Сон в зимнюю ночь, или Игра в кости (слэш)

Это восхитительно-тягучая чертовщина, вкусный, пряный как глинтвейн язык истории, игра образов, от которой сложно оторваться ::)

Снарри. Чудесной ночи – чудесные события…
За верхним слоем многочисленных литературных аллюзий (Шекспир, Фауст, Гофман, Булгаков) сквозит еще и второй, не такой очевидный: от чаяновского «Венедиктова» (души – карточные жетоны) - до «Свеча горела на столе…». И при этом – вот еще одно чудо! – получается не тяжеловесная пирамида цитат, а нечто хрупкое и сверкающее, изящное, как рождественская игрушка.
Необычен и способ повествования. Рассказ от первого лица; но грамматически это самое первое лицо нигде не представлено: нет ни одного Я. Зато целая россыпь альтернативных вариантов: третье лицо, инфинитив, повелительное наклонение, безличные и неопределенно-личные формы… и опять же без всякого ощущения, будто перед нами какой-то учебник русского языка. Вместо этого – поразительный эффект живости описанного:
«Наверху заскрипели половицы, стукнула дверь – заметался, как застигнутый врасплох домушник, покатилась пустая бутылка, выскочил в переднюю. Пальто в охапку и прыгнуть прямо отсюда… куда угодно».
То ли сам герой внутренне «раздваивается», анализируя происходящие с ним события как бы со стороны, то ли читатель стоит у него за плечом, превратившись в зрителя, - но приём действует сильно.
Добавьте к этому сюжетную загадку, которую мы можем разгадывать по своему вкусу, остроту страстей за карточным столом, где на кону стоит нечто гораздо более важное, чем деньги… ну и, конечно, тоску о счастье. Которое придет в рождественскую ночь.