, родившимся в тюрьме. Охрану Азкабана тогда полностью сменили, а прежние тюремщики куда-то подевались.

— О Мерлин! — расширила глаза Санни, впечатлённая, что Флинт читал хроники. — А может, это и есть тот тюремщик? Недаром у него такие странные наказания для провинившихся. Сколько же лет было бы тому Гёрклуну сейчас?

— По виду, наш новый завхоз молодой мужик, — поделился с ней наблюдениями Флинт. — Возможно, он сын того коменданта. Сыновей часто именуют отцовским именем в старых семействах. Но ты же знаешь, что некоторые маги живут долго, так что исключать, что это и есть комендант, тоже нельзя. А в карцере посидеть пару дней даже полезнее, чем все эти удары хлыстом и прочие гадости скотины Прингла. Зато нарушители хоть примерно будут представлять, что их ждёт в Азкабане.

— И куда смотрит Робертс и попечительский совет?

— Не бери в голову, Санни, детка, — ухмыльнулся Флинт. — Довольствуйся тем, что девочек наказывают иначе.

— По-твоему, сутки пробыть русалкой в том страшном бассейне — это лучше темницы? — возмутилась она, покусывая кончик пера. — Это же моральная травма на всю жизнь!

— Не преувеличивай, — усмехнулся Квин. — Там не хуже, чем в ванной старост. Но бассейн втрое больше и туда не проникнуть. И я лично наблюдал, как эта стервочка из грифов, Паола Харрисон, потом ходила по Хогу с мечтательной мордашкой. Ничего себе моральная травма!

— Тогда она снова станет нарушительницей, чтобы туда попасть, — не могла согласиться Санни с таким зверским наказанием. — А трансфигурация людей вообще запрещена.

— Не станет она нарушать, — помотал головой Флинт. — Ты разве не слышала? Повторное наказание для девочек — тот же карцер. А наказания Гёрклуна даже МакГонагалл одобрила, так что не придирайся и не попадайся. И будет тебе счастье. И давай уже закончим с таблицами. Жрать хочу.

Санни тогда согласно кивнула, открывая последнюю таблицу, с которой у неё возникли сложности. Учёба была на первом месте.

С Трансфигурацией было ещё сложнее, но три дня подготовки с девочками и Робом принесли свои плоды. Многое в сложном предмете стало Санни понятней. Многое стало получаться куда лучше. Но всё же Трансфигурация к концу третьего дня уже сидела в печёнках. Она рисовала движения палочкой, а мысли невольно витали над крутыми переменами этой весной в школе и не только.

К Майклу Моргану приехала его невеста, Ева Соловьёва из России. Она сразу сдружилась с Санни, и они нередко втроём устраивали чаепития, что теперь не вызывало возражений у Басти. Ева стала преподавателем полётов на освободившейся должности. Первачки её обожали, а старшие парни пускали слюни. Только Еву никто, кроме Майкла, не интересовал, и она легко отбивала охоту у самых настойчивых поклонников всего парой-тройкой фраз. Хотела бы Санни так уметь.

Квиддичные команды нового педагога почти боготворили, она умела найти подход к каждому, и впечатляла их сразу демонстрацией сложнейших трюков на метле. А Санни нравилось, что она очень строго следит за соблюдением техники безопасности. И сама взяла несколько уроков по полётам у Евы на правах дружбы.

Джейми стал официальным женихом Агнешки, подопечной Антонина Долохова. Они собирались пожениться в конце лета. Сам Антонин в конце апреля женился на Оливии, тётушке Майкла Моргана, который присутствовал на их скромной свадьбе. Майкл там видел Ивана, но поговорить им не удалось, да Майкл и не старался. Он очень был рад за тётушку, хотя Антонин его немного пугал.

Мама Летиция, Ванесса Сметвик, Кэти, жена Фабиана, и тётушка Мюриэль сильно округлились, обещая в конце лета или в начале осени подарить миру новых маленьких магов.

А ещё как гром среди ясного неба, известие из дома поразило Руди и Басти. Их мама Бастинда тоже оказалась на пятом месяце беременности. И бабуля Сольвейг была твёрдо уверена, что родится девочка. Информация была закрытая, не для всех, но с Санни поделились. Руди при этом выглядел загадочным и довольным. И оставалось гадать, каким образом наследник поспособствовал счастливому событию в семье. Басти непонятно фыркнул на её вопрос, ответив, что даже с ней не собирается это обсуждать, но Руди, мол, заслужит хорошую трёпку, если родители когда-нибудь узнают. И нет, ничего порочного Руди не совершал, но это его не извиняет.

Наставник Дэн Даркер стал часто отлучаться по выходным, пропадая неизвестно где. Руди был уверен, что у него завелась пассия, но Санни казалось, что дело совсем в другом. По понедельникам возвратившийся в Хогвартс наставник был мрачен и задумчив, что мало было похоже на человека, вернувшегося со свидания с дамой сердца. «Дела», — коротко пояснил он своей ученице однажды, всем видом говоря, что не стоит ей забивать голову его проблемами.

А ещё из школы пропало привидение плаксы Миртл, и Санни так и не смогла с ней пообщаться. Руди посоветовал не забивать себе голову, но было похоже, что знает об этом префект куда больше. Утешало то, что, будь это возможным, будущий родич, наверное, поделился бы с ней.

Чарити недавно написала им с Эжени по письму. И призналась обеим под большим секретом, что ждёт тройню. Санни искренне за неё порадовалась. Срок рождения тройняшек ожидался в середине осени, когда Санни уже будет жить в ковене. Чарити жаловалась, что Трой с неё пылинки сдувает и частенько таскает на руках, а ведь она стала гораздо тяжелее. Будь его воля, он запретил бы ей выходить из дома. Хорошо, что есть мадам Сольвейг, которая умеет утихомирить её мужа. А ещё в ковене построили новый мост через реку, и теперь Чарити добираться к отцу гораздо проще и быстрее.

Ещё она рассказала про Эвансов, у которых все дети волшебники, а сами родители — оба сквибы.

«Не поверишь, Санни, — писала Чарити. — У мистера Эванса бабка оказалась родной тётушкой моего отца. Это раскопала Ванесса Дэшвуд, а все расходы на расследование оплатил лорд Лестрейндж. Так что у меня есть теперь настоящие кузины и кузены, хотя детишки упорно зовут меня тётушкой Черри.

Самая умненькая из них, Петуния, очень подружилась с Северусом. Он учит её варить зелья, и это очень забавно. Обычно сын директора Робертса никого не подпускал к своим котлам, кроме своего дружка, Джонни Мальсибера, но этот мальчик — нечастый гость в ковене.

А вторая девочка, Лили, очень бойкая и бесстрашная. Она вечно воюет даже со взрослыми боевиками, а в младшем ковене передралась со всеми мальчишками и сдружилась с независимой Корой. Ребята Лили побаиваются и прозвали Рыжей Гарпией, чем девочка только гордится.

Младшие Эвансы, близнецы Барни и Фло, неразлучны с девочками Клиффордов, Лу и Нэн. Эту четвёрку тоже опасаются, в отличие от Лили, они невинно улыбаются и берут хитростью, почти никогда не попадаясь в своих проказах. Все в ковене очень надеются, что занятия в малом ковене хоть немного приучат их к дисциплине и ответственности.

А ещё, Санни, — делилась Чарити, — все очень ждут двойной свадьбы сыновей лорда и заранее готовятся к этому событию. И мне не терпится увидеть тебя в свадебном платье. Надеюсь, ты будешь очень счастлива со своим Рабастаном!».

Санни читала последнее со смешанными чувствами. Приглашения уже были разосланы. Как утверждал Руди, ковен посетит половина магической Британии, и для гостей на той стороне реки уже устанавливают палатки и шатры, чтобы было где разместиться на время трёхдневного праздника. Самые именитые гости, конечно, расположатся в Лестрейндж-холле, а некоторые друзья Санни и Рабастана — Питт с Андромедой, Ники с Дэном, Эжени с Реганом и Роб с Эмили — в гостевых комнатах замка Басти.

Иногда Санни казалось, что она — единственная, кого так волнует, как всё пройдёт на двойной церемонии. Руди казался спокойным и уверенным, как сфинкс, когда речь заходила о свадьбе. Беллатрикс — тем более не проявляла ни грана волнения.

Басти, казалось, и вовсе не думал о знаменательном дне, продолжая совершенствовать свой дар артефактора, легко сдавал все промежуточные экзамены по предметам. С Санни жених проводил почти все субботы и часть воскресений, но тот сумасшедший опыт, какой случился в палатке Ричарда Лестрейнджа, они больше повторять не решались.

А порой Санни казалось всё происходящее сном. И ей трудно было поверить, что осталось совсем немного — и она станет миссис Лестрейндж, как и Белла Блэк. И ковен Лестрейнджей станет для неё родным домом. И чтобы голова так не пухла от перспектив, Санни с новой силой налегала на учёбу, гася ненужные волнения по поводу изменений в её судьбе.

— Ну всё, — решительно сказала Эмили. — К Трансфигурации мы готовы! Пора бежать на ужин, мы с Санни не хотим отповеди от префекта. Верно, дорогая?

— Руди перестанет с нами разговаривать, — рассмеялась Санни.

Она лишь немного огорчилась, не увидев за столом Рабастана. Неужели опять работает в мастерской? Но Руди выглядел вполне спокойным, значит, с его братом не случилось ничего страшного.

Санни задумчиво что-то жевала, не участвуя в общих разговорах за столом слизеринцев. Когда невольно заметила, как Большой зал пересекла стремительная тень нового завхоза. Он направился прямиком к преподавательскому столу и что-то сообщил изменившемуся в лице директору Робертсу. Санни насторожилась, ожидая тревожного объявления. И оно не заставило себя ждать.

Такого мрачного Робертса Санни, пожалуй, ещё не видела. Руди, сидящий напротив неё, тоже помрачнел и прокомментировал:

— Нутром чую очередную гадость.

— Я тоже чую, — мрачно поддакнул Флинт, — что сегодня мне захочется напиться.

— Урою! — глянул на него префект. — Тише все.

— Всем внимание! — голос директора звучал твёрдо несмотря на то, что он явно был взволнован. — Из школы пропал студент. После ужина все должны вернуться в свои комнаты до особого распоряжения.

— Блядь! — коротко высказался Руди, внимательно оглядывая их стол. — Где Малфой? А, вижу. Кого нет? Осмотрите соседей!

У Санни вдруг бешено заколотилось сердце.

— Рабастана нет, — прошептала она одними губами, но Рудольфус понял и стремительно побледнел.

— Эмили! — громким шёпотом рявкнул он. — Ты последняя видела Басти!

— Он попросил позаниматься в моей мастерской, — тут же призналась мисс Гамп. — Ему хотелось сэкономить время…

— Да дракклы всех раздери! — выругался префект, выскакивая из-за стола. — Когда это было?

— Почти полтора часа назад, — у побледневшей Эмили дрожали губы. — Я была уверена, что он проведёт там всего час, не больше.

— Это двенадцать реальных часов, Эмили! — мертвенным голосом произнёс Руди. — Почему не пошла с ним и не предупредила меня? Ладно, потом! Мне надо идти!

— Не так быстро, мистер Лестрейндж, — остановил его подошедший к ним Дэн Даркер.

— Кто пропал, господин декан? — прохрипел Руди, заставив притихнуть всех слизеринцев.

— Не советую паниковать, префект! — мрачно произнёс Даркер. — Полчаса назад сработало оповещение, что кто-то из студентов покинул периметр школы. Мистер Гёрклун выяснял имя, у него свои методы. Это Рабастан Лестрейндж, ваш брат.

Одновременно вскочили парни: Флинт, Мэдисон и МакНейр. Санни в каком-то отупении видела, как поднялся следом Малфой и какие-то ещё пятикурсники.

— Прекратить панику! — рявкнул Даркер. — Живо все сели!

Кто-то рядом всхлипнул, и Санни вдруг поняла, что по щекам её катятся горячие слёзы. Правильно ей казалось, что всё слишком хорошо идёт — как затишье перед бурей. Она судорожно вытерла солёные капли и поднялась, несмотря на приказ. Пусть что хотят делают, но в стороне она не останется. Рудольфус тоже остался стоять.

Они ничего не успели сделать, как возле них оказался Антуан Робертс.

— Руди! — холодно произнёс директор. — Держи себя в руках!

— Мне надо сообщить отцу! — потерянным голосом произнёс Рудольфус, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Взгляд его метался по залу, но казалось, он ничего не видит. — Около получаса назад Басти сильно потратился, возможно — в ноль.

— Твою мать! — выругался Робертс. — Всем оставаться на своих местах! Даркер, я рассчитываю на вас! Руди… — он бросил взгляд прямо на неё, — и ты, Санни — за мной!

К кабинету директора они аппарировали, едва выйдя из Большого зала. Директор просто схватил их за руки, повыше локтя — и перенёс.

У Санни шумело в голове после тройной аппарации, и она плохо расслышала, что сказал своему патронусу Робертс, отсылая его к Лестрейнджу.

Но спустя всего пару минут Ричард шагнул из камина, невозмутимый и собранный.

— Есть предположение, как он мог выбраться за периметр? — быстро осведомился лорд, и Санни с некоторым облегчением поняла, что Ричард уже всё знает.

— Наш новый завхоз перекрыл все выходы и лазейки ещё месяц назад, — быстро ответил Робертс. — Как только пришло сообщение о диких оборотнях.

— Я знаю! — встрепенулась Санни, которая и сама гадала, как Басти покинул школу. Мужчины живо обернулись к ней, и она беспомощно посмотрела на Руди. Это была не её тайна. Даже хуже — непреложный обет.

— Проём Флинта в решётке, — тут же сказал бесстрашный Рудольфус, сразу её поняв, и застонал от скрутившей его боли.

— Идиот! — рявкнул лорд на наследника. — А если бы ты получил полный откат? Мне сегодня хоронить обоих сыновей прикажешь? Робертс, дай ему какое-нибудь зелье! Я знаю, у тебя есть. Санни, показать можете?

— Да! — закивала она. В клятве неразглашения про это не было ни слова. — Пойдёмте!

Руди молча глотал какое-то зелье, вручённое Антуаном, стуча зубами по горлышку склянки. Руки его дрожали. У Санни разрывалось сердце.

— Метла есть? — резко спросил Лестрейндж.

Робертс тут же приманил метлу, которую Санни сразу узнала. С двойным сиденьем — именно на ней катал её Рабастан целую вечность назад.

— Садитесь впереди, — велел Ричард. — Мне только узнать координаты, откуда искать. Парни наготове. Поэтому летите прямо к тому месту решётки, мисс Прюэтт, как только окажется возможным.

У Санни дух захватило, когда они вылетели прямо в окно. Вес Ричарда не ощущался, метла слушалась идеально. За что держался Ричард Лестрейндж, оставалось загадкой. Пришлось облететь две башни, пока она не увидела озеро. И только после этого смогла приблизительно определить место, где рос могучий дуб. И тогда уже направила метлу прямо к нему, как велел будущий свёкор. Ещё и пальцем на дуб показала, вытянув вперёд руку. И тут же вернула её на метлу, вцепляясь в древко.

— Понял! — сказал за её спиной Ричард. — Вы умница, Санни. Возвращайтесь в кабинет директора. Фентер!

Домовик Руди появился прямо в воздухе, только лапкой зацепился за протянутую руку лорда.

— К тому дубу — перенеси немедленно!

Метла качнулась, и Санни в воздухе осталась одна.

У неё было несколько мгновений, чтобы решить, как ей поступить. Вернуться к Робертсу и Руди или лететь за лордом на свой страх и риск, ведь тот велел ей возвращаться.

Пересилив себя, решила послушаться лорда и полетела обратно к директорскому окну. Она очень надеялась, что сможет попасть именно в окно, а не врежется в стену и не разобьётся насмерть, упав с огромной высоты.

С Басти было бы не страшно. И куда его понесло на ночь глядя? Думать о диких оборотнях Санни не хотелось. Да кто они такие? Почему о них даже на ЗОТИ не упоминали? И как она упустила такую важную информацию об их существовании в магическом мире? Оставалось твердить себе, что Басти обязательно спасут, и он не попадётся в лапы какому-нибудь жуткому Фенриру Грэйбеку. Обязательно спасут, иначе просто быть не может. Ведь не может же? Санни срочно был нужен кто-то здравомыслящий, кто убедил бы её в этом.