Отзыв к главе "Гость".

Я успела прочитать эту главу еще на "Фикбуке", но тогда, от плотности и тяжести событий в этой главе как-то растерялась, что ли... не смогла написать отзыв. Осталось только ощущение того, как жестко и жестоко сошлись, зарубились Скримджер и Росаура.
Сейчас, перечитав, могу сказать, что впечатление тягостное. Но это — комплимент и факт так подробно, детально написанного текста.
И все же, очень плотная, тяжелая глава. Иногда — не вздохнуть. Не облегчает путь ни "легкомысленная" старушка, ни мрачные шутки Скримджера.

Мысленно, для себя, я разделила главу на три части. Скажу о каждой.

1. Росаура и Скримджер в их ночном разговоре.

Здесь каждый из них остался верен себе, несмотря (и смотря) на любовь. И это ценно, на самом деле. Отходя немного в сторону, скажу, что меня всегда удивляют пары (с дамами это чаще случается), которые растворяются в своем мужчине. Настолько, что местоимение "я" будто вовсе исчезает из их речи. Да, понятно, влюбленные и любящие влияют друг на друга, как близкие люди. Это естественно, не удивительно, понятно и закономерно. Но этот разговор ценен для меня, в том числе и тем, что, любя друг друга, Скримджер и Росаура остаются верными самим себе, тому, какие они есть. Да, все быстро, стремительно вышло в физическую близость, горькое, но, все же, рождественское чувство близости и физической, и душевой. И для обоих из них это — новый этап, как новый год. И во многом, может, по первому времени, они реагируют слишком резко. И все же, мне очень нравится то, что они верны себе, своей сути. При этом — любят, при этом — не согласны.
Росаура, оставаясь собой, по доброте и нерешительности, из страха узнать и признать очевидное о Люпине, словно просит у судьи, в лице Скримджера, не справедливого суда, но снисхождения. Но Скримджер не был бы собой, допусти он это. Еще раз подчеркну: эта предельная, оголенная до последнего рубежа душевная честность Скримдджера очень мне нравится. Даже слова не могу подобрать. Это качество мне кажется одним из самых ценных в человеке. Да, его с усмешкой многих окружающих можно назвать "правдорубом". Да, таков. Таким и останется. И мне очень ценно, что, зная это свое качество, которое, будучи основой его характера, проникает во все другие его черты, зная о том, что в глазах других это качество, мягко говоря, неприглядно, он остается верен себе. Меня это в нем восхищает. Остаться верным себе, несмотря на то, что ты нелюбим очень многими. А, может, и никогда не будешь любим... Это очень горько и страшно в рамках нашей земной, плотской и человеческой жизни, но как же безумно и бесконечно ценно на самом деле, по тому, другому и невидимому счету...
И Скримджер верен себе, не дает ослабления себе и Росауре. В отношении нее, как в отношении девушки и возлюбленной, это можно посчитать жестокостью. Да, пожалуй, отчасти так оно и есть. Но я хочу сказать о другом, гораздо более важном, на мой взгляд: Росаура теперь держит и выдерживает удар. Почти полностью. В той мере и в том объеме, который раньше, в начале истории, для нее был немыслим. Да, она и сейчас упирает на милость, на душевные качества Люпина. Упирает как человек, добрая душа. А Скримджер, следуя своей неумолимости, раскрывает перед ней как можно более полную картину произошедшего, за что ему спасибо. Заставляет буквально Росауру посмотреть на это впервые не как "девочку", а как педагога. И она... понимает, видит, что он, безумно и безусловно, прав. Несмотря на улыбку Скримджерав том моменте, я думаю, эта правота вызывает в нем горечь, горькое знание, не приносящее своему владельцу, несмотря на полную правоту, никакой радости.
И он режет, говорит все больше, показывает все шире. Сколько в этом все того же горького знания, опыта (особенно пронзительно звучит "...человек хранит свою честь, пока помнит, кто он и что он. Есть степень боли, которая заставляет забыть об этом. А там одна надежда: что сердце не выдержит раньше. Но Фрэнк был здоров и молод"). И Росаура понимат, что это — личное знание Скримджера. Не из книг и допросов, но из того личного, что происходило с ним. Страшно. И сколько ран, сколько тьмы и боли в нем, за всем этим, за всей неумолимой трезвостью, резкостью и яростью его рассудка, его (пусть не звучит пафосно, это правда) блистательного ума. Я очень сочувствую Скримджеру. Не знаю, как "распределяются" испытания человеку. По воле его, по урокам ли, по судьбе ли... но иногда кажется, что для одного бывает слишком много испытаний. Или сильным дается больше, по силе их, как крест твой — по плечам твоим? И важно, что за всей этой неумолимостью рассудка Скримджер (это может быть даже внешне не всегда очевидно, он предельно сдержан на проявление эмоций, и за ним надо при чтении буквально "следить", чтобы понять, что он, хотя бы примерно может думать или чувствовать) не теряет сердца. Да, оно не так раскрыто миру и другим, как сердце Росауры. Оно и было было бы странным, с учетом его жизненного опыта, опыта мракоборца. И все же, за Росауру он переживает, за нее — боится. Она — та, кто проникла в его сердце, та, на слова которой он откликается живо, не из своей привычной брони.

Конечно, ей не хочется ни думать, ни знать такое о Люпине. Никому не захочется. Но факты говорят за себя: степень опасности огромна. И, как бы жестоко это ни было к одному Люпину, который не виноват в том, что он стал оборотнем, подвергать всех других людей, что рядом с ним, опасности... это, мягко говоря, со стороны Дамблдора, безответственно. Защита никогда не бывает безупречной, всегда есть "слепая зона", непредвиденный фактор. И чем больше напряжения и защиты, тем выше риск, что защита сорвется, и страшное произойдет.

Вместе с тем, многие слова Скримджера ("накувыркались", "ты не владеешь собой, иди спать", "оставь меня в покое") — жестоки, очень. Горечь и ярость от случившегося с Алисой и Фрэнком душит его, осознание того, что вместе с Фрэнком пострадала и Алиса, делает его переживания еще темнее, нестерпимее. И он говорит о них как бы в прошедшем времени ("Фрэнк был молод и здоров"), не давая себе ложной, на его взгляд, надежды на та, что они "поправятся". Этой надеждой говорит за него Росаура, как и должно быть.

И, несмотря на все самобичевание Росауры за "злую волю", что поднялась в ней, хочу сказать, что в этом я с ней согласна. В ней говорить не желание мести или издевательства над Скримджером, но боль. Она требует внимания и утоления. Она была. И она была огромной. И пусть он знает. Не для того, чтобы упрекнуть его или поиздеваться над ним, а для того, чтобы он знал и видел — она любит его, и ее сердце было очень сильно ранено. Боль требует уважения, признания, врачевания, успокоения. Это знание о ране для того, чтобы он в будущем был много осторожнее, как и Росаура. Ни в коем случае не могу осуждать ее за эту "злую волю", и даже рада, что это вышло на поверхность.