Зеркальное отражение (джен)

― Ты рассердился? ― спросил Баан-Ну. Неизвестно зачем, но ему было важно это знать. Вот уже час Ильсор молча шагал рядом с ним по дороге, не позади, как было привычно, а рядом, и от этого было неловко. Солнце садилось, становилось ещё холоднее, и Баан-Ну потихоньку начинал приходить к мысли, что Ильсор был прав, наорав на него. Кто же знал, что всё так обернётся? Они в самом деле остались одни, без средств связи, еды, воды, в лёгкой летней одежде. Деревни, которые они проходили, были пусты, наверное, жители поспешили где-то укрыться от бед и напастей, по обочинам дороги шуршала на ветру мёртвая сухая трава… Как это не было похоже на пейзаж, который генерал наблюдал в первое своё путешествие в Изумрудный город!

Он уже почти забыл свой вопрос и решил, что Ильсор не хочет с ним разговаривать, но наконец тот ответил.

― Я не должен ни на кого сердиться, ― ровно сказал он. ― Не должен никого ненавидеть. Это всё застилает разум и мешает, может послужить причиной провала…

Баан-Ну не удержался и присвистнул.

― И после этого ты удивляешься, что тебе приходится воевать с тёмной версией самого себя?!

Потерянно замолкнув, Ильсор шёл молча ещё несколько минут.

― Вообще Лон-Гор это же самое говорил, ― признался он. ― Что злость всё равно есть, она не уходит в никуда. Но было уже поздно.

― Так получается, ты и меня ненавидел, просто не хотел это признавать даже перед самим собой, ― задумчиво сказал генерал, не сбавляя шага. ― Ну что же, теперь я хотя бы это знаю.

― Ненависть к вам была меньше ненависти к другим, ― неохотно проговорил Ильсор. ― Вы были удобны. Рядом с вами было хорошо прятаться от Мон-Со, который начал что-то подозревать… Вы гоняли меня в хвост и гриву, но не трудились смотреть в глаза. И рядом с вами я был уверен, что каждый поступок совершаю по своей воле.

Посмотрев на него, Баан-Ну не стал ничего отвечать. Он испытал облегчение от того, что Ильсор в самом деле не думает о нём так же плохо, как и об остальных, и не хотел вытаскивать на свет какие-нибудь другие откровения, которые могли бы оказаться неприятными.

Через некоторое время они остановились отдохнуть. Баан-Ну настоял на минуте отдыха не для себя: он-то знал, что Ильсор, в отличие от него, не спал то время, что продрых он сам. Его бывший слуга совершенно не умел сидеть без дела, вот и сейчас он, опустившись в хрустящие волны травы, взялся перетряхивать рюкзак.

― А я думаю: что там такое тяжёлое? ― удивился он. ― Так у нас нет еды, зато есть сковорода на случай, если она появится!

― Я так и не отдал её на кухню, ― вспомнил Баан-Ну, забирая тяжёлую сковороду и вертя её в руках. ― А потом схватил рюкзак вместе со всем, что в нём было. Эн-Ни использовала эту скороду как щит… Было забавно. Представляешь, я даже вспомнил про дев-воительниц, в которых верили…

― Тихо! ― насторожился Ильсор и поднялся. ― Кто-то идёт.

Баан-Ну и сам уже понял, что из-за холма, возле которого вилась дорога, раздаются звуки, и спустя минуту стало видно, кто их издаёт.

― Лев! ― удивился он.

― Смелый Лев, ― поправил Ильсор. ― Мы с ним виделись несколько дней назад. Здравствуйте, ваше величество!

― Сдурел?! ― прошипел Баан-Ну, вспоминая медведя Топотуна, и рванул с пояса пистолет. ― Забыл, что случилось с его сыном, который рычит и бросается на людей?

Ильсор повис на его руке:

― Вы убьёте царя зверей, который только на время потерял разум?

― Тогда жди, пока он нами полакомится! ― огрызнулся Баан-Ну, который уже понял, что деваться им некуда: со всех сторон было поле, холмы, вдалеке виднелась облетевшая роща. Даже если броситься бежать в разные стороны, Лев, скорее всего, погонится за Ильсором, потому что хищники не дураки и соображают, что тот, кто меньше по размеру, обычно слабее, и его можно беспрепятственно съесть.

Они оба решили, что бежать бесполезно. Лев приближался, припадая на передние лапы и принюхиваясь. Изредка он урчал и показывал клыки.

― Готовится к обеду, ― мрачно сказал Баан-Ну и снял пистолет с предохранителя. ― Отцепись от меня и не мешай стрелять!

― Вы не можете! ― закричал Ильсор. ― Его просто надо отогнать! Кыш, кыш отсюда!

― Ага, как же, ― прокомментировал Баан-Ну. Лев был уже близко, его стало ужасно жаль, и в этот момент взгляд генерала упал на брошенную впопыхах сковороду.

― О! ― обрадовался он и схватил её. ― Иди сюда, киса, я вмажу тебе по носу, и ты убежишь!

Поняв, что спорить с ним бесполезно, Ильсор зашёл ему за спину, и, по правде сказать, там ему было самое место.

― Не убежит! ― сказал он, вероятно, исключительно из чувства противоречия. Лев подошёл уже так близко, что его дыхание взъерошило Баан-Ну волосы, и он не стал больше думать, а сунул сковороду Льву под нос.

― Вот, смотри! ― сказал он. ― Чем пахнет? Едой, правда? На ней же готовили? Ну-ка, нюхай хорошенько!

Лев в самом деле заинтересованно обнюхивал сковороду и наконец попробовал её на зуб. Заскрежетал металл ― вот это была силища! Баан-Ну даже проникся уважением.

― А вот сейчас он примется за нас, ― слабым голосом сказал Ильсор у него за спиной.

― Не примется, ― пообещал Баан-Ну. ― Нам ещё подвиги совершать.

Он не был уверен в том, что говорил, но и на этот раз он оказался прав.

Чуть поодаль раздался негромкий хлопок, мелькнуло что-то яркое, и Лев на мгновение отвернулся. В следующий момент Баан-Ну закружил неведомый вихрь, он едва не потерял равновесие и замахал руками, чтобы удержаться.

― Ох! ― сказал он, вписавшись в неизвестно откуда взявшееся тут дерево, и ухватился за него покрепче. Рядом с ним на клочья примятой жёлтой травы упала сковорода со следами львиных зубов.

― Успела! ― воскликнула беллиорка, которую он знал как правительницу Изумрудного города и которая потом оказалась правительницей таинственной Розовой страны. Сейчас она была одета не в роскошное полупрозрачное платье, при виде которого генерала пробирала дрожь, а в потрёпанный розовый комбинезон.

― Фея Стелла! ― проговорил Ильсор, поднимаясь, ― он-то не удержался и в самом деле упал.

― Где мы?! ― заозирался Баан-Ну. ― Мы перенеслись?! Вот так вот взяли и…

Вокруг стоял умирающий лес. Голые деревья тянули к небу извилистые ветки. Трава уже давно засохла, под кустами догнивали осыпавшиеся ягоды, лес просматривался далеко во все стороны. Поодаль раздался шум, и Баан-Ну увидел, как одно из деревьев повалилось на соседние, поднимая в воздух влажную труху из обломившегося ствола. Стелла поморщилась и взмахнула палочкой, но больше по привычке, чем пытаясь что-то наколдовать.

― Мы в лесу недалеко от владений короля Тонконюха, ― сказала Стелла. ― Я искала вас в Изумрудном городе, но там сказали, что вы ушли.

― Вы вовремя спасли нас из пасти Льва, спасибо вам, ― почтительно ответил Ильсор. На его щеках слабо розовел румянец.― Так почему мы здесь?

Стелла сделала им знак следовать за ней. Баан-Ну схватил свою сумку и сковородку. У него мелькнула мысль, что сковородка пригодится как экспонат в музей его собственной славы, когда он его организует.

― Итак, ― заговорила Стелла, ловко пробираясь между поваленными деревьями и огибая валежник, который мог порвать её одежду. ― Я уже сказала, что была в Изумрудном городе. Ледо любезно рассказал мне о явлении вашего тёмного двойника. Мои подозрения подтвердились, ведь ранее я почти что видела похищение Мон-Со…

Генерал только сжал кулаки, думая, что хочет только добраться до этого тёмного и врезать ему как следует, чтобы не смел воровать его подчинённых. Особенно тех, о ком он заботился много лет!

― Итак, похищенные находятся на изнанке Волшебной страны, и дело осложняется тем, что печать сорвана и добро и зло катастрофически перемешиваются. Он велел вам, Ильсор, явиться за похищенными…

― Это ловушка, я знаю, ― быстро ответил Ильсор. ― Он хочет заманить меня туда и расправиться со мной, но разве у меня есть другой выход?

― Его сила ― ваша слабость, помните об этом, ― сказала Стелла. Она обогнула очередное дерево и вывела своих спутников на относительно открытое пространство.

Вероятно, прежде это была утопающая в зелени полянка, но сейчас зелень увяла, деревья сбросили вниз листья и часть ветвей, а некоторые и вовсе попадали. Мох, покрывающий камни, порыжел и засох. Баан-Ну сделал несколько шагов по бурым листьям и вдруг замер, как громом поражённый. Посреди полянки виднелось возвышение ― слишком знакомое, чтобы он мог сделать вид, будто ничего не произошло. Как бы в подтверждение его мыслей из отверстия на вершине выплыло облачко серого тумана и растворилось в воздухе.

― Это и есть место, где Гуррикап наложил свою печать? ― спросил Ильсор. Его голос звоном отдавался у Баан-Ну в голове, ноги перестали его слушаться, язык онемел.

― Верно, ― сказала Стелла и повела над возвышением волшебной палочкой. ― Я сделала из бумаги птичку, привязала её на нитку и отправила туда. Она рассказала мне, что на той стороне находится примерно такая же полянка, только несколько более недобрая…

Генерал едва понимал, что она говорит, но фея уже обернулась к нему и озадаченно замерла.

― Что значит ― вы здесь уже были? ― спросила она. Баан-Ну был уверен, что не говорил этого вслух, значит, она читала мысли, но это было уже неважно.

― Печать, ― прохрипел он и запустил руку внутрь ставшей вдруг очень тяжёлой сумки. ― Это вот она, что ли?

Огромный изумруд, который он прихватил с собой и о котором совсем забыл, показался на свет, сияя гранями. Его блеск посреди омертвевшего и посеревшего леса, казалось, вобрал в себя всю зелень, которая здесь когда-то была.

Хватая ртом воздух и вытаращив глаза, как вытащенная на берег рыба, фея Стелла уставилась на изумруд, потом перевела взгляд на место, куда должна была прилагаться печать, и, видимо, нашла, что они схожи размерами.

― Не человек, а ходячая катастрофа, ― мрачно и спокойно произнёс Ильсор и сорвался: ― Так вы всё время таскали её с собой?! Так это вы её украли?! Так это всё из-за вас?!

― Да я вас сейчас в жабу превращу! ― придушенно пообещала Стелла, размахивая палочкой. ― Каков мерзавец! Волшебство Гуррикапа гибнет, погибла почти целая страна, столько людей похищено, зло обрело личность и творит всё, что хочет, и это всё из-за вашей глупости и жадности!

― Я не знал, что это печать и что её нельзя трогать, ― упавшим голосом промолвил Баан-Ну. Ему было невыносимо стыдно и страшно, хотя вот обратиться в жабу он боялся меньше всего. Больше его угнетало осознание того, что он был виноват в неисчислимых бедах. Пока он искал злодея и ужасался тому, что творилось на его глазах, он и не подозревал, что виноват только сам!

Похищение Энни, желтеющий лес, обезумевшие звери, люди, побросавшие свои дома, ― первопричиной этого был он и только он. И его экипаж погибал сейчас в Пещере только из-за него. Рамерийцы прилетели сюда, собираясь поработить и разрушить целую планету, и вот перед ним была гибель страны, но Баан-Ну сделалось противно. Всё должно было быть совсем не так!

― Я могу всё исправить… ― неуверенно начал он.

― По крайней мере, у нас есть печать, ― заявил Ильсор, глубоко вдохнув и выдохнув. ― Теперь дело ясное: я отправляюсь туда, вытаскиваю похищенных, и мы запираем зло в его логове!

― Это не план, а непонятно что! ― высказался Баан-Ну, так и держа печать на вытянутой руке.

― А вас не спрашивают! ― отозвался Ильсор и даже оскалился. ― Всё, что могли, вы уже сделали!

Баан-Ну молча согласился. Ему было горько. Какой он теперь герой? Пусть он спас лис, пусть он потом спас Энни, спас Ильсора, но какое это теперь имеет значение перед лицом той беды, которую он устроил в этой чудесной стране, которая не относилась к нему плохо, несмотря на то, что он пришёл не с миром, а с войной? У него больше не было опоры, рухнуло всё, за что он держался.

Машинально Баан-Ну подошёл поближе к возвышению и заглянул в темноту отверстия. Появилось искушение тут же положить печать на место, но он одёрнул себя: там были Энни и Мон-Со, а ещё геолог, техник и повар. Тот самый повар, на которого он ругался за пересоленный суп. Вот когда они всех вытащат, нужно будет извиниться, что уж теперь…

В землю рядом с возвышением была воткнула веточка, и на ней крутилась катушка с натянутой ниткой. Нитка уходила в темноту, и свободной рукой Баан-Ну коснулся её. Он не успел опомниться, как вдруг что-то словно подхватило его и приподняло.

― Стой! ― закричал позади Ильсор. ― Печать отда…

Его голос отнесло в сторону, перед Баан-Ну разверзся ставший вдруг огромным чёрный тоннель без малейшей искры света впереди, и он успел подумать, что вот таким идиотом не был ещё ни разу за всю жизнь.