Улыбка дьявола (джен)

Фонтенбло и окрестности заливало дождем. Он задорно стучал по пыльным крышам, звенел в стеклах и отмывал город от зимней грязи. Но под вечер из-за него начала болеть голова. Луиза потушила свечу. Комната, не отличавшаяся богатым убранством, погрузилась во тьму. После ареста дяди Луиза предпочла не жить в его доме и попросила подругу приютить ее. Когда все уляжется, можно будет снова вернуться в тот дом. Благо, отец обещал скоро вернуться…

Она скинула легкий халат, поправила сбившуюся на плечо ночную рубашку и легла, устало проведя по лбу рукой и отбросив с него прядь светлых волос. В теплой постели было гораздо лучше, чем в кресле около камина. Определенно лучше. Можно расслабиться и вытянуться или укутаться в одеяло.

Дождь монотонно стучал по стеклу. Девушка начала уже было засыпать. Вдруг сквозь однообразную дробь дождевых капель до ее слуха дорвалось тихое постукивание, выбивавшееся из ритма. Вначале она решила, что это все же дождь усилился, но затем приоткрыла глаза и, с отвращением ступив на холодный пол босыми ногами, встала. Она подошла к двери и выглянула в коридор — никого.

— Почудилось… — вслух удивилась она, подтянув на плечо снова съехавшую сорочку.

Стук повторился, и она, наконец, поняла, что он исходит со стороны окна. Тут девушка уже испугалась. Этаж был третьим, и кто мог стучать, она не представляла. Стук повторился, уже настойчивее и раздраженнее. Переборов страх, она подошла и осторожно приоткрыла окно, выглянув наружу.

— Мне еще долго мокнуть?.. — послышался знакомый голос откуда-то сверху.

Луиза испуганно вскинула голову и вскрикнула: на балке, предназначенной для вывешивания белья, балансируя, сидел Грач. Дождь косыми линиями бил его по лицу и затекал под воротник, оставлял на бледном лице мокрые потеки, каплями зависал на ресницах и на черном плаще. Он поднес к губам палец в белой перчатке, призывая молчать.

Луиза распахнула шире окно, и генштабист легко запрыгнул внутрь.

— Мне стоило большого труда вас найти, — произнес он с укором, глядя на нее и ни капли не смущаясь ее вида, что о самой девушке не скажешь: она заметалась по комнате, ища пеньюар или хотя бы шаль.

— Я… я хотела предупредить… — девушка так ничего и не нашла и закуталась в одеяло. — Как вы могли оттуда стучать в окно?

— Откуда?

— С балки?..

— Просто свесился вниз головой, — пожал Грач плечами. — Потом подтянулся, когда вы подошли. А то вы ударили бы меня ставней. Вы слишком резко распахиваете их.

Луиза опустила смущенно взгляд. Грач всегда появлялся внезапно и исчезал так же молниеносно. Но у его визитов всегда была цель, и Луиза всегда ее знала. Сейчас он явился ни с того ни с сего и чересчур неожиданно.

Она столь задумалась, что даже не следила за происходящим вокруг и вздрогнула, когда Грач обнял ее со спины. Луиза замерла, боясь шевельнуться. Он редко позволял себе даже поцелуй руки, считая это излишней вольностью.

— Я уеду утром, — сообщил генштабист ей на ухо, поглаживая ее по плечам и обжигая дыханием кожу. Сорочка вновь съехала с плеча, но Луиза не решалась пошевелиться. — Зашел попрощаться.

— Куда? — Луиза испуганно обернулась и чуть не столкнулась с ним лбами. — Надолго?..

— В зависимости от моей удачливости, — Грач серьезно посмотрел ей в глаза. — Как обычно, все зависит от нее.

Девушка снова отвела взгляд. Она никогда не могла смотреть ему в глаза в ответ. Становилось неуютно, неловко, она будто бы видела и читала все его мысли. Наверное, Грач так и получает всю информацию: просто читает ее в глазах других.

— Вам так нужно уезжать?

— Да, я боюсь, как бы один мой друг по приезду сюда не пригвоздил бы меня к стенке за «подарок»…

Вдруг стало страшно: а что, если он правда не вернется? Что, если его действительно пригвоздят к стенке?.. Повинуясь внезапному душевному порыву, Луиза стиснула Грача в объятьях, забыв и про приличия, и про то, что она отпустила одеяло, и вообще про все. Ответом ей послужил мягкий смешок, Грач потрепал ее по волосам и выпутался из ее объятий.

— Прощайте, — он поклонился. — Впрочем… надеюсь, до свидания.

— Останьтесь! — взмолилась Луиза, поймав его за руку. — Прошу!.. Хоть до утра: на улице льет дождь…

Грач вздохнул и, помолчав немного, согласился. Ей он не мог отказать, особенно когда она смотрела на него вот так. Каждый раз приходилось, подавляя собственную дрожь в голосе, обещать: «Вернусь». Кто знает?.. Вдруг не вернется…

* * *

Корабль качало на волнах в небольшой гавани. Капитан Сен-Жан решил, что пора пополнить запасы пресной воды и еды. Пока матросы сновали туда-сюда, Франсуа спустился на пристань и оглядел порт. Аяччо был крупным портовым городом, пристань оказалась шумной и многолюдной. От нее лабиринтом переулков расползалась паутина улиц.

— Если хотите выпить, тут есть отменный кабак, — капитан Сен Жан махнул неопределенно куда-то в сторону извилистого переулка, ведущего вглубь города.

— Нет… мне нужна лавка с одеждой, — Франсуа задумчиво осматривал дома.

— Зачем? — изумился Сен-Жан, пораженно уставившись на него.

— Хочу переодеть вашу покупку с неприятностями, — не удержался от язвительного слова Франсуа. Но, к счастью, Сен-Жан не понял его насмешку.

— Во-о-он, видите? — он ткнул пальцем в другой переулок. — До самого конца идите. Там вроде была. Но это так давно было… Корсика меняется быстро.

Франсуа кивком головы поблагодарил его и почти бегом бросился в указанную сторону. Сен-Жан покачал головой, цокая языком. Он не понимал, отчего Франсуа так печется об этой негритянке. Для него она была никем. Да, конечно, жаль ее, глупышку. Но Франсуа всерьез пытался научить ее французскому, а теперь вот, видимо, решил ее переодеть. Странный этот офицер...

Франсуа вернулся через полчаса, держа в руках сверток. Он успел как раз вовремя — матросы уже заканчивали погрузку ящиков, корабль готовили к отплытию. В свертке было три платья. Все три простые, без корсета: Франсуа учитывал, что девушка никогда в платьях не ходила. Капитан Сен-Жан развел руками. Франсуа поражал его и каждый раз по-новому.

Бедная девушка, когда Франсуа вошел в каюту, сжалась в комочек. Она боялась его, ужас сковывал дыхание и заставлял дрожать, как лист дрожит на ветру. А когда Франсуа, достав платье, направился к ней, она и вовсе забилась от него в угол. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы переодеть ее.

Виктор с усмешкой наблюдал за ним из-под ресниц. Франсуа своими идеями часто смешил его. Затея приручить девушку была, на его взгляд, просто абсурдной. Но Виктор не вмешивался, просто наблюдал и размышлял, что отцу не надо было тогда, в загородном поместье, запирать его в наказание в библиотеке, где Франсуа запоем читал Данте и Руссо. Может быть, тогда кузен и не одобрил идеи Демулена, не сдружился бы с ним и… Хотя, Франсуа всегда были близки взгляды революционеров, он слишком любил свободу.

Франсуа, устало проведя рукой по лбу, уселся на бочку. Он и не думал, что девушка окажет такое сопротивление. Она перепугалась юбки, а пояс он так и не смог повязать.

— Вот что ж мне с тобой делать… — произнес он, запустив пальцы в волосы и задумчиво глядя на негритянку, сидевшую в углу, обхватив колени.

— Забросить глупую идею, — посоветовал Виктор лениво.

— Как скоро мы должны прибыть? — казалось бы, совсем не в тему поинтересовался Франсуа.

— Через две недели в лучшем случае, а что?

— Думаю, я выкуплю ее…

Виктор от неожиданности даже сел и уставился на Франсуа. Шутит он, что ли?.. Нет, взгляд кузена был серьезным. Виктор присвистнул и постучал пальцем по виску.

— Ну зачем она вам, м? Вы же видите, насколько она бесполезна. Ни служанку из нее не сделаете, ни любов…

— Я и не собирался, — оборвал его Франсуа недовольно. — Я хочу вернуть ее домой.

Виктор расхохотался, хлопнув себя по лбу. Франсуа сердито нахмурился, скрестив руки на груди. Ничего смешного в своей задумке он не видел и веселья кузена не разделял.

— Как же вы хотите вернуть ее домой, не зная, где она живет? — отсмеявшись, поинтересовался Виктор.

— Я надеюсь, что обучу ее французскому.

Ответом на это послужил новый взрыв хохота. Виктора умиляла эта почти детская непосредственность, с которой Франсуа подошел к серьезному вопросу.

— Вы хоть представляете, сколько на это уйдет времени? — выдавил он. — Франсуа, помнится, вам понадобилось около шести месяцев, чтобы начать говорить по-французски хоть как-то. И это притом, что вы не были дикой зверушкой, а просто уличным мальчишкой. Да вы и сейчас порой заговариваетесь, если задумываетесь. Отдайте же отчет в своих действиях и забросьте бессмысленную идею!

Говорить Франсуа такие вещи — бросать ему вызов. А как любой офицер, он вызов принимал всегда. Виктор махнул через некоторое время рукой, наблюдая за, казалось бы, безуспешными попытками кузена хотя бы подойти к девушке. Но удивлению Виктора и капитана Сен-Жана не было границ, когда девушка в каком-то роде заступилась за Франсуа.

Случилось это совершенно неожиданно, и даже сам Франсуа не сразу понял, что произошло. Поздним вечером к нему в каюту завалился пьяный матрос. На корабле он был единственным пьяницей, Сен-Жан не увольнял его только потому, что он был неплохим рулевым, когда был трезв.

Франсуа попросил его покинуть каюту, на что матрос грязно выругался и отказался выходить. Франсуа попытался выдворить его, но не рассчитал, что матрос был гораздо крупнее. Он легко отшвырнул от себя офицера и хотел уж ударить его стулом, но девушка, все это время сидевшая в углу незамеченной, вдруг с боевым кличем выскочила из своего укрытия и настолько обескуражила матроса, что он уронил стул.

На грохот прибежал капитан и выдворил пьяницу сам, пообещав сделать ему строгий выговор. Виктор, появившийся следом, ни за что не поверил бы в рассказ Франсуа, если бы девушка не набросилась с таким же кличем и на него, когда он отвесил кузену подзатыльник за неосмотрительность.

— Кажется, ваши труды приносят какие-то плоды, — заметил он удивленно, разглядывая девушку оценивающе. — Не слишком большие, но приносят.

Франсуа на его слова победоносно улыбнулся. Дело не просто сдвинулось с мертвой точки, оно сделало огромный скачок вперед. И он был этим крайне доволен. Кроме того, он смог договориться с Сен-Жаном о покупке. Капитан, конечно, посмеялся, но был рад избавиться от, как он выразился, лишнего груза. Договор составлять не стали, сойдясь на условной цене в несколько франков. Сен-Жан постеснялся просить больше за диковатую худую негритянку, а Франсуа не стал предлагать большой цены: деньги понадобились бы ему на суше.

Арман, наблюдавший за этой сделкой, покачал головой.

— Я бы на вашем месте отдал капитану ваши старые карманные часы, — усмехнулся он. — Нисколько бы не потеряли.

— Это часы моего отца, — Франсуа покачал головой. — Их я не продам даже за триста тысяч франков.

— О, мой дорогой друг, за такую цену продают сейчас не часы, а государства! — рассмеялся в ответ моряк, но больше шутить не стал, и разговор их перетек в другое русло.

Дул сильный ветер, были подняты все паруса, и «Святая Анна» входила на полном ходу в Средиземное море…