#усатые_мысли

Уже довольно давно мне кажется, что настоящему познанию мешает человечность. Чувства, эмоции, псих. реакции - это словно какой-то барьер, предназначенный то ли для выживания в отсутствии настоящих знаний, то ли для блокировки этих знаний. Почему-то чем меньше в человеке так называемой человечности, души, тем больше он видит и понимает. Как будто человечность - это убогий, низший инструмент для выживания, который в силу своей природы не дает принять то, что человек не хочет видеть. Если оставить человека без человечности, но дать ему стимул для познания - безжалостный, бездушный, не связанный с привычными нам эгоистичными желаниями - человек будет знать гораздо, гораздо больше.

Вспоминаются слова Гарри из МРМ:


Не буду говорить за методы познания ученых, о которых я ничего не знаю изнутри, а имею лишь догадки, но скажу, что было бы, если бы мой рандомный сосед по дому попытался последовать этому совету.

1. Сосед ставит задачу узнать, что находится внутри пельменя.
2. Сосед признает, как работает наука изучения пельменей и не записывает вывод заранее.
3. Сосед вскрывает пельмень и видит мясо.
4. Сосед узнал, что внутри пельменя, научился не иметь личного интереса в результате исследования. Сосед такой же невежда, каким был.

Если бы внутри пельменя был космос, из которого вылезает Летающий Макаронный Монстр и просвещает соседа о том, что все, за что он подсознательно цепляется - ложь, сосед все равно бы увидел мясо. При всей его сознательной готовности увидеть "что угодно, это же наука".

Сосед слишком человечен для познания.

Мы по крупицам узнаем об окружающем мире, старательно добываем информацию, но какую? Люди всегда стремились подогнать то, что видят, к упрощенному виду, к своей системе мышления. Мы видим теми глазами, которые нам доступны, и только с этой позиции ковыряем мир в поисках "истины". Мы не увидим Летающего Макаронного Монстра, даже если он стукнет нас по носу.

Во время прогулок иногда наблюдаю за младенцами с матерями. Вы когда-нибудь смотрели на ребенка не как на ничего не знающего мимимишного пупса, а как на кого-то, кто имеет свои отнюдь не убогие мысли, кого-то, кто, в отличие от нас, видит и воспринимает гораздо больше? Я не знаю, как так получается, но, когда я смотрю на таких маленьких людей, я вижу превосходный, чистый материал, который может стать чем угодно, может с легкостью превратиться в сверхразум, во что-то, что нашему убогому мышлению пока не доступно для понимания, но превращается в человека. Отправьте такого чистого от рамок ребенка в совершенно другой мир, где он будет летать по 120D-пространству, и он будет мыслить совершенно по-другому, и мы не сможем постичь устройство его мышления. К таким чистым и оттого могущественным детям я реально чувствую какое-то преклонение.

Они ведь очень много ощущают! Если я встречаю на улице такого ребенка и при этом чувствую к нему не снисходительное мимимишество, а искреннее любопытство, желание узнать, о чем он думает, кто, а не что он такое, ребенок идет ко мне. Я вообще ничего не делаю, ребенок может стоять ко мне спиной, но как только я испытываю к нему такое вот любопытство, он тут же поворачивается и идет ко мне, не откликается на окрики матери, практически тащит ее за собой ко мне. Если я отключаю это чувство, включаю безразличие к ребенку, он возвращается в свое прежнее состояние, и я становлюсь для него теми же осенними листьями, тем же странным и ничего не понимающим человеком, как его мать.

И меня все не покидает мысль, что самовнушение, к байкам о котором мы так привыкли, влияет на подсознательные истины, которые уже формируют нас самих. Если перекроить подсознательные истины, если вшить в подсознание совершенно другое мироощущение, другое естество, сказать подсознанию: "я не это, а то", что произойдет?