Защита Шестого. Из дневника Рона Уизли (джен)

May 05. 1991. Sunday

Воскресенье, солнечный день. Впервые после зимы плакаты в моей комнате зарядились светом и мельтешат как на пожаре. Нарисованные пушки стреляют бладжерами, Джо Дженкинс отбивает, поигрывая тяжелой битой, как бадминтонной ракеткой, Гэлвин Гаджен без роздыха крутит финт Вронского, и он же на общей колдографии команды поднимает над головой кубок — ага, выигранный в тридцать втором году дедами этих позорников.

«Пушки Педдл», кошмар моей жизни.

Надо было соглашаться на мамины цветочки с порхающими бабочками. Или вовсе оставить плакаты, по которым Чарли готовился к экзаменам на младшего смотрителя. «Анальные железы Венгерской хвостороги», «Жизненный цикл драконьих острецов» — просто и познавательно!

Пока я валяюсь в постели, сдобный и пряный запах маминых булочек с корицей наполняет Нору так плотно, что еще чуть, и крыша начнет подпрыгивать. Зевая и протирая глаза, спускаюсь на кухню, ноги несут к булочкам, но меня разворачивает могучая сила и шлепком по заднице направляет в сторону ванной.

Мама…

По утрам она покрутит нас: уши вымыл, зубы почистил, температура нормальная, марш за стол! Или, если что-то не домыл, шлепком на второй заход, а рука у мамы тяжелая!

Перед ланчем: руки, локти, коленки. Царапины залечит, дырки на одежде грубо отрепарит. Поест с нами и снова к кухонному столу, ставить тесто для выпечки к чаю.

Вечером уже полная ревизия организма и поведения за день: «Это что? Ах, комарик укусил! Какой зубастый комарик! Ну, ты хоть дал сдачи?.. А вот это правильно. Не привыкай бить девочек, потому что у женщин под рукой сковородки!».

В общей сложности минут по сорок внимания каждому (Джинке, конечно, больше, она за мамой хвостиком ходит). А готовить надо? За продуктами надо? С отцом перекинуться словечком. В доме прибраться. Одежки наши привести в порядок — уже не «Репаро»,⁽¹⁾ а тонкими семейными заклинаниями, чтоб все было как новенькое. Мамы не хватает на все и на всех, но я знаю: случись что, она будет рядом. Когда я угодил в Мунго, она прилетала камином по три раза на дню, нос в муке — таскала мне домашнюю еду.

…Ох, неспроста меня тянет на воспоминания. Скоро Хогвартс. Совсем другая жизнь!

* * *

Завтракаем без отца: он уже на берегу Калма. Сегодня же первое воскресенье мая — клоунада года! Министерские чиновники устраивают барбекю поблизости от Норы. Они нам не гости, а просто собираются на знакомом месте у реки, но все равно ждут, что отец будет их развлекать на правах здешнего жителя. Он и прикалывается. В том году принес штепсели, выключатели — прикрученные к фанере пустые корпуса, похоже, с витрины магазина. Министерским увлеченно рассказывал, что если штепсель как следует потереть, то в нем появится электричество, которое у маглов вместо магии. Предлагал желающим попробовать, они шарахались. Тогда отец сам натер рукавом мантии пластмасску, и к ней стали прилипать волоски и бумажки. Министерские признали, что да, электричество существует. Но против магии оно ничто, как и все магловские выдумки.

Непривычно тихая Джинка дует губу и размазывает овсянку по тарелке. Ясно: девочку не пускают посмотреть, как министерские будут лопать полусырое мясо и лакать плохое вино, а потом дяденьки станут приставать к тетенькам.

Близнецы перешептываются и что-то передают друг другу под столом. Готовят прикол.

Из камина появляется старик Перкинс, и мама зовет его к столу. Перкинс отнекивается, типа он вообще-то на барбекю, а по нашей кухне мимо проходил, мама напирает: барбекю не убежит, а вот отведайте яичек прямо из-под курочки. Облезлый Перкинс с волосами в носу — единственный подчиненный отца. Мама глядит на него, как на ту курочку, словно ждет, что старик высидит дюжину маленьких перкинсят, и отец из мелкого начальника станет крупным.

Дожидаясь яичницы, Перкинс заводит разговор о погоде. Мама вполглаза следит да сковородкой и пытается отобрать у близнецов Штуку-которую-они-прячут-под-столом. Перкинсу отвечает невпопад, и он переключается на меня:

— Ронни, а как твои «Пушки»?

— Сэр, — отвечаю, — если бы они были мои, то я бы всех уволил, а метлы раздал детям!

Перкинс хихикает:

— Браво, Рон!.. Молли, ты воспитала настоящего британца! Да, леди и джентльмены, таковы мы: патриоты с открытыми глазами! Ругаем свое родное, но любим, Мордред меня раздери!

Еще в прошлом году я при таких разговорах криком кричал, что ненавижу «Пушки». Взрослые отвечали в том духе, что да, огорчает команда своих болельщиков, но ты не расстраивайся, Рон, когда-нибудь и «Пушки» победят. Теперь я сдался. Только интересно, что было бы, если бы я заклеил Чарлины плакаты с драконьими глистами, скажем, Селестиной Уорлок. Или вовсе не заклеил бы. Наверное, взрослые говорили бы: «Молли, ты воспитала настоящего британца! Хорошо, что твой Рон любит эту жирную негритянку!». Или драконьих глистов… Фишка в том, что в разговоре с матерью надо хвалить детей, это беспроигрышная тема. Джинку хвалят за то, что похожа на маму, а меня за «Пушки», потому что рыжий мальчик, болеющий за самую отстойную команду, запоминается легко и навсегда. По-моему, я единственный фанат «Пушек», и тот ненастоящий.

Мама устает воевать с близнецами и кастует «Акцио, коробка». В тот же миг из камина слышится шум: прибыла какая-то леди. Мама отвлекается, и Таинственная Хрень близнецов летит ей в лицо, это на самом деле коробка — жестянка от конфет. В последний момент мама успевает отмахнуться, коробка попадает в стену над плитой, раскрывается, и на сковородку с яичницей вываливается с полфунта отборнейших навозных червей…

Немая сцена, только слышно, как шкворчат в масле черви да дребезжит на полу отскочившая крышка от коробки. Прибывшая ведьма небрежным взмахом руки без палочки счищает с себя золу и откидывает капюшон мантии. Это мисс Боунс, начальница всего отцовского департамента.

— Молли, а ты как всегда у плиты, и как всегда запахи божественные! — замечает она вместо приветствия.

— Ничего особенного, Амелия. Кормлю своих оболтусов… — Мама движением палочки перемешивает содержимое сковородки и водружает ее на стол перед побледневшими близнецами.

Взгляд у нее такой, что Фред и Джордж как зомби берутся за вилки.

Перкинс пробкой вылетает из-за стола и бежит во двор, мисс Боунс провожает его удивленным взглядом.

— Вот с каким личным составом приходится работать Артуру. Везде ползком, только в сортир бегом, не к столу будет сказано, — комментирует мама. — Амелия, вы б подбросили Артуру хоть завалященького стажера! Не дело, что он ходит к маглам в одиночку.

— В одиночку? — усмехается мисс Боунс. — В последний раз с мистером Уизли был десяток авроров и бригада обливаторов!

С минуту они с мамой обмениваются взглядами «Что за хрень ты несешь?!».

— Тетенька Амелия не знает, — устами младенца глаголет Джинка.

Мама левитирует на стол еще одну чашку, подает сливочник и блюдо с булочками и жестом приглашает мисс Боунс садится.

— Каждое утро, — начинает она, — мой муж едет в Министерство, просматривает почту, отдает распоряжения Перкинсу и обычно через час-полтора выезжает на машине в магловский Лондон. Амелия, вы бывали в Лондоне?

Мисс Боунс пожимает плечами:

— Как все!

— То есть заглянули разок в молодости. Увидели сорок вторую башню⁽²⁾ и автомобильную пробку, сотворили заклинание от сглаза, и назад. Будет о чем рассказывать.

— Башню Виктории и Биг Бен, — поправила мисс Боунс. — А так вы правы, Молли. Нормальному магу нечего делать в этом муравейнике.

— Там жизнь дешевле, чем в магических анклавах. Конечно, не везде, но есть районы, где человек с палочкой может неплохо устроиться, если наглеть не будет. Старушки, которые всю магию тратят на поддержание здоровья, любят устраиваться в магловских пансионах: там вода горячая из крана, машинка белье стирает. Когда старушки умирают, их вещи попадают в ломбарды и антикварные магазины. В Лондоне таковых тысячи. Мой муж Артур Септимус Уизли знает, где чаще всего попадаются зачарованные вещи, и обходит эти заведения с вредноскопом.⁽³⁾ Каждый день до позднего вечера! Месяц назад ему не хватило денег, чтобы купить на аукционе китайский чайный сервиз, а махать палочкой на глазах у сотни маглов было чревато. Сервиз достался магловской леди, та назвала гостей, чтобы похвалиться антиквариатом… Тогда и пришлось вызывать авроров и обливаторов. А дело-то было пустячное!

— Помню, — сказала мисс Боунс. — Сервиз был от покойной ведьмы, которой не нравилось, что ее компаньонка таскает сахар из сахарницы… Далеко не пустячное дело, Молли! Щипцы для сахара перекусали восемь маглов, еще четверо получили ожоги от кипятка, и вдобавок они успели вызвать парамедиков и полицию. Столько работы было, что у меня дежурного обливатора увезли в Мунго с истощением, а вы говорите, пустячное.

— Артур предотвратил десятки таких ситуаций, поэтому я говорю, пустячное.

Еще один обмен взглядами «Что за хрень ты несешь?!».

— Я бы знала, — неуверенно говорит мисс Боунс.

— Годовые и квартальные отчеты вам отправляют, я сама их переписываю, когда у Артура нет времени. Полагаю, что вы не оцениваете их должным образом. Если бы Артур вовремя добрался до того сервиза, то в графе «Снято незаконных чар» изменилась бы циферка, только и всего. За циферки не дают премий, как за масштабные операции авроров и обливаторов, и «Пророк» о циферках не пишет. Никто просто не представляет, какую амбразуру закрывает мой муж, а сам он слишком скромен, чтобы говорить о важности своей работы! — с гордостью заканчивает мама.

— Я разберусь, — обещает мисс Боунс. И уходит, не притронувшись к чаю. Даже булочку с собой не взяла!

— А теперь я слушаю вас! — мама оборачивается к близнецам и упирает руки в боки.

— Это для рыбалки! — пищит Фред, тыча вилкой в яичницу с червями.

— Черви? — мама полна иронии. — Собираетесь их выдрессировать, чтобы таскали вам рыбу?

Близнецы приносят удочки, и мама вспоминает, что да, видела на берегу маглов с такими прутьями, только не знала, что они делают. Вопрос, зачем надо было тащить за стол коробку с червями, даже не возникает. Затем, что это Фред и Джордж.

* * *

Под шумок я выскочил из дома и пошел на берег. А то еще мама не отпустит, как Джинку. Обернулся — близнецы поспешают с удочками. Ругаются.

— Книзл ты облезлый, Фреди, — говорит прямодушный Джордж. — Я на удочки пять фунтов потратил, а теперь что? Пока накопаем новых червей, джентльмены успеют приготовить мясо и клюкнуть. Тогда им будет не до рыбалки, пора к ледям приставать.

— Сам ты гномиус садовиус безмозглиус, дорогой брат, — отвечает Фред. — У нас имеется эксклюзивная магловская наживка: черви жареные с яйцами. На ура пойдет!

— Думаешь, рыба поймается на жареного червя?

— Думаю, на жареного червя поймаются маги. Наш бизнес — впарить им удочки, а не рыбу ловить!

Приятно иметь коммерчески одаренного брата! Что тут еще сказать? Разве что…

— Я в доле!

— Малютка Лонни захотель долю, — засюсюкал Фред.

— А доли всего две! — подхватил Джордж.

— Но для родного брата…

— …нам ничего не жалко!

— Мы тебе выделим целый…

— …целый-прецелый…

— …огромный…

— …троллеев шланг на конопатую рожу!

Дал я близнецам самоутвердиться (без этого у них никак) и говорю:

— Я ж не на дармовщину. Хотите, сделаю так, чтоб у вас просили продать удочки?

Фред моментально просек тему!

— Это типа мы поймаем рыбу…

— Большую рыбу! — уточняю.

— А на самом деле купим в пабе?

Чувствую, что доля моя уплывает: близнецы и без меня обойдутся.

— Нет, — говорю, — в пабе долго. Четыре мили в два конца, если даже половину пролететь на метле, можем не успеть. Я ЗНАЮ, ГДЕ ЖИВЕТ СОМ!

Заставил я близнецов поклясться, что прибыль поделим поровну, и показал заветное местечко. Этот сом два раза уходил от нас с Джимом Беллами, а близнецам-то что, у них палочки. Долбанули в воду ступефаями, с третьего раза Джордж попал. Глядим, заворочалось в глубине, потом вроде полено березовое белое всплывает… всплывает ¬— и вот он, родимый! Кверху брюхом, но живой, хочет перевернуться, хватает воду пастью, а пасть — нога в сапоге пролезет! В губах один их наших с Джимом крючков, еще с полдюжины старых, ржавых уже, и позеленевшая медная блесна.

— Модный рыб, с пирсингом, — замечает Джордж. — В пабе две «гальки» дадут, не меньше. Считай, деньги за удочки мы отбили…

А Фред:

— Даже не думай, мой дорогой, но недалекий брат. Тут не двумя «гальками» пахнет!

И мы пошли вдоль берега. Джордж тащит сома левиосой, Фред с палочкой на подстраховке. Подходим к знакомому месту: там пляжик песчаный, всего с полсотни ярдов, а выше и ниже по течению кусты. Вот уже и дымком потянуло, и голоса слышатся. В большинстве-то чиновники аппарируют прямо на берег, через наш камин ходит Перкинс, потому что дряхлый, и мисс Боунс, потому что считает нужным проявить внимание к семье подчиненного.

Джордж остался в кустах стеречь сома, а мы с Фредом взяли по удочке и выходим к честной компании. На обычно месте уже стоит печка. Ни разу не видел, кто ее трансфигурирует, но мастер он отличный: пламя горит ровно, дым винтом уходит в трубу. Другое дело, что у чиновников не хватает терпения дождаться, когда дрова прогорят — будут жечь мясо на открытом огне и лопать угли с кровью.

Отец нарядился покорителем Дикого магловского Запада: джинсы, рубашка в клеточку, ковбойская шляпа, сапоги и жилетка драконьей кожи. Заливает чиновникам:

— Да, леди и джентльмены, так и хожу. Один, с верной палочкой в рукаве. А в Лондоне, кстати сказать, СЕМЬ МИЛЛИОНОВ МАГЛОВ!!!

Тихо ахает какая-то леди. На отца смотрят со смесью уважения и брезгливости, как если бы он по служебной необходимости погружался в драконью задницу.

Маглов боятся. Могут говорить, что хотят (новая слизеринская фишка, близнецы из Хога привезли: «Зоофилия — не мой конек»). А вот им хвост на все прелестноопушенное рыльце: боятся! Маглы — кошмар оживший, как можно не бояться? Они ужасают своей непредставимой сознанием немощью, а их разумные речи и способность придумывать протезные устройства вроде фонарика вместо Люмоса только усиливают ужас. Маг видит себя на их месте и впадает в черную меланхолию.

Поэтому девяносто девять из ста магов, даже маглорожденных, живут так, словно большого мира нет. Хотят — путешествуют по магическим анклавам, сто стран облетят порт-ключами, но к маглам — ни ногой.

Отец замечает нас, морщится:

— Леди и джентльмены, знакомьтесь, кто еще не имел чести: это Фред и Рональд, мои сыновья, которые скоро пойдут домой!

— Ага, только половим здесь, — быстро добавляет Фред.

— Недолго, — кивает отец.

Бинго!

Леди и джентльмены нас знают, знакомиться подходит только тетка лет двадцати — Муфалда Хмелкирк.

— Бойтесь Муфалдочку, братья-разбойники, она ломает палочки непослушным детям! — хихикает Перкинс, это когда ж он успел так накидаться?!

Посмеиваясь про себя, наживляем крючки жареными червями, к нам уже подтянулись двое скучающих магов. Забрасываю, и, не успевает поплавок успокоиться, как леску ведет вглубь и в сторону. Окунек! Небольшой, с четверть фунта, хотя десяток бы таких — уже неплохо будет. Спустя несколько секунд Фред вытаскивает окуня покрупнее. Стая идет! Надо только понять, вверх или вниз по течению. Бегу в конец пляжика, забрасываю, клюет паршивец с чайную ложку, только зря руки об него исколол. Такие идут в хвосте стаи, а то большие их сожрут. Фред отбегает в другую сторону и выхватывает настоящего горбача на добрых два фунта. Пристраиваюсь к нему, и, по шажку передвигаясь за стаей, начинаем таскать полосатиков со скоростью три штуки в две минуты. Руки исколоты в кровь, улов не глядя кидаю за спину, там крики, хохот — вся компания уже собралась на магловскую забаву.

— Фреди, продай удочку! — не выдерживает Перкинс.

— Самому нужна! — огрызается Фред.

— Я тебе галеон дам!

— Я два заплатил!

— Ну, дам два.

— Ага, вы будете ловить, а я как дурак стой и смотри?

— Даю пять! — влезает полузнакомый обливатор (знаю, что его зовут Арни).

— И я пять! — дергает меня за рукав аврор Долиш.

«Сейчас дашь десять», — обещаю про себя и смотрю на кусты, где прячется Джордж с сомом. До них остается шагов пять, а толпа дышит нам с Фредом в затылки и чуть не спихивает в воду. Плохо, этак они Джорджа заметят.

— Леди и джентльмены, отойдите от берега! — прошу. — Вы распугаете рыбу, и все закончится!

Не распугают, конечно. Хищная рыба, наоборот, идет на шум, но откуда это знать городским чиновникам. Отошли немного. Фред тем временем стянул поплавок к самому грузилу и пустил по течению к брату. А я подсек окуня и дал ему потаскать леску туда-сюда, вроде как борюсь с крупной рыбой. Отвлек на себя внимание, а Фред уже орет:

— Папа! Подваживай!

Удочка у него дугой, леска звенит. Ясно, что Джордж из кустов левиосит сома, а то бы уже сорвался.

Отец подскочил с палочкой:

— Акцио рыба Фреда.

И готово, сом на берегу. Обычно волшебники так и ловят, но скучно же…

Счастливую удочку Фреда купили за пятнадцать «галек», мою за десять. Стая окуней еще не прошла, и покупатели успели вытянуть полдюжины рыб на двоих. Пришел Джордж, повосхищался сомом, позавидовал Фреду и всем, кто хотя бы видел эпическую ловлю, и в расстройстве толкнул свои три удочки всего-то по пять «галек».

Оставшихся жареных червей делили по штучке. Кто-то догадался размножить их заклинанием, но пока возились, стая прошла. Попалось еще три мелких окунька, и клев отрезало насовсем. Вообще так и бывает: стая окуней прочесывает воду как граблями, кого не сожрет, тех распугает. После нее полдня головастика не поймаешь.

Мы распрощались — все равно, мол, воспитанным мальчикам нечего делать без удочек среди пьющих вино взрослых. Отошли, пока нас не стало видно, повалились на траву и хохочем.

Руки здорово болели, я высасывал ранки, сплевывал и все равно хохотал. Джордж кривовато наложил нам с Фредом «Санентур»: болеть не перестало, но хоть кровь остановил. Потом он изобразил Перкинса, которому попала в лицо рыба (мы-то не видели — за спину кидали). Я смеялся до того, что стал задыхаться.

— Обожаемый брат, а Рон, оказывается, может быть нормальным парнем, — говорит Джордж.

— Это потому, что мы сумели его финансово заинтересовать, мой недалекий брат, — объясняет Фред. — А так он — наш прежний малютка Лонни, маменькин сынок и стукач!

Мне сразу поскучнело. Я-то могу быть нормальным парнем, а вот близнецы…

— Паразиты вы, — говорю, — острецы драконьи. Если б я не жаловался маме, вы б давно распотрошили меня на ингредиенты и на другой день забыли, что у вас был младший брат! И, кстати, вопрос, кто кого финансово заинтересовал! Идея моя, сом тоже мой.

— Это подтверждает мою мысль, — отвечает Фред. — Малютка Лонни стучит не потому, что еще малютка, а потому что сознательный стукач!

В общем, плюнули в душу. Как обычно.

Близнецов любят все, кого ни спроси. Кроме Джинки, меня и Перси. Они пытались изводить Чарли, но тот надавал им по мордасам и теперь тоже их любит.

Я понял, что честного расчета не дождусь, и хотел смыться, пока близнецы не отобрали у меня и те десять «галек», которые я выручил за удочку. Вдруг смотрим, идет отец, левиосит нашу рыбу в наспех трансфигурированной корзинке:

— Тащите домой, — говорит. — Здесь и то, что другие поймали — никому не хочется потрошить.

— А мы попросим маму, чтоб напекла пирожков с рыбой, — нашелся Джордж. — Ты угостишь рыбаков, и будет справедливо.

— Надо же, вспомнил о справедливости, — удивился отец. — А я уже думал, что вырастил готовую банду кидал для Лютного!

— Никаких не кидал!

— Мы честные спекулянты! — оскорбились близнецы.

— Это кто тут вякает о честности?! Я, конечно, не рос рядом с маглами, как вы, но понимаю, что сома не поймаешь на простую удочку.

— Реклама, — пожал плечами Джордж.

— Реклама — средство привлечь покупателей, а не техническая информация, — объяснил Фред.

Отец махнул рукой и пошел к чиновникам, такой нелепый в своем ковбойском наряде.

Староват он для ковбоя и слишком любит мамины булочки. Зачем так наряжается, зачем рассказывает направо и налево о своих походах с верной палочкой против семи миллионов маглов?

А его прошлогодняя шутка со штепселями? А дежурный прикол — «невербально и беспалочково» добывать огонь, спрятав в кулаке маленькую зажигалку — ЗАЧЕМ?

Вот сэр Альбус считается главным маглолюбом Британии, но маглы ему абсолютно неинтересны. Он просто считает, что нельзя обижать ни людей, ни оборотней, ни кентавров, а то получишь обратку.

А отец нарочно показывает, что живет в двух мирах. Доверия к таким нет, отец же нам и объяснял, почему. Когда кто-то болтается то там, то тут и нигде толком не устраивает свою жизнь, он в конце концов идет с палочкой к маглам или с пистолетом к волшебникам. Империо, обливейт — и легкие денежки в кармане. Или застрелит барыгу в Лютном, выгребет кассу и аппарирует. Особенно много таких уродов было в войну, они под Гвардейцев Смерти работали.

Отец уже скрылся за кустами, а я мысленно все глядел в его спину в жесткой как жесть драконьей жилетке.

И вдруг меня пробило: он готовится уйти к маглам. Давно. Его возня с фордиком, плакаты для электромонтеров в гараже, банка с магловскими деньгами, зажигалки, фонарики, всякие кофемолки и кофеварки, которые у нас не работают без тока — всё, всё подготовка к жизни без магии. Он же проклятый. Если не убьет Малфоя, станет сквибом.

Для взрослого волшебника нет кошмара страшнее.

Он сидит на стуле, трансфигурированном под свою задницу, магией дотягивается до магической газеты и помешивает магией магический чай в десять раз отрепаренной магией чашке. Магия ему инструмент, оружие, транспорт, свет и тепло. Да хоть глаз и нога, как у старика Муди.

Мыслимое ли дело — остаться без всего? Лучше дементора в десна расцеловать.

А отец держится.

Еще недавно я подумать не мог, что от него уходит магия — так он здорово держится. Теперь-то ясно, почему он застрял на незавидной должности в самом маленьком «магловском» отделе. Там колдовать почти не надо!

Фред опять стал докапываться до меня, что-то сюсюкал про малютку Лонни. Он вдвое вреднее Джорджа, не понимаю, как их путают. Не сдержался и дал ему в нюх, хотя знал, чем кончится.

Мне сунули под дых, раскачали за руки и за ноги и забросили в кусты. Я был только рад, что отстали.

Жалко папу.

* * *

Видел сиську Муфалды Хмелкирк. Одну, вторую лапал аврор Долиш. Уполз кустами в глубокой задумчивости.

Вообще я и не такое видел. Джим Беллами находит в отправленных на свалку машинах мужские журналы и толкает ребятам постарше нас. Пока журнал ждет покупателя, мы, понятно, разглядываем.

Но живая сиська — совершенно другое дело.

Как жареная курица против картинки в поваренной книге. Нет, против Джинкиного рисунка. Между ними пропасть!

Она мне снилась. Тугая на вид, белая, с нежно-розовым соском и голубыми венками под тонкой кожей.

Сиська Муфалды Хмелкирк.

1) Одна из нестыковок канона — разбитую чашку можно восстановить Репаро, а мантию надо штопать (на Люпине «штопанная-перештопанная»). Имхо, период кустарного производства и дороговизны изделий ручной работы должен был породить приемы волшебного ремонта на все случаи. Другое дело, что в ХХ веке они не так актуальны, поэтому холостяк Люпин их не знает. А Молли — просто обязана.

Вернуться к тексту

2) Tower 42 ака NatWest Tower — на 1991 год самый высокий небоскреб лондонского Сити: 183 метра, 47 этажей.

Вернуться к тексту

3) Канонные истории с чайным сервизом и мусорными баками недвусмысленно объясняют служебные обязанности Артура. А вот название возглавляемого им «Сектора борьбы с незаконным использованием изобретений маглов» туманно до глупости. Как его ни трактуй, подразумевается наличие Монблана нормативных актов, отличающих изобретения маглов от изобретений магов (кто изобрел колесо?), законное использование от незаконного. Нужна армия контролеров, следящих за исполнением актов. Должны быть предусмотрены репрессивные меры за неисполнение… Кто бы подсказал, как сектор называется по-английски. Может, выловим косяк перевода?

Ура, ник tux подсказал(а). He works in the most boring department. The Misuse of Muggle Artefacts Office. It's all to do with bewitching things that are Muggle-made, you know, in case they end up back in a Muggle shop or house. Он работает в самом скучном подразделении — злоупотребления магловскими артефактами. Это все связано с зачарованием вещей, сделанных маглами, ЕСЛИ ОНИ В ИТОГЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ В МАГЛОВСКИЙ МАГАЗИН ИЛИ ДОМ.

И никаких тебе нормативных актов, главное, чтобы зачарованная вещь не вернулась в руки неволшебников. Кстати, канонный Рон, выходит, напрасно считал, что отец возился с магловскими вещами в нарушение закона.

Вернуться к тексту