Слуга двух господ (гет)

Глава посвящается памяти Андрея Капелова

Прячась рядом с Гарри за ящиком в узком туннеле, ведущем в Визжащую Хижину, Гермиона напрягала слух, чтобы не пропустить ни одного слова. Судя по доносящемуся до нее диалогу, ее бывший преподаватель зельеварения и Пожиратель смерти Северус Снейп готов был тот час же броситься на поиски Гарри. Откуда у него такая уверенность, что он запросто отыщет «мальчишку» в самой гуще битвы? А если Гарри находится в Хогвартсе, как Снейп будет там его отлавливать? Наверняка в качестве директора школы он обладал артефактом вроде карты Мародеров.

А если он применит невербальный Гоменум Ревелио прямо здесь и сейчас, под носом у своего Хозяина? Конечно, это вполне можно сделать незаметно для других волшебников. Ключевое слово — другие волшебники, но никак не Том Риддл.

Оправдания Снейпа звучали нелепо, Гермиона сама не могла себе толком объяснить, почему она в данный момент опасается за жизнь этого предателя. Ей казалось, что за последнее время у нее просто отключилась ее, как она всегда думала, главная составляющая, а именно: способность рационально мыслить. К тому же только сейчас она стала понимать, что невероятно устала, и единственным отчетливым желанием было пробраться хотя бы на ту старую и пыльную кровать, которую они видели здесь в прошлый раз наверху, и заснуть прямо там. А Волдеморт и Снейп пусть хоть дуэль на хлопушках устроят рядом — они ей совершенно не помешают.

Гермиона взглянула на профиль Гарри, кусавшего костяшки своих пальцев. В ее бедро впивалось угловатое плечо Рона, а колено упиралось во что-то колкое, по форме напоминающее чешую дракона. От жуткого душераздирающего вопля застыла кровь. Если Гарри считал, что змея находится рядом с Волдемортом, то получается, что эти звуки борьбы... этого не должно было быть!

— Гарри! — она хотела остановить друга: что, если Том Риддл еще поблизости? Но Гарри уже отлевитировал ящик в проходе туннеля и выбрался в комнату. Гермиона, а за ней и Рон подтянулись следом.

Бывший учитель лежал в неудобной позе на грязном полу. Одна нога была нелепо подвернута, на страшную рану не хотелось смотреть. «Он успел бы сбежать, если бы захотел, но предпочел подвернуться под руку Волдеморта. Эти сизые дымчатые струйки — воспоминания? О да, Гарри нужен флакон». Движением, доведенным до автоматизма, Гермиона превратила мелкий гравий, приставший к вспотевшей коже ладони, в стандартный флакон для хранения зелий. Разве не такой же отдал когда-то Слагхорн Гарри? Воспоминания вполне можно так собирать, испортиться они там не должны.

Почему она, дочь врачей, боялась вида крови? Ее любимые родители имели не очень приятную привычку обсуждать случаи из своей практики во время еды. И хотя она хорошо представляла себе четыре основных способа надреза десны при имплантации костной ткани при гингивите второй стадии, даже посмотреть на картинку из справочника не смогла бы.

Так, сосредоточься, Гермиона. Если кровь течет, то человек еще жив, а яд Нагайны должен был выйти из организма? Но теперь кровь перестала вытекать, глаза остекленели, рука бессильно упала на пол. Он предпочел такую смерть вместо того, чтобы сбежать. Свои последние силы истратил на отдачу воспоминаний для Гарри.

Противный высокий голос Риддла объявлял о перемирии на час, сзади Рон тихонько, но настойчиво дергал за рукав, мешая думать. Что-то в этой мозаике не складывалось, а она никак не могла найти недостающего кусочка.

— Не слушай его, — подал голос Рон.

— Все обойдется, — заговорила Гермиона. — Давайте... давайте вернемся в замок. Раз он отправился в лес, нам нужно придумать новый план.

Гермиона бросила последний взгляд на тело Снейпа, стараясь запомнить как можно больше, чтобы потом мысленно воспроизвести всю картину целиком и рассмотреть каждую деталь. Если у нее вообще будет такая возможность.

«... таким образом маг, практикующий темные искусства, имеет целый ряд преимуществ перед своим противником. Что может противопоставить подобному магу его противник?» — рассуждала Гермиона в своем эссе по ЗОТИ на шестом курсе. «Необходимо постоянно развивать свои магические силы, переходя к заклинаниям более сложного уровня».

А если времени на развитие магических сил у т. волшебника было больше? См. книгу Э. Уоффлинга, Теория и практическое применение законов магии, 1928. Хорошее начинание — выражать мысли своими словами, продолжайте так же. За прямое цитирование учебника оценка будет снижена.

За это эссе с еще несколькими ехидными замечаниями профессора она получила все же свое Превосходно. Сначала ее взяла оторопь, но потом она просмотрела указанную литературу, приняла к сведению замечания, а в следующее эссе теперь уже осознанно осмелилась вставить еще несколько вопросов. К ее удивлению, профессор Снейп не снижал ей баллы за такую наглость, а на вопросы давал краткие, но исчерпывающие ответы. Подобная переписка занимала Гермиону. Но ни Гарри, ни Рону она ничего об этом не рассказывала. Оба восприняли бы такие странные отношения со Снейпом в штыки, ведь он ни разу на уроках ЗОТИ не похвалил их достижения, а свое внимание обращал только затем, чтобы в очередной раз напомнить Гарри какой он бездарь. Делиться своим маленьким секретом с Гарри ей совершенно не хотелось, ведь он тогда бы победил в их споре из-за того таинственного учебника Принца. Кто бы мог подумать, что они оба получали советы от одного и того же человека! А на Роне постоянно висела Лаванда Браун, так что Гермиона в одиночку размышляла о загадочном профессоре-шпионе.

Благодаря профессору Снейпу Гермиона смогла узнать о многих мелочах и секретах, которые были далеко не очевидны для маглорожденной ведьмы. Вопросы спонтанно возникали у нее, иногда связанные с темой урока, а иногда совершенно к ней не относящиеся. Например, можно ли аппарировать во время падения с высоты. Или какие заклинания лучше всего применять, если за тобой гонятся несколько магов. Но все это окончилось в ночь убийства Дамблдора. Горестное известие о смерти великого мага от руки предавшего его соратника надолго отвратило ее от мысли использовать хоть какие-то советы своего бывшего профессора. Тем не менее, данные ей Снейпом таким причудливым образом уроки все же очень пригодились, особенно в последний год.

Апатично плетясь за Роном и время от времени поглядывая на Гарри, Гермиона продолжала искать ответы на свои вопросы. Северус Снейп постоянно разыгрывал раболепного болвана перед Волдемортом? Мерзость. В школе Гермиона всегда видела перед собой образец логики и точности, в этом профессор зельеварения даже превосходил ее любимого преподавателя Минерву МакГонагалл. В воспоминаниях, которые дал Гарри Снейп, может содержаться только одно: подсказка, как Гарри может расправиться с последним куском души Волдеморта, заключенном в нем самом. Как она пришла к такому ужасному выводу? Гермиона привыкла с первых курсов откладывать в памяти все, что происходило с Гарри странного, все происшествия и все его необычные диалоги со старшими волшебниками так или иначе получали ярлычок и отправлялись на соответствующую полочку в Гермиониной памяти. Скорее всего, она помнила обо всем гораздо лучше, чем сам Гарри, теперь сосредоточенно вышагивавший рядом, огибавший обломки и преодолевавший груды завалов замковых стен. Если бы только что почивший профессор Снейп захотел когда-нибудь заглянуть в ее мысли, то был бы приятно удивлен царившему там порядку, полному отсутствию пыли и вредителей. Но похоже, что последнее утверждение уже не было таким верным как раньше, а вредители начали портить ее запасы и рвать связи между ее логичными построениями. Почему-то ее мысли все время сводились к вопросу о форме патронуса Снейпа... Им снова понадобится меч Гриффиндора. Тот, кто подбросил им меч в лесу Дин, может вызывать патронуса-лань. А доступ к настоящему мечу имел только директор...

Портреты в холле были пусты, Гарри стремительно бежал вверх по лестнице, будто не чувствуя усталости, длинноногий Рон не отставал от него, иногда перемахивая сразу через две ступеньки. Казалось, что ноги Гермионы были налиты свинцом, а тело просто выполняло механические движения, как у заводной куклы. В Большом зале собрались, как оказалось, все защитники Хогвартса. Однако не было оживленных разговоров, все: пол, скамьи и сами люди — были покрыты серой пылью, которая витала также и в воздухе, забивая горло и нос. Такое знакомое лицо Джинни мелькнуло и скрылось, исчезнув за плотным невысоким мужчиной, серым, как и все вокруг. Гермиона бросилась к подруге, позабыв обо всем на свете. Джинни обратила к ней свое перемазанное лицо и бросила взгляд на лежащие тела Фреда, Тонкс, Люпина.

— Если бы у них был выбор пройти все заново, они бы не стали прятаться. Мы будем ими гордиться, — сказала Гермиона, заключив Джинни в объятия.

Плотный запыленный мужчина коротко взглянул на Гермиону и кивнул ей, услышав ее слова. Артур Уизли гладил по волосам рыдающую в изголовье Фреда грузную женщину, рыжие волосы обоих выглядели пепельно-серыми, так что их действительно было трудно узнать. Лицо Фреда было спокойным и умиротворенным, глаза закрыты, но на губах, казалось, была легкая улыбка. Все это было не правильно, не по-настоящему. Фред, Люпин и Тонкс, скорее всего, просто прилегли здесь отдохнуть от битвы, или же им нужно оказать помощь, принести необходимые зелья. Мадам Помфри, конечно, нужно позвать мадам Помфри, чтобы она осмотрела их, обработала раны, дала свои зелья. Стоп! Неужели старый Слагхорн был настолько прилежен, что при трех Пожирателях Смерти умудрился наварить такие запасы, которыми пользуется теперь школьная медсестра?

Гермиону будто холодной водой окатило, тело снова было готово к действиям. Девушка оглянулась: Рон стоял рядом с Перси и Биллом, а Гарри нигде не было видно.

— Я должна еще кое-что сделать, — сообщила она Джинни. Та рассеянно кивнула.

Добравшись до ближайшего портрета серьезной белокурой дамы в охотничьем костюме, Гермиона назвала свое имя и попросила узнать, где можно найти Дамблдора. Дама кивнула и исчезла с полотна. Наверное, в другое время изображенная на портрете просто высмеяла бы ученицу, но теперь весь Хогвартс был к услугам его защитников. Не прошло и минуты, как дама-охотница вернулась в сопровождении покойного директора и уступила ему место на переднем плане. Тот озабоченно смотрел на свою бывшую ученицу.

— Директор, какой формы патронус был у Северуса Снейпа? — выпалила без всяких предисловий Гермиона.

— Лань. Где он теперь? — озабоченно спросил ничему не удивившийся Дамблдор.

— В Визжащей Хижине, убит змеей Волдеморта более четверти часа назад. Нам осталось только прикончить змею, — Рон подошел незаметно, скорее всего, он отправился сразу за Гермионой и сейчас стоял всего лишь в одном шаге позади нее.

— Убит змеей? Он обещал мне...

— Он успел передать Гарри воспоминания, если вы об этом, — нахмурилась Гермиона. — И теперь уже в любом случае слишком поздно... или?

Она вопросительно взглянула прямо в синие глаза старого волшебника. Мозаика начала складываться, эти моменты всегда безотказно служили ей в качестве самых счастливых воспоминаний, казалось, что сама магия проникает в закоулки ее сознания и выстраивает все в ясную и четкую картину.

— Прошу вас, мисс Грейнджер, проверьте все еще раз, — голос Дамблдора дрогнул. — Я виноват перед ним. Замок всегда чувствует связь со своим директором, пока он жив.

Гермиона только смогла кивнуть и, резко развернувшись, помчалась к выходу из Большого зала. Рон молча понесся следом, стараясь не отставать от проявившей внезапную активность подруги.

Минерва МакГонагалл, помогавшая мадам Помфри, подняла в этот момент голову и проводила взглядом две стремительно движущиеся фигурки. Устало вздохнув, она покачала головой, откинула выбившуюся прядь и вернулась к своему занятию. Примерно через четверть часа, находясь недалеко от входа в Большой зал, она могла бы заметить и Гарри Поттера, спускавшегося по мраморной лестнице, если бы на нем не было его мантии-невидимки.

Северус открыл глаза и увидел вокруг только лишь густой туман. Он протянул руку к шее. Его чувствительные пальцы не нащупали никаких следов укуса. Странно, ему казалось, что змее удалось не только прокусить шею, но и оторвать кусок кожи размером с половину ладони. Значит, его нашли и успели обработать укус. Как же они догадались, что он не умер, а находится под действием напитка Живой смерти? И сколько времени прошло с тех пор, как он увидел Поттера? Того количества настойки полыни, которую он успел все-таки принять, хватило бы максимум на один час. Впрочем, в данный момент это было совершенно не важно. Как только представится случай, он разберется с этой загадкой. Отлично, пальцы на ногах шевелятся, все части тела на месте, только вот он почему-то полностью раздет, а одеяло отсутствует. Проведя левой рукой по правому локтю, а затем ощупав бедро чуть выше колена, Северус понял, что нет и тех трудновыводимых шрамов от разных давних экспериментов времен еще его юности. Если бы он был женщиной, то это, несомненно, было бы приятно. Но наличие этих шрамов его не огорчало, тем более под одеждой их и не видно. Они были во многом даже полезны, особенно для проверки действия различных экспериментальных снадобий. Ну что же, раз он здоров, то теперь можно встать и, желательно, ни с кем не встретившись, выбраться из этой больницы. Он пошарил рукой рядом с собой и нащупал свою одежду.

Северус усмехнулся. Похоже, что местные эльфы успели выстирать ее и привести в порядок. Если он на свободе, то подобное обслуживание означает только одно: волшебный мир сдался Темному Лорду. Все те годы, что ушли на их с Альбусом подготовку к его падению, просто прошли впустую. Поттера наверняка убили, ведь план Альбуса имел слишком много слабых мест. Эта его любовь к рискованным играм зачастую выводила Северуса из себя, но приказы великого светлого мага Снейп всегда выполнял как можно точнее. Даже после смерти своего учителя. В этот последний, самый тяжелый год его работы в Хогвартсе, портрет Дамблдора являлся для него единственным собеседником и советчиком, перед которым не нужно было притворяться. Теперь придется все начинать сначала и в одиночку. Обязательства, которые передались ему со смертью Старшего волшебника, связывали его по рукам и ногам. По-видимому, обмануть древнюю магию нельзя, только этим можно объяснить его собственную неудавшуюся смерть. И не видать ему блаженства посмертия, пока он не выполнит все задачи и требования, которые предъявляются его новым положением.

Тело по ощущениям слушалось своего хозяина гораздо лучше, чем в последний год службы на Темного Лорда. Одним быстрым движением Северус перетек из лежачего положения в сидячее. Неплохо. Ни боли, ни головокружения, только ухудшилось зрение. Следует выяснить подробности лечения. Похоже, что это все же не Мунго. Одежда оказалась не его, такой дорогой материал было прилично носить Люциусу. Может, это и есть подарок Малфоя? Последнее обстоятельство служило признаком определенно высокого положения в новом мире. Вот только не было палочки, его походного набора с зельями, а также нескольких памятных вещиц, которые всегда находились с ним в бездонных складках его удобной мантии.

Туман слегка развеялся, с обеих сторон от Снейпа оказался ряд аккуратно заправленных обычных больничных коек. Поблизости не было ни одного живого существа. Северус быстро закатал левый рукав и поднес руку к глазам. Он уже давно перестал надеяться, но на месте метки к его радости виднелась чистая кожа, без всяких следов татуировки, темнела только слегка набухшая вена. Подавив в себе раннее ликование, шпион, сидящий в Северусе Снейпе, привычно взял себя в руки и решительно направился вдоль рядов кроватей в поисках выхода.

* * *

Рон смог догнать Гермиону только уже внизу, у подножья мраморной лестницы.

— Постой, скажи только, у тебя есть новый план? — Рон подхватил Гермиону под руку, когда она поскользнулась, притормозив на изумрудном камушке. — Ты знаешь, куда делся Гарри?

— Да... нет. Гарри должен остаться в замке, — Гермиона не знала наверняка, но чутье говорило ей, что в воспоминаниях профессора Снейпа очевидно была подсказка. — Мне нужно только вернуться ненадолго в Визжащую Хижину.

— Я уже слышал, — нахмурился он. — Но я не хочу отпускать тебя одну.

«Девушка, которая смогла прыгнуть на спину дракону, может и в логово Волдеморта полезть, кто ее знает,— подумал Рон, проявляя уже не в первый раз за день свои стратегические способности лучшего шахматиста факультета. — Лучше взять ситуацию в свои руки».

— Акцио, метла! Ой, Фините! Фините Инкантатем! — Рон поймал первую из подлетевших к нему полутора десятков метел; остальные зависли на секунду черным роем и тут же обрушились беспорядочной кучей на пол вестибюля.

«Как раз, чтобы прибраться здесь,» — Гермиона отмахнулась от идиотских мыслей, приходящих так некстати в голову. Сказывалась усталость. Хорошо, что Рон еще может соображать, одна бы она уже не справилась. Рон большой, сильный, заботливый, ему можно полностью довериться и передать управление ситуацией в его руки.

Вдвоем они вышли на лужайку перед замком. В предрассветной тишине не было слышно даже стрекота кузнечиков. Рону почудился легкий шорох откуда-то сбоку. Но как он ни всматривался в темноту, ничего увидеть не смог. Больше никаких звуков не доносилось.

— Держись, — посадив подругу перед собой, Рон поднял метлу в воздух. Казалось, что оба будто растворились в воздухе, скрытые чарами Невидимости, которые накинула на них Гермиона из чистой предосторожности.

Джинни Уизли, заметившая отсутствие брата с Гермионой, как раз в этот момент спустилась в вестибюль, подсвечивая себе Люмосом. Куда же они подевались? Она совершенно точно видела, как оба помчались вниз. Снаружи тоже никого не оказалось. Все же там кто-то был! Джинни смело прошла несколько десятков шагов, ориентируясь на подозрительный шорох левее от входа. Она оказалась права! Там находилась раненая девочка, которую никто не заметил, так как ее завалило какими-то обломками. Девочка, по-видимому, была оглушена и только сейчас приходила в себя. Джинни осторожно, один за одним, начала снимать с нее странные, похожие на куски картона, смеси земли с глиной. «Какая-то чудная помесь из заклинаний по Трансфигурации и простой Бомбарды. Извращенная фантазия у этих Пожирателей. Самое главное, не отслоить ее кожу вместе с прилипшей броней», — отметила про себя Джинни, с деловитой аккуратностью очищая пострадавшую.

— Поищите еще, здесь должны быть другие раненые! — парень, по походке похожий на Невилла Лонгботтома, кивнул Джинни и махнул рукой идущему следом плотному парню, удаляясь в другую сторону.

* * *

Было около четырех часов утра, когда Гарри Поттер, повстречав Невилла и поглядев на утешавшую обнаруженную ею девочку Джинни, отправился в сторону Запретного Леса. Если бы его лучшие друзья увидели его сейчас! Но они уже пересекали на неповоротливой, но зато надежной школьной метле границу с Хогсмидом и через несколько минут достигли Визжащей Хижины. Рон лихо спикировал вниз и завис перед криво заколоченным окном. Гермиона сделала круговое движение палочкой, заставив доски исчезнуть. Оба в полной тишине проникли внутрь и попали на второй этаж Хижины со старой пыльной кроватью и проеденным молью пологом.

Стараясь не наступать на скрипевшие половицы, они спустились на нижний этаж и остановились перед телом профессора. Гермиона расставила вокруг несколько наколдованных ею стеклянных банок, поместив в каждую по голубому огоньку. Рон молча топтался рядом. Увидев снова тело профессора Снейпа, Гермиона теперь несколько растерялась. Она хорошо знала, как лечить царапины и не очень глубокие раны; в ее бисерной сумочке находилась волшебная аптечка первой помощи — от Перечного Зелья до Костероста. Но данный случай был по зубам только светилам колдомедицины, а не ей, ведьме-недоучке.

Подавив в себе надвигающийся приступ страха, как перед экзаменом, Гермиона начала водить палочкой, бормоча известные ей диагностирующие чары. Согласно им, перед ней находился умерший три четверти часа назад мужчина тридцати восьми лет, потерявший в целом около полутора литра крови. Разбирая часть диагноза, касающегося его раны на шее, Гермиона поняла только, что артерия не повреждена, а мышечные ткани и нервные сплетения можно было восстановить заклинаниями, которые она помнила, но боялась применить на Роне тогда, в лесу, после неудачной аппарации.

— Его ранения действительно не были смертельными, Рон, — произнесла она скорее для себя, чем для Рона. — Яд Нагайны вызывает сильное кровотечение, но и кровопотеря не такая большая, чтобы от этого скончаться. Выведен ли весь яд змеи Волдеморта, я не могу сейчас узнать. Будто бы все процессы в его организме были остановлены в одно мгновенье.

— А есть такое средство, чтобы прикинуться на время мертвым? — спросил с интересом наблюдавший за всеми ее действиями Рон.

— Настойка полыни дает такой эффект...

— Давай посмотрим в его карманах, он наверняка запасливый, вроде тебя, всю аптеку с собой таскает. Я видел однажды случайно на Гриммо, как он выудил у себя из кармана кучу флаконов, когда Фред уронил на Джорджа горячую кастрюлю.

Гермиона удивленно поглядела на друга. Почему он ничего не рассказал об этом ей?

Они попробовали осторожно поискать в карманах его мантии и сюртука, но, похоже, что хозяин специально закрывал их особыми чарами от проникновения. На ощупь казалось, что там было совершенно пусто, но при легком встряхивании карманов там все же что-то перекатывалось. Гермиона увидела, что Рон испачкал руку в крови их... пациента.

— Попробуй еще раз! Пожалуйста!

— Есть, — рука Рона беспрепятственно проникла во внутренний карман мантии. — Ого, тяжеленький!

Перед ними оказался обычной формы бумажник. Он раскрывался просто при указании на него палочкой и преобразовывался во что-то вроде книги с несколькими отделениями. Гермионе это напомнило маггловский патронташ, виденный ею в каком-то фильме про войну. В каждом отделении находились флаконы как наполненные, так и пустые. Подивившись такому изящному исполнению чар Расширения пространства, она собралась перебрать по очереди каждое из отделений, как Рон вдруг произнес:

— Акцио настойка полыни!

Ничего не произошло.

— Акцио напиток Живой Смерти! — подхватила Гермиона. К ее удивлению, в руки попал не стеклянный флакон, а небольшая баночка с какими-то конфетами. Она вытащила одну из них.

— Секо! — «конфета» развалилась пополам, из нее выплеснулась жидкость с резким горьким запахом.

— Это оно? Каков наш профессор затейник, — пробормотал удивленный Рон. — Если он раскусил хотя бы одну такую конфету...

— То этого количества хватило бы примерно на один час, — подхватила Гермиона.

— То есть как раз скоро действие зелья кончится.

— И он тогда действительно умрет от потери крови.

Гермиона с отвращением осторожно отняла застывшие пальцы, все еще сжимавшие рану, и осмотрела ее. Как умела, она произнесла заживляющие заклятия. Сделать профессору хуже она уже не боялась. Трудно было представить, что кто-либо захочет зайти сюда в ближайшее время.

— Пока в Мунго искали зелье от яда змеи, отцу нитками рану сшивали. Как у магглов, — прокомментировал Рон. — Я сейчас ничему не удивляюсь, но он мог и это предусмотреть. Акцио, зелье от яда Нагайны!

Небольшой флакончик с темным содержимым влетел в руку Рона.

«Еще напиток Живой Смерти вливать в него больше не стоит. Если же использовать противоядие, то сколько он продержится в таком состоянии, когда очнется, неизвестно. Все-таки он должен быть очень слаб, сам не выберется», — размышления Гермионы прервал возглас Рона:

— Тогда дадим ему это зелье и все. Надо поторапливаться, Герми! — Рон уже приблизился к пострадавшему и был готов влить ему содержимое флакона в глотку.

— Стой! Так делать сразу нельзя! Давай по моей команде, Рон.

* * *

Северус Снейп долго пытался найти выход среди бесконечных рядов больничных коек. Теперь он не мог найти ту из них, на которой лежал до этого. Как он ни старался быстрее передвигаться или же резко разворачиваться и неожиданно менять ряд, ничего не происходило. Вокруг себя он видел все те же ряды одинаковых кроватей, а все остальное скрывалось в плотном белом тумане. С запоздалым пониманием он осознал, что уже не находится в мире живых. Такой исход событий его скорее даже устраивал.

Северус никогда не делал специальных предположений о своей загробной участи. Кроме того, он, всю жизнь положивший на искупление грехов юности, и не ожидал, что ему выделят особые хоромы в райских угодьях для магов. Наоборот, он был готов к самым неприятным сюрпризам. Снейп остановился и присел на одну из кроватей, чтобы как следует обдумать свое положение. Он не сомневался, что времени у него теперь хотя бы для размышлений будет предостаточно.

* * *

В этот момент Гермиона увидела, как на только что залеченной шее профессора сквозь тонкую бледную кожу проявляется темное пятно.

— У него внутреннее кровотечение! — в отчаянии вскрикнула Гермиона. — И это означает, что он действительно еще жив. Срок действия настойки полыни истек. Здесь нужен хороший, опытный колдомедик, — паника нарастала. Нужно срочно что-то придумать, иначе она себе никогда не простит еще одну смерть.

— Все же нужно поторапливаться. Времени почти не осталось, час перемирия уже почти истек. Мы должны быть вместе с Гарри, помочь найти змею.

— Используем последний шанс, — Гермиона осторожно опустила нижнюю челюсть раненого профессора, как это неоднократно проделывали с ней в детстве родители.

Рон влил содержимое флакона в приоткрывшийся рот Северуса Снейпа. Остекленевшие черные зрачки на миг приобрели осмысленное выражение, веки дрогнули и на этот раз полностью закрылись.

* * *

Проводить вечность в совершенном одиночестве Снейп счел вполне приемлемым наказанием для себя. Он даже нашел несколько положительных моментов: здесь не слишком жарко, не слишком холодно, он прилично одет, чувства голода или жажды тоже не было. Отсутствие общества можно причислить к положительным сторонам его посмертия. Кто знает, какие чудовища обитают в этом неизведанном им мире. При этих мыслях он зябко поежился. На несколько мгновений ему показалось, что он снова видит слабо освещенный потолок Визжащей Хижины и чья-то кудрявая голова заслоняет ему свет. Северус помотал головой, отгоняя морок. Нет, теперь все кончено, и он туда больше не возвратится. Жаль, что узнать новости не представляется возможным. Все-таки он не выполнил до конца свою миссию, не убедился, что Поттер увидел его воспоминания. Смогли ли эти дети вообще собрать хоть что-нибудь? Хорошо было бы, конечно, обсудить все не спеша с Дамблдором в приятной обстановке. Например, сидя на освещенной заходящим солнцем небольшой террасе, которую он видел в доме одного из своих однокурсников. Северус зажмурился и в мельчайших подробностях припомнил мощеную желтым камнем террасу, цветы в кадках и плетеные садовые кушетки.

Когда он снова поднял голову, то увидел, что окружающая обстановка незаметно изменилась. Стало больше света, туман поредел, а проход между рядами вел к обычной балконной двери, из которой и проникал этот свет. Северус решительно поднялся, сделал десяток шагов по направлению к двери и приоткрыл ее. Терраса была точно такая, какой он ее помнил, вплоть до кадок с цветущей сиренью и волшебной сливой. Сразу за краем крупных, из желтого песчаника, плит уходил резко вниз заросший ежевикой склон, а далеко внизу, в лучах заходящего солнца блестела полоска реки. И на этой террасе уже кто-то был.

Лили, одетая в легкое салатовое платье, по цвету так подходящее к ее глазам, легко поднялась с кушетки и подошла к задержавшему дыхание Северусу. Некоторое время она пристально вглядывалась в его глаза.

— Ты сильно изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз, Северус. Стал крепче и увереннее с виду.

— Ты перестала называть меня по имени уже после пятого курса, — с горечью в голосе ответил ей Снейп. — И да, я изменился, постарел, и у меня совсем испортился характер.

— Это не так важно. Важнее то, что твоя душа осталась цельной, и это меня очень радует, — ответила Лили, жестом указывая ему на садовое кресло. Сама она села напротив на плетеную кушетку. Заходящее солнце освещало сзади ее роскошные рыжие волосы. Казалось, что ее голову обрамляет золотая корона. Слабая улыбка играла на губах Лили, сложенные руки покоились на ее коленях. Ее платье не облегало фигуру, но свободными складками будто стекало к ее ступням. Все это напоминало Северусу мельком увиденный им образ из какой-то маггловской книги, из тех, что любил собирать его отец.

— Я должен сказать тебе это, Лили, — решился наконец Северус прервать созерцание женщины, в смерти которой он был виновен. — Я виноват в твоей смерти, смерти твоего мужа, я отправил умирать также твоего сына. Так что цельность моей души можно подвергнуть сомнению.

— Мы здесь отлично видим души вновь пришедших. Но если ты хочешь немного поупражняться в самоистязании, то можешь пройти обратно, — Лили с усмешкой махнула в сторону балконной двери. — И тебя я ни в коем случае не виню в случившемся. Ты сделал со своей стороны все, что мог, чтобы помочь нам. Мы с Джеймсом сами совершили достаточно глупостей. А Дамблдор рассказал мне все о том, как ты защищал Гарри.

— Дамблдор? А мог бы он сам придти сюда? — жадно переспросил Северус.

— Он в данный момент беседует с Гарри, а мне было велено идти к тебе, только ждать пришлось тебя довольно долго. Неужели ты попал из земного мира сразу в лабораторию?

Северус некоторое время взирал на веселящуюся Лили. Все было так же, как и раньше, до их разрыва, когда озорная Лили подтрунивала над ним и придумывала милые шалости.

— Там что-то вроде бесконечной больницы.

— Какие у тебя интересные выверты подсознания. Ему явно требуется медицинское вмешательство. А откуда ты выудил эту террасу? Неужели ты успел разбогатеть и прикупить где-то собственный домик?

— Нет, и еще раз нет. Сам не знаю, видел у кого-то, — помолчав, Северус продолжил: — Ты сказала, что Дамблдор сейчас с Гарри. Значит, мальчик умер? И почему ты тогда не с ним?

— Я была с ним. Только что шла рядом с сыном по Запретному Лесу к стану Волдеморта. Вместе с Джеймсом, Сириусом и Ремусом мы проводили его туда. Но если бы я или же Джеймс явились к нему сейчас, то он не захотел бы вернуться обратно. А нам хочется, чтобы Гарри принял решение жить дальше.

— Значит, у него есть выбор... — задумчиво протянул Северус, внимательно слушавший речь Лили. На подобную возможность для Гарри намекал ему Дамблдор, но никто из живущих магов не знал наверняка, что происходит там, за гранью жизни и смерти.

— У тебя тоже есть выбор, Северус. Ты можешь вернуться сейчас, если захочешь, — Лили взглянула на вспыхнувший на миг зеленый браслет Долга Жизни вокруг его запястья. Северус же этого не заметил, так как неотрывно смотрел на юную и прекрасную единственную любовь всей своей жизни.

* * *

Через какое время подействует это зелье, и достаточно ли его количества, чтобы полностью нейтрализовать действие яда, Гермиона не знала. Флакон с таким зельем был у них только один. Брать с собой тело профессора Снейпа в замок тоже было опасно, и не столько для них с Роном, сколько для самого бывшего директора. Рон кивнул ей головой, поднялся с колен и отправился наверх. Гермиона на мгновение помедлила. Неопределенность раздражала ее. Она сама не знала, зачем она это делает, но тем не менее зачерпнула немного пыли с пола. Затем обмакнула кончик пальца в кровь Снейпа, смешала с пылью прямо в ладошке, а напоследок добавила туда каплю своей крови. Указательным пальцем правой руки она нанесла пятно над переносицей умирающего.

— Ubi tu Gaius, ego Gaia [1], — с этими словами Гермиона поставила такую же точку себе. Если бы Рон только знал! Ведь она только что начала проводить древний, но очень простой магический обряд, который отыскала еще в школьной библиотеке, в секции общего доступа. По совету лежащего перед ней человека, еще на шестом курсе Гермиона начала подбирать самые простые заклинания, не требующие сложной подготовки и большой магической силы.

Пятно на лбу Северуса Снейпа вспыхнуло золотистым цветом и исчезло. «Значит, древняя магия приняла ее запрос» — подумала Гермиона со страхом. Теперь уже нельзя было отступать, и она взмахнула палочкой в сторону Снейпа:

— Animam meam poko. Recipere! [2] — она увидела, как тонкая золотистая струйка протянулась от ее палочки к сердцу умирающего. Теперь, если будет необходимо, ее магия будет подпитывать жизненные силы Снейпа даже при недостатке лекарственных зелий. Прислушавшись к его тихому и ровному дыханию, Гермиона удовлетворенно кивнула, навела на тело профессора сонные чары и поднялась по лестнице в верхнюю спальню, где ее ждал Рон, нетерпеливо постукивавший метлой об пол.

* * *

Когда на лбу Северуса проявилась небольшая золотистая точка, Лили усмехнулась и безапелляционно сообщила:

— Знаешь, Сев, а теперь у тебя и выбора-то, пожалуй, нет. Придется возвращаться обратно. Тебя там ждут. И ты можешь помочь Гарри и его друзьям, что бы ни случилось дальше.

— А если я все же останусь здесь? Если меня там и ждут, то только для того, чтобы отправить в Азкабан. Как мне пройти за тобой? — Северус потянулся к руке Лили.

— Нет, так дело не пойдет, — отдернулась она и перебежала за кушетку. — Если ты дотронешься до меня, то назад пути нет.

— Но я хочу именно этого!

— Не забывай, что я здесь не одна, а с Джеймсом. И я его полюбила искренне и добровольно, так что, тебе будет вдвойне тягостно видеть меня, если ты пойдешь туда, за край, с нами, — указала Лили на каменистую тропинку, начинавшуюся прямо от террасы.

Снейп досадливо передернулся.

— Но зато я могу сделать тебе маленький подарок, чтобы тебе было легче вернуться и продолжать жить. Поверь мне, мой муж тоже хочет поблагодарить тебя за Гарри. Покажи мне твой Патронус. Чтобы его призвать здесь, Северус, достаточно лишь подумать о нем.

— Вот как это здесь работает, — проговорил Северус, удивленно рассматривая возникшую перед ними олениху со светло-коричневой блестящей шкуркой. Оказывается, патронусы в этом мире обретали... плоть. Только ради этого стоило в земной жизни постигать белую магию. Лили растроганно посмотрела на нахмурившегося Северуса, лаская трогательное животное с очаровательными черными глазами.

— Что ж, я забираю ее. Обещаю хорошо ухаживать, вовремя кормить и выгуливать на сочных лужайках. И она будет не одна, а в хорошей компании.

— А где же подарок? Забрать у меня еще и Патронус — единственное живое напоминание о тебе, Лили. Пойми, это слишком жестоко.

— А я забираю только эту форму твоего Патронуса. Это и есть подарок. Надеюсь, что ты сможешь оценить его позже. Твой личный Патронус никто не может взять у тебя.

Северус покачал головой и раздраженно хлопнул балконной дверью. Возвращаться ему ни капельки не хотелось. Он растянулся на одной из ближайших коек, чтобы как следует обдумать все произошедшее с ним за последний день.

[1] Где ты, Гай, там буду я, Гайя (лат.) — слова невесты во время церемонии бракосочетания в Античном Риме.

[2] Я отдаю свою жизнь. Прими! (Лат.)

Несмотря на значительные разрушения, причиненные силами Волдеморта, Хогвартс все еще оставался неприступной крепостью. Построенный в те стародавние времена, когда ни маглы, ни маги не имели привычки спать без меча под боком, волшебный замок уже тогда можно было назвать лучшим образчиком фортификационного искусства.

Маги придумали и устроили в замке все преграды и западни, позволявшие малому числу жителей обороняться против многочисленного врага еще за два-три века до того самого Дюрера [1], который решил подарить несколько идей и маглам.

Два раза в истории магической Британии замок пытались взять свирепые гоблины. В итоге вместо разрушенной при первом нападении в двенадцатом веке крепостной башни замок прирос Северной и Астрономической башнями. А часть стены, снесенную в семнадцатом веке специально с этой целью привезенной гоблинами голодной драконихой, не стали восстанавливать по прежнему образцу. С тех пор в замке появилась крытая галерея, ведущая в охраняемый горгульями кабинет директора. Новые архитектурные веяния маглов однако не обошли стороной и магов, так что лепившиеся наподобие ласточкиных гнезд директорские башенки были уже заимстованием из немагического мира и вносили некоторую фривольность в строгий вид волшебного замка.

Высокие стрельчатые окна, появившиеся также спустя несколько веков вместо узких бойниц, удивительно органично смотрелись на довольно-таки тяжеловесном фасаде времен раннего средневековья. Теперь казалось, что замок с разбитыми окнами, пробитыми в нескольких местах стенами с висящими на них обрывками плюща, а также сколотой с башен черепицей напоминает избитого и оборванного хулиганами подростка, который не собирался сдаваться и готовился к ответным действиям. Волшебники из Хогсмида, родственники учеников и авроры, успевшие подтянуться к рядам защитников школы, были готовы биться до самого конца. Никто из них не собирался покидать место, так много значащее для любого жителя магической Британии.

Минерва МакГонагалл осталась довольна, осматривая вместе с Кингсли Шеклботом последние приготовления перед боем на исходе часа перемирия. Школьные парты, согнанные с разных концов школы, могли вставать на дыбы и лягаться, гобелены приготовились накинуться на врага и обездвижить его, перила лестниц должны были выскакивать из своих гнезд, чтобы обрушиться противнику на голову. Профессор Трансфигурации МакГонагалл ни в коем случае не позволила бы испортить имущество школы Хогвартс таким варварским способом. Но находившаяся еще в полном расцвете волшебных сил воительница Минерва, дочь шотландских горцев, оправдывала имя, данное ей матерью-волшебницей. МакГонагалл взмахнула палочкой, и в вестибюле ярко загорелись волшебные светильники. Замок охотно повиновался ей во всех мелочах, и это казалось Минерве совершенно правильным, ведь Хогвартс всегда заодно с теми, кто нуждается в нем.

Убедившись, что все раненые получили своевременную помощь за время, якобы великодушно отпущенное Волдемортом, а погибшим защитникам отдана последняя честь, МакГонагалл с удвоенной энергией принялась претворять в жизнь новый оборонительный план. Всем преподавателям нашлась работа в соотвествии с их высоким мастерством. Минерва, как и Кингсли, полностью отдавала себе отчет, что никому из оставшихся сражаться магов не было под силу победить Волдеморта лично или даже сообща. Но, несмотря на скупые сведения, которыми иногда делился Дамблдор по-поводу бывшего студента Хогвартса и полном неведении о планах Поттера и его друзей, профессор МакГонагалл решила подойти к проблеме с другой стороны.

Нескольким наиболее толковым студентам поручили накладывать защитные чары на кольца, цепочки, шарфы и раздавать их остальным. Такая мера предосторожности никому не повредит во время боя. Кто-то под руководством профессора Нумерологии наносил руны на руки или предметы одежды, кого-то позвали помогать Слагхорну с Флитвиком. Минерва осмотрела также многорядные заставы из книг, собранные мадам Пинс. Помогавшая ей предсказательница Сибилла Трелони расположилась в боковом коридоре, готовая активировать ловушки при приближении неприятеля.

* * *

Школьный библиотекарь Ирма Пинс еще вчера прокляла бы того, кто предложил бы ей использовать самое дорогое на свете — книги — в качестве оборонительного средства. Но в эту ночь, получив распоряжение от МакГонагалл не допустить противника разбредаться по замку, а направить всех в Большой Зал, мадам Пинс с рвением принялась за дело. Тут как нельзя более кстати пригодилось ее умение зачаровывать библиотечные книги от поползновений безалаберных студентов, да и рассеянных преподавателей тоже. На передовую, то есть поперек тех коридоров, что находились на уровне Большого Зала, Пинс выставила стройными рядами «Чудовищные книги о чудовищах». В школьной библиотеке их скопилось достаточное количество, так как многие студенты не решались пополнять подобными экземплярами свои домашние библиотеки.

На баррикадирование лестниц выше площадки пошла в ход коллекция книг авторства Гилдероя Локхарта. На эти бесполезные издания Ирма с особенным тщанием накладывала чары Колкости, чтобы наступившему на них казалось, что его в пятку укусила оса. Некоторые книги должны были просто делать подножки тем, кто проходил мимо, или же подскакивать вверх и хлопать по голове. В качестве метательных снарядов, назойливо преследующих выбранную цель десяток-другой метров, были использованы затертые учебники, не подлежащие уже восстановлению. Также и из Запретной секции пригодились те книги, которые плевались какими-то сиреневыми пузырями, выпускали клубы пахучего дыма, обжигали или неожиданно обливали кипятком. С этими нужно было быть осторожнее, чтобы не помешать защитникам Хогвартса. Поэтому Пинс выбрала именно те, на которые достаточно было издали указать палочкой, если враг находился рядом.

Книги всегда служили для Ирмы спасением — от нее самой прежде всего. Закончив магическую школу Хогвартс с только одной оценкой «Превосходно» по Чарам, юная Пинс поначалу устроилась помогать в маленькой волшебной аптеке в Косом переулке. Работа состояла в том, чтобы принять товар, проверить недостающие ингредиенты, аккуратно расклеить бирки на флаконах с зельями и прочие скучные, но необходимые обязанности. К ее глубокому огорчению, получить место ученика зельевара, о котором она так мечтала, у нее не было уже никаких шансов. Ее собственный декан Слизерина Гораций Слагхорн практически не обращал внимания на странноватую невзрачную девочку и никогда не замечал ее способностей в своем предмете. Ирма рано потеряла отца, погибшего в магической войне еще времен Гриндевальда. Ее мать, оставшись без поддержки мужа, смогла обеспечить обучение единственной дочери вплоть до окончания седьмого курса, растягивая те немногие средства, что остались ей в наследство. Привыкшая жить скромно, девушка была вполне довольна своим небольшим заработком, который позволял ей снимать небольшую комнатку, изредка приобретать недорогую одежду и раза два в месяц посещать недавно открывшуюся и ставшую необычно популярной среди молодых магов мороженицу Фортескью.

* * *

— Уизли, Грейнджер! — окликнула Минерва взбегающих по мраморной лестнице запыхавшихся гриффиндорцев. — Если вы еще не взяли защитные амулеты у Чанг и порталы у профессора Слагхорна, то сделайте это сейчас, — МакГонагалл показалось, что она уже давно не видела эту парочку.

Рон и Гермиона, оба мокрые и перепачканные в грязи с головы до ног, недоуменно переглянулись.

— Поторапливайтесь, Волдеморт уже должен скоро появиться, — подозрение, что кто-то еще мог остаться внутри замка без связи с другими сильно беспокоило Минерву.

— Да, мы видели, что дементоры снова при... — Рон осекся на полуслове, получив тычок в бок от Гермионы.

— Профессор, вы не видели Гарри? — перебившая Рона Гермиона понадеялась, что профессор МакГонагалл ничего не заметила.

— Нет, он мне точно не попадался в последнее время, — Минерва почувствовала, как кровь отливает от ее щек, покрытых толстым слоем пыли. Если Поттер в замке, он должен был в любом случае узнать о готовящихся приготовлениях. — Как случилось, что вы потеряли его? — голос Минервы задрожал.

— Мы должны были выполнить то, что нам поручил Дамблдор, — густая краска залила щеки и шею Грейнджер.

Уизли подхватил пошатнувшуюся подругу, нервно оглядываясь по сторонам.

— Времени осталось очень мало, — глаза МакГонагалл в ужасе широко распахнулись. Ей внезапно показалось, что воздух вокруг стал вязким и тяжелым. — Я сейчас же дам распоряжение призракам и портретам.

Но никто не мог дать им точного ответа, где последний раз видели Гарри Поттера. Рон с Гермионой надеялись, что он скрывается где-то под мантией-невидимкой, чтобы внезапно напасть на змею Волдеморта. Внезапно Рон почуствовал, что кто-то дергает его снизу за штанину брюк. Свисающая складками кожа, горбатая спина — Кричер, несмотря на свой возраст, выглядел более молодцевато, чем несколько месяцев назад на Гриммо.

— Кричер узнал, что друг моего хозяина ищет хозяина. Кричер пришел, чтобы помочь хозяину. Старый Кричер знает, что надо делать.

— Ты называешь Гарри Поттера своим хозяином? — Гермиона хотела внести ясность в разговор с домовиком с самого начала.

— Кричер служит Гарри Поттеру, значит, Гарри Поттер хозяин Кричера, — презрительно проквакал эльф и прищурился, оглядывая маглорожденную ведьму с головы до ног.

— Ты можешь... — начала Гермиона фразу, которую Рон закончил за нее:

— Перенести нас к нему? — Рон подумал, что теперь у них с Гермионой получается не хуже, чем у Фреда с Джорджем. Фред... теперь он никода не будет уже дурачиться и сердить Рона, как раньше. Сейчас он бы отдал, наверное, свою правую руку, если бы можно было снова оживить брата.

— Кричер знает только, что хозяин жив, но недавно он был как бы мертв. Кричер не может к нему пробраться. Но Кричер давал еду гиппогрифу хозяина, убирал за ним и привел сюда, на помощь хозяину Гарри.

Новости с неожиданной стороны обрадовали Гермиону, хотя и не вносили ясности в ситуацию. Почему Гарри пошел куда-то один, не дождавшись их? Почему они отпустили его от себя и практически бросили? «Гарри был как бы мертв...» Она запретила себе думать о своем безрассудном поступке до тех пор, пока Волдеморт жив. Она не будет думать об этом сегодня, она подумает об этом завтра [2].

* * *

— Мы, все те, кто остались здесь в замке, будем биться с волшебниками, превосходящими многих из вас, школьников, по знаниям боевых искусств, — МакГонагалл обвела взглядом всех теснившихся в Большом Зале защитников. Так и не успевшие переодеться как следует старшие студенты в пижамах, авроры в своих форменных красных мантиях, мирные жители в накинутых поверх домашней одежды дорожных мантиях, — никогда еще на ее уроках не следило за ней множество пар глаз так внимательно, как в этот момент. — Вы уже увидели, что такое темная магия в действии, и как низко Пожиратели смерти ценят наши жизни. Поэтому я прошу всех вас беречь себя и своих близких и не меряться силами с опытными темными волшебниками. Ваша задача — не дать всем приспешникам Волдеморта проскользнуть внутрь Хогвартса, как это произошло в первый раз.

— Старайтесь увлечь их сразу в Большой зал. Не наступайте на ловушки-книги, подготовленные мадам Пинс, — продолжил напутственную речь Кингсли. — Пусть никто из школьников не пробует сражаться с Волдемортом, это приказ. Каждый из вас получил одноразовый портал. Когда большая часть Пожирателей соберется в Большом зале, на несколько мгновений отменятся антиаппарационные чары замка и сработают ваши порталы. Вы, а также все раненые, окажетесь в безопасных местах группами по пять-шесть человек на некотором удалении от Хогвартса. Оставшиеся Пожиратели должны оказаться запертыми в Большом зале. Наши профессора и опытные авроры подготовили эту ловушку. Живым оттуда не сможет выйти уже никто. Если Волдеморт действительно неубиваем, то, лишив его сторонников, мы можем сильно его ослабить, оставив в одиночестве в магической Британии. Я хочу, чтобы все осознали важность этого плана.

Все собравшиеся с трепетом внимали речам Миневры МакГонагалл и Кингсли Шеклбота. Этот план казался практически признанием в поражении, ведь Хогвартс окажется на некоторое время брошенным. Но оправившись от первого шока, вчерашние дети поняли, что только так можно было победить хитрого и жестокого врага.

— А как же Гарри Поттер? — выкрикнула маленькая полноватая студентка с Райвенкло.

Взгляды Минервы и Гермионы Грейнджер, стоявшей с левой стороны от входа в Зал на мгновение пересеклись. Гермиона отрицательно покачала головой. Сеять панику сейчас было бы очень некстати, поэтому профессор МакГонагалл набрала побольше воздуха в грудь и уверенно произнесла:

— Мы не знаем, где сейчас находится Гарри Поттер, — присутствующие затаили дыхание, — нам известно только, что он жив, — вздох облегчения пронесся от одного края зала к другому. Но мы считаем, что наш план обороны сможет помочь ему выполнить свою задачу до конца.

Кингсли Шеклбот одобрительно кивнул, глядя на Минерву.

Было уже пять часов утра, когда наблюдатель с Астрономической башни сообщил, что войско Волдеморта показалось со стороны Запретного Леса. МакГонагалл, а вместе с нею еще несколько человек, молча наблюдали, как темная полоса Пожирателей смерти медленно приближается к школе. Над кромкой Леса в серой бесформенной массе угадывались дементоры. Рону и Гермионе казалось, что утренний холод пробирал до самых костей, не оставляя места для каких-либо радостных воспоминаний.

* * *

Первые двое Пожирателей, ворвавшихся в вестибюль, были встречены залпом проклятий, сразу опрокинувших их навзничь. Гермиона успела только подумать, что вряд ли кто-нибудь сможет их позже опознать. Кто-то, кажется это была мадам Пинс, одним махом натравила перила лестницы на группу Пожирателей, преследующих взбегавший вверх по ступенькам отряд из домовладельцев Хогсмида. Предводительствуемые Слагхорном и Чарли Уизли, они по команде развернулись, обрушили на преследователей порцию заклятий и артефактов и продолжили отступление в Большой Зал, заманивая нападающих за собой.

Знакомое искаженное бешенством бледное лицо, обрамленное всклокоченными длинными черными прядями, промелькнуло мимо и скрылось в толпе сражающихся. Гермиона ринулась в ту сторону, стараясь не упускать безумную ведьму из виду.

Рон хотел броситься за стремительно рванувшей с места Гермионой, когда сверху навалился вдруг тяжелый человек и по-магловски начал выкручивать ему руки, не давая пошевелиться. Рон пытался боднуть его головой, но тот только рассмеялся, одной рукой прижимая его к полу, а другой вытаскивая волшебную палочку. На помощь Рону подоспел Джордж, отбросив седовласого Пожирателя коротким взмахом палочки. Рон перекатился через чье-то неподвижное тело и вскочил на ноги. Он лицом к лицу оказался теперь с Фенриром Грейбеком.

Облизнувшись, оборотень оскалился, но тут же подпрыгнул, будто ужаленный. «Инкарцеро!» — подумал Рон, машинально взмахнув палочкой, и сильно удивился, увидев, как на его невербальный призыв из палочки тянутся черные полосы, крепко связывая Грейбека. Это был первый раз, когда ему удалось совершить такое сложное по уровню заклинание невербально. Невилл, так вовремя выпустивший в опасный для Рона момент Жалящее заклинание в оборотня, сверкнул белыми зубами на чумазом от копоти лице.

Задыхаясь от стремительного бега и на ходу выпуская заклятья в сторону тонкой костлявой фигуры, Гермиона уже не обращала внимания на творящееся вокруг. Она успела заметить, что Луна Лавгуд прикрыла щитовыми чарами рыжеволосую студентку. Беллатриса Лестрейндж крутилась волчком, подпрыгивала и выгибалась всем телом, будто в экзальтированном танце, умудряясь уворачиваться от проклятий и посылать в других смертельные заклятья. Обладавшая каким-то лисьим чутьем Беллатриса, тонкая и сохранившая девичью гибкость, до сих пор не получила ни одной царапины.

— Оппуньо! — в отчаянии крикнула Гермиона, напуская на Пожирательницу смерти горсть мелких камней.

— Слишком мелковато, грязнокровочка, — Лестрейндж совершила изящный поворот запястьем, создав видимый глазом прозрачный веер, отбивший летящие в нее камни и осколки, и из этого же положения палочки выпустила в Джинни зеленый луч, срезавший пряд рыжих волос.

Услышав голос Молли Уизли, Гермиона отпрянула в сторону, уворачиваясь от ножки стула, запущенной кем-то в их сторону. Оказавшись на четвереньках подле Джинни и Луны, она будто в замедленной съемке смотрела на недолгую битву Молли и Лестрейндж.

* * *

Хрупкое тело Гарри с бессильно откинутой головой так и стояло перед мысленным взором МакГонагалл и она, рассвирепев, наносила удар за ударом чудовищу, который это сделал. Режущее заклятие за свисающую худую руку Гарри из задранного рукава куртки; Бомбарда за синие круги под глазами ее студенток, отбывавших ночные наказания из-за Кэрроу; Замораживающее за шрамы Невилла; Авада за несчастных, которых пытали Круциатусом бессовестные слизеринцы с разрешения тех же Кэрроу.

Минерва МакГонагалл сражалась плечом к плечу с Кингсли, но вдвоем они не могли одолеть Волдеморта и хоть сколько-нибудь заметно выбить его из сил. К ним на помощь присоедился еще кто-то грузный в зеленом, тяжело дышавший, ловко выписывающий пассы своей короткой палочкой. Минерва не сразу узнала в нем Слизнорта, полностью сосредоточенная на действиях красноглазого бледного Уже-не-человека. Поймав взгляд Кингсли, она поняла, что тот предлагает ей подать сигнал на разрешение одновременной аппарации и закрытие Большого Зала. В этот момент всех троих волна чужой и тяжелой ярости приподняла вверх, перекрутила в воздухе и разбросала в стороны.

* * *

За время, прошедшее с момента второго вторжения армии Пожирателей, уже были активированы все приготовленные Ирмой Пинс и Сибиллой Трелони ловушки. Растерянная Ирма внезапно обнаружила, что ни на площадке, ни в вестибюле не осталось ни одной живой души. Осторожно переступая через лежащие тела и обломки парт, доспехов и булыжников, Ирма в наступившей тишине спустилась на площадку перед Большим Залом.

Её изумлению не было предела, когда она увидела, что все сражавшиеся стоят теперь, образуя тесный круг с пустым пространством в центре. Мадам Пинс поправила свою чудом удержавшуюся во время битвы неизменную шляпу и попыталась протиснуться между каким-то Пожирателем в черном и стоявшим рядом с ним аврором в красном. Заглянув в узкую щель между чьими-то головами, она увидела, что на свободном месте стояли напротив друг друга Тот-самый-мальчик-который-выжил и Тот-кого-нельзя-называть. Ирма не поверила своим глазам. Почти ребенок решил биться один на один с самым ужасным волшебником Англии! И никто, совершенно никто, похоже, не собирается вмешиваться в происходящее. Но еще большее изумление и растерянность вызвали у нее слова этого юного Поттера о запланированной смерти Дамлдора, о патронусе Северуса Снейпа и о влюбленности последнего в мать Поттера. Пинс никак не могла понять, какое отношение это имеет ко всему происходящему. Тот-кого-она-боялась-называть-по-имени сказал, что Снейп умер три часа назад. Сейчас была почти четверть седьмого, значит, в четверть четвертого этой ночью ушел из жизни человек, Которому-она-боялась-посмотреть-в-глаза все ее годы работы в школьной библиотеке.

Восходящее солнце ослепило всех, кто находился напротив восточной стены Большого зала. Ирма стояла слишком далеко, чтобы полностью увидеть происходящее, но все же она заметила зеленую и, почти незаметную на фоне солнечных лучей, красную вспышку. Высокая худая фигура лысого волшебника в черном как подкошенная упала на пол. Маленькая худенькая фигурка лохматого черноволосого студента осталась крепко стоять на своих ногах.

* * *

Северус Снейп вот уже несколько минут разглядывал нависавший над ним дощатый потолок Визжащей Хижины. Серый свет проникал скозь щели заколоченных досками окон, так что с каждым мгновением можно было все лучше различить расщелины между старыми досками низкого потолка. Похоже, что рядом не было ни одного живого существа, только со стороны доносился необычный грохот, напоминающий обвал в горах.

Северус не ощущал пока никакой боли, что было все-таки странно. По его мнению, возвращение в реальный мир с того света должно всегда сопровождаться болью. По крайней мере, все описания побывавших за краем что магов, что маглов, которые ему попадались на глаза, в первую очередь говорили о возникающей боли. Он почувствовал, что его пальцы рук вымазаны в чем-то липком. Отвратительно. Северус попробовал приподняться, но это вызвало приступ противного головокружения и тошноты.

«Вот оно, поздравляю с возвращением в реальный мир!» — сказал себе Снейп. Ему надо было только вытащить свой портмоне из потайного кармана сюртука и достать нужный флакон. Руки не слушались его, за несколько минут он не продвинулся ни на дюйм к вожделенному карману. В помещении хижины стало будто горадо больше света, так что можно уже было различить на досках, из которых был сколочен потолок, сучки покрупнее. Свет начал заполнять всю комнату разом, расцвечивая унылое помещение веселыми золотыми полосочками, перемежавшимися с серыми. Северус с наслаждением разглядывал танец сверкающих в луче солнца пылинок перед его носом.

И тут долгожданная боль наконец-то пришла. Она пронзила острым шилом его левое предплечье, и Северус вновь потерял сознание.

[1] Имеется ввиду Альбрехт Дюрер (1471-1528)

[2] М. Митчелл, Унесенные ветром.

Северус опять оказался в той же больнице с бесконечными рядами белых, одинаково застеленных кроватей. Все было точно также, как и в первый раз. Быстро одевшись, сидя на постели, он попробовал, как и раньше, представить себе ту же террасу. Однако, несмотря на все его усилия, не появилось даже маленькое окно, не говоря уже о балконной двери. Он попробовал представить себе все возможные варианты окон, дверей, проходов, арок и других архитектурных проемов, которые ему доводилось где-либо видеть... Все те же ряды больничных коек, насколько хватало глаз. Остальное, как и раньше, скрывалось в густом белесом тумане.

Раздосадованный Снейп снова начал кружить вокруг коек. По всему выходило, что он так и не смог до конца умереть. Снова эта обжигающая боль в левом предплечье. Северус невольно потер руку. Он остановился как вкопанный, поняв, что это мог быть общий вызов. Те рокочущие звуки, которые долетали через Черное озеро до Визжащей хижины были звуками битвы. Неужели великаны уже разобрали Хогвартс по кусочкам и теперь он действительно превратится в руины, которые видят маглы на месте замка? Северус искренне надеялся, что его альма-матер переживет и эту войну.

Что, если его тело теперь лежит под ногами у Темного Лорда? Северусу уже приходилось видеть такое: срочный вызов Лорда почти спас жизнь молодого Пожирателя смерти, который попался в окружение авроров. Парень свалился прямо на Долохова, весь в крови и уже без сознания. Беллатрикс это показалось тогда очень забавным, а вот вся возня с раненым досталась ему, Северусу. Правда, прожил этот недотепа после этого не очень долго, ведь то задание Лорда было провалено, а Лорд после обретения тела отличался заметной психической нестабильностью. По сравнению с тем величавым харизматичным лидером, за которым охотно пошел когда-то юный Снейп, новоявленный Волдеморт будто бы передумал тратить силы на такие нелепые вещи, как обаяние или внимание к окружающим. Многие из тех, кто шли за ним раньше, потому что видели в нем сильного мага и умного политика, теперь увидели властолюбие и абсолютную жестокость хозяина.

Все же без его собственного ответного действия носителя метка не могла произвольно выдергивать человека с места. Каркарова, например, пришлось разыскивать несколько месяцев, прежде чем его смогли выследить и убить. Хватило ли Игорю двух флаконов специального обезболивающего зелья, которым снабдил его Северус? Тот юный Пожиратель скорее всего успел надавить на свою метку, что и вытянуло его с места боя. Снейп немного успокоился и лег на кровать, надеясь, что так ему будет легче снова очутиться в Хижине. Как ни пытался он припомнить рисунок древесных волокон на сером потолке, в его окружающей действительности совершенно ничего не менялось.

Северус не доверял до конца своим глазам. Что, если ему это просто снится? То, что он видел Лили и говорил с ней, могло быть отражением его подсознательных желаний. Его мозг выдавал ему те образы, которые ему хотелось видеть в данный момент. Больничные койки являлись его инстинктивным желанием спастись и вылечиться, очаровательная терраса тоже была выхвачена подсознанием из ряда немногих домов, где его хорошо принимали. Забавно, что это был не Малфой-мэнор. Холодность Лили объяснялась еще проще, а именно склонностью Снейпа к самоистязанию. То, что он увидел и услышал, были всего лишь угрызения совести.

С годами рана в душе затянулась, но не потеряла чувствительности и готова была воспалиться при первом же удобном случае. А таких случаев у него появлялось в последние годы по несколько за день. Зеленые глаза Лили взирали на профессора зельеварения сквозь толстые очки Поттера и служили ему немым укором. Снейп, взрослый мужчина, не мог удержать себя от совершенно детского желания довести мальчика до белого каления. С каким удовольствием он замечал, как на таком знакомом лице, унаследованном от Поттера-старшего, появляется выражение ненависти, стирается такая знакомая наглая ухмылка, а сам мальчишка еле сдерживается, чтобы удержаться от слез. Неужели Альбус не мог объяснить ему напрямик, что сыну Лили жилось у родственников хуже, чем дворовому псу? Он мог бы и сам догадаться, что Петуния не будет рада племяннику-волшебнику. А молодому Снейпу даже в голову не приходило напроситься хотя бы разок покараулить у дома Дурслей.

Почему Снейп все эти годы был уверен, что с младшим Поттером будут также носиться, как в семье Эвансов это делали родители Лили? Уютный дом, в котором жили Эвансы, поразил однажды воображение десятилетнего Северуса. Он казался ему просторным дворцом, хотя на самом деле был чуть-чуть больше дома Снейпов. Северус впервые увидел дом, в котором не было пятен от протечек на потолке, стены были ровные и выкрашены в светлые тона, а в гостиной и детских были обои с цветочками и птичками! Кроме того, везде на подоконниках стояли цветы в горшках и даже перед входом стояла какая-то здоровая кадка с огромным зеленым растением. Книг, правда, было очень мало, и Северус с недоумением разглядывал стены гостиной с фотографиями и пейзажами и единственную полку с книгами, наполовину занятую фотоальбомами. Позднее, немного освоившись в доме Эвансов, Северус с огорчением понял, что книг в доме действительно было мало — полка в гостиной и несколько поваренных книг в кухне составляли всю их домашнюю библиотеку. Только у сестер Эванс, у каждой из которых была своя комната, находились необходимые по школьной программе учебники.

Когда маленького Северуса в первый раз пригласили вместе отобедать, и Лили отвела его в ванную комнату привести себя в порядок перед едой, замарашка с рабочей окраины долго не мог придти в себя от изумления. Такой роскоши он не видывал еще никогда! Из крана текла и холодная, и горячая вода, так что можно было налить ее целую раковину и подержать там руки. Унитаз он уже видел в магловской начальной школе, которую он посещал до Хогвартса, но чтобы такое можно было иметь прямо в жилище! У Снейпов, как и у всех, кто жил рядом, нужду справляли в деревянных сараях с дыркой в полу, построенных на заднем дворе. Руки же приходилось мыть на кухне, а особенно неприятно было зимой, когда вода текла ледяная, а мама побаивалась применять при отце согревающие чары. Но больше всего Северуса поразила огромная, по его мнению, ванна, в которой можно было вытянуться во весь рост. Он даже испугался за Лили, ведь так можно и утонуть. Последующий обед потрясенный мальчуган уже и не помнил. Супруги Эванс о чем-то расспрашивали его, Северус рассеянно отвечал. В его ушах колокольчиком звучал серебристый смех Лили и ворчливый голос Петунии.

Снейп обнаружил, что снова что-то изменилось. Теперь он понял, что это были трюки его подсознания, но так как делать было нечего, Северус решил подыграть ему. Он, как и в первый раз, отворил балконную дверь, надеясь снова поговорить с воображаемой Лили.

Терраса оказалась такой же, как и раньше, но что-то поменялось. Не сразу Северус сообразил, что теперь солнце не светит ему в глаза, а находится где-то за зданием этой ненастоящей больницы, так что тень от стены падала, наполовину затемняя желтые плиты. На освещенной части террасы в плетеном садовом кресле уже кто-то ждал его. Худощавый молодой человек с взъерошенными черными волосами сидел спиной ко входу на террасу, любуясь, по-видимому, игрой солнечных лучей на поверхности реки. Такого удара в спину от своего разума Северус не ожидал, но, тут же взяв себя в руки, решил попробовать побеседовать со своим вывертом психики.

— Поттер, я не ожидал, что вы будете моим проводником в магическое посмертие. Неужели и ваша смерть от руки Темного Лорда будет отягощать мою совесть? Но удовлетворите теперь любопытство вашего бывшего учителя: как вы оказались здесь раньше меня? — Северус старался все же подбирать слова, чтобы не спугнуть образ сына Лили, вызванный, очевидно, его, Снейпа, последними воспоминаниями.

Поттер между тем обернулся на звук его голоса, встал с плетеного кресла и подошел на расстояние вытянутой руки к прислонившемуся к стене здания Снейпу. Казалось, последний побледнел еще больше, чем обычно, поняв свою ошибку. Почти такой же юный, как его сын, Поттер-старший от Поттера-младшего отличался лишь цветом глаз и, пожалуй, казался несколько крепче. Ладная фигура, неуловимо быстрые движения, те же высокие скулы — все это Гарри унаследовал от Джеймса, как если бы он был его близнецом. Но у мальчика, которого Снейп учил, был немного затравленный вид, он слегка сутулился, глядел исподлобья, и вокруг огромных глаз были темные круги. Мальчик же, с которым он враждовал, имел прямую осанку с царственной посадкой головы, открытый насмешливый взгляд и округлые щеки.

— Если ты плод моего воображения, то должен немедленно исчезнуть, — Северус решительно уставился прямо в нахальные карие глаза своего визави.

Джеймс, казалось, на миг растерялся и, моргнув, ответил вполне дружелюбно:

— Я не кажусь тебе, Сн... Северус, — на мгновение запнувшись, сказал Поттер. — Но не являюсь твоим проводником, как ты сначала подумал. Я здесь по своей воле.

Брови Снейпа поползли вверх. Такого поворота событий он не ожидал. Все предыдущее можно было объяснить его желаниями, услужливо визуализированными мозгом в то время, как он сам валялся окровавленный в Визжащей Хижине. Но Поттер-старший ни в коем случае не входил в узкое число лиц, с которыми Северус желал бы поговорить сразу после смерти. Поэтому он просто промолчал, позволяя собеднику проявить инициативу. Последний, наткнувшись на холодный взгляд Снейпа и сделав тяжелый вздох, произнес на одном дыхании:

— Я пришел, чтобы поблагодарить тебя, Северус Снейп, за то, что ты охранял моего с Лили сына. Я знаю, что тебе это было неприятно, учитывая наши с тобой отношения при моей жизни. И знай, что ни в своей смерти, ни в смерти Лили я тебя никогда не обвинял. Я сам оказался слепым и безмозглым болваном, который не смог защитить любимую женщину и ребенка.

Северус громко рассмеялся, а на лице Джеймса отразилось недоуменное выражение напополам с обидой.

— Ну конечно, теперь я точно вижу, что ты — мое воображение! Ни за что не поверю, что настоящий Джеймс Поттер мог бы сказать мне такое, — с этими словами Снейп начал надвигаться на обескураженного Джеймса Поттера.

— Скоро мне тут составит компанию еще и Гарри Поттер! Но если ты, произведение моего воспаленного сознания, можешь издавать какие-то звуки, то я тебе скажу. Недавно я почувствовал сильный призыв метки, а это означает только одно: Волдеморт победил и созывал всех последователей, чтобы насладиться победой. И тогда, согласно пророчеству, мальчик должен умереть. Да и что может сделать молодой не обученный волшебник против сильного в темных искусствах мага?! Если его еще не схватили и он остался жив, то можно надеяться только на чудо, чтобы скрываться дальше. И я, я, Северус Снейп, виноват в его гибели, так как практически послал его на смерть. Я видел, что он смог собрать мои воспоминания. Если он успел посмотреть их, то ясно одно...

— Чудо уже произошло, мой сын остался жив! — воскликнул Поттер, следивший за маячившим перед ним Снейпом, расхаживающим взад-вперед и без стеснения размахивающим руками.

Снейп только отмахнулся:

— Я это уже слышал от явившейся мне Лили. Интересно, почему она до сих пор не появилась? Каким законам здесь все подчиняется? — Северус совершенно не обращал уже внимания на Джеймса, стоящего с полуоткрытым ртом.

— Очевидно, что я вижу свои подсознательные желания, — бросив быстрый взгляд на Поттера, Снейп продолжил разговаривать сам с собой: — Этого-то я точно не хотел видеть. Не хватает тут еще остальных из их компании. Сначала я вижу больничную обстановку, потом выхожу на террасу и кого-то встречаю. В прошлый раз я ушел в ту дверь. На этот раз я просто пройду мимо этой бесплотной тени в моем подсознании и спущусь, наконец, по живописной тропке.

— Нет, подожди! — Джеймс забежал перед Снейпом, преграждая путь.

— Ну, чем еще ты собираешься меня занять? Впрочем, говори, какая разница, раньше или позже я спущусь к этой реке.

— Я прошу у тебя прощения.

— Превосходно. Джеймс Поттер просит у меня прощения. Да, несомненно это именно то, что я всегда хотел услышать, — Северус стал невольно подражать благодушным интонациям Дамблдора.

Поттер воспользовался паузой в монологе Снейпа:

— Я прошу у тебя прощения, надеясь, что ты простишь меня при жизни. Нам, ушедшим за край, облегчает участь прощение живых. Тех, кого мы когда-то обижали и преследовали. Это моя личная просьба к тебе, Северус. Я вижу здесь Сириуса и знаю, что ты простил его еще при его жизни, иначе ему пришлось бы теперь очень тяжело.

— Иными словами, ты решил улучшить свое положение и пришел ко мне, умирающему, чтобы выторговать у меня прощение? — гнев Северуса усиливался с каждым произнесенным словом. Казалось, что воздух вокруг сгустился и задрожал.

— Да как ты вообще посмел явиться сюда? Твой сын остался сиротой и не получил должного воспитания и всего того, что дают человеку его родители! Он, наверное, умирает измученный теперь у ног Темного Лорда, а у меня даже нет возможности хоть как-то спасти его от пыток, потому что я сам при смерти! А этого олуха интересует только его загробная участь, — горько закончил Снейп свою отповедь. Незаметно для себя он, отступая от Поттера, приблизился к двери и взялся за ручку, не желая оглядываться на Джеймса, смотрящего на него с легкой улыбкой на тонких губах.

* * *

Она сама не помнила уже, как оказалась в гуще людей, обнимавших Гарри, а потом кто-то настойчиво потянул ее за мантию, чтобы выхватить из радостной толпы. Это оказался широко улыбавшийся Шеклболт, который, поманив Минерву на клочок свободного пространства, сказал ей уже с серьезной миной на темном лице:

— Мои люди уже провели первые аресты, но кое-то успел отсюда сбежать. Профессор, прошу прощения за то, что таким не элегантным способом забрал вас от источника радости. Думаю, что только вы наделены властью позаботиться обо всех собравшихся, — Кингсли обвел рукой вокруг.

МакГонагалл, еле державшаяся на ногах после изматывающей битвы с Волдемортом, быстро взяла себя в руки. Кто-то должен был распоряжаться хогвартскими эльфами, необходимо было открыть свободный проход в школу целителям и обеспечить людям хотя бы спальные места для отдыха. Об остальном можно будет позаботиться немного позднее.

— Мне нужно полное подтверждение полномочий директора.

— Но разве не вам подчинялась только что школа? Все эти ожившие статуи и доспехи, которые сражались по вашему приказу. И потом, если бы у вас не было полных полномочий директора Хогвартса, то мы не смогли бы даже в принципе замахнуться на наш последний план, — Кингсли поддерживал Минерву под локоть, ведя к выходу из Большого зала.

Доводы Шеклболта были логичными. Если она смогла сразу же после эффектного вылета теперь уже погибшего Снейпа из окна воспользоваться недоступными ей ранее чарами школы, то, по-видимому, Хогвартс по старой памяти вручил ей бразды правления в руки.

— Думаю, что Хогвартс уволил Снейпа и назначил меня заместителем директора, так как я была исполняющим обязанности сразу после убийства Дамблдора.

— И почему Хогвартс воспринял побег Снейпа как увольнение? — в голосе Шеклболта сквозило недоумение. Он не был в курсе проделки предыдущего директора.

— Знаете ли Кингсли, если кто-либо из сотрудников берет отпуск, то обычно выходит через дверь. Ну или через камин, но не вылетает из окна! — представив, что летящий по воздуху Снейп произносит формулу назначения заместителя с ее именем, вызвал у Минервы приступ истерического хохота.

— Он выбросился из окна? — Кингсли на секунду остановился.

— Нет, именно вылетел! Снейп, оказывается, умел летать, — уняла свой нервный смех МакГонагалл, заметив, что на нее стали оглядываться.

Шеклболт хотел еще о чем-то ее спросить, но здесь его перехватил кто-то из старших авроров, и он вынужден был оставить новую директрису.

Увидев стоящую на площадке растрепанную и побледневшую от усталости и напряжения Ирму Пинс в своей неизменной шляпе, Минерва подошла к ней и взяла ее холодные руки в свои:

— Вы проявили потрясающее мужество, Ирма! Все кончено, — кажется, она никогда раньше не здоровалась с мадам Пинс за руки. Минерва так никак и не могла вспомнить, старше ли она школьного библиотекаря или, наоборот, младше. Выглядела та во всяком случае намного старее, чем обычно выглядят ведьмы в ее возрасте.

— Профессор, я... спасибо вам, — слезы мешали говорить мадам Пинс. — Я уберу сейчас же оставшиеся ловушки, чтобы никто не попался, их осталось не очень много.

— Конечно, Ирма, пожалуйста. Скоро, надеюсь, мы все сможем отдохнуть и, возможно, осталась еще какая-то еда на кухне, — говорила МакГонагалл, поднимаясь вверх по лестнице, ведущей на этаж с директорским кабинетом.

Пинс кивнула и взмахом палочки убрала несколько разбросанных книг с лестницы, освобождая ей путь.

Минерва торопилась в кабинет директора. Необходимо было срочно вызвать целителей, а связь с внешним миром возможна сейчас только через камин директора. Заодно надо разрешить проход через камин больничного крыла, а еще лучше через комнату Большого Зала, который при директоре Снейпе был заблокирован, как и все остальные камины. Кроме того, ей придется еще дать десяток-другой распоряжений, которые можно сделать, только подтвердив директорские полномочия.

Едва горгулья запросила пароль, сердитая Минерва просто опрокинула ее на пол одним мановением палочки. Не хватало еще, чтобы она стояла тут и подбирала пароли, как школьница. Ей даже не хотелось думать о том, какие мерзости мог придумать Снейп, чтобы защитить свой бывший кабинет. Если это не что-нибудь из обширных списков ингредиентов к зельям, то наверняка названия пыток из арсенала Пожирателей.

— Зачем же так сразу? Пароль был «Дамблдор», — обиженно прохрипела поваленная горгулья.

Эти слова все же остались в сознании Минервы, уже поднимающейся по круговой лестнице, хотя мысли ее были уже заняты одновременно тысячью других самых неотложных и срочных дел. «Пароль был «Дамблдор», — повторяла она про себя, уже входя в кабинет.

«Дамблдор!» — воскликнула она и поглядела на портрет великого белого мага.

— Пароль был... — пробормотала она еще раз растерянно.

— Хогвартс поддерживает все наложенные лично директором чары, пароли и другие приказы, пока он сам жив. Со смертью директора или его временной отлучкой все официальные ключи магия передает его заместителю. И ты уже давным-давно это знаешь, Минерва! — проговорил Дамблдор с портрета.

Остальные рамы были пусты. По-видимому, нарисованные директора и директрисы все еще находились в Большом зале.

— Заместителем Снейпа был Кэрроу, так что заместителем я являюсь скорее всего по воле Хогвартса. Когда же это Снейп произвел мое назначение? — теперь ей были в общем-то не важны такие детали. — Какая разница? Живые люди нуждаются в помощи, вы сами мне не раз это говорили, а раз на меня выпала эта доля, то придется распоряжаться мне.

— Ты говоришь почти как Волдеморт, Минерва, — Альбус грустно покачал головой. — Разве ты не слышала, о чем говорил с ним Гарри?

— Я не пропустила ни одного слова, Альбус, — мягкий голос нарисованного мага немного успокоил уставшую Минерву. — Если Снейп действительно был на нашей стороне, то его тело будет с почестями захоронено, вместе с остальными героями. Но Гарри все-таки очень молод и может ошибаться в людях, — Минерва обогнула стол со стоявшей на нем каменной чашей и встала перед камином.

— Если Волдеморт сказал правду, то тело Северуса Снейпа лежит где-то на поле боя или в лесу. К сожалению, Альбус, мы не можем прямо сейчас броситься на его поиски.

— Он должен быть в Визжащей Хижине. И я не исключаю, что он еще жив. Прошу тебя, поверь мне, Северус действовал исключительно по моей просьбе. Помоги ему сейчас, если это возможно. Я дам тебе позже все доказательства его невиновности, — голос Дамблдора был таким умоляющим, каким Минерва никогда не слышала его при жизни.

— Что ж, тогда это сделать нетрудно, — вздохнула МакГонагалл. — Винки!

Перед ней возникла грустная эльфийка, на которой было надето хогвартское полотенце. Это странное существо было все-таки принято в штат эльфов, обслуживающих замок, и с тех пор Винки почему-то постоянно стремилась прислуживать Минерве.

— Винки готова служить смелой директрисе Хогвартса! Мэм! — глаза существа преданно смотрели на МакГонагалл.

— Ты знаешь, где находится Визжащая Хижина?

— Винки знает, мэм. В этом месте эльфы не любят находиться. Но говорят, что там видели Того-кого-нельзя-называть, — ее уши прижались к крупной голове.

— Его можно называть теперь как угодно, — Винки приоткрыла один глаз. — Прошу тебя, Винки, поискать там предыдущего директора Северуса Снейпа, живого или мертвого. Осмотреть и сразу сообщить мне. Но так, чтобы этого никто больше не знал.

— Винки сделает. Винки не боялась директора Снейпа, директор, мэм, — Винки с хлопком исчезла.

Минерва недоуменно уставилась на опустевшее место, где только что была эльфийка. Оказывается, она, декан Гриффиндора и профессор Хогвартса с сорокадвухлетним стажем, должна еще многому учиться...

* * *

Когда первая группа целителей прошла через директорский камин в Хогвартс, Минерва почувствовала, что ее дергают снизу за мантию. Появившася недавно Винки глядела с обожанием на Минерву снизу вверх своими круглыми глазами на выкате.

— Винки нашла его, директор! Он жив, но очень слаб, Винки почувствовала, что темная магия не дает ему поправиться.

Минерва быстро взглянула на портреты. Там был пока один Альбус, но кто их знает, портреты же могут подслушивать. Действовать надо сейчас, как следует все обдумать она сможет позже, когда найдется для этого время. МакГонагалл нащупала в своем кармане платья маленький ключ, который она всегда носила с собой, но очень редко использовала, и передала его Винки.

— Винки, послушай. Сейчас я не успеваю туда пройти, поэтому доверяю это тебе. Это ключ от моего домика в Хогсмиде. Я уверена, что ты сможешь найти его и попасть туда, я тебе разрешаю.

— Да, мэм, Винки с ключом это очень легко! — Минерва поняла, что эльфийка имела ввиду не само проникновение в ее жилище, а просто его поиск.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты переместила в мой домик Северуса Снейпа, разместила его там. Прошу тебя находиться при нем и сделать все, что в твоих силах, чтобы не навредить ему, пока я не приду туда с целителем. И это наша с тобой тайна.

Винки кивнула и снова исчезла.

Профессор МакГонагалл вот уже почти целый час перемещалась из одного конца замка в другой. Ей удалось довольно быстро разобраться с паролями каминной сети замка, будто специально подобранных под нее, что позволяло переноситься из гостиной башни Райвенкло, в которую было пока невозможно пройти по замку из-за завалов, прямо в комнату Большого Зала, что сильно экономило время. Только вот саму директрису уже подташнивало от одного взгляда даже на каминную решетку.

Никогда в жизни профессору МакГонагалл не приходилось еще общаться с таким количеством людей, которые обращались бы к ней по-поводу самых разных мелочей сразу. К ее огромному удовольствию, кухня оказалась совершенно незатронутой битвой, а запасов продуктов хватило бы, как уверяли ее эльфы, с лихвой еще на месяц, чтобы прокормить всех находившихся сейчас в Хогвартсе людей и существ. Если бы не помощь неутомимых домовиков, то Минерва не смогла бы справиться в этот трудный час со своими обязанностями.

Ей совершенно не хотелось осложнять и без того занятых остальных деканов. Находящиеся в Большом Зале организовались в группы, помогавшие врачам Мунго переносить раненых прямо через камин комнаты Большого Зала. Несколько авроров и взрослых жителей Хогсмида занимались телами павших в битве.

Все, что хотела МакГонагалл — это добраться до Поппи Помфри, но та хлопотала над ранеными вместе с остальными целителями, и ей тоже приходилось несладко.

Профессор МакГонагалл оглянулась и покачала головой. Похоже, что Поттеру никто не даст сегодня ни минуты отдыха. Понадеявшись, что героя спасут от радостно возбужденной толпы волшебников его верные друзья, Минерва перехватила одного из целителей из больницы Мунго, выделявшихся своими салатовыми халатами:

— Целитель, прошу вас осмотреть еще одного раненого, — давать слишком много объяснений Минерва у всех на виду не хотела, а появившаяся еще раз Винки сообщила, что она боится за жизнь профессора, которого смогла переместить в дом директрисы. Целитель деловито взглянул на нее:

— Куда идти?

— Это не в Большом зале, придется через камин, прошу вас. Так будет быстрее.

Целитель Морфиус Анестези совершенно не удивился, когда они оказались в директорском кабинете. МакГонагалл решила сразу предупредить:

— Целитель Морфиус, нам придется выбраться за пределы Хогвартса, раненый находится недалеко отсюда, в безопасном месте. Мне известно только, что он без сознания и, возможно, потерял много крови. И мне бы не хотелось подвергать его еще одной аппарации в таком состоянии.

— Я сначала осмотрю его, — вежливым тоном прервал ее Анестези, — а потом мы решим, что можно сделать, профессор.

В своем доме в Хогсмиде, приобретенном ею с её покойным мужем в первый год их недолгого брака, Минерва не была уже несколько месяцев. Прошлым летом, после назначения Снейпа директором, МакГонагалл отправилась сюда с мыслью никогда больше не возвращаться в Хогвартс, но, успокоившись и немного охладив свой пыл, она все же приняла решение вернуться, чтобы защищать студентов от произвола нового директора. И если она сделала правильные выводы, то теперь ей придется защищать своего предшественника от студентов.

Вдвоем с Морфиусом они вошли в ее просторную нежилую гостиную со светлой мебелью и несколькими фотографиями на каминной полке. Тут же на шум спустилась встревоженная Винки.

— Профессор МакГонагалл, мэм, Винки положила профессора Снейпа на вашу кровать. Но он совсем больной, Винки не может ничего поделать, если Винки сделала неправильно, Винки будет...

— Все правильно, Винки, веди нас, — мягко прервала МакГонагалл дальнейшие излияния эльфа и пригласила целителя подняться по винтовой лестнице, ведущей из гостиной вверх, к спальням. Анестези на миг прищурил свои круглые совиные глаза, но все же молча протопал вслед за Минервой вверх по лестнице, как того требовал долг целителя.

Войдя в свою спальню, Минерва коротко вскрикнула. Винки уложила Снейпа в ее кровать с зеленым клетчатым балдахином, сняв с профессора ботинки и окровавленный сюртук, а также жилет. Белая рубашка Снейпа могла бы слиться по цвету с его лицом, если бы не огромное красное пятно на ней, начинавшееся от шеи и разползшееся до середины груди. МакГонагалл еще ничего не знала о том, что с ним произошло, но вид его торчащего вверх носа и разметавшиеся по подушке слипшиеся черные пряди пробудили в ней почему-то чувство необыкновенной жалости к этому человеку и непривычное желание защищать. С нетерпением она ждала вердикта целителя, произносившего теперь свои заклинания и водившего палочкой над распростертым на кровати телом.

— Вы знаете что-нибудь о том, как это произошло? — обернулся целитель к директрисе.

— Только то, что его убил Волдеморт, — припомнила Минерва слова, брошенные презрительным холодным голосом во время поединка с Гарри. — Он будет жить?

— Жить-то он будет, вопрос только, где и как. Удивительно, что он, несмотря на сильную кровопотерю несколько часов назад, все еще жив. Я дам ему сейчас кроветворное средство, это поможет ему еще на некоторое время. Сейчас в Мунго все целители заняты поступившими ранеными. Боюсь, что кроветворное будет трудно достать в ближайшие дни, а ему оно нужно три раза в день и, кроме того, очень важен приличный уход, — с этими словами Морфиус достал из своего чемоданчика флакон и поднес его к посеревшим губам раненого. Медленно, капля за каплей, целитель вливал зелье и проводил каждый раз своей палочкой вдоль середины груди, по-видимому, обеспечивая усвоение лекарства. — И мало обеспечить его кроветворным на ближайшие дни, нужно еще давать ему противоядие. Это не совсем по моей части, но помню, что был у нас один, укушенный змеей Волдеморта. Такое впечатление, что здесь было то же самое. Я думал, что Снейп был правой рукой Волдеморта, раз получил место директора, не так ли, профессор МакГонагалл? — целитель, не мигая, уставился в зеленые глаза директрисы.

— Я тоже была в этом уверена до самого последнего момента, — она не хотела вдаваться в подробности о том, как она поменяла свою точку зрения. — Вы хотите сказать, что Азкабана ему не избежать, и мои усилия напрасны? А что, если я соберу достаточные доказательства для Визенгамота? — ее уверенность нарастала с каждым словом. — Каждый, кто боролся на светлой стороне, имеет право получить всю возможную помощь, — продолжила она твердо, глядя в упор на целителя.

— А если этот человек действительно является злодеем, каким он многим казался и представлялся? — Морфиус покачал головой. — Тогда вы лично, — с ударением на последнем слове произнес он, — пойдете и прикончите его?

— Я даю вам клятву своей магией, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы Северус Снейп в полном здравии восстановил свое честное имя, — МакГонагалл подняла вверх свою короткую палочку. — Но в случае его виновности, я сама позабочусь о том, чтобы он провел остаток своей жизни в заключении, мучаясь от воспоминаний о своих грехах, — золотистая спираль появилась вокруг поднятой палочки из светлого дерева и исчезла.

Сразу за тем тонкое зеленое кольцо обвилось вокруг левого запястья директрисы. Минерва и Морфиус одновременно поглядели на лежащего зельевара, на запястье которого также на миг высветился зеленый браслет и тут же погас.

— Похоже, что магия посчитала вас его спасительницей. Теперь он ваш должник, — задумчиво проговорил целитель. — Это ведь ваш дом? Вы привели меня к нему... интересный случай, я уже слышал про такое. Долг жизни образуется по отношению к человеку, приведшему целителя. Да-да, все правильно, мы же приносим клятву, приступая к практической деятельности, — бормотал себе под нос обычно флегматичный Морфиус.

Минерва решила вернуть его с теоретического Олимпа обратно к земным делам:

— Я вам очень благодарна, целитель, за помощь, — она сделала паузу. — Что вы думаете, если подержать его здесь, можно ли эльфу поручить уход за ним? Если о Снейпе узнают сейчас, то его могут сразу арестовать, в Азкабане он не выживет, поэтому, умоляю, пока держите это все в тайне, — она выжидающе обратила свой взор на Анестези.

— Решение верное, — замялся он, — но нужен еще кто-то из волшебников, чтобы давать ему лечебные зелья. Я помогу вам и пришлю все необходимое на первые несколько дней. Но вы должны понимать, что лучше было бы поместить его в Мунго. Я не представляю, как он выжил, похоже, что кто-то смог залечить рану на шее. Но ткани срослись неправильно, это явно делал кто-то, выучивший наспех несколько заклинаний из учебника для целителей, — грустно усмехнулся Морфиус и продолжил: — Так что, ему нужна серьезная операция, иначе он не сможет нормально разговаривать, а каждый проглоченный им кусок будет очень болезненным.

— Сколько времени у меня есть, то есть на сколько можно отложить эту операцию? — Минерва внутренне содрогнулась. Живой, но не способный разговаривать и испытывающий боли Северус. Не проклянет ли он ее за спасение жизни, которая окажется ему в тягость, даже если удастся доказать его невиновность?

— У вас есть не больше пяти дней, чтобы он не остался немым на всю жизнь. Да, и если он за это время придет в себя, то не давайте ему вставать и тем более колдовать. Это чревато сильными осложнениями! — целитель уже направлялся к выходу из комнаты.

* * *

Захлопнув с силой за собой балконную дверь, Северус понял, что совершил прежнюю ошибку и так и не пробрался к краю террасы, за которой находилась манившая его тропинка. Дверь тут же исчезла и слилась со стеной. В отчаянии стукнув по проему, мгновенно заполнившемуся кирпичами, кулаком, Снейп лег на ближайшую кровать, надеясь как можно раньше подкараулить проход, если он снова появится.

Северус задумался. Получалось, что сын женщины, которую он любил, недополучивший родительской ласки, стал гораздо лучшим человеком, чем он сам. Как бы то ни было, но он вырос с родителями, которые по-своему заботились о нем и любили. В детстве он не чувствовал себя ущемленным бедностью их дома и скудостью еды. В конце концов, в его квартале все так жили. Еду многие готовили прямо в камине, а мылись раз в неделю в общественных душевых неподалеку. Мальчишкой он никогда не интересовался, как его мама стирала и готовила, а свободное от школы время он проводил на улице.

Во всяком случае, маленький Северус считал, что занимает лучшее положение по сравнению с соседскими мальчишками. В его доме было гораздо чище, чем у других. Скорее всего, Эйлин колдовала в отсутствие мужа, помогая себе бытовыми чарами. Даже его одежда, в которой он обычно гулял, не была такой замызганной, как у других, а мать каждый вечер заставляла его умываться в теплой воде. А ведь в доме не было электричества и большого котла для подогревания воды, как у Эвансов! Эйлин однако была вынуждена делать то же, что и ее соседки: относить вещи стирать в общественные прачечные и устраивать дома банные дни. Отец брал его с собой, когда он стал постарше, раз в неделю в душевые, в которые надо было идти через переулок по пыльной в сухую погоду и отвратительно грязной в дождь насыпной дороге.

Северус ненавидел как сами эти походы, так и мужские общие раздевалки и вообще весь помывочный процесс, во время которого товарищи Тобиаса по цеху отпускали грубые сальные шуточки и обсуждали, не стесняясь мальчика, своих дам сердца. Особенно он ненавидел, когда становился центром внимания и его часто тыкали под ребра, дивясь его худобе. Тобиас при этом громко, во весь голос смеялся и всех уверял, что не морит ребенка голодом, а ест тот за двоих, так что приходится иногда работать отцу по полторы смены.

Тобиас Снейп действительно в то время очень много работал, желая, чтобы у его семьи все было не хуже, чем у людей, как он выражался. И хотя Северус довольно смутно помнил свои детские годы, он все же вспоминал улыбающееся лицо матери и расплывающееся в улыбке, показывающей неровные зубы, лицо отца. В какой именно момент все изменилось, Северус уже не мог вспомнить, да никогда в сущности этим вопросом не задавался.

Его отец, работавший в, казалось бы, престижном на их текстильной фабрике красильном цехе, приходил поздно, в заляпанном краской комбинезоне, переодев который сразу шел на кухню ужинать. Эйлин, не особо отличавшаяся кулинарным талантом, ставила перед ним всегда большую миску одного и того же капустного супа с овсяной мукой, в котором по выходным плавал кусок говядины. Иногда по выходным дням было разнообразие в виде куриного супа или баранины. Все это готовилось прямо в котелке, установленном в камине, если мать не могла пользоваться своей волшебной палочкой. Впрочем, Снейпы даже могли считать себя более зажиточными по сравнению с соседями, которые реже видели мясо, а обычно ели рыбу с картошкой и жидкие овощные супа.

Будущий профессор зельеварения лучше помнил своего отца в более поздние годы, вечно задыхавшегося от кашля из-за пыли от шерсти, бывшей везде на фабрике. Характер его с каждым годом портился, и Тобиас часто придирался по мелочам к жене и сыну. Эйлин отвечала язвительными замечаниями, муж ей не уступал, так что подобные перепалки могли длиться часами, заставляя любопытных соседей прислушиваться к ругающейся парочке, наслаждаясь их словарным запасом и разнообразием поднимаемых тем. На Северуса родители практически не обращали внимания, вспоминая о нем только тогда, когда он приходил поздно вечером домой.

Впрочем, отец по-своему любил сына и, когда Тобиас уже смирился с открывшейся ему правдой о магическом мире, сыграл свою роль в воспитании будущего Мастера Зелий. Северус усмехнулся, подумав, что его ученики сильно бы удивились, если бы узнали, каким образом его отец-магл влиял на их уроки зельеварения. Тобиас, в прошлом недоучившийся студент-технолог, хотел, чтобы его сын смог достичь большего в этой жизни, чем он сам, вынужденный пойти в итоге работать помощником мастера в красильном цеху. Так, он заставил выучить наизусть маленького Северуса периодическую систему и иногда даже объяснял сыну некоторые химические процессы.

Наверное, Эйлин слишком поздно спохватилась за здоровье мужа, но, тем не менее, однажды она поняла, что что-то идет не так. Кашель Тобиаса все усиливался, и Эйлин пыталась найти рецепты зелий, которые могли бы вылечить мужа. Однако, к ее изумлению, таких зелий практически не существовало. Как позже понял Снейп, волшебники, несмотря на все их могущество, не утруждали себя облегчением участи маглов, так как гораздо проще было найти магические компоненты, обращающиеся к магии волшебника, исправление которой необходимо было достичь. В свою очередь, исправленная магия уже влияла на тело волшебника, излечивая его. Чтобы создать соответствующее волшебное лекарство для магла, нужно было найти компоненты, действующие на источник заболевания. Именно из-за создания зелья, облегчающего боль маглу и исправляющее причиненные физические увечья, и обратил на начинающего зельевара свое внимание когда-то Темный Лорд.

Северус, разволновавшись, снова сел на свою кровать. Он попытался представить что-нибудь иное, отличавшееся от наскучившего ему вида больничных коек. Вспомнив насмешливый вопрос Лили, зельевар попытался представить себе сначала свою лабораторию в Хогвартсе, потом попробовал перейти на лабораторию своего Мастера Зельеварения Гризельды Марчбенкс, а также лабораторию одного знакомого аптекаря, но окружающая реальность оказалась строптивой и не подстраивалась под его желания.

Воспоминания тяжелым камнем давили ему на грудь и, казалось, не давали вздохнуть даже здесь. Снейп почувствовал, что, будучи эгоистичным подростком, никогда на самом деле не интересовался своими родителями, стремясь только произвести впечатление на одну красивую девочку и гордясь своими познаниями в магических науках. Что пришлось пережить его бедной матери, когда она осталась практически одна с больным мужем на руках и сыном-студентом, на обучение которого уходил весь скудный семейный бюджет? Северус тяжело вздохнул и хотел было снова начать наматывать круги вокруг рядов кроватей от скуки, когда увидел долгожданную балконную дверь.

На этот раз солнце стояло уже над крышей этого странного здания, освещая куст сирени и все той же волшебной сливы, виденных им в предыдущие разы. Северус понадеялся, что на террасе уже никого не будет, но и тут его надеждам не довелось сбыться. Посреди, опираясь одной рукой на садовое кресло, стоял собственной персоной Люпин, которого Снейп оставил совсем недавно совершенно живого и невредимого на поле боя.

Люпин, выглядевший теперь гораздо моложе, чем он его помнил, и одетый уже не в привычный потертый пиджак, а в приличную мантию с серовато-сиреневым отливом, приблизился к Северусу. Тот скрестил руки на груди в своей обычной манере и молча смотрел на объявившимся мертвым оборотня.

— И что бы это значило? У тебя не хватило ума или ловкости защищаться от заклятий, когда меня позвали с поля боя? — в словах Снейпа, несмотря на насмешливую интонацию, проскальзывал горький упрек. — А теперь ты пришел составить мне здесь компанию в этой вечности. Может быть, мы посидим тогда здесь, полюбуемся видом, и ты расскажешь мне подробно, в чем ты опростоволосился? — сердиться на этого недотепу Северус устал еще при своей жизни. Он медленно прошел мимо ссутулившегося оборотня и уселся на то самое кресло, в котором сидел прежде Поттер.

— Серебряная пуля, — Люпин виновато вздохнул. — Долохов вдруг вытащил магловский пистолет и сделал несколько выстрелов. В меня уже и раньше стреляли, так что я не придал серьезного значения тому, что меня можно убить, всего лишь задев такой пулей.

— Антонин Долохов действительно повсюду таскал с собой эту игрушку, потрясая ею при всех и смеша Лорда. А еще он поговаривал, что может смело разговаривать теперь с оборотнями, имея при себе пушку, как он это называл, — покачал головой Снейп.

— Здесь ты уже не служишь ему, зачем же ты его продолжаешь называть Лордом?

— Многолетняя привычка. Дамблдор велел мне в целях конспирации даже мысленно именовать его так, чтобы его темнейшество не докопался, — Северус, которому наскучило одиночество, был рад появившемуся собеседнику.

— А ты действительно должен был выполнять все приказы Дамблдора, даже самые безумные на твой взгляд? — с жадным люботыством Люпин вытянул шею в сторону сидящего в кресле Снейпа.

Северус помедлил и ответил вопросом на вопрос:

— А что собственно тебе об этом известно? И почему это меня вдруг не пускают в дальнейшее интересное путешествие? — грустно добавил он. — Тебя ведь прислали сюда именно для этого.

— Я так и подумал, что ты все же догадаешься. Дамблдор решил, что ты меня послушаешь. А об обращении Светлого мага со своим учеником я и при жизни уже немного слышал. Даже боюсь представить годы твоего обучения, — осторожно заметил Римус.

— То есть мой Старший волшебник так и не собрался с духом поговорить здесь со мной, а решил, что вы меня немного рассердите и я отправлюсь восвояси! Как бы не так, я буду тут сидеть и ждать, пока он наконец сам не явится, — с этими словами Северус с наслаждением вытянул ноги и заложил руки за голову. — В конце концов, я имею на это полное право. И это мне решать, продолжать жить или уйти за край.

— Знаешь, я в этих тонкостях не разбираюсь, но мне кажется, что ты не прав. Став учеником Светлого мага, разве ты не обязан перенять его обязанности после его смерти?

— Дамблдор всегда утверждал, что светлая магия не насилует свободу воли, и даже если в магической Британии традиция вдруг прервется, следующий Светлый найдется в любом случае.

— Мне неловко об этом говорить, но вернуться тебе все же придется. У тебя появилось новое украшение, — глядя на запястье Снейпа, вдруг сообщил Римус. Северус успел заметить зеленый отсвет на своей руке.

— И долго тогда мне еще здесь оставаться? Теперь у меня появился какой-то господин в реальной жизни, — усмехнулся он.

— Всего лишь Долг жизни, Северус. Либо ты спасешь ему жизнь, либо отслужишь. Но я очень рад за тебя, прощай!

С последними словами все вокруг закружилось в светлом тумане, и Северус снова провалился в небытие.

* * *

Гермиона, найдя глазами рыжую шевелюру Рона в ликующей толпе, старалась теперь не отстать, боясь снова оторваться от знакомого надежного плеча. Счастливый Рон улыбался, приветствуя других и терпеливо отвечая на вопросы любопытствующих. Гермиона падала с ног от усталости и была несказанно рада, когда в Большом зале снова появились скамьи со столами, за которыми можно было сидеть, не боясь соскользнуть на пол. Поданные в скором времени простые блюда, приготовленные эльфами на скорую руку, обрадовали ее и казались гораздо вкуснее того, что она пробовала в Хогвартсе раньше.

Стейки с вареной картошкой были встречены на ура всеми присутствующими, также как и эльфийское вино, стоящее в пузатых плетеных бутылках на столах тут и там. Она пожалела, что у нее сейчас не хватает сил порадоваться за домовых эльфов, которые сидели, смешавшись с волшебниками, привидениями и кентаврами. Гермиона, потихоньку откусывая от хрустящей куриной ножки, пыталась определить, сколько времени прошло с тех пор, как она совершила самый опрометчивый в ее жизни поступок. Теперь, когда силы понемногу возвращались к ней, она снова приобрела способность размышлять.

Гермиона оглянулась вокруг. Радостные улыбающиеся лица волшебников, многие переходят от одного стола к другому, приветствуя знакомых и обмениваясь новостями. Каждый из них, как и они с Роном и Гарри провели ночь без сна и в бою каждый выкладывался полностью, но, похоже, только она одна не могла встать и пошевелиться. Она постаралась припомнить побочные действия заклинания Poko. Это заклинание для поддержки жизненных сил пострадавшего волшебника могли использовать только ближайшие кровные родственники и супруги. Между приемными родителями и их усыновленными детьми тоже было возможно установить магическую поддержку сил. Передающий силы маг мог действительно чувствовать себя утомленным, пока пострадавшему не окажут помощь.

Поддерживает ли она до сих пор силы Снейпа? Ясного ответа на этот вопрос не было. Если ее усталость является следствием этого процесса, то выходило, что профессор Снейп жив. Гермиона решила, что это предположение будет отправным пунктом ее рассуждений.

Итак, что у нее получалось? Либо профессор до сих пор лежит на том же месте, где они его оставили, либо уже очнулся и смог добраться до своего раскладного портмоне, которое так и осталось лежать рядом с телом профессора. Если он смог оказать себе помощь, то на его месте Гермиона бы просто постаралась сбежать с места сражения. Было ли у него заранее приготовлено убежище, в котором он мог бы залечить свои раны? Гермиона представила себе живого, но ослабевшего профессора, который сидел, опасаясь преследований теперь уже светлой стороны, в какой-то пещере, как Сириус четыре года назад. В таком случае она его больше не увидит и, если выждет год, то ее начатый ритуал бракосочетания Гайя просто распадется.

Гермиона вздохнула с облегчением. Подготовленную ею на самый крайний случай связку заклинаний она запасла только для Рона. Или Гарри, в чем Гермиона уверена не была. Получалось, что она совершила предательство? Она взглянула на Рона, в очередной раз рассказывающего, как он применил Инкарцеро на Грейбеке. Будто почувствовав ее взгляд, Рон улыбнулся ей одними глазами и снова обратился к своему собеседнику. Что, если бы он получил подобное ранение, и ему понадобились бы ее силы? Здравый смысл подсказал Гермионе, что все же при обилии родственников Рон получил бы необходимую помощь.

А как же Гарри? «У Гарри есть Джинни, которая могла бы сделать то же самое для него, что ты для Снейпа, Гермиона», — ехидно пропел ее внутренний голос. И что остается? Остается последний вариант: бывший директор до сих пор в Визжащей хижине. И она чувствовала, что он жив. Дать ему умереть теперь было бы глупо, так что она решилась уже было потихонечку покинуть Большой зал, как рядом послышался шепот Гарри:

— Это я. Пойдемте со мной?

Они шли в кабинет директора. Следуя за Гарри, Гермиона с восторгом слушала его рассказ, который подтвердил ее догадки. Гермиона ожидала это. Им помогал тот, кто был влюблен в мать Гарри. Тот, кто мог вести двойную игру под носом у Волдеморта. Тот, на кого сами Пожиратели никак бы не подумали. Маг, изготовивший превосходную подделку меча Гриффиндора.

Радость заполняла сердце Гермионы. Она спасает действительно невиновного человека.

Минерва очнулась от того, что чьи-то маленькие лапки гладили ее по руке, а писклявый голосок повторял одну и ту фразу:

— Директор МакГонагалл, мэм! Пожалуйста, проснитесь! Винки не хочет будить добрую профессора Минерву, Винки очень виновата. Директор МакГонагалл, мэм, — в круглых глазах Винки стояли слезы, казалось, что она готова была начать себя истязать в качестве наказания, но только долг службы заставлял ее оставаться на ногах.

Профессор МакГонагалл мгновенно вспомнила все, что произошло после разговора с целителем Анестези. Он пообещал ей в скором времени прислать или передать полный список необходимых зелий и процедур для Снейпа и исчез в камине. Оказывается, она заснула в стоящем перед камином кресле, в которое присела лишь на минутку, чтобы перевести дух и выпить стакан воды. Минерва бросила взгляд на магловские каминные часы, на которые с правой стороны опиралась задумчивая пастушка, а с левой — с надеждой взирающий на нее пастушок.

— Винки, я заснула на целых сорок минут, — досадливо воскликнула МакГонагалл, вскакивая с кресла, расплескав остатки воды из стакана, который она все еще держала в руке, — надо было сказать тебе не давать мне спать. Как там профессор Снейп?

— Профессор Снейп спит, директор Минерва, мэм, Винки подумала, что доброй директрисе надо отдохнуть, — уши несчастного магического существа прижались к большой голове, а лапками эльфийка закрыла свои огромные глаза. — Но Винки заметила, что в кабинете директора кто-то есть. Винки хотела только сварить чай для усталой Минервы МакГонагалл, а в этом доме пустые полки, ничего нет.

Завывания эльфийки становились все громче, и, мысленно отругав себя за рассеянность и за то, что до сих не обезопасила кабинет, Минерва проговорила как можно мягче:

— Винки очень заботливый эльф, спасибо тебе. Оставайся здесь, Винки, и продолжай присматривать за раненым профессором. Если ему будет хуже, найди меня, но не называй его имени при других волшебниках.

Она привычным жестом палочки привела одежду в порядок и, бросив щепотку Летучего пороха, со вздохом шагнула в ненавистный каминный очаг, наверное, уже в сотый раз за сегодняшний день.

* * *

Кто-то, кажется, это был Филиус Флитвик, привлек Ирму Пинс помогать раненым в Большом зале. Раньше она и представить себе не могла, что какие-либо ее знания могли бы пригодиться в таком сложном деле, как колдомедицина. Но целители радовались помощи всех, кто мог наколдовать хотя бы носилки, приличную корпию или специальные подушечки и валики, которые подкладывали раненым под голову и ноги для облегчения их страданий в ожидании своей очереди. Когда директор, теперь все так называли профессора МакГонагалл, открыла камины для быстрого сообщения между разными частями замка, мадам Пинс можно было увидеть там или здесь с очередной стопкой одеял или запасом простыней.

Сердце Ирмы обливалось кровью. Она, немолодая ведьма, впервые в жизни увидала воочию, что можно натворить с людьми при помощи магии. Комната при Большом зале наполнялась пострадавшими, ожидающими отправки в больницу Мунго. Миниатюрная райвенкловка, потерявшая кисть правой руки. Как она будет жить дальше, совсем юная, обреченная теперь на одиночество? Ирма помнила солнечную улыбку этой девочки, адресованную лично ей, раздражительному и педантичному библиотекарю Хогвартса.

Пинс укутала девочку поплотнее в одеяло и, присев рядом с ней, погладила ее по здоровой руке. Кровь ей уже успели остановить, но студентка дрожала, несмотря на то, что здесь, в маленьком помещении при Большом зале, было жарко натоплено и душно из-за большого количества людей, набившихся сюда.

— Может быть, я могу вам принести что-нибудь? Проход в вашу башню завален, но можно попасть через камин, — Пинс старалась чем-то отвлечь внимание девочки и говорила первое, что приходило ей в голову. Библиотекарь придала своему голосу самые мягкие интонации, на которые была способна. — Хотите, я сейчас отправлю сову вашим родителям? Тогда они смогут быстрее найти и повидать вас в Мунго, — Ирма хотела как раз отправиться в совятню, чтобы разослать накопившиеся сообщения родственникам раненых.

Девочка попросила воды и продиктовала имена родителей. Посмотрев, что в записке, приколотой к ее одеялу, значилось разрешение на питье, Ирма наколдовала стакан с водой и приподняла голову подстрадавшей, чтобы та смогла напиться. Скоро к ним подошли санитары из Мунго, чтобы забрать подопечную Ирмы в больницу.

Мадам Пинс, в очередной раз проходя мимо лежащих на временно наколдованных матрасах раненых, задержала дыхание. Черноволосый худощавый аврор, привлекший ее внимание, напомнил ей ее мужа своей беспомощной позой с раскинутыми руками, каким она запомнила его последний раз в магловской больнице. Последние почти двадцать лет в волшебном замке пролетели для Ирмы как один миг, как будто только вчера она вернулась сюда снова из магловского мира, где она оказалась из-за своей романтической влюбленности.

У помощницы аптекаря Ирмы Пинс оставалась масса свободного времени для ее любимого занятия — чтения. Ирма умудрялась читать все, что попадалось ей на глаза, и делала это, как правило, стоя, сидя за завтраком у себя в квартирке и, конечно же, лежа в кровати перед тем, как задуть свечу.

Будучи студенткой Хогвартса, у нее никогда не возникало проблемы достать новую книгу. Более того, она старательно посещала уроки беллетристики, которые к ее огромному сожалению не оценивались на С.О.В., иначе Ирма несомненно получила бы здесь еще один высший балл. Но теперь, покинув школу чародейства и волшебства Хогвартс, перед Ирмой встала огромная проблема: что читать? В книжном магазине «Флориш и Блоттс» на нее стали подозрительно коситься продавцы, едва завидев бледную девицу с черными космами, уткнувшуюся в очередную новинку, стоя прямо у полки. Увы, ее зарплаты не хватало на покупку новых книг. Авторы волшебной литературы пренебрегали беллетристикой, предпочитая выпускать серьезные издания по магическим наукам. Хотя к легкому чтению можно было отнести записки путешественников и исторические исследования.

В свое время Ирма была поражена тем, что история магического и магловского миров оказались тесно связаны. Более того, возможно, что у маглов остались даже некие древние манускрипты, которые только дожидаются, чтобы на них обратил внимание маг. И однажды грубый оклик «Сколько можно здесь стоять, девушка! Вы выберете, наконец, себе что-нибудь или нет? Здесь вам не читальный зал, в конце концов!» сотрудника книжного магазина навел ее на блестящую, казалось бы, мысль.

И, решившись наконец и наведя нужные справки, — это оказалось совсем не сложно — Ирма появилась в один погожий денек на пороге Читального зала Британского музея в Лондоне. Понаблюдав немного за посетителями, входящими и выходящими из Читального зала, она, набросив на себя уже не в первый раз в магловском мире чары Отвлечения внимания, проникла в сокровищницу магловских знаний.

Это было так же волшебно, как попасть первый раз в хогвартский Большой зал. Ирма сразу влюбилась в огромный голубой свод и высоченные стеллажи с книгами со всей страстью, на какую была способна ее юная душа и, очарованная магловским умением организовывать пространство, уже не могла не приходить сюда снова и снова. Выяснив, что для посещения библиотеки необходим читательский билет, который выдавался далеко не всем желающим, Пинс продолжала использовать чары, чтобы попасть внутрь. В самом Читальном зале уже ни у кого не проверяли документы, а так как она появлялась там почти каждый день, то ее, скорее всего, принимали за сотрудницу. С некоторыми маглами-посетителями она чинно раскланивалась, а строгие библиотечные служители ей даже кивали и улыбались при встрече.

Таким образом Ирма получила доступ не только к полному собранию лучших художественных книг, но и к древним фолиантам, собранных еще сэром Слоуном [1]. С благоговейным трепетом перебирая старинные рукописи, которые можно было посмотреть только с разрешения сотрудника библиотеки, скромная помощница аптекаря чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Будучи незаметной и необщительной в обычной жизни, здесь Пинс приобрела призрачных друзей, которые были настолько деликатны, что никогда не вмешивались в ее жизнь, но удивительным образом поддерживали в трудную минуту, показывая иной, ранее не изведанный ею мир чувств и переживаний.

Но однажды реальная жизнь снова ворвалась на территорию ее личного пространства, тщательно охраняемого от чужих глаз. Нагруженная стопкой книг, она, повернув из-за стеллажа, столкнулась с кем-то, так некстати вынырнувшим из-за угла. При этом книги рассыпались, а Ирма оказалась сидящей на полу в весьма нескромной позе с задравшейся юбкой. Не успев еще как следует смутиться, она почувствовала, как сильные руки поднимают ее с пола и ставят на ноги. Ирма подняла голову и встретила взгляд веселых серых глаз, обладатель которых радостно улыбался улыбкой чеширского кота, показывая неровные зубы.

— Что же вы не смотрите под ноги, мисс, — озорные интонации молодого человека не сочетались с его глубоким баритоном. Таким голосом можно было бы читать лекции по какой-нибудь скучной магловской дисциплине, так, что слушатели явно бы получили свое удовольствие, даже не разбираясь в предмете. — Я виноват, я соберу все мигом! — он наклонился, чтобы поднять несколько книг с пола. — Ого, да вы, мисс, оказывается, не так и просты с виду, как кажетесь! Ничего себе подборка! Подлинники сэра Исаака Ньютона и Бронте, а это, позвольте...

Ирма растерялась. Разумеется, ей ничего не стоило вытащить свою волшебную палочку и, собрав все книги, ударить по этому нахалу Конфундусом и приказать ему забыть все, что он видел, пока шум не начал привлекать внимание библиотекарей и посетителей. Но что-то помешало ей так поступить, поэтому, не теряя времени, она схватила развязного магла за рукав и потянула обратно за стеллаж, из-за которого так неудачно вышла.

— Что вы себе позволяете! Я сама отлично могу все собрать, а вы чуть не испортили старинные манускрипты и еще голосите на весь зал! — шипела рассерженная Ирма прямо в лицо оторопевшему от такой прыти маглу. Тот моргнул, но, потом снова расплылся в улыбке и теперь уже прошептал в ответ:

— Вот это да, я понимаю, характер, — Ирма отметила про себя ямочки на щеках незнакомца и поджарую жилистую фигуру. — И откуда же такие девушки берутся? В каком университете учишься, красотка?

«Красотка? Он назвал меня красоткой?!» — никто и никогда не обращался с Ирмой так вольно. Однако вопрос этого грубияна требовал немедленного ответа, так что она поджала губы и ответила, немного помешкав:

— Я уже отучилась, если вас действительно интересует эта информация. А теперь позвольте мне пройти и отдайте мои книги, — Ирма потянулась за стопкой, которую молодой человек все еще держал в руках.

Но наглец не унимался, а, наоборот, приняв на себя вид строгий и чопорный, проговорил, явно подражая кому-то занудным голосом:

— Позвольте пригласить вас завтра, в семь вечера, на танцплощадку рядом с доками в Ист-Энде. Буду ждать вас там, о прекрасная незнакомка, до тех пор, пока мои волосы не поседеют! — и, вручив ей стопку книг и откланявшись, он резко развернулся и удалился от обескураженной книгочеи.

Весь вечер Ирма не могла найти покоя. Чуть насмешливый взгляд серых глаз стального оттенка, придававший ему строгость, ямочки на щеках, когда он улыбался. И, когда пришло назначенное им время, она аппарировала в известный ей тихий переулок недалеко от этих доков и, пройдя с треть мили, некоторое время наблюдала под чарами Невидимости за своим нахальным незнакомцем.

* * *

Профессор МакГонагалл вынырнула лицом из Омута памяти и строго взглянула на портрет Альбуса Дамблдора скозь свои квадратные очки:

— И это все?

— Минерва, помилосердствуйте, я ведь даже не имею возможности заглянуть теперь в Омут памяти, — всплеснул руками бывший директор на портрете. — Ну так уважьте старика, расскажите, что именно дал Северус увидеть Гарри?

— Видите ли, Альбус, боюсь, что после просмотра этих воспоминаний Северуса я и сама бы вас убила. Ну почему, почему вы оба не поставили меня в известность? Хоть бы дали какой-нибудь намек! Неужели вы посчитали меня настолько недалекой, что даже не подумали, что я могла бы хоть как-то помочь молодому директору и, может быть, даже предотвратить массу... — с каждым словом гнев Минервы нарастал, и она распалялась все больше. Но, пожалуй, смысла в отчитывании этих конспираторов уже не было. От одного остался только образ на полотне, а другой все еще оставался в бессознательном состоянии в ее доме. Гнев ее поутих и она продолжила уже более миролюбиво: — Итак, для Визенгамота надо будет представить беседу о том, как вы планируете вашу собственную смерть. И способ передачи меча Гриффиндора. О личных мотивах рассказывать всем Северусу было бы неприятно. Весь последний год он был здесь, на виду у всех в школе. И мое свидетельство может быть весомым. Но остальных преподавателей надо будет еще убедить, а времени у меня очень мало!

— Есть еще мои воспоминания, которые могут быть значимыми для судей. В том шкафу. И список. Тайник за портретом миссис Бёрк.

— Что за список? — стянула губы в точку Минерва.

— Список, составленный мной при жизни. Список людей, жизни которых были спасены благодаря информации и действиям Северуса Снейпа. Этот тайник было бы невозможно открыть, если бы Волдеморт победил, — и Дамблдор, замявшись, добавил извинияющимся тоном: — И поймите, Минерва, Северус приказал портретам ни с кем из остальных не общаться, он предпочитал брать ответственность на себя.

— Если вы помните, Альбус, — МакГонагалл выразительно посмотрела в глаза Дамблдора, — я тоже приказала вчера портретам не распространяться о моем вчерашнем разговоре с Гарри и его друзьями. А предыдущему директору я еще успею намылить шею, пусть только поправится! — с этими словами Минерва промчалась к выходу из кабинета.

* * *

В это воскресенье, третьего мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года, солнце время от времени выглядывало из-за облаков, но порывы холодного ветра заставляли собравшихся на берегу Черного озера плотнее кутаться в мантии и прятать озябшие руки в карманах или широких рукавах. На этот раз распорядители не поставили стулья, как это было чуть меньше года назад, на похоронах Дамблдора, и Гермиона подумала, что это совершенно правильно, иначе даже на таком широком пространстве не хватило бы места для всех участников траурной церемонии. Волшебники в полном молчании, ожидая последних приготовлений, стояли тесным полукругом перед рядом лежащих на мраморных плитах тел. Несколько плит пустовало — это близкие покойных решили похоронить их в семейных склепах.

Рон чуть крепче сжал руку Гермионы, когда Кингсли Шеклболт начал произносить прощальную речь. Шеклболт обошелся без напыщенности, он говорил просто и ясно о том, что отдавшие жизнь за своих близких и друзей хотели бы увидеть, что они умерли не напрасно и что они знали, что каждый из собравшихся сделал бы то же самое и для них. И что хороший способ их отблагодарить и почтить их память — это сделать мир вокруг себя немного лучше.

Затем профессор МакГонагалл по очереди начала называть имена усопших. Белое пламя вспыхивало, как и на похоронах Дамблдора, охватывая на миг плиту с лежащим на ней, а потом на этом месте оказывалось белое надгробие с мраморным камнем. Золотые буквы с именем и двумя датам отсвечивали под лучами весеннего солнца. Небольшой хор, собранный профессором Флитвиком, пропевал кратко «Peace be with them», после чего новая небольшая надпись появлялась на надгробном камне.

— Мы решили, что для Фреда это будет «Всегда в наших сердцах», — прошептал Рон, наклонившись к Гермионе. Она вопросительно взглянула на него.

— У каждого будет своя особенная эпитафия, — ответил он на немой вопрос Гермионы. — Сама МакГонагалл связывалась с семьями, чтобы узнать, что написать на могильном камне.

Гермиона вспомнила, как директриса, выйдя вчера из камина в своем кабинете и обнаружив их троих, усталых и замученных, хотела уже отправить их напрямик в гриффиндорскую башню отсыпаться. Но Гермиона задала вдруг вопрос о профессоре Снейпе. Она всегда доверяла МакГонагалл, так что понадеялась, что та поймет ее правильно. Реакция директрисы превзошла все ее ожидания. В итоге краткой, но обстоятельной беседы было решено не рассказывать кому-либо еще о произошедшем. Радостно удивленный Гарри вместе с Роном отправились в спальню своего факультета, а Гермиона напросилась дежурить у постели больного. МакГонагалл, скорее всего, пожалела о своих намерениях держать все в тайне, но, так как другого выхода у нее не было, то она согласилась. Впрочем, Гермиона тоже смогла отдохнуть в полной тишине в необжитом доме профессора трансфигурации. Винки с удовольствием приготовила ей как постель, так и принесла для нее из кухни Хогвартса показавшийся вкуснейшим после нескольких месяцев в лесу обед и такой же превосходный ужин. Гермиона взглянула на маленькие наручные часики. Через десять минут ей предстояло незаметно скрыться с траурной церемонии, чтобы напоить так до сих пор не пришедшего в себя Снейпа очередной порцией зелий.

* * *

Погода в начале июля в день, когда хоронили Альбуса Дамблдора, стояла очень теплая, так что мадам Пинс было тогда немного жарко под плотной темной тканью. Сегодня, пожалуй, у нее было даже некоторое преимущество перед мерзнувшими волшебниками, слишком легко одевшимися в такой холодный день. Возможно, что в этом уже не было необходимости, и ее уже никто не смог бы узнать, но она всегда надевала эту вуаль, покидая здание школы. Чары Облитус, которые использовал Дамблдор, чтобы спрятать ее от Пожирателей смерти девятнадцать лет назад, действовали на человеке подобно чарам Фиделиуса на жилище, с той только разницей, что человека все видели, но никак не могли опознать те, кто когда-либо его знал. Единственный недостаток Облитус состоял в том, что все же нельзя было надолго и далеко удаляться от места наложения чар. Но обычно мадам Пинс почти весь год проводила внутри Хогвартса и даже в волшебное поселение Хогсмид наведывалась только изредка.

Ирма Пинс оглядела собравшихся из-под своей длинной черной вуали. Как раз напротив нее, на другом конце образовавшегося полукруга, ярким рыжим пятном выделялись головы семейства Уизли. На их фоне была хорошо заметна полная мать семейства в круглой черной шляпке, поддерживаемая мужем, а также выделялась голова черноволосого Мальчика-героя, стоящего рядом с рыжеволосой единственной дочерью Уизли. Пинс некоторое время задумчиво рассматривала их, зная, что никто не видел, куда направлен ее взгляд.

Ближе к ней находились две маленькие плиты с телами отважных хогвартских эльфов, а сразу за ними лежал тот самый худощавый аврор, который вчера еще был жив и напомнил Ирме ее мужа. Как незаментно пролетели годы! Казалось, еще вчера молодая Пинс, которую звали тогда еще не так, отплясывала под ритмы ставшего популярным в тот год Клиффа Ричарда и заокеанского Элвиса Пресли. Ее библиотечный знакомый оказался знатоком танцевальных площадок Лондона и его окрестностей, а танцевать рок-н-ролл оказалось настолько увлекательно, что Ирма, считавшая себя достаточно взрослой тогда, совершенно потеряла голову.

Задорный танец давался тоненькой и гибкой Ирме легко, сильные руки ее будущего мужа закидывали ее то вверх на его спину, ловко перебрасывали с одной стороны на другую, то опускали куда-то совсем вниз, проволакивая немного по полу. Она чувствовала себя маленькой куклой в сильных руках мужчины, и это было невероятно приятно. Пожалуй, ничто не омрачало счастье молодой пары, только Ирма стала замечать, что ее партнер через несколько месяцев спустя стал все больше мрачнеть, а улыбка, так украшавшая его угловатое лицо, и вовсе пропала.

— Почему ты что-то скрываешь от меня? — решилась однажды она на серьезный разговор. — Если ты мне доверяешь, то можешь все рассказать. Если, конечно, все еще хочешь остаться со мной, — добавила она осторожно. Ей надо было сообщить ему самую важную новость, а слова должны были упасть на подготовленную почву. Ирма умела ждать.

— Нет, нет, детка, ты... ты прелесть, дело не в тебе! — он схватил ее за руку и прижал к себе. Ему тоже надо было ей кое-что сообщить, а как это сделать толком, совершенно не представлял. — Понимаешь, все дело в университете.

Ирму удивляло, что он, несмотря на свой возраст, все еще учился в университете. Она не разбиралась в магловской системе образования, но знала, что для него это был отличный шанс устроиться в жизни. Поэтому она только кивнула и вопросительно поглядела на него.

— Я не очень хороший студент, — он замялся и продолжил. — Я сам все испортил. В общем, меня выгоняют, — сообщил он наконец, виновато потупясь. Они сидели на скамье на берегу Темзы в эту удивительно теплую майскую ночь. Легкий ветерок растрепал его волосы и играл подолом ее легкой юбки, открывавшей точеные икры.

Ирма с облегчением вздохнула. Ситуация не казалась ей совершенно непоправимой. Она была ведьмой, хотя он еще этого не знал, а вдвоем они не пропадут в этом мире. Возможно, стоит попробовать сказать ему. И она решилась:

— Я беременна, — выдохнула она на одном дыхании и посмотрела в его серые глаза, казавшиеся теперь почти черными в ночном сумраке.

Ветер трепал концы вуали и хлопал ими по ее коленям. Первый раз она надела свою вуаль на похороны горячо любимого мужа, ушедшего так рано. Она, поняв что магловская медицина не в силах им помочь, винила во всем анилиновые красители, с которыми он работал. Возможно, что ее попытки вывести вредные вещества при помощи волшебных зелий дали ему еще несколько лет жизни. Но она совершенно недооценила ядовитую пыль, проникнувшую в его легкие и сделавшую его болезнь такой скоротечной.

Ирма Пинс глубоко вздохнула и посмотрела на Минерву МакГонагалл, зачитывающую очередное имя. Мелодичное пение хора успокаивало и вносило умиротворение в ее истерзанное сердце. Как она должна была дальше поступить? Может быть, рассказать свою историю новой директрисе? Ирма нисколько не сомневалась, что МакГонагалл скоро утвердят в этой должности. Или оставить все, как и было раньше, ведь по большому счету многие теперь уже забыли и о ней прежней. Она нащупала в кармане маленький фиал, который она нашла закатившимся в самый угол запыленной комнаты и наполненный кровью, собранной ею с дощатого пола заброшенного строения. Возможно, ей придется все же поосторожничать еще некоторое время.

[1] — Сэр Ганс Слоан (1660 — 1753) — английский натуралист, медик, коллекционер.

Рон разжал пальцы и отпустил холодную руку Гермионы, которую тщетно пытался согреть в своих ладонях. Давно уже прошла очередь Фреда, и директриса постепенно приближалась к последнему ряду мраморных плит. Гермиона, спрятавшись за спиной Рона, вытащила из бисерной сумочки одолженную у Гарри мантию-невидимку и скрылась под ней.

Гарри покосился назад и увидел, что Рон уже стоит один за спинами остальных Уизли. Кивнув Джинни, Гарри медленно двинулся вперед. Минерва МакГонагалл поджидала его у гробницы Дамблдора, повернувшись лицом к стоящим полукругом людям. Гарри осторожно вынул из кармана узловатую бузинную палочку и приблизился к мраморной плите. Там он, не говоря ни слова, положил Дар Смерти на холодный камень, и охваченная белым пламенем палочка вернулась к своему прежнему хозяину.

Для большинства волшебников это являлось просто данью традиции — хоронить палочку вместе с ее обладателем. Гарри от всей души надеялся, что те, кто слышал его вчерашний разговор с Волан-де-Мортом, не придадут значения сказанным в пылу битвы словам. «Положите то, что вы хотите надежно спрятать, на виду у всех», — сказал им вчера Дамблдор на портрете.

— Теперь вы можете просто развернуться, мистер Поттер, и спокойно возвращайтесь обратно, — услышал Гарри подсказку директрисы. Теперь, когда самый опасный из Даров Смерти снова вернулся на свое прежнее место, словно тяжелый груз свалился с плеч Гарри. Он немного выпрямился и неторопливо зашагал прочь от могилы могущественного волшебника, даже после своей смерти выигравшего эту шахматную партию. Но Гарри больше никому не позволит вмешиваться в свою жизнь. У него наконец-то появилась свобода выбора, и он сам будет определять свою судьбу, какие бы сюрпризы она ему ни подкинула. Профессор МакГонагалл пообещала Гарри наложить самые мощные защитные чары на гробницу Дамблдора, чтобы никто больше не смог извлечь оттуда Старшую палочку.

Траурная церемония подошла к концу. Толпа собравшихся постепенно редела. Лучи появляющегося время от времени из-за туч солнца веселыми зайчиками плясали на поверхности Черного озера, покрытого мелкой рябью. Минерва еще раз оглянулась, чтобы снова взглянуть на сверкающие белые камни, выстроенные в четкое каре и даже этим напоминавшие о военном подвиге павших. Кто-то позвал МакГонагалл по имени. Она услышала, как ее кто-то окликнул, повернулась на голос и увидела Артура Уизли, одетого сегодня в черную траурную мантию поверх черного же, потертого во многих местах пиджака.

— Да, Артур, я слушаю вас, — произнесла Минерва охрипшим голосом, точно как после первого проведенного ею сдвоенного урока более сорока лет назад. «Вот ты и постарела, Минерва, — подумала она без какого-либо сожаления, — поздравляю, отныне свежий ветерок стал вреден для твоих голосовых связок». Она сосредоточилась на словах Артура.

— Минерва, мы сейчас все идем домой. Но мы готовы помогать с восстановлением Хогвартса. Сообщи, как только понадобимся, — он смотрел на нее глазами грустного сеттера. Минерве очень захотелось как-то утешить этого человека, только что похоронившего сына.

— Я знаю, Артур. Скоро здесь пригодится любой, кто может держать в руках волшебную палочку, — она отвечала так вчера и сегодня всем, кто желал что-то сделать для волшебной школы, и будет отвечать, возможно, и завтра, и через неделю. — Я извещу вас сразу же, как только станут известны планы ближайших работ, — это она произносила, кажется, уже в сто пятнадцатый раз. — У вашей семьи будет время собраться всем вместе, не правда ли? — постаралась она перевести разговор в иное русло. — Занятия временно отменены, мы не можем и не имеем возможностей обучать сейчас детей в замке.

— Тогда рассчитывайте на нашу помощь. Я знаю много строительных заклинаний, — продолжил Артур более твердо, чем до этого. — Все испытывал сам в собственном доме, — закончил он с оттенком гордости в голосе.

Минерва сразу представила себе Нору и то, как Уизли придумывают новые архитектурные решения, расширяя свой дом. Она лично ничего не имела против подобных экспериментов, но разрушенные стены Хогвартса нужно было все же восстанавливать под опытным взглядом волшебников-строителей. Но, отбросив неуместные мысли, она лишь ободряюще кивнула Артуру и спросила:

— Мистер Поттер пойдет с вами?

— Да, мы его как раз пригласили к нам. И Нора снова теперь будет наконец заполнена людьми! — в глазах Артура появилась надежда. "Наверное, это было очень страшно для него, всю свою сознательную жизнь вившему свое гнездо, увидеть его пустым, с разбитой скорлупой и свалявшимся пухом, без привычного писка и широко открытых ртов", — подумалось Минерве. — И еще Гермиона, — он покрутил головой. — А, кстати, где она?

Вдали маячила высокая фигура Рона, стоящего вместе с однокурсниками, но девичьей фигурки с каштановой шевелюрой среди них не наблюдалось.

— Думаю, что знаю, где находится сейчас мисс Грейнджер. Я сразу отправлю ее к вам через свой камин, как только увижу, — правдивой натуре Минервы претило лгать тем, кто был обычно честен с ней. Поэтому она просто поджала губы и посмотрела поверх плеча Артура. Но он, очевидно, решил, что Гермиона находится где-то в школе, и отправился восвояси, кивнув Минерве на прощание.

* * *

Кингсли Шеклболт, прорвавшись наконец через все рукопожатия, приветствия и выражения соболезнований, добрался до директорского кабинета лишь спустя полчаса после окончания траурной церемонии. Взмыленный и тяжело дышащий, Кингсли очутился перед криво стоящей каменной горгульей, охранявшей вход в башню, и немного задумался. Он не знал пароля, не знал, был ли вообще теперь пароль, поэтому просто решил сказать наугад, вспомнив обыкновение Дамблдора:

— Вишневые тянучки!

— Все сгорело дотла... — задумчиво ответила горгулья. — Но, по счастью, вишневый цвет уже облетел в саду [1].

— Мне нужно к директору, — сердито обратился Кингсли к каменному изваянию. Страж директорской башни молчал. Кингсли не сдавался и повторил, уже рассержено:

— Пропусти меня к директору!

— Пока повторяла я: «О кукушка, кукушка!» — рассвет уже наступил [2], — философски изрекла горгулья, когда сверху раздался голос МакГонагалл:

— Просто проходите, Шеклболт, не обращайте на нее внимания, — горгулья действительно молча подвинулась, едва Кингсли шагнул вперед мимо статуи по направлению к винтовой лестнице.

— Что за странности с этой горгульей? — поднявшийся наверх Кингсли с интересом разглядывал кабинет, в котором он не бывал со времени убийства Дамблдора. Взгляд его темно-карих глаз, быстро пробежавшийся по застекленным шкафам и портретам, остановился на хозяйке кабинета, которая стояла, оперевшись одной рукой на массивный директорский стол.

— Полагаю, что она цитирует японские хокку, — невозмутимо объяснила Минерва. И, видя, что на лице собеседника все еще написано недоумение, продолжила: — Это трехстишия в семнадцать слогов. Прежде, чем оставить отпечаток своей души на портрете, директора выбирали объект попроще, например, эти каменные изваяния. Кто-то из них, видимо, интересовался японской поэзией, — Минерва указала на кресла рядом с круглым чайным столиком: — Прошу вас, устраивайтесь поудобнее. И извините за неполадки, у меня совершенно нет лишнего часа, чтобы исправить горгулью, — слегка поморщившись, произнесла МакГонагалл, — так что, пока она просто пропускает всех, если я нахожусь в кабинете.

Минерва слегка улыбнулась, а на столике тем временем появился чайный сервиз на две персоны и печенье в фарфоровой вазочке.

— Понятно, — прогудел Шеклболт, садясь и расправляя складки своей темно-лиловой мантии. — Вряд ли вас может кто-либо упрекнуть в лености. За такое короткое время вы успели разобрать завалы в коридорах школы и привести многое в порядок после битвы! — он обвел рукой вокруг. — А в Министерстве непрерывно проходят заседания, — покачал он своей крупной головой. — Сегодня на скорую руку было созвано совещание глав отделов Министерства, из тех, что остались. И меня утвердили исполняющим обязанности Министра. Так что я теперь вполне официальное лицо, — криво усмехнулся он, подставляя чашку директрисе.

— Ох, я так и не поздравила вас со вступлением в должность, Шеклболт! — воскликнула Минерва, наливая ему чай. — Надеюсь, что в скором времени вас изберут министром, если вы еще хотите этого, естественно. Я лично не вижу других подходящих кандидатов, кроме вас, — МакГонагалл, наконец, села в кресло напротив.

Кингсли сделал несколько глотков и, удовлетворенно откинувшись на спинку кресла, сообщил:

— Как официальное лицо, должен известить вас, профессор МакГонагалл, что собрание совета попечителей школы состоится на следующей неделе в четверг, — и, хитро прищурившись, добавил: — Все, с кем я успел поговорить, настроены утвердить вас директором. Но вижу, что магия Хогвартса уже признала вас в этом качестве.

— Да, возможно, что это так и есть, — задумчиво произнесла Минерва. — Но если найдутся другие претенденты, то я возражать не буду. А сейчас, раз уж вы здесь, я отдам вам, — она призвала с рабочего стола пухлую папку, — списки того, что необходимо сделать в школе. Здесь описание нанесенного ущерба, краткий перечень необходимых мероприятий, а также набросок плана на следующий учебный год, учитывающий поступление новых студентов и повторение года теми, кто пропустил этот учебный год, — директриса перевернула несколько страниц, а потом захлопнула папку и вручила ее Кингсли.

Шеклболт принял из рук Минервы протянутую ему папку. Пролистав содержимое, он поднял округлившиеся глаза на директрису:

— Это невероятно! Вы вообще-то успели выспаться за это время?

— Боюсь, что не спала не только я, но и все преподаватели школы. Хотя надо признать, в разборе завалов и подготовке к похоронам приняли участие все, кто оставался в замке.

На несколько минут в кабинете воцарилось тягостное молчание, нарушаемое лишь прихлебыванием чая, да тиканием одного из странных серебряных приборов, оставшегося еще со времен Дамблдора.

— Мне кажется, что здесь практически ничего не изменилось за год, — решился прервать наступившую тишину Кингсли. — Разве кабинет не должен подстраиваться под нужды хозяина?

— Возможно, что кабинет и выглядел как-то иначе. Но я была здесь у моего предшественника всего два раза и действительно не заметила изменений. Вам это о чем-либо говорит? — Минерва внимательно смотрела на безмятежно устроившегося в кресле Шеклболта.

— Знаете, ни в списках найденных мертвыми приспешников Волдеморта, — Шеклболт немного подался своим крупным телом в сторону собеседницы, — ни среди пойманных живых не значится имя Северуса Снейпа. И портрета его здесь тоже нет, — он еще раз обвел глазами ряд портретов, остановив взгляд на портрете Дамблдора над креслом директора, но все они, казалось, дремали. — Но я проверил министерские акты о должностных лицах и увидел, что напротив вашего имени стоит «Заместитель директора», а потом, вчерашним числом — «Исполняющий обязанности директора». И все это мне кажется весьма любопытным, вы не находите, профессор?

— Вы хотите, конечно, разыскать его? — подняла брови МакГонагалл. — А, собственно, к чему такая спешка? Если вы помните, по словам Волдеморта он был уже убит, так что вряд ли представляет какую-либо опасность теперь, — она старалась подбирать слова, глядя мимо Кингсли на шкаф, заполненный фиалами различных форм и оттенков.

— Опасности он действительно не представляет. И не представлял, как я теперь полагаю, — неожиданно быстро произнес он, ставя чашку на стол.

— В таком случае вы можете внести его имя на рассмотрение в Визенгамоте, — Минерва постаралась придать своему голосу как можно больше иронии. И надеялась, что ей это удалось. — Действительно, почему бы не занять наших судей чем-нибудь интересным. Думаю, что профессор Снейп — очень подходящая для этого кандидатура.

— А вы знаете, директор, если позволите так вас называть, конечно, — пробасил Шеклболт.

— Называйте, произносить каждый раз "исполняющий обязанности директора" — это уж слишком, — усмехнулась Минерва.

— Так вот, директор, я, пожалуй, так и сделаю. Это превосходная идея! — Шеклболт, несмотря на свой немаленький вес, легко поднялся с низкого кресла и стал откланиваться, оставив МакГонагалл, смотрящую на него во все глаза, в недоумении. Когда он, попросив разрешения, исчез в директорском камине, Минерва взглянула на портрет Дамблдора. Однако тот будто бы не заметил важного посетителя и, сложив руки на коленях, спал, слегка похрапывая в длинную седую бороду.

* * *

Иногда до Северуса, будто сквозь толстый слой ваты, доносились какие-то голоса. Он не мог разобрать слов, но голоса эти были определенно женскими, и ему казалось, что принадлежат они кому-то очень знакомому. Он ощутил слабое колебание воздуха около щеки, а также легкое прикосновение к губам, и попытался приоткрыть глаза. Он узнал ее. Она уже приходила к нему до этого. Ее не должно быть здесь, это совершенно неправильно, Северус должен предотвратить еще одну смерть. Поэтому он сосредоточился и сказал ей всего лишь одно слово:

— Ух-ходи...

Гермиона от неожиданности чуть не выронила фиал с зельем. Шелестящий, еле слышный шепот повторился:

— Ух-ходи.

Но это отняло у раненого слишком много сил, его глаза, на мгновение открывшиеся и приобретшие осознанное выражение, подернулись какой-то сизоватой дымкой и снова закрылись. Гермиона поднесла фиал к губам Снейпа и, сдвинув брови, стала вливать живительные капли в чуть приоткрытый рот, произнося заклинание. Когда сосуд опустел, она выпрямилась и, облегченно вздохнув, села на стул рядом с постелью больного.

Гермиона уже больше суток находилась в доме профессора МакГонагалл. В ее распоряжении находилась небольшая, просто обставленная комната для гостей на втором этаже, в которой она чувствовала себя почти так же уютно, как в родительском доме. Она немного освоилась на маленькой кухне, где, к большому огорчению Винки, сама заваривала себе чай. Но Гермионе очень важно было самой насыпать заварку в чайник с тонко прорисованными цветочками, самой медленно лить золотистую струю в хрупкую чашку и смотреть, как смешиваются там белая молочная и красноватая жидкости, образуя забавные завитки. Ей хотелось ощутить, что все это было по-настоящему, а не казалось лишь игрой воображения.

И теперь, смотря на своего подопечного, она никак не могла поверить, что все это не чей-то кошмарный сон. Видеть профессора Снейпа таким беспомощным и понимать, что его жизнь находится в ее руках — от этой мысли Гермионе сразу становилось не по себе, а ее уверенность просто разбивалась вдребезги при одном взгляде на ряд флаконов с зельями, стоящими на прикроватной тумбочке.

Список лечебных зелий, высланный целителем директрисе, оказался не очень длинным и состоял всего лишь из трех пунктов: кроветворное, питающее и восстанавливающее. Но все это было необходимо давать в определенное время и следить, чтобы эти зелья усваивались человеком, находящимся в бессознательном состоянии! Заклинания, используемые колдомедиками, были на первый взгляд достаточно просты в исполнении, но отнимали много сил и требовали более высокой концентрации и точности, чем ее упражнения в высшей трансфигурации.

Гермиона промокнула выступившую испарину с бледного высокого лба профессора Снейпа. Как хорошо, что Винки меняла белье и могла ухаживать за взрослым мужчиной, так что Гермионе не приходилось думать о многих мелочах, которые вгоняли бы ее в краску. Конечно, так бессовестно пользоваться маленьким исполнительным существом было отвратительно с точки зрения моральных принципов, в которых она была воспитана. Но совесть ее скромно замолкла, как только дело дошло до практической стороны вопроса. Кроме того, ей нужно было срочно найти книги по колдомедицине, пока профессора полностью не отдали на попечение целителей. Она никогда раньше не задумывалась, по каким признакам можно распознать, лучше становится больному или, наоборот, хуже? Что означает эта испарина, например? И если он дальше будет бредить, то не лучше ли наложить на него Силенцио? Можно ли ему вообще разговаривать? Гермиона серьезно запаниковала. Жизнь подкидывала ей экзамены раз за разом сложнее и сложнее, а времени на поиск ответа становилось все меньше и меньше.

Внизу в гостиной послышались голоса. Наконец-то! В дверном проеме показалась профессор МакГонагалл, за которой стоял коренастый мужчина с короткой седой щеткой волос. Коротко кивнув Гермионе, он стремительно прошел через маленькую спальню и приблизился к больному.

— Это целитель Морфиус Анестези, мисс Грейнджер, — коротко пояснила МакГонагалл на вопросительный взгляд Гермионы. Директриса встала спиной к закругленному окну, занавешенному светлыми шторами, и стала наблюдать за действиями колдомедика.

Целитель уже водил палочкой над лежащим Снейпом, одетым в чистую сорочку, и, бормоча себе под нос заклинания, рассматривал возникавшие в воздухе светящиеся руны. Наконец, оторвавшись от своего занятия, Анестези повернулся к ожидавшим его дамам.

— Его состояние сейчас стабильное, но в крови и в тканях места укуса еще остается некоторое количество яда. Вот антидот, — с этими словами Морфиус извлек фиал с зеленоватой тягучей жидкостью. — Надо давать ему по пять капель в день, вот так, смотрите, — он показал внимательно следящей за ним Гермионе заклинание. — Теперь ему нужен просто покой. И продолжайте ему давать все по списку. Вы мне писали, что смогли найти все лечебные зелья. Как вам удалось все это достать? — в голосе целителя было слышно еле скрываемое любопытство.

— Рядом с ним мой эльф нашел вот это, — Минерва извлекла из верхнего ящика вместительного комода и показала Анестези портмоне Снейпа. — Он носил с собой стандартный набор зелий, так что нам не пришлось беспокоить мадам Помфри, и все обошлось без лишних глаз и ушей.

— А какое тогда отношение имеет юная леди к этой истории? Восхищен вашим мужеством, мисс Грейнджер, — Морфиус склонил голову в сторону Гермионы. — Но раз вам директриса Хогвартса доверила эту тайну, то мне думается, что именно вы нашли профессора и смогли остановить кровотечение. Расскажите точнее, как вы это сделали?

— Мы слышали, как Волдеморт натравил на профессора змею. Мы прятались неподалеку... подумали, что он умер, — тут краска бросилась Гермионе в лицо. — Но спустя три четверти часа вернулись туда, где он лежал. Я не догадалась сразу проверить его состояние, — Гермиона опустила голову.

— Ну-ну, — ободряюще произнес Анестези. — Я не спрашиваю вас, почему вы вообще решили туда вернуться, — он многозначительно взглянул на МакГонагалл. Та задумчиво покивала. Спешка не позволила Минерве расспросить как следует ни Гермиону, ни мальчиков, и она тоже хотела выяснить некоторые подробности о своем новом жильце.

— У профессора Снейпа мы нашли это портмоне, там были капсулы с зельем Живой смерти, но лишь один флакон с противоядием, — Гермиона протянула Морфиусу бутылочку с капсулами. Целитель взял одну и взвесил ее на ладони.

— Отлично, отлично, — глаза Анестези заблестели. — Значит, вы сразу дали ему то противоядие, а дальше попытались залечить рану.

Гермиона в панике подняла глаза на целителя и покраснела еще сильнее. Она уже знала от профессора МакГонагалл о необходимой Снейпу операции, и страх совершенной ошибки с залечиванием горла Снейпа преследовал ее и увеличивался с каждым часом, проведенным в доме директрисы.

— Браво, мисс Грейнджер, вы не должны корить себя за оказание первой помощи. Вы действительно спасли профессору жизнь. Позвольте на минуточку, — Анестези бесцеремонно взял руку сидящей рядом с постелью Гермионы и, соединив ее с рукой Снейпа, указал на них палочкой. Брови целителя взмыли вверх: — Очень странно, у него перед вами нет никакого Долга жизни. Вот и пойми эту древнюю магию.

Гермиона облегченно вздохнула.

— Это были его зелья, сэр, наверное, поэтому?

— Очень возможно, мисс Грейнджер. Во всяком случае он смог протянуть с вашей помощью еще несколько часов. Уважаемая профессор МакГонагалл, — обратился Морфиус теперь уже к директрисе. — В среду ему можно будет делать операцию. Я смогу внести его в больничные планы.

— Но это же станет сразу всем известно! Ваши коллеги вряд ли будут молчать. И тогда он обречен, — голос Минервы дрогнул. — Полагаю, что слишком многие будут рады упрятать его в Азкабан.

— Считайте, что вы приобрели еще один голос в его пользу, — целитель позволил себе улыбнуться. — Я просто уверен, что знаю, кто подбросил нашему Сметвику уникальный рецепт противоядия два года назад. То-то он тогда удивительную историю рассказывал, — Морфиус усмехнулся.

— Целитель, вы обнадежили меня, — МакГонагалл вспомнила о еще не просмотренных записях, про которые говорил Дамблдор. — Думаю, что смогу найти достаточные доказательства для Визенгамота.

— Отлично, тогда я с вами прощаюсь, делайте все так же, как раньше. И не давайте ему вставать. А лучше просто свяжите его, как только он придет в себя, — Анестези усмехнулся и, кивнув на прощание, вышел из комнаты.

* * *

Гермиона вывалилась из камина Норы прямо в объятия Флёр. Молли сражу же перехватила инициативу, на этот раз непривычно тихо прижимая к себе несколько растерявшуюся и немного дичившуюся Гермиону. Потом ее по очереди обнимали, хлопали по плечу и трясли руку Билл, Чарли, Джинни, Перси и Джордж, так что она, увидев знакомые голубые глаза и веснушки на носу, крепко сжала пальцы Рона и позволила ему усадить себя между ним и Гарри. Все старались говорить шепотом, будто боялись разбудить спящего, и даже выбежавший ей навстречу с громким мяуканьем Косолапсус словно осекся на особо громкой ноте и перешел на еле слышное мурлыканье. Гермиона забрала свое рыжее чудовище к себе на колени и отпустила его только тогда, когда перед ней оказалась плошка с горячим дымящимся супом.

К концу семейного обеда, во время которого Молли заполошенно вскакивала, то разливая всем добавку по тарелкам, то проверяя, готов ли ее знаменитый пастуший пирог, обстановка стала уже не такой напряженной, казалось, кто-то наконец разрешил всем разом говорить и даже улыбаться.

— Не надо, сейчас ей легче будет так перенести горе, — проговорил Рон на ухо Гермионе, когда та сделала очередную попытку помочь матери семейства по хозяйству. Рон показал глазами на Джорджа, который не был похож на себя прежнего и теперь сидел, прислонившись спиной к буфету, с отсутствующим видом расковыривая вилкой почти не початый кусок пирога. Перси неловко пытался как раз убедить его немного поесть. — Мы с братьями надеемся, что мама сильная, справится. Ее лучше сейчас не трогать, она, когда хозяйством занимается, немного отвлекается. Нам всем очень тяжело сейчас, но Джордж... что делать с ним, никто не знает.

Джордж действительно в течение семейного обеда несколько раз приоткрывал рот, будто пытаясь что-то сказать, но тут же, будто одергивая сам себя, откидывался назад, и лишь слабая полуулыбка кривила его губы.

Молли уже разливала чай, когда Чарли наконец громко спросил, через весь стол обращаясь к Гарри и Рону с Гермионой:

— Расскажите поподробнее об этом драконе. Как вам удалось вообще влезть на него? — у Молли звякнула стопка тарелок в руках. Флер, все же ненавязчиво помогавшая ей, мгновенно выставила палочку и ловко отлевитировала тарелки на стол. Артур, Билл и Перси с интересом уставились на Рона с Гарри, а Джордж немного встрепенулся и отправил в рот еще один кусочек пирога.

— Это все Гарри, я помню, как он снял с дракона эти оковы, — мгновенно отозвался Рон. Гарри тут же подхватил:

— Да там и так уже все очень горячим стало, а дракон был прохладным на ощупь, так и хотелось прижаться к его металлическому боку, чтобы остыть немного.

Артур выдавил из себя улыбку и, подняв бокал, произнес:

— За нашу победу! И чтобы такое больше не повторялось!

Все дружно встали и, подхватив бокалы, пригубили терпкое вино с нежным смородиновым ароматом. Брешь в плотине молчания была пробита, и теперь все вокруг стало больше напоминать Гермионе ту шумную и хаотичную семью, наблюдать за которой ей почему-то всегда доставляло необъяснимое удовольствие. Артур увел Молли с кухни, предлагая поискать в кладовой еще вино, которое, как он помнил, они не успели выставить на свадьбу Билла и Флер.

Чарли задумчиво поскреб свой небритый подбородок и продолжил рассуждать:

— Так, дракона-то поймать можно будет, он слепой и старый.

— Вернуть дракона гоблинам следует обязательно, — закивал головой Билл, так что было слышно, как его длинные волосы, сцепленные в хвост, немного пошлепали по кожаной куртке. — Я навел справки, там у них разрушения приличные, но поправимые, — Билл поглядел Гарри прямо в глаза. Гарри прикусил губу и сообщил:

— Я дал Крюкохвату то, что он требовал.

— И?

— Это был меч Гриффиндора, но теперь он снова в Хогвартсе.

— Думаю, что тогда это меняет дело. С Крюкохватом можно будет договориться, но пока ни один из вас не должен объявляться в Гринготтсе. Лучше будет, если улаживанием этого случая теперь займутся высокопоставленные особы.

— Кингсли Шеклболт, например, — заметил Чарли.

— А мне там и хранить-то нечего, — ввернул слегка покрасневший Рон.

— Придется снова прятаться на Гриммо, — Гарри бросил взгляд на сидящую поодаль, рядом с местом отца, Джинни. — Если хотите, то приглашаю вас разделить со мной мое холостяцкое жилье, — попытался он немного пошутить.

— Я... спасибо, Гарри, я пока побуду у профессора МакГонагалл, — Гермионе стало неловко, так как взгляды собеседников обратились на нее. — Мне там удобно, тихо. И я смогу взять почитать что-нибудь в библиотеке, — при этих словах Рон слегка усмехнулся, а Гарри немного нахмурился. Они еще не обсуждали случай с профессором Снейпом с того момента, как директриса подловила их в своем кабинете. Для остальных ее объяснение было, пожалуй, достаточным и не вызывало удивление.

Теперь Гермионе, как никогда до этого, захотелось снова увидеть своих родителей. Возможно, она сможет поговорить об их возвращении с кем-то из старших волшебников. Но прежде ей действительно необходимо было воспользоваться библиотекой Хогвартса, чтобы уяснить самой несколько вещей, о которых она не могла говорить открыто.

[1] — Хокуси Татибана. Здесь и далее тексты хокку даны по переводу В. Марковой.

[2] — Тиё Фукуда

— Может быть, ты все же останешься у нас? — Рон легонько притянул Гермиону к себе. В его голосе ей послышалась обида. Слегка прикусив губу, она неуверенно заглянула в его глаза, казавшиеся в сумерках почти черными. Косой луч света из маленького окошка Норы выхватывал его рыжую шевелюру и часть лба, который тень перечеркивала ровно посередине. Гермиона сцепила пальцы в замок на затылке Рона, заставляя его немного пригнуться.

— Я же обещала профессору МакГонагалл, что приду сегодня вечером, — она почему-то испытывала чувство вины, такое же, как на первых курсах, когда ей не удавалось запомнить наизусть главу из учебника целиком. Голос разума нашептывал ей, что она не делает ничего плохого — наоборот, Гермиона могла бы даже гордиться собой, но чувство неловкой жалости по отношению к Рону придавало ее словам неприятный оттенок неискренности. — Представь, профессор МакГонагалл будет ждать меня к условленному времени. Я не могу подвести её, Рон.

— Не понимаю только, зачем ты за это взялась, — он не скрывал своего недовольства. — Разве что ты сможешь попрактиковаться в целительстве.

Она что есть силы замотала головой:

— Нет, нет, я поняла, что колдомедицина не для меня!

Рон немного ослабил хватку:

— Даже для целителей из Мунго это случай непростой. Гермиона, ты зря согласилась, представляешь, что будет, когда он поправится?

— Рон, неужели ты думаешь, что профессор Снейп будет недоволен нашей помощью? — брови Гермионы поползли вверх, но в темноте Рон, скорее всего, этого не увидел.

— Да не то чтобы он будет недоволен. Так и вижу Снейпа, рассыпающегося в благодарностях! Кто это увидит — окаменеет на месте, как от взгляда василиска в зеркале, — пробурчал Рон. — Обязанный тебе чем-то Снейп, нет уж, спасибо! — Рон покрутил головой так энергично, что пряди его волос очертили дугу вокруг его головы. Он немного задумался, помолчал с минуту, не снимая рук с талии Гермионы, а потом вдруг озабоченно спросил: — Так ты говоришь, что Долга жизни по отношению к тебе у него не появилось?

— Нет, целитель проверил, — она закусила губу. Нелепая мысль возникла у нее в сознании, но тут же была отогнана, как невероятная. Гермиона нахмурила брови и взглянула вверх, на выхваченные светом из окна пряди Рона. — А давай проверим тебя? — все же решилась она.

— Меня со Снейпом? Да нет, этого не может быть. Ты же залечила ему шею, теперь еще зелья ему закапываешь, — Рон погладил ее по плечу. — Герми, ты просто мастер на все руки, — добавил он восхищенно.

— Знаешь, мне все же пора, — замялась Гермиона. — Я прямо так аппарирую, где теперь у вас защитная граница проходит?

— Пойдем уж, — вздохнул он и довел ее до калитки. — Лучше бы ты через камин, так безопаснее.

— Мне придется долго всем объяснять, почему я вдруг ухожу, — Гермиона улыбнулась своим мыслям. — Ты просто от меня привет передай, а завтра увидимся, — она чмокнула Рона на прощанье, отошла от него на два шага и тут же аппарировала.

Очутившись перед крыльцом дома МакГонагалл, Гермиона немного отдышалась и с наслаждением втянула носом прохладный воздух, в котором чувствовались запах дыма от хорошего сухого дерева и аромат жареного мяса. В Хогсмиде жители снова вернулись к своим обычным занятиям, и теперь, уже не боясь нападений, растапливали свои камины в этот еще довольно прохладный майский вечер и готовили праздничную еду.

* * *

В этот понедельник в замке Хогвартс было необычно тихо. Подобная тишина стояла только на летних каникулах, когда все студенты, да и некоторые из преподавателей разъезжались по домам, и даже вездесущие привидения куда-то пропадали. Ирма Пинс подошла к разбитому окну в библиотеке и проверила чары, не позволявшие насекомым проникать внутрь. Пинс на всякий случай навела защитные чары от избыточной влажности воздуха, а также чары, поддерживающие постоянную температуру в помещении — свежий ветер уже разметал неосторожно оставленные ею бумаги на рабочем столе. Как объявила сегодня за завтраком директриса, ближе к полудню прибудут специалисты, которые займутся восстановлением разрушенных частей замка. Им нужно будет предоставить доступ в помещения и помочь. Впрочем, Ирма надеялась, что волшебники-строители не сильно задержатся в библиотеке — здесь было выбито всего несколько окон, а с опрокинутыми стеллажами она и сама прекрасно справится.

А пока что у Ирмы была масса свободного времени. Библиотекарь на несколько мгновений задумалась, сдвинув свои идеально очерченные брови, а потом, пройдя к нужному книжному шкафу, призвала к себе две значительные по размерам книги, которые отлевитировала на свой стол. Она осмотрела их — все же маги и маглы многие вещи делали довольно похоже — и решила начать свой поиск с «Атласа магической Британии и всех ее поселений» издания тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Мадам Пинс остановила взгляд на этих цифрах и растерянно улыбнулась. С тех пор, по-видимому, никто не удосужился обновить этот атлас, но, впрочем, число магических поселений за последние несколько десятков лет в Британии так и не изменилось. Именно в этом издании содержались самые подробные сведения об имеющихся волшебных деревнях, городских кварталах, а также встречающихся в лесах, горах и озерах мест, именуемых маглами аномальными.

Пролистав несколько страниц, Ирма нашла карту с деревней Хогсмид и оглянулась вокруг. Несколько привидений обычно помогали ей присматривать за студентами в библиотеке, но сейчас их было не видно — и Пинс решила, что лучше этого момента ей теперь и не найти. Вытащив из кармана своей мантии заветный фиал с красной жидкостью и только притронувшись к пробке, она вдруг услышала, как под сводами библиотечного зала эхо разнесло чьи-то торопливые шаги. Досадливо поморщившись, Пинс быстро спрятала фиал в ящик стола и недовольно посмотрела в сторону приближавшегося посетителя.

К библиотечной стойке приблизилась хрупкая девичья фигурка в потертых магловских джинсах и слишком облегающем розовом пуловере. Ирма с подозрением разглядывала раннюю посетительницу. Странная одежда сначала немного сбила мадам Пинс с толку — она и в молодости не следила за модой, но ей казалось, что в последние годы, которые она проводила в магловском мире, на девушках было надето больше ткани. В осунувшемся лице Ирма с удивлением различила знакомые черты девочки, которая все свободные вечера проводила здесь, в этой библиотеке.

— Доброе утро, мадам Пинс, — Гермиона вежливо поздоровалась со школьным библиотекарем, исподлобья наблюдавшей за ней и недовольно барабанившей длинными тонкими пальцами по столу. — Вы меня помните? Я Гермиона, Гермиона Грейнджер. Мне было запрещено являться в школу в этом учебном году, я же маглорожденная, — Гермиона выдержала взгляд Ирмы и слегка улыбнулась.

Мадам Пинс опустила на секунду веки. Ей было очень больно думать о введенных в школе порядках и о человеке, подавшем эту идею. А эта маглорожденная девочка, которая, как она уже слышала, оказалась настоящей героиней, теперь мило улыбалась ей, будто ничего не случилось.

— Мисс Грейнджер, вас я никогда не смогу забыть, — Ирма взяла себя в руки и придала своему голосу обычную суховатую деловитость. — Я вас слушаю, — она немного склонила голову на бок.

— Я в данный момент не студентка Хогвартса... наверное, — смутилась Гермиона, — я точно не знаю, — она поняла, что раньше не задумывалась о своем положении в магическом сообществе. — Но мне бы хотелось воспользоваться библиотекой и взять несколько книг. Вот разрешение директора, — Гермиона протянула кусок пергамента, где отчетливо узнавались закругленные очертания росчерка МакГонагалл. Пинс сунула свой крючковатый нос в пергамент, придирчиво изучила короткую записку и, задав еще несколько вопросов, сама отправилась разыскивать необходимое.

Выбор книг несколько удивил Ирму: «Колдомедицина для начинающих целителей», «Особенности ментальной магии», «Воздействия магии на маглов», а также «Обычаи магов от античных времен до наших дней».

— Вы помогаете мадам Помфри? — не удержалась от вопроса Пинс, хотя она обычно не расспрашивала студентов об их времяпрепровождении.

— Нет, но, — Гермиона немного замялась, — я присматриваю за раненым на дому.

— Да, я слышала, что Мунго переполнен, — Пинс нахмурилась. — Вы хотите взять книги на дом? — решила на всякий случай уточнить она. В правилах не стояло запрета на вынос книг за пределы Хогвартса, и некоторым студентам деканы позволяли брать иногда издания на каникулы. Мисс Грейнджер была как раз из их числа.

— Да, пожалуйста, мадам Пинс. Мы вызываем целителя, но мне бы не хотелось упустить что-то важное, вдруг раненому станет хуже, — тараторила Гермиона, как будто она снова вернулась в то счастливое время, когда она была здесь просто студенткой.

— Книги должны быть возвращены или продлены в указанный срок, — проговорила Ирма, не глядя уже на Грейнджер и занося данные в длинный список в ее карточку читателя. — И должна предупредить — на все библиотечные экземпляры наложены защитные чары, предохраняющие их от небрежного обращения, — этого она могла бы, конечно, и не объяснять, но у Пинс почему-то возникло необъяснимое желание понаблюдать за выражением лица Грейнджер.

Выждав некоторое время после ухода этой странной читательницы и убедившись, что больше в библиотеке никого нет, Ирма снова извлекла флакон и осторожно вытянула стеклянную пробку. Руки Пинс немного дрожали, но, справившись с собой, она бережно наклонила пузырек и прошептала заклинание. Крохотная красная капля вырвалась из узкого горлышка и, соприкоснувшись с поверхностью страницы, на которой была изображена карта Хогсмида, впиталась в лист, не оставив никаких следов. Мадам Пинс несколько растерялась. Она перевернула несколько страниц атласа и, остановив свой выбор на маленьком магическом поселении на побережье Шотландии, снова повторила свой опыт. На этот раз капля осталась на поверхности листа, перекатываясь по нему, будто ртуть. Ирма указала на нее своей палочкой и отправила обратно в фиал — она не хотела понапрасну растрачивать драгоценную жидкость, которую смогла найти с таким большим трудом.

Мадам Пинс в волнении прижала руки к груди, где расшалившееся сердце пыталось выпрыгнуть за пределы предназначенного ему природой места. Все, что у нее теперь осталось — унция крови ее сына, искать встречи с которым сейчас, возможно, было бы опасно для него самого. И он, несомненно, был жив! Более того, он был где-то поблизости, совсем рядом! Она и до этого знала, чувствовала, что он остался жив, но находился в смертельной опасности. Все, что ей хотелось — вернуть назад время до того, как сын начал пропадать у дружков, которые все стали Пожирателями Смерти. Если бы она проявила немного больше ума и такта, научилась вовремя придерживать свой язык и не была бы такой категоричной в мелочах — может быть, тогда все сложилось бы по-другому? Да, она полностью сосредоточилась на болезни мужа, а ведь ее мальчик был такой ранимый, толика внимания с ее стороны могла бы, наверное, многое изменить. Разве ее сын не старался помочь ей? Разве он не пытался разобраться с этим магловским заболеванием отца несмотря на то, что они тогда уже полностью перессорились? Ирма вытерла подступившие слезы и покачала головой. Слишком много вопросов она задает и слишком поздно.

* * *

В дверь директорского кабинета постучали. Профессор МакГонагалл подняла голову от пергамента:

— Ирма, входите, не стойте за дверью!

— Директор, — мадам Пинс подчеркнуто вежливо кивнула. Минерва подумала, что она всегда оставалась со всеми несколько холодноватой и неразговорчивой, поэтому постаралась дружелюбно улыбнуться, чтобы ее сотрудница почувствовала себя немного свободнее. — Директор, вот перечень книг, который вы просили, — Пинс между тем положила ей на стол пергамент и уже развернулась, чтобы уйти, но все же остановившись, сообщила: — Ко мне сегодня утром приходила мисс Грейнджер, — тонкая бровь Пинс изящно выгнулась, — она взяла несколько книг с собой.

— Все в порядке, это под мою ответственность, мисс Грейнджер очень обязательная студентка, — Минерва невольно покосилась в сторону книжных полок, на которых появились книги, позаимствованные, как объяснила Гермиона, у Альбуса Дамблдора.

— А... хм, скажите, Минерва, она из бедной магловской семьи?

— Почему вы так решили, Ирма? — МакГонагалл удивленно посмотрела на библиотекаря сквозь свои квадратные очки. Мадам Пинс неуловимо кого-то напоминала Минерве, но она совершенно не могла вспомнить, кого именно.

— У нее довольно потертая одежда и мне показалось, что она живет в нужде, — Ирма опустила взгляд, мысленно ругая себя за проявленное любопытство.

— Ах, это, — Минерва улыбнулась, — нет, все в порядке, молодые маглы так теперь стали одеваться. А у мисс Грейнджер просто не было времени заняться своим гардеробом.

Ирма Пинс понимающе покивала и, резко развернувшись на каблуках, быстро удалилась из кабинета. МакГонагалл встала из-за стола и прошла к одному из шкафов со сплошными створками. В какой-то степени Ирма была права. Гермиона пришла вчера от семьи Уизли, но ничего не говорила о том, что хотела бы посетить своих родителей. Минерва очень ценила ее помощь в уходе за Северусом, но, вот действительно, почему молодая девушка стремится сидеть в одиночестве, в то время как ее с радостью принимают друзья? Директриса открыла ящик, в котором хранились личные дела персонала школы, и нашла папку с именем Пинс. Там должна быть указана дата ее рождения, которую МакГонагалл, к своему стыду, никак не могла вспомнить. А ведь они должны были учиться приблизительно в одно время! Но, едва коснувшись пальцами нужной папки, рука МакГонагалл, задержавшись здесь на несколько мгновений, дрогнула и, перебрав еще несколько личных дел: Помфри, Синистры, Слагхорна, решительно выхватила четвертое, с надписью «Северус Снейп».

* * *

Северус снова увидел ее. Так же как и в прошлый раз, она подошла к его кровати и начала делать руками какие-то пассы. Почему он до сих пор не может сбежать из этой псевдобольницы? Но теперь что-то поменялось. Ему стало трудно шевелиться, он лежит, будто привязанный, на кровати и теперь к нему приходят они — те, кто должны были остаться в живых. Лили... она больше не являлась ему, а ведь он звал ее, умолял, ему было что сказать ей. Зато появились другие. Тоже гриффиндорки. Он позволил змее Лорда прокусить себе шею, а эти две даже не соизволили выжить. Ничего, если его, Северуса, не стали пропускать дальше, то и он попробует поступить так же. В прошлый раз он нагрубил ей, и это подействовало, ведь юные девицы такие обидчивые. Северус собрался с силами, чтобы выкрикнуть всего лишь два слова...

— Ух-ходи... — на дальнейшее сил уже не оставалось. И это все, на что способна его глотка? Какой-то невнятный хрип с бульканьем. Северус от досады закатил глаза. Что это там вверху? Очень похоже на балдахин над его кроватью в Хогвартсе, только оттенок зеленого цвета более глубокий. И света в помещении гораздо больше. Где же он на этот раз очутился? Впрочем, теперь ему уже стало все равно. Если это новые издевательства в его загробной жизни, то нужно просто их перетерпеть — ему до сих пор не удалось вычислить, по какому принципу происходят здесь изменения. Как интересно, ведь он в этой комнате действительно не один. И, самое главное, он ощущает прикосновение — эта девица слегка надавила на его запястье, чтобы привлечь внимание. Ну что ж, значит правила игры снова изменились. Северус собрал все усилия, чтобы сосредоточить взгляд на лице Грейнджер.

— Сэр, вы находитесь в доме профессора МакГонагалл, вы получили ранение, но выжили, — она немного запнулась, но не отвела взгляд от его глаз. Северусу не удавалось использовать легилименцию, возможно, в данной реальности введено ограничение на некоторые виды магии. Гриффиндорка между тем, набрав в грудь воздуха, продолжала с воодушевлением:

— Война закончилась, Гарри жив, В... Волдеморта больше нет...

— Мисс... — губы его совершенно не слушались. В горле, похоже, завелся какой-то неизведанный зверек, который отчаянно пытался оттуда выбраться. И Северус поверил, что и он сам, и Грейнджер действительно живы. Там, где он был до этого, не было ни боли, ни жара, ни запаха. Запах... пахло зельями, свежим бельем, а еще каким-то знакомым приятным ароматом — сейчас еще май? Должна цвести... черемуха.

— Вам лучше сейчас не разговаривать, сэр, — Грейнджер поднесла к его губам фиал, — надо еще принять это зелье. Это ваше собственное зелье, — объяснила она тут же, как только он послал ей предостерегающий взгляд. Северус еще больше удивился, когда его бывшая студентка, сохраняя невозмутимое выражение на лице, использовала чары введения зелья в организм пациента. Сколько же раз она уже это с ним проделывала, если так быстро провела довольно сложную процедуру — сам он не сразу освоил эти чары в свое время.

Северус невольно сглотнул и сразу зажмурился от появившихся ощущений. Что это за инородное тело вставили в его глотку? Очевидно, ему туда натолкали медные шестеренки и залили это все прогорклым жиром. Нет, если он действительно не умер, проводить над собой неизвестные эксперименты никому нельзя позволять. Он попытался приподняться, но, обессилев, снова провалился в глубокий сон без сновидений.

Проснувшись снова в том же небольшом помещении с двумя большими окнами, с тем же зеленым балдахином, Северус обрадовался. Он чувствовал свое тело, ощущал боль в шее и горле, в затекших от долгого лежания мышцах. Все это означало возвращение в реальный мир. Сейчас в комнате никого не было, и он понадеялся, что ему пока никто не помешает немного осмотреться и поразмышлять. Итак, что он знает: война закончилась, его последний хозяин мертв. Значит, получилось! И кроме того, произошло чудо — мальчик, которого он охранял все эти годы и который, как он думал, был приговорен к смерти, выжил. Стоп! А если подружка Поттера ему все-таки померещилась? Если он просто выдает желаемое за действительное, и слова призрачного Поттера-старшего — плод его воображения? Хорошо, можно просто это проверить — посмотреть на позор своей жизни — и Северус, вытащив руку, задрал рукав серой ночной сорочки. Метки не было. Значит, эта боль, которую он ощутил, лежа на полу Визжащей хижины...

Дверь открылась, и в комнату вошла Грейнджер. Ага, ясно, она за ним действительно ухаживает, да еще и следящие чары использует — стоило ему пошевелиться, сразу прибежала.

— Добрый день, сэр! — девица смущенно замерла в шаге от кровати. Неужели она его побаивается? Гриффиндорцам это несвойственно — наверное, просто девические причуды. — Вам еще рано принимать зелья, но, если хотите воды, — он прервал ее жестом. В горле сильно саднило, и проталкивать через него лишние субстанции совершенно не хотелось.

— Расскажите, мисс...

— Нет, не нужно ничего говорить, сэр! Я сейчас вам все объясню, — она явно была настроена доброжелательно по отношению к нему. Если Поттер выжил, то, скорее всего, смог посмотреть его воспоминания. Северус прикрыл глаза. Теперь его тайна будет достоянием гласности — придется к этому привыкать. Он снова посмотрел на Грейнджер. Она присела на стул рядом, так что лицо ее оказалось ближе к нему.

— Сегодня понедельник, четвертое мая, вы в доме профессора МакГонагалл, — кажется, что эту фразу она уже довела до автоматизма. Северус махнул рукой. Ему действительно трудно разговаривать, но, может быть, ему попробовать писать? Нет, пожалуй, надо немного подождать и набраться сил, а пока он просто послушает все, что ему рассказывают.

— Эм-м, после того, как на вас набросилась змея, и вы отдали ваши воспоминания Гарри, — голос Гермионы немного дрогнул, — мы подумали, что вы умерли и... мы ушли. И вы потеряли очень много крови, сэр.

«Так, значит, она просто стыдится своего испуга и того, что они не осмотрели мое тело. Ничего удивительного, даже опытному целителю не отличить человека, принявшего зелье Живой смерти от умершего, а мисс Грейнджер как всегда думает, что должна знать все лучше всех», — Северус чуть приподнял брови, подбадривая тем самым Грейнджер к дальнейшему рассказу.

— Волдеморт объявил перемирие на один час, чтобы собрать раненых. Гарри нам с Роном ничего не сказал и отправился к нему, — она все это время смотрела куда-то влево вниз, а потом вглянула прямо на Северуса. — А мы вернулись в Хижину и нашли у вас противоядие.

Значит, она догадалась о его роли в этой истории. Хорошо бы узнать, каким образом, но это можно сделать позже. И эти дети ковырялись в его личных вещах! Глаза Северуса снова слипались, но он сделал над собой усилие, чтобы не упустить никаких деталей.

— Все думали, что Гарри погиб, снова началась битва, — вздохнула она. — Имена всех погибших появились в сегодняшнем «Пророке».

— Люпин? — выдохнул он.

— Да, он и Тонкс вместе с ним. А также Фред. Волдеморта лично победил Гарри, — теперь она внимательно наблюдала за Северусом. — Экспеллиармус, и Бузинная палочка прилетела к Гарри, убив Волдеморта его же заклятием.

Глаза Северуса распахнулись от удивления. Ему бы хотелось узнать больше о том, что произошло, но его тело оказалось слишком слабым для подобных переживаний, веки его отяжелели, и он снова погрузился в исцеляющий сон.

На этот раз Снейпа разбудил нахальный луч солнца, пробившийся сквозь маленькую щель между тяжелыми гардинами. Ослепленный ярким светом, Северус немного тряхнул головой — комната вокруг качнулась вместе с ним, зеленый потолок с тонкими красными полосочками опасно накренился и, казалось, сейчас рухнет прямо на него. Ах, да, он находится в доме МакГонагалл! Похоже на правду — очень давно, сразу после первого падения Темного Лорда она действительно жила в Хогсмиде со своим ныне покойным мужем. И позабавивший Северуса цвет потолка оказался ничем иным, как надкроватным балдахином из шотландки. Удивительно! Минерва, весь последний год удостаивавшая его еле заметным кивком головы и брошенными только по необходимости, да и то сквозь зубы фразами, кидавшаяся в него не шуточными заклятиями три дня назад, — теперь она стала заботиться о нем, убийце Дамблдора? Почему Минерва не отправила его сразу в Азкабан — разве он не делал все возможное, чтобы восстановить ее против себя, — а проявила великодушие? Это вопрос занимал мысли Северуса больше, чем то, зачем его вообще спасли. Он осторожно потянулся — затекшие мышцы откликнулись зудом на его усилия, — слишком долго он пролежал без движения.

Северус отчетливо помнил свое пребывание в безразмерной псевдобольнице, а также явления Лили, Поттера-старшего и Люпина. Другие воспоминания были не такими отчетливыми, образы кружились и расплывались с цветными пятнами, тонули в красном мареве, какие-то лица проявлялись сквозь фиолетовый туман и тут же пропадали. Грейнджер подтвердила смерть Люпина, значит, тот ему не померещился. Вот оно! Волк обратил внимание на Долг жизни — кто его кредитор? МакГонагалл, Грейнджер, Поттер? Вынужденная беспомощность раздражала Снейпа, но слабость и совершенно немыслимое головокружение заставляли его оставаться в постели — кстати, это собственная спальня МакГонагалл? Внезапно возникшие судороги вызвали отвратительный кашель вместе с режущей болью в горле. Северус схватился за шею — широкая плотная повязка охватывала ее, защищая рану. Он провел рукой по подбородку и щекам — хм, бриться не нужно... Не успел он удивиться, как в комнату вбежала запыхавшаяся Грейнждер.

Имей Северус возможность говорить, то быстро бы прекратил подобное безобразие — врываться в комнату к мужчине без стука, — благо грязно-розовый цвет кофточки Грейнджер напрашивался на колкость. Задыхаясь от кашля, он попробовал сесть повыше, но появившиеся перед глазами черные точки вперемешку с цветными искорками и дикая головная боль заставили его лечь обратно. Грейнджер задернула гардину поплотнее и шагнула ближе, но, встретив его настороженный взгляд, остановилась и тихо проговорила:

— Сэр, пожалуйста, вам нужно оставаться в постели. Целитель Анестези — знаете такого? — Снейп медленно прикрыл глаза в знак подтверждения и давая ей понять, чтобы она продолжала. — Целитель Анестези осматривал вас и запретил вам вставать. Послезавтра в Мунго вам сделают операцию, — она перевела дыхание. — Поэтому, пожалуйста, не делайте себе хуже. И колдовать сейчас вам тоже нельзя, профессор! — последние слова она произнесла, шмыгнув носом и потупив взгляд.

Операция? Профессор? Что вообще все это значит, в конце концов! Придется смириться, иначе она уйдет и ничего не расскажет, нельзя лишний раз сердить Грейнджер. Боль понемногу отступала, Снейп постарался придать своему лицу нейтральное выражение и показал ей рукой на стул рядом. Она нервно улыбнулась и, присев на краешек стула, начала уже спокойнее:

— Видите ли, сэр, пока о вас никто не знает. Профессор МакГонагалл велела эльфу забрать вас из Визжащей хижины и спрятать в своем доме. Потом она привела к вам целителя и попросила его пока все держать в тайне, — Грейнджер потупилась. Северус некоторое время рассматривал ее. Неуверенная поза, поникшие плечи, тусклый взгляд из-под сдвинутых бровей — что-то было с ней не так. Чувство вины? Скорбь? Тоска? Скорее всего, все сразу. Многие погибли, и, хотя ему еще не были известны их имена, он видел, как сражались только-только оперившиеся юные волшебники, его ученики, которых он поклялся защищать. Зачем тогда она сидит здесь и выхаживает Пожирателя смерти?

Снейп показал рукой сначала на Грейнджер, потом на себя и прошептал одними губами:

— Зачем?

Она вздрогнула и растерянно заморгала:

— Зачем я нахожусь с вами?

Северус в ответ постарался осторожно изобразить кивок.

— Вы помните, сэр, я говорила, что мы с Роном возвратились к вам?

Он не помнил про Уизли. Уже интересно. Продолжение не заставило себя ждать:

— Мы нашли среди ваших зелий противоядие и дали вам, — тут она вздохнула. — Ваша рана была ужасна, я впервые использовала на вас колдомедицинское заклинание, чтобы стянуть ткани на месте укуса, — она смотрела снова не на него, а будто рассматривала стойку балдахина. — Наверное, это помогло вам продержаться несколько часов, — Грейнджер продолжала глядеть направо. — В итоге ткани срослись неправильно, вы теперь в таком состоянии из-за меня, — повинилась она, продолжая глядеть направо.

Северус проследил за направлением ее взгляда. Там сидит привидение? Она явно что-то выдумает. Ему было не привыкать к постоянно лгущим ему студентам, но в чем заключалась ее ложь? Грейнджер спасла ему жизнь, затянула рану, хоть и неправильно, и теперь испытывает чувство вины? Перед кем?

— Благодарю вас, — на большее сил не хватало. Он обхватил пальцами правой руки свое левое запястье, а потом указал на Грейнджер. — Долг?

— Нет, нет, профессор, — быстро сказала она. Слишком быстро. И опять взгляд метнулся вправо. — Целитель уже проверял нас с вами, ничего не возникло, наверное, вы и сами были в состоянии помочь себе.

Возможно. Но мисс Маленькая Врушка явно что-то недоговаривает. Усталость брала свое, и Снейп закрыл глаза, давая понять, что разговор закончен.

Убедившись, что профессор снова заснул, Гермиона постояла над ним некоторое время, изучая тонкую синеватую кожу вокруг глаз, угловатые скулы и торчащий крючком вверх острый нос. Она наклонилась, чтобы осмотреть повязку на шее Снейпа. «Менять пока еще рано», — решила Гермиона, еще раз оглядела длинную фигуру, укрытую одеялом до самого подбородка, и в очередной раз подивилась худобе тела профессора. Гарри говорил, что в воспоминаниях мальчик-Снейп выглядел очень заброшенным. Видимо, он так и не привык заботиться о самом себе. Гермиона вздохнула, вспомнив, как в школе жестокие дети посмеивались над бледной кожей и изнуренным видом Снейпа.

Выйдя из спальни и осторожно прикрыв за собой дверь, Гермиона прислонилась к стене коридорчика верхнего этажа. Ее руки тряслись, зубы стучали друг о друга, выбивая мелкую дробь, а сердце, казалось, решило перейти на синкопу. Нащупав руками стенку за собой, она медленно сползла спиной по ней на пол, так и оставаясь в этом положении, пока у нее не восстановилось дыхание. Самообладания еле-еле хватило ей на всего лишь на один разговор!

Она уже немного привыкла к виду лежащего без сознания Снейпа и научилась переступать через свой страх навредить, выдавая ему прописанные зелья, но вот к Снейпу очнувшемуся Гермиона оказалась совершенно не подготовлена. Целитель Анестези говорил, что больной скоро придет в себя, но как ей теперь с ним себя вести? У него не должно возникнуть никаких подозрений по отношению к ней, а значит, в ее рассказе о спасении его жизни не должно было быть ни малейших изъянов.

Мимо прошла Винки, держа в вытянутых лапках стопку черной одежды. Эльфийка приостановилась перед Гермионой и пропищала:

— Молодой мисс плохо? Винки может сделать ей ароматный чай, как любит мисс.

Будь у Гермионы достаточно сил, она бы не стала нагружать заботливое существо лишней работой, но сейчас она только кивнула и показала рукой, что будет внизу, в гостиной. Держась за стену, она поднялась на ноги, но вместо того, чтобы спуститься, дошла до своей спальни и там упала на постель.

Безмолвные рыдания сотрясали ее тело. Гермиону одновременно бросало то в жар, то в холод, и она, как в детстве, пыталась унять свою истерику, покусывая кулак. Когда-то давным-давно, не в этом времени и не в этом месте, отец обычно брал ее на руки и, мурлыча что-то себе под нос, укачивал ее, пока она не успокаивалась и не засыпала. Наверное, это было еще до поступления в школу магии и, скорее всего, даже до магловской начальной школы — там ей не приходилось плакать, весь класс восхищался ее успехами, а учителя говорили о ее способностях. В Хогвартсе ей впервые пришлось столкнуться с неприязненным отношением к себе, и это сильно ударило по ее самолюбию. Родители, несмотря на то, что были далеко и не могли самостоятельно посещать магический мир, в письмах умудрялись всегда найти нужные слова, чтобы подбодрить и утешить ее. Иногда она спрашивала их совета, не по поводу учебы, а по поводу отношений с друзьями — Гермиона научилась ценить дружбу и боялась разрушить ее собственными руками.

И именно сейчас, когда совет близких людей был как никогда необходим ей, для Гермионы оказалось невозможно его получить ни от родителей, ни от друзей. Родители были слишком далеко и не подозревали о ее существовании. Умопомрачительное заклинание Конфундус, которое она наложила на них чуть меньше года назад, как писали в доступных ей книгах, было не так сложно отменить. За такое время не могло сформироваться необратимых последствий, да и это не Обливиэйт — здесь можно было действительно нанести непоправимый вред сознанию родителей. Стереть им выборочно память о себе было бы надежнее с точки зрения их безопасности, и Гермиона рассматривала поначалу такую возможность, но все же не решилась сделать это, оставив себе крохотную лазейку, надеясь, что у этой страшной сказки, в которую она попала, скоро будет хороший конец. И, выбрав рассеивающееся со временем заклинание, Гермиона внушила родителям отправиться в Австралию.

Если бы Волдеморт победил, он не сразу бы начал заниматься этим отдаленным континентом, и ей было отрадно думать, что после ее возможной смерти родители могли прожить еще несколько счастливых лет. Всхлипывания Гермионы прекратились. Она перевернулась на спину и вытянулась на кровати, подложив руки под голову.

Захотят ли мистер и миссис Уилкинс вернуться в Англию, когда вспомнят про свою дочь и свои настоящие имена? Как это было бы здорово — увидеть их снова, расспросить и рассказать в свою очередь о своих приключениях. Гермиона опасалась немых укоров с их стороны, она была уверена, что родители поймут разумом ее действия, но какой горький осадок останется в их сердцах? Будут ли они так же, как раньше, доверять ей, или каждый ее приход будет окрашен ожиданием, что она снова направит на них свою палочку, потому что в магическом мире опять появился очередной темный волшебник? Захотят ли они посетить ее свадьбу, принимать ее с детьми, их будущими внуками?

Свадьба... Мысли Гермионы метнулись к другой своей беде. Опьянение победой и эйфория от совершенных подвигов прошли. Собственная удаль не представлялась ей достойной восторженных отзывов, на которые не скупились окружающие. Теперь темно-карими, почти черными глазами — она наконец-то смогла как следует рассмотреть их цвет — на нее оценивающе смотрела сама Немезида.

Единственная доступная Гермионе книга из школьной библиотеки не описывала способ остановки начатого ею ритуала, которым уже давно никто из современных магов не пользовался. Зрелищный и трогательный в своей простоте, совершенно безобидный для маглов — они могли спокойно разводиться и жениться заново — свадебный обряд Гайя требовал от магов относиться к нему со всей серьезностью и не прощал необдуманных решений. Предполагалось, что сказанные Гермионой слова и действия были первой частью свадебной церемонии. Она потянулась к тумбочке и, выдвинув нижний ящик, вытянула оттуда «Обычаи магов от античных времен до наших дней» — одно из творений Бленхейма Стока, известного специалиста по маглам и их осведомленности в магии. Гермиона села на постели, скрестив по обыкновению ноги, и пролистнула несколько страниц.

Невеста произносила обычную для древнего Рима формулу «Где ты, Гай, там буду я, Гайя» после подписания брачного договора, давая согласие, чтобы ее ввели в дом мужа. Во второй части церемонии жених переносил невесту на руках через порог своего дома, и для магов брак считался заключенным. Обряд своеобразно учитывал дальние расстояния между домами невесты и жениха, так как между первой и второй частью церемонии мог пройти год. Другая особенность состояла в том, что в течение этого года брачующиеся обязаны были сохранять верность друг другу — другая половина мгновенно бы узнала об измене своего будущего супруга. Впрочем, это же условие действовало и после окончательного заключения брака.

Гермиона с силой вцепилась в волосы. Если жених не переносил невесту в свой дом, то через год брачный договор становится недействительным. Переждать всего один год, не давать распускать руки Рону — она не видела в этом особых трудностей, но в ее случае была одна неприятная особенность: отсутствие брачного договора.

... происходит наказание невесты: медленная, почти незаметная потеря магии. Старение становится таким же, как у маглов, соответствующим образом сокращается срок жизни.

Она наколдовала прозрачную светящуюся сферу величиной с мяч, которая парила теперь перед ней, покачиваясь от легкого ветерка, проникавшего через открытую форточку.

Когда будет заметна эта разница? Гермиона невольно сравнила профессора Снейпа со своим отцом. Зельевару, который был всего на девять лет младше ее отца, ни один магл не дал бы на вид больше двадцати семи лет, а Гермиона в своем сознании относила обоих к одному поколению. Она представила стареющую себя рядом с моложавым и крепким Роном. Их будут принимать за мать и сына, начнут недоумевать близкие... Значит, рано или поздно, ей придется во всем сознаться. Как воспримет Рон ее обман по отношению к нему? Допустить такое будущее было нельзя. Она откинула пряди волос назад, взмахнула палочкой — и оранжевая бабочка машет крылышками в голубоватой сфере.

Через два-три года мало кто заметит, что ей не даются высшие чары и сложная трансфигурация. Лет через десять она не сможет уже аппарировать — ничего, для перемещений существуют камины, в крайнем случае воспользуется нелюбимой метлой. И это уже будет вызывать вопросы близких. Через сколько лет она не сможет простым Акцио приманить к себе чернильницу? Тогда большинству станет всё ясно — Гермиона Грейнджер превратилась в сквиба, что еще можно ожидать от этих маглорожденных. Еще одна, черная бабочка с неровными крыльями присоединилась к оранжевой.

Сказка, превратившаяся в реальность для мечтательной девочки из обычной семьи, перестала быть волшебной. «А не пора ли завершить сеанс самосожаления, мисс Грейнджер, и заняться делом? — зазвучал в голове вкрадчивый, обволакивающий разум, бархатистый голос. — Вы можете вернуться в магловский мир и забыть о волшебстве, темных и светлых магах. О том, как превратить песчинку в бабочку, как сварить жидкую удачу, — голос стал внезапно резким: — А главное — забыть, как можно помочь тем, кто нуждается в защите». Гермиона потрясла головой, чтобы наваждение исчезло. Теперь везде ей будет мерещиться профессор Снейп? Так нельзя — кажется, она просто перенервничала, других побочных эффектов у этого ритуала нет.

Она еще некоторое время следила за игрой двух крылатых существ в светящейся сфере. Интересно, сколько продержатся ее чары? Хорошо, если бы их хватило до следующего утра — она переместила сферу на полку. В доме остался еще один стеллаж с книгами по магическому правопорядку — собственность покойного мужа МакГонагалл, — и Гермиона решила уделить им особое внимание.

К вечеру того же дня Северусу стало значительно лучше — действовали принимаемые им зелья. Он попробовал сидеть в постели, несмотря на головокружение. Грейнджер, то ли пунктуально соблюдая установленное время приема зелий, то ли намеренно избегая его, больше не появлялась в краткосрочное время бодрствований. Днем эльфийка, завернутая в хогвартское полотенце — он не сразу вспомнил ее имя, — предложила ему поесть жидкий суп-пюре на легком курином бульоне. Винки — так она представилась — спросила, нужно ли позвать мисс Гермиону, чтобы помочь ему. Северус отмахнулся и, приняв поднос из ее тонких лапок, начал хлебать золотистую дурманяще пахнущую жидкость, несмотря на болезненные ощущения в горле. Проталкивать пищу в глотку было равносильно множественной аппарации, но он заставлял себя есть только потому, что это было необходимо.

Северус еще раз обдумывал услышанное от Грейнджер, полулежа в своей кровати и размышляя, под каким предлогом следует ее позвать — эльфийка являлась, как и в Хогвартсе, по щелчку его пальцев, — как в спальню, шурша накрахмаленными юбками, вошла хозяйка этой самой спальни.

МакГонагалл стремительно прошагала к изголовью его кровати и, остановившись там, молча разглядывала лицо Снейпа.

— Северус, — Минерва приветливо глядела на него, не хмурясь и не поджимая презрительно губы, как она это делала весь последний учебный год. — Северус, я очень рада, что вы наконец-то пришли в себя, — выдохнула она. — Очень надеюсь, что вы в силах выдержать мое присутствие.

Выражение лица Снейпа не изменилось, он продолжал глядеть на нее, почти не мигая, и тоже, в свою очередь, наблюдая за ней. Не встретив возражений с его стороны, Минерва сочла это за приглашение продолжить беседу.

— Я должна извиниться перед вами, Северус, — начала она, немного помолчав. — Будь я не так слепа, возможно, все могло бы быть иначе, и вам пришлось бы намного легче выполнять свои обязательства, — и, заметив широко распахнутые глаза Снейпа, добавила: — Да, я тоже просмотрела воспоминания, предназначенные Гарри.

Северус с шумом втянул носом воздух, задержал дыхание, прикрыв глаза и замер на несколько секунд. Зачем извиняться сейчас, когда все уже позади? Чем меньше было посвященных в игры с Темным Лордом, тем меньше должно было быть жертв. А воспоминания… сейчас ему не хотелось о них думать. Снейп был еще слишком слаб для активных действий, поэтому он опять устремил свой взгляд на МакГонагалл, ожидая продолжения. Она понимающе кивнула.

— Думаю, что мои извинения не принесут вам облегчения, но нам надо поговорить — время не ждет. Мисс Грейнджер уже рассказала про операцию в Мунго?

Северус взглянул ей в глаза и снова удивился сочувствию и заботе, к которой он совершенно не мог привыкнуть. МакГонагалл сначала была его строгой и требовательной преподавательницей, от которой он научился методичной работе и терпению. Позже, когда они стали коллегами, их отношения постепенно из неприязненных превратились в почти что приятельские — если можно было это так назвать. По крайней мере, МакГонагалл снисходительно относилась к выпадам молодого декана, умудряясь обратить все в шутку и мимоходом давая ему ценные советы. Но никогда в жизни Северусу не пришло бы в голову искать у нее покровительство и теперь, успев оценить то, что она для него сделала, он испытывал растерянность. Чтобы скрыть свою неловкость, он утвердительно наклонил голову и, изобразив, будто одной рукой пишет, а в другой держит блокнот, вопросительно взглянул на Минерву.

— Да, конечно, так будет намного лучше, — она вытащила свою палочку и, направив ее на носовой платок, преобразовала в небольшой блокнот. Спичка из ее кармана превратилась в магловскую ручку, что вызвало кривую усмешку у Северуса. — Так вот, о том, что вы живы и находитесь здесь, кроме мисс Грейнджер и меня, знают только Гарри Поттер и Рон Уизли. Они обещали хранить молчание столько, сколько нужно. Как только вы окажетесь в Мунго, об этом узнают все. И тогда у вас есть все шансы оказаться в Азкабане до судебных разбирательств.

«Минерва! Благодарю за помощь. Насколько необходима операция?» — написал Северус и протянул ей блокнот.

— Если в ближайшие дни этого не сделать... — голос МакГонагалл немного дрогнул. — Впрочем, Северус, вы сами можете оценить ситуацию, — она взмахнула палочкой, и перед Снейпом появилась гирлянда светящихся строчек. Он с интересом пробежал их глазами. Все это время Минерва не сводила взгляд с его бледного, потерявшего полностью даже прежние краски лица. Наконец Снейп оторвался от чтения и равнодушно уставился в сторону, не глядя на Минерву. Она ловко вытащила откуда-то кусок пергамента, на котором отпечатались наколдованные ею руны с диагнозом.

— Как жаль, что нельзя привлечь Поппи! Отправляю отчет целителю, — пояснила МакГонагалл, сворачивая пергамент и пряча его в кармане платья. — Он ждал, чтобы вы достаточно окрепли...

«Уже не важно», — быстро написал Снейп и слегка прикрыл глаза.

— Что именно не важно, Северус? Неужели... вы хотите сбежать? — Минерва прижала руки к лицу. Она не рассматривала такой вариант событий, когда давала свой обет, так как хотела быть беспристрастной и объективной. Снейп отрицательно покачал головой и прищурился.

«В Азкабане не важно», — чуть скривил он свои синеватые губы, снова с отрешенным видом созерцая пустоту.

— Северус, думаю, вы меня не правильно поняли, — голос МакГонагалл стал суховатым, — в вашей невиновности убеждены мисс Грейнджер — именно ей пришло в голову проверить вас в Визжащей хижине, — а также Поттер с Уизли и теперь я. Не в моих обычаях бросать своих в беде. Кингсли Шеклболт — а он без пяти минут министр — разыскивает вас живым или мертвым по всей стране. Многих Пожирателей смерти арестовали, над ними скоро начинаются суды.

«Превосходно, у Шеклболта будет меньше головной боли», — Северус искоса взглянул на директрису. У Минервы вытянулось лицо и, не в силах скрыть разочарование, она сообщила:

— Завтра в Визенгамоте состоится заседание, которое инициировал Шеклболт. Это не судебное заседание, а, скорее, совещательное. Не знаю почему, но Кингсли заинтересовался Старшей палочкой Дамблдора. И... Поттер там будет давать свидетельские показания. Разговор перейдет на вас, ведь вам Дамблдор хотел оставить свою палочку. Там будут почти все преподаватели, кроме Вектор — она в Мунго, до сих пор без сознания, — Минерва выпрямилась. — Мне все это очень не нравится, но я согласилась на членство в Визенгамоте...

— Поздравляю! — выдохнул Северус шепотом. И дописал: «Где моя палочка?».

Минерва нахмурилась:

— Надеюсь, вы не собираетесь являться на это заседание? В вашем состоянии это совершенно недопустимо. И да, ваша палочка у меня, — ответила она на немой укор Снейпа. — Она послужит в качестве еще одного доказательства — во время боя вы не ипользовали Непростительных. Если все сложится удачно, то уже завтра можно будет убедить министра и думающую часть Визенгамота в вашем вкладе в победу. Впрочем, против вас не выдвигали еще никаких обвинений.

«Есть другие доказательства?» — по лицу Снейпа нельзя было определить, интересен ли ему этот разговор, но слегка рассерженная Минерва не захотела давать ему пищу для размышлений и сказала коротко:

— Есть и другие, не сомневайтесь!

«Плохо работал», — директриса мельком взглянула на начертанное в блокноте. Снейп опять закрыл глаза, давая понять, что не хочет продолжать разговор. Минерва резко выдохнула и поднялась со стула — этого человека нужно спасать не от суда, а от самого себя.

В это холодное утро мадам Пинс, рано позавтракав, вышла на прогулку. Немного не дойдя до Хогсмида, она свернула на едва заметную тропку, уводящую на самый верх восточного горного хребта. Через полчаса, слегка задыхаясь от непривычной нагрузки, она стояла на небольшой площадке западного склона горы, откуда открывался вид на волшебную деревню и кусочек Черного озера. Замок не был виден из-за склона соседнего холма, покрытого невысоким лесом. Тропа обрывалась, и растерянная Пинс осторожно прошла еще немного вверх, оскальзываясь на влажном от утренней росы мхе. На этой не защищенной от ветров части склона даже вереск рос редкими островками; глазу не за что было зацепиться, кроме нескольких, храбро отстаивавших свое право на существование кустов можжевельника.

Если Ирма не ошибалась, скоро она выйдет на восточную сторону горы, где начиналась область, в которую решался пройти далеко не каждый волшебник. Поговаривали, что туда можно аппарировать, но выбраться обратно возможно только пешком. В некоторых местах путник мог часами ходить по кругу, не в силах покинуть заколдованную дорогу. Эти островки, остатки волшебного леса, когда-то включавшего территорию Запретного леса и распространявшегося на горы за нынешним Хогсмидом, сохранились до сих пор и делали местность недоступной для маглов.

Разочарование нарастало в ней. Поиски в Хогсмиде ни к чему не привели — тот, кто хочет скрыться, всегда защищает себя чарами ненаходимости. Конечно, это не так надежно, как Фиделиус, но и подобраться к волшебнику просто так никто не сможет. При поиске по карте Ирма обнаружила только брошенную постройку где-то на той стороне горы. Скорее всего, там его давно уже не было, так что все оказалось совершенно бесполезным, ей ни за что не найти это место. Впрочем, на что она рассчитывала?

Годами сидя в замке, Ирма даже там ходила одним и тем же путем, от библиотеки до Большого зала и обратно, изредка доходя до кабинета директора. Часовая прогулка по незнакомой местности сильно утомила ее, пора было поворачивать назад. Мадам Пинс уныло посмотрела вниз. Она не взяла с собой метлу — летать на этой неустойчивой деревянной палке ей не нравилось еще в школе. Аппарировать прямо в Хогсмид библиотекарь тоже побаивалась, так как давно уже этого не делала.

Займет ли путь вниз то же время, что и вверх? Ноги с непривычки побаливали, и Ирма, немного отдышавшись, решила повернуть обратно. Во всяком случае, надо поторапливаться — солнце уже взошло над ближайшей горой. Она подумала, что успеет добраться до «Трех метел», откуда через общественный камин можно попасть в Министерство магии. Через полтора часа начнется слушание по делу Кэрроу, куда ее пригласили в качестве свидетеля вместе с преподавателями Хогвартса.

* * *

Гермиона подошла к двери спальни профессора Снейпа и нерешительно постучала. Вчера он почти весь день спал, так что она смогла напоить его лекарственными зельями, не боясь, что он начнет снова ловить ее взгляд. В библиотеке Хогвартса ей так и не удалось найти учебники по ментальной магии.

К ее огромному огорчению, многие секреты волшебники передавали старым способом — напрямую от учителя к ученику. Понять, как именно легилимент считывает мыслеобразы было совершенно невозможно. Добиться в свое время от Гарри каких-либо внятных объяснений насчет окклюменции Гермиона тоже не смогла, так что теперь она решила просто избегать встречаться со Снейпом взглядом.

Гермиона вошла в комнату и замерла на пороге — профессор сидел в постели и допивал свой чай. Он поморщился, сделал последний глоток и, поставив чашку обратно на поднос, вопросительно взглянул на Гермиону. Его кожа снова приобрела обычный для него желтоватый оттенок, и выглядел он не таким мрачным, каким она привыкла видеть его в школе. Профессор выглядел так по-домашнему в темно-серой рубашке и с чисто вымытыми волосами, что появись Снейп в таком виде в школе, студенты его бы не пугались.

— Как вы себя чувствуете, сэр? — Гермиона постаралась непринужденно улыбнуться.

Он показал на шею и сделал неопределенный жест рукой.

— Пора принимать зелья... — она вопросительно взглянула на своего пациента. Тот отрицательно покачал головой и показал на пустые флаконы, стоявшие на тумбочке. Потом поставил туда же поднос с чашкой и потянулся за блокнотом и ручкой. Гермиона попробовала объяснить:

— Я отправила пока Винки отдыхать. Если вам что-нибудь нужно, то я...

«Мисс Грейнджер, премного благодарен. Надеюсь, обойдется без следящих чар?» — быстро набросал он на маленьком листке и пристально взглянул на свою сиделку. Гермиона смутилась.

— Вы не являетесь пленником, профессор, но...

Снейп ухмыльнулься и отрицательно покачал головой.

— Профессор МакГонагалл вернет вам вашу палочку сегодня же!

Он закатил глаза, а потом снова написал мелким почерком в блокноте:

«Может быть, вы тогда немного просветите меня по поводу событий этого года?» — Снейп слегка прищурился.

— О, конечно, сэр, — Гермиону взяла оторопь. Он пытается... с ней шутить? — А с чего именно мне следует начать?

«С начала. И слово «хоркрукс» мне известно», — она стойко встретила насмешливый взгляд зельевара.

— Тогда вам, наверное, будет интересно узнать, что их было несколько? — потребность выговориться взяла вверх в ее душе. Устроившись на стуле поближе к ногам профессора и обхватив колени руками, она начала рассказ об их с Гарри и Роном приключениях в поисках частиц души Волдеморта. Определенно, молчаливый поневоле Снейп оказался идеальным собеседником — он внимательно слушал ее, кивал и иногда только черкал в блокноте, чтобы задать еще вопросы.

«И где теперь ваш Поттер?»

— Гарри вызвали в Визенгамот, — замялась Гермиона. — Мы подозреваем, все дело в Бузинной палочке, других причин мы не знаем.

Снейп задумчиво водил указательным пальцем по губам.

«Вы говорили про газеты», — он попробовал слегка улыбнуться.

— Да, «Пророк» выходит, — обрадовалась она и добавила бодрым голосом: — Сейчас принесу, там много нового. Если вас чтение не утомит, конечно. И хотите еще чаю?

Он сперва поморщился, вздохнул, но все же наклонил голову в знак согласия. Гермиона вскочила, взяла поднос с его чашкой и унеслась на кухню.

Профессор покачал головой. Спать он уже не мог, а лежать без дела ему совершенно не хотелось.

Cегодня Северус принял с утра ванну. Зеркало показало ему тощего патлатого незнакомца — он смог опознать себя только по носу и черным слипшимся волосам. По худобе он напоминал своего бывшего хозяина, хорошо глаза были не красные. Заламывающая руки эльфийка осторожно погрузила его в воду так, чтобы не намочить повязку на шее. Винки возилась с его волосами, и он немного размяк — приятно ощущать, когда вокруг тебя кто-то воркует. Зелья собственного изготовления он тоже проглотил сам, не прибегая к помощи Грейнджер. Наверное, так было лучше для всех — чересчур тихая и необычно застенчивая для нее девица взяла на себя слишком обременительное дело, а быть обузой он не хотел. Если бы не помощь участливо хлопотавшей Винки, от слабости он не смог бы справиться сам и несколько раз рисковал хлопнуться головой о стену.

Теперь зельевар по-настоящему наслаждался в меру крепким и ароматным напитком, стараясь игнорировать боль в горле. Кто знает, что ждет его завтра? Надо наконец научиться получать удовольствие от маленьких радостей жизни, а волшебная тюрьма и допросы пока немного подождут. Эх, Северус, кажется, исполнилась твоя мечта — трепетная дева будит тебя по утрам и приносит чай с газетами. Того и гляди, начнет посыпать его, Снейпа, лепестками роз.

Сегодняшний «Ежедневный пророк» полностью посвящался разбору заседаний Визенгамота семнадцатилетней давности. Имена Пожирателей смерти, пойманных сразу после первого падения Волдеморта, снова появились на первых страницах газеты. Журналисты не поленились и составили подробное досье на каждого, кому приходилось сидеть в креслах с наручниками.

Как он понял из вчерашнего выпуска, многих уже не было в живых, однако газетчики не скупились на красочные описания прошлых преступлений, нагнетая интерес к новым заседаниями суда.

На второй странице Северус нашел и свое имя в скромной заметке, повествующей о его освобождении под поручительство Дамблдора. Там говорилось, что покойный директор пользовался услугами Снейпа в качестве шпиона, и никаких обвинений ему предъявлено не было.

Как носитель Темной метки, он обязан был в течение следующего года регулярно предоставлять свою палочку в Аврорат на проверку. Обычно эту процедуру проводил сам Аластор Грюм, одноногий аврор, про которого говорили, что он переловил чуть ли не всех носителей метки. Снейп помнил, как Грюм недоверчиво встречал его на своем месте в Аврорате и с нарочитой медлительностью просматривал использованные им заклинания. Возможно, именно благодаря придирчивости Грюма ему удалось без особых проблем позже получить лицензии на изготовление контролируемых Министерством зелий.

Раза два вместо Грюма, который как раз лишился в то время своего глаза, Снейпа встречал крупный темнокожий аврор, чей бас разносился далеко за пределы его кабинета. Шеклболт никогда не выказывал презрения к бывшему Пожирателю ни видом, ни жестом. Он бережно, обеими руками, принимал черную палочку Северуса, бегло осматривал ее и проверял только на использование Непростительных заклинаний — Кингсли не считал необходимым знать, сколько раз был применен Эванеско для очистки котлов и наводил ли Снейп защитные чары от дождя. Через много лет, уже на встречах Ордена Феникса, Северус ловил на себе внимательный взгляд будущего министра. Возможно, кроме Альбуса, это был единственный человек, одобрявший и принимавший его действия.

* * *

Воспоминание № 8111СС02

В кабинете для допросов, находившемся на самом нижнем уровне Министерства, за крепким столом, на котором лежала раскрытая папка, восседал Аластор Грюм Бешеный, как его тогда все называли. Кроме него, в комнате у небольшого окна стоял еще один человек — Альбус Дамблдор собственной персоной.

Широкоплечий темнокожий аврор ввел следующего арестованного. Грюм оторвался от чтения бумаг и вперил тяжелый взгляд в лицо черноволосого худощавого арестанта.

— Откуда это у вас? — бросил он наконец после непродолжительного молчания. Правая сторона лица молодого человека вспухла и представляла собой сплошной синяк. Глаз заплыл и почти не открывался. Руки за спиной сковывала тяжелая цепь.

— Упал на дверь, господин аврор, — несмотря на тихий голос арестованного, его слова были отчетливо слышны в темном кабинете.

— Хм, не под Империо, нет? — спросил Грюм, взглянув на конвоира.

— Он способен сопротивляться Империо, сэр, — пробасил темнокожий. При этом Дамблдор слегка склонил голову к плечу, оглядев юношу. — И мне пришлось вмешаться — остановил наших ребят.

— Спасибо, Шеклболт. Вы, пожалуй, подождите за дверью, — проводив взглядом ушедшего аврора, Грюм поднялся со своего места и проковылял по направлению к замеревшему неподвижно Пожирателю. В тишине был слышен стук когтистой лапы-протеза о каменный пол.

— Так за что тебе досталось? — старший аврор подошел вплотную к юноше и заглянул ему прямо в глаза. — И я желаю слышать только правду.

— За дерзость надзирателю, сэр, — угрюмо ответил арестант, избегая глядеть на Грюма.

— Аластор, моего сотрудника забрали прямо с рабочего места, упрятали в камеру, — голос Дамблдора был полон негодования, — авроры распускают руки.

— Парней очень трудно теперь остановить. Где, ты думаешь, я потерял ногу? — Грюм вскинулся в сторону Пожирателя. — Его дружки используют очень интересные заклятья, чик — и ногу срезало как кусок масла.

При этих словах арестант отвел взгляд и опустил голову.

Старший аврор повернулся и простукал своим протезом обратно к столу.

— Мистер Снейп, вы будете допрошены в связи с вашей деятельностью в организации, известной как «Пожиратели смерти» в присутствии Верховного чародея Визенгамота Альбуса Дамблдора. Садитесь, — жесткий деревянный стул подлетел из угла кабинета прямо в его центр. Перо скользило по лежащему на столе пергаменту, записывая слова аврора. Браслеты наручников, сцеплявшие руки Снейпа за спиной, разомкнулись, и тяжелая цепь со звоном упала на пол. Снейп сел и принялся растирать запястья.

— Вы содержитесь в камере предварительного заключения в Министерстве Магии по просьбе присутствующего здесь члена Визенгамота Альбуса Дамблдора, — продолжил официальным тоном Грюм. — По закону членов этой преступной группы могут отправить до суда прямо в Азкабан. Я имею право по результатам нашей беседы либо перевести вас прямо туда, либо оставить здесь до судебного разбирательства, — Грюм послал короткий взгляд из-под нахмуренных бровей Дамблдору. Тот терпеливо вздохнул. — На вопросы вы должны отвечать только правду, четко и ясно. Если мне понадобится, вы примете Веритасерум. Вам все понятно, мистер Снейп?

Тот медленно кивнул.

— Не слышу ответа! — рявкнул Аластор.

— Да, сэр.

— Другое дело. Ваше имя, дата рождения, род занятий.

— Северус Снейп, девятое января тысяча девятьсот шестидесятого года. Мастер зелий в школе чародейства и волшебства Хогвартс, — равнодушно произнес арестованный.

— Когда вы примкнули к организации Пожирателей смерти?

— В тысяча девятьсот восьмидесятом.

— Каковы были ваши обязанности в этой организации?

— Я выполнял обязанности зельевара.

— Какие зелья вы готовили?

— В основном целебные, для членов организации.

— Как вы получили Метку?

— После того, как я прошел испытательный срок у Темного Лорда и... — тут зельевар замялся, — он оценил мою способность составлять новые действенные рецепты и некоторые заклинания, — Снейп поглядел на свои ботинки. Грюм прищурился.

— Вы участвовали в нападениях Пожирателей смерти?

— Нет, не участвовал.

— Вы пытали лично волшебников или маглов?

— Нет.

Грюм хмыкнул и продолжил:

— Вам приходилось присутствовать при пытках?

— Восемь.

— Что восемь? — Аластор недоуменно воззрился на подозреваемого.

— Восемь раз присутствовал, — все так же безучастно сказал зельевар, уставившись в одну точку.

Грюм только повел плечами и продолжил:

— Что побудило вас обратиться к Великому волшебнику Альбусу Дамблдору и предложить ему свои услуги как информатора?

— Эта информация должна остаться в тайне, — резко произнес Дамблдор. — Если она окажется в протоколах допроса, ею могут воспользоваться недобросовестные люди.

Грюм недовольно поморщился.

— Хорошо, Альбус, понимаю, постоянная бдительность! Готовы ли вы под Веритасерумом подтвердить ваши слова? Возможно, Визенгамот потребует эту процедуру.

— Да. Сэр.

— Допрос на сегодня закончен. Суд состоится через четыре дня. До этого времени вы, Северус Снейп, будете задержаны.

— Аластор! Это совершенно неприемлемо!

— Альбус, таковы правила. Ему, — аврор мотнул головой в сторону Снейпа, — и так по твоей просьбе предоставлены самые мягкие условия. И мне он понадобится, произведем обыск в его присутствии. Да и мало ли что он еще вспомнит.

Северус перевел взгляд на Дамблдора. Тот задумчиво рассматривал его, а потом обратился к Грюму:

— Тогда я снова воспользуюсь своим правом присутствовать при всех допросах мистера Снейпа.

— Боишься, что он расскажет лишнего? Слишком мелкая сошка, я тебе скажу, Альбус. Шеклболт! — крикнул он громко. — Уведите задержанного обратно, Шеклболт.

Северус встал и сложил руки за спиной. Цепь поднялась с пола, и браслеты опять сомкнулись на его запястьях. Когда Снейп подошел к двери, Грюм окликнул его:

— И следи за своим языком, парень.

Едва дверь захлопнулась, Грюм дотронулся палочкой до своего виска и вытянул серебристую нить.

— Воспоминание о допросе должно быть сохранено. Порядок есть порядок, — пробормотал он себе под нос и выгравировал на стеклянном флаконе с серебристым содержимым очередной номер.

* * *

Пожалуй, лучшего претендента на роль министра было и не сыскать — любознательный и рассудительный райвенкловец, хорошо знающий как магический, так и магловский миры, действительно мог завоевать сердца большей части населения магической Британии. Это чувствовалось даже по новым выпускам «Пророка»: краткие и емкие одностраничные выпуски в первые же дни после победы над Реддлом и его армией однозначно давали понять, что Министерство сразу включилось в работу.

Снейп открыл страницу, где находились статьи, посвященные перечислению причиненного ущерба Школе чародейства и волшебства Хогвартс, лавочкам и заведениям в магических поселениях и частным лицам. Пожалуй, бездумная политика Реддла — Снейпу и в мыслях не хотелось больше называть его Лордом — нанесла больший ущерб магической Британии, чем битва. Скольким волшебникам пришлось спешно покинуть страну, бросив хорошо отлаженное многими поколениями дело, на восстановление которого теперь придется затратить немалые усилия.

Глаза Северуса остановились на столбцах с перечислением предстоящих судебных заседаний. Удивительно! Неужели Шеклболт решил добиться прозрачности во всем? Дамблдор частенько жаловался, что заседания могли переносить без объяснения причин, а предмет разбирательства никогда не назывался открыто для широкой публики.

Первыми сегодня рассматривались два дела — Амикуса и Алекто Кэрроу. Возможно, что их уже допросили и вынесли вердикт. Он не мог вообразить, чтобы суд тратил теперь больше времени на подсудимых, чем это было на его памяти.

Следующим в списке шел Яксли — его дело собирались рассмотреть после обеда. Неудивительно, что тот попался — в последний год он вел себя совершенно неосмотрительно и слишком самоуверенно. А между Кэрроу и Яксли в списке слушаний значилось:

10:00, Гарри Поттер, закрытое заседание с участием приглашенных преподавателей Хогвартса.

И еще одна вещь привлекла внимание Северуса: все заседания проводились в зале суда номер десять. Пожалуй, это был вызов. Такой шанс ему не хотелось упускать. Он потянулся к ящику тумбочки и вынул оттуда свое портмоне. К счастью, его спасители оказались деликатны и использовали только зелья для его же, Снейпа, лечения. Он вытянул из одного из отделений обрывок письма, фотографию и засохшую белую циннию, завернутую в сложенный пополам чистый лист бумаги. Грустно усмехнувшись, он обозрел свое нехитрое имущество и спрятал все обратно.

Погрузившись в чтение главы «Воздействия заклятия Конфундус на маглов, долгосрочные и краткосрочные», Гермиона чуть не пропустила время, когда профессору снова надо было принимать зелья. Мерно отмеряя уходящие мгновения, уютно тикали каминные часы; барабанивший по подоконнику косой дождь будто вторил им, напоминая о скоротечности времени.

Подозрительный шорох заставил Гермиону поднять голову: её подопечный все-таки вышел из комнаты и спустился по лестнице. С растрепанными волосами, в своем черном сюртуке, воротник которого был тщательно заштопан прилежной Винки, бывший шпион стоял, держась за перила. Она закусила губу от досады — все же профессора надо было привязывать, как советовал Анестези. Тем временем Снейп проковылял, слегка пошатываясь и не глядя на девушку, к камину и с невозмутимым видом потянулся к вазе с летучим порошком.

— Вам же нельзя! — Гермиона спрыгнула с насиженного места и бросилась к камину.

Снейп на секунду прикрыл глаза, а потом задумчиво посмотрел на нее. Он даже отступил на шаг назад, прижимая, однако, вазу к себе. Проявление особой нежности к вазе не ускользнуло от внимания строгой сиделки. Теперь ее задачей было загнать неугомонного шпиона обратно в спальню или хотя бы привести в неподвижное состояние. Отсутствие палочки и его физическая слабость придавала героине войны уверенность в своей победе. Но она все же заколебалась: бороться со своим бывшим профессором было неловко. Северус воспользовался ее заминкой: мягкая, но настойчивая волна магии отжала Гермиону от камина и освободила путь беглецу. Он неуловимым движением скользнул в камин; произнесенные слова «Министерство Магии» были еле различимы. Вазу с порошком он унес с собой.

Гермиона выскочила из дома Минервы и аппарировала в тихий переулок рядом с Министерством. Она быстро обнаружила красную телефонную будку — ее хотели восстановить для приема посетителей. Сняв трубку и набрав заветный номер 6-2-4-4-2, Гермиона с облегчением услышала спокойный женский голос:

— Добро пожаловать в Министерство магии. Пожалуйста, назовите ваше имя и цель посещения.

— Гермиона Грейнджер, свидетель защиты, — бодро откликнулась она, нетерпеливо постукивая носком домашнего шлепанца по полу будки...

Выбежав из двери будки и кляня себя за нерасторопность при поимке непоседливого зельевара, Гермиона помчалась прямо через Атриум, мимо разрушенного фонтана, в чаше которого тускло поблескивала вода, не обращая внимания на удивленные взгляды встречавшихся по дороге волшебников. То, что при такой быстрой пробежке по зданию Министерства никто не задержал ее за нарушение спокойствия, отдавленные ноги и синяки, объяснялось только ее узнаваемой по газетам внешностью. Позднее она будет еще мучиться угрызениями совести, особенно за случайный удар кулаком кому-то в живот при отмашке во время бега. Ее даже не удивило, что стоявший перед золотыми воротами дежурный волшебник просто отступил и пропустил ее к лифтам. "Уровень девять", — повторяла она сама себе под нос, осознав только сейчас, что тряское волшебное приспособление понеслось не в ту сторону, которая ей была нужна.

Самый большой зал судебных заседаний номер десять был заполнен почти до отказа. Председатель суда, Кингсли Шеклболт, сидел впереди на выступающем возвышении, перед ним лежали кипы бумаг, стремящиеся вытеснить секретаря и помощника со своих мест. Резко выделялись своими сливовыми мантиями члены Визенгамота, занимавшие места на полукруглом возвышении слева и справа от Шеклболта. Журналисты с фотокамерами умудрились подобраться поближе к шестиугольной сцене, где уже стояли два кресла с сидящими в них подсудимыми.

Крепкий черноволосый мужчина с короткой стрижкой и рыжеволосая ширококостная женщина были поразительно похожи не только чертами лица, но и одинаково жестоким выражением, будто навсегда отпечатанным в складках, идущих от носа к уголкам плотно сжатых губ. Оба совершенно одинаково щурились, глядя на судей и собравшихся зрителей. Наблюдавшая за ними директриса Хогвартса не обнаружила в поведении и лицах брата и сестры Кэрроу ни капли сожаления о содеянном, ни, тем более, раскаяния. Допрос Кэрроу длился почти полтора часа — рекордное время по сравнению с прежними судебными заседаниями. Впрочем, МакГонагалл могла сравнивать только с судами почти двадцатилетней давности, где ей доводилось присутствовать в качестве зрителя. Она уже успела пожалеть о том, что согласилась надеть мантию судьи. Если ее присутствие будет и дальше необходимым, то все насущные дела в школе придется либо отсрочить, либо переложить на плечи кого-то из преподавателей. Минерва поглядела направо, где со строгим выражением на лицах сидели ее коллеги. Почти каждый из них свидетельствовал против Кэрроу, так что у секретаря суда на столе накопилась уже целая стопка листков с одними только записями показаний сотрудников Хогвартса.

Здесь были все, кроме Септимы Вектор — она до сих пор еще находилась в Мунго, почти не приходя в себя, — и Помоны Спраут, которая после дачи показаний сразу вернулась в Хогвартс. Маленький профессор Флитвик сидел между темнокожей Авророй Синистрой и Сибиллой Трелани, которая на этот раз сменила свою шаль на темную мантию. На скамье выше них расположился тучный Гораций Слагхорн. Школьная медсестра Поппи Помфри выделялась своим неизменным белым чепцом. Библиотекарь Ирма Пинс стараясь, как всегда, держаться незаметно, села в конце ряда под одной из колонн, поддерживавших свод зала. Аргус Филч остался в замке, чему Минерва была в душе очень рада. Среди зрителей были родители учеников, к которым применялись дисциплинарные меры, сидели, шокированные как жестокостью псевдопреподавателей, так и бессмысленной хаотичностью и несуразностью их действий.

Минерва МакГонагалл с недоумением прислушалась к беседе двух сидящих недалеко от нее членов Визенгамота.

— Да нет же, разве они могли себе это позволить, применять Непростительные к студентам? — говорил один, низенький толстячок с кустистыми бровями.

— А я уверяю вас, что именно так все и было! — отвечала ему сухонькая старушка с сетью морщин на лице, напоминавших паутину, — Гризельда Марчбэнкс снова заняла свое прежнюю позицию судьи. Несмотря на то, что некоторые изгнанные или подавшие в отставку судьи снова вернулись, количество членов Визенгамота еще не дотягивало до пятидесяти — установленного обычаем числа.

Тем временем помощник председателя, недовольно прищурившись, приставил палочку к шее и спросил голосом, слышным в самых отдаленных уголках зала:

— Есть ли у уважаемых судей еще вопросы?

Минерва МакГонагалл подняла руку. Назвав свое имя для протокола, она задала вопрос, который давно уже хотела озвучить, дожидаясь подходящего момента:

— Каким образом подсудимым удалось обойти охранные чары Хогвартса и применить Непростительные заклинания к студентам? — несколько человек, в том числе и Шеклболт, обернулись и внимательно посмотрели на нее.

— А мы их и не обходили! — хриплый голос Амикуса Кэрроу перемежался с лающим смехом.

— Столько лет в Хогвартсе, а до сих пор не сообразила, как это сделать? — прокаркала Алекто, вперившись своими крупными зелеными глазами в лицо Минервы.

— Чары не реагируют, если Непростительные применяют студенты во время учебного занятия! Магия школы слепа, не отличает таракана от школьника! — Амикус залился злым отрывистым смехом, его поросячий нос задвигался.

— А этот лизоблюд Снейп нам только мешал! Даже не сказал, что Круциатус на ученике бьет обратно в учителя, — первый раз за все время в голосе Алекто звучало возмущение.

— Северус Снейп старался, как мог, чтобы предотвратить безобразия, творимые вами! — Минерва не смогла сдержаться и испугалась, что слишком рано упомянула Снейпа. Головы сидящих опять повернулись к ней. Поппи Помфри и Гораций Слагхорн с интересом разглядывали ее.

— Снейп предатель! — завизжала Алекто. — Хотела бы я посмотреть, как он умирает, дергается в предсмертной агонии! С каким наслаждением я смотрела бы на это... — на Алекто направили палочки секретарь и Шеклболт. Пожирательница, выпучив глаза, только закрывала и открывала рот, не в состоянии произнести больше ни слова.

— Кто за пожизненное заключение Амикуса Кэрроу в Азкабане? — низкий голос Кингсли Шеклболта действовал успокаивающе. Все руки взметнулись вверх. — Ну что ж, единогласно. Продолжим.

— Кто за пожизненное заключение в Азкабане Алекто Кэрроу? Ни одного против? Воздержавшихся? — Кингсли кивнул аврорам, стоявшим при входе в зал, и те, приблизившись к Кэрроу, заставили их подняться и вывели из зала. Секретарь взмахнул палочкой, и одно кресло с цепями исчезло.

— Не расходитесь, уважаемые члены Визенгамота. Через несколько минут у нас следующее заседание, здесь же. Лиц, не имеющих приглашения, просим покинуть зал.

Оставшимся преподавателям помощник председателя предложил занять любые места; профессор Слагхорн подсел к Минерве.

— Ну как вам тяжкая доля судьи? — непринужденно начал он.

— Чувствую, если так пойдет дальше, в школе меня будут видеть очень редко.

— Мужайтесь, Минерва. Пользуйтесь примером Альбуса, ведь вы идете по его стопам!

МакГонагалл только криво усмехнулась.

— Чудесно, чтобы служить обществу в Визегамоте, мне придется найти надежного и ответственного заместителя, — она слегка улыбнулась Слагхорну. — Если меня изберут директором, конечно. И... что вы думаете о вашей кандидатуре на эту должность?

Прямота вопроса, похоже, смутила профессора зельеварения. Он крякнул, почесал кончик носа и искоса взглянул на Минерву. Та с интересом наблюдала за ним, терпеливо дожидаясь ответа.

— Если так, то... Мерлин, мне, конечно, это приятно. Эх, будь я помоложе, я бы с радостью. Но вы понимаете...

— Значит, отказываетесь?

— Э-э, да. Да, извините меня. А что вы думаете о Филиусе?

— Не знаю, ему придется отменить все музыкальные занятия со студентами.

В этот момент помощник председателя снова направил палочку к горлу и произнес:

— Итак, все на месте? Мистер Шеклболт, куда вы дели нашего героя? А, вот вы где, мистер Поттер! Прошу, займите место... вот, рядом с профессором Флитвиком.

Гарри Поттер, в чистой выглаженной мантии, аккуратно причесанный, подозрительно косясь на министра и судей, сел на указанное место в нижнем ряду, рядом с Филиусом Флитвиком и Авророй Синистрой.

— Уважаемые члены Визенгамота, уважаемые дамы и господа! — пробасил Шеклболт. — Это заседание проводится по просьбе Отдела Тайн. Впрочем, подробности вам поведает сотрудник отдела Тайн, Эшли Тейлин. Прошу вас, Эшли.

Тейлин, щуплый человек с треугольным лицом и жидкими блеклыми волосами, вышел к первому ряду и, разложив перед собой листы бумаги, начал читать:

— С незапамятных времен волшебники призваны поддерживать равновесие сил, препятствующих распространению зла в нашем мире. Появление магов, заигравшихся с силами природы, отслеживают так называемые светлые волшебники, с последним из которых большинство присутствующих было знакомо лично. Речь идет об Альбусе Дамблдоре, — сделав многозначительную паузу и обведя взглядом зал, невыразимец продолжил: — Альбус Дамблдор, получивший звание Великого волшебника, погиб почти год назад. Он оставил после себя множество учеников и, несомненно, один из них должен оказаться его преемником. Мы должны приложить все усилия, чтобы найти его.

Всеобщее недоумение выразил голос из зала:

— Вместо того, чтобы разыскивать разбежавшихся Пожирателей смерти и восстанавливать то, что они разрушили, вы предлагаете нам искать неизвестно кого? Да вы там в своем Отделе тайн совершенно даже не знаете, как живут сейчас простые волшебники! Многие лишены крова...

Кингсли Шеклболт встал и, повернувшись лицом к залу, произнес:

— Все же попрошу вашего внимания. Уважаемый мистер Тейлин постарается подробнее ввести нас в курс дела, — Кингсли послал многозначительный взгляд невыразимцу. — Прошу вас, продолжайте. Многие, как и я раньше, просто не понимают, почему это так важно.

Тейлин откашлялся:

— В летописях магической Британии первым Светлым волшебником значится Мерлин. Имя его наставника нигде не упоминается, известно лишь, что им не был ни один из основателей Хогвартса. Именно благодаря Мерлину возникло место, где мы сейчас находимся — судебный зал под Закрытой комнатой. Обычно здесь проводились важные заседания Совета волшебников [1] и, — Эшли взглянул наконец на слушателей, — примерно раз в сто лет проходило посвящение ученика Светлого мага. Имя преемника до этого момента сохранялось в тайне. Как мы знаем, ученика маги выбирали уже в преклонном возрасте, достигнув столетнего рубежа, — невыразимец развернул ветхий на вид пергамент, — нам удалось разыскать признаки, по которым их выбирают: «Юный маг, сильный в магических науках». И еще: «Столкнувшийся с силами зла и отвратившийся от них сердцем». К сожалению, не осталось живых свидетелей посвящения самого Альбуса Дамблдора. У нас в Отделе тайн есть отрывочные описания этого ритуала только для двух случаев — в девятнадцатом и восемнадцатом веках. Впрочем, самое важное — выяснить, кто следующий.

— Это все очень интересно, но зачем такая спешка? И есть же портрет Дамблдора в кабинете директора Хогвартса! Спросите его самого, в конце концов, и не морочьте нам всем голову.

— Увы, портреты Светлых магов никогда не называют имя своего преемника в целях безопасности, так что спрашивать бесполезно. Иногда проходило некоторое время между смертью учителя и посвящением ученика. А срочность вызвана тем, что Закрытая комната начала вести себя нестабильно. Мы замечаем появление сильных магических всплесков, иногда дверь раскаляется докрасна, иногда она покрывается инеем, а изредка на двери образуется наледь. Несколько раз за последний год Волдеморт пытался туда проникнуть, но не смог даже дотронуться до двери — он получал сильный ожог.

Если в стране не находится следующего достойного Светлого мага, преходит сила, обитающая в Закрытой комнате, и зло проникает повсюду. В тех странах, где это произошло, власть захватывают темные маги. Вспомните, что происходило во времена Гриндевальда! После его падения магические Австрия и Саксония до сих пор не могут восстановиться, волшебников там становится все меньше и меньше. Они надеются, что у них снова появится кто-то, кто сможет восстановить источник и наладить преемственность служения. Только достойному магу дается этот нелегкий труд. Даже тот, кого признала магия, может погибнуть, если впоследствии нарушит законы мироздания.

Поэтому так важно именно сейчас начать поиски ученика Дамблдора. И, судя по всему, мы его уже нашли — это присутствующий здесь Гарри Поттер!

Гарри вздрогнул, вцепился руками в бортик и уставился неподвижным взглядом на невыразимца. Шеклболт решительно вышел вперед.

— Уважаемый мистер Поттер, пока все, что от вас требуется — просто ответить на несколько вопросов мистера Тейлина.

— Вы смогли сразиться с могущественным темным магом и победили его. Несомненно, вы являетесь юным искусным магом, — Гарри при этих словах невыразимца отрицательно потряс головой, так что его волосы снова разметались в разные стороны. Тейлин уточнил:

— Давал ли вам покойный Альбус Дамблдор указания или специальные уроки?

— Да. Профессор Дамблдор действительно давал мне такие уроки. Но он никогда не говорил мне ни о каком-либо...

— Это могло быть в духе Дамблдора, — пожал плечами Тейлин. — Вы подходите и по другому критерию — вы рано столкнулись со злом и отвратились от него.

— Я был несмышленым младенцем, — в голосе Гарри звенело раздражение. — До последнего я не знал некоторых вещей, пока... — он уставился вдруг в пространство. — Мне помогали. И я был не один, а с друзьями. Без них я бы не справился.

— Но ведь именно вам принадлежит по праву палочка Альбуса Дамблдора, называемая Старшей. Он передал ее вам. Светлые маги иногда оставляли свои палочки в наследство ученикам. Чтобы палочка слушалась преемника, они проводили ритуальный бой, в котором ученик побеждал учителя.

— Дамблдор хотел передать ее другому человеку, — осторожно ответил Гарри. — Мне Старшая палочка досталась в бою совершенно случайно. Она могла бы Рону попасться. Просто случайность.

При этих словах Шеклболт оживился.

— Правильно ли мы вас поняли, мистер Поттер, — Альбус Дамблдор хотел отдать свою палочку не вам?

— Да. Да, это так.

— Тогда объясните, откуда вам это известно и кого вы имеете в виду?

Гарри оглянулся и нашел глазами профессора МакГонагалл. Минерва колебалась. Она отрицательно покачала головой. Нужно немедленно спасать ситуацию. Неужели этот цирк Шеклболт устроил, чтобы поймать Снейпа? Поттер показал на Шеклболта и развел руками. Она кивнула Гарри и, поднявшись со своего места, спустилась вниз. Министр все это время с интересом наблюдал за разыгрываемой пантомимой.

— Расскажите им, мистер Поттер, — мягко проговорила Минерва. — Скрывать теперь не имеет смысла.

— Тот, кому Альбус Дамблдор хотел оставить свою палочку... Это Северус Снейп!

В зале громко зашептались. Шеклболт при этих словах довольно усмехнулся, а невыразимец, подождав, когда уляжется волнение, возразил:

— Возможно, что это и так... но Северус Снейп мертв. Увы, эти сведения ничем не могут нам помочь.

— Он объявлен в розыск, как и все скрывшиеся Пожиратели смерти, — подхватил Шеклболт. — Со слов мистера Поттера и его друзей известно, что он погиб в Визжащей Хижине от укуса змеи Волдеморта. До них последним Снейпа видел Люциус Малфой, который и позвал его туда по приказу Волдеморта. Но тут есть одна странность — авроры не обнаружили ни тела, ни каких-либо следов крови на месте убийства.

На этот раз оба — и МакГонагалл, и Гарри изумленно подняли брови вверх.

— Возможно, кто-то просто побывал там до появления авроров и стер все следы, — несмотря на внешнее спокойствие, Минерва все же сильно волновалась. На ее взгляд, сейчас наступил подходящий шанс, чтобы реабилитировать Снейпа в глазах волшебников. — Один из эльфов Хогвартса побывал там в день битвы и обнаружил палочку Северуса Снейпа. Я проверила ее на последние использованные заклятья, — Минерва вытащила припрятанную черную палочку с нанесенными рунами, — во время битвы он использовал только защитные и отражающие заклятья, вы можете сами убедиться.

— Вы хотите сказать, профессор МакГонагалл... — начал Шеклболт. Его прервал возглас Поттера:

— Северус Снейп был все это время на нашей стороне, помогал нам выполнить задание Дамблдора и защищал Хогвартс от Волдеморта!

— Если так... интересно. Позвольте только взглянуть, — Эшли Тейлин протянул руку к МакГонагалл. Она поморщилась, отдавая тому просимое. Невыразимец прошел к шестнадцатиконечной, Виргинской [2], звезде и поместил снейпову палочку прямо в центр мозаики.

— Теперь, если владелец этой палочки жив и действительно является тем, кого мы ищем, то...

Его слова прервал звук распахнувшейся двери. В зал вошел, пошатываясь и опираясь на плечо ведущего его аврора, Северус Снейп. Белая повязка вокруг шеи виднелась из-под расстегнутого ворота его черного длиннополого сюртука с множеством пуговиц. В наступившей тишине было слышно его прерывистое хриплое дыхание; крупные капли пота выступили на лбу. Казалось, он продержится на ногах не более минуты. Снейп добрался до стоящего ближе к проходу кресла с цепями и оперся на его поручень. МакГонагалл зажала рот рукой. Аврор обратился к Шеклболту:

— Разыскиваемый Северус Снейп явился в Министерство через камин и просил провести его на заседание Визенгамота. Вы приказали сообщать любые новые сведения о нем, поэтому мы привели его прямо сюда.

Невыразимец между тем рассматривал палочку Снейпа, которая, вздрогнув, начала поворачиваться в центре мозаики. Теперь она указывала на один из лучей шестнадцатиконечной звезды. Эшли Тейлин выжидающе взглянул на Снейпа. Тот тоже заметил свою палочку и, по-видимому, не желая тратить силы на лишние разговоры, двинулся к Виргинской звезде. Он остановился как раз на том луче, на который указывала палочка. Невыразимец бросился что-то записывать на клочке пергамента.

Когда взмыленная и растрепанная Гермиона Грейнджер, в домашней одежде, появилась в зале суда, на нее, кроме авроров, почти никто не взглянул — внимание высочайшего собрания волшебников было приковано к новому объекту данного заседания. На долю секунды Гермиона притормозила, ворвавшись в помещение, которое увидела в первый раз, окинула взглядом собравшихся членов Визенгамота и кинулась к центру, где уже стоял ее бледный пациент. Тейлин схватил ее за плечо и отвел в сторону.

Северус тем временем, шепча какие-то слова при каждом шаге, начал обходить звезду против часовой стрелки. Палочка поворачивалась то ли вслед за ним, то ли, наоборот, Снейп шел, следуя ее указаниям. Разноцветные вспышки в центре мозаики сопровождали его шаги. Однажды он пошатнулся и всем показалось, что он вот-вот упадет. Однако, удержавшись на ногах, Снейп все же смог сделать еще несколько шагов по кругу и, вернувшись в начало своего движения, двинулся оттуда к центру. Он упал на колени и белый столп света, поднявшийся до самого потолка, скрыл его от глаз зрителей. Когда свет исчез, Северус Снейп все еще стоял на коленях. Он попытался встать, но не смог и рухнул на пол.

* * *

Ему удалось не ткнуться носом в пол, выпадая из камина Министерства Магии. Он даже смог пройти несколько ярдов до поста дежурного волшебника. Перед глазами стоял легкий туман и мелькали черные точки, голову будто сдавило в тисках — беспалочковая магия отнимает слишком много сил, которые он потратил, чтобы задержать Грейнджер. Если бы только добраться до этого мерлинова зала суда. Дежурный что-то спросил — как было бы хорошо насладиться изумлением на его лице, которое Северус почти не различал. Ага, его по всей видимости ждут — авроры действительно повели его вниз. Может, прямо в камеру? Они там рядом с залами суда. Будет глупо, если он просчитался. С другой стороны, из Мунго сбежать было бы гораздо сложнее.

Этот зал он видел в первый раз — тот суд над ним состоялся в одном из малых, при неполном собрании Визенгамота. В то время он еще не знал, что Дамблдор уже тогда присматривался к нему с далеко идущими планами и использовал все рычаги влияния, чтобы не отправлять в Азкабан.

Лиловые мантии. Множество лиловых мантий. Этот аврор, который его поддерживает, наверняка учился у него — как же трудно разглядеть его лицо. Он помнит лица всех своих учеников и оценки, которые они получили на экзаменах. Теперь можно подержаться за стул. Он совершенно ничего не чувствует, значит, нужно добраться до следующей мозаики — как было бы забавно, если бы ему пришлось обходить стул с цепями.

Отдышавшись, Северус обнаружил, что зрение немного прояснилось, предметы и люди обрели четкие очертания. Похоже, они все смотрят на него. Где-то здесь должна сидеть Минерва. Взяла ли она с собой его палочку? Так было бы гораздо легче — соображать, где тут западное направление, он сейчас совершенно не в состоянии. Оторвавшись от своей опоры, Снейп почувствовал долгожданную легкость во всем теле. Кусочек черного дерева и драконья жила звали его, и он шел на этот зов. Первым перед ним явился медведь, глодающий кость.

— Твое имя — Gula [3], — усмехнулся Северус, и медведь исчез во вспышке пурпурного пламени.

Через два шага на Снейпа наставил свои рога козел и тут же исчез во вспышке серебристого света. Множество муравьев, окруживших Северуса, исчезли с золотыми всполохами, когда он назвал следующее имя — Avaritia [4]. Что ж, идиоты, пытающиеся нарушить законы Гэмпа, встречаются и поныне. Выгибающий спину огромный тигр преградил ему путь. Гнев, разрушающий душу. Использование Смертельного заклятья разрывает душу. Боль, которую нельзя забыть. Или можно? Через какое количество убийств его первый господин перестал ее чувствовать?

Он споткнулся, переступая через лапу занимающей все очерченное звездой внутреннее пространство огромной черепахи. Acedia. Унылое существо повернуло голову в его сторону — цепкий взгляд этой черепахи завораживал и притягивал к себе. Казалось, что больше не случится на земле ничего светлого — можно забыть о Патронусе, о том, как он нашел свою палочку, о снопе искр и дуновении ласкового теплого ветра в темной лавке Олливандера. Морок исчез. Северус обязан сохранить это в памяти, магия нащупала его слабое место.

Змей тщеславия Indivia. Лучше не думать, на чем споткнулся его второй господин, ставший ему больше, чем учителем, — ни зависти, ни тщестлавия он за Альбусом не замечал. Последним перед ним предстал павлин, распущенный хвост которого переливался разными цветами. Superbia.

Он прошел мимо, не обращая на горделивую птицу никакого внимания, и встал на колени в центре круга, взяв в руки свою палочку. Белое пламя окружило его. Он готов был стоять так вечность — никогда еще Северус не ощущал подобной радости. Ему хотелось здесь остаться и никуда не уходить. Если ему будет позволено остаться в живых, то он на всю жизнь запомнит это упоительное чувство — прикосновение к источнику Любви. Свет исчез, и, обессилев, Северус покачнулся — все вокруг кружилось в праздничном танце.

* * *

Минерва увидела, что на его белой повязке проступают подозрительные розовые пятна, и двинулась к распростертому телу, но ее уже опередили — к Снейпу стремительно бросилась тонкая женская фигура и, опустившись рядом с ним, устроила его голову у себя на коленях. Худые плечи мадам Пинс вздрагивали от рыданий, а неизменная шляпа валялась рядом. Ирма гладила Северуса по волосам, щекам и плечам, но он лежал с закрытыми глазами и не отзывался на ее зов.

— Приведите целителей! Быстро! — взревел Шеклболт.

— Animam meam poko. Recipere! — услышала Минерва слова, которые произносила библиотекарь, положив ладонь на лоб Снейпа.

— Хитро придумано! — восхитился Слагхорн, наклонившись к уху Минервы. — Восхитительно! Ирма Пинс — Я Принц [5].

Ирма в этот момент подняла голову, и МакГонагалл увидела ее полные скорби черные глаза. С удивлением она изучала знакомые черты, но только теперь ей стало заметно потрясающее сходство Пинс и Снейпа — та же худоба, резко очерченные скулы, бледная желтоватая кожа и тяжелые черные волосы с проседью.

— Почему Принц? — спросила она Горация. Никого с таким именем она так и не могла вспомнить.

— Эйлин Принц училась на моем факультете, примерно в одно время с вами. Ничем не примечательная девочка, правда, один год она была капитаном игры в плюй-камни. Вышла замуж за какого-то магла по фамилии Снейп. Снимаю шляпу перед мастерством Дамблдора — такие чары наложить, родной сын не узнал. А то я думал, что это у меня с памятью — как пойду в библиотеку, вечно кажется, что-то забыл.

Минерва растерянно слушала болтовню Слагхорна и смотрела, как целители укладывают на носилки не подающего признаков жизни Снейпа. Ирма, или все же Эйлин, пошла за ними.  

[1] Совет волшебников, управлявший магической Британией до появления Министерства Магии, был заменен Визенгамотом.

[2] Форма звезды согласно кинону.

[3] Обжорство. (Лат.) Здесь и далее используется средневековая символика для обозначения главных страстей.

[4] Алчность. (Лат.)

[5] Используется английская анаграмма: Irma Pince = I am Prince.

Гермиона еще раз дернулась и высвободила руку из крепкого захвата невзрачного типа — тот перехватил ее за запястье. Он так и придерживал ее, не давая вырваться, все это время восторженно пожирая блеклыми глазами светопредставление, устроенное Снейпом.

— Прошу прощения, мисс... Грейнджер, — рассеянно пробормотал невзрачный, подбирая валявшийся на полу пергамент и перо. Гермиона успела заметить, как он приложил свою палочку к виску и, выудив серебристую нить, быстрым профессиональным жестом затолкал ее в стеклянный флакончик, который, будто в руках фокусника, тут же исчез в недрах его темно-серой мантии с серебристой эмблемой в виде буквы "Н". Ниже виднелась маленькая надпись «Эшли Тейлин».

В зале нарастал гул голосов. Плотный человек с медовыми усами вскочил со своего места, требуя немедленно начать судебный процесс над опасным Пожирателем смерти. Гермиона увидела, как Гарри перепрыгнул через бортик, оказавшись рядом. Профессор МакГонагалл бросила строгий взгляд на своего бывшего ученика и недовольно поджала губы, ничего не сказав, — спустившийся вниз министр Шеклболт привлек ее внимание.

— Гарри, я не сумела задержать его... — растерянно прошептала Гермиона. Чувство вины за свою бестолковость росло. — Что это был за свет? Что с ним теперь будет?

— А мы сейчас Шеклболта спросим, — лицо Гарри покраснело. Набычившись, он сурово смотрел на министра. — Это его рук дело, — угрожающе добавил он, подступая ближе к министру. С другой стороны на могучего широкоплечего Кингсли наступала разъяренная Минерва МакГонагалл, которая еле доставала ему до подбородка. Ее тонкие ноздри трепетали, а глаза метали молнии. Вблизи казалось, что искры исходят от всей ее хрупкой фигуры. Гермионе даже почудилась вибрация сквозь подошву своего тапка. Взглянув на свою обувь, она спохватилась и трансфигурировала тапки в удобные мокасины. Пожалев, что не догадалась сделать это раньше, до ее энергичной пробежки по Министерству, она придвинулась поближе к живописной группе.

— Если вы сейчас же не объяснитесь, Шеклболт, забудьте о моем дружеском к вам расположении, — шипела между тем МакГонагалл. Министр заморгал и отступил на шаг назад, прислонившись к опоясывающему центр зала бортику. Кингсли явно не ожидал такого напора от всегда сдержанной и корректной профессора трансфигурации. Со стороны же могло показаться, что новая директриса мирно обсуждает с министром текущие дела школы магии, а министр прислушивается с уважением к любимой преподавательнице.

— Вы ловили Северуса Снейпа на живца, — бросил свое обвинение Гарри. Удивленный Кингсли повернул к нему голову; неизменная серебряная серьга в левом ухе блеснула в неярком свете волшебных светильников. — Вы мне говорили, что это заседание из-за Старшей палочки Дамблдора!

— Он сильно ослаблен ядом Нагини и потерей крови! Ему нельзя в тюрьму, он там умрет! — ничего не понимающая Гермиона присоединилась к хору голосов своих товарищей по сохранению тайны Снейпа.

— Стойте, стойте! — тщедушный невыразимец вклинился между Гермионой и МакГонагалл. — При поиске ученика Дамблдора многое указывало на вас, мистер Поттер. Все сходилось. Нельзя было откладывать — никто не знает, сколько нам оставалось еще времени до исчезновения комнаты. Отдел тайн сразу обратился к мистеру Шеклболту, когда его выбрали исполняющим обязанности министра, но у него возникла другая идея. И вы оказались правы, Кингсли! — бледное некрасивое лицо Эшли Тейлина будто бы подсветилось изнутри, и Гермиона поразилась этой внезапной перемене — его черты показались благородными и не лишенными привлекательности.

Тейлин обернулся к залу и возвысил голос:

— Уважаемые судьи, дамы и господа! На наших глазах только что произошло необычайно редкое событие — посвящение Светлого мага Британии! Все, кто здесь был, не должны выносить подробности произошедшего за пределы этого зала.

— Вы, молодые люди, можете накладывать какие угодно чары, — прозвучал дребезжащий старческий голос. Маленькая и сухонькая Гризельда Марчбэнкс, даже выпрямившись во весь рост, не выделялась на фоне сидящих рядом. — Одна половина Министерства только что видела нашего нового Светлого мага, а другая половина уже всякие небылицы пересказывает. Как вы будете выкручиваться, Шеклболт? — ехидно добавила она.

— Не только министру, уважаемая Гризельда, не только ему — нам всем придется объяснять магическому сообществу, почему Пожиратель смерти Северус Снейп участвует в заседаниях Визенгамота, обладает правом вето и в случае угрозы Британии может создавать не подчиняющиеся Министерству организации, — возвысил голос сосед миссис Марчбэнкс, заметный своими кустистыми бровями. Услужливая память мгновенно выхватила давно увиденную статью еще в ее прошлой жизни, когда они с Роном и Гарри сидели в доме на площади Гриммо и подслушивали, о чем говорят взрослые. Еще она совсем недавно видела на обложке книги по волшебному праву, найденной в доме МакГонагалл, фотографию автора. Скорее всего, это и был Тиберий Огден, бывший несколько лет назад старейшиной Визенгамота и подавший в отставку в бытность Амбридж старшим инспектором Хогвартса. Гермиона жадно внимала его словам — в книгах об этом почти не писали. Получалось, что Северус Снейп займет место Дамблдора? И другие будут обращаться к нему со своими бедами и искать совета? Как же ей хотелось сейчас расспросить обо всем Гарри, который был тут с самого начала, а лучше — этого мистера Тейлина! Что же здесь только что произошло? Дамблдора действительно называли Великим светлым волшебником, но что это значит, никто не мог объяснить. Она когда-то решила, что это звание ему присвоили за победу над Гриндевальдом. Крохи сведений, найденные ею, не шли ни в какое сравнение с тем, что она сейчас слышала из уст престарелого юриста. Тот продолжал свои рассуждения:

— Думаю, далеко не всем известно, что ученики Светлых магов связаны очень жесткими обетами и обязательствами. На наших глазах ученик Дамблдора прошел редчайшую проверку и остался жив. Мне одного этого факта достаточно, чтобы он получил статус неприкосновенности. Но я вас уверяю, что еще многие годы каждый шаг Снейпа будет обсуждаться на всех углах и обрастать новыми подробностями, особенно за последние годы после появления Того-кого... тьфу ты, Тома Риддла.

— Вы беспокоитесь об общественном мнении или о безопасности нового Светлого мага? — Шеклболт воспользовался заминкой Огдена. — Есть документы, подтверждающие, что Альбус Дамблдор завербовал его в качестве шпиона в восьмидесятом году. Правда, в Аврорате имеются весьма противоречивые сведения о деятельности Снейпа, особенно из-за убийства Дамблдора, — Шеклболт вздохнул и, взглянув на МакГонагалл и стоящих рядом с ней Поттера и Грейнджер, тихо спросил:

— Вы же наверняка знаете больше? Вы прятали его? Для судей придется собрать весомые доказательства.

— Доказательства, что профессор Снейп защищал школу и студентов Хогвартса? Да, их у нас достаточно, — Минерва кивнула Шеклболту и посмотрела в сторону, где сидели ее коллеги. Между ее бровей пролегла легкая складка. Гермиона подумала, что теперь директрисе будет непросто объясняться с другими преподавателями. Наверное, это очень неприятно — объясняться с людьми, которых знаешь со школьной скамьи, что не доверяешь им важную тайну. А может быть, они сами о чем-то таком догадывались? Мадам Помфри, например — сидит абсолютно спокойно, с тем же благожелательным выражением лица, с которым она делает осмотры. Скольких человек она вылечила зельями, запас которых приготовил школьный зельевар. Представить себе, что профессор Слагхорн осмелился в школе, контролируемой Пожирателями, варить лечебные зелья и потихоньку относить их во врачебное крыло, она не могла.

— Он помогал и нам! — с энтузиазмом воскликнул Гарри.

Дальнейшие рассуждения Гермиона слушала вполуха. По ее мнению, самую здравую мысль высказал мистер Огден, который предложил немедленно наградить Снейпа Орденом Мерлина и этим разрубить гордиев узел общественных волнений. Однако остальные склонялись к тому, чтобы рассмотреть доказательства и подтверждения деятельности школьного зельевара по защите Хогвартса. Обсуждение отложили на неопределенное время, ввиду физического состояния объекта дискуссии. К счастью, судьи после некоторых пререканий и взаимных упреков в бездействии не стали требовать немедленно вынести заочный приговор школьному зельевару.

После окончания заседания Минерву МакГонагалл немедленно окружили ее сотрудники. Оттесненная потоком выходящих из зала суда волшебников, Гермиона почувствовала, что ее кто-то выхватывает из толпы.

— Идем! Нас Шеклболт приглашает на обед. Надо Рона захватить, он обещал подождать меня на выходе, — кричал Гарри ей прямо в ухо. Вместе они вышли из зала суда и действительно столкнулись в коридоре нос к носу с Роном, который нервно расхаживал в видавшей виды лиловой мантии. Они отошли подальше от массивной двери.

— Герм, что это было? Я видел тебя в лифте, но не успел туда зайти, — рыжим вихрем взметнулись в тусклом свете факелов отросшие волосы Рона. Он приподнял Гермиону и поставил обратно на пол. — Как раз сюда хотел спуститься, а ты вдруг мимо проехала. Ну и ну! Это так же, как тогда, когда мы медальон здесь искали, — Рон явно соскучился и обращался только к подруге.

— От меня Сн... профессор Снейп сбежал. Забрал вазу с Летучим порохом и ушел через камин. Пока я до границы барьера добиралась, он прибежал на заседание Визенгамота, — удивить Гарри было трудно, зато слова Гермионы впечатлили Рона.

— Ничего себе! Так это его, наверное, целители из зала вынесли? А почему же тогда мадам Пинс шла за носилками? И что теперь, неужели зря его спасали? — беспокойство Рона за судьбу нелюбимого им профессора тронуло Гермиону.

— Все должно быть отлично, его судить не собираются. Уверен, что профессор МакГонагалл не отступится от своих намерений. Главное, чтобы в Мунго откачали, — Гарри подталкивал их дальше по коридору к лестнице, ведущей на этаж выше.

— Тогда рассказывайте, что же там было! — воскликнул Рон, сжав ладонь Гермионы. Она почувствовала, что начинает понемногу успокаиваться. За своего пациента ей уже не стоило беспокоиться, он в надежных и опытных руках целителей. А она наконец-то будет вместе с Роном... В мечтаниях она не заметила, как втроем они очутились около лифта.

— Идем, Рон, сейчас нам Шеклболт рассказывать будет, — нахмурился Гарри. Почему недовольное выражение не сходит с его лица? Вроде все получилось, как нужно. — Мне бы хотелось как следует его расспросить о методах работы авроров.

— Да, ты теперь стал настоящим дипломатом — важные дела будешь за чашечкой кофе решать, — Рон улыбнулся во весь рот и гордо взглянул на Гермиону. Она послала ему ответный взгляд, одобряя его чувство юмора.

— А, Гарри, подожди, у тебя нитка торчит, — Гермиона вдруг выхватила торчащую из шва мантии друга нитку и оторвала ее. — Встреча с министром все-таки, — объяснила она на подозрительный взгляд Рона. Неужели он припомнил, как вчера, во время их короткой вечерней прогулки по Хогсмиду, она вытянула нитку и из его воротника? К ее облегчению, Рон промолчал — двери лифта открылись, и они зашли внутрь.

— Угощайтесь. Все, что можно сейчас заказать в нашей министерской столовой, — усмехнулся Кингсли, когда он и трое друзей уселись за небольшим столиком, отгороженным от остального зала украшенной цветами перегородкой. Сквозь нее можно было видеть всю столовую; с другой стороны перегородка была непроницаема для чужих взглядов. — Когда-то выбор блюд был не такой однообразный, думаю, через несколько недель все наладится, — пояснил он.

Рон потянулся к супнице с бараньей похлебкой, запах которой приятно щекотал ноздри.

— Здесь ведь звуконепроницаемые чары, да? — спросил Рон, наливая похлебку в суповую чашку Гермионы. Она благодарно улыбнулась, так что Рон в ответ счастливо ухмыльнулся во весь рот. Гермиона заметила тонко прорисованные и почти сливавшиеся с общим фоном рунные символы, идущие по краю перегородки, расположение комнатных цветов и даже их подборку, но ей совершенно не хотелось выяснять подробности, какие именно заклинания поддерживаются в этом уютном закутке. Вновь апатия накрыла ее с головой, и теперь все казалось несколько нереальным: внимательно следящий за ними, несмотря на расслабленную позу, Шеклболт, слегка настороженный Гарри, напряженно державший свою ложку, а также причесанный и какой-то чрезмерно аккуратный Рон.

— Вы боитесь, что кто-нибудь нас подслушает, Рон? — Кингсли в свою очередь взялся за черпак. — Здесь действительно вплетены чары против посторонних ушей. Те, кто хочет проследить за входящими и выходящими отсюда позабудут, зачем им это нужно.

— Мистер Шеклболт, — начал покусывающий губы Гарри.

— Кингсли. Используйте "мистера" только для официальных случаев, Гарри. Волшебник, одержавший победу над сильнейшим темным магом современности может быть на ты с министром, — Шеклболт говорил все это совершенно серьезно, без малейшей иронии. — Это вас так же касается, — обратился он к Рону с Гермионой.

— Хорошо, Кингсли. Почему вы мне прямо не сказали, что разыскиваете профессора Снейпа? Вы знали, что он придет на это заседание? — в тоне Гарри, хотя и дружелюбном, чувствовалось ледяное спокойствие. Гермиона только здесь, в мирном окружении обыденных вещей поняла, насколько сильно изменился ее друг за последний год. Впрочем, изменения коснулись и Рона — сидящий с ней за одним столом симпатичный и уверенный парень мало напоминал мальчишку, который норовил списать домашнее задание. В ней самой, скорее всего, тоже произошли изменения, видные только со стороны.

— Все немного не так, Гарри, — мягко возразил Кингсли. — Я действовал как аврор. Разбросал в некоторых газетных статьях намеки, понятные только для него. Я знал: если Северус Снейп — тот, кто нам нужен и до сих пор жив, то он обязательно появится. А история с вашей палочкой теперь стала яснее — пусть она так и остается там лежать. Меня смутила игра слов. Эта Старшая палочка причинила слишком много горя.

— Вы решили, что владелец Старшей палочки и является Светлым волшебником? — Гарри вкратце успел пересказать Гермионе рассказ Эшли Тейлина, так что она смогла наконец понять, что так рассердило ее товарища. Рону же они не смогли ничего путно объяснить — язык сразу обжигало, так действовали наведенные на присутствовавших на заседании чары Умолчания.

— Светлый волшебник? Снейп? — брови Рона удивленно поползли вверх.

— Именно. Он стал им сегодня. И еще одна новость: из Мунго сообщили, что первая операция прошла успешно.

— Первая операция?

— Да, будет еще одна. Ваш подопечный, Гермиона, остается под профессиональным присмотром и охраной. Вы сможете его скоро навестить.

— Откуда вы знаете? — Гермиона уже не удивлялась осведомленности Шеклболта.

— Директор Хогвартса рассказала, — улыбнулся он заговорщески. — Восхищен вашей самоотверженностью.

Тем временем вместо супницы на столе появилось блюдо с жареной картошкой и рыбой. «И здесь работают домовые эльфы», — вяло подумала Гермиона. Тяжело вздохнув, она рассматривала узор на салфетке. Совершенно никакого волшебства, даже странно.

— Скажите, Кингсли, а если бы профессор Снейп не явился сегодня, — обратился Гарри к министру с горечью в голосе. Он почти не притронулся к первому блюду, — то вы бы меня заставили пройти по этому кругу? Вам и невыразимцам нужна просто подопытная крыса?

— Гарри, разве я вас спрашиваю, каким именно образом вы одержали победу над Волдемортом? — Кингсли прищурился; сейчас он напоминал Гермионе огромного кота — то ли его обманчиво-расслабленной позой, то ли его тихим голосом, в котором явственно прорывался угрожающий рык. Косолапсус также напрягал все мускулы и начинал ворчать, когда он считал, что тисканья стали черезчур надоедливыми. — Есть тайны, которые нельзя рассказывать всем и каждому. А наш общий противник в своем стремлении к абсолютной власти намудрил с тем, что не поддавалось его разумению. И моя часть работы — позаботиться об исправлении того, что он испортил. Думаю, что Северус Снейп с вами согласился бы.

— Я... понял. Извините, Кингсли. Беру свои слова обратно, — Гарри отвел пытливый взгляд от министра и уткнулся в свою тарелку.

— Я очень рад вас снова увидеть вместе, — продолжил Кингсли. — Пока в магическом сообществе происходят новые переустройства, о героях забывают. Поэтому я собрал вас здесь, чтобы узнать, есть ли у вас какие-либо проблемы, с которыми я мог бы вам помочь. Что вы собираетесь делать дальше?

Рон с Гарри растерянно посмотрели друг на друга, а потом на нее. Гермиона знала, что они намеревались приходить в Хогвартс, чтобы помогать там с разборами оставшихся завалов и восстановлением школы. Рон задумчиво поскреб подбородок.

— Поможем в школе, а я Джорджу обещал немного в лавке разбраться. Там совсем все запущенно — после того, как наша семья спряталась у тетушки, Пожиратели устроили в магазине погром... хорошо, до склада так и не добрались, там хоть запасы сырья остались.

— А как насчет дальнейшего обучения?

— Честно говоря, мне трудно представить еще один год в школе, — вздохнул Гарри. — Надо найти работу. Как можно получить документ для маглов об образовании? Я слышал, что отдел магического образования этим занимается.

— Да, это отличный вопрос, Гарри, — подхватила Гермиона. — Или же мы можем самостоятельно подготовиться и сдать несколько экзаменов.

— Зачем вам магловские документы? — изумился Кингсли. — Это, конечно, не проблема, но что вы собираетесь с ними делать?

— Нам нужна работа на первое время. Я даже в банк не могу зайти, — объяснил Гарри. — Гоблины заморозили и мой счет тоже.

— Понятно. Проблема с банком сейчас у многих, даже у Министерства. Все решаемо, но требует времени. Вы же знаете, Рон, ваши братья привлечены в рабочую группу по контактам с гоблинами.

Рон гордо выпрямился.

— Что я вам могу предложить... — министр сделал многозначительную паузу. — Аврорату нужно пополнение! И вы трое имеете возможность поступить в академию. Полное обеспечение и жилье предоставляется, если надо. И тогда, — хитро прищурился Кингсли, — у вас появится возможность повлиять на магическое сообщество в целом и методы работы Аврората в частности. Если вы собираетесь стать аврорами, естественно.

Глаза ребят загорелись. Гермиона отвела взгляд от Шеклболта, рассматривая сидящих в зале людей сквозь прозрачную с ее стороны дымчатую стенку.

— А как же ЖАБА? — первым пришел в себя Гарри. — Пять предметов «выше ожидаемого»?

— И по зельеварению, — разочаровался Рон, лучшая оценка которого по зельям была «удовлетворительно».

— Конечно, это всегда было немаловажно. Но оценки за экзамены рассчитаны на людей, никогда не бывавших в переделках. Думаю, что опыт, который вы приобрели, более ценен. Считайте, что психологический тест и тест на профессиональную пригодность вы уже прошли. Теоретические знания можно быстро наверстать, было бы желание. Как вы думаете, Гермиона?

— Я... спасибо, но мне хотелось бы все же получить сначала полное магическое образование, — решилась она. Рон удивленно воскликнул:

— Да ты наверняка уже выучила программу за седьмой курс! Уверен, что ты сейчас без подготовки могла бы сдать любой экзамен и получить «превосходно» или не меньше «выше ожидаемого» .

— Рон... ты не понимаешь, для меня это очень важно. А скажите, Кингсли, сколько стоит порт-ключ? — неожиданно для самой себя выпалила Гермиона.

— А куда вам нужно попасть? — удивился министр, отправив в рот последний кусок рыбы.

— В Австралию, — ребята понимающе переглянулись.

— Если очень срочно, придется подождать несколько дней. Наш главный специалист из отдела Транспорта только что вернулся и приступил к делам. Вообще, порт-ключи за пределы страны сейчас временно не изготавливают. Если это ваше желание, то я беру на себя уладить трудности. А почему вам нужно в Австралию?

— Там... туда я отправила своих родителей, чтобы спрятать их от Волдеморта.

— Вот как. Это было разумное решение, — Кингсли внимательно вгляделся в глаза Гермионы. — Если бы передо мной стоял выбор, где спрятать беспомощных маглов, то тоже остановился бы на этом континенте. В Северной Америке и Европе слишком много сочуствующих Пожирателям; в Африке и Латинской Америке беспокойно... все эти конфликты развиваются по тому же сценарию, что и во времена Гриндевальда, — вздохнул он. — Надеюсь, что ваши родители останутся довольны пребыванием в Австралии. Это изумительная страна! Есть еще что-то, что нужно срочно обсудить?

Все трое отрицательно помотали головой.

— Тогда решено. Вы оба придете завтра ко мне в кабинет, если не передумаете насчет школы авроров. А вы, Гермиона, навестите отдел Магического транспорта, закажем вам ключ в Австралию. Я пришлю вам сову, — с этими словами Шеклболт бесшумно поднялся из-за стола и, неслышно ступая, удалился.

Все послеобеденное судебное заседание, посвященное деятельности Яксли, Минерва МакГонагалл провела будто на иголках. Она вполуха слушала обвинения, не принимала участия в дебатах — к личности Яксли Минерва не испытывала никакого интереса. При голосовании она нисколько не тревожилась за его дальнейшую судьбу в Азкабане. Тем более, что теперь там нет дементоров, и безумие не будет грозить новым узникам.

Профессора МакГонагалл больше беспокоили другие заботы, и она, торопясь на встречу с Помоной, которая должна была ожидать ее в больнице святого Мунго, шагнула в один из министерских каминов. С другой стороны, в вестибюле для посетителей больницы, к ней действительно приблизилась крепенькая круглая женщина в новой остроконечной шляпе, которую мадам Спраут обычно надевала по особым случаям.

— Ей не стало лучше. Она по-прежнему без сознания, — ответила Помона на молчаливый взгляд школьной подруги. Минерва тяжело вздохнула и отвела взгляд. Септима Вектор, без спокойной рассудительности которой было трудно представить заседания в учительской, не могла оставить их в это время, после победы над темными волшебниками и всего того, что они испытали вместе. Они направились на третий этаж, в отделение магических проклятий.

Септима лежала, окутанная мерцающими нитями; рядом находились приборы непонятного для МакГонагалл предназначения.

— Что это? — указала она на продолговатый предмет, воткнутый в руку профессора Вектор, от которого тянулась прозрачная трубочка к наполненному зельем парящему в воздухе сосуду.

— Это новейшая методика совмещения магических и магловских способов лечения, — ответила ей проводившая их в палату целительница. — Так мы можем поддерживать ее жизнь, пока не найдем способ уменьшить действие темного проклятья.

— Уменьшить действие, — подняла брови Минерва. Она в ужасе прижала руки ко рту.

— Вы правильно поняли. Именно уменьшить, а не полностью излечить.

Минерва невидящим взглядом смотрела сквозь Помону Спраут. Та тронула ее за рукав и вывела из палаты.

— Помона… — МакГонагалл хотела продолжить прерванный два часа назад разговор.

— Я нисколько на тебя не обижаюсь, Минерва, — прервала ее декан Хаффлпафа. — Ни я, ни Поппи, уверяю, не упрекаем тебя, — Спраут пошла к лифту и нажала кнопку вызова. — Понимаешь, он брал у меня постоянно растения для своих зелий. Я поначалу пыталась протестовать, так как была уверена, что Снейп берет это для своего хозяина. Но Поппи мне как-то намекнула, что Хогвартс полностью обеспечен лечебными зельями. А ведь мы прекрасно знали, что Гораций и палец о палец бы не ударил, чтобы сварить лишнюю порцию. К тому же он в то время так трусил, — махнула Спраут пухленькой ручкой.

Слушая ее болтовню, Минерва не заметила, как они оказались на этаже для пострадавших от магических тварей.

— Думаю, нам сюда, — Помона покатилась по коридору, по левой стороне которого находились одинаковые двери. На сиденье перед одной из них сидела, вытянув ноги и устало опустив плечи, худая женщина с растрепанными черными волосами, подернутыми сединой. Мадам Пинс медленно подняла голову и уставилась полубезумным взглядом на приблизившихся директрису и декана.

— Как он, Эйлин? — как можно мягче спросила ее Минерва. Пинс непонимающе моргнула. — Как его самочувствие? — переспросила МакГонагалл.

Эйлин судорожно вздохнула. Ее черные глаза приобрели осмысленное выражение.

— Он теперь спит. Целители велели мне идти домой, а я не хочу, — растерянно проговорила она, глядя на дверь, за которой скрывался ее сын.

— Надо слушаться целителей, — ласково сказала Помона, дотронувшись до плеча Пинс.

— Пойдемте с нами, вам нужно отдохнуть. И можете нам все рассказать, если хотите, — подтвердила Минерва.

Эйлин, еще раз взглянув на дверь, покорно пошла за ними.

Устроив Эйлин и Помону в креслах перед чайным столиком в своем кабинете, Минерва предоставила лучшей подруге взять инициативу по приведению еще одного члена семьи Снейп в чувство в свои руки. У мадам Спраут всегда выходило лучше разговорить кого-либо. Неторопливые движения кругленьких ручек Помоны, разливающих чай и заботливо подвигающих вазочку с печеньем запросто создавали атмосферу домашнего уюта. Минерва подумала, что первый раз за все время видит Ирму в такой непринужденной обстановке. Вряд ли она заходила в гости хоть к кому-то из сотрудников. Разве что к Дамблдору, но тот, по своему обыкновению, угощал всех посетителей.

Минерва подошла к шкафу и, оглянувшись на Пинс, вытащила папку с ее личным делом. Впрочем, та не обращала внимания на перемещения директора по кабинету. С поникшими плечами и опущенной головой, она рассеянно держала изящными длинными пальцами блюдце с чашкой дымящегося чая, так и не сделав еще ни одного глотка. Спраут хлопотала с заварочным чайником.

«Эйлин Ирма Снейп (урожденная Принц)»

Бегло просмотрев записи, сделанные рукою Дамблдора, Минерва вернула папку на место и подсела на свободное кресло к чайному столику.

— Как лучше вас называть? Ирма или Эйлин? — начала разговор МакГонагалл.

— Я давно привыкла к имени Ирма, — глухо прошептала Пинс, не глядя на директрису. Ее черные с сединой волосы выбились из обычной строгой прически, без своей вечной шляпы она выглядела совершенно беззащитно.

— Это вы стерли следы крови в Визжащей Хижине?

— Да. Да, это была я, — вяло кивнула Ирма. — Я опоздала. Там уже никого не было.

* * *

Не найдя его тела ни среди убитых в Хогвартсе, ни среди раненых, Пинс внимательно прислушивалась к разговорам обменивавшихся впечатлениями о битве людей. Впрочем, это ни к чему не привело, так что, немного поразмыслив, она присоединилась к небольшой группе, состоящей из жителей Хогсмида, и как бы нечаянно обронила:

— А где, вообще-то, находился... Волдеморт во время первого нападения?

— А вы еще не знаете? — воскликнул маленький толстячок, помощник местного аптекаря. — Говорят, он почти все время в Визжащей хижине отсиживался, оттуда и приказы свои отдавал. Конечно, у него же этих, — он небрежно мотнул головой в сторону, где находились тела в черных плащах, — пруд пруди, всю черную работу за него делали, — и толстячок гордо приосанился, довольный своей осведомленностью и произведенным на собеседников впечатлением.

Ирма уцепилась за эту мысль. Но, когда она добралась до заброшенного дома, там уже не было ни души. Подсохшая кровь на грязном дощатом полу — ее сердце бешено забилось. Это мог быть кто-то другой, Ирма знала, что нельзя давать эмоциям брать верх над собой, но она так устала. Опустившись на колени, Ирма быстро уколола палец английской булавкой, на которую она всегда застегивала свою мантию, и прошептала простое заклинание.

Да, это кровь родного человека. Здесь убивали ее сына. Пытались убить, но не смогли.

* * *

Минерва подалась назад, держа в руках блюдце с чашкой чая. Отхлебнув глоток, она подождала, когда ее примеру последует Эйлин.

— А-а, Эйлин… а что заставило вас искать защиту у директора Дамблдора? Чары личной защиты больше не действуют. Разве опасность, которая вас поставила в такое положение, миновала? — МакГонагалл старалась говорить ровно, чтобы успокоить Эйлин.

* * *

«Однажды вам придется рассказать о себе, Ирма. Я очень надеюсь, тогда вы снова найдете общий язык с Северусом, — вспомнились Эйлин слова Дамблдора. — Нельзя жить в постоянном страхе. Страх — один из худших спутников жизни».

Она не могла понять, почему Тобиас со временем стал ужасно раздражительным. Видит Мерлин, она старалась быть примерной женой. Естественно, она не пользовалась волшебной палочкой в его присутствии, но вести домашнее хозяйство, как маглы-соседки, ей совершенно не хотелось. Большую часть тяжелой работы — согревание воды для мытья, стирку и уборку она поначалу выполняла благодаря нескольким основным простеньким заклинаниям для домохозяек. Миссис Снейп почти не общалась с соседками, так как редкие вылазки за продуктами они делали по субботам с Тобиасом. Когда появился Северус — имя, против которого увлеченный античной литературой отец не возражал, — хлопот прибавилось, но и здесь магия позволяла ей большую часть времени проводить за любимым занятием — чтением.

Гром грянул с неожиданной стороны. «Доброжелатели» нашептали в ухо Тобиасу, что жену почти не видят в прачечной, что неспроста она сидит дома взаперти и не должен ли он проверить, не нашла ли его Эйлин себе помощничка, пока он надрывается на работе. Несколько раз мистер Снейп умудрялся забежать домой с работы во внеурочное время, пытаясь застать в своем доме непрошенного гостя. Его встречала жена с маленьким сыном в чисто убранном помещении и с готовым обедом. Оснований для обвинения не было, и он с чистым сердцем возвращался на работу; те, кто наушничал, были жестоко высмеяны и пристыжены мастером красильного цеха. На слова и язвительные замечания Снейп никогда не скупился.

Эйлин не сразу догадалась, что преувеличенное внимание со стороны мужа могло быть косвенно вызвано ее неосторожным колдовством. Напрямую Статут о секретности она и не нарушала, и первые пять лет Тобиас ничего не подозревал о реальном существовании волшебников. До тех пор, пока ей не пришло в голову подновить обои в гостиной и изменить их цвет. Ошибка, которую она слишком поздно осознала — Тобиас пришел в ярость, он тут же высказал ей в лицо свои подозрения о любовнике, о ходящих о ней по городку слухах, и Эйлин, глубоко оскорбленная, всю ночь проплакала на кухне. Муж хлопнул дверью и ушел к приятелю. Раздосадованная собственной глупостью — как же она не учла, что эта работа стоит обычному маглу целых двух дней! — Эйлин решила объясниться сразу, едва он появится.

Тобиас нагрянул вечером следующего дня, в свое обычное время после работы. Молча и не глядя на ссутулившуюся жену, он прошел мимо нее, поднялся в детскую и долго разглядывал игравшего на полу сына. Северус заметил отца, звонко засмеялся и, вскочив на ноги, подбежал к Тобиасу.

— Смотри, как я умею! — весело воскликнул мальчик, и в комнате цвет стен сменился с синего на зеленый. Разноцветные птички, будто нарисованные неумелой детской рукой, внезапно проступили на старых обоях; шокированный Тобиас молчал, казалось, целую вечность, а потом начал кричать.

Необъяснимое — это страшно. И не только для магла. Но Эйлин стало дурно от криков мужа, человека, которому она безгранично доверяла. Закрыв уши руками, она скорчилась в углу, глядя, как сжимаются и разжимаются кулаки Тобиаса. Ее Тобиаса. Слов она не разбирала. Было совершенно неважно, что именно он кричал. Осознав, наконец, происходящее, она увидела, что малыш Северус сидит в углу напротив и со страхом смотрит на отца.

— Это всего лишь волшебство, Тоби, успокойся, — сказала она тихо, но так, что ее голос достиг ушей Снейпа. Он ошалело смотрел на нее, потом перевел взгляд на сына. — Да, я виновата перед тобой, я не сказала тебе, что я колдунья. И Северус тоже. Это его первый магический выброс.

Эйлин заметила, что гнев вперемешку с испугом сменился в глазах Тобиаса на удивленное непонимание. Не сводя с него взгляда, она подошла к плачущему сыну.

* * *

— Значит, ваш муж отличался вспыльчивым характером? — спросила Помона. — Вам пришлось скрываться от него?

Ирма рассказывала сбивчиво, путаясь в словах и делая частые паузы, вспоминая события более чем тридцатилетней давности. МакГонагалл было абсолютно ясно — жизнь Эйлин Ирмы Принц мало отличалась от жизни ее матери, Изабелль, вышедшей замуж за магла-священника. В чем-то Эйлин даже чувствовала себя свободнее — ее положение не обязывало постоянно прятать свою палочку, как делала это мать Минервы. Разумеется, прежние отношения между супругами после первого магического выброса ребенка однозначно были разрушены.

— Нет, не от него. У Тобиаса был открытый и добрый нрав. Это все из-за его работы.

* * *

Когда они переехали в Коукворт и Снейп стал работать на фабрике, Эйлин заметила, что он начал постоянно покашливать. Она приписала это действию испарений серной кислоты и хлора — самое опасное из того, что, по ее мнению, могло так воздействовать на организм магла. В основном там использовались безобидные натуральные красители, что не вызвало у нее подозрений. Эйлин пробовала лечить мужа зельями, которые она доставала в своей бывшей аптеке и выдавала за магловские лекарства, но он презрительно отплевывался и говорил, что они ему не помогали.

После того случая с цветом обоев их отношения потеряли теплоту. Подозрительность возрастала в Тобиасе. Страх, который он старался не показывать, заставлял перепроверять каждое приготовленное ею блюдо, следить за малейшим ее движением и по нескольку раз осматривать любую новую вещь. Со временем он несколько успокоился, но никогда не упускал возможности проехаться по умственным способностям волшебников, вызывая в жене глухое раздражение. Она не могла этого допустить, особенно при сыне. Теперь, оглядываясь назад, Эйлин понимала, что большинство ссор можно было бы запросто прекратить, не будь она сама такой упрямой. Обида за свой мир, откуда она пришла, подталкивала ее к бесконечным препирательствам с мужем. В доме постоянно царила атмосфера вражды, которую ее подросший сын пытался избежать, пропадая целыми днями где-то в окрестностях их маленького городка.

Тобиас все так же кашлял. Ворчливый и придирчивый, к моменту поступления Северуса в магическую школу он старался, впрочем, тоже внести вклад в его образование. Часы, когда он садился с ребенком за учебники, походили на то, что когда-то представляла себе Эйлин перед замужеством. К сожалению, этих часов было слишком мало — часто Тобиас переходил на крик, выгонял сына за малейшее непослушание, и тот, огорченный, позже снова ловил следующий прилив хорошего настроения отца, чтобы все опять начать заново.

* * *

— И когда вы, наконец, обнаружили, что было источником его неуравновешенности? — Минерва могла предположить все, что угодно, — воздействие темной магии, даже глупые родовые проклятья, но только не это.

— Анилиновые красители. Я думала, из-за них он стал таким... другим — подозрительным, нервным, совсем другим [1], — прошептала миссис Снейп. — Но он умер не из-за этого.

— Он умер? Когда?

— Через год после того, как Северус поступил в ученики к мастеру зелий.

— Вас преследовали Пожиратели Смерти? За то, что вы вышли замуж за магла? — вопрос Спраут не был лишен основания. В то время действительно участились нападения на волшебников, защищавших маглов. Особенно доставалось смешанным семьям. Минерва с облегчением подумала, что тогда ее отца уже не было в живых. Иначе как они с матерью и братьями могли бы смотреть ему в глаза и утверждать, что магия — это дар, с помощью которого можно творить добро?

— Да, пожалуй, так, — вздохнула Ирма. — Но я... я сама в этом виновата.

* * *

Фабрику, кормившую несколько десятков лет весь Коукворт, решили закрыть из-за ее нерентабельности. Многие ткацкие фабрики к тому времени уже перебрались в Соединенные Штаты или Индию, так что рабочий район постепенно вымирал. Кто-то вовремя продал свой домишко и успел переехать в другой город. Люди помоложе смело бросались в неизвестность; Тобиас Снейп не торопился с отъездом. Он был очень привязан к своему цеху. Обладавший потрясавшей окружающих логикой, Тобиас отрицал очевидное, пока не стало поздно что-либо предпринимать.

Полученный когда-то от завода домик он удачно выкупил за два-три года до закрытия фабрики. Он надеялся поначалу выручить за него достаточную сумму, чтобы переселиться в место поприличнее. Если бы он нашел другую работу. Оказалось, что теперь его опыт нигде не нужен, а с неоконченное образование сослужило ему плохую службу. Работодатели не хотели переучивать человека старше сорока лет, да еще с заносчивым и непокладистым характером. К тому же его болезнь прогрессировала, он выглядел гораздо старше своих лет, бледный, ссутуленный, с лицом, обтянутым желтоватой, как пергамент, кожей.

Тут бы Эйлин и применить свои познания в магии, но, увы, она решила поискать помощи у своих товарищей по факультету. И нашла. Ее сочувственно выслушали, покачали головой и предложили устроить судьбу сына.

— Неужели маглы не могут справиться с таким... обычным заболеванием, — скривил рот Розье-старший. Его седые баки, обрамлявшие лицо с крупным толстоватым носом, придавали ему суровый вид.

Эйлин помнила его еще молодым, когда их с матушкой пригласили на семейный праздник по поводу помолвки Чарльза. Через два года появился на свет его сын, Эван Розье. По ее сведениям, Северус поддерживал с этим мальчиком дружеские отношения. Поэтому она и понадеялась, что в силу этого обстоятельства и давнего знакомства он поможет ей найти выход из ее положения.

— Весьма сочувствую, но вряд ли получится поместить его в Мунго. Они берут только тех маглов, которые пострадали от магического вмешательства, ну вы знаете. Потом им стирают память и отправляют обратно к себе, — Розье произнес это все равнодушным голосом. В его глазах она не уловила ни капли сожаления. Презрение. Эйлин понимала, что ему не очень приятно разговаривать на эту тему, а продолжает беседу он лишь из вежливости. — Зелья для маглов... есть один зельевар, он как раз занимался этой темой. Я дам вам рекомендацию, конечно, — Розье потянулся за пергаментом.

— Да, я очень благодарна, Чарльз, правда, — ответила она быстро, боясь, что ее тут же проводят. — Но... у меня нет средств, все, что мы имели, ушло на лечение Тобиаса. Я ищу работу, — опустила глаза Эйлин.

Чарльз Розье немного помолчал, смотря в окно скромно обставленной гостиной. Цветок вьющейся розы пытался пробиться в витражное стекло, что, очевидно, вызывало неудовольствие хозяина.

— А сын? Пусть он работает.

— Нет. Еще никак, он учится, сейчас на пятом курсе. Он очень талантлив, — подняла она глаза на Чарльза.

— Пусть сдаст свои СОВ и устроится куда-нибудь. Тогда у вас появятся средства, — небрежно бросил Розье.

Эйлин потупилась. Скорее всего, тот был прав. Но ей не хотелось, чтобы Северус бросал учебу только лишь оттого, что его родители не смогли обеспечить единственного сына.

— А все же, в чем он талантлив? — вопрос Чарльза, заданный небрежным тоном, вызвал у Эйлин такой прилив радости, что она еле справлялась с потоком слов, рассказывая о своем сыне.

* * *

— Чарльз Розье помог Северусу устроиться учеником к мастеру зелий? — удивилась МакГонагалл. — Однако, это вовсе не повод винить себя.

— Да, он помог. Сильно помог, ведь Северусу постоянно были нужны компоненты для зелий, для его экспериментов. Он как-то умудрялся доставать их сам, собирал травы где-то в... окрестностях Хогсмида, — осеклась Эйлин, но затем продолжила. — Но я тоже хотела, чтобы он стал Пожирателем! — черные глаза миссис Снейп подозрительно блестели.

* * *

Однажды Эйлин, через несколько недель после разговора с Розье, получила приглашение на торжественное мероприятие, где должны были собраться многие известные маги, как ей намекнули. Эйлин очень хотелось послушать известного политика, популярность которого быстро набирала обороты по сравнению с Гарольдом Минчумом — сторонником жестких мер, но недалекого претендента на должность Министра магии. Понадеявшись, что у нее появится возможность возобновить старые знакомства, она прошла через камин в Косом переулке прямо в приемный зал Малфой-мэнора. Там уже собралась нарядно одетая толпа, дамы с цветами в руках, и Эйлин в своей лучшей мантии, которую она приобрела на первый заработок после окончания Хогсварда, постаралась забиться за чьи-то спины. Утро было превосходное, погода стояла необыкновенно теплая для осени, так что свежий вкусный воздух вливался в распахнутые окна, принося с собой легкий аромат каких-то поздних цветов. Приглашенный оркестр наигрывал что-то очень шумное и одновременно торжественное.

Вдруг, как по команде, все смолко, и в звенящей тишине послышались чьи-то неспешные шаги. Звук шагов приближался, будто повинуясь ритму, выбиваемым неслышным метрономом. Вот кто-то поднялся по лестнице, вот прошел небольшую площадку и, наконец, остановился в дверях. Высокий сухопарый мужчина с прямой королевской осанкой и строгим выражением лица прямо шел теперь через весь зал, не задерживаясь, слегка поворачивая голову на самые громкие приветствия. Все же ему пришлось задержаться, не дойдя до места, где его ждал Абраксас Малфой, из-за внезапно выбежавшей из толпы худощавой черноволосой молодой женщины с огромным букетом красно-желтых роз. Вытянув шею, Эйлин с недоумением заметила несколько ярко-красных, будто случайно попавших в эту охапку. Возможно, юная дама просто стремилась собрать как можно больше цветов, иначе это послание можно было расценить как признание в любви.

— Примите в знак глубочайшей преданности семьи Лестрейнджей, мой Лорд, — довольно громко произнесла черноволосая, — одна из сестер Блэк, как поняла Эйлин, — приседая в глубоком реверансе.

Волдеморт величественно кивнул, принял букет, лишь мельком взглянув на него и прошествовал к своему месту. Ирме удалось рассмотреть его точеный профиль, плотно сжатый идеально очерченный рот и глубокие синие глаза, которые на миг показались ей почему-то красными. Черты лица будто утратили свою резкость и слегка поплыли, как восковая свеча. Но морок длился не дольше десятой доли секунды; Тот-кого-нельзя-называть поздоровался с Малфоями, отдал кому-то букет и, дождавшись тишины, начал свою речь.

Этот человек не злоупотреблял жестами. Он точными словами обрисовал унылое положение британских магов. Он заставил задуматься над тем, чтобы найти причину и устранить ее. Волдеморт обещал мир,он вселял уверенность, и на душе у Эйлин постепенно теплело. Разве такой сильный маг не послан им провидением, чтобы исправить ошибки прошлого и направить их к лучшему будущему?

— Я хочу вам сказать только две вещи. Вы — лучшее, что есть у Британии. И вы достойны самого лучшего.

* * *

— И вы не обращали внимание на то, что писали в газетах? Все эти нападения на маглов, поджоги, убийства волшебников? — удивилась МакГонагалл.

— Дело в том, что я... практически не читала газет, — объяснила Эйлин. — Если бы мой муж не был маглом, я бы до сих пор ничего не заметила... — пробормотала она и ответила на невысказанный вопрос Минервы:

— Почему-то, чтобы доказать преданность Лорду, мне предложили убить Тобиаса. Я показывала эти письма директору Дамблдору. Письма, которые мне подбрасывали, написанные рукой Северуса, — вспоминала миссис Снейп. — Но это была всего лишь подделка. Можно подделать его почерк, но нельзя подделать его стиль, — гордо сказала она, глядя прямо на Минерву. — Тогда я и обратилась к Дамблдору.

— И он помог вам спрятать мужа?

— Тогда это было довольно легко, спрятать его в магловской больнице. Но у него прогрессировала болезнь легких, и он скончался там, без меня, — Эйлин съежилась и закрыла лицо руками. — Но Дамблдор сказал, что мне нужно скрываться дальше, иначе Пожиратели расценили бы мой поступок, как непослушание. И тогда опасность грозила бы не только моей жизни, но и жизни Северуса.

[1] Анилиновые красители применялись на ткацких фабриках 20-го века в Великобритании. При хроническом отравлении анилином (анилизм) возникают токсический гепатит, а также нервно-психические нарушения, расстройство сна, снижение памяти и т. д.

Он лежал на пушистых, мягких облаках. Слово это он помнил и знал, что оно означает. Хотя все вокруг было белым, взгляд его иногда выхватывал из окружающего светлого тумана некие зеленоватые движущиеся тени, и это приносило долгожданное удовлетворение. Мысли текли вяло и беспечно, пока он не осознал, что совершенно не чувствует боли. Боль когда-то была, она сопровождала его давно, и сейчас он не понимал — правильно это или нет, что боль исчезла. Шевелиться он не мог, да ему было и нечем. Впрочем, это его тоже удовлетворяло — пребывание в оцепенелости оказалось вполне комфортным и не пробуждало лишних чувств, мыслей и желаний.

Вскоре он серьезно задумался, что собой представляет. Это произошло, когда он разглядывал белый потолок. Он чувствовал, как его куда-то перемещали, так как на потолке появлялись сверкающие полоски, а иногда его серьезно потряхивало. Время от времени слышалось позвякивание, напоминающее стук металла о металл, над ним склонялись люди, и к нему пришло озарение. Он — столик на колесах! Простая, понятная мысль. Если нужно, его перекатывают, если нужно, оставляют где-нибудь стоять. Какое беспечное, одновременно умиротворяющее и небесполезное существование!

Может ли столик гордиться своим предназначением? Несомненно. Странно только, что он умеет думать, но мало ли думающих предметов в магическом мире. Стоп! Магический мир — что это? От охватившего его беспокойства он почувствовал, что начинает задыхаться, кровь прилила к вискам — какие виски, какая кровь, он же столик! — но тут над ним склонилась миловидная девушка в белом колпаке, внимательно осмотрела, и снова он провалился в привычный обволакивающий туман.

Последнее время он часто ее видел — из-под колпака медсестры пробивались короткие светлые волосы, а еще он разглядел большие, серо-зеленые глаза. Этот мир не обладал разнообразием оттенков — кроме белого, он различал серые и зеленые цвета. Может быть, иных здесь и не было? Все чаще ему вспоминались другие глаза, такие же серьезные и одновременно озорные, как у местной медсестры, только еще зеленее. Ему нравилось об этом думать, но вспоминать, кому именно принадлежали те глаза, абсолютно не хотелось. Потому что причиняло боль. А еще он начинал задыхаться, сердце тревожно билось, и тогда к нему снова приближалась светловолосая девушка.

Иногда ее сменял крупноголовый мужчина в зеленом халате, слегка ухал, бормотал что-то себе под нос, ни к кому в отдельности не обращаясь, и удалялся. Самым непостижимым было то, что он видел мать. Несколько раз. Она появлялась, будто ниоткуда, молча смотрела на него черными глазами — еще цвет, который даже... вызывал симпатию, — но заговорить с ним не пыталась. И это тоже было хорошо. Иначе ему пришлось бы вспомнить свое имя, а это могло привести к новым волнам боли. Пусть лучше так — без имени, без воспоминаний, без всего. И никакого любопытства, попыток выяснить, кто он и откуда. Жаль, что он все-таки не столик. Столиком быть гораздо, гораздо легче.

Еще его сильно раздражали букеты цветов, поставленные на полку на противоположной стене таким образом, чтобы попадать в поле его зрения. Букеты разместила там та самая вредная медсестра, что каждый день появлялась у его постели. Жаль, что он не может ни отодвинуться, ни пошевелить руками или ногами, так как туго спеленат крепкими повязками, а голова его прочно зафиксирована в одном положении. Дышать удавалось свободно, грудь ничего не стягивало, и это… определенно успокаивало.

Если бы не дурацкие вазы с жалкими цветами! В этом бестолковом обычае не было ни на йоту здравого смысла. Скорее всего, им просто некуда ставить излишки букетов, вот и тащат всё сюда, к нему в палату. Он пытался рассмотреть эти цветы, но почти все они ни на что не годились — совершенно обычные садовые цветы, каких полно в любом магловском саду. Даже в свои худшие времена он не стал бы пускать их на зелья. Да ни один уважающий себя зельевар не будет...

— Весьма похвально. Еще немного, и будет наш герой снова темных лордов укрощать, — колдомедик Анестези радостно похлопал вынырнувшего из дремоты Северуса по выпирающему из-под одеяла острому колену. — А повязки мы пока оставим, еще сбежите, чего доброго, как в прошлый раз. И все лечение насмарку! И не смотрите на меня таким взглядом, я не ваш студент, я колдомедиком стал, когда вас еще на свете не было.

Северус попытался возразить, что взгляд у него самый обычный, а сбегать и укрощать темных лордов он и не собирается, но смог лишь беззвучно пошевелить губами.

— Вам двигаться все равно еще рано, глотка под заклинанием немоты, — великодушно пояснил Анестези. — Нельзя нарушать процесс выздоровления. Вы — гордость нашей больницы. Полежите тут немного, отдохнете, а потом уже и за дела приметесь. Да-да, сначала лечение, а потом дела, а не наоборот! — колдомедик погрозил ему пальцем, поводил над ним палочкой, потыкал ею в повязки и удалился.

Снейп равнодушно выслушал его и, старательно избегая наткнуться взглядом на настырные букеты, начал размышлять о высоте здешних потолков. Он на глаз прикинул, сколько дюймов стены шло от притолоки вверх, потом определил ширину палаты и, насколько хватило взгляда, ее длину. Оказалось, что докучливые цветы они расставили повсюду, некоторые даже на полу, и он устал от разнообразия красок и избыточной информации.

К его облегчению, со временем количество букетов постепенно уменьшалось, так что он перестал обращать внимание на значения, которые они несли. Как Северус заметил, большинство букетов не представляли собой осмысленных посланий; он не мог понять, что хотели сообщить ему эти люди, приславшие охапки взаимоисключающих друг друга утверждений.

То, что все это предназначалось ему одному, подтвердила сероглазая медсестра, весело прощебетав, что у них в больнице теперь надежно проверяют все передачи, а его, Снейпа, ещё и охраняет специально приставленный к нему аврор, так что он может не беспокоиться насчет проклятий. Но на всякий случай, так как работы в больнице после Битвы за Хогвартс очень много, ввели новое правило — цветы разрешаются исключительно магловские.

Вот как! Ещё и заботятся, чтобы его не убили. Северус тщательно, со всех сторон вдумался в смысл этой концепции. Свой визит в Министерство он помнил довольно смутно. Зал Мерлина был полон народу, он еле добрался до Круга испытаний, но восстановить в памяти дальнейшие события оказалось невозможно. Очевидно, он вошел в Круг. Не пройти его нельзя, а недостойный рискует жизнью. И это все, что ему было известно.

Снейп как следует порылся в своих воспоминаниях. Бледное змеиное лицо Темного Лорда в Хижине, предчувствие скорой гибели, нападение змеи, Поттер склоняется над ним, странные сны-явь с Лили, Поттером-старшим и Люпиным, он очнулся в доме МакГонагалл, Грейнджер в розовом приносит чай, она же в отчаянии пытается остановить его, подлеца, в гостиной, зал Мерлина, толпа народа и... все. Никаких новых ощущений, если не считать послеоперационных неудобств, и ни малейших следов об испытании в памяти.

Держать его здесь взаперти — реакция Визенгамота, министра, требование Аврората? Поняли ли они, что произошло? Держать Пожирателя смерти спеленатым, как ребенка, весьма удобно, но слишком дорого. Последняя мысль успокоила его. Северус перестал ломать себе голову. Сколько прошло дней или недель с тех пор, как он побывал в Министерстве, его не заботило. Он нисколько бы не огорчился, если бы оказалось, что прошло уже несколько лет. Это раньше, в прошлой жизни профессор Снейп отсчитывал минуты, чтобы успеть исправить ошибки прошлого, не позволяя себе ни секунды свободного времени. И с удвоенной энергией будто бы наказывал себя за редкие праздные часы, взваливая на себя все больше и больше обязанностей. Впрочем, нужды в свободе у него и не было. Дамблдор попытался как-то запретить ему появляться во время отпуска в школе, но Снейпа это лишь подстегнуло обновить свою домашнюю лабораторию, чтобы проверить в тишине некоторые идеи.

Воспоминания о недавних событиях чуть было не вызвали очередной приступ сердцебиения, который он смог подавить, сосредоточившись на цветных пятнах в палате. Большущая плетеная корзинка была от его коллег — общительная медсестра охотно продемонстрировала ее и восхищенно поцокала языком. Минерва продолжает опекать его? Он пришел к выводу, что преподавательский состав Хогвартса одновременно признавался ему в тайной и безнадежной любви, заявлял о своем сильнейшем отвращении, хотел быть вместе всю жизнь и глубоко сожалел о случившихся финансовых неприятностях.

Следующим стоял внушительных размеров букет великолепных ирисов, перемешанных со скромными желтыми агримониями, среди которых виднелся один-единственный крупный цветок нарцисса. Если предположить, что это — подпись, то миссис Малфой выражает ему бесконечную благодарность и признательность. Не помешает позже выяснить, кто оплачивает ему одноместную палату.

Горшок с дуболистной геранью. Снейп прикрыл глаза. Загадка. Кто-то из невыразимцев? Шеклболт? Позже он узнает об этом наверняка. Недоверчивость Северуса позволяла ему представить человека, ищущего его дружбы только из-за нового статуса. Придется теперь это все терпеть. Хорошо, что Альбус бывал достаточно снисходительным и посвящал его в некоторые дипломатические тонкости отношений в магическом сообществе. Обычно Дамблдор предпочитал, чтобы Северус сам добывал и анализировал знания о людях. Методика обучения на собственных ошибках давала свои плоды — в последние годы он научился балансировать на грани интуиции, используя скудные данные известных обстоятельств и тщательно исследуя эмоции окружающих.

Распознавание чувств других действительно давалось ему с огромным трудом, несмотря на способности к легилименции. Собственная бездарность огорчала, Альбус иногда по-дружески подтрунивал над ним, обзывая антиэмпатом, а когда Северус умудрялся особенно грандиозно схалтурить, неделями с ним не разговаривал.

Скромный букет, многократное прости — он не мог не знать того, кто так явственно подчеркнул свое раскаяние. Но Северус сам не верил своим догадкам. Он припомнил лица, которые видел в последние дни. Лили, Джеймс, Люпин мертвы. Его мать сидела рядом с ним. Что из этих видений было явью, а что сном? Недовольство нарастало в нем. Еще одна загадка, которую ему необходимо разгадать. И почему теперь он так боится взглянуть на этот букет — он постоянно доказывал самому себе, что не был трусом. Никогда.

* * *

— Мадам Пинс? Добрый день, — поздоровался Рон с библиотекарем, которая встретилась им в больничном коридоре. В ее руках был скромный букет гиацинтов, на голове привычная всем остроконечная шляпа, скрывающая полями пол-лица, она сильно сутулилась и, едва кивнув бывшим студентам, постаралась как можно быстрее миновать их.

— Наверное, к профессору Вектор идет, — сообщил Рон, ни к кому конкретно не обращаясь. — Странно, кого же она мне напоминает? — наморщил он лоб, а Гермиона в испуге закусила губу. Рон пока не знал, что шесть лет учился в школе, где обитали целых два Снейпа.

Гарри коротко взглянул на Гермиону и взял Джинни, которая отпросилась вместе с ними в больницу, за руку, чтобы подвести ее к лифту. Они собирались зайти за Невиллом, навещавшим родителей и знавшим в больнице практически все закоулки. Невилл появился внезапно из того же коридора, в котором скрылась мадам Пинс. Собранный, с уверенной походкой, он сильно отличался от застенчивого мальчика-неумехи, к которому привыкла Гермиона. Он увидел друзей и ускорил шаг.

— Ну что? Как Лаванда? Пойдем сначала к ней? — спросили его одновременно Джинни с Гермионой.

— Отлично, все хорошо, — Невилл радостно улыбнулся и слегка покраснел. — Все самое страшное позади, луна на нее не действует. Хотите, провожу вас к ней?

— Да, будет здорово. Но давай сперва найдем палату Снейпа, он как раз на этом этаже, — предложил Гарри.

Перед палатой они увидели охранника, с которым препиралась мадам Пинс.

— Ничего нельзя, мадам, в палату никого не велено пускать, — отвечал ей охранник скучным голосом.

— Ну хотя бы цветы, это же магловские! — пыталась увещевать его библиотекарь.

— И здесь она, — удивился Рон.

— Ну да, она же его мать, — пожал плечами Невилл. — Естественно, что она к нему приходит.

— Мадам Пинс — мать Снейпа? — воскликнули Джинни и Рон.

— А вы знали и нам не сказали, — тут же упрекнула Джинни Гарри и Гермиону, заметив, что те немного притихли.

— Нам нельзя рассказывать, а вот откуда знает Невилл? — Гарри миролюбиво обнял Джинни за талию.

— Да они очень похожи, и я ее часто здесь вижу. С одними и теми же цветами.

— Что у нас здесь? Добрый день, миссис Снейп, ваш сын пока помещен в состояние покоя, если хотите, вы можете его послезавтра увидеть, — светловолосая медсестра возникла перед палатой. — Опять те же цветы? Очень мило, сейчас проверю, — поводила она палочкой над букетом. — Приказ по больнице, вы понимаете. Предосторожность не повредит.

— А вы к кому? — спросила медсестра ребят, задержав насмешливый взгляд серых глаз на рыжем Роне. — Никак герои пришли навестить своего профессора? Это вы его довели до такого состояния?

Рон смущенно засопел и попытался отвести глаза от симпатичной молодой целительницы, а у Гермионы при этом почему-то перехватило дыхание.

— Да, мы… я хотел навестить профессора Снейпа, если к нему можно, — выдвинулся вперед Гарри.

— Старший целитель пока не разрешает его посещать никому, кроме родственников, — кивнула она на побледневшую Эйлин, забирая от нее букет. — Вы ему кто будете?

— Просто бывший студент, — поджал губы Гарри.

Эйлин, сгорбившись, развернулась и ушла, ни на кого в отдельности не глядя.

— Позже, если целитель разрешит. Но можно передавать простые цветы, — улыбнулась она, еще раз взглянув на Рона.

— Лапчатка гусиная, мох... это ясно, материнская любовь. И множество пурпурных гиацинтов. Интересно, что она такого ему сделала, — тихо сказал Невилл сам себе, но Гарри его услышал.

— Сделала?

— Да, многократное прости. Она подобрала на языке цветов именно эту фразу, — пояснил Невилл.

— Маги используют язык цветов? — удивилась Гермиона. Она ощутила очередной прилив досады — столько времени провести в магическом мире, а оказывается, она не понимает элементарных вещей! Ее вновь затопила волна паники, сопровождавшая ее с того момента, когда она осознала последствия своего поступка, ухаживая за Снейпом. Сколько бы она ни старалась, все ее усилия по овладеванию новыми знаниями о волшебном мире обрушивались, будто волна на мелководье. Даже Рон, который все время в Хогвартсе валял дурака, интуитивно находил ответы на вопросы, которые ей казались малообъяснимыми. Чувство зависти слегка кольнуло ее. И зачем теперь ей стараться постичь волшебный мир? Не стоит ли ей просто незаметно уйти так, чтобы они наконец забыли о ней? Рон с легкостью найдет себе другую девушку — вон как на него смотрят. Еще несколько шагов, и они смогут увидеть Лаванду. «Бон-бон». Укол ревности тоже оказался довольно болезненным.

— Да, разумеется. Моя бабушка считает, что это относится к хорошим манерам — ну, как пользоваться вилкой и ножом. Или не аппарировать в чужие гостиные.

— Значит, Снейп знает язык цветов? — Гарри озадаченно смотрел на дверь палаты зельевара.

— Получается, что знает, — Джинни подтолкнула его локтем. — И я тоже, — громким шепотом сообщила она ему, улыбнувшись. — И не буду против, если ты мне тоже что-нибудь напишешь.

— И я знаю, у мамы специальная книжка на кухне валялась, — сказал Рон, переминаясь с ноги на ногу. — Она нам с братьями говорила, что без этого к девушкам и подходить нельзя.

Гермиона опустила глаза. Рон не дарил ей еще цветов — было некогда. Обрадовалась бы она, прояви Рон подобную галантность?

— Может, мы все-таки с тобой отправимся? — спросил ее Рон, когда спустя несколько часов они оказались в вестибюле больницы.

— Нет, — решительно встряхнула она кудрями. — Я не хочу их пугать такой толпой магов. С заклинанием я сама справлюсь. Мне хочется немного побыть с ними вместе, ты не обижайся.

— А назад? Тебе сделали порт-ключ туда и обратно? — озабоченно нахмурился Рон. Он не хотел отпускать ее и уже в сотый раз переспрашивал, как и что она собирается делать.

— Все в порядке, — заверила его Гермиона. — Вас с Гарри приняли в академию, ты, главное, занимайся как следует, — она обвила руками его шею; их глаза встретились. — Обещай мне.

— Обещаю. Что я, маленький, что ли. Сам смогу разобраться, — пробурчал Рон, целуя ее прямо в губы. Она немного отстранилась от него. Рон недоверчиво вздохнул. — Одна в Австралию! — покачал он головой.

— Там все спокойно, — она потерлась лбом об его подбородок.

— Ты будешь мне писать? — спросил он, нежно прижимая ее к себе.

— Я вернусь раньше, чем к тебе успеет прилететь моя сова из Австралии, — заверила его Гермиона, стараясь расслабить мускулы, чтобы он не заметил ее напряжения.

— Ладно. А в Австралии есть совы? — забеспокоился Рон.

— Конечно есть, совы есть везде.

* * *

— К вам посетитель! — объявила говорливая медсестра, широко распахнув дверь палаты.

Сожалея, что он не может сделать ей замечание за слишком громкие крики в больнице, Северус отложил в сторону старый номер «Вестника зельевара». Анестези был непреклонен и не допускал до своего пациента никаких свежих новостей, несмотря на выразительные взгляды и многочисленные записки. Катлин тщательно выполняла указания начальника и весело выбалтывала молчаливому больному все новости больницы, ловко уходя от темы политики. Таким образом Северус узнал о школьных годах Катлин в Шармбатоне, о том, что она после пятого курса поступила на индивидуальное обучение в греческий госпиталь Асклепия, а в последний год, несмотря на протесты дяди Морфиуса, подала заявление на должность медсестры в Мунго. Северус подозревал, что ему специально подсунули медсестру, которая никогда не была его ученицей — иначе он бы добился если не безусловного послушания, то хотя бы опасливого трепета.

К удивлению Северуса, посетительницей оказалась их библиотекарь. Он с недоумением вглядывался в ее худую фигуру, плотно завернутую в темную свободную мантию. В ее руках были те самые цветы. Мадам Пинс медленно, дрожащими руками стянула с головы широкополую шляпу и прямо посмотрела в глаза сына.

Снейп вцепился в края кровати и стиснул зубы. Впервые за последнюю неделю он порадовался, что не может разговаривать.

Как Эйлин ни готовилась, она не смогла произнести заранее выученную фразу и только молча открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Она с ужасом наблюдала, как ходят желваки на скулах Северуса, как побледнели костяшки его пальцев, как сдвинулись брови в единую прямую линию. Проклиная себя за трусость, Эйлин поменяла цветы в вазе и снова осмелилась взглянуть на Северуса.

Он наблюдал за ней исподтишка, как делал обычно в юности. Его рот немного искривился, но он сделал приглашающий жест рукой. Эйлин села, как он того и хотел, и, заметив, что он начал водить пальцем по губам, набралась смелости и сказала:

— Отец перед смертью узнал, что ты стал зельеваром. Он гордился тобой.

Северус вопросительно поднял брови.

— Биссиноз. Пыль с фабрики разрушительно действовала на его легкие. Не красители.

Северус прикрыл на мгновение глаза.

— Это заболевание трудно распознать. Под конец все произошло очень быстро.

Эйлин перебирала складки платья.

— Дамблдор как-то раз выручил меня. Я тогда училась в школе,— Эйлин перевела дух. — Когда стали приходить те письма… я не поверила, что это ты. Но Тобиас был в опасности, а я вспомнила доброту директора, — замялась она.

Северус указал на букет и вопросительно взглянул на мать.

— Ты знаешь за что.

Он устремил взгляд вдаль и снова усмехнулся.

— Я возненавидела тебя, когда узнала про смерть Дамблдора. Я до сих пор не знаю ваших с ним… соглашений. И я достаточно наказана, верно? — Северус больше не смотрел на нее. — Если ты захочешь узнать, как все было, то… ты же превосходный легилимент, да? — Эйлин резко поднялась. — Прости меня, Северус, — глухо прошептала она и, не глядя на него, вышла из палаты.

* * *

Минерва развернула пергамент, который совсем недавно принесла ей забавная ушастая сова.

Уважаемая директор МакГонагалл!

Надеюсь, я не опоздала с моим письмом, так как на ваше объявление в газете мне указал мой муж спустя несколько дней. Огромной радостью для нашей семьи стала новость о свержении режима Реддла, что позволит нам теперь опять вернуться в Британию. Но больше всего я обрадовалась, когда узнала из газет, что Северус Снейп выжил в битве, несмотря на ужасное ранение. Мне было известно о его деятельности в качестве Пожирателя. И, хотя многие относились недоверчиво к его назначению директором школы, я никогда не сомневалась в том, на какой стороне он находится.

Так получилось, что он спас нашу семью от неминуемой смерти еще два года назад, а теперь я с удовольствием готова вернуть ему этот долг и могу свидетельствовать об этом случае перед Визенгамотом, если понадобится.

Ваша бывшая ученица

Мануэла Шель.

P.S.: очень надеюсь увидеть живым и здоровым своего любимого декана профессора Флитвика. Прошу передать ему мои горячие приветы.

Торжествуя, МакГонагалл присоединила это послание еще к нескольким письмам, которые подтверждали, что их отправителям удалось сохранить жизнь не без участия хмурого зельевара.

Кажется, все — Гермиона придирчиво обвела взглядом несколько стопок книг, аккуратно свернутую походную палатку, сменную одежду, голубой шар на подставке, в котором трепетали крылышками несколько бабочек и раму для картины с закрашенным темной краской холстом. Грейнджер сдула со лба прядь волос и закусила губу. Она потянулась к картине, внимательно изучила единственный черный жирный штрих, нанесенный на холст, и затолкала ее в маленькую вышитую бисером сумочку.

Неожиданный стук в дверь заставил ее подпрыгнуть на месте — она сидела на полу в гостиной дома профессора МакГонагалл. Перед тем, как пойти открывать, Гермиона торопливо затолкала в сумочку шар с бабочками и самую большую стопку с истрепанными книгами.

Крепко сжимая палочку, она прошла к двери и посмотрела сквозь тонированное стекло. Уличный фонарь освещал худощавую мужскую фигуру с нелепым котелком на голове.

— Мистер Уизли! — Гермиона распахнула дверь. Она вздохнула с облегчением, одновременно стараясь скрыть следы раздражения — в ее планы не входило общение с кем-либо в десятом часу вечера. Тем более, когда у нее оставалось всего часа два, чтобы все как следует перепроверить перед аппарацией порталом в Австралию. — Что-нибудь случилось? — спросила Гермиона встревоженно и нервно нащупала спрятанную в кармане джинсов бисерную сумочку.

— Добрый вечер, Гермиона, — слегка наклонил голову Артур Уизли. — Можно с тобой поговорить? Но сперва проверь, я ли это, — он со значением поглядел на нее. — Кое-кого из Пожирателей смерти до сих пор разыскивают.

— Знаю... Хорошо... — она на секунду задумалась. — Где вы первый раз увидели моих родителей и что сказали им при знакомстве?

— Ох, это было так давно, — растерялся Артур; на его лбу образовались складки. — Так... мы встретились в Косом переулке — да, в Гринготтсе. И я им сказал, — он явно сконфузился. — Вы настоящие маглы, да? И предложил отметить встречу, — в его голосе появились виноватые нотки.

Гермиона прикрыла на миг глаза и втянула носом сырой вечерний воздух. Она прекрасно помнила, с какой опаской ее родители совершали путешествия в Косой переулок. Как они шли за ней — мама с толикой гордости, папа — с мальчишеским восторгом, который он изо всех сил старался скрыть за обычной маской деловитости. Ей всегда казалось, что они должны были обидеться на мистера Уизли — в его вопросе «Вы настоящие маглы, да?» Гермионе тогда еще почудился оттенок пренебрежения. И драка с Малфоем в тот же день... Удивительно, что родители потом вообще отвечали на приглашения Уизли. Может быть, у них просто не было выхода. Теперь она догадывалась, что они не отказывали из-за страха потерять дочь навсегда; видеть ее хоть иногда — маленькая радость обычных маглов.

— Проходите, — отступила она от двери, пропуская мистера Уизли.

Он снял котелок, прошел в гостиную и сел на противоположный край дивана — напротив Гермионы. С любопытством оглядел ряд предметов на полу, теребя котелок в руках.

— Вижу, ты собираешь вещи в дорогу, — он вопросительно поднял на нее глаза. — Я как раз именно по этому поводу. Хочу предложить свою помощь.

— Помощь? — ее брови взлетели вверх. — Я просто решила... посетить родителей в Австралии, пока у нас каникулы, — Гермиона не глядела на него. — Конечно, я могла бы помочь здесь, в Хогвартсе, но... помощников много, а я так соскучилась. А в чем вы хотите мне помочь?

— Видишь ли, — Артур слегка прокашлялся. — Видишь ли, когда я узнал, что ты хочешь порталом добраться до Австралии... — Гермиона вытянула шею. Он продолжил, глядя на нее в упор: — Я подумал, почему бы не составить тебе компанию. У меня есть кое-какой опыт по работе с чарами памяти, — усмехнулся он. — Все-таки твоим родителям не помешает помощь опытного волшебника, как думаешь, Гермиона?

— Вам рассказал Рон? — ее глаза распахнулись. Сердце застучало слишком громко, так что в ушах были слышны его удары. — Я просила его ничего не говорить, — она побледнела и вытянулась, как струнка. Недовольство Роном росло с каждой секундой. Он разболтал все своим братьям и родителям? У нее засосало под ложечкой, будто бы она направлялась на самый трудный экзамен.

— Что ты спрятала родителей в Австралии и дала им ложные воспоминания? Нет, Рон об этом мне не говорил, — мистер Уизли покачал головой. — Когда вы ушли втроем, я решил проведать мистера и миссис Грейнджер — они ведь находились в опасности. Я помнил ваш дом, — Гермиона кивнула, — нашел его, но он оказался пуст. Под дверным звонком не стояло вашего имени, а Грейнджеры уже числились в то время в розыске в Министерстве магии. В Британии их не было. Первое, что пришло мне в голову — ты изменила им память, чтобы не оставлять следов, — немного подернутые сизой дымкой глаза Артура казались серьезнее, чем обычно. — Непросто найти того, кто не помнит о своем прошлом. Что это было? Обливиэйт? — он выжидающе смотрел на нее.

— Нет, — она покачала головой.

— Конфундус? — лицо мистера Уизли разгладилось. — За это время оно могло уже и развеяться. Тогда ничего страшного не случится...

— Нет, — опять перебила она его. — Не только Конфундус. Он вызывал желание жить в Австралии.

Мистер Уизли выжидающе глядел на нее. Гермиона призвала одну одну из лежащих на полу книг, быстро пролистала ее и протянула Артуру.

— Вот. Заклинание Внушенных воспоминаний ⁽¹⁾. Обливиэйт стирает из памяти куски воспоминаний, а вместе с тем теряется личность подвергаемого заклятью. Конфундус, — она поморщилась, — не достаточно надежен, так как довольно быстро развеивается, его нужно обновлять время от времени. К тому же подвергнутый Конфундусу человек может вспомнить о контакте.

— А тут внушенные мысли налагаются поверх образа настоящей личности, не уничтожая ее, — он задумчиво полистал книгу. — Такое заклинание волшебники обычно не применяют для маглов. Что именно ты им внушила?

— Что у них никогда не было дочери, — глухо ответила она. Ее сердце стучало так громко, что перебивало звук настенных часов. — Вообще еще не было детей.

— Когда заклинание Внушенных воспоминаний перестает действовать, то кажется, что весь мир ополчился на тебя, — проговорил он, немного помедля. — Это похоже на прыжок в холодную воду — не каждый человек может смириться с тем, что он жил не своей жизнью, — он наклонился ближе к ней, возвращая книгу. — Тебе понадобится помощь старших, чтобы уговорить твоих родителей — они не смогут относиться к тебе, как раньше. Поверь мне.

— Думаю, я смогу с ними объясниться, — хмуро сказала Гермиона и потянулась рукой к карману, где лежала сумочка. — Передавайте привет Молли, — она встала с дивана.

Артур тоже поднялся и сделал еще один шаг вперед, потом наклонился и взял с пола палатку. Гермиона обеспокоенно следила за ним.

— Мне Билл одолжил. Передайте, я ему верну, как только...

— Зачем тебе там палатка? — удивился он. — Чары на ней еще отлично держатся. Думаешь, придется жить не в доме? — и еще сделал шаг по направлению к Гермионе. Его взгляд упал на ее карман — появившееся голубоватое свечение выдало запуск портала. Артур резко бросился к ней, но Гермиона, отступая, запнулась о стопку книг, покачнулась и... долго, бесконечно долго протискивалась сквозь жутко узкий шланг.

Она стояла на четвереньках на сухой земле и откашливалась. Мир вокруг был серым, сверху сквозь эту серость пробивался золотистый свет. Когда Гермиона пришла в себя, то поняла, что находится внутри довольно вместительной палатки, такой же, какая была у нее в лесу Дин, но совершенно пустая. Она прошла, ощупывая рукой стенки, но выхода не было. Ветер колыхал ткань — похоже, палатка находилась на открытом пространстве. Снаружи раздавалось щебетанье птиц.

Будто из-под земли перед ней выросли весы — похожие на те, что применялись в Министерстве для регистрации палочек. Подумав, она положила свою на чашу — чуть дрогнув, чаша весов слегка качнулась, и сбоку из щели корпуса вылез кусочек пергамента.

Дорогой гость!

Ваша палочка зарегистрирована и может использоваться на территории Австралии. Все злоупотребления волшебством будут наказаны.

С наилучшими пожеланиями,

Отдел Транспортного контроля Австралии.

— И это все? — задала она вопрос в пустоту.

Весы с легким звяком и бряком исчезли, кусок полотнища рядом с ней приподнялся, и Гермиона вышла наружу. Она находилась на ровной площадке холма, с которого была видна местность вокруг, будто на ладони. Солнце только начало подниматься над краем океана. Лес простирался всюду, блестя под лучами восходящего солнца. Океан притягивал взгляд — до него было добрых тридцать миль, но Гермиона знала, что, если захочет, то может сразу оказаться на берегу. Нужно только представить себе берег, волны и песок.

Ветки невысокого дерева футах в десяти от нее оккупировала стайка небольших попугаев с хохолками и розовыми щечками. Она сделала несколько шагов, чтобы как следует их разглядеть — стайка с шумом взлетела и унеслась в другую сторону. С верхней ветки на нее в упор уставился глазами-бусинками крупный белый какаду с мощным клювом.

Гермиона растерянно оглянулась — палатка исчезла. Найти ее ничего не помогало — ни чары поиска, ни осторожное прощупывание каждого фута почвы рядом. Она оказалась совершенно одна.

— Не очень хорошо получилось с мистером Уизли, да? — спросила она какаду. — Мастер говорил, что порталы дальнего действия реагируют на изменение эмоционального фона...

Попугай наклонил в ответ голову, взъерошил и опустил хохолок, почесал лапой ухо и, издав пронзительный вопль, слетел со своего места. Гермионе только и оставалось смотреть, как тает в голубом утреннем небе черная точка.

Она поежилась. Было довольно холодно, к счастью, она успела натянуть на себя свой любимый толстый джемпер. Хоть что-то. Палатка и большая часть книг остались где-то там, за десять тысяч миль отсюда. Гермиона прищурилась, смотря на островок зелени вдалеке, похожий издали на рощу. Чтобы добраться до Сиднея, придется аппарировать на свой страх и риск, на короткие расстояния.

* * *

— Настаиваете на выписке? Да, держать вас здесь нет резона, — колдомедик Анестези моргнул также неожиданно, как обычно мигают совы, и уставился на Снейпа большими круглыми глазами. — Но мне очень, очень не нравятся эти внезапные сердцебиения. Да еще и неизвестного происхождения, — Анестези опять мигнул и повел плечами, будто расправляя крылья.

Северус недовольно поморщился. Прошли две невыносимо скучные недели с тех пор, как он пришел в сознание. Сперва ему разрешили понемногу сидеть, потом прохаживаться по больничной палате. Все это время он безропотно переносил медицинские процедуры и прилежно выполнял указания колдомедиков. С его точки зрения, он мог бы гораздо раньше покинуть больницу и наконец-то узнать, что же происходит снаружи.

Целители полностью оградили его от внешнего мира, и ему казалось, что дни в праздности, без новостей и посетителей, окончательно добьют его вместо Нагини, несмотря на литры целебных зелий, которыми его тут пичкали. Снейп вопросительно посмотрел на целителя — слишком пристальное внимание к его здоровью порядком настораживало.

— Конечно, у вас так много дел — некогда заняться собственным здоровьем, — Морфиус перестал сверлить его взглядом, недовольно откинулся на стуле и промокнул свой широкий лоб платком. — Но учтите — если вы не явитесь в положенный срок на осмотр, мистер Снейп... или не будете принимать зелья, а в итоге снова окажетесь в нашей больнице, — Анестези погрозил Северусу пальцем, — я сразу прикручу вас к койке, так и знайте! На все то время, пока ваше бренное тело не придет в норму.

Снейп искоса взглянул на целителя. Его действительно сильно беспокоят те сердцебиения, которые появлялись на памяти Северуса только два раза? При посещении Эйлин и на следующий день. И тогда ему не хватало воздуха, ногти скребли по больничной простыне, сердце бешено колотилось о грудную клетку, а по телу разливалось ощущение мерзкой беспомощности.

Северус поморщился, отгоняя воспоминание. Он даже симпатизировал Морфиусу — на его месте он сказал бы примерно то же самое. Более того, позаботился бы, чтобы подопечный испытал всю гамму чувств — от глубокого раскаяния до осознания себя полным ничтожеством. Он понимающе улыбнулся, но Анестези истолковал это по-своему.

— Кстати, если вы очутитесь в магловской больнице или морге, мы мигом об этом узнаем — министр ввел новые правила контроля. Я это говорю не из-за вас, — с деланым равнодушием добавил Морфиус. — Мне не хочется сводить на нет работу наших целителей — вы же понимаете, что это на грани... чуда, — признался он и резко прикрыл на мгновение глаза. — Ваша жизнь держалась на честном слове. Или же вы... чуть не стали сквибом. Да, не вздумайте месяца два аппарировать и вообще... применять заклинания высшей магии! — он выразительно посмотрел на Снейпа. — Сперва вас понаблюдаем, — пробормотал Анестези, вытащил из кармана пергамент и нацелил на него свою палочку. На пергаменте появился довольно внушительный список. — Это вам, держите. Катлин занесет вам зелья на первое время и ваши вещи, — Анестези вручил список застывшему Снейпу, вскочил со стула и стремительным шагом выскочил из палаты.

Снейп с листком в руках целую минуту, не шевелясь, смотрел на захлопнувшуюся дверь, потом равнодушно свернул пергамент и, не глядя, запрятал в карман мантии.

Он безучастно смотрел на мелькавшие за окном автобуса рощи, перемежавшиеся выныривавшими будто из ниоткуда ухоженными домами. Постепенно фасады зданий становились более обшарпанными, глаз больше не цеплялся за цветники с весенним буйством красок — скучные домишки теснились друг к другу, будто экономя пространство. В этой части города, куда прибыл последний рейсовый автобус с остановкой в Татсхилле⁽²⁾, не было места для цветников.

Северус вышел из автобуса и огляделся в таком знакомом с детства месте. Коукворт выглядел так же паршиво, как и несколько месяцев назад; последний раз он был здесь в конце зимы, чтобы прихватить кое-что из старых запасов для зелий.

Напротив вокзала, как напоминание о прежней значимости городка, виднелся маленький отель «У железной дороги» — когда-то в нем селились исключительно важные постояльцы, в основном по делам фабрики. Название отеля, будто в насмешку, напоминало о заброшенной больше двух десятков лет назад ветке железной дороги. Теперь сюда поезда не ходили. Северус присмотрелся — грязные окна, обрывки занавесок и плотно закрытая дверь... Видимо, хозяева давно покинули насиженное место. Он отправился дальше, в сторону, где виднелась труба фабрики; на наличие жизни в городе указывали редкие лавочки. К этому времени они уже все закрылись, так что прохожие ему почти не попадались. Он не заботился о своей изрядно потрепанной мантии. В глазах маглов она выглядела как обычное пальто или плащ — действовали чары для отвода глаз, которые охотно нашептывали за дополнительную плату портные при пошиве.

Через полчаса ходьбы Снейп миновал зажиточный район Коукворта и оказался в той его части, где ему был знаком каждый дом. Темные разбитые окна кирпичных развалюх наводили страх своими голодными зевами, звук шагов по мощеной улице глухо отдавался в вечерней тишине пустого переулка. Влажный тяжелый запах преющего тряпья, усиливавшийся по мере приближения к фабрике, говорил о близости воды.

Дойдя до последнего дома, окна в котором были целыми, в отличие от соседских, Северус помедлил, прошептал несколько заклинаний и, убедившись, что рядом не было ни одной живой души, отворил старую, но плотно пригнанную дверь.

Он очутился в крохотной гостиной, не более двенадцати футов длиной. В сгущавшихся сумерках потемневшие от времени деревянные полки с книгами в темных переплетах казались еще темнее; Снейп небрежным жестом направил палочку вверх — в свисающей с потолка люстре зажглись полуобгоревшие свечи, плевок света выхватил колченогий столик, но светлее от этого не стало. Наоборот, тени будто отползли в углы и затекли в старый кожаный диван и кресло.

Он нервно прошелся туда-сюда по гостиной — три шага от дивана до окна, семь от окна до противоположной стены. Остановился перед креслом, досадливо помотав головой — идиотская привычка мерять пространство, появившаяся во время заключения после первого падения Волдеморта, снова возникла у него в больнице. Он на ходу вытащил из-под мантии и плюхнул на столик пачку газет — тех, что приобрел на платформе семь и одна вторая минут за пять до отправки поезда, делавшего остановку у полумагического поселения Татсхилл ⁽³⁾.

В доме давно никто не топил, тонкие стекла окон не служили преградой для ночной прохлады — внутри было почти так же зябко, как и снаружи. Май в этом году выдался довольно прохладным. Северус прямо так, не раздеваясь, с размаху рухнул в кресло. Его лицо слегка скривилось — теперь придется себя заставить изучить то, чем живет магический мир. В поезде он так и не смог прочитать ни строчки. Придется впитать несколько футов маловразумительной информации и разыскать там крупицы здравого смысла.

Северус создал еще один световой шар вдобавок к лампе и потянулся за газетой.

* * *

Двери директорского кабинета распахнулись, и мадам Пинс остановилась в дверях. Минерва оторвалась от бумаг, выпрямилась и кивнула ожидавшей ее знака Эйлин. За последние дни она будто бы стала еще на несколько лет старше. Эйлин подошла мелкими шажками, слегка сутулясь, и молча протянула пергамент. Пробежав его глазами, Минерва подняла усталый взгляд.

— Благодарю вас. Из вас бы вышел идеальный секретарь. Что-нибудь еще... Эйлин? — Минерва замялась, произнося это имя. Менять многолетние привычки труднее, чем составлять расписание на новый учебный год. — Вы говорили с целителем?

— Да, — голос Пинс звучал глухо, похоже, что она говорила с трудом. — Северус покинул больницу, но...

— Он сам не хочет общаться с вами? — предположение звучало диковато, но профессор МакГонагалл хотела прояснить ситуацию с хитрыми взаимоотношениями семьи Снейп. В конце концов, директор обязан быть в курсе настроений в коллективе.

— Меня к нему не пускали. По мнению целителя, я... — тонкие брови мадам Пинс сдвинулись, — плохо на него влияю. Так считал и директор Дамблдор, — она горько скривила губы.

— Директор Дамблдор, — МакГонагалл вздохнула и, слегка повернув голову, покосилась на пустой портрет позади своего кресла. Удивительно, но Альбус умудрялся предугадывать появление Пинс в кабинете, и каждый раз при ее приходе холст оказывался пустым. Минерве так и не удалось добиться вразумительного объяснения от Альбуса — как и от Ирмы, если не считать того вечера после посещения Визенгамота. — Директор Дамблдор всегда имел, — она с силой втянула воздух, так что ее тонкие ноздри вздрогнули, — нетривиальный взгляд на людей. А вы? Вы сами тоже так считали?

Ирма опустила веки.

— Мой сын был уже взрослым. Он сам принимал решения и не любил их менять, — лицо Эйлин, до этого оживившееся, теперь снова приобрело выражение привычной отстраненности.

Минерва не хотела больше мучить Эйлин и отпустила ее. Когда за ней захлопнулась дверь, МакГонагалл обернулась к пустому портрету:

— Вы действительно считали, что она заслужила это наказание? — она отвернулась, не ожидая ответа от предшественника. Ей и так ясно, что нужно делать дальше.

* * *

Не успел усталый и измученный кашлем Тобиас войти в кухню, как тут же вылетел оттуда и выбежал на задний двор. Северус с тревогой прислушивался к раздающимся звукам. Видать, отцу стало очень плохо — надо было все же не полениться и вовремя убрать до его прихода развешанных на веревочках летучих мышей. Наконец Тобиас, бледнее обычного, вернулся в гостиную. Он молча оглядел сына с ног до головы. Северус встал под его взглядом из кресла.

— Изволь объяснить мне, Северус, — начал Снейп-старший ласковым и спокойным тоном. Когда отец так говорил, сын знал, что ничего хорошего этот тон не предвещал. — Изволь объяснить мне значение и смысл твоего нового бесценного эксперимента. Ведь я, обычный магл, естественно, не понимаю всю ценность этих вот мышей.

— Чтобы добыть кадаверин, — Северус стоял перед отцом, вытянув руки по швам, и старался не смотреть на него.

— Ах, великому волшебнику понадобился трупный яд, — покачал головой Снейп-старший. — У меня, перед тем как ты сейчас же пойдешь и уничтожишь эту гадость, остался лишь один вопрос: почему нельзя было взять крыс?! — гнев Тобиаса нарастал с каждым словом, и Северус чувствовал это, даже не глядя ему в глаза. — Можешь не отвечать мне, ответ я уже знаю, — устало махнул мистер Снейп рукой, — у вас, волшебников, все не так, как у людей, — он прищурился, и его голос приобрел низкие бархатные нотки. — Качество одного и того же вещества разное, если брать его в разное время? Отсюда и эти нумерочки на лапках у каждой мышки?

Северус взглянул на отца с некоторой надеждой и осторожно кивнул. Но тот будто ждал этого жеста и с тихой яростью почти прошептал, но так, что каждое слово отчетливо раздавалось в самом дальнему углу гостиной:

— Закопаешь их за рекой, в той же последовательности, как указал на этикетках. Вперед.

Северус вернулся в дом через час — он тщательно выполнил приказ отца — и молча встал перед сидящим в кресле Тобиасом. Тот некоторое время листал вечернюю газету, не обращая никакого внимания на сына. Оторвавшись наконец от просмотра новостей, он хмуро сообщил сыну:

— Ты сейчас же идешь к себе наверх и не выходишь до ужина, обеда не будет. К ужину спустишься обратно и объяснишь мне, почему на кухне в доме не должны проводиться подобные эксперименты. Ужин получишь, если твой ответ покажется мне удовлетворительным.

Северус вот уже часа два после разговора с отцом сидел на своей кровати и от скуки насылал на мух Ступефай. Хорошо было бы попробовать Аваду, но он не хотел попадаться до совершеннолетия. Дом, где жил хотя бы один взрослый волшебник, не контролировался Министерством магии, и Северус пользовался этим. Разумеется, без ведома матери. Он откровенно скучал. Отец велел убрать из его комнаты все магические книги и вынести их в гостиную. Все, что у него оставалось — это конспекты, сложенные в старом сундуке, но их он знал практически наизусть, ничего нового там оказаться не могло. Впрочем, а ведь это идея! Северус подпрыгнул на скрипучей кровати и протянул руку к крышке сундука — комната была крохотная, все можно было достать не сходя с места.

Он вытащил пухлую тетрадку, исписанную мелким убористым почерком — для экономии — и, быстро пролистав ее, нашел нужное место. Да, все было очень просто — можно использовать обычные опарыши. Северус заботливо собрал настрелянных мух в забытое в комнате блюдце — вполне возможно, что этого хватит, а для первого эксперимента ему будет достаточно всего лишь какого-то десятка.

* * *

Только под утро Снейп очнулся, сидя в отцовском кресле. Воспоминания из сна до сих пор стояли перед глазами. Это было как раз летом после пятого курса — самое тягостное лето в его жизни. С Тобиасом он почти не разговаривал и старался как можно меньше с ним пересекаться. Мать просила его не раздражать отца — но тем меньше обращала внимание на сына. В доме Снейпов воцарилась непривычно-враждебная тишина.

Северус так и не успел помириться с отцом до отъезда в Хогвартс. Следующим летом он неожиданно получил приглашение провести каникулы в доме у Эйвери. Потом, после выпуска, он почти все время находился у своего нелюдимого и неприветливого мастера зелий, Дамокла Белби, попасть к которому мечтал почти два года. Он ликовал. Его сердце ликовало так, как никогда прежде. Это была настоящая удача, которая давала ему пропуск в дальнейшую жизнь. Эйфория заполняла каждую его клеточку, и он снова вспомнил, что значит быть молодым. Ничего, что Лили где-то пропадала со своим Поттером. Поттер в то время не казался ему особой проблемой. Ему, мечтательному дураку.

Однажды, когда Белби дал своему ученику небольшой отпуск, Северус пришел в свой дом и нашел его пустым. Никаких следов пребывания, мать уничтожила все до самого последнего волоска и обломка ногтя, но не забрала свои книги — только самое необходимое. Вместо объяснения на столике в гостиной он обнаружил записку от Эйлин — она сообщала в своем безапелляционном стиле, что не хочет иметь ничего общего с таким сыном, однако оставляет ему дом и все в нем.

Еще два года спустя Дамблдор показал ему письмо. Написанное его почерком. Слова были не его. Тот, кто это сделал, все же догадывался, что подделать нужно не только почерк — записка была достаточно лаконичной и содержала фразы, похожие на его собственные. Однако просчет был именно в краткости — автор сего опуса поленился надиктовать более пространное письмо. И таких писем, как стало известно Снейпу, было несколько. Скорее всего, это был Маниус Мальсибер — он гостил у Эйвери тем летом и все время норовил практиковать Империо на всех, кто подворачивался под руку. Он стремился получить метку раньше всех из их выпуска — и добился этого. Преследование магла Снейпа и опозорившей чистокровный род Эйлин Принц оказалось частью вступительного экзамена — но это были лишь поздние догадки Северуса.

Утренние лучи света выхватили голую стену со старой, местами обвалившейся штукатуркой и трещины на коже старого дивана и кресла. На колченогом столике валялся в раскрытом виде альбом со школьными фотографиями и газета недельной давности. Темноглазый человек с густой шевелюрой презрительно кривил губы на газетном снимке. Крупный заголовок под ним гласил:

«Разыскивается Пожиратель смерти Маниус Мальсибер»

Северус задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику дивана — в его планы не входило оставаться надолго в этом доме. Он встал, разминая затекшие мускулы, прошел через дверь, замаскированную под книжные полки, в маленький коридор, ведущий в кухню; в буфете он обнаружил кофе и тосты. Все это сохранилось благодаря магии, но Северус брезгливо поморщился, когда вспомнил, как хозяйничал здесь Петтигрю почти год назад. Тем не менее, голод давал о себе знать — последний раз он перекусил вчера днем в непритязательном ресторане в Лондоне после того, как вышел из больницы.

Подумав, он вытащил турку, которой обычно пользовалась Эйлин, открыл банку с кофе и подозрительно потянул носом — горьковато-пьянящий аромат от перетертых Петтигрю крупинок кофе смешивался с терпко-сладковатым запахом сушеных фиг, перемолотых вместе. Северус, решив, что выбирать не из чего, брезгливо насыпал смесь и залил турку водой из палочки.

Обжигающий напиток и тосты немного утолили его голод, и Северус решил было отправиться на поиски ближайшего кафе — вчера он видел заведение, которое выглядело вполне прилично. Он пошарил рукой в кармане мантии в поисках мелочи и наткнулся на пергамент, который засунул туда вчера, выходя из больницы — список, который составили для него колдомедики.

Он пробежал его глазами, а потом в досаде сложил и снова упрятал в карман. Похоже, что в ближайшие два месяца ему придется выживать, чтобы лишь поддержать свое существование... Морфиус решил, что у него дома сидит отряд домовых эльфов, чтобы приносить ему по часам полезную еду! Уже за завтраком он успел нарушить данное колдомедику обещание — применил заклинание Агуаменти для шестого курса. Надо добраться до магловского супермаркета и купить там воду и продукты.

Он покосился на фотографию Мальсибера в «Пророке», свое новое задание. Мальсибер высокомерно щурился, как и на своей старой выпускной фотографии — узнаваемая черта, которую не смыло ни время, ни годы заключения в Азкабане. Этого человека ни в коем случае нельзя оставлять на свободе, слишком углубленно он практиковал темную магию, слишком много крови на его руках.

1) Придумано автором

Вернуться к тексту

2) Татсхилл — С девяти лет в Татсхиллле в Чёрч-коттедже жила Джоан Роулинг. Татсхилл является родиной команды по квиддичу "Татсхилл Торнадос".

Вернуться к тексту

3) Согласно допам Роулинг, могли существовать и другие платформы, откуда отправлялись поезда, например, в магические поселения Англии.

Вернуться к тексту

В Австралии волшебников не нашлось. Ни одного. По крайней мере, в первую неделю пребывания здесь Гермиона так никого и не обнаружила. Искать всплески магической активности по карте для водителей, которую она стянула на первой попавшейся заправке, было совершенно бесполезно. Волшебники при создании карт наносят вместе с каждым слоем — гидрологическим, ландшафтным, топографическим — соответствующие заклинания, позволяющие быстро находить магические поселения, и подбирать безлюдные места для аппарации. Для придания магловской карте волшебных свойств требовалось не только искусное владение соответствующими чарами, но и точные сведения о том, что ты ищешь.

Именно в надежде, что ей удастся хоть что-нибудь вытрясти из своей памяти, она и пошла на сделку с совестью и решилась на мелкое воровство, пока добродушный австралиец нацеживал ей чашку чая. И мысленно поклялась, что вернет деньги за карту чуть позже, как только они у нее появятся: за чай она расплатилась мелочью, которая завалялась на дне ее безразмерной сумочки. Австралиец охотно принял несколько двадцатипенсовиков и одарил Гермиону понимающей улыбкой.

— Обмен денег — вечные проблемы у помов, — подмигнул он лукаво, осмотрев с головы до ног. И Гермиона обрадовалась, что ее утянуло в эту страну не в одной пижаме. Она приняла стаканчик с чаем и поспешно вышла на улицу, пряча карту в сумочке — не хватало еще, чтобы ее схватили с поличным.

Вечером перед сном, закутавшись в свой безразмерный джепмер, она сидела перед затухшим костром на берегу ручья, впадавшего, судя по карте, в реку Нипен. Глухое место, подальше от туристов и аборигенов. Магловская карта помогла хотя бы понять, где можно на время затаиться.

Гермиона поворошила картошку в золе — не воровство, клубни всего лишь случайно укатились вчера с прилавка, а она просто подняла их с земли. Совсем незаметно. Вчера она целый день бродила по вечернему Сиднею, полному манящих огней, одна, без друзей, без поддержки своих верных помощников — книг. Ночевка в заповеднике Голубых гор, несмотря на отсутствие палатки, уже не казалась чем-то исключительным, но окружавшие ее деревья и растения, запахи и звуки, да и сам воздух, будто напоенный испарениями эвкалиптов сотен видов, были непривычны настолько, что это вызывало чувство постоянной тревоги.

Гермиона обосновалась относительно недалеко от того места, где ее выбросил порт-ключ. Защитные чары действовали и на животных — ей удалось неплохо выспаться; трансфигурированный в спальный мешок камень отлично продержался всю ночь. Никто ее не потревожил, даже утконосы, водившиеся где-то поблизости — к ним она безотчетно испытывала особую неприязнь: не хотелось пугать нервных животных, яд которых хоть и не был смертельно опасен, но мог доставить много неприятностей и волшебнику. Особенно теперь, когда она так и не нашла способа, как выйти на связь с магическим миром Австралии.

Скорее всего, рядом действительно не жил никто из магов, а если и жил, то под добротными защитными чарами, подобным тем, что она использовала этой зимой в Англии. Будь она аврором, то, возможно, смогла бы применить доступные им заклятия поиска, но и тогда ее успех был бы не очевиден — неизвестно, распространяются ли эти чары на австралийский материк.

Теоретически это было возможно — она припомнила, что читала о привязке к землям, находящимся под управлением британского монарха. Забавный казус, позволяющий магам проворачивать некоторые аферы и выгодные сделки в коронных землях и британских зависимых территориях — то, что не сошло бы им с рук в близлежащей Европе. А ведь именно этим воспользовался в свое время Сириус — поняла она. Порт-ключи, мгновенно переносящие человека куда-нибудь на Карибы, продавались Министерством магии так же, как билеты на поезд в ближайший лондонский пригород. Почти как билеты на поезд — высокая стоимость останавливала любителей заграничного отдыха, но при жизненной необходимости порталы можно было купить и в Лютном. С приличной переплатой, зато сохраняя инкогнито. Гермионе захотелось узнать, во сколько побрякушек из благороднейшего дома Блэков мог бы обойтись портал из Лондона на Гибралтар. Если она не успеет все сделать до срока, то на обратную дорогу из Австралии в Британию одним портретом Найнджелуса не откупиться. Если ей вообще удастся попасть в местное Министерство магии.

Кто бы мог подумать, что она, такая предусмотрительная и педантичная, не озаботилась разузнать хоть какие-то адреса волшебников, пока была в Англии.

Еще через два дня, когда уже измучилась вылавливать рыбу в долине Голубых гор и варить ее в котле, который она, к счастью, успела упаковать в бисерную сумочку, Гермиона решила попытать счастья. Загнав свои моральные принципы поглубже, она стояла на пороге небольшого салона в Сиднее по заказу кухонной мебели «У тетушки Эни».

В помещении было немноголюдно, маленькая темноволосая женщина с элегантной стрижкой показывала немолодой паре палитру расцветок для жалюзи. Гермиона сделала вид, что приглядывается к невозможно розовому гарнитуру с вычурными ручками. Проводив посетителей, женщина подошла к ожидавшей ее Гермионе.

— Хороший выбор, — тепло, будто своей племяннице, улыбнулась она ей. — Вместо глухих можно сделать дверцы со стеклом. Цвет на выбор. Хотите взглянуть на каталог?

— Я по объявлению. Вы ищете сотрудников? — Гермиона навела чары, отвлекающие внимание. Совсем чуть-чуть. Ходовое заклинание. Применяется, если волшебнику что-то нужно в обществе маглов — это она узнала из уроков магловедения. Предмет, которым большинство студентов в Хогвартсе пренебрегало. Похоже, все начиналось хорошо — беспокойство по всяким пустякам, вроде ее внешнего вида, постоянно преследовало Гермиону. — У вас чудесный магазин, — она постаралась как можно обаятельнее улыбнуться хозяйке, отгоняя мрачные мысли. Та растерянно заморгала, как человек, который вдруг позабыл важную вещь.

— Объявление. Да, — хозяйка наконец справилась с наваждением, и деловая улыбка собранной и целеустремленной женщины появилась на ее круглом лице со вздернутым носиком. — Мне нужен помощник на неполную ставку... Где вы прочитали объявление? — внезапно строго спросила она, опомнившись.

— Вчера. Вчера видела на дверях магазина, — Гермиона постаралась, чтобы ответ прозвучал как можно более невинно. Одновременно она сосредоточилась изо всех сил — трудно незаметно держать палочку в рукаве и одновременно наводить чары, которые в итоге плохо держались и действовали откровенно слабо. Впрочем, ей именно это и нужно. Не хватало еще, чтобы ее застукали, тем более с палочкой, которую она так и не успела поменять.

Хозяйка покосилась на дверь.

— Вчера вечером я сняла объявление, — она явно боролась с какой-то противоречивой информацией. — Все равно нет никакого толка... Покупатели заходят изредка, я сама справляюсь. Так вот, — женщина сменила тему и оседлала своего любимого конька. Гермиона внимательно ее слушала. — В моем магазине можно заказать любую кухню на свой вкус! Я сотрудничаю с мебельными фабриками в Сиднее и не только. Эти продажи — не как в галантерейной лавке, это приличный оборот. Люди подбирают вещи на годы, — она тряхнула челкой и испытующе взглянула на Гермиону. — Какая, по-вашему, главная обязанность продавца?

— Продавать, — миролюбиво ответила Гермиона. Она нервничала. Очень глупо, конечно, но устроиться именно в этот магазин ей хотелось больше всего. Здесь, по этой улице, чаще всего ходили ее родители и сворачивали за угол к дому, где они жили. И считали, что это очень милый магазинчик. Так сказала ее мама. Миссис Уилкинс хотела заказать новые шторы.

— Продавать! Да, именно продавать, — женщина оживилась. В ее взгляде чувствовалось одобрение. — А то мне говорят все, что угодно, но никто не говорит о таких простых вещах. Только, — она чуть понизила голос, — зарплата у меня низкая, но, — она подняла палец вверх, — продавцу идет процент от продажи!

— Я согласна, — быстро согласилась Гермиона и выдохнула. Это оказалось просто. Очень просто.

— А вот тут придется вас поучить, — улыбнулась хозяйка. — Положено торговаться!

— Хорошо. Сколько процентов? — Гермионе ничего не оставалось, кроме как следовать предложенным правилам игры.

— Один. Один процент на испытательном сроке. После — два. И, поверьте, это очень неплохо для начинающих. Ну?

— Как часто у вас случаются сделки? — Гермиона прекратила наводить заклятье. Главная цель выполнена, теперь можно позволить событиям развиваться своих ходом.

— Здесь не центральный район, но довольно бойкий, — Эни энергично кивнула. — В среднем — один-два заказа в неделю. Остальное — по мелочи. Гардины, жалюзи, фурнитура, так что молодой девушке будет во что одеться, — подмигнула она, заставив Гермиону смутиться. Она постаралась трансфигурировать свою одежду в нечто похожее, что носила Эни. Понаблюдала за ней вчера. — Какое у вас образование? Художественная школа, колледж дизайна?

— Э-э, нет. Закрытая английская школа, мне нужна практика. Чтобы определиться, — Гермиона почти не лгала, — в будущей профессии.

— Так я и думала, — Эни казалась довольна собой. — Даю два дня на изучение каталогов продукции и тогда подпускаю к покупателям. Разработка дизайнерских проектов останется на мне.

Гермиона была согласна. Она и так получила больше того, что хотела.

Весь остаток этого дня и следующего Гермиона просидела, изучая кипу каталогов, запоминая крепежные элементы, стандартные размеры шкафов и ящиков. Она расправилась с потоком информации часа за два — у волшебников были огромные преимущества по сравнению с маглами, но, чтобы не вызывать удивления у Эни, продолжала делать вид, что все еще занимается. Место, которое она себе облюбовала — у уютного гарнитура из американского дуба, — позволяло ей наблюдать за происходящим снаружи.

Покупателей действительно оказалось маловато — в основном люди заходили, чтобы помечтать об изменениях. Она подходила к ним, объясняла устройство новинок, показывала страницы каталогов, приносила палитры цветов и все время поглядывала через окно с образцами жалюзи на улицу. Гермиона специально развернула пластины так, чтобы было лучше видно прохожих, но затеняло находящихся внутри.

За полтора дня чета Уилкинсов прошла трижды мимо салона. И каждый раз сердце Гермионы трепетало от счастья. И замирало от горя. И стучало сильнее от отчаянья и обиды, подло пробирающейся наверх против воли хозяйки, расталкивая локтями другие чувства.

Ее мать была беременна. Широкие одежды не скрывали округлившийся живот миссис Уилкинс, мистер Уилкинс подчеркнуто предупредительно поддерживал жену за локоток — родители были счастливы. Событие, которое чета Грейнджеров давно ожидала и на которое перестала надеяться, ворвалось в жизнь семьи в самый, казалось бы, неподходящий момент.

И Гермиона чувствовала себя не то чтобы обманутой — в конце концов, это она отправила родителей как можно дальше от войны, от безумного мстительного темного мага. Весь прошедший год ее грела мысль о том, что самые родные на свете люди будут в безопасности и имеют шансы выжить. Но теперь, нужна ли она им теперь? Не будет ли лишним ее очередное вмешательство с воспоминаниями о предыдущей жизни? Гермиона, всезнайка Гермиона не могла ответить на эти вопросы. В школьную программу они не входили.

К своему ужасу она поняла, что остался еще один невыясненный вопрос. Как именно подействует отмена наложенных ею чар на состояние ее матери? Именно сейчас ей не помешал бы доступ ко всем секциям библиотеки Хогвартса, а также заодно и к лучшим магловским.

В этих размышлениях прошел и близился к концу еще один рабочий день. Бросив случайный взгляд сквозь стекло на улицу на стоящих перед витриной людей, Гермиона еле подавила крик — на нее в упор смотрели такие же, как у нее, карие глаза отца. Он стоял, слегка наморщив лоб, будто вспоминая что-то хорошо знакомое. У Гермионы отлегло от сердца. «Не помнит», — тоскливо подумала она.

Когда Уилкинсы зашли в магазин, практикантка поспешила скрыться из виду в складском помещении, предоставив общение с посетителями самой хозяйке магазина. «Еще несколько дней», — решила Гермиона, подглядывая за родителями через узкую щель приоткрытой двери.

Двадцать шестого мая Гермиона аппарировала в укромном месте за магазином, провела палочкой над одеждой — ночь на природе давалась нелегко. Шумное хлопанье крыльев со стороны соседнего кустарника заставило ее оглянуться. Рядом никого не было, только крупная белая птица поспешно скрылась между домами.

— Мы сегодня не работаем! — объявила ей Эни с порога, вывешивая на дверь табличку. — У нас День покаяния⁽¹⁾. О, да ты и не знаешь, наверное? Конечно, как же я не сообразила, что ты недавно в Австралии! Хорошо, что я забежала, как раз чтобы проверить, не пришла ли ты, — Эни поманила ее внутрь.

— Вот, — протянула она конверт Гермионе. — Твой заработок. Где, ты говоришь, снимаешь комнату?

Внимание Гермионы в этот момент было занято тем, что происходило на улице. Хорошо знакомая пара перешла улицу, приблизилась к витрине и, немного постояв рядом, отправилась дальше. Гермиона механически кивнула и забрала конверт.

— Я... это в нескольких кварталах отсюда, — привычно соврала она. — А что обычно бывает в этот День покаяния? — и снова упрекнула себя, что упустила из виду еще один магловский обычай.

— Я тоже еще не знаю, — благодушно улыбнулась Эни. — Хочешь со мной немного прогуляться? Скоро в здании общины начнется сбор подписей в Книгу Покаяния.

Через несколько кварталов они дошли до здания местной общины. По дороге попадались люди, ладони которых были окрашены в желтые и красные цвета; над входом в здание висел черно-красный флаг с желтым кружком в центре.

Выбрав место для наблюдения внутри, Гермиона быстро обнаружила тех, кого искала. Именно там, где они могли занять свое место: Уилкинсы оказались среди организаторов этого мероприятия. В семье Грейнджер было принято заботиться о слабых и униженных, и эту черту характера не смог бы, наверное, стереть даже полный Обливиэйт.

Подошла ее очередь расписываться в Книге Покаяния. Детский хор исполнял песню, сменив выступавших до этого взрослых хористов, перед сценой собрались несколько маори. Многие вытирали слезы: так действовали истории людей, которых насильно забрали в детстве из семьи. Один из них только что покинул сцену, он теперь стоял вместе со своими приемными родителями, членами общины и найденными родственниками.

Гермиона приблизилась к столику, за которым сидела ее мать, а рядом стоял отец. Он протянул ей листок и ручку и посмотрел в глаза. Момент, который она так долго ждала. Пора. Долго тянуть нельзя. Портал сработает через несколько дней. Это будет шоком для неподготовленных маглов. Но беременная мама... Все еще сомневаясь, Гермиона бросила на нее быстрый взгляд. Та смотрела спокойно, на лице будто отсутствовало выражение, если бы не посеревшая кожа. Взгляд, устремленный будто сквозь нее.

«Узнала!» — мелькнула мысль у Гермионы, и она быстро произнесла, обращаясь к отцу и стараясь выговаривать слова так, чтобы каждый звук достиг его ушей:

— Спасибо, Натаниель!

Секунды растянулись на часы, Гермиона за эти мгновения успела заметить каждую мимическую складку, появившуюся на таком знакомом и одновременно чужом лице отца. Его лоб наморщился — совсем как у нее, когда она сталкиваясь с новой, незнакомой задачей, в его глазах появились слезы — свидетельство осознания происходящего, страх, удивление, и отец схватил ее за руку. Мать сидела, не двигаясь; вокруг столпились люди, ожидавшие своей очереди, чтобы внести запись в Книгу.

— Натали...— сказал он, потрясенный, обращаясь к жене по ее настоящему имени. — Это... это Гермиона! Гермиона, наша дочь... ты, ты говорила! Говорила, что мы забыли, забыли что-то очень важное. Но как мы могли...

— Гермиона, как ты могла, — эхом отозвалась Натали.

Гермиона не могла больше говорить. Слезы текли ручьем, горло сжала судорога. Но на это никто не обращал внимания — многие плакали, слушая истории разделения австралийских аборигенов со своими семьями. Истории разлук детей и их родителей, полные горя и слез.

1) Sorry day, 26 мая, в Австралии впервые организован в 1998 году. Тогда же вносились записи в Книгу покаяния для передачи жертвам "Потерянного поколения" аборигенов, насильно отобранными из семей между 1930-ми и 1970-ми годами.

Вернуться к тексту