Дядюшка Хо в Фанфикополисе (джен)

Энергию молодости и вдохновение дядюшка Хо заменял усидчивостью и опытом, и работа над новым творением продвигалась и продвигалась, пока не подошла к концу. Теперь следовало отнести работу редакторам, но все равно на радостях дядюшка пошел пыхнуть упороса с посетителями, чего не делал уже давно.

— А ты молодец, дед, — сказала Зоя невнятно, так как жадно поедала огромную плитку черного шоколада.

— Я-то молодец, а вот в городе что-то все не слишком ладно, — поделился Хо своими наблюдениями.

— Верховный занят, — последовала струйка дыма, сложившаяся в сердечко, — но все равно в городе лучше, чем за его пределами.

— Все окончательно пришло в упадок? — припомнил собственное путешествие по окрестным городам дядюшка.

— Да если бы! Полнейший беспредел творится! Вот недавно собралась группа горожан, и отправились они на пикник, за пределы города, в живописные развалины к востоку. Были там, конечно, и те, кто пришел в обуви на шпильках, но в целом, опытных в походах хватало. Специалистка по лабиринтам тоже с ними была.

— И что?

— В развалинах на них напали какие-то одичавшие существа с ножницами и микрофонами наперевес. Специалистка увела их за собой, долго петляла, и все равно догнали и порезали, да так, что она не выжила и в Фанфикополис не вернулась.

Дядюшка Хо покачал головой. В те времена, когда он сам заходил в развалины и подземелья в поисках древних свитков и картин, там водились только крысы.

— Оказывается, у нее было много поклонников, собирались возле ее дома, пытались даже кого-то в жертву принести, чтобы ее вернуть, да не вышло.

Затем разговор переключился на дома, и землю, и новые микрорайоны на окраинах города, включая попытки осушить болото фанона и там тоже что-нибудь построить. Все услышанное подтверждало решение, которое дядюшка принял ранее. Добиться успеха в каком-нибудь микрорайоне было легче, особенно если там возвышалось всего два или три дома, но этот успех все равно оставался микроуспехом, под стать размерам района. Успех высотой с первый этаж небоскреба в центре, говоря иными словами, а дядюшка хотел большего.

Успокоенный, что не ошибся с решением, и умиротворенный, он лег спать.

На следующий день дядюшка встал пораньше, прихватил свое творение, уложив его в шкатулку, украшенную резьбой и драгоценными камнями, и отправился по направлению к так называемой КП, Крепости Правок, где и располагалась основная часть редакторов, ставивших окончательный штамп «Одобрено к печати».

Также неподалеку находилась крепость Верховного, и дядюшка спланировал маршрут так, чтобы пройти мимо нее — посмотреть своими глазами, что там такого страшного творится. По дороге туда он снова столкнулся со знакомым танком, громыхавшим на всю улицу. Только в этот раз никто не кидался книгами и не орал через колонки, танк целенаправленно подъехал к библиотеке и остановился. Дверца стиральной машины, установленной на башне, распахнулась, оттуда выскочил кот, начал хватать свитки и затаскивать наверх, загружать к себе. Когда отсек был забит до отказа, кот сам кое-как втиснулся туда, дверца закрылась, и танк тронулся в путь, лязгая и громыхая. В такт движению стиральная машина вращалась и вибрировала, кота то прижимало к дверце, то уносило вглубь, и видно было, что количество свитков внутри непрерывно уменьшается. Также дядюшка обратил внимание, что сливной шланг стиральной машины уходит прямо в башню танка.

Замок Верховного Админа осаждали пикетчики, делившиеся на три категории. Одни призывали Админа вернуться, другие, наоборот, — не возвращаться, третьи требовали, чтобы Верховный немедленно выполнил их просьбы. Между тремя группами периодически вспыхивали потасовки, на которые безмолвно взирала стража с верхушки стены замка, не спеша вмешиваться. «Ящик для предложений» был завален пятиметровой горой свитков, из которых торчала чья-то высохшая рука.

— Верховный! — орал кто-то неподалеку в рупор. — Повернись к Фанфикополису лицом, к Темному Лорду задом!

Посреди толпы бегали энергичные личности в масках, подбивая собравшихся на штурм замка. Даже дядюшке предложили было поучаствовать, но быстро передумали. Тем не менее сам факт того, что подобное происходит, огорчил дядюшку и погрузил в очередную задумчивость. Из-за чего-то похожего он в свое время и уехал из Фикбукграда, устав от шума и беспорядков.

Задумавшись, он даже не заметил, как достиг Крепости Правок.

— А-А-А!!! — донеслось сверху, и прямо к ногам дядюшки шлепнулся горожанин.

Хо не успел даже ничего сказать, как горожанин встал, отряхнулся и снова ринулся в здание, из которого его только что выбросили. Надо заметить, он был не одинок, из редакции то и дело вылетали горожане и шлепались на мостовую, словно шел град из людей.

— Люди! Свободные жители свободного города! — возопил очередной выброшенный. — Доколе редакторы будут указывать нам, как писать?!

Вокруг быстро начала собираться толпа, но совсем не затем, чтобы поддержать кричащего. Оголодавшие блоггеры с вилками и ножами подбирались к крикуну, бормоча:

— Отклоненный!

— Свеженький!

— Цыпа-цыпа-цыпа!

В толпу то и дело вливались новые личности, оголодавшие, тощие и изможденные. Они вылезали из подворотен и подвалов, словно сидели там в засаде. Выброшенный еще что-то там вопил про правила, но на него уже набросились, мелькали вилки и ножи, доносилось звериное урчание, во все стороны летела кровь. Из здания выбежала охрана, разбросала атаковавших, окровавленному сообщили, где ближайшая больница, и дали пинка для ускорения. Разгоряченная толпа не собиралась успокаиваться, озиралась в поисках новой жертвы, и дядюшка Хо впервые порадовался своему почтенному возрасту и тому, что тощий и жилистый.

— Эй! Дорогу магистру Фикбукграда! — в толпу врезался какой-то парень в темном плаще.

Он не просто протискивался, нагло и грубо всех расталкивал, крича что-то про быдло и элиту, и вообще вел себя крайне высокомерно. Реакция не замедлила, толпа набросилась на новую жертву, парень отбивался, его постепенно отжимали к зданию редакции. Затем дверь в здание распахнулась и оттуда вышла Альтра. Вослед ей высунулся трехголовый дракон, пыхнул огнем, сделав вид, что собирается сожрать парочку зазевавшихся горожан. Толпа разбежалась, а парень, уже без плаща, поднялся. В нем торчали вилки и ножи, лицо было окровавлено, а одежда разорвана.

— Мадам, разрешите вас трахнуть! — обратился он громко к Альтре.

— Что, браздиде? — спросила она.

— Я — мужчина ого-го! — парень продемонстрировал пресс. — А вы женщина так себе, но я готов вас трахнуть за публикацию, доставим взаимное удовольствие друг другу, у меня и простынка шелковая имеется!

Он тут же достал из кармана и продемонстрировал упомянутую простынку, весьма мятую.

— Слышь, дед, не желаешь произведений для отклонения? — крикнули в ухо Хо.

Поэтому ответа Альтры он не расслышал, но судя по жестам, речь шла об интимной связи парня с простыней.

— Каких еще произведений? — спросил дядюшка рассеянно.

Альтра удалялась, парень бегал вокруг нее, размахивал руками, что-то кричал, но из-за шума доносился лишь неразборчивый лай. Натиск на КП сразу усилился, отряд особо отчаянных горожан, построившись клином, врезался в охрану и прорвался внутрь, размахивая свитками и рогатками.

— Для отклонения, — не унимался собеседник, хрипя дядюшке в ухо. — Тех, кого выбросили и у кого свитки из кармана выпали! Свеженькие, с пылу с жару, с мостовой!

— Нет, спасибо, — отказался дядюшка.

Пока он шел к зданию КП, в спину ему доносилось:

— Произведения для отклонения! Горячие! Свежевыброшенные! Спешите насладиться!

Дядюшка не вопил, не кричал, не размахивал оружием, не стремился выбить окна, так что внутрь его пустили без вопросов. Внутри здания кипела и бурлила жизнь, не хуже, чем снаружи. Помимо выбрасываемых в окно, по коридорам носились беты и гаммы, пару раз под потолком промчался срочный курьер с логотипом «МакРедака» на спине. В стенах были вмятины, по форме своей подозрительно совпадающие с формой головы, пол был вытерт до непонятного цвета миллионами ног. Стоял отдельный стенд «Передовики производства», изображенные там, как правило, прижимали к груди ворох свитков и немного растерянно улыбались. Чуть поодаль стоял еще один стенд, вдвое больше предыдущего, с заголовком: «Их разыскивает Розенталь».

Дверь справа от дядюшки распахнулась, и оттуда вылетел молодой, совсем еще юный горожанин. Брякнулся о стену, поправил маску и снова ринулся в дверь. Дядюшка уже сделал было шаг, чтобы пройти, когда горожанин вылетел снова. Так повторилось раз десять, пока кто-то огромный, проходивший мимо, не подпер дверь куском доски. Почти сразу же донесся стук в дверь, потом грохот стекла.

— Молодой еще редактор, неопытный, — донесся сверху бас, — не знает, что в окно надо сразу выкидывать, а то так и будут забегать по сто раз.

— Спасибо, — поблагодарил его дядюшка Хо и пошел дальше.

— Вы не имеете права меня отклонять! — доносилось из коридора справа. — А-а-а, куда вы меня тащите, сатрапы ни разу не грамотные? Я имею полное право ставить точки где хочу!

Донесся шум, потом отдаленный всплеск.

— Вот и ставь там, внизу, точки где захочешь, — последовал совет.

Дядюшка Хо покрутил головой — хотя ему и требовалось-то всего лишь отдать свиток, но что-то подсказывало: провести в КП придется не один час.

— На публикацию? — спросили у дядюшки, когда он добрался до нужного кабинета. — Ну, за мной, значит, будешь!

В очереди находилось пятнадцать человек, кто-то нервно теребил мелкий свиток, кто-то медитировал, весь замотанный в бумагу, кто-то ежеминутно подбегал к двери и смотрел на нее, бормоча: «Ну давай! Сколько можно! Публикуйся уже!» Дядюшка Хо выдохнул и уселся поудобнее — теперь оставалось только ждать.

Сидеть пришлось долго, постоянно подходили новые люди, кто-то пробегал без очереди, входили и выходили редакторы в служебных мантиях, некоторых посетителей вытаскивали на носилках, кого-то выводили в наручниках, в общем, было на что посмотреть. В конце концов, попросив соседей присмотреть за его местом, дядюшка отправился на поиски комнаты раздумий.

Он уже возвращался обратно, когда услышал знакомый голос, доносящийся из-за приоткрытой двери. Дядюшка посмотрел на табличку на двери: «Генеральный инспектор» — и невольно подошел ближе, даже заглянул краешком глаза.

— И что это? — спросила Альтра.

— Это печеньки, — ответил все тот же парень, ранее виденный дядюшкой на площади и объявлявший себя магистром Фикбукграда. — Выпечки Мерилина.

На голове у парня был черный шлем, и он очень забавно дышал, словно задыхался.

— Понятно, привет из бани с темной стороны, — цыкнула Альтра. — И что?

— В конкурсе участвовать хочет! Раскаялся, да и шутка-то была!

— Беготня в одних чулках, верчение в таком виде на шесте на глазах у половины города, вульгарная раскраска и, наконец, клонирование в особо крупных размерах и незаконное занятие целого микрорайона при помощи толпы клонов-родственников. Что характерно, все они тоже были в одних только чулках.

— Вы не можете отказать, вы уже взяли печеньки!

— Какие еще печеньки? — удивилась Альтра, доедая последнюю. — Еще скажи, что ты мой отец!

— Но вы не можете!

— Так как у нас все наоборот, то я — твоя мать, и поэтому очень даже могу.

— Я так этого не оставлю! — и парень выбежал из кабинета, хлопнув дверью.

— Приноси еще печенек! — донеслось ему вслед.

Парень смерил дядюшку взглядом, вытянул руку, словно собирался задушить, и умчался куда-то прочь. Хо решил не гневить судьбу и генерального инспектора и тоже пошел дальше.

Дядюшка Хо устало вздохнул и решил сделать небольшой перерыв — годы брали своё. Свернув на узенькую улочку, он неторопливо дошёл до расположенного неподалёку небольшого скверика, утопающего в зелени. Пройдя ещё немного, он заметил чуть в сторонке скамейку с каким-то ярким пятном и направился к ней, предчувствуя скорый отдых. Подойдя поближе, Хо обнаружил, что замеченное им издалека яркое пятно оказалось лежащей на скамейке огненно-рыжей лисицей, напряжённо вглядывающейся в экран ноутбука и время от времени стучащей по клавишам. При приближении дядюшки она тактично подобрала пушистый хвост, давая ему место присесть, но с разговорами приставать не стала.

Хо откинулся на нагретую солнцем спинку скамейки и блаженно прикрыл глаза. Дул ласковый ветерок, птички в ветвях цвиркали что-то вроде: «Гаррифлёр, Гаррифлёр». Тишина и спокойствие этого места уносили все тревоги и напасти куда-то далеко-далеко.

Из нирваны дядюшку вывел раздавшийся справа тяжёлый вздох. Приоткрыв глаза, он обнаружил, что лиса оторвалась от экрана и, положив голову на лапки, грустно смотрит куда-то на колеблемые ветром кроны.

— Не получается, — пояснила лиса в ответ на вопросительный взгляд дядюшки Хо.

Целый день прообщавшийся с отклоняшками, и гаммами, и остальными, кто присаживался в очередь, Хо решил, что у него будут просить помощи, и поспешил оправдаться:

— Боюсь, что ничем не смогу вам...

— Пф-ф, — фыркнула лисичка, наградив дядюшку таким взглядом, что ему даже стало немного стыдно. — Я и не просила. Сама разберусь. Иначе ведь не научиться.

С этими словами она вытащила из-под ноутбука толстенную книгу (он успел разглядеть только большие буквы «PHP») и углубилась в чтение.

Дядюшка Хо уважительно наклонил голову, восхищаясь мудростью и непреклонной волей своей соседки. Безусловно, сия особа чётко понимала то, до чего сам дядюшка дошёл совсем недавно — только упорный труд может привести автора к желаемой цели.

Поэтому, передохнув, дядюшка отправился трудиться дальше.