Слуга двух господ (гет)

Кажется, все — Гермиона придирчиво обвела взглядом несколько стопок книг, аккуратно свернутую походную палатку, сменную одежду, голубой шар на подставке, в котором трепетали крылышками несколько бабочек и раму для картины с закрашенным темной краской холстом. Грейнджер сдула со лба прядь волос и закусила губу. Она потянулась к картине, внимательно изучила единственный черный жирный штрих, нанесенный на холст, и затолкала ее в маленькую вышитую бисером сумочку.

Неожиданный стук в дверь заставил ее подпрыгнуть на месте — она сидела на полу в гостиной дома профессора МакГонагалл. Перед тем, как пойти открывать, Гермиона торопливо затолкала в сумочку шар с бабочками и самую большую стопку с истрепанными книгами.

Крепко сжимая палочку, она прошла к двери и посмотрела сквозь тонированное стекло. Уличный фонарь освещал худощавую мужскую фигуру с нелепым котелком на голове.

— Мистер Уизли! — Гермиона распахнула дверь. Она вздохнула с облегчением, одновременно стараясь скрыть следы раздражения — в ее планы не входило общение с кем-либо в десятом часу вечера. Тем более, когда у нее оставалось всего часа два, чтобы все как следует перепроверить перед аппарацией порталом в Австралию. — Что-нибудь случилось? — спросила Гермиона встревоженно и нервно нащупала спрятанную в кармане джинсов бисерную сумочку.

— Добрый вечер, Гермиона, — слегка наклонил голову Артур Уизли. — Можно с тобой поговорить? Но сперва проверь, я ли это, — он со значением поглядел на нее. — Кое-кого из Пожирателей смерти до сих пор разыскивают.

— Знаю... Хорошо... — она на секунду задумалась. — Где вы первый раз увидели моих родителей и что сказали им при знакомстве?

— Ох, это было так давно, — растерялся Артур; на его лбу образовались складки. — Так... мы встретились в Косом переулке — да, в Гринготтсе. И я им сказал, — он явно сконфузился. — Вы настоящие маглы, да? И предложил отметить встречу, — в его голосе появились виноватые нотки.

Гермиона прикрыла на миг глаза и втянула носом сырой вечерний воздух. Она прекрасно помнила, с какой опаской ее родители совершали путешествия в Косой переулок. Как они шли за ней — мама с толикой гордости, папа — с мальчишеским восторгом, который он изо всех сил старался скрыть за обычной маской деловитости. Ей всегда казалось, что они должны были обидеться на мистера Уизли — в его вопросе «Вы настоящие маглы, да?» Гермионе тогда еще почудился оттенок пренебрежения. И драка с Малфоем в тот же день... Удивительно, что родители потом вообще отвечали на приглашения Уизли. Может быть, у них просто не было выхода. Теперь она догадывалась, что они не отказывали из-за страха потерять дочь навсегда; видеть ее хоть иногда — маленькая радость обычных маглов.

— Проходите, — отступила она от двери, пропуская мистера Уизли.

Он снял котелок, прошел в гостиную и сел на противоположный край дивана — напротив Гермионы. С любопытством оглядел ряд предметов на полу, теребя котелок в руках.

— Вижу, ты собираешь вещи в дорогу, — он вопросительно поднял на нее глаза. — Я как раз именно по этому поводу. Хочу предложить свою помощь.

— Помощь? — ее брови взлетели вверх. — Я просто решила... посетить родителей в Австралии, пока у нас каникулы, — Гермиона не глядела на него. — Конечно, я могла бы помочь здесь, в Хогвартсе, но... помощников много, а я так соскучилась. А в чем вы хотите мне помочь?

— Видишь ли, — Артур слегка прокашлялся. — Видишь ли, когда я узнал, что ты хочешь порталом добраться до Австралии... — Гермиона вытянула шею. Он продолжил, глядя на нее в упор: — Я подумал, почему бы не составить тебе компанию. У меня есть кое-какой опыт по работе с чарами памяти, — усмехнулся он. — Все-таки твоим родителям не помешает помощь опытного волшебника, как думаешь, Гермиона?

— Вам рассказал Рон? — ее глаза распахнулись. Сердце застучало слишком громко, так что в ушах были слышны его удары. — Я просила его ничего не говорить, — она побледнела и вытянулась, как струнка. Недовольство Роном росло с каждой секундой. Он разболтал все своим братьям и родителям? У нее засосало под ложечкой, будто бы она направлялась на самый трудный экзамен.

— Что ты спрятала родителей в Австралии и дала им ложные воспоминания? Нет, Рон об этом мне не говорил, — мистер Уизли покачал головой. — Когда вы ушли втроем, я решил проведать мистера и миссис Грейнджер — они ведь находились в опасности. Я помнил ваш дом, — Гермиона кивнула, — нашел его, но он оказался пуст. Под дверным звонком не стояло вашего имени, а Грейнджеры уже числились в то время в розыске в Министерстве магии. В Британии их не было. Первое, что пришло мне в голову — ты изменила им память, чтобы не оставлять следов, — немного подернутые сизой дымкой глаза Артура казались серьезнее, чем обычно. — Непросто найти того, кто не помнит о своем прошлом. Что это было? Обливиэйт? — он выжидающе смотрел на нее.

— Нет, — она покачала головой.

— Конфундус? — лицо мистера Уизли разгладилось. — За это время оно могло уже и развеяться. Тогда ничего страшного не случится...

— Нет, — опять перебила она его. — Не только Конфундус. Он вызывал желание жить в Австралии.

Мистер Уизли выжидающе глядел на нее. Гермиона призвала одну одну из лежащих на полу книг, быстро пролистала ее и протянула Артуру.

— Вот. Заклинание Внушенных воспоминаний ⁽¹⁾. Обливиэйт стирает из памяти куски воспоминаний, а вместе с тем теряется личность подвергаемого заклятью. Конфундус, — она поморщилась, — не достаточно надежен, так как довольно быстро развеивается, его нужно обновлять время от времени. К тому же подвергнутый Конфундусу человек может вспомнить о контакте.

— А тут внушенные мысли налагаются поверх образа настоящей личности, не уничтожая ее, — он задумчиво полистал книгу. — Такое заклинание волшебники обычно не применяют для маглов. Что именно ты им внушила?

— Что у них никогда не было дочери, — глухо ответила она. Ее сердце стучало так громко, что перебивало звук настенных часов. — Вообще еще не было детей.

— Когда заклинание Внушенных воспоминаний перестает действовать, то кажется, что весь мир ополчился на тебя, — проговорил он, немного помедля. — Это похоже на прыжок в холодную воду — не каждый человек может смириться с тем, что он жил не своей жизнью, — он наклонился ближе к ней, возвращая книгу. — Тебе понадобится помощь старших, чтобы уговорить твоих родителей — они не смогут относиться к тебе, как раньше. Поверь мне.

— Думаю, я смогу с ними объясниться, — хмуро сказала Гермиона и потянулась рукой к карману, где лежала сумочка. — Передавайте привет Молли, — она встала с дивана.

Артур тоже поднялся и сделал еще один шаг вперед, потом наклонился и взял с пола палатку. Гермиона обеспокоенно следила за ним.

— Мне Билл одолжил. Передайте, я ему верну, как только...

— Зачем тебе там палатка? — удивился он. — Чары на ней еще отлично держатся. Думаешь, придется жить не в доме? — и еще сделал шаг по направлению к Гермионе. Его взгляд упал на ее карман — появившееся голубоватое свечение выдало запуск портала. Артур резко бросился к ней, но Гермиона, отступая, запнулась о стопку книг, покачнулась и... долго, бесконечно долго протискивалась сквозь жутко узкий шланг.

Она стояла на четвереньках на сухой земле и откашливалась. Мир вокруг был серым, сверху сквозь эту серость пробивался золотистый свет. Когда Гермиона пришла в себя, то поняла, что находится внутри довольно вместительной палатки, такой же, какая была у нее в лесу Дин, но совершенно пустая. Она прошла, ощупывая рукой стенки, но выхода не было. Ветер колыхал ткань — похоже, палатка находилась на открытом пространстве. Снаружи раздавалось щебетанье птиц.

Будто из-под земли перед ней выросли весы — похожие на те, что применялись в Министерстве для регистрации палочек. Подумав, она положила свою на чашу — чуть дрогнув, чаша весов слегка качнулась, и сбоку из щели корпуса вылез кусочек пергамента.

Дорогой гость!

Ваша палочка зарегистрирована и может использоваться на территории Австралии. Все злоупотребления волшебством будут наказаны.

С наилучшими пожеланиями,

Отдел Транспортного контроля Австралии.

— И это все? — задала она вопрос в пустоту.

Весы с легким звяком и бряком исчезли, кусок полотнища рядом с ней приподнялся, и Гермиона вышла наружу. Она находилась на ровной площадке холма, с которого была видна местность вокруг, будто на ладони. Солнце только начало подниматься над краем океана. Лес простирался всюду, блестя под лучами восходящего солнца. Океан притягивал взгляд — до него было добрых тридцать миль, но Гермиона знала, что, если захочет, то может сразу оказаться на берегу. Нужно только представить себе берег, волны и песок.

Ветки невысокого дерева футах в десяти от нее оккупировала стайка небольших попугаев с хохолками и розовыми щечками. Она сделала несколько шагов, чтобы как следует их разглядеть — стайка с шумом взлетела и унеслась в другую сторону. С верхней ветки на нее в упор уставился глазами-бусинками крупный белый какаду с мощным клювом.

Гермиона растерянно оглянулась — палатка исчезла. Найти ее ничего не помогало — ни чары поиска, ни осторожное прощупывание каждого фута почвы рядом. Она оказалась совершенно одна.

— Не очень хорошо получилось с мистером Уизли, да? — спросила она какаду. — Мастер говорил, что порталы дальнего действия реагируют на изменение эмоционального фона...

Попугай наклонил в ответ голову, взъерошил и опустил хохолок, почесал лапой ухо и, издав пронзительный вопль, слетел со своего места. Гермионе только и оставалось смотреть, как тает в голубом утреннем небе черная точка.

Она поежилась. Было довольно холодно, к счастью, она успела натянуть на себя свой любимый толстый джемпер. Хоть что-то. Палатка и большая часть книг остались где-то там, за десять тысяч миль отсюда. Гермиона прищурилась, смотря на островок зелени вдалеке, похожий издали на рощу. Чтобы добраться до Сиднея, придется аппарировать на свой страх и риск, на короткие расстояния.

* * *

— Настаиваете на выписке? Да, держать вас здесь нет резона, — колдомедик Анестези моргнул также неожиданно, как обычно мигают совы, и уставился на Снейпа большими круглыми глазами. — Но мне очень, очень не нравятся эти внезапные сердцебиения. Да еще и неизвестного происхождения, — Анестези опять мигнул и повел плечами, будто расправляя крылья.

Северус недовольно поморщился. Прошли две невыносимо скучные недели с тех пор, как он пришел в сознание. Сперва ему разрешили понемногу сидеть, потом прохаживаться по больничной палате. Все это время он безропотно переносил медицинские процедуры и прилежно выполнял указания колдомедиков. С его точки зрения, он мог бы гораздо раньше покинуть больницу и наконец-то узнать, что же происходит снаружи.

Целители полностью оградили его от внешнего мира, и ему казалось, что дни в праздности, без новостей и посетителей, окончательно добьют его вместо Нагини, несмотря на литры целебных зелий, которыми его тут пичкали. Снейп вопросительно посмотрел на целителя — слишком пристальное внимание к его здоровью порядком настораживало.

— Конечно, у вас так много дел — некогда заняться собственным здоровьем, — Морфиус перестал сверлить его взглядом, недовольно откинулся на стуле и промокнул свой широкий лоб платком. — Но учтите — если вы не явитесь в положенный срок на осмотр, мистер Снейп... или не будете принимать зелья, а в итоге снова окажетесь в нашей больнице, — Анестези погрозил Северусу пальцем, — я сразу прикручу вас к койке, так и знайте! На все то время, пока ваше бренное тело не придет в норму.

Снейп искоса взглянул на целителя. Его действительно сильно беспокоят те сердцебиения, которые появлялись на памяти Северуса только два раза? При посещении Эйлин и на следующий день. И тогда ему не хватало воздуха, ногти скребли по больничной простыне, сердце бешено колотилось о грудную клетку, а по телу разливалось ощущение мерзкой беспомощности.

Северус поморщился, отгоняя воспоминание. Он даже симпатизировал Морфиусу — на его месте он сказал бы примерно то же самое. Более того, позаботился бы, чтобы подопечный испытал всю гамму чувств — от глубокого раскаяния до осознания себя полным ничтожеством. Он понимающе улыбнулся, но Анестези истолковал это по-своему.

— Кстати, если вы очутитесь в магловской больнице или морге, мы мигом об этом узнаем — министр ввел новые правила контроля. Я это говорю не из-за вас, — с деланым равнодушием добавил Морфиус. — Мне не хочется сводить на нет работу наших целителей — вы же понимаете, что это на грани... чуда, — признался он и резко прикрыл на мгновение глаза. — Ваша жизнь держалась на честном слове. Или же вы... чуть не стали сквибом. Да, не вздумайте месяца два аппарировать и вообще... применять заклинания высшей магии! — он выразительно посмотрел на Снейпа. — Сперва вас понаблюдаем, — пробормотал Анестези, вытащил из кармана пергамент и нацелил на него свою палочку. На пергаменте появился довольно внушительный список. — Это вам, держите. Катлин занесет вам зелья на первое время и ваши вещи, — Анестези вручил список застывшему Снейпу, вскочил со стула и стремительным шагом выскочил из палаты.

Снейп с листком в руках целую минуту, не шевелясь, смотрел на захлопнувшуюся дверь, потом равнодушно свернул пергамент и, не глядя, запрятал в карман мантии.

Он безучастно смотрел на мелькавшие за окном автобуса рощи, перемежавшиеся выныривавшими будто из ниоткуда ухоженными домами. Постепенно фасады зданий становились более обшарпанными, глаз больше не цеплялся за цветники с весенним буйством красок — скучные домишки теснились друг к другу, будто экономя пространство. В этой части города, куда прибыл последний рейсовый автобус с остановкой в Татсхилле⁽²⁾, не было места для цветников.

Северус вышел из автобуса и огляделся в таком знакомом с детства месте. Коукворт выглядел так же паршиво, как и несколько месяцев назад; последний раз он был здесь в конце зимы, чтобы прихватить кое-что из старых запасов для зелий.

Напротив вокзала, как напоминание о прежней значимости городка, виднелся маленький отель «У железной дороги» — когда-то в нем селились исключительно важные постояльцы, в основном по делам фабрики. Название отеля, будто в насмешку, напоминало о заброшенной больше двух десятков лет назад ветке железной дороги. Теперь сюда поезда не ходили. Северус присмотрелся — грязные окна, обрывки занавесок и плотно закрытая дверь... Видимо, хозяева давно покинули насиженное место. Он отправился дальше, в сторону, где виднелась труба фабрики; на наличие жизни в городе указывали редкие лавочки. К этому времени они уже все закрылись, так что прохожие ему почти не попадались. Он не заботился о своей изрядно потрепанной мантии. В глазах маглов она выглядела как обычное пальто или плащ — действовали чары для отвода глаз, которые охотно нашептывали за дополнительную плату портные при пошиве.

Через полчаса ходьбы Снейп миновал зажиточный район Коукворта и оказался в той его части, где ему был знаком каждый дом. Темные разбитые окна кирпичных развалюх наводили страх своими голодными зевами, звук шагов по мощеной улице глухо отдавался в вечерней тишине пустого переулка. Влажный тяжелый запах преющего тряпья, усиливавшийся по мере приближения к фабрике, говорил о близости воды.

Дойдя до последнего дома, окна в котором были целыми, в отличие от соседских, Северус помедлил, прошептал несколько заклинаний и, убедившись, что рядом не было ни одной живой души, отворил старую, но плотно пригнанную дверь.

Он очутился в крохотной гостиной, не более двенадцати футов длиной. В сгущавшихся сумерках потемневшие от времени деревянные полки с книгами в темных переплетах казались еще темнее; Снейп небрежным жестом направил палочку вверх — в свисающей с потолка люстре зажглись полуобгоревшие свечи, плевок света выхватил колченогий столик, но светлее от этого не стало. Наоборот, тени будто отползли в углы и затекли в старый кожаный диван и кресло.

Он нервно прошелся туда-сюда по гостиной — три шага от дивана до окна, семь от окна до противоположной стены. Остановился перед креслом, досадливо помотав головой — идиотская привычка мерять пространство, появившаяся во время заключения после первого падения Волдеморта, снова возникла у него в больнице. Он на ходу вытащил из-под мантии и плюхнул на столик пачку газет — тех, что приобрел на платформе семь и одна вторая минут за пять до отправки поезда, делавшего остановку у полумагического поселения Татсхилл ⁽³⁾.

В доме давно никто не топил, тонкие стекла окон не служили преградой для ночной прохлады — внутри было почти так же зябко, как и снаружи. Май в этом году выдался довольно прохладным. Северус прямо так, не раздеваясь, с размаху рухнул в кресло. Его лицо слегка скривилось — теперь придется себя заставить изучить то, чем живет магический мир. В поезде он так и не смог прочитать ни строчки. Придется впитать несколько футов маловразумительной информации и разыскать там крупицы здравого смысла.

Северус создал еще один световой шар вдобавок к лампе и потянулся за газетой.

* * *

Двери директорского кабинета распахнулись, и мадам Пинс остановилась в дверях. Минерва оторвалась от бумаг, выпрямилась и кивнула ожидавшей ее знака Эйлин. За последние дни она будто бы стала еще на несколько лет старше. Эйлин подошла мелкими шажками, слегка сутулясь, и молча протянула пергамент. Пробежав его глазами, Минерва подняла усталый взгляд.

— Благодарю вас. Из вас бы вышел идеальный секретарь. Что-нибудь еще... Эйлин? — Минерва замялась, произнося это имя. Менять многолетние привычки труднее, чем составлять расписание на новый учебный год. — Вы говорили с целителем?

— Да, — голос Пинс звучал глухо, похоже, что она говорила с трудом. — Северус покинул больницу, но...

— Он сам не хочет общаться с вами? — предположение звучало диковато, но профессор МакГонагалл хотела прояснить ситуацию с хитрыми взаимоотношениями семьи Снейп. В конце концов, директор обязан быть в курсе настроений в коллективе.

— Меня к нему не пускали. По мнению целителя, я... — тонкие брови мадам Пинс сдвинулись, — плохо на него влияю. Так считал и директор Дамблдор, — она горько скривила губы.

— Директор Дамблдор, — МакГонагалл вздохнула и, слегка повернув голову, покосилась на пустой портрет позади своего кресла. Удивительно, но Альбус умудрялся предугадывать появление Пинс в кабинете, и каждый раз при ее приходе холст оказывался пустым. Минерве так и не удалось добиться вразумительного объяснения от Альбуса — как и от Ирмы, если не считать того вечера после посещения Визенгамота. — Директор Дамблдор всегда имел, — она с силой втянула воздух, так что ее тонкие ноздри вздрогнули, — нетривиальный взгляд на людей. А вы? Вы сами тоже так считали?

Ирма опустила веки.

— Мой сын был уже взрослым. Он сам принимал решения и не любил их менять, — лицо Эйлин, до этого оживившееся, теперь снова приобрело выражение привычной отстраненности.

Минерва не хотела больше мучить Эйлин и отпустила ее. Когда за ней захлопнулась дверь, МакГонагалл обернулась к пустому портрету:

— Вы действительно считали, что она заслужила это наказание? — она отвернулась, не ожидая ответа от предшественника. Ей и так ясно, что нужно делать дальше.

* * *

Не успел усталый и измученный кашлем Тобиас войти в кухню, как тут же вылетел оттуда и выбежал на задний двор. Северус с тревогой прислушивался к раздающимся звукам. Видать, отцу стало очень плохо — надо было все же не полениться и вовремя убрать до его прихода развешанных на веревочках летучих мышей. Наконец Тобиас, бледнее обычного, вернулся в гостиную. Он молча оглядел сына с ног до головы. Северус встал под его взглядом из кресла.

— Изволь объяснить мне, Северус, — начал Снейп-старший ласковым и спокойным тоном. Когда отец так говорил, сын знал, что ничего хорошего этот тон не предвещал. — Изволь объяснить мне значение и смысл твоего нового бесценного эксперимента. Ведь я, обычный магл, естественно, не понимаю всю ценность этих вот мышей.

— Чтобы добыть кадаверин, — Северус стоял перед отцом, вытянув руки по швам, и старался не смотреть на него.

— Ах, великому волшебнику понадобился трупный яд, — покачал головой Снейп-старший. — У меня, перед тем как ты сейчас же пойдешь и уничтожишь эту гадость, остался лишь один вопрос: почему нельзя было взять крыс?! — гнев Тобиаса нарастал с каждым словом, и Северус чувствовал это, даже не глядя ему в глаза. — Можешь не отвечать мне, ответ я уже знаю, — устало махнул мистер Снейп рукой, — у вас, волшебников, все не так, как у людей, — он прищурился, и его голос приобрел низкие бархатные нотки. — Качество одного и того же вещества разное, если брать его в разное время? Отсюда и эти нумерочки на лапках у каждой мышки?

Северус взглянул на отца с некоторой надеждой и осторожно кивнул. Но тот будто ждал этого жеста и с тихой яростью почти прошептал, но так, что каждое слово отчетливо раздавалось в самом дальнему углу гостиной:

— Закопаешь их за рекой, в той же последовательности, как указал на этикетках. Вперед.

Северус вернулся в дом через час — он тщательно выполнил приказ отца — и молча встал перед сидящим в кресле Тобиасом. Тот некоторое время листал вечернюю газету, не обращая никакого внимания на сына. Оторвавшись наконец от просмотра новостей, он хмуро сообщил сыну:

— Ты сейчас же идешь к себе наверх и не выходишь до ужина, обеда не будет. К ужину спустишься обратно и объяснишь мне, почему на кухне в доме не должны проводиться подобные эксперименты. Ужин получишь, если твой ответ покажется мне удовлетворительным.

Северус вот уже часа два после разговора с отцом сидел на своей кровати и от скуки насылал на мух Ступефай. Хорошо было бы попробовать Аваду, но он не хотел попадаться до совершеннолетия. Дом, где жил хотя бы один взрослый волшебник, не контролировался Министерством магии, и Северус пользовался этим. Разумеется, без ведома матери. Он откровенно скучал. Отец велел убрать из его комнаты все магические книги и вынести их в гостиную. Все, что у него оставалось — это конспекты, сложенные в старом сундуке, но их он знал практически наизусть, ничего нового там оказаться не могло. Впрочем, а ведь это идея! Северус подпрыгнул на скрипучей кровати и протянул руку к крышке сундука — комната была крохотная, все можно было достать не сходя с места.

Он вытащил пухлую тетрадку, исписанную мелким убористым почерком — для экономии — и, быстро пролистав ее, нашел нужное место. Да, все было очень просто — можно использовать обычные опарыши. Северус заботливо собрал настрелянных мух в забытое в комнате блюдце — вполне возможно, что этого хватит, а для первого эксперимента ему будет достаточно всего лишь какого-то десятка.

* * *

Только под утро Снейп очнулся, сидя в отцовском кресле. Воспоминания из сна до сих пор стояли перед глазами. Это было как раз летом после пятого курса — самое тягостное лето в его жизни. С Тобиасом он почти не разговаривал и старался как можно меньше с ним пересекаться. Мать просила его не раздражать отца — но тем меньше обращала внимание на сына. В доме Снейпов воцарилась непривычно-враждебная тишина.

Северус так и не успел помириться с отцом до отъезда в Хогвартс. Следующим летом он неожиданно получил приглашение провести каникулы в доме у Эйвери. Потом, после выпуска, он почти все время находился у своего нелюдимого и неприветливого мастера зелий, Дамокла Белби, попасть к которому мечтал почти два года. Он ликовал. Его сердце ликовало так, как никогда прежде. Это была настоящая удача, которая давала ему пропуск в дальнейшую жизнь. Эйфория заполняла каждую его клеточку, и он снова вспомнил, что значит быть молодым. Ничего, что Лили где-то пропадала со своим Поттером. Поттер в то время не казался ему особой проблемой. Ему, мечтательному дураку.

Однажды, когда Белби дал своему ученику небольшой отпуск, Северус пришел в свой дом и нашел его пустым. Никаких следов пребывания, мать уничтожила все до самого последнего волоска и обломка ногтя, но не забрала свои книги — только самое необходимое. Вместо объяснения на столике в гостиной он обнаружил записку от Эйлин — она сообщала в своем безапелляционном стиле, что не хочет иметь ничего общего с таким сыном, однако оставляет ему дом и все в нем.

Еще два года спустя Дамблдор показал ему письмо. Написанное его почерком. Слова были не его. Тот, кто это сделал, все же догадывался, что подделать нужно не только почерк — записка была достаточно лаконичной и содержала фразы, похожие на его собственные. Однако просчет был именно в краткости — автор сего опуса поленился надиктовать более пространное письмо. И таких писем, как стало известно Снейпу, было несколько. Скорее всего, это был Маниус Мальсибер — он гостил у Эйвери тем летом и все время норовил практиковать Империо на всех, кто подворачивался под руку. Он стремился получить метку раньше всех из их выпуска — и добился этого. Преследование магла Снейпа и опозорившей чистокровный род Эйлин Принц оказалось частью вступительного экзамена — но это были лишь поздние догадки Северуса.

Утренние лучи света выхватили голую стену со старой, местами обвалившейся штукатуркой и трещины на коже старого дивана и кресла. На колченогом столике валялся в раскрытом виде альбом со школьными фотографиями и газета недельной давности. Темноглазый человек с густой шевелюрой презрительно кривил губы на газетном снимке. Крупный заголовок под ним гласил:

«Разыскивается Пожиратель смерти Маниус Мальсибер»

Северус задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику дивана — в его планы не входило оставаться надолго в этом доме. Он встал, разминая затекшие мускулы, прошел через дверь, замаскированную под книжные полки, в маленький коридор, ведущий в кухню; в буфете он обнаружил кофе и тосты. Все это сохранилось благодаря магии, но Северус брезгливо поморщился, когда вспомнил, как хозяйничал здесь Петтигрю почти год назад. Тем не менее, голод давал о себе знать — последний раз он перекусил вчера днем в непритязательном ресторане в Лондоне после того, как вышел из больницы.

Подумав, он вытащил турку, которой обычно пользовалась Эйлин, открыл банку с кофе и подозрительно потянул носом — горьковато-пьянящий аромат от перетертых Петтигрю крупинок кофе смешивался с терпко-сладковатым запахом сушеных фиг, перемолотых вместе. Северус, решив, что выбирать не из чего, брезгливо насыпал смесь и залил турку водой из палочки.

Обжигающий напиток и тосты немного утолили его голод, и Северус решил было отправиться на поиски ближайшего кафе — вчера он видел заведение, которое выглядело вполне прилично. Он пошарил рукой в кармане мантии в поисках мелочи и наткнулся на пергамент, который засунул туда вчера, выходя из больницы — список, который составили для него колдомедики.

Он пробежал его глазами, а потом в досаде сложил и снова упрятал в карман. Похоже, что в ближайшие два месяца ему придется выживать, чтобы лишь поддержать свое существование... Морфиус решил, что у него дома сидит отряд домовых эльфов, чтобы приносить ему по часам полезную еду! Уже за завтраком он успел нарушить данное колдомедику обещание — применил заклинание Агуаменти для шестого курса. Надо добраться до магловского супермаркета и купить там воду и продукты.

Он покосился на фотографию Мальсибера в «Пророке», свое новое задание. Мальсибер высокомерно щурился, как и на своей старой выпускной фотографии — узнаваемая черта, которую не смыло ни время, ни годы заключения в Азкабане. Этого человека ни в коем случае нельзя оставлять на свободе, слишком углубленно он практиковал темную магию, слишком много крови на его руках.

1) Придумано автором

Вернуться к тексту

2) Татсхилл — С девяти лет в Татсхиллле в Чёрч-коттедже жила Джоан Роулинг. Татсхилл является родиной команды по квиддичу "Татсхилл Торнадос".

Вернуться к тексту

3) Согласно допам Роулинг, могли существовать и другие платформы, откуда отправлялись поезда, например, в магические поселения Англии.

Вернуться к тексту